801-й отряд военной разведки 5-й SFG (Abn), Форт-Брэгг, Северная Каролина, июнь 1971 – декабрь 1973 г.
На этот раз я не останавливался в Теннесси, а добрался сразу до Форт-Брэгга. В тот момент мне не хотелось снова видеть Дори. Меня бы это угнетало и, скорее всего, я все равно выставил бы себя дураком. Мое новое подразделение, 801-й MID (Military Intelligence Detachment – отряд военной разведки), размещался в одном из казарменных зданий времен Второй мировой войны в расположении 5-й Группы Сил специального назначения на Смоук-Бомб-Хилл. Восемь-оу-первый был таким же, как и MID в Форт-Мид – ни у одного из них не было задач, которые оправдывали бы его существование. Ни у кого в 801-м не было дел. У некоторых были "должности", но никто не был чем-либо занят. У меня не было даже должности, потому что я был сверх штата. Согласно оргштатному расписанию отряд нуждался только в одном мастер-сержанте, и таковой у них уже был, мастер-сержант Джонс. Я помню капитана Кенни Хупера, уорент-офицера Гектора Баррьентеса, мастер-сержанта Джонса, специалиста седьмого класса Егора Пюте. Сержант первого класса Эрнест С. "Эрни" Дженкинс в то время также был в 801-м. Джонс, который был Первым сержантом отряда и со своими тридцатью годами выслуги должен был очень скоро уйти в отставку, во время Второй мировой войны служил в 82-й десантной и совершил в ее составе все четыре боевых прыжка. Эрни был сержантом снабжения. Хупер был командиром контрразведывательной секции, Гектор – командиром секции дознавателей, а Пюте одним из его дознавателей-переводчиков. В очередной раз мне стало очень, очень скучно. В основном мы просто просиживали целыми днями по окончании утренней физподготовки, которая была единственным занятием, которое мы проводили за все время, что я там находился. Некоторые из парней играли в червы или пинокль, но в основном мы просто сидели и трепались. Сержант первого класса в подразделении был подлым маленьким подлизой. Это был первый раз, когда я осознал, что служу с одним из них, и мне потребовалось некоторое время, чтобы раскусить его. Мы с ним познакомились ближе, когда он упомянул, что играет в теннис, и чтобы было чем разогнать скуку, я спросил его, не научит ли он меня играть. Он согласился, так что я купил ракетку и банку теннисных мячей, и мы ежедневно в часы службы стали проводить некоторое время на ближайшем корте, находившемся на территории нашего подразделения. Как только я дошел до того, что смог заставить каждую вторую подачу пересекать сетку и приземляться на нужной половине корта, и мог время от времени успешно возвращать мяч через сетку, я начал выпадать из нашего союза. Я понял, что он был подлым подхалимом. Никто не любит общаться с подобными людьми. В конце концов, я сказал нашему командиру отряда, что умираю от скуки, и спросил, нельзя ли как-нибудь временно перевести или откомандировать меня в местное подразделение контрразведки, действительно занимающееся расследованиями, или, может быть, в местный отряд контрразведки. С этим нам не повезло, так что я начал захаживать в Образовательный центр и записываться на все экзамены уровня колледжа, по которым, как мне казалось, я бы мог получить достойную оценку, если вызубрю предмет за час или около того до того, как приду на сдачу. Я записывался на тест, даже не прочитав ничего по этому вопросу. Там были книги по каждому предмету, по которому нас экзаменовали. Так что я выписывал книгу на время ожидания наступления даты моего экзамена. Так продолжалось несколько месяцев. Я записался где-то на дюжину индивидуальных экзаменов и сдал их все, кроме двух: геологии I и II ступеней. Затем я набрался смелости и записался на сдачу CLEP (Экзамен на эквивалент годичного обучения в колледже). Для начала я пошел на краткосрочный вечерний курс, чтобы подготовиться к CLEP. В общем, я сдал и CLEP, на отлично и с первого захода, что удивило меня, потому что это был сложный экзамен. Со скуки я также записался на заочные курсы старшего сержантского