Текущее время: 28 мар 2024, 11:54


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 74 ]  На страницу 1, 2, 3, 4  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 01 июл 2013, 18:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Начну, что ли, очередную опупею.
Этот перевод еще довольно далек от завершения, так что выкладывание может несколько подзатянуться. Дружеские пинки и подзуживания, призванные победить лень и не тянуть с работой над переводом приветствуются ;о)

Изображение

ГЛАЗА ОРЛА
Гэри А. Линдерер

Президио Пресс. Нью-Йорк

THE EYES OF THE EAGLE: F Company LRPs in Vietnam, 1968
ISBN 0-8041-0733-5
First Edition: April 1991
Copyright © 1991 by Gary A. Linderer

Перевод, соответственно, мой: © Lis (G.S.)

Мы остановились всего на пару минут, когда я взглянул, и увидел северовьетнамского солдата, стоящего на повороте тропы. Я даже не понял, откуда он взялся, просто взял и возник тут, как ванька-встанька. Он был намного выше любого виденного мною до того вьетнамца. Я не мог разглядеть его рюкзак, но висящий у него на правом плече АК был на виду. Я беспомощно смотрел, как его левая рука дотянулась до ружейного ремня. Я знал, что он вот-вот меня подстрелит. Жить мне остались считанные секунды. Мое тело получило сигнал и начало реагировать. Начиная вскидывать свою М-16, я перекинул переводчик на автоматический огонь. Все это было так близко – слишком близко!..

ЭТА КНИГА ПОСВЯЩАЕТСЯ:

Моей жене, Барбаре, сохранившей все мои письма, бывшей со мной в трудные времена, и просто за то, что она есть;
Моим сыновьям, да не окажутся они никогда на войне;
Кену Миллеру и Дэну Робертсу за поддержку, когда все усилия казались тщетными;
Дону Линчу за то, что снова собрал нас вместе;
Всем, служившим в LRP, Rangers, LRRP, Force Recon, Special Forces, MACV SOG, SEAL и других подразделениях специального назначения – мы были парни что надо;
Оуэну Локу, давшему возможность рассказать мою историю.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга – документальное повествование, основанное на событиях, произошедших со мной во Вьетнаме. Большая часть материала взята из 238 писем, написанных моей невесте (позже ставшей мне женой), которая сохранила их все. Остальная информация и дополнения о людях, местах, и событиях, описанных в моих письмах, была собрана в течение 12 месяцев с 1989 до 1990 год в ходе длительных интервью и обсуждений с большинством персонажей, изображенных в этой книге.
Книга исторически точна, однако, следует учитывать прошедшее с момента описываемых событий время, точку зрения автора, и воспоминания интервьюируемых.
За исключением тех случаев, где было необходимо проявить благоразумную осторожность, названия, места, даты, описания событий и участников тех событий подлинны.
Личный опыт автора никоим образом не должен рассматриваться, как отражающий задачи и способы их выполнения другими ротами Полка. Глубинная разведка и рейнджеры были известны оригинальностью и гибкостью своих действий.

Гэри А. Линдерер

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 20 ноя 2013, 07:58, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 01 июл 2013, 18:57 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ПРОЛОГ

Это было днем пятого июня 1986 года. В этот же день, но восемнадцать лет назад я отправился с Авиабазы Трэвис, что под Сан-Франциско, чтобы провести свой годичный срок в Республике Вьетнам. Я оказался достаточно удачлив, чтобы прослужить тот год в одном из самых лучших подразделений Армии США – роте F 58-го пехотного полка (глубинной разведки), входящей в состав знаменитой 101-й воздушно-десантной дивизии. В середине срока моей службы рота была расформирована и вновь создана под именем роты L 75-го пехотного полка (Рейнджеров). Но это были все те же люди, выполняющие те же самые задачи, в той же самой манере. Ничто не изменилось, только обозначение подразделения. Я был чрезвычайно горд службой в обеих ротах.
А сегодня я был на 24-м интерстейте в нескольких милях к северу от Хопкинсвилля, Кентукки и двигался на юг. Меньше чем через час я должен был вновь встретиться с людьми, с которыми разделил тот невероятный год.
Первая встреча ветеранов LRP, служивших в роте F , ее предшественнице, 1-й временной бригаде LRRP и Рейнджеров, которые позднее пополнили ряды роты L, должна была пройти в гостинице Холидей Инн №1, сразу за границей штата, в Кларксвилле, Теннесси. LRP и Рейнджеры 101-й воздушно-десантной собирались снова. Мы так долго ждали этого.
За восемнадцать месяцев до этого я получил неожиданный телефонный звонок от Джона Луни. Мы оба весной 68-го года прошли через усиленный курс пехотной подготовки десантных войск и прыжковую школу. Когда мы снова встретились в 90-ом центре приема пополнений в Лонг Бинь, во Вьетнаме, это не стало неожиданностью. Мы получили распределение в 101-ю и вместе прошли дивизионный курс программы боевой ориентации. Так уж было угодно судьбе что, стоя в одном строю, мы пошли добровольцами в LRP. Через две недели после нашего возвращения с войны, Джон вместе с двумя другими LRP оказался на моей свадьбе.
За эти годы мы пару раз общались. Ну вы знаете – дружеский телефонный звонок время от времени раз в несколько лет – просто чтобы поддержать отношения.
И вот теперь Джон позвонил мне, чтобы, по его словам, сообщить кое-какие замечательные новости. Дон Линч, в 68-м служивший в штабе роты F, пытался ¬определить местонахождение всех парней, чтобы устроить встречу. Ему помогал Билли Никс, который служил в роте L в 70-м, а теперь работал в Атланте, в ассоциации ветеранов. LRP и Рейнджеры собирались.
Я пришел в восторг. Моя служба в LRP и позже в Рейнджерах оставила меня гордым, но с большим количеством смешанных чувств и эмоций. Я провел семнадцать трудных лет, пытаясь уладить их. Недостающим элементом, по-видимому, была потеря моих товарищей по оружию. Как можно было провести год, живя и сражаясь рядом с ¬людьми, готовыми умереть друг за друга, а затем внезапно вернуться к удовлетворенному, мирскому существованию, где господствуют уравниловка и мелкие приятельские отношения? Это было жестоко. Я скучал по своим товарищам намного больше, чем мог себе представить. Однако, по той же идиотской причине, что ни один из них не пытался восстановить нашу дружбу, я также избегал какого-либо рода контактов, кроме случайного телефонного звонка или запоздалой открытки ¬к Рождеству. Полагаю, ни один из нас не желал снова разбередить раны, оставленные нашей службой во Вьетнаме. Тогда мы были слишком глупы, чтобы понять, что процесс исцеления не сможет начаться, пока мы не разожжем вновь ту старую дружбу.
Джон дал мне телефон Дона Линча в Миннеаполисе и попросил ему позвонить. Целых два дня я поднимал трубку и снова бросал ее, прежде чем набрался храбрости, набрать номер. Все эти годы… Я настроил свой разум на то, что Вьетнам больше не будет меня беспокоить. Я рассказывал о войне тем, кто мог слушать, и скрывал ее от тех, кому это было неинтересно. Я слышал слишком много историй о ветеранах Нама, которые вообще ни с кем не говорили об этом. Все думали, что они, должно быть, скрывали что-то постыдное для них. Ей-богу, они не могли сказать это обо мне! Я не стыдился своей службы, или того, что я делал. Я семнадцать лет обманывал себя, считая, что разрушил систему.
Случайные кошмары, от которых я просыпался, колотясь в холодном поту, считал реакцией на сиюминутный стресс. Я ¬убеждал свою жену, что это все ерунда, просто дурные сны. Через четырнадцать лет я понял, что это, в общем-то, не так уж сиюминутно. Я, наконец, был вынужден поделиться этим с ней, и она помогла мне ¬преодолеть это. Но я знал, что исцеление все еще не было полным.
Когда я, наконец, позвонил Дону, он отнесся ко мне как давно потерянный брат. Он дал мне телефоны и адреса нескольких членов моей группы и друзей по роте. Оставшуюся часть дня я потратил на звонки им. Исцеление началось.
Я сидел за столом в цокольном этаже своего дома, просматривая копии старых приказов, которые почему-то хранил все эти годы. Я искал имена и личные номера, чтобы сообщить Дону и, таким образом, дать возможность разыскать всех наших LRP и Рейнджеров. Внезапно, зазвонил телефон. Голос на другом конце сказал: "Гэри, ты знаешь, кто это?" Голос казался знакомым, но я не мог его четко опознать. Я прокрутил в уме несколько имен, прежде чем ответить отказом. Голос сказал: "Это Франк, Гэри. Франк Суза". Я не ¬поверил этому. Франк был мертв. Я видел, как он умер. Я видел его там, лежащего с ранами на груди и шее. Я видел огромную дыру в его спине, куски ребер в его искромсанном легком. Я был весь в его крови, пытаясь остановить кровотечение, которое, я знал, невозможно было остановить. Нет, кто бы ни был на том, это не мог быть Франк Суза!
Я слегка опешил, и сказал: "Черт возьми, кто это? Франк Суза мертв. Я видел, как он умер".
Голос ответил: "Гэри, это я, действительно я! Я два года провалялся по армейским госпиталям и ветеранским лечебницам, но я все еще жив".
Я сидел, там, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь способ проверить, что это был Франк. Тогда голос сказал: "Помнишь, возле бункера, когда Райдер попал в меня той стрелкой!?" Это был Франк! Он был жив! Слезы текли по моему лицу, когда я слушал, как он тараторит о том, что с ним случилось после того дня в далеком ноябре 1968. Я думал, что потерял в тот день двух своих лучших друзей. Теперь один из них воскрес из мертвых.
Мы проговорили больше часа. Он жил в Джуно, на Аляске, но в августе должен был приехать на семинар в университет Парди. Он спросил, не могли бы мы как-нибудь встретиться с ним там, или где-нибудь в Иллинойсе. Я сказал, что никоим образом не пропущу этого. Он сказал, что позвонит через несколько недель, чтобы договориться окончательно. Потом мы попрощались, обещая поддерживать отношения в будущем. Исцеление продолжалось.
Я позвонил, Линчу, поблагодарить за то, что он нашел мне Франка. Я почти мог видеть его улыбающееся лицо, когда он слушал мою сбивчивую речь. Я обещал ему, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему определить местонахождение наших парней и снова собрать их вместе.
Я чуть не сошел с ума, разыскивая наших пропавших LRP и Рейнджеров, доведя телефонные счета до трехсот-четырехсот долларов в месяц. Через шесть месяцев я нашел еще двадцать шесть человек и связал их с Доном.
В июле 1985 Дон сообщил, что пришло время планировать встречу. Подходящим местом был Форт Кэмпбэл, Кентукки, родной дом и пункт дислокации 101-й дивизии. А наиболее подходящим временем было бы пятое – восьмое июня.
В августе 1985, я ездил в Шампейн, Иллинойс, и провел выходные с Франком Сузой. За исключением ужасных шрамов, он ничуть не изменился, все так же крепок, и похож на двадцатилетнего. Годы, проведенные на излечении в госпиталях, привели к расколу, который стоил ему жены и детей. Но неунывающий следопыт и разведчик, он оставил это все позади. Он нашел новую жену и начал новую жизнь.
Мы провели все выходные за рассказами о былом, вновь переживая задания и воскрешая воспоминания. Мы смеялись, вспоминая хорошие времена, и лили слезы по погибшим товарищам. По мере того, как близился вечер воскресенья, мы, по меньшей мере, раз пять сказали друг другу до свидания перед тем, как обняться на прощание, обещая увидеться снова на встрече в 1986 году. Половину четырехчасовой дороги домой я рыдал от горя и радости.
Через неделю я получил сообщение от Дона Линча, просившего вспомнить LRP по имени Роберт Ролингс из Редвуд Эстейт, Калифорния. Он написал Дону и сказал, что ¬отчаянно хотел бы связаться со мной, Джоном Луни, Джимом Бэконом, и Джоном Мезэросом. Я позвонил Дону и спросил, кто такой Роберт Ролингс. Я не мог вспомнить никого с таким именем. Дон засмеялся и спросил меня, помню ли я Макбрайда, того, кто взял меня в роту. Когда я ответил: "Ну разумеется!" Он сказал, что Ролингс, это и есть Макбрайд. Он поменял имя после Нама. В течение многих лет он пытался узнать, что случилось с теми четырьмя, кого он взял в LRP. Он чувствовал себя ответственным за нас и задавался вопросом, пережили ли мы войну.
Я позвонил ему и успокоил. Мы все выжили. Он был в восторге. Мы поговорили еще какое-то время, а потом пообещали увидеться на встрече в следующем году.
В течение следующих десяти месяцев я переговорил более чем с шестьюдесятью людьми, с которыми провел самый незабываемый год своей жизни. Все части вставали на место.
За месяц до встречи я был весь на нервах. Моя жена сказала, чтобы я взял письма, которые написал ей Вьетнама. Она сохранила каждое из них. Она сказала, что, если я их перечитаю, это поможет вспомнить людей, места, и события моей службы. Кроме того, это могло бы переломить мою нервозность. Я внял ее совету и обнаружил, что эти 238 писем читаются как дневник. Так было заронено зерно для написания этой книги.
Сердце заколотилось, когда я заезжал на стоянку у Холидей Инн. Этого не может быть! Таких же бабочек в животе я ощущал в апреле 67-го, поднявшись на борт C-119, чтобы совершить свой первый прыжок с парашютом. Смогу ли я узнать кого-нибудь? А они меня узнают?
Я вошел в холл, чтобы зарегистрироваться, оставив багаж в машине. Девушка за стойкой сказала, что большинство зарегистрировавшихся LRP и Рейнджеров собрались в зале или снаружи, у бассейна. Она выглядела немного испуганно. Окей! Мы все еще могли произвести впечатление на людей.
Я вошел в зал и добрался до бара, заметив в задней части два больших стола, занятых группой мужчин примерно моего возраста. Я не был уверен, что был готов. Я заказал скотч с содовой, и сделал большой-пребольшой глоток перед тем, как повернуться и предстать перед собравшимися LRP и Рейнджерами.
Я немедленно признал Тони Терсеро, Тима Коулмана, Боба (Макбрайда) Ролингса, Дона Линча, "Маму" Ракера, и некоторых других. Дейв Бидрон завопил: "Эй, мужики, это же Линдерер!" Я присоединился к группе, и после множества объятий, рукопожатий, и хлопков по спине, мы обосновались в ожидании прибытия оставшейся части наших товарищей.
Через два часа нас было больше сотни, и народ все прибывал. Это было удивительно. Сборище начало разбиваться на небольшие группы по времени службы в роте: 1-ая Бригада LRRP в одной стороне, рота F LRP отправилась наружу, к бассейну, те, кто были в роте F и L – в зале, а Рейнджеры, служившие в роте L позже, в задней части зала.
Продолжали прибывать все новые люди. Было похоже, что мы расстались всего несколько недель назад. Семнадцать лет превратились в ничто. Рота была переформирована, и мы снова были готовы выполнять задачи.
Немногие из нас могли попрощаться, когда увольнялись и отправлялись домой. Парни были в поле, в краткосрочных отпусках, или отсутствовали по другим причинам. Кто-то был в госпитале или реабилитационном центре, когда другие уезжали. Так что мы толком и не прощались. Теперь, когда мы встретились вновь, никто не чувствовал, что когда-либо оставлял нас. Так что мы просто снова были вместе – обычное дело!
Большинство LRP и Рейнджеров собралось к восьми пополудни. С некоторыми приехали жены, но большинство парней решило приехать по-холостяцки. Это было, прежде всего, для нас, а не для жен.
Тот вечер мы провели, восстанавливая старую дружбу. Начали рассказывать военные истории, сперва понемногу, затем, по мере одобрения, все более красочно и описательно. Много времени прошло с той поры, так как мы были среди тех, кто понимал и ¬верил.
Некоторые из "Старых Грязных Пижонов" из 1-ой Бригады LRRPs и кое-кто из "стариков" роты F LRP отправились в пару номеров, чтобы разжечь былое товарищество и пропустить косяк-другой. Оказавшись среди кровных братьев, сложно отказаться от старых, проверенных привычек. Те из нас, кто не баловался травкой, понимали их. Это помогало им вернуться в прошлое и освобождало души. Процесс исцеления набирал ход.
На следующее утро нас всех пригласили в гарнизон на церемонию. В эти же выходные проходил ежегодный сбор ассоциации ветеранов 101-й дивизии, и подразделение устраивало показуху для "Кричащих Орлов" прошлого. Командир дивизии, генерал Патрик, пригласил LRP и Рейнджеров времен Вьетнама присутствовать в качестве почетных гостей и возглавить подразделение на торжественном прохождении.
Мы были немного толстоваты и шли не в ногу, но мы были гордой группой разведчиков, возглавивших парад под нескончаемые аплодисменты зрителей на трибуне. Потом мы отправились на площадку десантирования, где 101-я десантно-штурмовая ¬устраивала демонстрацию, включавшую в себя штурмовое десантирование с вертолетов, парашютные прыжки и высадку с помощью веревок. Мы освистали их, поскольку они потратили целых семь секунд на то, чтобы свалить из вертушки. Мы обычно делали это за три. И все-таки, в целом, мы были впечатлены молодыми Кричащими Орлами. Они выглядели так же хорошо, если не лучше, как и мы за восемнадцать лет до этого.
Генерал Патрик вышел и произнес замечательную речь, ¬расхваливая работу, проделанную LRP и Рейнджерами во время Вьетнамской ¬войны. Он привел примеры из своего личного опыта о том, как наши действия помогали успешному ведению войны. Он закончил, вознеся литанию жертвам, доблести, и достижениям, от которой у всех присутствующих на глаза навернулись слезы. Он объявил, что мы можем пройти в расположение части, а затем отдал нам честь и уехал на встречу с начальником штаба Армии США. Генерал Патрик поручил старшим офицерам приветствовать нас по прибытии в Форт Кэмпбэл.
Церемонию возглавил полковник Охл, командир LRSU (нынешнее наименование подразделения глубинной разведки), которые участвовали в показе. В 1969-70 годах он командовал взводом в роте L (Рейнджеров) и самой ротой. Он представил Комманд-Сержант-майора Боба Гильберта, который был Первым сержантом роты L, когда в июне 69-го я уходил на дембель. "Главный" вручил Дону Линчу и Билли Никсу памятные знаки в награду за их усилия в воссоединении подразделения и организации встречи.
Затем мы продолжили в местном охотничье-рыболовном клубе, проведя вечер, полный еды, напитков и еще одного раунда военных историй. Когда мы поздним вечером вернулись в гостиницу, Боб Гильберт ¬организовал собрание, призванное официально основать ассоциацию LRP и Рейнджеров. Мы проголосовали за то, чтобы пойти на шаг дальше и пригласить присоединиться к нашей организации всех ветеранов Вьетнама, служивших в подразделениях LRRP и LRP, а также позже, в ротах Рейнджеров.
Следующий день, в целом, прошел так же. Мы были просто счастливы быть друг с другом, пытаясь восполнить все те проведенные обособленно годы. Мы обнаружили бальзам, успокаивавший те раны, что не смогло исцелить время. Те, кто был потерян, нашлись. Те, с кем мы расстались, обнаружились. Исцеление было повсюду вокруг нас, и это было замечательно.
Тони Терсеро привез с собой из Финикса профессиональную съемочную группу, чтобы сделать запись нашего воссоединения. Вечером третьей ночи они начали записывать фрагменты интервью с оставшимися в живых после опасных заданий, которые выполняло подразделение в ходе своей семилетней Вьетнамской одиссеи. Мне была предоставлена сомнительная честь поучаствовать в одном из интервью. Даже у съемочной группы были слезы на глазах, когда они слушали, как выжившие рассказывали свои версии случившегося в те далекие годы.
Последний день был самым тяжелым. По мере того, как мы разъезжались по домам, снова и снова повторялись эмоциональные сцены между давно потерянными друзьями, воссоединившимися спустя почти два десятка лет – и только для того, чтобы вновь оказаться разделенными. Каждый клялся поддерживать контакты и участвовать в будущих встречах. Все мы возвращались к нашим семьям, изменившись за несколько прошедших дней. Мы никогда не будем такими, как прежде.
Вьетнам взял что-то у каждого из нас, отнял нашу юность. Наше поколение было оболгано, сбито с толку, а потом брошено страной, ради которой мы стольким пожертвовали. В результате мы чувствовали себя обманутыми и недооцененными. Мы пошли на войну, полагая себя патриотами, и вернулись через год и позже гражданами второго сорта. Нас считали психически неуравновешенными, нетрудоспособными, и асоциальными. Ни у кого не было ни времени, ни желания выслушать нас или помочь приспособиться к нормальному образу жизни. В мгновение ока мы превратились в изгоев. И неудивительно, что у столь многих из нас были трудности в возвращении к течению жизни общества, которое мы оставили. Мы страдали поодиночке. Счастливчики выживали. Они засунули кошмары и ужасные воспоминания в самые глубины своего сознания, поклявшись никогда не воскрешать их. Другие вели свою безнадежную битву, проигрывая ¬алкоголю, наркотикам, преступлениям, и самоубийствам.
Многие искали помощи извне. Жены, духовенство, адвокаты, ¬психологи, психоаналитики, и психиатры – все они пытались. Некоторые даже достигали определенной степени успеха. Но в итоге ветеран Вьетнама был вынужден сам нести свое собственное бремя. Его раны были перевязаны, зашиты, и прижжены, но они не зажили. Некоторые из них оставались в покое. Другие медленно гноились. Некоторые прорывались, извергая яд на всех вокруг. Но никто не нашел настоящего лекарства, реального исцеления.
Воссоединение LRP и Рейнджеров в начале июня 1986 было чудесным исцелением для многих из посетивших его ветеранов, включая автора этих строк. Я обнаружил раны, о существовании которых даже не подозревал. Я принял первые целебные дозы сострадания и братства, понимая, что вскоре начнется процесс излечения от владевших мною боли и мучений, которые мешали быть таким мужем и отцом, каким я должен был быть. Годами я подвергал своих любимых горечи и отторжению, даже не зная почему.
Теперь я знал, что это осталось позади. Я понял, как исцелиться. Ни один из нас, много лет назад сражавшихся на той азиатской войне, не мог стать единым целым до тех пор, пока мы не воссоединились с нашими братьями, и не разделили боль и горе открыто, чтобы с ними можно было иметь дело. Мы могли помочь друг другу, точно так же, как и прежде. У нас в LRP было кредо: "LRP не оставляют LRP. Все, кто идет, возвращаются, или не возвращается никто". То кредо помогало нам выжить тогда, и сделало свое волшебное дело снова.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 02 июл 2013, 10:50 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
Лис....

Изображение

Спасибо!


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 02 июл 2013, 11:32 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 09 дек 2012, 20:25
Сообщений: 278
Команда: U.S. NSW DEVGRU (att.CCT)
Спасибо!

ЗЫ Респект таким парням...

_________________
На общее раздолбайство, панибратство и неуставщину ВВС накладывается раздолбайство и неуставщина спецназерства.
Поэтому ССТ - дважды неуставные раздолбаи.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 02 июл 2013, 14:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Спасибо, ждем продолжения! Только один момент, наверное дата в первом предложении пролога 1968...

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 02 июл 2013, 18:20 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bobbie E. Hamilton писал(а):
Спасибо, ждем продолжения!


И оно непременно последует!

Bobbie E. Hamilton писал(а):
Только один момент, наверное дата в первом предложении пролога 1968...


Нет. Именно 86-й -- год первой общей встречи после Нама.

Ну и собственно продолжение:

6 июня 1968

Я думал, что знаю, что такое высокая температура и влажность, проведя первые двадцать лет моей жизни в Миссури, каждое лето страдая от жары и духоты. Но спускаясь по трапу Боинга 727 компании Пан Ам на авиабазе Бинь Хоа, Республика Вьетнам, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: жара – в ее азиатском проявлении – это совсем другая зверюга. Было всего 11.15 утра, а я весь взмок от пота прежде, чем пересек асфальтированный перрон. С каждым вдохом я втягивал в себя еще больше тяжелого, напитанного влажностью воздуха, пока не почувствовал , что потяжелел на добрую сотню фунтов. Когда я оглянулся, глядя на ряды стоящих за ВПП военных самолетов, казалось, что они застыли в слое дрожащего, прозрачного желатина. Жара в Наме была видимой!
Сержант прогнал нас через летное поле к большому зданию терминала, построенному из металлических гофрированных листов, дававшему некоторую защиту от солнечных лучей, но мало спасавшему от жары. Большой, круглый термометр, висящий на внутренней стене здания, показывал 112 градусов*.
Внутри нас сверили с бортовым списком, а затем скомандовали разобрать вещмешки и грузиться в один из четырех коричневых, тупорылых автобусов Исудзу, выстроившихся в ряд перед зданием.
Я сел во второй автобус, заняв место позади водителя – гражданского служащего. Это был первый вьетнамец, которого я видел, и меня несколько удивили его малый рост и худощавое телосложение. Вряд ли в нем было больше пяти футов росту и ста фунтов веса. Он посмотрел в зеркало заднего вида, и обнаружил, что я изучаю его. Когда он адресовал мне широкую, полнозубую улыбку, я быстро отвел взгляд, смущенный тем, что меня заметили. Но мое любопытство вскоре пересилило. Я надел темные очки и возобновил быстрое исследование моего предмета, на сей раз наблюдая за ним краем глаза. У него были густые, блестящие, темные зачесанные назад волосы. Высокие скулы и близко посаженные глаза придавали ему несколько зловещий вид. Постоянная улыбка казалась почти искусственной, прикрытием, маскирующим его подлинные чувства относительно громкоголосых, здоровенных американских солдат, которых ему предстоит везти. Так вот как выглядит мой враг! Бог ты мой, мы собирались сражаться с гномами!
Низенький, толстый штаб-сержант вскарабкался в автобус и объявил, что нас отвезут в 90-й центр пополнений в Лонг Бинь для оформления. Его заготовленная, стандартная речь и безразличное отношение характеризовали человека, который был во Вьетнаме слишком долго и находил свою работу утомительной и не вызывающей удовлетворения. Чертовски уверен, это не слишком-то повысило наш энтузиазм.
Автобус, покачиваясь, выкатился с авиабазы и следуя в плотном потоке двинулся по хорошему двухполосному асфальтированному шоссе. Светофоры, осевые линии и дорожные знаки были всюду. Было сложно представить, что я был в другой стране. Обстановка вокруг, казалось, копировала происходящее где-нибудь в Штатах. Приходилось сосредоточиться, чтобы обнаружить различия.
Большая часть движения была гражданской: смесью мотороллеров, велорикш, мопедов, велосипедов, старых Ситроенов и Пежо, и случайного старинного грузовика Додж 40-х годов. Каждые несколько минут проезжали военные машины, иногда по одной, иногда колонной.
Сельская местность Южного Вьетнама была равнинной, слегка холмистой. Пейзаж разнообразили случайные рисовые поля и узкие ряды пальм. Тут и там были рощи каучуковых деревьев, стройными рядами тянувшихся прочь от шоссе, как солдаты на построении.
Мы миновали несколько маленьких деревушек, вытянувшихся по обе стороны шоссе. Начали появляться различия. Убогие лачуги, жмущиеся друг к другу в каком-то планировочном кошмаре. Повсюду магазинчики с открывающимися на улицу витринами и отдельные киоски. Большинство построено из старых досок, картона, пластиковых листов, гофрированной жести, и распрямленных банок из-под американского пива.
Местное население суетилось, занимаясь своими делами, совершенно игнорируя нас, проезжающих мимо. Среди них, казалось, превалировала детвора и девочки-подростки, одетые в традиционные аозай**.
Повсюду были солдаты Армии Южного Вьетнама (ARVN). Большинство из них, казалось, предавалось безделью, закусывало, заигрывало с девочками, или торговалось с владельцами магазинчиков. Казалось, их совершенно не волнует, что идет война. Многие были не вооружены, но у некоторых на плече висели карабины М-1. Я понял, почему возвращавшиеся в Америку ветераны называли их ковбоями. Большинство из них носило на шеях яркие красные или синие платки, большие американские темные очки, и наручные часы, которые тоже были слишком велики для их тощих запястий. Их сидящая в обтяжку форма выглядела так, как будто была нарисована. Они напомнили мне кучку пытающихся выглядеть клево бойскаутов.
Я задавался вопросом, почему открытые окна автобуса были затянуты проволочной сеткой. Я подумал, что их еще могли бы использовать для перевозки заключенных. Когда я наклонился вперед и спросил водителя, зачем эта проволока, тот на мгновение запнулся, а потом ответил на ломаном английском, "Ви-Си нумма десять. Кидать гранаты автобус. Кокадай*** многий Джи-Ай." Я поперхнулся и откинулся на сиденье. Остаток пути я провел, высматривая на обочинах вьетконговских диверсантов.
Мы прибыли в обширное расположение 90-го центра пополнений примерно в 12.30. Выбравшись из автобусов, мы построились в центре огромного пыльного плаца. Пухлый, довольного вида второй лейтенант прошагал через грязное поле и поднялся на возвышающуюся перед нами деревянную трибуну. Он представился как лейтенант Сэйлор и в течение следующих десяти минут официально приветствовал нас во Вьетнаме. Его речь была не запоминающейся, но он, казалось, был искренним. Должно быть, он был почти столь же зелен, как и все мы.
Он сказал, что наше пребывание в центре пополнений продлится пять-семь дней. Столь много времени занимает процесс оформления нас в системе и распределения по подразделениям. Во время пребывания здесь мы должны будем соблюдать несколько правил. Обязательным является присутствие на четырех ежедневных построениях. В ходе них будут вручаться назначения в подразделения и перевозочные требования. Если мы будем отсутствовать, когда назовут наши имена, на нас обрушится Гнев Господень в исполнении Армии США. Он сказал также, что ежедневно на доске объявлений на краю плаца будут вывешиваться списки назначений. Во время пребывания в центре мы можем быть назначены в наряд по кухне и на другие работы. Игнорирование этих назначений приведет к наказаниям, слишком ужасным, чтобы ¬о них рассказывать. Время от времени к нам будут обращаться военнослужащие постоянного состава, случайным образом отбирая людей для выполнения всяких дополнительных работ "интересного" свойства. За отказ выполнять их запросы грозит что-то наподобие высшей меры наказания.
Виднеющийся вдалеке большой плавательный бассейн запрещен для посещения всеми военнослужащими переменного состава. Нам будет разрешено ходить на почту; каждый вечер смотреть кино в открытом кинозале; покупать закуски в фургонах-киосках; посещать религиозные службы; а также гадить, мыться и бриться****. Все остальное было официально запрещено. Он сообщил, что данная программа разработана для обеспечения безопасной и быстрой акклиматизацию нас к жизни в Республике Вьетнам, и ни в коем случае не является какой-либо формой издевательства. В общем, нам надлежит жить по правилам и не искать проблем на наши юные, нежные задницы, пока не прибудем к местам назначений. Аминь!
Окружающие нас казармы представляли собой большие постройки из фанеры, крытые рифленой жестью. В каждой было по два ряда из двенадцати двухъярусных коек, вмещающих сорок восемь человек. Проводивший построение офицер проинструктировал нас, что в случае ракетного или минометного обстрела человек, занимающий нижнюю койку, должен будет вылезать из нее на правую сторону, в то время как солдат с верхнего места прыгает налево. Это должно предотвратить втыкание пяток обитателя верхней койки в спину его товарища снизу, могущее причинить тому неисчислимые моральные и физические страдания. В тот момент это казалось толковым, но, как выяснилось позже, когда наш сон был разнесен на куски рвущимися в сотне метров 122 мм РС-ами, об этих инструкциях никто и не вспомнил. Звук чьего-то сыгравшего очка действовал на процесс дедуктивного рассуждения и интеллектуального мышления подобно вырубленному предохранителю, вынуждая тело действовать на одном инстинкте, подчиняясь силе тяжести. Другими словами, когда дерьмо попадает на вентилятор, твоя задница движется к ближайшему бункеру по кратчайшему расстоянию, снося любого, оказавшегося достаточно глупым, чтобы встать на пути.
Лейтенант сказал, что, покинув койки, мы должны быстро и организованно проследовать в заглубленные, обложенные мешками с песком бункера, удобно расположенные между казармами. Это тоже работало только в теории. В наших мозгах неизгладимо отпечаталось "Быстро". "Организованно" там как-то вообще не задержалось.
Мы побросали вещи и отправились в столовую на наш первый во Вьетнаме прием пищи. Длинная очередь и скудное меню из теплых бутербродов с вареной колбасой, холодного, жирного картофеля-фри, и несвежего крошащегося пирога заставили меня уверенно поставить на фургончики с закусками в части дальнейших приемов пищи. Мой желудок еще не перестроился с домашней еды на именуемый Армией США пищей обезвоженный, выжатый, стерилизованный, консервированный, спрессованный и упакованный в фольгу набор сырья для производящей говно машины.
После еды все вновь прибывшие отправились на склад, получать базовый комплект обмундирования, обуви, и другого уставного снаряжения. После возвращения в казармы, нам поручили охранять нашу территорию до вечернего построения.
Позже, сожрав парочку целлофанового вкуса хот-догов из "еды на колесах" (по крайней мере, они были горячие!), я развалился на своей койке и попытался оглянуться на прожитую жизнь. На протяжении последних восьми месяцев мои мысли и действия управлялись и направлялись, военной машиной, которая взвалила на себя ответственность за превращение меня из гражданского в солдата. Я добровольно вручил бразды своей судьбы другим, чьи методы и побуждения оставляли желать много лучшего.
Обстоятельства, приведшие к тому, что я оказался во Вьетнаме, не были уникальными. Менее тридцати двух часов назад я отбыл с авиабазы Трэвис около Сан-Франциско, направляясь в Юго-Восточную Азию. Когда мы садились в самолет компании Пан Америкен, температура была чуть выше 50 градусов*****. Спустя час пилот обратился к нам, объявив, что только что в Лос-Анджелесе убийцей был застрелен Роберт Кеннеди. Новость потрясла нас, и на мгновение весь салон погрузился в тишину, прерванную одним из черных солдат, язвительно заметившим: "Эй, мужики, это, конечно, удар. Но такое дерьмо случается. Там, куда мы направляемся, нам лучше всего волноваться о наших собственных юных задницах". Возможно, ему стоило бы выбрать для этого другое время, но в его словах содержалось мудрое пророчество. Если бы мы учли его, у нас все было бы хорошо.
Мы совершили краткую остановку в Гонолулу, чтобы размяться и заправиться, затем взлетели в направлении Гуама. Через несколько часов, ранним утром, я заметил, как стюардесса остановилась поправить подушку одному из парней, сидевших через проход от меня. Она должна была перегнуться через высокого черного PFC******, чтобы дотянуться до него. Когда она начала взбивать подушку, PFC приподнялся и слегка укусил ее за грудь, заставив подскочить, как ужаленную. Она на секунду замерла там с выражением шока и непонимания на ее симпатичном лице, затем повернулась и побежала по проходу в переднюю часть самолета. Черный солдат высунулся и закричал ей вслед: "Леди, если ваше сердце столь же мягкое как ваша грудь, вы простите то, что я сделал!" Всех нас, увидевших случившееся, разобрал смех. Не было причинено никакого реального вреда, и этот небольшой эпизод снял часть беспокойства и напряженности, которые росли, после нашего отбытия из Трэвиса. Кроме того, что они могли нам сделать? Послать во Вьетнам!?
Позже тем же утром мы пересекли линию перемены дат и приземлились на Гуаме. Из динамиков послышался голос пилота, попросившего нас оставаться на местах после остановки самолета. Он добавил, что следует воздержаться от фотографирования B-52 и других военных самолетов, стоящих вдоль взлетной полосы, в противном случае мы рискуем тем, что наши камеры будут конфискованы. О да, и как это враг не знал, что у нас были B-52 на Гуаме!
Несколько минут спустя, в самолет поднялось трое военных полицейских, и прошли по проходу туда, где сидел черный PFC. Мы в недоумении наблюдали, как они попросили его проследовать за ними из самолета. Я глянул в левый иллюминатор, и увидел, что они провели его к ожидающему военному седану и уехали. Только после этого нам разрешили покинуть самолет на сорок пять минут, в течение которых его заправляли.
Когда мы отбыли, PFC не вернулся на борт. Ни один из NCO*******, казалось, не знал и не интересовался случившимся с ним. Кое-кто отпускал комментарии о том, с чего бы эта дерьмовая армия лишает солдата его шанса быть убитым в бою из-за такой тривиальной мелочи. Тогда кто-то из хвоста самолета закричал, "Черт, еще не слишком поздно. Давайте все пойдем и покусаем пилота!"
На то, чтобы забыть о происшествии, не потребовалось много времени. До Вьетнама нам оставалось всего несколько коротких часов, так что волнение и ожидание нашего надвигающегося приключения были намного важнее, чем пропавший товарищ.
Я оглядывал окружающие меня лица, ища какой-либо знак, некое предзнаменование, которое отметило бы тех, кто не переживет следующий год. Ничего не было. Единственной очевидной общей особенностью была невинная юность. Бог мой, они были всего лишь мальчишками, собравшимися играть во взрослые игры, и я был одним из них! Меня пронизал животный страх. Это была игра, в которую я играл в лесу за домом моего детства. Воображаемое оружие, позже замененное игрушечным. Потом, с пневматическим оружием, это едва не вышло из-под контроля, но риск добавил реализма. А теперь мы собирались играть взаправду. Надо мной витали мрачные предчувствия. Я с нетерпением ждал этого. Я этому учился, и даже вызвался добровольно. Однако теперь, на самом пороге финального испытания, я испытывал серьезные сомнения относительно своего выбора.

* По Фаренгейту, соответствует 62 градусам Цельсия (прим. перев)
** Аозай – традиционный вьетнамский женский костюм. В современном виде представляет собой длинную шёлковую рубаху, надетую поверх штанов (прим. перев)
*** Убивать (прим. перев)
**** Игра слов – "тройное С": Shit, Shower and Shave (прим. перев)
***** По Фаренгейту, чуть выше 10оС (прим. перев.)
****** PFC (Private First Class) – рядовой первого класса (прим. перев.)
******* NCO – Non Commissioned Officer: унтер-офицерский состав, сержанты (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 02 июл 2013, 18:28, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 02 июл 2013, 18:27 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Я был старшим из восьми детей в рабочей семье, жившей в маленькой, консервативной общине к югу от Сент-Луиса, Миссури. Мои родители вскормили меня на диете из сильных моральных ценностей, церкви, яблочного пирога, и американского образа жизни. Мой отец, пилот бомбардировщика и ветеран Второй Мировой войны, учил меня, что обязанность патриота – когда позовет страна, откликнуться на колокол. Права она или нет, но это моя страна.
Я наслаждался юностью, проходящей среди предгорий Озарк, вдоль реки Миссисипи. Каждую свободную минуту я проводил, охотясь и ловя рыбу среди холмов, вдоль ручьев и топей в окрестностях моего родного города. Я любил природу и считал себя опытнее остальных в навыках лесного жителя.
Я средней школе я пользовался популярностью, исполняя обязанности классного старосты и участвуя в совете учащихся. Я играл на трубе в школьном оркестре и входил в редколлегию ежегодника. Делая успехи в футболе и бейсболе, я получил несколько грамот за спортивные соревнования.
На втором курсе я начал встречаться с высокой, привлекательной девушкой из моего родного города, Барб Сиракьюз. Она оставалась верна мне во время бурных, затихающих и вновь возобновляемых отношений, которые длились семь лет, приведя к нашему обручению в Рождество, когда я прибыл домой на побывку после начальной подготовки.
Я получал хорошие оценки при минимальных усилиях, и в 1965 году ожидал назначения в Академию ВВС США. Я был отобран моим конгрессменом в качестве первого запасного кандидата. Основной кандидат передо мной решил взять назначение в Военно-Морскую Академию, таким образом, в порядке отсева, мое назначение в Академию ВВС в Колорадо-Спрингс казалось верным делом.
Сотрясение, полученное на футбольном матче в выпускном году, привело к тому, что мое назначение было отсрочено на двенадцать месяцев, для гарантии полного излечения и отсутствия осложнений. Это убило все шансы попасть в набор 1965 года. Я был убит горем, но еще не готов разочароваться в желании быть летчиком-истребителем. Я знал, что не могу позволить себе пропустить год из-за призыва в армию, так что в последнюю минуту зарегистрировался в университете Миссури. Казалось бессмысленным ходить в колледж в течение года, а в следующем году начать все сначала в Академии ВВС, так что я решил забросить мечты о назначении в академию, и записался на четырехлетнюю программу подготовки офицеров запаса ВВС*. Я все еще мог достичь своей цели, но другим путем.
Однако, у судьбы в отношении меня были другие планы. К концу второго курса у меня кончились деньги, и в тот же год в призывной лотерее мне выпало двузначное число**. Зная, что не смогу пропустить год и работать, я решил записаться на краткосрочные курсы подготовки офицерского состава*** и в летную школу. Я попытал счастья в ВВС, флоте и морской пехоте, но всюду получал один и тот же ответ: "Только по окончании колледжа".
Армия казалась моей последней надеждой. Несколько встреч с армейским вербовщиком оставили меня убежденным, что, хотя реактивная авиация отпадает, я, по крайней мере, смогу попасть в программу OCS и получить офицерское звание.
Никогда не верьте проклятому вербовщику! Я записался в армию в начале сентября 1967 по программе отложенного зачисления****. Я был весь как на иголках, так что поступил на службу через месяц. В первый же день моей службы офицер призывного пункта в Форт Леонард Вуд, Миссури, рассмеялся, когда я сказал ему, что отправляюсь в OCS. Он сообщил, что эта программа была закрыта, и уж подавно закрыта для любых претендентов, не закончивших колледж. Меня поимели просто по-царски! Он дал мне луч надежды, добавив что, по мере того, как война во Вьетнаме "разогревается", есть хороший шанс, что Армия снова откроет эту программу. Он предложил мне подготовился, пойдя добровольцем в школу пехотных специалистов, воздушно-десантную школу, или даже на курсы Рейнджеров. Да, теперь я знаю! Никуда не вызывайся добровольцем. О, эта сладкая, сладкая невинность юности!
Я записался в двухнедельную школу младших командиров, которая должна была послужить толчком к следующему учебному циклу – чему угодно, лишь бы придти к OCS. Потом меня назначили командиром отделения роты "Дельта", 5-го батальона, 2-ой учебной бригады начальной подготовки. Мой взводный сержант, ветеран Нама, служивший в 25-й пехотной дивизии, проявил ко мне симпатию и назначил правофланговым 2-го взвода и своим заместителем с разрядом сержанта. Потом он сказал мне, что наш батальон собирался закончить обучение по сокращенному шестинедельному циклу вместо обычных восьми недель. Во Вьетнаме началось наращивание сил.
Спустя две недели учебы наш двадцатишестилетний взводный сержант попал в госпиталь с сердечным приступом средней тяжести, оставив нас посреди курса обучения. В те времена NCO категории E-5 и выше были столь же редки, как честные вербовщики. Мы закончили цикл без взводного сержанта. С помощью моего командира взвода, второго лейтенанта Джеффа Керца, я до конца курса исполнял обязанности взводного сержанта. Работа была очень тяжела, но меня минули все издевательства и преследования со стороны военнослужащих постоянного состава, через которые должна была пройти остальная часть новобранцев. Я не бывал в пожарной команде и нарядах на кухню. Кроме того у меня была собственная комната в кирпичной казарме кубричного типа, специально построенной для программы первоначального обучения. Не понимаю как, но мои командиры отделений и я провели взвод через цикл и сумели закончить его как почетный взвод почетной роты в своем учебном курсе.
Мои командиры взвода и роты поощряли меня обратиться с рапортом об участии в OCS даже при том, что не окончившие колледж все еще не могли участвовать в программе. Они написали рекомендательные письма, прося об исключении для моего случая. В исключении было отказано, и я убыл в школу специалистов Форт Гордон, Джорджия, для прохождения воздушно-десантной подготовки после тридцатидневного Рождественского отпуска.
Форт Гордон, оказался полезным опытом – в военном смысле слова. Это, должно быть, был один из худших среди существующих армейских гарнизонов. Однако на условия размещения не стоило жаловаться, поскольку в помещениях мы провели очень мало времени. Именно в Форте Гордон я учился быть солдатом. Много времени уделялось физподготовке, доходившей до ежедневного пятимильного кросса, после которого следовал час физических упражнений. Погода все десять недель была исключительно дерьмовой. После всего этого холода и дождя нас должны были отправить в Корею.
Вместо этого после окончания нас немедленно отправили на автобусах в Форт Беннинг, Джорджия, для прохождения дополнительного трехнедельного курса воздушно-десантной подготовки. Я не получил назначения в OCS, но по крайней мере попал в правильный гарнизон.
И я считал жесткими условия в школе специалистов!.. Истинное значение бега я узнал в воздушно-десантной школе. Мы бежали всюду. Нас заставляли бежать на месте даже в столовой, в очереди у раздаточной. Отжимания, которые то и дело "прописывали" нам инструктора, воспринимались как облегчение. Они давали нам передышку от бега. Но обучение было захватывающим, и я преуспевал в нем. После совершения пяти учебных прыжков мы завершили обучение, разрываемые по швам десантным духом. Я был в самой лучшей физической форме за всю мою жизнь.
Пятеро моих самых лучших приятелей по школе специалистов и воздушно-десантной школе записались добровольцами в Академию NCO и на курсы Рейнджеров, и предлагали мне сделать то же самое. Я много думал об этом, но решил отправить еще один рапорт об OCS. Я хотел сделать армейскую карьеру, но не как NCO. Однако вместо курсов подготовки офицеров я получил приказ сразу по окончании следующего тридцатидневного отпуска отправиться на службу в Республику Вьетнам. Меня по-царски поимели во второй раз. Я становился очень опытен в этом деле.
Я позвонил своей невесте и родителям, чтобы сообщить им "хорошие новости". Разумеется, они были расстроены. Мы с невестой планировали устроить "большую военную свадьбу" после моего окончания OCS, а затем провести год вместе, прежде чем я должен буду отправиться на службу за границу. Теперь, в складывающейся таким образом ситуации, она хотела взять отпуск на своей работе медсестры и во время моего отпуска выйти за меня замуж. Она пыталась убедить меня, что большая свадьба не так уж важна, но мы так долго ее планировали, что что-либо меньшее было бы второразрядным. Кроме того, идея оставить после себя молодую вдову в случае, если моя "полоса удач" будет продолжаться в той же манере, оставляла во рту довольно дерьмовый привкус.
Тридцать дней спустя, моя юная задница оказалась на полпути через весь мир, задаваясь вопросом, во что, черт возьми, я себя втянул…

Не знаю, был ли это рев сирены снаружи, или суматошные вопли солдат внутри, но я очнулся от глубокого сна, обнаружив, что вся казарма в смятении.
Обстрел! Обстрел! Вот дер-р-рьмо! Что, черт возьми, мне нужно делать? Что говорил лейтенант? "Нижняя койка, катитесь направо..." Да, это я! Валю прочь, хлопнувшись животом на прохладный бетонированный пол. Слава Богу, я заснул одетым! "...быстро, но организованно проследовать, в заглубленные, обложенные мешками с песком бункера, расположенные..." Чтоб тебя! Едва я начал отрываться от пола, как огромная тяжесть обрушилась на спину, швырнув меня назад на бетон. Я разевал рот в безуспешной попытке вздохнуть. Мое тело не повиновалось, когда я приказал ему подняться и катиться к черту отсюда. Долбаный Христос! Моя первый день во Вьетнаме, и в меня попала проклятая ракета. Предполагалось, что быть мертвецом – это не больно, но мне было весьма и весьма больно! Внезапно в голову пришло, что я не слышал взрыва. Прилетая, ракеты производят много шума. По крайней мере, предположительно должно быть так. Если это была не ракета, поимевшая меня, то что же это, черт возьми, было? Мои перепутанные мозги, наконец, решили вернуться в положение "Вкл." Это не могла быть ракета – я был бы мертв! Мое сознание заметалось туда-сюда в поисках ответа. Сукин сын, это был мой проклятый сосед, мистер Парашютист!
Я отчаянно боролся со своими ногами, одновременно пытаясь сделать первый полный вдох с момента удара. Я видел, как последние обитатели казармы выскочили за дверь – в том числе и мой старый добрый сосед. Нетвердыми ногами я отправился за ними, достигнув бункера как раз вовремя, чтобы увидеть, как четверо парней пытаются пройти в проем, рассчитанный на одного. Они сделали это…
Творился полнейший бардак. По всему убежищу парни кричали и вопили, пытаясь натянуть одежду, которую несли в руках, пока бежали в бункера, к безопасности.
Я оказался внутри как раз когда ракеты начали падать примерно в четверти мили от нас. Звуки разрывов 122-х были ужасны. Я мог только предполагать, какой ущерб они наносили. Через несколько секунд все кончилось. Четыре ракеты с интервалом в несколько секунд – достаточно, чтобы вытряхнуть из нас сон. Сержант сказал нам, что неточные 122-миллиметровки редко попадают во что-нибудь или наносят какой-либо ущерб, но когда они это делают, то оказываются разрушительными.
В наступившей темноте мы на ощупь двинулись назад к нашим койкам, гадая, не нанесет ли враг еще один удар. У меня было ощущение, что через спину прорастает дерево. Я сгреб своего соседа, карабкающегося обратно в койку, и сказал ему, что если он еще раз спрыгнет направо, то пожалеет, что в него не попала ракета. Он рассыпался в извинениях. В тот момент он даже не осознавал, что делал.

* ROTC – Reserve Officer's Training Course (прим. перев.)
** Призывная лотерея – Существовавшая на период войны во Вьетнаме система призыва. Каждому из дней года в случайном порядке с помощью лототрона были присвоены номера от 1 до 366. Призыву в первую очередь подлежали молодые люди 1945-1950 годов рождения, родившиеся в дни, которым выпали наименьшие номера. Следующие номера призывались по мере надобности. (прим. перев.)
*** OCS – Officer Candidate School: краткосрочные (от десяти до семнадцати недель) курсы для унтер-офицерского состава Вооруженных Сил и выпускников гражданских учебных заведений, желающих получить офицерское звание (прим. перев.)
**** DEP – Delayed Enlistment Program: поступающий подписывает контракт и определенное время (до года) числится в резерве. После чего отправляется на первоначальное обучение (с этого момента начинает исчисляться его состояние на действительной военной службе) (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 03 июл 2013, 22:35 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
7-10 июня 1968

Следующие дни были чередой нарядов на уборку территории, посещений почты и закусочных, уклонения от нарядов, и постоянных построений. Мы научились не шляться группами по четверо. Постоянный состав, казалось, притягивало к праздно стоящим кучкам новобранцев. Это было так же опасно, как оказаться застигнутым днем лежа на койке или укрывшись в бункере. И то и другое являлось табу! Мы нашли, что лучший способ избежать сраных нарядов – проводить как можно больше времени на почте или у мобильных закусочных. По каким-то причинам лайферы* почитали эти территории нейтральными. Конечно, спустя день-другой это становилось накладно. Казалось, Армия разработала неплохую систему, чтобы получить обратно наше жалование, и заставить нас напряженно трудиться. Трудно победить систему, которая сама устанавливает все законы.
По армейскому методу случайного отбора моя фамилия два дня подряд оказывалась в списках кухонного наряда. Я прикинул, что при эдакой удаче меня убьют где-нибудь на вторую неделю пребывания в стране. Нас подымали в 03.30 и давали полчаса на оправку и мытье, после чего мы отправлялись в столовую. При удаче нам удавалось вернуться в койки около 22.00, потными и грязными, и слишком усталыми, чтобы мыться. Это был мой первый реальный опыт кухонного наряда. Пообщавшись в течение дня с тамошним сержантом и его поварами, я понял, что делает Армия с теми, кто оказался слишком глуп, чтобы учиться на водителя грузовика.
Вечером девятого июня (первая ночь, когда я, похоже, мог бы немного поспать), примерно через час после полуночи вновь завыли сирены. Я подождал, пока не соскочит мой сосед, потом покинул койку, и направился в бункер. Шесть ракет ударили спустя секунды после того, как мы оказались в укрытии. И парочка из них – слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. После того, как все затихло, мы отправились назад к нашим казармам перехватить еще несколько часов сна перед подъемом.
Десятого, во время второго построения я получил приказ, согласно которому я назначался в 1-й батальон 502-го пехотного полка, расположенный в Кэмп Игл, около Хюе и Пху Бай в I Корпусе. Я был взволнован. Меня назначили в элитную 101-ю воздушно-десантную дивизию, место, куда мне больше всего хотелось бы попасть. Кричащие Орлы были одним из лучших армейских подразделений во Вьетнаме. Кажется, моя удача, наконец, начала меняться к лучшему!
Ближе к вечеру я покинул Лонг Бинь на автобусе. Нас отправили на тыловую базу 101-й дивизии в Бьен Хоа, на курсы SERTS** , где мы должны были пройти семидневную программу ориентации, именуемую "Пи-трейнинг". Я не знал, чего от этого ждать, но все что угодно было лучше того мышиного дерьма, через которое мы прошли.

11 июня 1968

Мы начали "Пи-трейнинг" наутро после прибытия. Как оказалось, это был курс боевой и психологической подготовки, призванный рассказать молодым парашютистам немного больше о войне – во вьетнамском смысле этого слова. Он должен был на ступеньку-другую повысить наши шансы на выживание. Кадровые инструкторы Кричащих Орлов учили нас основным способам патрулирования, обнаружения ловушек, инстинктивной стрельбе навскидку, тактике засад и противозасадных действий, знакомили с оружием, и учили пользоваться минами Клеймор. Это было очень реалистично. Однако, в конечном счете, мы с горечью поняли, насколько неадекватным было все наше предыдущее обучение. Мы были зелеными новичками, выступающими против одних из наиболее подготовленных и мотивированных солдат в мире. Если мы окажемся удачливы и будем слушать ветеранов, то сможем остаться в живых достаточно долго, чтобы передать свои знания следующей партии "вишенок"*** , пришедшей нам на смену.

12 июня 1968

На вторую ночь в Кэмп Альфа меня поставили в охранение на периметр. Я был взволнован перспективой получить шанс немного повоевать. Нас восьмерых повезли вдоль внутренней стороны окружающего лагерь глиняного вала. Меня и еще троих парней высадили в точке под названием Бункер 13. Значение этого числа не упустил ни один из нас.
Мы остались стоять там, в облаке красной пыли, в то время как грузовик помчался вдоль вала к следующему бункеру. "Ну и чего?" подумал я про себя по мере того, как пыль оседала вокруг нас. Никаких инструкций, никаких советов – ничего! Они просто оставили нас тут раздумывать, что, черт возьми, нам нужно делать дальше.
Мы залезли в бункер. Это была большая постройка из мешков с песком площадью около восьми квадратных футов. Стены состояли из двойного слоя набитых песком зеленых нейлоновых мешков с расположенными спереди амбразурами. Крыша была покрыта шестью слоями мешков, уложенных на раму из листовой стали и тяжелых деревянных брусьев. Вдоль задней стенки рядом с входом стояла изношенная раскладушка армейского образца. Сиденьями служили несколько деревянных ящиков от боеприпасов. На стопке мешков с песком в переднем левом углу стоял полевой телефон. Вдоль передней стены были отрыты противогранатые ровики – глубокие отверстия, в которые можно было бы спихнуть прилетевшую гранату, чтобы при ее взрыве не пострадали обитатели бункера.
В дополнение к имеющимся у каждого М-16 нам дали пулемет М-60 с двумя коробами патронов в рассыпных лентах, гранатомет М-79 с двумя бандольерами осколочных выстрелов. У каждого из нас было по две бандольеры 5,56 мм патронов, всего по четырнадцать магазинов на каждую из наших М16. Осколочные гранаты, я полагаю, нам не доверили, потому что мы не получили ни одной.
Мы нашли замыкатели двух Клейморов, расположенных по фронту с той стороны колючки. Оказалось, что я единственный в группе, кто хоть раз видел Клеймор и представлял себе, как откинуть предохранитель и взвести его. Я уверенно продемонстрировал своим товарищам, как правильно пользоваться Клеймором – тайно досадуя, что не уделил больше внимания своим инструкторам тогда, во время спецподготовки.
Полевой телефон поставил перед нами новую проблему. Никто из нас не знал, кому нам полагалось звонить, и что говорить в случае, если мы это сделаем. Мы решили, что озаботимся этим, когда придет время. Уровень моей уверенности потихоньку опускался на дно самого глубокого из гранатных ровиков...
Я поинтересовался, какую подготовку имеют мои собратья по охране бункера. Помимо ремонта дизельных двигателей, неполной разборки пишущей машинки "Ремингтон", и готовки "дерьма на черепице"**** на четыреста персон, ни один из них понятия не имел, как обращаться с М-60 или М-79. Я согласился взять на себя М-60 и продемонстрировал писарю-машинисту, как открывать, заряжать, и стрелять из М-79. Я только не стал ему говорить, что сам стрелял из него всего лишь дважды.
Час до темноты мы провели, знакомясь друг с другом и обмениваясь военными историями. Мы работали над тем, чтобы убедить себя, что являемся плохими ублюдками, защищенными всеми этими мешками с песком, и вооруженными всем этим современным оружием. Да уж, старине Виктору Чарли***** стоит получше следить за своей задницей, если он захочет нажить себе проблем в Бункере 13, поскольку мы готовы отсыпать ему полной пригоршней.
По мере того, как опускалась ночь, вместе с лучами заходящего солнца загадочным образом начала испаряться и наша уверенность в себе. Центром нашего внимания стали находящиеся перед нами спирали колючей проволоки и "путанка", из-за которых мы, столпившись плечом к плечу возле амбразур, ежесекундно ожидали появления вражеских саперов.
Нежданный звонок полевого телефона чертовски напугал нас. Механик осторожно поднял трубку, и робко ответил: "Хелло?" Когда караульный сержант закончил пережевывать его задницу за ненадлежащую форму обращения, он потребовал доложить обстановку и сообщил, что мы должны звонить в начале каждого часа, чтобы сержант, отвечающий за охрану периметра, был в курсе происходящего на нашей точке. Мой товарищ пережил второй сеанс жевания задницы, спросив, что нам делать, если что-нибудь случится в середине часа. Разъяренный сержант на другом конце линии решил, наконец, что стоит дать нам хоть какие-то инструкции, приказав сообщать обо всем необычном в любое время, запросить подсветку, если мы заподозрим движение перед нами, и при вызове обозначать себя позывным "Бункер 13".
Мы бодрствовали до полуночи, а затем решили разделиться на трехчасовые смены – по два человека каждая. Я не мог заснуть и бодрствовал всю ночь. Я сидел, уставившись на колючую проволоку перед нами. Если VC нападут, они не застанут нас врасплох, это точно. Нет, Богом клянусь! Мы будем готовы, когда они появятся. В тайниках души я задавался вопросом, кто из нас первым сломается и побежит. Я чертовски надеялся, что это буду не я.
На протяжении ночи мы несколько раз замечали, что "что-то движется" по ту сторону колючки. Все просыпались, и сидели с оружием, снятым с предохранителя, в течение десяти-пятнадцати минут, пока мы не приходили к мнению, что тревога была ложной. Рыжеволосый повар из Лос-Анджелеса постоянно предлагал запросить подсветку. В конце концов мы заткнули его, пообещав, что, если ее запросит еще какой-нибудь бункер, мы сделаем то же самое.

13 июня 1968

Солнце встало в четыре. Измученные, с покрасневшими глазами, мы пялились в амбразуры Бункера 13. Мы были великолепны. У VC не получилось проникнуть через периметр на нашем участке (или что-то в этом духе). О, мы подозревали, что они доползали до самой проволоки, чтобы проверить нас, но наша готовность, несомненно, заставила их отбросить любое глупое предположение о возможности пробраться через заграждения у Бункера 13.
Грузовик забрал нас в 06.30 и отвез в казармы. Мы сдали оружие и по-быстрому перекусили перед тем, как отправиться в койки, чтобы немного поспать. Через три часа какой-то дерьмоголовый сержант поднял меня и отправил на уборку.
На вечернем построении я обнаружил, что моя "удача" продолжается – меня снова поставили на охрану периметра. Я предположил, что Армии понравилось, как мы защищали наш участок предыдущей ночью. С другой стороны, возможно, они собирались заставить нас продолжать до тех пор, пока мы не начнем делать это правильно.

17 июня 1968

Мы закончили "Пи-трейнинг". Этот курс дал нам немного больше навыков, немного больше преимуществ, которые, как мы надеялись, помогут нам пережить следующие двенадцать месяцев и вернуться "в Мир" одним куском. Кое-кто из нас получил некоторую уверенность. Инструктора проделали отличную работу, выявляя наши недостатки. Мы будем учиться, и набираться опыта каждый день, каждый час, каждую минуту. Те из нас, кто будет учиться быстрее, получат лучшие шансы на выживание. А кто нет – вернутся из этой страны с помощью похоронной команды. Там было более чем достаточно пластиковых мешков для трупов самых глупых.

* Лайфер (Lifer) – Профессиональный военный (зачастую включая офицеров) и вообще любой, хотя бы раз подписавший повторный контракт на военную службу (прим. перев.)
** SERTS – Screaming Eagle Replacement Training School: школа подготовки пополнений Кричащих Орлов (прим. перев.)
*** "Вишенка" (Cherry) – сленг. новобранец, салага, девственник (прим. перев.)
**** Рубленая говядина на тосте. Нарезанная тонкими ломтиками солонина с белым соусом на ломтике обжаренного хлеба. На армейском сленге часто именуется "дерьмо на черепице" (shit on a shingle) (прим. перев.)
***** Виктор Чарли – VC, сокращение от Вьет Конг (Viet Cong). Прозвище, данное южновьетнамским партизанам (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 03 июл 2013, 22:55 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
18 июня 1968

На утреннем построении мы получили наши назначения. Большинство из нас должно было отправляться по подразделениям девятнадцатого или двадцатого числа. Под конец построения нас попросили задержаться на пару минут. Нескольким специальным подразделениям требовались добровольцы (да-да, снова это слово!).
Поджарый сержант категории Е-6 в форме для джунглей поднялся на трибуну перед строем и представился как штаб-сержант такой-то из взвода службы собак. Следующие десять минут он расхваливал достоинства службы в качестве проводника служебных собак в его подразделении. Он обещал захватывающую работу, никакой ерунды, активные действия, быстрое продвижение, и все это после нескольких недель дополнительного обучения в прекрасной Малайзии. Несколько парней вызвались. Я серьезно задумался, но, в конце концов, не смог представить, что в течение следующих двенадцати месяцев стану бродить по джунглям вслед за немецкой овчаркой.
После того, как он закончил и ушел, на трибуну поднялся молодой солдат в камуфляже, похожем на тигровые полосы. На его форме не было знаков различия. На его голове была черная бейсболка с белым перевернутым треугольником и вышитыми поперек цифрами 101. Поверх нашивки были приколоты "крылышки" парашютиста. Аура уверенности в себе окружала его, стоящего на трибуне по стойке "вольно". Солдат подождал всеобщего внимания перед тем, как заговорить: "Мужики, мое имя – Макбрайд. Я – заместитель командира группы в роте F 58-го пехотного полка. Это LRP*. Я знаю, что большинство из вас без понятия, что такое LRP и что мы делаем, так что позвольте мне объяснить. Мы действуем глубоко на вражеской территории, группами по пять-шесть человек. Обычно наша основная задача – разведка. Мы – глаза и уши Кричащих Орлов. Мы не даем "мистеру Чарли" чувствовать себя в безопасности в своем собственном огороде. Иногда нас просят захватить одного-двух пленных. Частенько нас посылают, чтобы оценить результаты "Арк Лайт"**. Если поисково-спасательная служба ВВС не может добраться до сбитого пилота, они обычно зовут нас. В общем, я пытаюсь сказать, что мы выполняем все те сраные задачи, которые армия не может заставить делать кого-либо другого. Но, джентльмены, вне зависимости от того, насколько грязна или опасна наша работа, мы ее делаем. Время от времени нам даже позволяют убить пару-тройку человек. Наш боевой счет является самым высоким в дивизии".
Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до нас. "Все в дивизии полагают, что нас переоценили и, возможно, даже немного избаловали. Когда наши группы работают на "индейской территории", дивизия обеспечивает нам максимальную поддержку. Боевые вертолеты, артиллерия, подразделения быстрого реагирования и тактическая авиация находятся в готовности прибыть на помощь, если нас застигнут со спущенными штанами. Это случается нечасто, но когда так бывает, приятно знать, что для получения помощи достаточно поднять трубку".
"Поскольку мы исключительно хороши в том, что мы делаем, мистер Чарли нас очень не любит. Мы испоганили ему множество вечеринок и прикрыли не одну стройплощадку в джунглях, и я уверен, что больше всего он хотел бы повесить несколько наших скальпов у себя в избушке. Ну что же, пока что он не очень-то преуспел в этом".
Прежде чем продолжить, он подошел к краю трибуны. "Джентльмены, LRP нужно несколько добровольцев для пополнения наших рядов. Оплата хреновая, а кормежка не стоит того, чтобы писать о ней домой. Но если вы хотите получить от жизни немного впечатлений и желаете повысить свои шансы на выживание, то, пожалуй, LRP может оказаться тем, что доктор прописал. Обучение будет жестким и не все пройдут квалификацию. Если решите, что не сможете пройти его, или мы решим, что вы не сможете, вас немедленно и безо всяких вопросов отправят по вашим подразделениям. Я даю вам шанс служить с лучшими из лучших. Ваше решение, парни! Есть тут у меня какие-нибудь добровольцы?"
Я оглядел строй, пытаясь увидеть, есть ли кто-нибудь, достаточно глупый, чтобы купиться на это дерьмо. Поднялось три руки. Все это были парни, с которыми я прошел школу специалистов и прыжковую школу. Внезапно, поднялась четвертая рука. Я был несколько шокирован, обнаружив, что эта рука была моей.
На вечернем построении мы четверо получили новые приказы, назначающие нас в роту F 58-го пехотного (LRP), и были включены в список на отправку на следующее утро. После того, как строй распустили, мы собрались вместе, чтобы познакомиться. Джон Мезэрос, рыжеволосый парнишка из Мичигана, прошел вместе со мной школу специалистов и парашютную школу. Джон был спокоен, и принимал жизнь такой, какая она есть. Джим Бэкон был невысоким солдатом с детским лицом, тоже родом из Мичигана. Я не встречал его прежде, но знал, что он тоже из школы специалистов. Джон Луни, худой темнокожий солдат из Западной Вирджинии, вместе со мной прошел школу специалистов в Форте Гордон и парашютную школу в Форте Беннинг. Я был очень удивлен, обнаружив, что ни один из нас толком не знал, почему, черт возьми, мы вызвались добровольцами на эту службу. Лично я даже толком не знал, что значит LRP…

19 июня 1968

Было позднее утро, когда мы грузились в C-130 на авиабазе Бьен Хоа. Мы вскарабкались по рампе и обошли джип, закрепленный к анкерным кольцам в полу большого транспортного самолета. Ждущие нас свободные места обнаружились вдоль правого борта. Брезентовые сидушки были неудобны, являясь, очевидно, результатом чьей-то неудавшейся попытки спроектировать церковную скамью на базе шезлонга. Мы откинулись на металл самолетного борта, в то время как гидравлика поднимала рампу, пресекая с нашей стороны любые попытки к спасению. Я чувствовал себя подобно кролику в ловушке. Самолет запустил двигатели и вырулил к взлетно-посадочной полосе. Мы простояли там около минуты, пока пилот набирал обороты. Внезапно нас качнуло налево, когда C-130 выкатился на асфальт, набирая скорость. Через считанные секунды мы были в воздухе, набирая высоту и удаляясь от того, что считали "тылом", направляясь на "фронт". Вскоре нам предстояло узнать, что во Вьетнаме понятия "тыл" и "фронт" означают лишь то, какой конец М-16 ты прижимаешь к плечу, а из какого летят пули.
Громкое гудение двигателей свело разговоры к минимуму. Так что я проводил время, составляя в уме следующее письмо своей невесте, Барбаре. Я уже написал пять или шесть писем ей, и пару моим родителям. Мне было чертовски мало что сказать им. Я решил, что буду держать их в курсе о происходящем со мной во Вьетнаме, особенно об обычных, мирских вещах, которые, как я знал, займут большую часть времени. Но я решил рассказывать им и о задачах, которые буду выполнять. Я собирался несколько преуменьшать опасности, и степень риска. Но они имеют право знать, что происходит в моей жизни. Если я буду скрывать правду, они придумают свои собственные варианты происходящего тут, которые могут причинить больше беспокойства и страданий чем собственно правда.
Нам сказали, чтобы мы потерпели, пока не окажемся в своих подразделениях, прежде чем слать свои адреса нашим любимым. Так что до тех пор, пока мы получим ответы на наши письма, пройдет еще пара-другая недель. Месяц без вестей из дома! Проклятье, я задавался вопросом, как там дела?
Мы ненадолго приземлились в Чу Лай, чтобы высадить нескольких парней. Десять минут спустя мы снова взлетели, направляясь в Пху Бай. Бортмеханик, перекрывая рев двигателей, прокричал, что вскоре мы пролетим над Да-Нангом и должны прибыть к месту нашего назначения меньше чем через час. Я мог едва ждать. От постоянной вибрации в самолете у меня уже занемело все тело от ушей до пяток.
Примерно в 14.30 самолет заскакал по полосе в Пху Бай. У меня чуть не случился интим с сидевшим справа Луни, когда пилот, пожалуй, несколько более азартно, чем необходимо, сбросил газ и дал по тормозам, Никто из нас не привык оттормаживаться со 120 до 20 миль в час на столь короткой дистанции. Я извинился перед Джоном и сказал, чтобы он не волновался – это вовсе не значит, что мы становимся влюбленной парой, или чем-то вроде того.
С-130 зарулил на площадку, находящуюся милях в десяти от здания терминала. Толи пилоту не нравились армейские, толи здание расположили не в том конце ВПП (чему я, вообще-то, ничуть бы не удивился). Рампа опустилась, и мы ступили в ту же самую жаркую парилку, что приветствовала нас по прибытии в Нам. В той части света было вообще несколько жарковато, но Господь, кажется, решил обратить самое пристальное внимание на авиабазы. Полагаю, так Он мстил летунам, занимавшим Его небеса.
Мы двигались по асфальту к металлическому зданию терминала. Летное поле было настолько раскалено, что мы шли как по "липучке" от мух: на каждом шагу подошвы прилипали к поверхности.
Внутри здания было чуть прохладнее. Кто-то кое-как воткнул в один из дверных проемов огромный вентилятор, и он более-менее успешно обеспечивал циркуляцию теплого воздуха внутри здания.
Мы доложились стоящему за деревянной стойкой специалисту 4-го класса. Он проверил нас по списку, а затем сказал, чтобы мы нашли себе место и подождали, пока он дозвонится до нашего подразделения и они пришлют кого-нибудь за нами.
Через два часа потения возле терминала завизжали тормоза останавливающегося джипа, из которого выпрыгнул солдат в камуфляже для джунглей, и подошел к стойке приема. Мы обратили внимание, что у него была такая же черная бейсболка с нашивкой подразделения, что носил в Кэмп Альфа Макбрайд. Он что-то сказал специалисту 4-го класса за стойкой, тот не глядя махнул рукой в нашу сторону. LRP кивнул и отправился туда, где сидели мы. "Звать Тонини. Вы новички, назначенные в роту F 58-го?" Мы пробормотали, что да. "Ну, тогда п'шли. Ваш транспорт ждет!"
Мы схватили снаряжение и последовали за ним наружу к заведенному джипу. Мы разместились, свалив барахло по центру, в то время как Тонини врубил передачу и двинул из аэропорта. Он проехал около четверти мили по узкой асфальтированной дороге, а затем вывернул вправо, на широкое шоссе с твердым покрытием. "Это – Шоссе №1," сказал он, "идет прямо до самого Сайгона"
Мы проехали около трех миль на север по двухполосному хайвэю, после чего свернули на гравийную дорогу, ведущую на запад, к виднеющимся вдали горам. Спустя короткое время мы проехали через восточный КПП Кэмп Игл, "дома" 101-й дивизии. Тонини проскочил мимо троих военных полицейских, стоявших на воротах, и на развилке свернул направо. Он ударил по тормозам, юзом остановившись на дороге, вниз от которой располагалось множество пыльных палаток и несколько ветхих бункеров. На входе в расположение красовался фанерный щит размером четыре на четыре фута, гласящий: "Рота F 58-го пехотного (LRP) - Глаза Орла". "Люси, м-мы дом-ма-а-а." То, как Тонини изобразил Рики Рикардо, заставило нас всех засмеяться, а затем мы закашлялись из-за настигшего нас облака красной пыли.
Мы последовали за ним вниз по пролетам деревянной лестницы к фанерному зданию, окруженному четырехфутовой стеной из мешков с песком. "Это – ТОЦ***, или дежурка для любого из вас, парни, кому случится оказаться в прямоногих****", заявил Тонини, когда мы свалили наши вещи в кучу у двери. "Заходите и доложитесь первому сержанту. Но не заводите его, и не тупите – потребуется несколько недель, чтобы вернуть его в хорошее расположение духа".
Мы захватили пожитки и сунулись в оперативный центр. Спустя двадцать секунд мы снова были снаружи, проверяя, осталось ли на наших задницах хоть какое-то мясо. "Нубам" ни в коем случае не стоит соваться со своим барахлом в дежурку к первому сержанту, в особенности не постучавшись для начала. Мезэрос сказал: "Думаю, мы его завели!"
Мы поспешно побросали вещмешки в кучу и построились, чтобы совершить попытку номер два, на сей раз не забыв постучаться. Громовой голос объявил: "Пиздуйте сюда!" Прежде чем первый сержант закончил команду, мы четверо уже выстроились перед его столом. Увидев ужас на наших лицах, он расплылся в широкой улыбке. "Надеюсь, я не слишком напугал вас, бойцы?!" сказал он, поднимаясь и протягивая руку в приветствии. "Я делаю это со всеми новичками, чтобы повеселить Тонини. Рад видеть вас всех на борту".
Просматривая наши документы, он немного рассказал нам об истории роты F и ее задачах. Подразделение было довольно новым, прибывшим в составе дивизии семь месяцев назад. В состав роты F были включены опытные люди из состава LRRP 1-й Бригады, и взаимоотношения между личным составом этих двух подразделений были довольно сложными. Все еще только начало утрясаться.
Закончив, он распределил нас по группам. Мне предстояло оказаться в группе №17, которой командовал взводный сержант Брубэкер. Он встал, снова пожал нам руки, а затем распорядился нам разобрать снаряжение, а Тонини показать палатки, занятые группами, в которые мы были назначены.
Оказавшись снаружи, мы взвалили вещмешки на плечи, в то время как улыбающийся Тонини показывал палатки отделений Мезэросу, Бекону, и Луни. Мне было сказано подождать – он сам собрался отвести меня в палатку 17-й группы, в которой был ЗКГ*****.
Мы шли через расположение LRP, а Тонини выполнял обязанности гида. Он показал три отдельные круглые палатки офицеров и большую брезентовую палатку на отделение, где обитал старший сержантский состав, включая первого сержанта. Еще восемь таких же палаток было случайным образом разбросано с задней стороны пыльного расположения, их местоположение определялось скорее ландшафтом, нежели присущим вооруженным силам прусским стандартам аккуратности.
Мы миновали расположенную по центру расположения палатку-склад. Позади и по бокам от нее стояло несколько больших, стальных контейнеров. Тонини махнул в сторону уборной на четыре очка: "Это место, где можно сбросить физическое напряжение. А если случайный визит в заведение Мисси Ли не удовлетворит ваших сексуальных потребностей, то ночное посещение крайнего очка для однорукой игры в Пятипалого Джека обычно помогает должным образом. Вот тот висящий на треноге мешок предназначен исключительно для питьевой воды. Еще есть пятисотгаллонный "буйвол", стоящий позади душевой кабинки – там вода для мытья". Это был единственный источник воды в подразделении. Тонини сказал мне, что по идее их должны наполнять каждый день, но с моей стороны будет разумно всегда держать свои фляги полными.
Я заметил несколько обложенных мешками с песком бункеров, расположенных вдоль юго-восточной стороны расположения, обращенной к внешнему периметру. Это были маленькие надземные сооружения, очевидно используемые для обороны периметра. По расположению было разбросано несколько укрытий большего размера. Тонини сказал, что оружейка и склад боеприпасов находится за холмом позади палатки лайферов, возле "Пиявочного Пруда" и вертолетной площадки.
Подойдя к палаткам, мы вошли в первую из них. Вдоль прохода четырехфутовой ширины стояло два ряда по пять раскладных коек. В промежутках между ними у стен размещались деревянные солдатские сундучки. Прочая мебель состояла из сделанных из пустых ящиков от боеприпасов сидушек, столов и полок. Пол представляла собой плотно утоптанная красная глина. Боковины палатки были закатаны, позволяя легкому ветерку проникнуть внутрь. Все, казалось, было покрыто тонким слоем охристой пыли.
Я не мог не заметить, что палатки офицеров и NCO, равно как и помещение ТОЦ были сильно укреплены мешками с песком. Палатки же срочнослужащих были совершенно незащищены. Я спросил Тонини, была ли это оплошность, или так выражается наша ценность. Он ответил, что рота только передислоцировалась на это место, и что мешками с песком будет укреплено все, но в порядке важности. Окей, полагаю, мы знали, где оказались!
Три или четыре парня лежали на своих койках и читали. Когда мы вошли, они нам кивнули. Тонини подвел меня к четырем LRP, играющим в карты, усевшись вокруг сундучка. Он представил меня сержанту Брубэкеру, КГ****** №17 и взводному сержанту 1-го взвода. На вид Брубэкеру было около тридцати, он производил впечатление жесткого NCO, вдоволь хлебнувшего боев. Позже Тонини сказал мне, что это был его третий срок в Наме, первый он провел в составе 1-й кавалерийской, а второй – в Спецназе. Брубэкер поздравил меня с прибытием в группу, сказав занимать крайнюю койку и отправляться на склад за постельными принадлежностями и сундучком.
Я бросил вещмешок на пустую раскладушку и потопал обратно, к складской палатке. Писарь на складе поздравил меня с прибытием в роту и дал расписаться в ведомости.
После того, как я вернулся и распаковал свои вещи, Тонини, Уитмор (пойнтмен******* 17-й группы), и я отправились в расположенную в отдельной палатке столовую на ужин. Еда оказалась неплоха. Возможно, немного жирновата, но я понял, что вполне смогу прожить на ней год.
Тем вечером Брубэкер сказал, что на следующий день мы начнем тренировки. Он был единственным опытным членом группы. Тонини, Марти Мартинес, и Уитмор уже побывали на нескольких заданиях, но все еще нуждались в небольшой доводке, чтобы стать первосортными LRP. Так что перед тем, как стать боеготовой, вся группа должна будет пройти неделю интенсивного обучения. Он указал также, что боеготовыми мы станем ненадолго, потому что ему скоро отправляться в отпуск, Тонини собираются назначить ЗКГ в группу сержанта Шугеэра, а Уитмор должен через три недели возвращаться в Штаты.

* LRP (Long Range Patrol) – глубинная разведка (прим. перев.)
** "Арк Лайт" (Arc Light) – операции по использованию стратегических бомбардировщиков B-52, производивших ковровые бомбардировки, в роли непосредственной огневой поддержки (прим. перев.)
*** TOC (Tactical Operations Center) – Тактический Операционный Центр, аналог нашего ЦБУ (центра боевого управления) (прим. перев.)
**** "Прямоногие" ("Legs") – презрительное прозвище обычной пехоты со стороны парашютистов-десантников (или любых военнослужащих, прошедших воздушно-десантную подготовку) (прим. перев.)
***** ATL (Assistant Team Leader) – заместитель командира группы (прим. перев.)
****** TL (Team Leader) – командир группы (прим. перев.)
******* Пойнтмен (point man) – головной дозорный в группе (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 04 июл 2013, 19:03 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
20-25 июня 1968

Тренировка началась в 09.00. Брубэкер наставлял нас о важности соблюдения звуковой дисциплины, использовании условных сигналов, технике патрулирования и E&E*. Специалист 4-го класса Лэйнг, старший радиооператор из 10-й группы, и один из лучших радистов роты, провел с нами занятия по организации радиосвязи и показал, как правильно вызвать огневую поддержку и запросить медэвак**.
Мы постоянно отрабатывали навыки немедленных действий, то есть, мгновенного реагирования на внезапно возникающие опасные ситуации. Самым сложным было выработать рефлекс немедленно атаковать засаду в случае, если мы в нее попадали. Стоит заметить, что это не является естественной реакцией организма на подобного рода ситуацию. Нам сказали, что, если мы хотим пережить свой год в этой стране, то всегда должны действовать нестандартно. Враг знал американских солдат лучше нас самих. В случае засады естественным стремлением будет уткнуться в землю. В NVA*** обычно пристреливали РПД так, чтобы спустя секунды "промести" тропу на высоте фута от земли. По бокам от тропы они часто ставили мины и "палочки панджи"****. Так что если вы попадали в засаду и решали нырнуть в сторону от тропы, то избавили бы их от необходимости стрелять в вас. Попытка прорваться вперед или отступить вдоль тропы вела отходящую группу к катастрофе, поскольку NVA часто оборудовали несколько засад. Так что мы раз за разом тренировались отвечать на засаду атакой. Противопоставить эффекту внезапности неожиданные действия было лучшим способом минимизации потерь в той ситуации.
После обеда мы учились оказывать первую медицинскую помощь при шоке, пневмотораксе, перегреве организма и солнечном ударе. Мы узнали, как удалять пиявок. Нас проинструктировали о важности медикаментозной профилактики малярии: желтая таблетка каждый день и розовая раз в неделю. Мы узнали, как вколоть морфий для обезболивания, и поставить капельницу с сывороткой альбумина, чтобы заместить кровопотерю.
Мы практиковались в нанесении и использовании камуфляжа. Тонини показал, как пользоваться двухцветным маскировочным гримом для покрытия открытых участков тела. Он объяснил, как перед применением смешивать с маскировочным гримом стандартный жидкий репеллент. Это облегчало нанесение краски и помогало ей держаться дольше, а вдобавок позволяло держать на расстоянии москитов и пиявок. Нам объясняли, что в зарослях нельзя смотреть прямо. Глаза могли выдать нас, даже если все остальное было скрыто. Мы узнали, как маскировать оружие и снаряжение. В сущности, мы учились сливаться с природой и становиться частью окружающей среды.
Мы учились укладывать снаряжение так, чтобы его было удобно нести, не производя шума при движении. Полностью загруженный рюкзак весил где-то от семидесяти до ста фунтов, без учета основной выкладки, размещавшейся на поясе.
Нас учили, как размещаться в вертолете перед выводом и во время эвакуации, и, что еще более важно как валить из него во время высадки. Время, проведенное на LZ*****, было критически важно для группы. Именно во время высадки и эвакуации разведгруппа была наиболее уязвима.
Так много нужно изучить, и так мало времени на обучение... Брубэкер сказал, чтобы я глядел на стариков, ветеранов, и не делал ничего, что не делают они. Для "вишенки" проявление инициативы не было достоинством.
Вечером двадцать первого, Луни, Джим Шварц, Бекон, и я сидели на крыше одного из находящихся в центре расположения больших бункеров, обсуждая наши перспективы на выживание в течение грядущих двенадцати месяцев. Нас очень волновало выполнение нашей первой задачи. Мы походили на новичков-футболистов, получивших шанс начать играть за университетскую команду. Мы надеялись, что будем способны делать дело, оказавшись в игре. Все же, нам хватало реализма, чтобы понять, что старшие игроки должны будут направлять и прикрывать нас, пока мы не наберемся опыта для равноправного участия в достижении победы. В то же время, ошибка на футбольном поле стоила бы всего лишь проигранного мяча. Ошибка на выходе может стоить шести жизней. От понимания этого сводило кишки.
Сержант Рей Мартинес, один из "Старых Грязных Пижонов", прослуживший в Наме два продленных срока и бывший членом LRRP 1-ой бригады до того, как они влились в Роту F, присоединился к нам, когда мы сидели на бункере, смоля сигарету за сигаретой. Он позволил нам завладеть его вниманием и высосать побольше информации о том, чего можно ожидать в джунглях. На долю этого старого LRP выпало более чем достаточно экшена. Он выжил, стал первосортным командиром группы, и добился уважения не только среди новичков подразделения, но и всех ветеранов. На тот месяц, что ему остался в Наме, его перевели в кадровый состав SERTS. Даже будучи совсем "накоротке"******, он все равно находил время и желание передать нам столько своего опыта, сколько сможет.
Он сказал нам, что быть LRP – это нечто особенное, привилегия, недоступная большинству. Мы отличались от обычных "собачек на поводке"*******. LRP были "выживальщиками", экспертами в своем роде деятельности. Каждый член группы должен быть способен выполнять обязанности любого другого. Группа должна была функционировать как подразделение, даже если бы в ней остался лишь один человек. Если этого не делалось, выживание становилось вопросом везения, а не способностей и подготовки.
У LRP был кодекс, неписанный, однако это было кредо, согласно которому они жили и умирали. "LRP не бросают LRP! Все, кто идет, возвращаются, или не возвращается никто".
Этот человек стал легендой среди LRP. Когда LRP собирались, чтобы поговорить о старых заданиях и порассказать свои истории, его имя всплывало всегда.
Несколько вечеров назад Тони Терсеро рассказал нам, группе "вишенок" о последнем выходе, на котором сержант Мартинес был командиром группы. Это было всего неделю назад – группа Мартинеса под номером 10 получила предварительное распоряжение на проведение разведки в северных пределах долины Ашау. Они должны были выйти в район ответственности 1-ой Кавалерийской дивизии, где окажутся за пределами артиллерийской поддержки. Связь должна была идти через ретранслятор "кавалеристов" на Сигнальном Холме. Их задачей был контроль места пересечения трех троп, расположенного на краю района разведки. Кроме того, они должны были вести поиск предполагаемого местонахождения базового лагеря батальона из состава полка 325C Армии Северного Вьетнама. Их район разведки находился всего в семи-восьми "кликах"******** на юго-юго-восток от базы огневой поддержки "Вики", которая в то время пустовала. Предполагалось, что выполнение задачи займет пять дней и шесть ночей. В течение первых одного-двух дней они должны были искать базовый лагерь, а остальную часть времени потратить, наблюдая за перекрестком.
Группа состояла из сержанта Мартинеса в качестве командира; его заместителя, специалиста 4-го класса Барри "Голди" Голдена, шедшего в голове; специалиста 4-го класса Билла "Райдера" Лэйнга, старшего связиста; специалиста 4-го класса Тони "Ти-Ти" Терсеро – ведомого; сержанта Эрика "Сахарного Медведя" Шугеэра – младшего связиста; и специалиста 4-го класса Джима Венэйбла в тыловом охранении.
Предварительный облет показал, что район разведки гористый, с полноводным ручьем, протекающим посередине главной долины. Мартинес выбрал основную LZ за пределами своей зоны ответственности. Чтобы выйти в район разведки, им нужно было перевалить через хребет, но при этом у них будет больше шансов на то, что вывод группы останется незамеченным.

* E&E (Escape and Evasion) – дословно "уклонение и ускользание" способы уклонения от контакта с противником и ухода от преследования. (прим. перев.)
** Медэвак (medevac) – медицинская эвакуация (прим. перев.)
*** NVA (North Vietnam Army) – Армия Северного Вьетнама (прим. перев.)
**** Палочки панджи (punji stakes) – воткнутые в землю заточенные бамбуковые колья, часто вымазанные грязью или экскрементами, чтобы вызвать заражение раны (прим. перев.)
***** LZ (Landing Zone) – точка высадки, площадка приземления (прим. перев.)
****** "Short" – военнослужащий, которому осталось недолго (обычно от пары месяцев до нескольких недель) до окончания срока нахождения во Вьетнаме. Аналог нашего "дембеля" или, скорее, даже "квартиры" (прим. перев.)
******* Line doggies – прозвище военнослужащих из "линейных" пехотных подразделений (прим. перев.)
******** "Клик" (klick) – километр (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 04 июл 2013, 19:22 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Группа отправилась из Кэмп Игл 10 июня на закате. Пять минут спустя пилот снизился до земли и вошел на бреющем, держась чуть выше верхушек деревьев. Мартинес все время пытался сказать ему, чтобы тот не направлялся прямо к основной LZ, но он продолжал действовать, как будто не понимая, о чем говорит командир группы. Пилот выглядел нервным, и неожиданно направил борт к доминирующей вершине, возвышающейся над районом разведки группы. У LRP не было иного выбора, кроме как высадиться.
Пилот усугубил свою ошибку, на пути обратно пролетев прямо над юго-восточной частью района разведки. Теперь каждый из находящихся там северовьетнамских солдат должен быть начеку.
Мартинес был взбешен. Пилот рекомендовал именно эту LZ во время предварительного облета, но командир группы категорически отказался. Это была настолько очевидная LZ, и настолько близко к долине, где, подозревал Мартинес, находился базовый лагерь, что он был уверен – гуки наблюдают за ней. А теперь они оказались прямо в ее центре.
После того, как группа выпрыгнула из зависшего вертолета, они отбежали на десять-пятнадцать метров в кусты, заняв оборону на северо-западном краю LZ. Терсеро доложил, что видел двоих северовьетнамских солдат непосредственно перед тем, как добежал до остальных членов группы. Он выскочил из вертушки и бежал прямо на них, направляясь к оборонительной позиции группы. Не успел он выстрелить, как удивленные вражеские солдаты бросились вниз по крутой северо-западной стороне LZ.
Райдер проверил связь и дал вертолету команду находиться в ожидании; вероятно, группа была замечена.
Спустя несколько минут они услышали минометы, ведущие огонь снизу, из долины к западу от них. Через несколько секунд в тридцати метрах на северо-запад рванула мина. Райдер связался с группой ретрансляции на Сигнальном Холме и доложил, что группа находится под минометным обстрелом.
Еще одна мина взорвалась в двадцати метрах к северу; потом еще три легли чуть восточнее их позиции. Пока рвались мины, группа слышала, как там и сям в долине под ними вопят гуки. Потом все стихло.
С Сигнального Холма связались с группой и сообщили Райдеру, что это был огонь своей артиллерии. Мартинес был изумлен. Они были вне досягаемости артиллерии – это никак не могли быть американские снаряды. Но на споры не было времени.
Мартинес подумал о вызове ганшипов*, но он не видел, где находятся минометные позиции. Все, что у него было – это азимут, определенный по звуку.
Потом они снова услышали голоса, разговор был громкий, но расслабленный. Очевидно, NVA не знали наверняка, где находится группа, иначе они бы так не разговаривали.
Мартинес решил продолжить выполнение задачи вышел на связь, отпуская вертушки. Теперь они были сами по себе.
Он приказал группе развернуться в патрульный порядок и двигаться вниз по западной стороне хребта. Они прошли всего двадцать пять метров, когда Голди и Ти-Ти просигналили Мартинесу выдвинуться вперед. Они обнаружили недавно потревоженный муравейник. Его обитатели все еще возбужденно бегали вокруг, а на рыхлой, пыльной почве вокруг виднелись следы. Это подтверждало, что Терсеро при высадке видел NVA, наблюдавших за LZ. Мартинес не сомневался относительно него, но минометный обстрел прервал доклад Ти-Ти, и убавил его весомость. Поскольку NVA видели высадку группы и обстреляли район LZ, Мартинесу стало окончательно ясно, что их действительно заметили. Враг знал, где они были, и в каком количестве.
Во время последнего сеанса связи Райдер получил распоряжение переместиться на триста метров вниз по хребту. К тому времени стало довольно темно, и на склоне не было никаких подходящих для приземления площадок. Там не было ничего, кроме врага. Инстинкты Мартинеса подсказывали ему держаться повыше.
Он расположил группу в оборонительных порядках, и, взяв Ти-Ти и Голди, отправился доразведать тыловой сектор небольшого холмика, на котором они разместились. Они обнаружили место, полное свежепостроенных бункеров и стрелковых ячеек в сорока пяти метрах к юго-западу от их LZ. Один из бункеров как нельзя лучше подошел бы в качестве НОП**. Они вернулись к группе, и с наступлением темноты двинулись к системе бункеров, чтобы устроиться на НОП, установив "Клейморы" и оставаясь в 100-процентной готовности.
Мартинес испытывал мало веры в инструкции от кого-либо, находящегося вдалеке от места событий, так что он сообщил группе, что собирается дать Райдеру команду сообщить, что они находятся в трехстах метрах вниз по склону хребта. Он понимал, что нарушает правила, сообщая ложную информацию. Командование требовало от них спуститься с хребта, невзирая на то, что они раскрыты. Однако оставить хребет и окрестности LZ было бы самоубийством.
Он сказал Райдеру радировать их ложное местоположение и, кроме того, дать координаты комплекса бункеров. Кроме того, он попросил передать командованию, чтобы держали ганшипы наготове.
Примерно в 22.00 они услышали ищущих их NVA, тихо осматривающих хребет. По крайней мере, десять или пятнадцать вражеских солдат обыскивали местность. Густая растительность и сложный рельеф не дали противнику подойти к позиции группы ближе, чем на десять метров.
Мартинес чувствовал, что вражеские солдаты знали, где группа была все это время. Они, казалось, сознательно держались в стороне от бункеров, где скрывались LRP. Он не мог понять, почему по ним до сих пор не ударили. Потом ему пришло в голову, что гуки, возможно, собирались лишь отслеживать их. Там была долина – и они не хотели, чтобы LRP спустились в нее. Они контролировали расположение группы, но оставили их в покое. Но стоило им спуститься с хребта, как гуки порвали бы их в клочья.
Они провели бессонную ночь. С первыми признаками рассвета Мартинес дотронулся до каждого из своих людей, чтобы удостовериться, что они не спят. Они не слышали северовьетнамцев с половины пятого. Он чувствовал, что гуки или ударят по ним на рассвете, или буду ждать их внизу, в долине.
Примерно через двадцать минут Мартинес послал Голди и Тони проверить местность вокруг периметра. Прошло меньше пятнадцати минут с их ухода, как они примчались обратно на НОП. Голди заметил троих северовьетнамцев прямо возле LZ и, не будучи уверенным, для чего они там находятся, не стал открывать огонь. Он сказал командиру группы, что не думает, что гуки их заметили.
Мартинес решил, что пытаться продолжать выполнять задачу бессмысленно – противник наблюдал за каждым их движением. Он сказал Райдеру вызывать эвакуацию. Чуть позже тем же днем они могли попробовать высадиться на изначально запланированной площадке и, таким образом, попытаться спасти задание.
От командования в ответ пришел запрос, дают ли они подтверждение того, что их заметили. Райдер ответил, что это так. Мартинес заметил, что радист выглядит довольно беспокойно. Он осмотрел его и обнаружил, что у того лихорадка. Райдер тихо боролся с очередным приступом малярии.
Командир группы забрал у него рацию. Ему не нравилось так поступать со своими радистами; он полагал, что кто тащит рацию, тот и должен вести переговоры. Но Райдер был сейчас совершенно не в той форме, чтобы заниматься этим.
Контроль снова вышел в эфир, подтверждаю эвакуацию, сообщив однако, что вертолет сможет вылететь за ними только через час.
Сидя в ожидании, они слышали все больше голосов гуков внизу в долине, примерно в ста пятидесяти метрах к северу от них.
Около 09.00 они получили сообщение, что два "слика"*** и пара ганшипов вылетают через "один-пять майков"****. Они сняли Клейморы и осторожно переместились на западную сторону LZ, где заняли оборонительную позицию.
Через несколько минут их вызвал ведущий "слик" и сообщил, что находится в десяти минутах.
Еще спустя несколько минут Венэйбл прошептал: "Эй, поглядите на это". В долине, метрах в трехстах или четырехстах на северо-запад, они увидели шесть 122-мм ракет, стартовавших из джунглей в направлении LZ Гудман и Сигнального Холма.
Мартинес связался с ганшипами и сообщил, что у группы есть для них задача. Те ответили, что находятся в пяти минутах.
Мартинес определил координаты цели и передал их на приближающиеся вертушки.
Еще две ракеты вылетели из джунглей и отправились в том же направлении, что и предыдущие. Ганшипы прибыли на место сразу после того, как стартовала еще одна ракета.
Ведущий ганшипов сообщил Мартинесу, что наблюдает цель и сейчас "подогреет" ее.
Пилот начал заход чуть к северу от места нахождения группы, направляясь прямо в долину. Едва он успел дать залп НУР-ов в район пусков ракет противника, как весь склон ниже группы LRP, и район к северу от них буквально взорвались огнем. Работало как минимум два крупнокалиберных пулемета. Мартинес услышал, что пилот ведущего ганшипа радировал ведомому: "Я съебываю отсюда!"
Второй ганшип начал вести по хребту огонь на подавление и сообщил, что получает попадания.
Капитан Фиттс, кружась высоко вверху в вертолете командования и управления*****, увидев все это, вызвал "шустрил"******. Звено F-4 морской пехоты прибыло на место спустя считанные минуты. Их срочно перенаправили с другой цели.
Первое звено прошло низко, сбросив свой груз вдоль долины. И снова хребет разразился зенитным огнем. Ведомый F-4 выходил из захода, волоча за собой дымный след.
Подошли еще три звена по два самолета каждое, вмазавших по склону и долине под ним. В то время как северовьетнамцы были заняты авиаударами, подкравшийся слик подобрал группу LRP. То, что казалось обманчиво мирной долиной, превратилось в гнездо разъяренных шершней.
По пути назад, в Кэмп Игл, LRP поняли, что готовность Мартинеса противопоставить свои инстинкты приказам "больших шишек" спасла им жизнь. Группа просто пропала бы, и никто бы никогда не узнал, как.
В ходе разбора задачи группе сообщили, что взвод "голубых"******* из 2 батальона 17-го кавалерийского попытался с боем высадиться на хребет спустя короткое время после того, как оттуда эвакуировали LRP. Бой начался прежде, чем те смогли высадиться.
Сержант Мартинес проявил здравый смысл и командирские способности, отказавшись выполнять прямой приказ и действуя таким образом, какой он счел наилучшим для своей группы. Вне всякого сомнения, что, если бы той ночью спустились в долину, ни один из них не дожил бы до рассвета. Командир группы, находящийся на месте событий, всегда будет понимать ситуацию точнее, чем у любой штабной офицер в тылу. Это был урок, который нам всем предстояло выучить в ближайшие месяцы. Терсеро считал, что Мартинес спас жизнь ему и его товарищам по группе. Он сказал нам, что сержант Рей Мартинес – один из лучших.
Мы сидели вчетвером, тихо переваривая рассказанное нам Терсеро. Я, со своей стороны, был впечатлен его знаниями. Вот то, что делало LRP уникальными! Впервые с момента прибытия во Вьетнам, я почувствовал уверенность, что смогу пережить этот год, и сделаю это. Теперь я видел, что выживание в течение следующих двенадцати месяцев было обусловлено моей способностью действовать как часть команды. Выживание было не делом одиночки, а результатом командной работы. Мне нужно было тренироваться, чтобы досконально изучить все как можно быстрее.
После того, как 25-го числа наши тренировки были закончены, Брубэкер сказал, завтра мы выйдем "за проволоку" на учебное патрулирование. Задачей будет разведка лесистой области на северо-западной стороне периметра Кэмп Игл. Мы должны устроить ночную засаду, а следующим утром вернуться обратно. Он отметил, что это всего лишь учебная задача, но нам следует быть готовыми ко всему. Раньше в ходе подобных патрулирований "за проволокой" случались стычки с противником. Так или иначе, это давало ему возможность оценить наши способности как индивидуально, так и в группе, прежде чем мы выйдем на выполнение реальной задачи.

* Gunship – боевой вертолет, обычно вариант "Хьюи", вооруженный НУР-ами, пулеметами и/или автоматическими гранатометами (прим. перев.)
** НОП (NDP – Night Defensive Position) – ночная оборонительная позиция (прим. перев.)
*** "Слик" (slick) – досл. "гладкий", транспортный вертолет, не несущий подвесного вооружения и вооруженный только парой пулеметов в дверных проемах, управляемых бортстрелками (прим. перев.)
**** Через 15 минут. Стандартное военное обозначение цифр (один-пять – пятнадцать) и времени ("майк" (mike) – минута) (прим. перев.)
***** C&C (Command and Control) (прим. перев.)
****** Fast-movers – реактивные истребители-бомбардировщики непосредственной огневой поддержки, прозванные так за высокую скорость полета (прим. перев.)
******* Air Rifle Platoon (ARP) - имели позывной блю или как их иногда называли "блюз" (прим. ув. Walker)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 05 июл 2013, 08:00, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 04 июл 2013, 22:27 

Зарегистрирован: 14 янв 2013, 01:43
Сообщений: 470
Команда: 1/505th Inf. & 1st ID
Супер!
Вставлю свои 50 центов.
"взвод "голубых"******* из 2 батальона 17-го кавалерийского попытался" - не от синего цвета пехоты. Это air rifle platoon (ARP), позывной блю или как их иногда называли блюзы.
White – Aero-scout platoon
Red - Aero-weapon platoon
Blue - Aero-rifle platoon


Вложения:
Комментарий к файлу: Вот пример
image.jpg
image.jpg [ 212.06 KiB | Просмотров: 55972 ]

_________________
Ex-SGT Donald “Duck” R. Walker
1/505th "Panthers" Inf.(Abn)1965-1970 &
Co. 0 (Ranger), 75th “Merrill's Marauders” Inf.(Abn) 1969-1972,
3rd “The Golden” Brigade, 82nd “All Americans” Abn. Division


Последний раз редактировалось Walker 11 янв 2014, 21:29, всего редактировалось 1 раз.
Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 05 июл 2013, 08:05 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Walker писал(а):
Вставлю свои 50 центов.
"взвод "голубых"******* из 2 батальона 17-го кавалерийского попытался" - не от синего цвета пехоты. Это air rifle platoon (ARP), позывной блю или как их иногда называли блюзы.


Спасибо, поправил!

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 06 июл 2013, 12:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
26 июня 1968

Мы оставили периметр на рассвете, выйдя через восточный КПП Кэмп Игл. Построившись в патрульный порядок мы двинулись на север, в густой одноярусный лес, расположенный между лагерем и Шоссе №1. Брубэкер проинструктировал нас об особенностях ландшафта и вероятности контакта с противником или гражданскими в районе.
Наша AO* представляла собой расположенный в северо-восточном углу Кэмп Игл район площадью четыре "квадратных клика"**. Местность была равнинной, с небольшими холмами. Растительность состояла из одноярусного леса, участков густых бамбуковых зарослей, и встречающихся время от времени плотных живых изгородей. В восточной части АО была маленькая деревушка и несколько отдельных гражданских построек. Вблизи строений находились рисовые поля, садовые участки и загоны для скота. Западная половина АО представляла собой пологие холмы, поросшие короткой травой. Вдоль двух ручьев, бегущих параллельно северной стороне периметра Кэмп Игл, тянулись густые заросли. Повсюду были бетонные, похожие на бункера, вьетнамские могилы.
Задача заключалась в патрулировании восточной части АО, избегая контактов с гражданскими, и поиске всего необычного. На закате нам нужно было выдвинуться в западную часть АО и устроить засаду на одной из множества проходящих через район троп.
Разведка докладывала о периодическом появлении VC в деревне. Ночами по проходящим через AO тропам часто передвигались их сборщики налогов и группы снабжения.
Мы провели весь день, двигаясь по одноярусному лесу, заметив нескольких гражданских, обрабатывающих рисовые поля и двигающихся туда-сюда по пересекающим АО тропинкам. Нас засекли только однажды, когда старая, морщинистая мама-сан, раскачивающейся походкой двинулась вдоль дамбы, ограждающей одно из рисовых полей. Мы были бамбуковой чаще, вытянувшись цепочкой параллельно бегущей вдоль поля тропинке. Заметив, что она направляется в нашу сторону, мы замерли. Примерно в тридцати футах от Уитмора, бывшего в голове, она остановилась, спустила свободные, черные штаны, свесила задницу на другую сторону плотины, и опорожнила кишечник прямо в грязную воду. Она была достаточно близко, чтобы мы могли почувствовать зловоние. Закончив, она подтянула штаны и вернулась той же дорогой вдоль плотины. Мы заулыбались, когда она оглянулась через плечо и одарила нас широкой, чернозубой усмешкой. Все это время она знала, что мы тут.
Мы отошли к западу, примерно к пяти часам достигнув опушки. Заняв круговую оборону, мы вскрыли наши сублимированные сухие пайки, готовясь к единственному за этот день приему пищи. Брубэкер распорядился, чтобы мы ели по трое, в то время как остальные члены группы обеспечивали безопасность. Мне пришлось есть свой паек ножом. Никто не сказал, что в состав пайка LRP, в отличие от стандартного сухого пайка "C-ration", не входит пластмассовая ложка. Я забил это себе в подкорку – к прочим, выученным ранее "делай/не делай".
Закончив еду, мы тщательно закопали весь мусор и вернули этому месту изначальный вид, убедившись, что ни листья, ни ветки, ни прочая растительность не выглядят нарушенными.
В сумерках Брубэкер просигналил нам спуститься к деревьям, тянущимся вдоль северной стороны периметра Кэмп Игл, сразу за грядой холмов, расположенных между ними и заграждениями. Мы свернули в густые заросли и залегли, пока вокруг нас не сгустилась полная темнота.
Приблизительно через полчаса, Тонини похлопал меня по плечу и прошептал в ухо: "Двигаемся до того холмика, через тропинку. Соблюдай тишину". Пойнтмен и его ведомый выдвинулись из укрытия к краю тропинки, идущей вдоль обратной стороны зарослей. Я наблюдал, как они замерли на несколько секунд, потом переступили через тропинку и двинулись к вершине холма. Несколько секунд спустя Брубэкер привел на их позицию остальную часть группы.
На вершине мы обнаружили большое надгробие. Могила была вырыта в земле и накрыта бетонной плитой. Закругленные стены двухфутовой высоты образовывали над могилой арку, открытую с обоих концов. Для нас, находящихся на открытой вершине, это было превосходное укрытие, способное обеспечить хорошую защиту в случае контакта.
Брубэкер остался на месте, в то время как Тонини, Уитмор, и я двинулись обратно по склону, чтобы установить над тропой Клейморы. Там было мало укрытий, так что мы замаскировали мины, обложив их камнями по бокам и сзади. На востоке начал всходить месяц и Тонини забеспокоился, что мины или идущие от них провода можно будет заметить с тропы. Он прошептал, чтобы я упрятал провода как можно глубже в траву, когда мы будем тянуть их к нашей позиции на холме.
Брубэкер распределил нас в охранение со сменами по полтора часа каждому. Моя смена была с 03.30 до 05.00. Я вытащил из рюкзака подкладку к понято и улегся, собираясь немного вздремнуть перед тем, как заступать в охранение. Отдаленные звуки артиллерийского огня и вспышки осветительных ракет над западной стороной Кэмп Игл не давали мне заснуть. Я обратил внимание, что кроме меня такой проблемы ни у кого не было. Около полуночи, младший радист начал слегка похрапывать во сне. Брубэкер, находящийся в охранении, кинулся на него как кот, зажал рукой рот и слегка встряхнул, чтобы разбудить. Я увидел, как он что-то прошептал тому в ухо. Солдат немедленно повернулся на бок и вновь провалился в сон. Еще один урок: храпеть на выходе – ни-ни!
Должно быть, я в конце концов задремал, потому что очнулся от того, что меня тряс Тонини. "Теперь ты. Не спи", прошептал он мне в ухо. Дождавшись, пока я продеру глаза, он улегся на одеяло и вскоре уже крепко спал. Я выдвинулся к передней части могилы, откуда можно было наблюдать за находящимся ниже местом засады. Луна клонилась к горам на западе и скоро должна будет скрыться за ними. Я пробежался взглядом вдоль тропинки. Она выглядела как узкая серая ленточка, тянущаяся вдоль деревьев и исчезающая вдали.
Мысли в моей голове мчались с бешенной скоростью. Это происходит на самом деле! И я был тут, прямо посреди всего этого, делая то, о чем потом напишут в учебниках истории. Черт, не может быть!
Я задумался о телах в могилах вокруг нас. Они, казалось, были на вершине каждого холма. Кем они был? Когда умерли? Были ли они из деревни, у которой мы вели разведку днем? Как они умерли? Может быть это были солдаты Вьетконга, или даже Вьетминя, убитые в сражениях с французами, или возможно японцами. А теперь мы тут оскверняем место их последнего отдыха. Сидим тут в засаде, чтобы убить их потомков. Это было кощунство... или идеальная справедливость?
Внезапно я понял, что не знаю, что делать. Единственной инструкцией, полученной от Тонини, было "не спать". И все! Я повернулся и взглянул на остальную группу. Все они спали подобно младенцам. Как, черт возьми, они могут вот так вот спать, оставив на страже какого-то проклятого "вишенку"? И как это они смогли заснуть, вот так вот оставив меня одного? Я же еще не готов ко всему этому дерьму!
Я быстро оглянулся обратно на тропу. Заходящая луна отбрасывала вдоль нее жуткие тени. Длинные тени от мелких кустов выглядели как... как крадущиеся вдоль тропы люди. Я задумался, не были ли мы замечены. Дерьмо, да, конечно были. Та старая леди видела нас. Она, наверное, уже предупредила каждого VC на сто миль вокруг, что группа LRP из шести человек находится за периметром... с этим чертовым "вишенкой", тянущим стражу... в одиночку!
Я знал, что взвод саперов, а может даже рота, ползет по обратной стороне нашего холма, прямо сейчас! А мы даже не поставили там Клейморы. Я перебрался на обратную сторону могилы и уставился вниз через край. Там все уже было в полной тени. Я нихрена не мог разглядеть. Блядь, и что теперь?
Я вернулся на место. Что мне, черт возьми, делать, если я кого-нибудь увижу на тропе? Я должен взорвать все Клейморы, или надо будить остальную часть группы? Думай, черт возьми!!! Какой там херне меня учили? Так не честно! Никто не говорил мне, что делать. Я должен угадать? А если не угадаю? Что, если я не угадаю, и всех убьют? Вот же дерьмо! "Боже, я знаю, что как-то не особо уделял Тебе время, но если Ты все еще слышишь меня, я был бы рад получить какую-нибудь помощь прямо сейчас".
Остатки моей уверенности исчезли с заходом луны. Я вновь оглядел тропу. Тени исчезли. Там, где были кусты, остались лишь смутные темные очертания. Если там укроется враг, я ни за что не замечу его. Я забеспокоился, а не могут ли они видеть мой силуэт на фоне неба?
Что это было? Вот дерьмо, что-то действительно двигалось там, правее того большого куста. Нет... нет, там ничего не могло быть. Да, вот снова там же. Я не мог ошибиться. Там внизу, на тропе гуки. Они, должно быть, знают, что мы здесь. Сколько их там? Открыть огонь? Нет... я выдам нашу позицию. Так, я взорву Клейморы. Нет... мы лишимся обороны. Я разбужу остальных. Проклятье, а что, если я неправ?
Погоди! Что там говорил нам Мартинес прошедшим вечером? "Ночью никогда не смотри прямо ни на какой объект – будет казаться, что он движется. Посмотри рядом с ним с одной или другой стороны, и тогда разглядишь, что это такое". Окей, окей, Линдерер! Держи себя в руках. Погляди в одну сторону или в другую. Не смотри прямо на кусты. Ничего! Только проклятые кусты. Успокойся, ты, идиот. Ты тут чуть целую лоханку не нагадил.
Наступивший рассвет застал меня замершим, вцепившись в свою М-16, и все еще пялящимся на те кусты. Я, сам того не осознавая, проглядел на них всю свою смену и смену Уитмора.
Никто ничего не сказал, когда мы снимали Клейморы, но я знал, о чем они думали. Я чувствовал на себе их взгляды, когда мы отправились к периметру.
Мы сделали короткую остановку, чтобы связаться по радио с бункером, к которому подходили, потом, перед тем, как перевалить через последний холм и оказаться у них на виду, дали желтый дым, обозначив свое положение. Когда мы подходили к проходу в ограждении, я плелся, опустив голову, и думал, как просить первого сержанта о переводе в другое подразделение. Я решил, что совершенно не подхожу для такого рода службы. А потом Уитмор повернулся и сказал: "Эй, Линдерер, ты все отлично сделал. Большинство "вишенок" перебудило бы всю группу, в первый раз оказавшись в одиночку в ночном охранении. Ты делал все как надо. И, кстати, спасибо за то, что отдежурил мою смену. Я был очень усталым".
Теперь я шел, держа голову чуть выше. Они не догадались. У меня будет еще один шанс. Я задумался, а как я отреагирую, когда впервые встречусь лицом к лицу с врагом (мне предстояло узнать об этом через два дня).

* АО (Area of Operation) – зона действий (в данном случае, район разведки) (прим. перев.)
** Клик (klick) – километр, соответственно "квадратный клик" (square-klick) – квадратный километр (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 06 июл 2013, 13:05 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4641
Команда: A-344
Снимаю шляпу перед качеством перевода! С таким адекватным переводом жаргона и терминологии я еще не сталкивался!

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 06 июл 2013, 13:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
27 июня 1968

После возвращения с ночного учебного выхода Брубэкер дал нам отдохнуть первую половину дня. "Досыпайте", предупредил он нас: "Мне только что сказали, что нам запланирован выход завтра на рассвете".
Мы вернулись в нашу хижину, сдав в оружейку Клейморы и лишние гранаты. Одногаллонный душ был великолепен, когда я смыл разводы маскировочной краски и грязи, оставшейся после выхода. Упав на койку, я провалился в короткий сон. Я все еще был слишком взволнован. Завтра будет настоящее дело.
Жара разбудила меня примерно в 11.00. Вокруг никого не было. Несколько минут спустя вошел Тонини и вручил мне рукописный список снаряжения и боеприпасов, которые потребуются на завтрашнем выходе. Он сказал, чтобы я как можно скорее получил все недостающее на складе и в оружейке, и он покажет, как все это уложить. Список был весьма обширен:

1 рюкзак с рамой;
1 комплект полевого снаряжения (плечевые лямки и пистолетный ремень с подсумками для боеприпасов и средств первой помощи);
1 батарея для радиостанции;
1 подкладка к пончо;
1 нож выживания;
1 карманная ракетница в 4-мя сигнальными патронами;
1 сигнальный фонарик-стробоскоп;
1 флуоресцентно-оранжевое сигнальное полотнище;
1 сигнальное зеркало;
1 компас;
4 1-квартовых пластиковых фляги;
1 1-галлонная мягкая фляга;
1 тюбик маскировочного грима;
4 бутылки репеллента от насекомых;
1 покрытая пленкой карта и масляный карандаш;
2 средних перевязочных пакета;
1 большой перевязочный пакет;
10 таблеток декседрина;
4 таблетки от малярии;
40 солевых таблеток;
1 зажигалка;
10 таблеток от диареи;
1 пальчиковый фонарик;
1 фонарь с красным стеклом;
1 карабин;
1 20-футовый конец нейлоновой веревки;
1 20-футовый конец паракорда;
1 пара кожаных перчаток;
1 мачете;
4 пакетика туалетной бумаги;
20 штук леденцов или жвачек;
2 сублимированных пайка LRRP;
1 банка кровезамещающей сыворотки с трехфутовой пластиковой трубкой.

Я высказался по поводу размеров списка: "Проклятье, Майк, все это барахло должно весить сотню фунтов!"
Он посмотрел на меня и усмехнулся: "Де-ерьмо, приятель! Прибавь сюда еще и оружие с боеприпасами. Возьми все вот это в оружейке, и я гарантирую, что тебе точно придется тащить на горбу больше сотни фунтов". Он вручил мне еще один листок со следующими пунктами:

1 винтовка М-16;
6 осколочных гранат;
1 граната CS;
1 граната с белым фосфором;
10 осколочных выстрелов к гранатомету М-79;
1 блок взрывчатки C-4 и 10 футов детонирующего шнура;
1 мина Клеймор с детонатором;
2 дымовых гранаты;
20 магазинов с патронами 5,56 мм.

Во время обучения нам говорили, что LRP ходят налегке. Если это было легко, не хотел бы я увидеть то, что горбила на себе линейная пехота.
После похода на склад и еще одного в оружейку Тонини потратил час, показывая мне, как уложить все в рюкзак так, чтобы это было удобно нести, не создавая шума. У одного парня из другой группы он взял для меня стандартную американскую грузовую раму, обрезанную по длине. Он сказал, что обрезанная рама не будет упираться мне в ягодицы при ходьбе. Все, укладывающееся в рюкзак, или крепящееся снаружи, размещалось в определенном порядке. Вещи, к которым может понадобиться немедленный доступ, размещались в наружных карманах рюкзака. Пайки, дополнительная вода, батарея к радиостанции, и личные вещи укладывались на дно. Гранаты, дополнительные выстрелы к М-79, Клеймор, С-4, и веревка были на самом верху. Он показал мне, как уложить подкладку для пончо вдоль тыльной части рюкзака, чтобы, когда я взвалю его на себя, ничто острое или угловатое не втыкалось в спину.
Все остальное снаряжение и боекомплект размещались на полевом снаряжении или носилось на ремне от фляги, чтобы до него можно было легко добраться.
После полудня Брубэкер собрал группу на постановку задачи. Он сообщил, что нас высадят на рассвете примерно в десяти кликах к западу от базы огневой поддержки Бастонь. Мы отправлялись в район, где за прошедшие три недели попали в переделку три наших группы. Группа №11 была высажена 18-го числа прямо в центр заброшенного базового лагеря полка NVA всего в двух кликах от предполагаемого места нашей высадки. Заброшенным он пробыл не очень долго. Группа была обнаружена отделением наблюдателей лагеря и, проведя на земле всего час, вступила в контакт и была эвакуирована с "горячей" LZ.
Наш выход должен был продлиться четыре дня. Предстояло разведать район в четыре квадратных клика и определить, имеется ли там какая-либо активность северовьетнамских войск. Брубэкер подчеркнул, что задачей является только разведка. У наших групп возникали большие сложности с длительным пребыванием в этом районе, и ему хотелось бы, чтобы мы избегли обнаружения в течение времени, достаточного, чтобы закончить выполнение задачи. Он сообщил, что разведотдел предполагает, что северовьетнамцы постараются провести наращивание сил и накопление предметов снабжения до начала сезона муссонов, ожидаемого в сентябре.
LZ, выбранная Брубэкером и Тонини во время утреннего облета района, представляла собой поросшую травой прогалину у подножия располагающегося на восточной стороне района разведки хребта. Весь район был усеян множеством полян и воронок от бомб. В случае, если нас засекут, быстрая эвакуация не составит больших проблем.
Брубэкер сказал, что в окрестностях будут действовать еще три группы. Две будут работать к северу и северо-западу от нас. Еще одна – примерно в шести кликах на юг. Это должна быть полная разведка всего района. Если там будут NVA, мы их найдем.
Все вернулись в палатку, чтобы закончить приготовления к выходу. Большинство парней без молча разложило снаряжение на койках и начало кропотливую работу по укладке рюкзаков. Мы разобрали оружие и засели за чистку. Одна задержка в ходе перестрелки лишила бы группу одной шестой ее огневой мощи. Для группы из шести человек это было весьма критично.
Ощущая себя совсем новичком, я избегал задавать ветеранам вопросы, заполнявшие в этот момент мои мозги. Я боялся повторения приступа страха, случившегося на учебном выходе. Я совершенно не беспокоился по поводу своих способностей: мое охотничье прошлое хорошо подготовило меня к патрулированию. Я был столь же тих, как и все остальные, видел и слышал в джунглях не хуже любого другого члена группы. Я был озабочен тем, как поведу себя, если мы вступим в контакт. Смогу я действовать, как учили, или меня заколодит? Это был вопрос, на который я пока не знал ответа.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 07 июл 2013, 00:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 ноя 2012, 01:59
Сообщений: 191
Команда: Морская
Просто супер.
Жду продолжения с нетерпеньем ! ! !

_________________
Мой список интересов


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 07 июл 2013, 10:35 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
28 июня 1968

Следующим, что я осознал, был Тим Лонг – ротный писарь, разбудивший меня, тряся и светя фонарем в лицо. Он сказал: "Время", и двинулся дальше вдоль ряда коек, будить остальную часть группы.
Мы оделись и при свете свечей намазались камуфляжным гримом. Когда я сидел на койке, шнуруя ботинки, Уитмор бросил мне большой рулон зеленой липкой ленты. "Примотай штанины к берцам ботинок. Это не даст пиявкам подобраться к твоим яйцам". Еще одна профессиональная уловка, которую стоит запомнить и использовать. Стану ли я когда-нибудь столь же хорош, как эти испытанные LRP? Сколько времени понадобиться, чтобы достичь того же, чего добились эти люди? Смогу ли я понять, когда это случится?
К вертолетной площадке я спустился последним и присоединился к группе из двадцати трех LRP, толпившихся на лужайке рядом с посадочной площадкой. В воздухе витало возбуждение. Я попытался выглядеть не таким "вишенкой", каким себя ощущал и увидел еще несколько новичков, пытающихся вести себя, как будто они занимались этим всю жизнь. Их усилия выглядели патетично. Было очевидно, что они пытались скрыть ту же самую нервозность, что превращала мои внутренности в трясущееся желе.
Я был взволнован! Избежать этого чувства не было никакой возможности. Это было еще одно чувство, за контроль над которым я боролся. Я заметил, что кое-кто из стариков пытается ослабить напряженность среди новичков. Они сами уже проходили через это. Это не тот экзамен, к участию в котором можно спокойно подготовиться. И зубрежка в последний момент не поможет его пройти. Войдя в класс, ты оказываешься в деле. Пройдешь, и следующий экзамен будет легче. Завалишь – ну, в общем, следующего раза не будет.
Тонини помог подогнать рюкзак, чтобы он сидел как можно удобнее. Он дал мне попрыгать, чтобы убедиться, что ничего не гремит. Звук был как от катящего по проселку Шевроле 49-го года. За десять минут, быстро кое-что переложив и изведя полрулона липкой ленты, он добился полной звукоизоляции.
Два Хьюи-слика зашли с запада и приземлились на площадке. Из дежурки вышли командир роты капитан Питер Фиттс и его заместитель, лейтенант Тейлор, и переговорили с командирами групп. Через несколько секунд офицеры сели в вертолеты и улетели. В то время как две птички связи и управления набирали высоту, направляясь на запад, приземлилась еще пара сликов. Группа №13 отправилась к первой вертушке, в то время как мы приготовились грузиться во вторую.
Мы рассаживались в порядке, обратном выходу. Я вскарабкался первым и встал на колени на полу, прижавшись спиной к задней стенке десантного отсека. Я должен буду высаживаться вслед за Брубэкером и Уитмором на левую сторону, Тонини и еще двоим предстоит валить направо.
Турбины взвыли, когда пилоты подняли свои машины и стали набирать высоту, направляясь к вертолетам управления, кружащимся за периметром. Когда два наших борта присоединились к строю, я увидел четверку ганшипов, нарезающих круги высоко над нами.
Нас и 13-ю группу должны были высадить в наши AO одновременно. После этого слики должны выли вернуться в Кэмп Игл и забрать группы №10 и №11. Их высадят примерно через полчаса после нас.
Полет над джунглями впечатлял. Если не считать ознакомительной поездки с закрытыми дверями в Форте Гордон, это был мой первый полет на вертолете. На сей раз двери были открыты. Двое LRP сидели по бокам открытого десантного отсека, свесив ноги наружу, едва не касаясь подошвами посадочных лыж. Когда вертолет сделал несколько резких восходящих виражей, чтобы занять место в строю, я никак не мог понять, что удерживает их на борту. Потом я решил, что, если их очки напряжены хотя бы вполовину так же, как мое, они смогут реально сильно вцепиться ими в металлический пол кабины.
Мы пролетели около десяти минут в северо-западном направлении. Пологие, пустынные холмы под нами были похожи на местность возле Кэмп Игл. На север вдоль подножия подходящих с запада гор текла полноводная река. Я проводил взглядом ее извилистое русло, пока оно не скрылось под брюхом нашего вертолета. Старший радист пихнул меня локтем и прокричал в ухо: "Река Благовоний! Все, что к западу от нее – индейская территория".
Справа от нас пронеслась база огневой поддержки Бастонь. Она располагалась на вершине невысокого холма чуть восточнее гор и господствовала над двухполосной гравийной дорогой, идущей на запад, где она, казалось, растворялась в густых джунглях. По время постановки задачи нам сообщили, что наша AO находится сразу к западу от базы – слишком близко, чтобы "красноногие"* из Бастони смогли обеспечить нам огневую поддержку. Если мы вляпаемся в дерьмо, артиллерия будет работать с базы Бирмингем.
Солнце едва начало всходить позади нас, когда мы вышли из строя и полетели к подножию большой горы. Вертолет капитана Фиттса последовал за нами, набирая высоту и пристраиваясь выше нас. Еще выше вертушки управления нарезала круги пара ганшипов.
У меня во рту появился кислый вкус вчерашнего ужина, когда пилот двинул шаг-газ, в считанные секунды сбросив высоту с тысячи двухсот до примерно ста футов. Американские горки в старом Хайленд-Парке Сент-Луиса не шли ни в какое сравнение с нашей сегодняшней поездкой.
Мы летели чуть выше деревьев, огибая рельеф местности, направляясь на север, перпендикулярно идущим слева от нас горам. Мы перевалили через несколько пологих гребней, взмывая над грядами и ныряя с высоты в долины. Мой живот боролся из последних сил, и я молился, чтобы этот дикий полет закончился прежде, чем я проблююсь: задувающий в открытую кабину ветер, гарантировал, что обляпаны будут все. Я подумал, что цвет моего лица должен соответствовать светло-зеленому оттенку покрывающего его маскировочного грима.
Внезапно, вертолет воспарил над поляной на склоне среднего хребта. Я приподнялся на корточки, готовясь к быстрому выходу, а затем задняя стенка кабины врезалась мне в спину, когда вертушка снова рванула вперед, к следующему хребту. Зеленая бледность моей кожи под слоем камуфляжа, должно быть, сменилась ярко-красной, когда я попытался изобразить, что ничего не случилось. Я не очень-то преуспел в этом.
Пока вертолет летел в долину вдоль склона, я изо всех сил пытался сохранить присутствие духа. Я забыл, что LRP перед тем, как высадиться, обычно делают несколько ложных посадок, чтобы запутать противника. Ощущая себя совершеннейшим новичком, я поклялся, что вытащу наконец башку из задницы и с этого момента буду избегать подобных ошибок.
Брубэкер завопил, перекрикивая рев вертолета: "Заряжай. Мы на месте!" Пилот завис над узким, поросшим травой участком прямо у основания длинного отрога. Я едва не прозевал момент, когда остальные пятеро LRP исчезли в открытых дверях десанта. Двигаясь на корточках, я умудрился с быстротой молнии проскочить три фута, отделявших меня от края кабины и вышвырнуть себя в проем. Вьетнам оказался примерно в восьми футах ниже, чем ожидалось. Я приземлился на ноги, наконец утвердив их на старой доброй земной тверди. Верхняя часть тела, все еще направляемая импульсом прыжка, обнаружила моих товарищей-LRP, исчезающих за деревьями на краю прогалины, и решила следовать за ними. Увы, но сигнал не дошел до моих ног, все еще пребывающих в экстазе от совершенного ими успешного приземления на две точки.
Результат был катастрофичен. В следующий момент я уже пахал землю, а мой подбородок служил лезвием. Рюкзак закинуло высоко на плечи, еще сильнее прижав голову к грунту. Я боролся за восстановление контроля, сумев наконец снова подняться на ноги. Оглянувшись в поисках товарищей по группе, я никого не обнаружил. Увидав деревья, в сторону которых они бежали, я направился туда.
Проломившись через укрытие, я нашел группу залегшей по кругу ногами друг к другу и головами наружу. Это был оборонительный порядок "тележное колесо", который мы не раз отрабатывали. Я немедленно узнал его. Еще я понял, что у него не хватает одной из спиц – меня. Я плюхнулся на свое место, не преминув заметить сердитый взгляд командира группы. Мне захотелось заползти в норку и накрыться крышкой. Действуя таким образом, мне явно не сыскать любви со стороны товарищей.
Я не понимал, что со мной не так. Дома я был одной из звезд в наших детских военных играх. Как охотник я не знал себе равных. Я танцевал с лесом. А здесь я оказался подобен спринтеру со связанными шнурками.
Я запрятал эти мысли поглубже. Это можно обдумать позже. Теперь мне нужен был ясный ум, чтобы делать то, чему я учился, становясь LRP.
Мы пролежали там пятнадцать минут, вглядываясь и вслушиваясь в поисках любых признаков присутствия противника. Это был самый критический момент на задании. Мы были предоставлены сами себе на местности, находясь рядом с местом высадки. Вертолеты ушли дальше на север, чтобы сделать еще пару ложных посадок. Эта стратегия была призвана запутать врага относительно точного места высадки группы. Обычно, это срабатывало. Если же нет, группе предстояло столкнуться с большими проблемами.
Наконец, Брубэкер дал радисту сигнал войти в связь и отправить ситреп** нашей группе связи, находящейся на базе Бастонь.
Связь прошла четко и ясно, после чего командир приказал двигаться в западном направлении в сторону возвышающегося перед нами хребта. Уитмор пошел в голове, я был его ведомым, потом шел Брубэкер в сопровождении старшего и младшего радистов, а Тонини обеспечивал тыловое охранение.
Подлесок был густой, и, чтобы избежать шума, нам пришлось двигаться очень медленно. За тридцать минут мы прошли всего пятьдесят метров.
Группу №13 высадили одновременно с нами. Через десять минут в своих районах к северу и северо-западу от нас должны были высадиться группы №10 и 11. Брубэкер хотел, чтобы мы достигли вершины хребта до того, как это произойдет.
Мы, наконец, выбрались из густых зарослей на гребень. Здесь перед нами предстала узкая, плотно утоптанная тропинка красноватого оттенка. Она, похоже, шла по хребту, спускаясь в лежащую ниже долину и имела признаки недавнего использования. Тропа имела ширину плеч взрослого человека, растущая по сторонам высокая трава нависала над ней, почти полностью перекрывая ее сверху.
Мы оттянулись обратно в укрытие, заняв плотную овальную позицию примерно в двадцати метрах от тропы. Брубэкер сказал, что мы расположимся в пяти метрах от тропы и будем наблюдать за ней в течение следующей пары часов. Если мы ничего не заметим, то отойдем по хребту к деревьям, где найдем место, на котором сможем провести ночь или две, наблюдая за тропой. Следы были слишком свежими – не может быть, чтобы NVA не пользовались ею.
Мы вытянулись вдоль тропы, Тонини и я залегли ногами к ней, охраняя наш тыл и фланги. Брубэкер не хотел ставить Клейморы, поскольку мы не собирались задерживаться тут надолго.

* Полевая артиллерия. Прозвище закрепилось еще со времен Гражданской войны в США, когда артиллеристы носили форму с широкими красными лампасами. С тех пор приборным цветом артиллерии является красный (прим. перев.)
** Ситреп (sitrep – situation report) – доклад об обстановке (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 07 июл 2013, 10:45 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Прошло два часа, на тропе не было никакого движения, хотя это было излюбленное время для перемещений противника. Брубэкер приказал построиться в патрульный порядок и дал Уитмору сигнал выходить на тропу и двигаться вверх по хребту. Обычно LRP не ходят по тропам, но в нашем случае растительность по бокам была слишком густой для маневра.
Я обратил внимание, как осторожно Уитмор подходит к тропе, несколько раз осмотрев ее в обоих направлениях, прежде чем начать движение. Оказавшись на тропе, он пойдет очень медленно, в полуприседе, с оружием, поставленным на "рок-н-ролл"*, обращая особое внимание на все, чего тут, по идее, быть не должно. Я знал, что Тонини будет делать то же самое в хвосте патруля. Северовьетнамцы с одинаковой вероятностью могли появиться как с тыла, так и с фронта.
Мы прошли сто метров, прежде чем Уитмор просигналил остановку. Тропа впереди немного забирала вверх и резко сворачивала налево, вползая в джунгли. Заросли по сторонам от нас были настолько густыми, что мы не могли пройти сквозь них, не оповестив о нашем присутствии всю округу. Командир группы просигналил остановиться и вести круговое наблюдение.
Мы остановились всего на пару минут, когда я взглянул, и увидел северовьетнамского солдата, стоящего на повороте тропы. Минуту назад я смотрел на деревья за тропой, а теперь там уже стоял гук. Я даже не понял, откуда он взялся. Он просто появился как ванька-встанька.
Время замерло. Казалось, прошло несколько минут. Я разглядел его форму цвета хаки. Она выглядела свеженакрахмаленной. Вокруг шеи был повязан ярко-красный платок. Он был стройный и высокий, намного выше любого виденного мною до того вьетнамца. В нем было, по меньшей мере, шесть футов роста. Я не мог разглядеть его рюкзак, но висящий у него на правом плече АК был на виду. Я смотрел ему в глаза. Они были широко раскрыты. Он был в изумлении. "Вот дерьмо", было написано на его лице (на моем, наверное, было то же самое). Я удивился, чего это он просто стоит там. А почему я стою просто так? Мы продолжали тупо пялиться друг на друга, как два актера, забывших свои роли.
Он вспомнил свою первым. Я беспомощно смотрел, как его левая рука дотянулась до ружейного ремня. Казалось, все движется как в замедленном кино. Я попытался двинуться, но мой мозг все еще стоял на нейтрали. Я знал, что он вот-вот меня подстрелит. Жить мне остались считанные секунды. Почему я не двигался? Я собирался быть зрителем на своем собственном убийстве.
"Двигайся, ты, тупой дебил, двигайся!" вопило мое сознание, когда я увидел, что вьетнамец потянул свой AK с плеча, изо всех сил пытаясь взять его наизготовку. Мое тело получило сигнал и начало реагировать. Начиная вскидывать свою М-16, я перекинул переводчик на автоматический огонь. Все еще выглядело замедленным. Это было так близко – слишком близко!
Тра-та-та-та-та! Вытаращив глаза, я увидел, что вражеский солдат зашатался как пьяный. Словно по волшебству на его груди появились красные пятна. Он изо всех сил старался остаться на ногах, все еще пытаясь воспользоваться оружием.
Я инстинктивно вскинул М-16 и даванул "рок-н-ролл". Крошечные облачка пыли вылетали из его одежды, когда пули прошивали его грудь. Он еще сильнее качнулся назад, но все никак не падал. Шатнувшись вбок, он исчез за поворотом тропы. Наконец, мы услышали, что он упал, застонав и захрустев кустами.
Мои ноздри наполнил запах сгоревшего пороха. Я задыхался, как будто только что пробежал сотню ярдов верх по склону! Во рту пересохло. Я смутно припомнил, что Уитмор стоял на коленях у края тропы впереди меня. Я стрелял прямо над его головой! Ошеломленный, я видел, как он запихнул новый магазин в свой CAR-15**. Я перезаряжал свое оружие, когда сзади подошел Брубэкер.
"Куда он делся?" взволнованно прокричал командир группы, жестом подзывая радиста.
Уитмор указал своим оружием вперед: "Прямо за поворот тропы. Он свалился. Мы слышали, как он покатился в кусты. Мы оба как следует влепили сукину сыну, но он бежал, как будто ничего не почувствовал".
Пойнтмен сделал движение к месту, где исчез северовьетнамец, но Брубэкер остановил его. "Погоди! Не может быть, чтобы он был один".
Мы втроем сгрудились вместе, низко присев, держа глаза открытыми, а оружие наготове. Брубэкер и Уитмор обливались потом, капавшим у них с носов и подбородков, и расплывающимся темными пятнами в красноватой пыли, покрывающей тропу. Я понял, что потею столь же сильно, как и они, и вытер лицо левым предплечьем. Без толку. Рукава моей рубашки и так были мокры.
Я чувствовал, как по моим венам течет адреналин. Я был взволнован и напуган одновременно, но осознавал ситуацию. Мое сознание работало в бешеном темпе, но было исключительно ясным. Я знал, что остальная часть группы была позади, обеспечивая наш тыл, предоставив нам троим разбираться с происходящим с фронта.
Внезапно что-то прошуршало по верхушкам кустов, окаймляющих тропу справа от нас. Первой мыслью было: "Граната!" Прежде, чем мы успели среагировать, на тропу перед нами шлепнулся камень. Затем через кусты в нашу сторону перелетело несколько палок. Северовьетнамец был не один. Там дальше, должно быть, были и другие.
"Давайте съябывать отсюда!" прошептал Брубэкер. Мы развернулись и побежали по тропе обратно, гоня перед собой остальную часть группы. Он крикнул радисту, чтобы тот "дул в дудку" и запрашивал немедленную эвакуацию с нашей изначальной площадки приземления.
Я обернулся посмотреть, на месте ли Уитмор. Он был там, в десяти метрах позади, все еще бегущий, но постоянно оглядывающийся прикрывая наш тыл.
Вскоре мы достигли того места, где вышли на тропу. Тонини резко свернул направо и начал "бороздить кусты", направляясь через джунгли в примерном направлении на LZ. Шумовая дисциплина была полностью забыта, когда мы ломились вниз по склону к подножию хребта. Важнее всего было добраться до PZ*** раньше противника.
Брубэкер обогнал старшего радиста и схватил гарнитуру у младшего. Он вызвал огонь артиллерии по пути нашего отхода к подножию хребта. Он сказал, чтобы батарея 105-миллиметровок положила дымовой снаряд по месту, где мы свернули с тропы с тем, чтобы дальше он мог сам корректировать их огонь.
Через несколько секунд мы инстинктивно присели, когда ухнувший над головами артиллерийский снаряд разорвался в воздухе выше и позади нас. Он лег четко в цель. Брубэкер начал давать поправки, укладывая фугасные снаряды выше и ниже по хребту, в то время как мы проломились через последнее препятствие и выскочили на PZ. Снаряд рванул в кустах в пятидесяти метрах за нами, несколько осколков долетело до наших позиций. Когда мы, задыхаясь, сбились в тесный круг посреди поляны, Уитмор крикнул, что он ранен.
Тонини проверил рану Уитмора. Это была всего лишь царапина на ноге. Уитмор усмехнулся и показал большой палец, сообщая, что он в порядке, а потом развернулся лицом к джунглям позади нас.
Радист крикнул, что эвакуационный борт в нескольких секундах лета от нас, и нужно дать дым для обозначения нашей позиции. Уитмор отцепил дымовую гранату от рюкзака Тонини и бросил ее по ветру от нашего периметра.
Несколько секунд спустя мы услышали "хумп-хумп-хумп" Хьюи, идущего на наш дым. Пилот радировал, что наблюдает желтый дым. Радист дал "роджер"****, что дым желтый и обернулся, давая всем сигнал приготовиться.
Вертолет прошел выше, затем заложив крутую спираль снизился, готовясь приземлиться в двадцати метрах от нашей позиции. Мы поднялись и, полуприсев, ждали в готовности направиться к вертушке, как только она приземлится на PZ.
Мы вскочили и помчались через достигающую высоты пояса траву даже раньше, чем лыжи Хьюи коснулись земли. Мы ввалились внутрь с одной стороны, первые из нас проехались по полу к другому борту, чтобы освободить место остальным. Как только вся группа взобралась на борт, стрелки принялись поливать огнем окружающие джунгли.
Пилот немедленно двинул шаг-газ, отправив вертолет в крутой восходящий вираж, уводя его прочь от прогалины. Перегрузка прижала меня к полу, но я обернулся взглянуть на джунгли, когда мы набирали высоту. Никто не вел по нам ответного огня. Хребет был тих.
Пара Хьюи-ганшипов сделала заход и дала ракетный залп по гребню. Если NVA все еще оставались там, они должны были дорого заплатить за свою настойчивость.
Я облокотился на рюкзак и попытался восстановить подробности произошедшего, чтобы как-то осмыслить это. Я все еще был сбит с толку. Все произошло слишком быстро. Почему тот гук не упал, когда мы в него попали? Кто кидал в нас те камни и ветки? Почему вместо этого они не забросали нас гранатами?
Почему, почему я не отреагировал быстрее? Боже, если бы не Уитмор, тот ублюдок понаделал бы во мне кучу дырок! Да, все это случилось очень быстро! Слишком быстро! Было слишком мало времени, чтобы думать... чтобы реагировать. Слава Богу, там был Уитмор!
Я оглянулся на остальных LRP в вертолете. Мое сердце все еще бешено колотилось, рот был сух, а кишки, казалось, стянуло в узел. Остальные лежали, откинувшись на рюкзаки, как усталые, потные футболисты, забившие гол перед самым финальным свистком. Смогу ли я когда-нибудь стать похожим на них?
Я ждал, что сейчас кто-нибудь крикнет: "Эй, Линдерер, тупой ты хер, почему ты не выстрелил раньше? Из-за тебя сейчас могли всю группу перебить!" Но все молчали. Визг вертолетной турбины делал разговор почти невозможным.
Через несколько минут борт доставил нас на площадку в Кэмп Игл. Мы высадились и оказались охвачены облаком крутящейся пыли, когда Хьюи стартовал, направляясь в свое расположение.
Прямо с вертолетки мы пошли к оружейке, находящейся в расположенном неподалеку от складской палатки контейнере. Я ощущал себя утонувшим куском китового дерьма. Ну точно, мои действия снова показали, что я не такой солдат, каким хотел бы стать.
"Эй, парень, погоди минутку!" Это был Уитмор. Ну вот и началось, подумал я, ожидая, пока пойнтмен подойдет ко мне.
"Ты хорошо прикрыл меня в тот момент! Для "вишенки" ты весьма быстро сработал. Все никак не могу поверить, что этот негодяй не свалился. Это было нечто, правда? Мы, должно быть, раз двадцать влепили в этого хуя!" Он хлопнул меня по спине, когда мы подходили к контейнеру. "Не, ну реально супергук! Он бы меня поимел, если бы не твоя поддержка. Спасибо, приятель, за мной должок".
Я был в полном изумлении. То, что казалось, длилось минуты, заняло, должно быть, пару секунд. Моя реакция была не настолько медленной, как казалось. На меня нахлынуло облегчение.
Мы сдали М-79 и радиостанции, потом потащились на склад боеприпасов сдавать Клейморы и гранаты. В бункере было темно и прохладно. И только начав отцеплять гранаты, я понял, как сильно трясутся мои руки. Я быстро оглянулся, молясь, чтобы в темноте бункера никто не разглядел этого.

* Режим автоматического огня (прим. перев.)
** Карабин на базе винтовки М-16 (прим. перев.)
*** PZ (Pick-up Zone) – площадка эвакуации (прим. перев.)
**** Роджер (roger) – давать добро, подтверждать что-либо (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "The Eyes of the Eagle".
СообщениеДобавлено: 09 июл 2013, 19:49 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
29 июня 1968

После завтрака мы узнали, что сержант первого класса Брубэкер поедет в отпуск тридцатого. 17-я группа будет "каннибализирована", чтобы довести до штатной численности остальные. Мне казалось, что это несправедливо, но, в общем-то, я еще слишком недолго был там, чтобы стать полноценной частью команды. Возможно, я намного легче адаптируюсь в другой группе, чем те LRP, что уже какое-то время проходили вместе.
Во время разбора нашего вчерашнего выхода майор из разведотдела дивизии сказал, что вражеский солдат, которого пристрелили, возможно, был советником из Коммунистического Китая. Разведка докладывала о признаках присутствия китайских военных советников в долине Ашау в районе границы с Лаосом.
Две других группы, высаженных вчера вместе с нами, еще до наступления сумерек вступили в перестрелку в своих AO. Четвертая группа доложила, что наблюдает движение вдоль реки, протекающей ниже их НОП, и приняла решение утром переместиться и занять более выгодный наблюдательный пост. Они были замечены, что поставило их задачу под угрозу. Весь район был отмечен как "горячий". Определенно, NVA были там в количестве. Ни одна из наших групп не докладывала, что обнаруженные ими вражеские солдаты нагружены тяжелыми рюкзаками. Это был признак того, что они, по всей видимости, патрулировали окрестности своих базовых лагерей.
Рана Уитмора, оказалась более серьезной, чем казалось на первый взгляд. Когда он проснулся наутро после нашей эвакуации, нога покраснела и опухла. Началась инфекция. На джипе его отвезли в медпункт, а оттуда вертолетом эвакуировали в хирургическое отделение госпиталя в Пху Бай.

30 июня 1968

Утром Брубэкер уехал в отпуск. Тонини и меня переназначили в 10-ю группу. Я успокоился. Майк действительно нравился мне и я восхищался им. У нас было не так уж много времени, чтобы обзавестись знакомыми, не говоря уже о друзьях. Но Майк уже показал себя настоящим другом.
Сержант Эрик "Сахарный Медведь" Шугеэр был КГ 10-й группы. Он недавно стал командиром группы – слишком недавно, чтобы завоевать репутацию. Он был уже накоротке, его DEROS* намечался на начало сентября. Удивительно, но Шугеэр был призывником. В свои двадцать два он был старше большинства из нас. Неженатый, родом откуда-то с Восточного Побережья, он выглядел начитанным, но не имел формального образования. Одаренный поэт, он любил побренчать на гитаре и попеть фолк. Он, казалось, больше подходил для хипповой системы, чем для LRP, образу хиппаря соответствовал и его вольный, философский подход к жизни в целом. Было трудно вообразить, что он не так давно с отличием закончил Школу Рекондо при Командовании Главного Военного Советника, получив наградной кинжал Гербер. Он сказал мне, что после дембеля собирается отправиться на мотоцикле в путешествие по Европе со своей подружкой-ирландкой.
Ставший его ЗКГ специалист 4-го класса Майк Тонини тоже служил по призыву. Майк был двадцатитрехлетним разведенным, хладнокровным калифорнийцем. Он говорил, что после дембеля собирается немного пожить для себя и поступить в университет. Он продлил свое пребывание в Наме до ноября, чтобы потом уволиться пораньше. Тонини имел отличные задатки лидера, остававшиеся однако нереализованными. Ему просто не хотелось нести ответственность, которая возлагалась бы на него в этом случае. В поле он был великолепен.
Специалист четвертого класса Уильям "Райдер" Лэйнг, старший радист, была из Шривпорта, Луизиана. Всего девятнадцати лет от роду, неженатый, он пошел в армию добровольцем и прибыл в Нам в декабре 67-го вместе со всей 101-й воздушно-десантной в составе дивизионного подразделения LRRP. Он носил старомодные очки и проводил свободное время, валяясь возле Пиявочного Пруда. Он тоже собирался заменяться в ноябре. Он сказал мне, что учится на заочном факультете Мэрилендского университета и, вернувшись в Мир, собирается стать биржевым брокером. У него была репутация лучшего связиста подразделения, непоколебимого под огнем.
Специалист четвертого класса Джо Шеррер, младший радист, только что перевелся в роту из 501-го батальона связи. Выходец из семьи добрых католиков из Висконсина, имевшей десятерых детей, неженатый, двадцати одного года от роду, Шеррер служил по призыву. Он вызвался добровольцем в LRP в погоне за впечатлениями. Восемь месяцев его службы в 501-м прошли совсем пресно. Он продлил свой срок еще на три месяца, чтобы получить девяностодневный отпуск. Выглядящий подобно статуе Адониса, белокурый, с вьющимися волосами, Шеррер, отправившись во Вьетнам, похоже, оставил в Миру немало разбитых сердец.
Специалист четвертого класса Стив "Коротышка" Элсберри, старший разведчик, был двадцатилетним призывником из Бирмингема, Алабама. Коротышка был неженат, и вместе с еще тремя парнями только что перевелся из линейной роты 101-й дивизии. Они, однако, слишком часто оказывались на грани, и когда кинули клич о наборе добровольцев в LRP, четверо из пяти выживших членов его отделения подняли руки. Будучи всего пяти футов и пяти дюймов росту, он все же оказался достаточно большой мишенью, чтобы получить Пурпурное Сердце. На патрулировании он шел замыкающим, и превосходно умел заметать следы. Его малый рост и курносый нос напомнили мне об оставшемся в Штатах деде. После увольнения Коротышка хотел стать торговым представителем.
В целом, группа №10 выглядела надежно. Шугеэр заявил, что немного потренировавшись, мы станем лучшей группой в роте. Но тренировки должны были подождать. Сразу после обеда тридцатого июня мы получили предварительное распоряжение на выход, начинающийся на рассвете следующего дня.
Шугеэр сказал, что я пойду ведомым позади Тонини. Он хотел, чтобы я взял "тампер"**. Я ответил, что имею чертовски мало опыта с ним. Он спросил, приходилось ли мне когда-нибудь стрелять из дробовика. Я рассмеялся, и ответил, что с дробовиком в руках провел больше времени, чем он за рулем автомобиля. Он сказал, "Отлично! Будешь прикрывать Тонини, держа картечный выстрел в стволе. Просто стреляй из него как из большого дробовика. У него отличное поражающее действие накоротке".
Он пригласил меня поучаствовать в предварительном облете, когда он и Тонини проверяли нашу АО. Нам предстояло действовать в районе площадью пять квадратных кликов к северо-западу от горы Нуй Ки. Местность была сильно пересеченной, покрытой густыми джунглями. Большой ручей стекал с холмов на западе и прокладывал свой извилистый путь на север через нашу АО.
Облет показал, что на весь район есть только две подходящие площадки. Одна находилась на южном краю, на склоне хребта на двух третях высоты от гребня. Другая была в самом северо-восточном углу АО на холмике над ручьем. Если нас обнаружат где-нибудь в центре нашего района разведки, чтобы добраться до PZ, придется покрыть большое расстояние, двигаясь через весьма густую растительность.

* DEROS (Date Eligible for Return from Overseas) – дата окончания срока боевой командировки, применительно к Вьетнаму, фактически – "дембель" (прим. перев.)
** Тампер (thumper) – гранатомет М-79, за сходство с однозарядным переломным ружьем прозываемый еще "слоновьим ружьем" (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 74 ]  На страницу 1, 2, 3, 4  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 14


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB