Текущее время: 28 мар 2024, 16:56


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 99 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 04 дек 2020, 13:22 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Полностью вычитанный и отредактированный перевод книги в формате PDF:
https://disk.yandex.ru/i/awV1xqZic1Lq1w

В формате FB2:
https://disk.yandex.ru/d/PiKf4udEZtWTIg

Изображение

Джозеф Т. Уард

ДОРОГАЯ МАМОЧКА
Война во Вьетнаме глазами снайпера

Presidio Press
1991 год


Посвящается моей матери, которая страдала, живя в неведении. Ни за что бы не поменялся с ней местами.
Автор

В джунглях вьетнамской войны лишь одну группу людей боялись больше, чем саму смерть — снайперов-разведчиков Корпуса морской пехоты.

На табличке, установленной в снайперской школе Корпуса морской пехоты США в Куантико, Вирджиния, написано: «Среднее количество па-тронов, затраченных при стрельбе из винтовки М-16 на уничтожение одного противника во Вьетнаме, составило 50000. Среднее количество снайперских выстрелов для этих же целей составило 1,3. Цена вопроса — 2300 долларов в сравнении с 27 центами».

Аннотация

Снайперы-разведчики Корпуса морской пехоты США были одними из наиболее подготовленных солдат во Вьетнаме. Обладая уникальными навыками, свободой пере-движения, и смертоносной дальнобойной винтовкой Remington 700, снайперы-разведчики были востребованы в каждом подразделении морской пехоты — и настолько внушали страх противнику, что вознаграждение Вьетконга за снайперов-разведчиков было выше, чем за военнослужащего любого другого американского элитного подразделения.
Письма, которые писал домой Джозеф Уард, раскрывают редко наблюдаемую сторону войны. Находясь под ночным минометным обстрелом, с ротой морпехов в простреливаемых джунглях, выполняя секретные задания в Лаосе, или ведя опасную «свободную охоту» в группах из двух человек, Уард жил на войне тем способом, которым жили лишь несколько человек. И воевал он так, как воевали лишь некоторые — лицом к лицу с врагом.


Последний раз редактировалось SergWanderer 26 авг 2022, 15:43, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 04 дек 2020, 13:55 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Карта Южного Вьетнама


Вложения:
Карта.JPG
Карта.JPG [ 74.67 KiB | Просмотров: 10308 ]
Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 04 дек 2020, 13:58 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Снаряжение снайпера-разведчика морской пехоты США времен войны во Вьетнаме.

Пончо (1), подкладка для пончо (2), рюкзак (3), упаковка из дома: печенье, леденцы, напиток «Kool-Aid», сухие супы (4), три коробки пищевого рациона типа «С» (5), минимум четыре фляги (6), две баночки присыпки для ног (7), порошок BFI, коагулянт крови (8), две катушки с черной лентой (9), туалетная бумага (10), котелок (11), маскировочный грим — черный, коричневый, темно- и светло-зеленый (12), поясной ремень (13), набор инструментов для минимальных регулировок прицела (14), три коробки рациона типа «К» (15), цинковая мазь (16), аптечка первой помощи (17), таблетки для очистки воды «Halazone» (18), подсумок с 80-ю матчевыми 7,62-мм патронами (19), витамины (20), дополнительные батареи для прицела и фонарей (21), репеллент против насекомых (22), швейцарский армейский нож (23), предметы личного обихода — набор для бритья, мыло, зубная щетка и паста (24), дополнительная униформа (25), топографические карты (26), набор для письма (27), три футболки (28), две салфетки (29), два полотенца (30), шомпол (31), ружейное масло (32), льняное масло (33), блокнот (карточки) снайпера (34), шляпа (35), шесть пар белых хлопчатобумажных носков (36), одежда для джунглей (37), транзисторный приемник (38), фотокамера и пленка (39), фонарь (40), одна шашка пластичного взрывчатого вещества C-4 (41), компас (42), турецкий топор-мачете (43), зажигалка «Zippo» (44), полевой бинокль (45), кусачки для проволоки (46), проблесковый фонарь (47), запасные шнурки от ботинок (48).


Вложения:
Снаряжение.jpg
Снаряжение.jpg [ 182.11 KiB | Просмотров: 10308 ]
Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 08 дек 2020, 19:08 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Ну начнем потихонечку....

*****

Глава I

НЕСКОЛЬКО ХОРОШИХ ПАРНЕЙ [1]


1-я дивизия морской пехоты,
о-в Окинава,
5 апреля 1969 г.

Дорогая мамочка,

Ну вот, наконец-то я на месте. Сейчас я на Окинаве и сегодня же должен вылететь в Дананг. Здесь нет ощущения того, что твой дом находится от тебя на удалении половины земного шара. Просидел здесь пару дней; когда прибыл, так затосковал, что пошел в солдатский клуб и напился…


***

В некотором смысле, для четырех парней — Дэйва Янга, Майка О’Грейди, Ника Херреры и меня, — знакомство с Корпусом морской пехоты началось летом 1967 года после нашего выпуска из школы.
Ник был спокойным, невысоким, плотным, и сильным как лошадь парнем. Майк — средний, со всех сторон привлекательный парень, чемпион штата по борьбе. Дэйв, высокий и худой, с самыми быстрыми руками в драке из всех, кого я когда-либо видел. Я? Я занимался спортом, как Майк, но больше любил баскетбол и бег. Да, меня зовут Джозеф Т. Уард, для моих друзей просто Джей Ти. Эти различия не помешали нам стать лучшими друзьями в школе. Если один из нас вытворял что-то из ряда вон выходящее, то скорее всего остальные тоже были с ним. Должен признать, что мы все время расширяли границы нашего мужского начала все дальше и дальше.
Наступил выпуск, который, подобно большинству крупных событий в нашей жизни, прошел как одна большая вечеринка, но после школы все изменилось. Внезапно оказалось, что мы расстанемся, и каждый из нас пойдет в жизни своей дорогой. Дэйв и я попытались поступить в колледж и оба бросили его менее, чем через год. Мы перебивались случайными заработками, и все четверо проводили время вместе.
Городок Лонгмонт, в штате Колорадо, где мы жили, являлся небольшой фермерской общиной численностью около тринадцати тысяч человек. Из заметной промышленности здесь был лишь сахарный завод и цех по переработке курятины, а основными предметами гордости были тихие, обсаженные деревьями, улицы и огромное разнообразие птиц. Подростками, мы проводили время главным образом, гоняя по главной улице, устраивая вечеринки в лесу, и танцуя до упада рок-н-ролл.
Моя мама разменяла свой четвертый десяток, и была у меня единственным родителем. Долгое время она работала секретарем в нефтяной компании. Мои друзья любили ее, потому что знали, что она их всегда накормит и приютит, когда это необходимо; она относилась к ним, как к своим родным детям.
В начале 1968 года, я с Майком, Ником, Дэйвом сидели на капотах наших автомобилей на одинокой проселочной дороге, которая была нам хорошо известна. Оживленный пивом, наш разговор не был обычной болтовней о девушках, автомобилях или вечеринках. Мы размышляли о том, что же, черт возьми, собираемся делать оставшуюся часть нашей жизни, а затем речь зашла о военной службе.
Родом я был из семьи с долгой и почетной военной историей, но в нашей семье еще не было морских пехотинцев, потому я и решил стать первым. Когда я поднял эту тему, мы с Майком и Ником удивились, узнав, что Дэйв уже поступил на службу во флот. Мы продолжали обсуждать, попутно прикончив еще несколько банок пива. Майк и Ник решили отправиться в Корпус морской пехоты за компанию со мной. Дэйв колебался, но чтобы быть с нами вместе, он переключился на морскую пехоту. Мы скрепили договор тостом.
Поскольку призывная кампания была отсрочена, это дало нам возможность побыть дома дополнительные пару месяцев, прежде чем мы оказались в переполненной комнате на призывном пункте, призвавшись в Корпус морской пехоты. Затем нас отправили в сборный пункт и учебный лагерь новобранцев в Сан-Диего. К этому моменту Майку исполнилось семнадцать лет; Нику, Дейву и мне — по восемнадцать.
Первый раз мы почувствовали, что такое морская пехота, когда вышли из автобуса на плац, и нас встретил взгляд из самой преисподней, у обладателя которого было запоминающееся имя — сержант-инструктор Грейвс. Я не могу представить себе более угнетающую вещь, чем иметь сержанта-инструктора по фамилии Грейвс. Когда мы выходили из автобуса, он пристально смотрел в глаза каждого из нас.
Потом мы построились по-взводно, и он стал прохаживаться взад-вперед, глядя в основном в землю и покачивая головой. Остановившись, он расставил ноги, положил руки на пояс и уставился на нас. Помолчав мгновение, он начал с фразы:
— Итак, сладкожопые маменькины сынки, вы хотите стать морскими пехотинцами, да?
— Да, сэр.
— Я вас не слышу.
— Да, сэр.
— Я опять вас не слышу.
— Да, сэр!
— Можете забыть своих матерей. Отныне я ваша мама и правильным ответом будет: «сэр, да, сэр» или «сэр, нет, сэр». Понятно, вы, жалкие засранцы-хиппи?
Из рядов донеслась разноголосица фраз «да, сэр» и «сэр, да, сэр». Грейвс посмотрел на землю и снова покачал головой. До нас дошло, что это был его обычный жест, когда портачил весь взвод. Когда же лажал один человек, он становился нос к носу и свирепо смотрел прямо в глаза.
В течение последующих пятнадцати минут он прохаживался взад и вперед, изливая непрерывный поток ругательств, перемежавшихся редкими комментариями относительно того, что от нас ожидают. Потом остановился и снова замолчал. Медленно, методично, закурив сигарету, он направился к наветренной стороне от нас. Я уловил легкий запах дыма и тут же подумал, как же сильно мне хочется курить. Грейвс вернулся к центру крайнего взвода, и небрежно произнес:
— Можно закурить одну сигарету…
Началась суета, все доставали свои сигареты, но прежде, чем кто-либо успел закурить, он добавил:
— …И курить ее буду я!
Тихий стон пронесся через весь взвод. Грейвс снова прошелся в наветренную сторону от нас, и я начал гадать, откуда мог взяться такой человек, как он. Он стоял перед восемьюдесятью обескураженными мальчишками и выпускал дым в воздух так, чтобы это видели все. Наконец, глядя в сторону, произнес:
— Закуривай, но не дай Бог я увижу хоть один окурок на плацу!
Грейвс был ростом шесть футов два дюйма и представлял собой 220 фунтов [2] сплошных мышц, но он был одним из лучших инструкторов в учебном лагере. В то время я понятия не имел, что потом у нас с ним возникнет странная дружба. Он стоял неподвижно, расставив ноги, уперев руки в бока, и смотрел, постоянно пристально смотрел.
— Всякий раз они присылают мне дятлов все хуже и хуже. — Он двинулся к одному из новобранцев, схватил его за ворот рубашки, притянул его лицо к себе и закричал: — Какого хрена ты хочешь служить в моем Корпусе морской пехоты, пацан?
Потом сунул его обратно в шеренгу прежде, чем тот успел ответить. То же самое он проделал с несколькими ребятами, но когда добрался до невысокого парня, то просто приподнял его прямо с земли.
— Как, черт возьми, ты попал в мой Корпус морской пехоты? Да у меня поллюция ночью больше, чем ты!
— Сэр, я хотел этого, сэр.
Довольно скоро он оказался передо мной, глядя так, как будто ожидал, что я что-то скажу. Я по-прежнему держал в руке пакет со своими приказами, которые сержант вручил мне в аэропорту. Я протянул Грейвсу конверт, и тот открыл его, не отрывая от меня глаз.
— Как твое имя, пацан?
— Сэр, Уард, сэр.
— Отныне ты командир отделения.
Он быстро прошелся вдоль взвода и выбрал трех других командиров отделений: Дэйва Янга, ушлого парня по имени Джонсон, и простодушного чувака по имени Перри. Затем мы строем отправились в парикмахерскую. Сказать, что мы маршировали, значит оказать нам слишком большую честь. Половина из нас сбивались с шага, другая половина натыкалась на тех, кто пытался сохранить какой-то ритм. Это было жалкое зрелище, особенно для Грейвса, который постоянно поливал нас отборными ругательствами.
Я стал командиром 4-го отделения, и нам пришлось постоять в стороне, пока люди из первых трех отделений входили с одной стороны в парикмахерскую прекрасно выглядевшими, чтобы появиться с другой стороны с полностью обритыми головами. Одни ругались, некоторые были в крови, текущей из срезанных родинок в своих волосах, или из царапин, сделанных чем-то, что я назвал бы скорее ножницами для стрижки овец, чем ножницами для обрезания человеческих волос. Когда настала моя очередь, я пошел вниз по ступенькам, где со мной проделали то же самое, а после я пытался найти волосы на своей голове, но понимал, что через это в учебном лагере проходят все новобранцы.
В то время как нас обривали, Грейвс выбрал своих «домовых мышей», — самых маленьких по росту людей в каждом отделении. «Домовые мыши» содержали в чистоте и порядке кубрик сержанта-инструктора и гарантировали наличие у Грейвса свежей накрахмаленной униформы и начищенной до блеска обуви. Если нужно было выполнить поручение инструктора, он звонком вызывал дежурную «домовую мышь». Время от времени, «мыши» менялись кем-то другим, кто оказывался здесь в качестве наказания.
Нашей следующей остановкой стало здание с рядами полуразделенных кабинок. В каждой кабинке на деревянном столе были аккуратно сложены картонный ящик, конверт, карандаш, и один лист бумаги. Каждый из нас снял гражданскую одежду, положил их в ящик и адресовал домой. Потом мы сидели голые на очень холодном цементном полу и писали очень быстрое письмо домой о том, как у нас все хорошо. Это был какой-то конвейер, скажу я вам — конвейер из восьмидесяти замерзших, напуганных детей.

***

Рота «B», учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния,
23 августа 1968 г.

Дорогие мои мама, бабушка и Лаура,

Это письмо я пишу для всех вас, потому что нам разрешили писать всего лишь одно письмо. Все, что я могу сказать об этой подготовке — это то, что она сурова.
У меня всего десять минут, чтобы написать и отправить это письмо, так что я вынужден писать кратко. Сильно скучаю по всем вам. Надеюсь, что вы тоже скучаете по мне. Я должен заканчивать и писать адрес, иначе у меня будут неприятности. Я вас всех очень люблю. Пожалуйста, берегите себя.

С любовью,
Джо


***
Наш учебный взвод входил в состав более крупного учебного батальона, которым командовал подполковник Д.Р. Уолкер, но офицерами, которых мы могли видеть чаще всего (если мы вообще их видели), были командир нашей роты капитан Дж.А. Раффер; наш взводный, комендор-сержант Маккинни, и два наших инструктора, сержант Томас и, конечно же, сержант Грейвс.
К тому времени, когда нам выдали форму и туалетные принадлежности, было почти половина третьего ночи. Когда Грейвс погнал нас к нашим казармам, нас распределили по отделениям по четырем сборных баракам, которые занимали стратегическое положение — с каждой стороны от домика сержанта-инструктора. Все бараки были однотипными, — натертый бетонный пол, небольшая газовая печь, расположенная в центре, и выкрашенные зеленой краской «стеллажи» (двухярусные койки), стоявшие вдоль обеих стен.
Я занял нижнюю койку в передней части барака. Я так устал, что мог думать только о сне, но прежде чем я успел раскатать свой матрас, все командиры отделений были звонком вызваны на построение перед домиком сержанта-инструктора. Я побежал к казарме, встав рядом с остальными «комодами» в то, что, как мы надеялись, являлось прямой линией. Прошло несколько минут, прежде чем дверь распахнулась, и показался Грейвс, уперев кулаки в бедра, и неуклюже расставив ноги.
— Каждый заходит внутрь по одному. Это мой дом, и вы будете относиться к нему с исключительным уважением. Вы постучите в дверь три раза и громким четким голосом произнесете: «Сэр, рядовой такой-то просит разрешения войти, сэр», или «Сэр, рядовой такой-то по вашему приказанию прибыл, сэр». Вы будете стоять по стойке смирно, глядя вперед. Я не хочу, чтобы вы таращились на меня или смотрели вокруг. И вы будете молчать, если вас не спрашивают.
Он повернулся и захлопнул дверь, через несколько секунд ревом вызвал первого из нас.
— Джонсон!
Джонсон постучал три раза и сказал:
— Рядовой Джонсон по вашему приказанию прибыл, сэр.
Внутри домика проревел голос Грейвса:
— Ты, чертов ниггер, марш в строй до тех пор, пока не выучишь, как правильно входить в мой дом! Янг!
Дэйв медленно подошел к домику. Он постучал три раза, сглотнул и сказал:
— Сэр, рядовой Янг по вашему приказанию прибыл, сэр.
— Я не слышу тебя.
Дэйв повысил голос и повторил слова.
— Я опять не слышу тебя.
Выпрашивая разрешение войти в третий раз, Дэйв кричал как мог.
— Входи!
Несколько минут спустя он покинул домик и быстро побежал в свою казарму. Перри проделал то же самое. Затем настал мой черед. Я вошел внутрь и стал как можно тише. Грейвс сидел за большим деревянным столом, его шляпа лежала возле правой руки. Позади него два армейских одеяла, аккуратно прикрепленные к брусу, отделяли административное помещение от жилой части. С одной стороны висел американский флаг, с другой — наш взводный вымпел. Я снова взглянул на Грейвса.
— Заканчивай пялиться на меня, пацан. Подними глаза прямо и смотри только так.
— Сэр, да, сэр.
— Ты командир 4-го отделения. Если облажаются они — отвечать будут все. Облажаешься ты — отвечать будешь ты. Я доступно объясняю, пацан?
— Сэр, да, сэр.
— Приказы и инструкции получишь позже, и я ожидаю, что каждый вертлявый мудак [3] в твоем отделении будет их правильно выполнять. Если ты меня зае***шь или мне надоест твое уродское лицо, я тебя заменю. Все еще хочешь быть «комодом», Уард?
— Сэр, да, сэр.
— Я не слышу тебя.
Я надорвал свою глотку, но мне хватило ума не шевелиться.
— Сэр, да, сэр!
— Сейчас 03:00. Подъем в 04:00, завтрак — в 05:00. Покидая казарму, или пересекая путь следования инструктора или офицера, ты должен привлечь внимание и сказать: «Сэр, с вашего разрешения, сэр!»
Он замолчал, и мне подумалось, что лишь один его взгляд вызывает у меня физическую боль.
— Сэр, разрешите идти, сэр?
— Свободен!
Я развернулся и, также как Дэйв, выбежал из комнаты в свою казарму. Когда я пришел туда, все спали. Большинство просто плюхнулось в изнеможении на свои койки. Я развернул матрас и сел. В тусклом свете мой взгляд блуждал от койки к койке. Передо мной лежало девятнадцать молодых людей всех рас со всех концов страны, и я с удивлением думал, каким образом мне ими командовать. Уснул я сидя, прислонившись к стене.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Отсылка на знаменитый рекламный слоган Корпуса морской пехоты США: «Корпусу нужны несколько хороших парней».
[2] Рост 1,88 метра и вес 100 кг.
[3] Игра слов. Фразеологизм «вертлявый мудак» (swinging dick) на американском армейском сленге означает молодого солдата-новобранца.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 10 дек 2020, 17:23 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Ровно в 04:30 утра дверь распахнулась, и вошел Грейвс.
— Подъем, подъем, подъем! Заканчивай дрочить, хватай свои носки. [4] Немедленно! Уард, у тебя десять минут, чтобы выстроить своих засранцев перед казармой. — Он исчез так же быстро, как и появился.
Так началась моя подготовка в морской пехоте, два месяца почти бесконечных страданий. Многие не смогли этого вынести. При постоянной нехватке сна, с интенсивными физическими тренировками, занятиями, проверками, наказаниями, полевыми выходами, и муштрой, мы могли сломаться, пока бежали по краю этой извилистой пропасти. Затем Корпус начал лепить из нас то, что он хотел.
К полудню двадцать пятого, в моей голове начал складываться план, как руководить своим отделением. Выполнение большинства наших учебных занятий требовало полного взаимодействия, а значительная часть программы подготовки ставила нас в состояние соперничества, — человек против человека, отделение против отделения, наш взвод против трех других взводов нашего учебного курса. У инструкторов было несколько вымпелов, которые использовались в качестве разменной монеты для поощрения. Благодаря занятиям в легкой атлетике в школе, я был вполне готов к подобному соревнованию, мне просто нужно было свести к минимуму разницу в уровне подготовки между людьми в своем отделении и выйти с ними против остальных. Мы должны были стать единой командой во всех отношениях. Мы должны были стать номером один.
Когда мы вернулись из столовой, я собрал их всех вместе.
— Послушайте, ребята! Я уже слишком много времени провел в кубрике Грейвса, получая инструкции, чтобы затем передать их вам же. Меня не слишком дрючили за всех вас, так что теперь мы одна команда, — никаких понтов и никаких косяков. Каждый человек отвечает за любого другого своего товарища, включая меня. Мне нужны два человека, чтобы помочь мне управляться с делами, когда Грейвс будет иметь меня.
Все подняли руки, и у меня появилась надежда, что это может сработать. Я не мог упустить этого парня с большой зубастой улыбкой, стоявшего в первом ряду.
— Ты, как твое имя?
Он ответил с легким южным акцентом.
— Херальд Паркер Тайнер второй, сэр.
— Не называй меня сэр. Я такой же рядовой, как и все вы. Как тебя угораздило получить такое имя?
— Мой папа священник, просто называйте меня Паркером.
— Ладно, Паркер, ты помощник номер один. — Я посмотрел в глаза каждого человека, чтобы в них найти что-то иное, что-то неожиданное. Потом я указал на щуплую очкастую фигуру, стоявшую позади.
— Твое имя Тимс, не так ли?
— Теннис.
— Грейвс чуть было не назначил тебя «домовой мышью», и если бы он не застал здесь Вэгонера, то ею стал бы ты. Ты помощник номер два. Твоя работа будет заключаться в том, чтобы чуть поотстать, убедиться в том, что все покинули казарму и проверить все, что только может привлечь внимание Грейвса. — Я повернулся к Вэгонеру. — Ты будешь проводить много времени в кубрике сержанта-инструктора. Я хочу знать все, что ты там услышишь и сможешь узнать от других «домовых мышей».
— Нет вопросов, — ответил он.
Я снова потребовал тишины.
— Все спорщики сразу же приходят ко мне, — я не хочу, чтобы Грейвс словил отделение, дерущееся внутри себя.
По стечению обстоятельств в моем отделении оказался Ник Херрера. Я поспешил к нему и спросил, не хочет ли он стать командиром огневой группы.
— Почему бы и нет? — ответил он. — Хуже от этого не будет.
— Спасибо, Ник. Успокойтесь, ребята! Мне нужны еще три человека на должности командиров огневых групп. Кто желает? [5]
Шесть руки взметнулось вверх, и я нацелился на веснушчатого парня примерно моего роста.
— Как тебя зовут?
— Рядовой Бёрд.
— Ты командир второй огневой группы. — Я услышал, что нас зовет Грейвс, и понимал, что времени нет. Нужны еще два командира огневых групп. Я ускорил свой поиск. Один человек опустил руку вниз, и осталось четыре.
— Ты! — Я указал на жилистого, смуглого парня. — Как тебя зовут?
Он надулся как индюк.
— Круз. Рядовой Круз.
— Откуда родом?
— Из Лос-Анжелеса. Я пуэрториканец.
Таким образом я начал импровизировать важные решения с людьми самого разного этнического и расового происхождения. Я знал, что черные не ладят с латиносами, а также с пуэрториканцами, а у белых зачастую возникали проблемы с представителями всех трех этнических групп. Из трех оставшихся человек, двое были белыми, а последний — мексиканцем по имени Каудильо.
Одно я знал четко, — при том способе, с помощью которого Грейвс меня изводил, межрасовые конфликты в моем отделении еще больше усугубили бы мое положение.
Я снова посмотрел на Круза. Он, конечно, был самоуверенным, но что-то в нем было еще. Я поставил его во главе третьей огневой группы. В ней находился чернокожий новобранец по имени Бенхам, — опасная ситуация, но в долгосрочной перспективе это может оказаться полезным. Каудильо возглавил четвертую огневую группу.
— Все, кроме рядового Паркера, бегом марш на выход!
Как только люди бросились из казармы, я ухватился за ближайшую койку и прислонился к ней. Спать, — все, о чем я мог думать, это только о сне. Паркер подошел ко мне.
— Ты в порядке?
— Да, мне просто нужно немного отдохнуть, сын проповедника, да?
— Верно, баптист. Кстати, как ты хочешь, чтобы я тебя называл?
— Меня не волнует. — Я сел. — Никак не называй, только сэр.
— Ладно, язычник.
Когда я глянул на него, он смотрел на меня, улыбаясь так широко, что я мог бы много раз черпать из него жизненную силу.
— У тебя есть прямая связь с Господом, Паркер? Нам всем это понадобится прежде, чем все это закончится.
— Конечно, язычник.
— Скажи, Паркер, а ты не хотел бы побыть духовным наставником для парней? Я имею в виду, что хотел бы, чтобы все проблемы в этом отделении оставались в этом же отделении.
— Конечно, язычник. Я думаю, что смогу помочь некоторым из этих грешников. Как ты хочешь меня использовать?
— Чем проповедовал твой старик?
— Адским огнем и серой.
— Хорошо. Как ты уже заметил, здесь у нас есть все — иудеи, католики, протестанты, атеисты, и, по крайней мере, один баптист. Используй то, что будет работать. — Паркер улыбнулся еще шире, и я понял, что поступил правильно, выбрав его в качестве своего помощника. Это будет адский огонь и сера, и это сработало. Ребята шли к Паркеру с личными проблемами, и он заботился о них, если же все было серьезно, он приходил ко мне. Я всегда мог положиться на Паркера в поддержании здорового психологического климата в своем отделении.
Я мог слышать, как к нам приближается Грейвс. В то время как Паркер собрал людей вместе, у меня было несколько секунд, чтобы думать других, кого я выбрал. Теннис казался хорошим выбором, — он был парнем, который вынужден был тяжко бороться всю свою жизнь, но до сих пор не мог преодолеть кличку «ботан». Ни с Ником, ни с Бёрдом ни с Каудильо не возникало никаких проблем. Я чувствовал, что могу доверять Вэгонеру. Когда я выходил на построение, то подумал о Крузе. Паркер протянул мне блокнот: «Все построены и пересчитаны, язычник».
— Спасибо, Паркер, вольно.
Уголком глаза я увидел, что Грейвс хватал людей в случайном порядке за шиворот и рвал их лицом к лицу, яростно ругаясь. Темп обучения неуклонно возрастал с каждым новым днем, вплоть до момента выпуска из учебки.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния,
26 августа 1968 г.

Дорогая мамочка,
Мои письма должны быть короткими, здесь все происходит очень быстро. Наконец-то я добрался до места, где могу поспать. У меня была сильная простуда, и это нисколько не помогает. Нам сделали несколько уколов, и, думаю, завтра получим еще. До сих пор они не слишком сильно болели, но слышал, что тот, который мы получим завтра, болеть будет. Завтра у нас также будут зачеты по физподготовке. Как они говорят, вы делаете вещи, о которых вы никогда не думали, что сможете делать. Как там у вас дела?
Завтрак отвратителен — это самая худшая вещь. Обед и ужин не так уж и плохи, но когда вы голодны, все является вкусным.
Напишу позже, сейчас мы должны идти в учебный класс. Я знаю, что все эти письма не имеют особого смысла, но у меня просто не было времени, чтобы думать. Буду заканчивать.

С любовью,
Джо


***

Двадцать шестого числа я подхватил простуду, которая вскоре переросла в бронхит. Мы спали часа по четыре в сутки, и Грейвс часто прерывал их, заставляя нас подрываться в середине ночи. Как командир отделения, я делал хорошо, чтобы получить два или три часа.
Я был вынужден спать сидя, чтобы не пересыхала слизистая оболочка моего горла и легких. Мне не хватало носовых платков, чтобы собирать поток слизи и мокроту, так что я начал использовать запасные наволочки и каждую ночь загрязнял новую. Тогда я еще не знал этого, но это было не единственное возможное применение наволочкам.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния,
7 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Я пишу это письмо после того, как погас свет; подсвечиваю себе фонариком, так что почерк будет не очень аккуратным. Нас уже пятеро, — тех, кто лежит под одним одеялом, и пытается читать и писать письма.
Как я говорил Лауре, сержант назначил меня командиром отделения. Это значит, что я отвечаю за девятнадцать парней, и всегда марширую впереди взвода. Я не хотел этого, но коль это случилось, то постараюсь сделать все от меня зависящее. Если эти ребята облажаются, меня за это поимеют. Думаю, завтра нас опять постригут. Просто волосы уже достаточно длинные, чтобы мы могли их почувствовать. Кстати, не шлите мне ничего, что мне действительно не понадобится. Если бы Лаура поставила на внешней стороне конверта что-то любовно-сентиментальное, то я бы его облизал.
Упс! Нас прервали — пришел взводный и захотел узнать, кто сейчас дежурит. Хорошо, что я там оказался.
Одна вещь, которая меня действительно достает, — нам дают всего две минуты, чтобы посетить уборную, и это здорово напрягает. Ну, мам, думаю, мне лучше закончить и немного поучиться; я немного отстаю в нескольких предметах. Берегите себя.

С любовью,
Джо


***

Наша первая проверка белой перчаткой произошла 7 сентября. Грейвс надел на свою руку чистую белую хлопчатобумажную перчатку и проверил все четыре казармы, и все четыре отделения проверку провалили. Мы и не должны были пройти, и Грейвс искал до тех пор, пока он чего-то не находил. Мое отделение провалило проверку из-за неправильно сложенных носков. Грейвс пришел в неистовство — он повытаскивал матрасы с каждой из коек и перевернул полдюжины «стеллажей», после чего вытряхнул и разбросал повсюду содержимое каждой тумбочки. Казарма стала выглядеть так, словно внутри взорвалась бомба.
— Рядовой Уард, выйти из строя!
— Сэр, рядовой Уард по вашему приказанию прибыл, сэр.
— У вас двадцать минут, чтобы вычистить этот свинарник и быть готовым к очередной проверке!
Кое-как мы справились. Отделение Янга не прошло второй проверки. Грейвс снова разнес их казарму, и после очередной проверки они должны были безупречно вычистить уборную зубными щетками — своими собственными.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[4] Drop your cocks, and grab your socks!
[5] Согласно ОШС того времени, взвод морской пехоты состоял из 4-х огневых групп по 4 человека в каждой.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 14 дек 2020, 18:06 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Как говорится, курочка по зернышку :mrgreen:

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния,
8 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Небольшое дополнение, пока я жду, чтобы идти в церковь — сегодня у меня есть возможность позвонить вам. Надеюсь, я застану вас дома.
Сегодня мое девятнадцатилетие, но на днюху это вообще не похоже. Спасибо за открытку и деньги. Не могу дождаться, чтобы вернуться домой.
На следующей неделе наш взвод будет в наряде по кухне, а на последующей неделе мы отправимся на стрельбище. В ближайшую пятницу у нас будет первый итоговый тест и начальное упражнение. Если ты провалил сдачу итогового теста, это может отбросить тебя назад на две недели, поэтому меня это тревожит. После этого в пятницу мы собираемся немного распустить наши брюки. Вот это будет настоящий отдыхом. Здесь до сих пор холодно.
Кто-то снова накосячил, и вчера нас лишили почты, так что я не знаю, что в мире происходит. До сих пор я не видел О’Грейди и когда вокруг себя 13000 парней, шансы на то, что я наткнусь на него, очень невелики. Дейв и Ник все еще со мной.
(Дописано позже) Мама, я пытался позвонить несколько минут назад, но тебя не было дома. Я был так разочарован, что едва не закричал. Дэйв разговаривал со своей мамой, и она сказала, что она попытается связаться с тобой. У нас только 40 минут, чтобы позвонить, и мне грустно, потому что сегодня воскресенье. Не похоже, что я попаду домой на Рождество. Все, мне пора идти, у нас занятие. Передавай всем привет.

С любовью,
Джо


***

Огромный асфальтированный плац, ласково прозванный «Мельницей», [5] располагался в самом центре базы, но достаточно близко к аэропорту Сан Диего, так что Грейвса почти невозможно было услышать, когда он выкрикивал команду. На плацу мы ежедневно проводили три часа, учась маршировать, делая особый упор на строевую подготовку в составе подразделения. Некоторые ребята на самом деле не могли различить где право где лево, и все мы представляли собой неуклюжую толпу. Грейвс отдавал приказы командирам отделений, и мы, в свою очередь, отдавали их нашим подразделениям.
Второго сентября мы всем подразделением маршировали на плацу, когда Грейвс подал команду, но его голос был заглушен взлетающим самолетом. Дэйв и я приказали своим отделениям остановиться, в то время как два других сделали поворот направо. Грейвс мгновенно взбеленился, решительно направился к нам, шлепнул свою шляпу на асфальт, и сильно ударил нас обоих в грудь. После нам было приказано дожидаться его у двери его домика по стойке смирно. Ничего подобного раньше не происходило, и пока мы шли к кубрику сержанта, то нервно обсуждали чем это все может закончиться. Но мы знали, — что бы не произошло, ничего хорошего нам это не сулило.
До этого момента такие вещи как «Стойка» и «Невидимый Стул» являлись лишь слухами. При «Стойке» испытуемый должен был стать возле койки, стоящей в полутора метрах от стены, и прижаться лбом к ее узкой металлической кромке. Затем он должен был преодолеть расстояние от койки до основания стены, идя по стойке «смирно», с разведенными в стороны руками. При этом почти весь вес тела приходился на кромку койки и лоб, поэтому физическое усилие и боль были мучительны. «Стойка» — это все, о чем я смог подумать, когда Грейвс посмотрел на нас, сжав зубы, пройдя мимо, и открывая дверь в свой кубрик.
— Идите сюда, мальчики.
— Сэр, да, сэр!
Он положил шляпу на стол и говорил, пока откидывал одеяла, закрывающие жилые помещения сержантов-инструкторов в расположении нашего взвода. Хотя у нас было два других сержанта-инструктора, Грейвс являлся номер один. Я нервно взглянул на металлические шкафчики, стоявшие вдоль правой стены, и на ряд коек вдоль левой.
— Сегодня был жаркий день, и я могу понять вас, ребята, вы могли немножечко устать. На самом же деле, я думаю, что ваши чертовы уши заснули, поэтому я хочу, чтобы вы отдохнули. Видите вон там те красивые, мягкие стулья?
— Сэр, да, сэр!
— Ну же, располагайтесь с комфортом. Да, но есть одно условие, которое должно быть выполнено, если вы будете пользоваться моими стульями, — я не хочу, чтобы ваши грязные задницы касались пола. Садись!
— Сэр, да, сэр.
Конечно, никаких стульев здесь не было, однако мы все приняли положение сидя, прислонившись спиной к шкафчикам. Грейвс подошел к своему столу и взял из ящика стола черную кожаную перчатку, отороченную мехом. Он натянул ее на правую руку и встал перед нами, похлопывая перчаткой по ладони левой руки.
— Я хочу, чтобы вы хорошо отдохнули, но помните, что вашим задницам лучше не трогать пол!
Минут через десять наши ноги начали слабеть, и мы начали медленно сползать вниз по шкафчикам.
— О, нет, засранцы, держать задницы!
Краем глаза я увидел, как он взял одной рукой Дэйва за горло, вернул обратно в положение сидя и ударил своим затянутым в кожу кулаком ему в живот. По мере того, как Грейвс вышибал из него дух, от Дэйва доносилось лишь нечленораздельное угуканье. Я отчаянно пытался толкнуть себя вверх, но у мышц моих ног были другие планы, и я соскользнул вниз. После того, как Грейвс отмудохал Дэйва, он проделал то же самое со мной, а потом снова вернулся к Дэйву. Грейвс весь вспотел, методично нанося удары один за другим по нашим животам. Когда он, наконец, остановился, мое тело было налито тяжестью.
— Вы, двое ничтожеств! У вас есть три секунды, чтобы убраться из моего кубрика!
Мы дернулись, чтобы подняться, и оба упали на пол лицом вниз. Наши ноги нам отказали. Когда мы выползали из его домика на локтях, Грейвс пинал нас ногами и ругался на чем свет стоит. Мне удалось приподняться и стать на руки и колени, когда Паркер и мои командиры огневых групп подняли меня и перенесли на мою койку. Моя форма вся пропиталась от пота, и я с трудом дышал. Паркер яростно растирал ноги, кто-то приподнял меня, засунул таблетки с солью в рот, и дал мне воды. Несколько рук стянули с меня униформу, и положили на живот мокрое полотенце.
Я мог только думать о том, что это мои люди, да, это были мои люди. Я чертовски гордился ими и поклялся поступать с ними правильно, несмотря ни на что. Я открыл глаза, и увидел, что вокруг моей койки сгрудилось все отделение. Хриплым голосом, не громче шепота, я подозвал Паркера поближе.
— Скажи всем спасибо. Все будет в порядке, пусть возвращаются к тому, что они делали. Когда ты закончишь, я хочу поговорить с тобой и командирами групп отдельно.
— Конечно, язычник.
Паркер быстро вернулся с командирами групп. Я все еще не мог подняться и разговаривал шепотом. Все они уселись на пол и сгрудились поближе ко мне, чтобы расслышать.
— Послушайте, ребята, становится тяжелее. У Грейвса есть кожаная перчатка, и он знает, как ею пользоваться. Я не хочу, чтобы кто-то из нашего отделения прошел через все то, что прошел я.
Они быстро согласились со мной.
— Единственный известный мне способ достичь этого — это сделать отделение лучшим во взводе. В свою очередь, я обещаю быть лучшим командиром отделения. Все мы знаем, как командуют другими отделениями. Перри и Джонсон не думают ни о чем другом, кроме как бить своих людей. Янг классный парень, но я не думаю, что он достаточно крут. Мы должны быть на шаг впереди Грейвса. Все, кроме Тенниса, Ника и Паркера расходятся и готовятся к внезапной проверке. Грейвсу сейчас поперло, он в ударе, и я знаю, что он отметил, что мы с Янгом не в форме, чтобы ее пройти. Ник, проскользни в кубрик Дэйва и посмотри, как он там. Также скажи ему, что проверка может быть в любой момент. Да, Ник, только не попадись. Теннис, помоги мне надеть чистую униформу. Паркер, я знаю, что ты проводил много времени с людьми, и я попрошу тебя проводить еще больше. Ты оказываешь благотворное влияние на ребят, и сможешь увидеть, когда события начнут приобретать плохой оборот. Пройди в отделении все от А до Я и каждый день выбирай другого человека, который поможет тебе сохранить все снаряжение вместе. Командиры групп и Вэгонер свободны.
— Мне кажется, или я вижу в тебе немного от торговца лошадьми, язычник?
— Может быть, Паркер, может быть.
— Как по мне, звучит справедливо.
Он подмигнул мне и ушел готовиться к проверке, относительно которой у меня было лишь предчувствие, что она начнется с минуты на минуту. Через тридцать минут, когда Грейвс ворвался в казарму для окончательного нашего убийства, мы были более чем готовы, и от того, что он увидел, на секунду он растерялся.
Мои ноги все еще тряслись, но я следовал за ним по всему помещению со своей запиской книжкой, готовый отметить любые недочеты. Он проверил каждую койку и каждого человека сверху донизу. Он тщательно осмотрел каждую винтовку и покопался в каждой тумбочке, выискивая любое отсутствие порядка. Когда он так и не смог обнаружить ни одного нарушения, он подошел к моей койке, вытащил из кармана двадцатипятицентовую монету и бросил ее на койку. Она отскочила и упала на пол. «Черт, — подумал я, — я ведь не мог заправить койку так плотно. Мою койку заправлял Теннис». Грейвс странно посмотрел на меня, но в его глазах уже не было гнева. Это было больше чем просто чувство своего собственного достижения.
— Ты пытаешься заморочить мне голову, Уард?
— Сэр, нет, сэр. Сэр, сержант-инструктор Грейвс хотел бы, чтобы рядовой вернул его 25 центов на место, сэр?
— Нет, Уард, это маленький спектакль стоил своей четверти бакса. У твоего отделения командирский час до приема пищи. — С этими словами он ушел.
Я со вздохом прислонился к своей койке:
— Четвертое отделение, вольно! Вы только что купили себе два часа свободного времени, так что не будем его терять.
Я плюхнулся на койку. Теннис отстал, чтобы убедиться, что все парни ушли. Потом он подошел ко мне.
— Теннис.
— Да?
— Я хочу, чтобы ты показал всем, как застилать койку настолько плотно. Большинство парней вообще не могут сделать так, чтобы монета отскакивала. Я сам вышибала, но с того места, где ты стоял, ты не мог видеть выражения лица Грейвса, когда этот четвертак спрыгнул с матраса, как будто имел ноги.
— Буду рад, — сказал он, поднимая монетку. — Когда я убираюсь, то на заправление кровати трачу больше времени, чем на что-либо еще. — Он встал и забрал монету.
— Сохрани ее! Чем больше денег мы сможем вытащить у Грейвса, тем лучше. Иди наружу к остальным ребятам.
Я остался один. Казарма была пуста, но каким-то образом живой, и я впервые почувствовал, что мы стали одной командой.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Кэмп-Пендлтон, Калифорния,
13-14 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Я уже в Кэмп-Пендлтон, мы прибыли сюда этим утром. Здесь мы проведем три недели, а потом вернемся в Сан-Диего. Я могу видеть океан примерно в трех четвертях мили отсюда, он выглядит так заманчиво. Жаль, что он расположен по ту сторону забора. Да, я помню, что это не Калифорния. Здесь холодно, и первую неделю мы сидели в палатках.
Думаю, Лаура думает обо мне плохо, что я не пишу слишком часто, но я не могу ничего поделать, здесь правила устанавливаю не я.
(Дописано позже) Мы вернулись с приема пищи. Еда здесь очень хороша, и мы можем брать вторую порцию. Все, свет погас, больше напишу завтра.
(Дописано утром) Только что почистил свою винтовку. Поскольку мы сидим так близко к океану, оружие быстро покрывается ржавчиной, а ржавая винтовка может привести парня в тюремную камеру. Еще не завтракали. Скоро напишу снова. Берегите себя.

С любовью,
Джо


***

Во время нашей крайней неделе в Сан-Диего, Майк О’Грейди заболел воспалением легких и был госпитализирован, отстав от Дэйва, Ника и меня на три недели.
За три дня до нашего отъезда в Кэмп-Пендлтон, Вэгонер сказал мне, что Джонсон и Дэйв перекинулись словами, и что Джонсон планирует устроить ему в тот вечер «темную». Устроить «темную» — это совсем не вечеринка: армейское одеяло набрасывается на голову человека, чтобы он не мог определить своих противников, после чего его бьют, иногда до смерти. [7]
— Чтоб он сдох, — кипел я от злости, — Вэгонер, пойди скажи Янгу, в чем дело. Четвертое отделение, подъем, быстро!
Я поспешно одевался, пока люди скатывались со своих полок, подсознательно подсчитывая шлепки босых ног о пол казармы.
— Четвертое отделение, стройся! Я только что узнал, что Джонсон хочет сделать Янгу «темную». Собрать все, что можно использовать в качестве оружия, но только не винтовки и штыки. Разойдись, бегом!
Некоторые ребята положили тяжелые предметы в свои наволочки, чтобы использовать их как дубинки, я слышал, как разламывались надвое рукоятки метел, как хватались ведра, также прихватили несколько труб. Большинство людей выпрыгивало наружу босиком, в одном нижнем белье.
— Четвертое отделение, стройся! Вперед, марш!
Мы чуть припоздали — Джонсон уже повел свое отделение к казарме Янга. Я сказал Дейву, чтобы он держал своих людей за моим отделением, а сам пошел встретиться с Джонсоном лицом к лицу.
— Это не твое дело, Уард.
— Джонсон, я немного разочарован. Ты собрался устроить вечеринку, а нас не пригласил. Мои люди могут легко разогнать твое отделение, и тогда ты останешься один против людей Янга. Если ты хочешь попробовать, давай покончим с этим. —Джонсон знал, что выбора особо у него нет, я видел это в его глазах.
— Ты еще пожалеешь об этом, Уард! — Сказав это, он ушел. Мы с Джонсоном наделали много шума, и я был уверен, что Грейвс подслушивал нас и наблюдал откуда-то из темноты.
Два дня спустя Джонсон все-таки поквитался. Во время перерыва, он начал гнобить солдата своего отделения, рядового Хикса, зная, что его действия могут рассердить меня. Когда он ударил человека, я шагнул к нему.
— Это зашло слишком далеко, Джонсон!
— Я же говорил тебе держаться от меня подальше! — Заорал он и сильно ударил меня прежде, чем я смог поднять свои руки. Я упал и разбил себе подбородок об открытую тумбочку. Я вскочил и прижал его к полу. Зная, что у Джонсона слабая спина, я обхватил его шею и начал бить ему по почкам. Наша маленькая стычка была внезапно прервана чьим-то криком: «Атас!» Как только мы неуклюже поднялись на ноги, дверной проем заполнила фигура Грейвса.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Все молчали, за исключением Хикса, который лежал, свернувшись на полу, и стонал. Тяжело дыша, Джонсон и я ответили:
— Сэр, сержант-инструктор Грейвс, это было недоразумение, сэр.
— Что случилось с рядовым Хиксом? — Грейвс испытывал нас. Если бы ответил я, то стал бы стукачом, и если бы Джонсон ничего не сказал, мы оба оказались бы в беде. Меня спас чей-то голос сзади.
— Сэр, рядовой Джонсон ударил рядового Хикса, сэр. — Я мог заметить, как на скулах Грейвса напряглись мышцы, когда он посмотрел на Джонсона.
— Это правда, рядовой Джонсон?
— Сэр, да, сэр.
— Почему ты это сделал, рядовой Джонсон?
— Сэр, рядовой Хикс не подчинился приказу, сэр.
— Так, так, и ты просто его ударил, да?
— Сэр, да, сэр.
— А с тобой, к дьяволу, что произошло, Уард?
— Сэр, я поскользнулся на мокром полу, сэр.
— Окей, думаю, что разобрался. Вы трое, — в санчасть! Я хочу, чтобы ваши нежные задницы вернулись назад в течение двух часов. Вперед, марш! — В голосе Грейвса послышались нотки, которые я раньше не слышал, и о которых я много думал, пока мы шли в лазарет.
Этот инцидент решил все дальнейшие проблемы между Джонсоном и мной. На следующий день мы и остальные люди были плотно набиты вместе в два грузовика, направившиеся в Кэмп-Пендлтон.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Кэмп-Пендлтон, Калифорния,
22-23 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Небольшая заметка, особо много времени нет. Мы только что переехали здесь в казарму и у нас много работы. Сегодня утром сходил в церковь, которая находится снаружи. Сейчас у нас свободное время, поэтому пытаемся отправить несколько писем.
Завтра мы начнем учиться стрелять из винтовки, и в среду мы стреляем из пистолета .45 калибра. Мы пройдем обучение за три недели, и я надеюсь получить звание «Снайпер». Какова мечта, а?
Ну, время медленно приближается к моему выпуску из учебки. Осталось четыре недели. Думаю, вы еще не знаете, как вы собираетесь приехать ко мне. Я сбросил вес, и с тех пор, как я попал сюда, мой пояс затянулся еще на два дюйма. С тем, как я ем, просто чудо, что мой желудок не волочится по земле.
Добро, мам, должен заканчивать. Чуть позже этим утром у нас будет проверка винтовок, а я свою все еще не почистил. Скоро напишу.

Твой любящий сын,
Джо


ПРИМЕЧАНИЯ:
[6] Оригинальное слово Grinder на армейском сленге и обозначат плац.
[7] Игра слов. Вечеринка — party, устроить «темную» — blanket party.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 01 янв 2021, 17:17 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Всех читающих, переводящих, и просто интересующихся поздравляю с наступившим Новым Годом! Хочу пожелать крепчайшего здоровья, успехов во всех делах и начинаниях, достижения всех поставленных целей и сбычи всех мечт!))

В качестве праздничного подарка - следующий фрагмент книги Уарда.

***

База в Сан-Диего находилась в городской черте, так что для прохождения огневой подготовки нам пришлось временно перебраться в учебный лагерь в Кэмп-Пендлтон.
Первые несколько дней на стрельбище мы жили в неотапливаемых палатках возле нескольких больших трейлеров, служивших в качестве уборных. Было холодно и влажно. При подъеме мы бежали в прицепы, чтобы умыться и согреться, — в основном, чтобы согреться. К концу недели мы перешли в постоянные казармы, — самый желанный побег из холодных палаток. Именно там я стал все чаще сталкиваться со странностями, которые начались происходить с сержантом Грейвсом.
Однажды в час ночи я обнаружил, что сижу на койке из-за того, что кто-то рванул меня вверх за воротник футболки. Чувствовался запах дешевого джина — Грейвс снова до меня добрался. «Вот черт», — подумал я. В казарме восемьдесят парней, почему я?
— Уард, ты не спишь?
Как я мог спать?
— Сэр, да, сэр.
— Не гони, Уард, я хочу поговорить. — Он притянул меня ближе. — Я хочу знать, нравлюсь ли я людям.
Какого хрена? Нравится ли он? Да все просто ненавидели его!
— Так точно, сержант Грейвс, конечно, людям вы нравитесь!
— Лживый сукин сын! — Он толкнул меня вниз, но сразу же встряхнул обратно.
— Я нравлюсь тебе, Уард?
— Так точно, нравитесь, сержант Грейвс.
— Еще одна чертова ложь! — Меня снова отпустили и дернули вверх.
— Я хочу знать правду, Уард.
— Никак нет, сэр, никто вас не любит.
Он отпустил меня, положив руки на бедра, и уткнулся в пол. Я едва услышал его бормотание: «Хорошо, хорошо», — перед тем, как он внезапно встал и, пошатываясь, пошел в темноту, только для того, чтобы во время подъёма стать таким же привычным для нас Грейвсом.
Подобные ночные визиты продолжалась на протяжении всего нашего пребывания на стрельбище. В конце концов до меня дошло, что он был очень одинокий человек. Иногда Грейвс расспрашивал меня о доме, или о ком-либо из солдат взвода, но практически никогда не упоминал о своей жизни.
Хотя по-прежнему с нами вели занятия по другим дисциплинам, основной упор на стрельбище Эдсон делался на изучении стрелкового оружия. Если ты не можешь попасть в цель, ты не очень хороший солдат. В Корпусе морской пехоты, если ты не можешь попасть в цель, ты вообще не солдат.
Однажды на стрельбище мы стали свидетелями самоубийства, когда солдат из соседнего взвода склонился над винтовкой М-14, дуло которой было плотно прижато к его груди, и нажал на спусковой крючок. Его труп еще не донесли до «Скорой», когда Грейвс собрал нас, чтобы обсудить то, что произошло.
— На тот случай, если кто-либо из вас, говнюков, захочет сделать то, что сделал с собой тот подонок, я объясню, как сделать это правильно. Ни этот неженка, и никто из вас не стоит даже одной морпеховской пули.
Он закатал левый рукав и высоко поднял руку.
— Если в этом взводе у кого-то в голове бродит такая же идея, вы должны делать это правильно. Станьте в душе под сильный напор холодной воды, возьмите бритвенное лезвие и вскройте руку от запястья до локтя. — Своим указательным пальцем он прочертил невидимую линию по внутренней стороне предплечья, — Аккуратно и чисто. Все понятно?
— Сэр, да, сэр.
— Я не слышу вас!
— Сэр, да, сэр!
— Я по-прежнему не слышу вас!
— Сэр, да, сэр!!!
Нам было чертовски трудно разобраться со всем этим. Не более чем в ста футах от нас лежал мертвый человек, чье сердце было буквально вырвано из спины, а Грейвс спокойно говорил нам о том, как убить самого себя.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Кэмп-Пендлтон, Калифорния,
29 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Это снова твой младшенький. Мои письма доходят медленно и редко, но поверьте мне, я пишу их каждый раз, когда нас не заставляют что-либо делать. Несколько дней назад я ввязался в драку, и мне зашивали левую скулу. Выглядит не так уж и плохо, просто побаливает. Поскольку зачинщиком был не я, то проблем у меня не возникло.
Я только что узнал, что в воскресенье перед выпуском в части будет день открытых дверей, а потом, в следующий четверг, состоится наш выпуск. Я подумал, что, если вы с Лаурой поедите, то могли бы приехать на день открытых дверей, а затем провести несколько дней у дяди Ральфа, прийти ко мне на выпуск. Вот такая вот мысль.
Я наконец нашел О’Грейди. Он находится в одной из палаток через дорогу от нас. Я проскользнул к ним этим утром во время чистки оружия и поговорил с ним пару минут. Кажется, что с ним все в порядке, можешь сообщить миссис О’Грейди, что я разговаривал с ним. Дэйв и я, мы оба постараемся навестить его чуть позже. Берегите себя.
С любовью,
Джо

***

24 октября Грейвс получил увольнительную на три дня и его заменил недавно закончивший школу сержантов-инструкторов и назначенный в наш взвод штаб-сержант Томас.
Я мгновенно невзлюбил этого человека, и он доказал правильность моих инстинктов в первый же день здесь. Он заставил нас идти гусиным шагом в столовую по живописному маршруту, через овраги и заросли полыни. Гусиный шаг — это когда вы идете сидя на корточках, заложив обе руки за голову, и все время выкрикиваете «кря, кря». С недавних пор гусиный шаг был запрещен в Корпусе из-за ущерба, который он наносил хрящам и сухожилиям человека.
В отличие от Грейвса, сержант Томас наказывал ради наказания, а не ради поддержания дисциплины. Он заставлял отжиматься на кулаках на гравийной дороге, и делать две тысячи прыжков из положения сидя без видимых на то причин. Он заставлял нас ползать, как червей в развернутом боевом порядке, а одного парня из отделения Дэйва так долго мучил «Стойкой», что его пришлось отвезти в госпиталь. Никогда бы не подумал, что буду рад возвращению Грейвса, но когда Томас вернулся в Сан-Диего, я обрадовался.
Занятия на стрельбище были напряженными. Я обучился стрельбе из пистолета .45 калибра, но на самом деле я не любил это оружие. Низкая точность и большой вес, наряду с недостатком останавливающего действия, побудили меня не носить .45 калибр.
Мы потратили целый день, стреляя из М-16, чтобы почувствовать эту винтовку, пришедшую на смену винтовке М-14 во Вьетнаме. Винтовка М-16 была легкой и обеспечивала точную стрельбу на дальности до пятисот ярдов, но у нее было два серьезных недостатка. Первой и самой неприятной проблемой была ее склонность к задержкам, даже в более-менее управляемой окружающей среде на стрельбище. Споры в отношении дефектов самой винтовки и плохого пороха, используемого в патронах, до поры до времени не возникали.
Другая проблема выявилась сразу. Винтовка, в режиме полностью автоматического огня, стреляла в настолько высоком темпе, что двадцатизарядный магазин опустошался еще до того, как первая гильза падала на землю. Это представлялось хорошей идеей, но легкий вес винтовки, в сочетании с сильной отдачей, означали, что даже самый сильный человек не мог удерживать винтовку. Когда мы отстреляли первый магазин, то обнаружили, что стоим в положении для стрельбы по уткам (целясь прямо вверх).
Более старая винтовка М-14 была снята с вооружения во всех родах войск, за исключением снайперов-разведчиков морской пехоты. Во многих отношениях, для военных это оказалось потерей. Огромное количество людей погибло во время полевых испытаний М-16 в реальных боевых действиях.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния
6 октября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Спорим, ты не думала, что я окажусь поблизости, да? Я все еще здесь, но свободного времени все меньше и меньше.
Мы вернулись в Сан-Диего. Я хорошо поработал на стрельбище — сдал зачеты на квалификацию «Стрелок-эксперт» и стал вторым наилучшим стрелком в выпуске. Это важный фактор в дальнейшем продвижении по службе, так что все выглядит довольно здорово. После стрельбища у меня в зачете 6 очков, неплохо, правда? Да, я по-прежнему командир отделения. Иногда, когда сержант-инструктор в своей конторе начинает драть меня за что-то, что натворило мое отделение, мне становится интересно, стоит оно того. Меня утешает только одно — я просто должен это выдержать еще три недели.
С Дейвом и Ником мы по-прежнему вместе. Дэйв тоже командир отделения, и так же, как и я, он не хотел эту работу, но делает ее лучше всех. И Ник и Дэйв получили на стрельбище квалификацию «Меткий стрелок». О’Грэйди остается на стрельбище еще на две недели. Если он сдаст все тесты, то вернется сюда к выпуску.
Как ты себя чувствуешь? С моего лица сняли швы, но в том месте я все еще не могу бриться, и выглядит это довольно смешно.
Уже буду заканчивать — через пять минут я должен забрать своих ребят на дороге и отправиться в столовую. Так что берегите себя, я напишу, как только смогу. Еще 17 дней!
С любовью,
Джо


***

Каждый день, проведенный на стрельбище, приближал нас к выпуску. Провал в сдаче зачетов означал повторное прохождение курса огневой подготовки. Серьезный регресс.
Пока тянулся день, я заметил небольшую группу сержантов-инструкторов и офицеров, собравшихся позади меня и двумя другими стрелками на огневом рубеже. Я получил квалификацию стрелка-эксперта, и прошел слух, что я соревновался в стрельбе с теми двумя парнями для установления рекорда нашего выпуска. Я устал, очень устал, но я слышал, как Паркер кричал: «Давай, язычник!» Остальные ребята во взводе тоже кричали в мою поддержку, кричал даже Грейвс. Я опустошил свой последний магазин, и навсегда запомнил выстрел, давший мне второе место. Все сгрудились вокруг доски с результатами для окончательного подсчета итогов, и когда они были сделаны, Грейвс выдал мне награду за незанятие первого места — сильный удар в живот.
Конфликт на расовой почве между Крузом и Бенхамом, о котором я беспокоился, начался на стрельбище. Когда же после нашего возвращения в Сан-Диего он чуть было не перерос в кулачный бой, я принял меры и заменил Круза Бенхамом на должности командира огневой группы. Им это не понравилось, и я не был уверен, что мое решение правильно, но я сделал это. Через сорок восемь часов, я вернул Круза обратно на должность командира огневой группы. Гармония была восстановлена, и больше проблем на расовой почве в моем отделении не возникало.

***

1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Сан-Диего, Калифорния
29 октября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Небольшое замечание, прежде чем уйти в столовую, — я стал отличником взвода. Мне выдали темно-синюю парадную униформу, в ней я буду на выпуске. Мне также придется соревноваться за звание отличник выпуска, и меня это беспокоит. Надеюсь, я не облажаюсь — хочу, чтобы ты и Лаура гордились мной.
Как вы можете догадаться, сейчас все происходит очень быстро. Вчера у нас был заключительный тест по физподготовке, и, судя по результатам, я стал в два раза лучше, чем по прибытию в учебку. Перед выпуском у нас будет еще два суровых испытания, бег на три мили, плюс последнее контрольное упражнение. Теперь вы понимаете, что пока я пишу свое письмо, время уходит.
У нас был еще один перерыв, и я должен закончить письмо во время наблюдения за стрельбой. И это в час ночи, так что я немного подустал.
Добро, мама, буду закругляться. У меня осталось лишь десять минут. Берегите себя, и вы вскоре снова услышите меня.
С любовью,
Джо

***

Когда Грейвс в полдень, во время командирского часа, позвал меня к себе в кубрик, я подумал, что ему вдруг понадобилось. Насколько я знал, никто из моего отделения не сделал ничего плохого, и я полагал, что я тоже. Как обычно, я постучал три раза.
— Сэр, рядовой Уард прибыл по вашему приказанию, сэр.
— Заходи, Уард.
«Заходи, — мелькнула у меня мысль. — Что здесь происходит?»
— Сэр, да, сэр.
Я вошел и вытянулся в струнку, глядя, как всегда, поверх головы Грейвса на одеяло.
— Вольно, Уард.
— Сэр, да, сэр.
Я несколько замешкался. Мне приходилось заходить в эту комнату сотню раз и ни разу мне не разрешали стоять вольно. Наконец я смог посмотреть Грейвсу в глаза, в его собственном жилище, но моя тревога возросла, когда он встал и направился ко мне. «О, Боже, — подумал я, — чего это он?» Он собирался ударить меня по голове, чтобы прочистить ее, но почему? Однако вместо этого, он присел на край стола, поставив правую ногу на пол, и положив руки поверх своего левого колена.
— Уард, ты получил звание отличник взвода. [8] — на мгновение он взглянул на меня. — В чем дело, Уард? Внезапно проглотил язык?
— Сэр, нет, сэр, но я думал… Я имею ввиду… Мы все полагали, что им станет Джонсон. Все это время он был лидером во взводе, так что…
— И что, Уард? Он черный, как и я?
— Сэр, нет, сэр. Просто он напряженно работал для этого.
— Ты должен многому научиться, Уард. Я рекомендовал тебя, потому что ты преуспел по всем направлениям боевой подготовки: изучение теории, физическая подготовка и на стрельбище, хоть и не занял то гребаное первое место по огневой подготовке. Завтра утром после завтрака, бери этот сертификат от журнала Leatherneck [9] на форменную одежду и получай парадную форму. В день выпуска ты получишь свое новое звание рядового первого класса. И пусть это не вскружит твою голову, Уард. У нас еще неделя обучения, и ты будешь соревноваться за звание отличника всего вашего выпуска — да, Уард, я хочу эту награду. Завтра я объявлю взводу об этом решении. А теперь убирайся отсюда.
— Сэр, да, сэр.
Я не торопился возвращаться в свою казарму. Когда я добрался до него, я позвал Паркера наружу, чтобы переговорить.
— Что случилось, язычник?
— Грейвс сказал мне, что я стал отличником взвода.
— Оба-на! Язычник, ты должно быть делал правильные вещи, или это может быть потому, что Господь на твоей стороне.
— Паркер, я не хочу, чтобы ребята узнали об этом. Грейвс хочет объявить нам всем об этом завтра.
— Как скажешь, язычник.
Как только мы вошли в казарму, Паркер дал отделению команду «смирно».
— Слушайте сюда, вы, грешники! Рядовой Уард, ваш командир отделения, получил звание отличника.
Я едва успел «поблагодарить» Паркера, как был награжден криками «ура!» и градом ударов полотенцами и подушками.
Конкурс на звание отличника всего выпуска, собственно, не являлся состязанием между людьми. Он определялся по сумме очков, набранных за все время пребывания в учебном лагере для новобранцев. Я не знал отличников в остальных трех взводах, мне были известны лишь их имена. Крайняя проверка и крайнее упражнение оказались суровыми. Мое отделение было крепким, и люди шли хорошо. Для меня кросс на три мили на сильной калифорнийской жаре в армейских ботинках и хэбэшке оказался концом моей борьбы за звание отличника выпуска. У меня развилась вирусная пневмония и сопутствующий ей кашель. В конце кросса я вынужден был держаться за телефонный столб, чтобы не вылететь с трассы. Опять же, мне пришлось довольствоваться вторым местом.
Грейвс уже знал, что первое место я не займу, и, когда он потом пришел ко мне, я ожидал еще одной накачки. Но вместо этого он спросил, все ли со мной в порядке. Поскольку из моего носа потоком шли сопли, и мне было трудно дышать, я смог лишь выдавить из себя: «Сэр, да, сэр». Как только он ушел, меня начало выворачивать наизнанку.
За два дня до выпуска мастер-комендор-сержант Маккинни собрал взвод для разговора. Он был немногословен, но то, что он сказал в тот день, хорошо отложилось у меня в памяти.
— Джентльмены, мы находимся в состоянии войны, и каждый из вас, стоящих здесь сегодня, в той или иной степени окажется вовлечен в эту войну. То, как вы будете служить своей стране, возможно, определит, вернетесь ли вы домой на своих двоих или в ящике.
Жестом он указал на три стола с сидящими за ними сержантами.
— Эти люди находятся здесь затем, чтобы определить ваше дальнейшее углубленное обучение после того, когда вы закончите учебу здесь. Это будет либо учебный пехотный полк морской пехоты или пехотный батальон основной боевой подготовки. Также приглашаем всех желающих попробовать свои силы в школе иностранных языков в Монтерее, разведывательном батальоне, или школе снайперов-разведчиков. Большинство из вас получат назначение в регулярные подразделения морской пехоты или будут нести службу во Вьетнаме. Но только некоторые из вас будет претендовать на право поступления в одну из трех школ. Один из вас получит возможность поступить в любую из трех по собственному выбору.
Этим одним оказался я, и внезапно я столкнулся с проблемой выбора, который мог означать разницу между жизнью и смертью. Я также осознал истинную причину моих дополнительных усилий в лагере для новобранцев. По крайней мере, у меня был выбор, тогда как у большинства парней его не было. Я начал обдумывал перспективы. Школа иностранных языков? Нет, от этого веяло скукой. Разведка привлекала лишь фанатиков, что на самом деле было для меня нехарактерно. Оставалась снайперская школа. Определенно, я мог положить пулю туда, где она должна быть. Сержант почитал мое личное дело и сказал:
— Я определю тебя в школу снайперов-разведчиков. Распишись здесь. Это не означает автоматическое поступление на программу подготовки, но я не вижу с этим никаких проблем.
Как только я подписал контракт, я начал ощущать дыхание войны.
Наконец наступил день выпуска. Судорожно делались последние приготовления. Латунь была отполирована, кожа блестела, униформа тщательно проверена. Я надел темно-синюю парадку. Хотя в ней было жарко и неудобно, я гордился тем, что буду одним из четырех морпехов в нашем выпуске, кому было разрешено носить ее во время церемонии.
Перед тем, как нас должны были объявить морскими пехотинцами, на последних минутах должно было произойти еще два события. Первым была передача взводного вымпела от Джонсона мне. Сделано это было во время официальной церемонии, в присутствии всего взвода, стоящего по стойке «смирно». Джонсон являлся такой личной проблемой во время всего периода нахождения в лагере для новобранцев, что я с нетерпением ждал этого окончательного унижения. Но, когда он протянул мне древко с нашим вымпелом, удрученный взгляд на его лице лишил меня всякого чувства победы. Я почувствовал к нему жалость.
Второе событие навсегда сделало меня и Грейвса негласными товарищами. Проверяя мою парадную униформу, Грейвс обратил внимание, что я пропустил Знак отличия военной службы, который должен был быть на парадке.
— Черт бы тебя побрал, Уард, ты можешь хоть раз сделать что-то правильно? Подожди здесь.
Грейвс вернулся со значком. Он был слегка потерт, что выдавало его предыдущее использование.
Вскоре мы отправились на «мельницу», оставив позади себя лагерь для новобранцев. Мы должны были смотреть прямо перед собой, но каждый из нас внимательно наблюдал краем глаза за трибунами и выискивал приехавших друзей или родственников. Я увидел маму. Как раз для такого случая она купила новое красно-бело-синее платье. Без сомнения, все сидящие вокруг нее знали, что это ее малыш идет впереди взвода, разодетый дальше некуда.
Церемония выпуска была короткой и по существу. Командир взвода находился на трибунах и отвечал на вопросы. Грейвс вручал нам сертификаты, когда нас вызывали вперед по одному. Я прошел несколько шагов перед часовней и встал по стойке смирно, глядя на Грейвса. Его лицо оставалось бесстрастным.
— Поздравляю, морской пехотинец!
Левой рукой он подал мне документ, и одновременно скрестил руки, чтобы пожать мне правую руку. За исключением такого же рукопожатия, и другого документа о том, что я являюсь отличником и пары фотографий с лейтенантом Уокером, поздравившим меня с присвоением нового звания рядового первого класса, все было кончено. Я официально стал морским пехотинцем. Эта простая церемония ознаменовала собой окончание учебного лагеря для новобранцев.
Наконец, мы смогли поприветствовать наших родственников и дать волю ласкам, объятиям, поцелуям, и пустить несколько слезинок. Нам разрешили купить конфеты и сладости, первые с момента поступления в лагерь.
Четырехчасовое посещение гостей добавило последний штрих нашему выпуску, а потом мы вернулись в нашу казарму, чтобы подготовиться к переезду в Кэмп-Пендлтон. Два дня спустя мы сели в товарные вагоны для переезда в учебный пехотный полк.

***

16-й взвод
Рота «W»
3-й батальон
2-й учебный пехотный полк
Кэмп-Пендлтон, Калифорния
27 октября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Сейчас я вернулся в Пендлтон. Сейчас утро пятницы, у нас сегодня свободный день, и, как вы можете сами догадаться, жратвы у нас стало побольше..
До сих пор все шло довольно медленно, но из того, что я слышал, долго это не продлится. Думаю, что по сравнению с этим учебным полком лагерь для новобранцев — это что-то вроде детского сада. Да, я снова командир — меня назначили командиром взвода, что оставляет меня с восьмьюдесятью парнями, о которых я должен заботиться. До этого я считал, что тяжело держать в узде двадцать ребят, так что все должно быть интересным.
Письмо короткое, но я хотел, чтобы вы знали мой новый адрес. Буду идти, у нас построение через двадцать минут. Да, я отправляюсь в снайперскую школу. Дейв и Ник по-прежнему со мной. Берегите себя. Еще напишу, как только смогу.
С любовью,
Джо

P.S. Мне нужно десять долларов.


ПРИМЕЧАНИЯ:
[8] Своеобразная игра слов. Слово Honorman также можно перевести как «вор в законе».
[9] Дословно «кожаная шея». Жаргонное название морских пехотинцев США.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 21 янв 2021, 18:39 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Кэмп Пендлтон — это база, раскинувшаяся на южных холмах Калифорнии, полная скорпионов, тарантулов и гремучих змей. Зимой погода здесь такая же суровая, как и местность. Как правило, мы располагались полевым лагерем, и все занятия проводились на воздухе, — в холод, дождь или зной. Все это было предназначено для того, чтобы мы были приучены к тяготам и лишениям военной службы в поле.
Был и еще один феномен, присущий подготовке в учебном полку, — походный шаг (длинный быстрый шаг). Это был хороший способ покрыть значительное расстояние за короткое время, но он был невероятно изнурительным. Когда рота двигалась походным шагом по пересеченной местности, происходила странная вещь. Два передних взвода размеренно маршировали, а третий взвод либо бежал, чтобы не отстать, или почти топтался на месте. Четвертый, мой, взвод, бежал постоянно. Мы постоянно бегали по всей этой проклятой базе. Единственное преимущество быть замыкающим заключалось в том, что, если впереди колонны замечали гремучую змею, нас предупреждали. Тем не менее, мы передвигались настолько быстро, что когда до нас доносилось слово «змея», мы едва успевали сделать несколько шагов и прыгали, чтобы не наступить на нее.
За исключением Паркера и трех других человек, мое отделение было разделено, и людей разбросали по другим взводам. Сержантов-инструкторов заменили кадровые командиры, менее суровые в физическом насилии, но придерживавшиеся плана занятий, который практически невозможно было соблюсти. Быть снова командиром, только на этот раз уже взвода, означало, что мои проблемы увеличились в четыре раза. Чтобы крепко спаять личный состав взвода, я продолжал использовать метод сотрудничества, который уже применял в лагере для новобранцев, но обнаружил, что мне часто приходится «включать босса» и третировать подчиненных. Паркер вновь оказался незаменимым, оказывая мне помощь в принятии трудных решений и отделяя законное недовольство от попыток проявить служебное рвение.
Когда я был неправ, то принимал наказание за это, но принимая командирские решения сразу, я сократил количество ситуаций, которые ставили меня и моих людей под проверку со стороны командиров.

***

16-й взвод
Рота «W»
3-й батальон
2-й учебный пехотный полк
Кэмп-Пендлтон, Калифорния
7 ноября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Не слишком удивляйтесь, я снова пишу письмо. Нам действительно не хватает времени, и поскольку теперь я взводный, у меня его меньше, чем у других. Прошлой ночью я работал в канцелярии роты до полуночи, а вставать приходилось в 4.30 утра. Я едва таскаю ноги.
Сегодня мы снова стреляли из М-16. Я полагаю, это хорошее оружие, но у многих винтовок возникают задержки. Некоторые из нас считают, что М-14 лучше. Завтра мы будем стрелять из пулемета М-60 и 60-мм гранатомета.
Что касается моего отпуска, то поскольку близится Рождество, нам могут предоставить отпуск с 7-го декабря. Но не питайте больших надежд по поводу этой ранней даты, потому что здесь все меняется явочным порядком в последний момент.
Спинальный менингит здесь — сущее наказание. Сразу после того, как мы покинули базу в Сан-Диего, она была закрыта на карантин, и на него попала вся рота, следовавшая за нами. Я жду, пока она доберется до нас. Это означает дополнительные десять дней, прежде чем я оправлюсь домой.
Получил деньги, которые вы мне отправили, купил на них нашивки, которые пришил на свою униформу. На этих выходных у нас была увольнительная на берег на этих выходных, но я опять без гроша, хотя вместе с Дейвом все еще пытаюсь попасть к «Дядюшке Ральфу».
Рад услышать, что у вас все хорошо. Буду бежать.

Твой любящий морпех,
Джо


***

Я не мог себе представить, что учебный полк мог оказаться хуже, чем лагерь для новобранцев. Это была ошибка — полк превратился в самый адский лагерь для новобранцев, который только мог появиться на свет. Мы обучались владению боевым оружием, между занятиями совершали форсированные марши на многие мили, замерзали ночью и жарились днем, когда светило солнце. Добавьте сюда взвод, которым я должен был управлять, и вы поймете, почему я готов был сдаться здесь, чем когда-либо в учебном лагере для новобранцев.
В полку нас учили бросать гранату, — базовое и, казалось бы, простое упражнение, но лишь внешне. Гранату М-30 одновременно бросали двадцать человек. Гранаты эти были овальной формы и имели тонкий алюминиевый корпус. Заряд бризантного взрывчатого вещества был обмотан толстой проволокой с насечками, которая после взрыва превращалась в осколки. Мы выходили в длинную траншею, вдоль которой равномерно стояли командиры на случай, если кто-то уронит гранату. Давалась команда, чтобы мы разжали усики чеки и вытянули ее, плотно удерживая пальцами разжимной рычаг. Вторая рука вытягивалась вперед, ладонь разжата, что придавало нашему телу равновесие. Далее давался приказ бросить гранату как можно дальше и опуститься в траншею. Некоторые из нас клялись, что на них постоянно падал дождь горячих осколков, ударяя по обратной стороне ладоней, которыми мы закрывали головы, изредка попадая за воротник, обжигая, как жало пчелы. Кусочки металла постоянно отскакивали от наших шлемов, действуя на нервы своим звуком.
Мы также стреляли по старые танкам и бронетранспортерам из легкого противотанкового оружия — одноразовых гранатометов LAW, которые заменили базуку. Они надежны и точны, и если человек удерживал цель в прицеле, он мог рассчитывать на попадание. Однако фугасный боеприпас в ранних версиях гранатомета продемонстрировал во Вьетнаме низкую эффективность. Позже, когда появилась версия с противопехотной гранатой, этот гранатомет в боевых условиях доказал свою ценность.
Я уже начал с подозрением смотреть на все, что взрывалось. Не могу сказать, что с нетерпением ожидал занятий по подрывному делу. Иногда казалось, что мы обрезаем [огнепроводный шнур] слишком близко. Когда рота сидела на местах в открытом классе, я не мог оторвать глаз от двух больших столов, стоявших перед нами, на которых громоздились четвертьфунтовые тротиловые шашки. Инструкторы подняли троих из нас, и отправили к столу с огнепроводными шнурами, капсюль-детонаторами, и обжимными плоскогубцами. Мы вставили огнепроводный шнур в капсюль-детонатор, чуть зажали его основание плоскогубцами, и, подняв их над своими шлемами, обжали. Затем мы взяли по тротиловой шашке и прошли семьдесят пять футов до нескольких ямок глубиной около трех футов. Там мы вставили капсюль-детонатор в гнездо в шашке, подожгли то, что, как мы надеялись, являлось отрезком огнепроводного шнура со временем горения тридцать секунд, осторожно уложили шашку в яму, после чего нам сказали спокойно возвращаться обратно. Желание побежать было мучительным. Мы едва успели вернуться к группе, когда произошел взрыв, и только после этого я испустил вздох облегчения, поняв, что весь дрожу.
После одного особенно долгого и изнурительного перехода, мы снова оказались на лавках, на этот раз на занятии по выживанию. Инструктор вышел на деревянный помост, держа в руках белого кролика, и пока говорил, он неторопливо прохаживался от одного конца помоста к другому, нежно поглаживал зверька.
— Джентльмены, сейчас вы на занятии по выживанию, другими словами занятии о том, как остаться в живых. Если вы окажитесь оторванными от своего подразделения, особенно на вражеской территории, у вас есть два варианта — сдаться и погибнуть или использовать свою голову и хитрость, чтобы остаться в живых. Я предлагаю вам на занятиях внимательно слушать.
Он мог нам этого и не говорить. Его мягкие, обходительные, манеры и очевидная привязанность к кролику привлекли всеобщее внимание. Он добрался до центра помоста и замолчал, как и все мы. Внезапно его правая рука ударила по задней части головы кролика в стиле каратэ, мгновенно сломав шею животному. Кролик обмяк, кровь заструилась из носа. Инструктор поднял животное и позволил небольшому количеству крови затечь себе в рот. Вытерев тыльной стороной ладони остатки крови с своего лица и, оставив кролика истекать кровью на помосте, он потянулся за своим штык-ножом. Потом он разрезал и снял шкурку одним куском и, держа тушу в одной руке и шкуру в другой, поднял их высоко в воздух. Мы сидели загипнотизированные.
— Выживание, джентльмены, означает, что ничего из этого или любого другого существа, которое вам удастся поймать, выбрасывать нельзя. Очевидно, что мясо съедобно, но также важна каждая часть животного: глаза, мозги, костный мозг, и другие внутренние органы. Если вы оказались в тылу врага, о разведении костра не может быть и речи. Вы будете кушать все эти вкусности сырыми, и если вы провели несколько дней без еды, они окажутся на вкус лучше, чем вам кажется в настоящее время.
Он опустил тушку вниз и пошел к краю помоста. На руке его была шерсть.
— Мне нужен доброволец. — Никто даже не шелохнулся. Потом он указал на парня в первом ряду. — Ты доброволец. Поднимись сюда и сними свой правый ботинок.
Выбранный добровольно-принудительным способом морпех вышел на сцену и начал расшнуровывать свой ботинок, в то время как инструктор подготовил шкурку.
— Ложись на спину, морпех, и подними правую ногу вверх. — Он обернул шкурку вокруг босой ноги мехом внутрь, быстро и ловко вытащил в определенных местах лапы из шкурки, и связал их вместе. Он просто сделал мокасин. Мы все были чрезвычайно впечатлены такой наглядной и ужасной демонстрацией.
Остальная часть его занятия явилась подробным описанием того, как устанавливать силки, и какие виды растительности можно безопасно употреблять в пищу.
— Волосы, — говорил он, — не усваиваются, но ногти вполне, и они должны откусываться и проглатываться по мере их роста.
Интересно, в каком отчаянном состоянии должен оказаться человек, чтобы он начал поедать себя сам, начиная с ногтей.

***

16-й взвод
Рота «W»
3-й батальон
2-й учебный пехотный полк
Кэмп-Пендлтон, Калифорния
24 ноября 1968 г.

Дорогая мамочка,
Думаю, все злятся на меня из-за моих писем. Я не один, кто жалуется, но последние две недели были самыми тяжелыми в моей жизни. Не буду утомлять вас подробностями, но если инструкторы захотят, то могут заставить вас думать, что лучше бы умереть. Я действительно был не в том настроении, чтобы написать разумное письмо. Впрочем, хватит об этом.
Мы еще не знаем, когда мы окажемся дома. Это должно случится ближе к Рождеству, и ходят слухи, что нам не придется отправляться прямо во Вьетнам — по ходу, у них есть куча других морских пехотинцев, и нас могут задержать на некоторое время.
Добро, мам, я должен проверить своих ребят, готовы ли они к походу в прачечную. Береги себя и передавай бабуле и Лауре привет.

С любовью,
Джо

***

Обучение в учебном полку заканчивалось занятием с боевой стрельбой, и никто с этим никогда не шутил. Все, что нам было известно, — так это то, что любой возвращался с этих занятий изменившимся. Когда мы проходили мимо бункера с пулеметом, я увидел, что он установлен на регулируемом по высоте станке, чтобы пули летели выше на пять или шесть футов. Я даже вздохнул с облегчением, — его могли установить ниже, гораздо ниже. Однако мой оптимизм улетучился, когда я увидел само учебное поле. Это был полигон длиной около двух сотен футов и шириной футов сто, на котором повсюду под разными углами и на различной высоте была натянута колючая проволока, и там и сям были отрыты неглубокие воронки, окаймленные мешками с песком.
Перед выходом на поле один из командиров проинструктировал нас. Было так тихо, что если бы он шептал, то его бы слышала вся рота. Когда первый взвод был готов выйти на поле, остальные должны были отойти за пределы видимости полигона. Пока тянулось утро, мне нужно было обо всем догадаться, и время, которое требовалось каждому взводу, чтобы пройти упражнение, оказалось гораздо большим, чем я ожидал. Командиры также были осторожны, и не разрешали ожидающим смотреть на тех, кто проходил упражнение. Мой взвод нервно прождал четыре часа, пока три других взвода отправлялись на учебное поле, и только перерывы в звуках взрывов и пулеметных очередей свидетельствовали о том, что поле готово снова.
Когда мы подошли к выходу на полигон, командир сказал:
— Это учение с боевой стрельбой. Ваша задача — атаковать с фронта вот тот бункер, мимо которого мы проходили. На случай, если кто-то из вас считает, что пулемет будет стрелять холостыми, пожалуйста, посмотрите сюда.
Он незаметно подал знак людям в бункере, и они произвели несколько выстрелов в земляную насыпь в конце учебного поля. Трассеры и грязь полетели в разные стороны.
— В воронки не заходить, в них установлены подрывные заряды, которые будут взрываться по усмотрению инструкторов. Это упражнение даст вам возможность почувствовать вкус боя. Оно считается настолько близким к реальному бою, как нигде в мире. Вы должны вползти по-пластунски на учебное поле, проползти его и выползти с противоположной стороны. Ни при каких, повторяю, ни при каких обстоятельствах вы не должны вставать или заползать в воронки! На выходе с учебного поля на противоположном конце, не поднимайтесь до тех пор, пока сержант Форест не ударит вас по заднице — это сигнал о том, что вы находитесь в безопасной зоне. Первый человек, который достигнет колючей проволоки, должен сделать проход для тех, кто ползет за ним. Если проволока расположена низко, вам необходимо заползти поверх нее и оставаться на месте до тех пор, пока все люди за вами не переползут поверх вас. Если проволока будет висеть выше, нужно приподнять ее с помощью своей винтовки, и держать ее до тех пор, пока под ней не проползут все люди, находящиеся за вами. Вопросы есть?
— Никак нет, сэр!
— Повторяю, — ни при каких обстоятельствах не подниматься и не заползать в воронку! Рядовой первого класса Уард!
— Сэр, да, сэр.
— Выводи первое отделение на поле!
— Слушаюсь, сэр! Первое отделение, вперед! Положение лежа принять!
Я дополз до первого проволочного забора, приподнял ее своей винтовкой, и первое отделение легко проползло под ней. У меня был хороший обзор учебного поля, и как только крайний боец из 3-го отделения пролез под проволокой, у меня появилась надежда, что все окажется не так уж и плохо. Но как только под забором пролез крайний человек из 4-го отделения, начался пулеметный огонь и раздались взрывы в воронках. Я знал, что пули пролетают над головой, но практически забывал о них, когда мое тело сотрясалось от боли каждый раз, когда поблизости раздавался взрыв. Через несколько секунд каждый из нас начал испытывать контузию. Существует предел тому, сколько раз человека может бить взрывная волна, вызывая сотрясение мозгов внутри черепа, и нанося удары по барабанным перепонкам до того, как он станет дезориентированным. Через минуту или две он попросту может забыть, где верх и где низ.
Я предполагал выйти с учебного поля через пять-семь минут, но застрял там на все двадцать, потому как два человека потеряли ориентировку и начали ползать кругами. Я должен был выйти к ним и заставить их двигаться в правильном направлении.
Когда я, наконец, добрался к конечному рубежу и прополз под оранжевой лентой, обозначающей рубеж безопасности, я даже не почувствовал, как инструктор шлепнул меня по ягодице. Я продолжал ползти, пока не уткнулся в пару ботинок, и когда протянул руку, чтобы коснуться их, мне показалось, что я слышу голос Паркера, который издали зовет меня. Поднявшись выше, я почувствовал в ботинке чью-то ногу. Перевернувшись на спину, я увидел, как надо мной, склонившись, стоял Паркер с перевернутым лицом, что имело смысл. Два человека подняли и поставили меня на ноги, а я вдруг увидел Паркера с правильной стороны, что смысла не имело. Дезориентированный и растерянный, я чувствовал себя так, как в тот день, когда я делал для Грейвсу «невидимый стул».
Когда я пришел в себя, я сказал Паркеру вести взвод обратно и вести его медленно, потому что у него было несколько отставших. Во время моей долгой одинокой ходьбы обратно в казармы, мне в голову пришли две мысли. Во-первых, вы не получите контузию, если вы можете справиться с ней. Во-вторых, если вы получите ее, единственным лекарством от этого является отдых.

***

3169-я учебная рота
Учебный батальон 2-го учебного полка
Кэмп-Пендлтон, Калифорния
7 декабря 1968 г.

Дорогая мамочка,
Прямо сейчас мы сидим на склоне холма на занятии, изучая винтовки М-16. Мне весьма неудобно писать, поэтому надеюсь, что вы сможете это прочитать.
Прошлой ночью я написал Лауре, и к тому моменту, как я закончил, мои руки настолько задубели от холода, что не мог разогнуть пальцы. Наши палатки не отапливаются, но здесь, в учебном батальоне, мне предстоит находится три недели. Мальчишка, готов ли я выбраться из этого места? Когда я вернусь из отпуска, мы начнем обучение в снайперской школе. Потом у меня будет то, что здесь называют боевым слаживанием, после я отправляюсь во Вьетнам. Все, что я сейчас знаю, что это будет февральская замена.
Я выдвинул Дэйва на получение звания рядового первого класса, и он получил его. Всего в моем взводе это звание получило семь человек, и во время награждения вокруг было много дружески настроенных ребят. Дейв и Ник молодцы, а Майка мы не видели с того момента, когда его засунули в роту постоянного состава.
И напоследок — мы отправляемся в столовую, а потом возвращаемся на холм для следующего занятия. И в таком режиме проходят крайние пару дней. Следующее письмо попробую отправить завтра. Берегите себя и передавай всем привет.

С любовью,
Джо

***

Перевод из учебного пехотного полка в учебный полк основной боевой подготовки заключался в коротком перемещении в другие жилые помещения. В полку ОБП можно было вздохнуть свободнее, поскольку занятия сместились больше в область тактики, военных игр, и общей полировки того, что мы уже знали. Командиры подразделений относились к нам терпимее, а бóльшая свобода вне базы давала значительную разницу в моральном состоянии. Даже если у нас не было ни гроша, чтобы отправиться в Сан-Диего или Оушенсайд, мы могли пойти в клуб для рядового состава в Дель-Мар. Три раза в неделю туда приезжали на автобусе девушки из Оушенсайда, и ты мог потанцевать с ними всего за десять центов.
Но чаще всего нам удавалось добраться до Сан-Диего — под словом «мы» я имею в виду себя, Джо Поузи и Брюса Уолтерса. С Джо я был знаком еще со времен лагеря для новобранцев, а с Уолтерсом мы познакомились в учебном пехотном полку. Вместе мы отрывались на вечеринках так, как будто завтра никогда не наступит, и чем ближе подходил срок отправки на войну, тем больше мы отрывались. Зачастую мы брали с собой Паркера, и к его неоднократному удивлению, всегда как-то находили обратную дорогу на базу. Как будто внутренний голос говорил нам: «Мальчики, стоп, вечеринка закончилась, поэтому не стоит продолжать дальше».

***

3169-я учебная рота
Учебный батальон 2-го учебного полка
Кэмп-Пендлтон, Калифорния
14 декабря 1968 г.

Дорогая мамочка,
Я снова пишу на занятии. Оно посвящено теме наступательного боя, и мне нужно что-то сделать, чтобы не закрыть глаза, — этой ночью мы спали всего три часа.
Новостей не так много. Я вновь простудился и озноб такой, что мама не горюй, — вероятно, скоро подхвачу пневмонию. У начальства есть весьма подлый способ удержать большинство парней от похода в лазарет — командиры заставляют нас укладывать все наше снаряжение и униформу плюс винтовки и шлем, а потом нести это все в лазарет. А это, между прочим, около 200 фунтов снаряжения, [10] и кроме того, если ты пропускаешь два учебных дня, тебя отправляют на гауптвахту. Если я и смогу до него добраться, то только завтра, в свободное время.
Если ничего не изменится, то мы отправимся двадцать девятого. У нас с Ником и Дэйвом уже есть билеты на поезд. Это займет чуть больше времени, но зато я сэкономлю порядка тридцати долларов. Добро, мама, буду заканчивать. Передавай всем привет. Берегите себя, увидимся перед длительной службой.

С любовью,
Джо


ПРИМЕЧАНИЯ:

[10] Порядка 90 кг.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 22 янв 2021, 09:58 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 22 янв 2021, 17:48 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Перед выпуском из полка ОБП, каждый в батальоне строил планы поехать домой в отпуск, почти все, кто был. У нескольких парней не было настоящего дома, чтобы поехать туда в первую очередь. Я спросил у одного морпеха в своем взводе, почему тот не собирает вещи.
— Ты не собираешься домой, Олсен?
— Нет, а куда? Черт, у меня никогда не было даже приличной еды до тех пор, пока я не поступил в Корпус.
— Ты можешь поехать домой ко мне, если хочешь.
— Нет, спасибо. Я просто покантуюсь здесь некоторое время.
— Ладно, береги себя, Олсен.
— Да, ты тоже.
Я чувствовал себя хреново. У меня был прекрасный дом, семья, друзья и чудесная девушка, которая меня ждала. У Олсена же был только Корпус морской пехоты. Марк Олсен был убит в Республике Южный Вьетнам за четыре дня до того, как я закончил свою подготовку в школе снайперов-разведчиков.
Для нас троих, — Дэйва, Ника и меня — отпуск превратился в непрерывную тридцатидневную вечеринку. Майк вернулся домой за полторы недели до нашего отпуска. В ночь перед возвращением в свои подразделения, мы отправились в Шахты Контрабандистов, — сеть старых заброшенных золотых приисков в горах, в которых мы часто укрывались от домашних проблем или чтобы просто побыть в одиночестве.
Сидя вокруг костра, потягивая пиво, мы старались поддерживать легкий треп, но было трудно выкинуть из головы мысли о войне. Потом мы провели старый армейский ритуал, — разорвали долларовую купюру на четыре равные части и засунули их подальше в свои кошельки. Когда мы вчетвером вернемся, то соединим четыре части вместе и купим пиво, чтобы отпраздновать наше благополучное возвращение.
На следующий день мы с Лаурой пошли в ювелирный магазин и выбрали бриллиантовые обручальные кольца. Я внес предоплату и согласовал свои ежемесячные выплаты в магазин, пока они не будут выкуплены. После я вылетел обратно в Калифорнию, уверенный, что мне не удастся повидаться с семьей и друзьями по меньшей мере год.
Я явился не на свою базу и опоздал на два дня, однако никого, похоже, это особо не обеспокоило — превалировала позиция «лучше поздно, чем никогда», да и к тому же уже было несколько невернувшихся. К тому времени, как я добрался до снайперской школы, я опоздал на три дня, однако по-прежнему мало кто беспокоился об этом. После суровых тренировок, я мог легко позволить себе такую трехдневную расслабуху. Обучение в снайперской школе оказалось слишком интенсивным, чтобы извлечь выгоду из этих знаний, но определенно повлияло на мои мозги.

***

8-я рота усиленной боевой подготовки
69-я снайперская школа
База морской пехоты Кэмп-Пендлтон
Калифорния
21 января 1969 г.

Дорогая мамочка,
Наконец, я прибыл сюда и обустроился. Погода отвратительная, — идет дождь, а ветер задувает настолько сильно, что прошлой ночью некоторые деревья вокруг казармы были вывернуты с корнем.
Как ты себя чувствуешь? Береги себя, чтобы я не волновался. Сейчас прекращу писать, позже продолжу.
Это снова я. Эту часть письма я начал писать шесть дней назад, и как вы можете заметить по моему новому адресу, сейчас я в школе снайперов-разведчиков.
(Дописано позже) У нас хватило времени только на то, чтобы собрать наши манатки, и сержант выгнал нас наружу на «небольшую» пробежку длиной около трех миль, и бóльшая часть курсантов добралась до финиша. Это было первое реальное упражнение, которое мне пришлось проделать со времен учебного полка, и я увидел, что потерял форму. Я сейчас ничего не соображаю, но думаю найти место, где смогу укрыться и поспать. Со вчерашнего утра ничего не ел.
Пришла почта, и я получил домашнее печенье и ваше письмо. Печенье я припрятал для службы наблюдателем в среду. Это специальная сторожевая служба, выполняемая снайперами.
Поскольку сейчас мы курсанты, то разместили нас получше. Похоже, что подобная погода продержится еще несколько дней, хотя сейчас стало еще холоднее. Думал отправить это письмо со своим новым адресом. Конечно же, было бы хорошо получить от вас весточку. Скоро напишу еще.

С любовью,
Тоскующий по дому


***

Перед тем, как школа официально начала свою работу, нам пришлось попотеть. Нам выдали винтовки М-14 с инфракрасными прицелами, и поставили задачу охранять полевой склад боеприпасов в Кэмп Пендлтон, — служба, более известная нам как «наблюдательный пост». [11] Склад представлял собой большое хранилище, окруженное долиной со ступенчатыми склонами.
На протяжении последних лет, благодаря нескольким взломам, боевое оружие попало в руки некоторым сомнительным личностям, что оказалось для командира базы настоящим позором. У снайперской школы была другая проблема: надо было выработать у нас привычку бодрствовать всю ночь. И поскольку наша казарма находилась недалеко от склада, было логично, что нас и поставили его охранять.
На склонах долины находилось несколько замаскированных снайперских гнезд. В будние дни от заката до восхода и с субботнего вечера до утра понедельника, какой-либо снайпер из школы вел наблюдение за складом. Нам выдали боевые патроны и дали приказ: «Стрелять на поражение. Без предупреждения и без вопросов». После того, как по округе пошел слушок, кражи из склада прекратились. Для нас же такая служба наблюдения означала одну бессонную ночь за другой.

***

8-я рота усиленной боевой подготовки
69-я снайперская школа
База морской пехоты Кэмп-Пендлтон
Калифорния
31 января 1969 г.

Дорогая мамочка,
Наши занятия начнутся в понедельник, и если у меня не будет каких-либо провалов, то я отправлюсь во Вьетнам где-то между 20-м и 30-м марта. Хотел бы попасть туда как можно быстрее. Дейв отправляется на следующей неделе, полагаю, что в среду.
Прошлым вечером разговаривал с Лаурой. Она сказала, что ты, кажется, неплохо держишься одной. Получил посылку, которую вы отправляли. Спасибо за все вещи, они действительно мне помогут.
Надеюсь, что на эти выходные смогу получить увольнительную — хочу поехать в Кэмп Лас-Погас, чтобы попробовать найти Дейва и Ника. Слышал, что Ник уже 30 дней дежурит по столовой.
(Дописано позже) У нас только что была внезапная проверка нашим лейтенантом. Поступил приказ, что в школу будут зачислено только двадцать пять курсантов, а сейчас желающих поступить тридцать семь. Они отбирают на учебу только наилучших стрелков, и я оказался одним из них. Пока что из нас они точно отобрали одиннадцать человек.
Бегу отправить это по почте. Береги себя и бабулю.

С любовью,
Джо


***

Атмосфера в начале обучения в снайперской школе была напряженной, и уровень оказываемого прессинга означал, что провалов здесь не потерпят. Нас постоянно просеивали сквозь все более и более тонкое сито. В школу изъявило желание поступить тридцать семь человек, было принято двадцать пять, а закончило ее, в конечном счете, всего двадцать.
Мне так и не удалось увидеть Дейва и Ника, но на самой базе, недалеко от меня, служил Паркер, и мне удалось провести некоторое время с ним. Поузи, Уоллерс, и я продолжали быть вместе. Мы наверняка представляли собой странную комбинацию, но относились друг к другу как братья.

***

8-я рота усиленной боевой подготовки
69-я снайперская школа
База морской пехоты Кэмп-Пендлтон
Калифорния
4 февраля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Ну, вот я, как обычно, снова засел за письмо. Сейчас жду, чтобы заступить на дежурство. Да, меня снова назначают на него, прям удивительно, как часто это происходит.
В целом все достаточно неплохо. Пару дней занятий не будет, так что сейчас мы готовим свое снаряжение к обучению. Командиры проверяют еще одиннадцать парней, желающих попасть в школу, так что у нас будет полный комплект из двадцати пяти человек.
У меня была небольшая стычка с одним из младших командиров. Он был пьян, шлялся вокруг нашей казармы после отбоя, и начал действовать мне на нервы, поэтому я ударил его. Должен признать, это был довольно хороший удар, потому что я на минуту отправил его в нокаут. Пара его друзей унесли его, так что больше неприятностей не возникло. Я видел его вчера, и он извинился. Сказал, что не помнит, как оказался в нашей казарме.
У меня отрасли волосы, так что придется покупать расческу. Нам разрешается отращивать волосы длиной не более трех дюймов на макушке, а по бокам они должны быть «высокие и жесткие». В переводе на обычный язык это означает: короткие.
Если меня в эти выходные не назначат на дежурство, то мы с Паркером отправимся к «Дяде Ральфу». Просто смотреть, иначе буду оплачивать чужие счета.
Добро, мама, думаю, что мне лучше пойти перекусить, прежде чем отправиться на дежурство. Передавай бабуле привет, и вы оба берегите себя. Скоро еще напишу.

С любовью,
Джо


***

В первый день в снайперской школе, нам были выданы шляпы для джунглей, стрелковые жилеты, и блестящие алюминиевые футляры, четыре с половиной фута длиной, восемнадцати дюймов в ширину и восемь дюймов в высоту. [12]
У нас было три компетентных инструктора: сержант Орон, очень собранный, два года назад вернувшийся из Вьетнама; сержант Болстед, проницательный и спокойный, год назад вернувшийся из Вьетнама; и капрал Хилл, чуть послабее, чем Орон и Болстед, менее терпимый к государственной канцелярщине, вернувшийся из Вьетнама четыре месяца назад. Пока мы открывали футляры, наши инструкторы бродили вокруг и, казалось, забавлялись недоумением, отражавшимся на наших лицах. Винтовки и принадлежности, находившиеся в ячейках из вспененной резины, отличались от всего, что мы видели раньше. Орон заговорил.
— Возьмите винтовку из футляра и держите ее перед собой. Парни, вы держите то, что мы считаем лучшей снайперской винтовкой в мире.
Ствол был длинный и толстый, почти одинакового диаметра по всей длине — и возле дула, и возле патронника. Механических прицелов не было, только крепление для оптического прицела и красивая ложа, недавно смазанная льняным маслом. Орон продолжал.
— Это оружие поступает к нам под названием «Винтовка Ремингтон модель 700, с продольно-скользящим затвором и умеренно тяжелым, свободно вывешенным стволом». Ее модификация под наши требования производится здесь, в Кэмп-Пендлтон. Из этой винтовки не будет выстрелов «в сухую», [13] — замена сломанного ударника на ней обойдется вам в недельное жалованье. Ваше первое нажатие на спусковой крючок будет серьезным, и последнее нажатие на спусковой крючок будет серьезным. Всем все понятно?
Мы только начинали понимать.
— Огонь ведется только 7,62-мм матчевыми боеприпасами с пулей 173 грана и зауженной хвостовой частью (эти боеприпасы используются в стрелковых соревнованиях). В вашем футляре находится деревянная коробка со 120 патронами. Для успешного окончания этой школы вам необходимо будет выстреливать 120 патронов ежедневно, кроме воскресенья. Если мы пропустим тренировочный день из-за плохой погоды, его придется наверстывать. Винтовка вмещает пять патронов, которые заряжаются во встроенный магазин снизу. Основным прицелом является прицел Редфилд 3-9х переменной кратности. Теперь поднимите винтовку и смотрите внимательно, пока сержант Болстед и капрал Хилл будут ставить прицелы. Вы делаете точь-в-точь то же самое, что вам показывают, и ждете, пока один из нас не проверит, что вы сделали.
В первый раз нам не хватало ловкости, Болстед и Хилл внешне делали это легко и просто. После того, как они проверили у нас крепления прицелов, мы снова сняли их и уложили обратно в футляр.
— Обратите внимание, что в каждом ЗИПе имеется пакет салфеток для линз. Любой, кто будет пойман за очисткой линз чем-нибудь еще, кроме этих салфеток, будет немедленно исключен из школы. Это понятно?
— Да, сэр.
— Прекрасно! Заряжай! У вас есть немного времени перед приемом пищи, чтобы сжечь пару патронов (сделать пять выстрелов).
Патроны мы жгли и после приема пищи. К концу первого дня мы были измотаны, а наши плечи горели адским огнем. После небольшого инструктажа, практически все из нас поразили мишени. Тогда мы еще не знали, но это была лишь небольшая часть той подготовки, которая нам предстояла. В качестве стрелков-экспертов, мы осознали основные принципы того, о чем нам говорил Орон ранее. Вся конструкция винтовки с продольно-скользящим затвором была рассчитана на то, чтобы возложить все бремя ошибок на стрелка, а не списывать их на его вооружение.
Обоснованность использования винтовки с продольно-скользящим затвором лежит в ее надежности и том факте, что в автоматическом оружии, таком как M-14 или M-16, небольшое количество пороховых газов должно отводиться из дула для экстракции стреляной гильзы и подачи в патронник нового патрона. В винтовке с продольно-скользящим затвором газы используются для увеличения дульной скорости более тяжелой пули.
Пуля с зауженной хвостовой частью по форме напоминает лодку. Хвостовая часть делается зауженной для того, чтобы сделать воздушный поток более плавным, не допуская турбулентности, которая могла бы повлиять на точность пули в полете. Далее, пуля стабилизируется свободно вывешенным стволом винтовки, который крепился только у патронника. Точность изготовления винтовки была такой, что зазор между стволом и ложей был равен толщине долларовой банкноты. От точки, где пуля покидала свою гильзу и начинала движение далее по каналу ствола, ствол не должен был касаться ничего. Любой контакт между стволом и ложей мог повлиять на дульную скорость пули при каждом выстреле, что потребовало бы постоянного внесения поправок в прицел. Умеренно тяжелый ствол более равномерно распределял тепло от сгоревшего пороха и от трения пули, движущейся по каналу ствола. Неравномерный нагрев более тонкого ствола может вызвать его временную деформацию и едва заметному изгибу.
Спустя три дня, проведенные в снайперской школе, наши плечи покрылись синяками от сильной отдачи винтовок. У нас не было выбора, поскольку использование дополнительных накладок приводило к немедленному отчислению. Не прошло и недели, как двоих ребят отчислили за то, что они положили под свои стрелковые жилеты пористую резину. Для того, чтобы наши плечи окрепли, и отдача перестала причинять неудобства, потребовалось около десяти дней.
На второй неделе одного человека отчислили за то, что он заснул на дежурстве. Еще двое ушли, потому как не могли правильно контролировать дыхание — важнейший фактор, поскольку снайперы должны стрелять во время дыхательных пауз. Контролировать дыхание, не двигая тело — задача непростая даже на стрельбище, а делать это в бою, когда ты тяжело дышишь, а сердце колотится груди, еще тяжелее. Чтобы получить квалификацию снайпера-эксперта, я должен был научиться производить выстрел между ударами пульса.
Все свободное время занимали занятия по выживанию, ориентированию на местности, корректировка артиллерийского огня и авиаударов, однако приоритет в подготовке отдавался стрельбе и пешей разведке. То, что должно было быть свободным временем, тратилось на всякие причуды, необходимые для успешной сдачи проверок.
Одной из наиболее сложных проблем, с которой мы столкнулись, являлось быстрое и точное измерение дальностей. Все это осложнялось еще и тем, что мы, как разведчики и передовые наблюдатели, должны были легко переходить от метров к ярдам и обратно. Обычно при вызове артиллерийской и авиационной поддержки, военные используют метрическую систему. В этом то и была проблема. Мы все выросли на американских системах мер: дюймы, футы, ярды, и поскольку мы больше привыкли измерять дальности в ярдах, то при стрельбе из винтовки мы использовали эти единицы измерения.
Понижение местности визуально приближало мишень, в то время как возвышение создавало видимость того, что мишень находится дальше. Действуя в качестве передовых наблюдателей, при корректировке артиллерийских и авиационных ударов у нас было больше свободы, потому что ошибка в один-два метра не являлась критичной. Были и другие факторы, которые необходимо было учитывать при корректировке огня, и они сразу стали очевидными, как только мы оказались во Вьетнаме.
Важной частью нашей подготовки как разведчиков являлось прочесывание учебной вьетнамской деревни, в которой были тщательно воссозданы хижины, бункеры и рисовые поля. Каждый раз в ней менялись какие-то детали, и мы очень хорошо наловчились находить их. К примеру, иногда это могли быть гильзы от АК-47, незаметно рассыпанные в траве, но которые могут знающему человеку много рассказать о состоянии оружия, из которого они были отстреляны.
Мы также тщательно прочесывали макеты лагерей, оставленных противником. Практически не существует предела информации, которую можно почерпнуть путем проведения тщательной пешей разведки. Она стала для нас второй натурой, и путем изучения того, каким образом содержался лагерь, мы могли выявлять такие детали, как количество войск, которые были в лагере; виды их оружия и их рациона; время, на протяжении которого лагерь заброшен; и даже моральный дух противника. Постоянное наблюдение за всем, что происходило вокруг нас, было частью дисциплины солдат-разведчиков, и я нашел, что это настолько же сложно, как и стрелковый аспект нашей подготовки.
Обучение снайперов было сложным и целиком фокусировалось на точности и внимании к деталям. Мы стреляли по движущимся силуэтным мишеням на дистанцию в пятьсот ярдов и по неподвижным мишеням на тысячу ярдов. В конце второй недели нашего обучения, мы должны были достигать и достигали 120 попаданий из 120 выстрелов. Определенные поблажки давались в ветреные дни, но очень немного. Контроль дыхания, учет ветра, и движение мишени являлись наиболее значимыми факторами, влиявшими на поражение цели.
У нас была эмпирическая формула для оценки скорости ветра. Например, ветер силой от одной до трех миль в час шевелил волосы на руке. Ветер силой от трех до пяти миль в час немного отклонял щепотку пыли, высыпавшейся из руки. Ветер силой от пяти до семи миль в час заставлял развеваться лоскут материи. Ветер силой от семи до десяти миль в час заставлял колебаться ветви деревьев и шелестеть траву. Оценить ветер силой свыше десяти миль в час снайпер мог только за счет опыта и практики.
«Выверка» (пристрелка винтовки) производилась в сухие, безветренные дни через интервалы по сто ярдов путем поворота маховичка, расположенного сверху прицела. Превышения траектории, которые оказывались между двумя соседними стоярдовыми интервалами, компенсировались путем выноса прицельной сетки вверх-вниз от цели. Поправка на ветер вносилась путем поворота маховичка, расположенного сбоку прицела. Сразу после внесения поправок, этот маховичок обычно больше не трогали, а все изменения силы ветра компенсировались выносом прицельной сетки влево или вправо от цели.
Сложности, связанные с поражением движущихся целей, особенно на больших дальностях, оказались невероятны. Помимо соблюдения обычных требований к прицеливанию, необходимо было брать в учет дальность, скорость и угол, под которым цель двигалась, ее размер, положение, из которого стреляет снайпер (лежа, сидя или стоя), — и все должно было быть учтено в течение нескольких секунд. В теории, если все прошло отлично, цель оказывалась в перекрестье, однако на практике, стрельба по цели, находящейся в перекрестье, была редкостью, — практически всегда требовались поправки вверх, вниз, влево и вправо.
Часы, проведенные на огневом рубеже, были одними из самых изнурительных за все время моей подготовки. В течение шестидневной учебной недели, мы выстреливали 720 патронов и наблюдали столько же выстрелов своего напарника. Мы «поймали кайф от прицела». В конце концов, я обнаружил, что труднее поразить цель на пятистах ярдах, чем на тысяче.
Снайперы редко уходили с огневого рубежа до закрытия столовой. Иногда в ней оказывались разведчики (другой учебный курс в роте усиленной боевой подготовки). Парни из разведывательной школы были настроены воинственно, и часто оскорбляли нас, пока мы стояли и молча ждали своей очереди. Начинались замечания, вроде: «Сегодня в коробке, что я получил, были ваши дневные пеленки, снайперюги» — и большинство пацанов-разведчиков смеялось. Если бы они знали, что нашим пропуском для покидания огневого рубежа являлась новая коробка с патронами на следующий день, то они, может, и не считали бы это смешным. Драка между разведчиками и снайперами могла обернуться настоящей катастрофой, и инструкторы ходили между двумя группами, чтобы удержать всех от срыва. Орон, Болстед, и Хилл были неумолимы, они повторяли фразу, которая в другой ситуации могла бы стать очень раздражающей: «Вы временно оглохли; вы ничего не слышите, абсолютно ничего».
Перед столовой на асфальте повсюду виднелось то, что я называл «серыми знаками отваги». Люди, которые во время подготовки добирались до разведывательного батальона или школы снайперов-разведчиков, не могли попасть в эти подразделения, если оказывались в госпитале. Большинство из нас переболело бронхитом или вирусной пневмонией, и мы отхаркивали жидкость из наших легких и выплевывали ее на асфальт. Моя вирусная пневмония еще не прошла, поэтому я добавил на асфальт несколько своих пятен. Выглядело это не очень привлекательно, но это был хороший знак, — пока человек отхаркивал слизь, все было в порядке, а вот если он не мог этого делать, то у него скорее всего развивалась бронхиальная пневмония и он загремит в госпиталь минимум на месяц. Было сомнительно, что он снова вернется в снайперскую школу.
Я не знаю, что мотивировало остальных так упорно идти к цели, но значительной частью моей мотивации был тот разговор с комендор-сержантом, который состоялся в лагере для новобранцев. Мы были на войне, и у лучше подготовленного человека было больше шансов выжить.

***

69-я снайперская школа
База морской пехоты Кэмп-Пендлтон
Калифорния
25 февраля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Сейчас почти 10.00 часов утра, и мы только что закончили завтрак — наш сухпай. Прошлой ночью прошел такой ливень, что вырубилось электроснабжение, а без этого столовая не может готовить.
Увольнительная прошла хорошо, я вернулся вовремя. Есть еще один парень, который ушел, он был командиром отделения, и вы ни за что не догадаетесь, кого назначили на его место. Надеюсь, что сегодня он вернется.
Конечно, я был рад, что Лаура смогла приехать. Эти три дня показались мне очень короткими. Я дал ей обручальное кольцо, и она сказала, что ей оно понравилось, но я не уверен, правильно ли я сделал.
Сейчас стало известно, что прежде, чем я отправлюсь на войну, нам дадут возможность побывать дома. Всего на уик-энд или около того. Я также узнал, что Дейв еще не убыл. Он со своим 28-м полком морской пехоты находится здесь, в Пендлтоне. О’Грейди по-прежнему в Дель-Мар. Где Ник — я не знаю.
(Дописано позже) После ливня нам пришлось идти и очищать дренажные канавы. Полная задница.
Добро, мама, пусть все идет своим чередом. Передавай бабуле привет и береги себя.

С любовью,
Джей Ти


ПРИМЕЧАНИЯ:
[11] В оригинале — Hole watch. Если сравнивать с нашим армейским сленгом, то наиболее близким аналогом является термин «фишка».
[12] 140 х 45 х 20 см
[13] Спуск при пустом патроннике. Используется для отработки техники плавного спуска.


Последний раз редактировалось SergWanderer 29 янв 2021, 18:16, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 22 янв 2021, 19:10 

Зарегистрирован: 21 ноя 2020, 00:28
Сообщений: 401
Команда: Нет
Спасибо!


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 23 янв 2021, 18:14 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое!


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 28 янв 2021, 12:11 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
К началу нашей четвертой недели в школе, мы уже были довольно самоуверенными, и не упускали шанса взять маленький реванш над разведосами.
Однажды к нам на стрельбище пришел лейтенант из их подразделения и спросил, может ли он пострелять из винтовки с продольно-скользящим затвором. Так случилось, что в тот день старшим на стрельбище был капрал Хилл, которому не нравились ядовитые замечания разведчиков, которые они высказывали в очереди в столовой о том, что они круче, чем все остальные. Капрал не упустил возможность воспользоваться моментом.
— Да, сэр, конечно. Почтем за честь. Кто-нибудь, зарядите винтовку и дайте ее лейтенанту.
Так мы и сделали. Хилл протянул ему винтовку, и повел на центр пустого огневого рубежа, в то время как мы стояли позади, с любопытством ожидая, что же произойдет.
Хилл дал лейтенанту стрелковый жилет и провел краткий инструктаж о том, как обращаться винтовкой в положении для стрельбы лежа. Однако капрал умолчал о сильной отдаче, и не предупредил его, чтобы он держал глаз на достаточном удалении от прицела. Лейтенант лег, затянул ружейный ремень вокруг своей руки, прицелился по мишени, находившейся в пятистах ярдах, нажал на спусковой крючок, и мгновенно обмяк. Несколько секунд мы думали, что это довольно весело, но когда лейтенант не двинулся с места, и на земле появилась кровь, мы поняли, что он ранен.
Он уже начал вставать, когда мы столпились вокруг него, и были более чем удивлены размером ущерба, — при отдаче прицел разбил вокруг его глаза круглую рану до кости. Хилл дал лейтенанту платок, и к тому времени, когда мы подняли его, он уже был весь мокрый от крови. Мы все предложили ему свои носовые платки, но он отказался и достал свой. Он также отказался от предложения Хилла, чтобы пара снайперов отвезла его в лазарет.
Мы наблюдали, как очень униженный лейтенант-разведчик поплелся к своему джипу. Прежде чем он добрался до него, подъехали сержанты Орон и Болстед, которые мгновенно поняли, что произошло. Все курсанты хотели выкупить у Хилла окровавленный платок в качестве сувенира, но он не захотел с ним расставаться. Так мы пустили разведке первую кровь.
Болстед помог лейтенанту сесть в свой джип и отправился с ним в лазарет, а Орон собрал нас всех вместе. Мрачное выражение его лица напомнило нам, что мы, очевидно, зашли слишком далеко — в конце концов, парень был офицером.
— Я смотрю, сегодня у нас на стрельбище произошла неприятность. Капрал Хилл, вы были старшим, что произошло?
Отвечая, Хилл по-прежнему держал в руках окровавленный платок.
— Конечно, сержант, э-э-э, мы только приступили к утренним занятиям, когда прибыл лейтенант Андерсон, полагаю, его так зовут. Да, он попросил разрешения сделать несколько выстрелов. Я знаю, что он не должен был быть здесь, но он штабной офицер, поэтому мы освободили огневой рубеж и я дал ему винтовку.
— Капрал Хилл, вы проинструктировали лейтенанта Андерсона о том, как правильно обращаться с подобным оружием?
— Конечно, сержант. Но он торопился, и я мог упустить пару моментов.
— Угу, пару моментов. Вы имеете ввиду, что вы не сказали ему держать глаз на достаточном удалении от прицела, не так ли?
— Э-э-э, да, сержант, это я мог упустить. Как я уже сказал, он весьма торопился.
Орон был вынужден сказать нам прекратить лыбиться.
— Капрал Хилл, есть еще что-нибудь, о чем я должен знать?
— В данный момент мне ничего больше на ум не приходит, сержант Орон.
— Кто-то еще может что-либо добавить к сказанному капралом Хиллом?
— Нет, сэр.
— Капрал Хилл точно описал все произошедшее?
— Да, сэр.
— Добро, вот как будет звучать мое донесение. По причине собственной спешки, лейтенант сам несет ответственность за свою травму. Я уверен, он будет слишком смущен, чтобы заявлять о чем-то подобном, но вам придется сделать для меня дополнительную бумажную работу, Хилл. Поэтому я хотел бы получить от вас рапорт о произошедшем до ужина. Так, какого хрена вы столпились вокруг? Хилл, выведите людей на огневой рубеж; пусть сожгут несколько дополнительных патронов. А я пойду, проведаю лейтенанта Андерсона. Что же касается этого платка, то он принадлежит всему взводу, и честь носить его будет предоставляться лучшему стрелку дня. Всем все понятно?
— Да, сэр.
Я уверен, что Орон был так же доволен неудачей разведосов, как и все остальные.
Мы уже начали уставать от очень напряженного графика обучения, все уже были на взводе и искали возможность «выпустить пар». В том, что это рано или поздно произойдет, не было никаких сомнений, оставался открытым вопрос когда, где, и каким образом. Одно было совершенно очевидно, — если это произойдет с разведчиками, то все будет очень серьезно. Чтобы развести оба подразделения, прилагалось еще больше усилий.
Наконец, ночью 24-го февраля нас прорвало. Я сменился с дежурства в 22.00 вечера, и в казарме уже шла гульба. Я не знаю, откуда взялось спиртное, но бóльшая часть курсантов была уже разогрета, и продолжала пить. Кто-то протянул мне бутылку водки, и вечеринка нашла себе очередную жертву. Гигантский скачок навстречу катастрофе был сделан около полуночи, когда борьба подушками переросла в водяной бой. Некоторые подушки порвались, и смесь воды и перьев создали интересный беспорядок. Чтобы еще больше ухудшить ситуацию, было разбито два накладных светильника и стекла на полу резали босые ноги.
Шум в казарме привлек внимание сержанта Орона. Увидев происходящее, он просто застыл в изумлении, однако ненадолго. Примерно полдюжины человек подняли его, перевернули головой вниз и подставили под холодный душ. Ярость — вот что мы сразу увидели в его глазах. И это был не обыденный ежедневный гнев, а настоящая, истинная «сука-блядь-нахуй-я-вас-сейчас-всех-переебу» ярость.
Я действительно должен отдать должное Орону, и тому, как он умудрился сохранить хладнокровие. Он не сказал никому ни слова. Ему и не нужно было ничего говорить. Если можно было мгновенно протрезветь, то нам это вполне удалось. Мы последовали за ним обратно в казарму, где он потребовал внимания. Молча пробираясь через завалы, не смотря ни на кого и ни с кем не разговаривая, он добрался до другого конца казармы, после чего проговорил зловеще тихим голосом:
— В 06.00 осмотр белой перчаткой, — и вышел прочь.
Если мы провалим проверку белой перчаткой, то скорее всего, нас всех выгонят из школы коленом под зад. Поэтому оставив одного бойца на часах, девятнадцать из нас засучили рукава и работали вплоть до крайних минут перед началом осмотра.
Одной, казалось бы, непреодолимой проблемой, которую мы должны были решить до проведения проверки, являлась замена двух разбитых светильников. Для «одалживания» светильников в долг в соседних казармах была выделена небольшая рейдовая группа. И хотя никто не хотел отправляться в подобную экспедицию, трое парней вызвались добровольно. Эту небольшую тайную операцию возглавил рядовой первого класса Томас. Если их схватят в казарме другого подразделения, они будут считаться ворами и живыми они могут не выбраться.
Мы все переживали за них, пока два часа спустя они не вернулись — мокрые, но в целости и сохранности. Они добыли три светильника, два из которых были «одолжены» из казармы разведчиков. Их способность проделать такой, казалось бы, невозможный трюк, оставаясь невидимыми, я могу объяснить только одним — мы становились квалифицированными разведчиками. Дополнительный светильник был бонусом. Взяв гуталин, Томас пальцем написал на нем посвящение: «Сержанту Орону от разведывательного батальона, 25 февраля 1969 года». Когда он принимал подарок, глаза Орона заблестели.
— Парни, возможно, вам исключительно повезло. Из-за дождя стрельбы сегодня отменяются, так что сейчас у вас командирское время. Вы вольны делать, что хотите, за исключением повторного уничтожения казармы. Некоторым из вас, и вы знаете, о ком идет речь, я предлагаю позаниматься ориентированием по карте, а также повторением порядка вызова и корректировки огневой поддержки. Хорошего дня, джентльмены!
— Хорошего дня, сэр!
Когда он уходил к себе, светильник он держал бережно, словно новорожденного младенца.
Это было похоже на прекращение лихорадки — мы поняли, что сделали это.
Наше обучение в снайперской школе завершилось 28 февраля 1969 года короткой, сдержанной церемонией выпуска, на которой присутствовали только начальник школы подполковник Дэй; дежурный офицер первый лейтенант Беллоу, сержанты Орон и Болстед, а также капрал Хилл.
В тот день двадцать из нас получили свои свидетельства; три четверти выпуска были распределены в подразделения снайперов-разведчиков во Вьетнаме, где примерно через тридцать дней, в Дананге, переаттестация сократит мой выпуск еще на четверть.

***

Маршевый батальон
Кэмп-Пендлтон
20 марта 1969 г.

Дорогая мамочка,
Я знаю, ты полагала, что у меня была сломана рука. Извини за то, что писал так редко.
Пока все довольно неплохо. Сейчас у нас много длительных выходов и коротких ночей. В среду мы уходим отсюда в Мейнсайд, пока не поступит предписание на прибытие на погрузку. Я беспокоюсь, но надеюсь, что со своим первым предписанием я справлюсь.
С тех пор, как я поговорил с тобой по телефону, особых новостей нет. Еда в столовой здесь самая лучшая из всего, что я получал в Корпусе.
Знаю, мама, что это не письмо, но я обещаю написать лучше, когда нам дадут возможность немного передохнуть. Скажи бабуле, чтобы берегла себя. И береги себя тоже.

С любовью,
Джо

***

Когда обучение в школе осталось позади, я оказался в крайней и самой зловещей части нашей боевой подготовки, — на этапе сбора и сосредоточения перед отправкой. Маршевый батальон — это тысячи людей, занимающихся окончательной подготовкой к отправке на войну, и меня охватило смутное ощущение нереальности происходящего.
Мы были сгруппированы по военно-учетным специальностям, медицинские карточки и прививки были дважды проверены, приказы были отданы, и занятия продолжались. Эти занятия отличались от всего, что у нас было раньше. Мы смотрели учебные фильмы об ужасах венерических болезней. Тут же рождался миф о страшной «черной розе» (штамм венерической болезни, которой мы могли заразиться только от вьетнамских проституток). По слухам, она была неизлечима, и если человек заражался ею, его изолировали на всю оставшуюся жизнь. Мы были достаточно молоды и наивны, чтобы повестись на всю эту лабуду. Достаточно было пробыть во Вьетнаме сутки, чтобы узнать правду.
Одно занятие было особенно запоминающимся: что делать, если вас захватили в плен. До этого момента я не задумывался об этом, но то, что нам рассказывал инструктор, заставило меня задуматься. Некоторые вещи капитан преподносил с черным юмором. Мы могли сообщить свое имя, звание и личный номер, но бóльшая часть из того, что я услышал, являлось пережитком нашего опыта борьбы с японцами во время Второй мировой войны.
— Ведите себя, как сумасшедший, — рассказывал он. — Восточный ум питает уважение к тому, кого они считают ненормальным, и по большей части они, как правило, идут на поблажку сумасбродам.
Такая тактика, возможно, и работала в свое время с японцами, если человек был хорошим актером. Однако «Чарли» [14] на такую уловку не попадались. На практике, такое поведение чаще всего приводило к чьей-либо смерти прямо на месте. Если северо-вьетнамцы даже и читали правила, изложенные в Женевской Конвенции, то они их особо не соблюдали. Они находились в состоянии войны уже длительное время, и на эти правила ложили болт. Они сражались, чтобы победить.
Поузи, Уолтерс, и я все еще были вместе и должны были получить свои «аванпосты» (конечные пункты назначения). За время боевой подготовки мы очень устали, а сейчас Корпус организовывал нас для настоящей войны. А мы не знали, что такое настоящая война.
Парни с тревогой думали о своем скором назначении. Хотя отдавались приказы, запрещающие поездки в Тихуану, [15] мы обычно не обращали на них никакого внимания. Большинство из нас отправлялись туда на поиски той, которая могла бы стать нашей последней «давалкой» и чтобы принять на грудь немного текилы.
Время пролетело достаточно быстро, и 28-го марта мы получили приказ с указанием места нашего назначения и датой отправления. Мне надлежало прибыть в 5-й полк морской пехоты, и после обстоятельного изучения я выяснил, что он дислоцировался в местечке под названием Ан-Хоа. Я задался вопросом об этом месте, — где оно находилось и на что было похоже? Но ответы на эти вопросы могли подождать. Имея в наличии четыре свободных дня до своего вылета, назначенного на 3-е апреля, я решил слетать на пару дней домой, зная, что не увижу его вновь на протяжении года. Если вообще когда-либо увижу.
Поузи и Уолтерс решили остаться в Калифорнии и оттянуться. Думаю, что у Уолтерса не было существенных причин ехать домой. Насчет дома у него была впечатляющая история, которую он не раз вспоминал. Он был родом из большой, но бедной семьи, и клялся, что появился на свет в заброшенном железнодорожном вагоне. Несколько лет спустя он показал мне этот вагон, по-прежнему стоявший на той же свалке, на которой он родился.
Поузи сказал, что его старик запросто запряжет его на работу в их семейном баре в Коламбусе, в Огайо. Они оба могли корешить в Калифорнии, хотя я на полном серьёзе сомневался, что они смогут придумать что-то новенькое в тех проказах, которые мы еще не пробовали. Я пожелал им не оказаться на гауптвахте, по крайней мере, до тех пор, пока я не вернусь.
Когда я приехал домой, меня поприветствовали Лаура и моя семья, за исключением моего старшего брата, который служил в армии. Тут были еще некоторые мои старые приятели по колледжу, но они изменились. Или это я изменился? Большинство из них пытались остаться в колледже или жениться, надеясь избежать призыва в армию. Какие бы не были последствия, мой жизненный курс был четко определен, и, полагаю, что в этом отношении я имел небольшое преимущество.
Я поехал домой в основном для того, чтобы повидаться с Лаурой. Думаю, что я пытался убедить сам себя, что жениться непосредственно перед отправкой на войну, — это нормально, и вместо того, чтобы ограничить свои чувства, я лишь усиливал их. Как будто надушенные парфюмом письма от кого-то хотели заверить меня в благополучном возвращении домой. Когда я уезжал, чтобы получить свое предписание, было много поцелуев, слез, клятв и обещаний.
Я закончил последние приготовления для отправки во Вьетнам, и два дня спустя мы вместе с Уолтерсом отправились на арендованном мотоцикле на авиабазу Корпуса морской пехоты Эль-Торо. Сказав Брюсу: «До скорой встречи!» — я вскоре поднялся на борт 707-го. [16] Я сидел у иллюминатора, смотрел на прощальные объятия и поцелуи с женами и подругами, думал о Лауре и чувствовал себя очень одиноко.
Мы сделали промежуточную посадку в Анкоридже, на Аляске, для дозаправки и приема на борт новых пассажиров. Из самолета никого не выпускали, и я продолжал смотреть на заснеженные горы вдали, так сильно напоминавшие мне те, которые высились за домом. Когда мы вылетали из Анкориджа на Гавайи, в самолете не было пустых мест.
В Гонолулу у нас была трехчасовая остановка, и большинство из нас с нетерпением заполнили это время в баре аэропорта, как можно быстрее накачиваясь сингапурским слингом. [17] Это были самые короткие три часа моей жизни. Сразу после того, как в баре начало становиться шумновато, нам приказали как можно быстрее вернуться в самолет, и после заключительного пересчета мы вылетели на Окинаву. Этот участок нашего путешествия оказался наихудшим, — почти тринадцать часов тесноты в самолете, который вел себя так, как будто он все еще стоял на земле. Никакого шевеления или тряски, только шум от двигателей, указывающий на то, что мы все-таки летели. Приземлились мы в середине ночи, вымотанные от перелета и страдая от смены часовых поясов. После сдачи, упаковки и маркировки нашей стандартной униформы, всем выдали тропическое обмундирование для джунглей и ботинки. Мы писали письма домой, убивали время в солдатском клубе, и пытались разговорить людей, возвращающихся из Вьетнама в мир (в Штаты) о том, на что похожа война. Большинство из них вообще не говорили о войне, и я размышлял, что это было потому, что мы были слишком тупы, чтобы понять, или причина была в чем-то ином. И еще я понял, что лучшее, что можно было сделать — попытаться стереть следующие тринадцать месяцев из своей головы.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[14] Прозвище солдат Вьетконга. Производное от сокращения VC (VietCong, Victor Charlie).
[15] Город в Мексике, по ту сторону границы от американского Сан-Диего.
[16] Пассажирский самолет Боинг 707.
[17] Алкогольный коктейль на основе джина, воды, сока сахарного тростника и мускатного ореха.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 29 янв 2021, 13:28 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
SergWanderer писал(а):
Прошлым вечером разговаривал с Лаурой. Она сказала, что ты, кажется, неплохо держишься одной.

были ваши дневные пеленки, спайперюги»


Очепятков псто :)

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 29 янв 2021, 18:15 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Винд писал(а):
SergWanderer писал(а):
Прошлым вечером разговаривал с Лаурой. Она сказала, что ты, кажется, неплохо держишься одной.

были ваши дневные пеленки, спайперюги»


Очепятков псто :)


Ну... Не без этого, не без этого)
Спасибо, исправим))

P.S. Я непримиримый противник нецензурной лексики, поскольку считаю, что русский язык очень богат и позволяет выразить любые эмоции, не прибегая к ругательствам. Тем не менее: 1) в армии (в т.ч. и американской) матом не ругаются, а на нем разговаривают, и 2) бывают моменты, когда ситуацию надо, что называется "заклясть", и я просто не знаю, как по иному перевести некоторые эпизоды в этой книге)) Надеюсь такой перевод никого не коробит))


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 29 янв 2021, 20:42 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
SergWanderer писал(а):
Тем не менее: 1) в армии (в т.ч. и американской) матом не ругаются, а на нем разговаривают, и 2) бывают моменты, когда ситуацию надо, что называется "заклясть", и я просто не знаю, как по иному перевести некоторые эпизоды в этой книге)) Надеюсь такой перевод никого не коробит))


Абсолютно с вами согласен, коллега!

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 30 янв 2021, 12:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 26 окт 2017, 17:50
Сообщений: 18
Команда: нет
Одно дело, когда, когда в тексте "мы, б***, пошли на***, в сторону б***, вражеской траншеи",
другое
". И это был не обыденный ежедневный гнев, а настоящая, истинная «сука-блядь-нахуй-я-вас-сейчас-всех-переебу» ярость."
Если у автора в тексте обоснованные контекстом крепкие выражения, то куда деваться?
В данном произведении "глаз не спотыкается" постоянно. По крайней мере у меня.
Хотя тоже не люблю "когда на нём разговаривают".
Ну и не книжку для школьников младших классов переводите, всё-таки.

Приведу пример из " Братьев по оружию".
Что ответил немцам под Бастонью Маколифф на предложение сдаться?
Вроде как Nuts.
В дубляже "Кубиквкубе" перевели коротким словом из трёх букв. Я считаю - оправданно.
Хотя в википедии более литературно переводят.

В конце концов никто не мешает взять на сайте перевод, заменить по своему вкусу и перечитывать его.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 30 янв 2021, 18:11 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Leto писал(а):
...
Приведу пример из " Братьев по оружию".
Что ответил немцам под Бастонью Маколифф на предложение сдаться?
Вроде как Nuts.
В дубляже "Кубиквкубе" перевели коротким словом из трёх букв. Я считаю - оправданно.
Хотя в википедии более литературно переводят.
...


Ну слово nuts - вполне литературное ругательство))
Вот это как раз то, что я называю "заклясть ситуацию"... При переводе таких моментов всегда ставишь себя на место главного героя и думаешь: "А как бы ответил наш офицер или я сам, окажись на его месте?"

Добро, продолжаем. Первая глава закончена, молодой снайпер-морпех попал на войну, дальше пойдет интереснее...


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 30 янв 2021, 21:12 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Глава II

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ВОЙНУ

1-я дивизия морской пехоты,
о-в Окинава,
5 апреля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Ну вот, наконец-то я на месте. Сейчас я на Окинаве и сегодня же должен вылететь в Дананг. Здесь нет ощущения того, что твой дом находится от тебя на удалении половины земного шара. Просидел здесь пару дней; когда прибыл, так затосковал, что пошел в солдатский клуб и напился.
Сейчас идет ливень. Мне еще раз отметили документы, и у меня появился последний шанс провести свободное время перед отправкой.
Поузи и Уолтерс тоже уже здесь. Мы с Поузи попали на один и тот же рейс в Дананг, но Уолтерс все еще не знает, когда он вылетает. Мы надеялись, что нас не разделят, но уж как получилось.
Я послал телеграмму, но я не знаю, получили ли вы ее или нет. Сомневаюсь в этом. Скорее всего это письмо вы не получите, пока я не доберусь до Дананга.
Вообще-то я немного нервничаю. Здесь B-52 [1] взлетают с авиабазы круглосуточно, отправляясь на бомбардировку целей во Вьетнаме. Наверно хорошо знать, что они существуют.
Добро, мама, мы должны закончить оформление наших документов. Сейчас здесь двенадцать пополудни, и мы вылетаем сегодня в 8.00 вечера. Напишу снова, как только получу новый адрес. Передавай привет бабуле.

С любовью,
Джо


***

Напряжение тысяч солдат, передвигавшихся в обе стороны от Вьетнама, проявлялось в воздухе, что делало Кэмп-Батлер весьма опасным местом, особенно после наступления темноты. И все же Окинава мне понравилась. Вне подготовки к прибытию в свою часть, я либо ходил в солдатский клуб, или наблюдал за взлетающими самолетами, в основном, транспортниками и бомбардировщиками. За пределы базы нас не отпускали, но в свой последний день там я дал денег таксисту, чтобы он забрал меня. Затем он вместе со мной пошел бар, где мы протанцевали до 2.00 утра. Потом ему каким-то образом удалось взять одного очень пьяного морского пехотинца, незаметно пройти береговой патруль и доставить его обратно на базу без пропуска.
Десять часов спустя я поднялся на борт еще одного гражданского 707-го, идентичного тому, которым мы летели на Окинаву, вот только настроение в этот раз было другим. Уже не было обычного баловства и стеба. Я углубился в вереницу мыслей о прошлом и далеком, и о неизвестности, лежащей впереди. Было очевидно, что я был такой не один.
Мы столкнулись с реальностью войны и Вьетнама сразу же по прилету. Как только открылись двери, на борт поднялся начищенный до блеска уоррент-офицер, который прямо с порога заявил:
— Добро пожаловать в республику Южный Вьетнам, джентльмены! В связи с определенными условиями, складывающимися сегодня в районе Дананга, вы должны быстро переместиться из самолета в укрытия, следуя указателям, установленным снаружи.
Первой мое мыслью было, что это, наверно, такое упражнение.
Свою первую ночь во Вьетнаме я провел в темном, переполненном бункере, сооруженном из мешков с песком, сумрак которого чуть рассеивал один фонарик и случайный огонек от зажигалки, чтобы сломать темноту, прислушиваясь к звукам войны. Взрывы были слышны всю ночь, некоторые ближе, другие подальше. Я мог только удивляться тому, что я, черт возьми, здесь оказался.

***

Взвод снайперов-разведчиков
Штабная рота, 5-й полк морской пехоты
п/п Сан-Франциско, Калифорния,
Ан-Хоа, Вьетнам
10 апреля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Уверен, что вы думаете о времени. Я начал писать еще вчера, но мы попали под минометный обстрел. К тому времени, когда мы смогли выйти из бункеров, уже наступило время светомаскировки.
Я послал сегодня две «марсограммы», [2] — одну тебе и одну Лауре. Вы должны получить их в течение двадцати четырех часов. Я заполнил форму, наподобие той, которую заполняют при отправке телеграммы, но не длинной не более, чем в двадцать пять слов. Сообщение отправляется через любительскую КВ радиостанцию на радиоприемник в Калифорнии, и человек там пересылает ее вам по телефону. Все это бесплатно, и радиолюбителя вызывают до тех пор, пока он с тобой не свяжется.
Я нахожусь на военной базе, называемой Ан-Хоа, [3] которая расположена примерно в двадцати пяти милях к юго-западу от Дананга. Это пункт временной дислокации 5-го полка морской пехоты, крупный военный лагерь, может быть, мили две в диаметре, созданный на протяженной ровной долине, с трех сторон окруженной горами. Эта база — что-то вроде пробки в бутылочном горлышке и была здесь создана, чтобы воспрепятствовать передвижению врага с севера на юг. Два месяца назад, во время наступления Тет, [4] ее буквально сравняли с землей, когда вьетконговцы взорвали две артиллерийских склада, отправив в воздух 46 тысяч артиллерийских снарядов. Однако с тех пор все относительно тихо, и ежедневно на территорию базы падает лишь несколько минометных мин и реактивных снарядов.
Согласно штатному расписанию, я нахожусь в снайперском взводе. Взвод входит в состав штабной роты, которая, в свою очередь, находится в составе полка. Если считать капитана, ганни, [5] двух сержантов, и трех командиров отделений, то всего во взводе нас тридцать человек. У нас разные обязанности, поэтому снайперские команды из двух человек меняют друг друга при перемещении с места на место. Здесь со мной находится еще один парень, с которым я вместе заканчивал снайперскую школу. Мы с ним здесь единственные новички, большинство же находятся здесь четыре месяца или дольше. Все знают свое дело очень хорошо. В ближайшие пару дней меня назначат в пару к одному из них в качестве его наблюдателя, и я буду целиком полагаться на своего напарника, чтобы он держал меня в добром здравии, и учил меня всему, что мне нужно знать.
Это лучший снайперский взвод в дивизии. Ребята настолько хороши, что Вьетконг установил награду за наши головы. Каким-то образом враги знают имена всех людей во взводе и количество уничтоженных ими врагов. Они хотят заполучить некоторых из ребят, и это очень плохо. Меня это не особо беспокоит, так как снайперы никогда не попадали им в лапы — почти за целый год мы потеряли лишь одного снайпера, и то на мине-ловушке.
Сегодня с утра я должен был отправиться в лазарет обработать многочисленные укусы москитов на своем лице и руках. Я забыл воспользоваться репеллентом. Сегодня вечером уже не забуду.
Уолтерс был направлен в 7-й полк морской пехоты, а Поузи остался здесь, в роте «ворчунов», [6] но он пытается перевестись в снайперский взвод. Я видел его несколько раз.
Здесь вы быстро учитесь одной вещи — это ответственность. Вы несете ответственность за жизни других людей. Дружба здесь тоже отличается от любых других мест. Я не знаю, как это объяснить, но между всеми парнями есть общая связь. У нас все общее. Если кто-то стащит ящик пива или получит посылку из дома, он выкладывает это на общий стол и оставляет. Никто не будет обжираться, но если кто-то чего-то захочет, он просто это возьмет. Если у вас что-то есть, а у него нет, — ты даешь ему попользоваться этим.
Что касается того, нуждаюсь ли я в чем-либо, то мне понадобится пара шнурков от ботинок, — у меня они часто рвутся, — ну и несколько пар белых хлопчатобумажных носков. Вот, пожалуй, и все.
Почта доходит домой примерно за неделю, и нужно пять или шесть дней, чтобы она пришла сюда. Не беспокойтесь! Я здесь в лучшем виде. Мой сержант хорошо заботится обо мне, он даже каждое воскресенье заставляет меня глотать таблетки от малярии.
Добро, мама, дай мне знать, как вы там, и передай бабуле привет. Я буду писать вам при любой возможности. Берегите себя!

С любовью,
Твой младшенький


***

Вертолет был символом Вьетнамской войны, и для этого была серьёзная причина. Это были рабочие лошадки войны. Они доставляли нам грузы, почту, и, что наиболее важно, проводили медицинскую эвакуацию. Редко какое медицинское учреждение находилось в 15 или 20 минутах полёта.
Мой первый полет на вертолете состоялся из Дананга в Ан-Хоа. Приказы требовали, чтобы каждый человек, садившийся на борт, имел шлем и бронежилет, что имело смысл. Тринадцать из нас, большинство из которых находилось в стране впервые, загрузились в «Чинук» (двухвинтовой транспортный вертолет). Мы выстроились вдоль обеих бортов лицом друг к другу и, как нас учили, уселись на сиденьях, за исключением двух просоленных «ворчунов». Они сделали кое-что, что мне показалось весьма странным — они сняли свои бронежилеты и уселись на них. Конечно, это было весьма некомфортно. Наконец, я не выдержал, наклонился и спросил, зачем они это сделали. Их ответ был убийственно метким: «Чтобы пули, которые пробьют днище “птички”, [7] не оторвали тебе яйца». С этого момента на своем бронежилете я сидел гораздо больше, чем носил его на себе.
Высадка из вертолета в Ан-Хоа была похожа на горячее, влажное полотенце, ударившее мне в лицо. Я был ошеломлен жарой, влажностью, и стойким запахом гари. Переноска полного вещмешка во время прогулки в четверть мили от основной посадочной площадки в штаб стала настоящим испытанием. Я доложился о прибытии дежурному офицеру и отдал ему свои бумаги, при этом мои глаза заливал такой пот, что я едва мог видеть.
Ан-Хоа мы называли между собой «Сэндбэг-Сити». [8] Сотни тысяч мешков с песком создавали четкие линии, формирующие бункеры, блиндажи, траншеи, и стены. Пункт управления и полевой госпиталь находились под землей, покрытые сверху мешками с песком и грунтом. Все палатки, кроме нашей, были окружены стеной из мешков с песком высотой четыре фута. [9] Наш командир был уверен, что от такой стены будет мало проку, она будет только концентрировать взрывную волну при прямом попадании. Вероятно, он был прав, и я рад сообщить, что за время моего присутствия там его теорию не довелось проверить на практике.
Лагерь Ан-Хоа располагался на уровне моря, и слишком далеко в глубине страны, чтобы морской бриз мог охладить его. Очень редко когда температура ночью опускалась ниже семидесяти градусов, днем же она могла доходить и до 130 градусов, при 100% влажности. [10]
Также это была основная база огневой поддержки, и грохот минометов и больших пушек, поддерживавших морпехов или армейцев, попавших где-нибудь в беду, был слышен почти постоянно. Когда стреляли большие пушки, казалось, что пыль волшебным образом поднимается с земли и оседает на все вокруг.
Тем не менее, Ан-Хоа был домом. В нем находился небольшой военторг и солдатский клуб, который обычно рано закрывался из-за постоянных потасовок. Иногда музыка The Doors и Джимми Хендрикса, доносившаяся из радио и кассетных магнитофонов по всей базе, почти заглушала звуки стреляющей артиллерии. Мы слушали Ханну из Ханоя, которая, как правило, ставила лучшую рок-музыку, чем наши собственные радиостанции. [11]
Место было весьма загруженным, основная дорога, ведущая из базы, шла в Дананг. На западной стороне базы находилась небольшая посадочная площадка для всяких важных персон, а на южной оконечности — основная площадка для переброски войск и грузов. На восточной стороне базы располагалась собранная из металлических полос взлетно-посадочная полоса, достаточно большая, чтобы обеспечить взлет и посадку транспортников C-130 «Геркулес» и легких турбовинтовых самолетов-корректировщиков «Бёрд Дог».
Посадочные площадки и взлетно-посадочная полоса были излюбленными мишенями для вражеских ракет и минометов. Ночью они били по взлетно-посадочной полосе, и прежде, чем всходило Солнце, «морские пчелы» [12] уже занимались засыпанием воронок и заменой поврежденных листов покрытия. Через день после того, как я прибыл в Ан-Хоа, на базе приземлился С-130, и «Чарли» быстро отбили ему одно из крыльев тем, что все приняли за удар случайной ракетой. Самолет был отбуксирован на отдаленную стоянку, где он застрял на добрых два месяца, пока «небесный кран» [13] осторожно не доставил ему запасное крыло. Новое крыло установили, но прежде, чем самолет смог добраться до взлетно-посадочной полосы и взлететь, вражеский миномет отбил ему второе крыло. И снова его отбуксировали для ремонта, где он проторчал три месяца, пока не доставили другое крыло, и несчастный C-130 смог, наконец-то, покинуть Ан-Хоа. Пока я вылетал с базы и возвращался на нее, он стал привычным зрелищем, и когда он улетел, у меня возникло чувство, будто я потерял старого друга. Отремонтировать и вывезти самолет наверняка обошлось стране намного дороже, чем просто столкнуть его с полосы и взорвать к чертовой матери.
Основная посадочная площадка принимала на себя бóльшую часть ракет и мин. В данном случае, это происходило, как правило, днем, когда вертолеты непрерывно сновали туда-сюда, доставляя грузы и почту, и перебрасывая войска во все направления. Все было настолько опасно, что вертолеты приземлялись, выгружались, загружались, и отправлялись в путь не более чем в течение пяти минут.
На северном крае посадочной площадки находился большой бункер с деревянными скамьями, аккуратно зацементированными в землю, «прославившийся» своей способностью пропускать осколки сквозь стены, где они рикошетировали во все стороны от внутренней поверхности стен. Во время ракетного или минометного обстрела людям ничего не оставалось делать, как залегать возле его ближайшей стены. Если близкий промах разнес бы стену, я не смог бы увидеть, как меня раздавит. Поскольку внутри на самом деле не было безопасного места, я занимал скамью в центре бункера, использовал свой рюкзак в качестве подушки, вытягивался, и, как правило, засыпал, придерживаясь старой солдатской поговорки: «Никогда не бегай, если можно ходить; никогда не ходи, если можно стоять; никогда не стой, если можно сидеть; никогда не сиди, если можно лежать; и никогда не бодрствуй, если можно спать». Я проспал несколько довольно интенсивных ракетных обстрелов, случайно просыпаясь от звука осколков, попадавших в опорную балку или рикошетировавших от металлических стен, только чтобы затем снова уснуть, зная, что любые прилеты задержат мой вертолет минимум на полчаса. Все, кто когда-либо получал ранение в бункере, прижимались к стене. Почти все ранения были незначительными, и получавшие их ребята просто мочились в штаны. А могло быть и хуже, например, можно было стать заживо погребенным под несколькими тоннами мешков с песком.

***

Снайперы-разведчики,
Рота «D», 1/5 пмп
20 апреля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Сейчас некоторое затишье, так что попытаюсь черкануть тебе письмо. Я в роте «D», в базовом лагере 1-го батальона 5-го полка морской пехоты, который находится примерно в 15 милях от Ан-Хоа. Здесь я нахожусь в команде с двумя другими снайперами, Чаком Мауинни и Дэном Кольером. Чак у нас является лучшим снайпером, он находится здесь почти 11 месяцев. Я даже не могу пожелать для себя лучшего напарника. Дэн служит здесь около месяца.
Этим утром я отправился в свой первый патруль, и Чак застрелил трех вьетконговцев. Одно тело мы нашли, остальные два гуки унесли. Мы обыскали труп и обнаружили несколько важных карт и чертежи сооружений морпехов. При нем также было много денег. Мы поняли, что он, скорее всего, был курьером и казначеем. Весь район вокруг Ан-Хоа напичкан минами-ловушками, и хотя снайперам не нужно ходить в головном дозоре, мы должны самым внимательным образом следить за тем, куда ставим ногу — они повсюду.
За то короткое время, что я здесь, я многому научился. Во-первых, газеты и телевидение дома не дают точного представления о том, что здесь происходит, так что, если вы прочитаете или услышите, что что-то происходит в моем районе, не принимайте это за чистую монету. Лучше спросите меня, и я расскажу вам все в рамках дозволенного. Другое дело, насколько часто здесь сталкиваются с противником. Днем здесь гораздо больше стычек и боев, чем я ожидал, а ночью они в пять или шесть раз интенсивнее. Мы можем работать любым образом, каким захотим, в основном, при закате и восходе солнца. Наш шкипер [14] хочет удержать нас при себе как можно дольше, поэтому обычно он соглашается с тем, что мы от него хотим.
Одну вещь я могу с уверенностью сказать о Вьетнаме, — здесь есть замечательные места. С трех сторон мы окружены горами, самыми зелеными из всех, что я когда-либо видел. Конечно, лучше бы смотреть на них из дома. Здесь ужасно жарко, и по мере приближения лета будет еще хуже. Пару дней назад было 125 градусов. [15] Когда мы находимся в базовом лагере, то днем ходим в шортах и без футболок, а ночью спим во всей своей одежде и обуви. Моим партнером в постели является мой карабин М-14. Он не так красив, как Лаура, но ему приходится это делать. Куда бы я не пошел, он идет вместе со мной.
Вам стоило бы увидеть некоторых жуков, которые здесь водятся. Есть муравьи длиной в дюйм и сороконожки длиной десять дюймов. Москиты невероятны, ночью их миллионы. Я рад, что у меня есть фотоаппарат, потому что действительно сложно описать некоторые вещи из тех, которые я видел.
У меня есть пара идей относительно посылки, которую вы можете мне отправить. Книги в мягкой обложке — это хорошо. Также можно положить несколько ножей-открывашек для консервов. И по какой-то причине здесь трудно достать открывалку для бутылок.

С любовью,
Джо

P.S. Я подумал, что лучше перечислить некоторые вещи, о которых я буду писать далее. Это поможет тебе немного разобраться. НВА — Северо-вьетнамская армия, их солдаты подготовлены на севере и это лучшее, что есть у коммунистов. Они проникают оттуда к нам, и по численности превосходят Ви-Си. Ви-Си — это Вьетконг, крестьяне днем и боевики ночью. Они могут работать мотыгой в поле, а потом повернуться и выстрелить тебе в спину. Солдат НВА и Ви-Си мы чаще всего называем общим термином «гуки». Снайперская винтовка — это наша винтовка Ремингтон 700-й модели с продольно-скользящим затвором. Ворчуны — это наши пехотинцы. Шорт-таймер — морпех, которому до возвращения домой осталось менее трех месяцев. [16] Шорт-таймер обычно пользуется повышенным вниманием, он думает, что давно это заслужил и не хочет потерять свою жизнь в самом конце своего срока.


***

Мои первые дни в Ан-Хоа были потрачены на оформление бумаг и на бесконечные походы в оружейную комнату и на поляну, где снайперы обычно пристреливали свои новые винтовки, чтобы найти себе М-14, с которым мне было удобно работать. Потратив столько времени на стрельбу из винтовки с оптическим прицелом, было трудно снова привыкнуть к работе с открытым механическим прицелом. Снайперы предпочитали карабин M-14 по нескольким причинам. Самым важным фактором была его точность на больших дистанциях и заслуженная надежность. Дополнительное преимущество совместного использования М-14 и снайперской винтовки заключалось в том, что в обеих системах оружия использовался один и тот же боеприпас, что позволяло в экстренном случае делиться патронами. Патрон от M-16 к винтовке не подходил. Как только вскоре я стал выходить в качестве наблюдателя, для оказания непосредственной поддержки командиру команды, я отчаянно пытался привыкнуть к жаре и влажности. Как правило, наблюдатели производили все свои выстрелы на дальность до пятисот ярдов, и проводили бесчисленные часы, наблюдая в бинокль и прицел «Старлайт». [17] Винтовку с продольно-скользящим затвором нужно было заслужить. Такой винтовкой вооружались только командиры снайперских команд, главным образом потому, что они уже зарекомендовали себя в бою. Обычно, чтобы стать командиром команды, человек должен был прослужить два месяца наблюдателем, хотя бывали и исключения.
Взводом снайперов-разведчиков командовал капитан (обычно называемый просто «шкипером»), у которого в подчинении находились комендор-сержант («ганни»), штаб-сержант и сержант. Два или три командира отделений командовали оставшимися, которые были разделены на снайперские команды из двух человек, — командира команды и наблюдателя. Снайперская команда являлась самым маленьким боевым подразделением в Вооруженных силах, способным функционировать в джунглях самостоятельно от других войск. Снайперы являлись подразделениями, способными действовать самостоятельно, которые не выделяли определенное количество патрулей. Как я позже узнал, мы имели право самостоятельно планировать свои собственные «охоты», и хотя мы всегда старались уважать планы «шкипера», но имели возможность планировать охоту, выходить вместо этого на патрулирование, или наоборот. Если бы у нас не было подобной свободы, нас не только отправляли бы в пехотные атаки, но мы бы еще привлекали к себе слишком много внимания и утратили бы свою эффективность.
Вскоре я научился различать разницу в звуках прилетающих и вылетающих снарядов и всегда искать глазами ближайший бункер или углубление в земле.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Стратегический бомбардировщик ВВС США.
[2] Mars-O-Gram. Термин происходит от сокращения MARS (Military Affiliate Radio Station, сеть военных радиолюбителей) и «-грамма» (по аналогии с «телеграммой»). Сообщения передавались через сеть военных любительских радиостанций, находившихся в подразделениях связи.
[3] Оперативная база Ан-Хоа (также известная как база Дук-Дук) — крупная база КМП США и Армии Южного Вьетнама в провинции Куан-Нам. Располагалась примерно в 28 км к западу от города Хои-Ан и в 4 км к северо-западу от храмового комплекса Май-Сон (Мишон). После окончания войны была уничтожена, сейчас территория базы отвоевана джунглями, с воздуха можно различить лишь контур взлетно-посадочной полосы.
[4] Наступление Тет (Новогоднее наступление) — первое широкомасштабное наступление коммунистических сил во время войны во Вьетнаме в 1968 году. В военном отношении стало крупным поражением коммунистических сил, но в политическом плане достигнутый ими пропагандистский эффект оказался огромным. Считается переломным моментом войны, после которого общественное мнение в США утратило веру в возможность победы во Вьетнаме.
[5] От gunnery sergeant — комендор-сержант, старшина.
[6] Ворчун, он же хряк, он же сапог (Grunt) — распространенное прозвище опытного, послужившего пехотинца.
[7] Птичка (bird) — вертолет. Аналог нашего слова «вертушка».
[8] Sandbag City — Город-мешок с песком.
[9] 1,2 метра.
[10] Т.е. перепад суточной температуры мог составлять от 21 до 54 градусов по Цельсию.
[11] Ханна из Ханоя (Hanoi Hannah), настоящее имя Чинь Тхи Нго — вьетнамский диктор, работавшая на радиостанции «Ханой», созданной северо-вьетнамской армией для вещания на американские войска в ходе Вьетнамской войны.
[12] Морские пчелы (Seabees) — инженерно-строительные подразделения морской пехоты.
[13] Тяжелый транспортный вертолет Сикорски S-64 «Skycrane».
[14] Шкипер (Skiper) — командир взвода или патруля.
[15] 52 градуса по Цельсию.
[16] Short Timer. Аналог нашего дембеля.
[17] Прицел ночного видения AN/PVS-2 Starlight, относился к первому поколению пассивных ПНВ.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Джозеф Уард. Дорогая мамочка
СообщениеДобавлено: 02 фев 2021, 00:34 

Зарегистрирован: 08 апр 2020, 14:13
Сообщений: 545
Команда: Нет
Я находился в стране меньше недели, когда мой командир отделения, Дейв Микс, вошел в мою палатку и приказал собираться, добавив, что он отправляет меня к паре снайперов, которые уже находились в джунглях. Командир команды уже готовился уходить на «дембель», и заметил небольшие признаки того, что его напарник нервничает. Во время 10-12 мильной поездки на грузовике от Ан-Хоа в расположение роты «D» (1-й батальон 5-го полка морской пехоты), Дейв сказал мне, чтобы я следил за детьми.
— Иногда они сбегаются к грузовикам, будто попрошайничать, и бросают гранату.
Все время, пока мы ехали, я видел детей. Все они что-то выпрашивали.
Рота «D» располагалась на голом холме в окружении рисовых плантаций и полей, примерно в четверти мили от дороги. Первый раз я увидел расположение роты примерно за милю. То, что я не мог видеть, пока мы не спрыгнули с грузовика у небольшой деревни, было телами, — четырнадцать тел, лежавших вместе на рисовых циновках рядом с дорогой.
Грузовик поехал дальше, оставив нас с Дейвом стоящими в пыльной тишине. Запах человеческой крови, поджаривающейся под полуденным солнцем, ударил мне в мозг, пытавшийся лихорадочно понять то, что я увидел. Я пытался мысленно собрать части и органы воедино в некое подобие человеческих тел и представить это месиво на земле чем-то, что когда-то было живыми людьми. До меня дошло, что это были в основном женщины и дети. Я посмотрел на Дейва, очень внимательно следившего за моей реакцией. Он буднично сказал:
— Этим утром вьетконговцы на собрании убили старейшину. Затем убили всех в хижинах. — После чего повернулся и зашагал по узкой тропинке, ведущей к расположению роты. Пока мы шли, он предупредил меня, чтобы я не сходил с тропы и не наступал на что-либо, что выглядит неестественно, даже на обертку от жвачки. — Добро пожаловать на войну, Уард. — добавил он сухо.
Я достаточно много слышал о Чаке Мауинни, чтобы сформировать для себя картинку о нем, как об эксцентричном человеке с навязчивой идеей убийства. И чуть не запаниковал при мысли о встрече с ним, не говоря уже о том, чтобы быть его напарником. Когда же Дейв познакомил нас, все мои предварительные представления о нем испарились. Это был худощавый, тихий, почти застенчивый человек, с быстрой, хотя и несколько напряженной, улыбкой. Чак Мауинни был профессионалом во всех смыслах этого слова. С другой стороны, Дэн Кольер, подтвердил впечатление, которое я предварительно сложил о нем. У него были темные круги под глазами, и его бледное, искаженное лицо выдавало в нем больше, чем просто «легкий случай нервозности».
На следующее утро перед восходом солнца, мы с Чаком в сопровождении пехотного отделения с первым лейтенантом во главе покинули базовый лагерь для проведения обычного патрулирования. Дэн остался в расположении. Чак хотел посмотреть, как я буду справляться с собой. Примерно через час после выхода из лагеря, головной дозор обнаружил нескольких бойцов НВА, передвигавшихся через большую поляну в девяти сотнях ярдов от нас. Отделение присело, и по цепи передали: «Снайперы — вперед!». Чак уже бежал к небольшому возвышению, находившемуся примерно в семидесяти пяти футах от нас по другую сторону рисового поля. Я бежал следом.
Лейтенант кричал и ругался настолько громко, насколько отважился делать это Чаку, чтобы тот замедлился и следил за минами-ловушками. Если Чак и услышал его, то не подал виду, и через несколько секунд занял положение для стрельбы с колена. Как меня и учили, я занял место в двух футах слева позади него. К этому времени я уже навел на них свой бинокль и подтвердил, что они вооружены. Чак взял под контроль свое дыхание, и раздался первый выстрел.
Один «Чарли» в центре колонны упал. Я услышал свой голос: «Попадание!», — слово было сказано спокойным, хорошо отработанным голосом, точно так же, как я много раз произносил на стрельбище. Все Ви-Си, кроме одного, начали бежать и потащили своего погибшего товарища к опушке, откуда они появились. Утреннюю тишину разорвал второй выстрел, и первый человек в отступающей колонне упал. «Попадание», — вновь сказал я, наблюдая за ними, поднимающими второе тело и уходящими в укрытие деревьев. Человек, который появился с противоположной стороны опушки, допустил две ошибки. Его первой ошибкой стало то, что он отделился от основной группы. Его последней ошибкой стала попытка соединиться с ней на виду у снайпера. Прогремел еще один выстрел, и он упал за дамбой рисового поля. Третий раз за какие-то полминуты, слово «попадание» выскочило из моих уст. Я ничего не чувствовал. Я еще не погрузился в реальность происходящего.
Чтобы получить подтверждение ликвидации, снайпер-разведчик должен был обыскать тело на наличие оружия и документов, а затем заполнить специальный формуляр (килл-лист). На лицевой стороне указывалось имя командира команды и его наблюдателя, серийный номер винтовки, серийный номер прицела, дата и время, численность противника, направление его движения, тип вооружения, а также координаты по карте, где было оставлено тело или тела. В формуляре также был раздел для описания деталей, выявленных при проведении беглого осмотра трупа при поиске оружия и документов. Одна пуля оставляет тело относительно неповрежденным, осмотр которого может дать тренированному глазу ценные разведывательные сведения о войсках противника в этом районе. Отмечался пол и приблизительный возраст трупа; кожа, ногти, глаза, и зубы проверялись на наличие признаков недоедания и болезней. Также фиксировалось состояние униформы, снаряжения, и пищи, которую он или она несли. На обратной стороне листа было места для записи количества подтвержденных убитых, вероятно убитых, раненых, и отдельное поле для записи прочих деталей. После этого формуляр подписывался самым старшим по званию из присутствовавших на месте офицеров. У нас почти не было времени на заполнение таких килл-листов прямо на месте, но инструкторы в снайперской школе хорошо знали свое дело — наши навыки ведения наблюдения позволяли фиксировать все подробности в уме, а затем превращать их в формуляры после нашего возвращения в более безопасные районы.
На тот момент Чак имел в своем активе сотню подтвержденных ликвидаций и уже готовился к возвращению домой. По причинам, ведомым лишь ему, он хотел превзойти этот рубеж в сотню убитых, но ради этого нам пришлось бы пересечь девятьсот ярдов по открытой местности, чтобы добраться до тел. Лейтенант был обеспокоен тем, что мы могли перехватить часть более крупных сил противника, которые могли организовать на нас засаду, выйдя мы вперед. Короткий, но жаркий спор между Чаком и лейтенантом завершился компромиссом — он не отпустит нас обоих до тех пор, пока мы не найдем добровольцев для огневой группы, которая могла бы нас прикрыть. Вскоре мы вышли вперед в очень долгую прогулку длиной в девятьсот ярдов, и мои глаза были прикованы к той опушке джунглей справа.
Мы не могли увидеть тело до тех пор, пока не добрались до дамбы, за которую оно упало. Дойдя до места, я увидел то, во что не мог поверить, — человек лежал, распластавшись на спине, со снесенной задней и боковой половиной черепа. Часть его мозгов осталась в его пробковом шлеме, часть растеклась по земле, а остаток медленно вытекал из отверстия в голове. Но он все еще дышал. Я повернулся к Чаку, чтобы сообщить ему, что парень все еще жив, но он только махнул рукой, обрывая меня, и сказал:
— Вперед, давай покончим с этим.
Группа прикрытия заняла позиции по обеим сторонам от нас, сосредоточив свое внимание на опушке, которая беспокоила нас больше всего, и мы начали обыск. Чак начал с одной стороны, а я с другой, проверяя карманы и ощупывая ткань на предмет бумаг, которые могли быть зашиты в одежду. Первое, что я увидел, была цветная, в три квадратных дюйма, фотография молодой вьетнамской женщины. Я словил себя на мысли о том, что это была его жена, подруга или сестра. Чак ответил на мой вопрос, подняв руку мужчины, на котором я увидел обручальное кольцо. Я положил снимок в тот же карман, где я и нашел его и в оцепенении продолжил обыск, борясь с желанием придать умирающему индивидуальность. Прошло три часа или три минуты, — я не мог сказать точно, время и мой ум играли со мной в игру под названием «скоро ты привыкнешь», — когда Чак вывел меня из оцепенения, резко поднявшись и положа матчевый патрон на грудь умирающего человека. Это был способ запугивания, который преследовал две цели: это было предупреждение о том, что в него стрелял снайпер-разведчик, и к тому же патрон, оставленный Чаком, имел другой номер партии, чем у боеприпасов, которые он на самом деле использовал, что помогало ввести в заблуждение агентурную сеть противника.
В одной руке Чак держал пачку денег, а в другой у него был АК-47 (стандартное оружие НВА) и сказал:
— Все, уходим отсюда.
Мои мысли метнулись назад к той опушке и опасному положению, в котором мы находились. Я бросил последний взгляд на убитого, и заметил, что обручальное кольцо все еще было на его пальце.
Я сказал огневой группе, что мы закончили, рассовал карты и документы по карманам, и поспешил вслед за Чаком, который уже шел обратно к отделению. Я услышал, как у меня за спиной кто-то произнес:
— Эта сволочь еще не сдохла, — вслед за чем последовал звук выстрела из М-16. Позднее в тот же день, в базовом лагере обручальное кольцо появилось в качестве ставки в игре в покер.
Это был крайний патруль Чака в качестве командира снайперской команды. Позже, когда лейтенант подписывал ему его боевой счет, Чак повернулся ко мне и сказал:
— Война окончена.
Несколько дней спустя Чак убыл в Ан-Хоа и закончил остаток своей боевой командировки как командир отделения. Но для меня война только началась.
Как правило, снайпер должен был прослужить не менее двух месяцев в качестве наблюдателя прежде, чем он получал право стать командиром команды и взять в руки винтовку с продольно-скользящим затвором, однако свою снайперскую винтовку я получил менее чем через две недели после прибытия в страну. Винтовка мне досталась со словами: «Позаботься о моей девочке», — а человек, который передал ее мне, являлся местной легендой. Чак получил винтовку сразу же, как только она появилась в оружейке, приручил ее, а затем носил ее целый год. И хотя он вошел в историю с боевым счетом 101 убитых и свыше 150 вероятно уничтоженных врагов, я мог бы положить ту винтовку в любом магазине спортивных товаров и продать ее как новую. Я поклялся сохранить ее в таком же виде, и в любых погодных условиях и во время любых трудностей боевых действий я тратил уйму времени, чтобы выполнить свое обещание.
Помимо снайперской винтовки с продольно-скользящим затвором и карабина М-14, многие из снайперов имели другое специализированное снаряжение. Одним из таких предметов, полученных командирами команды, был австралийский рюкзак для действий в джунглях, который носил и я. Этот рюкзак был не просто лучше сбалансирован, его было легче открывать, что могло спасти жизнь в непредвиденной ситуации. Я также носил турецкий боевой топорик, который напоминал обычный мачете, но имел закругленный конец.

***

Снайперы-разведчики,
Штабная рота,
5-й полк морской пехоты,
Ан-Хоа
27 апреля 1969 г.

Дорогая мамочка,
Это наилучший день с тех пор, когда я очутился здесь. Рота, которой я был придан, вернулась в Ан-Хоа, так что мы сделали то же самое. Я получил выпечку, которые вы высылали мне и три письма.
Мы только что вернулись из джунглей. Я еще не привел себя в порядок, но поверьте, это необходимо. На моем счету уже три подтвержденных уничтожения, — все это происходит не так, как в кино, где бравый «Джи-Ай» [18] убивает своего первого вражеского солдата. Все было не так уж и плохо, как я предполагал поначалу, особенно после того, как я увидел, что они могут сделать с нами. Если бы люди, живущие в Штатах, могли увидеть, как опасен коммунизм и как они счастливы, имея то, что у них есть, было бы гораздо меньше беспорядков и акций протеста. Ребята, находящиеся здесь, не обращают на протестующих никакого внимания. Я также выработал настоящую неприязнь к расистам. Черные истекают кровью точно так же, как и белые, цвет кожи ничего не значит.
Возвращаясь к тому, чем я занимаюсь, — всю прошлую неделю мы, в основном, вели патрулирование, и, за исключением пары раз, все прошло хорошо. Гуки обстреливают Ан-Хоа ракетами каждый день, иногда по два или три раза. Это продолжается уже примерно неделю, и пока им удалось поразить два вертолета и танк. О потерях в людях мне ничего не известно.
Кажется, вы беспокоились о моем напарнике. Могу сказать, что Чак самый лучший. У него наибольший личный счет, чем у любого снайпера в дивизии, генерал лично приезжает сюда, чтобы поздравить его. Вам совсем не нужно волноваться о моем напарнике.
Ник служит в 4-м полку. Это где-то в районе Пху-Бай, довольно далеко к северу отсюда. Женщины здесь жуют орехи пальмы ареки, [19] что делает их зубы почти черными. Мужчины их не жуют, но скатывают из листьев сигары и курят их, расточая отвратительный запах. Скоро вернусь — хочу сходить в столовую, она только что открылась, а у меня не было горячей пищи на протяжении трех недель.
(дописано позже). Я вернулся. Съел так много, что стало плохо. Сегодня воскресенье, и у нас был стейк с картофелем фри, и даже мороженое. Теперь все, что мне нужно, это принять душ и я вновь буду чувствовать себя человеком. Вода здесь нормируется, так что я вынужден подождать до шести утра, когда откроются душевые. Только что пришел Чак. Он сказал, что два генерал-лейтенанта лично прикололи ему лычки ланс-капрала. Теперь вы мне верите, когда я рассказывал, что он очень толковый? Первого числа я получу жалованье, и вышлю часть денег домой. Лучше отправлю их по почте.

С любовью,
Твой сильно вдохновленный сын


***

Первая неделя в джунглях оказалась бесконечным калейдоскопом из патрулей, свободных охот, перестрелок, минометных обстрелов, рационов «C», и команд «снайперы — вперед!». Чак передал мне свою снайперскую винтовку, и я стал командиром команды. Моим наблюдателем стал Дэн, который был этим фактом сильно разочарован. Его нервы расшатывались все больше и его накрывало все сильнее, я только мог надеяться на то, что за полторы недели Чак вбил в мою голову достаточно, чтобы я остался в живых и сохранил жизнь своему напарнику. Я накапливал количество своих подтвержденных уничтожений и начал покуривать травку, чтобы отстраниться от постоянных смертей и разрушений, окружавших меня. Я также познал зловонный запах разлагающихся тел, оставленных на тропической жаре, и удручающий запах напалма.
Команда снайперов-разведчиков из двух человек, хорошо владеющих навыками скрытного передвижения и маскировки, могла передвигаться по местности относительно легко и безопасно до тех пор, пока НВА, сразу после моего прибытия, не назначила за нас вознаграждение. Распространился слух, что они будут выплачивать тысячу американских долларов за трофейную снайперскую винтовку и три «штуки» за снайпера, с которого они могли бы заживо содрать кожу. Вознаграждения они не получили, но это был хороший тактический ход с их стороны. Однажды во время патрулирования на окраине Ан-Хоа, я наткнулся на рисунок знакомого снайпера из моего родного штата, прибитый к столбу ограды. Стены штабного бункера были буквально покрыты фотографиями, описаниями и подробными схемами снайперов-разведчиков, которые мы находили.
В качестве меры безопасности, начальство решило, что мы должны выходить на задания в сопровождении огневых групп, иногда отделений, а иногда и взводов. Зачастую, до четверти своего времени мы проводили вместе с шумными патрулями, постоянно попадавшими в ловушки, засады, и, как ни странно, принимавшими на себя снайперский огонь противника. По итогу мы решили, что черт с ним, с начальством, оно не было там, и не стреляло. Мы внесли несколько изменений в наш распорядок работы, предназначенные для введения противника в заблуждение относительно того, в каких конкретных районах работали снайперы, и сосредоточились на ведении «свободной охоты».
Густая растительность часто приводила к тому, что патрули и рота при движении скучивались, поскольку основным правилом передвижении в джунглях было держать человека, идущего перед собой, все время на виду. Но скучивание делает подразделение легкой добычей для врага, когда он набрасывается из засады, и приводит к большим потерям. Личный состав группы управления подразделения, как правило, располагался в середине колонны для обеспечения максимальной защиты спереди и сзади. Типовая засада организовывалась с фронта, примерно под углом сорок пять градусов к направлению движения, с одной или с обеих сторон, и часто начиналась, когда головное отделение натыкалось на мину или попадало в ловушку. Выведя из строя головной дозор колонны, противник мог затем сосредотачивать свой огонь по центру, где находились ключевые люди.
Снайперы-разведчики опасно бросались в глаза. Мы были единственными, кто находился в колонне без шлемов и бронежилетов, а снайперскую винтовку довольно трудно скрыть. Мы также не брали с собой дополнительных боеприпасов. Уставший снайпер, который не мог контролировать свое дыхание, было так же хорош, как и отсутствие снайпера совсем.
Чак предупреждал меня держаться в хвосте колонны. Зачастую это означает дольше бежать к огневой позиции, но так было безопаснее. Его слова утонули в моем служебном рвении, в стремлении показать, что я достоин быть командиром снайперской команды, однако внезапно они получили свое подтверждение в моем третьем патруле. Дэн и я шли чуть впереди командира, сразу за радистом. Мы находились на узкой дамбе между рисовыми полями и приближались к опушке плотных джунглей, находившихся в трех сотнях ярдов впереди справа от нас. Радист, разговаривая, держал возле лица трубку радиостанции PRC-25, [20] когда вдруг он резко развернулся на полоборота, лицом ко мне, и так сильно раскинул руки в стороны, что выдернул провод из трубки. Я услышал стрельбу, и человек впереди него упал замертво, пораженный прямо в сердце, а сапер, шедший перед ним, был ранен осколками от реактивной гранаты. Я упал на землю, ударившись так сильно, что это едва не вышибло из меня дух. Я посмотрел вверх и увидел радиста, опустившегося на одно колено, который неотрывно глядел на свою руку, и все время повторял: «Господи Иисусе, в меня попали». К тому времени, как я прополз несколько метров, чтобы добраться до него, шум стрелявших АК-47 почти заглушил его голос. Он все еще стоял на колене, когда я потянул его вниз за воротник.
Мы открыли ответный огонь, и вокруг нас быстро возник оглушительный треск перестрелки. Радисту все время хотелось поднять голову и посмотреть на свою руку. Одной рукой я пригнул его голову и потянулся через него второй рукой, чтобы вытащить его правую руку и взглянуть на нее. Пуля вошла ему в руку как раз под локтем, прошила насквозь почти всю руку, развернулась на девяносто градусов, и застряла прямо под кожей посередине тыльной стороны ладони. Мы оказались в патовой ситуации, прижатые на плоской поверхности дамбы посреди рисовых полей, в то время как перестрелка становилась все более и более интенсивной. По-прежнему удерживая своей правой рукой его за шею, чтобы он не поднимался, мне удалось извлечь из своей аптечки перевязочный пакет. Не имея возможности наложить повязку одной рукой, я просто положил его на пулевое отверстие и зажал рану. Перестрелка закончилась так же внезапно, как и началась. Вероятно, она длилась не более пятнадцати минут, но, лежа беспомощно на дамбе, казалось, что прошло пятнадцать лет. Медицинская эвакуация была уже в пути, и парнем занялся медик. Я не знал имя радиста, и никогда больше его не видел, но я по достоинству оценил тот факт, что он остановил пулю, которая скорее всего поразила бы меня в лицо.
Предостережение Чака крепко засело у меня в голове. Обычное патрулирование и пеший марш в составе роты — это были две наиболее опасных ситуации, в них снайперы контролировали обстановку минимально и были окружены слишком большим количеством людей. После случая с радистом, я потом редко работал возле командования или штаба. Я все больше и больше думал о том, какими очевидными целями были я и мой напарник. Просоленные, опытные «ворчуны» знали, что нам необходимо дать дополнительное пространство, но однажды один из новичков неотрывно держался у меня за спиной. Наконец я повернулся и предупредил его:
— Если ты не хочешь схлопотать пулю, тебе лучше удвоить расстояние между нами.
Судя по выражению его лица, он видно думал, что я выстрелю в него, тогда как я имел ввиду лишь то, что если по мне откроют огонь, то он тоже может получить пулю. Так или иначе, ко мне он больше не приближался.

***

Снайперы-разведчики,,
Ан-Хоа,
1 мая 1969 г.
Дорогая мамочка,

Пока сижу в Ан-Хоа и пробуду здесь еще день или два, а после вместе с Дэном отправимся в Дананг на стрельбище снайперской школы для переквалификации.
Прошлой ночью «Чарли» (гуки) попытались прорваться через периметр, и мы выхватили, по крайней мере, две сотни минометных мин. Поначалу мне показалось, что «Чарли» собираются заняться нами вплотную, и мы уж думали, что сможем увидеть какое-то действо, однако через пару часов они отступили. Остаток ночи прошел достаточно спокойно.
Вчера получил жалованье, так что мы смогли скинуться деньгами и договориться с «морскими пчелами» насчет пива. Здесь оно ценится на вес золота.
Вчера получил письмо от тебя и Лауры, и очень благодарен вам за них.
Сегодня облачно, а температура всего около 100 градусов. [21] Никогда бы не думал, что 100 градусов — это холодно, но по сравнению с тем, что было, это действительно так.
В своем письме ты сказала, что Майк находится на базе в 11 милях к юго-востоку от Дананга и, насколько я могу судить, скорее всего это высота 37. Пришли мне его полный адрес, может быть, я смогу увидится с ним. Конечно, было бы приятно увидеть знакомое лицо.
Добро, лучше пойду, схожу на почту и оформлю тебе денежный перевод вместе с этим письмом. Со мной все в порядке. Накануне у меня случился приступ диареи, и пришлось сходить в лазарет, чтобы мне что-то дали от нее. Здесь такое происходит с каждым. Все это от местной воды в реках и деревнях. Берегите себя. Я действительно благодарен за ваши письма.

С любовью,
Джо


***

Каждый снайпер должен был пройти стрельбище в Дананге, чтобы подтвердить свою квалификацию и остаться в своем подразделении. Если мы не подтверждаем квалификацию, нас «понижают» (переводят в линейные подразделения). И хотя переквалификация была важна, но несколько дней вне джунглей в Дананге, в относительной безопасности, были реальной помощью расшатанным человеческим нервам. Дананга было реальной помощью человеческим нервам. Развлечения на «Холме свободы» [22] с его Объединенной организацией обслуживания, [23] солдатским клубом, хорошей едой, и кондиционированным кинотеатром могли реально помочь парням забыть, что они находятся в эпицентре войны.
Снайперская школа оказалась серьезной, но дружеской конкуренцией между снайперами из других подразделений морской пехоты. Шесть самых метких дальнобойных выстрелов в мире были сделаны ради небольшого, но редкого приза. За первое место награждали обычной зажигалкой «Зиппо» с какой-то очень необычной гравировкой. Одной стороны был изображен «Мрачный жнец» — знак снайперов-разведчиков. [24] С другой стороны были выгравированы слова: «1-е место, школа снайперов-разведчиков, 1-я дивизия, КМП США, Вьетнам, 1969 г.», и далее следовало имя победителя. Когда Дэн и я покидали Дананг, на зажигалке стояло мое имя, и я постоянно ощупывал карман, чтобы убедиться, что она все еще там. Позднее, трехдолларовая зажигалка стала причиной инцидента, который постоянно возвращался и преследовал меня, как и любые другие воспоминания о войне.
Несколько месяцев спустя я обнаружил, что сижу на холме, в двадцати милях от Дананга, наблюдая, как огромные огненные шары проделывают дыры в облаках, когда вьетконговские саперы (команды смертников) взрывали склады боеприпасов снайперской школы и «Холма свободы». На следующий день я узнал, что саму базу и школу сравняли с землей. Удивительно, но при этом погибло всего несколько человек. Снайперы не пострадали, но моральный ущерб от потери «Холма свободы» был огромным и распространился повсеместно.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[18] «Джи-Ай» (от Government Issue, GI) — жаргонное прозвище американского военнослужащего.
[19] Бетелевая пальма или пальма арека культивируется в Юго-восточной Азии ради её семян, которые вместе с известью заворачиваются в листья бетеля и жуются местным населением. Семена имеют высокое содержание алкалоидов, который способствует усилению слюноотделения и дополнительно возбуждает нервную систему, вызывая лёгкий наркотический эффект. Из-за высокого содержания в семенах красного пигмента, слюна, язык и полость рта окрашиваются при жевании в кирпично-красный цвет.
[20] AN/PRC-25 — основная переносимая (ранцевая) УКВ-радиостанция тактической радиосвязи в американской армии эпохи Вьетнамской войны.
[21] Около 38 градусов по Цельсию.
[22] «Холм свободы» (Freedom Hill, также известный как «высота 327», «Дивизионный холм» или Кэмп-Ризонер) — крупная база КМП США и Южновьетнамской армии. Располагалась на возвышенностях в 4-х километрах к западу от авиабазы Дананг.
[23] Объединённые организации обслуживания вооружённых сил (United Service Organizations, USO) — независимое объединение добровольных религиозных, благотворительных и других обществ по содействию вооружённым силам США. Принимает участие в организации досуга военнослужащих, прежде всего путём создания клубов.
[24] Grim Reaper. Костлявая с косой, символ смерти.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 99 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB