Глава тринадцатая ХРАБРЫЕ КАПИТАНЫ
Для Спайк Тим Айдахо Рождество 1968 года было просто еще одним днем. Ранним утром ST Айдахо погрузилась в Кингби и отправилась на площадку заброски Куангчи. Там вся эта спешка закончилась из-за возникновения каких-то сложностей с нашими подразделениями обеспечения. Наконец мы пошли на инструктаж. В тот день нашей задачей была одна из целей MA в Лаосе, на запад от ДМЗ вдоль реки, протекавшей через демилитаризованную зону. В помещении для инструктажей была большая карта, на которой были обозначены все цели в ДМЗ и объекты MA в Лаосе. Карты района цели, которые мы брали в поле, были лишь маленькими фрагментами больших карт. Теоретически считалось, что в случае захвата маленькая карта была бы бесполезна для противника. На карте была обозначена серия целей MA, от MA-10 до MA-16 или 18. Те, что с меньшими номерами, MA-10 и MA-11, были первыми районами целей, сразу к западу от южновьетнамской границы. Наша цель MA была с большим номером и, следовательно, находилась далеко в Лаосе, недалеко от района, где, согласно донесениям, строились топливопроводы СВА. Для перемещения грузовиков и людей по комплексу троп Хо Ши Мина северовьетнамцам было нужно горючее, и было более эффективно использовать трубопровод, а не отдельные грузовики, везущие бензин на юг. Посмотрев на карту, мы отметили тревожную тенденцию: по всему АО появлялось все больше зенитных орудий. Персонал площадки заброски бдил и предупреждал пилотов вертолетов и Кови о любых новых позициях 37-мм орудий или 12,7-мм пулеметов на территории АО. Пилоты Кингби не раз указывали места, где они попадали под огонь стрелков СВА. Из-за увеличения численности зенитных батарей в районе ДМЗ и MA пилоты Кингби заявили, что зайдут прямо на LZ, подлетев к ней на бреющем. Теперь высадок с заходом на LZ по нисходящей спирали на авторотации больше не будет. "Нам не нужен еще один Бейдер", сказал один из проводящих инструктаж офицеров. Нас также предупредили, что есть сведения о нахождении в этом районе саперов СВА. Спайк тим из Контума как минимум один раз вступали в контакт с ними в прошлом году. Наконец пришло время садиться в седло. Пилот головного Кингби, капитан Туонг, сказал, что доставит всю группу на своем H-34, так как погодные условия и высота гор обеспечивали старому вертолету подъемную силу, достаточную, чтобы поднять нас. На инструктаже нам сообщили, что Кови нашел LZ в отдаленной долине, где не было активности противника. Была надежда, что из-за удаленности LZ шансов на то, что у северовьетнамцев окажутся наблюдатели на ней или следопыты в окрестностях, будет меньше. Скоро узнаем. Когда мы погрузились в вертушку, я был уверен в своей группе: к нам с Баббой Шором присоединился Линн Блэк. Оба были бесстрашными, но не безрассудными, умными и дерзкими. Фуок был нашим пойнтменом, Хиеп переводчиком, а Туан гранатометчиком М-79. Я пробыл в ST Айдахо семь месяцев и был старшим американцем в группе. Я все еще считал себя зеленым новичком в стране, однако работая на износ на выходах, я чувствовал себя намного старше моих 22 лет. Я все еще сомневался, увижу ли я свой 23-й день рождения, до которого оставалось 25 дней. В нашу пользу был тот факт, что у нас был один из самых крутых пилотов Кингби в 219-й эскадрилье южновьетнамских ВВС, капитан Туонг. Его стальные нервы и потрясающие навыки пилотирования сделали его одним из самых уважаемых пилотов Кингби в проекте C&C. Я с оптимизмом оценивал шансы на то, что задача будет успешной, особенно если Кови нашел удаленную LZ. Когда мы направлялись на запад, летя параллельно реке ДМЗ, капитан Туонг следовал предложенному инструктирующим офицером маршруту подхода. Незадолго до того, как мы пересекли границу с Лаосом, бортстрелок проверил стрельбой свой древний пулемет .30 калибра. Он дал несколько осечек, прежде чем, наконец, выплюнул пулю из ствола. Эти старые пулеметы давали задержки так же часто, как и стреляли. Я всегда удивлялся, почему их не заменят на 7,62-мм М-60 или пулеметы .50 калибра. Туонг повел H-34 вниз, теряя высоту, прежде чем совершить изящный правый вираж, который привел нас в каньон между двумя горами. Кингби решительно карабкался вверх вдоль крутого склона. Я сидел в проеме двери лицом на восток. Мы продолжали подъем вдоль ущелья, когда я увидел маленькую туземную лачугу, вкопанную в склон горы, с одним или двумя людьми внутри. Они казались коренными обитателями этого района. Никакой формы СВА. Никаких явных признаков радио или антенн. Они, казалось, были так же удивлены, увидев нас, как и мы их. Через несколько секунд капитан Туонг направил Кингби на LZ, небольшой холм, покрытый слоновой травой. Я подавил первый порыв выскочить из вертушки, когда показалось, что мы достигли земли, и задержался на несколько мгновений. Когда я почувствовал, что правое колесо коснулось земли, и увидел темную почву, я выпрыгнул. ST Айдахо была на земле. Высадка, за исключением того, что мы напугали парочку местных жителей, была столь же быстрой, как те стремительные заброски, которыми мы с Баббой наслаждались месяц назад в Камбодже. Проклятая слоновая трава была толще и выше, чем казалось с воздуха. Она была не менее 10 футов (3 м) высотой. Вместо того чтобы быстро уйти с LZ, мы тут же застряли. Я спросил Блэка, как он считает, помогают ли местные СВА. Он спросил, не спятил ли я. У местных жителей не было выбора. По-хорошему вопрос был лишь в том, сможем ли мы выбраться с LZ и уйти от нее достаточно далеко, чтобы следопыты или саперы СВА потеряли нас. Еще меня беспокоило то, что покрытый травой холм, на котором мы находились, был намного дальше от вершины горы, чем я предполагал во время инструктажа. Нам нужно было подняться на высоту до наступления темноты: безопасность нашей группы оказалась под угрозой. Через несколько минут мы начали двигаться от LZ на восток, в направлении густых трехъярусных джунглей. Я ненавидел слоновью траву. На движение сквозь нее расходовалось много сил, а ее стебли всегда раздражали мои глаза. При перемещении в ней наша группа производила много шума, шума, который препятствовал нашим попыткам двигаться скрытно, что было очень важно для нашего выживания в джунглях. Я связался с Пауком и спросил, может ли он придержать авиацию в резерве дольше обычного 10-минутного периода. Я сказал, что у нас нет выбора, потому что мы пролетели мимо небольшой обитаемой хижины, построенной на склоне горы. Паук был удивлен этой новостью. Ранее они с пилотом Кови ее не видели. Я объяснил, что из-за нависающего над ней плотного полога джунглей никто не мог разглядеть ее с воздуха. Пока я заканчивал сеанс связи с Пауком, Блэк продолжал вести группу на восток, следуя за Фуоком. Мы с Туаном прикрывали тыл. Казалось, движение сквозь слоновую траву займет целую вечность. У меня внутри появилось сосущее чувство. Эта слоновая трава напомнила мне Эхо Четыре двумя месяцами ранее, и она действительно замедляла нас. Когда я посмотрел на небо, мне показалось, что серый день обретает штормовой вид. У меня в рюкзаке был дополнительный свитер, но ничего для защиты от дождя. Паук вышел на связь с вопросом, может ли он отпустить авиацию. Я нажал тангенту, подав утвердительный сигнал: отпускай. Хотя мы еще были в слоновой траве, но уже подходили к трехъярусным джунглям, казавшимся выше, чем Эмпайр Стейт Билдинг. И тут Фуок дал очередь. В ответ прозвучало один или два выстрела. Находясь в конце построения, я мог быть хоть на Бродвее: я не видел Фуока, Блэка, Хиепа или Баббу. Я быстро связался с Пауком и сказал, что у нас небольшой контакт с противником, и запросил эвакуацию. "Тилт, я отпустил авиацию", сказал Паук. Я знал, что он шутит. "Слава Богу, сегодня на Кови летает не молодой штабной лейтенант", сказал я себе. Стрельбы больше не было, когда остальная часть группы двинулась обратно ко мне. Пока я ждал их, я почувствовал пиявку внутри своей штанины. Она была слишком близко к моим интимным частям, чтобы я мог чувствовать себя комфортно. К черту СВА, тучи, дождь и холод! Если эта пиявка укусит меня!.. Я яростно затряс правой ногой и полез рукой в штаны. Должно быть, это северовьетнамская пиявка, она продолжала двигаться вверх по внутренней стороне бедра. Я сшиб ее вниз, вытащил штанину из ботинка и вытряхнул этого коммуниста. Затем в течение нескольких долгих мгновений я с удовольствием размазывал его по земле. "Проклятая слоновая трава", прошипел Блэк. "То, как мы идем, слышно аж в Ханое!" Фуок через Хиепа сказал, что услышал кого-то в джунглях, когда собирался выйти из слоновой травы в восточном направлении. Он открыл по ним огонь, а они сделали один или два выстрела в ответ. Фуок сказал, что стреляли не из АК-47. Пока мы говорили приглушенным шепотом, нам послышалось движение к юго-востоку от нашей позиции. Они были достаточно далеко, чтобы мы не могли увидеть их, но ниже нас и достаточно близко, чтобы я бросил в их сторону осколочную гранату. Реакции не последовало. Слоновая трава казалась более высокой и раздражающей, чем когда-либо: всякий раз, когда мы двигались, мы издавали слишком много шума. Когда мы уставились на юго-восток, гадая, что там происходит, мы услышали движение к северо-востоку от нас. И вновь, оно было довольно слабым, но кто-то явно пытался обойти нас с фланга. Шор высвободил бросающую руку и показал, что хочет метнуть М-26 на северо-восток. Он тихо выдернул кольцо, позволил рычагу отлететь, сосчитал до двух и бросил гранату на шум. В результате двухсекундной задержки и броска по высокой дуге М-26 взорвалась в воздухе, увеличивая летальность осколков, надеюсь, прямо над головами противника. Мы все вспотели. Мы не слышали авиацию, но теперь все мы слышали движение на юго-востоке. Паук вышел на связь. В его голосе звучал определенный нажим, когда он сказал, что исключительно важно, чтобы мы не двигались на северо-восток. "Повторяю, отрицательно по движению группы на северо-восток!" Он потребовал, чтобы я подтвердил получение этого сообщения. "Утвердительно. Не перемещать группу на северо-восток!" Я был удивлен настойчивостью в его голосе. Я передал его слова Блэку. Северо-восток казался путем наименьшего сопротивления и последним шансом продолжить выполнение задачи. Краткое сообщение Паука и звуки на северо-востоке свели это на нет. Он сказал, что у него есть разведданные, подкрепляющие его приказ не идти на северо-восток. Мы перешли в режим выживания. Мне было любопытно, что за донесение могло дать ему такую уверенность. Я перестал размышлять над гипотезами и вернулся к текущей тактической ситуации на земле. Из-за слоновой травы, как с точки зрения шума, производимого нами, так и того, как она заглушала другие звуки, мы не могли точно сказать, сколько там двигалось СВА, и даже СВА ли это вообще. Были ли это саперы, о которых мы слышали во время инструктажа? Если это они, им пришлось бы двигаться через ту же вонючую слоновую траву, в которой мы застряли. Ранее в некоторых донесениях разведки говорилось, что саперы носили только набедренные повязки и жилеты с боеприпасами, и они получили новый вариант АК-47 со складывающимся металлическим прикладом, который некоторые называли АК-50. Еще у них должны были быть ножи, но где? Звуки на северо-востоке положили конец моим теоретизированиям относительно саперов. Блэк бросил ручную гранату в сторону шума к юго-востоку от нас. Блэк сказал: "Я чувствую запах дыма. Либо наши гранаты, либо СВА что-то подожгли там". "Обстановка на LZ накаляется, в буквальном смысле", радировал я Пауку. Я сказал, что мы окружены, и что у нас пожар с двух сторон периметра. Из-за того, что холм находился в каньоне, с горами, возвышающимися к востоку и западу от него, использование самолетов для оказания поддержки отпало сразу. Выполнение штурмовых заходов вертолетами также было затруднено из-за особенностей рельефа местности и расположения противника. Через несколько минут мы все почувствовали запах дыма. Треск пламени становился все громче. Блэк подошел к западному краю нашего периметра в поисках выхода. Если бы мы попытались спасаться в том направлении, покрытая слоновой травой местность привела бы нас в глубокую яму. Поблизости не было деревьев, на которые можно было бы залезть для визуальной оценки обстановки. Теперь было не до звуковой дисциплины. Блэк пригибал слоновую траву вниз. Я пытался идти на север, но слоновая трава оставалась густой и высокой. СВА двигались к северу от нас. Нас окружили с трех сторон. Поскольку мы находились на самой высокой точке, мы попытались организовать периметр в слоновой траве, свалив ее, что было нелегкой задачей. Мы с Баббой хреначили толстые стебли слоновой травы ручными инструментами типа мачете. Блэк наваливался на нее и заваливал весом своего тела и надетого снаряжения. Мы с Блэком сочли, что если у нас получится очистить от слоновой травы достаточную площадь, то мы сможем видеть, если кто-либо из СВА выйдет из нее в наш периметр. Паук сообщил, что Кингби находятся примерно в двух минутах от LZ. Затем он спросил меня, как идет перестрелка, потому что на заднем плане он слышал треск и хлопки, и предположил, что это была стрельба противника. Я сказал ему, что если Кингби не прилетят как можно скорее, ST Айдахо придется заниматься как ведением огня, так и его тушением. Ветер дул с юга вдоль каньона. Огонь набирал силу, и все больше дыма поднималось вверх по холму к нашему периметру. Хлопки горящих стеблей слоновой травы были настолько громкими, что некоторые из них звучали как одиночные выстрелы. "Скоро будут Кингби?" спросил Хиеп. Я сказал, что капитан Туонг примерно в минуте от нас. "Они разжигают новые пожары", сказал Бабба. К этому времени шум от огня заставил нас говорить, повышая голос. Дым становился все гуще. Я начал потеть. Мы бросили еще несколько ручных гранат с холма, чтобы заставить СВА пригнуть головы. Шум от обоих пожаров был настолько громким, что мы не услышали бы СВА, если бы они начали атаку. На данный момент наиболее вероятным направлением атаки будет гребень холма с востока до нашей LZ. Бабба сказал, что поставил там Клеймор на растяжке. Блэк сообщил, что огонь охватил слоновую траву на нашем западном фланге, на крутом склоне ниже нашей LZ, уходящем вниз в каньон. Интенсивность южного пожара возрастала с каждой секундой, он продолжал распространяться вверх по склону к нам и на восток. Еще один или несколько пожаров были на севере и северо-востоке, но они не надвигались на ST Айдахо с такой скоростью, как южный. Блэк и Шор достали несколько однофунтовых (450 гр.) брикетов пластиковой взрывчатки С-4, разрезали их пополам и воткнули капсюли-детонаторы. Они подобрались как можно ближе к стремительно подбирающемуся по южной стороне холма пламени, положили C-4 у кромки пожара и взорвали. В теории C-4 должна была временно сбить пламя со склона. К этому моменту дым был настолько густым, что я закрыл лицо зеленым шейным платком, натянув его до носа. Горящие угли с юга взмывали вверх и пролетали над нашим маленьким изломанным периметром, оседая пеплом, сажей и мелкими горящими искрами на слоновой траве и на нас. Панамы были только у Хиепа и Туана. Некоторые из нас поливали волосы водой. Жар от пожаров стал настолько сильным, что когда Блэк и Шор во второй раз попытались остановить надвигающееся на нас пламя, у них появились волдыри. Мы стряхивали горячий пепел и искры с одежды, открытых участков кожи и волос. Блэк сказал, что СВА следуют за огнем. Туан сначала сообщил, что видел их сразу позади пламени на юге и юго-востоке. Блэк наблюдал то же самое, не будучи уверенным, было ли увиденное реальным, или это какое-то явление, вызванным пламенем и восходящим потоком горячего воздуха. Затем Бабба сообщил, что видел то же самое, отметив, что, как ни странно, солдаты СВА держат АК-47 не наизготовку, а скорее расслабленно, почти небрежно. Блэк и Фуок поставили еще несколько Клейморов на склоне, обращенном на юг и юго-восток. Когда Паук сказал, что Кингби будут через 30 секунд, я дал Туану, Блэку, Фуоку и Шору знак взрывать Клейморы. Наконец-то мы услышали Кингби. Поскольку противник был наиболее активен на юге и юго-востоке, я сказал Пауку, чтобы он направил Кингби капитана Туонга к нам с севера, что означало радикальный, крутой спуск в горный каньон. Дым образовывал огромный, густой, удушливый черно-серый столб. Блэк заметил, что пожары на юго-востоке продолжались так долго, что СВА могли использовать этот выжженный участок как место для атаки на нас. Блэк, Шор, Туан и я дали залп осколочно-фугасными выстрелами из М-79 на юг и юго-восток. Я переключился на Кингби, а Блэк и Бабба привели в действие еще два заряда C-4, пытаясь сдержать огонь. Эти взрывы замедлили пламя и продвижение следующих за ним СВА. Блэк, Бабба и Туан сделали еще несколько выстрелов из М-79 в южном направлении по навесной траектории, как если бы это были маленькие минометы. Капитан Туонг точно знал, где мы находимся, когда направлял H-34 вниз по каньону. Однако дым был густым, и ему было трудно разглядеть нашу LZ. Казалось, мы оказались в ловушке в каком-то из эпизодов "Сумеречной зоны", где вверх по склону устремлялись огонь и дым, по нам стреляли вражеские солдаты, а спасение было в пределах видимости, но вне досягаемости. Когда старый Сикорский был примерно в 75 футах (23 м) от LZ и устремился к нам, мне показалось, что лопасти его винта движутся как в замедленном кино. На мгновение мне показалось, что из-за дыма, накрывшего LZ, Кингби собирается уйти с посадочного курса. Мое сердце остановилось. Если он уйдет, мы умрем. Секунды превратились в часы. Мое зрение было четче, чем когда-либо, и я остро ощущал дым, огонь, треск пламени и стрельбы противника. Я стоял на западном краю периметра, размахивая в воздухе цветным сигнальным полотнищем, пытаясь привлечь внимание пилота. H-34 продолжил свое медленное снижение. Я видел только брюхо вертушки с торчащими вправо и влево передними стойками, спускающееся вниз, как гигантский богомол. На нас обрушился поток воздуха от винта Кингби. Наконец нос вертушки слегка повернулся влево, и я увидел капитана Туонга. Увидев его лицо, то, как спокойно он сидит там, в своем пилотском кресле, я почувствовал прилив уверенности. Мы выживем. Воздушный поток обернулся для нас дополнительной выгодой: он сдувал дым и огонь прочь с вершины холма. Обычно во время эвакуации мощный поток воздуха от винта был разрушительной силой, поскольку он поднимал грязь, листья, небольшие ветки и камни, в то время как шум сводил на нет большую часть словесного общения, а воздушные вихри били по глазам. Но в Рождество 1968 года воздушный поток стал для ST Айдахо уникальной спасительной благодатью. Он отбросил огонь и дым назад, когда вся группа запрыгнула в Кингби. Поток воздуха был настолько сильным, что толкал пламя дальше вниз по склону, вынуждая СВА отступить или быть сожженными собственным огнем. Как погрузившийся в вертушку последним, я дал бортстрелку знак уходить из этого места. Я сел в дверном проеме, когда Туонг поднял Кингби прямо вверх на несколько футов, прежде чем направиться на юг. Когда мы уходили от вершины, огонь охватил весь холм и то место, где мы стояли несколько минут назад. Капитан Туонг с ревом мчался по каньону, по которому мы пробирались совсем недавно. Я связался с Пауком и сообщил, что группа в порядке. И вновь для ST Айдахо наступил этот волшебный момент после задачи. Адреналин все еще продолжал бушевать: мы выжили на еще одной цели. Каждый глоток воздуха был сладок. Не было никаких мыслей о Рождестве, маме или праздничных подарках. Нашим подарком было то, что мы остались в живых. Я посмотрел на Блэка и Баббу. У них обгорели брови, волосы на руках, по их вспотевшим лицам были размазаны сажа и черный пепел. Я начал дрожать, когда Кингби направился на юго-восток к Куангчи. Дрожь была вызвана несколькими причинами: холодным воздухом, обрушившимся на мое потное, охваченное страхом тело, набором вертушкой высоты, где температура была намного ниже, чем на LZ, и пришедшим в очередной раз осознанием того, насколько ST Айдахо была близка к тому, чтобы быть стертой с лица земли. Меня, как Один-Ноль, командира этой маленькой доблестной группы братьев-разведчиков, трясло сильнее всех. Сначала капитан Туонг отвез нас в Куангчи, потому что у него заканчивалось топливо. Мы вернулись в Фубай перед самой темнотой. На последнем этапе полета капитан Туонг, как он делал и раньше, позволил мне сесть рядом с ним в кресло второго пилота. Я спросил капитана Туонга, не устал ли он вытаскивать ST Айдахо из горячих точек. "Без проблем", сказал он. "Боку дым, но без проблем. Кингби идти домой теперь. Мы летим с тобой завтра?" Я ответил, что собираюсь взять выходной. Он сказал, что Кингби наверняка будут летать завтра. Кингби никогда не отдыхают. Когда мы высадились на FOB 1, он пожелал мне счастливого Рождества, но отклонил мое предложение выпить в честь праздника в клубе. Его семья ждала его в Дананге, где базировалась 219-я эскадрилья южновьетнамских ВВС. Блэк и Шор набрали еды и напитков для группы, пока я ходил в S-3 для первоначального опроса. Позже, я принял холодный душ. К тому времени я уже привык к холодному душу, и он мне нравился. Душ по возвращении с задачи был особенным. Я не только смывал физические пот и грязь после пребывания на земле, но несколько мгновений наслаждался тем фактом, что я пережил еще один день в АО Прерия Файр. Возвращаясь к себе в комнату, я услышал, как из дребезжащего радиоприемника, сквозь помехи и статику, доносится "Тихая ночь"(1). Старый немецкий рождественский гимн заставил меня остановиться как вкопанного. Это было Рождество. Рождество было моим любимым праздником, более любимым, чем день рождения, из-за того, что на рождественском обеде к нам всегда присоединялись дедушка Мейер, бабушка Страйкер и дядя Роб Мейер, и из-за открытия подарков. Двумя годами ранее в Трентоне на Рождество выпал снег, когда я приехал туда на побывку во время начальной подготовки в Форт-Диксе. Я думал о снеге, мамином пюре с подливкой и теплом доме холодной зимой. Все это казалось таким далеким. Но стоять там, слушая "Тихую ночь" в безопасности и темноте FOB 1, это было похоже на Рождество. Я наслаждался этим моментом, потому что всего несколькими часами ранее я опасался худшего. А еще я чувствовал себя очень усталым и очень старым. Я вернулся в комнату, которую делил с Пауком и Доном Уолкеном. Той ночью у меня случился кошмар. Я внезапно вернулся на LZ. Я чувствовал жар огня, чувствовал запах дыма, кашлял. Я вновь стоял на западном краю LZ, хлопая оранжево-розовым полотнищем, пытаясь привлечь внимание пилота спускавшегося к нам Кингби. Эта ретроспекция была полным повтором полученной днем ранее травмы, с одним важным исключением: в тот момент, когда Кингби, казалось, прекратил снижение, я увидел, что на месте капитана Туана в пилотском кресле сидит молодой лейтенант. Это был тот лейтенант, который не смог подобрать вторую половину спайк тим с цели в районе долины Ашау после того, как опытный пилот Кингби вытащил первую половину. Когда молодой лейтенант запаниковал, за оставшимися людьми вернулся пилот-ветеран Кингби, капитан Тхинь. Он вытащил их, произведя одну из самых дерзких и бесстрашных эвакуаций в истории C&C. Во сне я знал молодого лейтенанта, потому что летчики-ветераны Кингби как следует позаботились об этом. Среди Один-Ноль лагеря потихоньку пошла молва, что если он полетит, а вы будете под огнем противника, просто наклонитесь и поцелуйте себя в задницу на прощание. У него не было летной хватки и мужества капитанов Кингби Тхиня и Туонга, или лейтенантов Чунга и Чонга, заслуживших всеобщее уважение бойцов Сил спецназначения FOB 1. Во сне, когда я увидел лицо молодого лейтенанта, моя паника сменилась чистым, неподдельным ужасом. Я закричал Пауку в PRC-25: "Где капитан Туонг! Где капитан Туонг, черт возьми!" Когда я орал в FM-радио, я увидел, как по круглому восточному лицу молодого пилота Кингби пробежало паническое выражение. Лейтенант бросил на меня скорбный взгляд, когда он прервал заход, оставив нас на земле. Я чувствовал, как пламя, жар и дым смыкаются вокруг. Мое горло сжалось, глаза слезились. Я сел в койке, как подброшенный. Я был мокрым от пота, в горле першило, а глаза болели от воображаемого дыма. Ужас был настолько реальным, что я не заметил рванувшуюся прочь с моей постели крысу, пока не услышал, как она шлепнулась на пол. Два дня спустя мы с Баббой сидели за разговором с его приятелем, членом ST Вирджиния, Дугом "Французом" ЛеТурно. Ранее Француз и его группа были эвакуированы после контакта с противником на пятый день их выхода. Он спросил Баббу, был ли тот на земле в Рождество. Француз сказал, что к третьему дню их выхода не было никакой активности противника, о которой можно было бы сообщить, и он забыл, что было Рождество. Заскучав, он принялся слушать разные частоты на своей PRC-25. После нескольких щелчков переключателя он наткнулся на чистую передачу на вьетнамском языке, по тону разговора казалось, что речь идет о чем-то срочном. Не понимая, что говорят вьетнамцы и кто они такие, Француз попросил переводчика ST Вирджиния, Хоана, послушать разговор. Через несколько мгновений Хоан нахмурился. Он сказал Французу, что слушает солдат СВА, и по их словам, похоже, они устраивают засаду на американцев. Ему было тяжело понять, что именно говорят северовьетнамские солдаты, потому что их диалект отличался, и он был незнаком с их сленгом. Затем Хоан в ужасе уставился на PRC-25. Он сказал Французу, что северовьетнамцы пытались устроить засаду на ST Айдахо. Француз рассказал Один-Ноль ST Вирджиния Майку Чайлдрессу о том, что услышал по радио Хоан, и попросил разрешения немедленно выйти в эфир на аварийной частоте, чтобы предупредить ST Айдахо. Разрешение было дано. Пока Хоан продолжал слушать PRC-25, ЛеТурно включил свое аварийное радио и быстро связался с Кови. В то время он не знал, что Паук уже находится в зоне проведения операции. Когда он начал объяснять, что услышал по радио Хоан, переводчик схватил его за руку и сказал, чтобы он передал ST Айдахо, что СВА ждут в засаде к северо-востоку от их позиции. Француз немедленно передал его слова Пауку. Еще через несколько минут прослушивания северовьетнамцев они внезапно пропали с частоты. Кови был сосредоточен на нашей эвакуации и не возвращался на частоту ST Вирджиния. Теперь я знал, откуда Паук получил ту информацию, и почему он не позволил нам двигаться на северо-восток. Француз продолжил свой рассказ. На пятый день выхода ST Вирджиния перебралась в другое место на тропе, и он расположился за большой бревном, откуда мог видеть тропу и по-прежнему имел возможность подавать сигналы членам группы. Около 14:00 дозорный роты СВА, шедший по тропе, остановился у бревна, где скрывался Француз. По какой-то причине держащий АК-47 разведчик сделал шаг спиной вперед в сторону бревна и закинул на него ногу, как будто собирался перевалиться на ту сторону. Прежде чем нога северовьетнамского солдата коснулась земли, Француз поднялся прямо рядом с пораженным бойцом СВА. На краткий миг северовьетнамец взглянул в глаза Француза, увидел, направленный на него CAR-15 ЛеТурно, и понял, что совершил трагическую ошибку. Француз, для которого это была вторая задача в составе ST Вирджиния, был так взволнован, что открыл огонь, выпустив в солдата СВА весь магазин и убив его на месте. Рота СВА преследовала ST Вирджиния более часа, а ЛеТурно вызывал авиаудары, пока, наконец, они не были эвакуированы Кингби с помощью веревок. Для Француза, однако, приключения на этом не закончились. Когда вертолет поднял его с земли, его CAR-15 запутался в веревке над ним, а затем его перевернуло вверх ногами. Этот гребаный карабин! СВА все еще шли за ними по пятам, поэтому он бросал в противника ручные гранаты и успел сделать пару выстрелов из своего М-79, когда его вытаскивали из джунглей. Мы с Баббой восполнили пробелы, рассказав ЛеТурно о том, что произошло на Рождество и как нам повезло. Нам не хотелось думать о том, что случилось бы, если бы Француз не перехватил ту передачу. Мы с Баббой знали, что он спас нам жизнь.
* * * Тогда я не знал, что Рождество 1968 года будет время от времени преследовать меня более 25 лет. В конце концов, я перестал вскидываться в постели, потея от ужаса, когда на меня обрушивался кошмар. Прошло почти 10 лет с тех пор, как этот сон снился мне в последний раз, но каждое Рождество, был ли кошмар или нет, я всегда нахожу время вспомнить о храбрости капитана Туонга. Без проблем. Кингби никогда не отдыхают.
1. "Тихая ночь" (по-немецки, Stille Nacht, heilige Nacht, "Тихая ночь, святая ночь") – рождественский гимн, созданный в 1818 году. Одно из самых известных и широко распространенных по всему миру рождественских песнопений (прим. перев.)
_________________ Amat Victoria Curam
|