состава Разведывательной школы Армии США. По продолжительности они были примерно такими же, как заочные курсы старшего сержантского состава Пехотной школы, но примерно половина предметов была теми же, так что мне не пришлось повторять их. Кроме того, чтобы бороться со скукой, я начал носить 40-фунтовый (18 кг) рюкзак на пробежках, просто чтобы было о чем подумать и израсходовать мою избыточную энергию. Это не сработало. Постепенно мне становилось все скучнее и скучнее, и я стал больше пить. Выпивка не избавляла меня от скуки, но, по крайней мере, пока я был пьян, мой мозг отрубался. Все время, пока я был в 801-м, я вызывался на все, что давало мне какое-то занятие, помогающее бороться со скукой. За это время я побывал на курсах по безопасности оборонной промышленности, лыжной подготовке и самодельным инженерным боеприпасам, который проводило ЦРУ. Мы с Пюте в течение этих восемнадцати месяцев также участвовали в коротком FTX. Наша часть этих учений длилась всего двое суток. 801-му была поставлена задача обеспечивать Команду "A" на FTX, которые должны были проводиться в Южной Каролине. Согласно одной из задач от Команды "А" требовалось, чтобы они проникли через систему охраны завода, и добыли определенные документы. Мы должны были оказать всю возможную поддержку. Сначала я должен был провести с ними занятие, а затем, если они не смогут проникнуть на завод самостоятельно, они должны были запросить помощь, и я буду десантирован в их AO (район действий) для выполнения этой работы. Вместо того чтобы готовить официальный план классного занятия, я решил: пусть члены Команды "А" расскажут мне, в чем именно заключалась их задача, а я смогу порекомендовать возможные области, где мог бы быть им полезен. Когда группа вошла в класс, я объяснил им свою идею и попросил их старшего ввести меня в курс дела относительно этой части их задачи. Сержантом группы был сержант первого класса Гиффорд, мой приятель по проекту "Дельта" и 46-й роте. В командах любят играть, держа карты ближе к груди, и не любят звать на помощь. Их капитан хотел, чтобы я научил их быть шпионами и взломщиками, чтобы они могли сделать все сами. Я вежливо сообщил им: "Армейский шпионский курс длился около шести месяцев, а их курс взломщиков – восемь недель, а у меня всего два часа". Мой ответ был встречен молчанием, поэтому я добавил: "Позвольте мне привести несколько примеров того, как вы можете обойти запирающее устройство или систему безопасности, не будучи взломщиком. Можно отправить одного или нескольких членов группы подать заявку на работу на фабрике. Возможно, пока они будут там, у одного из них появится возможность выполнить вашу задачу, не будучи обнаруженным. Если нет, возможно, у них получится заклинить наружную дверь, чтобы она не смогла запереться, или сделать слепок ключа от главного входа, или, возможно, они смогут оставить незапертым окно в туалете или в пустой комнате". Затем я перешел к демонстрации того, что подправить в замке, чтобы он заедал, когда его пытались запереть, но никто этого не замечал. После этого я продемонстрировал, как делать слепки ключей. Это дало им некоторую "пищу для размышлений" и породило новые вопросы. В общем, занятие получилось неплохим. Командир 801-го вызвал меня в свой кабинет где-то дня через три после того, как группа десантировалась в Южной Каролине. Он сказал: "Вэл, Команда "А", которой ты должен был оказывать поддержку, уже успешно выполнила эту часть задачи. Твоя помощь им больше не требуется. Однако их командир Группы обнаружил, что они валяют дурака. Они разместились в пустующем фермерском доме на окраине города, и он хочет, чтобы ты отправился туда как "агрессор". Он хочет, чтобы ты обнаружил их и заставил пожалеть, что они не остались в лесу". Он послал со мной Пюте. То, что я теперь был вынужден играть "врага" команды, которой должен был помогать, убило мою радость. Приказы приказами, но я чувствовал себя предателем, когда мы направлялись на юг на моем золотистом Камаро. Как только мы нашли номер в мотеле, мы направились прямиком в офис шерифа. Я рассказал, зачем мы здесь, и спросил его: "Шериф, если мы сможем их найти, могу ли я попросить вас сделать вид, что вы их арестовываете, и запереть их в вашей тюрьме, пока я не допрошу их? Затем я хотел бы провести с несколькими из них агрессивный допрос, а потом мы сможем отпустить их. Всех дел должно быть не более чем на три или четыре часа". Его заместитель тоже был в офисе, и как только я закончил, он сказал: "Шериф, держу пари, они в доме Старины Джо на Каунти-Лайн-роуд (названия изменены.) Я слышал, что там какие-то люди, выглядящие как солдаты". Проверив мое удостоверение личности, шериф рассмеялся и сказал: "Само собой, ребятки. У нас есть немного свободного времени. Поехали туда и нахватим их". Конечно же, они были в том фермерском доме. Ребята из Команды "А" были ошеломлены, когда увидели, как подъехала машина шерифа, а за ней мы с Пюте на моей машине. Я объяснил: "Капитан, планы изменились. Я теперь один из "плохих парней", сотрудник "тайной полиции". Вы все арестованы и поедете с нами по приказу командира 5-й Группы". Они действительно слонялась там как кучка растяп, и парочка из них была бы не прочь начистить "сотруднику тайной полиции" его здоровенное рыло. Я позволил капитану оставить там одного человека для присмотра за снаряжением, а всех остальных мы принялись переправлять в тюрьму – на это потребовалось две ездки. В крошечной тюрьме было всего две камеры. Шериф запер их всех в одной, чтобы я мог поместить тех, кого закончил допрашивать, в другую камеру. Сам будучи дознавателем, Пюте хотел наблюдать за допросом. Шериф и его заместитель тоже. Те, кого я отобрал для допроса, были самыми молодыми членами группы, потому что я полагал, что это принесет им наибольшую пользу. Гиффорд ожидал, что я выберу его, просто чтобы немного поизводить своего старого приятеля, но я этого не сделал. Я понял, что Гиффорд был самым опытным членом команды, и хотел максимально использовать то время, которое у меня было. Я допрашивал задержанных индивидуально. Первым делом я приказывал задержанному раздеться до трусов, а затем, обшаривая его карманы, задавал ему вопросы. В ответах они ограничивались своим именем, званием, личным номером и датой рождения. Затем я заставлял их стянуть трусы, отойти от стены примерно на пять футов и прислониться к ней, опираясь на большие пальцы, в то время как я в быстром темпе задавал им все новые вопросы. Раздевание догола причиняло молодым парням эмоциональный дискомфорт. Стариков же это вообще не побеспокоило бы. По факту они просто выходили из себя. Между "пулеметными очередями" вопросов они проводили довольно много времени в упоре лежа, либо прислонившись к стене, однако продолжали придерживаться минимума необходимой информации и своей легенды прикрытия. Один молодой солдат так разозлился, что его затрясло. После того, как я заставлял каждого из них страдать около часа, я позволял им одеться и помещал их в камеру отдельно от их товарищей, которые еще не были допрошены. Затем я устраивал грандиозное шоу, выбирая следующую жертву. На выбор каждой следующей жертвы у меня уходило около пяти минут. У всех, за исключением Гиффорда, в глазах была очевидная ненависть, так что, полагаю, я проделал хорошую работу. Гиффорда, казалось, все это слегка забавляло. Несмотря на то, что я допросил только двоих задержанных, мой процесс отбора оказал определенное давление и на остальных. Надеюсь, этого было достаточно, чтобы донести мысль полковника. Не будучи садистом, я не видел причин продолжать это, так что мы вернули их в дом на ферме, где я сказал им: "Что до меня, я сделал то, что приказал полковник, и мы закончили с вами, но мы не вернемся в Брэгг после того, как оставим вас здесь. Мы немного поболтаемся по округе и вернемся сюда позже. Если вы все еще будете здесь, когда мы вернемся, мы пройдем эту процедуру снова, за исключением того, что все будут проходить через очень агрессивный допрос – даже если это займет всю ночь. Так что, пожалуйста, уйдите до того, как мы вернемся". С этими словами мы с Пюте вернулись в мотель, собрали вещи и поехали обратно в Форт-Брэгг. Что до меня, у меня осталось дурное послевкусие, быть предателем, это не по мне. Каждое подразделение SF после каждой задачи, включая такие учения, обычно представляло письменный отчет. Очевидно, они не упустили ни малейших деталей о моем обращении с ними, потому что примерно через неделю мне вручили официальное письмо с благодарностью за "превосходно" проведенное обучение. Ставлю пятерку против десятки, что в отчете Гиффорда это называлось иначе. Мы с Пюте и полусотней других спецназовцев из 5-й и 7-й групп из 5-й и 7-й Групп провели две недели на курсе самодельных инженерных боеприпасов. Обучение имело гриф "Секретно". Черт возьми, в SF к почти любым учениям относились так, как если бы они были "секретными". Это был просто их способ привить своим бойцам принцип "в части, касающейся". Нас отвезли в учебный центр, принадлежавший ЦРУ и располагавшийся на бывшей базе береговой охраны. Это был очень интересный курс, особенно обучение тому, как делать взрывчатые и зажигательные вещества из материалов, которые можно свободно купить в хозяйственных магазинах, супермаркетах или аптеках. Однако лучшее, что там было, это кормежка. Эти занятия также посещали сотрудники Государственного департамента, так что еда у нас была отличной. Все это было по-прежнему организовано в стиле кафетерия, как в обычной армии, но на завтрак вы могли выбрать мясные блюда, количество яиц и способ их приготовления, а также столько добавок, сколько хотели. Под "добавками" я подразумеваю хлеб, масло, молоко, кофе, сок, хлопья и т.п. Также в конце линии раздачи вас ждал шеф-повар с планшетом и списком всех курсантов и инструкторов. Он спрашивал каждого курсанта что-то вроде: "Желаете вина или пива к вашему фазану?" Вместо фазана могла быть утка или стейк. Если вы говорили "пиво", он отмечал это рядом с вашей фамилией, а затем вам приносили два пива на льду. Если бы вы говорили "вино", он ставил для вас на лед маленькую бутылочку вина. Мы были в шоке. Мы подумали, что это была шутка, но действительно на первый ужин у нас был фазан, и, к нашему восторгу, принесли пиво и вино. На следующий день, стоя в очереди на завтрак, один из лейтенантов пожаловался шеф-повару: "Эй, поварешка, мне не по зубам вся эта отменная жрачка. Я скучаю по холодным яйцам, подгоревшим тостам и ледяному кофе". На следующее утро, когда этот лейтенант подошел со своим подносом к раздаче, шеф сказал: "Погоди-ка, лейтенант! Я тут уже приготовил завтрак специально для тебя". С этими словами он подошел к большой морозилке и достал поднос с двумя замороженными омлетами, двумя угольно-черными тостами, двумя сильно подгоревшими сосисками и чашкой замороженного кофе. Он вручил поднос лейтенанту со словами: "Мы стремимся угодить, лейтенант". Столовая взорвалась хохотом. Когда первоначальный шок прошел, лейтенант присоединился к смеющимся. Затем он попытался вернуть поднос шефу, который отказался взять его и жестом велел лейтенанту двигаться по раздаче дальше, и тогда мы действительно заржали. Лейтенант перестал смеяться и принялся упрашивать дать другой, пустой поднос, пока наконец не получил его. После этого он снова был счастлив. За три недели обучения каждый из курсантов-спецназовцев набирал по нескольку фунтов. Мы ели как короли... Э-э-ээ… Или, может, как свиньи. Один из инструкторов-подрывников также обслуживал нас в баре, располагавшемся на втором этаже нашей казармы. Это было отличное место, мы были довольно далеко от ближайшего города какого-либо размера, но они, вне всякого сомнения, сделали все возможное, чтобы компенсировать это. У них даже на воротах стояли гражданские охранники. Должно быть, они были там, чтобы не впускать нежелательных людей, потому что мы точно не стремились никуда уйти. К тому времени, как мы выбрались оттуда, мой живот нависал над поясным ремнем.
ОДНАЖДЫ ВСЕХ нижних чинов 5-й Группы собрали в большом зале на Смоук-Бомб-Хилл. Капитан из Дворца головоломок в Арлингтоне выскочил на сцену и принялся вещать нам о последней "выгодной сделке", которую Армия приготовила для своих отставников. Он действительно пытался "втюхать" нам эту новейшую "выгодную сделку" от Минобороны. То, что сказал нам капитан, было настолько невероятным, что мы не были уверены, что он действительно говорит то, что нам слышится. Один сержант поднял руку и, когда его заметили, встал и сказал: "Капитан, давайте посмотрим, правильно ли я понимаю эти новые правила. Насколько я понимаю, при нынешней системе, если мы уволимся из армии и будем иметь право на пенсию в рамках социального обеспечения, мы продолжим получать от армии ту же сумму, которую получали при безупречной службе, и полную пенсию по социальному обеспечению, которую мы, как и все, заработаем, платя взносы на нее. Насколько я понимаю "новый курс" армии, теперь, когда мы увольняемся из армии, имея право на получение пенсии по социальному обеспечению, армия сократит нашу армейскую пенсию на ту сумму, которую мы получим от социального обеспечения. Я прав?" "Да, сержант, вы абсолютно правы". "Сэр, при всем уважении, эта сделка – отстой!" Затем вся аудитория так освистала капитана, что он, в итоге, отказался от попыток "продать" нам свою последнюю "Уловку-22", и нас отпустили. Мои две комнаты в BEQ (Bachelor Enlisted Quarters – общежитие для холостых нижних чинов), где я делил ванную с Пюте, стали тесны, так что я съехал и снял квартиру побольше вне части – далеко от части. Однако это было слишком далеко от моего подразделения, чтобы меня устраивать, поэтому я не задержался там надолго, прежде чем вернулся в BEQ. Когда я еще жил на квартире вне гарнизона, однажды поздно вечером мне позвонили по телефону. Это был лишь шепот, и я никак не мог узнать его. Парень сказал, что придет и надерет мне задницу, потому что я крутил с его женой. Это было неправдой, потому что я не ударял ни за чьей женой, так что я понятия не имел, кто этот персонаж, однако велел ему тащить свою задницу сюда и повесил трубку. Затем я достал себе свежего холодного пива, вышел из дома, сел на поребрик и стал ждать, кто появится. Вскоре подъехал Боб Казцер, братец Лис с курсов радиосвязи в Форт-Гордоне. Боб был капитаном, только что закончил языковую подготовку и собирался за границу. Я не видел Боба с тех пор, как мы были на Оки в 63-м. После окончания OCS Боба отправили обратно во Вьетнам, где он был ранен в горло – вот почему он теперь шептал. Боб по-прежнему твердо верил в эту дурацкую войну. Он прошептал мне: "Нижним чинам просто не видна "общая картина". Я подумал: "Проклятье, Боб, теперь ты определенно "офицер". Я не понимаю, как парень с таким высоким IQ может верить в это". Однако я держал свои мысли при себе. В конце концов, было бы нечестно начинать орать на друга, который не может кричать в ответ. Мы проболтали до поздней ночи, а потом мне пришлось немного поспать, потому что на раннее утро у меня был запланирован прыжок с парашютом, и этот прыжок был мне действительно нужен для получения платы. Это был последний раз, когда я видел Боба. (Как оказалось, Боба отправили в Германию, в подразделение 10-й Группы в Берлине. Боб вышел в отставку, жил и работал в Канзасе, и полностью восстановил свой голос.)
ИНЦИДЕНТ С ЛЕЙТЕНАНТОМ Келли обсуждался повсеместно. Келли был тупорылым лейтенантом, которому довелось быть командиром взвода в дивизии "Америкал"(1). Когда его взвод выполнял задачу по поиску и уничтожению в районе, обозначенном как "зона свободного огневого поражения", он казнил безоружных гражданских лиц и приказал своему взводу сделать то же самое. Кто-то подчинился, кто-то нет. Он утверждал, что выполнял приказ, и некоторые из его людей поддержали это, потому что были свидетелями того, как он получил этот приказ от своего командира. Он выстроил безоружных гражданских лиц (мужчин, женщин и детей) вдоль придорожной канавы, а затем он и некоторые из его солдат скосили их очередями. Судя по разговорам, которые я подслушал и/или в которых участвовал, многие из старших по званию кадровых нижних чинов считали, что молодой второй лейтенант поступил правильно просто потому, что исполнял приказы. Я был несогласен. Я твердо верю, что Кэлли сказал правду. Этому бедному тупому второму луи был отдан незаконный приказ, и он подчинился ему. Когда дерьмо попало на вентилятор, у офицеров, отдавших ему эти приказы, внезапно приключилась амнезия. Я полагаю, Кэлли ожидал, что его капитан, майор и подполковник встанут пред богом и людьми, и признают, что ему было приказано убить жителей той деревни, и что виновны они, а не он. Если так, то он все еще ждет, когда это случится. Присяга, даваемая военнослужащими, требует от них исполнения всех законных приказов. Этот несчастный тупой второй луи и члены взвода, помогавшие ему, были виновны в убийстве, а если он получил приказ сделать это, то и командиры, отдавшие ему этот приказ, также были виновны в убийстве. Эти ребята также были виновны в том, что были либо "воинственными придурками", либо "легковерными пройдохами", однако я не думаю, что это незаконно – по крайней мере, пока. Зимой 72-73 годов кучку парней из 5-й Группы отправили на неделю лыжной подготовки на горнолыжный курорт в Буне, Северная Каролина. Мы спали в палатках на отделение, которые поставили в чистом поле позади большого здания лыжной базы. Погода была холоднее, чем ведьмины сиськи. В первый вечер нашего пребывания там мы все отправились на ужин в Бун. Пока мы были в городе, разразилась снежная буря, и когда мы вернулись, то обнаружили, что ветер оторвал от колышков стенки нашей палатки. Все внутри нее было покрыто примерно четырьмя дюймами (10 см) снега, а большинство из нас уже поставили складные брезентовые койки и развернули “пердячие мешки”. Сначала мы снова закрепили стенки палатки кольями, а затем несколько минут пытались очистить наши спальники (и брезентовые койки) от снега и согреть их, прежде чем залезть внутрь. Каждый день мы катались на лыжах с рассвета до темноты, и каждую ночь был жуткий холод. Поначалу у меня получалось плохо: я не мог долго стоять или наклоняться в каком-либо направлении, не падая. Проблема заключалась в моих ботинках: от них у меня болело ахиллово сухожилие. Всякий раз, когда я делал шаг или переносил свой вес на одну ногу, жесткий верх задника ботинка впивался в мое ахиллово сухожилие, и я падал. Потратив два дня на попытки кататься в этих ботинках, я настоял на том, чтобы выбрать другой тип обуви – с мягким верхом. Это решило мою проблему: после этого я мог встать и наклониться, не мучая лодыжки. Мои лыжные навыки значительно улучшились, и последние три или четыре дня были в удовольствие.
ПОКА МЫ С ФРЭН были женаты, я полюбил братьев и сестру Фрэн, а также ее детей. Прошло четыре года с тех пор, как я виделся с ними или что-то слышал о них, так что я позвонил ее маме, чтобы узнать, как они ладят. Фрэн дважды выходила замуж с тех пор, как я отправил ее домой с Оки, но так и не была удовлетворена тем, что имела. Ее нынешний муж владел мотелем с салоном, рыболовным магазином и рестораном на берегу озера на Шоссе №17 в Кресент-Сити, Флорида, а она управляла рестораном и салоном. Очевидно, они гребли деньги полной пригоршней, но и этот муж ее не устраивал. На следующий же день после нашего возвращения из Буна, Северная Каролина, Фрэн позвонила мне на службу, а потом звонила снова и снова. Следующее, что я помню – она была в Форт-Брэгге, и мы покупали передвижной дом. Эта девушка действовала так быстро, что для меня это воспринималось как размытое пятно. Фрэн сказала, что она изменилась – что она усвоила урок. Но примерно через месяц мне показалось, что она стала еще хуже, чем раньше. Если я рано уходил со службы и приходил домой раньше нее, то это было потому, что я флиртовал с соседкой. Если я задерживался допоздна или попадал в пробку и возвращался домой на пятнадцать минут позже обычного, я трахался с какой-то другой женщиной где-то в другом месте. Жизнь с Фрэн не улучшилась, это по-прежнему был ад: я снова позволил ей облапошить меня. Эта женщина могла продавать снежки эскимосам. Мы с Фрэн прекрасно ладили, пока не были женаты, а если мы были женаты, то пока между нами что-то находилось – скажем, пара штатов, континент или океан. Вскоре после того, как Фрэн снова ворвалась в мою жизнь, я обнаружил, что Центр специальных способов вооруженной борьбы имени Джона Кеннеди получил два места на курсе специалистов по безопасности промышленности, который проводила Школа безопасности оборонной промышленности Министерства обороны. К тому времени мне нужно было отдохнуть от Фрэн, так что я попросил командира отряда отправить меня на ближайший курс. На следующий день он сообщил мне, что на курс собираются отправить пару ребят из линейных рот. Я сказал: "Что? Господи, да чем они думают? Мы – отряд разведки, а я – наш специалист по защите от методов проникновения и, как таковой, специалист по физической безопасности Группы. Как они могут оправдать отправку на этот курс кого-то еще до того, как его пройдем мы?" Очевидно, он согласился со мной и убедил кого-то в "мозговой хибаре", потому что я получил место на двухнедельном курсе. Эта школа обеспечивала деятельность Агентства оборонного снабжения (DSA – Defense Supply Agency) и располагалась на складе снабжения DOD (Department of Defense – Министерства обороны) к югу от Ричмонда, Вирджиния. Курсы специалистов по безопасности промышленности были самым бесполезным тренингом из всех, что я когда-либо проходил. Как оказалось, специалист по безопасности промышленности, это гражданский служащий Министерства обороны США, который инспектирует гражданских подрядчиков, работающих по контрактам на американское правительство, чтобы определить, соответствуют ли эти подрядчики Правилам промышленной безопасности Министерства обороны США. Единственной целью курса "Специалист по безопасности промышленности" было истолкование Правил безопасности промышленности Министерства обороны, чтобы люди, ответственные за соблюдение этих правил, могли их понять. Положения о безопасности, регулирующие работу оборонных подрядчиков, были непонятны. Они были написаны настолько плохо, что пришлось написать на "простом английском" отдельное Руководство по безопасности, чтобы объяснить, что содержится в положениях о безопасности. Это отдельное Руководство по безопасности выдавалось гражданским подрядчиком вместе с экземпляром невнятных правил безопасности в надежде, что оно поможет им понять, чего от них ожидают. Это совершенно вымораживало мозг. То, чему учил этот курс, никому в Центре JFK (Центр специальных способов вооруженной борьбы имени Джона Ф. Кеннеди) или в армии не было нужно, поэтому я задавался вопросом, почему нам всегда выделяли там места. Однажды я спросил одного из наших инструкторов, зачем они дают места для SF. Он ответил: "Ну, это своего рода наша рекрутинговая программа. Возможно, кто-нибудь из курсантов-спецназовцев вскоре будет увольняться и рассмотрит возможность работы в Министерстве обороны в качестве специалиста по безопасности промышленности". Я также спросил того же инструктора: "Сэр, почему бы Министерству обороны не переписать правила, чтобы они были понятны? Тогда можно было бы покончить как с Руководством для подрядчиков, так и с этим курсом, и сэкономить налогоплательщикам кучу денег". Могло показаться, что я уронил этому человеку на колени разъяренного скунса. Он чуть не измарал штаны прямо перед классом. Его лицо покраснело, челюсть отвисла, и он уставился на меня так, словно не мог поверить в сказанное мной. В конце концов, он сказал: "Эти правила писал я, и у меня степень магистра по английскому языку". Я сказал ему: "Хорошо, сэр, но все ли инспекторы и подрядчики также имеют степень магистра английского, чтобы они могли прочитать и понять эти правила? Они слишком сложны для понимания. Например, предложения из сорока слов – не редкость. А некоторые предложения просто бесконечны. В них просто стоит двоеточие, за которым следует перечисление, за которым еще одна формулировка, за которой еще одно двоеточие, за которым следует еще одно бессмысленное перечисление, а за ним идет следующий раздел. Весь этот текст и данные без единого разделения на абзацы. Среднее предложение настолько длинное и в нем столько придаточных предложений и сокращений, что его практически невозможно понять". Как оказалось, он был еще и отставным армейским полковником, автором правил, автором руководства для подрядчиков, в котором разъяснялось, что на самом деле говорится в правилах, начальником школы, главным инструктором школы и человеком, который сначала придумал эту школу, а потом убедил армию что она необходима. Говоря о "двойных доходах" и "обустройстве собственного гнездышка", этот сукин сын придал этим терминам новое значение. Он создал бесполезную империю, а затем сделал себя ее диктатором. Излишне говорить, что после этого ему было нечего мне сказать, а я не питал никакой надежды когда-либо стать специалистом по промышленной безопасности в DSA. Меня это ничуть не беспокоило, потому что я знал, что эта работа в любом случае свела бы меня с ума. Единственное, чем вы там занимались, это сравнением списка секретных материалов с секретными материалами, фактически имеющимися в наличии, и проверкой процедур безопасности, иными словами, вы были аудитором. Это была бы очень скучная работа даже без этих тарабарских правил. Каким-то образом мне удалось пройти курс, но не из-за моей гладкой красноречивости – это уж точно. Фрэн приехала в школу, чтобы забрать меня, и на обратном пути в Форт-Брэгг и Фаталбург мы побывали в Вильямсбурге и Джеймстауне. В этот период у армии была большая программа для увольняющихся нижних чинов. Она называлась "Проект Переход". Они обучали ряду гражданских профессий, таким как электрик, сантехник, каменщик, плотник и страховой агент. Кое-кто из сержантов SF прошли по нескольку таких курсов в течение последнего года службы перед увольнением. Это была отличная программа. Армия научила гражданских быть солдатами, а теперь, благодаря "Проекту Переход", армия переучивала солдат, чтобы они становились продуктивными гражданскими. Благодаря "Проекту Переход" Снаффи Смит, выйдя на пенсию, смог основать свой собственный сантехнический бизнес. Многие из GI в полной мере воспользовались преимуществами "Проекта Переход" и обучились ремеслу до того, как их уволили. Конечно, эта программа была слишком здравой, поэтому армия вскоре ликвидировала ее. Они упразднили программу, но не смогли устранить необходимость в ней. Вскоре после того, как я вернулся с курса промышленной безопасности, в армии решили, что им надо сократить численность войск, и в первую очередь уволить лишний личный состав с выслугой более двадцати лет. Это описание почти точь в точь соответствовало моему затруднительному положению, за исключением того, что мне требовалось еще восемнадцать или двадцать месяцев, прежде чем я буду иметь право на пенсию. Управление кадров MI уведомило меня, что во мне очень нуждаются в 500-й Группе MI в Кэмп-Зама в Токио, Япония. Для назначения в 500-ю я должен был сначала пройти 47-недельный курс японского языка в DLI (Defense Language Institute – Военном институте иностранных языков в Пресидио Монтерей, Калифорния), а затем провести не менее 30 месяцев в Японии. Я намеревался уйти на пенсию, как только у меня будет двадцать лет выслуги. Я был сыт по горло всей этой нынешней армией, но самое раннее, когда я мог уйти в отставку, это где-то 1 декабря 1974 года. В управлении кадров MI в округе Колумбия мне сказали: "Либо это назначение, либо следующее, которое появится – неважно, кем, когда и куда". Я сказал: "Эй, приятель, я намерен уволиться, как только получу право на пенсию, что, как я полагаю, наступит 1 декабря 1974 года. Почему вы не можете просто оставить меня в покое до тех пор?" Этот болван сказал мне: "Вам еще слишком долго до выхода на пенсию, чтобы претендовать на исключение от назначений. Вам следует принять решение прямо сейчас". Я позвонил в штаб 500-й Группы разведки в Кэмп-Зама и поговорил с Первым сержантом. Первый сержант Хилл оказался бывшим спецназовцем и помнил меня по Окинаве. Хилл был женат на окинавке или японке, и бегло говорил по-японски. Он заверил меня, что я им там очень нужен. Что ж, в сложившихся обстоятельствах я решил принять назначение в Японию. По крайней мере, я знал, что мне будет, чем заняться. Ко времени окончания языковой школы у меня будет двадцать лет выслуги, но Уловка-22 заключалась в том, что если я пойду в нее, мне придется отправиться за границу. Моя командировка в Японию продлится тридцать месяцев, так что я решил, что возьму Фрэн с собой. Это означало, что мне придется ждать отставки до июня 1977 года. Я подумал: "Интересно, смогу ли я продержаться так долго при том немногом здравомыслии, что у меня осталось". Через пару месяцев я получил приказ о направлении в DLI с датой явки в начале января 1974 года. Мы с Фрэн решили оставить наш новый передвижной дом на хранении в Спринг-Лейк, что недалеко от Форт-Брэгга. Мы, вернее, Фрэн, продали Камаро: она все равно его ненавидела, потому что у него не было ни гидроусилителя руля, ни автоматической коробки передач. Мы оставили пикап Форд F-100 1972 года выпуска, чтобы доставить нас и большую часть нашего "барахла" в Калифорнию. Я купил его до того, как Фрэн вернулась на сцену. В пикапе тоже не было кондиционера, гидроусилителя руля или автоматической коробки передач, но он сможет довезти до Калифорнии и нас, и все наши пожитки. Я уже довольно давно обнаружил, что большинство людей были избалованы этими желанными вещами, и ни GI, ни местные леди не станут уговаривать меня уступить им машину, если в ней их не было. Очевидно, я был прав, никто так и не попытался приобрести ни одну из моих машин, а Фрэн их ненавидела. Не то чтобы что-то из моей деревенской мудрости приносило мне пользу, когда дело касалось женщин: я все еще ни черта не знал о них.
1. 23-я пехотная дивизия, сформированная в мае 1942 года на Новой Каледонии. Дивизия получила наименование "Америкал" – сокращение от "Дивизия американской Новой Каледонии" (прим. перев.)
_________________ Amat Victoria Curam
|