Да, что-то не так

Блин. Пипец. Целый кусок правленого текста комп захавал...
"При Джобсе такого дерьма не было!.." (с)
Поправил.

_________________
Amat Victoria Curam

15.

Пока солдаты Сил спецназначения преподавали афганцам базовые боевые навыки в грязи за пределами "надежного дома", люди из ЦРУ и AFO активно занимались тем, что военные называют "IPB" – разведывательной подготовкой поля боя, построением как можно более точной картины расположения противника, численности сил, боевых порядков, намерений и вероятных действий в случае нападения.
Решение Блейбера вывести своих аналитиков разведки и связистов в "надежный дом" полностью окупилось. Работая в тесном сотрудничестве со своими коллегами из ЦРУ, и под руководством Гленна П. (описываемого источником как "лучший из лучших" аналитиков разведки "Дельты"), они собрали все имеющиеся разведданные по активности в горах к югу от Гардеза. Попытки рыться в базах данных разведывательного сообщества США закончились неудачей. Перед развертыванием Блейбер запросил всю информацию правительства США по Афганистану, основанную на отчетах оперативников ЦРУ, работавших с моджахедами в 80-е годы, но поиски дали мало полезных сведений. Заказав большое количество спутниковых снимков Шахикота, американцы в Гардезе тоже были разочарованы, но не удивлены, обнаружив, что они ничего не выявили. Все находящиеся там силы Аль-Каиды были слишком легко оснащены и слишком искусны в маскировке, чтобы быть заметными. Это не было похоже на поиски советской – или даже иракской – танковой бригады. Оперативники Агентства и бойцы AFO поняли, что им придется полагаться в первую очередь на данные агентурной (HUMINT) и электронной (SIGINT), разведки, чтобы получить представление о том, что происходит в долине.
ЦРУ контролировало сбор HUMINT в Гардезе и его окрестностях, причем этот процесс варьировался от опроса местных жителей, приходивших к "надежному дому", чтобы обменять информацию на наличные, до более традиционной вербовки агентов среди населения Гардеза. В целом, американцы считали информацию, поступающую от "приходящих", наименее надежной. Поскольку местные жители считали, что американцы не будут платить за расплывчатые подсказки, в их рассказах часто содержались детали, которые они не могли подтвердить. Но иногда эти сообщения, казалось, давали зерно. Один из пришедших местных сообщил об арабах с автомобилями в Шахикоте. Томас послал вместе с ним в сторону Шахикота пару человек Зии на машине, чтобы проверить сказанное. По возвращении они сказали американцам, что натолкнулись на людей на пулеметной позиции, которые заблокировали им дорогу "полуправдоподобной" байкой о желании защитить пастбища своего стада.
В середине февраля ЦРУ завербовало местного врача, чтобы тот съездил в Шахикот и посмотрел, что там происходит. Доктор, около сорока-пятидесяти лет, двинулся на своем потрепанном седане по грунтовке, ведущей на восток от главной дороги Гардез – Зермат, только чтобы натолкнуться на блокпосты Аль-Каиды и установленные на поверхности мины. Ему удалось добраться до последнего поворота у южного конца Кита, прежде чем боевики Аль-Каиды вытащили его из машины, избили и отняли медицинские принадлежности, прежде чем отпустить. Его доклад дал американцам в "надежном доме" еще один очень важный кусок головоломки, собираемой ими о маршруте, выбранном врачом и тем, что лежит за ним.
Для электронной разведки команда в Гардезе могла обратиться к группе из шести человек из Агентства национальной безопасности – АНБ (National Security Agency – NSA), огромного секретного разведоргана, контролирующего телефонные разговоры и обмен электронными данными по всему миру. Возглавляемая майором Фредом Эгерером, коренастым офицером разведки морской пехоты, ячейка была средством, с помощью которого командиры в Баграме получили доступ к обширному спектру технологий электронной разведки американского правительства. Всякий раз, когда командир – в особенности Харрелл – интересовался деятельностью противника в определенном месте, он отлавливал Эгерера и спрашивал его: "Что у тебя по этому месту?" После чего Эгерер проверял, имеются ли какие-либо американские средства – спутники, самолеты радиоразведки или наземные группы радиоперехвата – прослушивающие передачи в этой части Афганистана. Если на этом участке местности ничего не было сосредоточено, Эгерер имел полномочия предписать любому элементу аппарата электронной разведки Соединенных Штатов сосредоточиться на районе цели.
В Афганистане системы связи, используемые врагами Америки, а также широкой публикой, варьировались "от паршивых раций до самых совершенных систем связи", сообщал источник в ОГ-11. По иронии судьбы, ввод американских войск в Афганистан так забил эфир, что после прибытия американцев АНБ стало гораздо труднее вести электронную разведку. Но даже обнаружение сигнала не означало мгновенного получения разведданных. "Возникает ложное чувство, что если кто-то включает сотовый телефон, мы узнаем его имя, вот просто так", говорил оператор, щелкая пальцами. "Требуются часы, чтобы проанализировать этот материал, и одна из вещей, над которой мы работали, была в том, чтобы "от вспышки до грохота" проходило как можно меньше времени".
Когда американские войска начали обращать внимание на Шахикот, попытки перехвата ведущихся из долины передач противника дали мало результатов. Отчасти это было обусловлено эффективной системой обеспечения безопасности связи со стороны Аль-Каиды. "Они использовали много кодов", говорил подполковник Джейси Брайли, старший офицер разведки Хагенбека. "Они пользовались кодовыми словами, такими как свадьба. Обычно это означало, встречу или что-то наподобие". Но недостаток SIGINT также объяснялся тем, что в конце года в Шахикоте было мало радиостанций, спутниковых телефонов и других передатчиков. Таким образом, агентурная разведка сыграла ключевую роль в привлечении внимания США к Шахикоту. Но в январе или начале февраля, Блейбер дал Эгереру координаты Шахикота и сказал: "Разгрызи это". Эта директива, наряду с технологиями связи, которые противник начал применять в Шахикоте по мере наращивания своих сил, дала результат в виде потока ценных разведданных. Ко второй неделе февраля АНБ ловило передачи противника из долины, а также переговоры между другими лицами в Афганистане и других местах, касающиеся сил, собирающихся в Шахикоте.
Эта информация немедленно передавалась пилотной команде в Гардезе, которая помечала место, где был запеленгован SIGINT, на карте Шахикота в их оперативном центре. В нескольких футах Гленн П. сидел, прочесывая секретную базу данных разведки на предмет любых упоминаний о Шахикоте. "Базы разведданных теперь такие же, как в Интернете", говорил оператор. "Вы набираете слово, и в ответ оттуда вываливается 400 технических докладов, рапортов, все, где упоминается это слово, включая спутниковые снимки (и) результаты SIGINT, включающие слово Шахикот". Тем временем Спайдер работал над получением доступа ко всем отчетам ЦРУ, которые могли бы пролить свет на то, чем занимается Аль-Каида в долине.
Когда они собрали информацию, бойцы "Кинжала" и AFO в "надежном доме" не торопясь переваривали ее. Блейбер хотел, чтобы его люди погрузились в историю и топографию района. Он хотел, чтобы, если им придется выполнять задачи в долине, они знали и понимали местность, а также ситуацию с партизанами Аль-Каиды. По вечерам они пили кофе, чай и какао, и сидя на деревянных ящиках и коробках с MRE вокруг привезенных с собой небольших пузатых печек, операторы читали все, что смогли добыть относительно военных действий в Афганистане в целом, и Шахикоте в частности. Перед отъездом из Брэгга парни из AFO собрали базу данных обо всех известных боях войны Советов в Афганистане. Теперь обитатели "надежного дома" размышляли над ними, а также над обеими книгами Ле Грау о конфликте. Они узнали, что моджахеды всегда стремились захватить и удерживать высоты, и укрывали свою артиллерию в руслах ручьев. Зная, где сражались моджахеды, и какие позиции они занимали в прошлом, операторы надеялись выяснить, где Талибан и Аль-Каида, скорее всего, устроят засады теперь.
Примерно тогда же старая дружба принесла плоды Блейберу. Он попросил аналитика разведки, который ранее работал с "Дельтой", поискать документы, которые могут оказаться полезными для AFO в Афганистане. Вернувшись в Штаты, тот держал глаза и уши открытыми, и натолкнулся на интересный документ, который переслал Блейберу. Это были результаты допроса Али Мохаммеда, агента Аль-Каиды египетского происхождения, арестованного американскими властями в сентябре 1998 года за его роль во взрывах американских посольств в Кении и Танзании 7 августа того же года. Но его связь с Аль-Каидой началась еще в конце 80-х годов.
Али Абдельсауд Мохаммед родился в Александрии, Египет, в 1952 году, и поступил на военную службу, где дорос до майора сил спецназначения. Попутно он проникся радикальным исламом, тайно примкнув к организации "Исламский джихад", убившей в 1981 году президента Анвара Садата. После того, как из-за религиозного экстремизма он в 1984 году был вынужден покинуть вооруженные силы, Мохаммед получил американскую визу и отправился в Соединенные Штаты. Поселившись в Калифорнии, он стал гражданином США после того, как женился на американке, с которой познакомился во время перелета. Как ни странно, Мохаммед затем поступил на службу в Армию США и стал сержантом-снабженцем в Центре специальных методов ведения войны имени Джона Ф. Кеннеди в Форт Брэгге, где он также читал лекции по ближневосточной культуре. После его ареста в прессе появились предположения о том, что Мохаммед был не просто сержантом, а выступал в качестве связующего звена между ЦРУ и афганскими моджахедами.
Мохаммед покинул армию в 1989 году и стал еще более глубоким приверженцем радикального ислама. В начале 90-х годов он сопровождал Аймана аз-Завахири, лидера египетской организации "Исламский джихад", впоследствии ставшего заместителем бен Ладена, в поездке по сбору средств – якобы для Кувейтского Красного Полумесяца – в Калифорнию. Он также помог бен Ладену создать представительства в Судане и Афганистане. Одной из его обязанностей было обучение телохранителей бен Ладена. В какой-то момент Мохаммед также стал информатором Федерального бюро расследований, предоставив американским властям первый инсайдерский отчет об Аль-Каиде, который был обнародован. Затем он перебрался в восточную Африку, чтобы присоединиться к ячейке Аль-Каиды, которая, в конечном счете, и взорвала посольства.
После взрывов в августе 1998 года Мохаммед был одним из пяти членов Аль-Каиды, арестованных по обвинениям, связанным с этими инцидентами. Правительство США держало его арест в секрете в течение восьми месяцев, пока пыталось договориться с ним о сделке. Эти усилия, казалось, провалились в мае 1999 года, когда ему были предъявлены публичные обвинения. Тем не менее, приверженность Мохаммеда делу Аль-Каиды, по всей видимости, дрогнула, когда он столкнулся с перспективой провести остаток своей жизни за решеткой. Он заключил сделку и признал себя виновным по пяти пунктам обвинения: в заговоре с целью убийства американских граждан и американских государственных служащих в связи с их служебными обязанностями, убийстве и похищении, а также уничтожении американской государственной собственности. Детали соглашения о признании вины Мохаммеда держали в секрете. Однако в своих мольбах он разгласил достаточно, чтобы предположить, что он очень хорошо знаком с организационной структурой, подготовкой, а также операциями Аль-Каиды в Афганистане и других странах. Без сомнения, некоторые из лучших следователей Соединенных Штатов взялись на работу, чтобы узнать, что еще ему известно. Плоды их трудов теперь оказались в ноутбуках в гардезском "надежном доме".
Мохаммед сказал своим следователям, что в охоте на Аль-Каиду в Афганистане лучшими источниками агентурных сведений будут владельцы магазинов, пастухи, таксисты и менялы. Владельцы магазинов, потому что арабы нуждались в специальных приправах для их еды; пастухи, потому что арабы должны были покупать коз ради молока и ягнят в пищу; таксисты, потому что у арабов не было собственных автомобилей, и они всегда нанимали афганцев, чтобы отвезти их из города в город; и менялы, потому что арабы обычно приезжали с пакистанскими рупиями, которые им нужно было обменять на афгани. Мохаммед также сообщил американцам, что если бы он искал бен Ладена, он бы сосредоточился на городах в Пактии и вокруг – Хосте, Гардезе, Джелалабаде, Шакине и Зермате – а также на горах к югу от Гардеза и долине под названием Шахикот. Для людей в "надежном доме" это были бесценные данные, несмотря на то, что они не слышали ничего, заставляющего предположить, что бен Ладен лично находился в Шахикоте.
Другим документом, дошедшим до "надежного дома", был отчет советского офицера, сражавшегося с моджахедами в окрестностях Гардеза. В этом докладе упоминалось название Шахикот (хотя, что любопытно, советский офицер считал, что это кишлак всего в семи километрах к югу от Гардеза), а также несколько других кишлаков в этом районе. Обитатели "надежного дома" обратили особое внимание на сказанное офицером о том, как моджахеды использовали в своих интересах местность, в частности, в горном массиве Жавар Гар, расположенном недалеко к востоку от Шахикота. "Моджахеды, отступающие из Шахикота, прошли через горный хребет Жавар Гар, который оказалось довольно легко преодолеть, используя сложную сеть сухих русел рек и ручьев", говорилось в отчете. Это описание могло быть взято прямо из доклада Суини. Очевидно, что арабы, узбеки и афганцы, воюющие в Пактии, не забыли ничего из уроков, извлеченных их предшественниками в 80-е годы.

В этот период Блейбер курсировал между Гардезом, Хостом и Кабулом, где он регулярно встречался с Ричем и Джоном. Чем больше он и Спайдер читали и слышали, тем больше они убеждались, что в Шахикоте скапливаются значительные силы противника, и тем охотнее стали проводить более амбициозные операции по разведке и сбору данных в этом направлении. Тем, кто находился в Гардезе, становилось все более очевидно, что для получения полной ситуационной осведомленности о Шахикоте потребуется "положить глаз" на цель или, по крайней мере, подобраться к долине намного ближе, чем любому из американских элементов – ЦРУ, AFO или "Кинжалу" – удавалось с тех пор, как 18 января "Техас-14" прервал свое предприятие. (Необъяснимо, что Блейбер не знал о набеге "Техаса-14" на Шахикот. Позже Томас выразил удивление по этому поводу и сказал, что, по его мнению, Блейбер знал об этом все). Задача, с которой столкнулись люди в "надежном доме", заключалась в том, как приблизиться к Шахикоту, не ставя под угрозу более масштабную операцию. Любая высадка разведгрупп с вертолета сталкивалась с высоким риском оказаться замеченной защитниками долины. Даже если группам удастся уйти, само их присутствие предупредит противника о том, что надвигается что-то большее, что может привести к тому, что многие из них рассеются. Блейбер не хотел мириться с этим риском. Он объявил, что не будет никаких забросок (инфильтрации, или "инфил" на жаргоне разведки) вертолетами групп AFO нигде в окрестностях долины. Если специалисты-"рекки" AFO собираются приблизиться к Шахикоту, им придется сделать это самым сложным способом: пешком через горы, таща на себе все необходимое, и при этом скрытно.
Блейбер завел разговор с остальными в Гардезе о проведении "пробного прогона" с отправкой групп в горы для проведения "анализа рисков". Он хотел посмотреть, как далеко они смогут продвинуться за ночь, насколько глубок снег и реально ли проникнуть в Шахикот незамеченными. В AFO такого рода пробные выходы называют "разведкой обстановки" (environmental recon). Но прежде, чем он мог начать планировать такие действия, Блейберу пришлось преодолеть значительное сопротивление со стороны своей цепочки командования, связанное с двумя конкретными вопросами.
Первым из них было то, что один из операторов называл "странным клеймом", которое старшее американское командование, включая боссов Блейбера в Объединенном командовании специальных операций, накладывало на зимние операции в Афганистане. В феврале в Афганистане была еще середина зимы, перевалы были завалены снегом, а температура держалась значительно ниже нуля. Старшие офицеры США читали о том, как кампании в Афганистане заходили в тупик во время войны Советов в 80-е и гражданской войны в 90-х годах, и скептически относились к перспективам любой операции в горах, начатой до наступления весны. Большинство считало, что горы непроходимы летом, и даже не рассматривало попытки пройти их зимой.
Прошлым летом, еще будучи командиром Эскадрона B "Дельты", Блейбер взял тридцать операторов на выход в заповедник Боба Маршалла в Монтане. Населенный большим количеством волков и медведей гризли, "Боб" насчитывал около 1,5 млн. акров дикой природы, с горными хребтами, вздымающимися более чем на 9300 футов. Блейбер хотел понять "искусство возможного" на случай, если "Дельте" когда-либо придется действовать в такой местности. Разделившись на группы по пять человек, операторы прошли по пересеченной местности через пять горных хребтов до пункта сбора почти в 100 милях от того места, из которого отправились пять дней назад. Они жили за счет того, что несли в своих рюкзаках, и ловили в ручьях. Это было тяжело. Разреженный воздух на таких высотах усиливал воздействие даже малейших усилий, заставляя даже таких исключительно подготовленных людей задыхаться после самых коротких перемещений. Но они усвоили ценные уроки: они могли преодолевать пешком, по крайней мере, по одной горе, а иногда и по две, каждый день. Операторы поняли, что при правильной акклиматизации, разумных нагрузках и использовании природных источников воды, горы больше не являлись неодолимым препятствия, каким они кажутся на карте, или при взгляде издалека. Это была просто еще одна черта рельефа.
В то время многие в "Дельте" издевались над поездкой бойцов "B". "Что за бессмыслица!" говорили они. "Это пустая трата времени. Вы бы лучше стреляли". Но восемь месяцев спустя приключение Блейбера в Монтане казалось пророческим. Разумеется, в Афганистане в середине зимы холоднее, чем в Монтане летом, но операторы поняли, что одной из причин, по которым афганцы и, в меньшей степени, Советы, так мало воевали зимой в горах, было то, что они были плохо оснащены для этого. Например, афганские бойцы обычно носили сандалии или легкие ботинки даже зимой – не лучший выбор обуви для действий в снегу. В сравнении с ними, по мнению операторов, американские войска были подготовлены и оснащены лучше всех в мире, и должны быть в состоянии преодолеть все трудности, с которыми они могут столкнуться в горах. Как сказал один из них: "Вот почему нам дают комплект зимней одежды и обуви стоимостью 5000 долларов – чтобы использовать их в реальном деле". Блейбер также рассказал остальным в Гардезе, что его пожизненная страсть к походам и альпинизму научила его, что передвижение в горах будет легче зимой, чем в теплое время. Зимой ручьи, которые могут препятствовать продвижению, замерзают, а снег на больших высотах превращается в толстую корку, образующую ровную поверхность, идти по которой проще, чем по гребнистой поверхности под ней. Шансы на то, что выполняющая разведывательную задачу группа наткнется на вражеский патруль в середине зимы были низкими, говорил им Блейбер. Ни талибы, ни их гости из Аль-Каиды не имели такого снаряжения для выживания в горах, какое было у AFO. В отличие от партизан, с которыми американские военные сражались ранее, этот противник не мог существовать на подножном корме. Даже бедные афганцы питались мукой, козьим молоком, и бараниной, а не дикими животными и кореньями. Это было вдвойне верно в случае арабов и узбеков, собравшихся в окрестностях Шахикота и полагающихся на логистическую пуповину, ведущую в Гардез и Зермат, чтобы обеспечить их снабжение. "Они не охотятся на кабанов и не выкапывают коренья, чтобы выжить", сообщил Блейбер своим бойцам. "Это не похоже на борьбу с Вьетконгом".
Выступая в защиту агрессивных разведывательных действий в горах к югу от Гардеза, Блейбер понял, что ему нужно больше войск. По его мнению, для выполнения этих задач требовалось три группы по четыре или пять человек. Но когда он сделал запрос на телеконференции 12 февраля, связавшей его, сидящего в штаб-квартире ОГ "Блю" в Баграме, с Требоном и его штабом в Масире и Дейли, похоже, все еще пытающимся из Северной Каролины заниматься микроменеджментом операций ОГ-11 и AFO в Афганистане, командующий JSOC вновь выразил скептицизм по поводу подхода AFO.
Справедливости ради, Дейли скептически относился к тому, что кто-либо из "большой тройки" высокоценных целей находится в Шахикоте. Тем не менее, при поддержке Кернана, командира ОГ "Блю" в Баграме, и полковника Фрэнка Кирни, начальника оперативного отдела JSOC в Поупе, Блейбер получил большую часть запрошенного. Однако желчная реакция Дэйли свидетельствовала о том, как мало доверия вызывали в вышестоящих штабах Спайдер и Блейбер с их оценками о крупных силах противника, собирающихся в Шахикоте. Это также отражало натянутые отношения интроспективного и негибкого Дейли с более открытым и привлекательным Блейбером. "Их личности – это масло и вода - они не смешиваются", говорил офицер JSOC, знавший их обоих. "Между ними было не так уж много приязни". (Один из армейских старших офицеров был не согласен, утверждая, что Дэйли считал Блейбера "творческим" и "новаторским".)
Дэйли считал, что своими амбициозными планами по Шахикоту, тесным сотрудничеством с ЦРУ и, по мере прибытия, обычными войсками, Блейбер и его силы AFO в Гардезе превышали свои полномочия. Командующий JSOC нашел это разочаровывающим. По словам офицера JSOC, недовольство Дэйли усугублялось его недоверием к Требону и коммандеру Эду Уинтерсу, офицеру SEAL, исполнявшего функции оперативного офицера ОГ-11 в Масире. "У вас на командовании генерал, которому не очень комфортно с Эдом, не очень комфортно с генералом Требоном, и создается ощущение, что Пит Блейбер возглавляет шоу и выходит из-под контроля", говорил офицер JSOC. "Я думаю, что он (Дэйли) был раздражен тем, что они (AFO) не следуют его инструкциям, заключающиеся в том, что им следует оставаться сфокусированными на цели, а не делать то, что от них хочет ЦРУ", говорил офицер. "Пит делал то, что генерал Дейли достаточно четко сказал генералу Требону и командам не делать: занимался стратегической разведкой в интересах парней из обычных подразделений". С точки зрения находившихся в Гардезе, действия AFO явно поддерживали операции по поиску HVT. Они следовали цепочке фактов и дедуктивной логике, которые привели к долине Шахикот как вероятному месту нахождения большого количества вражеских боевиков. Везде, где было много сил Аль-Каиды, был хороший шанс, что под их защитой находится, по крайней мере, один высокопоставленный вражеский лидер, думал Блейбер. Особенно это касалось случаев, когда противник собирался в почти неприступном горном бастионе, расположенном вблизи границы с Пакистаном. Блейбер изложил свои мысли в ежедневном докладе под названием "Комментарии командира AFO", который был направлен в штаб ОГ-11 и оттуда в CENTCOM и JSOC. Но эти сообщения не нашли отклика у Дейли.
Так или иначе, точка зрения тех, кто находился Гардезе, состояла в том, что ни доклады Блейбера, ни их аналоги, написанные сотрудниками ЦРУ в Афганистане, не воспринимались всерьез в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, в Пентагоне и, в особенности, на острове Масира и в штабе JSOC на авиабазе Поуп. "Там (в Поупе и Лэнгли) было много скептиков, говоривших: Зачем им концентрироваться? Вы ничего не найдете!" говорил источник в Гардезе.
Но с точки зрения находящихся в Гардезе игнорирование было лучше микроменеджмента. Они понимали, что лишь полнейшая изоляция "надежного дома" не позволяет генералам в Масире и Поупе вмешиваться в деятельность элемента AFO в Гардезе. По ходу дела, офицеры затерянного в пустыне штаба ОГ-11 подшучивали над независимой ролью, которой добился Блейбер, называя его "Петр Великий" и "полковник Куртц", ссылаясь на американского офицера из фильма о войне во Вьетнаме Апокалипсис сегодня, который оборвал все связи со своим командованием и перенял образ жизни и обычаи местных жителей. Но для Криса Хааса, подполковника "Кинжала", подход командира AFO отражал его "смелую и дерзкую" личность. "Его концепция заключалась в том, что нам нужно искать дающие основания для дальнейших действий разведданные, а не ждать, пока они сами придут к нам в руки", говорил Хаас.
Отчасти причиной скептицизма на более высоких уровнях была близость Шахикота к Гардезу и Зермату. Долина казалась слишком далекой от Пакистана и слишком близкой к городам, которые на некоторых картах выглядели очень широко раскинувшимися. (На самом деле, оба города были очень компактными, с обширными, состоящими из раскиданных построек пригородами.) Но для тех, кто находился в "надежном доме", решение противника обосноваться в Шахикоте было "просто гениальным". Долина располагалась недалеко от города, давая партизанам доступ к продовольствию и другим предметам снабжения, и находилась в пределах дневного перехода от Пакистана. Но, самое главное, Шахикот представлял собой почти неприступное место. Силы, удерживающие возвышенности вокруг долины, могли просматривать все возможные подступы к ней. "Когда вы доберетесь туда и увидите это, вы поймете, какое это идеальное место для базового лагеря" сказал один из находившихся в Гардезе американцев.

_________________
Amat Victoria Curam

Спасибо большое!

16.

Темно-серый силуэт "Комбат Тэлона" резко снижался, стофутовый кусок ночного неба внезапно упал на землю, каждый из четырех его турбовинтовых двигателей выдал на реверсе по 4910 лошадиных сил, когда шасси самолета, коротко взвизгнув резиной, коснулись затемненной взлетно-посадочной полосы Баграма. Самолет зарулил на стоянку, и офицер с копной необычно длинных – для пехотинца – каштановых волос, спадающих на лоб, поднялся на ноги. В зеленом свете люминесцентных "гнилушечных огней" грузовой кабины едва можно было разглядеть две звезды цвета хаки на обтягивающем его шлем чехле пустынной расцветки. Рампа самолета опустилась, и офицер сделал первый глубокий вдох афганского воздуха. Наконец он был здесь. Месяцы разочарований на К2 миновали. Глядя через асфальт стоянки на штабы оперативных групп, он различил несколько проблесков света, пробивающихся сквозь окна и пологи палаток. В полуразрушенных зданиях и стандартных армейских палатках штабные офицеры и сержанты ночной смены затуманенными глазами вглядывались в карты, печатали на ноутбуках и набирали цифры на калькуляторах, оттачивая планы операции "Анаконда" (имя, данное операции Ноксом и Бишопом прижилось). И в тот момент, когда ноги генерала коснулись земли, он стал старшим офицером. Не только в Баграме, но и во всем Афганистане. Было 04.00 17 февраля, и "Бастер" Хагенбек получил свою войну.
Получив, наконец, одобрение Фрэнкса, Миколашек 11 февраля уведомил Хагенбека, что штаб Горной переместится в Баграм, чтобы взять на себя командование всеми обычными подразделениями сухопутных войск США в Афганистане, а также оперативными группами "Кинжал" и "К-Бар". Единственным американским подразделением в Афганистане, оставшимся вне командования Хагенбека, была оперативная группа 11, непосредственное управление и контроль которой сохранил за собой Фрэнкс. Миколашек приказал Хагенбеку, как только он обоснуется в Баграме, сменить название своего штаба с CFLCC (Forward) на Коалиционную оперативную группу Афганистан (Coalition Task Force Afghanistan). Миколашек ясно дал понять Хагенбеку, что, хотя срок существования его оперативной группы является открытым, его основной повесткой дня – и катализатором его развертывания в Афганистане – был контроль планирования и проведения операции "Анаконда". Однако он задержал отдание приказа, предоставлявшего Хагенбеку официальные полномочия для командования другими элементами. (Миколашек позже говорил, что эта задержка не была преднамеренной.) В то время как остальная часть его персонала начала свертывать штаб на К2, готовясь к переезду в Баграм, Хагенбек отправил вперед нескольких своих ключевых штабных офицеров, чтобы быстрее получить какой-то контроль над процессом планирования, который уже активно продвигался. В числе первых, прибывших ранним утром 13 февраля, были подполковники Дэвид Грей и Крис Бентли. Грей, стройный, моложавый, светловолосый офицер, был начальником оперативного отдела дивизии. Бентли, заместитель Хагенбека и координатор огневой поддержки(26), был человеком, отвечающим за обеспечение командования всеми "огнями" – артиллерией и непосредственной авиационной поддержкой – необходимыми для поддержки их действий. Позже в тот же день по пятам за ними последовали Вилле и Зиемба, два офицера, чей мозговой штурм первым предупредил командование дивизии о возможной операции в Шахикоте. В течение следующих нескольких дней остальная часть штаба Хагенбека погрузилась в самолеты C-130 и C-17 и переместилась в Баграм. 10-я Горная дивизия вновь отправлялась на войну.

10-я Горная дивизия существовала в своем нынешнем виде лишь с 1985 года. Несмотря на название, ее войска больше не претендовали на особые навыки ведения боевых действий в горах. История дивизии восходила ко Второй мировой войне, когда она была горным подразделением, отличившимся в Италии в 1945 году. Расформированная в ноябре того же года, дивизия возобновила деятельность в 1948 году в качестве учебного подразделения, именуемого 10-й пехотной дивизией. Вновь расформированная в 1958 году, 10-я не появлялась на активных ролях до середины 80-х годов. Иранская революция и советское вторжение в Афганистан в 1979 году побудили Армию создать дивизии "легкой пехоты", которые могли бы быть быстро развернуты в кризисных точках. Одной из четырех дивизий, созданных или переформированных в рамках новой модели, была 10-я, официально названная 10-й Горной (легкой пехотной) дивизией.
10-я пережила сокращение в конце Холодной войны и в 90-е годы имела сомнительную честь быть наиболее используемой дивизией Армии, неся службу в Сомали, Гаити и на Балканах. (Развертывания оказывали на 10-ю несоразмерное напряжение, поскольку единственная из оставшихся десяти дивизий Армии, она имела лишь две маневренные бригады вместо стандартных трех.) В ноябре 2001 года, когда зов долга вновь поступил в Форт Драм, дивизия уже была изрядно истощена выполнением миротворческих обязательств, давно позабытых большинством американцев. Примерна половина штаба и бригадная боевая группа 10-й находились в Косово, батальонная оперативная группа в Боснии, еще одна батальонная оперативная группа на Синае, и, конечно же, 1-87 в Узбекистане. Но Хагенбек и большая часть личного состава его штаба оставались доступны для развертывания, и именно к ним, а не к менее затронутой дивизии, такой как 101-я, Армия обратилась для создания передового штаба CFLCC (Forward) на К2. Это решение означало, что если штаб, отправленный в Узбекистан, когда-либо будет перемещен в Афганистан для командования боевыми действиями, он сможет задействовать в бою очень мало собственных войск.

Когда Миколашек, командир CFLCC, решил разместить передовой штаб на К2, он сделал это в полной мере осознавая, что штаб, предоставленный ему Армией, может переместиться в Афганистан и контролировать боевые операции. По этой причине он настаивал на том, что его должен возглавить генерал. Он не запрашивал именно штаб дивизии, но когда высшие чины Армии рассмотрели запрос, они поняли, что именно дивизионный командный пункт будет наиболее точно соответствовать требованиям Миколашека.
Как только Командование Сухопутных войск решило, что потребуется штаб дивизионного уровня, дальнейший процесс отбора шел методом исключения. В подчинении Командования Сухопутных войск находились лишь шесть армейских дивизий, находящихся на территории США, но не четыре, бывшие за ее пределами. Из этих шести три тяжелые (т.е. механизированные или бронетанковые) дивизии не считались подходящими для условий Афганистана, и в любом случае Армия хотела иметь их в резерве на случай войны против Северной Кореи или Ирака. Таким образом, оставалось три легкопехотных дивизии XVIII воздушно-десантного корпуса: 82-я воздушно-десантная, 101-я воздушно-десантная (десантно-штурмовая) и 10-я Горная (легкопехотная). 82-я исключалась ввиду необходимости иметь в качестве национального резерва бригаду, готовую к развертыванию в кратчайшие сроки. В итоге все сводилось к выбору между 101-й и 10-й Горной. Сочетание обеспечиваемой вертолетами мобильности и силы легкой пехоты 101-й должно было сделать ее очевидным выбором для Афганистана. В отличие от 10-й Горной, силы которой были разбросаны по всему миру, 101-я сидела дома (за исключением бригады, возвращающейся из Косово, и батальона, находящегося в Пакистане), и занималась интенсивной боевой подготовкой согласно распоряжению ее командира, генерал-майора Дика Коди, бывшего командира авиационного эскадрона "Дельты", знавшего большинство командиров Сил спецопераций в Афганистане. Армия могла бы направить штаб Коди на К2, зная, что если впоследствии он переместится в Афганистан для управления боевыми действиями, в Форт Кэмпбелле будут три пехотные бригады, ожидающие, когда их призовут воевать вместе с их командиром дивизии. Но тем, кто принимал решения в Соединенных Штатах, не было ясно, будет ли штаб, который они выбрали для отправки на К2, когда-либо руководить боевой операцией в Афганистане. И они знали, что как только она окажется в Афганистане, 101-я, уникальная дивизия, окажется недоступна в случае, если неприятности возникнут в другом месте. "101-я была в любом из имеющихся военных планов", говорил генерал-майор Джулиан Бернс, заместитель начальника штаба Командования Сухопутных войск.
Генералы и полковники в CENTCOM и CFLCC были полностью осведомлены об уникальных возможностях 101-й. В течение нескольких недель после 11 сентября они разработали план под названием "Пустынная гадюка" (Desert Viper), согласно которому 101-я должна была разместиться в стране, достаточно близкой к Афганистану, чтобы ее можно было использовать в войне, которую только начинала вести там Америка. "Мы надеялись заполучить 101-ю на театре", говорил Миколашек. Его специалисты по планированию рассматривали размещение дивизии на аэродромах в Туркменистане или Узбекистане, но исключили оба варианта как "политически невыполнимые" отметил он. Третьим вариантом было базирование дивизии на отдаленном аэродроме в пустыне Омана. Он был привлекательным, потому что Оман был достаточно близко, чтобы можно было летать в Афганистан без необходимости в одночасье договариваться о пролете с какой-либо другой страной, кроме Пакистана, а также обеспечивал легкий доступ к другим местам, где, вероятно, скрывалась Аль-Каида, таким как Йемен и Африканский Рог. "Мы не знали, где находится Аль-Каида", говорил Миколашек. "Мы подумали, что нам, возможно, придется войти в Сомали и провести там операцию, подобную операции в Афганистане".
Другой план, для которого 101-я считалась "предпочтительным подразделением", по мнению одного из старших офицеров, заключался в ограниченной войне с Ираком. Реакцией гражданского руководства Пентагона на 11 сентября была агитация за немедленное нападение на Ирак, несмотря на отсутствие доказательств, связывающих его с террористическими атаками и тот факт, что война в Афганистане сама по себе приведет к большому напряжению авиатранспортных возможностей Вооруженных сил. Президент Джордж Буш отклонил эти первоначальные призывы министра обороны Рамсфелда и его заместителя Пола Вулфовица. Но в октябре Пентагон попросил CFLCC разработать план захвата южных нефтяных месторождений в Ираке. Планировщики Миколашека составили план с участием двух бригад 1-й Кавалерийской дивизии – бронетанковой дивизии из Форт Худа, штат Техас, одна бригада которой уже была в Кувейте – и, по крайней мере, одной бригады 101-й. По словам Миколашека, операция могла быть начата как "довольно раннее превентивное нападение", если бы Соединенные Штаты получили какие-либо разведданные о том, что иракский диктатор Саддам Хусейн рассматривает возможность нападения на Кувейт или Саудовскую Аравию.
Бернс не знал о плане захвата нефтяных месторождений, который так и не был приведен в действие, но другие в цепочке принятия решений в CFLCC, Центральном командовании, Объединенном командовании Сухопутных войск, Объединенном штабе и Министерстве Армии, несомненно, знали. Каждый из высших офицеров знал, что его гражданские боссы могут приказать начать войну в Ираке, и скорее раньше, чем позже. "В умах в министерстве обороны и CinC (т.е. Фрэнкса), это была реальная возможность", вспоминал Уоррен Эдвардс, заместитель Миколашека по оперативным вопросам. "Там явно был мыслительный процесс, идущий на высших уровнях, который говорил: "Мы можем захотеть сделать что-то другое, где-то еще, и частью этого, вероятно, будет 101-я". Один из старших офицеров Сил спецопераций, служивший в Афганистане, заявил, что Центральное командование отвлекала от войны в Афганистане необходимость планирования "полномасштабной войны" в Ираке, которая изначально планировалась гораздо раньше марта 2003 года, когда она началась по факту. "Предполагалось, что это произойдет в октябре (2002 года)", говорил он. "Это был план, на который работали все… Именно на этом и был сосредоточен CENTCOM. Они верили, что в Афганистане все сделано, и что 10-я пришла, чтобы проявить гражданскую доброжелательность, начать процесс восстановления".
По рекомендации командующего XVIII воздушно-десантного корпуса генерал-лейтенанта Дэна Макнейла, Армия отступилась от 101-й, и выбрала вместо нее штаб Хагенбека – наиболее некомплектный, растянутый и загруженный штаб дивизии во всей Армии – для развертывания на К2 в рамках подготовки к выдвижению в Афганистан. На вопрос, было ли сказано Командованию Сухопутных войск, что 101-ю следует придержать на полке для Ирака, Бернс ответил: "Это, разумеется, подразумевалось в полученном нами распоряжении о развертывании 10-й Горной". Бернс и генерал Джон Хендрикс, глава Командования Сухопутных войск, были разочарованы тем, что дивизия, столь очевидно подходящая для Афганистана, как 101-я, была оставлена на полке. "Для нас это было разочарованием, но нам приказали продолжать тренироваться", говорил Бернс.
Опять же это указывает на то, что высшее американское командование совершенно неправильно понимало ситуацию в Афганистане. Они уже похлопывали себя по плечу за хорошо выполненную работу и предвкушали следующую войну, несмотря на то, что главари Аль-Каиды в Афганистане оставались на свободе и командовали сотнями, а возможно и тысячами хорошо подготовленных и мотивированных боевиков. Соединенные Штаты столкнулись с суровым выбором: развернуть в восточном Афганистане обычные силы и уничтожить этого врага или позволить ему бежать и еще долгие годы разжигать насилие в отношении Америки и ее союзников. Но ни эта возможность – ни риск не воспользоваться ею – не заняли умов высокопоставленных руководителей, которые уже положили глаз на Багдад. Вскоре после того, как штаб "Горной" был развернут на К2, Бернс вновь спросил у Объединенного Командования Сухопутных войск и CFLCC: "Какая задача поставлена перед ними?" "Ответ, который я получил", сказал он, "заключался в том, что они должны будут вернуться в начале февраля, потому что эта война закончилась".

Как и несколько недель спустя с Раккасанами, ограничения CENTCOM глубоко затронули силы, которые 10-я Горная готовила к развертыванию. Планировщики Фрэнкса направили извещение, что все что необходимо, это подразделение, меньшее, чем тактический командный пункт дивизии (передовой штаб численностью от шестидесяти пяти до семидесяти человек, обычно возглавляемый бригадным генералом). К моменту, когда это сообщение достигло Форт Драма, оно превратилось в неофициальную директиву об отправке лишь пятидесяти-шестидесяти военнослужащих. В 10-й Горной знали, что такой "скелетный" штаб будет просто не в состоянии поддерживать круглосуточные операции, и им удалось выторговать ограничение порядка 160 военнослужащих. Примерно треть из них были приданы от XVIII воздушно-десантного корпуса и Командования Сухопутных войск, заменив штабной персонал дивизии, развернутый на Балканах. Новые люди, многие из которых были назначены в разведотдел Горной, были хорошими, профессиональными солдатами. Но для Хагенбека, вынужденного развертываться, когда почти треть штаба составляли незнакомые лица, это вряд ли был благоприятный старт.

14 февраля персонал Хагенбека взял под свой контроль планирование операции "Анаконда". Это не было сигналом сдать дела для планировщиков "Кинжала" и "Раккасана", чья деятельность уже зашла очень далеко, но теперь задача штаба Горной состояла в том, чтобы наблюдать за их деятельностью и добавить живости, которую мог обеспечить более крупный штаб. Офицеры Горной с удовольствием взялись за новое дело. Пару недель назад они ожидали возвращения в заснеженный апстейт Нью-Йорка. Теперь они отвечали за то, что обещало стать "кульминационной точкой" войны. Их штаб наконец-то получил шанс доказать свою ценность. Они были полны решимости не упустить эту возможность. Проект плана "Анаконды" устанавливал день "Д" – дату начала операции – на 25 февраля. Но сначала перед штабистами Горной встала задача формирования духа коллективизма и взаимопонимания между организациями и подразделениями, которые редко, если вообще когда-либо ранее, работали вместе. Этому не способствовал тот факт, что CFLCC ждал неделю после их прибытия в Баграм, чтобы официально сделать Хагенбека командующим операцией. Это разочаровывало штабной персонал Горной, который в тот период мог лишь просить, а не приказывать представителям других оперативных групп являться на совещания или брать на себя конкретные задачи. В начале некоторые подразделения игнорировали запросы своих коллег из Горной. Ни к чему хорошему не вело и то, что люди из ОГ "Кинжал" считали себя экспертами в вопросах ведения боевых действий в Афганистане, а теперь должны были получать указания от обычных войсковых офицеров, вдобавок не пробывших в стране и недели. Но день ото дня сотрудничество прогрессировало по мере того, как SEAL и бойцы Сил спецназначения из "K-Бара" и "Кинжала" смешивались с Раккасанами и легкими пехотинцами Горной, операторами "Дельты" из AFO и тайными оперативниками ЦРУ. Коммандос из Австралийской Специальной авиационной службы – возможно, самые круто выглядящие люди в Баграме – добавили к этой смеси свой еще более экзотический, обветренный облик. Как только штабисты Горной создали свой тактический оперативный центр (ТОЦ) – шумный высокотехнологичный нервный центр, из которого Хагенбек будет руководить "Анакондой – сцепив вместе восемь модульных оливковых палаток, его принялись посещать офицеры связи из других организаций. Вскоре ТОЦ начал напоминать "сцену в баре из "Звездных войн", говорил майор Лу Белло, артиллерист из штаба Горной. "(Там были) парни в бейсбольных кепках и с бородами, и парни в тюрбанах, вбегающие и выбегающие обратно", говорил он. "Это было место большого приключения".
Но каким бы ни было приключение, нужно было разрушить невидимые стены и преодолеть культурные барьеры, прежде чем сможет установиться атмосфера сотрудничества и взаимного доверия. Настойчивое стремление CENTCOM сделать скромные афганские подразделения "Кинжала" основной ударной силой и его отказ санкционировать развертывание остальной части боевой мощи Раккасана означало, что с самого начала командная структура "Анаконды" была сверху донизу сляпана на живую нитку. Для операции, где будет задействовано порядка 2000 человек союзных войск – менее бригады – непосредственно в бою, CENTCOM собрал силу, в которую входили элементы из восьми стран, двух дивизий Армии США, двух Групп Сил спецназначения, сборная солянка из авиационных подразделений и множество тайных организаций. Несмотря на огромное военное мастерство и опыт, накопленные в большинстве этих подразделений, основными действующими лицами операции были несколько сотен афганцев, набранных из разных кланов и провинций, и имевшие за плечами лишь около месяца полуформальной военной подготовки. Их становым хребтом от Сил спецназначения были две Команды-"А" из разных групп SF, возглавляемые (в итоге) Крисом Хаасом, командиром батальона, в который не входила ни одна из Команд-"А". Большая часть специальных разведывательных задач была прерогативой ОГ "K-Бар", мешанины подразделений из полудюжины стран под командованием флотских SEAL, чья морская подноготная больше подходила для рекогносцировки занятого противником побережья, чем для ведения наблюдения за горными перевалами. Десантно-штурмовые и блокирующие задачи были ответственностью трех пехотных батальонов ОГ "Раккасан", один из которых был не просто из другой бригады, а вообще из другой дивизии, вдобавок в каждом из них отсутствовала одна из трех стрелковых рот. Подразделения в ОГ "Раккасан", были выведены из рот и батальонов и прикомандированы к другим, смешавшись до такой степени, что офицеры от подполковника до лейтенанта работали с другими офицерами и командирами, с которыми никогда не тренировались, а в некоторых случаях едва знали их. Даже вертолетный отряд Раккасана – оперативная группа "Тэлон" – представлял собой смесь подразделений из разных командований: роту "Апачей" из 3-го батальона 101-го авиационного полка; пять "Блэкхоков" из 4-го батальона 101-го авиационного; два взвода "Чинуков" из 7-го батальона 101-го; и еще один взвод "Чинуков" из роты "Браво" 159-го авиационного полка, подразделения XVIII воздушно-десантного корпуса, проведшего большую часть войны в Якобабаде. Возможно наиболее спаянным, наименее перетряхиваемым подразделением в "Анаконде" была оперативная группа 64, подразделение австралийской SAS, чьей задачей будет охрана южных подходов к Шахикоту. Но, конечно, австралийцы были для американцев почти неизвестной величиной.
Работа по превращению этой "организации Руба Голдберга(27)" в сплоченную боевую силу легла на Хагенбека и его недоукомплектованный штаб (почти треть которого состояла из полных новичков в штабе 10-й Горной). При этом выяснялось, что для огромного количества сотрудников "Анаконда" станет практически первым опытом войны в Афганистане. Предполагалось, что все подразделения американской Армии будут следовать одной и той же доктрине, а системы кадров и подготовки таковы, что позволяют Армии взять солдата любого ранга из одного подразделения и с минимумом усилий перебросить его в другое аналогичного типа. Такова, по крайней мере, была теория. Но установка, навязанная Хагенбеку и войскам под его командованием, подвергнет эту теорию самым экстремальным испытаниям, поставив под угрозу жизни солдат. В штабе Горной придумали слово для принципа организации сил, которые им было приказано контролировать: "адхократия"(28).

Когда новоприбывшие из К2 встали у руля, им в первую очередь нужно было завоевать доверие Сил специальных операций. Учитывая взаимную антипатию, традиционно характеризовавшую взаимоотношения между "большой Армией" и сообществом спецопераций, это была немалая задача. "Было множество священных коров, которых нужно было потихоньку выволочь на задний двор и прикончить, прежде чем это могло бы обернуться успехом", говорил майор Джонатан Локвуд, британский офицер, служивший по обмену в штабе 10-й горной в Форт Драме, и теперь оказавшийся на войне вместе с американской армией. "Заслуга Хагенбека и других руководителей в Баграме состояла в том, что бойня священных коров вообще была разрешена", добавил он. Доктринальные основы, общие для войск 101-й и 10-й Горной была огромным подспорьем, позволившим 1-87 пехотного ЛаКамеры в считанные дни слиться с Раккасанами Верчински, в то время как обмен связными офицерами и сержантами между обычными и специальными подразделениями помог преодолеть раскол между этими двумя сообществами. Однако, невзирая на усилия всех участников, Хагенбеку и его команде не удалось создать единую организацию из столь многих разнородных частей. Это было чересчур много для такого короткого промежутка времени. В той мере, в какой разнородные элементы вообще могли работать вместе, основную заслугу следует отнести на счет счастливой случайности, объединившей на главных руководящих должностях людей, уже знавших друг друга.
Наиболее очевидное из предшествующих знакомств, и одно из самых выгодных, было между Хагенбеком и Верчински. Будучи бригадным генералом, Хагенбек служил помощником командира 101-й дивизии по оперативным вопросам (assistant division commander for operations – ADC(O)) – на должности с ответственностью за принятие решений – в то время как Верчински был старшим оперативным офицером дивизии, или G-3, на этой должности он занимался обеспечением выполнения решений генерала. Теперь они снова были вместе. Знание хода мыслей своего босса давало Верчински ощущение комфорта, в противном случае ему бы не нравилось работать ни с каким командиром дивизии, кроме его собственного. "Имея отличные отношения с генералом Хагенбеком, когда он был ADC(O) 101-й, а я был G-3, делало все это невероятно проще, потому что он понимал десантно-штурмовую тактику и то, как мы делаем дела в 101-й", говорил командир Раккасана. "Поэтому мне не приходилось много объяснять. Когда я представлял ему предварительную сводку, он точно знал, о чем я говорю, и я знал, что он это знает".
Но именно полк Рейнджеров был источником большей части общего опыта, объединившего собравшихся в Баграме руководителей. Полк находился под началом Командования специальных операций США, но в действительности был элитной воздушно-десантной пехотной частью, являющейся связующим звеном между легкой пехотой и сообществом спецопераций. В отличие от "Дельты" или Сил специального назначения, в которых бойцы, как правило, исчезает до конца своей карьеры, солдаты часто вращаются между полком Рейнджеров и армейскими дивизиями легкой пехоты. Так вышло, что многие офицеры и старшие сержанты Горной и Раккасана вместе служили в Рейнджерах. Это было огромной удачей. 75-й полк рейнджеров – это тесное сообщество воинов, чей дух обобщает Кредо Рейнджера. Оно состоит из 241 слова, и каждый Рейнджер обязан выучить их наизусть. Но суть Кредо заключается в шести из них: "Никогда не подведу я товарищей своих".
Если бы Ассоциация Рейнджеров открыла филиал в Баграме, Верчински, Ларсен, ЛаКамера, Грипп и Нильсен – все они стали бы его членами. Из них только Нильсен не воевал в составе Рейнджеров в Панаме. Среди других выпускников Рейнджеров были Блейбер, Джимми и Розенгард, а также подполковник Чип Прейслер, командовавший 2-187 пехотного. Блейбер и Грипп вместе служили в 1997 году в качестве оперативного офицера и первого сержанта роты "В" 2-го батальона Рейнджеров. Когда Грипп покидал батальон, он попрощался с Блейбером пророческими словами: "Увидимся на далеком поле боя".
Выходя с одного из многочисленных совещаний, проведенных в Баграме в преддверии "Анаконды", один из солдат шепнул Верчински: "Святый в дымину! Посмотрите на правое плечо всех тутошних!" В Армии США солдаты носят шеврон своего подразделения на левом плече. Пространство на правом плече отведено для эмблемы подразделения, в котором в зоне боевых действий. Когда Верчински огляделся, то увидел на правых плечах окружающих похожие на свитки маленькие черные эмблемы батальонов Рейнджеров. Они говорили ему, что это люди, живущие ценностями Кредо Рейнджера, люди, которые не подведут его.
Верчински, все еще страдающий от отказа генералов уровнем гораздо выше него позволить его третьему батальону присоединиться к нему в Афганистане, мог получить некоторое утешение, зная, что его место займет подразделение во главе с ЛаКамерой, который был оперативным офицером 1-го батальона Рейнджеров, когда Верчински был заместителем командира полка. "Я знал его очень хорошо – прекрасная репутация, отличный солдат", говорил Верчински. "Я знаю, мы все мы тренируемся по одним и тем же стандартам, но все было бы немного иначе, если бы я не знал Пол ЛаКамеру, не служил с ним раньше, и не знал, как именно он готовился и каким командиром он был".
Затем Хагенбек принял вдохновенное решение. Командиру дивизии обычно помогает пара однозвездных генералов, которые являются его заместителями, один – по оперативным вопросам, а второй – по обеспечению (т.е. по материально-техническому снабжению). Но ни одного из заместителей Хагенбека не было в Афганистане. Один находился в Косово, где дислоцировалась примерно половина дивизии. Другой был в полной готовности к развертыванию на К2 с Хагенбеком. Но Командование Сухопутных войск приказало Хагенбеку оставить генерала в Форт Драме, даже с тем, что там оставалось мало войск, которыми нужно было командовать. Четырехзвездному штабу было удобнее иметь в наличии генерала для решения любых задач, возложенных на гарнизон в рамках операции "Благородный Орел" (Noble Eagle) – задачи по обеспечению безопасности ключевых объектов в Соединенных Штатах после 11 сентября. Так что Хагенбеку пришлось отправляться в зону боевых действий без своих ближайших помощников. Когда он оказался в Баграме, командир Горной понял, что может воспользоваться помощью кого-нибудь из генералов, как для организации в единое целое различных компонентов его нового командования, так затем и для управления ходом боевых действий. Выбор генералов в Афганистане был невелик, но те двое, кого имел в виду Хагенбек, идеально подходили для этой работы. Одним из них был Гэри Харрелл. Вторым был бригадный генерал Майк Джонс, офицер Сил спецназначения шести футов четырех футов ростом, находящийся в Кабуле в качестве связующего звена между военными и ЦРУ. Оба обладали безупречной репутацией воинов и имели широкие связи в сообществах специальных операций и разведки. На вопрос Хагенбека оба с готовностью ответили согласием исполнять обязанности его заместителей. Затем Хагенбек заставил Фрэнкса утвердить их назначение в этом качестве. Харрелл начал работать с Хагенбеком с 22 февраля. Джонс ступил на борт спустя несколько дней. Теперь Хагенбек имел на своей стороне двух закаленных генералов спецназа – офицеров, хорошо известных многим другим лидерам в Баграме. Это были не просто опытные офицеры Сил спецопераций, они были генералами, готовыми использовать свое звание, чтобы проломить бюрократические препоны в CENTCOM и других высших штабах. В предстоящие дни и недели это окажется бесценным.
Кроме того, Харрелл и Джонс были ценными посредниками между Хагенбеком и двумя элементами американских сил в Афганистане, над которыми у него не было никакой власти: оперативной группой 11 и ЦРУ. Того, что ЦРУ будет неподконтрольно военному командованию, следовало ожидать. Но решение CENTCOM оставить ОГ-11 под контролем Тампы вызвало обеспокоенность в Баграме, хотя это и было нормой для крупномасштабных военных операций. Из-за тайного характера их специальных задач, секретности разведданных, на которых они часто основывались, и столь же строго засекреченных способов их выполнения, "черные" подразделения спецопераций редко попадали в распоряжение двух или трехзвездных генералов обычных войск. Но это не означало, что такие обстоятельства вызывали одобрение генералов, выпадавших из цепочки командования. Хагенбек и его штаб готовились сражаться в самой масштабной битве, устроенной американскими военными со времен войны с Ираком 1991 года, и при этом по одному с ними полю боя будут носиться американские подразделения, над которыми они не будут иметь никакого контроля. Это было явным нарушением военного принципа единоначалия – идеи, согласно которой один командир должен контролировать все силы, задействованные в той или иной операции. Американские чиновники любили говорить, что в условиях, когда единоначалие невозможно, целью является "единство действий". Но эта доктринальная уловка была лишь попыткой залепить трещины, возникающие, когда два генерала на одном и том же основании командовали силами, действующими в одном и том же месте, но при этом ни один из них не отвечал перед другим, или каким-либо иным командиром, находящимся на театре военных действий. Эта ситуация доставляла беспокойство офицерам в ТОЦ Горной. "Безусловно, возникает определенное беспокойство, когда у вас есть две группировки, действующие в одном том же месте, и так мало известно о том, что делает одна из них", говорил Вилле.
Чтобы снизить риск огня по своим и поделиться информацией об обстановке, оперативная группа "Блю" разрешила одному офицеру связи Горной зависать в их ТОЦ, расположенном на противоположном от штаба Хагенбека конце аэродрома. Но это было единственным исключением из политики ОГ-11 "и вместе им не сойтись"(29) в отношении обычных вооруженных сил: AFO Пита Блейбера. Следуя своей вере в "силу комбинаций", Блейбер начал тесно сотрудничать с обычными силами вскоре после встречи в кабульском подвале. Хотя между Блейбером и некоторыми лидерами JSOC сохранялись трения, Блейбер убедил персонал ОГ-11 поддержать "Анаконду" и его участие в ней. "Аргументы Пита и то почему мы в итоге пошли в Шахикот, состояли в том, что если вы отправляетесь в места, в которых боевики воевали ранее, в которых были тайники, которые были частью их исторического опыта, там будут находиться их лидеры. И это поддерживалось определенными сигналами (разведки)", говорил сотрудник штаба ОГ-11. "Мы наблюдали и поддерживали их работу, потому что были уверены, что они смогут выгнать фазанов под выстрел".
(Несмотря на отсутствие убедительных доказательств того, что кто-либо из "большой тройки" HVT находился в Шахикоте, само присутствие большого количества вражеских боевиков в одном месте, в сочетании с резким ростом количества разговоров на арабском языке по сотовой связи и концентрацией внедорожников предполагало, что один или несколько из них могут зимовать там, под защитой большого количества охраны. Это добавлялось к широко распространенному среди американских офицеров мнению, что "Анаконда" окажется решающей операцией в Афганистане. "Можно с уверенностью сказать, что, по мнению разведывательного сообщества, имеется потенциальная возможность присутствия в долине Шахикот некоторых значимых лидеров", говорил Харрелл.)
Блейбер направил Джимми и его маленькую группу управления в ТОЦ Горной, как только он был организован в Баграме. Офицеры AFO решили, что нет никакого смысла получать знания лишь для того, чтобы не давать их командирам, чьи войска будут на острие копья, поэтому Блейбер скармливал Хагенбеку разведданные из Гардеза, а Джимми удостоверился, что расположение команд AFO было отмечено на имеющихся у Горной картах Шахикота и окрестностей. Джимми, у которого к настоящему времени было около полудюжины операторов, работавших на него в Баграме, также посещал все важные мозговые штурмы и совещания, проводимые Горной. В ТОЦ Горной Джимми руководил своими операциями с рабочего места буквально в пяти футах от стола, за которым сидели трое генералов. На столе AFO было достаточно радиостанций, спутниковых телефонов и защищенных ноутбуков, чтобы открыть небольшой магазинчик электроники. Но все эти гаджеты и близость расположения имели смысл. Если Джимми узнавал что-то важное, он мог немедленно передать это генералам, даже не повышая голоса.

Первые офицеры штаба Горной, прибывшие в Баграм – Бентли, Грей, Вилле, Зиемба и капитан Шон Прикетт, офицер по воздушным операциям – погрузились в работу. Следующий день после их прибытия, 14 февраля, ознаменовался началом двухдневной конференции по планированию, проводимой Розенгардом в здании AOB "Кинжала". Малхолланд и Розенгард представили вновь прибывшим еще один подробный обзор разведданных, относящихся к Шахикоту, и свои предложения по штурму долины. Планировщикам Горной понравилось услышанное, и они приступили к кропотливой штабной работе, необходимой, чтобы дать столь сложной военной операции хоть какие-то шансы на успех. Работа Вилле и Зиембы, в общих чертах обрисовывавшая концепцию действий в Шахикоте, теперь приносила дивиденды, резко сократив время, необходимое планировщикам Горной, чтобы освоиться с операцией. К моменту прибытия Хагенбека 17 февраля, его передовая группа имела подробную концепцию операции, и была готова доложить ее. Зарождающийся план все еще цеплялся за представление Розенгарда об атаке на долину с запада силами Зии и двух Команд-"А" (подразделение, теперь известное под общим названием оперативная группа "Хаммер"), в то время как десантно-штурмовая ОГ Раккасан, включая батальон ЛаКамеры, займет блокирующие позиции, оседлав пути отхода из долины. Многое оставалось намечено в общих чертах и нуждалось в пересмотре, но все основные элементы были на месте. С днем "Д", назначенным на 25 февраля, планировщикам на всех уровнях были нужны генералы, чтобы утвердить проделанную к этому времени работу. Эти решающие совещания состоялись 17 февраля.
Сначала Грей и Смит проинформировали Хагенбека, и он дал добро. Затем из Кувейта прилетел Миколашек. Его одобрение было жизненно важно для продолжения "Анаконды" и являлось основным препятствием на пути работы, в которую вкладывали все свои силы Розенгард, Вилле и другие планировщики. Командиры всех оперативных групп – Хагенбек, Харрелл, Малхолланд, Верчински, Харвард, и даже Требон – собрались послушать, как Грей и Розенгард докладывают командиру CFLCC. Рич, начальник станции ЦРУ, также прибыл в Баграм по такому случаю. Грей обозначил Миколашеку роль обычных сил на каждом этапе плана, Розенгард описал, какой вклад внесет "Кинжал". Миколашек поднял два вопроса. Он был обеспокоен тем, что начало операции было запланировано на последний день Ид аль-адха(30), трехдневного праздника жертвоприношения в память готовности Авраама принести в жертву Аллаху своего сына Исмаила. Во время праздника мусульмане всего мира приносят в жертву ягненка или другое животное, и раздают мясо родственникам или нуждающимся. Миколашек сказал Хагенбеку и другим, что они не должны игнорировать праздник. Либо они должны воспользоваться им и атаковать во время празднеств, чтобы застать противника врасплох – и в качестве примера того, что он имеет в виду, привел форсирование Вашингтоном Делавэра и наступление на Трентон в Рождество 1776 года – либо отложить штурм до конца праздника. Обеспокоенные тем, что некоторые из их афганских союзников могут не явиться на бой, если дата не будет изменена, американцы тут же приняли решение перенести день "Д" с 25 на 28 февраля.
По словам офицеров, слышавших его разговоры, Миколашек был также обеспокоен тем, что в боевые действия вовлечено слишком много обычных войск. Ларсен, заместитель командира Раккасана, присутствовавший на совещании, сказал, что Миколашек отражал мнение CENTCOM о том, что "чем больше целей мы дадим противнику, тем больше он убьет". Это был любопытный подход к операции, целью которой было заманить в ловушку и уничтожить врага. Верчински возразил, что "не думает, что у нас достаточно сил, потому что сведения о противнике слишком расплывчатые, и имеется слишком много путей отхода", сказал Ларсен. Шансов на то, что CENTCOM предоставит больше сил для проведения операции, конечно же, не было. Только для того, чтобы в страну прибыло восемь "Апачей", пришлось выдержать крупную бюрократическую битву. Но аргументы Верчински хотя бы убедили Миколашека не соваться в силы, уже выделенные для "Анаконды". (Миколашек категорически отрицал этот рассказ. "Я не помню, чтобы говорил что-то о "слишком большом количестве обычных войск", сказал он.)
Наконец, лидеры в Баграме провели телеконференцию с Фрэнксом и его главным штабом в Тампе. Командующему CENTCOM понравилась концепция Розенгарда заставить противника в долине бежать в сторону Пакистана, которую оперативный офицер "Кинжала" назвал "убедить противника делать то, что он и так хочет". Фрэнкс одобрил концепцию операций, но сказал Хагенбеку, что ему надо дать своей оперативной группе новое название. "Не называйте себя "Афганистан", сказал он. "Назовитесь как угодно иначе, но это имеет геополитические последствия". Поскольку CENTCOM, по-видимому, все еще был охвачен страхом показаться похожим на оккупационную армию, Хагенбек переименовал свою организацию в Коалиционную и Объединенную оперативную группу (КООГ) "Горная" (Coalition and Joint Task Force (CJTF) Mountain).
Получив зеленый свет, планировщики удвоили свои усилия. То, что одобрили Миколашек и Фрэнкс, было концепцией операции – схематичным наброском того, кто и что будет делать в ходе "Анаконды". Еще предстояло проделать большую работу, чтобы определить все "как", "где" и "когда" операции. По мере того, как ночь за ночью на полосу приземлялись C-130 и C-17, и росло скопище палаток, дающих укрытие собирающейся в Баграме армии, Грей, Вилле, Розенгард и Ларсен трудились долгими часами, наполненными кофеином и никотином, дорабатывая план. В деталях еще таилось множество дьяволов.

26. Начальник артиллерии дивизии (прим. перев.)
27. Она же Машина Голдберга, Машина Руба Голдберга – устройство, выполняющее очень простое действие чрезвычайно сложным образом, как правило, путем длинной последовательности взаимодействий по "принципу домино". Выражение используется для обозначения любой беспричинно переусложненной системы (прим. перев.)
28. Адхократия (Adhocracy). Термин, означающий "противоположность бюрократии" Введен в 1968 г. американским психологом Уорреном Бэннисом. Слово происходит от латинского выражения ad hoc (по случаю) и определяет некую временную, динамичную организационную единицу, созданную для выполнения специализированной задачи (прим. перев.)
29. В данном случае цитируется кусок знаменитого афоризма Р. Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток – и вместе им не сойтись" (East is East, and West is West, and never the twain shall meet) (прим. перев.)
30. У нас более известен как Курбан-байрам (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

17.

У Пита Блейбера была восторженная аудитория.
Это было 14 февраля. Парни рекки из Эскадрона "Б" прибыли в начале дня, всего через сорок восемь часов после того, как Блейбер запросил их в ходе напряженной телеконференции с Дейли. (На самом деле несколькими днями ранее другие парни из "Дельты" предупредили их, что они нужны Блейберу в Афганистане, вынудив сократить программу учений в Европе, чтобы вернуться в Брэгг менее чем за неделю до прибытия в Гардез.)
Блейбер собрал вновь прибывших – операторов, которых он планировал направить на разведывательные задачи – и объяснил, зачем их вызвали на передовую. На встрече, проходившей в большой рабочей комнате, также присутствовали люди из Сил спецназначения и ЦРУ. По словам Блейбера, их задачей была рекогносцировка внешних подходов и – в конечном итоге – проходов во внутреннюю часть долины Шахикот. Он повторил свои основные принципы действий на заднем дворе противника. Во-первых, необходимо понять врага. Блейбер сказал новоприбывшим, что им следует прочитать все о Шахикоте, поговорите с бойцами Зии о противнике, и задать себе вопрос: "Если бы врагом был я, как бы я оборонял этот район?" Посмотрев в глаза каждому из них, он сказал им, уже не в первый раз, что ключом к успеху является следование трем принципам военного искусства Паттона: "Отвага, отвага и еще раз отвага".
Блейбер отобрал этих людей, поскольку знал, что они одни из очень немногих в американских Вооруженных силах – да, в общем-то, и любых прочих – кто мог попытаться выполнить задуманные им задачи с определенной надеждой на успех.
На следующий день разведывательная деятельность началась всерьез. Новые парни быстро набирали скорость, читая все те книги и данные разведки, что уже изучили остальные, и знакомясь с условиями местности с помощью карт, спутниковых и аэрофотоснимков. С помощью Гленна П., аналитика разведки AFO, они искали пути входа и выхода из Шахикота, потенциальные пути коммуникаций противника, признаки его активности и, что особенно важно, места в долине и вокруг нее, где они могли обустроить наблюдательные посты. Они были заняты проигрыванием множества вариантов проникновения групп в долину.
Операторы AFO были проникнуты дерзким духом своего командира, но ни они, ни он, не были слепы в отношении опасностей работы в этой местности. Их в особенности беспокоила угроза, исходящая от мин, щедро разбросанных в сельских местностях Афганистана за последние двадцать пять лет. Эти крайне небрежно отмеченные минные поля стоили многим гражданским лицам ног, а то и чего похуже. Карты и другие документы разведки, обозначающие минные поля в этом районе, оставляли желать лучшего. Войска AFO обратились за помощью к боевикам Хошейяра, которые, будучи находящимися на жаловании у американцев местными жителями, являлись лучшими источниками информации о минной угрозе. По инициативе операторов AFO, бойцы "Кинжала" в "надежном доме" задали своим афганских союзникам ряд кажущихся безобидными вопросов, призванных выявить информацию о местах нахождения минных полей, избегая распространяться о том, что на пороге крупная операция в Шахикоте. Ополченцы знали, что в Шахикоте и окрестностях находятся силы Аль-Каиды, а американцы явно наращивали силы в "надежном доме", для чего-то обучали, оснащали афганцев и платили им, поэтому вопрос, могли ли местные бойцы сложить два и два, оставался открытым. Однако они действительно предоставили американцам ценную информацию о "тысячах" мин, заложенных вдоль маршрутов, которые, в противном случае, могли быть выбраны патрулями AFO.
Блейбер предполагал разделить предварительную разведку на две фазы. Первой будет "разведка на транспорте": поездки на машинах по дорогам и вне их к юго-западу и юго-востоку от Гардеза, чтобы определить возможность выдвижения глубже в горы в пешем порядке. При условии возможности такого проникновения, вторая фаза будет настоящей разведкой обстановки, когда две группы приблизятся к долине Шахикот, но не будут входить в нее – одна с севера, другая с юга – и оборудуют наблюдательные посты, а затем вернутся в Гардез для подготовки к выходу в долину непосредственно перед днем "Д".
Бойцами, которые возьмут на себя ведущую роль, были эксперты рекки, прибывшие из Брэгга. Операторы из Эскадрона "Б" были разделены на две группы: "Индия" и "Джулиет". Разведгруппа "Дельты" обычно состояла из четырех человек, разделенных на две пары снайпер-наблюдатель, причем наблюдатель был старшим в каждой из них, но на эти две группы приходилось всего пять операторов.
Из них "Джулиет" была более крупной. Ее тремя членами руководил мастер-сержант Крис К., примерный семьянин из Западной Вирджинии со светлыми золотистыми волосами и мальчишеским лицом. Крису было около тридцати, при росте около пяти футов десяти дюймов, он был очень атлетично сложен. Его деятельность характеризовали точность и внимание к деталям. Его заместителем был мастер-сержант Билл Р., добродушно-веселый скайдайвер и технический гений, способный творить чудеса с компьютерами. Список группы замыкал сержант первого класса Дейв Х., самый младший из пяти новоприбывших, еще один любитель технологий, который также был в невероятной физической форме.
В "Индии" было всего два оператора, меньше абсолютного минимума для задачи с таким небольшим запасом на возможные ошибки. Но вряд ли кто-то кроме этих двух человек лучше подходил для выполнения поставленной задачи. Командиром группы был тридцатишестилетний мастер-сержант Кевин Даблью. Невысокий, с тугими мускулами, он вырос в лесной глуши западного Кентукки, научившись обращаться с охотничьей винтовкой к своему восьмому дню рождения. Помимо охотничьего мастерства, Кевин обладал природным талантом бегать далеко и быстро. Он был увлеченным триатлетом, а после того, как он оставил своих коллег глотать пыль во время своего первого пятимильного забега во время курса обучения оператора "Дельты", его прозвали "Спиди"(31). Каждому оператору, когда он попадает в "Дельту", присваивается псевдоним. Прозвища обычно основываются на физических характеристиках или личностных чертах, и не всегда являются лестными или даже совершенно точными. Но в случае Спиди все было абсолютно уместно. Спиди делал все – ел, ездил, бегал – как будто его жизнь зависела от того, кто финиширует первым. Фактически склонность к скорости и заставила его пойти в Армию. Когда ему было семнадцать, полиция прибыла на место проведения нелегальной гонки на мотоциклах между Спиди и его другом. Его приятель был арестован на месте, но Спиди на своем байке "обогнал закон", но лишь для того, чтобы вскоре после этого полиция появилась у него дома. Судья настоятельно порекомендовал Спиди вступить в Армию и снял все обвинения, когда он сделал это. Это было девятнадцать лет назад. Потеря для западного Кентукки оказалась находкой для Армии. Спиди пошел из средней школы сразу в Силы спецназначения как "дитя-SF". Он поступил в "Дельту" в 1991 году. После того, как он провел положенное время в штурмовом отряде, его охотничьи способности естественным образом позволили ему занять место в одном из отрядов разведки и наблюдения.
Тридцативосьмилетним напарником Спиди был другой мастер-сержант, Боб Х., коренастый, шести футов ростом, уроженец Остина, штат Техас, который на патрулировании выполнял функции "вьючного мула", неся снаряжение других операторов, если у них возникали проблемы с удержанием темпа. Добродушный и надежный, Боб имел репутацию парня, который никогда не бросит. "Если вы оказывались в плохой ситуации, то предпочли бы, чтобы рядом не было никого другого, потому что там будет он", говорил другой сержант "Дельты". Спиди и Боб были близкими друзьями и создали потрясающую разведывательную команду. Оба имели исключительную физическую форму и были заядлыми любителями походов – экспертами-следопытами и охотниками. "Если вам понадобятся два человека, чтобы выследить бурундука в лесу площадью 100000 акров и убить его одним выстрелом, это будут эти двое", говорил позже Блейбер. "Хотя я бы сказал, что два оператора, это было меньше, чем необходимо для таких задач, эти двое были живым доказательством того, почему вы никогда не говорите "никогда" в отношении правил или руководящих принципов, регулирующих тактику. Иметь Спиди и Боба, в одной команде, это как если бы Даниэль Бун(32) и Саймон Кентон(33) действовали вместе во времена фронтира – охотники и спортсмены, они не имели равных, нигде".
"Джулиет" должна была вести разведку на севере. Их целью было добраться до места, с которого можно было вести наблюдение за районом трех городов и долиной Эвадзхал, находящимся в пяти километрах к востоку от Шахикота местом предполагаемой активности противника. Разработанная ими концепция состояла в том, чтобы проехать на юго-восток по дороге, проходившей перед "надежным домом", и пройти через перевал Сатукандав, ведущий через горы в Хост. Американцы знали все о Сатукандаве из ранее изученных материалов. На протяжении 80-х годов перевал удерживали силы моджахедов под руководством Джалалуддина Хаккани, фактически блокируя главную дорогу из Гардеза в Хост. Советы прорвались только один раз, в 1987 году, под прикрытием артиллерии и авиаударов, настолько мощных, что химические остатки взрывчатых веществ отравили горные потоки. Двадцать пять лет спустя перевал сохранял репутацию запретных, коварных ворот в восточную Пактию и Хост. Ни один солдат американских или иных союзных войск не проходил через Сатукандав. По словам афганцев, приходивших в "надежный дом", перевал устилали сотни старых противотанковых мин, поэтому, оказавшись между его отвесными утесами, операторам придется покинуть дорогу и ехать по тропе на юг, чтобы найти подходящее место для высадки разведывательной группы. На втором этапе "Джулиет" выдвинется пешком, либо проедет на квадроциклах (All-Terrain Vehicles – ATV) на позицию в нескольких километрах к северо-востоку от Шахикота.
Разведка на юге была задачей группы "Индия". Первым этапом должна была стать поездка в Зермат, который, по-видимому, являлся для находившегося в Шахикоте противника логистическим центром. Никто из американцев не ездил по дороге на Зермат с 20 января, после того, как штабы, руководившие ЦРУ и "Кинжалом", приказали своим людям в Гардезе ограничить операции в этом районе. Возобновление движения по этой дороге откроет заднюю дверь в Шахикот, сказал своим людям Блейбер. Второй этап будет включать в себя повторную разведку на машине и высадку "Индии" в точке, из которой они смогут продолжить выдвижение к своим наблюдательным постам в пешем порядке. Альтернативный план предусматривал высадку с вертолета к югу от Пекавул Гара, Селамкака и Джахангир Кота, места, где предположительно находилась сеть путей эвакуации и штабы Аль-Каиды. По оценке аналитиков разведки этот район являлся основным путем отхода из долины. Затем команда должна будет пройти от LZ до своих наблюдательных пунктов. (Блейбер не хотел, чтобы какая-либо из его групп фактически входила в Шахикот. Это несло бы слишком высокий риск компрометации, не только для команд, но и для всей операции.)
Первый этап разведки на севере был готов стартовать через пару дней, однако возникли проблемы с южным направлением. ЦРУ работало с местными агентами в Зермате и не желало, чтобы американцы ездили в этом направлении, возбуждая у местных подозрения. Плохая погода к югу от Шахикота также была аргументом в пользу задержки. Так что, пока группа "Индия" уточняла свои планы, остальная часть контингента AFO сосредоточила свою энергию на задаче "Джулиет". Гленн П., волшебник разведки AFO, предоставил "Джулиет" обзорный материал об обстановке в районе, в который они собирались отправиться. Их маршрут контролировался ополченцами, лояльными местному полевому командиру Пача-Хану Задрану. Несмотря на тесное сотрудничество с ним, американцы сочли Пача-Хана нарушителем спокойствия и начали маргинализировать его. Люди Пача-Хана были расквартированы вдоль шоссе Гардез-Хост, на котором у них были контрольно-пропускной пункт перед Сатукандавом и наблюдательный пункт в холмах с видом на дорогу. Сообщений о перемещениях противника вокруг Сатукандава не поступало с конца декабря, когда в этом районе предположительно находилось около 500 боевиков Аль-Каиды, а также силы талибов. В этом районе было известно лишь о деятельности противника на западе и юге от места, где "Джулиет" надеялась расположить свои наблюдательные пункты. Эти сообщения – о сотне боевиков Аль-Каиды и шестнадцати танках в городе Менджавар на западе и о "крупных силах Аль-Каиды" на юге в Шахикоте – были, разумеется, причиной того, что действия в этом направлении стояли на первом месте. Сводка включала в себя еще одну тревожную деталь: "Согласно картам минных полей, район вокруг маршрута вывода очищен от мин, что означает, что ранее эта территория была заминирована. Степень тщательности разминирования неизвестна".
Разведывательные действия начались в 11 часов утра 17 февраля. Беспилотный летательный аппарат (БПЛА) "Хищник" появился в облачном небе над "надежным домом" и начал полет по маршруту в направлении Сатукандав. "Хищник" в прямом эфире транслировал телевизионное изображение в Баграм, где его внимательно наблюдал Джимми, передавая увиденное оперативному центру в "надежном доме". (Над Афганистаном летало два типа Хищников: невооруженная версия, управляемая ВВС, и вариант, управляемый ЦРУ, вооруженный ракетой "Хеллфайр".) AFO договорилось о пролете "Хищника" по всему маршруту прежде, чем патруль покинет Гардез, так что группа будет предупреждена о каких-либо препятствиях или потенциальных угрозах. "Хищник" вернулся через час, не обнаружив ничего предосудительного. Он занял позицию над головой, когда два пикапа Тойота Такома с полуторными кабинами выбрались из комплекса на главную дорогу, свернули направо и направились в сторону гор.
Тойоты без каких-либо инцидентов прокатили через контрольно-пропускные пункты Пача-Хана. Крошечный конвой въехал в небольшой городок Дара и повернул на юг по грунтовой дороге, ведущей вглубь темных гор. Операторы вглядывались в поисках опасности, трясясь на своих сидениях, пока вытряхивающий кости маршрут вел их мимо лежащей на 8000 футах линии снегов все выше и выше в горы. Однако никаких признаков Аль-Каиды или какой-либо другой человеческой деятельности не было. Тропа превратилась в русло ручья, засыпанное глубоким снегом. Двигатели пикапов надрывались, пока водители сражались с все более пересеченной и каменистой местностью. Операторы хотели пробраться достаточно далеко на юг, чтобы найти места для будущих наблюдательных пунктов, но дорога стала непроходимой до того, как это стало возможно. "Джулиет" развернулась и проследовала обратной дорогой в Гардез. "Хищник", не заметивший ничего тревожного, следил за их продвижением, пока они не добрались до "надежного дома".
Этот первый разведвыход преподал "Джулиет" несколько уроков. Самое главное, сильно пересеченная местность означала, что северные пути к Шахикоту не являлись подходящими путями подхода или бегства. Бойцы AFO обнаружили, что иметь дело со скалистыми горными тропами оказалось сложнее, чем ожидалось. Кроме того, связь и взаимодействие с многочисленными летательными аппаратами, обеспечивающими операцию и осуществляющими различные виды разведки, требовали дополнительного планирования. С положительной стороны, спутниковые радиостанции группы с антенной "летучая мышь"(34), которые можно было разместить на крыше или в кузове пикапа, работали хорошо. Впервые бойцы могли вести переговоры по защищенной спутниковой связи, находясь в движущемся транспортном средстве. В целом, операторы были более чем удовлетворены планированием и выполнением задачи.
На следующий день американцы достигли крупного прорыва, когда один из источников ЦРУ передал свежую информацию о позициях Аль-Каиды в районе Шахикота. И вновь то, как Спайдер и его люди распорядились этой информацией, подтвердило концепцию пилотной команды. Вместо обычной практики ЦРУ – даже в зонах боевых действий, где сражались американские войска – отправки донесения по цепочке Агентства для редактирования и распространения, что заставило бы бойцов AFO и "Кинжала", работающих всего в нескольких ярдах от своих коллег, ждать несколько дней, прежде чем воспользоваться результатами их мудрости, оперативники ЦРУ немедленно передали солдатам необработанный отчет о донесении источника. В результате персонал AFO смог заказать данные видовой разведки, чтобы подтвердить или опровергнуть сообщение источника, и поделились изображениями с людьми Спайдера.
Тем временем операторы продолжали планировать дальнейшие разведывательные действия. Они по-прежнему сталкивались с проблемами из-за нежелания ЦРУ санкционировать рекогносцировку дороги на Зермат, что, в свою очередь, задерживало осуществление "Индией" разведки обстановки на южных горных подступах к Шахикоту. AFO рассматривало несколько вариантов, один из которых заключался в высадке "Индии" с вертолета в окрестностях гор Завар Гар, тянущихся с юго-запада на северо-восток примерно в двенадцати километрах к югу от Шахикота. Тем временем Спиди и Боб решили посмотреть, не получится ли проехать по дороге на Зермат на ATV, съезжая с нее и обходя каждый кишлак, чтобы избежать обнаружения. Они проехали около пяти километров, прежде чем свернуть перед первым кишлаком, но обнаружили, что грунт был слишком раскисшим. У квадроцикла Спиди сломалась трансмиссия, и Бобу пришлось отбуксировать его обратно в Гардез. Вот и все, что вышло из этой затеи.
У "Джулиет" события развивались быстрее. Блейбер хотел, чтобы они проникли в Сатукандав глубже, чем в первый раз, и вошли в долину Эвадзхал, идущую от Сатукандав на запад, в сторону Шахикота. В ходе подготовки к задаче группа была представлена сыну Пача-Хана, который был старым другом Расула. Он возглавлял группу боевиков Пача-Хана, находившуюся на блокпосту на дороге Гардез-Хост между "надежным домом" и Сатукандав. Сын Пача-Хана заявил, что более чем готов сопровождать группу на перевал, который по данным разведки контролировался его отцом. Члены группы сомневались в точности этих данных, но тем не менее осознали ценность проводника из местных, пользовавшегося определенной лояльностью в ближайших окрестностях.
Разведывательный патруль "Джулиет" покинул "надежный дом" в 10 часов утра 19 февраля. Дорогу ему вновь прокладывал "Хищник", но на этот раз на позиции над головой находился также пилотируемый самолет-разведчик – флотский EP-3 Aries II с экипажем из двадцати четырех человек, задачей которого был перехват и анализ широкого спектра электронных сигналов, а также проведение подробной видеосъемки с большой высоты. AFO запросило, чтобы оба самолета проверили весь маршрут на предмет потенциальных мест засад, и оценили реакцию в соседних населенных пунктах на действия "Джулиет".
На этот раз "Джулиет" взяла на Сатукандав более мощные силы. В шесть пикапов набились все три члена "Джулиет", плюс мастер-сержант Боб Х. из "Индии", передовой авианаводчик от ВВС по имени Джей, чья работа заключалась в вызове авиаударов в случае нападения на группу, еще пара бойцов AFO из Гардеза, и дюжина афганских боевиков. Также в поездке участвовал военнослужащий радиоразведки по имени Джейсон, служивший в одной из самых секретных американских военных организаций. Подразделение имело кодовое наименование "Грей Фокс"(35), но помимо этого проходило еще под некоторыми успокаивающими названиями, в том числе "Служба разведывательной поддержки" (Intelligence Support Activity), Армия Вирджинии (иногда с дополнением "Армия Северной Вирджинии") (Army of Virginia, Army of Northern Virginia) и "Управление военной поддержки Армии США" (U.S. Army Office of Military Support).
"Серая лиса" была странным животным. Сформированная в 1981 году, она специализируется на сборе данных агентурной и электронной разведки в интересах Пентагона в наиболее сложных обстоятельствах, часто работая с авиационной эскадрильей "Дельты", чтобы попасть в тыл противника. В ней было около 200-250 операторов, разделенных на эскадроны. Многие, но отнюдь не все, операторы набирались из Сил спецназначения, поскольку их солдаты имели репутацию самодостаточных и независимых. Во время войны в Афганистане "Грей Фокс" работала непосредственно на CENTCOM, который с самого начала конфликта придал их персонал AFO. Четыре из шести команд AFO в Афганистане включали оператора "Грей Фокс", именно поэтому теперь Джейсон оказался сидящим со своим секретным оборудованием в пикапе Тойота, пристально концентрируясь на сканировании радиочастот на предмет любых подозрительных передач, исходящих с гор. Джейсон был лингвистом, но его способность отслеживать частоты передач Аль-Каиды была, возможно, важнее, умения переводить их. После того, как он определял частоту, на которой вещал противник, ее можно было передать наверх по цепочке командования военной разведки, чтобы самолеты-разведчики и спутники с более сложной аппаратурой прослушивания могли отслеживать ее двадцать четыре часа в сутки, или помочь ему триангулировать источник передачи. Когда элемент "Грей Фокс" вошел в состав "черной" оперативной группы спецопераций, он получил наименование оперативная группа "Оранж".

***

И вновь поездка к перевалу прошла гладко. На этот раз, вместо того, чтобы свернуть у Дары, конвой продолжил движение. Личный состав "Джулиет" стал первыми американцами, проникшими в пугающий Сатукандав. После входа в проход, склоны которого возвышались над головой на 1200 футов, дорога превратилась в серпантин с серией крутых поворотов. Местность была идеальной для засад, но сельские жители, махавшие им с обочины, выглядели дружелюбными. Войдя в Сатукандав, колонна соединилась с другой группой бойцов Пача-Хана Задрана, которые провели американцев в два места, представляющих особый интерес.
Первым была небольшая долина, отходящая на северо-северо-восток от середины Сатукандава. Люди Пача-Хана заявили, что силы противника численностью около 700 человек прошли через эту долину около четырех недель назад, направляясь в Шахикот через долину Эвадзхал. От десяти до двадцати талибов оставались здесь еще дней десять назад, добавили они. То, что здесь прошли крупные силы, было очевидно. Долина была покрыта следами подошв и завалена шприцами, пустыми банками из-под консервированного тунца и купонами, выданными аль-Вафой (саудовским "гуманитарным" агентством, давно подозреваемым в финансировании исламских террористов).
Колонна продолжила движение, пройдя еще пять километров до небольшого городка Обастай, который находился примерно в километре к юго-западу от шоссе по меньшей дороге. Местные ополченцы сообщили американцам, что у "плохих парней" есть база и наблюдательный пункт неподалеку отсюда, рядом с Аль-Ковтом, где американцам было известно о некоторых подземных сооружениях Аль-Каиды. Люди Пача-Хана были явно обеспокоены тем, во что втягивают их новые американские союзники, и отказались идти по боковой дороге, ведущей к наблюдательному посту. В связи с тем, что у "Хищника" оставалось мало горючего, поскольку патруль продлился дольше, чем ожидалось, операторы собирались возвращаться в Гардез, когда пришло сообщение, что, возможно, они уже исчерпали гостеприимство Сатукандава. "Хищник" засек подозрительную активность в западной части долины Эвадзхал, примерно в тринадцати километрах к западу от Обастая. Около двадцати человек подъехали на семи машинах, спешились, и организовали блокпост примерно в 700 метрах от доложенного местонахождения другого предполагаемого подземного объекта. Операторы AFO спросили про них людей Пача-Хана. Ополченцы заявили, что вся эта деятельность не имеет к ним никакого отношения, и кто бы это ни был, он не может быть дружественным.
Этот вывод был подкреплен перехватом Джейсона, сделанным в 10.47, наиболее вероятной оценкой которого было то, что кто-то из Сатукандава предупреждал боевиков в Шахикоте о конвое AFO, отсюда и появление блокирующих сил в долине Эвадзхал. (Интересно, что перехваченная передача велась на той же частоте, которую, согласно донесениям, использовал в Тора-Бора бен Ладен, в результате чего бойцы AFO поверили, что есть шанс нахождения высокопоставленного лидера Аль-Каиды в окрестностях Шахикота.) Обладая доступом к БПЛА, самолетам-разведчикам и спутникам, силы AFO имели технологическое преимущество над своими противниками в разведывательной сфере, но эти события показали, они не являются монополистами в шпионской игре. За ними тоже следили.
Операторы AFO сочли патруль успешным. Новость о 700 вражеских боевиках, направившихся в Шахикот, подкрепила более ранние донесения разведки и продемонстрировала, что "плохие парни" использовали долину Эвадзхал, как маршрут в Шахикот и из него. Также американцы теперь знали, что силы Аль-Каиды располагают достаточно эффективной сетью безопасности, которая отслеживает их операции в Шахикоте.

20 февраля Блейбер, наконец-то смог начать разведывательные действия к югу и западу от Шахикота. В связи с тем, что день "Д" "Анаконды" был назначен на 28 февраля, и приближалась непогода, окно возможностей для разведки "Индией" обстановки закрывалось. Для Блейбера единственным вариантом оставался вывод группы с помощью вертолета. Но, чтобы не поставить задачу под угрозу, группу пришлось бы высадить далеко к югу от Шахикота. План AFO состоял в высадке "Индии" (Спиди и Боб плюс Ханс, оператор SEAL Team 6 из Северного элемента AFO) южнее Завар Гара. Тройка взберется на Завар Гар, а затем пройдет на север, чтобы устроить наблюдательный пункт, с которого они могли бы следить за несколькими районами предполагаемой активности противника, включая кишлаки в Шахикоте, а также оценить потенциал района к югу от Шахикота с точки зрения будущих действий AFO. Этот день прошел в безумном планировании и координации, пока AFO увязывало действия различных самолетов разведки, наблюдения и сбора данных (Intelligence, Surveillance, and Reconnaissance – ISR), а также флотских F-14 и F-18 и, по крайней мере, одного ганшипа AC-130 "Спектр" для обеспечения при необходимости непосредственной авиаподдержки по вызову. (AC-130 был вооружен стабилизированной 105-мм гаубицей, а также 40-мм и 25-мм пушками, и мог вести убийственно точный огонь с высоты нескольких тысяч футов.) Группа вылетела на "Чинуке" 160-го полка вскоре после наступления темноты и, чтобы не вызвать подозрений, проследовала по маршруту, обычно используемому вертолетами, снабжавшими "надежный дом" в Хосте. Но членов группы "Индия" вновь постигло разочарование. Непроницаемый слой облаков закрывал как основную, так и запасную площадки приземления. В 19.31 облака расступились на время, позволившее следующему за ними по пятам EP-3E просканировать местность и не обнаружить ничего необычного. Но это была единственная удача "Индии" в тот вечер. Задача была отменена. Группа вернулась в Гардез. Тем не менее, ночь не должна была быть потрачена впустую. Группа "Джулиет" решила воспользоваться бортами ISR, собранными в небе для обеспечения задачи "Индии" и заняться разведкой обстановки вместо них. Помимо входящих в состав "Джулиет" трех операторов "Дельты" в двух пикапах Тойота разместились Джейсон, сержант SIGINT из "Грей Фокс" и Джей, авианаводчик ВВС. За водителей и стрелков(36) были еще четыре оператора "Дельты": сержант-майор Эл И, непринужденный уроженец Алабамы и старший из сержантов отряда рекки Эскадрона В, прибывший их Брэгга вместе с "Индией" и "Джулиет"; капитан Джон Б., впечатляющий командир северной структуры AFO; и Нельсон, старшина из SEAL Team 6. Нельсон и Ханс составляли Team 2 Северного AFO. По плану пятеро членов "Джулиет" должны были спрыгнуть в заранее установленной точке высадки в горах и добраться до своего наблюдательного пункта пешком. Они выбрали место на Сераврае, горе в пяти милях к юго-западу от "надежного дома", возвышающейся над дорогой из Гардеза в Зермат. После того, как "Джулиет" окажется там, ее задачей будет следить за несколькими "поименованными зонами интересов" ("named areas of interest" – так военные обозначают места на карте, требующие особого внимания), мониторить дорогу на Зермат и прочие тропы, русла ручьев и оросительных каналов на севере Шахикота для вскрытия характера перемещений противника, а также собирать "техническую информацию" т.е. вести электронную разведку – и при этом противостоять стихиям и оставаться вне поля зрения сотен вражеских боевиков, согласно донесениям находящихся в этом районе.
Небольшая колонна вышла из комплекса и направилась на юго-восток, в сторону Сатукандав. Используя очки ночного видения вместо фар, операторы свели пикапы с дороги, свернув в сторону гор. Когда они достигли точки высадки, пятеро человек "Джулиет" выпрыгнули и попрощались. Пока грузовики разворачивались, горстка американцев закинула свои рюкзаки на спину и начала подъем в горы в южном направлении, держа в руках карабины M4. Они стартовали с отметки 7733 футов, чуть ниже линии снегов, и неуклонно поднимались вверх. Погода ухудшалась с каждым часом. Метель застигла их, когда они боролись с глубоким снегом и разреженным воздухом. Теперь их выносливости – и их снаряжению – предстояло испытание.
Суровая местность, глубокий снег и слепящая буря, в конце концов, заставили их отойти от запланированного маршрута. Они спустились до 8300 футов, чтобы поискать другой путь, но крутые склоны и ужасная погода убедили их, что самым разумным вариантом действий будет отдохнуть до утра. В то время как, по крайней мере, один человек оставался в охранении, остальные сгрудились под склоном горы и попытались уснуть. Это было непросто. Их умы были заняты выживанием, а не комфортом.
К рассвету выпало почти двенадцать дюймов снега. Но погода улучшилась достаточно, чтобы они могли спланировать другой маршрут до желаемого наблюдательного пункта. Они начали свое восхождение. Когда они карабкались вперед, "Джулиет" не наблюдала признаков вражеского охранения. Они пришли к выводу, что позиции противника обращены в сторону дорог, ведущих к Шахикоту. Арабы и узбеки, видимо, не предполагали, что кто-либо – и уж всяко не изнеженные и декадентствующие американцы – двинется пешком вдоль заснеженных хребтов. "Они действительно не ожидали, что мы будем куда-нибудь ходить", говорил оператор. "Все они ждали вертушки, то, на чем, по ожиданиям всех в мире, должны прибыть американцы". Неуклонно продвигаясь, группа "Джулиет" достигла своей цели перед закатом. Место, которое они выбрали, было обращено к юго-западу на высоте 8700 футов, чуть ниже пика Сераврая. С этой выгодной позиции с помощью мощной оптики "Джулиет" видела людей на улицах Джаннехеля, находящегося в шести километрах к юго-западу городка на дороге Гардез – Зермат. Обернувшись к югу, примерно в восьми милях (14 километрах) от себя, они могли видеть западные склоны заснеженных хребтов, полого спускающиеся в долину с террасными полями и саманными домами. Наконец-то они смотрели на Шахикот.

Шахикот в переводе с пушту означает "Место царей", и долина имела долгую историю как место убежища, если не для царей, то уж точно для вождей и полевых командиров. В 80-х годах она была оплотом пуштунского партизанского командира Джалалуддина Хаккани. Взгляд на карту позволял понять, почему. Местность Шахикота весьма благоприятствовала защитникам. Она была пронизана естественными и искусственными пещерами. Дно долины пересекали сухие русла ручьев, служившие ведущими в горы тропами. Важнейшими участками местности – теми, которые при удержании любой из сторон обеспечат ей решающее преимущество – были хребты: Кит, восточный хребет и Палец. С Кита противник имел превосходный обзор подходов со стороны Гардеза и мог видеть любую приближающуюся машину на расстоянии нескольких миль. "На самом деле вам нужно сделать не так уж много, чтобы вас увидели", говорил сержант из "Кинжала". "Это район, в который трудно попасть незамеченным… Как только вы соберетесь подобраться достаточно близко, вас либо, во-первых, увидят, либо, во-вторых, начнут обрабатывать. И как только вас увидят и начнут бить, тут-то кошка и вылезет из мешка(37)".

"Джулиет" мало что обнаружила, увидев лишь три машины, проехавшие по дороге Гардез – Зермат. Они провели вторую ночь в горах. Это было на пределе даже для их выносливости, они тряслись, будучи на грани гипотермии. Их спасли превосходная физическая форма и снаряжение для холодной погоды.
На следующее утро группа направила свои стопы назад, туда, откуда начала свой путь в горы. Те же операторы, которые вывезли их накануне вечером, подобрали их. Вернувшись в "надежный дом" и отогревшись, они представили доклад. Карты в масштабе 1:100000, которыми они пользовались, оказались недостаточно подходящими для ориентирования и планирования из-за пятидесятиметрового расстояния между линиями горизонталей. Это наблюдение сделало членов "Джулиет" первыми – но отнюдь не последними – американскими солдатами, жаловавшимися, что их карты Шахикота не соответствуют действительности. Лучшее разрешение имели советские карты 1:50000, имеющиеся у AFO, а также компьютеризированная картографическая программа "Фэлкон Вью". Джейсон, сержант из "Грей Фокс", сказал, что ему удалось продуктивно пообщаться с обеспечивавшим выход "Джулиет" самолетом ВВС RC-135 "Ривит Джойнт". ("Ривит Джойнт" был сильно модифицированным C-135, чей экипаж из тридцати двух человек может обнаружить, идентифицировать и определить местонахождение практически любого источника сигналов во всем спектре электромагнитных излучений, а затем в режиме реального времени передать эту информацию потребителям разведданных, будь то принимающие решения на государственном уровне лица в Вашингтоне, или сержанты, трясущиеся от холода на склоне афганской горы.) Кроме того, группа с тревогой обнаружила, что батареи в горах умирают очень быстро. Это была серьезная проблема. Зеленые батареи BA-5590 размером с кирпич питали их радиостанции и ноутбуки – их спасательный конец в Гардезе и за его пределами. В нормальных условиях две батареи обеспечивают непрерывную работу спутниковой радиостанции PRC-117 в течение сорока восьми часов, но холод сокращал это время вдвое. Это означало, что когда группы вернутся в Шахикот перед днем "Д", им придется найти баланс между увеличением общего веса выкладки и сокращением количества пищи и снаряжения для холодной погоды, чтобы взять больше батарей.

31. Быстрый (прим. перев.)
32. Даниэль Бун (Daniel Boone) – американский первопроходец и охотник, один из первых народных героев США. Известен приключениями на территории, ставшей современным штатом Кентукки, находившейся за пределами Тринадцати колоний. Проложил дорогу через Камберлендский перевал к реке Кентукки. Основал город Бунсборо, одно из первых поселений по другую сторону гор Аппалачи (прим. перев.)
33. Саймон Кентон (Simon Kenton) – легендарный американский скаут и первопроходец в Западной Вирджинии, Кентукки и Огайо. Друг Даниэля Буна, участник Американской революции, англо-американской войны 1812-15 годов. Попал в плен к индейцам шауни, смог пережить ритуальные пытки и стал членом племени (прим. перев.)
34. Антенны, используемые для работы в УКВ-диапазоне (VHF и UHF). Имеют характерные очертания, напоминающие крыло летучей мыши или галстук-бабочку. За это и получили свое название – batwing (прим. перев.)
35. Серая лиса – Gray Fox (прим. перев.)
36. Стрелок (в прямом переводе "дробовик" – riding shotgun) – человек, едущий на пассажирском сиденье рядом с водителем. Словосочетание берет свое начало из вестернов первой половины ХХ века, где обозначает вооруженного коротким дробовиком (или винтовкой) почтового служащего или одного из пассажиров, сидящего рядом с кучером дилижанса. На самом деле во времена Дикого Запада такой человек назывался курьером (express messenger) или, иногда, курьером с дробовиком (shotgun messenger) (прим. перев.)
37. Идиоматическое выражение, означающее внезапное раскрытие тайны. Что-то вроде нашего "шила из мешка" (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

Спасибо большое!

Он на наших картах именно так обозначен или все таки Сатэ Кандав?

_________________
XA2

И так, и эдак. Но в большинстве наших боевых документов все-таки Сатукандав.

_________________
Amat Victoria Curam

А нельзя футы перевести в метры? Чтобы нагляднее было.

8700 футов это 2651,76 метров. То есть полный PCU для зимних гор даже на относительно небольших высотах так себе <_<

_________________

PCU появился после этих событий и как ответ на страдания спецов в горах, если что.

Блин, да. И то, и другое 2002-й.

_________________

В тексте дальше будет описание одежды "Индии" и "Джулиет".

_________________
XA2

Пока 21 февраля "Джулиет" тряслась от холода на Сераврае, группа "Индия" готовилась к своему долго откладываемому выходу для рекогносцировки южных подходов к Шахикоту. Район вокруг долины все чаще всплывал в донесениях агентурной, электронной и видовой разведки, но лишь в пяти местах на активность противника указывали два вида разведки. Это были: пара позиций крупнокалиберных пулеметов ДШК на "Ките", где на аэрофотоснимках обнаружились искусственные сооружения; район пещер Эвадзхал, где агентура и "Хищник" выявили активность противника; место в середине долины Верхний Шахикот, где на активность указывали данные электронной и видовой разведки; и Джахангир Кот, в шести километрах к югу от Шахикота, где воедино сходились данные агентурной и электронной разведки. И было только два места, подтверждавшихся данными всех трех видов разведки. Первым была пещера над Сорбучихвар, ручьем, текущим из Шахикота на юг к востоку от Пальца. С воздуха была заснята машина и люди, стоящие неподалеку на дороге рядом с ручьем. А агенты ЦРУ сообщили о находящейся рядом пещере с крупными силами Аль-Каиды и Талибана. Данные радиоперехвата также предполагали, что это было укрытие противника. Вторым местом была штаб-квартира Аль-Каиды, которая, по словам агентов, находилась к югу от Селамкака, небольшого кишлака в пяти километрах к югу от Шахикота. В распоряжении сил AFO оказались аэрофотоснимки, на которых в месте предполагаемого расположения штаб-квартиры находились три здания. Радиоперехваты подтверждали эти выводы. Вся эта информация была передана группе "Индия", чтобы помочь сфокусировать их действия.
Но время истекало. "Анаконда" должна была начаться менее чем через неделю. Если задача "Индии" должна начаться, это должно произойти этим вечером. План по-прежнему заключался в высадке группы с вертолета на южных склонах хребта Завар Гар, примерно в дюжине километров к югу от Шахикота. Группа должна была немедленно перебраться на наблюдательный пункт, где провести день, наблюдая за местом, где ручей Армехвар, текущий с востока на запад, пересекал тропу, ведущую на юг из крошечного кишлака Селамкак. Коммандос AFO считали, что этот путь является наиболее вероятным маршрутом отхода находящихся в Шахикоте сил Аль-Каиды. Оттуда группа должна была двигаться на север, к другим наблюдательным пунктам, с которых они смогут шпионить за двумя местами, где сведения агентурной, видовой и электронной разведки совместно указывали на присутствие Аль-Каиды. Самый северный наблюдательный пункт группы будет находиться на хребте Пекавул Гар, всего в четырех километрах к югу от собственно Шахикота. Операторы проложили свой маршрут после напряженного изучения карт и фотографий. Но они не искали самый доступный путь. Напротив, свой маршрут они выбрали именно из-за его коварного ландшафта и большой высоты. Это будет то место, где противник меньше всего ожидал обнаружить американцев.
В тот день новый прогноз погоды предсказывал на ближайшие три ночи снег и сильный ветер. Это поднимало ставки. Если кто-либо из членов группы станет жертвой нападения противника, переохлаждения, высотной болезни, или даже простой ошибки при восхождении, не будет никаких шансов на медэвак вертолетом или помощь сил быстрого реагирования. Операторы будут сами по себе, полагаясь для защиты лишь на свое оружие и остроту ума. Для многих командиров решение, отправлять или нет группу на столь опасную задачу, было бы непростым испытанием. Но для Блейбера это было легко. Он безоговорочно верил в своих бойцов и доверял их способностям. Спиди и Боб всю свою жизнь провели, выслеживая дичь в наиболее отдаленных уголках Соединенных Штатов. По мнению Блейбера они были единственно подходящими для этой задачи. Он брал на себя просчитанный риск, но потенциальная ценность информации стоила того. Задача началась.
Отважиться идти в горы должны были четыре человека. К первоначальным членам группы "Индия" – Спиди и Бобу – вновь присоединился SEAL Ханс. К ним добавился тихий, черноволосый, среднего телосложения сержант по имени Дэн, двадцати с чем-то летний лингвист из "Грей Фокс". Его задачей будет прослушивание эфира и перехват сообщений с помощью небольшого устройства, напоминающее полицейский радиосканер. После наступления темноты возле "надежного дома" приземлилась пара "Чинуков" MH-47E из 160-го. Четыре оператора поднялись на борт, и вертолеты умчались на юг в ночь. Однако вновь предпочтительная площадка приземления на южной стороне Завар Гар была закрыта облаками. На этот раз операторы решили рискнуть. Их вертолеты пролетели около десяти километров к западу вдоль южных склонов Завар Гара, к разрыву в горах. Там два "Чинука" свернули направо, а затем снова направо, направившись на север, а затем на восток вдоль северной стороны горного хребта, пока не достигли альтернативной площадки в северных предгорьях Завар Гара. Четверо пассажиров выпрыгнули у подножья небольшой горы, по мнению Спиди это была "Высота 2835" (названная так потому, что была ее высота в метрах), на вершине которой он планировал устроить их первый наблюдательный пост. Но карабкаясь к этому начальному пункту назначения, они, как и "Джулиет" несколько дней назад, осознали, что карты не отображают местность должным образом. Она была гораздо более неровной и тяжелой для траверса, чем ожидали члены группы. Им вновь и вновь приходилось спускаться в крутые овраги, а затем пытаться выбраться по их противоположному склону. Когда они достигли вершины, Спиди увидел еще одну небольшую гору примерно в километре к северо-востоку. Это могла быть только высота 2835. Они просто провели несколько часов, карабкаясь не на ту гору. Спиди поделился плохими новостями со своими коллегами, и они двинулись вновь, цепочкой, поскальзываясь и съезжая, по казавшемуся бесконечным ряду хребтов и гребней.
Всесторонняя горная подготовка "Дельты" в Монтане и другие местах дала бойцам AFO знание того, какое снаряжение необходимо, чтобы выдержать столь суровые условия. Они должны были идти многие мили подряд на большой высоте, поэтому их одежда и спальные принадлежности должны были быть достаточно теплыми, чтобы поддерживать их живыми и готовыми к бою, но не настолько громоздкими и тяжелыми, чтобы это замедляло их. Для утепления на них было черное термобелье, поддетое под куртки и брюки из гортекса в пустынной маскировочной расцветке, которые поддерживали их сухими на снегу. Водонепроницаемые перчатки защищали руки. На каждом из членов группы были боевые ботинки для холодной погоды его любимой марки. На голову операторы надели пластиковые спортивные шлемы Про-Тек с подкладкой из пенопласта, которые они модифицировали, обрезав наушники и добавив подбородочные ремни и крепления для очков ночного видения. Шлемы не обеспечивали баллистической защиты, но весили меньше фунта и позволяли операторам избежать необходимости надевать неуклюжие оголовья для крепления очков ночного видения. На них также были радиогарнитуры Пелтор в виде наушников, блокировавших громкие звуки типа стрельбы вблизи, и в то же время, усиливавших отдаленные звуки, такие как шаги. У операторов также были афганские шарфы и одеяла, так что, будучи увиденными издалека, прокладывая себе путь вдоль хребтов, они не определялись сразу как американцы. Ни на ком из них не было бронежилетов. Слишком тяжелые и громоздкие для их задачи, он также мешали снайперам как следует изготовиться лежа. Стремясь сэкономить вес, операторы взяли с собой только один спальный мешок для холодной погоды, чтобы воспользоваться им лишь в экстренной ситуации. "Если кто-нибудь схватит гипотермию, мы могли бы, по крайней мере, засунуть его в мешок и согреть", сказал оператор. Так что они спали в "норвежских спальных мешках", которые купили, будучи на задании в Боснии. Они были немного толще армейской подстежки к пончо, и их можно было скатать в крошечные свертки и положить в рюкзаки. Располагаясь на ночлег, оператор засовывал норвежский спальник в "бивуачный мешок", чехол из гортекса, сохранявшего спальный мешок – и солдата внутри него – сухими. Перед выходом операторы упаковали спальные принадлежности, пищу, воду и средства связи в гражданские рюкзаки для дальних альпинистских и охотничьих походов, обеспечивающие равномерное распределение веса. С помощью аэрозольных баллончиков коммандос окрасили их в маскировочный рисунок оттенков хаки и желто-коричневого, за исключением пары штук уже окрашенных в камуфляж для гражданских охотников. "Вьючный мул" Боб пробивал тропу. Подъем на настоящую высоту 2835 означал, что им приходилось прокладывать путь сквозь снег глубиной выше колен, высасывающий из них энергию на каждом шагу. Условия были жестокими. Усилия, необходимые, чтобы на большой высоте по глубокому снегу тащить на себе в гору восьмидесятифунтовые рюкзаки, заставляли группу делать перерывы через каждые полдюжины шагов. Ночь была безоблачной. Темпера колебалась вокруг 20 градусов по Фаренгейту(38), но холод не беспокоил операторов, пока они двигались. "Во время восхождения вы будете потеть, и как только присядете отдохнуть, через три-четыре минуты вам станет холодно, потому что дует ветер и мгновенно начинает охлаждать", вспоминал оператор. "Как только нам становилось холодно, мы вставали и снова начинали двигаться". Склон стал настолько крутым, что операторы карабкались на четвереньках. Дэн, лингвист, чья повседневная деятельность давала ему наименьшую подготовку к таким усилиям, и от которого было бы разумно ожидать жалоб или отказа двигаться, просто продолжал передвигать ноги одну за другой. С Хансом, оператором SEAL Team 6, все было по-другому, особенно когда он осознал, насколько далеко Спиди собирался завести группу в течение следующих нескольких дней. "Это все дерьмо", сетовал он. "Нам ни за что не сделать это". Он постоянно твердил это до самого конца выхода, но Спиди игнорировал его. Командир группы был полон решимости занять высоту, даже если их икрам, бедрам и легким придется заплатить ужасную цену, чтобы добраться до нее. Если противник заметил их, Спиди хотел оказаться на гребне или на вершине горы, а не внизу, в долине. Он был уверен, что, хотя их было только четверо, вооруженных винтовками, будучи на возвышенности они смогут сдержать любую атаку, пока не прибудут самолеты непосредственной авиаподдержки. Группа достигла вершины полностью выдохшейся, когда до рассвета оставалось меньше часа. С их верхотуры открывался прекрасный обзор вниз вдоль северо-восточного склона высоты 2835 на пересечение Армехвара и тропы из Селамкака, находящееся примерно в 1500 метрах к северо-востоку, где данные электронной разведки указывали на какую-то активность. Операторы провели остаток 22 февраля, затаившись за камнями, наблюдая за местом, и пытаясь спать по очереди. Воспользовавшись небольшим ноутбуком Панасоник, Спиди написал рапорт и по спутниковой связи отправил его в Гардез. Группа не наблюдала никакого движения. Когда наступила темнота, они забросили рюкзаки за плечи и вновь отправились в путь, направляясь к склонам Пекавул Гар, вершина которого вздымалась в шести километрах к северо-востоку. Они покинули высоту 2835 по расщелине на ее восточной стороне. По сравнению с подъемом вверх, двигаться было легко, несмотря на резкий уклон, потому что доходивший до пояса снег не давал упасть, когда они теряли равновесие. Когда они оказались у подножья горы, снег доходил им лишь до колен, и они достигли ручья Армехвар через два часа после начала движения. Стояла светлая лунная ночь. Пока Дэн и Ханс отдыхали, Спиди и Боб провели час, разведывая дальше вверх по течению на восток. Они не увидели ничего необычного, и, после того, как нашли место, которое в экстренном случае можно было бы использовать как посадочную площадку для вертолета, присоединились к остальным. Группа начала восхождение по южному склону Пекавул Гара, начинавшемуся сразу за ручьем, отделявшим его от высоты 2835. Здесь солнце растопило снег, но по факту сделало местность более сложной и опасной для прохождения. Рыхлый сланец под ним часто поддавался, когда ноги операторов искали опору на крутых склонах. В какой-то момент их путь преградило отвесное ущелье стометровой глубины, которое они явно никак не могли преодолеть, так что им пришлось повернуть назад и пойти в обход. Разряженная атмосфера замедляла продвижение группы, и через каждую минуту или две им приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. Они вновь начинали карабкаться вверх, как только ветер охлаждал покрывающий их пот до такой степени, что их охватывала неконтролируемая дрожь. Обычно на это уходило не более двух минут. Было произнесено всего несколько слов. Они были слишком заняты, хватая ртом воздух. Лишь шорох их ботинок, скользящих по камням, и их затрудненное дыхание нарушали тишину афганской ночи. Когда они, наконец, остановились перед рассветом, они поднялись примерно на 3000 метров. Они устроились на дневку на восточной стороне длинной южной гряды Пекавул Гара. По прямой они прошли всего три километра, но для их ноющих мышц и горящих легких это могло было быть и тридцать.

22 февраля Блейбер наконец потерял терпение в связи с проявляемым со стороны части персонала ЦРУ, ОГ "Кинжал" и прочих вышестоящих штабов нежеланием рисковать и отношением к опасностям на дороге в Зермат. Он приказал начать разведывательный выход на следующий день. Сотрудники ЦРУ и личный состав "Кинжала" в "надежном доме" пытались отговорить его. Их смысл, подкрепленный посланием "безопасность превыше всего", транслируемым почти всеми вышестоящими штабами, заключался в том, что дороги слишком опасны, чтобы по ним ездить. Блейбер не верил этому. "Эй, смотрите, парни, я использую дедуктивные рассуждения, чтобы принимать решения", сказал он им. "Мы уже проехали перевал Сатукандав. Я приехал сюда из Кабула. Я проехал по почти всем дорогам в Кандагаре и его окрестностях. И вы пытаетесь мне сказать, что мы не можем проехать по единственной дороге, проходящей прямо возле этого форта, с (нашими) 300 афганцами? Завтра я поеду по ней".
Несмотря на уверенность Блейбера, согласно двум источникам, Гленн Томас, командир "Техаса-14", и его сержант группы продолжали попытки отговорить парней из AFO от поездки по дороге вплоть до момента отправления машин. (Томас оспаривал это. "Этого, безусловно, не происходило", говорил он.)
Колонна из шести машин состояла из трех сержантов "Дельты", составлявших "Джулиет", командного элемента Северного AFO (капитана Джона Б., сержант-майора Эла Я. и мастер-сержанта Айзека Х.), Нельсона из Team 2 Северного AFO, Джейсона из "Грей Фокс", Джея из ВВС и группы афганцев во главе с Расулом, заместителем Зии. "Техас-14" остался позади, готовый выступить, если колонная попадет в беду. Машины выкатились из комплекса в 10.30 утра. На этот раз они свернули налево, в Гардез, а затем направились на юг. Снег лежал вдоль обочин толстым слоем, а волосы на загривках операторов вставали дыбом, когда они проезжали через то, что было для них неизведанной местностью.
Но инстинкты Блейбера в очередной раз оказались верными. На своем пути на юг конвой ни разу не попал под огонь. Бойцы даже бросали конфеты удивленным детям, сбегавшимся на обочины дороги, чтобы поглазеть на этих странных людей и помахать им. Однако разведка никоим образом не была бесцельной. Когда американцы проезжали мимо типичного глинобитного укрепления возле Джанекхеля, они наткнулись на четырех человек, охранявших контрольно-пропускной пункт. При виде колонны все четверо бросились бежать. Проявив верность, впечатлившую бойцов AFO, несколько человек Расула бросились вслед за ними, в то время как другой, вооруженный пулеметом ПК, занял позицию на соседнем пригорке. После разрывающего легкие 500-метрового броска бойцы Расула догнали и схватили охранников контрольно-пропускного пункта. Задержанных оставили на обочине дороги с семью бойцами AMF и грузовиком, а остальная часть колонны двинулась в направлении Зермата. Доехав туда, грузовики развернулись и направились обратно. Подобрав людей Расула и задержанных, они увидели пикап, несущийся к ним по дороге из Зермата. Бойцы AFO и их афганские союзники заняли оборонительные позиции, но грузовик остановился, и сразу стало ясно, что сидящие в нем четыре человека приехали договариваться, а не воевать. Из машины вышел мужчина и подошел к бойцам AFO. Он объяснил, что является командиром четырех задержанных и потребовал их освобождения. Бойцы AFO отклонили его просьбу, но, недолго думая, сказали, что он может следовать за ними в Гардез и там продолжить обсуждение этого вопроса. Он согласился и последовал за колонной. Вернувшись к "надежному дому", бойцы AFO вышли из своих машин, окружили пикап и задержали находившихся в нем в дополнение к тем четырем, которых они захватили ранее. При обыске машины обнаружили пулемет ПК, несколько автоматов, другое оружие и боеприпасы.
Вскоре американцы поняли, что поймали довольно крупную рыбу. Командиром пленных был Мохаммед Наирн, "начальник полиции" Зермата и, по имеющимся данным, основной поставщик продовольствия и других предметов первой необходимости для сил Аль-Каиды в Шахикоте. Его быстро отправили для дальнейшего допроса в Баграм. Допросы захваченных людей показали, что для сил, собирающихся в Шахикоте, Зермат был жизненно важным источником материальной и моральной поддержки. Эта поддержка исходила из городской исламской школы или медресе. "Медресе было очевидно, механизмом, посредством которого местное населения принуждали, требовали, закабаляли и все такое, чтобы те предоставляли ресурсы и поддержку этой кучке плохих парней, занявших долину Нижний Шахикот", сказал Розенгард, признавая, вместе с тем, что все это была чистой воды ретроспектива. "Люди, которые работали на медресе, заявляли (местным) людям: "Эй, теперь твоя очередь, чувак, ты должен дать козу, немного сыра и немного молока, и если у тебя есть какая-то одежда… но ты дашь все необходимое".
На разборе в ТОЦ Горной после сражения Блейбер сказал, что открытие дороги было, пожалуй, самой "критически важной" задачей, выполненной AFO в ходе разведывательных мероприятий. Для группы "Индия" это окажется спасением.

С наступлением ночи 23 февраля "Индия" продолжила свой путь на север. Теперь они двигались по коварной местности, иногда не имея иного выбора, кроме как идти по гребню Пекавул Гар, который местами составлял всего два метра в ширину с глубокими пропастями по обе стороны. При ветре, порывами достигавшем сорока миль в час, там не было места приступам головокружения. Температура была ниже нуля. Спиди убедил своих людей преодолеть то, что они считали пределом своей выносливости. Несмотря на жалобы Ханса, Спиди не собирался отменять задачу лишь потому, что это было тяжело. Пока у него были батареи и пища, он был полон решимости продолжать. В лексиконе Спиди отсутствовало слово "прекратить". В школе Рейнджеров он сломал обе ноги, однако стиснул зубы и дошел до выпуска. (Это было дорогостоящее проявление решимости – проблемы с ногами мучили его до конца армейской карьеры.) Здесь риски были управляемыми, особенно с имевшимся у группы воздушным прикрытием. Впереди всегда был, по крайней мере, один самолет, разведывавший маршрут и сообщавший о любых возможных опасностях. В дневное время эту роль исполняли "Хищники" и EP-3E. Ночью над головой часто можно было слышать гул AC-130. (Беспокоясь, что шум может привлечь внимание, Спиди иногда отсылал самолеты с позиции, как только они проверяли его маршрут.)
Перед рассветом 24 февраля группа "Индия" остановилась примерно в 1500 м к юго-западу от вершины Пекавул Гар, и на аналогичном расстоянии прямо к западу от Селамкака, который казался необитаемым. Вниз по склону справа от себя они могли видеть три находящиеся югу от Селамкака постройки, где все три источника разведданных указывали на подозрительную активность. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что то, что на снимках выглядело как здания, на самом деле было руинами или оборудованными из камней боевыми позициями. Там не было никаких признаков недавней человеческой деятельности. Более того, операторы не видели никого, кроме самих себя с тех пор, как попрощались со своими товарищами, привезшими их из Гардеза. Когда зимнее солнце отогрело их замерзшие кости, стало сложно представить, что поблизости скрываются сотни вражеских боевиков. Может быть, мы бурим всухую, подумали они. Возможно, здесь никого нет. Быть может, мы гоняемся за призраком.
Единственной заботой Спиди был заряд батарей. Чтобы растянуть время работы своих последних нескольких батарей, он отключал радио, когда не пользовался им. Но ему не нравилось так поступать, потому что на то, чтобы включить питание, требовалась пара минут. Если группа будет замечена силами противника и внезапно атакована, эти 120 секунд могли означать разницу между прибывшими вовремя самолетами непосредственной авиаподдержки, и тем, что никто даже не получит призыв о помощи. 24 февраля Спиди связался с Блейбером и сообщил, что в течение следующих 24-48 часов группа должна пополнить припасы или быть эвакуирована.
Той ночью они вышли на пик Пекавул Гар. Благословенная погода, которой они наслаждались несколькими часами ранее, закончилась. Как и обещал прогноз, из ниоткуда вырвалась свирепая метель, уменьшив видимость до нескольких футов и швыряя снег в лица операторов, когда те с трудом удерживали равновесие. Каждый сосредоточился на том, чтобы держать в поле зрения фигуру впереди, мерцающую, как зеленовато-белый призрак, в очках ночного видения, надетых каждым членом группы. Единственное преимущество, которое давала эта чудовищная погода, заключалось в том, что она сводила шансы наткнуться на вражеский патруль почти до нуля. С трудом сохраняя опору под ногами, операторы, наконец, достигли 10578-футового пика, и сразу же стали искать укрытие от непогоды. Ветер дул с востока, но западная сторона Пекавул Гара представляла собой отвесную скалу. От ледяной бури не было спасения. Единственным вариантом для группы было переместиться немного вниз по восточному склону к небольшим скалам, торчащим прямо из горного склона. Вжимаясь в трещины, они использовали эластичные шнуры, чтобы растянуть свои пончо над расщелинами между камнями для защиты от снега и ветра, вбивавшегося в гору. Они уселись на корточки и принялись ждать утра. Скверные условия исключали нормальный сон. Их легкое спальное снаряжение означало, что им удавалось задремать на несколько минут, прежде чем собственная дрожь будила их. К тому времени, когда рассвет бросил холодный серый свет на иззубренный ландшафт, вокруг операторов лежало четырнадцать дюймов свежевыпавшего снега.
Это место было бы идеальным наблюдательным пунктом, если бы не погода. Все внизу покрывал слой облачности, полностью скрывая объекты, наблюдать за которыми пришла группа. Они находились всего в трех километрах к югу от Шахикота и доказали, что в него можно проникнуть пешком с юга, не будучи обнаруженным. Но холодная погода и промерзлая земля, покрытая глубоки снегом, истощили их батареи и собственную физическую энергию. Когда они доложили обо всем этом в Гардез, Блейбер последовал рекомендации Спиди и решил эвакуировать группу.
(В решение Блейбера внесли свой вклад дополнительные факторы. Вместе со своим аналитиком разведки Гленном П. и командиром "Техаса" Гленном Томасом, командир AFO приехал в Кабул и в полдень 24 февраля принял участие во встрече с Ричем, начальником станции ЦРУ, и подполковником Крисом Хаасом из ОГ "Кинжал". Целью встречи было обсуждение ролей, которые сыграют "Кинжал", ЦРУ и AFO в операции "Анаконда". С днем "Д", назначенным на 28 февраля, Блейберу необходимо было быстро вернуть своих людей с горных склонов в Гардез, если он собирался вновь вывести их на разведывательные задачи внутри Шахикота перед десантно-штурмовой операцией Раккасана.)
После того, как им сообщили, что один из управляемых ЦРУ Ми-17, подберет их на экстренной LZ, место для которой Спиди и Боб нашли к северо-востоку от высоты 2835, четверо членов "Индии" устало спустились вниз по Пекавул Гару и начали пятикилометровый переход на юг. На этот раз они выбрали другой, намного более простой маршрут. Не увидев никаких признаков противника или кого-либо еще, Спиди почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы выбрать тропу, идущую по долине к югу от Селамкака и следовать по ней до пересечения с Армехваром. Выйдя на тропу, четверо обнаружили первые признаки того, что, возможно, они вовсе не гонялись за призраками. Путь был хорошо протоптан, но возможности узнать, как давно и кем, не было.
Их планам вновь помешала погода. В начале дня сплошная облачность над ними начала рассеиваться, но по мере приближения группы к LZ, погода снова ухудшилась. Связь с Гардезом подтвердила, что вылет Ми-17 был отменен. Но поскольку AFO открыло дорогу на Зермат, был еще один вариант: проехать на юг и подобрать "Индию". В то время как в штабе AFO бились над составлением альтернативного плана эвакуации "Индии", Спиди направил своих людей на запад вдоль ручья Армехвар, в направлении, которым они должны были следовать, чтобы встретиться с наземной группой эвакуации. Когда они миновали подножие высоты 2835, они обнаружили первый зловещий признак того, что они не одни в этом районе: две или три пары следов на снегу, выпавшем после того, как парой дней ранее "Индия" проходила через эти места по пути на север. Огневые позиции, представлявшие собой не более чем низкие каменные стенки, тянулись по обе стороны Армехвара. Последовавший приказу Блейбера изучить военную историю этих мест, Спиди понял, что они относятся к 80-м годам. Как и в случае с тропами, идущими на север за Селамкак, погодные условия в это время года сделали маршрут вдоль Армехвара непригодным для автотранспорта, но он был более чем подходящим для лошадей и ослов, если судить по следам копыт и навозу вдоль троп. Ручей прорезал горы, и скальные стены поднимались почти отвесно по обе стороны русла. Взглянув вверх, операторы увидели в скалах пещеры, некоторые явно искусственные, с ведущими к ним узкими тропами.
Вымотанной физически и осторожно движущейся по пересеченной, потенциально контролируемой противником местности, группе потребовалось больше времени, чем предполагал Спиди, чтобы пройти это расстояние. Рассвет наступил несколько часов назад, выставив четверку на обозрение тем, кто мог находиться в какой-либо из пещер. Спиди решил пересмотреть свое решение пожертвовать безопасностью ради скорости, выбрав путь по низине. Впервые за время выхода командир "Индии" чувствовал себя уязвимым. Он решил провести патруль вверх по одной из троп и обследовать некоторые из обращенных к ручью пещер. Все еще не уверенный, что эвакуация состоится в этот день, он решил дожидаться вестей из Гардеза в пещере. Большинство из них были небольшими – едва достаточными для одного или двух человек. Но проем одной из них составлял двадцать на пятнадцать футов, а пол внутри был ярусным. В пещерах и вдоль троп операторы обнаружили мусор и дрова в пещерах, но все это выглядело пролежавшим несколько недель. Тем не менее, это доказательство подтвердило теорию крысиных троп, выдвинутую Брайаном Суини из ОГ "Кинжал". Этой зимой здесь прошли крупные силы.
Группа нашла подходящую пещеру и устроилась в ней. Осматривая свое временное обиталище, операторы гадали, сколько других воинов укрывалось там на протяжении предшествующих столетий. Проведя несколько часов в самой комфортной обстановке за последние пять дней, операторы связались с Гардезом, и им сообщили, что наземный конвой заберет их. Однако точное место подбора не было определено. Вместо этого Спиди сообщил в Гардез, что выдвинется на запад и попробует найти подходящую точку. Когда "Индия" возобновила марш, четыре пикапа Тойота выехали из ворот "надежного дома" и направились на юг.
Не обнаружив людей на протяжении всего выхода, тут "Индия" заметила подозрительную активность в крошечном кишлаке Гбарги, примерно в полутора километрах к югу от Гордадшвохи, находившегося приблизительно в семнадцати километрах на юго-восток от Зермата. Кишлак был обитаемым. Возле трехэтажного здания была кучка людей в темной одежде, выглядевшей неуместно среди блеклых шальвар-камизов(39) других пешеходов. Группа отметила координаты здания, а затем перебралась в безлюдное место к северу от Гордадшвохи, которое, по мнению Спиди, было лучшей точкой во всех окрестностях, где дюжина американцев могла бы соединиться, не рискуя оказаться замеченными. Так и оказалось. Конвой Джона Б. вышел к месту встречи без проблем. После краткого обмена приветствиями "Индия" забралась в Тойоты. Грузовики помчались обратно в Гардез, где Спиди, Боб Х., Ханс и Дэн провели остаток дня, оттаивая и отвечая на вопросы Гленна П., аналитика разведки AFO.
У каждого члена группы "Индия" были основания гордиться тем, чего они только что добились. Они пробрались сквозь заснеженный, замерзший ад, чтобы незамеченными проникнуть вглубь удерживаемой противником территории, доказав, что южные маршруты являются подходящими путями подхода для последующих разведывательных мероприятий, приуроченных к предстоящему началу "Анаконды". Кроме того, хотя Спиди не был убежден в присутствии крупных сил Аль-Каиды в этом районе, они обнаружили доказательства того, что противник использовал тропы и вади к югу от Шахикота в качестве путей в Пакистан, и им удалось проверить несколько объектов, обнаруженных разведкой. Самое важное, вместе с группой "Джулиет" они доказали теорию Блейбера о том, что ужасная афганская зимняя погода в горах на самом деле дала великолепно оснащенным воинам-спортсменам, таким как в "Дельте", явное преимущество перед своими врагами. Для группы "Индия" это оказалось палкой о двух концах. Пока они пробирались по снегу и льду на высоте 10000 футов, события в Баграме и Кабуле быстро продвигались вперед. Генералы назначили час "Ч" на рассвете 28 февраля, менее чем через двое суток. Призом, доставшимся "Индии" за почти идеальное выполнение задачи, было получение еще одной, более жесткой. Времени почивать на лаврах не было. Были получены карты и снимки. Настало время начинать планирование.

38. Чуть менее 6,6ºС (прим. перев.)
39. Традиционная местная одежда, состоящая из свободных штанов (шальвар) и длинной, носящейся навыпуск рубахи (камиз) (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

Со слов Блэйбера это были рюкзаки Келти из Дайнимы. Находил каталог тех годов, они все белые были

_________________
XA2

Оп, благодарствую, хотелось давно поискать подробную информацию по данной теме

_________________
There is no such thing as a utopia. There are evil people in the world and they need to be dealt with handily

Пожалуй, дальше так и сделаю. Лезть обратно и перелопачивать весь ранее переведенный текст сейчас как-то не нахожу в себе сил...

И, кстати, может под эту лавку еще от некоторых терминов отказаться в пользу наших аналогов? Например "высокоценные цели" (high-value targets) как "критически важных субьектов" переводить?..

_________________
Amat Victoria Curam

я думаю да. стоит. перевод то делается в первую очередь для русскоязычного читателя.

_________________
XA2

На мой взгляд, да, лучше использовать отечественные термины, если есть возможность.
Большое спасибо за перевод.