Текущее время: 29 мар 2024, 02:03


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 45 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 04 окт 2021, 21:55 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
4. Численность войск – декабрь 1982 г.

- Майк Лима и Тигрильо: 1199
- Пино I – Суицида: 925
- Ариэль – Ричард: 607
- Никарао: 265
- Сагитарио – Венадо: 289
- Зебра – Ренато: 201
- Администрация и Медицинский корпус: 250

Ожидая снабжения, мы проводим время в тренировках. Очень довольный, Тоно приходит сказать мне, что Команданте 380 одобрил его план дальнего боевого патрулирования с Ренато, единственное, о чем его попросили, это назвать оперативную группу в честь Хорхе Салазара (убитого никарагуанского бизнесмена). Я спросил Тоно:
- Кто это?
- Я не знаю, и мне все равно. Знаю только то, что мы сделаем его знаменитым.
Ренато со своими силами прибывает в район Ла-Фортуны, я не очень хорошо знал "старого болвана", но Тоно говорит мне:
- Этот парень свиреп, и ты увидишь, каких дел мы наделаем в Матагальпе, Чонталесе и Боако.
- Я собираюсь сделать то же самое в Хинотеге и Эстели, тогда и увидимся, Тоно, - отвечаю я.
Тигрильо и Димас – его брат – взяли оперативную группу Рафаэла Эррера, и мы продолжили нашу борьбу против общего врага. Не против сандинистских солдат, а против системы, которую хотели установить Советский Союз и кубинцы. Солдат, это просто расходная часть войны, терять солдат, это нормально, терять лидеров менее приемлемо. Я согласен быть заместителем Ричарда – он будет действовать в центральной Хинотеге. Ариэль начал преобразовываться из базы в оперативную группу Дирианген. Все базы превращаются в боевые подразделения, которые должны покинуть Гондурас и завоевать господство в назначенных каждому командиру районах действий. Именно тогда некоторые из командиров были смещены за то, что не покинули комфортных условий своих убежищ.

Вамблан

"Величайшее несчастье, если не считать проигранного сражения, - это выигранное сражение", Герцог Веллингтон.
Мы начинаем новый, 1983 год. Суицида начинает фигурировать в новостях с непрерывными стычками в приграничной зоне. Мы начали подготовку 180 коммандос с базы Ариэль, чтобы совершить вылазку через район Лас-Пьедрас и вверх по реке Вамблан. Вдохновитель этого плана – Ричард: вылепленный в лучших традициях GN, спокойный, скрытный и немногословный. Он говорит о плане только с команданте Омаро, бывшим MILPAS. Он выделяет мне группу из 32 человек, и я становлюсь командиром отряда 1332. Омаро и Ричард начинают самую катастрофическую в истории вылазку. Они парочка новичков в проведении военных операций. Первая совершенная ими ошибка, высылая головной дозор из 10 коммандос поставить в голове юношу с гранатометом M79. В качестве оружия поддержки M79 очень хорош, но как индивидуальное оружие в бою против винтовки он не годится из-за низкой скорострельности.
Около самого полудня наш патруль выдвигается на гребень у Лас-Пьедрас на никарагуанской стороне границы с Гондурасом. Злополучный коммандо натыкается на наряд вражеских пограничных войск (TGF), и их огонь разносит его в клочья. Хотя ему и удается выстрелить, граната взрывается без каких-либо последствий для TGF. Мы теряем фактор внезапности, с этого момента ситуация начинает усугубляться. Мы идем весь день. Неумелые лидеры заставляют нас двигаться до часу ночи, и мы спим на скале, уцепившись за деревья. Продолжаем движение на рассвете. Я знаю, что вскоре по нам ударят. В 10:00 мы останавливаемся в доме в поисках продовольствия, наблюдатель замечает, что по холму поблизости движутся солдаты, он обнаруживает их быстро, но я знаю, что нас ждет. Ричард отправляет меня на холм, и мы готовимся к обороне. Подразделение смешалось. Команданте Паджаро – в данный момент являющийся заместителем Ричарда – предполагает взять 160 человек с базы Ариэль, не знаю, для чего и с какой целью. Я хотел иметь крупное, хорошо подготовленное подразделение и нанести сильный удар сандинистам, в то время как Ричард хочет избавиться от них, чтобы ему не пришлось сражаться, и не желает ничего делать. Разные точки зрения и разные судьбы.
Внезапно нас атакуют с обоих флангов, еще какой-то отряд находится в центре. Начавшийся бой, это адская схватка – по никарагуански ее можно бы описать как “туркиадера де ла Гран Мадре”. После дикой схватки лицом к лицу я слышу крики раненых солдат, смешанные с воем собак TGF, которые, к сожалению, погибают вместе с их вожатыми. Вместе с моими 32 коммандос мы контратакуем и задаем им жару. Затем офицер TGF кричит:
- Прекратить огонь!
Практически в один голос все командиры отрядов кричат:
- Прекратить огонь!
Разумеется, нам необходимо эвакуировать раненых с передовой. Мне нужно эвакуировать коммандо, раненого в живот, и я говорю ему:
- Попытайся идти.
Но он говорит:
- Команданте, мне очень больно. Оставьте меня здесь с гранатой, чтобы я умер здесь вместе с ними, но не заставляйте меня идти.
- Нет! Ты пойдешь.
Я приказываю троим коммандос нести его, и мы быстро перегруппировываемся. Атака возобновляется с еще большей интенсивностью. Я чувствую, что меня окружают, и я буду уничтожен. Я слышу, как повсюду движутся солдаты, и связываюсь по радио с Ричардом:
- Послушайте, Ричард дайте мне приказ отступить, сейчас они окружают меня, у меня осталось лишь около пяти метров кофейной плантации для отхода. В противном случае забудьте о моих бойцах, потому что они перебьют нас.
Я спокоен, но уверен в своей судьбе. Мой долг как коммандо, отдать свою жизнь, если это необходимо. Мои коммандос смотрят на меня. Я сохраняю незыблемое спокойствие. Мы провели больше получаса среди этих воплей, под градом пуль и гранат. Моя оборонительная позиция хороша, но после окружения с нее не будет выхода. Внезапно Ричард говорит мне:
- Отступите и займите позицию перед Омаро. Я посылаю отряд, чтобы прикрыть вас на кофейной плантации.
- Понял вас, конец связи.
Я приказываю своим командирам групп немедля отступить, и чувствую, как коммандос переполняет облегчение. Как командир, я отступаю последним, по ощущениям солдаты TGF агрессивно идут за мной по пятам. Буквально проскользнув между кофейными деревьями и пройдя около двадцати метров, я встречаюсь с группой из 5 коммандос под командованием Мукито, у них пулемет M60. Я хлопаю его по берету и говорю:
- Приготовься, Мукито, они кусают меня за рюкзак.
Он кивает, его лицо напряжено. Я связываюсь с Ричардом:
- Послушай, Ричард, ты послал пятерых коммандос! Они сожрут их за один присест. Разве ты не видел, как они прижали всех моих людей?
- Не волнуйся, еще двадцать человек уже в пути.
Действительно, вскоре я встречаюсь с ними, и ставлю их командиру, Чакалу, задачу: как можно скорее выдвигаться на позицию Мукито.
В этот момент я слышу интенсивную стрельбу и взрывы гранат, Мукито и его четверо коммандос уничтожены. Отряд подкрепления не поспел туда вовремя. Они оказались вовлечены в жестокую схватку на кофейной плантации. Я прибываю на позицию Ричарда, и он говорит мне:
- Выдвигайтесь и вместе с Омаро обеспечьте наш отход, чтобы оттянуть наши войска на том холме.
Я продолжаю продвижение и нахожу раненого коммандо, его лицо бледное, это молодой человек, лет 18. Я приказываю своим людям эвакуировать его на холм. Я нахожу Омаро, и вместе с моим отрядом мы спешим на холм и занимаем его, чтобы наше объединенное подразделение могло разорвать контакт, оставив позади тела пяти храбрых коммандос, прикрывавших отход моего отряда. И бог знает, сколько их еще останется брошено на несуществующую милость нашего врага. Мы весь день движемся по ручью к реке Вамблан. Я до сих пор не понимаю, как Ричард собирается укрыть почти 200 человек, как если бы это был маленький отряд или небольшое подразделение, но босс – это босс, если он примет плохое решение, он может сделать это вновь. Мы подвергаемся нападениям еще несколько дней. На пятый день в полдень мы прибываем на небольшое скотоводческое ранчо. Покупаем корову и начинаем готовить мясо. Я еще не закончил жарить свой кусок, как по нам начинают стрелять со всех сторон. Еще одна атака, наши потери все больше. Я подхожу к Ричарду и спрашиваю его:
- Что нам делать?
- Ищите Данило, у него есть инструкции.
Я выдвигаюсь со своим отрядом и прощаюсь с Ричардом и Вамбланом – коммандо, отправленным в качестве проводника – которого я больше не увижу. Через несколько минут, он будет убит выстрелом в голову, который, по словам другого коммандо, вышиб ему мозги. Наш патруль движется медленно, идти по реке тяжело… Камни, вода… Продвижение медленное, когда я добираюсь до позиции команданте Данило, я спрашиваю его:
- Какие будут приказания?
- Ричард говорит идти вдоль реки, вверх по течению.
Сейчас 17:00, осталось полтора часа светлого времени. Говорю Данило:
- Слушай, это неправильно, с тех пор, как мы пересекли границу, мы были под огнем пять дней подряд. Каждый день мы теряем людей, так что нас просто уничтожат, а Ричард понятия не имеет, что делает. Сандинисты будут ждать нас повсюду, как только мы остановимся. Дело твое, но я не позволю им убить меня, следуя приказам Ричарда. Все те, кто хочет следовать за мной, идемте! Я собираюсь идти по главной тропе, чтобы опередить пирикуакос. Они уже устроили засады вдоль всей реки.
Мы продвигались по берегу, и я полагал, что всегда найдется тропа, идущая через джунгли параллельно реке. Я и двое разведчиков начинаем движение, идем так быстро, как только возможно. Все коммандос последовали за мной, включая Ричарда и Паджаро. Парочка, претендующая именоваться солдатами и командирами, они сделали все возможное, чтобы быть уничтоженными. Я ускоряю движение своего патруля по тропе вдоль реки, поскольку уверен, что противника не будет: они ждут нас у реки. Мы подходим к месту, где тропа пересекается с дорогой, по которой идем еще более 3 км, к перекрестку, находящемуся, по словам местных жителей, возле маленького домика донны Пуры, мальчишка помогает нам и ведет туда. Я хочу добраться до перекрестка прежде сандинистов. Мальчик говорит, что все в порядке, так как он только что пришел оттуда, чтобы провести меня. Он берет мой рюкзак и предлагает сопровождать меня, я соглашаюсь. Уже половина седьмого, почти темно, примерно за 200 метров до перекрестка я останавливаю подразделение и велю Омаро и дону Чуно Райте остановиться. Я слышу лай собак и предполагаю, что это прибыли "пирис". Мальчик говорит, что это могут быть люди, покупающие товары в магазинчике донны Пуры. Я велю всем ждать. Я беру с собой добровольца и отправляюсь на разведку. Начинаем движение. Мальчик идет впереди нас. Мы заходим в апельсиновую рощу, затем я внезапно чувствую запах, кто-то совсем близко. Я замираю, мальчик говорит, чтобы я шел, это всего лишь корова. Внезапно раздается крик солдата:
- Стой! Кто идет?
Я мгновенно отпрыгиваю в сторону, чтобы увернуться от пуль, выпущенных почти в упор, и мы открываем огонь. Моя M16 клинит после 8 выстрелов, но один, как я узнаю позже, попадает солдату в лицо. Сандинисты тут же открывают огонь с нескольких сторон. Я валюсь на спину, отхожу вместе с моим коммандо и в ночи теряю из виду мальчишку с рюкзаком: всеми моими картами, вещами и полупрожаренным куском говядины, который должен был стать моей пищей в тот день. Мы благополучно отходим к позиции Омаро и дона Чуно, находившихся с моими коммандос под командованием моего заместителя Джовани Негро. Они говорят мне, что все решили, что я мертв, поэтому запаниковали и побежали. Голодные и находящиеся под постоянным давлением люди подобны стаду коров.
Мы сохраняем тишину и отходим от тропы в джунгли примерно на 100 метров, чтобы спать спокойно. На протяжении всей ночи мы слышим передвижение солдат. Ничего хорошего: еды нет, мы дезориентированы, а я так зол на мою винтовку M16, что заменил ее на AK-47 одного из моих убитых коммандос. Ранним утром продолжаем движение, в полдень подходим к небольшому домику. Крестьянин говорит нам, что повсюду войска, и что солдат, наткнувшийся на меня, мертв. Сандинисты доставили его в Вамблан с огнестрельным ранением в лицо. Убитый был известен как Гато Негро (да покоится он с миром). Я рад, что смог избежать его пуль. Люди в доме накормили нас, и один из них показал нам дорогу до места возле пересечения троп, чтобы мы могли уйти глубже в джунгли, подальше от этого кошмара. Позже в ходе движения мы обнаружили участки грунта, полные отпечатков следов множества солдат, стянутых на наши поиски в желании сделать нас охотничьими трофеями во имя их революции.
Около 17:00 мы догоняем Паджаро, вместе у нас 97 коммандос, включая Эфрена, Боанергеса и Карлоту – командира Отряда Тигр, подразделения, состоящего из очень молодых коммандос, почти детей. По прибытии Паджаро сообщает мне, что, по словам местных крестьян, Ричард мчится через джунгли впереди нас в направлении Ла-Колонии. Я говорю Паджаро, что мы направимся по компасу на восток, чтобы добраться до района, находящегося под нашим контролем. Он соглашается. Команданте Паджаро взял с собой любовницу, молодую красивую женщину из Килали, которая позже станет его женой. Она идет с нашим патрулем. Казалось, он не слишком хорошо понимал, что делает, ввязывая ее в эту партизанскую войну, что выглядело неуместным. Человек в доме выглядит встревоженным, и неспроста, так как мы находились рядом с пересечением троп, шла война, и противник был повсюду. Для его дома это катастрофа. Внезапно дозорный предупреждает нас:
- Противник с фронта!
Омаро, Карлота, еще двое коммандос и я вызываемся прикрывать отход. Мы замечаем трех солдат, тут же исчезающих из нашего поля зрения. Наше подразделение отходит от дома и тропы примерно на 5 километров, совершив двухчасовой переход. Мы залегаем, но ничего не происходит. В 19:00 возвращаемся в дом. Похоже, это была разведка: я видел лишь одного солдата в течение нескольких секунд, и трех других, отходивших в противоположном от Паджаро направлении. Мы забираем трех индеек, брошенных после воспринятого мною нервно поспешного отхода Паджаррако. Мы ночуем на небольшом холме, возвышающемся над домом, и мужчина показывает тропинку, по которой мы сможем пройти утром.
Начинаем движение с рассветом. В 08:30 видим, что головной дозорный примерно в 50 метрах от дома, он выглядит нервным, и я говорю ему:
- Успокойся и будь наготове, своих позади больше нет.
Я иду вперед и приветствую нервничающего Паджаро, который говорит мне:
- Лучше бы нам уходить отсюда.
- Мужик! Давай хотя бы съедим индеек. У нас здесь хорошая оборонительная позиция.
Он соглашается, хотя и не очень убедительно.
Я пытаюсь поднять боевой дух людей. Среди них Марлон, брат Рубена. Когда мы принимаемся готовить индеек, раздается несколько выстрелов, затем тишина: они сняли нашего часового. Я рядом с Паджаро, когда слышу:
"Свобода… или смерть! (Боевой клич сандинистов: Patria libre… o morir!)
Множество "пирис" устремляются в нашем направлении. Выбираюсь наружу и под градом пуль и ручных гранат на получетвереньках проползаю мимо индюшек через двор небольшого крестьянского дома. Непрерывным свирепым огнем мы отбиваем первую волну их атаки. Несколько минут тишины, и вдруг снова крик:
- Свобода!
И солдаты в ответ:
- Или смерть!
Очередной, более мощный шквал пуль и гранат, я кричу коммандос:
- Мы не побежим, давайте зададим этим сукиным сынам жару!
Снова тишина, и опять волна штурма, с новыми силами, прибывшими на замену погибшим. Внезапно среди индюшек рвется граната, затем Паджаро хватает свою любовницу и, как последний урод, убегает вниз по ручью. Я не знаю, как сейчас распределены наши силы, и слышу крик Карлоты:
- Тигры, за мной!
И он уходит, убегая следом за своим командиром, со своими Тиграми, которые бегут, больше похожие на взъерошенных котят. Я смотрю на Эфрена и говорю:
- Давай остановим эту атаку и разорвем контакт.
И так мы и поступили: мы разорвали контакт. Мы отразили третью атаку, после чего последовали за нашим капитаном, и просто убрались оттуда. Мы были выбиты оттуда, и мы потеряли трех индюшек. Через три часа мы догоняем нашего команданте Паджаро. Затем появляется Эфрен, высмеивающий его за бегство:
- Паджаро – худший командир, которого я встречал за свою военную карьеру.

35-й Курс восстает

Вамблан стал катастрофой для нашего команданте Ричарда, он принял неверные решения. Он продемонстрировал мне то, что было известно всем нам. Не все, кто были с нами, и хорошо зарекомендовали себя в Гуардия Насьональ, имеют представление о том, как командовать пехотным подразделением в партизанской войне. Мы спаслись от неизбежного уничтожения благодаря моему подходу: не выказывать уважения к званиям или людям, незаслуженно наделенным властью и не обладающих способностью командовать. Я слышал, что Ричард не приближался к мосту Окотал во время взрыва, и знаю, что он был храбрым офицером Гуардия Насьональ, но это другой тип войны, и он уже достиг высшей степени неэффективности.
У меня был болезненный урок, научивший меня быть мятежником, когда 15 июня 1979 года в Эль-Тамариндо, базе EEBI между городами Манагуа и Леон, меня обвинил, заключил в тюрьму и едва не расстрелял лучший и наиболее уважаемый из моих инструкторов, лейтенант Кристобаль Медрано. Если бы мне не удалось предупредить одноклассников, я, вероятно, был бы мертв. Я был обвинен сержантом Карденасом в том, что я сандинист, и схвачен после требования молчать вторым лейтенантом Кардосой по прозвищу Мама Лола. Лейтенант Кристобаль Медрано допрашивал меня после того, как я был брошен в камеру, где держали и позже приканчивали подозреваемых сандинистов. Второй лейтенант Мама Лола (да покоится он с миром) оставил дверь камеры незапертой и поставил охранять ее часовых из роты под моим командованием. Это позволило мне велеть часовому сообщить о случившемся и вызвать моего одноклассника, кадета Эдди Санчеса, бывшего дежурным по базе. Санчес, вместо того, чтобы придти ко мне, поднял весь наш курс. Они похватали свое снаряжение, развернулись по-боевому и восстали против лейтенанта Медрано, который, как я считал, был травмирован войной: его больше не волновало, кого он убивает, так или иначе, все мы обречены на смерть на ежедневно поглощающей людей войне. Но он же учил меня, что нельзя слепо следовать приказам, после чего я перестал быть тупым исполнителем. Я учусь использовать здравый смысл. Война, это единственный способ, когда низший класс может вынырнуть из анонимности, не уделяя внимания социальным связям нашего неравноправного общества. Все заслуги приобретаются собственной кровью и кровью следующих за тобой молодых идеалистов. Лейтенант Медрано был убит через семь дней после моего ареста, 22 июня 1979 года, но его последний урок остался со мной на всю жизнь.

Инфильтрация продолжается

Продолжаем двигаться через джунгли. Мы не видим никого на протяжении пяти дней, мы также не получаем продовольствия. Паджаро и его любовница нервничают и говорят, что лучше оставаться без еды и не приближаться к жилью, чтобы избежать атак противника. Я считаю это нерациональным. В полдень пятого дня я возглавляю рекогносцировку, нахожу ведущую через джунгли тропу, и говорю себе:
- Это еда для моих людей и, возможно, информация.
Однако держащийся позади меня Паджаро считает, что это: "Пирис, пирис и еще больше пирис".
Я смеюсь над ним и иду разведывать. Я нахожу крестьянина, который говорит мне, что нас ждут, что он слышал о боевых действиях в Вамблане, и что он является лидером Корреос в Эль-Хильгеро, районе к северу от План-де-Грама. Он с радостью обеспечивает нас продовольствием. Наконец, мы отдыхаем и едим, а потом купаемся в ручье и начинаем смеяться над всем произошедшем. На следующий день, ведомые Корреос, мы движемся в направлении Сан-Антонио-де-Кининовас, где разбиваем лагерь и ждем Ричарда. Сейчас середина февраля 1983 года. В полдень прибывает Коррео, чтобы сообщить нам, что Тоно и Ренато с 800 коммандос движутся к нам по тропе через джунгли. Примерно в 15:00 появляется передовой дозор свежеокрещенной оперативной группы Хорхе Салазар. Я удивлен, потому что Тоно собирался покинуть базу через неделю после нас, и вот он здесь. Через час появляется "большой" Тоно, как всегда веселый и безбашенный, вместе с "эль пелуче" Ренато и "пучеглазым" Руисом. Тоно смеется надо мной и говорит, что он знал о плане Ричарда, так что пока "пирис" надирали нам задницы, он спокойно шел по дороге. Их единственным контактом с противником был пикап "пирис" с шестью несчастными солдатами-новобранцами, которых они перебили. Однако кого-то из коммандос чуть не убил собственный пулемет: пулеметчик, зацепившись, едва не повесился на ленте своего M60. Вдобавок, когда гранатометчики коммандос стреляли из М79, это было больше похоже на швыряние камнями. Они были так близко, что гранаты не успели взвестись и поэтому не взорвались. Это было форменное сумасшествие. Я говорю ему, что в Вамблане для нас все обернулось катастрофой. Ричард и Паджаро не годятся для командования: они понятия не имеют, что, черт возьми, они творят. Он говорит мне:
- Я это знал. Они думают, что вернулись в GN, и им просто нужны привилегии, даваемые руководством поставками и логистикой. Нам надо вести эту войну, и мы ничего не добьемся с этими придурками. Вам следует принять командование, чем больше хороших людей будет двигать эту войну вперед, тем лучше для всех.
Ричард обнаружился через два дня, с ним 49 человек. Нас было 96, в Вамблане мы потеряли около 40, вызывающий чувство горечи счет. Тоно отправился в Матагальпу и Боако с огромным отрядом новичков. На одну из лучших вылазок на дальнее боевое патрулирование в департаментах Матагальпа, Боако и Чонталес в центре страны. Целью Тофио является создание нового оперативного района в центральной части Никарагуа, и он ее добивается.
Ричард и я по-прежнему ведем наши патрули в сторону Агуасуас, а затем в Санта-Тереза-де-Киламбе, среди нас дон Чуно Райте, ранчеро, чьи сыновья-сандинисты украли у него все. Райте убили нескольких крестьян, и FDN должна покарать их. Ричард устраивает привал, чтобы сообщить Чуно Райте новость: его сыновья нейтрализованы патрулем коммандос в Матагальпе, они получили приказ от G-2 (разведотдела) Генерального штаба на устранение Райте и выполнили его. Чуно разражается слезами:
- Я никогда не думал, что дойдет до такого.
Ранее дон Чуно говорил нам:
- Если вы будете проходить мимо Санта-Тереза-де-Киламбе, пожалуйста, убейте этих сукиных сынов, моих сыновей, пирикуакос.
Я спрашиваю его:
- Как вы себя чувствуете, дон Чуно?
- Очень плохо.
- Но вы говорили нам, что хотите, чтобы тех сукиных сынов убили.
- Да, команданте, но все же они были моими сыновьями.
Ричард и я провели те дни вместе, позже мы направились к Рубену в Сомпоперу. Там мы остаемся дожидаться нескольких подразделений с Ариэля, которые получают от Ричарда деньги и кое-что из снабжения: часы и прочие мелочи. В те дни Ричард грустил, он сказал мне, что ему очень трудно находиться на войне, потому что он любит свою жену и обожает своих детей. Я понимаю его, и именно поэтому считаю, что женатым мужчинам не следует идти на войну, особенно на такую, столь сложную и многотрудную. Мы выковываем армию людей, готовых пожертвовать всем, даже собственными жизнями, в борьбе против тоталитарной системы, намеренной оставаться у власти даже ценой жертвы тысяч молодых идеалистичных революционеров. Они ввязываются в концепцию Холодной войны против американского президента Рональда Рейгана, и готовы любой ценой изменить политический курс Никарагуа и всей Центральной Америки.

Санта-Круз

Ричард оставил меня во главе Ариэля и вернулся на базу, чтобы продолжать вести войну оттуда, где не слышно пуль, чтобы жить "сладкой жизнью" командира базы. Я сразу же оцениваю ситуацию и начинаю патрулирование района действий. Вместе с Рубеном мы на несколько недель выходим в патруль через крохотную деревушку Эль-Хикелите, Санта-Елену, Бланко-Хилл и возвращаемся через Эль-Портильон, Эль-Брамадеро, Хеладо-Хилл, Бланко-Хилл и Гуапинол-Хилл. Мы узнаем, что EPS начинают операцию по истреблению и уничтожению в районе к северу от Яли, Хеладо-Хилл и Ла-Эстреллы. Информация, получаемая от всех гражданских, состоит в том, что 100 грузовиков с военными миновали Хинотегу, но колонна разделилась: 60 грузовиков направились к Яли и Сан-Рафаэль-дель-Норте, остальные 40 двинулись в сторону Пантасмы и Санта-Круз. У войск под командованием Синко Пиноса и Паджаро трудности с покиданием района. Было несколько стычек с небольшими потерями. Чтобы помочь им, мы собрали 120 коммандос и устроили две засады, одну в 150 метрах от гарнизона EPS и ополчения в Санта-Круз, и еще одну на перекрестке дороги Пантазма – Вивили.
Мы провели там весь день до 17:00, когда грузовик IFA, идущий из гарнизона к перекрестку, был подбит гранатой из РПГ-7, и 25 коммандос удалось уничтожить его вместе с целой кучей солдат EPS, находящихся внутри. Силы гарнизона EPS начинают спасательную операцию и контратакуют. Коммандос под командованием Джимми (да покоится он с миром) отступают, а солдаты перенацеливают атаку в сторону холма, где нахожусь я с двумя пулеметами M60 и примерно 40 коммандос. Мы вступаем в бой с противником. Мы заставляем солдат и ополченцев бежать, когда мы надрали им задницы из двух мощных пулеметов M60, извергающих огонь на храбрых солдат EPS, находящихся в явно невыгодном положении, наступая в гору. Я не знаю, каковы были их потери. После подавления их огня они поджимают хвосты и беспорядочно отступают. Мы отходим от места засады, и я делю подразделение на два отряда по 20 коммандос, чтобы через неделю перегруппироваться для следующего задания.
Я стараюсь, чтобы все подразделения действовали активно, и приказываю сражаться и устраивать засады каждые 15 суток. Я наставляю всех командиров групп, давая им понять, что войны выигрываются боями, и что наше оружие не для того, чтобы выставлять его напоказ, в противном случае я сниму их с должности и поручу командовать другим. После засады я снова собираюсь с командирами групп и решаю вновь выходить на патрулирование к Хеладо-Хилл и Ла-Эстрелле. В подразделениях мало припасов, поэтому наша основная задача – набор добровольцев и разведка.

DGSE – Главное управление государственной безопасности

Я получаю из Генерального штаба радиограмму о проверке возможности снабжения по воздуху, которое осуществляет полковник Гомес. После этого я готовлюсь к получению снабжения в районе Лас-Торрес, Хинотега. Мне приказали обозначить зону выброски припасов, я беру 60 коммандос, и передаю координаты предполагаемой площадки в районе холма Лас-Торрес у Рио-Гусанера. Когда я жду, расположившись с моими бойцами на двух холмах в этом районе, к нам устремляется рота сандинистов. Похоже, им наплевать на нашу боеспособность. Они развертываются на вспаханном поле, подготовленном для посева кукурузы. Они выстраиваются длинными цепями, и с криками "свобода или смерть!" начинают атаку, это выглядит как сцена из фильма. Я приказываю людям отходить. Один из моих командиров отрядов, Карлос, говорит своим людям, что я трус. Он не в состоянии понять, что если эта рота так яростно бросается на нас в лобовую атаку по открытой местности размером с городской квартал, то это потому, что вокруг еще больше войск, которые уничтожат нас.
Я отступаю после непрерывного трехдневного преследования, в ходе которого нам приходится держаться впереди. Мы пробираемся, разделившись пополам, единственный источник воды – лужа грязного дерьма с дохлой змеей посередине. Пью грязную воду, лишь бы ускользнуть от вражеских солдат, отступая из этого района с моим отрядом из 30 коммандос. В тот ужасный день я осознаю, что мне исполнилось 24 года, мой день рождения приходится на напряженное преследование на грани уничтожения. Я направляюсь в Эль-Платано-де-Вилан, где мы проходим мимо дома одного из моих коммандос, сына дона Агустина Гонсалеса. Дон Агустин отправляет ему еду со своим младшим сыном, Мартином Гонсалесом. Доставив нам еду, Мартин возвращается домой, и его с пустой посудой останавливают "Венадо", заместитель начальника госбезопасности Пантазмы, и Альваро Гонсалес по прозвищу "Коюнда", еще один сотрудник госбезопасности, с более чем сотней солдат. Заметив его выходящим из кустов, они хватают его и обвиняют его в том, что он контрреволюционер, они просовывают ему между рук деревянную палку, протыкают грудь штыком и оставляют умирать перед домом. На протяжении двух долгих дней соседи, его брат и все мои коммандос могли слышать, как молодой 16-летний парень кричал от боли, пока не скончался.
Многие коммандос уговаривали меня попытаться спасти его, дать им разрешение попытаться вместе с братом несчастного мальчишки – он станет одним из более чем 200 соратников, убитых по приказу Карлоса Баркеро, зонального начальника FSLN (госбезопасности) Пантазмы. Я сказал им, что это невозможно, я вижу, что единственным результатом будет и наша смерть. Это один из самых горьких моментов, с которыми мне приходится жить. Приказываю двигаться в другую зону, район Эль-Хикелите.

Бокас-де-Голондрина

К началу апреля 1983 года у меня около 80 добровольцев, и я задумываюсь, почему Ричард не присылает нам боеприпасы. Я решаю вернуться на базу с добровольцами и 14 вооруженными коммандос. Прощаюсь с Рубеном в Сомпопере. По факту я возвращаюсь почти одновременно с возвращением Тоно и Ренато с, как считалось на тот момент, самой глубокой вылазки за все время боевых действий. Я иду через джунгли, когда в Лос-Калихонес слышу ожесточенный бой в Бокас-де-Голондрина – позже я узнаю о случившемся во всех подробностях. Окружение Тоно и Ренато в Бокас-де-Голондрина в 1983 году – один из самых известных эпизодов войны. Тоно – лидер, а Ренато – его острие. Вместе они составили всеразрушающую команду. Они были одноклассниками и вдвоем начали самую дерзкую операцию в истории FDN. Они дошли до Боако и уничтожили множество гарнизонов ополченцев и подразделений EPS, как тот, что находился в Сан-Хосе-де-лас-Мулас.
После почти трех месяцев активных действий, и преследования по горячим следам, проводимого батальоном иррегулярных сил (BLI) Коро-де-Анхелес и рядом других регулярных подразделений (COPETE), они остались почти без боеприпасов. Они начинают возвращение для пополнения припасов, оставляя в Никарагуа целые подразделения под командованием Франклина и Эмилиано. Возвращающиеся, это по большей части "Салазарес" – около 100 из 500 человек, которые ведут более 500 добровольцев – и 180 коммандос Ренато. EPS проводит постоянные атаки, самые мощные из них происходят в Санта-Елене, Ранчо-Гранде, Матагальпа. Им удается окружить их у Рио-Бокай в деревне Ла-Голондрина недалеко от Сан-Хосе-де-Бокай. После того, как Киче и Тиро аль Бланко с 60 "Салазарес" с огнем и кровью пересекли Рио-Бокай, EPS завершает окружение. Тоно теряет самообладание, у него нервный срыв из-за многомесячного напряжения и постоянного преследования. Он спекся, и его коммандос зовут Ренато. Прибывает Ренато с команданте Чако – бывшим вторым лейтенантом GN Мартинесом, моим старшим в Академии, и своими людьми, после чего спрашивает Тоно:
- Что не так, "Тапас де Мула"?
- Они нас всех убьют, - бормочет Тоно.
- Они убьют тебя, идиот, а не меня, - отвечает Ренато и говорит Чако:
- Бери шесть пулеметов M60, все M79, все 60-мм минометы и все имеющиеся боеприпасы. И посмотрим, сумеют ли эти сукины сыны остановить нас.
Чако и Ренато возглавили атаку с 60 коммандос из оперативной группы (FT) Сан-Хасинто, прорвали окружение и смогли успешно вырваться вместе со всеми войсками. Пятнадцать дней спустя они прибывают в убежище, на базу Лас-Вегас, с некоторыми потерями, но без каких-либо серьезных осложнений.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 17 окт 2021, 11:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
5. Ариэль

Я возвращаюсь на базу Ариэль и понимаю, что все по-прежнему: Ричард почти все время проводит в Тегусигальпе с женой. На базе дон Байрон (отец команданте Рубена), Пелон и другие коммандос отправляют новых добровольцев на базу подготовки пехоты в Лас-Вегасе, которой руководит бывший майор GN Герман Гусман, команданте Андрес. Появляется Тоно, и мы вместе наносим визит в Генеральный штаб, чтобы потребовать от Бермудеса и начальника Генерального штаба, команданте Фиерро, смены руководства. Я также хотел рассказать им правду о вылазке в Вамблан. При поддержке Тофио мы пытаемся добиться изменений. Бермудес, как всегда патерналистский, и Фиерро не согласны с Тоно, утверждая, что я слишком молод, чтобы командовать подразделением, меня это определенно разозлило:
- Послушайте, хватит! Я командую войсками и сражаюсь уже больше года, но вы не хотите ставить меня во главе. Потому что я слишком молод, чтобы возглавлять оперативную группу, но достаточно молод, чтобы погибнуть под командой глупца наподобие команданте Паджаро. Вы забываете, что я моложе и более эффективен как боец, чем эти поистрепавшиеся и непродуктивные бывшие офицеры, которые, оказавшись в бою, бегут, как Паджаро. Я хочу командовать Ариэлем, а решение объединить его с подразделением Паджаро в настоящее время является ошибочным, иначе я подумаю об уходе.
Тоно поддерживает меня и говорит им:
- И я тоже, либо мы сражаемся вместе, либо мы все отправляемся мыть посуду в Майами. По крайней мере, там нам будет лучше, чем здесь, потому что здесь мы не избавились от пороков Гуардия Насьональ, которые привели нас к поражению".
Поставленные перед таким аргументом, Фиерро и Бермудес немедленно подписывают мое назначение и приказывают Ричарду передать мне командование над своими силами и все имеющееся на базе снаряжение, включая приписанные к базе машины. Ричард после того, как получил уведомление, ушел из FDN, очень обиженный на меня и Тоно.
Я возвращаюсь на базу, где ко мне присоединяются Пастор Паласиос, Индио и его 114 коммандос, из-за разногласий с войсками Суициды перешедшие в Ариэль. После этого ко мне присоединяется отряд Тигрильо из 123 коммандос под командованием Дуэнде. Дуглас и Корал, тоже с Пино I Суициды, со своими 90 коммандос также переводятся в мое подразделение. Менее чем за неделю моя оперативная группа увеличилась на 327 коммандос, и с этого момента моя база становится подразделением или оперативной группой с назначенным районом действий. Вместе с несколькими команданте мы выбираем название для нашего подразделения с базы Ариэль, которое станет оперативной группой Дирианген. Основная задача в этом году – уничтожение Государственных Производственных Предприятий (UPE), проще говоря, гасиенд, "украденных" сандинистами, таких как Самарканда – собственность Дельгадоса, Галилея и Сан-Хосе – собственность Давида Саморы. Это "мягкие" цели, имеющие экономическое значение. Аргентинская идея 1982 года заключалась в том, чтобы ничего не разрушать. Противостоять EPS в партизанской войне, а не в прямой конфронтации. В этом году, благодаря вмешательству американцев и гондурасцев – части группы партнеров, участвующих в этой войне, и входящей в состав команды, обсуждающей, какой стратегии следует придерживаться – мы приходим к выводу, что нам следует разрушить экономику, чтобы уничтожить жестокую систему сандино-коммунистов, пользующихся мощной поддержкой Советов. Мои ближайшие планы – выйти с моими 320 коммандос и отправить Дугласа устраивать засады и жечь UPE возле Кондеги, кофейной плантации Гасиенда Дайрали, а также в районах Сан-Хуан-дель-Рио-Коко, Самарканды и других, которых я уже не помню. Я отправляю Корал в район Сан-Рафаэль-дель-Норте, чтобы захватить его – по его словам, это "мягкая" цель, он утверждает, что 170 человек определенно одержат верх над гарнизоном ополченцев в Сан-Рафаэль-дель-Норте рядом с городом Хинотега. Я отдаю под его командование 170 коммандос, среди которых группа Ювенала, для первой попытки захватить Сан-Рафаэль-дель-Норте 24 июля 1983 года.

Игуана

В мае 1983 года я выхожу на задачу с 340 коммандос. Дуглас сказал мне, что Игуана – лучший разведчик, поэтому мы начинаем задачу по проникновению через Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия. Задача оказалась под угрозой, когда к границе выдвинулась рота TGF. Нам приходится немного отойти на правый фланг на высоком хребте, где мы вступили с сандинистами в перестрелку, длившуюся около 30 минут, в то время как остальная часть сил Оперативной группы Дирианген предпринимала маневр уклонения от фронтальной атаки. Мы направляемся к лесному массиву, пересекая тропу, ведущую из Мурры. Когда мы переходим ее, мы снова вступаем в контакт с войсками сандинистов. Игуана первым обнаруживает сандинистов и первым бежит в сторону арьергарда отряда.
Мы перегруппировываемся и пересекаем тропу на километр ближе к Мурре. Продолжаем марш, продвигаясь в направлении холма Чачагуа. Двигаясь вперед колонной, мы начинаем восхождение на гору Вентильяс – это мое первое патрулирование на склонах этой очень высокой горы, нам требуется почти двенадцать часов, чтобы добраться до ее вершины. Идем целый день, поднимаясь на гору, затем спускаясь к дороге Килали – Вивили у крошечной деревушки Эль-Джобо. Затем мы направляемся в деревню Ла-Вихия, а потом в Эль-Хикелите. И уже там мы разделяемся. Я во главе небольшого патруля из 25 коммандос и Дуглас со своей ротой направляемся к Бланко-Хилл и продолжаем выполнять запланированные задачи. Коралл должен захватить Сан-Рафаэль-дель-Норте, а Дуглас выдвинуться в район Кондеги с приказом устраивать засады и уничтожать армейские подразделения и разрушать UPE, включая Дайрали.

Воссоединение семьи

Я направляюсь в район Сан-Хуан-дель-Рио-Коко с коммандо Пелигро, он знал мою тетю Еву Гарсиа и будет моим проводником, помогая проникнуть на ее ферму. Оттуда я посылаю за моей мамой, чтобы увидеться с ней. Прошло три года, и все это время я ничего не знал о них. Я остаюсь со всего 25 коммандос и моим заместителем, которым я обзавелся в те дни в Гондурасе, команданте Бенни, бывшим лейтенантом GN Денисом Пинедой Каркамо, хорошим офицером, выпускником AMN и моим старшим в Академии. В общем, я отправляю одного из своих двоюродных братьев – их будут называть "политикос": пятеро сыновей моего дяди присоединятся к FDN – в Манагуа, и на следующий день он вернулся с моей мамой.
Пойти на ферму моей тети Евы, находящуюся по дороге на Самарканду, это довольно рискованное предприятие, так что, проговорив с мамой часть ночи, я тут же ухожу и как можно быстрее двигаюсь в район Бланко-Хилл, чтобы продолжить партизанскую войну, которую я полон решимости вести против коммунистической системы сандинистов. Позже я проведываю и говорю с большинством коммандос, находящихся в районе Эль-Хикелите, а также встречаюсь с Синко Пиносом, рекомендуя ему вести партизанские боевые действия и избегать прямой конфронтации с мощной идеологически обработанной Советами армией. Я указываю ему, что нашими первоочередными задачами должны быть боевое поражение всех типов снаряжения, грузовиков, строительной техники, UPE и других целей, что нанесет ущерб экономике системы. Одной из важнейших задач всех подразделений является поддержание активности и контроль через Крестьянское внутреннее сопротивление всего нашего района действий, простирающегося от Рио-Гусанера до Лас-Месас-де-Моропотенте и Панамериканского шоссе неподалеку от Эстели.

Организуя логистику

После того, как я раздал указания всем силам, численность которых составляла уже более 1000 человек, я вернулся в Гондурас, чтобы обсудить с Генеральным штабом вопрос денег для моих войск, я не получал ассигнований на питание – составлявших доллар в день на человека – на протяжении трех месяцев. Чтобы добраться быстрее, я выбрал маршрут через Нуэва-Сеговия в районах Сан-Фернандо и Санта-Клара. Я прибыл в Ла-Лодосу, пройдя через минное поле: чрезвычайно опасное и захватывающее дух испытание. Командир роты из Никарао погиб в этом районе днем ранее. Ни один из командиров моих отрядов, даже Бенни, не может передвигаться в этом приграничном районе из-за угрозы, представляемой минами, так что мне пришлось идти впереди. Это была томительная прогулка среди мин.
Я вернулся с 25 коммандос и 40 добровольцами, часть из них вернется, получив новое снаряжение. Прием, оказанный мне начальником штаба, не был ни теплым, ни дружеским, поскольку он пытался дать мне понять, что я не должен был пересекать границу. Они собирались снабжать меня по воздуху с помощью нового подразделения, состоявшего из каких-то придурков на C-47, что будет стоить жизни почти всем пилотам, осмелившимся сунуться в воздушное пространство Никарагуа. Когда он обратился ко мне надменным и уничижительным тоном, я мягко велел ему катиться к черту, и сказал, что немедленно уйду из Контрас и отправлюсь туда, где смогу начать новую жизнь. Я поставил его в известность, что не собираюсь продолжать с таким стадом идиотов, как он. Они понятия не имеют о том, что происходит на этой войне. Более того, я вытащил свой пистолет и грохнул его на стол, посоветовав ему найти другого имбецила для командования более чем 1000 человек, имевшихся у меня в Никарагуа, потому что я больше не собираюсь подвергать свою жизнь опасности. Когда я подходил к двери, он в отчаянии бросился за мной, умоляя не делать этого. Он выделяет мне деньги на продовольствие и дает добро на получение экипировки для новобранцев, которых я привел в Ла-Лодосу.
Я вернусь, чтобы продолжить партизанскую войну в этом районе, надеясь на снабжение по воздуху, чтобы вести войну более эффективно. Позже меня уведомят быть готовым к приему снабжения в течение месяца. Я со своими людьми возвращаюсь из Ла-Лодосы в свой район действий и направляюсь в район Сан-Хуан-де-Рио-Коко. Мой патруль сжигает два пикапа Toyota Никарагуанского института аграрной реформы (INRA) и четыре маленьких UPE – конфискованных поместий – которые попадаются нам по пути к Бланко-Хилл. Коммунисты используют стратегию грабежа тех, у кого есть собственность, бизнес и капитал, чтобы затем распределять добычу среди своих последователей. Они воздействуют на немногих, награждая их оскорбительными кличками, оправдывающими их ограбление и убийства, чтобы снискать расположение покорных им масс. Они раздают принадлежащие другим, словно оно их собственность, подобно тому, как гитлеровские нацисты поступали с еврейским населением в Германии, конфисковав их имущество, несправедливо обвиняя их в экономическом кризисе, душившем страну.
После этого я направляюсь в сторону Санта-Елены, Хинотега, преследуемый полчищами сандинистов из Сомото, вновь пытающимися окружить меня. Я видел колонну военной техники, стоявшую на обочине дороги возле Семейного центра сельского образования (CEFER) в департаменте Мадриз.

Сосредоточение в Эль-Чамарро

Через неделю я начинаю вызывать действующие подразделения, имеющиеся у меня в районе действий ввиду того, что мне нужно отправить 700 коммандос в Гондурас за предметами снабжения. Мне удалось собрать 410 человек в районе Эль-Чамарро возле Сомпоперы, чтобы пополнить их припасы. Среди них те, кто участвовал в вылазке в Сан-Рафаэль-дель-Норте, обернувшейся тактическим провалом, поскольку войска атаковали раздельно. Там было несколько очень сложных случаев, например, когда командиру одной из групп пришлось помочь умереть одному из раненых, чтобы избежать попадания в руки врага, который не проявляет милосердия к своим вооруженным противникам.
Мы начали перегруппировку 10 сентября 1983 года в районе Эль-Чамарро. Синко Пинос прибывает со 100 людьми, Рубен со 170, Корал с 17, Дуглас с 60 и примерно 100 добровольцами, которые получат винтовки из предполагаемой поставки по воздуху. Я знаю, что мы будем обнаружены EPS, но у нас нет другого выхода, кроме как полагаться на обещания Генерального штаба. Как только мы сосредоточились в районе Эль-Чамарро, нас обнаруживают сандинистские войска. Они начинают наступление двумя группами ополченцев на обоих флангах. Фланг Сомпоперы обороняют 80 коммандос из подразделения Рубена под командованием Джимми Лео. Джимми Лео отбивает и громит отряд ополченцев, и заставляет их бежать к дороге Пантазма – Вивили. Тем временем около 60 ополченцев захватывают холм Эль-Чамарро, но их отбрасывают и разбивают лобовой атакой Корал и Синко Пинос.
На следующий день я поднимаюсь на холм Эль-Чамарро, где после поспешного отступления EPS осталось пять трупов вражеских ополченцев. Это крестьяне, хорошо вооруженные, с автоматами АК-47 и пулеметом РПК, одетые в такую бедную одежду, что впору устыдиться за лишение их жизни. Это грустно! У нас лишь один погибший и один раненый, Галлина, бывший сандинистским партизаном вместе с Германом Помаресом (героем-сандинистом), как и большинство моих командиров отрядов – бывших MILPAS. Мое подразделение обнаружено, так что мы направляем моих людей в сектор Лас-Тауэрс или Лас-Торрес-Хилл. По прибытии ждем выброски снабжения. 17 сентября 1983 года над нами пролетает французский вертолет Алуэтт, и я немедленно приказываю со спины своей лошади:
- Открыть огонь!
Вертолет поражен огнем более 300 коммандос и, по информации, полученной от мирных жителей, рухнул. Он разбился возле Малеконсито, недалеко от дороги на Вивили. Я получаю подтверждение, что выброска припасов назначена на следующий день. Появляется самолет C-47, пилотируемый бывшим капитаном GN Амадором П.А., который сбрасывает крайне необходимые моим войскам припасы. Я благодарю его, в ответ он спрашивает:
- Что за искры я вижу?
- Уходи! Уходи как можно скорее!"
Его обстреливают с дороги и холма перед Ла-Пита-дель-Кармен. В тот же вечер мы планируем продвинуться в сторону Рио-Гусанера, предполагая, что практичнее будет группироваться за пределами зоны выброски снабжения. Армия сандинистов знает обо всем, что мы делаем, и скоро нас удивит.

Рио-Гусанера

Рассвет 19 сентября 1983 года. В четыре часа утра я объявляю сбор отряду под командованием Корала, а также трем другим подразделениям под командованием Рубена, Дугласа и Синко Пиноса. Корал начинает движение своего подразделения, но при попытке пересечь Рио-Гусанера он вступает в контакт с 1-й ротой 6011-го батальона. Сандинистские войска ведут огонь по дому, где я нахожусь, и мне приходится выскакивать без рюкзака. Я падаю на коммандо в ручье за домом. Я перемещаю роту к холму, чтобы оказать огневую поддержку Коралу, который сражается с сандинистами на берегу реки.
Бой тяжелый он длится до 08:30. Благодаря шквальному огню двух подразделений нам удается их отбить, сандинисты начинают отступать, неся тяжелые потери. В бинокль я вижу, как большое количество солдат EPS уносят от реки на носилках. Я снова маневрирую, назад к холму Лас-Торрес, и начинаю маневр уклонения в сторону Эль-Чамарро и Планес-де-Вилан. По пути мне приходится спрятать четверых человек, раненых в ходе предшествующих действий, возле маленькой деревушки Планес-де-Вилан. У меня только один погибший, заместитель командира отряда Владимира, которому попали в лоб. Еще один, 16-летний мальчишка, дезертирует со своей винтовкой FAL – все оружие и снаряжение жизненно важно для нас. Согласно военным законам, наказанием за дезертирство в бою является смертная казнь. Несколько недель спустя в Санта-Тереза-де-Киламбе я сталкиваюсь с Калиманом "Манкунчо" – командиром группы Тигрильо – и он говорит мне:
- У меня в отряде один из ваших коммандос, он дезертировал из своего подразделения и хочет присоединиться к моему, и у него есть FAL и все снаряжение. Пожалуйста, командир, я прошу.
- Оставьте себе снаряжение и FAL, но немедленно пришлите его мне.
Он дезертир, и я накажу его за его трусость, за то, что он бросил свое подразделение в разгар боя. Я приказываю своему отряду из 700 коммандос построиться и, стоя перед ними, говорю ему:
- Слушай, парень, то, что ты сделал, заслуживает смертной казни… но ты молод и мог бы стать мужчиной. Я дам тебе возможность стать мужчиной.
Он был наказан перед строем моего отряда – такой пример был необходим – и он выдержал это, он восстановлен в своей части. После этого он вел себя как должно. Впоследствии он благодарил меня за прощение и наказание. Он станет одним из моих лучших командиров.
В ходе нашего продвижения к Планес-де-Вилан силы EPS преследуют нас по пятам. Мы продвигаемся к местечку под названием Ла-Баластера. Порядок движения возглавляет группа из роты Дугласа, которой командует Медина, и еще одна, возглавляемая Владимиром. Вторым идет отряд Рубена, его заместитель Джимми Лео на правом фланге, за ним следует отряд Корала. Синко Пинос в арьергарде атакован группой сандинистов. Я приказываю Дугласу, идущему впереди, занять два холма, находящихся перед тропой. К 13:30 бой в арьергарде достигает пика, когда внезапно на тропе перед отрядом Медины появляется группа молодых солдат, кричащих "Свобода или смерть!" и атакует моих коммандос ручными гранатами и огнем из РПГ-7, которые рассекают роту Дугласа надвое.

Планес-де-Вилан

Они наступают, заставляя меня слезть с моего мула, Ла Рейна, ситуация усложняется. Я вызываю Корала и велю ему взять свою роту и атаковать силы сандинистов – это 4-я рота 6011-го батальона, 117 человек – которые полностью окружили отряд Владимира. Между 20 коммандос и сандинистами вспыхивает бой не на жизнь, а на смерть. Корал прибывает через полчаса, с ним лишь 20 человек, потому что его рота пошла другой тропой и заблудилась. Как по мне, Корал, как всегда, проявил безответственность. Рота Рубена вступила в бой с силами противника на правом фланге. Я отдаю Синко Пиносу приказ взять половину его роты и оставить группу Каракола сражаться, поскольку роты Рубена и Дугласа связаны боем с BON 6011, но в то же время половина роты Рубена во главе с группой Джимми Лео продвигается к гарнизону Планес-де-Вилан. Рота Синко Пиноса делится на две группы. Группа Каракола, прикрывающая арьергард, продолжает бой с сандинистами, затем прибывает Синко Пинос с 44 людьми. Это подразделение немедленно получает указание атаковать в лоб сандинистов на тропе перед домом, которых обстреливают Владимир и группа Медины. Вместе с Дугласом, находящимся рядом со мной, с отрядом коммандос и парой пулеметов М60, мы обеспечиваем огневую поддержку, ведя огонь по 4-й роте сандинистского BON 6011, в то время как бойцы Синко Пиноса занимают позиции на краю холма. Как только коммандос Синко Пиноса выходят на позиции для штурма, мы прекращаем огонь, и его коммандос тут же обрушивают град ручных гранат и разносят всю территорию вокруг домика.
Дом рядом с тропой, слышится мощный взрыв. Бойцы Синко Пиноса немедленно вступают в рукопашный бой и выбивают противника с половины холма. Я обнаруживаю трупы 17 молодых солдат: они принадлежали 6011-й резервной пехотной бригаде (BIR). Боже мой! Все погибшие изувечены, их жизни оборваны, большинству из них от 17 до 20 лет. Я продвигаюсь к дому, устраиваю свой командный пункт (КП) и начинаю сбор трофеев: 87 рюкзаков, один 82-мм миномет, 14 ручных гранат, 4 пулемета М60 и 27 автоматов АК-47. Рюкзаки, это просто праздник: они набиты боеприпасами, обмундированием, крекерами "Набиско", пинолильо – хлопьями из жареной кукурузы – и корреспонденцией. У Медины стычка с "пирис" на кофейной плантации, и Аллан, командир отряда из группы Медины, убивает троих, в том числе сержанта. Я начинаю читать письма: матерей своим детям, подруг своим парням и жен своим мужьям. Многие из получателей мертвы. Большинство из них из города Хинотега. Не испытывая уважения к командиру роты Коралу, всегда пытающемуся наложить лапу на захваченное снаряжение – причина моего гнева и того, что я считаю его безответственным в том, что его рота была не там, где должна была быть – я говорю ему:
- Я покажу вам, что я тоже умею атаковать не хуже вашего. Утром я собираюсь взять половину холма, удерживаемую сандинистами. Я покажу вам, что с пулеметами это не составит труда. Вам необходимо научиться подчиняться, а тому, кто не может подчиняться, не будет места в этом подразделении.
Другие командиры рот, Синко Пинас, Рубен и Дуглас поддержали мою позицию. У Корала имеется привычка всегда перечить моим приказам в сложных ситуациях, что неприемлемо. Я предупреждаю его о необходимости соблюдать дисциплину, иначе я сниму его с командования. Но пока нам нужно отбить у сандинистов вторую половину холма. На протяжении всей ночи между коммандос и сандинистами происходят спорадические перестрелки. Я приказываю Медине выдвинуться ночью, чтобы нанести удар во фланг сандинистам, они закрепились за какими-то камнями на холме и на кофейной плантации.
Я хочу, чтобы к утру их позиции "размягчились". Медина выдвигается и сообщает, что на кофейной плантации повсюду сандинисты. Коммандос Медины наступают. Аллан – высокий молодой человек со светло-коричневой кожей и крепким телосложением – командир первого отряда, в темноте натыкается на сержанта EPS, который спрашивает его:
- Из какого ты взвода?
Алан молчит, но сержант дотрагивается до его FAL и кричит:
- Боже мой! Контрас! Это Контрас!
Аллан открывает огонь и ему удается убить сержанта – высокого белого человека с усами – и троих солдат, трупы которых я увижу на следующий день лежащими один поверх другого. Из-за напряжения я не могу заснуть, но говорю себе, что мне нужно поспать. То, что ждет нас завтра, потребует всей энергии до последней капли. Ночь прошла быстро. Прежде чем заснуть, я подумал о письмах, брошенных в тех рюкзаках. Зная сложность ситуации, я осознаю и понимаю, что некоторые из моих людей не вернутся в свои дома, как и эти солдаты, потому что в ближайшие дни их могут поразить пули или осколки. Аллан умрет рядом со мной во время боя у Бланко-Хилл против Отряда Пабло Убеда (TPU) Министерства внутренних дел (MINT). Солдат TPU выстрелит ему в лоб, куски его мозгов попадут мне на рубашку. Владимир ранен в плечо, а Синко Пинос получил осколок в зубы.
Бой должен начаться на рассвете. Незадолго до четырех утра я приказываю отряду Ребельде проверить оружие и приготовиться к штурму холма. Я приказываю Рубену подготовить группу из 70 коммандос и двигаться за нами, чтобы удерживать занятые позиции. Отряд готов, 20 коммандос развертываются на огневом рубеже. Я выхожу вперед и отдаю приказ наступать. Тут же, как только мы пересекаем первые камни, начинается бой. Мы бросаем ручные гранаты и выбиваем около 20 солдат, еще семеро погибают на месте, мы окружаем группу из семи человек, после чего я приказываю Ребельде с 10 коммандос двигаться дальше. Мне удается соединиться с Владимиром, который благодарен и рад нас видеть.
Тут, на холме, тоже видны разрушительные последствия боя. Я замечаю около 20 ракет РПГ-7, выпущенных 6011-м батальоном, воткнутых подобно стрелам в склон холма, служивший укрытием для людей Владимира. Из-за близости противостоящих сил во время боя гранаты не ввелись и просто застряли в склоне холма. Ребельде продолжает наступать, я должен вернуться в арьергард и приказать выдвинуть 70 человек в качестве подкрепления, чтобы обеспечить наше продвижение вперед. Мы окружаем нескольких солдат, и я приказываю им сдаться. Первый сдается, я приказываю ему позвать остальных. Сдается Бенито Чаваррия, молодой человек, семнадцати лет, я спрашиваю его:
- Что там с остальными?
- Сержант не позволяет им сдаться.
Сдается еще один солдат, но больше никто не выходит и не отвечает на мой призыв. Я пытаюсь заставить сдаться остальных солдат. По словам Бенито Чаваррии, он же Зурдо, они окаменели от страха перед сержантом и не сдадутся. Поскольку они не сдаются, у меня нет времени ждать или вести переговоры, и правда, Джимми Лео уже атакует импровизированный гарнизон EPS, расположившийся в школе Планес-де-Вилан. Я не могу оставлять очаги сопротивления. Я велю своим коммандос забросать их ручными гранатами и приказываю отряду из 20 коммандос под командованием Гиганте начать атаку, которая положит конец сопротивлению. Мне важно продвигаться вперед, я не могу ждать часами, в то время как войска наступают на гарнизон Планес-де-Вилан, и весь Дирианген должен прибыть в этот район, чтобы гарантировать полный разгром сил EPS в этой зоне.
Мы прибыли в школу Планес-де-Вилан, где располагался гарнизон, она уже находится под контролем Джимми Лео, он вместе со своей группой разгромил их, перебив тех, кто пытался сопротивляться. Погибло порядка 14 солдат EPS. Он захватил 17 АК-47, более 100 82-мм минометных мин, патроны к АК-47 и другие боеприпасы, столь необходимые для поддержания готовности Дириангена к новому бою. Он также берет в плен троих солдат. Жители Планес-де-Вилан симпатизируют нам. Я познакомился с семьей Монтенегро и семьями многих других моих коммандос. К полудню началась контратака. Прибывает колонна сандинистских войск из Эль-Гуапинола. Они начинают атаковать волнами. Мои разведчики наблюдают войска сандинистов на холме Чинчиви. Имея 114 82-мм мин, захваченных в гарнизоне, мы обрушиваем на войска сандинистов огневую завесу, что заставляет их рассеяться, оставив более 25 человек убитыми, примерно через два часа боя. Мы ночуем в этом районе. На рассвете приказываю отправляться к холму Эль-Чили на дороге Пантазма – Вивили.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 18 окт 2021, 16:35 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Интересна привычка класть на приказы у вроде бы вчерашних кадровых офицеров.

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 23 окт 2021, 14:14 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Эль-Чили

Мы прибываем к Эль-Чили почти в пять часов дня, как раз вовремя, чтобы устроить засаду на восемь грузовиков, груженных строителями и ополченцами. Захвачено около 250 человек, восемь из которых вооружены автоматами АК-47, но все сдались без единого выстрела. Я приказываю гражданским прекратить работу в районе возле дороги, потому что это зона боевых действий. Также предупреждаю вооруженных, что если они застрелят кого-нибудь, они будут убиты, когда мы встретимся в следующий раз. Я приказываю сжечь грузовики и двигаться в сторону Эль-Портильона и Эль-Брамадеро. В этом районе, во второй половине дня, подразделение под командованием Корала, находящееся в голове длинной пехотной колонны, внепланово останавливается без какого-либо приказа. Внезапно мои 400 коммандос останавливаются без каких-либо объяснений. Команданте Корал никому ни о чем не докладывает. Я скачу вперед на своем муле и спрашиваю старшего группы, его заместителя команданте Нолвина:
- Что происходит? Где Корал?
- Он похитил девушку, дочь коммандо, бывшего с ним. Кстати, она очень молода и красива.
Перегруппировываю подразделение. Я отдаю приказы каждому из моих отрядов в зависимости от ситуации и заменяю безответственного Корала на Джимми Лео. Моими четырьмя подразделениями командуют Рубен, Дуглас, Синко Пинос и Джимми Лео. Мы продолжаем патрулирование в направлении Эль-Хикелите, где нас атакует 1-я рота многоцелевого батальона (BDM) Симона Боливара. Это первый батальон иррегулярных сил (BLI) под командованием команданте Оскара Ланузы – согласно "Баррикаде" (официальной сандинистской газете), он насчитывает 1200 солдат и офицеров регулярной армии, которые собираются сформировать для замены истощенного и небоеспособного резервного пехотного батальона (BIR), разбитого во всех районах боевых действий, новый батальон иррегулярных сил (BLI), состоящий из семи рот. Здесь у нас одна из них, 1-я рота. Мы контратакуем и быстро разбиваем их. Подразделение Синко Пиноса атакует их и в ходе штурма захватывает пулемет ПКМ и 10 автоматов АК-47. Они разбегаются и теряют троих убитыми и 33 ранеными. Эти данные позже подтвердил капитан, взятый в плен месяц спустя на горе Киламбе.
Мы продвигаемся в сторону Санта-Елены. У нас есть информация, что нас преследуют по горячим следам семь батальонов, идущих через только что оставленный нами район. В Санта-Елене нас обстреливают с закрытых позиций, в результате чего 15 коммандос ранены. Это ужасно тяжело, оказаться атакованным, не имея возможности защитить себя, но мои войска, это иррегулярные формирования, и у нас нет дальнобойного оружия. Зачем мы это делали? Если по-простому, нам нужно было проявить тактическую инициативу и в то же время продемонстрировать сандинистам, что с каждым днем мы все больше контролируем ситуацию и делаем страну все более неуправляемой. В то же время я старался исполнять приказы плохо информированного Генерального штаба FDN, составленные бывшими офицерами GN, не имевшими боевого опыта в войне такого рода. Кроме того, воспользовавшись моментом, EPS начинает масштабное наступление на Ренато, который совершил вылазку в Матагальпу и, по словам Баррикады, преследовался вновь сформированным BLI "Симон Боливар".
С другой стороны, в сентябре полным ходом идет другая операция. Попытка Генерального штаба под руководством ярких команданте Фиерро и Мака захватить Окотал. Я видел, как эти психи готовились в открытую, играя жизнями почти трех тысяч добровольцев-коммандос, в том числе 700 моих людей под командованием Дениса, Ювенала, Исайи и других без внятного плана дезинформации. Следование "паркетным команданте", таким как Фиерро и Мак, это верный путь к катастрофе. Операция "Маратон" заканчивается поражением с тяжелыми потерями, в числе которых команданте Венадо. Мак очень хорош как инструктор, но у него нет ни оперативного потенциала, ни опыта в тактике и стратегии. Они получают трепку от EPS, но на войне ты иногда выигрываешь, иногда проигрываешь. У меня есть опыт и я знаю, что прямое противостояние EPS – это безумие. Я пережил мучительные часы в Манагуа и знал, что у революции тысячи сторонников, а коммунистическая система очень умело мобилизует массы. Настолько, что если на минуту отвести от них взгляд, в следующее мгновение они могут лишить жизни вас и все ваше подразделение. После Санта-Елены я пытаюсь ускользнуть от войск Шестого Региона, поэтому я переправляюсь в Нуэва-Сеговия у Санта-Риты, заставляя их думать, что я собираюсь в Гондурас за припасами. Боевой дух моих бойцов высок, но за предыдущий месяц я потерял около 8 человек убитыми и почти 35 ранеными, у нас заканчиваются боеприпасы, а начальник Генерального штаба вновь не прислал мне самолетом деньги на продовольствие.
Весь Генеральный штаб неработоспособен, потому что это высокомерное стадо с огромным эго, взращенным в лучшей, по их мнению, Академии в мире. Им можно присваивать ученую степень по высокомерию, как и всем в армии. Я всегда старался быть скорее человеком, чем солдатом. При виде ошибочных оценок и тому подобного мне сложно быть офицером и не думать. Моя проблема в том, что я мыслитель: я не мог быть роботом, боевой машиной, каких много во всех армиях. Мыслителей мало, и это ставит меня в меньшинство. Это сделало меня другим человеком и, возможно, хорошим командиром партизанских сил, где жизненно важна инициатива и необходим здравый смысл.

Переправа через Коко

Мы продолжаем продвижение к Санта-Рите, но оно усложняется, потому что подразделение EPS вступает в бой с моими бойцами у Рио-Коко. Река полноводна, и имея в наличии только одну лодку, Синко Пинос и 60 коммандос пересекают реку, но два человека тонут, когда лодка переворачивается. Нам надо дожидаться, пока сила течения не уменьшится, тогда я переправляюсь на небольшом плоту и оцениваю ситуацию. В Санта-Рите находится рота батальона из Монсеньор-Лескано – района Манагуа, где я родился – вместе с ополченцами из объединенного гарнизона Лос-Пласерес-дель-Коко, недалеко от Ла-Вихии. Видимо, они не поняли, что мы переходим реку. Коммандос, находящиеся со стороны Джинотеги, начинают нервничать и угрожают восстать и разойтись. Мне приходится спешно вернуться, чтобы привести группу Орландо в порядок, заявив им прямо:
"Тем, кто побежит, придется иметь дело со мной".
Мне удается их успокоить, и в пять часов дня Чирикано, коммандо гигантского роста, умудряется перейти реку вброд. Немедленно приказываю всем моим людям двигаться вброд, колонной, держась за плечи друг друга. Во время переправы трое коммандос тонут, мы теряем пулемет M60 и 7 винтовок, но мы переходим реку, равно как около 30 лошадей и мулов. Я еду на Ла Рейне, милом муле, которого мы взяли у сандинистов в Эстансия-Кора, конфискованном скотоводческом ранчо или, как это называют сандинисты, Государственном Производственном Предприятии (UPE), штабе 3644-го батальона в Пантазме. Утром продвигаемся около двух часов в направлении позиций "пирис". Мои подразделения вымотаны и устали, но я приказываю им маневрировать и атаковать находящегося поблизости врага. Мы должны атаковать их, прежде чем они получат подкрепление или узнают о нашем присутствии.

Батальон из Монсеньор-Лескано

Рота батальона из Монсеньор-Лескано блокирует наш патруль в Санта-Рите. Готовлю атаку. Я приказываю группе из 60 человек под командованием Медины быть на правом фланге, отряду под командованием Эстреллы находиться в центре, и 44 коммандос, включая мою штабную группу – на левом фланге. Я собираюсь открыть огонь из РПГ-7, и все двинутся вперед, необходим штурм, мы не можем избежать его. Нас 300 человек, так что нам сложно скрыться. Мы должны пройти сквозь них, иного выхода нет. Я хватаю РПГ-7 и иду впереди своих людей по тропе, ведущей к Бланко-Хилл. Я скрытно приближаюсь, когда вижу группу солдат на холме рядом с тропой. Я начинаю ползти к дереву. Оказавшись там, поднимаю РПГ-7, медленно, чтобы меня не заметили. Там порядка 10 солдат, они примерно в 80 метрах. Я целюсь в центр группы и стреляю… Бабах!
Они выпускают в меня рой пуль, и я отступаю, отползаю назад, быстро, как только могу. Затем я чувствую ужасную боль в голове, и мне кажется, что в меня попали. Это пугает меня, но я остаюсь неподвижным. Я делаю глубокий вдох и набираюсь мужества оценить урон. Я обнаруживаю, что боль, это не что иное, как проклятая оса. Я хватаю ее и давлю, с яростью и огромной радостью. Пули все еще свистят у меня над головой, и я продолжаю ползти назад, пока не добираюсь до поворота откоса, где находятся мой мул и мои бойцы. Я вижу отряд Медины на холме посреди шквала огня и слышу бой слева. Эстрелла немедленно устремляется по тропе. Я слышу грохот винтовок и гранат. Я гоню своего мула к арьергарду, пытаясь убедиться, что подразделение Дугласа доберется до моей позиции, но, как всегда, они опаздывают, потому что решили перекусить. Дуглас храбр, но всегда действует медленно, без спешки, никто не идеален. Остальные подразделения по-прежнему отстают от Дугласа. По факту, чтобы продвинуться вперед, мне постоянно приходится торопить их по маленькой рации Icom и большой военной PRC-25, которые я всегда держу под рукой. Сандинистам начинают оказывать огневую поддержку 82-мм минометы, бьющие с далекого холма, но мины падают примерно в 40 метрах от нас. Вдруг я вижу бегущего ко мне перепуганного Эстреллу:
- Что случилось? – спрашиваю его.
- Они подстрелили меня, – говорит он, показывая, где пули пробили его одежду, его ботинок, еще он показывает мне несколько царапин, а затем убегает в арьергард.
Я немедленно гоню своего мула вперед, и галопом мчусь на позицию, брошенную потрясенным Эстреллой, чтобы избежать поражения. Когда я вылетаю из-за поворота, то оказываюсь посреди отчаянной рукопашной схватки между десятком или около того сандинистских солдат и примерно восемью коммандос. Я вижу сандинистского сержанта с M16, который пытается стрелять в нескольких коммандос, которые бросаются к нему, но у него кончаются патроны. Я вижу, как из кустов перед ним появляется Медина. Сержант пытается зарядить винтовку, поэтому я спрыгиваю с мула и пытаюсь выстрелить в него. Однако я замечаю, как позади него из кустов выходит коммандо Бен Гур, так что я просто бросаюсь на сержанта. Я бью его прикладом винтовки и уничтожаю очередью из своей AR-15, затем резко оборачиваюсь. Пытаюсь сокрушить и одолеть сандинистских солдат, которые, не отступая, сражаются с моими людьми, пока мы не убиваем последнего, здоровенного солдата, пытавшегося побороть молодого маленького коммандо и отобрать его винтовку. Я приказываю другому коммандо броситься на него, и он бьет его прикладом винтовки, валя на землю и убивая. Адреналин пульсирует во всем теле, покрытый потом, я кричу моим коммандос продолжать атаку на следующую позицию противника, находящуюся впереди, прямо перед нами. Мы продвигаемся и разбиваем их везде, кроме левого фланга Ребельде.

Коммандо Качорро

Группа Ребельде отбита и несет потери. Бой у Санта-Риты продолжается до вечерних сумерек, левый фланг отбит. Ребельде теряет четырех спецназовцев, шестеро ранены, среди них мой помощник, очень молодой коммандо шестнадцати лет, которого зовут Качорро. Качорро получил пулю в живот, эта рана смертельна, в ней была видна перитонеальная мембрана. Мне остается лишь ждать и смотреть, как он умирает в тяжких муках. Нам удается соединиться с войсками Дугласа у командного пункта сандинистов. Коммандо говорит:
- В гасиенде командный пункт, я расстреляю его из РПГ-7.
Я отвечаю:
- Нет. Мы используем гранатомет М79, там люди с детьми.
Дуглас тоже стреляет из своего M79, граната попадает в гасиенду, и я слышу крики детей внутри дома. Развертываемся и наступаем, пытаясь захватить дом и найти обитателей. Они напуганы, по факту сандинисты сбежали, увидев, что мы приближаемся. Они бросают оружие и боеприпасы, включая 9-мм пистолет, а также множество другого снаряжения. Команданте Корал схвачен и предстает передо мной, он изгоняется из моего подразделения и препровождается в Гондурас под стражей группой из четырех человек. Он будет ждать меня на базе. Для него это неожиданно. Конвоиры отбирают его пистолет, два рюкзака и другое снаряжение. Находящаяся в доме гасиенды семья напугана всей этой стрельбой. Слава богу, никто из мирных жителей не погиб. Мы остаемся там на ночь, спим, выставив часовых, в полной боевой готовности, но вся рота противника разбита, многие из них бежали, бросив трупы 17 солдат, 23 автомата АК-47 и 27 рюкзаков. На рассвете продолжаем движение в направлении Бланко-Хилл.
Часть из нас остается в заброшенном доме на Бланко-Хилл. Рота Джимми Лео атакована TPU (Отряд Пабло Убеда – элитное подразделение). Джимми Лео удерживает позиции на протяжении всего дня, пока мы отдыхаем и ждем смерти коммандо Качорро. Ситуация с ним усложняется. Наше нынешнее положение и постоянное давление, оказываемое атакующими, не позволяют нам нести его дальше. Он настолько слаб, что мы должны помочь ему умереть. На тот момент это было самым трудным решением из тех, что мне приходилось принимать. Все четверо командиров рот согласны со мной. Затем мы действуем наиболее гуманным способом.

TPU MINT (Элитные войска)

Ситуация сложная, мы находимся в движении и не знаем, нападут ли на нас. Внезапно у холма Бланко-Арриба начинаются стычки с разными отрядами. Мы прибываем в гасиенду Менесеса и получаем продовольствие для бойцов, в то время как Джимми Лео опять сдерживает силы TPU на протяжении еще одного дня. Мы находимся недалеко от Сан-Хуан-дель-Рио-Коко – одного из городков, который я хочу захватить, там есть банк, а нам нужны деньги, чтобы покупать продовольствие. Мы продолжаем двигаться в район Сан-Антонио-де-Серро-Бланко. Когда мы пересекаем участок дороги, защищаемый отрядом Медины, TPU едва не занимают вершину холма, примыкающего к дороге. Увидев сандинистов в 15 метрах от холма, я приказываю командиру ближайшего отряда двинуть своих людей и контратаковать их. Как только Аллан, командир отряда, встает, чтобы осмотреться, появляется солдат TPU с направленным на нас оружием и выбирает Аллана своей целью. Он попадает ему в лоб, куски его мозгов попадают на меня. Боже, какая ужасная ситуация! Я стараюсь сохранять самообладание. Подходит Медина и говорит:
- Идите дальше, команданте, я разберусь с ситуацией.
Он перегруппировывает коммандос, в то время как несколько человек, включая меня, несут Аллана к месту у дороги, где мы можем похоронить его. С грустью наблюдаем, как его люди не желают покидать его. Дугласу приходится вмешаться, чтобы они оставили его. Аллан, несмотря на то, что его голова разбита, все еще дышит, он действительно мертв, но они не хотят оставлять его ни при каких обстоятельствах. Я приказываю дать им время дождаться, пока он умрет, но он мертв. Они остались с Дугласом, дожидаясь, когда он перестанет дышать. Мое лицо и рубашка залиты кровью, заляпаны кусками мозгов Аллана. Головной отряд двинулся вперед. У ручья Сан-Хуан у них возникает стычка с подразделением TPU, которому удалось остановить наше продвижение почти на четыре часа.
Разъяренный, я выхожу на дорогу и пытаюсь продвинуться по ней, но меня встречает град пуль, заставляющий меня упасть и залечь. Прижатый огнем, я пролежал почти час, пока команданте Капулине с несколькими из его людей не удастся стряхнуть с моей спины пару ведущих по мне огонь сандинистов. Добравшись до Капулины, я понимаю, что ситуация очень сложная. Едва я пытаюсь спросить его, что здесь происходит, меня встречает ручная граната, заставляющая меня и всех собравшихся вокруг поспешно грохнуться на землю. Я говорю им:
- Мы не можем говорить здесь, пойдем на кофейную плантацию, – она метрах в 30 от места боя.
На кофейной плантации ко мне подходит коммандо и говорит:
- Команданте, посмотрите на вашу ногу.
Тут я вижу, что мои штаны пропитаны кровью, и отвечаю:
- Вот же сучьи дети, изгадили мои новые штаны.
Я быстро осматриваюсь и обнаруживаю, что осколок попал мне в левую ягодичную мышцу, это практически никак не сказывается на мне, поскольку рана поверхностная, так что я продолжаю говорить с Капулиной. Он объясняет мне, что все ручные гранаты, которые его подразделение метает в противника, те отбрасывают обратно. Я говорю ему, что это легко решаемо, хотя и несколько рискованно. Я велю личному составу роты, столпившемуся за Капулиной, дать нам 25 ручных гранат, выбираю 25 самых опытных коммандос и даю каждому по гранате. Говорю им, что мы будем метать гранаты с задержкой в две секунды, проще говоря, каждый из нас активирует гранату у себя в руке, сосчитает до двух, и мы бросим 25 гранат одновременно. Таким образом нам удается полностью выбить блокирующее нас подразделение TPU. Взрыв очень мощный, мы избавляемся от 17 солдат и пробиваем брешь. Мы в движении, в час дня поднимаемся на холм, направляясь в сторону деревни Эль-Охоче. Мы прибываем в Эль-Охоче на следующий день и немного передыхаем. В 11:00 рота Синко Пиноса, прикрывающая арьергард, подвергается нападению группировки сандинистов, и по нам открывают минометный огонь. Я немедленно собираю все силы и начинаю продвигаться к Джинотеге, чтобы попытаться выяснить, получится ли у нас атаковать Яли или Пантазму: в каждом из этих городов есть банк. В ходе движения минометная мина накрывает четверых моих коммандос. Один из них, молодой парень лет шестнадцати, кричит:
- Позвольте мне ехать на лошади! Разве вы не видите, что я ранен?
Мне жаль видеть, как он злится. Этот коммандо не мог понять, что я пытаюсь сохранить жизни почти 400 человек: к этому времени к нам присоединяются 170 коммандос под командованием Ювенала, по приказу Фиерро они участвовали в неудавшейся операции "Маратон". Через джунгли подходят другие отряды, они прошли через Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия. Я включил этих коммандос в четыре подразделения, которые потеряли более 100 человек в предыдущем месяце – хотя только 15 из них убитыми – после того, как оставил этого и других раненых коммандос с группой из 20 человек. Они должны позаботиться о них, включая молодого паренька, оставившего мое седло окровавленным.
Я пошел к Рио-Коко, чтобы вымыть седло и искупать моего белого коня, на его боках раны от моих шпор, нанесенные при попытке сохранить спокойствие под градом минометных мин и пуль – обычное дело в бою, я поранил его, даже не осознавая этого. Я собираю все свои подразделения на тропе, ведущей к Яли. Утомленные предыдущими днями, мы спим у реки, едим и немного отдыхаем. На рассвете мы начинаем движение к Лас-Колинас по дороге на Яли, но в этот момент двое из пяти сандинистов, захваченных в плен в Планес-де-Вилан и добровольно присоединившихся к отряду Гиганте, дезертируют, они убивают коммандо и крадут три винтовки. Это горестная ситуация, бойцы хотят линчевать остальных троих, но применив власть, мне удается избежать этого. Мне не хочется больше терять людей: совершенно ясно, что эти солдаты имели шанс уйти, не причинив вреда. Однако теперь это не имеет значения, они ушли, а коммандо мертв.
Мы должны продолжать патрулирование. Сандинисты предупреждены этими бывшими пленными, и готовятся взять нас у Яли. Мы выяснили это через нашу систему перехвата, она начала действовать под руководством дона Танго Сегундо. Он информирует меня обо всем, что происходит в моей зоне, и очень помогает мне быть в курсе передвижений войск противника.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 01 ноя 2021, 21:08 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
6. Пантазма

В середине октября 1983 года оперативная группа Дирианген, к этому времени насчитывающая 426 коммандос, возвращается в Хинотегу, в нашу оперативную зону: мы полностью обошли Первый военный округ и прошли по краю Шестого. Судя по всему, ситуация в Хинотеге была спокойной. Войска, преследовавшие нас, ушли. Мы продвигаемся к холму Эстрелла и горе Хеладо. Холм Эстрелла находится прямо между Яли и Пантазмой, на равном расстоянии от них. Перед холмом Эстрелла находится группировка EPS под командованием офицера, опознанного как капитан Агурсия. Мой радист устанавливает с ними связь, и офицер говорит мне, что мы должны сложить оружие, потому что они – EPS – единственная законная вооруженная сила в стране. Я отвечаю ему, утверждая, что это они должны разоружиться, потому что я не признаю EPS как армию Никарагуа. Также я советую ему не читать мне лекций о конституции, поскольку они уничтожили предыдущее правительство и Гуардия Насьональ посредством грубой силы. Кроме того, у меня подразделение численностью в батальон, так что… говорить больше не о чем, либо он сдастся, либо я прикончу его. Во время этого разговора ко мне подходит фермер и говорит:
- Привет, команданте Майк Лима, я вижу, что теперь у вас больше войск. Я прибыл с обязательного собрания в Пантазме. Карлос Баркеро, окружной делегат Сандинистского фронта, сказал, что вы в страхе бежали в Гондурас после разгрома, который учинила вам EPS.
- Он так сказал?
- Да, а еще он говорит, что собирается сделать на юге то же, что он делал к северу от Пантазмы. Иными словами, он собирается перебить всех нас так же, как он убил всех сочувствующих Контрас севернее Пантазмы. Я велю жене, чтобы она собиралась, потому что скоро они придут убить меня за то, что я поддержал вас, ребята. Так что наша судьба в ваших руках, потому что отсюда до Пантазмы нет никаких войск. Это ваш шанс, если вы захотите преподать им урок.
- Я сделаю это, друг мой, я и впрямь преподам им урок, который они никогда не забудут.
Я немедленно созываю всех своих командиров, включая Синко Пиноса, которого отправил устроить засаду в районе холма Хеладо. Мы собираемся, чтобы подготовить полномасштабную операцию в Пантазме. Все командиры согласны, нам нужно сконцентрироваться на гасиенде возле Шаркона и начать выдвижение оттуда. Я отбираю 25 лучших коммандос. Все они одеты в форму сандинистов. Я занимаю место впереди, возглавляя движение, когда мы оставляем капитана Агурсия ждать атаки. Мы быстро продвигаемся по тропе, но единственные вооруженные люди, которых мы встречаем, это пятеро наших, которые едва не открывают огонь, думая, что мы сандинисты. Коммандос приходят в замешательство, когда я велю им не стрелять, и говорю, что мы из FDN. Мне удается остановить их, прежде чем они выстрелили в нас, и один из них узнает меня. Мы продолжаем марш со всей возможной скоростью. В десять вечера четыре роты, состоящие из 426 коммандос, собираются вместе. Верхом на лошади я выезжаю перед ними и говорю:
- Я знаю, что все мы устали. Я знаю, что все мы выдохлись, но для того, чтобы выигрывать битвы, мы должны жертвовать всем. Сегодня никто не спит. Никто не отдыхает. Мы идем вперед и на рассвете нанесем удар по сандинистам. Мы одержим верх любой ценой… Бог, Родина или смерть!
Мои люди устали, но жаждут атаковать, ситуация сложная, и они знают это. Многие из убитых крестьян – их родственники. Пантазма находится на одной из главных дорог, и в течение двух-трех часов может получить подкрепление с базы Апанас, неподалеку от Хинотеги или из Вивили, с базы 363-й пехотной бригады (BI). Это самые крупные базы EPS в районе Хинотеги.
Каждый из командиров получает свою боевую задачу. Джимми Лео со своей ротой атакует Коллективо-де-Чаркон. Он должен сделать это как можно быстрее и прорваться к центру Пантазмы, чтобы усилить меня. Синко Пинос с его ротой устроит засаду на дороге в Хинотегу, а также захватит район, где расположены банк, BIMEDA – образовательное учреждение для взрослых – офис UNAG и другие правительственные учреждения, такие как ENABAS. Еще одна группа из 44 коммандос под командованием Уго нападет на полицейский участок, находящийся напротив лесопилки Мануэля Моралеса. Шестьдесят коммандос из роты Рубена под командованием Медины и семнадцать человек из моей штабной группы войдут в центр, где находятся школа, комиссариат, другие офисы ENABAS и офис FSLN – рабочее место Карлоса Баркеро, наша главная цель. После этого мы должны атаковать Коллективо-де-Коко, обороняемый ополченцами, собрать всех людей и провести обыск по домам. Дуглас и Ювенал со 170 коммандос будут наступать на штаб 3644-го батальона в Эстансия Кора и уничтожат его. После этого они должны атаковать дорожно-строительный объект Министерства строительства (MICON), где находятся около 200 ополченцев, вооруженных Vz 52, которых мы месяц назад захватили в Чили и отпустили. Все планы кажутся простыми и понятными.
В пять утра открываем огонь. Джимми Лео выбивает сандинистов второй атакой, в ходе которой погибает 22 ополченца. Синко Пинос захватил территорию офисов. Единственное сопротивление, с которым он столкнулся, было со стороны сандинистов из BIMEDA, которым была предложено сдаться. Они отвечают:
- Катись к черту ты, сукин сын, гвардеец. Мы сандинисты, а не ополченцы.
Бойцы Синко Пиноса отвечают обстрелом из РПГ-7, который полностью выжигает BIMEDA и уничтожает храбрых сандинистов, подающих пример безуспешной доблести, но не здравого смысла. В центре Пантазмы мы начинаем сплошной обыск в домах и отправляем более 600 крестьян на территорию школы возле городской площади, среди них несколько сандинистских офицеров и солдат, которых сдают нам молодые люди из местных. Ненависть к ним является отражением обид, вызванных жестокими методами, без зазрения совести используемыми их тоталитарной доктриной.
В первые мгновения Синко Пинос захватывает 12 ополченцев. Мы захватили в общей сложности 25 человек с оружием, включая ополченцев, EPS, а также солдат и офицеров Министерства внутренних дел (MINT), в том числе Венадо, заместителя начальника службы государственной безопасности (DGSE), ответственного за смерть множества фермеров в районе Хинотеги и окрестностях Пантазмы, обвиненных в поддержке FDN. Медина, продолжающий продвигаться в направлении Коллективо, оказывается под обстрелом со стороны ENABAS и открывает ответный огонь, убив двух ополченцев. Бойцы Медины продвигаются, чтобы усилить Дугласа. Я остаюсь с 17 коммандос. Он сталкивается с сильным сопротивлением, пробиваясь от дома к дому через Коллективо, находящийся между городской площадью и Эстансия Кора, укрепленным штабом 3644-го батальона. В медицинском центре сдаются врач и четыре медсестры, в том числе европейский интернационалист. Они сдают нам 4 автомата АК-47. Врач спрашивает меня:
- Что теперь с нами? Мы ваши пленники?
- Нет, доктор! Послушайте, по всей долине бушуют бои, и скоро здесь будет полно раненых, так что найдите где-нибудь здесь помещение, где вы и ваши медсестры сможете работать. И пожалуйста, начните выдачу моим фельдшерам лекарств, которые они смогут использовать.
Доктор и медсестры сослужат большую службу моим раненым в тот день. Я отправляюсь к Медине и вижу, что они сражаются, но внезапно Медина приволакивает женщину-ополченца. Он готов убить ее, но я вижу, что это всего лишь девчонка лет 15, которая отстреливалась из-за мешков с песком, которыми был обложен ее дом, где ее отец, лейтенант ополчения, был убит огнем Медины. Я тут же встаю между ней и Мединой, так, чтобы контролировать обоих. Она была вне себя, когда я попытался помешать Медине убить ее. Медина говорит мне:
- Дай мне прикончить эту сучку!.. Она чуть не убила меня!
- Это всего-навсего девчонка. Мы не собираемся заниматься убийствами детей. Продолжай наступление и оставь эту девчонку здесь.
Девушка кричит:
- Убей меня, тупая собака!
Я трясу ее, чтобы успокоить. Я приказываю ей сесть на землю, заткнуться и остыть. Наконец, она повинуется мне. Тем временем я кричу Медине поторопиться с продвижением к базе противника, чтобы попытаться пробиться к силам Дугласа и усилить их. Я возвращаюсь на командный пункт со своей пленницей и поручаю ее моему помощнику, коммандо Левису. Затем я обращаюсь к 600 крестьянам, собравшимся перед школой, и прошу их указать мне на всех находящихся среди них сандинистов. Вдруг один мальчишка говорит мне:
- Они сандинисты, - и указывают на нескольких мужчин.
И он выдает лейтенанта, начальника штаба 3644-го батальона, а один из моих коммандос узнает Венадо, убийцу множества фермеров, среди которых 16-летний Мартин Гонсалес и Габриэлито Бландон, у которого осталось 9 детей. Я собираю всех пленных вместе, 25 офицеров и солдат. Я пытаюсь получить от них информацию. Сержант полиции, высокий и сильный мужчина, дает мне информацию о полицейских. Он говорит:
- Там всего 17, нас 24 человека, но семеро в отпуске, - это именно то, что мы хотим знать!
- Где они? Подготовьте краткую сводку об их организации и боеготовности.
Он принялся за работу вместе с Левисом. Вооружившись информацией, я беру стоящий неподалеку автобус. Отыскиваю водителя и хозяина, и прошу отвезти нас к полицейскому участку. На подъезде туда обороняющие участок полицейские открывают по нам огонь с разных направлений. Я выскакиваю из автобуса с Бенни, моим заместителем, Рубеном и четырьмя сопровождающими нас коммандос. Обнаруживаю старшего атакующей группы, Уго Челе, собирающегося хоронить мертвого коммандос. Я говорю ему:
- Послушай, мертвых хоронят после боя, сначала нам нужно захватить полицейский участок, а уж после позаботиться о погибших.
Бенни и Рубен, бывшие со мной, берут командование людьми, атакующими полицейский участок, я вскакиваю в автобус и возвращаюсь на свой командный пункт с одним коммандо в дверях, но перед этим выпускаю две гранаты из M79 по позиции, откуда по нам стреляют. Я еду на автобусе обратно на городскую площадь, где находятся мои средства радиосвязи. Устанавливаю связь со всеми командирами рот, которые все еще ведут бои в разных точках района. Особенно сложно тем, кто подвергается сильному обстрелу со стальной смотровой башни в Эстансия Кора, штабе гарнизона 3644-го батальона. Огонь с этой башни стоит нам четверых погибших. Полицейский участок захвачен лобовой атакой моих коммандос, которые прыгают в окопы и в рукопашной схватке уничтожают всех полицейских.
Синко Пинос и Джимми Лео выполнили задачи, поставленные их подразделениям. Обе роты направляются к городской площади. Бойцы Джимми Лео добираются до этого района первыми, около полудня, затем около двух часов дня прибывает отряд Синко Пиноса. Я велю Джимми Лео отправить его роту на ближайшую гасиенду. Он просит у меня позволения съесть свинью, и я разрешаю. Ровно в два часа пополудни мы захватываем гарнизон Эстансия Кора, командный пункт 3644-го батальона, после того, как выпускаем ракеты по складу боеприпасов. Боеприпасы батальона детонируют и вызывают мощнейший взрыв, ощущающийся по всему городу, и заставляющий сандинистских солдат и моих бойцов броситься в разные стороны, спасая свои жизни.
Дуглас прибывает на пикапе за продовольствием для своих войск, пока они готовятся начать штурм, чтобы уничтожить грузовики, трактора и объект MICOIM в целом. Его охраняют ополченцы, которые дрались до двух часов ночи. Бой гремел все утро и весь день, потому что Джимми Лео еще не выдвинул свою роту – я дал им разрешение доесть ту свинью. Две роты сосредоточились перед школой. Я информирую Дугласа о том, что произошло в гарнизоне, и даю указание продвигаться ко двору с дорожной техникой, когда один из коммандос внезапно кричит:
- Грузовики с подкреплением сандинистов!
Я выбегаю и вижу, как грузовик с сандинистами резко останавливается, после чего слышу, что другой грузовик врезается в него сзади. Вижу солдат, выпрыгивающих из грузовиков. По моим оценкам, около 50 человек развертываются цепью и устремляются к нам. Войска быстро стягиваются: все отряды с невероятной скоростью занимают позиции по фронту. Я вижу, что готовится бойня: более 250 винтовок будут стрелять по подразделению, находящемуся на открытой местности напротив лесопилки Мануэля Моралеса, которая полыхает после утреннего боя с полицейскими. Я беру 60-мм миномет и четыре выстрела, и готовлюсь выпустить их по грузовикам, поэтому приказываю не стрелять, пока я не открою огонь. Солдаты-сандинисты из состава BLI "Симон Боливар" в образцовом порядке маршируют вперед, к своей трагической гибели. Я должен дать им продвинуться вперед, пока до них будет не более 120 метров – расстояние, на котором я буду уверен в полной эффективности нашего оружия. Я приказываю открыть огонь.
По словам капитана, взятого в плен несколько дней спустя, наш залп стоил им 27 убитых и 17 раненых. Огонь 250 коммандос полностью выкосил солдат, которые просто перестали быть. После этого я увидел, как солдаты утаскивают своих ровесников, убирая их с дороги. Для солдат BLI "Симон Боливар" это было кромешным адом. У нас не было желания убивать людей, это была просто часть войны против системы, которую мы хотели разрушить. Я немедленно приказываю своим войскам отойти к гасиенде под градом пуль, выпущенных издалека подкреплением, не решающимся наступать. Пока еще они не понимают, что мы уже на грани, истощенные и без боеприпасов. Коммандос из подразделений Синко Пиноса и Джимми Лео движутся, едва таща винтовки, переполненные усталостью, пропитанные потом и кровью. Я ехал на лошади среди них, когда услышал, как один коммандо говорит другому:
- Эй, ты видел Педро? Бедный парень получил пулю в голову, бедолага.
- Это мы бедолаги, тут, под этим градом пуль. А Педро уже упокоился, - ответил ему другой.
Мы несем на носилках восьмерых коммандос, одному из них, по словам врача, осталось жить всего несколько часов. Это был Нортефио, высокий молодой человек лет двадцати. Он получил смертельное ранение в шею сзади. Это очень тяжело, но на войне смерть людей неизбежна. Я понимаю, как тяжко быть "полководцем": нужно иметь столько энергии, чтобы ее хватило на все до, во время и после битвы. Особенно после, потому что после боя не хочется делать ничего, лишь отдохнуть, поесть – если есть еда – да порассказать о своих героических поступках, зачастую с некоторыми преувеличениями. Раненых оставляют в покое, им нужно набраться мужества, чтобы принять вечный сон смерти – продолжение жизни для верующих.
Прибываем на гасиенду в сумерках. Я настолько устал, что прошу Бенни придти и подменить меня на связи с Дугласом. Я отрубился на 15 минут, они показались мне вечностью: я почувствовал себя восстановившимся после почти двух суток без сна. Все триумфы имеют свою цену: десять моих коммандос убиты и двадцать пять ранены, некоторые тяжело или имеют переломы, и для их эвакуации нужны носилки. Дуглас доложил, что он уничтожил свой объект полностью, до последнего грузовика, примерно к двум ночи 19 октября 1983 года. Я вижу пламя огромного пожара и слышу, как грузовики взрываются, взлетая в воздух. Мы дрались почти 21 час, и я помню слова Бермудеса:
- Чтобы покончить с сандино-коммунистами, мы должны разрушить их экономику.
К сожалению, мы делаем то же, что они делали с режимом Сомосы, уничтожая как экономику, так и силы Гуардия Насьональ. Моей задачей было прекратить устроенные госбезопасностью массовые убийства крестьян в этом районе и преподать сандино-коммунистам урок, что они уязвимы, и это послужит им примером. Мы собираемся изменить их нежизнеспособную и дикую систему, так что мы сделали это ради Мартина Гонсалеса, Мигелито Бландона, его оставшихся в живых скромной жены и 9 детей, и почти двух сотен других, которые, согласно тогдашним отчетам Комиссии по правам человека, исчезли в том районе в 1982-83 годах.
Последствия Пантазмы: мы сожгли 25 правительственных самосвалов, повредили шесть тяжелых грейдеров, уничтожили 13 правительственных автомобилей – пикапов и джипов – и 3 военных грузовика IFA. Среди руин всех правительственных учреждений в городе мы оставили лежать тела почти 110 убитых солдат, полицейских и ополченцев. Только в части дорожной техники правительство оценило ущерб в три миллиона долларов. Пантазма была классическим захватом города. Мы взяли 114 автоматов АК-47, 10 пулеметов М60, 1 пулемет РПК, 10 РПГ-7 и 700 винтовок Vz 52, из них 500 новых, в ящиках. Мы взяли в плен 35 солдат, полицейских и ополченцев. Три сотни жителей Пантазмы присоединились к моему отряду в качестве добровольцев. Мои потери были минимальными: десять погибших и двадцать пять раненых. Мы уничтожили подкрепление EPS из BLI "Симон Боливар" и разгромили 3644-й батальон. Сандинисты отправили 100 журналистов для освещения устроенного нами разгрома. Они больше не могли скрывать зверства, творимые Карлосом Баркеро, и были вынуждены отдать его под суд, чтобы попытаться заглушить голоса людей из окрестностей Пантазмы. Сандинисты усвоили урок: их власть находится под угрозой. Они не могут больше скрывать наше крестьянское восстание.
После короткого отдыха мы продолжаем марш в направлении Эль-Гуапинолы. Мое подразделение выросло на 300 добровольцев, присоединившихся к нам в Пантазме, так что мы вооружили их трофейным оружием. Теперь я во главе оперативной группой из 700 человек, моему подразделению не хватает боеприпасов и тяжелого вооружения. Мы продвигаемся весь день, пока не прибываем в поселок Эль-Гуапинола. В тот вечер, когда мы празднуем в домах родственников нескольких наших коммандос, мы на некоторое время забываем о войне. Мои командиры и я танцуем, поем и пьем "Флор де Кана" (ликер), не упуская возможности по-солдатски провести заслуженный нами краткий отдых. На следующий день мы продолжаем марш, запросив у Генерального штаба пополнение припасов. Они обещают, но не отправляют ничего, эти дураки не осознают огромной потребности в снабжении, требующемся для поддержания боеспособности военного подразделения, такого как оперативная группа Дирианген. До сих пор мое подразделение могло пополнять припасы, захватывая у противника винтовки, боеприпасы, гранаты, обмундирование и военное снаряжение, но сейчас у нас все закончилось. Нет батарей для средств связи, нет лекарств и всего остального. Каждый день мы так близки к тому, чтобы быть уничтоженными превосходящими силами, что положение становится почти невыносимым.
В банке Пантазмы нам досталось около 830000 кордоб, внесенных комиссариатом сеньоры Нуньес, сестры Даниэля Нуньеса, главы UNAG – сандинистской организации. Почти 300000 кордоб было потрачено на покупки, сделанные моими людьми: одежду, ботинки, рубашки, брюки… Мы почти вычистили комиссариат – многие из них были почти голыми и босыми. Но даже в этом случае для такого количества людей это было ничто, капля в море нужды.
Мы прибываем в гасиенду Галилея, которая была Государственным Производственным Предприятием (UPE). Эта гасиенда принадлежала семье Замора. Позже у меня будет разговор с его владельцем, который скажет, что разгромив ее и принадлежавшее им же UPE в Сан-Хосе, мои войска уничтожили результат тяжелого двухсотлетнего труда его семьи. На встрече в Майами с представителями деловых кругов Никарагуа в изгнании кто-то сказал мне:
- Кое-кто хочет встретиться с вами.
- Кто?
- Дэвид Замора.
- Дон Дэвид… Галилея и Сан-Хосе?
- Да, команданте.
- Мне очень жаль, я знаю, что уничтожил собственность, которая принадлежала вам, но на тот момент это были сандинистские UPE.
- Не за что извиняться. Я знал, что вы будете на этой встрече, и хотел придти сюда, чтобы поблагодарить вас, потому что я предпочитаю видеть их в пепле, чем в руках этих грязных и вонючих крыс, укравших их без каких-либо оправданий. Эти гасиенды были результатом 200 лет упорного труда моей семьи.
Тогда, в октябре 1983 года, Галилея представляла собой огромную гасиенду с хижинами, где во время сбора урожая кофе размещалось до 1000 работников. В ту ночь весь личный состав Дириангена спит под крышей. Я располагаюсь в доме Риверы, где происходит ужасное событие, иллюстрирующее корни этой войны. Около семи вечера к нам подходят двое крестьян и говорят:
- Добрый вечер, компас ("компас", сокращение от "компадрес" – так называют друг друга сандинисты).
Почти тут же выскакивает Горгоджо и выпускает 30 выстрелов из АК-47 в одного из них. Я подскакиваю и разоружаю Горгоджо. Он, кажется, не в себе, когда я велю кому-то из его коммандос забрать его и привести ко мне завтра в пять утра, но перед этим объявляю ему:
- Это недопустимо. Это убийство, и я не хочу, чтобы в моем отряде были убийцы.
Он не отвечает, и они забирают его. Я начинаю расследование и узнаю, что убитый был сандинистским ополченцем, который несколько месяцев назад жестоко избил отца Горгоджо. Я задержал другого ополченца и отпустил его, проведя расследование и предупредив, чтобы он не вмешивался в эту войну.
Рано поутру появляется Горгоджо, я возвращаю ему АК-47, но предупреждаю, что не потерплю личной вендетты в моем подразделении, и приказываю возвращаться в свой отряд. Что еще я могу сделать, когда самое верное на войне, это смерть. Мы движемся к Платано-де-Вилан, мне уже сообщили, что 60 человек из BLI "Симон Боливар" идут по нашему следу, а за ними движется колонна из почти 100 грузовиков с элитными войсками, им приказано уничтожить все мое подразделение. Я каждый день слушаю новости, передаваемые радиостанцией сандинистов. Я слышу даваемые Умберто Ортегой Государственному совету обещания расстрелять всех коммандос Дириангена, которых удастся захватить в плен его солдатам. Я полагаю, что тут есть небольшая проблема: мы вооружены и совершенно не желаем облегчать им работу.
Я научился слушать пропаганду пирикуакос, она бывала очень хорошей, очень плохой, просто никакой. Я представлял себе кубинских офицеров и их местных подручных, размышляющих, как уничтожить нас подобно тому, как они делали это на Кубе. Никарагуа – не Куба. Пока у нас есть убежища в Гондурасе и Коста-Рике и такая протяженная граница, мы сделаем их жизнь невыносимой. Я делаю так, чтобы нас заметили в Платано-де-Вилан, отступающими к Лас-Торресу, я притворяюсь, что буду обороняться там, и вижу, как сотни солдат задействуются в боевой операции по поиску и уничтожению, но они теряют мои подразделения, оставаясь облаивать деревья, подобно собакам. Я двигаюсь на север, к Киламбе. Я трижды заставляю их думать, что собираюсь сражаться, чтобы укрепить их уверенность и завлечь их туда, куда хочу: к холму Эль-Кумбо. Обзор сверху отличный, но снизу ничего не разглядеть. Я занимаю позицию со своими 700 коммандос. Как я и ожидал, войска из "Симона Боливара" заглатывают наживку и яростно атакуют. К нам присоединился Рубен и его подразделения. Командиры всех подразделений моего сектора собираются в пять часов утра, чтобы составить планы на день, и сегодня мы планируем обороняться и отделать этих ублюдков до полусмерти. Атака начинается в пять утра с артиллерийского и минометного огня по всей моей линии обороны, снаряды и мины рвутся очень высоко, в верхушках деревьев, и не причиняют нам никакого вреда. Таков факт: растительность никарагуанских джунглей делает неэффективными артиллерийский огонь и авиаудары, обеспечивая надежную защиту. Теперь я понял, насколько тяжело регулярной армии сражаться в джунглях против партизан.

BLI Симон Боливар атакует

Бойцы готовы и хорошо окопались за скалами холма Эль-Кумбо. Около девяти утра 4-я COI (рота) BLI "Симон Боливар" под командованием капитана – имя которого я не помню, помню только, что у него был коста-риканский акцент – начала скрытно приближаться к нам. Едва увидев солдат, я связываюсь со всеми командирами моих четырех рот и приказываю наблюдать по фронту и следить, нет ли движения. Я даю им знать:
- Противник в наших секторах.
И все отвечают:
- Здесь тоже.
По радио приказываю командирам всех подразделений действовать по утреннему плану. Половина каждой роты будет удерживать свои позиции, а другая половина маневрирует, чтобы нанести удар во фланг противника. Хватаю пулемет М60 и бегу на свой командный пункт во дворе дома. Я готовлюсь впустить около 15 солдат внутрь и открыть по ним огонь. Сложно оценить, сколько человек упало, потому что через несколько секунд после первого выстрела солдаты открыли ответный огонь.
Начался долгий день атак и контратак, они бросаются в атаку, мы при небольшом перевесе оттесняем их обратно. Мы проводим почти два часа в непрерывных атаках, пока половина роты – в данном случае это группа Ребельде из 60 коммандос – не вступает в бой с 4-й ротой BLI "Симон Боливар" на ее фланге, что вызывает паническое бегство, после которого остались брошенные тела множества солдат. Тут же пытаемся добыть снаряжение с солдат, убитых на прогалине, их девять. У всех четырех рот такая же ситуация: мы побили их. Связываюсь по радио с Мединой и велю ему собрать снаряжение и боеприпасы противника, но он отвечает, что не может, потому что там раненый сандинистский солдат, говорящий, что он не сдастся никому, кроме Майка Лимы. Он утверждает, что это важно. Я предлагаю Медине убить его, он отвечает:
- У моего подразделения кончились боеприпасы. У некоторых коммандос всего по 6 – 10 патронов на винтовку.
Я направляюсь туда, где, как мне сказали, находится солдат, и нахожу его. Это молодой парень, у которого в руке ручная граната, он говорит:
- Если кто-нибудь подойдет, я убью его, я могу сдаться только Майку Лиме потому, что я важен.
- Ты должен немедленно сдаться, - отвечаю я, - потому что, если ты этого не сделаешь, я прикажу застрелить…
- Чего я хочу, это поговорить с команданте Майком Лимой.
- Я команданте!
- Вы Майк Лима?
- Я команданте, которому ты должен сдаться, немедленно, иначе я убью тебя. Это дерьмо меня не испугает. Ты не успеешь воспользоваться этой чертовой гранатой прежде, чем я пристрелю тебя из своего пистолета.
Солдат вставляет чеку обратно в гранату и сдается. Я зову Кара де Мало по прозвищу Чирикано, огромного и очень сильного коммандо, чтобы нести его. Когда он берется за дело, солдат кусает Чирикано за спину, тот хватает его и вколачивает в землю. Я вмешиваюсь и говорю ему:
- Слушай! Что ты делаешь? Я просил тебя нести его, а не убивать.
- Этот сукин сын… укусил меня".
- Так, - говорю я солдату в форме и с капитанскими знаками, - тихо, успокойся, я знаю, что твои раны болят – обе его ноги были изрешечены пулями – но держись.
- Это военный вопрос, и мне нужна информация от этого офицера, - объясняю я Чирикано.
Когда мы отходим в тыл, я начинаю задавать ему вопросы:
- Как тебя зовут? Какое у тебя звание? Из какого ты подразделения?
Он начинает вести себя как умник, повторяя, что ему больно:
- Ой! Ой! Ой! Больно, больно…
Я смотрю ему в глаза и, не говоря ни слова, вытаскиваю из кобуры пистолет…
- Слушай, чувак, я не шучу. Фельдшер! Принеси морфий.
Я показываю ему пистолет и говорю:
- Если ты еще раз скажешь, что тебе больно, и не дашь точных ответов на мои вопросы, я тебя пристрелю. Когда ты ответишь на все вопросы, я дам морфий. Конечно, я знаю, это больно, но я не шучу. Имя, звание и подразделение!
- Капитан, начальник штаба батальона "Симон Боливар", командир четвертой роты.
- Какова численность атакующих?
- Около 1300 человек из батальона "Симон Боливар" и других регулярных подразделений.
- Кто командует атакой батальона?
- Команданте Оскар Лануза.
- Что случилось с ротой, вступившей с нами в бой в Эль-Хикелите?
- Трое солдат убиты и тридцать три ранены.
- А с силами подкрепления в Пантазме?
- Они тоже были из "Симона Боливара", у них 27 убитых и 17 раненых. После Пантазмы мы начали преследовать вас, пока не вступили в соприкосновение сегодня.
- Хорошо, полагаю, это все, что я хотел знать, спасибо.
Я велю фельдшеру немедленно сделать ему укол морфия. Я думаю отдать приказ об общей атаке на разгромленные остатки отступающих войск, но понимаю, что у моих рот нет боеприпасов. Затем я выхожу на связь с 380 и сообщаю ему о своем ужасном положении: нет боеприпасов, нет батарей для радио. У меня почти нет связи с моими отрядами, и все потому, что я верил в их обещания – обещания Генерального штаба – обеспечить меня снабжением. Это случилось только один раз за три месяца, и все это время мое подразделение, преследуемое свирепым противником, находилось всего в одном миге от катастрофы и полного уничтожения.
После допроса капитан из "Симона Боливара" всю ночь терпел боль, но оставался спокойным, он даже давал советы моим людям. Это горький опыт, поскольку мы с этим молодым капитаном почти одного возраста. Он сказал мне, что он из Манагуа, и жил в Коста-Рике, отсюда и акцент. Его раны были тяжелыми, обе ноги были прострелены из FAL и пулемета. Я не уверен, что он выживет, но оказываю ему всю возможную медицинскую помощь и принимаю наилучшее решение. На рассвете я посылаю за крестьянином и прошу его пойти к сандинистам и сообщить им, что мы собираемся оставить его здесь – мое подразделение отходит в сторону Валле-де-лос-Кондегас. Я выхожу из дома последним и говорю, что желаю ему удачи и да пребудет с ним господь. По его просьбе я оставляю кувшин с водой. Я ухожу, похлопав его по спине, надеясь, что они смогут его спасти. Я ничего не знаю о его судьбе. Надеюсь, он выжил. Кое-кто говорил мне, что он умер, я не знаю, знаю только, что я сделал для него все, что мог. Мы, никарагуанцы, говорим на одном языке и убиваем друг друга на этой глупой войне, не знаю и не понимаю, зачем, но мой долг – продолжать сражаться. Что еще можно сделать? Мы идем воевать, когда они хотят воевать, это война.

Валле-де-лос-Кондегас

Демократические силы Никарагуа хотят свободы для страны, у меня не было никаких сомнений в этом. Мы продолжаем двигаться вперед, когда внезапно я слышу интенсивнейшую стрельбу со стороны роты Синко Пиноса. Сантьяго Меза, он же Синко Пинос – один из лучших командиров в Дириангене. Я спрашиваю его:
- Что случилось, Пино?
- А это я послал Хьюго с отрядом из 27 человек, чтобы спасти FAL, оставшийся у погибшего вчера коммандо.
- Как, Пино, ты сделал это, не сказав мне? Я пытаюсь связаться с тобой с пяти утра.
- Простите меня, команданте, потому что я не мог ответить.
- Мы не собираемся останавливать всех, продолжайте двигаться, оставаясь на своем месте в походном порядке, третьими в колонне. Вы должны идти в ногу с остальными, мы идем вперед. Мы действительно не можем останавливаться ради Хьюго, да пребудет с ним господь, что бы ни случилось. Мы не можем остановиться, я должен заботиться о 700 людях, а не только о 27, давайте, вперед.
Это командирские решения, которые необходимо принимать. Мой отряд истощен, без боеприпасов, у меня нет возможности маневрировать, и мы находимся в режиме выживания, преследуемые противником по горячим следам. Судьба людей Хьюго была тяжелой. Его отряд попал в засаду, множество сандинистских бойцов ждало его, как рассказывал Хьюго о том дне несколько месяцев спустя, когда его спасли. Он потерял более половины отряда, я так и не узнал, сколько именно, но, по крайней мере, одиннадцати удалось скрыться невредимыми. Мы прибываем в деревню под названием Валле-де-лос-Кондегас и останавливаемся, чтобы попытаться принять груз экстренного снабжения. Задачу должен выполнить легкомоторный самолет, я передаю координаты. Моя потребность в батареях, лекарствах и деньгах огромна. Готовимся к приему груза. В десять утра я слышу звук двигателей самолета и выхожу на связь с полковником Хуаном Гомесом. Я сообщаю, что мы прямо перед ним, и спрашиваю, получается ли у него нас заметить. Когда он пытается выполнить почти полный разворот, на него обрушивается град пуль, выпущенных, по моим оценкам, 3000 – 5000 солдат, стреляющих одновременно. Полковник Гомес помянул мою мать и умчался со всей скоростью, на которую был способен, со 157 пулевыми пробоинами в его самолете. Через несколько месяцев в Гондурасе он покажет мне машину, все еще находящуюся в ремонте после того памятного дня.
Понимаю, что мое подразделение почти окружено. Я отряжаю две группы удерживать оставшиеся 100 метров, чтобы не допустить полного окружения. Тогда полковнику Гомесу и его самолету удалось предупредить мое подразделение и дать представление об огромной маневренности EPS – способности, которой я никак не ожидал. До сих пор это остается одной из лучших виденных мною демонстраций мощи и наступательных способностей. Мне удается избежать уничтожения своих подразделений: всем моим отрядам удается вырваться из кольца прежде, чем оно замкнулось. Последней группе под командованием Медины приходится прорываться с боем, чтобы выйти из окружения. Мы продвигаемся на север в поисках подходящего места для получения снабжения с воздуха.
Продвигаемся на протяжении четырех дней, пока не прибываем в деревню Бокас-де-Голондрина, где я встречаю еще 170 коммандос, прибывших из Гондураса под командованием команданте Исайяса (да покоится он с миром). Мы на гасиенде Виллагры, и я выставляю передовую позицию из 20 коммандос. Внезапно мы слышим перестрелку оттуда, где по тропе, ведущей через джунгли из Сан-Хосе-де-Бокай в Кантаявас, подошла группа EPS. Я немедленно приказываю коммандос Исайяса занять назначенный огневой рубеж, поскольку они полностью экипированы и имеют оружие поддержки, которым смогут сражаться с нашими приятелями из EPS. Впервые за много дней я уверен, что мы наконец-то зададим им жару. Подразделение EPS вступает в соприкосновение, развертывается напротив моего подразделения и начинает раз за разом атаковать холмы, контролируемые моими людьми, пока 170 коммандос Исайи не становится недостаточно, и мне приходится усилить их группой из роты Синко Пиноса. Я впервые слышу звук стрельбы знаменитого автоматического гранатомета "аранас" (паук) АГС-17, бьющего по позициям моих коммандос. Мы начинаем отходить по тропе, ведущей через джунгли по направлению к Аяпалу, в поисках безопасного места для приема столь долгожданной выброски снабжения. По словам Генштаба, они повторят попытку, когда нам удастся закрепиться на местности.
Силам Исайяса не удается продвинуться и после дня боев они отступают за нас. Двигаемся в течение трех дней, пока не прибываем в район Кантаявас. Там мы натыкаемся на блокпост, занятый бойцами Тигрильо под командованием команданте Янки – в будущем Янки и 17 его людей трагически погибнут, подорвавшись на минах – и после короткого спора с дозорными, посчитавшими было нас сандинистами, они дают дорогу едущим верхом мне и командирам моих отрядов. Мы даем им знать, что за нами 1000 человек из оперативной группы Дирианген, победно возвращавшиеся после стольких дней боев на открытой местности Центральной Хинотеги. Мы направляемся на север, пока не доходим до базы Тигрильо и Тофио, где у них 300 добровольцев, и которые тоже ждут снабжения. Я предполагаю, что в ближайшие три дня нам сюда смогут сбросить припасы, чтобы мы могли вернуться в зону боевых действий. Начинаю получать грузы с самолетов С-47. Их состав, как всегда, совершенно неадекватен. Я получаю 200 винтовок G-3 с двумя магазинами на каждую, и мне не присылают деньги. После почти четырех месяцев страданий от последствий всеобщей некомпетентности Генерального штаба я решаю отправиться в Банко-Гранде и поговорить с Команданте 380 и Фиерро.
Похоже, что все в Тегусигальпе бездельничают и не осознают огромной нужды, которую мы испытываем в зоне боевых действий, имея столь сильного, хорошо подготовленного и вооруженного современным оружием противника. Перед моим отбытием начинается яростная атака с воздуха. В ней участвуют двенадцать самолетов, мне удается заметить, что один из них летит очень высоко и, похоже, корректирует авиаудары четырех поршневых Т-33, брошенных Гуардия Насьональ, и других самолетов. Они сбрасывают бомбы, но никуда не попадают из-за того, что по ним ведут плотный огонь почти 1000 коммандос. Один самолет, сделав заход на малой высоте, сбрасывает зажигательную бомбу, которая поджигает несколько домов. 500-фунтовая бомба падает точно в пруд, где купается мой помощник Дум-Дум – 15-летний паренек, не так давно знакомивший меня со своими родителями неподалеку от Санта-Клары – и моет ноги пожилая пара, приехавшая в отряд навестить своих родственников. Сразу после взрыва мы бросаемся туда, но от Дум-Дума остается лишь рюкзак. Сам он исчез, а тела пожилой пары изуродованы. Война – болезненная штука.

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 07 ноя 2021, 12:57, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 ноя 2021, 11:36 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Цитата:
Перед холмом Эстрелла находится группировка EPS под командованием офицера, опознанного капитан Агурсия.

"как" убежало

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 07 ноя 2021, 12:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Переворот

Вместе с четырьмя коммандос верхом на лошадях выдвигаемся к Банко-Гранде. На следующий день прилетали еще самолеты, и была еще одна бомбежка, почти без какого-либо ущерба из-за больших деревьев и сложности с обнаружением пехоты в джунглях. Скачем на наших лошадях почти три дня, чтобы добраться до Банко-Гранде. Там мы обнаруживаем команданте Бисагге и капитана Уго Вильягра, и всю ночь обсуждаем мытарства, выпавшие на нашу долю благодаря некомпетентности офицеров, составляющих Генеральный штаб. Переговорив с полковником Рэймондом и другими сотрудниками ЦРУ, я получаю хорошие известия: они готовят переворот с целью смены членов Генерального штаба.
ЦРУ проводит аудит администрации Фиерро. Деньги на продовольствие для солдат за последние шесть месяцев не выделялись, как в случае с моим подразделением. По словам Раймонда и других сотрудников ЦРУ, деньги предоставлялись Фиерро ежемесячно в соответствии с докладом о численности войск. Я рассказываю ему о плохо скоординированной логистике и том, что всего, что они присылали, было недостаточно, что привело к небоеспособности моего подразделения. Оперативная группа Дирианген отзывается на базу Банко-Гранде. Я вылетаю на вертолете и в пути говорю с полковником Рэймондом, отвечающим за логистику и военную помощь. Я прошу четыре 82-мм миномета, винтовки в количестве по числу моих добровольцев, боеприпасы, немного оружия поддержки, а также 25 радиостанций и всякое прочее снаряжение и экипировку, необходимые для следующей вылазки.
Бросаюсь к Фиерро, бывшему полковнику GN Эчеверрия, который говорит мне, что в декабре 1983 года мы должны захватить небольшой кусок территории в Никарагуа, чтобы объявить его свободной территорией. Безумный план, он понятия не имеет, каковы сила и подвижность EPS. Во время моей последней вылазки наша оперативная группа была почти уничтожена ими, и я знаю, что нет никаких шансов удержать захваченную территорию хотя бы 48 или 72 часа. Если бы Фиерро читал Сунь-Цзы, вероятно, он почерпнул бы стратегическую концепцию или реальные знания тактики. Он не размышлял бы подобным образом. Он слишком наивен. Я отвечаю да! Но с того самого момента понимаю, что хэппи-энда не будет. По возвращении в Лас-Вегас я встречаюсь со своими войсками и рассказываю своим командирам о том, что планируется. Моим заместителем, на тот момент является Рубен, потому что Бенни находится в Никарагуа, и вместе с другими подразделениями Дириангена действует в нашей оперативной зоне.
Середина ноября 1983 года. Снабжение начинает прибывать в Лас-Трохес 21 ноября, а 24-го я получаю привезенные четырьмя арендованными ЦРУ вертолетами гондурасской армии четыре 82-мм миномета и 120 мин к ним. Я рад, потому что впервые у меня будет возможность отвечать на огонь с дальних закрытых позиций, представлявший существенную проблему для моих войск. 25 ноября меня подбирает вертолет и доставляет в Банко-Гранде, где вместе со всеми командирами отрядов, Тигрильо, Аурелиано, Тоно и прочими я подписываю "Меморандум Банко-Гранде". В этом документе мы отказываемся признавать весь Генеральный штаб из-за его неэффективности и некомпетентности. Я не интересуюсь происходящим. Единственное, что меня волнует, это то, что мои войска получили снабжение, и я готовлюсь к кампании, которую собираюсь вести на собственный лад.

Взрыв снаряда – несчастный случай

Я возвращаюсь в Лас-Вегас на рассвете 27 ноября 1983 года. Я начинаю опробовать минометные мины – я всегда делаю это сам, демонстрируя личный пример, как надлежит командиру. Привезенные нам выстрелы вызывают тревогу, они выглядят странно. Отдаю всем коммандос приказ очистить территорию. Остаюсь с коммандо Микробио, и готовлюсь забросить мину в ствол. Снимаю все дополнительные заряды, но что-то идет не так. Вижу, что она не срабатывает, как должно, и говорю:
- Только и всего?
Тогда коммандо говорит мне:
- Команданте, попробуйте вот эту, из другого ящика, возможно, она сработает.
Я опускаю мину в ствол и внезапно отключаюсь. Я не понимаю, что со мной. Будучи едва в сознании, слышу далекие голоса:
- Снаряд взорвался, там мертвый коммандо! Тут еще один!
Я понимаю, что что-то случилось с выстрелом, который я проверял, и думаю…
- Он взорвался. Что случилось?
Прихожу в сознание и начинаю проверять себя снизу вверх. Дохожу до рук, и вижу, что правое предплечье свисает, полностью раздробленное. Увидев свою руку в таком состоянии, я зажимаю то, что от нее осталось левой рукой, потом делаю глубокий вдох и начинаю идти. Ко мне подходит коммандо Левис, и я спрашиваю его:
- Левис, как мое лицо и голова?
- Они в порядке, команданте, с ними все хорошо. У вас повреждена рука.
Я останавливаюсь и начинаю перепроверять себя и вижу… Моя нога тоже повреждена. Я говорю им:
- Несите меня, я не могу идти. Все плохо. Не знаю, мне очень плохо.
Я в замешательстве. Я не понимаю, что случилось и как это произошло.
Я пытаюсь собраться с мыслями, вижу бегущих ко мне коммандос, они укладывают меня на носилки. Потом я начинаю размышлять: "Что мне делать? Сыпать проклятьями? Плакать?" Мне хотелось бы заплакать, но я помню… "Команданте не плачут", так что я не плакал.
Я вспоминаю своих коммандос, которым не повезло. Всякий раз, когда я видел их в ситуации, подобной моей, я был свидетелем того, как храбро они боролись, оказавшись между жизнью и смертью. Сегодня моя очередь. Внезапно боль стала такой сильной и такой мучительной, что я потерял сознание. С этого момента я то приходил в сознание, то терял его… и опять… и снова… Вдруг я прихожу в себя и вижу доктора и тех, кто меня держит. Кто-то держал меня за голову, кто-то за руку, еще один коммандо держал меня за ноги, и я снова отключился. Вдруг я слышу, как кто-то говорит:
- Вертолет приземляется.
Подходит полковник Кальдерин из гондурасской армии и приказывает немедленно доставить меня на вертолетную площадку. Слышу голоса и вижу, что женщины и многие из моих мужчин плачут. Говорю им:
- Не волнуйтесь, я скоро вернусь.
Позже я узнал, что доктор Франсиско услышал сильный взрыв и бросился к месту происшествия с кровоостанавливающим зажимом в руке, готовый оказывать помощь раненым. Он натыкается на коммандос, несущих меня на носилках. С помощью зажима он смог остановить кровотечение, чем спас меня от верной смерти. Происшествие стоило жизни 4 коммандос, 17 получили ранения. Борьба со смертью – это еще один опыт.
Я терял сознание и снова приходил в себя, но, в конце концов, я заснул под звуки вертолета. О Боже! Я проспал двое суток. Когда я начинаю приходить в себя, рядом оказывается доктор Матаморос – отличный друг и начальник медицинского корпуса FDN – и говорит, что я должен принять решение, культя у меня длинная, но рекомендуется отрезать больше, чтобы избежать гангрены, которая может распространиться на то, что осталось от моей правой руки. Он уверяет, что лучше отрезать культю, но это зависит от меня. Я говорю, чтобы он делал то, что должен делать. Если они считают, что резать более практично, то пусть делают. В тот же день меня снова отправляют на операцию. На следующий день я просыпаюсь с более короткой культей. Бермудес заходит поговорить со мной и рассказывает, как он расстроен тем, что случилось. Теперь, однако, ему надо поговорить со мной о том меморандуме, что мы составили в Банко-Гранде, он спрашивает меня, подписал ли я его.
- Да, я подписал его, потому что Генеральный штаб был совершенно некомпетентен.
Я прошел через шестимесячные мытарства без материально-технической поддержки моих войск…
- Благодаря ним я "пролетел через Ниагару в бочке". Как мне кажется, единственный человек из всех них, который работает – это вы. Остальные члены Генерального штаба никуда не годятся.
Он говорит мне:
- Послушайте, я отменяю переворот, я собираюсь внести необходимые изменения. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу поддержку.
- Конечно, команданте, всегда рассчитывайте на меня, нам нужны перемены, сэр.
Следуя предложению доктора Матамороса, меня отправляют в Майами, где я получаю помощь, и благодаря вмешательству доктора Альзугарая и доктора Кирантеса, которые приступают к лечению моих ран наилучшим образом, менее чем через полтора месяца на то, что осталось от моего предплечья устанавливается протез, что улучшает его функциональные возможности. Я готовлюсь вернуться в свое подразделение. Аристидес Санчес навещает меня на квартире и ведет в оружейный магазин, чтобы купить оружие, с которым я смогу управляться левой рукой. Опробовав несколько пистолетов, я решил, что лучшим оружием, которым я смогу манипулировать, будет 9-мм самовзводный пистолет Smith & Wesson. Получив обратный билет, я лечу с ним в Тегусигальпу.

План кампании 1984 года

Прошло всего один месяц и тринадцать дней. Мое выздоровление было очень быстрым. Мое желание продолжить борьбу с коммунизмом не пропало. Я возвращаюсь к выбранной мной профессии, полностью поглотившей меня со времен моей кадетской юности. По прибытии Чино – водитель 380 – встречает меня на Тойоте Хайлюкс и сообщает, что теперь находится в моем распоряжении. После того, как мы завершили некоторые личные дела, мы наносим визит доктору Томасу в полевой госпиталь Тамара. Позже мы направляемся в Куинта Эскуэла (база на окраине Тегусигальпы), где находятся Генеральный штаб и Команданте 380.
Они оказывают мне радушный прием. Многое изменилось. Фиерро выглядит очень довольным, он вручает мне 13 миллионов кордобо. Это денежное довольствие, деньги на приобретение продовольствия, выделенные согласно моим ежемесячным донесениям о численности войск. Эти деньги на получаем из расчета доллар в день на каждого коммандос. Идея заключалась в том, чтобы покупать крупный рогатый скот и продукты питания, поддерживая фермеров, чтобы они могли обеспечивать себя и нас. Партизаны могут действовать по-разному: в данном случае демократические партизаны не могли позволить себе "роскошь" воровать. После этого я встречаюсь с Команданте 380. Он дает мне прочитать план кампании на 1984 год, составления которого требовали наши друзья из ЦРУ, и говорит:
- Мне нужно ваше мнение.
Три месяца назад 380 взял четырех бывших офицеров Гуардия Насьональ: полковника Асенсио, полковника Гонсалеса, майора Торреса и еще одного, имени которого я не помню. Втроем или вчетвером они старались изо всех сил, чтобы подготовить план кампании, которому должны следовать все подразделения. Я беру тщательно составленный план на 70 страницах, который, конечно же, включает карты и прочую военную атрибутику. Мне требуется менее получаса, чтобы прочесть его и сообщить Команданте 380, что я дочитал до конца. Он говорит, что мне нужно внимательно прочесть и как следует изучить его.
- Я изучил его как следует, - ответил я ему.
- Каково ваше мнение?
- Что ж, это хорошо составленный план, по которому можно сказать, что они кое-что знают об ополчении. В нем четко определены задачи. Все выглядит очень хорошо прописанным, насколько позволяют их способности.
Команданте 380 начинает сердиться и говорит мне:
- Послушайте, Майк Лима, бросьте эти словесные игры. Выскажите свое мнение о плане и ваши соображения по поводу него.
- Хорошо, вот мои соображения, - я беру план и швыряю в мусорную корзину.
Явно очень расстроенный, Команданте 380 говорит:
- Послушайте меня! Я привлек четырех офицеров, окончивших курсы Генерального штаба, чтобы они разработали этот план, а вы выбросили в помойку. Вы не выберетесь отсюда, пока не представите мне другой план. Вас будут кормить, я дам вам помощников, у вас тут будет все необходимое. Вы не уйдете, пока не предоставите мне идеальный план, чтобы я мог передать его нашим союзникам, поскольку только вы отнеслись так к плану, который был предложен.
Я считаю, что Команданте Бермудес знал ответ, который я ему дам. Этот план сам по себе не годился для нас, поэтому это был традиционный план, согласно которому 8000 коммандос FDN должны были развернуться в боевые порядки на границе и начать наступление против 100000 бойцов EPS, прямиком на бойню, что было абсурдом. Бывшие полковники Гуардия Насьональ понятия не имели, как вести партизанскую войну. Я уверен, что 380 знает об этом и поэтому позвал меня, чтобы сделать эту работу.
Я полностью понимал, как относятся к партизанской войне американцы, называющие ее конфликтом низкой интенсивности. Но экспертами в области партизанской войны являются азиаты, победившие французов и американцев во Вьетнаме. Я читал Сунь Цзы, Мао Цзэдуна и его "Великий поход", в ходе которого он смог уйти от превосходящей армии Чан Кайши, и лучшего представителя военного искусства, который всегда будет образцом для меня, "Азиатского льва", генерала Во Нгуен Зиапа. Победитель при Дьенбьенфу был координатором одной из наиболее современных концепций, сочетавшей партизанские и традиционные боевые действия: полуконвенционной войны. Использование партизанских отрядов и регулярных подразделений, разгром и уничтожение противника там, где он наиболее уязвим. Мы применим эту концепцию позже, в 1987 году, когда мы нанесем полуконвенционный удар силами 7000 человек и уничтожим 36 стратегических объектов.
В партизанской войне самый важный урок состоит в том, что нанесение потерь противнику – не самое главное. Это делается только тогда, когда необходимо, потому что люди являются самым дешевым и легко заменяемым элементом системы. Как правило, партизаны делают упор на нападениях на военные объекты стратегического значения, такие как склады боеприпасов, транспортные средства, средства связи и командные центры. И по возможности избегают уничтожать легко заменяемых солдат. Например, каждый батальон, который мы уничтожим в поле, будет заменен новыми молодыми людьми, которые будут схвачены системой обязательной военной службы. Патриотическая военная служба (SMP) – самый дешевый способ заменить солдат. Если мы уничтожим батальон EPS, им нужно будет всего лишь съездить в такие районы, как Сан-Иуда, набрать партию новобранцев, и у них будет 300 или 400 парней, готовых быть принесенными в жертву в джунглях. Печальная реальность всех войн. Для меня с самого начала войны было важнее уничтожить грузовик – их они получили от 3000 до 7000. Или вертолет, поскольку их было всего около 70, из которых, согласно нашим данным, на пике их мощи в рабочем состоянии было только 48. Чтобы победить или добиться стратегических результатов необходимы расчеты. Не бывает войн без цифр, и первой жертвой любой войны является правда. Каждая сторона присваивает себе истину в соответствии со своими политическими целями. "Война – это продолжение политики иными средствами, и когда война заканчивается, политика продолжается", - Карл фон Клаузевиц. Когда закрывается пространство для политических маневров, начинается война.
Мне нетрудно разработать план кампании. Питуфо – один из коммандос, служивший секретарем у Команданте 380 – помогает мне. На протяжении двух часов безостановочно надиктовываю задачи, развертывание подразделений, зоны ответственности и график выполнения каждой из задач в каждой из зон. Наши регулярные друзья включили в свой план артиллерию, которой у нас нет, военно-воздушные силы, которых у нас никогда не будет, и, прежде всего, солдат, которых у нас не было. Добровольцы Демократических сил Никарагуа, это крестьяне, не имеющие военной подготовки, в отличие от обычных солдат. Что еще важнее, численное преимущество не в нашу пользу. Согласно военной практике, чтобы атаковать противника регулярными силами, необходимо иметь численное преимущество два к одному, а у нас тут было один к десяти. Просто неслыханно, что эти полковники с их крохотными мозгами разработали столь непрактичный план.
План кампании, который я передаю Команданте 380 двумя днями позже, будет использоваться с 1984 года до окончания войны в 1988 году. При назначении зон ответственности каждому Командо Региональ будут корректироваться только оперативные районы. В них мы искали и добавляли в план все экономические, военные и инфраструктурные объекты, подлежащие уничтожению. Я не определял фиксированное время. Концепция тотальной войны неприменима к партизанским отрядам.
FDN были роскошествующими партизанами. У нас было убежище – Гондурас, и такой абсолютный друг нашего команданте, каким был генерал Густаво Альварес Мартинес. Под его началом находятся компетентные, профессиональные вооруженные силы, особенно их военно-воздушные силы, которые присоединятся к действиям в будущем, и он разделяет наши демократические принципы. У нас был первоклассный союзник в лице президента Рональда Рейгана. Помощь аргентинцев с их малоквалифицированными офицерами разведки – ну, не все могло быть идеально. Но все они – стойкие антикоммунисты и хорошие друзья нашего дела. Война началась как форма давления на операции сандинистов по снабжению партизан FNOFM в Сальвадоре.

Мистер "Марон"

Через свое ответственное должностное лицо, мистера Марона – его настоящее имя Дуэйн Кларридж – ЦРУ начало организовывать войну контрас. В ноябре 1982 года у меня была встреча с ним. Благодаря моим способностям развертывать партизанскую войну и набирать добровольцев меня отправили на конспиративную квартиру, где мужчина в белом костюме ждал, что я опишу имеющийся на тот момент у меня опыт. Он не произнес ни слова. Мне сказали, что я должен ответить на вопросы его переводчика. Вопросов было немного, на ответы потребовалось шесть часов, так как он хотел, чтобы они были детальными. Это было именно то, как я всегда хотел это сделать: мне нравилось, что упор делается на то, что я видел, так же, как в моих докладах Команданте 380. Мы начали эту войну как раз вовремя, коммунисты не смогли взять под свой контроль крестьянство и население в целом, и мы начали действовать благодаря некоторым бывшим гвардейцам, крестьянам и возмущенным сандинистам. Как было в случае с бывшим партизанским командиром Педро Хоакином Гонсалесом, он же Димас, основателем антисандинистских MILPAS, который высек искру, воспламенившую эту войну, захватив со своими людьми Килали. Это пробудило в крестьянстве стремление к свободе, по их словам:
- При Сомосе мы были бедны, но у нас было хотя бы право возмущаться, а эти коммунисты хотят отобрать у нас даже это.
Очень бедные люди, которые просто хотели, чтобы правительство не вмешивалось в их жизнь. Они сражались и умирали по сельским, крестьянским обычаям, а не по законам международного сообщества, про которые они мало что знали и никогда не понимали.
Никогда в своей жизни я не думал, что окажусь в такой ситуации, как эта. Я не предполагал, что окажусь на войне. Я никогда не думал о боях. Я думал, что моя жизнь будет спокойной и ненапряжной, такой, какой жили многие офицеры во времена Гуардия Насьональ и Сомосы. Но относительно меня и моей группы кадетов 35-го курса Никарагуанской военной академии у судьбы были иные намерения. Нам пришлось иметь дело с населением: возмущенным, обозленным, или просто манипулируемым коммунистами. По словам некоторых официальных лиц Госдепартамента, стратегией президента Картера было любой ценой убрать Сомосу, чтобы затем вынудить 17 латиноамериканских военных диктатур изменить свои диктаторские модели на демократические. Это единственный способ остановить коммунизм.
Это называлось теорией домино. Я должен упомянуть все это, чтобы было понятно, что план Кампании контрреволюции основывался на нетрадиционной концепции, поэтому многие бывшие офицеры Гуардия Насьональ (GN), присоединившиеся к Контрреволюции, не могли адаптироваться к нему. Большинство из них восприняли это как передышку от тяжелой жизни в Соединенных Штатах, где их образ жизни претерпел резкое изменение: они не знали языка, не имели финансовых средств, которыми располагали в предыдущие времена в Никарагуа. Люди легко приспосабливаются к хорошему, но принять плохое – трудная задача. Ввиду складывающейся ситуации в определенный момент мы с Бермудесом пришли к выводу, что продолжать набор бывших офицеров GN в Майами или каких-либо других местах нецелесообразно. Все, что они могли делать, это бездельничать или создавать проблемы, доставляя беспокойство и зля людей, которые были готовы сражаться: таких как крестьяне, мелкие землевладельцы и офицеры, младшие командиры и солдаты EPS, взятые в плен или присоединившиеся ввиду своих антисандинистских или антикоммунистических убеждений. В почти сентиментальном разговоре 380 сказал мне:
- Майк Лима, мы не собираемся и дальше тратить деньги на стадо бездельников, этих офицеров Гуардия Насьональ, которые приезжают сюда как в отпуск и не желают приспосабливаться. Невероятно, чтобы они захотели остаться: они уже знают, что в Соединенных Штатах можно жить без риска и вести образ жизни, подобный никарагуанскому среднему классу. В будущем мы создадим собственные центры для подготовки офицеров и командиров отрядов.
Что мы и сделали. Это задача для такого человека, как бывший сержант Бенито Браво, команданте Мак. Цена войны будет высока, мы готовы ее заплатить, и мы сделали это. Когда Команданте 380 получил план кампании, он прочитал его, затем позвонил мне и сказал:
- Спасибо, Майк Лима. Вы проделали отличную работу.

Стратегическое командование

Команданте 380 сказал мне:
- Я хотел бы, чтобы вы ушли с командной должности в подразделении и остались со мной в Стратегическом командовании в качестве моего помощника, пожалуйста, подумайте об этом. Проще говоря, после того, как я переведу Генеральный штаб в Лас-Вегас, вы действительно мне снова понадобитесь, поскольку эти офицеры Генерального штаба не желают и не хотят быть компетентными. Они бесполезны для меня.
Я обещал, что помогу ему, но не покину свое подразделение. Началось строительство пяти небольших деревянных хижин, в которых разместится Генеральный штаб, отныне именующийся Стратегическим командованием (СЕ). С этого момента я входил в состав Стратегического командования в качестве помощника по оперативным вопросам, но в то же время был своего рода начальником штаба, поскольку мне приходилось координировать действия всех его членов, что потребовалось на определенном этапе. Например, помощника по разведке – Зелайиты. Этот скромный человек был секретарем генерала Сэмюеля Джини Амайи, моего наставника, который помог мне поступить в Никарагуанскую военную академию. Мой отец, Антонио Морено, был водителем, работавшим у Сомосы, и он знал его. Бермудес оставил его, потому что он был секретарем Чино Лау, который ушел в отставку вместе с остальными членами Генерального штаба: Диабло Моралесом, Эдгаром Эрнандесом, Рудо Эспиналесом, Гато Риверой и бывшим полковником Эчеверри – Фиерро. Все они были уволены или сняты со своих должностей во время первого заседания нового Стратегического командования.
В январе 1984 года Бермудес переехал к нам в Лас-Вегас. Война развивалась в правильном направлении, и мы готовились продолжать нашу борьбу долгие годы, каждый из которых все труднее и труднее. Хотя все годы были трудными. Война – это не детская игра, она оставляет множество ран, некоторые из которых глубоко скрыты в каждом из нас, кому выпала удача или неудача жить в связанные с войной моменты истории. В первый день встречи я спрашиваю Зелайиту:
- Каковы силы противника?
- Ну, это конфиденциальная информация, я покажу это в моем офисе. Зайдите ко мне, и я покажу вам, команданте.
После заседания я говорю Зелайте:
- Покажите, что у вас есть.
Мы приходим к нему в офис, очень красивый, полный карт, все закрыты огромными занавесками. Он с загадочным видом отдергивает их и показывает мне множество красных и синих точек, нанесенных на них. Для меня это ничего не значило: он понятия не имел, что делал. Затем он пояснил:
- Это сандинистские подразделения, но не все. Я не могу дать точную информацию, потому что все еще пытаюсь систематизировать ее, а некоторые вещи очень секретны.
Очень секретно! Что и для чего систематизировать? Он понятия не имел, что делает, и не знал, что нам срочно нужен кто-то для выполнения работы априори. На этой войне все нужно было делать вчера, а не сейчас. У нас был враг, который сражался и ежедневно пытался уничтожить нас, обладающей такой способностью проникать и нести разрушения в нашем тылу, какой он себе и в жизни не мог представить. Он был одним из тех бывших офицеров Гуардия Насьональ, разъеденных временем, которые только лишь получали жалование и прожигали жизнь, полную выпивки и кутежей, в гвардейском казино. Я рассказываю обо всем этом потому, что я был гвардейцем, но у меня никогда не было никаких личных привилегий, а были лишь кровь и смерть. Я не жалуюсь, благодаря этому я нахожусь там, где я есть, командую воинским подразделением из почти 2000 человек и исполняю обязанности главного помощника Бермудеса. Он назначил меня помощником по оперативным вопросам, но на самом деле я скорее начальник штаба. В 25 лет, после всего лишь трех лет учебы в Академии. Я пошел к Бермудесу и сказал:
- Зелайита понятия не имеет, чем занимается. Его дело – чистить бананы на кухне.
- Тогда направьте его в отдел кадров, чтобы они внесли его в список очередников, пока я не найду ему должность, а вы берите под контроль и разведку тоже. Организуйте все так, как считаете нужным.
Я немедленно иду и снимаю Зелайиту с должности, и говорю ему, что с этого момента буду руководить разведывательным отделом, и велю передать мне все, что он получил от Чино Лау и Абеля.

Дирианген

Возвращаюсь в свое подразделение – уже оправившись от ран – и получаю известие об огромной катастрофе, в которой мои войска принимали участие в декабре. Во время моего отсутствия Генеральный штаб передал мое подразделение под командование команданте Тофио. Тоно – хороший командир, он хороший лидер, у него есть опыт командования, но он не был знаком с Дириангеном и не знал Хинотегу. Он также не имел представления о том, на что способны EPS в этом районе. С начала декабрьской операции Тоно проделал отличную работу, но, пытаясь выполнить задачи, поставленные Генеральным штабом, он отправил моих коммандос на невыполнимое задание, стоившее жизней 104 моих лучших людей и около 200 раненых. Как всегда, потери на этой войне будут заменены новыми добровольцами. Все подразделения вернулись с тем же – или большим – числом людей из-за большого количества крестьянских добровольцев, которые присоединились к нам. Однако человеческие потери, которые понесло мое подразделение, были серьезными. Я всегда старался сводить их к минимуму, мои коммандос были моими друзьями. Я всегда делал все возможное, чтобы избежать потерь с нашей стороны, никогда в жизни я не терял столько коммандос, как Тоно.
Тоно попытался приблизиться к целям, назначенным Дириангену, но сандинисты были прекрасно осведомлены о плане Генерального штаба, потому что из-за своей безалаберности они ходили пить спиртное и болтать о своих делах в барах Тегусигальпы. Для них было невозможным хранить наши секреты. Поражение, которое Тоно потерпел в Ла-Вихии, было серьезным, и после этого разгром, который они учинили Рубену в Эль-Куа, был ужасным. Командир моего лучшего отряда, "Тигр" Медина со своими лучшими людьми потерял 17 коммандос из 20, отправившихся в Эль-Куа. Медина получил девять пуль в одну из ног, что подорвало его физические возможности. Думаю, я до этого не видел Генеральный штаб таким, каким он был на самом деле. Они не могли понять, что EPS в десять раз больше, чем у нас.
Оперативный командующий и предполагаемый новый глава FDN, бывший капитан GN Вильягра был сокрушен в районе Вамблана из-за того, что принял неразумные для войны такого рода решения. Он был доставлен из тюрьмы в Эль-Сальвадоре и получил под командование войска без какой-либо подготовки или соответствующих указаний. Он прибыл лишь для того, чтобы получить боевое крещение в ходе катастрофы и ничего не знал о своем новом враге. Его войска бежали в беспорядке, оставив его практически в одиночестве, а когда он вернулся в Тегусигальпу, то узнал, что Калеро и 380 отменили "переворот Банко-Гранде". Я считаю, что капитан Уго Вильягра отличный парень, но… "Хорошие парни не выигрывают войны" – Уильям Кейси. Возможно, он был хорош во время службы в Гуардия Насьональ, где у них изначально был подготовленный и экипированный личный состав, и имелось превосходство в огневой мощи. В конце концов, он был разбит, как и остальные на базе Тамариндо. Мятеж частично провалился, выжил только командующий Бермудес, который всегда проявлял больше человечности, определенную степень патернализма и лучшее понимание такого рода войны.
Боевой дух моего подразделения, Дириангена, резко возрос, когда они увидели, что я возвращаюсь после месяца и тринадцати дней отсутствия. Начинаю реорганизацию войск, их численность действительно выросла слишком сильно, теперь под моим командованием почти 2000 человек. Я считаю, что они должны постоянно заниматься боевой подготовкой и ведением боевых действий. Я приказываю захватить Сан-Рафаэль-дель-Норте. Эту задачу будет выполнять Бенни, командующий 1000 коммандос. Теперь в составе Дириангена было шесть оперативных групп, и он стал Командо Региональ в соответствии с новым планом кампании. На этот раз мы сделали все как следует, в отличие от Корала, который не справился с этой задачей и был полностью разгромлен и дезорганизован, атакуя со своими 170 коммандос, имея крайне скудную информацию.

Лазутчики

На встрече, которую я провел с "Инженером" в мае 1983 года в Лос-Планес-де-Вилан, Хинотега, я кое-что узнал о внедрении. "Инженер" был сотрудником сил Государственной безопасности, который хотел переговорить со мной на предмет работы на нас в качестве оперативного сотрудника разведки. Я дам ему сохранить статус на его ферме, расположенной в районе, находящемся под нашим контролем, в Планес-де-Вилан, и в то же время позволю внести вклад в освобождение Никарагуа. Насколько я помню, он действительно оказался отличным подспорьем. Это был человек, имевший небольшую гасиенду, и он оказал мне большую помощь в приобретении скота, продовольствия, обуви и прочего.
Я полагаю, он получал некоторую прибыль, но меня это не беспокоило, потому что он предложил базу материально-технического снабжения в Никарагуа. Как он работал на Госбезопасность и одновременно на нас?.. Не знаю, как он это делал, или кому он был на самом деле предан. Чрезвычайно скрытная манера, в которой мы встречались – он общался лишь со мной и Рубеном – заставляла меня немного напрягаться. И все же, я встречался с ним. Он принялся рассказывать, что оперативные сотрудники Госбезопасности проникают в наши войска сотнями. Он объяснил, что никогда не позволит моим людям увидеть его, потому что если он это сделает, это гарантирует ему смертный приговор. Тогда я начал понимать многое из того, что происходило во время моих вылазок.
Например, в 1982 году, трое молодых людей, которым было приказано спуститься к реке и устроить засаду на лодки, оставили свои винтовки и дезертировали. Тогда я думал, что эти люди предпочли вернуться домой. Теперь я понял, что это были оперативники Госбезопасности, передающие информацию своему начальству. Другой подобный случай произошел неподалеку от Эль-Росарио, когда в середине 1983 года мы вступили в контакт с сандинистскими войсками, трое других юношей дезертировали без каких-либо логических объяснений.
Внедрение в наши войска было массовым, но мы этого не понимали. В связи с этим, а также благодаря тому факту, что я смог занять командную позицию в Стратегическом Командовании, я предоставил Зелайите отправляться домой или катиться куда угодно. Еще одним решением, принятым мной в то время, было создание военной полиции.
Характер войны и концентрация такого большого количества людей в тыловых и оперативных районах вызвали недовольство. Иными словами, от гражданского населения к нам стали поступать жалобы на злоупотребления и другие правонарушения со стороны наших коммандос. Это сделало необходимым создание военной полиции для поддержания порядка. Командовать военной полицией назначается команданте Лео, бывший сержант GN. Лео весьма эффективно выполнял свои обязанности даже в сложных ситуациях. Ему пришлось управляться со всей системой поддержания порядка в армии, которая на своем пике в конце 1985 года насчитывала почти 18700 человек. Я говорю только о FDN. Как сказал один из друзей:
- В любой большой семье… есть хорошие, и есть плохие.
В то время, со всеми многочисленными обязанностями офицера оперативного и разведывательного отделов и командира одного из крупных подразделений FDN, моя жизнь выглядела сложной, но я считал это необходимым. С помощью других членов Стратегического командования, таких как Эль Полисья Лопес, Венадо – лейтенант Пичардо – и Густаво или Гильен, я изо всех сил пытался создать функционирующую систему. В соответствии с методами ведения этой войны я принялся создавать при разведывательном отделе контрразведку – на тот момент она являлась частью разведотдела. Чтобы справиться с одной из наиболее чувствительных и важных областей, я сосредоточился на определении того, какую подготовку они имели, и на поиске людей, имеющих опыт допросов. Мы должны остановить или контролировать постоянное и массовое внедрение сандинистов.
Первая из всех акций стартовала именно в эти дни, когда один коммандо сбежал из изолятора военной полиции. Странно, что кому-то удается сбежать на третий день ареста. Должен быть кто-то еще. Сотрудники контрразведки начали расследование этого случая и раскрыли ячейку из семи сандинистских офицеров и солдат, которым было поручено убить на следующий день команданте Бермудеса. Это будет первый раз, когда мы осознаем постоянную опасность, которую представляют лазутчики. Им удалось устроить диверсии как минимум на трех самолетах, убить нескольких команданте и командиров отрядов, даже кого-то в нашем полевом госпитале, повредить радиооборудование и уничтожить какое-то количество материально-технических средств. Контрразведывательная секция становится одной из самых важных на ближайшие годы.
После того, как я как мог организовал систему перехвата, наша ситуация стала ближе к реальной обстановке, после чего я передал командование разведывательным отделом Z2, бывшему сержанту GN, который служил в разведывательном управлении Гуардия Насьональ. Он будет руководить разведотделом до появления одного из самых способных офицеров, которые имелись у нас, который действительно поднял разведку на очень профессиональный уровень – команданте Инвисибле (Invisible ударение на третью "i" – (исп.) Невидимка), бывший лейтенант GN Ампи. С ним у нас впервые появляются обновляющиеся в режиме, близком к реальному времени, ежедневные оперативные сводки о противнике, оказавшиеся очень полезными для всех отрядов на театре военных действий. Инвисибле благодаря определенной помощи наших "друзей" создал и оперативно интегрировал систему перехвата для прослушивания связи противника. Он постоянно обновлял карты, нанося всю тактическую информацию, полученную от противника. Он также назначил людей, чтобы немедленно передавать эту информацию – о принимаемых противником решениях и перемещениях его войск – каждому из наших отрядов, задействованных в оперативных районах. Многие подразделения, подобные моему, когда я им командовал, получают из первых рук информацию, помогающую нам реагировать на изменения тактической ситуации. 1984 – это год, начало которого было очень мощным. Количество боестолкновений в районах действий всех подразделений увеличилось, и они стали лучше планироваться.
Бенни захватил Сан-Рафаэль-дель-Норте 24 марта 1984 года, и мы выиграли тактическую инициативу во всех оперативных районах, интенсивность боевых действий достигает 180 столкновений в месяц. Война движется сама собой. В те дни началась операция ЦРУ по минированию портов. Минирование портов Никарагуа – ужасная ошибка, которая приведет к прекращению легальной помощи американского правительства. В 1984 году мы получили тактическую инициативу: сандинисты реагировали на наши действия. Я еще не готов быть членом Генерального штаба Бермудеса, хотя он просил меня – почти по-отечески – оставить командование боевым подразделением, потому что мне не нужно больше никому ничего доказывать. Я считал, что благодаря моему опыту мне суждено стать фронтовиком и командовать войсками, непосредственно ведущими боевые действия, а также подавать пример многим из тех, кто, как я вижу, достигает своего максимального уровня неэффективности.
Я решаю отправиться со своими войсками и всеми силами нанести одновременный удар по сандинистам. Операция в Сан-Рафаэль-дель-Норте завершена. Бенни был усилен Хосе Ривасом – команданте Хосе – и с 1000 коммандос Дириангена плюс 200 из Сеговии они полностью контролировали маленький городок на протяжении 24 часов, прижав и удерживая подкрепления EPS. Подразделениями, действовавшими вместе с Бенни, были оперативные группы под командованием Синко Пиноса, Дениса Мезы, Серено и Манагуа. После захвата городка Сан-Рафаэль-дель-Норте войска рассредоточились, как и мы.
Две оперативные группы – Синко Пинос и Серено – направились на север в район Сан-Хуан-дель-Рио-Коко. Капитан, взятый в плен несколькими годами позже, сказал, что он командовал учебным пунктом в Апанасе, и что все его подразделение, насчитывающее почти 300 человек, было переброшено в район Лос-Террерос, где они вступили в бой с силами Синко Пиноса и Серено. Его подразделение, состоящее из будущих офицеров, потеряло 25 человек. В бою в этом секторе погибают Синко Пинос и Серено. Их тела были вынесены их людьми и похоронены в Эль-Охоче. Для моего подразделения это был тяжелый удар. 1984 год начал уносить жизни моих лучших командиров.
В апреле этого года я иду с ротой под командованием Медины и с "Сагитариос". Я не наблюдаю больших оперативных успехов в районе шахт Какамулла, возле Эль-Триунфо, Чолутеки, перед Сомото и Мадризом, поскольку те места не подходят для операций, они без необходимости выматывают себя, теряют более 50% своих людей. Все это время при каждой из вылазок у них были большие потери, и они возвращаются через 15 дней. У меня сложилось впечатление, что Димас Негро был бездельником, в течение первых нескольких дней потратившим впустую боеприпасы, чтобы получить возможность вернуться в Тегусигальпу, болтаться там и вести разгульную жизнь. Я велю ему отправиться в район Хинотеги, если он настолько хорош, как следует из его заявлений о собственной полезности. У моих отрядов лучшие боевые достижения, и я предпочитаю атаковать там, где это легче, мне нужна "мягкая" цель. У меня почти 2000 человек, и ЦРУ удалось наладить постоянное снабжение, позволяющее нашим войскам поддерживать постоянную активность. Грохот засад и боестолкновений разносится по всей зоне боевых действий.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 ноя 2021, 13:14 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Странно, что про мину так мало написано. "Что-то было не так". Она ему кисть отхреначила, чёрт возьми!

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 13 ноя 2021, 01:08 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
7. 1984 г.

"В момент принятия решения самое лучшее, что можно сделать – это принять верное решение, хуже – принять ошибочное решение, и самое худшее – не принять никакого решения" – Теодор Рузвельт.
Война разгорается. В Никарагуа у нас до 5000 обученных и вооруженных коммандос, бои и засады, естественно, складываются в нашу пользу. Примером тому являются засады и нападения на экономические объекты, совершенные в 1983 году. Нам удалось уничтожить 200 Государственных производственных предприятий (UPE). В одном рейде с участием 60 человек мое подразделение разгромило четыре небольшие кофейные плантации и сожгло два государственных пикапа Toyota в районах Сан-Хуан-дель-Рио-Коко и Эль-Бальсамо, Мадрис.
В первых числах апреля, полностью пополнив запас боеприпасов и получив новое оружие, мы начинаем новую вылазку через район Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия. Моей задачей является продолжение партизанской войны и доставка на мулах боеприпасов для моих войск в оперативном районе. В этом дальнем боевом патруле мое подразделение состояло из 130 коммандос из Командо Региональ (CR) Дирианген и 270 коммандос из CR Хосе Долорес Эстрада, Сагитариос, под началом команданте Димаса Негро. В течение недели мы продвигаемся, направляясь в район Эль-Кармен к северу от Вивили, расположения 363-й бригады EPS. Из Эль-Кармен по нам был открыт минометный огонь, но с недолетами, и мы продолжаем продвигаться по дороге на Вивили. Мы впервые проникаем в этот район, но это интересный опыт. Через две недели патрулирования мы прибываем в район джунглей близ Киламбе, где захватываем пару ополченцев, которых через несколько дней освобождаем в районе Корраль-де-Пьедра. Нас атакуют ополченцы из Вивили, но это не останавливает наш патруль. Мы продвигаемся по склонам Киламбе, откуда нам слышна и видна военная техника на главной дороге Малеконсито – Вивили.
В другом месте, в районе холма Лас-Торрес, нас ждут 800 коммандос под командованием Рубена. Бенни находится в районе Эль-Хикелите с 500 коммандос из CR Дирианген. Мы ведем 27 мулов, нагруженных боеприпасами, чтобы повысить боеспособность моих войск и спланировать более масштабную атаку на тот сектор моего оперативного района, который я сочту наиболее слабым. Мы прибываем в Агуаскальентес, а затем в Кано-де-ла-Крус. Там, на пути к сектору Валле-де-лос-Лумби, неподалеку от Корраль-де-Пьедра, происходит чудовищное нарушение координации. Я знаю, что в ту ночь мы должны перейти дорогу, идущую от перекрестка у Доча-Амадор в сторону Малеконсито. Внезапно весь отряд останавливается, и головное подразделение начинает разбивать лагерь. Это люди Димаса Негро. Я безуспешно пытаюсь связаться с Димасом, который отправляется разыскивать Профессору, женщину-коммандо, и исчезает вместе с ней. Этот момент повлечет за собой катастрофу. Димас Негро – недисциплинированный парень, безответственно относящийся к благополучию наших коммандос. Из-за того, что он не скоординировал свои действия со мной, на следующий день мы столкнемся с EPS на дороге, находящейся под их полным контролем. Это будет один из самых долгих и горьких дней в моей жизни. Это продемонстрирует то, о чем я всегда думал: Димас Негро не имеет военного потенциала. До сих пор он был неконтролируемым неудачником, впустую тратившим боеприпасы своего подразделения и жизни преданных ему людей на первом же холме, где он обнаруживал войска EPS, чтобы вернуться в тыл и продолжить шляться по гондурасским кабакам. Подобно многим другим командирам Контрас, он неквалифицированный лидер, это жестокая реальность, я понимаю, что создание армии – болезненный процесс.

Самый длинный день

На рассвете 18 апреля 1984 года, в среду Страстной недели, я приказываю Первому отряду Сагитариос вместе со мной продвигаться к дороге. Внезапно я обнаруживаю прямо перед собой головной дозор патрульной группы EPS. Молодые солдаты останавливаются и пялятся на меня. Не теряя времени, я приказываю коммандос Первого отряда Сагитариос быстро разделаться с группой EPS, и мы тут же оказываемся под мощным огнем РПГ-7 из арьергарда группы, двигающегося позади молодых солдат головного дозора. Начинается перестрелка, и наши бойцы, отважные коммандос, устремляются вперед, чтобы столкнуться с сандинистами. Затем появляется Димас Негро, предпринимающий совершенно непонятные действия. Он бросается в атаку на холм, как если бы был одним из простых коммандос. Я пытаюсь остановить его, говоря:
- Эй, Димас! Мы должны руководить этим боем.
- Не волнуйся, я позабочусь об этом, - Димас с безумными глазами продолжает штурм холма.
Полагаю, что, возможно, он пытается впечатлить меня своими военными навыками. Позабочусь о чем? - я до сих пор думаю об этом.
Димас ведет около 270 из 400 человек, которые должны были скоординировать действия для достижения цели… переходить дорогу, а не атаковать холмы. Видя его неэффективность, я приказываю Вильмеру выдвинуться на левый фланг и двигаться на Корраль-де-Пьедра, чтобы держать дорогу, что он и проделывает, идеально и эффективно, и ему удается перейти через дорогу. Я продвигаюсь к дороге с Сагитариос и отрядом Дириангена – в общей сложности 44 коммандос – и снова сталкиваюсь с войсками сандинистов. Мы забрасываем обороняющих дорогу ручными гранатами и атакуем их. Мы одолеваем обороняющихся, которые разбегаются, понеся некоторые потери.
Начинаем движение в направлении местности, которую уже контролирует Уилмер. В этот момент я велю командиру отряда продвигаться по дороге, пока он не встретится с Уилмером, который находится впереди. Я отхожу с Мурриной и Мачо Негро, моими помощниками, чтобы найти войска Димаса Негро и натыкаюсь на командира роты Сагитариос, Герреро, я зову Димаса и говорю ему:
- Надо взять холм слева. Я использую роту Герреро.
- Отлично, я атакую здесь. Вам надо придти сюда. Если задача занять дорогу, я уже сделал это. Не беспокойтесь, я легко захвачу этот холм.
Я думал:
- Этот урод не знает, что делает. Кого волнует тот холм?
Холм стоил жизни 11 коммандос, в том числе Хуане, во время атаки на холм она получила пулю прямо в лоб, она была сестрой коммандо Афро, бывшего национального гвардейца, за время войны он получил девять ранений, а по ее окончании покончил с собой. Хуана была одной из лучших женщин-бойцов, которых я когда-либо знал. Я приказываю Герреро взять со своей ротой холм, находящийся прямо напротив Корраль-де-Пьедра. Я показываю, какой именно, он согласно кивает и немедленно уходит.
Чтобы успешно добраться до моей нынешней позиции, необходимо преодолеть открытый участок местности, где по мне выпускают более 15 гранат из РПГ-7. Я вижу, как четверо коммандос одной из групп, которые пытались продвинуться по тропе, последовательно становятся мишенями для вражеского снайпера, вооруженного винтовкой Драгунова. Сандинистская артиллерия ведет непрерывный огонь: весь район превращается в настоящий ад.
Герреро не понял моих указаний: он пошел на штурм с отрядом из всего лишь 20 коммандос, оставив еще 80 позади. Я возвращаюсь на дорогу и иду туда, где под сильным обстрелом оказались мулы и 44 человека из Дириангена: все напряжены, не знают, что делать. Прибыв туда, я вместе с ними укрываюсь под небольшой насыпью вдоль дороги. Оттуда я спрашиваю Димаса Негро, есть ли у него связь с Герреро. Именно тогда я узнаю, что у Герреро была радиостанция PRC-25, а у Димаса – портативная рация Icom. О боже, о боже, боже мой… и вот мы на дороге, под шквальным огнем с позиции, которую должны были занять войска Герреро.
Мне приходит в голову, что единственный выход из ситуации – атаковать холм, который должен был быть взят Герреро. Позже мне сообщили, что он был отброшен из-за того, что по ошибке атаковал малыми силами, всего лишь с 20 коммандос, его подразделение было рассечено на части. Я подаю общую команду:
- Приготовиться к атаке!
Я уже собираюсь атаковать в лоб позиции противника, когда Муррина говорит мне:
- Там люди Герреро.
Отменяю атаку. Град пуль, обрушивающийся на нас и мулов, ужасен. Я вижу, как убивают нескольких мулов: пули сандинистских солдат проходят сквозь них навылет, и они падают на дорогу со своим грузом. Димас Негро не может связаться с Герреро – еще одна тактическая ошибка никчемного командира. Я решаю отвести всех людей, по нам ведется минометный огонь, его корректируют, чтобы накрыть нас. Я начинаю отдавать приказы отступать, бросив мулов, мы вернемся за ними позже. Указываю направление отхода и приказываю отходить двойками. Остается всего 12 коммандос, когда я понимаю, что мины ложатся все ближе и ближе, почти на нас, и что следующая может упасть мне на голову. Точность огня пугает меня, и я кричу Муррине:
- Двигайся, следующий выстрел будет наш!
Отпрыгнуть в сторону мне не удается. Взрыв поднимает меня в воздух. Боже мой, боже мой… Я чувствую, как оказываюсь в воздухе, и чувствую падение на гравий дороги, я пытаюсь встать, но валюсь вперед. Кажется, моя левая нога сломана в двух местах ниже колена. Делаю глубокий вдох, пытаюсь осмотреться и вижу, как коммандос в панике разбегаются, увидев, как я упал раненым. Прилагая огромные усилия, поскольку моя единственная рука – левая – сломана, я готовлюсь покончить с собой. Я поклялся, что никогда не попаду в плен к EPS. Мне с трудом удается зарядить пистолет, и я сую его себе под подбородок. Я пытаюсь как можно лучше направить ствол, чтобы избежать ненужных страданий. Я чувствую себя разбитым, все тело болит. Я отплевываюсь обильно текущей изо рта кровью. Делаю выдох, и у меня из носа течет кровь. Еще я чувствую, что кровь течет и из ушей. Мне кажется, что я почти мертв. Вспоминаю рассказ моих людей, находившихся под командованием Викинга Рохо, он покончил с собой вместе с четырьмя ранеными коммандос, чтобы не попасть в руки EPS. В то время среди наших бытовал миф о том, что они запытают нас до смерти. Я начинаю представлять себе все эти жестокости и прихожу к выводу, что лучше уж мне умереть от собственной руки.
Делаю глубокий вдох, и… внезапно появляется Муррина и спрашивает меня:
- Что ты делаешь, команданте?
- Муррина… что еще остается делать. Есть вещи, к которым мы должны быть готовы.
Он тут же отнимает у меня пистолет, поворачивается к Мачо Негро и, направив на него свой АК-47, говорит:
- Мачо Негро, если ты побежишь, я убью тебя. Либо мы выберемся отсюда все втроем, либо никто.
Муррина приказывает Мачо Негро ухватить меня за руку, и вместе они принимаются волочить меня за собой под градом пуль. Моя нога полностью вывернулась, она явно сломана в двух местах. Кроме того, моя единственная рука сломана, а рядом с левым глазом застрял осколок. Взрывная волна ударила меня в грудь. Ползти по открытой местности под градом пуль, это был горький и болезненный опыт, я чувствовал, что моя левая – сломанная – нога буквально отрываются от тела. С этим было ничего не поделать. Я мог лишь молиться и одновременно сыпать проклятиями. Что делать? Только терпеть эту ужасную боль, как подобает коммандо и командиру. Это было началом долгого дня, самого долгого дня в моей жизни.
После того, как мы проползли сколько-то, не знаю точно сколько, метров – расстояние казалось огромным, Муррина и Мачо Негро время от времени падали, волоча меня – мы добираемся до небольшого холма, мы можем укрыться за ним, и немного расслабься. Но затем прибывает отряд под командованием Шакетона, отправленный Уилмером, чтобы спасти меня. Шакетон – крупный малый – несет меня на импровизированных носилках, используя свой пулемет РПД. Это был самый удобный способ эвакуации раненых, но для меня в тот момент это было очень жестко. Я старался настроиться, чтобы попытаться контролировать себя и выдержать боль, пронизывающую все мое тело. Прибывают Уилмер и бойцы Дириангена, беспрепятственно и без проблем перешедшие дорогу. Некоторое время Уилмер несет меня на плече, пока мы не доходим до каменного корраля. Моя радиостанция разбита вдребезги, я больше не контролирую происходящее вокруг, да и себя-то едва. Они положили меня под маленькое деревце, росшее рядом с корралем, и позвали моего фельдшера.
Подходит Кобра, все его тело сотрясает дрожь, он потрясен точными залпами минометного огня, разрывы которого сотрясают землю так близко к нам и так сильно, словно тут происходит землетрясение. Его зубы лязгали, как в мультиках в телевизоре: клац-клац-клац! Это было забавно и вызвало у меня смех даже в этих обстоятельствах, но я сказал ему:
- Слушай, Кобра! Проклятье, это я ранен, а не ты. Возьми себя в руки.
Кобра, сплошной комок нервов, пытается наложить жгут, но все делает неправильно. В ярости говорю ему:
- Слушай, катись к черту! Ты никуда не годишься, Кобра!
В этот момент появляется одна из коммандос Сагитариос, фельдшер Марлен, которая, хотя и будучи женщиной, остается спокойной и немногословной. Я подзываю ее и говорю:
- Послушай, этот сукин сын, Кобра… он не может успокоиться. Попытайся пристроить пару палок по бокам моей сломанной ноги, чтобы зафиксировать ее. Все попытки обработать мои раны будут напрасными, если не сделать этого.
Она берется за дело, со всей возможной эффективностью очищает раны и накладывает шины, чтобы нога была зафиксирована. Затем появляется мой двоюродный брат, Политико, плачет и говорит:
- Ох, дружище… они убили тебя!
- Я жив, придурок! Ты что, не видишь?
Подходит старина Медина, командир роты Дириангена, и я говорю ему:
- Командовать остается Уилмер, а ты постарайся отобрать лучших людей, которые знают местность, чтобы они могли эвакуировать меня. Помни, что как только эти пирикуакос узнают, что я ранен, они не оставят камня на камне. Пусть коммандос готовятся, давайте переходить это открытое пространство, пусть даже под пулями и минометным огнем… это единственный путь отхода.
Подразделения EPS повсюду: везде устроены засады. Позже я узнал, что засадами был охвачен весь район. Подразделения EPS – два батальона Иррегулярных сил (BLI), Герман Помарес и Франсиско Эстрада, и несколько других подразделений – преследовали нас с тех пор, как мы пересекли границу.
- Что ж, нам нужно уходить отсюда, - говорю я ему, - Нет никакого смысла оставаться здесь. Я уже вышел из боя. Ротой теперь командует Уилмер, так что давай двигать, Медина.
Медина будет эвакуировать меня в наш полевой госпиталь в убежище, до него примерно 22 дня пути от Корраль-де-Пьедра.
Последствия: как обычно для Димаса Негро, тот день стоил нам жизней 17 коммандос и 43 раненых, включая меня. По словам Уилмера, ему удается забрать часть мулов и часть боеприпасов. Несколько мулов убито. CR Дирианген продолжает вести партизанскую войну в обычном порядке: в те дни не было никаких серьезных действий. Помню, что сандинисты объявили в своих СМИ о моей смерти. Заголовки их газет, "Баррикада" и "Эль Нуэво Диарио", называют мое поражение и гибель в бою одним из величайших военных достижений. Через несколько месяцев я вернусь, чтобы вновь вести войска в бой.
В общем, они грузят меня на мула, поперек, лицом вниз. Политико хватает мула за уздцы и тащит под ливнем пуль на другую сторону загона. Нам нужно преодолеть около 100 метров, но примерно на полпути Политико залегает, чтобы избежать пуль. Некоторое время я смотрел на него со спины мула, а потом говорю:
- Слушай, болван, двигайся дальше! Проклятье, ты разве не видишь, что они пристреливаются, используя меня в качестве мишени?
Продолжаем двигаться, пока не пересекаем загон. Медина и отряд из 20 коммандос, которые будут эвакуировать меня, уже на той стороне. Эвакуация начинается немедленно. Уилмер прощается с Мединой, и мы отправляемся в путь. По пути мы оказываемся под огнем противника, и вынуждены немного отклониться в сторону оврага, по которому идем к границе. Марш ужасно трудный. Внезапно мы выходим к глубокому пруду, который нельзя преодолеть вброд. Ничего не поделаешь, мул должен пересечь его самостоятельно. Чуть ли не передавая из рук в руки, коммандос заталкивают меня на вершину огромного валуна. Для устойчивости мне приходится опереться об валун сломанной ногой, это был единственный способ оттолкнуться и упасть в объятия Игуаны.
Мы пересекаем сложный скалистый участок и начинаем выбираться из оврага. Когда мы оказываемся на гребне – я лежу поперек спины мула – он внезапно теряет опору и едва не заваливается на меня. Слава богу, кому-то из коммандос удается остановить его падение, и я шлепаюсь на землю. Боже, какая боль! Падение ужасно! Мы направляемся туда, где находятся команданте Кампеон и 200 коммандос, большинство из которых – невооруженные добровольцы, которые теперь объединяются с моим подразделением. Однако с ним также находится группа под командованием Рамона-2, который позже остановит патруль сандинистов. Я был ранен в 10:30. Мы движемся до 14:30, когда доходим до маленького домика в джунглях в районе холма Эль-Кумбо, где мне впервые должны были более тщательно обработать раны. Кобра – вновь пришедший в себя и совершенно спокойный – принимается за работу над ними.
Первым делом он разрезал мой левый ботинок и как следует просушил раны. О боже, ботинок был полон крови. Это было словно я снял ботинки, чтобы вылить воду, перейдя через реку. В ходе движения я замечал, что за мной на земле остается кровавый след. Кобра отлично поработал, а затем сказал мне:
- У меня пять доз морфия. Я собираюсь сделать вам укол сегодня вечером.
Мне захотелось убить придурка.
- Так почему же ты не сделал этого раньше?
- Хефе, впереди еще много дней, прежде чем мы доберемся до Гондураса или госпиталя, я не могу сделать этого. Я сделаю вам только один укол, чтобы вы могли заснуть.
Продолжаем продвижение и прибываем в район, где находится Кампеон. Там я чувствовал себя гораздо более комфортно, там было почти 200 коммандос. По всей территории действуют патрули сандинистов. Рамон-2 устраивает засаду, и я слышу бой в 300-500 метрах от наших позиций, но район полностью под контролем. В сумерках Медина подошел к Кобре и спросил:
- Как дела у команданте?
- Я сделал ему укол морфия. Не думаю, что он выживет, он выглядит очень плохо.
В то время мне на ум приходило много чего. Как ужасно было умирать так далеко от моей семьи… от моей матери. Какие страдания придется ей пережить после того, как ей скажут, что ее сын умер. Для нее это будет смерть ее второго сына, первый, Роберто… его схватили сандинисты и он исчез… а теперь я. Я начинаю было вспоминать всякое разное, но останавливаюсь и думаю:
- Ну что же, я много раз отправлял своих людей умирать, сегодня моя очередь: "Отче наш, в руки твои предаю я душу свою", - и я спокойно засыпаю.
На рассвете слышу звуки и понимаю, что дышу. Боже мой, никогда еще воздух, которым я дышал, не был таким вкусным, этот момент был таким восхитительным. Я оглядываюсь вокруг, я жив, и если я выжил в первые двадцать четыре часа, у меня будут хорошие шансы пережить этот день и многие другие. Раннее утро, отряд начинает движение. По пути на север нам встречаются сотни крестьян, узнавших о моем состоянии, и желающих помочь нести меня. С огромной теплотой вспоминаю, что, когда мы проходили мимо Санта-Тереза-де-Киламбе, донна Тинга – одна из самых верных наших сторонников все эти годы – пришла в слезах и доверила меня руке божьей. Медина дал мне радио, чтобы поговорить с отрядом Рубена, на том конце был коммандо Ребельде, и я с любовью сказал ему:
- Я ранен, но я в порядке. Продолжайте выполнение задачи и старайтесь делать это как можно лучше, всегда. Война продолжается, и я скоро вернусь. Передай всем привет.
Команданте 380 связался с Мединой и Кальдероном, приказав двигаться в район к Тофио. Уолтер Кальдерон возьмет эвакуацию на себя.

Лихорадка и газовая гангрена

Мы прибываем в район Агуасуас, там команданте Тиро аль Бланко с 300 бойцами, чтобы обеспечить прикрытие нашего отхода на север. Прошло пять дней со времени моего ранения, по ночам у меня ужасный жар. Команданте Тиро аль Бланко передал Кобре пять доз морфия, имевшиеся у него в отряде. Я чувствовал, что лихорадка убивает меня, не было никакой возможности остановить ее. В отчаянии я пытаюсь уснуть, чтобы отдохнуть от мучительных болей, моя нога настолько чувствительна, что даже легкое прикосновение листка вызывало ужасную боль. Я принимаю решение принять десять таблеток аспирина и шесть таблеток хлорохина, надеясь, что эта комбинация произведет необходимый эффект: собьет температуру или убьет меня, поскольку лихорадка раньше или позже приведет к такому же эффекту. Моя нога начинает страдать от газовой гангрены, я это чувствовал. Кобра говорит мне, что не может дать лекарство без разрешения командира.
Я зову Тиро аль Бланко и говорю ему:
- Я хочу, чтобы вы разрешили этому хамлу дать мне аспирин и хлорохин, под мою полную ответственность.
Команданте Тиро аль Бланко смягчается, выслушав мои аргументы…
- Меня лихорадит, и жар убьет меня. Таблетки тоже могут убить меня, но я и так уже почти мертв.
Таблетки оказывают положительное действие. Внезапно я ощущаю сильный озноб, мне приходится накрыться несколькими подкладками к пончо и одеялом. Через несколько минут – не знаю, сколько – мне становится жарко, и я начинаю потеть, потеть и потеть. Коммандос рядом со мной, Политико и Кобра, убирают все, чем я укрыт, и вскоре я начинаю чувствовать себя стабильно. Бог мой, мне удается заснуть. Я думаю о причине, по которой это случилось со мной, и признаю, что это часть моего наказания за то, что я был солдатом на протяжении столь долгого времени и за принятие тех сложных решений, что обычны для военного времени. Мы прибываем в Турувас, где находятся команданте Тоно и его бойцы. Я поговорил с Тоно, рассказал о своих мытарствах, и как все произошло. В этот момент его вызывает Команданте 380 и спрашивает:
- Послушайте, в каком состоянии Майк Лима?
- Команданте, если вам не удастся эвакуировать его сегодня или завтра, я не думаю, что он выживет. У него уже было несколько приступов, он потерял много крови, и, похоже, что у него гангрена.
- Послушайте, вы уверены в том, что говорите? Поверьте, я пытаюсь сделать все, что могу, но мне нужна реальная ситуация.
- Команданте, поговорите с врачом, я говорю только то, что вижу.
Меня это не испугало, я знал, что моя рана была тяжелой. В сумерках Команданте 380 связывается с Тоно и приказывает ему быть наготове, потому что утром прибудет Арана. Так и происходит: Арана прилетает в десять утра на вертолете Хьюз-500, принадлежащем Силам общественной безопасности Гондураса (FUSEP), спешно перекрашенном в сине-белый цвет, чтобы замаскировать изначальные обозначения. Вертолет пилотировали Арана и Лламарада, они привели с собой доктора Пинто. Он немедленно делает мне укол морфия от боли, и мы летим почти два часа до аэродрома Эль-Агуакате. Мой друг, командующий ВВС FDN полковник Хуан Гомес ожидает моего прибытия на взлетно-посадочной полосе Эль-Агуакате, готовый отвезти меня в Тегусигальпу. Через час мы приземляемся в Тегусигальпе. После этого сотрудник ЦРУ на машине медицинского корпуса FDN отвозит меня в полевой госпиталь FDN Тамара, что в пяти километрах от города.
Наконец-то я получаю передышку, по крайней мере, мне так кажется. Я выбрался из одного ада, чтобы попасть в другой. По прибытии в госпиталь доктор Томас и его врачи сообщают мне, что моя нога поражена газовой гангреной и что они сделают все возможное, чтобы избежать ампутации. В полученных мной ранах и переломах после восьми дней пребывания в джунглях без надлежащей медицинской помощи развилась инфекция, переросшая в гангрену. Им придется поместить мою ногу на вытяжение, чтобы выпрямить ее. Она заживает, но со смещением. Немного стабилизировав положение с инфекцией в ноге, они начинают вытягивать ее. О боже, какая ужасная боль. Всякий раз, когда они делают тягу, я чувствую, как у меня замирает дыхание. Одним из удобств, предоставленных мне доктором в клинике, была установка рядом с моей кроватью радио, с помощью которого я – хотя и с некоторыми трудностями – поддерживал связь с войсками и командованием. Я отправлял оперативные приказы всем находившимся под моим командованием подразделениям CR Дирианген, на тот момент состоявшего из шести оперативных групп.
Мое выздоровление было быстрым, меня отправили на лечение в США, и менее чем через два месяца я вернулся с ортезом на ноге. Из-за отсутствия руки я не мог пользоваться костылями, а бандаж позволял мне ходить, пусть и медленно. Гипс на левой руке заставил меня понять, через что проходят люди, которые не могут есть самостоятельно. Я задавался вопросом, не было ли это частью наказания за все те плохие или неправильные поступки, что я совершил в своей жизни… если это было наказание, оно оказалось довольно суровым. Увы, войны – далеко не самое лучшее для любой цивилизации. На войне люди неизбежно погибают и получают ранения, подобные моим.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 13 ноя 2021, 12:43 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
жесткая история


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 14 ноя 2021, 11:54 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Забавно, что зная, что морфий считался по пальцам одной руки на всё подразделение, Лима до сих пор злится на медика, что тот не делал ему инъекций, когда Лиме хотелось.

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 16 ноя 2021, 21:36 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Годы недостатка

В 1984 году мы оказались в затруднительном положении: минирование никарагуанских портов вызвало настоящий переполох в Конгрессе Соединенных Штатов, и американская помощь прекратилась. Благодаря вмешательству президента Рейгана, тайно приказавшему организовать для нас какую-нибудь систему помощи, нам удается выжить. Когда я возвращаюсь в Гондурас, я встречаюсь с Команданте 380 и вступаю в должность начальника G-3 или Оперативного отдела. Команданте 380 очень обеспокоен тем, что у нас на базе Лас-Вегас скопилось почти 5000 человек. У нас нет денег, чтобы прокормить их, конечно, мы должны получить деньги, но на тот момент они еще не поступили. Команданте 380 сообщил мне, что мы смогли получить некоторое количество бобов и кукурузы в кредит благодаря Арабу из Данли. Этот сеньор, как и все гондурасцы, у которых имелись средства, предложил свою помощь, предоставив нам кредит в три миллиона долларов на бобы и кукурузу.
Обеспокоенный, Команданте 380 спросил меня, сможем ли мы выжить. Я отвечаю, что коль все эти люди, составляющие нашу армию, добровольцы, многие из которых прибыли из разных частей света – как в моем случае из Гватемалы – будет достаточно просто рассказать командирам, чтобы они передали своим людям, что в течение шести месяцев мы будем полностью лишены снабжения, и что людям придется забросить подготовку и просто выживать, вот и все. Команданте 380 доволен моим советом, и мы начинаем встречаться с командирами отрядов, чтобы обрисовать ситуацию. Все это время мы еженедельно проводили совещания со всеми командирами отрядов, а наша оперативная готовность была невелика. Но в конце года я начинаю готовиться к вылазке с теми немногими, кого мы могли собрать – 500 коммандос из Дириангена. Команданте 380 выражает несогласие с моим решением:
- Майк Лима, тебе больше не нужно никому ничего доказывать. Ты лучший из всех наших боевых командиров. Что за нужда тебе возглавлять этот отряд? Отправь вместо себя кого-нибудь другого из своих командиров.
С грустью признаюсь:
- Ни один солдат, получивший ранение в бою, не сможет стать прежним, пока не вернется в бой.
Я полон решимости преодолеть свои страхи. Хотя это может оказаться трудным, я должен сделать это, и я это сделал. Мне, командующему войсками, неудобно требовать от своих людей то, чего я не в состоянии делать. Цель моего рейда – укротить свои страхи, и я добиваюсь успеха.
Подразделение или рота Рафаэля Пейнеты – 120 коммандос, оперативная группа Дугласа – 240 человек и рота из 160 коммандос под командованием Джимми Лео продвигаются в район Хинотеги. На этот раз с нами Инвисибле со спецподразделением. Он пытается доказать, что тоже может командовать войсками в бою. Несколько неуместно, но что же, его намерение было добрым. Форсированным маршем мы проникаем в сектор Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия. Мы покрываем расстояние, которое обычно проходили за одиннадцать дней, всего за четыре, почти без сна. Моей идеей было через район Чачагуа пройти в джунгли Вентилья, избегая артиллерии EPS, разбросанной по всей территории. Операция начинается 30 октября, к первым числам ноября мы прибываем на место и начинаем восхождение через джунгли Вентилья. Восхождение, как всегда, довольно тяжелое, идем целый день, почти без воды, пока не добираемся до вершины. На рассвете приказываю Рафаэлю с его ротой идти вперед, но, как обычно, он выходит поздно и минует мой командный пункт в шесть утра. Мы начинаем двигаться по азимуту в направлении Эль-Хобо – маленького городка – как вдруг в девять утра слышим мощный взрыв.
Рафаэль докладывает по радио, что потерял Дельту. Полагаю, что он имеет в виду командира отряда. Он говорит, что мне нужно видеть ситуацию. Я погоняю своего мула, прибываю туда, где находится Рафаэль, и наблюдаю драматическую ситуацию. Сандинисты начинают использовать малые группы специального назначения (PUFE) – коммандос называли их "чарралерос" – представляющие собой маленькие группы из трех человек. Они установили шесть противопехотных мин M18 Клеймор и подорвали ими мой Первый отряд. В результате четыре человека погибли и семнадцать получили ранения, у одного из них сломана бедренная кость, троих пришлось эвакуировать в гамаках. За эвакуацию раненых отвечает подразделение Рафаэля, оно в полном составе возвращается на базу. С тактической точки зрения я потерял целую роту.
Это была первая засада такого рода, и я немедленно докладываю о ней Стратегическому командованию, чтобы предупредить все подразделения. До этого времени наши подразделения передвигались днем, полностью осведомленные о состоянии дел в районе боевых действий. С этого момента мы начнем двигаться ночью. Мы продвигаемся с боковыми дозорами справа и слева, и прибываем в Эль-Джобо на дороге Вивили – Килали. Устраиваем засады в обоих направлениях и продолжаем движение. Внезапно появляется подразделение EPS, и немедленно завязывается схватка. Мы переходим дорогу под огнем, и пикап Toyota, едущий со стороны Вивили, попадает в засаду: мы уничтожаем пятерых солдат и офицера. Продолжаем двигаться вперед, но разделяемся. Джимми Лео движется со мной к Ла-Вихии. В полночь подходим к Рио-Коко. Когда все подразделение пересекает реку, кто-то из наблюдателей сандинистов, увидевших нашу переправу, выпускает "красную звезду" (сигнальную ракету) – указатель для артиллерии. Немедленно приказываю всем своим офицерам:
- Живее, сейчас ударит артиллерия!
Слышу вдали глухой звук гаубиц, которые принимаются обрушивать разрушительный огонь на район, предварительно пристрелянный наблюдателями и артиллеристами. Как обычно, я укрываюсь последним. После того, как переправляется последний из коммандос, я бросаюсь бежать со всех ног. Бегу вместе с последними коммандос, и мне удается заскочить за небольшой холм, когда вся округа начинает полыхать под адским огнем гаубиц. Несмотря ни на что мы возобновляем наш марш и в три часа ночи прибываем в безопасный район неподалеку от Сомпоперы. Я отправляюсь будить наших соратников и Корреос – членов Крестьянского внутреннего сопротивления.
Один из Корреос сразу же просыпается, и я объясняю ему, что мы смертельно устали, что отряд останется на последнем отрезке холма, а я буду спать на террасе его дома. Как всегда, он сказал, чтобы я не беспокоился, и что они возьмут свои винтовки и соберутся, чтобы охранять нас, пока мы отдыхаем. Они оперативно взяли на себя заботы о нашем охранении. Партизаны подобны рыбе в воде, когда они популярны или сражаются за справедливое дело, за людские чаяния. На рассвете вдоль ограды участков наших соратников в Сомпопере я вижу группы моих людей, спящих на поле. Мы перегруппируемся в полдень, после того, как мои люди поедят. Луис Монтенегро дает нам скот, нескольких коров приводят к нам на холм Лас-Торрес. Тем временем отряд Джимми Лео начинает продвигаться к Планес-де-Вилан. Я остаюсь с группой из 60 человек под командованием Владимира и Саргенто.
Через три дня, вступив, как и мы, в ночной бой при пересечении Эль-Джобо, прибывает Инвисибле. Он просит одного из мулов, и я отдаю его ему. Мы провели вместе пару дней. Он продолжает свой марш к Планес-де-Вилан. Я направляюсь к дороге Пантазма - Вивили, где устраиваю засаду. Принадлежащий EPS внедорожник УАЗ заезжает в зону поражения и попадает в засаду. Поскольку в нем вместе с солдатами находятся мирные жители, мы не можем уничтожить их полностью, солдатам удается бежать, а некоторые из мирных жителей ранены, среди них молодая женщина и ее муж. Я позволил им встретиться со мной, чтобы войска EPS знали о моем присутствии в этом районе. Я намереваюсь привлечь к себе армию, и добиваюсь этого, но не таким образом, как ожидал. EPS начинает наступление против меня и моих 60 человек. Они блокируют мой отряд на 25-километровом участке от Доча-Амадор до Малеконсито, в то время как несколько батальонов идут позади, преследуя нас. Как всегда, благодаря помощи множества наших соратников и Корреос, нам удается избежать ловушки, пройдя через сектор Валле-де-лос-Лумби. После всех испытаний, в декабре 1984 года, я вернулся на свою базу.

Стратегическое командование, Хефе де операсьон

Бермудес назначил меня своим полевым ассистентом. В 25 лет я становлюсь его помощником и своего рода начальником штаба, но уже со званием помощника по оперативным вопросам. На самом деле я был его заместителем. После этого я буду вместе с ним участвовать во всех совещаниях. Он скажет мне:
- Я хочу, чтобы ты был в курсе всего, потому что, если со мной что-нибудь случится, кто-то должен будет продолжить эту войну.
С этого момента я полностью беру на себя роль помощника Команданте 380 и принимаю участие в принятии решений относительно хода войны в рамках командования и планирования. Я начинаю получать указания от Команданте 380 и понимать, что война, это нечто более сложное, чем стрелять и убивать или не дать убить себя. Первый урок, который я получил от него, был:
- Майк Лима, тебе теперь не стоит шуметь, ты больше не второй лейтенант. Ты обретаешь власть, когда она определяется твоей личностью, потому что она олицетворяется с ней. И с другой стороны, ты можешь о чем-то попросить, и все будут понимать, что это приказ.
Затем я принимаюсь искать необходимые для моей новой роли знания, как всегда, через "братьев ГарСИА"(1).

Союзники и FDN

"ГарСИА" гондурасцы и аргентинцы. Сотрудники Центрального разведывательного управления США, с которыми я буду так много встречаться, решать, дискутировать и конфликтовать. Вначале у нас было три группы друзей в порядке значимости: американцы, гондурасцы и аргентинцы. Генерал Альварес, как всякий истинный патриот, считал, что долг Гондураса и его армии – противостоять сандино-коммунистам, которые открыто заявляют:
- Если победим в Никарагуа, победим и в Сальвадоре, за ним последует Гватемала, а потом не устоит и Гондурас.
Это глубоко затрагивало дела Вооруженных сил Гондураса. Перенести войну на территорию сандинистов было для них прекрасной возможностью. А наличие поддержки президента, такого как Рональд Рейган, вселяло уверенность на вступление в Холодную войну, как это уже сделали командиры Сандинистского национального управления: без каких-либо затрат и малейших сомнений. Аргентинцы с их уже хорошо известной "грязной войной" тоже с нами: они распоряжаются американскими денежными средствами и также участвуют в огромной индустрии антикоммунизма, предприятия, которое на протяжении этой войны многими будет эксплуатироваться с капиталистическими целями: прибылью или пользой.
Вспоминая басни Эзопа о львиной доле, "Че" прекрасно понимали это. Как-то одного из них поймали на таможне международного аэропорта Майами с 23000 долларов, которые, скорее всего, осели в его копилке в результате экономии на Контрас. В то время как они заставляли нас, подобно их призывникам, питаться совершенно ужасно – водянистым рисом с картошкой и яйцами – их 19 офицеров ели чурраскос (стейки). В 1983 году я имел несчастье попасть на проводимый ими курс обучения минно-взрывному делу и покинул его на третий день. Я послал их к черту и подал жалобу Фиерро. Пришедший позже полковник Вильегас сказал мне:
- Пибе, это не "мачиге"(2), как вы говорите. Это пища, которую получают наши солдаты в Аргентине.
- В Никарагуа мы зовем это "мачиге", и кормим свиней, - уперся я.
Не думаю, что я снискал у кого-нибудь из них большую популярность, но для меня это не имело большого значения. Плевать. Возможно, я и так не вернусь со следующей вылазки. Таково было мое душевное состояние в те дни, я был лицом к лицу со смертью. Эти люди были очень жестоки. Именно они продавили возбуждение уголовного дело против команданте Суициды и схватили его и трех его полевых командиров: Криля, Кара де Мало и Хабакука. У них были очень хорошие отношения с генералом Альваресом, который отправил полковника Кальдерина пригласить Суициду на встречу в Тегусигальпе. Он отправил вертолет к границе, чтобы забрать Суициду, а затем схватил его на базе ВВС Гондураса в Тегусигальпе. Согласно документу, который я видел в офисе Бермудеса, полковники Освальдо и Вильегас были теми, кто требовал от почти никчемного Генерального штаба приговорить и казнить его. По правде говоря, Суицида был виновен во многих вещах.
Ежедневные заметки о войне, которые вел Команданте 380, находятся в Институте Гувера. Бермудес говорил мне:
- Смотри, Майк Лима, здесь я описываю события всех этих дней на случай, если кто-то захочет узнать нашу историю, или ты мог рассказать им об этом.
Этой книгой я выполняю эту – свою последнюю – миссию во имя тех, кто уже не сможет этого сделать.
"ГарСИА" начали мало-помалу проявлять себя. Поначалу на встречах с Бермудесом они были очень загадочными. После того, как аргентинцы ушли в результате конфликта с американцами из-за Фолклендской войны, они взяли бразды правления подготовкой и материально-техническим обеспечением. Коммандос сразу отметили изменения к лучшему в плане питания и отношения ко всем остальным вопросам. Американцы – очень хорошие инструкторы и администраторы, они более профессиональные. Потеряв правую руку и едва не лишившись жизни при опробовании 82-мм мин, которые дал мне полковник Раймонд, я никогда не верил всему, что мне говорили. Это якобы были минометные мины, меня уверяли, что они проверили их, или я так понял это: он бегло говорил по-испански. После случившегося со мной несчастья я узнал – по фотографии – что это были снаряды для 82-мм безоткатных орудий. Очень дорого обошедшийся урок, который я никогда не забуду.
В 1984 году, когда мы, получая более-менее постоянную военную помощь и превратившись в партизанскую армию численностью более 12000 человек, нанесли наиболее сильные удары по EPS и завоевали тактическую инициативу во всех оперативных районах, американцы сократили помощь. Американцы оказались совсем другими людьми, чем я думал. Партия Рейгана выступала за прекращение сандинистской революции, в то время как в Демократической партии придерживались мнения, что пока сандинисты не расширяют свое влияние и не вторгаются на территории своих соседей, они могут сосуществовать с ними. В конце концов, они – лев, которого не пугает то, что думают овцы. Более того, победа Рейгана в Никарагуа не несла Демократической партии ничего хорошего на внутриполитической арене. В Соединенных Штатах всегда идет борьба против того, кто находится у власти, поскольку Конгресс всегда разделен между членами от обеих партий.
Случай с Никарагуа был интересен: в 1976 году Государственный департамент разработал политику защиты прав человека, и ему пришлось иметь дело с 17 латиноамериканскими военными диктатурами, в которых одновременно насчитывалось 19 партизанских движений – или "освободительных", как это было с Сандинистским фронтом в Никарагуа. Позволить триумфу сандинизма помочь демократизации Латинской Америки, а потом сандинистский коммунистический процесс в этой маленькой стране будет легко повернуть вспять, неужели все это было случайностью? Может быть. Вступление в Холодную войну через геополитику будет стоить жизни тысячам никарагуанцев и оставит экономику в руинах, что отбросит нас на сто лет назад.
После несчастного случая со мной "ГарСИА" отстранили полковника Дороти или Раймонда. Новой заметной фигурой стал полковник Майк. Прекрасный человек с отличным отношением к делу. Он постоянно стремился оказать как можно большую помочь в обучении и тыловом обеспечении войск. Одним из персонажей ЦРУ, который сопровождал нас на протяжении почти всей войны, был Рикардо. Он был колумбийским офицером, завербованным ЦРУ, временами иметь дело с ним было сложно, а в других случаях просто. Лично мне есть что вспомнить о нем, потому что иногда он был очень, очень дружелюбным, и мы хорошо ладили, а в определенные моменты мы сталкивались друг с другом из-за наших разногласий по сложным ситуациям. Когда США прекратили оказание помощи, "ГарСИА" оставили небольшую группу из одного или двух человек на базе в "посольстве", как мы называли дом, где один из них находился круглосуточно с понедельника по пятницу. Мы находились в состоянии войны, а американцы нет. В ходе всей войны мы будем видеть, что сандинисты, как и евреи в Израиле, начинают свои наступательные операции в периоды "вакуума", чтобы помешать обоим нашим союзникам, армии Гондураса и "ГарСИА", предпринять какие-либо действия в нашу поддержку. Сандинисты нападали на нас в выходные и праздники: нам нужно было продержаться, по крайней мере, 48 часов, прежде чем мы получим какую-то помощь.
Война – дело ежедневное и круглосуточное. Работать с команданте Бермудесом было нелегко. Команданте Бермудес – человек с очень сильным характером и необычайной работоспособностью, он был на ногах каждый день с пяти утра и обычно ложился спать между полуночью и часом ночи. У всех нас, кто работал с ним, не было шанса отдохнуть: все было как в обычной воинской части. Для нас это обычно означало постоянную работу по 24 часа 7 дней в неделю. Большинство из нас было твердо убеждено, что наша работа выходит за рамки служебного долга. Мы часто страдали от непонимания со стороны окружающего мира. Вначале гондурасские офицеры были для меня головной болью, потому что они смотрели на нас свысока, как на младших офицеров – лейтенантов или вторых лейтенантов – и не относились к нам как к равным, как следовало бы. Я чувствовал большое облегчение, когда на каком-либо военном координационном совещании к нам присоединялся команданте Бермудес. Они называли его полковником или команданте, с большой помпой вытягивались по стойке смирно и брали под козырек. Что касается меня и других командиров, то они без всяких формальностей называли нас по нашим псевдонимам. В те времена было очень полезно иметь высокое звание в Гуардия Насьональ, это было выгодно при общении с гондурасскими военными.
Еще одна из выгод, которые мы получали от "ГарСИА", состояла в том, что у них был приказ обеспечивать нас всей необходимой литературой. Одной из первых книг, которые я попросил, был молитвенник для армейских капелланов, чтобы я мог в тяжелых условиях подобающе вести себя в духовном плане с погибшими и ранеными. После этого я счел необходимым запросить руководства и наставления для командного состава уровня бригады и дивизии. В этих книгах описывались потребные качества и навыки, которым должно научиться человеку, отвечающему за командование более чем 18000 человек – такой была численность наших войск в 1985 году. Бригада является наименьшим подразделением Армии США, считающимся способным удерживать обороняемые позиции. На уровне командира дивизии я научился строгой рациональности в использовании всех подразделений, планировании всех действий и оценке возможностей каждого командира.

Димас Негро

Одним из командиров, часто нарушавших правила командира малого подразделения, был Димас Негро. Он безответственно похвалялся и гордился большими потерями, которые они несли в каждом бою. За последние два года Сагитариос, которыми командовал Димас, потеряли более 50% личного состава. В Корраль-де-Пьедра, где я был ранен, мои подозрения подтвердились. Димас понятия не имел, как использовать своих храбрых коммандос. Я видел, как он бросил свои войска на холм, полный сандинистских солдат, а затем с большой гордостью хвастался, что потерял человек 17 убитыми и 43 ранеными. Рана, которую я получил в Корраль-де-Пьедра, вывела меня из строя, и чтобы вылечиться мне потребовалось три ужасно трудных месяца. В течение какого-то периода времени я был почти парализован.
Первое, что я сделал, вернувшись к своим обязанностям начальника оперативного отдела и помощника команданте Бермудеса – встретился с Димасом наедине. На той встрече я вежливо объяснил, что если он будет терять людей в таких же количествах, я сниму его с командования. Потеря стольких людей в такого рода бою была неприемлема. Я объяснил, какую цену имеет каждая винтовка, каждый пулемет и каждый патрон, и подчеркнул, что непоправимо растрачивать жизни коммандос в таких бесцельных обстоятельствах, как взятие того холма. Моя позиция была ясна. Ранее я проконсультировался по этому поводу с Бермудесом, который, как всегда, сказал мне:
- Примите решение, я вас поддержу.
Командование людьми разного происхождения, как это было в случае с Контрреволюцией, представляло определенные сложности. Некоторые, как Димас Негро, имели военную подготовку и понимали смысл уставов и наставлений. Другие, такие как Тиро аль Бланко, Димас Тигрильо и многие другие, были крестьянами, с очень низким интеллектуальным потенциалом, из-за чего они неохотно следовали приказам. Димас Негро усвоил урок и остался командовать Сагитариос: в течение остальной части войны он больше никогда не бросал свое подразделение в бесплодные сражения без тактических или стратегических целей. Он был одним из самых отважных полководцев. Сандинисты могли жертвовать своими людьми, а мы – нет.

Калеро

Мы начинаем 1985 год с ограниченными ресурсами, получаемыми нами за счет помощи, предоставленной неправительственными источниками в США, или через Оливера Норта и отданное ему исполнительное распоряжение о поиске и привлечении финансирования. Средства – с моей точки зрения – использовались не по назначению, поскольку Адольфо Калеро назначил ответственным сотрудником по закупочной деятельности и снабжению своего брата, Марио Калеро. Однажды, когда я возвращался после лечения в Майами, я столкнулся с Марио Калеро и американцем, который непосредственно распоряжался деньгами от сделок Оливера Норта. Марио показал мне несколько образцов и спросил следующее:
- Майк Лима, что ты думаешь об этих ботинках и этом рюкзаке?
Я примеряю ботинок, он жмет в пятке, ощущается некомфортно. Рюкзак, кажется, больше годится для школьников. Я тут же отвечаю:
- Этот рюкзак, пожалуй, подошел бы для моих детей, а эти ботинки не годны даже для города, как они могут подойти для джунглей?
- Я уже купил 8000 пар ботинок и 8000 рюкзаков.
Я швыряю ему оба предмета и говорю:
- Так за каким чертом ты меня спрашиваешь?
Я ушел – раздраженный сильнее, чем мог выдержать – и направился на базу. Там у нас было совещание, на которое пафосно заявился и Адольфо Калеро. Мы с Адольфо плохо ладили с самого момент нашего знакомства. Он был педантичен, с манерой поведения директора фабрики – полного и абсолютного – или бригадира на гасиенде. Для меня он был скорее необразованным бюрократом. Однако в начале совещания я счел, что мы сможем достичь какого-то взаимопонимания с этим ублюдком. Он начинает с заявления о том, что получил деньги на военные закупки. Я немедленно поднимаю руку перед всеми командирами – их было 30 или 40 – и прошу разрешения выступить. Он поспешно и неуклюже отвечает:
- Майк, ты все время требуешь слова, пусть выскажутся другие.
Услышав сказанное им, я встаю и отвечаю:
- Меня не волнует, что говорят другие. Я не желаю слушать тебя, старый пердун.
Моя кровь вскипела, этот высокомерный придурок, который должен был быть одним из наших лидеров, не имеет представления о том, что такое ежедневная борьба… он понятия не имеет, что это, особенно с дрянным рюкзаком и парой убогих ботинок, что только что купил его брат. Я поворачиваюсь к Бермудесу и говорю ему:
- Команданте, я не могу находиться рядом с этим парнем в одном и том же месте.
- Майк Лима, садись! - сказал Бермудес.
Разгневанный, я выполняю приказ. Я взглянул на Калеро и отметил, что он прекрасно понял мое отношение. Гражданское руководство должно стоять над военными… в политике, а не на войне. Это иная ситуация, людьми в форме могут командовать только люди в форме, и Калеро усвоил урок: после этого ни один из членов Совета командиров, включая меня, не выказывал уважения в разговоре с ним. Я уверен в себе, я доброволец, я посылал своих коммандос на смерть, но я также всегда был готов отдать и свою жизнь, не за Адольфо Калеро, а за Никарагуа. Адольфо Калеро пытался заговорить с другими командирами, но никто не сказал ему в ответ ни слова. Всех занимал вопрос: что это за человек, который приходит сюда и так с нами обращается. С этого момента Калеро понял, что ему безоговорочно нужен Бермудес, к которому, как я однажды видел, Калеро относился как к второсортному человеку. Бермудес потребовал от меня написать письмо с извинениями Калеро. Я ответил, что подпишу его, но писать не буду. Команданте 380 приказал Шерману, своему секретарю, написать его и отнести мне. Я подписал его и лично отдал Калеро.
С этого момента мы обозначили нашу территорию и наши границы. Я знакомился с нашими политиками. Ситуация с Марио Калеро продолжилась. Он купил для ВВС FDN самолет "Ховард", который не смог выполнить ни одного вылета, поскольку при загрузке предметами снабжения у него нарушалась центровка. Я не знаю, имелась ли в этой и остальных закупках, которые он делал, личная выгода, или же он был обыкновенным дураком, совершившим ряд неадекватных закупок с добрыми намерениями. Однако ошибок было слишком много, чтобы считать это просто маленьким инцидентом. Сегодня многих из тех, кто упомянут в моем рассказе, больше нет в этом мире, я тоже когда-нибудь покину его. Со временем я изменил свое мнение об Адольфо и Марио, я понял их искреннее желание быть полезными. В последующие тяжелые годы они многое сделали для нас. В итоге я понял их, и мы научились признавать и уважать друг друга. В 2006 году, когда нам вручали бронзовую медаль за кампанию, я извинился перед Калеро за свою резкость по отношению к нему. Он ответил со всей серьезностью, и мне понравился его ответ:
- Майк Лима, тебе не за что извиняться, потому что мне тоже было нелегко с тобой.
Война продолжала идти своим ходом, мы получили гуманитарную помощь – продовольствие и медикаменты. Затем мы получили еще одну партию помощи, которая, в дополнение к вооружению, полученному в рамках программы Оливера Норта, позволила нам находиться в частично функционирующем состоянии. Иными словами, перемещаться, вести малоинтенсивные партизанские действия и сохранять физическое присутствие в оперативных районах, включающих департаменты Нуэва-Сеговия, Мадриз, Эстели, Хинотега, Матагальпа, Селайя, Чонталес и Боако. Мы проводим в среднем 160 боевых акций в месяц. Обстановка была сложной, у нас не было возможностей вести крупномасштабные наступательные действия, и нам приходилось использовать все вооружение, какое только удавалось заполучить. На протяжении всего конфликта мы приобретали разные виды винтовок и пулеметов.
В те дни прибыла "партия" военного барахла из Израиля. Он состояла главным образом из 2200 египетских 9-мм пистолетов-пулеметов. В то же время Калеро получил 5000 испанских винтовок CETME, боевое использование которых было очень недолгим. Они были полуавтоматическими и коммандос – из чистой необходимости – переделали их в автоматические. В результате они очень быстро пришли в негодность. Еще одна военная закупка – 10000 АКМ, приобретенных в Египте. Теперь, благодаря этой сделке, мы понимаем, что в коммерции нет места патриотизму: эти автоматы были проданы Советским Союзом египетской армии, а те перепродали их нам за наличные. Мы также поняли, что "не все то золото, что блестит". Генерал Секорд, руководитель по закупочной деятельности и снабжению у Оливера Норта, выставлял нам за все поставки счета с завышенными ценам, что в корне отличалось от того, как это делал генерал Синглауб – гораздо более благородным способом. Синглауб был одним из самых активных сторонников нашего дела, которому он посвящал время, усилия и, благодаря своим европейским контактам – он был командующим НАТО – сумел приобрести более качественные оружие и боеприпасы за полцены. Команданте Бермудес сказал мне:
- Это ужасно. В то время как сотни людей умирают, другие ищут свою маржу.
Несмотря на всю эту ситуацию, мы пережили эти годы недостатка.

1. Кодово-сленговое обозначение ЦРУ – GarCIA, основанное на игре слов: последние три буквы имени Гарсия (Garcia) идентичны англоязычной аббревиатуре ЦРУ – CIA (прим. перев.)
2. Жаргонное слово, распространенное в Никарагуа и окружающих странах (примерно до юга Мексики). Обозначает воду, оставшуюся после промывки обмолоченных зерновых культур (как правило, кукурузы), в которую добавлены кухонные отходы. В русском языке больше всего соответствует понятию "баланда" (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 20 ноя 2021, 10:06 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
8. Нападение на Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия

Начинается фаза полуконвенционных боевых действий. В начале февраля 1985 года Сандинистская народная армия (EPS) перемещает в район Эль-Росарио 61-ю бригаду. Я обеспокоен: я рассматриваю это как подготовку к крупномасштабному наступлению. Эта бригада под командованием капитана Уильяма Монтальбана состоит из четырех батальонов и насчитывает 1600 солдат. Объясняю Команданте 380, что наши войска слишком самоуверенны, и мы подвергнемся нападению. Как всегда, Бермудес воспринимает все это спокойно и говорит мне:
- Майк Лима, не стоит так сильно волноваться.
Я говорю с командирами, такими как Тоно, Роберто из артиллерии, Трампа из учебного центра, Бенни – мой заместитель в Дириангене, и начальниками отделов Стратегического командования. Мы ждем, когда команданте Бермудес примет участие в совещании в Тегусигальпе. 3 марта 1985 года мы мобилизуем все имеющиеся подразделения и силами 2200 коммандос начинаем операцию "Сангрехо". После четырех дней боев мы разгромили и заняли командный пункт 61-й бригады в Росарио, Нуэва-Сеговия: мы застаем их врасплох, захватываем батарею из четырех 120-мм минометов, расположенную в Эль-Росарио. Их потери – более 200 человек. У нас 169 раненых и 43 убитых.
Наши бойцы слишком самоуверенны, а многие командиры, кажется, каждый день закатывают вечеринки. Они не понимали, что EPS не успокаиваются: они без устали ищут способы уничтожить нас. Эта операция привела наши войска в боевую готовность и повысила боеспособность, что окажет большую пользу во время вражеской вылазки в мае 1985 года. Мы восстановили боевой дух. Команданте Бермудес, как всегда, критиковал нас за то, что мы без нужды потратили много боеприпасов и других ресурсов. Я считал, что это не так, и я никогда не был согласен с его концепцией наземной войны, кроме того, на войне, когда вы наносите удар первым, вы побеждаете. EPS визжала на весь свет, утверждая, что на границе произошло вторжение гондурасских войск – еще одна ложь Умберто Ортеги. Он не мог осознать, что Демократические силы Никарагуа – это армия, обладающая наступательным и оборонительным потенциалом.

Первая атака на Лас-Вегас

В первые дни мая 1985 года EPS начали наступление силами нескольких батальонов, среди которых были отряды пограничных войск TGF Кристобаль Ванегас, TGF Эдуардо Контрерас, TGF Лауреано Майрена, батальоны иррегулярных сил BLI Сантос Лопес и BLI Руфо Марин. Первые бои были кровопролитными. Один из отрядов Командо Региональ (CR) Хосе Долорес Эстрада, Сагитариос и 10 человек из штаба оперативной группы команданте Руди, включая команданте Куатро, занимали позицию на холме Эль-Субико внутри нашего прибежища, где пало 28 человек из 30 коммандос, в живых остались лишь командир отряда Мехикано и еще один коммандо. Рядом с ними легло 42 солдата EPS, относящихся к Обязательной военной службе (SMO), также известной как Патриотическая военная служба (SMP). Согласно донесениям, все они были молодыми призывниками, вероятно, из "дисциплинарного взвода". Бои шли по всем джунглям на протяжении целого дня. EPS наносят артиллерийский удар и ожесточенно атакуют наши подразделения, но не могут занять наши позиции и отходят. Лично я полагаю, что сандинисты недооценивали нашу боеспособность, потому что, если уж начинать атаку, им нужно было делать это, имея достаточное количество людей, чтобы предотвратить поражение, подобное этому и тем, что случатся в ближайшем будущем.
Война продолжается. Мы постоянно отправляем крупные силы во внутренние районы страны, чтобы поддерживать физическое присутствие в большинстве оперативных районов. База в Лас-Вегасе становилась привлекательной военной целью для EPS. Из-за нехватки предметов снабжения и материально-технических средств на базе скопилось более 5000 человек.

Вторая атака на Лас-Вегас

В сентябре по нам наносит удар – как я ожидал на протяжении многих дней – реактивная артиллерия, БМ-21. Сандинисты потратили несколько месяцев на обустройство путей подхода, построив две дороги, одну в районе Лас-Пьедрас, а другую в районе Эль-Росарио, в частности в Конгодже. После того, как Военно-строительная бригада (BICOCA) завершила строительство, Лас-Вегас оказался в 20 километрах, в пределах максимальной дальности огня БМ-21. Нападение началось в середине дня в сентябре 1985 года. На следующее утро к нашему убежищу приближается группа из пяти вертолетов Ми-17 и нового Ми-24 Hind, которую перехватывает воздушный патруль ВВС Гондураса (FAH), состоящий из четырех самолетов F-86 "Сэйбр" и "Супер Мистер". Пехота бросалась в лобовые атаки, как мы уже не раз видели, батальоны EPS были отбиты нашими храбрыми и опытными добровольцами-коммандос, заставившими молодых призывников заплатить своей кровью за неверные решения своих несостоятельных генералов. F-86 "Сэйбр" и "Супер Мистер" немедленно атакуют и поражают вертолеты: они повреждены, а один разбился в районе гондурасско-никарагуанской границы. Мы были очень рады этому воздушному бою: мы поняли, что наши союзники были рядом, чтобы помочь нам.
Перемещаем наши базы. Из-за этого удара мощными 122-мм ракетами "Катюш" БМ-21 по нашим базам и прилегающим районам, включая два гондурасских городка, Ареналес и Эспахол-Гранде с мирным населением, мы переместили все базы в секторе Ямалес на 32 километра вглубь от границы, выведя наши войска и Стратегическое командование (СЕ) за пределы досягаемости сандинистской артиллерии. В те дни база Никарао также перемещается из Ла-Лодосы в Ямалес, и мы начинаем строительство Центра военной подготовки (CIM), который позволит при минимальных экономических затратах обучить в следующем году более 10000 бойцов FDN. Команданте Мак заслуживает всяческих похвал, одним из самых больших его вкладов было привитие военного духа и первоклассное обучение наших добровольцев.
Мы с команданте Бермудесом обсудили ситуацию на данной стадии конфликта и пришли к выводу, что больше не будем заинтересованы в вербовке бывших офицеров Гуардия Насьональ, потому что большинство из них оказались в высшей степени неэффективны. Он сказал:
- Мы собираемся строить нашу собственную армию, и мы будем готовить своих собственных старших и младших офицеров, и командиров малых подразделений.
Так оно и было. Наиболее благоприятной почвой для взращивания партизанских лидеров Контрас была сама EPS. Многие из тамошних офицеров и сержантов – одни по собственной воле, другие потому, что не имели лучшей альтернативы – решили присоединиться к нашим силам и командовать подразделениями FDN. Бывшие военнослужащие гондурасской армии, в том числе два бывших офицера и множество бывших сержантов, а также кое-кто из гватемальской армии также присоединились к нам и приняли участие в борьбе за свободу – термин, неправомерно используемый для оправдания других войн. Некоторые из них, как и многие на этой войне, погибли. Война забирает лучших людей.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 25 ноя 2021, 20:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
9. Ла-Тринидад и Куапа

В июле 1985 года команданте Бермудес приказал всем командирам и их заместителям пройти курс обучения в Центре военной подготовки (CIM) для ознакомления с новым вооружением. Курс обучения только начался, когда команданте Бермудес связывается со мной по закрытому радиоканалу. Он говорит:
- Политическая ситуация очень плохая. Сандинистам удалось убедить многих людей в Вашингтоне, что нас больше не существует. Президент Рейган собирается запросить для нас дополнительную военную помощь, и его советники просят нас провести операцию, чтобы упоминания о нас появились в газетах и по всему миру.
Я немедленно встречаюсь с Тоно и всеми командирами, и объясняю ситуацию. Мы с Тоно приходим к выводу, что единственный способ привлечь такое внимание – это перерезать Панамериканское шоссе, даже если нам придется дорого заплатить за это. Мы начинаем собирать войска, которые отправятся в Ла-Тринидад и Себако. Операция "Ла-Тринидад" будет в основном осуществляться подразделениями Дириангена, который тремя месяцами ранее был разделен на четыре Командо Региональ: Командо Региональ Педро Хоакин Гонсалес под командованием команданте Дугласа и его заместителя команданте Рамона Медины; Командо Региональ Сантьяго Меза под командованием команданте Дени и его заместителя команданте Омаро; Командо Региональ Сальвадор Перес под командованием команданте Рубена и его заместителя команданте Владимира; и Командо Региональ Ларри Макдональд под командованием команданте Джимми Лео и его заместителя команданте Уилмера.
У нас всего 3000 пар некачественных ботинок, купленных у стоящих по соседству военных. Распределяем имеющееся у нас снаряжение по подразделениям, которые будут участвовать в операции. Это был один из наших самых серьезных ограничивающих факторов, но это было необходимо. Операция будет одновременной, комбинированной и внезапной. Атака 600 человек Командо Региональ Сантьяго Меза на Сан-Исидро, Матагальпа; Командо Региональ Педро Хоакин Гонсалес команданте Дугласа на Ла-Тринидад, Эстели. Засады и беспокоящие действия Командо Региональ Хосе Долорес Эстрада команданте Димаса Негро в районе Эстели. А также подрыв моста Ла-Сирена и другого небольшого моста к северу от Эстели, и уничтожение моста Себако подразделениями Командо Региональ Килали под командованием команданте Корала.
В завершение мы с Тоно решаем, что он будет отвечать за координацию одновременности и внезапности нападения, а на мне будет организация радиосвязи и тылового обеспечения, плюс мобилизация войск из арьергарда. Кроме того, он должен будет взять на себя руководство арьергардом в Сан-Рафаэль-дель-Норте и в других местах, чтобы обеспечить поддержку и блокировать любые перемещения противника во время отхода из Эстели. Это будет непросто, потому что местность сложная, открытая и каменистая.
Мы знаем, что сандинисты собираются использовать против нас свои вертолеты Ми-25. Вертолет МИ-25 (или 24)(так в тексте) – это летающий танк, полностью бронированный и обладающий огромной огневой мощью, способный разнести в клочья любое пехотное подразделение. Поскольку они являлись эффективным оружием, для нашей обороны мы получили четыре зенитные ракеты SA-7(1). Мы все знали, что заставить их работать практически невозможно, мы уже трижды пытались использовать их, но ни одна не сработала. Но у нас нет альтернативы, нам нужно атаковать и заплатить цену, какой бы высокой она ни была. Операция начинается, Тоно отбывает со своими войсками. Я стараюсь, чтобы все уяснили задачу и понимали необходимость ее выполнения, они должны сделать все возможное для этого.
Все начинается в первые дни июля 1985 года. Предполагается, что войска прибудут в назначенные зоны ответственности через 27 или 28 дней, и мы считаем, что сможем провести единовременную атаку 27 июля. Но дела идут не так, как мы надеялись: некоторые из отрядов продвигаются не с должной скоростью, в основном Дуглас, который в сравнении с другими отрядами отстает от графика на 3 или 4 дня. Корал прибывает в Себако 26 июля, и мне приходится остановить его, потому что Дуглас сообщил, что не сможет дойти до Ла-Тринидада раньше 1 августа. До самого последнего момента ситуация остается сложной. В решающий момент не поступает доклада от Тоно, что мешает мне удостовериться, будут ли отряды Тиро аль Бланко и Ивана на своих позициях во время выдвижения. 26 июля Димас Негро вступает в контакт с отрядом сандинистов в районе холма Ла-Лагуна и уничтожает двигавшийся на двух грузовиках патруль из 27 солдат. Согласно перехваченной информации, сандинисты начинают подозревать, что что-то происходит. 28 июля Корал сообщает мне, что больше не может ждать, и взрывает мост Себако. Операция "Ла-Тринидад" началась.
На рассвете 1 августа в Эстели команданте Дуглас отправляет команданте Фернандо с его боевым подразделением из 160 человек в центр Ла-Тринидада. Рота под командованием Джугадора выходит на Панамериканское шоссе, он атакует и уничтожает автобус, полный солдат, и внедорожник УАЗ советского производства. Фернандо после двух часов боев удается добраться до центральной площади Ла-Тринидада. Уничтожив гарнизон ополченцев, еще одну машину и потеряв только одного коммандо, он отходит из города, выполнив задачу: полностью захватить город и удерживать его в течение суток. Дуглас собирает силы Командо Региональ Сантьяго Меза, чтобы занять прилегающие холмы и перекрыть Панамериканское шоссе таким образом, чтобы лишить сандинистов возможности перебрасывать войска на машинах. К полудню, как мы и ожидали, Фернандо атакует группа "летающих танков" Ми-25, после их первого ракетного удара 17 его человек исчезают. Затем войска, переброшенные на вертолетах, развертывают массированное преследование. Они высаживаются буквально нам на головы, отход из Ла-Тринидада стоил нам крови.
Во всей зоне боевых действий – примерно 60 километров от Ла-Сирены до Себако – мы платим высокую цену: погибает 202 человека, 409 ранены и 62 пропали без вести. Операция прошла успешно: сандинистам не удается скрыть масштабы оперативных возможностей наших сил, находящихся в глубине территории Никарагуа. После "Ла-Тринидада" нам приходится провести Совет командиров, на котором мы потребовали, чтобы следующая операция проводилась в лучших условиях и с большей эффективностью, чтобы избежать таких крупных потерь.

Куапа

В тот же день, 1 августа 1985 года, в ходе атаки, скоординированной с операцией в Ла-Тринидаде, команданте Димас и Атила с 500 коммандос наносят удар по небольшому гарнизону, расположенному в Куапе, Чонталес, и захватывают город. Прибывшие в полночь силы Легкого батальона "охотников" (BLC) предпринимают маневр окружения и атакуют наши войска, бои начинаются в четыре часа утра. Предпринявшие это нападение сандинистские солдаты терпят поражение на всех оборонительных позициях вокруг города. Бойцы из Батальона иррегулярных сил (BLI) имени Фарабундо Марти, прибывшие из Джуигальпы на грузовиках IFA, попали в засаду отряда под командованием Альфа Лима: 33 солдата EPS, в основном призывники из Патриотической военной службы (SMP), погибают.
Бои продолжаются до одиннадцати утра, когда город полностью переходит под наш контроль. Погибает около 30 солдат EPS; мэр города взят в плен вместе с 15 солдатами, которых отпускают на городской площади. Одним из объектов атаки был женский монастырь, где закрепились силы EPS: 17 солдат сдаются после того, как попадают в окружение, позже, после нашего отхода, они были отпущены. Наши силы отходят в три часа дня, потеряв 7 человек убитыми и 6 ранеными.
Командир Бермудес прибыл через месяц, когда операция уже завершилась полным успехом, он был очень счастлив, и сказал мне следующее:
- Я совершенно вымотался, мне пришлось непрерывно трудиться на протяжении почти двух месяцев, контролируя поисково-спасательные операции по подбору наших раненых, которые выходили по всей приграничной территории, от Чолутеки до района джунглей.
Тогда я ответил ему:
- Да, это был успех, а знаете какой ценой?
- Майк Лима, я вижу, ты очень устал, поэтому иди, отдыхай и возвращайся, когда почувствуешь себя лучше. Я сам тут управлюсь. Помни, наша работа, это война, и ее цена высока. Такова работа военных.
Я отдаю честь, разворачиваюсь, сажусь в джип и уезжаю, чтобы предаваясь излишествам в еде и питье попытаться заставить себя забыть лица всех этих коммандос и командиров, которых я вначале видел переполненными радостью, а теперь возвращающимися с горечью на лицах, переполненными усталостью. Некоторые походили на зомби, выглядели почти как мертвецы. Наглядным примером был Оливер, командир оперативной группы Командо Региональ Сантьяго-Меса, на моих глазах он вышел с группой полного состава, 245 храбрыми пехотинцами. В результате удара вертолетов он вернулся лишь с 27 коммандос, остальные были рассеяны, большинство из них пропало без вести. Он выглядел очень печально. Я провел почти неделю, предаваясь попойкам и плотским излишествам, отдыхая и пытаясь совладать с воспоминаниями обо всех погибших и раненых, которых я видел. На тот момент в наших госпиталях не пустовала ни одна койка. Через неделю я вернулся к своим обязанностям рядом с команданте Бермудесом и бесконечной войне.
Иногда я спрашивал команданте:
- Каково наше будущее?
- Видишь ли, Майк Лима, войны похожи на игру в покер. Мы играем теми картами, что нам сдали. Частенько судьба распоряжается так, что нам выпадает удача, но иногда – нет. Однако те, кто не играют, никогда не узнают, могут они выиграть, или проиграют. Вот так, таковы войны.
Вначале я думал, что буду участвовать в скоротечной войне, в ходе которой мы при поддержке Соединенных Штатов подтолкнем сандинистов к поражению или к переговорам, в результате которых мы получим значительные политические и военные преимущества. Благодаря операции "Ла-Тринидад" правительство США выделило помощь в размере 30 миллионов долларов на системы связи и военное оборудование нелетального характера. В то же время с помощью Оливера Норта мы приобретали снаряжение – не всегда лучшего качества – на черном рынке.

Санто-Доминго, Чонталес

Мы должны были продолжать вести войну с тем, что было под рукой. После нанесения по нам мощного удара в Ла-Тринидаде, EPS вновь применила смертоносные вертолеты против оперативной группы, захватившей в сентябре 1985 года город Санто-Доминго. "Большеголовый" Джонни, брат Франклина, напал на гарнизон Санто-Доминго и захватил городишко. Сандинисты контратаковали, задействовав свои "летающие танки" Ми-25. Одна рота потеряла сразу 25 человек, коммандос из этого подразделения не имели представления о мощи этих машин, думая, что они похожи на Ми-8 и Ми-17, которые мы сбивали в первые годы войны. С этого момента мы поняли, что больше не можем использовать крупные подразделения, потому что EPS начали скоординированно использовать вертолеты для поддержки своей пехоты.
EPS создала Тактическую оперативную группу (GOT), тактическую группировку, состоящую из 6 батальонов BLI и группы из 17 Ми-17 и боевых вертолетов Ми-25, и начала военную операцию "Репунте 86". В ходе нее они постоянно атаковали наши войска в Центральной Никарагуа и, наступая в департаменте Хинотега, продвинулись, образовав дугу, упирающуюся концами в границу. Они загнали наши войска в угол. Тем не менее, мы сохранили присутствие небольших подразделений во всех оперативных районах.

Сан-Педро-де-Ловаго

Еще одной атакой, которую нам удалось совершить, был захват Сан-Педро-де-Ловаго. Эта операция была проведена Киче с войсками Командо Региональ Хорхе Салазар ночью, чтобы ускользнуть от вертолетов. Это было второе нападение на Сан-Педро-де-Ловаго. Первое было предпринято Франклином и оказалось ошибкой в расчетах. Он не задействовал свою оперативную группу из 500 коммандос. В этой атаке, совершенной в августе 1985 года, Франклин потерял всех четырех командиров рот, включая Ивана по прозвищу Эль Куадрадо, одного из лучших командиров его оперативной группы, и 17 командиров отрядов. Франклин понял, насколько сложно атаковать ночью, как он приказал ветеранам и командирам отрядов своего подразделения. Нападение обошлось очень дорого. Ранним утром он вышел на связь со мной, чтобы передать донесение о ходе боевых действий – он едва не плакал. Я сказал ему:
- Опыт стоит недешево. Будут и еще операции, и мы проделаем все лучше.
Киче имел абсолютный успех, из-за постоянных атак вертолетов с момента нападения на Ла-Тринидад, войска перемещались днем, а атаковали ночью. EPS перехватили тактическую инициативу, их транспортные и ударные средства имели решающее значение, в то время как мы не имели постоянной военной помощи.

Сторонники

Крестьянское внутреннее сопротивление (Система де Корреос) охватывало обширную территорию от Нуэва-Сеговия до Нуэва-Гвинеи, это была сеть наших сторонников, которые предоставляли информацию, помощь и поддержку нашим подразделениям в их оперативных районах. Организационной ячейкой системы была Комарка (традиционная административно-территориальная единица), в каждой из которых был "Вождь Корреос", который координировал деятельность всех входивших в нее Корреос. Вождей Корреос координировали региональные командиры и командиры оперативных групп в их оперативных районах, назначенные Стратегическим командованием. Крестьянское внутреннее сопротивление состояло из 7000 - 10000 вооруженных Корреос, которым мы раздали более 6000 винтовок, от Спрингфилдов, приобретенных по шесть долларов за штуку у гондурасской армии, до АК-47, захваченных у EPS. Наши Корреос были очень храбрыми: они не имели постоянной караульной службы, как в военных частях, и постоянно подвергались жестокому обращению, издевательствам и убийствам со стороны прихвостней сандино-коммунистов, Главного управления государственной безопасности (DGSE).
На протяжении всей войны мы получали неоценимую поддержку, как в сельской местности, так и от жителей городов и поселков. Никарагуанцы со всей страны предоставляли лекарства и медицинскую помощь нашим раненым. В некоторых случаях мы даже пользовались услугами врачей и квалифицированного младшего медперсонала, посещавших наших тяжело раненых коммандос для выполнения ампутаций, несложных хирургических операций и других медицинских процедур, как это было в случае с коммандо Сардженте, тяжело раненым в бою в районе Планес-де-Вилан в последние месяцы 1984 года. Часть его ноги была раздроблена пулеметной очередью и ему потребовалась профессиональная медицинская помощь. Благодаря семье Риверы, имевшей смелость съездить в Манагуа и обратно, чтобы привезти в наш оперативный район хирурга, Сардженте благополучно ампутировали ногу, и он выжил, чтобы сражаться дальше. Я также с огромной признательностью вспоминаю квалифицированную медсестру, имя которой я хотел бы опустить, которая всегда заботилась о моих раненых коммандос. Она ездила из Типитапы, Манагуа, чтобы доставить в наш оперативный район лекарства и другие медицинские принадлежности. Она подвергала свою жизнь риску с исключительной убежденностью и отвагой.
Крестьянское внутреннее сопротивление с легкостью обеспечивало нас разведданными: они были естественным каналом для получения обширной информации о расположении, перемещениях, характере, численности и моральном духе сандинистских войск. Наши соотечественники также оказали нам материально-техническую поддержку, предоставляя продовольствие, обувь и даже временное убежище и уход для наших раненых коммандос. От местных ранчерос мы получали деньги и тысячи голов скота для пропитания наших бойцов. Благодаря их образцовой храбрости и моральным устоям наша военная кампания была очень эффективной. Несомненно, Крестьянское внутреннее сопротивление (Система де Корреос) было неотъемлемой частью нашей военной деятельности.

Ямалес

Мы приступили к перегруппировке войск в районе сосредоточения в нашем убежище, долине Ямалес, что в Гондурасе. Концентрация войск довела нас до состояния летаргии. В 1985 году мы достигли максимума численности в 18700 коммандос, из них в Ямалес – 15000. Небольшие группы от всех подразделений оставались в оперативных районах, пытаясь сохранить дееспособность и контроль над ними при поддержке Внутреннего крестьянского сопротивления. В Ямалес бойцы проходили обучение и подготовку на различных курсах, преподаваемых в Центре военной подготовки (CIM).
EPS начала операцию в районе Лас-Вегаса и Эспаньолито, пехотное наступление силами 5002-го батальона с атлантического побережья, нескольких батальонов иррегулярных сил (BLI) и пограничных войск (TGF). Атака закончилась полным провалом. Военные действия завершились, когда команданте Уилмер из Командо Региональ Ларри Макдональд разгромил последний опорный пункт EPS напротив района Эспахол-Гранде. Войсками, участвовавшими в контрнаступлении, командовал Уолтер Кальдерон, команданте Тоно, который заверил меня, что с 1500 коммандос он сможет выбить EPS из района Лас-Вегаса. Они были выделены ему, и он выполнил задачу – целиком и полностью. Тоно как всегда показал себя отличным и очень надежным командиром. С сентября 1985 года по март 1986 года постоянно происходят стычки и вторжения небольших подразделений EPS в районе гондурасско-никарагуанской границы, где мы постоянно патрулируем 25-километровую территорию и держим передовые посты, обеспечивающие безопасность наших баз.

Нападение на CIM

В марте 1986 года EPS предприняла наступательные действия, направленные против CIM. Нападение на CIM было масштабной операцией при поддержке тяжелой артиллерии, попыткой застать врасплох войска, проходившие подготовку. В Центре военной подготовки (CIM) находилось 2000 безоружных коммандос. Сандинисты оказались полностью разоблачены, когда атаковали вертолет "ГарСИА". Машина получила 153 попадания, когда доставляла снабжение на передовой пост, расположенный в Бока-де-Ямалес. К тому времени, как прибыл вертолет с командиром передового отряда команданте Чикле, пост уже был эвакуирован. Я как раз обсуждал с Вилли, командиром вертолетной эскадрильи FDN, причину задержки вертолета "Белл" UH-1H в ходе предшествовавшего вылета по доставке снабжения из Стратегического командования в CIM. Пилот Вилли забирается в "Хьюз-500 и говорит:
- Что-то не так. Та вертушка летит не пойми как.
Вилли взлетает, чтобы найти UH-1H. Он возвращается менее чем через двадцать минут с пилотом – нанятым ЦРУ родезийцем по прозвищу Куки – чья нога серьезно пострадала от града пуль, выпущенных бойцами EPS, вытеснившими передовой отряд из Бока-де-Ямалес. Меня беспокоит, что из-за осторожности нашего командования мне приходится отменить отправку срочного подкрепления из 500 человек, которое всего за день до этого я собирался направить в Лас-Вегас на грузовиках: четырех, принадлежащих гондурасской армии, и восьми наших собственных. Мы с Вилли недавно наблюдали дым в том районе, поэтому я отправляю на разведку отряд Сумо, и он докладывает мне:
- Хефе, в Бока-де-Ямалес полно пирикуакос, мы видим их.
Команданте 380 возвращается со встречи с нашими союзниками и воспринимает мобилизацию как ненужную трату техники и снаряжения, он велит мне немного подождать, произвести еще одну разведку, поскольку он всегда пытался экономить ресурсы. Войска EPS ждали снабжения, задержанного их штабом почти на месяц – по словам взятого в плен радиста майора Мунгуйи, командира базы 363-й пехотной бригады в Вивили, руководившего всеми находившимися там силами. Я немедленно привел в действие план обороны и отправил команданте Ригоберто с 700 коммандос из Командо Региональ Хорхе Салазар в район хребта Эль-Папалео. Ригоберто вступает в бой с силами EPS, тем временем мы стягиваем наши силы, пока не собираем в общей сложности 3236 коммандос из всех подразделений. Поражение EPS было полным и абсолютным. Одновременно в Никарагуа входит отряд из 1500 коммандос под командованием Тоно. Он просит у меня разрешения полностью заблокировать сандинистов и уничтожить их. Спрашиваю 380:
- Как думаете, команданте, мы можем их уничтожить?
Он ответил:
- Что толку, если мы перебьем там всех этих несчастных? Кого это волнует? Решай, оставляю на твое усмотрение.
В самом деле, для войск Тофио было важнее вести партизанскую войну, чем добивать тех, кто уже был разгромлен. Война продолжалась, никого не интересовало, сколько человек погибало с той или иной стороны. В один из дней более 100 солдат EPS погибли на одном из холмов, который после этого стал известен как Колина-де-Калаверас (Холм Черепов). Более сотни призывников, пытавшихся захватить холм, остались там. Гондурасцы устроили из этого пропагандистское шоу. Мы доставили им 10 пленных солдат из состава BLI Сантос Лопес и Герман Помарес. Один из их солдат был захвачен мной и моим отрядом охранения, когда мы совершали разведывательный выход в секторе недалеко от заслонов на хребте Папалео, где сандинистские солдаты потерпели сокрушительное поражение. Мои люди слышат шум, мы окружаем и берем в плен солдата, почти ребенка 15-16 лет. Его обезоруживают и приводят ко мне. Мне передают отнятый у него рюкзак. Я хватаю его и, когда переворачиваю, оттуда что-то выпадает. Парнишка тут же бросается, чтобы подхватить это, но прежде чем он наклоняется, я хватаю его и отставляю в сторону. Я проверяю предмет и обнаруживаю, что то, до чего он пытался добраться – мешок пинолильо (молотой обжаренной кукурузы). Я только подумал… "Этот парнишка чокнутый. Он, должно быть, голодает!"
Будь мои люди на взводе, они убили бы его, когда он сделал резкое движение. Я вернул ему пинолильо, он схватил его и сунул под рубашку. Затем я отправил его к вертолету, чтобы передать гондурасской армии. Они также попросили у меня три вражеских трупа, чтобы продемонстрировать прессе потери противника. Я спросил полковника Флореса:
- Вы уверены, что этого достаточно?
- Сколько я могу взять?
- Сколько угодно.
- Хорошо, принесите мне пять.
Мне пришлось отдать приказ об эксгумации нескольких из 25 солдат, погибших возле позиции у Эль-Растрео (поста прослушивания). Их увезли в сети, подвешенной к вертолету. Гондурас выразил Никарагуа протест. США предоставили вертолеты и транспортные средства для переброски сил шестого пехотного батальона Вооруженных сил Гондураса (FFAAH) и артиллерии, 105-мм гаубиц в район Капире.
Политическая ситуация в Гондурасе усложняется с каждым днем. Новое правительство и новые командующие Вооруженными силами, генерал Умберто Регаладо и президент Аскона не имели большого желания продолжать столь сложную игру, как та, в которую была втянута их страна. Почти вся Центральная Америка находится в состоянии войны. В Сальвадоре действуют партизаны, поддерживаемые Советами через Никарагуа. В стычках погибает до 75000 человек: правительственных солдат, мирных жителей и партизан. Коста-Рика и ее президент Ариас приступает к выработке основ плана мирного урегулирования в Центральной Америке. В то время Рейган запросил у Конгресса военную помощь для Контрас, но в ней было отказано. Но как раз в этот момент президент Никарагуа Даниэль Ортега совершает визит в Москву. Это служит предлогом для того, чтобы Конгресс США пересмотрел и одобрил 100-миллионный пакет военной помощи для FDN, позже Никарагуанского Сопротивления.
Анализируя войну в целом, мы приходим к выводу, что она была неизбежна. Она была подобна сильному ветру, урагану, землетрясению или цунами. Мы, бывшие члены Гуардия Насьональ, были авангардом противостоящего коммунизму крестьянского движения, которое распространилось на всю Никарагуа. Для Соединенных Штатов это стало первым случаем, когда они имели возможность сразиться с почти консолидированной коммунистической системой и победить ее. Наши соображения заключались в том, что война должна будет продолжаться, во главе с Энрике Бермудесом или другим командиром, кем бы он ни был. В любом случае, всегда будет кто-то, кто возглавит это движение. Это было движение, возникшее как естественное проявление, как извержение вулкана, поскольку таково желание жить свободно. Это было также стремление к свободе тысяч крестьян, естественная сила. Эти скромные мужчины и женщины отдавали свои жизни в этом конфликте, развернувшемся в рамках Холодной войны.

1. Советский переносной зенитно-ракетный комплекс 9К32 "Стрела-2", принятый на вооружение ВС СССР в 1968 году. В настоящее время считается устаревшим, однако до сих пор находится на вооружении целого ряда стран (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 26 дек 2021, 13:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
10. EPS и BLI разгромлены

Уильям Кейси

После ухода аргентинцев из-за поддержки Соединенными Штатами Англии в случае с Фолклендскими островами, управление никарагуанским проектом взяли на себя американцы. Его первый руководитель, Дон Уинтер, находился в Гондурасе с 1982 по 1984 год, когда его сменил Джим Адкинс. Джим – отличный человек, стремящийся к максимальному сотрудничеству. Он завязывает отличную дружбу с команданте Энрике Бермудесом. До такой степени, что проигрывает в карьерном росте, лишаясь звания, эквивалентного генеральскому. Он является одной из политических жертв, точно так же, как Фернандес, еще один из высокопоставленных офицеров, таких как Оливер Норт и Эллиот Абрамс. Американская политика двояка. Триумф Рейгана в Холодной войне означал слишком большой выигрыш для Республиканской партии, поэтому чтобы уменьшить политический ущерб Демократическая партия атаковала Рейгана делом Иран – Контрас. Все его фигуранты были привлечены к ответственности как козлы отпущения проекта Никарагуа. Последней жертвой той эпохи стал Джим Райт, бывший спикер Палаты представителей, член Демократической партии и друг сандинистов, ушедший в отставку после того, как республиканцы выдвинули против него обвинения в ходе нескончаемой четырехлетней борьбы за завоевание Белого дома. В то время, когда мы находились в состоянии войны, нарушение, совершенное Джимом Адкинсом, заключалось в предоставлении нам поддержки вертолетами ЦРУ для переброски продовольствия и вывоза раненых, Поправка Боланда запрещала полеты американских воздушных судов менее чем в 20 милях от границы с Никарагуа.
Военные отношения с США сложны: послы, распоряжавшиеся деньгами вначале, считали себя богами и принимали решения, не советуясь с нами и не принимая нас во внимание. Степень дезорганизации была такова, что деньги много раз тратились до истечения срока ассигнования. Другими словами, мы месяцами оставались без еды и снаряжения. Из-за такого поведения нам пришлось обратиться за помощью к Джесси Хелмсу, сенатору от Северной Каролины. Он послал свою помощницу Дебору ДеМосс, которая научилась понимать нас и разбираться в реальности, столь далекой от Вашингтона. Наша армия хорошо выполняла свои задачи, но все происходящее имело для нас свою цену. Например, Вооруженные силы Гондураса хотели приобрести или получить двенадцать самолетов F-5 Tiger II, но американцы сказали, что их обслуживание очень дорогое, и что есть более дешевые и менее затратные самолеты. Гондурасцы, столкнувшись с этой ситуацией, решили заблокировать все наши линии снабжения, включая продовольствие. Администрация Рейгана предоставила Вооруженным силам Гондураса 12 самолетов. Это была часть дани, которую мы должны были заплатить за использование их территории. Это только один из многих примеров того, что я предпочитаю не комментировать. Я иногда задаюсь вопросом, в чем заключалась идея… очень трудно понять двуглавую американскую политику.
Но у нас действительно нет другого выбора: мы вынуждены играть теми картами, которые у нас есть. Ввиду всей этой ситуации объявленное прибытие в октябре 1986 года мистера Уильяма Кейси дает нам возможность повлиять на предвзятые мнения старших сотрудников ЦРУ. Когда мы получили 100-миллионную военную помощь от Конгресса США и спросили, какое оружие нам поставят, они выдали список вещей, которые, по словам команданте Бермудеса: "Вероятно, были старым ломом с какого-то склада". До тех пор все выглядело примерно так: они прислали нам несколько тысяч ботинок 5 и 6 размеров(1), которые, как мы полагали, остались после войны во Вьетнаме. Никарагуанцы носят ботинки 7, 8 и 9 размеров(2). Предлагаемое нам вооружение не подходит для никарагуанских джунглей. Пулемет M60 весит 23 фунта (10,43 кг) и имеет множество мелких деталей, которые простые коммандос могут легко потерять. Это оружие очень сложно обслуживать в джунглях Никарагуа, но оно идеально подходит для регулярных войск. В отличие от него, русский пулемет ПКМ весит 7 фунтов (3,2 кг)(3), рассчитан на использование в любых условиях и исключительно прост в обслуживании и эксплуатации.
После разговора с генералом Армии США Джеймсом Харди, отвечающим за материально-техническое обеспечение, мы с Команданте 380 подготовились и на заседании Совета командиров сообщили ему, что хотим раскрыть Кейси правду. Первоначально он отказывался дать нам возможность высказаться и открыто рассказать обо всем, что происходило с распределением денег, выделенных Конгрессом, но члены Совета командиров одержали верх. Тоно, свободно говорящий по-английски, заявил, что все готово, чтобы сделать поданную в грамотном ключе презентацию для мистера Кейси. Встреча произошла в Ямалесе в один из дней октября 1986 года.
Мистер Уильям Кейси является нашим поклонником, одним из немногих людей с четким видением того, как бороться с сандино-коммунистами. Коммунисты – один из самых сложных противников, как в борьбе, так и в ведении переговоров, даже для Соединенных Штатов. В Корейской и Вьетнамской войнах они продемонстрировали свою способность воевать и вести переговоры. Наши шансы на успех в переговорах минимальны. Сандинисты с самого начала поступали проницательно. Они ведут бесконечные разговоры, но ничего не соблюдают. Во время своего визита мистер Кейси поинтересовался, как у нас дела. Он говорит, что он здесь, чтобы помочь нам и узнать из первых рук, как идет война. Тоно выходит к трибуне, начинает перечислять недостатки в управлении военными и экономическими ресурсами в предыдущие годы и заявляет, что критикует и считает неподходящим состав вооружения, которое они хотят предоставить нам в рамках программы на 100 миллионов долларов, не давая возможности выбора. Затем мы спрашиваем его, собирается ли Конгресс предоставить снаряжение, хранящееся на складах, или деньги на его покупку.
В этот момент Джим Адкинс в ужасе вскакивает и говорит Бермудесу:
- Это подло, как вы смеете поступать со мной так, на глазах у моего босса… после всего, что я для вас сделал?
- Сядьте и заткнитесь. Дайте мне послушать этих парней, - сказал ему мистер Кейси.
Тоно продолжил по всем пунктам повестки дня. Нам требуется вооружение в основном советского происхождения. Не только из-за его прочности и надежности, но и потому, что оно дает нам возможность извлекать выгоду из захвата боеприпасов у противника. Это оружие в сочетании с некоторыми американскими образцами, такими как гранатометы M79, ракеты "Рэдай", 57-мм безоткатные орудия, увеличило бы наши боевые возможности в 1987 году. Для нас встреча является успехом. Мистер Кейси делает заметки и дает нам все, что мы хотим. Дружба между Джимом и Бермудесом скатилась до уровня "необъявленной войны". Для нас это не имеет значения. Мы считаем, что должны предоставить лучшее нашим коммандос, храбро противостоящим огромной сандинистской армии, другим же (ЦРУ) следует прекратить обделывать свои делишки.

Операция "Нерушимое единство" – оборона высоты Сепеда

Военные победы и поражения ограничены имеющимися ресурсами. Американский Конгресс одобрил военную помощь в размере 100 миллионов долларов. Первыми отреагировали сандинисты. Глава Сандинистской народной армии (EPS) Умберто Ортега поклялся, что Контрас не получат эти 100 миллионов, потому что перестанут существовать. Сандинистская народная армия собирается уничтожить нас в наших лагерях, иными словами, в нашем прибежище в Ямалесе, Гондурас. Ситуация в Стратегическом командовании становится все более напряженной по мере того, как Бермудес получает уведомления от команданте Паджаро – одного из его помощников – и Инвисибле, который описывает концентрацию вражеских войск, полученную его G-2 (разведывательным отделом). Команданте 380 сказал нам:
- Мы не можем позволить себе проиграть предстоящую битву. Никто, ни американцы, ни гондурасцы, не будут оказывать поддержку проигравшим, и Умберто Ортега это знает.
В нападении должны были участвовать девять батальонов иррегулярных сил (BLI), спецподразделения и батальоны пограничных войск (TGF) при поддержке шести БМ-21 и двух батарей 152-мм и 122-мм гаубиц. Команданте Бермудес продолжает усердно расспрашивать о ситуации на границе, где я разместил 2200 коммандос небольшими подразделениями вдоль 32-километрового участка границы, который нам поручено контролировать и оборонять. Эти коммандос расположились группами по 40 человек от устья Рио-Капире в Потеке до Банко-Гранде на Рио-Коко.
В прошлом сандинисты совершили четыре крупных вторжения в разных точках и потерпели поражение. Нашим резервным силам не хватает боевой техники. Боеприпасов всех видов очень мало. Единственное, что у нас в избытке, это выстрелы для 81-мм минометов, потому что наши союзники поставляют их постоянно с 1982 года. Мы не использовали их из-за их веса и веса минометов, они непрактичны для высокомобильной войны, которую мы вели до этого момента. Большое количество этих боеприпасов будет нашим самым большим преимуществом в борьбе с намерениями генерала Ортеги уничтожить нас. Команданте Бермудес очень встревожен и в одном из сеансов связи спрашивает:
- Майк Лима, ты готов остановить вторжение EPS?
- Мы всегда останавливали их, команданте, я не понимаю, почему бы нам не сделать это снова.
- Майк Лима, сейчас тебе нужно собрать резервные силы.
- Да, сеньор, но сначала скажите мне, куда вы собираетесь отправить войска. Там 32 километра границы, так куда им идти? Вы знаете?
- Слушай, если что-то случится, отвечать за это будешь ты, вот так, ты хорошо меня понял?
- Команданте, послушайте, я думаю, что нам не следует перемещать силы, пока мы не узнаем направление наступления противника, и, пожалуйста, дайте мне справиться. Или вы с Паджаро берите все на себя, а когда вляпаетесь по уши, сообщите мне, и я помогу… если не будет слишком поздно.
- Надеюсь, ты не совершишь ошибки.
- Если вы хотите принять командование, я сдам его вам. Без проблем. Но у меня уже есть свои планы относительно направления наступления EPS, однако у вас есть право снять меня, команданте. Я помню, что это ваша привилегия – сместить меня в любой момент, когда только пожелаете.
Бермудес отстал, или у него не было другого выбора, кроме как сохранять спокойствие и позволить мне продолжать действовать согласно заранее составленным планам, основывающимся на направлении наступления EPS. Заранее точно определить направление атаки противника невозможно. Операция сандинистской армии "Несокрушимое единство" началась 29 ноября 1986 года. На самом деле я не очень уверен в названии, но уверен, что оборона сектора Сепеда и высоты Ла-Лока, это именно она. Сандинисты открывают артиллерийский огонь по всем нашим войскам на границе. Их пехота атакует восемь наших передовых постов на выступе Лас-Вегаса. После примерно двух часов боя я отдаю приказ о тактическом отступлении всех войск к Сепеде, моей второй линии сдерживания. По моим оценкам EPS потребовалось три дня, чтобы сосредоточить свои войска перед высотами Сепеда и Ла-Лока. В бинокль я наблюдаю, как пехотные колонны BLI и TGF сандинистов продвигаются из Эль-Таблазо и Субико через деревушки Эспаньол-Гранде и Ареналес, чтобы подготовиться к штурму. Эти селения были оставлены их гондурасскими жителями из-за обстрела EPS, который по данным гондурасского Управления по правам человека стал причиной гибели более 200 человек среди военнослужащих и гражданского населения Гондураса. Я лично был свидетелем некоторых из этих жертв. Я выдвигаю из тыла Командо Региональ Хорхе Салазар V в составе 600 человек под командованием команданте Пируло. До их подхода я беру Пируло, чтобы показать ему поле боя, которое он будет оборонять. Мы совершаем полный обход высоты Ла-Лока. Напротив нее находится хребет Эль-Пинабете, я уверен, что EPS разместит на нем наблюдательный пост и поддерживающие силы. Я прекрасно знал, как действует EPS. Их командиры используют массирование, не считаясь с потерями.
Первое, что мы делаем – приказываем нашим людям окопаться и укрепить оборонительные позиции. Поскольку я ожидал, что эта позиция окажется под огнем артиллерии – как это и произойдет впоследствии – все бойцы оборудуют как основные оборонительные позиции, так и укрытия. У нас было запасено множество индивидуального саперного инструмента: кирок и лопат, с помощью которых будут отрыты окопы полного профиля, из которых выглядывают только пулеметы в амбразурах на уровне земли. Салазарес занимают высоту Ла-Лока и начинают укреплять ее вместе с подразделениями, отвечающими за оружие поддержки, такое как пулеметы Браунинг M2 .50 калибра, относящиеся к артиллерийской роте, которая заняла позиции с восемью 81-мм минометами. Они создадут огневой барьер между EPS и нашими оборонительными позициями. Первое, что я приказываю – установить противопехотные мины "Супра" на всех подходах к высоте и организовать внешнюю линию обороны. Позади линии противопехотных мин мы размещаем все подразделения, имеющие множество мин Клеймор, которых у нас также было в избытке.
Силы EPS занимают хребет Эль-Пинабете уже на второй день. Я начинаю осмотр позиций, проверяя, чтобы у каждого человека был свой окоп. Когда я проверяю роту из Командо Региональ Сальвадор Перес, один из коммандос говорит моему помощнику Политико, что он "не собирается копаться в дерьме, потому что это для трусов" и что он "привык сражаться как мужчина, стоя". Я говорю Политико, моему кузену:
- Минчито, вырежи-ка из этого тамаринда палку побольше и пойди, покажи ее всей роте и скажи всем коммандос, что, когда я вернусь через четыре часа после проверки линии обороны, всякого, у кого не будет окопа, я буду колотить ею до тех пор, пока палка не сломается.
Я продолжаю осмотр, и когда подхожу к двум оперативным группам Салазара, несколько коммандос открывают по нам огонь. Команданте Пируло удается остановить их. Сразу замечаю недостаток: у них отсутствуют открытые сектора обзора, их поле зрения перекрыто. Я приказываю расчистить сектора под деревьями джунглей таким образом, чтобы при появлении солдат EPS коммандос имели достаточный обзор. Пока я обхожу наши оборонительные рубежи, несколько вражеских солдат стреляют по нам и выкрикивают оскорбления в адрес коммандос. Коммандо-артиллерист, пулемет .50 калибра которого уже был установлен, попросил разрешения обстрелять противника. Говорю ему:
- Еще не время, мы должны выждать. Когда придет время, сможешь расстрелять столько патронов, сколько пожелаешь.
Стрелять сейчас, это безумие, потому что это раскроет нашу позицию. Помню, когда я служил в Гуардия Насьональ и был в восточных кварталах Манагуа, сандинисты выпендривались и орали так же, как сейчас. Я подумал: "Мы-то теперь знаем, где они, а где мы, они не знают. Да пребудет с ними господь, когда эта вечеринка начнется".
Силам EPS потребовалось три дня, чтобы сконцентрироваться перед лобовой атакой на наши войска, окопавшиеся на высотах Сепеда и Ла-Лока. На третий день вечеринка началась. Это был гигантский шквал огня. Никогда в жизни не думал, что мы, никарагуанцы, окажемся втянуты в столь жестокую и дикую битву, как та, что разворачивалась перед моими глазами. Это было 2 декабря 1986 года. Артиллерия EPS открыла ожесточенный и разрушительный огонь по нашим позициям на всем протяжении обороняемого нашими войсками оперативного района. 1200 коммандос готовятся отражать атаку батальонов EPS. Непрекращающийся обстрел продолжался с пяти утра до двенадцати тридцати, почти часа дня. Внезапно нас охватывает тишина. По радио приказываю всем командирам отдать их коммандос команду приготовиться и занять боевые позиции:
- Все вперед!
Войска, отрывшие свои укрытия на противоположных от артиллерийского огня скатах, выбрались из джунглей, из огромных ям, в которых они укрывались до 20 человек. Они покидали свои подземные убежища, чтобы занять позиции перед ожидаемыми путями подхода EPS. Следующим, что мы услышали, были взрывы противопехотных мин и отчаянные крики солдат, отброшенных назад ударом. После подрывов мин они продолжили продвижение – к следующему препятствию. Были взорваны мины Клеймор, и передовые отряды Патриотической военной службы (SMP) были сметены: мы услышали сокрушительный взрыв, за которым последовали крики юных парней из SMP, отчаянно рыдавших, получив ужасающие ранения, нанесенные минами. Их войска продолжали наступление, начался бой между пехотными подразделениями… Крики командиров отрядов, взрывы ручных гранат с последующими короткими интервалами тишины между атаками.
Согласно теории, на войне лобовая атака наименее желательна, но на тот момент это было единственное, что могла сделать EPS. Их подразделение занимает часть высоты Сепеда и оттесняет отряд из CR Ларри Макдональд, затем резервная рота CR Ларри Макдональд под командованием команданте Мила Амореса начинает контратаку и отбивает позиции в ожесточенной схватке, стабилизирующей ситуацию на Сепеде. Линия обороны держится, и мы заставляем противника платить высокую цену. Два дня подряд штурм следовал за штурмом. Мы отражали их ливнем мин из 81-мм минометов, которые прикрывали оборонительные позиции наших подразделений. Я спросил Роберто Боненблаша, командира артиллерии:
- Сколько выстрелов на миномет вы выпускаете?
- Ох, я делаю по 600 выстрелов в день, это безумие. При таком темпе не знаю, как долго я смогу продолжать оказывать вам поддержку. Расход больше, чем я предполагал.
Я прекрасно понимал ситуацию. Сандинисты пытаются добиться успеха в ближнем бою, пробиваясь метр за метром. Мы оборонялись дюйм за дюймом, мы не могли позволить себе отступить. В рамках этого безумия нам было необходимо раздобыть 2000 пар ботинок, чтобы мобилизовать еще 2000 коммандос: возможность остановить наступление силами всего лишь 1200 командами выглядела очень проблематичной.
Вечером второго дня непрерывных атак, 3 декабря, я встречаюсь с командирами на своем командном пункте на высоте Сепеда. Я задаю вопрос:
- Какова ситуация?
Наиболее активным подразделением в те дни было CR Салазар V. Пируло говорит мне:
- При таких темпах мы не продержимся и дня, нам нужно перейти в наступление.
Все остальные командиры отрядов были того же мнения, что и я. В Капире у меня уже было 900 коммандос, готовых к переброске на грузовиках. Я намеревался придержать их до тех пор, пока не возникнет острая необходимость, поскольку мы еще не получили снабжение. Хотя в районе Ямалеса находилось 13000 коммандос, они были босыми, без боеприпасов, без боевого снаряжения, оружия поддержки и боеприпасов к нему. Я отдаю приказ одному из моих лучших помощников, команданте Рубену, задействовать 900 коммандос, и позволяю принять решение атаковать. Он отправил ко мне роту под командованием Эль Флако, которая до этого в течение многих месяцев находилась на передовом посту на хребте Эль-Пинабете. На Эль Флако будет возложена обязанность начать штурм Эль-Пинабете, где расположен координационный центр сил EPC или их передовой командный пункт.
Мы столкнулись с этим в первый же день боя. Я наблюдаю на Эль-Пинабете большое количество солдат, по моему мнению, это командиры батальонов и рот, готовящиеся начать штурм Ла-Локи и Сепеды, я не верю, что там находится командующий операцией, полковник Сальватьерре – это очень опасно для него. Командиры отрядов также как и я видят их в бинокли, расстояние между нами около 1200 метров. Должен признаться, что мое состояние было не самым оптимальным. Ведение боевых действий в такой ситуации доведет до крайности любого. Я выкуривал по пять пачек сигарет в день и постоянно пил кофе, чтобы поддерживать постоянную способность принимать решения.
Контратака начинается той же ночью, 3 декабря. Первые отряды начинают выдвижение ночью, потому что мы не уверены в местонахождении большей части сандинистских войск. Ранним утром бойцы CR Салазар удерживают свои позиции в привычном ожидании утренней атаки на восходе солнца. К ним – теперь его очередь атаковать – приближается BLI Рамон Раудалес. Он начинает атаковать наши позиции, как это делали другие BLI в предыдущие дни, не подозревая, что мы обходим его с обоих флангов. В девять часов утра я приказываю Эль-Флако атаковать Эль-Пинабете, и все бойцы бросаются в общую атаку на силы сандинистов. Те, как оказалось, совершенно ничего не подозревали: у EPS не было плана действий на случай непредвиденных обстоятельств и не имелось достаточного количества войск. В течение дня мы надрали им задницу. Все мои командиры были довольны и счастливы, потому что во всех столкновениях EPS обращались в бегство. Вначале Эль-Флако столкнулся с сильным сопротивлением отряда сандинистов, который потерял более 50 человек на Эль-Пинабете.
Полная победа. По всему району перепуганные бойцы EPS бежали, бросив большое количество боеприпасов и оставив тела множества своих товарищей. К пяти часам дня я полагаю, что сандинисты успели организовать оборону, моя цель – нанести удар по ним – уже была достигнута. Понимая, что практичнее оставаться в обороне и изматывать их, я приказываю войскам остановиться и вернуться в район Сепеды и на оборонительные позиции на Ла-Локе. В этот самый момент Чино Леон, командир одной из рот Хорхе Салазар IV, просит разрешения продолжить преследование отряда EPS, у которого он захватил половину автоматического гранатомета АГС-17, прозванного "арана" (паук), и хочет отбить вторую половину. Я велю ему быть осторожнее и даю полчаса времени. Пока мы говорим, его головное подразделение заходит на минное поле в месте под названием Кебрада-Баха. Наши потери – 10 человек убитых и раненых. Я немедленно приказываю всем прекратить продвижение и отойти на свои оборонительные позиции. Эвакуация раненых продолжалась до восьми вечера, когда мы смогли доставить их на дорогу, откуда пикап с Мачо Негро за рулем отвез их в наш полевой госпиталь.
Мы снова готовимся к обороне. 4 декабря сандинисты возвращаются на позиции, потерянные ими 3 декабря. 5 декабря начался один из самых продолжительных и тяжелых дней этого сражения. Позиции Хорхе Салазара V подвергаются атакам все утро, 17 последовательных штурмов. В час дня со мной в отчаянии связывается команданте Пируло и говорит:
- Команданте, откройте огонь из минометов и всей артиллерии по нашим позициям!
- Я не могу этого сделать, - отвечаю я.
- Команданте, мы сражаемся врукопашную в окопах, если вы этого не сделаете, мы потеряем их, и они разорвут нас на куски. Пожалуйста, направьте наш артиллерийский огонь на нас.
Делать нечего. Я связываюсь с Роберто и говорю ему:
- Огонь из 81-миллиметровых по высоте Ла-Лока, прямо по нашим позициям.
После серии выстрелов – не знаю, возможно, с обеих сторон: из-за частоты взрывов и их интенсивности казалось, что да – EPS отступает, оставляя после себя десятки изувеченных тел солдат. Мы все довольны, мы пережили еще один день. Но он еще не закончился, нас ждет еще одна атака. Внезапно в пять часов дня слышим ужасающий грохот… EPS атакует позицию на правом фланге. Первая оборонительная группа, находившаяся на правом фланге, была из состава CR Сеговия под командованием Паджаро Негро. Я немедленно связываюсь с ним:
- Паджаро, это у тебя вечеринка?
- Нет, команданте, "пирис" облажались. Они долбят по взводу "зеленых" (гондурасцев) из Шестого батальона.
Меня обступили коммандос, рядом со мной стоял и команданте 03, в качестве моего адъютанта занимавшийся руководством войсками и координацией. Мы смеялись:
- Черт! Эти "пирис" полные идиоты.
В этот момент коммандос из группы радиоперехвата принимают переговоры между команданте Мануэлем Сальватьеррой и капитаном Франсиско Фахардо, являющимся, по их словам, командиром BLI Хуан Пабло Уманзор (JPU), который взволнованно кричал, докладывая своему боссу:
- Мы застали этих детишек с раздвинутыми ногами. Мы поимели их и заняли их позиции… Погодите, мне докладывают что-то странное… У этих контрас винтовки другого типа".
- Черт побери, ты напортачил. Проверь это.
- Ох, это полная задница… Это гондурасцы.
- Больше никаких переговоров. Увидимся здесь. Представь мне доклад.
Немного посмеявшись, я прошу оператора радиостанции ЗАС 3090 немедленно установить связь с лейтенантом Моллой из Стратегического командования и говорю ему:
- Слушай, Молла, у тебя проблемы. Взвод из Шестого батальона только что получил пинок под зад…
- Да что вы говорите! Мне нужно убедиться, прежде чем сказать моему генералу.
- Мужик, я записал радиообмен между командованием EPS и людьми из подразделения, которое находится рядом со взводом Шестого.
- Ох, я позвоню моему генералу и доложу ему об этом.
Почти тут же на меня выходит полковник Осирис О'Коннор:
- Привет, Майк Лима, пошлите подкрепление, чтобы помочь моим людям. Я очень далеко, мои войска далеко, вы ближе, пожалуйста, и сообщите мне их координаты, мы собираемся научить их не связываться с нами. Генерал Регаладо очень разозлен. И он сказал, что лично займется этим.
Я немедленно отправляю ему координаты командного пункта 363-й пехотной бригады – Вивили в Конгодже – а также координаты мест нахождения сил сандинистов. Около десяти часов утра мы услышали, как над нами пролетают эскадрильи самолетов ВВС Гондураса (FAH). Затем мы перехватываем сообщение офицера, руководящего авианалетом на командный пункт в Конгодже и на аэродром Вивили: самолеты вернулись без единой царапины. По данным "Баррикады" – официальной газеты сандинистов – EPS потеряла 17 человек. Очередное сокрушительное поражение намерений Умберто Ортеги уничтожить нас. Меня всегда интересовало: "Почему он всегда задействует так мало людей? Было ли это недооценкой нашей боеспособности, или просто потому, что он был неотесанным хулиганом или упертым сандинистским политиком?"
Согласно книге Роджера Миранды Бенгоэчеа, все подчинялось стратегии, направленной на удовлетворение потребностей Национального управления сандинистского ФНО. Он опять послал своих людей на смерть, сражаться в битве, в которой, как он знал, они не смогут одержать верх. Он и его советники знали, чего они на самом деле хотели достичь. Мы прожили еще один день на этой войне. И на подходе было 100 миллионов долларов помощи: еще 30 миллионов патронов для нашего оружия, 178 ракет "Рэдай", радио и т.п. Все это приведет к противостоянию двух армий, которые будут вести более 300 боев в месяц, и вынудит сандинистов подписать мирное соглашение Эскипулас II.

1. Наши 38 и 39 размеры (прим. перев.)
2. 40, 41 и 42 размеры (прим. перев.)
3. Так у автора. Тупо фунты с килограммами попутаны… (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 30 дек 2021, 15:26 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
1987 год

Мы готовились к 1987 году, это будет год войны. Интенсивность боестолкновений – которая в 1986 году сократились до 60 в месяц – вырастет в ближайшие месяцы до 300 и 500, чтобы перехватить тактическую инициативу, потерянную за годы недостатка. Мы потеряем жизни многих отважных людей. Наши войска вынудят сандинистский фронт подписать в августе 1987 года мирное соглашение Эскипулас II в Гватемале. У сандино-коммунистов и в мыслях не было подписывать что-либо, если бы не давление, оказываемое нами, Контрас: наша крестьянская армия в джунглях Никарагуа кровью расплачивалась за свободу, олицетворявшую падение коммунистического ига. Сандинисты, осознав всю сложность своего военного положения и столкнувшись с тем фактом, что правительство США намеревалось в следующем году выделить нам 230 миллионов долларов, поняли, что их дальнейшее существование как системы более невозможно. В то время Армия сопротивления Никарагуа (ERN) – Демократические силы Никарагуа (FDN) готовили условия, чтобы стереть их систему с лица земли: они либо подписывают мирное соглашение – как они и поступили – либо им придется заплатить более высокую цену. Не потому, что они хотели этого, у них просто не было иной альтернативы. Согласно разведданным и сообщениям прессы действительность заключалась в том, что правительство СССР бросило Даниэля Ортегу и Кубу на произвол судьбы: больше никаких экономических субсидий.
Первой проблемой, с которой мы столкнулись после получения военной помощи, стало возвращение войск в оперативные районы. Для Бермудеса было обычным делом давать коммандос прощальное напутствие, иногда он доверял это мне. В тот день я имел честь обратиться к 700 коммандос из CR Хорхе Салазар III. В свежем обмундировании, с новым оружием и снаряжением, они выглядели просто великолепно. Подойдя к ним, я отметил еще кое-что: все эти коммандос, они были очень юными, моложе 20 лет. Это заставило меня почувствовать себя стариком в свои 27 лет. Война состарила меня, равно как и других ветеранов – командиров и старших отрядов. Те, кто раньше были у меня командирами отрядов и коммандос, теперь командовали молодыми людьми, многие из которых были их родственниками.
Сандинисты сосредоточили в приграничных районах большое количество батальонов. Подразделением, которое отправится первым, будет CR Хорхе Салазар III. Для нас в Стратегическом командовании, где у нас была информация о 35000 солдатах EPS, имеющих задачу предотвратить любое проникновение наших войск, это будет испытанием огнем, очень трудно исполнимым и полным неопределенностей. У нас 15000 коммандос в Гондурасе, в Никарагуа 2500 человек, небольшими группами, что едва ли можно считать физическим присутствием. Бойцы Хорхе Салазар III во главе с команданте Оливеро начинают проникновение в свой оперативный район Чонталес. Продвижение благополучно продолжается вплоть до дороги на Васлалу, рядом с местом, известным как Ранчо Гранде. Там войска под командованием Оливеро, 700 коммандос – три оперативные группы – выбивают группировку EPS. Подразделение продолжает движение, не дожидаясь своего командира, который, не подозревая, приближается к позиции, вновь занятой сандинистами. Они уничтожают 17 коммандос, включая Оливеро и всех командиров оперативных групп.
В Стратегическом Командовании мы внезапно столкнулись с тем, что первое выведенное подразделение оказывается без командования. Я связываюсь с радистом и требую официальный список всех оставшихся в строю командиров. В нем я обнаруживаю командира из CR Сеговия, команданте Данто – бывшего члена Гуардия Насьональ – который возглавляет группу из 60 коммандос, приданную Хорхе Салазар III. Я немедленно приказываю Данто перегруппировать силы и пробиться к дороге, чтобы занять и пересечь ее. Данто запрашивает у меня снабжение. На следующий день мы забрасываем ему продовольствие и боеприпасы. Данто выполняет задачу, и войска пересекают дорогу: к большому облегчению для всех нас. После этого дальнейший вывод 15000 коммандос будет успешным.
Военная помощь начала поступать посредством более эффективной системы снабжения по воздуху, благотворное влияние которой было быстро оценено. Статистика боестолкновений выросла с 60 боев в 1986 году до 300 боев в месяц в 1987 году. В этом году мы вновь перехватываем тактическую инициативу благодаря новым ракетам FIM-43 "Рэдай". В первые месяцы 1987 года война оборачивается для наших войск настоящей бойней. К августу число погибших достигло 2237 коммандос, включая 714 командиров всех уровней (таких как офицеры и сержанты). Проникшие вглубь территории войска развернули боевые действия во всех оперативных районах всех Командо Региональ. Ниже рассказ Энрике Бермудеса о наших успехах в 1987 году.
- В 1987 году мы по нескольку раз в день осуществляли выброски с воздуха снабжения для наших сил. Только за первые шесть месяцев 1987 года мы 1360 раз вступали в бой с сандинистами, уничтожив 55 военных постов и временных баз сандинистской армии, 15 мостов, 83 военных грузовика, и сбив пять советских вертолетов. Одна из наших крупнейших побед состоялась 15 октября 1987 года, когда мы начали наступление на Рама-роуд (главную магистраль от столицы Манагуа до побережья Атлантического океана). Мы … уничтожили несколько сандинистских гарнизонов. Мы также … сбили советский ударный вертолет. В декабре 1987 года мы осуществили еще один чрезвычайно успешный штурм золотых приисков в Селайе, в центральной части Никарагуа. Во время этого наступления мы разгромили несколько военных объектов, захватили 27 ракет SA-7 и уничтожили несколько грузовиков, мостов и вертолетов. Почти не сомневаюсь, что именно это заставило их впервые в истории нашего движения сесть за стол переговоров. С самого начала мы заявляли, что будем вести с сандинистами переговоры о свободе Никарагуа в обмен на прекращение огня, как только эти свободы будут реализованы, но до 1987 года они никогда не воспринимали наши предложения всерьез. Наши силы не собираются сдаваться. Сегодня мы втрое превышаем по численности так называемую народную армию, свергнувшую в 1979 году Анастасио Сомосу. Мы представляем крупнейшее вооруженное повстанческое движение в Латинской Америке со времен мексиканской революции. Мы сталкиваемся с, казалось бы, непреодолимыми препятствиями, но урок Давида не пропал для нас даром, и наши люди демонстрируют решимость.
Одним из наших достижений в 1987 году было уничтожение вертолетов Сандинистских ВВС (FAS): наши коммандос сбили ракетами "Редай" 27 вертолетов Ми-25, Ми-17 и Ми-8. Войны пожирают самых лучших из людей. Чтобы изменить тактическую ситуацию нам пришлось понести значительные потери. Потери сандинистов больше, чем у нас, из-за специфики партизанской войны и имеющегося у нас современного эффективного вооружения.

Операция "Интерармас" – оборона Сан-Андрес-де-Бокай

Придерживаясь нашей стратегии перемещения всего на передовую, в марте мы совместно с Маком, Аурелиано и 800 коммандос создаем Передовой командный пункт (PMA). Идеей было вовлечь сандинистские войска в бои в джунглях и в то же время воспользоваться относительно контролируемой ситуацией, имеющейся у нас в северной части Хинотеги, чтобы взять с собой порядка 40 журналистов из разных концов света. В общем идеей было обосноваться в Сан-Андресе, но мы идем дальше и входим в Вину с намерением расширить пропаганду, необходимую для ведения партизанской войны, на тот момент она имела столь же фундаментальное значение, как и боевые действия. EPS принялись сыпать заявлениями, что они не уступят ни кусочка территории Никарагуа, и Умберто Ортега отправил против нас пять батальонов BLI.
Бермудес приказывает мне заставить их заплатить и прижать к земле. Мы уделяем все силы операции, в ходе которой мы должны на протяжении 30 дней связать боем несколько батальонов, атакуя и контратакуя, вдали от путей перемещения. 10 мая четыре их боевых вертолета предпринимают атаку на наше подразделение, обороняющее Эль-Куартелон. Мы сбиваем первый вертолет ракетой "Редай", согласно перехвату, пилотом был некто, кого они называли Брайаном. EPS захватывает взлетно-посадочные полосы в Сан-Андрес-де-Бокай. После пяти дней боев нас атакуют "летающие танки" Ми-25 и обстреливают реактивные установки БМ-13. Аэродром был потерян из-за нехватки боеприпасов, я связываюсь с 380, и он говорит мне:
- Не волнуйтесь, мы снабдим вас всем необходимым. Задайте им жару!
Через четыре дня мы устраиваем контратаку и отбиваем аэродром. Мы продолжаем атаки и контратаки на протяжении 30 дней, пока EPS не уничтожают взлетно-посадочные полосы кумулятивными зарядами. Затем мы контратакуем и выбиваем со всех позиций на взлетно-посадочных полосах и в Эль-Куартелоне. Мы преследуем их на протяжении трех суток, пока весь район не оказывается под нашим контролем. После такого кровопролития сандинисты покидают этот район, оставив после себя большие участки разрозненных минных полей. Мы сняли мины и заново выставили их перед холмами Ла-Конеха и Эль-Куартелон для их прикрытия от последующих атак. Наши потери составляют более 200 раненых, в боях погибает 49 коммандос.
Они вернутся в следующем году, это будет операция "Данто 88". Война продолжается и после этих боев. Наши войска восстанавливают полный контроль во всех оперативных районах, включающих всю Центральную Никарагуа, от границы с Гондурасом до границы с Коста-Рикой.

Операция "Давид"

Мы переходим к следующему этапу нашего Плана кампании – к полуконвенционным атакам. Мы начинаем операцию "Давид" – первую крупномасштабную операцию после Тринидада. В партизанских боевых действиях во всех оперативных районах одновременно действуют 15000 человек. Согласно донесениям Командо Региональ в августе 1987 года было зарегистрировано 500 боестолкновений. Основной целью операции "Давид" была демонстрация нашей мощи путем единовременного захвата дороги на Эль-Рама и удержании ее на протяжении 24 часов. Операцией, которая будет проходить вдоль 60 километров дороги Джуигальпа – Эль-Рама, руководит команданте Киче, располагающий 5000 бойцов из Командо Региональ Хорхе Салазар I, II, III, IV и V. Сандинисты продемонстрировали низкую боеспособность, не имея возможности задействовать вертолеты, как они делали в Ла-Тринидаде.
Подразделения начинают марш к своим целям в департаменте Чонталес из разных точек: Южного Атлантического автономного района (RAAS), Боако, Чонталеса, Хинотеги и Матагальпы. Они захватывают Санто-Томас, Ла-Гатеаду, Муэль-де-Лос-Буэйес и Сан-Педро-де-Ловаго. В ходе операции сбит вертолет FAS. Грузовики EPS попадают в засаду в Лас-Намбарас, на дороге в Эль-Раму: более 40 "качоррос" SMP погибают, около 8 сгорают в грузовиках. Согласно информации, опубликованной в открытых источниках, у EPS погибло более тысячи человек, были сбиты три вертолета, в том числе Ми-25, пилотируемый Фреди "Фиера" Веласкесом, считающимся лучшим пилотом-истребителем FAS (Сандинистских ВВС). Уничтожена колонна из 18 грузовиков, а другая колонна, в состав которой входил бензовоз, попала в засаду у въезда в Куапу, Чонталес.

Шахты – операция "Оливеро", декабрь 1987 года

Согласно нашему Стратегическому оперативному плану, мы должны ударить по EPS, разгромить один из их оборонительных районов и захватить его территорию. Наиболее изолированный из них находился в районе шахт: Сиуна, Вонанза и Росита. Я начинаю призывать всех командиров подразделений поддержать мой план. Многие проявляют энтузиазм, другие нет. В войне, которую мы все считали сложной, поскольку наш союзник, Соединенные Штаты, часто бы изменчив, нам нужно нанести крупный удар, как сказал мне Бермудес. Мы находимся в процессе вступления в переговоры, и нужно вести их с позиции силы. Как всегда: "Война, это продолжение политики иными средствами". После многочасовых разговоров с Ренато мы пришли к выводу, что можно полностью захватить шахты. Это стратегический ход, поскольку Сиуна создает проблемы с доставкой снабжения. Там расположена радиолокационная станция, состоящая из четырех радаров, делающая наши операции по воздушной доставке снабжения практически невозможными. Заменить их будет сложно, и район будет чист на протяжении примерно трех-шести месяцев.
Мы приступаем к сбору информации и определяем 36 экономических и стратегических целей. Среди них инфраструктура аэродромов и четыре огромных склада оружия. Согласно нашим данным, это резерв сандинистского Верховного командования в атлантической зоне. На аэродромах находятся топливохранилища, которые также станут целями нашей атаки, равно как и дорожно-строительный объект в Росите. Контрольно-диспетчерские вышки, инфраструктура для добычи полезных ископаемых, обеспечивающая сандинистскому правительству 1% валового национального продукта, и, что наиболее важно, сила и военный потенциал, которые мы не могли продемонстрировать на предыдущих этапах партизанской войны.

План дезинформации

Согласно донесениям нашей разведки, в какой-то момент войны EPS сочла необходимым иметь возможность идентифицировать наши силы, как предложил кубинский генерал Арнальдо Очоа. EPS начала получать от Советов передовое технологическое оборудование, чтобы определить местонахождение наших войск и уничтожить наш военный потенциал. Затем они сформировали то, что было названо Опреасьональ Текник, эта система в основном состояла из высокотехнологичного оборудования для мобильной радиогониометрии – радиопеленгации (RDF). Пеленгаторы, установленные на небольших грузовиках, могли идентифицировать источник наших радиосигналов в радиусе 2 км путем триангуляции обнаруженных азимутов для определения точки пересечения, тем самым с большой точностью определяя положение излучающего сигнал устройства. Затем эти данные сопоставлялись с информацией, полученной их системой перехвата. Они также получили мощный компьютер для декодирования наших зашифрованных сообщений, которые в то время основывались на ежедневных компьютерных кодовых таблицах и системе алгоритмов с симметричным ключом, защищенной ежедневно меняемыми секретными ключами. По данным ЦРУ, их новая система дешифрования могла взломать сгенерированные нашим компьютером ежедневные кодовые таблицы за 24 часа, в отличие от алгоритма с симметричным ключом, который обрабатывался специальными устройствами, известными как "Дататеч", эта система оставалась безопасной.
Зная свои сильные стороны и осознавая свои слабости, мы разрабатываем план сбора 7000 коммандос в условиях полного радиомолчания. Мы доставляем секретный план каждому полевому командиру с помощью наших парашютистов из роты COE. Он включает приказы фантомным подразделениям и список сообщений, которые должны передаваться в определенные даты и время. Фантомные подразделения – это небольшие отряды из 30 коммандос, в которые входит настоящий радист из Командо Региональ. В составленных для плана сообщениях содержатся неопределенные намеки на вымышленные задачи, которые представляют собой скоординированные нападения на 54-ю BI (пехотную бригаду) в Эль-Раме, базу 5-го военного региона (V RM) и 56-ю BI в Джуигальпе, Чонталес.
Задачей фантомных подразделений будет патрулировать в различных районах, из которых они должны в указанные даты передавать ложные сообщения. Сандинисты будут определять перемещения и маршруты наших фантомных подразделений благодаря своей технологии RDF, которую они затем подкрепят данными системы перехвата, идентифицирующими знакомый голос радиооператоров. План сработал: они отвлекли свои силы, готовясь обороняться от того, что они считали мощным скоординированным наступлением: их оборудование и анализ данных показали, что наши войска приближаются для атаки. Настоящие же силы продвигаются скрытно и получают снабжение на своем пути к Шахтному Треугольнику. На переговорах в Сапоа генерал Хоакин Куадра, пытаясь завоевать мое доверие, спросил меня:
- Как вы провели эту операцию? Мы ждали вас на дороге Джуигальпа - Эль-Рама.
Я не ответил ему, и лишь улыбнулся про себя.
Атаку проводят 7000 коммандос из 28 оперативных групп. Оперативная группа CR Хорхе Салазар I из 600 коммандос под командованием Эль Дьябло и Рамиро имеет самую важную цель – радары. Операция проводится по плану. Союзники показывают нам 36 целей и помогают наложить их на карты: аэрофотоснимки после операции покажут их полное уничтожение. Операция завершилась полным успехом. Возможной целью, с которой мы не хотели связываться, была база 366-й бригады. Войска были готовы захватить бригаду, но когда они посоветовались со мной, стоит ли уничтожать эту цель, моя позиция, как всегда, оставалась отрицательной. Мы не были заинтересованы в том, чтобы связываться с EPS, на тот момент соотношение сил не благоприятствовало нам. Нас интересовало разрушение экономической инфраструктуры режима, бывшее частью нашей стратегии.
Моральный дух войск стремительно растет, мы победили, и масштаб операции ставит нас в более выгодное положение на переговорах… так думали мы – военные. Операция стоила нам 57 погибших и 78 раненых. Проведение операция потребовало двухмесячных усилий по планированию перемещений войск и снабжения с воздуха. Я спрашиваю Бермудеса, хочет ли он оборонять шахты, поскольку они находятся под нашим полным контролем. Он отвечает мне:
- Нет, Майк Лима, цели уже достигнуты. Мы не собираемся начинать бойню, защищая то, что не имеет стратегической военной цели. У них полное превосходство во всем, и это еще не этап для фронтального противостояния.
Это была последняя крупная операция войны. 22 декабря сандинисты были на встрече в Доминиканской Республике, которую они в гневе покинули – политический трюк, потому что в то самое время, когда мы говорили о мире, мы нападали на них. Позже, в январе 1988 года, они снова встретятся с нашей Комиссией по миру в рамках подготовки к встрече в Сапоа. Команданте 380 очень обеспокоен, он говорит мне:
- Подписание Эскипулас, это безвыходная ситуация: соглашение написано так хорошо, что выхода нет ни для кого. Сандинисты и мы увлечены духом этого договора. Гондурасцы, сальвадорцы и все жители Центральной Америки, все взяли на себя обязательства, поддержанные Организацией Объединенных Наций и Организацией американских государств. Мы и сандинисты идем на мирные переговоры. Переговоры подобны огромному медведю, который собирается уничтожить обе армии. Война больше невозможна, все, что нам остается, это ведение переговоров, и мы должны попытаться добиться достойного результата для нас и наших коммандос. Оттуда никто не выйдет живым, ни EPS, ни FDN. После войны все бойцы EPS и Сопротивления будут считать, что Никарагуа должна вознаградить их за их службу, но на самом деле мы разрушили страну, и никто не будет счастлив. Горе тому, кто будет демобилизовать Сопротивление. Мы обещали привести их к победе, как объяснить им, что мы должны принять и подписать мирный договор после стольких смертей и жертв. Из-за войны Никарагуа оказалась в таких долгах, что у нас не будет денег, чтобы платить кому-нибудь. Сандинисты и мы вместе отбросили экономику страны на сто лет назад. Лично я отдал более десяти лет своей жизни и потерял семью. Как мои дети будут уважать меня, когда меня не было дома все то время, когда я был им больше всего нужен?
- Команданте, что нам теперь делать? Как вы думаете, мы сможем пойти в политику в Никарагуа?
- Послушайте, Майк Лима, политики, это люди, у которых есть деньги и которые могут посвящать время политике. Мы с вами – люди, которым нужно работать, чтобы содержать и кормить наши семьи. Вы молоды и можете начать новую жизнь. А я… Я не знаю, что буду делать.

1988 год

После приема раненых и эвакуации пострадавших в ходе операции "Оливеро" столкновения эпизодически продолжаются. Война подошла к тому моменту, когда наше будущее совершенно неопределенно. Согласно некоторой неподтвержденной информации сандинисты заключили сделку с Демократической партией в американском Конгрессе, и что Рейган не получит следующий транш военной помощи. Это обрекает нас на ведение переговоров в совершенно невыгодном положении. Поскольку мы, группа бывших национальных гвардейцев и возмущенных крестьян, не имевших никакой возможности нанести вред такой мощной армии, вели войну очень эффективно, нам действительно удалось создать и нацелить крестьянское контрреволюционное движение, которое неожиданно поднялась против системы девяти коммунистических командиров. Как мы говорили между собой, мы и представить себе не могли, что сможем создать армию, столь эффективную и боеспособную, как та, которую мы выковали благодаря стремлению к свободе тысяч крестьян, положивших свои жизни и отдавших все ради лучшей Никарагуа.
На заседании Генерального штаба Бермудес приказал произвести статистические подсчеты наших потерь на протяжении всей войны. За дело свободы Никарагуа в рядах FDN ERN погибло 5223 человека. Медицинский корпус – по данным G-1, отделения кадров – за тот же период оказал помощь 15120 раненым, некоторые из которых были мирными жителями, попавшими под перекрестный огонь. Отважные мужчины и женщины жертвовали жизнями за свою свободу. Кроме того, на нашей организации лежало оказание медицинской помощи и предоставление убежища более чем 45000 никарагуанским гражданам, вынужденным покинуть свои дома из-за непрекращающейся жестокой сандинистской тирании. Они предпочли поселиться рядом с нашими базами вместо лагерей, находящихся в ведении Верховного комиссара ООН по делам беженцев (UNHCR).
Мы подсчитали, что за время войны произошло в общей сложности 11211 боестолкновений. Согласно Книге военной истории, написанной полковником Барбозой, за время гражданской войны с 1981 по 1990 год было 11180 боевых действий с участием Контрас.
Эта война была неизбежна: у каждой революции есть контрреволюция. Мы всего лишь жили в определенные этапы истории Никарагуа. Сандинисты организовали против района Бокай собственную стратегическую операцию под названием "Данто 88". Им удалось убить 6 коммандос и ранить 178, они захватили базу Ренато, 4 собаки и 2 попугаев. В операции, возглавляемой полковником Хавьером Каррионом, было трудно добиться успеха. По партизанам невозможно нанести удар, поскольку у них нет инфраструктуры или мест, нуждающихся в обороне. Всякий раз, когда мы подвергались нападению, все, что нам нужно было сделать, это уйти глубже в убежище и ожидать реакции наших союзников – такой, как удары самолетов ВВС Гондураса. Это должно было напомнить сандинистам, что благодаря их идее помочь Советскому Союзу завоевать Центральную Америку мы ведем войну, в которой участвует Центральная Америка, а не только Никарагуа. Операция Данто завершилась 10 марта 1988 года.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 01 янв 2022, 22:01 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
11. Конец войны.

17 января 1988 года Бермудес послал сообщение отправляться в Майами. Я лечу на вертолете с Бенни, теперь пилотом, в Эль-Агуакате, где меня ждет полковник Гомес, командующий ВВС FDN ERN, чтобы отвезти в Тегусигальпу, где я сяду на коммерческий рейс и направляюсь в Майами. Там, в юго-западном районе Майами, у меня намечена встреча с Команданте 380. Прибывает несколько американских армейских автобусов, чтобы забрать нас и отвезти на базу ВВС США Хоумстед. Вместе с нами в автобусах и на самолете C-130 прибывает кое-кто из видных представителей никарагуанской политической клики, таких как Вирджилио Годой, и представители других сорока политических партий, среди которых я помню Вильфредо Наварро, Альфонсо Каллехаса и членов Управления Никарагуанского Сопротивления. Единственные делегаты от военных – Бермудес и Майк Лима.
В рамках Эскипулас никарагуанская оппозиция на военной базе США неподалеку от Джексонвилла, Флорида, готовится к созданию Национального оппозиционного союза (UNO), который возглавит Виолетта Барриос де Чаморро. Встреча закрытая. Обсуждение было сосредоточено на том, кто будет лучшим кандидатом на роль руководителя UNO (политическая группа, которая бросит вызов сандинистам в ходе будущей избирательной кампании 1990 года): сеньор Боланос или сеньора Чаморро. При поддержке Госдепартамента США выиграла Чаморро, она станет лидером UNO. После я встретился с Клиффом, нашим шефом в ЦРУ. Мы выпили по нескольку бокалов пива и позже, размягченный выпивкой и полупьяный, он принялся рыдать у меня на плече, говоря:
- Майк Лима, знай я, что это так закончится, я не принял бы этот пост. Я готов завтра же уйти из ЦРУ. Это так больно, сражаться, чтобы в итоге свести все вничью. Мне плохо оттого, что я участвую в войне, где не будет победы.
Я подумал... "Он может уйти из ЦРУ, а вот как я могу уйти из Контрас?"
Мы с Бермудесом вернулись в Гондурас, он остается в Тегусигальпе проводить политические встречи, в то время как я возвращаюсь в Сан-Андрес-де-Бокай, где командовал с октября 1987 года. Бермудес все время проводит на политических мероприятиях. Я почувствовал, что больше не испытываю желания сражаться, никогда больше в своей жизни. Я мог говорить об этом только с Бермудесом, потому что мы были единственными, несшими бремя знания: президенту Рейгану не хватило четырех голосов для одобрения Конгрессом будущей военной помощи.
Берни Аронсон, новый помощник госсекретаря по межамериканским делам, заменил нашего друга Эллиота Абрамса. Помощник нового секретаря по фамилии Каган хорошо объяснил ситуацию. Политикам было разъяснено, что:
- У Госдепартамента больше не было денег содержать политиков и советников, находящихся за пределами Никарагуа. Соглашения Эскипулас должны будут соблюдаться, и будет оказываться поддержка внутренней оппозиции. На войну денег больше нет, война окончена.
В течение двух лет Государственный департамент вел список "благородных" никарагуанских советников, которым выплачивалась ежемесячное жалование. Среди них были Артуро Крус, Артурито Крус младший, Рене Эррера и другие, от упоминания имен которых я предпочел бы воздержаться. В общем, слова Кагана были ясны и запечатлелись в моей памяти. В разговоре с Бермудесом я сказал:
- Команданте, я больше не хочу быть в оперативном отделе и находиться в Бокае, я совершенно устал от войны и больше не хочу и слышать о новых смертях.
По данным G-1, отделения личного состава, в 1987 году мы потеряли 2430 человек, из которых 714 были командирами. Я знал многих из них, и мне было больно осознавать, что все эти добрые и храбрые люди погибли, веря, что у нас будет лучшая Никарагуа без коммунизма. Я считаю, что с небольшими корректировками мы действительно добились этого. Команданте 380 сказал мне:
- Мы собираемся провести выборы, чтобы позволить другим получить власть, пока мы постепенно отходим от дел.
- Полностью согласен, команданте.
У нас было собрание, и мы впервые выбираем Генеральный штаб не для руководства войной, а для управления демобилизацией. Затем, благодаря нашим великим политикам, которых я толком так и не понял, кошмаром для наших людей становится Сапоа. Они бросили нас в пасть волку. На мой взгляд, на тот момент это была величайшая из катастроф, виденных мною в жизни. Хайме Моралес Карасо сказал мне:
- Я подготовил этот документ, потому что я скорее выпью бочку дерьма, чем бочку крови.
Хорошая риторика, но он никогда не подвергал свою жизнь опасности, и уж тем более никогда не видел крови. По соглашению Сапоа мы оказались связанными по рукам и ногам, и у нас оставалось всего 90 дней на то, чтобы разоружиться и сдаться сандинистам, никогда не проявлявшим милосердия к нашим людям.
Соглашение Сапоа было хроникой предсказанной смерти. Согласно разведывательной информации наших союзников, в ноябре 1987 года в два часа ночи в отеле в Коста-Рике произошла встреча между двумя членами Управления Никарагуанского Сопротивления и членом Национального управления FSLN. В ходе этой встречи эти политики – с обеих сторон – подготовили свою программу и наметили точки соприкосновения. Встреча в Сапоа, это ловушка для армии Сопротивления, которая устранит какое-либо влияние и любые возможности нашего участия в делах новой Никарагуа. Через три или четыре дня после встречи в Сапоа, где якобы не всплыло ничего неприемлемого для Совета командиров Сопротивления, всплыло политическое соглашение, написанное "команданте" Толентино Сифаром и сеньором Хайме Моралесом Карасо. После фиаско в Сапоа на заседании Управления Никарагуанского Сопротивления последовало еще несколько ударов. Калеро и Толентино пытались объяснить, что разоружение, это неправда, но об этом было написано четко и ясно. Позже Бермудес сказал мне наедине:
- Майк Лима, ты отправляешься в Сапоа с Тоно, Фернандо, Ренато, Аурелиано и Джонсоном.
- Я не хочу встречаться с сандинистами…
- Вот что, я не прошу, я приказываю отправляться. Ты должен идти и вести переговоры, и добиваться наиболее приемлемого для нас, коммандос, выхода из этого, без разоружения и без подписания чего-либо. Ты единственный человек, которому я все еще верю, не подведи меня.
- Да, Команданте, я пойду, - вздохнул я, - но Команданте, я не могу понять, как Тоно и Фернандо подписали соглашение Сапоа. Наших коммандос отдают на милость жестокому и безжалостному врагу, не проявившему никакого милосердия, навязывая нашей стране репрессивную коммунистическую систему. Я не собираюсь подвести ни вас, ни их. Эта встреча 28 марта 1988 года на военно-технических переговорах в Сапоа будет для нас вопросом жизни или смерти.
- Политическим представителем будет Аристидес, но я никому не верю. Все они обещали мне, что не подпишут ничего, что было бы для нас неприемлемо, и посмотри, где мы оказались. Всего в 90 днях от того, как нас выбросят, почти как заключенных, в страну, где нет ни свободы, ни гарантий. Они предали нас, подписав каждому из нас смертный приговор. Единственная гарантия политических перемен в Никарагуа, это наши винтовки.
Мы смогли выйти с военно-технического совещания в Сапоа через три дня, не достигнув полного согласия по анклавам и процедурам реализации. Участниками были; от сандинистов: генерал Хоакин Куадра Лакайо, полковник Хавьер Каррион Макдонаф, полковник Мануэль Кальдерон, команданте Ленин Серна Хуарес, полковник Рикардо Уилок, вице-канцлер Виктор Гюго Тиноко, Рафаэль Солис и советники; от Сопротивления: команданте Майк Лима, Тоно, Фернандо, Ренато, Аурелиано и Джонсон, Омар – с Южного фронта, Биас – из Ятамы, Аристидес Санчес – из Управления, и советники. Мы договорились, что следующая встреча состоится в Манагуа, где мы завершим работу над недостающими деталями. Когда я вернулся в Стратегическое командование, Бермудес спросил меня:
- Как нам выбраться из этого?
- Просто поменять членов делегации: мы остаемся, а вы едете в Манагуа с Киче и другими. Скажите им, что ничего не знаете об анклавах и процедурах, и что прибыли говорить о мирных соглашениях.
Так он и сделал. Когда наша делегация вернулась с мирных переговоров в Манагуа, Киче рассказал мне, что произошло во время диалога. Умберто начал спрашивать Команданте 380:
- Анклавы готовы. Когда начнется процедура осуществления демобилизации?
- Анклавы? Демобилизация? Я пришел говорить о мире. Я ничего не знаю ни об анклавах, ни о демобилизации.
Тогда Умберто сорвался с цепи и часа два сыпал проклятьями, он чуть не охрип от ярости. После того, как ругань Умберто Ортеги иссякла, Бермудес ответил:
- Я пришел говорить о мире, а не затем, чтобы быть обруганным, - и продолжил, обращаясь к наблюдателям, - пожалуйста, генеральный секретарь ОАГ Жоао Баэна Соареш и Его Высокопреосвященство кардинал Обандо-и-Браво примите во внимание агрессию, это не позволяет мне продолжать. Я ухожу.
Ортега умолял его не покидать встречу. Срыв мирных переговоров был фатальным для сандинистов – и для нас тоже, потому что от них зависела помощь, которую мы получали. По данным разведки, положение сандинистов было очень хрупким, они нуждались в деньгах для оплаты счетов, чтобы управлять страной, брошенной на произвол судьбы Советами.
Переговоры продолжились позже, но с другими участниками, с новым Генеральным штабом, который подписал соглашения о демобилизации с новым правительством после всеобщих выборов 1990 года.
Я никогда не считал Калеро своим другом, но потом понял его. Государственный департамент разработал стратегию того, как принудить и умерить сандинистов. Использовал ЦРУ, чтобы нанести им серьезный удар, создав армию Контрас, состоящую из обездоленных людей, выступавших против режима. А затем сандинистам был предложен выход: Эскипулас. Никарагуанцы, как всегда, заключили сделку. Обе стороны остались удовлетворенными… политики, наши и сандинистские. История Никарагуа повторяется еще раз.

Ликвидация Никарагуанской армии Сопротивления

После встреч в Сапоа и Манагуа, две армии сохраняли перемирие, иногда одностороннее, иногда нет, однако каких-либо военных операций не было. В то же время мы вступаем во внутреннюю войну. Все началось с четырех командиров, которых, согласно информации разведки, поддерживает фракция Управления Сопротивления Никарагуа, недовольная тем, как Бермудес оттеснил их на переговорах в Сапоа. Все становятся врагами друг другу. Аристидес, Калеро и Бермудес поссорились. Кто-то посеял плевелы на поле Бермудеса по поводу нечестности Калеро, в рамках сделки Иран – Контрас получившего 32 миллионов долларов, о которых он ничего и никому не сообщил, и распорядившегося ими по своему усмотрению. Но прежде всего это касалось новой администрации Буша, чьей главной задачей было положить конец войне и разделаться с командованием Контрас, но не с армией, которая уже была создана, организована и испытана в боях.
Для этого они полагались на неиссякаемые экономические ресурсы Госдепартамента, которыми распоряжались наши политические лидеры, такие как Артуро Крус и его сын. Они были сторонниками хорошо подходящей Государственному департаменту теории о том, что национальные гвардейцы и сандинисты не смогут жить вместе в Никарагуа, и что верховное звено армии Контрас придется заменить бывшими сандинистами или необразованными крестьянами, чтобы ее можно было демобилизовать после выборов. Поэтому они начали подогревать амбиции и накачивать деньгами Тоно, Ригоберто, Тигрильо и Фернандо. Они поверили, что выиграли игру. На самом деле, думал я, они были ослеплены всеми этими вспышками камер и вниманием СМИ, внезапно они сочли себя великими политиками и военными стратегами. Они считали, что с убийством Бермудеса все исправится, что Корал подтвердит перед лицом команданте Бермудеса, когда он столкнулся с командирами, поддержавшими диссидентов, в ходе встречи, состоявшейся после изгнания их лидеров.
Спустя почти четыре месяца я уехал отдохнуть неделю в своем доме в Майами. Я только закончил распаковывать вещи, когда мне позвонил Тоно, мой бывший инструктор и личный друг, наши отношения никогда не изменятся, даже если бы мы оказались на разных сторонах:
- Майк Лима, ты со мной или ты с Бермудесом? Мы создаем Военный совет Никарагуанской армии Сопротивления, чтобы сменить Бермудеса. Все командиры поддерживают меня.
- Вы говорили с Киче, Ренато и всеми остальными?
- Все они поддерживают меня против Бермудеса.
- Брат, я всегда за то, что разумно, я буду с тобой.
- Хорошо, это то, что я хотел знать.
Тут же мне позвонил Бермудес:
- Майк Лима, ты связан с Тоно?
- Нет, команданте. Я понятия не имею, о чем вы говорите. Я просто хотел отдохнуть несколько дней в своем доме, не более того.
- Потому что здесь говорят, что ты тоже в сговоре против меня, как Тоно, Фернандо, Ригоберто и Тигрильо. Я хочу сказать тебе, что уйду, если Совет командиров потребует моей отставки. Ты нужен мне в Тегусигальпе, как можно скорее.
- Да, команданте.
Я немедленно звоню в Вашингтон полковнику Джерри Кларку, помощнику Эллиота Абрамса по военным делам, и спрашиваю его:
- Послушайте, Кларк, что происходит в Гондурасе? Бермудес говорит, что вы поддерживаете его, Тоно заявляет то же самое.
- Смотрите, Майк Лима, Терри только что сообщил мне, что Тоно пришел просить нашей поддержки, и он совершенно ясно сказал ему, что нам не следует принимать это решение, потому что мы всегда были за Бермудеса и поддерживали его, как наиболее квалифицированного офицера для управления этим проектом. Так что не волнуйтесь, мы всегда были с Бермудесом. В данный момент я сажусь в "Лирджет"(1) и через несколько часов буду в Гондурасе, чтобы навести порядок.
Я немедленно заказываю билет на самолет через офис Сопротивления и возвращаюсь в Тегусигальпу. Я иду прямо на узел связи, где находился Бермудес. Но перед этим я переговорил с Киче, Ренато и другими командирами, членами Совета командиров Сопротивления, и я попросил их высказываться ясно. Тогда же я поговорил с Тоно, чтобы сообщить ему, что нахожусь на стороне Бермудеса. Я говорю ему, что независимо от того, что происходит, я его друг. На самом деле я не верил и не доверял Тоно как лидеру, он был очень самовлюбленным, дни, проведенные под вспышками камер на переговорах, ослепили его, и он был обижен из-за того, что мы отстранили его ввиду недостатка предусмотрительности, продемонстрированного им в Сапоа. На протяжении всей войны он был все тем же амбициозным человеком. Да, амбициозные люди отправляются на войну, но я не считал его способным справиться с этой очень сложной ситуацией. Здесь требовался мудрый, очень здравомыслящий человек, кто-то вроде Команданте 380, готовый демонстрировать твердость 24 часа в сутки 7 дней в неделю.
Диссиденция, как называлось движение Тофио, имела негативные последствия, поставив нас в очень сложную ситуацию с нашими гондурасскими союзниками, которые вмешались, выгнав Тоно, Ригоберто и Тигрилло из Гондураса. Фернандо в то время принимал командование войсками CR Хорхе Салазар и силами Тактического оперативного командования (COT), которым командовал мой бывший друг, бывший второй лейтенант GN Гильермо Арджиелло, Пофи – заместитель команданте Тофио. Диссиденция захватила район Ямалес и установила блокпосты на дороге Ямалес – Капире. Это разозлило армию Гондураса, отреагировавшую тем, что не признала фракцию, заблокировала пути снабжения и выдвинула Бермудесу ультиматум. Полковник Рони Мартинес, офицер связи Главнокомандующего вооруженными силами Гондураса, генерала Умберто Регаладо, сказал Бермудесу, что ему следует навести порядок, иначе им придется сделать это по своему разумению. Правилом, которого мы придерживались на протяжении всей войны в столь организованной стране, как Гондурас, было совершенно четкое и абсолютное уважение их суверенитета.
Я приезжаю в Ямалес, связываюсь по радио с Фернандо и рассказываю, что происходит. Я говорю, что ему следует быть более ответственным, потому что войска уже неделю находятся без еды благодаря его "прекрасной" идее захватить Ямалес. Я мог представить, как эти идеи врываются в головы невменяемых людей вроде Тоно, обезумевших от публичности и внимания. Я не виню их, потому что понимал, что камеры могут свести с ума, а когда их выключают, мы просто исчезаем. Я тоже испытал это, но смог контролировать себя, вспоминая триумфы римских полководцев, которым раб, державший над головой лавровый венок, постоянно напоминал: "Всякая слава мимолетна".
Ситуация в Ямалесе была сложной, У Бермудеса была встреча с членами Совета командиров, которые, согласно информации, предоставленной оставшимися лояльными мне Коралом, Омаро и Тиро аль-Бланко, были готовы убить его. На момент нашего с Бермудесом прибытия в Ямалес я был членом Генерального штаба и начальником G-7, отдела контрразведки. Я сразу же пошел к команданте Мартину, начальнику Командования специальных операций (COE), чтобы запросить должную защиту для Команданте 380. Бермудес говорит мне:
- Послушай, это не обязательно, со мной постоянно трое телохранителей.
Я рассмеялся:
- Вы не знаете, что здесь творится.
COE всегда обеспечивал безопасность Команданте 380, и после короткой беседы со мной Мартин выполнил свой долг. Встреча была непростой, все высказывались четко и ясно. Бермудес вел себя как должно, демонстрируя силу характера. Его поддерживал Киче, в то время как я командовал охраной их обоих. Но ущерб был нанесен, половина командования Армии сопротивления была уничтожена безграничными амбициями Тоно и Фернандо, возмущенных после того, как их отстранили от политических переговоров, в которых они участвовали.
По состоянию на апрель 1988 года политическая война с сандинистами продолжалась. Военное противостояние находилось в полной стагнации, войска с обеих сторон оставались в своих Оперативных районах, не нападая друг на друга ввиду перемирия, продленного обеими сторонами. Внутренние столкновения продолжались параллельно с ходом мирных переговоров. Главными действующими лицами были Калеро, Аристидес и Бермудес. Альфредо Сезар очень хорошо исполнил примирительную роль, и в данный момент я считал его союзником Бермудеса как умелого переговорщика. К концу 1988 года начался еще более тяжелый этап уничтожения остатков командования.
Первой жертвой был Киче, они раскопали что-то о том, что один из его родственников был связан с наркоторговцами, поэтому ему пришлось покинуть Генеральный штаб. В качестве выхода ему предложили проездные документы на всю его многочисленную семью: у него в Гондурасе в качестве беженцев было восемь братьев. Все они уехали с ним в США, где и проживают в настоящее время. Свою должность он передал Франклину, который был его заместителем на протяжении всей войны. После этого пушки были нацелены на меня. Из-за недостатка командирских качеств Киче и Мак позволили сумасшедшему с псевдонимом Исраелита, которого поддерживал командир CR Квилали Нолан, проводить несанкционированную контрразведывательную деятельность и допросы предполагаемых лазутчиков, которые велись совершенно неправильно. Однажды был случай, когда Исраелита и трое других якобы действовали с разрешения моего отдела контрразведки. Они пытали и убили командира Манагуа II. Расследование, начатое полковником Бертом Черненко и Мартой Патрисией Балтодано, сосредоточилось на мне, не имея каких-либо доказательств. Меня обвиняли лишь в том факте, что я был начальником G-7, контрразведки Генерального штаба.
Мне следует благодарить ясный посыл моего заместителя, лейтенанта Ноэля Бургоса, команданте Трампы, который, как и любой бывший офицер Гуардиа Насьональ, выражался четко. Когда кто-то со стороны отправил радиосообщение, спрашивая его, работает ли Исраелита у нас в контрразведке, он немедленно ответил:
- Я даже не знаю его.
Это сообщение спасло меня от огня нацеленных на меня пушек. У полковника Черненко был серьезный вопрос в отношении меня: я помог 17 офицерам контрразведки, обвиняемым в необоснованных нарушениях прав человека, избежать возможного судебного разбирательства, в котором отсутствовала вероятность хорошего исхода. Марта Патрисия и полковник Черненко использовали показания пленных, которых освободили сразу после того, как чиновник Счетной палаты правительства США (GAO) узнал, что у нас они есть. Это было неприемлемо, если мы рассчитывали получать гуманитарную помощь в размере 4,6 миллиона долларов. Ее одобрение зависело от множества положений, которые следовало соблюдать. С самого начала это была ловушка: нас просили брать пленных, а теперь оказалось, что держать их было незаконно. Боже мой! Как угодить всем и каждому из этих сынов Севера?
Полковник Черненко потребовал от меня передать ему 17 офицеров контрразведки, чтобы он мог опросить их о тех или иных случаях. На мой взгляд это звучало как: "отдайте мне их головы, чтобы оправдать перед Конгрессом выплату мне 5 миллионов долларов и доказать всему миру, что американцы хорошие, потому что мы несем правосудие плохим Контрас". Для полковника это означало повышение по службе, а для коммандос… это были их жизни. Отдел контрразведки был жизненно важен на протяжении всей войны. Сандинисты внедрили к нам огромное количество мужчин и женщин с намерением убивать нас, уничтожать наше радиооборудование и припасы, а также казнить раненых коммандос в наших больницах, что они и делали. Все было так сложно, очень трудно. Благодаря безостановочной работе офицеров контрразведки днем и ночью в полевых и региональных командованиях нам удалось выжить. Я не мог отплатить им, выдав их такому сумасшедшему, как Черненко, и невменяемому существу, как Марта Патрисия Балтодано, которая внезапно сочла себя "всемогущей", получив более 5 миллионов долларов, выделенных на конкретную цель уничтожить нас. Это было частью стратегического плана Государственного департамента, заранее продуманного с самого начала, когда они начали создавать армию Контрас.
Я отнес список Черненко Бермудесу, и в Совете командующих сказали, что мы должны следовать правилам, изложенным в Кодексе поведения никарагуанского сопротивления, созданном бывшим полковником GN и юристом Кристобалем Мерло, доктором Конде. Он и его юристы создали Кодекс поведения, в котором максимальным наказанием, налагаемым на любого члена организации, было изгнание. У нас не было юридической и, соответственно, тюремной системы для принятия каких-либо других мер. Кроме того, поскольку наши люди были добровольцами, у них была возможность уйти, когда им того захочется.
Я переговорил с каждым из офицеров контрразведки и сказал им правду: что обвинения со стороны правозащитных организаций на данном этапе игры означают нулевую вероятность получения политического убежища в Соединенных Штатах, единственной стране, в которой мы могли жить после войны, которую вели. Мы знали, что судьба военных, сражающихся против коммунистов, победить или погибнуть в своих странах, как это случилось с 492 членами армии Сопротивления, включая команданте Бермудеса. Все офицеры Контрразведки приняли свою судьбу, некоторые даже со слезами на глазах. Это цена, установленная и уплаченная за участие в войнах, поддерживаемых сверхдержавой, такой как Соединенные Штаты. Так что Черненко начал преследовать меня за то, что я не сдал офицеров, было ли желание уничтожить меня его личным, или я просто я был выбран следующей целью. Как сказал доктор Тимоти Браун из Государственного департамента с глазу на глаз во время встречи в доме генерала армии Гондураса Гутьерреса Минеры:
- Нам приходится мириться с военными потерями, но вы также должны мириться с политическими потерями, и вы тоже политическая жертва.
Идеей было изолировать Бермудеса до тех пор, пока он не останется один, а затем отстранить его от командования, чтобы иметь возможность сохранить ежемесячные 4,6-миллионные ассигнования для армии Контрас. Находящиеся в боевой готовности, Контрас подобно дамоклову мечу висели бы над головами сандинистов на случай, если они не будут соблюдать Соглашение Эскипулас II. Эту армию можно собрать воедино под новым командованием или что-то вроде того. Это было очень выгодным рычагом давления, но для демобилизации лучшей альтернативой было иметь командирами бывших сандинистов и малообразованных крестьян, не имевших понятия, сколько крови и денег было потрачено и вложено в эту войну. Не имея доказательств, Черненко и Марта Патрисия на одном и том же основании на протяжении 9 месяцев трижды привлекали меня к суду по трем разным делам, поскольку были уверены в людях, которых выбрали присяжными, на третий раз они привлекли к суду всех присяжных, у которых возникали претензии. Это было горькое и опасное судилище, потому что у меня не было юридического советника, и это никого не волновало, это всего лишь политика.
Приняв суровую реальность того, что я больше не нужен – как сданная игральная карта – и в случае, если сандинисты не согласятся с результатами выборов, у меня не было никаких вариантов, я не собирался возвращаться в Никарагуа. Я уже знал коммунистов и знал, что вероятность физического устранения из игры очень высока. У меня всегда был выбор: Майами или Манагуа. В данном случае в военном плане мы завязали с войной, ни одна из армий не победила другую: обе были брошены их союзниками. Мы рассматриваем Соглашение в Сапоа как измену со стороны наших близоруких политиков, которые отказались от всего, что коммандос завоевали на полях сражений, в обмен на не более чем свою личную выгоду. Команданте 380 сказал нам:
- Эти политики не ведают, что творят. Самое меньшее, что они могут потребовать от нашего имени и ради нашей страны, это постепенное, но полное упразднение EPS. Если мы демобилизуемся, они тоже должны это сделать. Никарагуа не нужны армии, они годятся лишь для создания новых экономических каст, которые сосредотачиваются на обогащении любой ценой, не говоря уже о той, чья исключительная функция заключается в угнетении и подчинении населения, чтобы обеспечить контроль над властью для нескольких сумасшедших. Это вооруженная фракция политической партии, это в их имени и в их сердцах. Все, что нужно Никарагуа, это профессиональная и независимая полиция, гарантирующая безопасность граждан и поддерживающая общественный порядок. Наша страна маленькая и обнищавшая, эти безрассудные политики отбрасывают прекрасную возможность раз и навсегда избавиться от того зла, которое мешало стране на протяжении столь долгого времени.

Я решил попрощаться с оружием. Это была горькая радость… мы больше не нужны проекту Никарагуа. Так что я пошел к команданте Бермудесу и сказал ему:
- Команданте, я действительно ухожу, я просто хочу сказать, что я автоматически демобилизуюсь, если вы не скажете иного.
- Не волнуйся, Майк Лима, ты делаешь то, что всем нам придется сделать следом за тобой.
Я хватаю свои билеты и отправляюсь в свой дом в Майами.
В конце концов, выполнив свой долг, мы выводим Никарагуа на путь к демократии. Надеюсь, мы все сможем научиться жить вместе после этой никарагуанской гражданской войны или Войны Контрас. Для меня это было прощание с оружием и начало моей гражданской жизни. Я отправился в свое последнее изгнание, оставив за плечами войну, которую считал частью своей жизни, и пожелав всего наилучшего тем добрым и храбрым людям, которые сражались на моей стороне. Мы ни минуты не верили, что сандинисты позволят провести свободные выборы, потому что здесь, в Никарагуа, единственным способом ведения диалога была пуля. Однако для обеих армий все заканчивается военным тупиком, мы не прошли по их трупам, а они не переступили через наши.

1. Реактивный самолет бизнес-авиации (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 05 янв 2022, 14:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Эпилог

Цель этой истории – рассказать будущим поколениям о реальных событиях, произошедших во время Гражданской войны за свободу Никарагуа. Многие из участников уже мертвы и не могут представить свою версию. Теперь все мертвы. Это просто отчет о происходившем – без политической мотивации или пристрастий – на основе моего личного опыта.
Гражданская война в Никарагуа была одной из последних битв в войне между Империей зла (как ее назвал президент Рональд Рейган) – Союзом Советских Социалистических Республик (СССР) и Соединенными Штатами. Президент Рейган своей стратегией добился перемен в мире. Вероятность конфронтации между СССР и США значительно уменьшилась, и в этом глобальном контексте Никарагуа завершала один из самых кровопролитных конфликтов в своей истории. Центральная Америка в целом была эпицентром борьбы держав, завершившейся Мирным соглашением Эскипулас II, подписанным президентами Оскаром Ариасом, Винисио Сересо, Хосе Асконой дель Ойо, Хосе Наполеоном Дуарте и Даниэлем Ортегой.
Контрреволюционная армия, бывшая самой крупной крестьянской армией со времен мексиканской революции, была основана Энрике Бермудесом Варелой, нашим Команданте 380, с группой из 427 смелых и решительных бывших национальных гвардейцев. Из них за 8 лет военного конфликта 367 погибнут… 86%, высокая цена, но согласно статистике, собранной G-1, отделением кадров Северного фронта Никарагуанской Армии Сопротивления, они составят лишь 7% от общего числа погибших. 93% из 5223 погибших коммандос в большинстве своем были скромными крестьянами, которые также продемонстрировали мужество и решительность. Эти процентные показатели не включают данные с Южного фронта и с Атлантического фронта MISURASATA. Тем не менее, обоснованная оценка общего числа погибших на всех фронтах Контрас приближается к 8000. В число же 15120 раненых коммандос входят все фронты. Медицинский корпус Северного фронта Армии Сопротивления Никарагуа оказывал помощь раненым со всех фронтов. Согласно речи, произнесенной Томасом Борге в январе 1988 года в Сьюдад-Сандино, на тот момент в EPS погибло более 22000 человек, но согласно информации, полученной от разведывательных источников среди офицеров и личного состава EPS, реальное число было ближе к 32500. Мы разрушили экономику страны и отбросили Никарагуа к уровню почти 100-летней давности.
В конце, на встрече с верхушкой политического управления и их советниками, включая Альфонсо Робело и Артурито Круса младшего, Команданте 380 спросил их:
- Так что же будет со всеми коммандос Сопротивления, найдется ли им место в послевоенном никарагуанском правительстве в 1990 году, после победы UNO с Виолеттой Чаморро?
- Энрике, каменщики и плотники, строящие здания, не живут в них, - ответил Робело.
Позже я вспомнил слова Команданте 380, сказанные мне по возвращении со встречи в Манагуа. Тогда я спросил его:
- А теперь что нам делать?
- То, что делали генералы и командиры во время латиноамериканских войн. Вы можете выбирать: быть убитым в своей стране или умереть бедняком в изгнании.
Я выбрал бедность и изгнание. Бермудес, Команданте 380, был убит перед отелем "Интерконтиненталь" в Манагуа 16 февраля 1991 года.

Жизнь после войны

В настоящее время я работаю бухгалтером в компании в Джексонвилле, Флорида. Сразу по приезду в Майами в 1989 году я вместе с обоими детьми начал брать уроки английского как второго языка. Позже я получил степень бакалавра по бухгалтерскому учету в Международном университете Флориды, и с 1995 года работаю в этой области. Я веду нормальную жизнь, укрощая воспоминания о военной жизни и борясь с постоянными мечтами вернуться в родную страну. Мои дети растут. Теперь они самостоятельны. Мой мальчик петти-офицер первого класса в ВМС США, а дочь получила степень бакалавра химии и работает в лаборатории в Кейп Корал Сити, Флорида. Ниже приведена часть статьи о моем первом возвращении обратно в Никарагуа в 2000 году после получения степени в Международном университете Флориды, написанная моим другом Гленном Гарвином.

БОЛЬШЕ СПОКОЙНАЯ НИКАРАГУА ВСТРЕЧАЕТ ЕГО

ГЛЕНН ГАРВИН
МАНАГУА

- В стране менее напряженно, - признал Ортега в недавнем интервью. - Голоса с обеих сторон стали спокойнее.
Возможно, ничто так не проиллюстрировало новообретенное спокойствие в Никарагуа, как недавний визит бывшего командира Контрас Морено. Ныне он является финансовым инспектором в компании Angler Boat Corp. в Майами, а в 80-е годы был одним из высших командиров Контрас под псевдонимом Майк Лима. Сандинистские газеты регулярно называли его убийцей и бандитом. "Они ненавидели меня", - сказал Морено, - "но мне было все равно, я их тоже ненавидел". За последнее десятилетие Морено несколько раз задумывался о посещении Манагуа. Но несколько его друзей, бывших Контрас, вернувшихся в Никарагуа, были убиты, и ни одно из дел так и не было раскрыто. "Я просто полагал, что это небезопасно для меня", - сказал он. Тем не менее, когда этим летом он, наконец, решил вернуться, к Морено относились как к кому-то вроде героя-победителя. У него брали интервью на телевидении и в газетах, которые неизменно называли его "легендарным командиром Сопротивления". Репортеры просили его рассказать о своих впечатлениях от пережитого во время войны, обращались с просьбами проанализировать политику Никарагуа.
Он окончил военную академию всего за несколько недель до начала событий – лежал в госпитале, оправляясь после ранения сандинистским снайпером. Когда он узнал, что правительство пало, он и еще семеро гвардейцев переоделись в гражданскую одежду и направились к границе с Гондурасом.
В 1982 году, когда Морено узнал, что группы бывших гвардейцев объединяются с крестьянами, недовольными правлением сандинистов, чтобы бороться с режимом – и делают это при поддержке администрации Рейгана – он немедленно вступил в их ряды.
Он возглавил один из первых патрулей Контрас вглубь территории Никарагуа, и его неожиданный успех в вербовке крестьян – Морено вернулся со 180 новыми добровольцами, что единовременно увеличило численность контрас на 40% – изменил всю стратегию войны. Командиры Контрас и их советники из ЦРУ начали рассматривать организацию как армию, которая будет вести полномасштабную войну против сандинистов. Морено организовал несколько наиболее впечатляющих атак Контрас на начальном этапе войны, в том числе штурм, в ходе которого был уничтожен штаб батальона в Пантазме, и погибло около 100 сандинистских военных. Когда его правая рука была оторвана в результате инцидента с минометом в 1983 году, Морено научился стрелять левой рукой, и продолжал возглавлять подразделения Контрас в Никарагуа. В 1989 году, после прекращения американской военной помощи и окончания войны, ЦРУ предоставило Морено документы, позволившие ему переехать в Майами. Оказавшись в Южной Флориде, он был предоставлен самому себе. Работал охранником, учился ремонтировать телевизоры. В конце концов, он начал изучать бухгалтерский учет и недавно в возрасте 41 года получил степень бакалавра в Международном университете Флориды. "Я решил, что лучшим подарком, который я мог бы сделать себе на выпускной, была бы поездка в Манагуа", сказал Морено. "В Майами многие мои друзья-никарагуанцы думают, что мы все еще ведем войну, но я теперь так не считаю", сказал Морено. "Мне до сих пор не нравятся сандинисты, но до тех пор, пока они отстаивают свои идеи голосуя, а не стреляя, мне все равно. Если они выиграют выборы, мне это не понравится, но я приму это. Это демократия. Это то, за что мы боролись. И мы победили".

Луис Морено – Майк Лима

Хронология действий Северного фронта Никарагуанской Армии Сопротивления (FDN)

1982 Создание оперативных баз.
Численность войск 248 коммандос:
Пино I – холм Лас-Нубес;
Ариэль – Лас-Вегас;
Зебра – Чолутека (район);
Сагитарио – Эль-Триунфо, Чолутека;
Никарао – Ла-Лодоса.

Июнь 1982 г.
Первая вылазка в Северо-Центральный регион Никарагуа – Майк Лима и Тигрилло.

Октябрь 1982 г.
Вторая вылазка.

17 октября 1982 г.
Атака на оперативную базу у Бокас-де-Аяпал.

01 ноября 1982 г.
Вылазка Эмилиано (Чонталес).

22 ноября 1982 г.
Сожжение четырех правительственных грузовиков в Куэста-дель-Муэрто, Эль-Куа.

Февраль 1983 г.
Третья вылазка, Вамблан.

Апрель 1983 г.
Полный разгром FT в Ла-Флор, Эль-Куа, Хинотега. Команданте Феликс – мой однокурсник по Академии – погибает. Полная военная катастрофа.

Май 1983 г.
Четвертая вылазка.

30 мая 1983 г.
Криль убивает Ягуара Киламбе в отеле Салли, Данли.

14 июля 1983 г.
Первая атака на Сан-Рафаэль-дель-Норте с участием 170 человек – Ювенал и Корал. Отряд из 35 человек из состава FT Дирианген сжег 4 небольшие кофейные плантации (UPE) в районе Сан-Хуан-дель-Рио-Коко (их названий не помню) и два правительственных пикапа.

Август 1983 г.
Операция Маратон. Нас ждали, операция терпит неудачу.

Сентябрь 1983 г.
Суицида и четверо из его командиров обвинены Военным советом и приговорены к смертной казни за преступления, нарушения прав человека и неподчинение (убийства командиров отрядов и 22 коммандос, а также другие нарушения).

11 сентября – 18 октября 1983 г.
Силами батальона начинаю боевые действия Эль-Чамарро, на холме Лас-Торрес, до захвата Санта-Мария-де-Пантазма.

10 января 1984 г.
Возвращаюсь из США после операции и выздоровления.

Февраль-июнь 1984 г.
Минирование портов.

24 марта 1984 г.
CR Дирианген под командованием команданте Бенни силами трех FT в составе 845 человек, (команданте Денис Меза, команданте Синко Пинос и команданте Серено) при поддержке 120 человек из CR Сеговия (команданте Хосе и команданте Данто), захватывают Сан-Рафаэль-дель-Норте на двое суток. Четыре дня спустя, во время отхода, в Терреросе, Хинотега, в бою погибают два командира оперативных групп: Синко Пинос и Серено – серьезный удар для моего подразделения.

Апрель 1984 г.
Самолет C-47, пилотируемый Лламарадой (Гутьеррес), сбит в районе Эль-Хикелите в ходе выполнения задачи по заброске грузов, предназначавшихся Бенни.

Апрель 1984 г.
Шестая вылазка. Я оставляю свой пост в CE и проникаю через Эль-Росарио, командуя 140 коммандос из CR Дирианген (ротами под командованием Рамона Медины и Уилмера), а также и 240 бойцами Димаса Негро.

18 апреля 1984 г.
Мы попали в засаду в районе Корраль-де-Пьедра. Я ранен и эвакуирован на вертолете. Наши потери 17 человек убитыми и 43 ранеными.

Май 1984 г.
Я возвращаюсь из США со специальным ортопедическим приспособлением, помогающим мне ходить, не пользуясь костылями.

Июнь 1984 г.
Помощь прекращена.

Ноябрь 1984 г.
Моя последняя вылазка в качестве командира Дириангена. Боеспособность низкая. Противник организует беспощадное преследование.

Январь 1985 г.
Я возобновляю командование оперативным отделением G-3 и продолжаю командовать Дириангеном. После ухода ЦРУ наши оперативные возможности уменьшаются, но количество добровольцев увеличивается.

03 марта 1985 г.
Операция "Кангрехо".

30 апреля 1985 г.
Получаю назначение в СЕ из CR Дирианген. По приказу Команданте 380 беру месячный отпуск, чтобы приспособиться к моей новой должности.

Май 1985 г.
Первый набег сандинистов на Лас-Вегас, пехотой при поддержке вертолетов, бои настолько ожесточенные, что в Гонголоне 42 SMP из BLI Руфо Мартин и 28 коммандос погибают в рукопашном бою, включая всех членов штаба FT и его командира, Эль Куатро. Вертолеты, это новые Ми-25, их перехватывает гондурасский воздушный патруль: один сбит и упал в Эль-Кармен, другой возвращается с горящей турбиной.

01 августа 1985 г.
Операция "Ла-Тринидад", спланированная и проведенная Тоно и Майком Лимой. Участвуют 2400 коммандос. Потери: 202 убитых, 400 раненых и 62 пленных. Скоординированная атака Дюма на Куапу, Чонталес (вертолеты были решающим фактором, но стратегическая цель достигнута). Задачей было показать миру, что мы живы, потому что все верили байкам Умберто Ортеги о стратегическом поражении, считая это правдой.

01 сентября 1985 г.
Второе вторжение в Лас-Вегас силами BLI Руфо Марин, TGF Лауреано Майрена, TGF Эдуардо Контрерас, а также еще нескольких подразделений. Сандинисты отброшены и разбиты.

18 сентября 1985 г.
Дана Паркер, Хуан Посо и Дэн Пауэлл сбиты во время бомбардировки базы Апали в Нуэва-Сеговия. Набор добровольцев увеличивает численность наших войск до 18500 коммандос.

Февраль 1986 г.
Вторжение EPS в Эспаньолито, высоты Эль-Растрео и Эль-Папалео. Сандинисты отброшены и разбиты.

Апрель 1986
Массовое вторжение сандинистов в Гондурас против CIM. Мы собрали 3236 человек и нанесли им сокрушительное поражение. (Сбит один из поддерживающих нас вертолетов, пилотируемый американцем родезийского происхождения по прозвищу Куки).

Сентябрь 1986 г.
Третье вторжение в Лас-Вегас силами BLI Руфо Марин, TGF Лауреано Майрена, TGF Эдуардо Контрерас и еще нескольких подразделений. Сандинисты отброшены и разгромлены 1500 коммандос под командованием Уолтера Кальдерона.

17 октября 1986 г.
Самолет Фэйрчайлд C-123, пилотируемый вольнонаемными американскими пилотами, сбит. Погибают все члены экипажа, кроме Юджина Хазенфуса, который выпрыгнул с парашютом и попал в плен.

Октябрь 1986
Встреча с генералом Джоном Кэлвином.

Октябрь 1986
Конгресс США одобряет помощь FDN в размере ста миллионов долларов.

Октябрь 1986
Встреча с Уильямом Кейси, директором ЦРУ.

Ноябрь 1986
Умберто Ортега клянется уничтожить наши силы до того, как мы получим 100 миллионов долларов. Начинается вторжение в Ареналес под командованием полковника Мануэля Сальватьерры, операция "Нерушимое единство", для нас – оборона Сепеды. Она заканчивается бомбардировками гондурасцами Конгоджи и Вивили.

Март 1987 г.
PMA (Передовой командный пункт) на Рио-Амака и Рио-Дака. Это моя последняя вылазка в качестве командира боевых подразделений. Она заканчивается операцией EPS "Интерармас", 30-дневной серией атак и контратак на аэродроме Сан-Андрес-де-Бокай. Ракетой "Рэдай" мы сбиваем первый из четырех вертолетов Ми-17, которые предпринимают атаку в Эль-Куартелоне. Вторжение в Сан-Андрес-де-Бокай ("Данто-87"): в ходе кровопролитных 30-дневных боев 5 BLI сандинистов отброшены и разгромлены, оставив минные поля в районе взлетно-посадочной полосы, наши потери почти 200 человек.

5 октября 1987 г.
Операция "Давид". Спланирована и проведена Киче и Франклином при поддержке CE. Скоординированная атака 5000 коммандос из всех пяти CR Хорхе Салазар (I, II, III, IV и V) и взятие под контроль дороги в Эль-Раму.

21 декабря 1987 г.
Операция "Оливеро". Спланирована и проведена CE, Команданте 380 и нами, членами его Генерального штаба. Задействовано 7121 коммандос, 29 FT из 9 Командо Региональ. План предусматривает уничтожение 36 целей. Главная из них – система раннего предупреждения: радары в Сиуне, ставящие под угрозу снабжение по воздуху. Она стала крещением огнем в свете грядущих операций. Для нас это была очень важная стратегическая цель.

18 января 1988 г.
Полет на встречу во Флориде, на секретной базе, с присутствием всех политических партий Никарагуа. Война окончена, остались переговоры. (Бермудес – единственный представитель военных на встрече, я выступаю только как его помощник, присутствую без права участия). Формальное основание UNO, война заканчивается, и мы вступаем в мирные переговоры, которые, по словам Бермудеса, "как огромный медведь уничтожат обе армии".

23 февраля 1988 г.
Военная помощь прекращается. Переброска снабжения по воздуху завершается.

24 февраля 1988 г.
Меня вызывают в посольство США, в офис ЦРУ, чтобы показать подготовку EPS к операции "Данто-88": 17 вертолетов в Бонанзе, фотографии военных колонн, около 5000 военнослужащих – в Никарагуа спутники могли сфотографировать даже блоху на собаке.

26 февраля 1988 г.
В Чонталесе сбит самолет DC-6. Гибнут полковник Фришьоне, полковник Санчес и майор Дидер Гуидо.

27 февраля 1988 г.
Мы встретились в Сан-Андрес-де-Бокай и выбрали новый Генеральный штаб, после переговоров я стал главой G-7, контрразведки – я хотел иметь какую-то власть и оставить оперативный отдел, зная, что война окончена, и я не вижу никаких причин посылать кого-либо воевать.

01 марта 1988 г.
Вторжение в Сан-Андрес-де-Бокай ("Данто-88"). Силы BLI и EPS попадают на минные поля, оставленные EPS в прошлом году, и усиленные нами путем установки мин на большей глубине. При поддержке FAH сандинисты отбиты. Наши потери – 6 убитых, 178 раненых, у нас захватили несколько попугаев, сколько-то обезьян и четырех собак с базы Ренато. Согласно перехваченной информации, только в первый день у EPS погибло 119 человек, а во второй день по данным нашей системы радиоперехвата потери погибшими составили 81 человек.

28 марта 1988 г.
Мирная встреча по соглашению Сапоа. Военные представители Контрас: команданте Майк Лима, команданте Тоно, команданте Фернандо, команданте Ренато, команданте Аурелиано, команданте Биас от Ятамы и команданте с Южного фронта. Сандинисты: Хоакин Куадра, Хавьер Каррион, Мануэль Кальдерон, Ленин Черна, Виктор Уго Тиноко и Уилок, начальник разведки. По приказу Бермудеса вся ответственность лежит на мне. Я ищу выход из сложившихся обстоятельств. Согласно ранее подписанному соглашению нам оставалось только 90 дней на разоружение.

12 апреля 1988 г.
Встречи по мирному соглашению в Манагуа между Умберто Ортегой Сааведрой и Энрике Бермудесом Варелой, Команданте 380.

07 января 1989 г.
Сандинисты при помощи нанятых ими бывших полковника GN, капитана GN Бренеса и сержанта GN, убивают команданте, доктора Аурелиано.

29 июля 1989 г.
Я автоматически демобилизуюсь. Я боролся за победу, и после ничьей не собираюсь возвращаться в Никарагуа, предпочтя отправиться в изгнание. Прощай, оружие.

1990 г.
После общенациональных выборов 1990 года, которые коммунисты проиграли, а народ выиграл благодаря нашей бескомпромиссной борьбе за Свободу, к власти приходит новое правительство. Виолетта Барриос де Чаморро – новый президент Никарагуа. Команданте 380, Энрике Бермудес Варела, убит в Манагуа 16 февраля 1991 года.

Приложение

Алан Файерс, псевдоним Кафф. Руководитель проекта Никарагуа в 1984-1989 годы, заменил Дуэйна Кларриджа "Мистера Марона", руководившего в 1981–1984 годах.
AMN - Никарагуанская военная академия. Была основана 9 ноября 1939 года для профессиональной подготовки офицеров Гуардия Насьональ. Я окончил ее как пехотный офицер 35-го выпуска 17 июня 1979 года.
Берни Аронсон. Помощник государственного секретаря по делам Латинской Америки. В 1989 году сменил в администрации Буша Эллиота Абрамса.
BON, BTN. Сокращения, принятые в EPS для обозначения пехотного батальона.
Кастриста (Castrista). Кубинская тоталитарная коммунистическая система правления, руководила Кубой с 1959 года, в основном руками братьев Кастро, Фиделя и Рауля.
COI. Сокращение, принятое EPS для обозначения пехотной роты.
Полковник Вильегас. Глава 19 военных советников, предоставленных Аргентиной для управления проектом Никарагуа (имя, вероятно, вымышленное).
EEBI – Школа базовой пехотной подготовки. Основанная в 1976 году, она была учебным центром элитных сил (или Сил спецназначения) Гуардия Насьональ Никарагуа. Я служил и проходил подготовку в EEBI на протяжении четырех месяцев.
Эллиот Абрамс. Помощник государственного секретаря по делам Латинской Америки при администрации Рейгана в 1982–1988 годах.
Энрике Бермудес Варела. (11 декабря 1932 – 16 февраля 1991), он же Команданте 380, был никарагуанцем, основателем и командующим никарагуанских Контрас. В этом качестве он стал центральной глобальной фигурой в одном из наиболее заметных конфликтов Холодной войны. Бермудес основал крупнейшую армию Контрас, ведшую войну против сандинистского коалиционного правительства Никарагуа, состоящего из марксистов, студентов, бизнесменов и церковных групп при незначительной поддержке Советского Союза и гораздо большей со стороны Кубы и большинства демократических правительств Латинской Америки, таких как Коста-Рика и Венесуэла. С 1979 года до конца военного конфликта в 1990 году Бермудес был высшим военачальником Контрас. Помимо руководства всеми военными операциями Контрас, Бермудес в итоге помог организовать преобразование Контрас в оппозиционную политическую партию в начале 90-х, после того, как вторые выборы в постсомосовской Никарагуа закончились поражением сандинистов. Первые выборы, состоявшиеся в 1984 году, привели к подавляющей победе FSLN и ее кандидата Даниэля Ортеги. Именно отказ от этих демократических результатов привел к тому, что Контрас продолжали свое повстанческое движение до тех пор, пока Ортега и FSLN не были отстранены от власти. 16 февраля 1991 года Бермудес был убит в Манагуа.
Боевой состав EPS. В EPS насчитывалось 243 пехотных батальона в составе 61 бригады, 135000 человек в районах боевых действий. Имелось 4 батальона TGF, 14 BLI, 17 BLC, 84 BAO (базы оперативной поддержки), 1 механизированная бригада с 400 танками и бронемашинами, 78 вертолетов, включая эскадрилью из 12 Ми-25. Все это согласно заявлениям бывшего майора EPS Роджера Миранды Бенгоэчеа, помощника Умберто Ортеги. После войны Ми-25 и Ми-17 были проданы Умберто Ортегой в Перу.
Генерал Альварес Мартинес. В 1981-84 годах командующий вооруженными силами Гондураса.
Генерал Джон Роджер Галвин. В 1985-87 годах командующий Южным командованием США. При встрече Медина спросил его:
- Почему бы вам не вторгнуться к сандинистам и не положить конец этой истории?
- Мы можем победить, когда получим приказ, но мы не готовы управлять Никарагуа. Для такой страны, как Никарагуа, потребуется не менее 8000 технических специалистов и 10000 полицейских. Мы не хотим управлять Никарагуа.
Генерал Джон Синглауб. Первый руководитель Private Aid после сокращения государственной помощи в 1984 году.
Генерал Ричард Секорд. Сменил генерала Синглауба в администрации Private Aid.
GN (Гуардия Насьональ) – Национальная гвардия Никарагуа. Военный корпус, созданный в начале 30-х годов (официально в 1933 году) для обеспечения национальной безопасности и общественного порядка: армия и полиция.
Марио Деламико. Торговец оружием и боеприпасами на черном рынке.
Медицинская группа "Майами". Создана доктором Мануэлем Альзугараем. Группа американских врачей кубинского происхождения, оказывающая медицинское и экономическое обеспечение, помогая тысячам раненых.
Мискито. Этническая группа коренных жителей латинской Америки, населяющая атлантическое побережье Никарагуа и Гондураса.
МИСУРАСАТА (MISURASATA – Miskito, Sumo, Rama, Sandinista Aslatakanta). Сандинистская организация, созданная с целью объединить все этнические группы коренных жителей Атлантического побережья и обратить их в коммунистическую идеологию.
Проект Никарагуа. Название, данное Войне Контрас Центральным разведывательным управлением США.
Пирикуако. Слово из языка мискито, используемое для обозначения сандинистов, означает бешеную собаку. Мискито заклеймили этим словом войска генерала Сандино после того, как многие из их людей были жестоко замучены и казнены во время бесчинств генерала Сандино на их территории в середине 20-х годов.
Сомосиста (Somosista). Диктаторская государственная система Никарагуа, существовавшая с 1934 по 1979 год, при которой власть принадлежала двум поколениям семьи Сомоса.
Уильям Кейси. Директор Центрального разведывательного управления США.
ЯТАМА – Япти Тасба Масрака Наних (Сыны Матери-Земли). Организация, выросшая из МИСУРАСАТА и сформировавшая вооруженную группировку коренных этнических групп Атлантического побережья.

Организационная структура FDN, позже известной как Никарагуанская Армия Сопротивления.

Стратегическое командование;
Корпус связи;
Артиллерийское подразделение;
Силы специального назначения;
Военно-учебный центр;
Медицинский корпус общего обслуживания: 4 полевых госпиталя и Эль-Агуакате на 500 коек;
ВВС материально-технического обеспечения: 19 самолетов для снабжения по воздуху. Вертолетная эскадрилья из 6 вертолетов (2 сбиты);
Военно-морские силы: Маломерные суда для доставки снабжения. Речные силы – 12 пангас (плоскодонных лодок) с подвесными моторами для действий на Рио-Коко;
Транспортно-инженерный корпус: Оборудование для ремонта и содержания дорог;
Командо Региональ – CR: Эквивалент полка численностью 1000 человек. Всего 17 CR;
Оперативная группа – FT: 240 коммандос в 4-х группах. Всего 58 FT;
Рота: 120 коммандос в 2-х группах, гибкая тактическая единица, в зависимости от обстановки могущая достигать численности FT;
Группа: 60 коммандос в 3-х отрядах;
Отряд: 20 коммандос в 2-х командах;
Команда: 10 коммандос.

Региональные командиры

Педро Пабло Ортис Сентено, псевдоним Эль Суицида. Бывший сержант Гуардия Насьональ, действовал в районе Халапы. Его боевой энтузиазм вошел в легенды, но он так и не смог приспособиться к партизанской войне. Был казнен.
Хуан Рамон Ривас, команданте Киче. Бывший сержант Гуардия Насьональ. Оперативный командующий пятью Командо Региональ Хорхе Салазар (I, II, III, IV и V). Осуществил планирование, руководство и исполнение операции "Давид", одной из важнейших военных операций, включавшей захват четырех городков: Муэль-де-лос-Буэйес, Ла-Гатеада, Сан-Педро-де-Ловаго и Санто-Томас.
Уолтер Саул Кальдерон Лопес, псевдоним Тоно. Бывший лейтенант Гуардия Насьональ, первый командующий Хорхе Салазар, впоследствии возглавил Командование тактических операций (COT).
Энкарнасьон Вальдивия Чаваррия, псевдоним Тигрильо. Бывший сандинист, до вступления в FDN командовал партизанской группировкой, известной как MILPAS. Был командиром CR Рафаэла Херрера в департаменте Хинотега. Будучи харизматичным лидером, он был тем, кто набирал добровольцев для FDN.
Диоген Эрнандес Мембрено, псевдоним Фернандо. Командир CR Хорхе Салазар III, евангелический пастор, присоединился к Контрас из-за гонений сандинистов на его общину.
Исраэль Галеано, псевдоним Франклин. Бывший сандинист, один из первых участников группировки Тигрильо. Командир CR Хорхе Салазар II.
Луис Адан Флей Гонсалес, псевдоним Джонсон. Бывший сандинист, один из первых участников группировки Тигрильо. После службы в Командовании специальных операций (COE) он основал CR Септемберс.
Тирсо Рамон Морено Агилар, псевдоним Ригоберто. Торговец скотом из Хинотеги и член MILPAS. Командир CR Хорхе Салазар I.
Оскар Собальварро, псевдоним Рубен. Командир CR Сальвадор Перес.
Полковник, доктор Эрнесто Матаморос, псевдоним доктор Томас. Начальник медицинского корпуса FDN ERN.

Вооружение

У нас имелся большой арсенал, основой которого было исключительно пехотное оружие, вполне подходящее для партизанских формирований того периода. В основном наше вооружение и техника были американского происхождения, хотя имелось также много снаряжения и специфического вооружения из третьих стран, в меньшей степени захваченного у противника и даже приобретенного на черном рынке.
Автоматы Norinco Type 56 (широко распространенная китайская копия АК-47);
Автоматы АК-47 и АКМ;
Штурмовые винтовки M16;
Штурмовые винтовки AR-15;
Штурмовые винтовки FN FAL;
Штурмовые винтовки HK G3;
Пулеметы РПД;
Пулеметы ПКМ;
Пулеметы М60;
Пистолеты-пулеметы чехословацкого производства;
Ручные гранаты М26;
Гранатометы РПГ-7 китайского производства;
Советские ПЗРК SA-7;
Советские ПЗРК SA-14(1);
Американские ПЗРК FIM-43 "Редай" (сбили более половины сандинистских ВВС, ФАС)
Мины M18 "Клеймор";
57-мм безоткатные орудия;
82-мм безоткатные орудия;
12,7-мм (.50 калибра) пулеметы Browning M2;
14,5-мм пулеметы ЗПУ-2;
60-мм минометы (по одному на отряд);
81-мм минометы;
82-мм минометы;
Гранатометы М79 (по одному на отряд);
12,7-мм (.50 калибра) снайперские винтовки M82 "Барретт";
14,5-мм снайперские винтовки(2);
Снайперская винтовка Драгунова (СВД);
Снайперская винтовка PSL (FPK).

1. Переносной зенитно-ракетный комплекс "Стрела-3", индекс ГРАУ 9К34 (прим. перев.)
2. Скорее всего, имеются в виду противотанковые ружья ПТРД и ПТРС, они там действительно использовались (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 05 янв 2022, 17:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Иллюстрации:

Изображение

1. Базы и основные операции Никарагуанского Сопротивления (FDN ERN).

Изображение

2. Доктор Адольфо Калеро, Команданте 380 и Мак в CIM, 1985 год.

Изображение

3. Стоят: команданте Кампеон, Окран, Уилмер, Димас, генерал Джон Галвин, Медина, Даниель Аурелиано, Денис Меза и доктор Байрон. Впереди: Рональдо, Майк Лима, 380, Лео и Густаво. Ямалес, 1986 год.

Изображение

4. Награжденный Бронзовой медалью в Вашингтоне, вместе с полковником Оливером Нортом и Раулем.

Изображение

5. Команданте Майк Лима перед 6600 коммандос в Ямалесе, 1985 год.

Изображение

6. Сбор 6600 коммандос в Ямалесе, 1985 год.

Изображение

7. Ми-17 из 4-й эскадрильи, ведущий ракетно-пулеметный огонь перед тем, как быть сбитым коммандо Кондором ракетой "Редай". Эль-Квартерон, Бокас-де-Амака, 10 мая 1987 года. Это будет первый из 27 вертолетов, сбитых в том году.

Изображение

8. Командо Кондор из CR Сан-Джасинто готовит ракету "Редай" перед тем, как сбить первый из уничтоженных этим типом ракет вертолет FAS. 10 мая 1987 года.

Изображение

9. Обломки вертолета Ми-17, пилотируемого Брайаном. После падения вертолет сгорел за считанные минуты. 10 мая 1987 года.

Изображение

10. Один из блоков 57-мм ракет вертолета Ми-17, сбитого коммандо Кондором. 10 мая 1987 года.

Изображение

11. Коммандос из CR Сан-Джасинто в бою, ведут огонь из пулемета М60 по военнослужащим батальонов BLI, принимающих участие в операции "Интерармас". Ла-Конеха, 1987 год.

Изображение

12. Коммандо, получившему ранение на минном поле, оказывает помощь фельдшер, коммандо Эдгар Детринидад Альакран, который берет у него образец для определения группы крови перед операцией. Госпиталь Лас-Канас, Ямалес, 1986 год.

Изображение

13. Бойцы COT пересекают Рио-Бокай, 1987 год.

Изображение

14. Солдаты EPS из состава Иррегулярного батальона (BLI) Рамон Раудалес, относящиеся к Патриотической военной службе (призывники), павшие в боях в Гондурасе. "В войнах люди неизбежно погибают молодыми". Операция "Нерушимое единство" – оборона Сепеды, 1986 год.

Изображение

15. Вертолет Белл UH-1H, осуществляющий снабжение. Стоят: двое пилотов, Ноэль Ортиз, Альфа Лима, Атила с одним из коммандос на колене перед ними, 1984 год.

Изображение

16. "Сагитариос". На колене в центре: Руди, Орион, Ортиз, Майк Лима, Индалесио Родригес, Димас Негро и пулеметчик, коммандо Эль Индио. В ходе выдвижения на операция, в ходе которой я буду тяжело ранен, 1984 год.

Изображение

17. Моя штабная группа, состоящая из моих радистов, фельдшера, оператора радиоперехвата и личных телохранителей: коммандо Игуаны, Альфредо Херреры – коммандо Муррины, и Солины.

Изображение

18. Фельдшер коммандо Кобра – бывший сержант FFAAH – занимается моими ранениями. Благодаря его заботам мне удалось сохранить ногу. Сан-Хуан-де-Агуаскас, Хинотега, 1984 год.

Изображение

19. Команданте L-26, Майк Лима, Томас, 380, Густаво и Тоно, Ямалес, 1986 год.

Изображение

20. Некоторые из воздушных судов Сопротивления: DC-6, "Тяни-толкай"(1), Цессна 402 и вертолет Белл UH-1H, Авиабаза Эль-Аквакате.

Изображение

21. Радиооператор коммандос получает и расшифровывает сообщение с помощью радиостанции Southcom (находящейся внутри рюкзака) и "Дататеч" – приставки, использующей алгоритм с симметричным ключом – и распечатывает его на принтере. Никарагуанские джунгли, 1987 год.

Изображение

22. Прощай оружие. Сандинисты и коммандос. Война окончена.

Изображение

23. Вырезка из газеты "Нуэво Диарио" от 29 марта 1988 года о прибытии в Сапоа военно-технической делегации Никарагуанского Сопротивления. На иллюстрации команданте Майк Лима.

Изображение

24. Вырезка из газеты "Вашингтон Пост" от 10 июля 1988 года. На иллюстрации: Команданте Энрике Бермудес (справа) напротив Умберто Ортеги, не попавшего в объектив. После Сапоа команданте Бермудес взял на себя мирные переговоры в Манагуа. Ему удалось пересмотреть вопрос с демобилизацией, потребовав от коммунистического правительства в Манагуа выполнения перехода к демократии прежде, чем наша армия будет демобилизована. "Мы поставили Никарагуа на рельсы демократии", - команданте Бермудес.

Ниже приводится фрагмент из статьи, опубликованной в "вашингтон Пост".

Переговоры в Манагуа не приводят к достижению соглашения
Джулия Престон, 10 июня 1988 г.

Манагуа, Никарагуа, 9 июня 1981 года.

Генерал Умберто Ортега, министр обороны и глава делегации сандинистов, заявил, что внутри команды Контрас возобладала "воинствующая фракция", направляемая администрацией Рейгана и возглавляемая Бермудесом. Он обвинил Контрас в лицемерии и сказал, что Сезар, которого он считал "колеблющимся" в пользу мирного соглашения, "стал лжецом" под давлением Бермудеса.
Ортега сказал, что правительство по-прежнему уверено в своем общем военном превосходстве над силами Контрас. "Сегодня Контрас пытались убить мир, но на самом деле они совершили харакири", - сказал Ортега.
В полдень Пауль Райхлер, американский юрист из Вашингтона, являющийся членом сандинистской делегации, сообщил, что с февраля провел серию секретных встреч с Сезаром в Соединенных Штатах и Центральной Америке, в ходе которых они достигли устной договоренности по основным пунктам окончательного соглашения о прекращении шестилетней войны.
Райхлер обвинил Сезара в то, что он "не смог сдержать свое слово чести", поскольку он не согласился с текущим предложением правительства. Он заявил, что Бермудес "держит Альфредо Сезара в заложниках", не позволяя ему подписать соглашение.
Ортега также сказал, что он дважды тайно встречался с Сезаром в Манагуа, и что однажды с ним встречался генерал Хоакин Куадра, еще один член сандинистской делегации.
На фоне шумихи, вызванной заявлениями Райхлера и Ортеги, Сезар отрицал, что проводил какие-либо частные встречи с Ортегой, и отказался комментировать сообщение о своих встречах с Райхлером.


1. Прозвище двухмоторного самолета Цессна 337 "Скаймастер", данное ему за компоновочную схему с одним тянущим и одним толкающим воздушными винтами (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 05 янв 2022, 17:52 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
Спасибо большое, оригинальная книга


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 45 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 19


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB