Глава третья МЕЛОЧИ
Несколько дней назад решение было бы простым. Теперь, однако, мысль о том, чтобы сидеть в лачуге связистов, пройдя 17 месяцев подготовки, чтобы участвовать в секретной операции, казалась разочаровывающим. Паук был новым Один-Ноль ST Айдахо, а Дон Уолкен из Канзас-Сити, Миссури, должен был стать новым Один-Один группы. Паук спросил меня, занимался ли я когда-нибудь непосредственной авиаподдержкой TAC Air(1), или работал передовым авианаводчиком (Forward Air Controller – FAC) при использовании боевых вертолетов. Я утвердительно кивнул головой. Я не решался сказать ему, что наводил авиаудары лишь во время тренировок в Нячанге и на значительном расстоянии от своей позиции. Паук, чувствуя мои колебания, объяснил, что когда находишься на земле, существует три золотых правила наведения непосредственной авиаподдержки средств TAC Air. Во-первых, убедиться, что Кови точно знает, где находится спайк тим. Во-вторых, ни в коем случае не наводить авиаудар так, чтобы его курс проходил через группу. Никогда! В-третьих, всегда направлять средства по периметру группы, как если бы это был большой прямоугольник. Если бы я хотел нацелить авиаудар к северу от группы, я бы попросил, чтобы он наносился самолетом, летящим с востока на запад или наоборот, в зависимости от местности, погоды и огневых средств противника. Насколько близко к периметру, определялось сочетанием типа боеприпасов, которые нес самолет, растительности, ветра и того, насколько близко к группе находились силы противника. Затем он сказал мне, чтобы я не говорил с Кови так, как говорил, когда играл в центре поля, поскольку я имел обыкновение много болтать, играя в защите. Чем больше была активность во время столкновения группы с противником, тем медленнее и спокойнее я должен был говорить по радио. Если наездник Кови не мог понять меня, я не только тратил его и свое время, но и подвергал группу риску. Пока я размышлял над этим, он спросил, не хочу ли я встретиться с вьетнамскими членами последней версии ST Айдахо. Не дожидаясь ответа, Паук поднялся и направился к дверям клуба. Мы пошли на запад, мимо здания S-4 на южной стороне, мимо S-1 и мимо канцелярии командира к помещениям, занимаемым туземными членами групп, базирующихся на FOB 1. Первым из вьетнамских членов группы, которого он мне представил, был Нгуен Конг Хиеп, переводчик и ветеран группы, говоривший на трех языках и понимающий северовьетнамский диалект. Хиеп был в солнцезащитных очках, хотя мы находились в помещении. Он занимался спецоперациями более двух лет. Следующим был вьетнамский сержант-десантник, недавно назначенный в группу. Он был единственным вьетнамцем в группе, чьи принадлежность и звание были обозначены на форме. Затем он познакомил меня с Нгуеном Ван Сау, вьетнамским командиром ST Айдахо. Сау участвовал в спецоперациях более трех лет. До прихода в C&C он был фермером. Паук сказал, что Сау мог учуять запах противника еще до того, как раздавался хоть один выстрел. Он, казалось, весил не более 100 фунтов (45,4 кг) промокшим насквозь. Прежде чем я успел пожать ему руку, он, слегка повернувшись боком, быстро протараторил что-то Хиепу. Я спросил что он сказал. Тот не хотел переводить. Паук призвал Хиепа перевести высказывания Сау, когда тот вежливо, но неохотно пожал мою руку, качая головой взад-вперед. Я пытался быть крутым и не казаться таким зеленым, как был. Это был важный момент. То, как я полажу с индиджи(2) или маленькими людьми, могло сделать или сломать мою карьеру в SF. После дальнейших уговоров Хиеп сказал мне, что, по словам Сау, я выгляжу как молодой солдат, похожий на некоторых из молодых 15-летних вьетнамцев, которых он набрал в группу несколько дней назад. К тому же, мои ступни были слишком большими, а сам я слишком высоким. Он сказал, что в джунглях я наделаю слишком много шума. Я изо всех сил старался скрыть укол, который искренность Сау нанесла моей гордости, однако мне пришлось признать, что он пережил более трех лет боев, участвуя в операциях C&C, а я был новичком. Я прикусил язык. Затем Хиеп познакомил меня с Фуоком. Сау тренировал Фуока идти ведомым за пойнтменом ST Айдахо. Туан был в группе человеком с М-79. Хиеп сказал, что Туан может прихлопнуть муху осколочно-фугасным выстрелом с 500 метров. Они были ветеранами ST Айдахо. Свеженабранными были 16-летний Сон, Чау и Кау, оба 15-летние. Последним был Минь, тихий человек, напомнивший мне вьетнамскую версию "Скромника" из диснеевской "Белоснежки и семи гномов". Когда подошло время ужина, мы с Пауком вышли из комнаты группы и направились в американскую столовую, в то время как вьетнамцы пошли на восток, в туземную. Обе находились под одной крышей, но являлись отдельными объектами с разными меню. Мы нашли Уолкена, присоединились к нему за ужином и восхитились едой, отметив, что это была лучшая пища, которую мы когда-либо ели за все время службы в вооруженных силах. После ужина Паук отвел меня и Уолкена в S-4, чтобы поскорее разобраться с нашим оружием и снаряжением. Паук познакомил меня с неопрятно выглядящим штаб-сержантом S-4, который тут же заявил, что у него больше нет CAR-15, потому что слишком многие члены спайк тим теряют их в поле. Паук вежливо напомнил ему, что, когда группу уничтожают, последнее, о чем думают американцы, это о возврате их CAR-15 обратно в S-4, чтобы помочь сержанту-снабженцу свести баланс на складе вооружения. Паук спросил, есть ли у него снаряжение для BAR (Browning Automatic Rifle – автоматической винтовки Браунинга). Он сказал мне, что магазины на 20 5,56-мм патронов четко встают в подсумки старого снаряжения времен Второй мировой войны, а плечевые лямки были столь же удобны, как и обычное армейское полевое снаряжение. Паук также позаботился о том, чтобы Уолкену и мне выписали два пистолета Кольт .45, предупредив, что во Вьетнаме нам не следует ходить куда-либо, не имея при себе какого-нибудь оружия. После того, как мы с Уолкеном вернулись в нашу комнату со всем нашим новым снаряжением, оружием, патронами и принадлежностями для чистки оружия, к нам зашел Макинтайр и отметил, что у него уже есть CAR-15, который был легче, короче и в целом считался более надежным в поле, чем старая М-16, с которой я таскался. Он спросил, получил ли я 9-мм пистолет Браунинг Хай-Пауэр. Я сказал, что нет. У него был такой, и он хотел показать его мне. Я пошел с Макинтайром в его комнату, которая была через несколько дверей от канцелярии командира. Мы пробыли там всего несколько минут, когда в западном конце расположения вспыхнул огонь автоматического оружия. Мы с Макинтайром осторожно вышли из комнаты на песчаную дорожку. Несколько туземных бойцов выбежали из-за угла, все были вооруженные, с CAR-15, M-16 или M-79. Макинтайр взглянул на меня. Я пожал плечами, когда в моей голове отозвались эхом слова Паука. Во Вьетнаме никогда не ходите никуда, даже по расположению, без оружия. Я был безоружен. И внезапно по-настоящему занервничал. Еще несколько туземных бойцов и старших "зеленых беретов" выбежали из-за угла, направляясь в западный конец лагеря, где несколько секунд назад прозвучали выстрелы. Внезапно я обнаружил, что ко мне бежит молодой вьетнамец с М-16, направленной мне в лицо! В считанные секунды 15-летний парень оказался прямо передо мной и начал возбужденно тараторить по-вьетнамски, все еще направив свою М-16 мне в лицо. Я не мог понять, что, черт возьми, он говорит, но узнал в нем Кау, одного из новых членов ST Айдахо. В его М-16 был магазин. Его палец был на спусковом крючке. Я сказал ему, что мы с ним в одной группе, и отвел ствол подальше от моего лица, в то время, как у меня голове проносились видения кокосовых орехов, разлетающихся вдребезги во время учебных стрельб из M-16. А потом он исчез, убежав за угол на главный проезд. Мы с Макинтайром некоторое время тупо простояли там, прежде чем отступить в его комнату и схватить все оружие, лежавшее у него на кровати. "Господи, Тилт! Он мог убить тебя, вот просто так! И он в твоей группе?" Я не сказал ни слова. Никогда еще дуло М-16 не выглядело таким большим. Еще одна игра в покер среди туземцев вышла из-под контроля, и несчастливый игрок выразил свое разочарование посредством М-16, добавив работы талантливым медикам SF, имевшимся у нас на FOB 1. В течение нескольких минут старший персонал SF и туземцев успокоил лагерь. Мы с Макинтайром отыскали Паука, рассказали о случившемся и спросили, было ли это насилие обычным явлением на FOB 1. Он сказал, что на FOB 1 находилось несколько отдельных и самостоятельных этнических групп, и всех их объединяло одно: они ненавидели друг друга. Камбоджи ненавидели вьетнамцев, которые ненавидели племена монтаньяров, и все они ненавидели китайских нунгов. Паук в шутку сказал, что большинство членов разных этнических готовы убивать членов других групп ровно так же, как вьетконговцев или бойцов северовьетнамской армии. Врожденная ненависть проистекает из сотен лет истории Юго-Восточной Азии, изучать которую ни у кого из нас нет времени. Наилучшим эмпирическим правилом для персонала SF было следить за тем, чтобы группы не смешивались в лагере, и побуждать их приберечь свое стремление убивать для врага. Паук заверил меня, что они с Сау поговорят со мной и Кау утром. Следующий день начался с построения в 07:00 на грунтовой дороге между казармами нижних чинов и зданием S-4. Когда мы стояли в строю, я услышал уже знакомый звук Кингби, направляющихся к FOB 1. Через несколько секунд группа Кингби проревела над Шоссе №1, заложила крутой вираж вправо на восток и устремилась вниз, на строй. Вззз, вззз, вззз, старые Сикорские H-34 пролетели низко над землей. Передние колеса головной вертушки едва не коснулись деревьев, стоящих рядом с казармами нижних чинов. Мы были рады видеть, как пилоты Кингби нарушают утренний ритуал. Эти построения были просто ужасным делом. Человек, проводивший утренний инструктаж, обычно клял прервавших его, что вызывало дополнительную благодарность от тех из нас, кто стоял там. Построения были бюрократической стороной военной жизни, которую большинство из нас ненавидело. Именно на построениях объявлялось, что на всей территории роты необходимо навести порядок – убрать весь мусор, гильзы или банки из-под пива и газировки. Именно там объявлялось, которая из групп отвечает за утренний и дневной завоз воды, за вывоз мусора, за поездку за припасами на FOB 3 в Кхесань, за заполнение мешков с песком, и именно на построении объявлялось, когда будут проводиться панихиды по бойцам SF, погибшим в бою или числящимся пропавшими без вести. В течение первых нескольких недель на FOB 1 я присутствовал, по меньшей мере, на трех панихидах по павшим товарищам. Службы проходили в помещении столовой. Последняя, которую я посетил, была по Лейну и Оуэнсу. Во время службы капеллан запнулся на имени Лейна. Это было последнее официальное мероприятие в честь членов Спайк Тим Айдахо, и капеллан не мог вспомнить имени Лейна. Мне было наплевать, что в тот день он проводил дюжину поминальных служб в других подразделениях в Фубае. Я был так зол, что никогда больше не присутствовал на поминальных службах на FOB 1. Вскоре службы все равно прекратились, потому что потерь было очень много. Не было никакого официального объявления. Они просто прекратились. То, что ST Айдахо официально числилась как MIA (Missing In Action – пропавшая без вести), было уже плохо, но хуже было то, что мы не могли сказать их семьям правду. Это была цена, которую человек платил за участие в секретной войне. Если я умру, то и моей матери правды никто не скажет. Мучения из-за этих вопросов закончились, когда Паук собрал ST Айдахо для поездки на стрельбище для ознакомления с оружием. Мы стреляли, разбирали и чистили все оружие, имевшееся в арсенале S-4, от пулемета .50 калибра до самых разных пистолетов-пулеметов. Паук сказал нам, что наше главное и излюбленное оружие, CAR-15, было самой важной вещью для любого члена спайк тим. Без него никуда. Хотя у меня все еще была старая М-16, она стала неотъемлемой частью меня, за исключением тех случаев, когда я ходил в столовую и в клуб. Будучи на стрельбище, мы расставляли небольшие мишени из кусков дерева и металла, оставшихся от других групп военных. Паук добивался, чтобы мы с Уолкеном, а также все новые члены группы выпускали тысячи пуль, стреляя от бедра и только от бедра. В перестрелке не будет времени вскинуть оружие к плечу. Со старой M-16 было неудобно, но она никогда не давала задержек. А через некоторое время стрелять от бедра стало комфортнее. К концу дня мы перешли к стрельбе из М-79. Мы снова и снова стреляли по установленным мишеням. Трое американцев также получили обрезанные М-79. Приклад обрезали, оставляя деревяшку, достаточную, чтобы крепко держать оружие. Ствол укорачивался на несколько дюймов, при этом откидной прицел рядом с концом гранатомета тоже снимали. Поначалу тренировки шли медленно. День за днем Паук безжалостно дрючил нас. Утром, после построения и приборки, группа собиралась в полном составе и выдвигалась из лагеря для отработки навыков немедленных действий – как реагировать на засады с фронта, с тыла и с флангов. Паук познакомил нас с основами тактики и приемов патрулирования, вбивая в нас уроки, которые он усвоил от Лейна. Иногда мы устраивали ночные засады за пределами FOB 1, поскольку по донесениям разведки в окрестностях деревни Фулуонг по-прежнему происходило перемещение сил СВА и Вьетконга. Ночи, когда мы устраивали засады, проходили без происшествий. По-видимому, местные жители и вьетконговцы прислушивались к пропаганде, ведущейся нашими подразделениями психологических операций, и ночами держались подальше от проходивших через район троп. Во время тех ночных засад Паук использовал один из первых приборов ночного видения. Он был тяжелым и примитивным, но это был первый ночник, в котором не использовалось инфракрасное излучение. Прицел Старлайт (Starlight – звездный свет) значительно усиливал любой рассеянный свет, улучшая нашу способность видеть в ночи. Однако его окуляр излучал зеленоватый свет, поэтому всем, кто его использовал, приходилось быть осторожными, чтобы отсвет не ставил под угрозу безопасность группы. Именно во время одной из ночных засад мы услышали по радио нечто странное. ST Айдахо и еще одна спайк тим устроили засады в разных секторах за пределами FOB 1. Где-то после полуночи мы услышали, как минометы ведут огонь с FOB 1 по квадрату, где расположилась другая группа. Пока ST Айдахо сидела на корточках, я переключал ручку PRC-25 на основную рабочую частоту и на альтернативную частоту базового лагеря в попытках понять, что послужило причиной минометного огня. В какой-то момент я услышал крик американца: "Нас захватывают! Они идут сквозь позиции… дайте еще огня!" С нашей позиции, однако, мы слышали разрывы и несколько выстрелов из CAR-15, но не стрельбу АК-47 противника. Затем, так же внезапно, как начался, минометный огонь прекратился. Я связался по радио с приятелем на узле связи, и он сказал мне не беспокоиться, никаких действий противника не было. Когда утром мы вернулись на базу, о минометной стрельбе никто не говорил. Наконец, Паук сказал мне, что передачу, которую я слышал, вел радист, принявший слишком много "зеленых бомбардировщиков" или "верхов", чтобы не заснуть. Чего я не слышал по радио, так это его сообщения о том, что группа разгромлена розовыми слонами – что точно было плодом его воображения. Добро пожаловать в мир боевой наркоты. Во время подготовки я слышал рассказы о филиппинских повстанцах, накачивавшихся наркотиками и бросавшихся на американские позиции. Кольт .45 был разработан исключительно с целью остановить этих воинов. Некоторые предполагали, что штурмовики Гитлера использовали разновидности метамфетамина, чтобы поддерживать агрессивность в бою. Однако никто не предупреждал нас о побочных эффектах "зеленых бомбардировщиков". История о розовом слоне запомнилась мне надолго. Я никогда не брал "верхи", опасаясь их физического воздействия на меня. Черт, я пугал сам себя и без всяких наркотиков. К концу июня наша группа стала сплоченным подразделением. Было видно, что Паук с огромным уважением относится к Сау, самому старшему и наиболее опытному разведчику группы. Он был молчаливым. У него были глубоко посаженные глаза, выражение которых могло становиться очень напряженным. Во время обучения спускам, как с вышки на FOB 1, так и с Кингби, Сау помогал Пауку тренировать команду. Когда вьетнамские члены группы делали ошибки, с ними имел дело Сау. Иногда его посылом был лишь резкий, обжигающий взгляд. В группе Сау был двойником Паука, вьетнамским командиром группы или Ноль-Один. Хиеп был номером два или Ноль-Два, опять же в силу опыта. Фуок стал отменным пойнтменом группы и Сау плотно работал с ним, проводя часы, рассказывая обо всем, от очевидных вещей до тонких нюансов того, как остаться в живых в джунглях Лаоса, Камбоджи или Северного Вьетнама. Паук работал со мной и Уолкеном. Уолкен был профессиональным военным, которому, похоже, нравилось быть в SF и ST Айдахо. Он говорил негромко и излучал тихую, смертельную серьезность. Я отлично чувствовал себя в роли радиооператора группы. Я знал, что, если дерьмо попадет на вентилятор, я буду на связи, работая с непосредственной авиаподдержкой. К концу июня ST Айдахо была готова к тренировочным выходам. Тем временем мой лучший друг Макинтайр сказал, что его команда готова к выполнению задачи в районе цели Альфа. Цели Альфа располагались вблизи долины Ашау и считались для разведгрупп столь же смертоносными, как и сама долина. Макинтайр был взволнован и испуган. Он отчаянно колебался между двумя эмоциями. С одной стороны, у него был шанс доказать отцу, что у него хватает отваги, что он может с честью служить своей стране. С другой, при виде всех этих жертв мучения от участия в секретной войне были особенно болезненными. Несколько раз он задавался очевидным вопросом: что будет, если я куплю ферму там? Мы поклялись, что если кто-нибудь из нас "предстанет перед Создателем" по ту сторону забора, оставшийся в живых позаботится, чтобы его родители узнали правду. Полгода назад мы шутили о наших родителях, том, как же они нас достали. Его мать считала, что я дурно влияю на него, а моя мать, похоже, недооценивала Макинтайра по той же причине – семейное противопоставление, над которым мы с ним часто смеялись. Однако теперь, когда Макинтайр стоял на пороге того, чтобы стать первым членом нашей группы, вошедшим в район действий Прерия Файр, нас внезапно озаботило, что о нас думают наши родители и друзья, особенно если мы погибнем в бою. Поскольку группа Макинтайра собиралась на цель Альфа, его беспокоило только одно: Один-Ноль был лейтенантом без опыта в поле, без боевого опыта и лишь недавно оказавшимся в группе. Тем не менее, поскольку он был офицером, он был Один-Ноль. Это очень раздражало Макинтайра. Не то чтобы Джон Макинтайр хотел быть Один-Ноль, мы просто ненавидели большинство молодых лейтенантов. Ранее в этом году, проходя обучение радиоделу в Форт-Гордоне, Джорджия, у Макинтайра и меня было несколько стычек с молодыми лейтенантами, командовавшими в роте, которые закончились для нас понижением в звании и штрафом на несоблюдение субординации. В общей сложности они наложили на меня восемь, а на Макинтайра девять взысканий по статье 15(3) после того, как мы нарушили приказ быть в казарме к 22:30. Мы часто покидали базу сразу после построения в 17:00 и просто игнорировали приказы. Мы возвращались на базу около 22:25, когда сержант проверял казармы. Затем, около полуночи, мы снова уезжали в Огасту, Джорджия. Излишне говорить, что изрядная часть ярой ненависти, которую мы испытывали к этим лейтенантам, перетекла на молодого Один-Ноль Макинтайра. Несмотря на это, Макинтайр шел дальше. Наконец, его группе настала очередь отправляться за забор. Я вел грузовик, который доставил группу Макинтайра на вертолетную площадку. Задачей было просто разведать район. Им было приказано высадиться, пробыть там не менее пяти дней, сообщать обо всех действиях противника и, если представится возможность, захватить пленного. Макинтайр был испуган. Я сказал ему, что все в порядке, и чтобы они не позволяли лейтенанту делать глупости. Макинтайр считал, что его лейтенант был хорошим парнем, который не сделает ничего, что навредит группе. Одаренный футболист, отказавшийся от стипендии в Нотр-Дам(4), он понимал командную игру и как спортсмен, и как "зеленый берет". Макинтайр сказал, что план высадки был прост: он будет сидеть в двери, а молодой лейтенант – на корточках позади него. Макинтайр будет искать признаки активности противника на LZ, а лейтенант будет осматривать опушку леса в поисках плохих парней. Когда Сикорский H-34 взревел, оживая, я сказал Макинтайру быть осторожным со слоновой травой – травой с толстыми стеблями, высота которой могла составлять от двух-трех до 12 футов (от 60-90 см до 3,5 м). Паук и старший сержант Пэт "Мандолина" Уоткинс неоднократно говорили нам, при высадке на LZ со слоновой травой не выпрыгивать из вертушки, пока колесо H-34 не коснется земли или пока мы не увидим terra firma(5). Если земли не видно, не прыгайте. Полностью игнорируйте все, что говорит бортстрелок, потому что все, чего он хочет, это убраться оттуда к черту. Ему не прыгать из вертушки на AO(6) Прерия Файр. Я сказал Макинтайру, что первая холодная газировка по возвращении на FOB 1 с меня. Когда Кингби направились на запад в сторону Лаоса, я остался стоять, глядя на вертушки, пока они не пропали из виду. Когда я вернулся в лагерь, Паук заверил меня, что Уоткинс и молодой лейтенант выбрали хорошую LZ. Она была покрыта слоновой травой, но была ровной. По плану Кингби должны были выгрузить группу на краю травы возле опушки. Таким образом, как только группа окажется на земле, она сможет устремиться в джунгли и спешно уйти, после того, как сообщит Кови, что с ней все в порядке. Паук также сказал мне, что, поскольку цель Альфа была рядом с долиной Ашау, у Уоткинса имелось много авиационных средств, готовых отреагировать на чрезвычайную ситуацию в Прерия Файр. В Учебной группе мы с Макинтайром стали действительно близкими друзьями. Он был чертовски хорошим игроком в софтбол и всегда дразнил Паука, Тони Херрелла и меня во время игр между ротой А и ротой В Макинтайра. Теперь, после года дружбы, он собирался участвовать в самом большом соревновании в своей жизни, а я остался стоять на вертолетной площадке. Мы прикрывали друг другу фланги в драках в баре, во время игр в футбол с прямоногими (военнослужащими не десантниками) в Форт-Гордоне и в наших делах с этими проклятыми лейтенантами. Мы сошлись во мнении, что в какой-то момент окажемся в спайк тим вместе. Зная, что полет займет больше часа, прежде чем группа коснется земли на LZ в Лаосе, я, будучи успокоенным Пауком, на некоторое время вернулся в свою комнату, прежде чем отправиться в центр связи. Один из наших парней следил за связью. Он сказал, что Кингби находятся над LZ и стремительно снижаются. На любой задаче это была самая опасная часть. Высадиться. Войти на "индейскую территорию". Что-то пошло не так. Второму Кингби был дан отбой высадки. С нашей стороны мы могли слышать только передачи Уоткинса, наездника Кови, летящего на Цессне 0-2. Ведущий Кингби вернулся на LZ, чтобы забрать группу. Группа Макинтайра была под огнем сил СВА. Затем в эфире воцарилось зловещее молчание. Я был как на иголках, умирая от желания узнать, что случилось. Была ли группа Макинтайра в порядке? Были ли потери? Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Уоткинс радировал, что группа Макинтайра была подобрана с LZ под легким или умеренным огнем стрелкового оружия противника. В группе был один пострадавший: у одного американца сломана лодыжка. Через час Кингби вернулись на вертолетную площадку. Несколько человек из нашей группы ждали Макинтайра вместе с медиками SF, которые пригнали туда санитарную машину. Меня вновь обдало потоком от винта, но я должен был увидеть моего приятеля. Макинтайр был грязным. Он выглядел разозленным и напуганным. Пока медики занимались лейтенантом, мы с Макинтайром направились к грузовику, чтобы вернуться в лагерь. "Что случилось? Каково было, Мак?" Оглянувшись, чтобы убедиться, что его никто не слышит, Макинтайр сказал: "Бедный сукин сын выпрыгнул из вертолета слишком рано". Он пояснил, что Кингби нацелился в центр LZ с высокой слоновой травой. "Проклятый бортстрелок пытался заставить меня выпрыгнуть прежде, чем я увидел землю". По его словам, у него было искушение спрыгнуть пораньше, но он дождался, пока правое колесо коснется земли, прежде чем покинуть вертолет. H-34 поднялся на несколько футов над землей. Макинтайр сказал, что слоновья трава была такой высокой, что полностью скрывала его, когда поток от винта обдувал ее. Он увидел, как лейтенант выпрыгнул из вертолета, когда он был еще в нескольких футах над землей, вместо того чтобы подождать еще несколько секунд. Вьетнамский член группы вышел без проблем. Макинтайр не видел лейтенанта, но слышал, как тот ругается от боли, и передал Кови, чтобы он придержал второй Кингби. Когда Макинтайр и вьетнамец двинулись к пострадавшему лейтенанту, противник произвел несколько выстрелов в воздух. "Господи Иисусе! Это было чертовски страшно, а это был лишь легкий контакт", сказал Макинтайр. Они были на земле втроем, и СВА открыли огонь, хотя и издалека. Макинтайр бросил гранату М-26 в направлении огня противника. Вьетнамский член группы периодически постреливал в сторону АК-47. Когда Кингби вернулся, чтобы забрать троих членов спайк тим, огонь СВА усилился, но им не хватало огневой мощи, чтобы удержать H-34 от посадки в слоновую траву. Когда Кингби оторвался от LZ, все члены группы открыли из своих CAR-15 огонь длинными очередями. Хотя Макинтайр пробыл на земле всего несколько страшных минут, я мог видеть пятна пота на его форме и повязке на голове. Когда мы въехали на территорию FOB 1, Макинтайр повернулся к вьетнамскому члену группы, который был с ним на земле. "Ты гребаный номер один!" сказал он, что было высшим комплиментом. Быть "номером десятым" было для парней из разведки худшим оскорблением. Член группы улыбнулся и кивнул, признавая комплимент. Макинтайр повернулся ко мне и объяснил, что вьетнамец был крут на земле. Очень крут. Поведение туземного члена группы помогло ему сохранить самообладание. Макинтайр подвез вьетнамского члена группы до казарм туземных бойцов и высадил его, пообещав вернуться с холодными напитками и едой для всей группы. Он высадил меня у клуба, чтобы я взял ящик газировки, пока он добудет сэндвичи в столовой. После краткого визита к лейтенанту Макинтайр доложился в S-3, а затем коротко отчитался о недолгой задаче в S-2. Через несколько минут он вошел в клуб, все еще с рюкзаком на спине и CAR-15 в руке. Я отвел его в сторону и предложил принять душ, потому что от него несло потом. Я сказал, что сгонял за водой, так что ее достаточно, чтобы он мог помыться. В то время нам приходилось доставлять воду на FOB 1 с территории, находящейся южнее FOB 1 по Шоссе №1. Я вел старый грузовик по шоссе с моей верной M-16, лежащей рядом, и Кольтом .45, прицепленным на бедре, чтобы набрать воды. На обратном пути меня обогнала машина и чуть не зацепила передний левый бампер, когда резко перестроилась передо мной. Я ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения. Часть воды выплеснулась вперед, выбив одну из двух крышек цистерны грузовика. Вода потоком лилась сквозь дыры в старой порванной брезентовой крыше и на капот. Не считая того, что я промок с головы до пят, я вернулся в лагерь невредимым. После душа мы с Макинтайром вернулись в клуб за газировкой. Теперь Макинтайр был чуть увереннее. Хотя он пробыл на земле всего несколько минут, Макинтайр нашел этот опыт одновременно стимулирующим и устрашающим. Он сказал, что когда Кингби начал скручиваться вниз к LZ, он нервничал, но был готов. Когда вертушка зависла, он разозлился на бортстрелка, пытавшегося заставить его покинуть машину слишком рано. Несколько раз обсудив все подробности, Макинтайр сказал, что мы с ним должны оказаться в одной спайк тим после того, как несколько раз пересечем забор, чтобы набраться опыта. Между нами мгновенно вспыхнул спор о том, кто будет Один-Ноль, а кто Один-Один. Позицией Макинтайра было, что, поскольку он был на земле первым, у него будет больше выходов, и я буду его младшим. Я напомнил, что во время наших футбольных игр в Форт-Гордоне, я был лучшим квотербеком(7), а он был отличным принимающим, обычно следовавшим моим указаниям, сделав упор на том, что я говорил ему, что делать. Наш спор продолжался до самой ночи. Через несколько дней наступило четвертое июля(8). На утреннем построении сержант-майор Харрис сказал нам, что весь американский персонал будет в полной боевой готовности, и будет дежурить этой ночью. Он сказал, что ранее S-3 выведет за пределы лагеря несколько групп, чтобы устроить в окрестностях FOB 1 засады для дополнительного охранения и раннего оповещения. Тем утром ST Айдахо и группа Макинтайра на несколько часов застряли, заполняя песком мешки. К 09:00 стало душно. Это было просто ужасно. Заполнение и укладывание мешков с песком только усугубляли страдания. После обеда Макинтайр принял душ перед тем, как отправиться в свою комнату возиться со снаряжением. В S-3 ему сказали, что в его группу будет назначен новый Один-Ноль, знакомый с туземными бойцами. Это означало, что группа останется полностью боеспособной и в считанные дни приступит к новой задаче. Я пошел в свою комнату, чтобы немного поспать. Из утреннего предупреждения сержант-майора Харриса выходило, что четвертое июля обещает обернуться долгой ночью. Я проспал некоторое время, когда в комнату вбежал Хиеп и сказал мне, что Макинтайр порезался, работая со своим полевым снаряжением. Он волновался, потому что казалось, что порез зацепил его правый глаз. Мы бросились к комнате Макинтайра. К моему ужасу, двое бойцов SF уложили его на носилки и понесли в лазарет. У него была большая повязка на правой стороне лица. Макинтайр был одновременно зол и напуган. Я спросил медиков, насколько все плохо. Они не были уверены. Макинтайр заверил меня, что вернется в клуб после того, как медики залатают ему верх правой щеки. Пока мы шли к лазарету, Макинтайр приподнял повязку, обнажив порез. На первый взгляд он не показался мне слишком серьезным. Он объяснил, что обрезал кусок снаряжения, когда лезвие прорезало его легче, чем он ожидал. Лезвие с силой ударилось о металлическую стойку спинки его новой койки и отскочило от нее, описав дугу вверх, к его лицу, сперва резанув его поперек под правым глазом – не слишком глубоко – и продолжило движение вверх, прорезая верхнюю часть его века и бровь. Восходящее движение лезвия оставило еще один неглубокий порез на его лбу. Чего мы не знали, так это того, что нож порезал ему глаз. Инцидент произошел так быстро, что веко не успело закрыться. Медик SF Дон Мартин сообщил нам плохую новость, и приказал доставить Макинтайра в близлежащий госпиталь ВМС, чтобы врач-окулист осмотрел порез роговицы. Когда мы затащили Макинтайра в санитарную машину, он саркастически заметил, что должен вернуться вовремя, чтобы успеть на обед и посмотреть праздничный фейерверк. Мартин бросил на меня взгляд, означающий, что Макинтайр не вернется на FOB 1 ни тем вечером, ни в ближайшем будущем. Я был удручен. Когда Мартин вернулся на FOB 1, он не был оптимистичен. Он сказал, что флотские врачи позаботятся о нем. Остальные из нас отправились готовиться к ночи. После обеда мы все пошли в клуб, пока штатная охрана следила за периметром. Около 21:00 клуб закрыли, и мы все отправились в окопы, потому что у S-2 якобы было донесение разведки о том, что плохие парни собираются сделать свой ход четвертого июля. К полуночи минометчикам в лагере стало совсем скучно, и они осветили небо фейерверком, который по меркам боевой ситуации был довольно хорош. К 01:00 многие из нас шутили над точностью последних данных разведки. Вскоре после этого большинство групп разбрелось по своим комнатам, чтобы спокойно выспаться. На утреннем построении у Мартина было больше плохих новостей: капитан морской пехоты быстро осмотрел глаз Макинтайра и сказал, что они займутся им утром, поскольку ему нужно присутствовать на праздновании четвертого июля для офицеров. За ночь развилась инфекция, и Макинтайра собирались срочно отправить в Японию. Мы были в ярости. Неужели Макинтайр стал жертвой межведомственного соперничества? Мартин высказал мнение, что порез мог оказаться достаточно глубоким, чтобы ни один хирург не спас глаз Макинтайра. Вскоре нам сказали начать упаковывать все вещи Макинтайра для отправки обратно в Штаты. Собирать личные вещи моего лучшего друга было тяжело. Двадцать четыре часа назад мы говорили о том, как будем вместе ходить на задачи в Прерия Файр. Теперь я не знал, когда увижу его снова. Хорошей новостью было то, что, Макинтайр хотя и пострадал, но покинул страну живым. Лично мне было интересно, как Макинтайр справится, вернувшись домой с небоевой травмой, потому что он хотел показать своему отцу-ветерану, что он тоже хороший солдат. Я попытался заполучить CAR-15 Макинтайра, но "дружественный" сержант-снабженец вмешался прежде, чем Паук смог предпринять какие-то действия. Как будто потери моего лучшего друга было недостаточно, через несколько дней мое тело охватила амебная дизентерия. Это началось как диарея. Потом рвота. Затем и то и другое одновременно, жизненный опыт, которого мне до той поры удавалось избежать в Южном Вьетнаме. Когда болячка только поразила меня, я весил более 170 фунтов (77 кг). Прежде чем все закончилось, я похудел почти на 40 фунтов (18 кг). Как-то утром я до 12:00 совершил 26 походов в уборную. После этого перестал считать. Каждый заход сопровождался скручивающей кишки диареей и мучительной рвотой. Мне было так плохо, что запах туалета не раздражал мой нос так сильно, как обычно. Обычно пользуясь им я старался как можно дольше задержать дыхание. Уборные представляли собой куски фанеры с проделанными в них дырками. Человеческие отходы попадали в железные бочки внизу. Их ежедневно вытаскивали из-под фанеры, и сжигали содержимое в какой-то жидкой смеси масла и керосина. Вонь от этих мглистых костров была отвратительной. Учитывая все обстоятельства, я был рад тому, что во время поноса мог наклониться и блевать в грязную дыру справа от себя, не устраивая бардака на полу или фанере. В моем ослабленном состоянии короткая прогулка от нашей комнаты до уборной стала для меня тяжелым испытанием. После каждого визита я ковылял в свою комнату, где валился на койку, хотя бы до следующего похода. Будь там Макинтайр, он сказал бы мне, в какое полное дерьмо я превратился, а потом предложил бы какую-нибудь помощь. Вместо этого я мог лишь гадать, где мой друг – в Японии или уже в Штатах? Медики, приглядывающие за мной, сказали, что его отправят в Штаты к врачу-окулисту, но ему никогда не вернуться в SF или на войну во Вьетнаме в какой-либо боевой роли. Паук часто наведывался ко мне, и через несколько дней бурление начало стихать. У меня болело все тело, и я был настолько слаб, что пропустил игру в тач-футбол(9) в Фубай. Поскольку мы с Пауком были в ST Айдахо, я всегда играл в его команде. Одним из наших любимых проходов был глубокий маршрут, когда я бежал на запад на полной скорости, затем резко резал налево, прямо перед помещением S-4, надеясь отсечь моего защитника от здания. На одном проходе я сымитировал путь к S-4 и на полной скорости продолжил движение прямо. Мои руки были вытянуты по максимуму, когда Паук спасовал мяч для тачдауна(10). Паук был волшебником мяча. Конечно, если бы он был недоволен мной, то бросил бы мяч так, что, когда я его поймал, инерция унесла бы меня в здание S-4. Спортивная обувь была в дефиците. Некоторые играли босиком. Некоторые в джангл-бутсах. У отдельных счастливчиков были какие-то кроссовки. Игры проходили перед клубом и всегда были напряженными. Несколько игроков получили травмы. Один медик, Джон Уолтон, повредил ногу и выбыл из строя более чем на неделю. Другой боец сломал палец. Как-то вечером после ужина у нас был квотербек из бойцов SF постарше. По нашим меркам любой, кто был старше тридцати, считался старым, и его звали "попс"(11) или "грэмпс"(12). Он продвигал команду на восток, к нашей линии ворот. Его короткие передачи постепенно набирали силу. Мы нанесли ему удар справа от себя. У нашего крайнего был чистый проход к старому квотербеку, стоящему спиной к нашему мчащемуся лайнмену(13). Когда прорывающийся крайний оказался в паре футов от него, боевой опыт ветерана SF сработал. Быстрее кошки он повернулся к несущемуся на полной скорости лайнмену и схватил его за рубашку. Квотербек раскрутил огромного лайнмена и перевернул его вверх ногами, вбив головой в землю ударом, предназначенным убить человека, сломав ему шею. К счастью, песок и грязь нашего футбольного поля были достаточно мягкими, чтобы поглотить силу смертельного удара. Лайнмен пострадал, но остался жив. Квотербек и старина лайнмен ушли и больше не возвращались в игру. Образ квотербека, вгоняющего здоровяка в землю под идеальным перпендикулярным углом, навсегда остался в моей памяти. Одно оставалось неизменным, независимо от того, что происходило на футбольном поле или где-либо еще в лагере: задачи SOG продолжались. И в то время как выход по ту сторону забора мог убить вас, это были мелочи, повседневная рутина – большие ноги, "зеленые бомбардировщики", острые ножи и крошечные амебы – это были мелочи, которые, тем не менее, оставляли свои шрамы.
1. "TAC Air" – аббревиатура, обозначающая тактическую авиацию. Обычно относилась к самолетам, реактивным Фантомам, либо поршневым, вроде штурмовиков А-1 "Скайрейдер" (прим. перев.) 2. Сокращение от indigenous – местный, туземный (прим. перев.) 3. Статья 15 (Article 15) – дисциплинарные взыскания, налагаемые на военнослужащего непосредственным начальником за незначительные нарушения (прим. перев.) 4. Университет Нотр-Дам (University of Notre Dame du Lac) – элитный католический университет, основанный в 1842 году. На протяжении многих лет входит в двадцатку лучших университетов США. Находится в Саут-Бенде, Индиана (прим. перев.) 5. Латынь. Твердая земля, земная твердь (прим. перев.) 6. АО (Area of Operation) – зона действий, в данном случае, район разведки (прим. перев.) 7. Квотербек (Quarterback) – самый важный игрок команды нападения. Именно он получает мяч от центра и начинает розыгрыш, а также получает от тренера указания о розыгрыше комбинаций и передает их команде (прим. перев.) 8. День Независимости. Один из главных национальных праздников в США (прим. перев.) 9. Разновидность американского футбола, где захваты игроков противоположной команды заменены на касания (тач – touch). Так же известен как тач-регби (прим. перев.) 10. Тачдаун (touchdown) зарабатывается, когда игрок с мячом забегает в очковую зону соперника или получает пас, находясь в очковой зоне соперника. Дает команде 6 очков (прим. перев.) 11. "Pops" – папаша (прим. перев.) 12. "Gramps" – дедуля (прим. перев.) 13. Лайнмены (linemen) – игроки нападающей команды, выстраивающиеся в линию нападения с задачей блокировать игроков защиты противника (прим. перев.)
_________________ Amat Victoria Curam
|