Текущее время: 28 мар 2024, 20:49


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 18 июл 2014, 14:27 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
"По многочисленным просьбам трудящихся" (с) :)

Пилоты высадили нас на дорогу сразу за задними воротами. Им пришлось сажать лишь по одному борту за раз, из-за того, что поднимаемая ротором пыль ослепляла все и вся метров на сто вокруг. Оказавшись на земле, мы двинулись по ведущей в гору дороге к воротам, пройдя под безразличными взглядами сидящих в бункере бойцов. Надеюсь, с наступлением темноты они станут хоть немного более внимательными!
Сразу за проволокой нас встретил E-7 из штабного взвода роты, сказавший, что послан сюда сообщить, что нас ожидает. Джон Луни, старший в группе, обеспечивающей радиосвязь, спросил сержанта, где его связисты могут установить свои рации. Их отправили к бункеру, находящемуся возле периметра сразу за задними воротами. Мы столпились вокруг оперативного сержанта, принявшегося вкратце излагать нам последние разведданные. За прошедшие две недели их огневые группы устраивали засады в пределах тысячи метров от проволоки, четыре из которых оказались успешными. Каждый раз им удавалось убить не более трех NVA. Мертвые солдаты противника выглядели здоровыми, были хорошо вооружены и легко экипированы. Ни у кого из них не нашли никаких документов, однако была захвачена карта, на которой были обозначены все орудийные позиции, бункеры, и слабые места в заграждениях. Они отметили даже места установки Клейморов. Командир пехотной роты начал испытывать легкое беспокойство. Могу представить, почему. Кто-то собирался вышибить из них дерьмо. Думаю, на его месте я испытывал бы нечто большее, чем просто легкое беспокойство и постарался бы передвинуть отъезд в отпуск на недельку-другую поближе.
Сержант сообщил, что в последние три ночи они выставляли в окружающей базу слоновой траве посты прослушивания. В четырех случаях они докладывали о движении в траве вокруг них, но не вступали в контакт. "Джек" продолжали разведывать.
Закончив доведение информации, E-7 спросил, как мы собираемся вести разведку местности за пределами периметра. Командиры групп указали, что, похоже, основное движение было отмечено к западу от базы огневой поддержки. Поскольку противник, вне всякого сомнения, наблюдает за всем, происходящем на "Джеке", мы выйдем с базы после наступления темноты через восточные (передние) ворота. Как только мы окажемся вне периметра, то, описав дугу, повернем на запад и двинемся по группам, построившись уступом. Группа Клоссона будет слева. Группа Зощака пойдет впереди по центру. И, наконец, группа Марси будет обеспечивать правый фланг. Мы будем сохранять это построение, пока не окажемся в 1500 метрах от периметра, где разделимся и отправимся в свои районы разведки.
Наша группа свернет направо и устроит НОП возле маленького ручейка, бегущего к югу от базы. Один из высланных с базы патрулей докладывал об узкой, несущей признаки регулярного использования тропе, идущей вдоль северного берега ручья. Мы устроим минную засаду, установив в траве шесть Клейморов, и поглядим, что из этого выйдет.
Команда Зощака должна будет отправиться на три клика к западу, пока не дойдет до слияния двух маленьких речушек, стекающих с гор. В том месте соединялись три главных тропы. Они должны будут устроить НП на одной из ближайших высоток, и вести наблюдение за всеми передвижениями противника как по тропам, так и по рекам.
Команда Марси свернет на северо-запад, устроив НП и подготовив засаду возле свежей, ровной тропы, проходящей к востоку от старой, заброшенной французской крепости примерно в двух кликах от "Джека".
Оказавшись на месте, наши три группы останутся там на трое суток, а то и больше, пока мы не поймем, что прячет в своем рукаве мистер Чарли.
Когда инструктаж закончился, мы побросали наши рюкзаки и отправились взглянуть вблизи на здоровенные 155-миллиметровки. Большинству из нас чуть ли не впервые удалось добраться до орудий, выручавших нас в столь многих случаях. Мы произвели на артиллеристов не меньшее впечатление, чем их рабочие инструменты на нас. Они сказали, что самым ненавистным в их работе было то, что им никогда не удавалось увидеть результат своих действий. Им нравилось стрелять по нашим запросам, потому что обычно, вызывая огонь, мы видели цель, и, как правило, сообщали по связи о результатах.
Линейные роты часто запрашивали артиллерийскую поддержку по окопавшемуся противнику или его предположительным позициям. К тому времени, когда пехотинцы могли проверить район попадания, Чарли, если они и были там вначале, успевали давным-давно "ди-ди"-хнуть оттуда. Так что они редко сообщали об успешных огневых задачах. Комплименты со стороны "дрочильщиков пушек" еще больше увеличили нашу признательность в их адрес. Мы рассказали им, что если бы не их быстрая реакция и смертоносная точность, большинства из нас тут сегодня просто не было. Мы были достаточно мудры, чтобы никогда не упускать шансы улучшить отношения с артосами и пилотами вертолетов. Взаимное уважение было основным фактором в том, насколько быстрым и полновесным будет их ответ на наши просьбы о помощи.
Примерно за полчаса до сумерек мы вновь разобрались по группам и приступили к заключительной проверке экипировки. Старшие радисты определили кодовые сигналы тональным вызовом, позволяющие вести обмен основными данными между группами на этапе выдвижения в районы разведки. Мы будем выдерживать один и тот же азимут по компасу, чтобы сохранять тридцатиметровые интервалы между группами, но чтобы выдерживать единый темп, нам нужно быть в контакте друг с другом.
Мы дождались, пока не опустится полная темнота, прежде чем выйти в ворота. Обслуживающая "Джек" пехотная рота отозвала все свои патрули, засады и НП. Никто не хотел риска подстрелить своих, наткнувшись на них там, в темноте. Через ворота мы прошли цепочкой, решив перестроиться, как только достигнем западной стороны базы. Придется подождать, пока мы не окажемся в паре сотен метров от периметра, прежде чем затевать наш хитрый маневр.
Все шло нормально. Мы двигались сквозь шести-восьмифутовую траву, огибая базу. Группа Марси была в голове, затем шла группа Зо, а за ними мы. Для нескольких человек, идущих в голове колонны, проламывающих след для всех нас, движение, должно быть, было тяжелым. Скользя по открытой коже, слоновая трава резала ее как бритва. Слава богу, у большинства из нас были толстые кожаные перчатки, которые мы использовали для спуска по веревке!
Мы, наконец, добрались до точки, которая, по нашим оценкам, находилась к западу от базы. Зо вскарабкался на плечи членам своей группы и взял обратный азимут на "Джек". Точно, как в аптеке! Он установил азимут в 270 градусов и дал группам сигнал сформировать строй трезубца, в котором нам предстоит двинуться сквозь высокую траву к точке разделения.
Ракер шел в голове нашей группы. Прямо за ним Клоссон в качестве ведомого. Лоутон был старшим радистом, потом Хиллмен и Килберн с PRC-25, настроенным на частоту артиллеристов, и наконец, я сам, в качестве замыкающего. Мне не нравилось тащиться позади, но в слоновой траве это имело свои преимущества. Идущие передо мной оставляли след, который превращал ходьбу в хвосте в удовольствие.
Я мало что мог сделать, чтобы скрыть наши следы. Слоновая трава не желала подниматься после того, как по ней прошло шестеро человек. Я попробовал было распрямлять траву позади себя, но вскоре понял, что все мои усилия бесполезны. Можно было лишь надеяться, что жесткие стебли травы к утру выпрямятся сами.
Мы прошли, должно быть, всего семьсот или восемьсот метров, когда Килберн, идущий передо мной, внезапно замер на месте. Я развернулся, чтобы прикрывать наш тыл, и принялся ждать конца того, что счел короткой остановкой. Прошла пара минут, прежде чем я почувствовал на своем плече руку Килберна. Он прошептал в ухо, что Клоссон звал меня вперед. Я приказал ему наблюдать за тылом и проскользнул мимо сквозь траву, чтобы переместиться в голову.
Среди травы было очень темно. Лишь свет, льющийся с полного ярких, сверкающих звезд неба, позволял нам видеть на расстоянии трех-четырех метров. Когда я добрался до Клоссона, он стоял на коленях рядом с Ракером, который, казалось, пристально вглядывался вперед. Клоссон разглядывал что-то у себя под ногами. Я встал на колено рядом, чтобы он мог шептать мне, не выпрямляясь. Я услышал, как он пробормотал: "Ракер наткнулся на что-то, идущее через траву. Похоже на провод линии связи, идущий от "Джека" в том же направлении, куда мы движемся". Я наклонился, и увидел это: кабель светло-голубого цвета, который NVA использовали для прокладки своих наземных линий связи. Мне уже приходилось видеть его прежде, в Ашау. Были предприняты определенные попытки замаскировать его, но острый взгляд Ракера обнаружил горизонтальную линию, совершенно неуместно среди моря растущей вертикально травы.
Я спросил Клоссона, дал ли он знать двум другим группам, что мы остановились. Он утвердительно кивнул, а потом спросил мое мнение о том, что нам следует делать. Я ответил, что провод, похоже, идет туда же, куда и мы, и если мы продолжим двигаться в том направлении, то непременно столкнемся с людьми на том конце. Думаю, что в этих обстоятельствах это будет не слишком мудрым поступком. Они услышат нас прежде, чем мы их. Мне никогда не приходилось оказываться в зоне поражения засады, и сейчас тоже не желал бы ничего такого. Черт, да я слишком короток для такого дерьма. Он согласился.
Он попятился к Лоутону, взял у него гарнитуру, и трижды просигналил нажатием на кнопку передачи, давая двум другим группам знать, что сообщение исходит от него. Затем дал еще четыре сигнала – знак собраться у группы, посылающей сообщение. Получив ответ в виде одного и двух сигналов соответственно, Клоссон по цепочке оповестил всех, что две другие группы соединяются с нами. Он приказал не стрелять ни в кого, приближающегося сквозь траву с правого фланга.
Чтобы дойти до нас, двум другим группам потребовалось десять минут. Прежде чем двинуться к нам, Зо дождался, когда к нему присоединится группа Марси. Мы заняли круговую оборону, в то время как трое командиров групп принялись обсуждать варианты. Зо хотел оставить одну группу у провода, а две другие выдвинуть вперед на фланги, и в таком порядке пройти вдоль линии до ее начала. Он решил, что так мы сможем выгнать этих маленьких ублюдков на одну из фланкирующих групп и положить конец их шпионству. Марси же хотел добраться до тех, кто получает информацию, сидя на другом конце провода. Он чувствовал, что там мы сможем добыть гораздо более крупную дичь, чем на том конце, с которого ведется передача. Ему понравился строй обратного клина, предложенный Зо. Он полагал, что это будет наименее рискованно.
Клоссон мудро заметил, что в темноте отправляться ловить связистов на любом из концов провода будет глупо. Шансы на то, что они уйдут из района, невелики. Им придется несладко, попытайся они двигаться сквозь высокую слоновую траву. Они останутся на месте и продолжат передавать разведданные до тех пор, пока ситуация не станет совсем подозрительной. Он предположил, что для нас будет более разумным сместиться в ту или иную сторону, и устроить НОП. Утром мы сможем попробовать обойти их сзади и установить заслон на пути отхода. Как только мы окажемся на месте, то вызовем пехоту, которая, выйдя с базы, вспугнет их, заставив выйти прямо на нас. Они не догадаются, где мы находимся, пока не станет слишком поздно.
Остальные командиры групп согласились с его планом. Это было не столь рискованно, как попытка разделаться посреди ночи с подразделением противника неизвестной численности. Они сами придут к нам, и эффект внезапности будет на нашей стороне, а не на их.
Марси рекомендовал двинуться на север и устроиться на ночь в старой французской крепости. Внутри ее стен мы найдем себе какое-нибудь укрытие, откуда сможем наблюдать за всем происходящим на проходящей в нескольких метрах к западу тропе.
Командиры групп решили идти на северо-запад, колонной по одному, пока не доберемся до окрестностей форта. Идти через слоновую траву растянутым строем очень опасно, но иного способа добраться до места, не оставив за собой многочисленных следов в густой растительности, у нас не было. По крайней мере, одиночный след не выдаст нашу численность какому-нибудь солдату противника, наткнувшемуся на него в темноте.
Мы начали движение с группой Марси в голове. Я оставался замыкающим и по мере сил пытался маскировать наши следы. Это было нелегко. Восемнадцать тяжело нагруженных рейнджеров, проходя ночью по заросшему густой слоновой травой полю, не могли не оставить на местности долговременных следов. Все, что я мог – сделать так, чтобы след выглядел, как будто ему уже несколько дней. Однако я знал, что при дневном свете мои попытки никого не одурачат.
Я был удивлен, когда группа остановилась посреди травы всего в полутора сотнях метров от точки старта. Вскоре по цепочке пришло сообщение, что головняк обнаружил старый форт. Он был заросшим и заброшенным. Похоже, он стоял оставленным уже много лет. На валах выросли деревья двенадцати-пятнадцатифутовой высоты, а внутренний двор зарос травой по пояс. От старых бункеров и огневых сооружений не осталось ничего кроме густо заросших сорняками углублений в траве.
Группа Марси прокралась внутрь, чтобы проверить старое расположение, в то время как две другие сдвоили ряды, заняв круговую оборону. Чуть позже группа вернулась, положив, что форт пуст. Казалось, никто не пользовался им целую вечность.
Мы вновь поднялись на ноги, и, быстро преодолев последние два десятка метров высокой травы, двинулись под прикрытие стен старой французской позиции. Мы заняли оборону, расположившись треугольником в юго-западном углу старой крепости. С двух сторон защиту от нападения обеспечивали валы шестифутовой высоты. Открытая сторона треугольника была обращена внутрь форта.
Каждый из командиров групп выставил охранение на своей стороне периметра. Мы выставили часового на гребне южной стены, в то время как группа Марси взяла на себя западную стену. Группа Зо перекрывала внутреннюю часть форта. Мы не имели ни малейшего понятия о размерах старой крепости, но можно было предположить, что в ней располагалась, как минимум, рота легионеров*. Если их постоянные лагеря строились по тем же принципам, что и наши, это должен быть квадрат со стороной где-то около ста метров.
Было уже 22.30, когда мы принялись устраиваться на ночь. Пока Зо отправлял ситреп сидящим на "Джеке" "эксреям", мы перекусили, съев несколько энергетических батончиков и шоколадок из пайка. Он передал Луни наши планы на следующий день и попросил того сообщить о них капитану Кардоне для окончательного утверждения. Он должен будет договориться об использовании пехотной роты в качестве молота для нашей наковальни.
Через полчаса Луни вновь вышел на связь, передав, чтобы мы повременили с нашими планами до утра. Прежде чем мы проведем нашу операцию, ротный хотел облететь район на малой высоте. Прекрасно! Прямо какая-то вечеринка сюрпризов.
Каждые двадцать-тридцать минут по периметру базы "Джек" взлетали осветительные ракеты. Я решил, что наши находки заставили их понервничать. Весьма непросто крепко спать ночью, зная, что по ту сторону проволоки сидят гуки, собирающие информацию о сильных и слабых местах обороны. И работают они явно не на бюро переписи населения. Что-то понеслось по трубам. Это витало в воздухе.

* Имеется в виду французский Иностранный Легион, подразделения которого вели боевые действия в Индокитае в конце 40-х, начале 50-х годов ХХ столетия (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 20 июл 2014, 20:53 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
28 марта 1969

На рассвете Зо взял азимут на "Джек", и обнаружил, что толстозадый оранжевый шар солнечного света должен будет вылезти чуть ли не из самого центра базы. Кое-кто из наших заполз на вершину вала поглядеть, можно ли разглядеть низкий холм, на вершине которого расположился "Джек", охраняя юго-западные подступы к Кэмп Эванс. Несмотря на то, что мы находились всего в километре, нам не удалось различить очертания базы на горизонте. У находившихся там дистанция видимости была, по-видимому, столь же ограниченной. Настоящая жара еще не наступила, но влажность и отсутствие ветра обещали, что к середине утра температура станет невыносимо высока.
На этих заросших травой равнинах мы были вне нашей естественной среды обитания. Большинство наших выходов проходило в глубине лежащих к западу от нас гор или вдоль рек Благовоний или Сонгбо. Сень двух или трехъярусных джунглей и густые заросли бамбука по берегам рек обычно защищали нас от ужасной вьетнамской жары. Мы слышали, что на равнинах, лежащих к востоку от наших горных районов разведки, солнце могло стать убийцей. Однако у нас было лишь весьма смутное представление о том, насколько все это будет хреново.
К 10.00 температура перевалила за 100 градусов по Фаренгейту. И никакой тени или ручья с прохладной водой, способных снизить температуру хоть на пару градусов. От ротного не исходило ни единого слова об одобрении нашего плана. Мы засели под кустами и небольшими деревцами, росшими с обратной стороны вала, пытаясь снизить влияние "поражающих факторов" солнечных лучей.
В полдень на связь вышли "эксреи", сообщив, что нам следует оставаться на месте, пока "высшие из высших" не решат, что делать. Так вот оно что! Теперь нашими планами занялись в штабе дивизии. Вот дерьмо!
Через несколько минут туда, где под подстежкой от пончо сидел я, подбежал Ракер. Я развесил ее на нескольких низких кустах, пытаясь получить хоть какую-то тень. Он сел на корточки и прошептал, что находился на южном валу крепости, наблюдая в бинокль за находящимся по ту сторону поля слоновой травы перелеском. Кажется, он заметил что-то необычное и хотел знать мое мнение о том, что это такое.
Мне не слишком хотелось вылезать из моего крохотного пятна тени, однако беспощадное солнце потихоньку начало превращать его в печь для пиццы. Я поднялся и последовал за "Мамашей" к просвету между двумя густыми кустами, растущими на вершине вала. Мы залегли и принялись разглядывать виднеющийся за верхушками слоновой травы узкий перелесок, находящийся в паре сотен метров от нас. Он протянулся с востока на запад, разделяя широкое поле пополам.
Он указал на восточный конец перелеска, находящийся к югу от места, где мы лежали, укрывшись в кустах, а потом вручил мне бинокль со словами: "Взгляни правее того высокого дерева на самом конце. Видишь что-нибудь необычное?"
Я поднес бинокль к глазам, регулируя фокус правым указательным пальцем. Наконец, в поле зрения выплыло четкое изображение перелеска. Высокая трава закрывала большую часть деревьев. Я внимательно просмотрел участок в тридцать-сорок метров в поисках чего-либо, имеющего искусственное происхождение. И ничего не увидел. Нижние шесть-восемь футов перелеска скрывались за вершинами слоновой травы, так что в любом случае я не мог заметить что-либо, находящееся на уровне земли.
Я переключил внимание на верхушки деревьев. Он заметил наблюдателя или что-то еще там, среди зарослей? Мистеру Чарли не впервой изображать из себя обезьяну, пытаясь заметить американских солдат прежде, чем они подойдут слишком близко. Нет, ничего. Что я ищу? И тут я увидел это! Длинный, прямой стержень – слишком тонкий для древесного ствола. Он был очень маленького диаметра, и, казалось, не имел естественного сужения к концу. Я не мог различить, отходят ли от него ветки, но на таком расстоянии это и не мудрено. Я проследил взглядом, как он проходит сквозь крону самого высокого дерева и резко обрывается, чуть не доходя до его верхних ветвей. Антенна радиостанции? А что это еще может быть? Не было заметно никаких бликов или отблесков. Как, черт возьми, "Мамаше" удалось заметить ее? Я сам же ответил на этот вопрос, когда внезапно понял, что опознал длинную, прямую антенну лишь потому, что среди ветвящихся, угловатых фрагментов древесных крон она выглядела совершенно неуместно. В природе просто не существует объектов, имеющих столь математически точную форму, так превосходно сформированных в процессе создания, и способных пройти тест на нулевое отклонение от горизонтального или вертикального положения. Только человек добился способности проектировать и производить "линию без изломов " и смог сформулировать понятие "кратчайшего расстояния между двумя точками". Это явно должна быть какая-то антенна.
Я вернул Ракеру бинокль, и сказал, чтобы он не спускал с нее глаз, а сам отправился к Клоссону и остальным командирам групп. Мы с Ракером были уверены в том, что видели, но окончательный вердикт должны будут вынести командиры групп – им принимать решение и действовать, исходя из полученной информации.
Я бросился туда, где возле большой покрытой пластиком картой нашей зоны ответственности расселись Клоссон, Марси, Фэдели, и Зо. Призвав на помощь логику и основываясь на условиях местности и наличии укрытий, они пытались представить, где может находиться другой конец линии связи. Я присел рядом с ними на корточки, и произнес, не обращаясь ни к кому конкретно: "Парни, вам стоит подойти и взглянуть на то, что нашел Ракер".
Зо спросил: "Что это?"
Я секунду помедлил с ответом, не желая навязывать им какие-либо идеи. "Вам стоит посмотреть самим. Мы не очень-то уверены, но выглядит оно подозрительно!" Мы впятером пересекли пятнадцать метров открытого пространства до места, где спиной к нам среди кустов лежал Ракер. Клоссон всунулся рядом с ним. Взяв у Ракера бинокль, и глядя вдоль его руки с вытянутым указательным пальцем, Клоссон внимательно изучил далекий перелесок.
Прошло несколько минут, прежде чем он обернулся и произнес: "По мне так это похоже на радиоантенну".
Зо, Фэдели, и Марси по очереди приняли участие в разглядывании и опознании объекта нашего любопытства. Каждый из рейнджеров был согласен с тем, что это действительно была антенна. И можно смело биться об заклад – там, где имеется антенна, найдется и радиопередатчик. Богатая жила! Мы только что обнаружили, где заканчивается проводная линия связи.
Командиры групп заторопились к своим рациям, чтобы передать известие о нашей находке "эксреям". У нас было несколько вариантов. Мы можем вызвать авиацию или артиллерию, и просто вынести все это место. Мы можем осуществить изначально задуманную операцию "молот и наковальня". В конце концов, мы можем взять, и сделать все сами. Теперь, когда мы знаем, где находится передатчик, мы с наступлением темноты сможем выдвинуться сквозь траву, занять позиции, и напасть на них на рассвете следующего дня, прежде чем они поймут, что случилось.
Мы решили, что при выборе третьего варианта мы сможем взять одного-двух пленных и будем иметь лучший шанс на уничтожение радиостанции и всей группы радистов. Постараться выйти на позицию, оставшись необнаруженными, будет очень тяжело, но на то, чтобы добиться этого, у нас будет целая ночь. В предутренние часы их группа связи, скорее всего, будет спать, и они даже не смогут предположить, что американские солдаты подкрадутся к ним в темноте. Шумные американские пехотинцы никогда не двигались по ночам. Однако, на рейнджеров это не распространяется. Ночь принадлежит нам.
Мы решили выдвинуться колонной по одному где-то после 23.00, так что у нас будет целых пять часов, чтобы выйти на позицию. Мы подберемся так близко, как только сможем, используя в качестве ориентира высокое дерево. Добравшись до точки, находящейся метрах в двадцати от крайних деревьев, мы начнем разворачиваться в линию, центром которой будет пойнтмен, пока все восемнадцать рейнджеров не окажутся стоящими в ряд перед перелеском. Мы ударим по сигналу, с первыми лучами света.
В 23.15 мы выдвинулись, как планировалось. Шварц шел в голове, а Зо ведомым, сразу за ним. Перед самым закатом Зо определил азимут на высокое дерево, и теперь направлял Шварца на 190 градусов. Радист Зо считал шаги, отслеживая пройденное нами расстояние.
Мы находились в траве, должно быть, около сорока пяти минут, и вероятно покрыли половину из двухсот метров, отделяющих нас от перелеска, когда радио Лоутона разразилось сумасшедшим шипением. Кто-то бешено давил тангенту, пытаясь просигналить об опасности. Все замерли на месте. Никто не шевелил ни единым мускулом. Где-то в колонне что-то было не так, но никто из нас не знал, где.
Прошло десять минут, прежде чем я увидел, как Лоутон продвинулся вперед, и передал гарнитуру Клоссону. В слабом свете звезд я едва мог различить, как он, кивая головой, говорит с кем-то. Наконец он повернулся к Лоутону и что-то очень тихо прошептал ему в ухо. Закончив, он посмотрел на находящуюся позади его радиста остальную часть группы, и прижал палец к губам. Затем он показал знак "идущие люди", и указал на голову колонны. У группы Зо было движение с фронта!
Через несколько минут Клоссон вновь повернулся и зашептал своему радисту, который, в свою очередь, передал его слова человеку позади него. Когда сообщение, наконец, добралось до меня, я внимательно вслушался в слова Килберна, говорящего: "Множество гуков только что прошло мимо Шварца и Зо. Больше пятидесяти. Направляются к "Джеку". Группа Зо возвращается к нам. Группа Марси на подходе. Занимаем круговую оборону на нашей позиции".
Господи Иисусе! Саперы выдвигаются, чтобы ударить по "Джеку", и мы, блин, едва не наткнулись на них. Внезапно позади меня появился Фил Майерс, пойнтмен Марси, и сказал, что их замыкающий сообщил о движении позади нас. Похоже, это еще одна группа саперов. Сукины дети, что если они пересекут тропу, которую мы только что проделали? Они могут пройти по ней прямо нам в задницу.
К этому времени к нам с двух сторон подошли две другие группы и поспешно заняли периметр. Зо приказал всем замереть, пока мы вслушивались, пытаясь распознать какие-либо признаки движения противника вокруг нас.
В течение следующих десяти минут все было тихо. От замерших в высокой траве рейнджеров не исходило ни звука. Тогда Зо расположился в середине, разместив нас всех на оборонительных позициях лицами наружу. Похоже, только он был в курсе общего положения дел. Слева от меня был Ракер, а справа – Килберн. По другую сторону от нашего младшего радиста мне был едва виден Майерс. Позади меня послышался шум. Обернувшись, я увидел Зо и Марси, занявших вместе со старшим радистом Зо и младшим радистом Марси командную позицию в центре нашего периметра. Они медленно пригибали слоновую траву к земле. Я решил, что они пытаются расчистить внутреннюю часть периметра, чтобы иметь возможность наблюдать за находящимися на оборонительных позициях рейнджерами. У нас была хорошая маскировка, но никакого укрытия. Я понятия не имел, как далеко сможет пролететь пуля сквозь слоновую траву, не теряя своей убойной силы.
От одного другому по периметру передали: "Никакой стрельбы, только гранаты". Я быстро отцепил четыре осколочных и положил их возле коленей. Место было совсем неподходящим для перестрелки! Они окажутся у нас на горбу прежде, чем мы успеем их засечь. Уж лучше использовать гранату в качестве камня, зажав ее в кулаке и колотя ублюдков по головам.
Ракер прошептал: "Каждому второму, начиная с тебя, выдвинуться метров на пять и установить по Клеймору. Слегка под углом, чтобы отвести от нас ударную волну". Я быстро снял рюкзак, вытащив мину, находившуюся сразу под клапаном. Я положил замыкатель рядом с гранатами и, передав сообщение Килберну, принялся отматывать пять метров провода, а затем заскользил прочь от периметра, чтобы установить мину. Когда я достиг точки, в которой свободно провисавший провод начал натягиваться, я привстал на колени, держа Клеймор перед собой. Я разложил ножки мины и воткнул их в землю у своих ног. Болтающийся на конце провода детонатор я вставил в одно из гнезд, расположенных на верхней плоскости мины, возле прицельной прорези. Закончив, я туго закрутил крышку гнезда, зафиксировав в нем детонатор, и обернулся через плечо, чтобы выровнять Клеймор в соответствии с направлением провода. Я убедился, что он находится под углом в сорок пять градусов относительно периметра. На расстоянии пяти метров идущая обратно взрывная волна может оказаться смертельно опасной.
Я сделал кувырок назад и пополз обратно вдоль провода, используя его как путеводную нить, ведущую к моему месту на периметре. Майерс как раз возвращался, установив свой Клеймор. Я присоединил обратный конец провода к лежащему у меня в ногах замыкателю и, прежде чем положить его на место, удостоверился, что предохранитель включен.
Я услышал, как Зо позади меня предупреждает "эксреев", что к их местонахождению движется, по меньшей мере, две группы противника численностью по пятьдесят, а то и более человек. Он посоветовал им готовиться к немедленному нападению. Затем он вызвал офицера управления огнем с базы "Джек", сообщив ему наше местонахождение и координаты для четырех предварительно намеченных артиллерийских ударов, каждый в 150 метрах от нашего периметра. Если ночью мы окажемся под ударом, нам понадобится поддержка артиллерии: быстрая и очень-очень близкая.
Голос на том конце ответил, что мы находимся слишком близко, чтобы он мог поддержать нас своими "дудками". Он посоветовал связаться с базой "Раккассан" и запросить поддержку у них. Эй, чувак, а ничего, что "Раккассан" черт-те где в горах, в двенадцати кликах от нас?
Я поглядел на часы. Было 00.20 и до рассвета оставалось еще шесть часов. А за шесть часов хрен знает что может случиться.
Потянулось ожидание. В 01.00 Зо отправил негативный* ситреп. В ответ "эксреи" прошептали, что с их стороны тоже все тихо.
В 02.00 Зо радировал еще один негативный ситреп. Что-то близилось. Мы все чувствовали это. Вокруг было чересчур тихо. Выйдя на связь, Луни сообщил, что на базе за проволокой перестали стрекотать сверчки. 155-тки приготовились обстрелять ближайшие складки местности снарядами с ГПЭ**. База была приведена в готовность номер один. Когда начнется нападение, они будут наготове.

* В данном случае подразумевается отсутствие каких-либо происшествий и/или изменений в обстановке (прим. перев)
** Готовые поражающие элементы (в просторечии – "стрелки") (прим. перев)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 22 июл 2014, 21:58 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Атака на базу "Джек" началась в 02.20. Сражение началось с оглушительного грохота Клейморов. Спустя какую-то секунду в дело вступили М-16 и М-60. Мы пытались расслышать более низкие "бам-бам-бам" AK-47 и размеренный стук очередей РПД. В течение первых шестидесяти секунд казалось, что в бою участвует лишь одна сторона – Кричащие Орлы. Вскоре послышались раскатистые разрывы минометных мин. Было сложно сказать, чьи они были, но кто бы то ни был, он вел огонь в бешеном темпе.
"Бабах… бабах!.." Снова Клейморы. А, может быть, подрывные заряды?! Мне вспомнились плохо охраняемые задние ворота "Джека". Несомненно, северовьетнамцы пробьются сквозь них в самом начале боя. Наши "эксреи" расположились в бункере рядом с оборонительной позицией, прикрывающей те тыловые ворота.
Спустя пятнадцать минут сражение все еще бушевало. Из Кэмп Эванс прибыли две "Кобры", начавшие по очереди совершать заходы, поливая из миниганов местность вдоль западной стороны осажденной базы. Мы слышали протяжный рыгающий звук их скорострельного оружия, чьи красные трассеры пережевывали атакующих солдат NVA. Тысячи ярко-красных трассеров рикошетили, фонтанами улетая в ночь. О господи, вот это перестрелка! Похоже, "Джеку" на самом деле задали жару.
Внезапно слоновая трава наполнилась звуками: звуками, которые мы сначала не могли опознать. Это было очень похоже на шелест одежных щеток. Когда мы услышали его впервые, он казался далеким, но постоянно нарастал, пока не охватил нас с боков, а потом и со всех сторон. Боже, это был звук слоновой травы, трущейся об одежду быстро движущихся людей. Множества быстро движущихся людей.
Должно быть, это и был главный удар. Первое нападение на базу "Джек" было отвлекающим маневром. А настоящее начиналось только сейчас – и шло прямо через нас. Казалось, мимо нас проходят сотни человек. Они спешили оказаться там, куда стремились. Время от времени они останавливались, и звуки стремительного движения северовьетнамских солдат сменялись мертвой тишиной. Через несколько секунд они определялись с направлением, и все начиналось вновь.
Так продолжалось на протяжении получаса. Не знаю, сколько человек прошло мимо нас, но если бы на "Джеке" узнали точное число, они там, пожалуй, пришли бы в ужас.
Примерно через полчаса после начала движение начало затихать. Зо уже доложил "эксреям" о последних изменениях в обстановке. Каким-то образом им удалось пережить первое нападение, но они были вынуждены принять бой внутри периметра, когда множество саперов преодолело заграждения и прорвалось сквозь линию бункеров. Новая информация о намечающемся главном ударе явно заставила их вздрогнуть.
Они вышли на связь через несколько минут и сообщили, что командир базы вызвал ганшип "Спуки"*. Прибытие C-47 с его "Гатлингами" ожидалось с минуты на минуту. До этого я ни разу не присутствовал при работе этих тихоходных крылатых "орудийных платформ", но мне рассказывали, что при обороне стационарных объектов это настоящая машина опустошения. Этой ночью ему предстоит неплохая работенка! Между нами и базой "Джек" чертова прорва враждебно настроенной публики.
И тут мы услышали, что началась настоящая атака. Она началось с трещащего звука, похожего на плотный огонь крупнокалиберного автоматического оружия. Сначала никто из нас не понял, что это такое. Я услышал, как Зо пробормотал: "Ебать, да это РПГ!" Я обернулся, уставившись на него. Мужик, ты чего?! Никто не сможет собрать столько РПГ в одном месте. Реактивные гранатометы обычно используют для поддержки атакующей пехоты, выбивая укрепления и пулеметные гнезда. Если звуки, которые мы слышали, издавали РПГ, то, должно быть, ими были вооружены все силы атакующих.
Я видел, что может натворить единственный РПГ. База хапала их сотнями. Бедные ублюдки на "Джеке" – они оказались в аду.
И снова вокруг нас началось движение противника – на сей раз еще больше и еще ближе. "Джеку" ни за что не выдержать нападения такого количества северовьетнамцев. Очевидно, они были полны решимости стереть базу с лица земли. Единственным спасением для "Джека" был "Спуки".
Внезапно на северной стороне нашего периметра взорвался Клеймор. Группа Марси! Кто-то из группы Марси вступил в бой. Теперь мы тоже в деле!
Флажки предохранителей перещелкнулись на автоматический огонь, когда каждый из рейнджеров приготовился подороже продать свою жизнь. Северовьетнамцам придется дорого заплатить, чтобы прикончить нас.
Тишину прорезал резкий шепот Зо: "Никакой стрелковки... никакой стрелковки! Только гранаты и Клейморы. И прежде чем взрывать, убедитесь, что знаете, где они".
Держа CAR-15 правой рукой, я наклонился, чтобы взять в левую замыкатель Клеймора. Сначала я рвану его, а потом воспользуюсь гранатами.
Прошло десять минут. Ничто не происходило! Через несколько минут после того, как сработал Клеймор, движение вокруг нас усилилось. Но потом оно, вроде бы, быстро переместилось прочь от нас, в направлении базы. Каково черта нужно этим ублюдкам? Неужто мы недостаточно крупная дичь для них? Может быть, когда наш Клеймор взорвался, они не были уверены, на что наткнулись. Возможно, они списали это на обычную мину. Но, скорее всего, у них был приказ любой ценой уничтожить "Джек". За нами они вернутся позже.
В тот самый момент, когда мы решили, что нам предоставили отсрочку, мы услышали их снова. На сей раз, они были с двух сторон – с севера и с востока. Они двигались быстро, явно торопясь куда-то добраться.
Я положил замыкатель Клеймора и взял гранату. Клеймор стоит приберечь на тот случай, когда они атакуют наши позиции. Пока они лишь пытаются определить наше местонахождение, гранаты сработают гораздо лучше.
Мы слышали, как они движутся и коротко, приглушенно переговариваются в траве. Две гранаты рванули в двадцати метрах передо мной. Я не знал точно, кто их бросил, но предполагал, что это были Майерс и Гаррисон из группы Марси. Движение было ближе всего к их позиции. Остальные рейнджеры принялись швырять гранаты в окружающую траву.
Я вытянул чеку из гранаты, которую держал в руке, и дал рычагу отскочить. Сосчитав: "Одна тысяча один... одна тысяча два...", я метнул ее прямо перед собой метров на пятнадцать.
После взрыва я быстро схватил еще одну гранату и по высокой дуге забросил ее чуть дальше места, где приземлилась первая.
Когда наши гранаты начали рваться в высокой траве, повсюду полетели осколки. Рейнджеры пытались спутать представление противника о нашем местоположении и воспрепятствовать попыткам организованной атаки на наш периметр. Было необходимо вывести их из равновесия, пока мы не подойдет какая-нибудь помощь.
Нападение на базу огневой поддержки "Джек" все еще продолжалось. Плотный огонь быстро нарастал, достигнув пугающего крещендо, а потом внезапно начал утихать, снизилась до отдельных отрывочных выстрелов, но полностью так и не стих. Затем вновь полетели ракеты РПГ, встреченные очередным шквалом огня стрелкового оружия американцев.
Кобры израсходовали боеприпасы и вернулись в Эванс на перезарядку. В их отсутствие северовьетнамцы начали массированную атаку на северную и западную стороны периметра "Джека". Мы услышали гулкие выстрелы 155-миллиметровок, выпустивших свои заряды в упор по рядам атакующих NVA.
Через несколько минут Клоссон прошептал, что рой снарядов, выпущенных "большими пушками" переломил хребет атаке северовьетнамцев. Они отступали от периметра базы. Луни передал, что пехотинцы добивают пробравшихся за проволоку саперов. Только что прибывший "Спуки" принялся нарезать круги в вышине на случай, если противник решит попытаться атаковать еще раз. Он передал, чтобы мы готовились к нападению на наши позиции, и предупредил, что у NVA все еще достаточно людей. Они не смогли взять базу, и наверняка захотят выместить злость на любом, кто будет иметь несчастье оказаться у них на пути. Если они будут отступать на запад, к горам, с которых они пришли, как раз на их пути окажемся мы.
Вскоре мы услышали, как приближаются оставшиеся в живых NVA. Они не пытались скрыть свое передвижение. Они приближались быстро и, похоже, были повсюду в траве. Был лишь вопрос времени, когда один из них или несколько наткнутся на нас.
Зо взял трубку и вызвал кружащийся "Спуки". Вне всякого сомнения, нападение на "Джек" завершилось, и теперь в крайне рискованном положении оказались мы. Если отходящие северовьетнамцы навалятся на нас всеми силами, они сметут нас в считанные минуты.
Пилот "Спуки" вышел на нашу частоту и запросил направление на наш периметр относительно базы "Джек". Зо сообщил ему, что мы находимся примерно в тысяче метров по азимуту 265 градусов. Потом командир группы повернулся к нам и громко прошептал: "У кого есть строб?" Фонари-стробоскопы были у Ракера, меня и еще троих рейнджеров. В ярком свете снижающейся на парашюте осветительной ракеты я увидел, как Зо дал Ракеру сигнал занять позицию в центре периметра и по его команде включить свой строб.
Секунду спустя C-47 с выключенными огнями был уже над нами, закладывая крутой вираж высоко вверху. Зо отнял гарнитуру от уха и сказал: "Мамаша, врубай строб, немедленно!"
В то же мгновение строб Ракера замигал с сумасшедшей скоростью. Я имел глупость посмотреть прямо на него, мгновенно лишившись ночного зрения. Я отвернулся и прищурился, пытаясь свести к минимуму количество попадающего в глаза света. Свет строба будет маяком, отмечая нашу позицию кружащему вверху "Спуки". К сожалению, он вдобавок выдаст нашу позицию всем солдатам NVA на полмили от нашего периметра.
Я услышал в вышине звук, как будто кто-то раздирал надвое большой кусок брезента. Это, должно быть, был чертовски большой брезент, потому что звук все никак не заканчивался. Я взглянул вверх и увидел струю красных трассеров, змеясь спускающуюся к нашему периметру. Эй, да она идет прямо на нас! Кто-то рехнулся и навел миниганы прямо на наш строб. Я бросился на землю, инстинктивно дрожа в ожидании, что сейчас нас разорвет на части. Звук пуль, бьющих в землю в двадцати пяти метрах от нашего периметра, заставил меня свернуться клубком, чтобы представлять собой как можно меньшую цель.
Наконец я понял, что "Спуки" стреляет не по нам. Смертоносные миниганы выстроили вокруг нашего периметра свинцовую стену, прошивая землю по периметру круга диаметром двадцать пять метров. Я был поражен точностью работы двухмоторного ганшипа, кружащего в полутора тысячах футов над нами. Мне и раньше приходилось наблюдать, как работают "Спуки", но это всегда было очень далеко. А вот сидеть в яблочке мишени в то время, как все вокруг разносят в клочья – это впечатление, которое поблекнет нескоро. Вне всякого сомнения, пока наш друг будет оставаться наверху, ни один солдат противника не подойдет к нашему периметру ближе, чем на двадцать пять метров.
Мы стянули периметр и вжались в землю, в то время как ганшип продолжал свою смертельную разминку. Только Ракер выставился, стоя на коленях в центре периметра, и держа над головой строб. Я задумался, есть ли шанс, что ганшип случайно отклонится в ту или иную сторону, и изрешетит нашу позицию очередями миниганов. Я не верил, что кто-либо может работать так точно в течение столь длительного времени, особенно ночью. Я был неправ!
Позади меня раздался взрыв. Для Клеймора или осколочной гранаты он был слишком глухим. Я услышал, как кто-то прошептал, что Марвел Маккэнн ранен китайской гранатой. Осколок чиркнул индейца из Калифорнии по задней части шеи. Не настолько серьезно, чтобы требовать медэвак, но хорошее предупреждение о том, что наша позиция теперь известна противнику.
"Спуки" оставался над нами до 03.45, после чего сообщил, что у него заканчиваются горючее и боеприпасы, и ему придется вернуться в Дананг. Замена прибудет к нам примерно через десять минут, но до тех пор мы останемся сами по себе. Перед тем, как закончить, он передал нам позывной следующего "Спуки" и пожелал удачи.
Едва C-47 сошел с круга и направился на юг, над нами появилась "Кобра", с которой попросили снова включить наш строб. Они собирались попробовать сделать несколько проходов вокруг нашего периметра, чтобы оттеснить противника от нас до прибытия следующего "Спуки". Ракеты с ревом устремились вниз и взорвались в высокой траве перед нашими позициями. Одна из них ударила достаточно близко, чтобы забросать нас грязью и мусором. Марси заорал, что Фэдели ранен. Зо схватил радио и закричал в гарнитуру: "Отбой! Отбой! Вы бьете по нам!"
Кобра взмыла в ночь и широким разворотом ушла на север, выходя из атаки. Пилот убитым голосом радировал, что не будет выполнять повторных заходов.
Ракер выключил строб и швырнул его в траву рядом со мной. Он прошептал мне в лицо: "Мужик, кажись все хреново, а?" Я согласно кивнул, не зная, видит ли он меня.
Лоутон сообщил, что Фэдели ранен в голову, но это лишь ссадина. Он был в сознании и готов действовать дальше. Пока что нам очень везло!
Через несколько минут к нам прибыл второй "Спуки". Зо подполз к нам и сказал, чтобы Ракер снова включал строб. Я знал, что у "Мамаши", должна быть, уже отваливается рука. Он почти два часа простоял на коленях со световым маяком над головой. Я предложил ему поменяться со мной. Он кивком выразил свою признательность и подполз туда, где я сидел, скорчившись в траве. Я вручил ему замыкатель своего Клеймора и указал направление, в котором он развернут. Он предложил мне свой стробоскоп, но я достал мой, показывая, что не только он проявил достаточную предусмотрительность, взяв его с собой. Мы проползли друг мимо друга, обменявшись позициями в темноте.
Таща за собой рюкзак, я двинулся в центр нашего небольшого периметра. Кто-то перемесил всю траву позади наших позиций. Зо сидел рядом с со своим радистом, общаясь одновременно со "Спуки" и находящимися на базе огневой поддержки "эксреями".
Я положил рюкзак в траву рамой вниз, воспользовавшись им в качестве импровизированного сиденья, а потом, подняв строб высоко над головой, включил его. Яркий сигнальный огонь запульсировал в моей руке.
Я едва не выронил строб, когда второй "Спуки", прицелившись в наш периметр, разразился лавиной красной смерти. Пули били в землю сразу за периметром и рикошетом выплескивались обратно в небеса, подобно потоку лавы, нахлынувшей на утес. Я не мог сдержать бессознательную дрожь, глядя, как трассирующие пули скачут повсюду. Я надеялся, что эти стрелки будут столь же хороши как те, что были в первом "Спуки".
До рассвета оставалось полтора часа. Если нам удастся протянуть до тех пор, гуки уйдут. После восхода солнца на открытой местности у них не будет шансов. С первыми лучами солнца здесь будет целый рой "Кобр", и, как нам передали, утром к нам на вертолетах перебросят пехотную роту.
Где-то после 05.00 мою руку начало сводить судорогой. Уже больше часа я держал строб над головой, и казалось, что он стал весить, по меньшей мере, фунтов пятьдесят. Скоро рассвет. Я должен продержаться.
За прошедшие полчаса звуки движения стихли, и рейнджеры прекратили кидать в траву гранаты. Что затевают гуки? Они еще тут, готовые напасть в тот момент, когда мы ослабим наше охранение, или торопятся обратно в горы, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох на открытой местности, когда над базой "Джек" взойдет солнце?

* Самолет огневой поддержки, созданный на базе транспортного самолета С-47 "Дакота". Вооружен тремя шестиствольными пулеметами "Миниган", установленными в грузовой кабине и ведущими огонь перпендикулярно курсу. Тактика применения состояла в том, что самолет закладывал вираж вокруг цели, что позволяло в течение довольно длительного времени концентрировать на ней огонь с высокой интенсивностью (прим. перев)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 25 июл 2014, 22:31 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
29 марта 1969

Небо на востоке начало светлеть. Моя рука совершенно онемела. Я сполз в сторону от своего рюкзака, пытаясь использовать его в качестве упора для локтя. Лишь таким способом мне удавалось держать строб вертикально. Зо подполз рядом ко мне и сказал, что его можно выключать. У второго "Спуки" заканчивалось горючее, и он только что отправился обратно на базу. Приглядеть за нами до подхода подразделения быстрого реагирования вылетели четыре "Кобры".
Моя рука рухнула на клапан рюкзака. Я ничего не мог поделать. Пожалуй, мне не удалось бы бы и честь отдать – даже возникни прямо передо мной сам генерал Уэстморленд*. На самом деле я даже сомневался, что смогу протянуть руку для пожатия.
Мы пережили окружение крупными силами NVA во время их нападения на базу огневой поддержки "Джек", и отделались всего лишь двумя ранеными. Раны обоих были легкими. Мы вновь оказались невероятно удачливы. Я почти поверил в слухи о том, что Иисус Христос был рейнджером, прежде чем решил стать Спасителем человечества. Я затолкал строб вглубь набедренного кармана и рухнул, откинувшись на рюкзак. Все! Ничего больше! Мне нужен перерыв, прежде чем от меня вновь будет какой-нибудь толк.
Солнце теперь выглядело как висящий на востоке огромный оранжевый шар. У его основания виднелась база "Джек", все еще дымящаяся после ночного боя. Я задумался, насколько сильный удар по ним нанесли. Им удалось остановить пехоту у проволоки, но несколько саперов проникли через периметр прежде, чем началась основная атака. Они прошли через заграждения даже притом, что база была поднята по тревоге, и пехотинцы были готовы встретить их. Боже, а что бы случилось, не окажись нас в окрестностях?
Луни сообщил, что линейную роту выдернули из поля, и перебросят к нам около 08.00. До их прибытия мы должны будем оставаться на месте. Он сказал, что командир базы хочет лично поблагодарить нас за своевременное предупреждение. Он полагал, что без этого они вряд ли смогли бы отбить нападение северовьетнамцев. Я почувствовал гордость, когда Зо, встал в середине периметра и передал нам слова капитана. Мы проделали хорошую работу. Сегодня пехтура и красноногие на "Джеке" были обязаны нам жизнями.
Командиры групп распорядились, чтобы каждый второй поел, в то время как остальные несут охранение. Находясь в возбуждении, я не осознавал, насколько оголодал и устал. Мой желудок был похож на многоквартирный дом, населенный взбудораженными пиявками, а в рот словно плеснули квасцов. Я сделал долгий, глубокий глоток из одной из моих фляг. Влившаяся в глотку теплая, несвежая вода была восхитительна. Я бросил флягу Ракеру, который сморщился, попытавшись поймать ее. Совсем забыл. Его руки, должно быть, болят так же, как и мои. Он кивнул в знак благодарности и сделал большой глоток, который пролился на грудь его рубахи, когда на другой стороне периметра зазвучали выстрелы.
"Гук – там, у перелеска!" крикнул Марвел Маккэнн. Он привстал, чтобы потянуться, и потирал повязку на шее, когда увидел солдата NVA, стоящего в высокой, по грудь, траве в пятидесяти метрах к югу. Гук был возле самого конца перелеска, где прежним утром Ракер обнаружил антенну. Марвел не было уверен, удалось ли ему убить гука, но он свалился в траву, как будто в него попали. Он хотел взять пару рейнджеров, чтобы проверить местность, но Марси приказал ему дождаться подразделения быстрого реагирования. Если гук мертв, он никуда не денется. А если нет, лучше оставить его на некоторое время истекать кровью. Это все равно, что добирать подраненного оленя. Если начать преследование слишком рано, он просто убежит. Не стоит подталкивать его к этому. Будет лучше, если дать ему остаться на месте, ослабеть и погибнуть от кровопотери. Кроме того, если броситься туда слишком рано, он может подстрелить кого-нибудь. И ради чего – для личного счета? Мы дождемся подразделения быстрого реагирования.
Было уже 10.30, когда линейная рота высадилась в слоновую траву. Температура перевалила за сотню градусов и мы насквозь промокли от пота. Мы не привыкли к стоявшей на равнинах высокой температуре. Не было никакой тени, и солнце заставило нас платить за каждую проведенную на открытой местности минуту. Я скучал по горам. Там тоже могло быть жарко, но не сравнить со сковородой, на которой мы оказались.
Когда пехота оказалась на земле, им понадобилось еще полчаса чтобы развернуться в цепь и выдвинуться на соединение с нами. Их Шестой передавал, что в траве перед собой они обнаружили многочисленные кровавые следы.
Наконец, их головняк наткнулся на наш правый фланг – мы поднялись, стоя в слоновой траве в полный рост. Объединившись с ними, мы медленно двинулись сквозь густую растительность, высматривая трупы солдат противника, которые, как мы знали, должны были быть там.
Нам понадобилось более полутора часов, чтобы пройти двести метров. Все натыкались на следы крови и находили брошенное северовьетнамцами снаряжение. Но никто не обнаружил ни одного тела.
Все это время над нами кружила пара сликов. Большие шишки! Долбанные тыловики, кабинетные чиновники, занятые подсчетом потерь противника. Жопошники! Мы за них убиваем, а они лишь хотят развесить их головы у себя над каминами. Засунуть бы их в окопы, или сюда, к нам, и дать прогуляться по этой чертовой духоте через эту проклятую траву. Если они не вытащат нас немедленно из этой поджаривающей наши жопы духовки, то им придется разыскивать наши трупы.
Мы продолжали двигаться в сторону перелеска. Теперь это казалось пустой тратой времени. Гуки наверняка уже ушли. Атака северовьетнамцев на базу "Джек" началась по сигналу их связистов. Теперь она закончилась. Они не будут дожидаться там, чтобы зафиксировать результат.
Солнце поднялось еще выше в небо, безжалостно паля прямо на нас. Нигде не было ни единого укрытия. Лишь проклятые иссушающие, безбожно горячие лучи, сконцентрировавшиеся на рейнджерах и парашютистах, двигающихся сквозь слоновую траву. Группа Клоссона была на правом фланге сотни с лишним американских солдат, пробирающихся к перелеску. Я был на самом краю. Я оглянулся на Ракера и Лоутона. Оба были свекольно-красными и тяжело пыхтели. Солнце подбиралось и ко мне, я весь взмок. Возможно, в перелеске станет чуть прохладнее. В конце концов, там были деревья и ручей. Да, вода и тень. Там явно будет получше.
Еще пятьдесят метров. Лоутон выглядел хреново – тепловой удар. Я уже видал такое. Я свистнул, чтобы привлечь внимание Клоссона. Он не ответил. Наш командир группы продолжал тупо переть вперед, сосредоточившись на том, чтобы добраться до перелеска. Впрочем, как и все мы.
Он был всего в двадцати пяти метрах. Мы сможем остыть, когда доберемся туда. Всего лишь еще несколько шагов. Лоутон шатался, его голова раскачивалась из стороны в сторону. Я попросил Ракера приглядеть за ним, и двинулся в его направлении. Он мог и не добраться до деревьев. Блядская жара!
Потом мы оказались там. Лоутон превратился в груду дерьма возле кустов у самого подножия деревьев. Я двинулся к нему, намереваясь помочь, но обнаружил, что с моими ногами что-то не так. Они, казалось, стали весть по сотне фунтов каждая. Я не мог сфокусировать взгляд. Деревья выглядели неправильно... колебались...
Не знаю, как долго я пробыл в отключке. Когда я очнулся, надо мной на коленях стояли Зо и Марси, прижимая к моему лицу мокрое, вонючее полотенце. Я ощущал себя липким, но кожа казалась почти сухой. Еще двое рейнджеров занимались Лоутоном – нет, это был Клоссон. Проклятье, он тоже отрубился. Лоутон лежал сбоку от Клоссона. Фэдели и Гаррисон пытались привести его в чувство. Молодой рейнджер выглядел плохо, его лицо покраснело и опухло.
Я попытался сесть – безрезультатно. Тело не реагировало на команды, отправляемые ему мозгом. Зо сказал: "Лежи, черт тебя возьми. Медэвак на подлете. Вы, парни, отправляетесь в госпиталь".
Они вылили на нас драгоценную воду из своих фляг, пытаясь сбить взлетевшую вверх температуру наших тел. Тепловой удар подкрался, застигнув нас прежде, чем мы поняли, что происходит.
Я сказал себе, что мне нужно лишь немного отдохнуть, может быть, немного вздремнуть. И тогда я снова смогу двигаться.
Я проснулся от шума вертолетов. Два из них приземлились в достигавшую плеч слоновую траву, поток воздуха от роторов прижимал траву к земле. Моему ошеломленному сознанию они представлялись двумя сидящими в гнезде огромными стрекозами. Я видел нарисованные на их носах большие красные кресты. Что-то не так? Кто-то ранен? И тут меня подхватили и потащили к одному из ожидающих вертолетов.
"Что за дерьмо происходит?" прохрипел я тем, кто мог меня услышать. "Отпустите меня". Я оглянулся и увидел над собой лицо Зо. Он, похоже, улыбался, но почему-то его лицо или улыбка были вверх тормашками.
Протащив по полу, меня засунули в кабину. Борттехник быстро пристроил меня возле задней стенки. Я видел, как Лоутона и Клоссона грузят в другой вертолет.
Потом Зо отвернулся от меня и крикнул: "Мамаша, тащи свою задницу на борт. Ты тоже выглядишь как дерьмо".
Вертолет взлетел, разворачиваясь, набирая высоту и уходя от посадочной площадки. В моем поле зрения промелькнули американские солдаты, рассыпавшиеся в высокой траве, а потом я видел лишь небо за открытой дверью медэвака. Ракер лежал рядом со мной. Зо был прав! Он действительно дерьмово выглядел.
Я расслабился, позволив прохладному ветру, проходящему сквозь открытую кабину, овевать меня. Но, похоже, он был не в состоянии охладить меня. Казалось, я весь горю. Немного тени, может быть, чутка холодной воды, и я вновь приду в норму.
Медэвак приземлился на покрытую металлическими листами площадку с нарисованным на ней большим красным крестом в белом круге. Вроде бы, мы летели не очень долго. Должно быть, это Кэмп Эванс.
Группа парней в штанах от повседневки и оливковых футболках вытащила нас из Хьюи уложила на носилки. Пехтура, аккуратнее, чтоб вас в задницу! Не вьетнамцев таскаете!
Мы оказались в помещении. Прохлада! Все так чисто и прохладно. Похоже, они очень спешат. Швырнули меня на кровать. Чуваки, я же грязный. Дайте хоть помыться сначала!.. Ну и насрать на вас на всех. Не мне все это мыть. О господи! Они там что, льдом меня посыпают? Плесните мне сюда Джим Бима!** Не переводить же зазря все это дерьмо! Мужики, я сейчас жопу отморожу. Ох хорошо, как будто меня всего щекочут.
Появился санитар с парой больших, покрытых изморозью бутылок ледяной Кока-Колы с торчащими из горлышка белыми соломинками. "А теперь", сказал он: "выпейте их. Вам нужно принять внутрь как можно больше холодной жидкости. Как только выпьете эти, я принесу еще". Невероятно, блядь! Ледяная Кола! Десять минут назад я был в буше, пуская пар из жопы и пытаясь загнать кучку северовьетнамцев. А сейчас лежу, засыпанный льдом до подбородка, и потягиваю соду. Вот так и воюем!..
Высосав четвертую Колу, я вновь начал ощущать себя прежним. Все вокруг, похоже, вновь начало обретать смысл. Я почувствовал лед, или что там от него осталось. Это дерьмо было действительно холодным. Я попробовал было выбраться из койки, но обнаружил, что слишком слаб для этого – как будто кто-то только что отнял меня у отделения морпехов, всерьез настроенных против армейских рейнджеров.
Я смог сфокусировать зрение, и увидел Лоутона, Клоссона, и Ракера, лежавших через проход от меня, тоже засыпанных льдом и потягивающих Колу через соломинку. Они подняли свои бутылки, приветствуя меня. К их лицам приклеились дурацкие ухмылки. Впрочем, моя улыбка под всей этой грязью, бородой и полустертой маскировочной краской, должно быть, выглядела для них столь же кретинской.
В ногах моей кровати появился санитар с какими-то бумажками в левой руке, и спросил, как меня зовут. Я ответил: "Черт, а я не знаю. Но не волнуйтесь, моя страховка все покроет – ну, может быть, кроме Колы".
Ракер заржал: "Эй, я плачу за Колу. Клоссон, на тебе лед. А с Новичка Рики чаевые".
Все так и покатились. Ну, то есть, все, кроме санитара. "Добро, парни. А теперь прекратите это дерьмо. Мне нужно получить всю информацию, чтобы мы могли отправить вас, сачков, нафиг отсюда. По крайней мере, теперь мы знаем, что мозги у вас не повреждены"
Клоссон заржал и ответил: "Да чтоб тебя, чувак! Мы – рейнджеры, у нас вообще нет мозгов!"
Когда смех утих, мы дали начавшему всерьез обижаться сукиному сыну всю необходимую информацию, и он исчез в дверях в дальнем конце палаты. У некоторых парней чувство юмора явно развито не так хорошо, как у нас, рейнджеров!
Никто из нас не мог поверить, что мы так быстро оправились от теплового удара. Должно быть, на самом деле мы просто перегрелись. Весь тот прекрасный лед вокруг нас превратился в лужицы прохладной воды.
Санитар вернулся с доктором, который быстро осмотрел нас и заявил, что мы здоровы, и можем возвращаться в свое подразделение. Он выглядел надувшимся от гордости за устроенное им удивительное исцеление. Стоит отметить, что мы и сами были весьма впечатлены. Он сказал, что нас отправляют обратно в Кэмп Игл, но порекомендовал выждать пару дней, прежде чем снова отправляться в поле. Меня это очень порадовало. Мне оставалось лишь шестьдесят семь дней и утро для отправки домой.
Мы вылезли из коек, расплескав воду по кафельному полу амбулатории. Я обратил внимание, что простыни были пластиковыми. Должно быть, это была специальная палата, выделенная для пострадавших от солнечного удара. Санитар вручил каждому из нас письменное заключение и сказал, что копии будут направлены в дивизию вместе с медицинскими картами. Нам надо будет отдать заключения кому-нибудь в санчасти нашего подразделения.
Мы дошли до конца палаты, где получили обратно наше оружие и снаряжение. Еще один санитар оторвался от комикса про Супермена ровно настолько, чтобы сказать нам подождать на вертолетной площадке. Вскоре должен прибыть слик, который отвезет нас обратно в Кэмп Игл.
Снаружи было все еще жарко, но это было ничто в сравнении с той удушливой, убийственной жарой, от которой мы так пострадали в слоновой траве к западу от базы "Джек". Интересно, каково там было остальным парням после того, как нас эвакуировали из буша. Никто из них не попался нам в госпитале. Фэдели и Маккэнн были ранены во время боя. Они все еще в поле с остальными членами групп, или их всех уже эвакуировали? Я, разумеется, надеялся, что их уже забрали. Если они все еще там, в то время как мы порхаем тут, тылу, по возвращении с задачи нас заклеймят институтками и маменькиными сынками, а то и как похлеще.
Мы уселись на уложенных вокруг вертолетки бревнах и прождали около часа, пока не прибыл слик из 101-го батальона армейской авиации, привезший груз медикаментов. Клоссон подошел к пилотской стороне кабины и спросил, не собираются ли они возвращаться в Игл. Когда пилот утвердительно кивнул, командир группы спросил его, не прихватит ли он нас с собой. Тот вновь кивнул и указал большим пальцем левой руки через плечо.
Мы побросали снаряжение в кабину и вскарабкались следом. Солнце уже высушило нашу промокшую форму. Бортстрелок с левого борта бросил нам пачку Винстона, которую мы быстро распотрошили прежде, чем вертолет поднялся в воздух.
Обратный перелет был приятен. Прохладный воздух, задувающий в кабину, вскоре унес остатки перенесенного нами теплового удара. Двадцатиминутный полет завершился как-то уж очень быстро. Пилот высадил нас на вертолетке рейнджеров и взлетел прежде, чем мы смогли должным образом отблагодарить его за доставку.
Дэн Крокер, Джордж Томас, Миллер и Соерс вышли из "рейнджерской ложи", чтобы поприветствовать нас. Их комментарии были ожидаемыми, но все-таки раздражали нас, идущих со снаряжением с вертолетной площадки. "Эй, инвалиды-засранцы! Не выдержали жары, а? Что, для вас, маленьких сачков, сегодня оказалось слишком много солнца? Надеюсь, что вы, девочки, хорошо провели время, обслуживая раненых бойцов в госпитале". Я смерил их убийственным взглядом, и они, хохоча, убрались обратно в ложу. Долбанные залупоны!

* Командующий группировкой американских вооруженных сил во Вьетнаме (прим. перев.)
** Наиболее продаваемый по всему миру бренд бурбона. Производство берёт своё начало на заводе, основанном в 1795 году главой семейства Джейкобом Бимом. Бренд назван по имени Джеймса Б. Бима, который руководил заводом семьи с 1892 по 1944 год (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 28 июл 2014, 22:32 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
30 марта 1969

Остатки групп эвакуировали сразу после того, как вывезли нас. Думаю, чтобы убедить лайферов в бригаде, что нас пора эвакуировать, понадобилось, чтобы мы четверо слегли с тепловым ударом. Во время зачистки остальные рейнджеры и линейная рота не нашли в слоновой траве тел противника. Однако найденные ими пятьдесят шесть кровавых следов могли рассказать, что случилось на самом деле. С "Джека" доложили еще о ста двенадцати телах NVA внутри и снаружи заграждений периметра, включая северовьетнамского сапера, найденного на утро после боя прячущимся позади столовой. Сержант-начальник столовой, обнаруживший его, застрелил бедолагу из своего пистолета .45 калибра. Какая милосердная смерть! Все, что ему надо было сделать – попытаться накормить его.
На "Джеке" было убито всего шестеро "джи-ай". Еще пятнадцать было ранено. Наши "эксреи" пережили эту жуткую бойню невредимыми.
Рой снарядов, выпущенный 155-миллиметровками, переломил хребет нападающим. Вряд ли кто-нибудь сможет выстоять против нескольких тысяч выпущенных в упор стальных стрелок. Все воздавали нам хвалу за спасение базы от взятия противником. Переданное нами предупреждение позволило привести пехоту и артиллеристов на "Джеке" в полную готовность и позволило им засечь саперов, пробирающихся через проволоку. Это было здорово. До сих пор никто и никогда не выражал официальную признательность за нашу службу.
Чемберз пропустил отличный выход. Пизденыш отсутствовал, наслаждаясь школой Рекондо в Нячанге, пока мы тут бодались с противником. Думаю, и хорошо, что он был там. Он не дал бы нам спуску, будь он тут, когда мы прилетели на вертушке из госпиталя.

31 марта 1969

На утреннем осмотре Клоссон, Лоутон, Ракер, и я отметились в книге учета больных. Мы были в порядке, так что проверявший нас медик сделал отметку о допуске к полному исполнению служебных обязанностей. По дороге обратно в расположение рейнджеров Клоссон сказал, что, когда мы были возле "Джека", он не слишком беспокоился по поводу смерти. Улыбаясь, он сказал, что все свои переживания приберег для того выхода в Ашау, который я предсказал. Еще один чертов клоун! Вот оно мне надо...

1 апреля 1969

Апрельский день дурака! Предполагалось, что в этот самый день Чемберз должен будет окончить Школу Рекондо. Как символично! Мы никак не могли дождаться, когда этот клоун вернется. Его вездесущее чувство юмора и назойливая сатира не давали нам расслабиться. Когда он был поблизости, приходилось постоянно быть начеку: уж лучше получить наряд на сжигание дерьма, чем оказаться мишенью одного из его ударных юмористических сеансов. Никто из нас ни за что не признался бы, но на самом деле мы очень ценили его остроумие. Он умел найти забавную сторону в любой ситуации.
До нас с Майерсом дошел слух, что в конце апреля или начале мая нас собираются перевести в Чулай, в дивизию "Америкал". По прибытии в наше новое подразделение мы будем произведены во вторые лейтенанты. Моя отправка в отпуск была запланирована на двадцать девятое апреля. Что же, если все сведется к выбору из того или иного, я бы отказался от отпуска. Слишком долго и слишком тяжело я добивался этого производства. После получения звания мне останется пробыть во Вьетнаме дней тридцать пять или около того, и я натурально не мог представить себе лучшего способа провести их.

2 апреля 1969

Я отправился в штаб дивизии подписывать всякие бумажки, касающиеся моего грядущего производства. Чтобы встретиться хоть с кем-нибудь, пришлось прождать целый час, а когда меня наконец-то вызвали, оказалось, что мне не надо ничего подписывать. Дивизионный сержант-майор усадил меня перед собой и сказал, что хочет убедиться, понимаю ли я, что повлечет за собой мое производство. Он сказал, что после того, как я отбуду из Вьетнама и отгуляю отпуск, меня направят в Форт Беннинг. Там мне придется пройти сокращенный курс офицерской школы, на котором я научусь вести себя как офицер и джентльмен. Затем от девяти месяцев до года мне предстоит оттачивать командирские навыки в качестве офицера-инструктора где-нибудь в учебном центре или на стрельбище. Если повезет, то я получу еще один тридцатидневный отпуск, прежде чем армия отправит меня обратно в Нам – на сей раз в качестве командира пехотного взвода.
Черт возьми, мне даже не приходило в голову, что меня отправят обратно так скоро. В течение нескольких минут я просто не мог ничего вымолвить. Я думал о сделанном себе обещании. Если я выживу, то ни за что не заставлю свою девушку (собирающуюся вскоре стать моей женой) вновь пройти через все это дерьмо. Моя служба во Вьетнаме была достаточно тяжела для нее, но она смогла справиться с ней как настоящий солдат. Еще одна командировка, спустя всего лишь год после нашего брака, наверняка убьет ее.
Я спросил сержант-майора, когда мне нужно будет подписывать документы. Тот ответил, что у меня есть неделя на раздумья. Я поблагодарил его за информацию и покинул канцелярию, отправившись в долгий обратный путь в расположение рейнджеров. Проклятье! Проклятье!! Проклятье!!! На что же решиться?! Мечта всей моей жизни была у меня в руках, но мне придется выбирать между ее осуществлением и жизнью с любимой женщиной. Ну что же, у меня есть семь дней, чтобы сделать выбор.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 28 июл 2014, 23:07 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
Лис, а далеко еще до конца? А то я все креплюсь, жду окончания, чтобы полностью от и до разом прочитать))


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 29 июл 2014, 08:30 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
Лис, а далеко еще до конца?


В переводе добрался до 10 апреля. Книга заканчивается на 5 июня. Это еще 26 вордовых страниц 10-м шрифтом.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 30 июл 2014, 09:26 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
3 апреля 1969

Из Школы Рекондо вернулся Чемберз. Этот придурок умудрился стать героем своего курса. Впрочем, этому не стоило удивляться. Наш удачливый засранец мог упасть в бочку с дерьмом и выбраться оттуда, благоухая как майская роза. В конце концов, несколько месяцев назад именно Чемберз был рядом со складом боеприпасов в тот самый момент, когда тот взлетел на воздух. Он отделался легким звоном в ушах.
Каждый курсант Школы Рекондо в конце трехнедельного обучения должен был отправиться на учебный выход. Каждая группа обычно состояла из шести курсантов и одного инструктора. По ходу выполнения задачи каждый из курсантов должен был исполнять обязанности всех членов группы – от младшего разведчика до командира.
Оставшиеся на курсе Ларри обучаемые были назначены в шесть боевых "тяжелых" групп по десять человек в каждой. Для выполнения учебных заданий они вылетели в район, находящийся примерно в двадцати кликах к юго-западу от Дананга. Поддержку им оказывала усиленная рота из двух сотен "сиджи".
Группы высадились на рассвете 20 марта. Первый день прошел без происшествий. В зоне ответственности были тропы, но свежих следов на них не обнаружили. Казалось, что это будет всего лишь еще один учебный выход.
На второй день Чемберза назначили идти в голове. Он повел группу, изображая бурную деятельность перед своим инструктором, сержантом первого класса Клиффом Робертсом из 5-й группы специального назначения. Он был из тех солдат спецназа, в сравнении с которыми Джон Уэйн – жалкая подделка. Робертс, бывший с ними лишь в качестве наблюдателя, шел ведомым в нескольких метрах позади Чемберза. Как опытный рейнджер, Ларри наслаждался возможностью показать себя.
Около полудня Чемберз повел команду по кругу, чтобы устроить засаду на собственных следах. После того, как они ненадолго заняли свои места – лишь чтобы показать инструктору, что они знают, что делают, Чемберз повел их к ближайшей широкой тропе, за которой они должны были наблюдать и устроить засаду следующим утром.
Он часто останавливал группу, прислушиваясь в течение нескольких минут, перед тем как двинуться дальше. Чемберз был на седьмом небе. Он любил ходить в голове. Это было место, где чаще всего что-нибудь происходило. Хороший пойнтмен пользовался уважением всех членов группы. Большинство парней не годились для этой работы. Это было то место, где в случае, если ты работал плохо, скрыть это было невозможно. Если же ты верил в свои способности, в группе не было никакого другого места, на котором ты хотел бы оказаться. От твоего умения, твоих решений и твоих способностей зависела жизнь всех. Ты был недоволен, если там оказывался кто-нибудь другой.
Чемберз был безмерно счастлив. Выступая перед глазами сержанта первого класса Робертса, он был в своей стихии. Если он преуспеет, то сможет покинуть Школу с кинжалом, присуждаемым почетному выпускнику каждого курса.
Остальные члены группы находились примерно в пяти метрах, направляясь вверх по склону покрытого грязью холма. Справа от них была глубокая долина. Шедший четвертым нес M-79 и пробирался сквозь густые плети "подожди немного" в тот момент, когда одна из них зацепилась за спусковой крючок. Гранатомет выстрелил. Бам! Ба-бах!!! Граната разорвалась на склоне, в двух сотнях метров от того места, где группа замерла, скорчившись на тропе. Робертс повернулся к несчастному курсанту и пригрозил вбить приклад гранатомета ему в глотку.
В то время как бедный специалист 4-го класса расплачивался за свою оплошность, Чемберз услышал движение впереди. Он щелкнул пальцами, давая группе сигнал замереть на месте. Они вслушивались минут десять – ничего! Но он был уверен, что впереди что-то двигалось.
Чемберз перевалил через гребень холма и продолжил двигаться по тропе с другой стороны. Он знал, что если поблизости есть гуки, они наверняка слышали, что что-то взорвалось внизу, в долине. Однако он сомневался, что они смогут разобраться, откуда оно прилетело, и что вообще произошло. Тем не менее, они будут знать, что в районе есть кто-то еще. Чемберз вел группу вперед в течение еще двух часов, пока они не подошли к большой прогалине на склоне холма. Это была поляна, похожая на те, на которых рано поутру можно видеть пасущихся пятнистых оленей. Они выждали еще десять минут, после чего, ведомые Чемберзом, продвинулись по тропе еще на десять метров.
Чемберз остановился, проведя по кустам левой рукой. Когда он отвел руку назад, она была влажной от густой, желтой мокроты – человеческой мокроты. Не оборачиваюсь к инструктору, Чемберз поднял руку, повернув ладонь назад, чтобы показать здоровенному сержанту, что он обнаружил. Робертс улыбнулся, когда Чемберз вновь повел группу вперед.
Сердце Чемберза бешено колотилось. Он чувствовал витающее в воздухе напряжение. Они были близко, действительно близко. Он почти ощущал их запах впереди, и лишь надеялся, что сможет заметить их прежде, чем они увидят его.
В течение еще одного часа группа шла сквозь густые заросли лиан, листвы и побегов бамбука. Рассмотреть что-либо впереди становилось все труднее. Чемберз в очередной раз остановил группу для прослушивания местности. Он наблюдал за уходящей вперед тропой, когда заметил северовьетнамского солдата, сидящего в тридцати метрах среди низкой растительности. Это было жутко. Только что тропа была пуста, а в следующее мгновение там сидел солдат NVA, пытающийся разглядеть, чем занимается Чемберз. Казалось, он стоял на коленях, переговариваясь с кем-то позади него. Гук явно не мог понять, что за странный солдат появился на тропе перед ним.
Сознательно не делая резких движений, Чемберз медленно поднял свой CAR-15, тихо переведя флажок предохранителя в положение "огонь", и сделал три прицельных выстрела в голову удивленного вражеского солдата. Он смотрел на Чемберза, когда выстрелы разнесли его голову, а потом тяжело свалился вправо от тропы и замер.
Чемберз вновь услышал движение – кто-то приближался по тропе позади мертвого северовьетнамца. Он перевел предохранитель на автоматический огонь и выпустил остаток магазина в джунгли позади убитого, а затем повернулся, чтобы отбежать в конец построения группы. В случае контакта рейнджеров учили стрелять, а потом броском уходить назад. Следующий член группы выпускал магазин из своего оружия, и аналогичным порядком отступал в тыл. Таким образом, во время отхода группы противник постоянно находился под огнем. Они могли пройти значительное расстояние, не разрывая контакта.
Однако тут Чемберз обнаружил, что лишь Робертс и сержант по фамилии Дьюти из роты "L" заняли свои позиции, чтобы прикрывать находящихся впереди. Остальная часть группы занималась тем, что уносила свои жопы в тыл. Их "героизм" оставил Чемберза, Робертса и Дьюти без какого-либо прикрытия. Когда Чемберз увидел творящееся перед ним, то остановился, вогнал другой магазин в свой карабин, и развернулся лицом к противнику. Робертс едва не снес Дьюти, бросившись со своим M-79 вперед, чтобы поддержать Чемберза.
Первый выстрел из гранатомета разорвался в пятнадцати футах перед Чемберзом. Осколки от него просвистели у них над головами. Чемберз проигнорировал это, опустошая магазин своего оружия в направлении деревьев, под которыми лежал убитый им первый северовьетнамец.
Дьюти поддержал их огнем из своего CAR-15. Робертс был занят, посылая выстрел за выстрелом в окаймляющую тропу густую растительность.
Наконец Робертс дал остальным двоим сигнал следовать за ним по тропе туда, где, сгрудившись в наспех занятом периметре, находилась остальная часть группы. Когда троица добралась до группы героев поневоле, первым, что они почувствовали, был витающий в воздухе отвратительный запах дерьма.
Робертс поднял их на ноги и отвел группу еще на пятьсот метров назад. Он передал сообщение о контакте и запросил "вилли-питер" с воздушным подрывом по тому месту, где Чемберз подстрелил северовьетнамца.
Когда позади них обрушились снаряды, Робертс повел группу дальше, прочь из района. Было уже 20.30 и с каждой минутой становилось все темнее. Для эвакуации было уже слишком поздно, а подразделение быстрого реагирования не сможет добраться до них до утра.
Группа забралась в гущу леса и укрылась там до рассвета. Этой ночью им не придется долго спать. Противник будет разыскивать их, рыская по всему району до самого утра.
В 04.00 Робертс подполз туда, где, укрывшись среди растительности, лежал Чемберз. Он хотел обсудить, что им делать в случае ночного нападения. Он хотел удостовериться, что Чемберз сможет вывести остаток группы в случае, если с ним что-нибудь случится, или они разделятся в темноте. Он был сильно зол на остальную часть группы за их бегство во время контакта. Чемберз оценил оказанные ему Робертсом внимание и признание.
Сержант-спецназовец разбудил Чемберза в 05.30 и сказал, что решил повести группу по той же тропе и посмотреть, что они смогут обнаружить. По его ощущениям с рассветом северовьетнамцы должны были отойти. Он хотел, чтобы Чемберз вновь шел в голове, сказав ему, что не может доверить это никому другому. Робертс пообещал, что прикроет его задницу, если он на что-нибудь наткнется.
Чемберз не был уверен, что одних обещаний будет достаточно. Он знал, что если они будут возвращаться по той же тропе, у них есть все шансы вступить в контакт.
Ему понадобилось два часа, чтобы вновь дойти до той точки. Он сообщил Робертсу, что они на месте, а потом дал группе сигнал оставаться на месте, пока он двинется вперед в одиночку. Обследовав тропу на протяжении пятнадцати метров, Чемберз нашел десять северовьетнамских рюкзаков и множество кровавых следов, расходящихся в разных направлениях. Они сорвали куш!
Чемберз знал, что снаряжение лучше не трогать. У гуков было достаточно времени, чтобы заминировать его и устроить засаду. Теперь настала очередь Робертса, который должен вызвать ударное подразделение.
Час спустя Робертс был на связи, направляя идущее на соединение с ними подразделение быстрого реагирования. Чемберз решил немного доразведать местность впереди, пройдя вдоль тропы еще пятьдесят метров. Преодолев это расстояние, он остановился для прослушивания и замер в изумлении, когда из-за дерева на середину тропы вышел офицер NVA. Чемберз вскинул оружие, щелкая предохранителем. Северовьетнамец в панике бросился бежать. Чемберз бросился за ним и произвел классический захват в прыжке, прежде чем тот успел преодолеть хотя бы десять метров.
Вражеский офицер принялся кричать. Чемберз попытался заставить его замолчать, но результатом его усилий стали лишь более громкие вопли. Тогда неустрашимый рейнджер схватил свой CAR-15 и засунул его ствол в глотку перепуганного офицера. Тот немедленно заткнулся.
Прибывший через несколько секунд Робертс мгновенно оценил ситуацию и принялся хохотать. Чемберз сидел верхом на офицере, и изо всех сил пытался стянуть с его ремня латунную пряжку. Сверкающая бляха с большой красной звездой по центру была одним из самых желанных сувениров, которые мог добыть американский солдат. Пока шло это соревнование по борьбе, выскользнувший изо рта северовьетнамца CAR-15 развернулся так, что оказался направленным в промежность Ларри. Робертс, продолжая смеяться, сказал: "Не стреляй в него, Чемберз, а то отхреначишь себе яйца".
К этому времени молодой офицер NVA был в полном ауте. Позже Чемберз узнал, что гук до этого никогда не видел американцев, и, увидев Чемберза, в первый момент решил, что это кореец. Вьетнамцы до смерти боялись южнокорейских солдат.
Внезапно они услышали вертолеты, на которых прибыло подразделение "сиджи". В течение часа сотня солдат ударного подразделения соединилась с группой и выслала патрули на поиски неприятностей.
Переводчик допрашивал пленного несколько минут, а потом сообщил, что он был командиром взвода северовьетнамского медицинского подразделения. Как раз в тот самый день они прибыли из Северного Вьетнама, потратив больше месяца на путь по тропе Хошимина.
Только Чемберз мог выкинуть подобный трюк, оставшись при этом в живых. Он очень старался играть роль скромного героя, но его голова раздулась до такой степени, что он мог напялить на себя стальной шлем без вкладыша. Эх, ну и черт с ним! Он заслужил каждую каплю признательности, оказываемой ему парнями роты.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 06 авг 2014, 15:37 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
5 апреля 1969

Мы получили предварительное распоряжение на выход седьмого числа. Я вновь пойду в качестве ЗКГ Клоссона. Самым удивительным в приказе было то, что мы отправимся в тот самый район возле реки Сонгбо, где мы побывали уже дважды. Я сказал Ларри, что мы можем обойтись без предварительного облета, поскольку и так прекрасно помним это чертово место. Район точно нельзя было назвать горячим, но несколько вражеских солдат в тех краях нам попадались всегда.
Наша задача вновь состояла в наблюдении за движением по реке. Я тут же предположил, что нам надо будет остановиться на той точке, где Клоссон потерял каблук, снесенный нашей собственной артиллерией. Нас не слишком радовала перспектива вновь оказаться там, но вдоль всей реки было сложно найти место, которое будет лучше нашего предыдущего НП.
Во время постановки задачи Клоссон сказал, чтобы мы взяли дополнительные Клейморы. Он хотел окружить НП двумя рядами этих смертоносных мин, просто на тот случай, если NVA вдруг захочется проверить нашу старую позицию.
Мы выбрали площадку приземления во время первого прохода, не желая летать над районом больше необходимого. Северовьетнамцы быстро заподозрят неладное, если Хьюи начнет летать туда-сюда над районом. Мы решили высадиться примерно в четырехстах метрах к северу от реки на том же гребне, где располагался наш НП. Не самая лучшая в мире идея, но другими вариантами были вершина лысого хребта, на который мы, совершив большую ошибку, высадились во время нашей первой задачи в этом районе, или одна из тянущихся вдоль реки галечных отмелей. Плохо было то, что каждый гук в районе услышит, что мы прибыли. И будет чертовски очевидно, что мы приземлились на северной стороне реки, поскольку южный берег представлял собой практически сплошной утес, отвесно обрывающийся в воду. Как только они узнают, на какой стороне мы находимся, им останется лишь пройти вдоль берега, пока они не вспугнут нас.
На самом деле я не слишком беспокоился о том, что это будет плохая задача, просто когда остается всего шестьдесят дней и утро, они все будут одинаково плохи. Я одолжил у Дэна Робертса кассетник и записал еще одну пленку для Барб. Почему-то тем вечером мне показалось, что обычного письма будет недостаточно. Я с нетерпением ждал 5 июня, даты своего дембеля, и в то же время испытывал сосущее чувство беспокойства по поводу того глупого сна, что был у меня несколько недель назад. Чрезмерная осторожность была не характерна для меня. Я чувствовал, что становлюсь трусоват, и вовсе не гордился этим.

7 апреля 1969

Мы были на месте за полчаса до темноты. Ненавижу высадки на закате. Они не терпят ошибок. Все должно идти четко, как по нотам. Площадка приземления должна быть холодной. Нужно быстро двигаться в укрытие, толком не имея представления о происходящем вокруг. Может оказаться так, что вы устроитесь на ночь прямо посреди базового лагеря полка северовьетнамцев, даже не подозревая об этом.
Мы быстро двинулись прочь от места высадки, двигаясь на север, чтобы оставить ложный след для всех, кто попытается выследить нас. Пройдя двести метров, мы развернулись и устроились на ночь в двадцати метрах от проложенной нами тропы. По крайней мере, мы услышим, если кто-то попытается последовать за нами сквозь сухую растительность.
Стараясь производить как можно меньше шума, мы установили только три Клеймора. Никто не ел. Никто не разговаривал. Мы были слишком далеко от реки, чтобы попытаться добраться до нее в темноте, так что мы решили провести первую ночь, просто "заложив собаку". На следующий день мы не торопясь доберемся до своей позиции на берегу Сонгбо.

8 апреля 1969

Мы начали движение в 07.00. Я шел в голове. Ночь прошла тихо – едва ли не слишком тихо. Мы медленно двигались сквозь плотные одноярусные джунгли. Нужно было пройти шестьсот метров, и я планировал потратить на это весь день. Нам не хотелось занимать позицию в светлое время суток, так что мы спланировали зигзагообразный маршрут между гребнем, по которому шли, и следующим, пересекающим долину к западу от нас. Я рассчитал время так, чтобы мы подошли к НП за полчаса до заката. Мы пройдем мимо него, убедившись, что он не тронут, а потом развернемся, чтобы занять его после наступления сумерек. Большое значение имело то, что местность была знакомой.
Я начал спускаться по склону хребта, двигаясь траверсом в сторону лежащей внизу долины. Мы двигались прочь от реки, стараясь запутать следы на случай, если кто-то попытается нас выследить.
Долина была ровной и узкой – не больше пятидесяти метров в самом широком месте. Растительность состояла из густого кустарника, редких деревьев и лежащих вдоль текущего в сторону Сонгбо мелкого ручейка густых зарослей тростника и бамбука.
Я часто останавливался, выжидая и прослушивая, проходя за раз не больше пятнадцати-двадцати метров. Долина нравилась мне ничуть не больше, чем вся остальная зона ответственности. До этого мы дважды били гуков в этих местах, но не думаю, что нам удалось заставить их в массовом порядке покинуть район. Нет, они все еще здесь, поблизости.
Я пересек долину и поднялся на тридцать метров по противоположному склону, все еще двигаясь под углом, в сторону от реки. Местность стала чуть более открытой, так что я повернул направо, сделав круг вниз по склону, и пересекая наш собственный след.
Ракер убедился, что мы пересекли его "стерильно", не оставив никаких следов. Гукам будет сложно понять, что мы проделали, и определить, что теперь мы двигаемся в противоположном направлении, в сторону Сонгбо.
Мы провели на том гребне еще два часа. Мне хотелось взглянуть, что творится по ту сторону, но любопытство на этом выходе не оплачивалось. Даже когда мы пересекли свежую тропу, идущую от реки вдоль по долине и переваливающую через гребень, на котором мы находились.
Тропа являлась серьезным основанием повторно пересечь долину и двинуться в направлении нашего НП. Уже перевалило за полдень, и у нас было три сотни метров, которые надо покрыть за три часа. Никакой спешки!
Клоссон дал мне сигнал остановить группу у подножия пересекающего долину низкого гребня. Он хотел выждать подольше перед заключительным этапом нашего выдвижения, чтобы выйти на НП с наступлением сумерек. Мы находились всего в ста метрах к северо-западу от места, где он выходил на реку.
Через пятнадцать минут мы были на ногах, пересекая гребень по диагонали. Подъем был коротким, меньше пятидесяти футов. Когда мы добрались до верхушки, я был рад обнаружить, что до зарослей бамбука, в которых мы тогда укрывались, было меньше двадцати метров. На той стороне долины, которую мы только что пересекли, не было никаких признаков противника.
Я присел на корточки среди доходящей мне до плеч растительности и провел еще пятнадцать минут, пытаясь услышать какие-нибудь необычные звуки. Приближались сумерки. Я слышал, как свиристят и кричат птицы, прыгая с ветки на ветку и разыскивая последние кусочки пищи перед тем, как устроиться на ночь. Начали шевелиться ночные насекомые, добавляя к птичьему щебету свое гудение, щелчки и стрекотание.
Природные звуки, окружающие нашу затаившуюся группу сказали мне все, что я хотел знать. Мы были одни! Впереди не было поджидающего нас противника.
Я дал группе знак подниматься и, оставаясь на корточках, чтобы голова не высовывалась из кустов, двинулся через гребень. Едва перебравшись через него, я развернулся направо и вошел в заросли бамбука с восточной стороны. Природное углубление было таким же, каким мы его оставили в прошлый раз. Я был рад обнаружить, что нет никаких признаков того, что меньше пяти недель назад тут провели несколько ночей шестеро рейнджеров. Бамбук выше места нашего НП был все так же поврежден. Осколки снарядов вызванной нами артиллерии пробили в плотной массе стеблей широкие бреши. Сорванные ветви и узкие листья, устилающие землю вокруг неглубокого углубления, засохли и пожелтели.
Клоссон вывел группу на прогалину и дал Ракеру знак спуститься к реке и проверить наличие следов. Я сделал круг через кусты, развернувшись на север, чтобы убедиться, что никто не идет за нами. Мы оба вернулись через десять минут, отрицательно качая головами: мы ничего не обнаружили. Клоссон, похоже, почувствовал облегчение. Он тоже был в напряжении.
Мы установили вокруг нашей позиции восемь Клейморов и отползли обратно, внутрь периметра. Над нами сгустилась темнота, но ниже по течению уже всходила полная луна, отбрасывая на реку сверкающую дорожку. Если этой ночью кто-нибудь будет двигаться по реке, его будет несложно увидеть!
Клоссон назначил шесть двухчасовых смен охранения, распределив их между членами группы. Моя очередь будет с 02.00 до 04.00. Я не мог понять, почему наш здоровяк-командир решил назначить двухчасовые смены. Он знал об опасности того, что парни, особенно усталые, просто заснут во время этих длинных одиноких вахт. Ладно, это его группа, и не мое дело критиковать ее командира.
Я не спал примерно до 23.00. Проглотив свой ужин, Клоссон отполз к прогалине в бамбуке, откуда он мог наблюдать за рекой. Когда я отрубился, он все еще был там.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 07 авг 2014, 17:31 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
9 апреля 1969

Ракер разбудил меня в 02.00. Я сел, протирая глаза, и посмотрел на НП. Клоссон по-прежнему лежал там, наблюдая за рекой. Я взял 9-мм пистолет-пулемет "Стен", который взял на эту задачу, и подполз к нему. Он выглядел совершенно измотанным! Я сказал, чтобы он отправлялся спать, а я займу его место. Он кивнул и скользнул обратно внутрь периметра.
Земля на том месте, где он лежал, была еще теплой. Я не мог понять, почему он провел восемь часов в охранении – ведь его смена была с 04.00 до 06.00, сразу после моей. Я решил, что если смогу оставаться бодрствующим, то отдежурю две смены и дам ему поспать.
За прошедшее время луна описала 180-градусную дугу и сейчас уходила за горы на западе. Я больше не мог видеть лежащую передо мной реку. Теперь настало время ушам заменить глаза. Я приставил к ушам сложенные чашечкой ладони, усилив окружающие звуки. Этому приему я научился, охотясь на оленей в Миссури. Это утраивало дальность распознавания звуков и устраняло любые отвлекающие факторы сзади.
Время от времени я поворачивался на север, чтобы послушать в том направлении – лишь чтобы убедиться, что наши приятели с прошлого выхода на Сонгбо не объявились вновь.
Ночь прошла спокойно. Я удивился тому, что безо всяких признаков сонливости смог отдежурить смену командира группы. Когда я разбудил его в 06.00, он ничего не сказал. Поскольку нам предстояло провести на НП еще одну ночь, в течение дня у нас будет время вздремнуть.
Мы сделали первый за день прием пищи. Спагетти из пайка LRRP были хороши для разнообразия. Воспользовавшись окружающим нас легким туманом, мы нагрели воды для наших пайков и кофе. Чтобы по-быстрому вскипятить воду в наших кружках, мы воспользовались шариками из C-4 примерно двухдюймового размера. Будучи подожженной, C-4 не дает дыма или запаха, и горит более интенсивно, чем таблетки сухого горючего.
Я запил остатками кофе свою противомалярийную таблетку, и тут же захотел еще чашечку. Вместо этого я сделал из фляги пару глотков прохладной, отдающей пластиком воды, пообещав себе вторую чашку кофе в полдень.
Ракер выкопал маленькую ямку, в которой мы захоронили пустые упаковки от пайков. Я начисто облизал свою пластмассовую ложку и засунул ее обратно левый нагрудный карман, где лежали сигареты. Одна из них сейчас была бы очень вкусна, но ее дым выдаст нас за несколько сотен метров. Я решил оставить ее до нашей эвакуации.
В начале дня мы заметили несколько облачков, приближающихся с запада. Они выглядели безобидно, но через несколько минут разразились проливным дождем, промочившим нас до костей. Не было никакой защиты от крупных, холодных капель, молотивших по нам, словно пытаясь выместить старую обиду. Нам оставалось лишь сидеть и ждать.
Облака ушли прочь так же внезапно, как и появились. Мы промокли насквозь, но вскоре вновь выглянуло солнце, обещая быстро высушить нас. Мы вытащили наши подстежки к пончо и раскинули их по верхушкам окружающих наш периметр мелких кустов. Так они высохнут быстрее. Нас не радовала необходимость вывешивать наше белье у всех на виду, но никому из нас не хотелось проводить еще одну холодную ночь у реки, завернувшись в сырое одеяло. В конце концов, они ведь камуфлированные!
Перед самым наступлением темноты мы поели еще раз. На сей раз наши пайки были холодными. Тень от лежавших к западу от гор накрыла нас задолго до наступления времени приема пищи, и в этом полумраке яркий свет от горящей C-4 был бы прекрасно виден.
Около 23.30 мы услышали движение в долине, сразу за находящимся возле нашего НП гребнем. Это было недалеко от воды, может быть, метрах в тридцати или меньше. Звук был одиночный, но, вне всякого сомнения, это было оно. Было сложно сказать, что это, но было похоже, что кто-то споткнулся о бревно или камень – звук скольжения, сразу за которым последовал тупой удар.
Мы разбудили всю группу, и следующие полчаса провели в тревожном ожидании. Ничего! Кто бы то ни был, сейчас он либо сидел там, жалея, что не был более ловким, или продолжил красться сквозь ночь с ловкостью пантеры.
На всякий случай на Клоссон удвоил охранение весь остаток ночи. Было не то время, чтобы отбросить предосторожности. Мы знали, что гуки активно действуют в этом районе, и наткнуться на нас – всего лишь вопрос времени.

10 апреля 1969

В следующем ситрепе Клоссон доложил о движении. В 06.30 капитан Кардона сообщил, что во 2-м батальоне 17-го кавалерийского решили отправить "лоч" для облета нашей зоны ответственности и поиска признаков присутствия противника.
Эта идея совершенно не понравилась Клоссону. Разведывательный вертолет лишь привлечет к нам ненужное внимание. Гуки – если это на самом деле были они – наверняка давным-давно ушли из района.
Приблизительно в 08.30 мы услышали высокое гудение "лоча", прожужжавшего вверх по реке возле нашей позиции. Я находился на НП, когда он промчался мимо. Он, казалось, был так близко, что можно было дотянуться рукой. Он пролетел еще сотню метров вверх по реке, прежде чем свернуть вправо и исчезнуть за гребнем, пересекавшим долину позади нас.
На протяжении следующих пятнадцати минут мы не видели и не слышали его. Я уже начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего, когда он взмыл из-за вершины длинного гребня и проскочил над нашим НП, направившись вниз по течению.
Через десять минут наши "эксреи", находившиеся на базе огневой поддержки "Ракассан" вышли на связь, сообщив, что с вертолета обнаружили свежие следы сандалий, ведущие к маленькому ручейку с песчаным дном, находящемуся на обратном склоне лежащего к западу от нас гребня. Они были настолько свежими, что пилоту удалось разглядеть отметины на камне в том месте, где человек вылез из воды. Это было в том самом месте, где рядом с ручьем находился вход в пещеру.
Капитан Кардона был в восторге. Он дал команду на вылет еще двум группам рейнджеров, нагруженным взрывчаткой C-4. По его плану нам предстояло проникнуть внутрь, захватить вьетнамского пещерного обитателя, а затем превратить его маленький каменный замок в груду щебня.
В этот самый момент группы Зо и Грегори навьючивались, готовясь к вылету. Ротный хотел, чтобы мы прошли вверх по реке около двух сотен метров и обеспечили для них посадочную площадку на каменистой косе в месте впадения ручейка в Сонгбо. Обе группы будут на месте меньше чем через час с этого момента, так что нам нужно было снимать Клейморы и поторопиться с выдвижением.
Вскоре мы уже держали путь по берегу реки. Двигаться было легко за исключением пары мест, где нам приходилось отходить вглубь из-за того, что река сильно разрушила берег, оставив промоины десятифутовой глубины, которые пришлось обходить.
Около 10.00 мы добрались до косы и углубились в растительность к северу от нее, чтобы обеспечить охранение. Я взглянул на высокие горы, лежащие на юг от нас, по ту сторону реки. Когда две группы рейнджеров будут высаживаться на голую каменистую косу, пара северовьетнамских снайперов или расчет крупнокалиберного пулемета может устроить себе прекрасный денек. Мы заняли единственное укрытие в округе, но нас мог заметить любой, находящийся на высотах за рекой. Было бы гораздо лучше, если бы эти две группы высадили рядом с нашим НП. Мы находились бы на господствующей высоте, и, пожалуй, в пределах такого же короткого перехода от нашей цели.
Просто удивительно, какие знания и способности к предвиденью проявляются в относительной безопасности базового лагеря. Если бы только мы, сидящая в поле тупая пехтура, смогли бы на основе собственных впечатлений принимать столь просвещенные решения! Капитан Экланд был единственным из всех виденных мной за проведенные в стране десять месяцев офицеров, кто сначала озадачивался тем, чтобы обратиться за советом к своим командирам групп, прежде чем принимать поспешные решения, способные повлиять на их выживание. А этот новый слишком заигрался в "Яхве на горе", чтобы понять, что мы находимся лицом к лицу с информацией, получаемой им из вторых рук.
Добрых полчаса прошло, прежде чем наши "эксреи" сообщили, что обе группы находятся на пути к нашему местоположению. Это значило еще двадцать минут ожидания их прибытия. Если нас засекли в момент выхода на позицию, у мистера Чарли будет достаточно времени для подготовки радушного приема.
Тут ожило наше радио. Это был пилот "лоча". Он был в трех минутах, двигаясь к нам вверх по реке. Он сообщил, что возвращается, чтобы отметить местонахождение пещеры и указать нам направление. Клоссон ответил, что лучше бы он улетал туда, где его будет не видно и не слышно, и там дожидался, пока не прибудут остальные группы со своей взрывчаткой. Чрезмерная активность вспугнет всех NVA в районе пещеры.
Пилот разведывательного борта сказал, что будет кружить над районом, пока мы не доберемся до места. Никто не сможет скрыться от него незамеченным. Этот чувак просто не представлял себе, насколько хорошо умеет прятаться "Люк-Гук"!
Капитан Кардона прервал наш разговор, сообщив, что пара сликов находится в пяти минутах от нас. Мы оставались в укрытии, когда "лоч" пролетел над нашей позицией и развернулся в сторону ручья. Мы слышали, как он пролетел метров двести на север, а затем повернул обратно. Должно быть, вход в пещеру находится не очень далеко.
С вертушки управления запросили дым. Ракер повернулся и швырнул желтую дымовую гранату в центр косы.
Через несколько секунд на бреющем подошел первый Хьюи, зависший над ровным участком открытой береговой линии. Группа Зо десантировалась и бросилась бежать прежде чем вертолет коснулся земли. Я привстал в траве и махнул им, указывая направление – сзади уже заходил следующий слик. Я ждал, что вот-вот с хребта по ту сторону реки откроет огонь крупнокалиберный пулемет. Его не было.
Группа Грегори дождалась, пока посадочные лыжи не утвердятся на земле прежде чем свалить из кабины Хьюи и отправиться в кусты вслед за группой Зо. Мы уселись в круг, дожидаясь отлета сликов, прежде чем попытаться что-либо сказать.
Когда звук улетающих вертолетов затих вдали, командиры трех групп собрались в центре периметра, чтобы обсудить стратегию. Они решили, что при движении вдоль русла ручья группа Зо будет идти по западном берегу, а две другие – по восточному. Если одна из групп окажется под ударом, рейнджеры, находящиеся на противоположном берегу, предпримут маневр и выйдут во фланг вражеских позиций.
Группа Зо притащила сорок фунтов C-4, пятьдесят футов детонирующего шнура, пару дюжин детонаторов и обжимку для них. Количество взрывчатки казалось достаточным, чтобы наделать дел, но, по-моему, ни в одной из групп не было никого, обученному взрывному делу. Но, разумеется, ротный не послал бы нас взрывать пещеру, не убедившись, что хоть кто-нибудь знает, что делает!
Мы выдвинулись двумя колоннами. Группа Зо пересекла ручей и пошла по противоположному берегу. Движение было очень затруднено. Густая растительность подходила к самому берегу. Почти сразу же нам пришлось отойти от воды на десять-пятнадцать метров, чтобы не отстать от группы на том берегу. Мы оказались вне поля зрения друг друга и были вынуждены поддерживать контакт по радио.
Мы прошли сто метров вверх по течению, когда радист Зо сообщил, что из-за оказавшегося на пути обрыва им придется спуститься в широкий, мелкий ручей. У них был выбор – сделать это, или подниматься до вершины гребня, чтобы обойти его поверху Он вызвал "лоч" и попросил пилота разведать берег вперед на предмет засады. Все это начинало походить на подход Кастера к Литтл-Бигхорн*.
Пилот "лоча" быстро пролетел вдоль одной стороны ручья и вернулся вдоль другой. Он сообщил, что с его точки зрения все было чисто. До пещеры оставалось менее ста метров.
Группа Зо дошла до нее за десять минут и радировала, что они на месте. Они расположились выше на гребне и взялись нести охранение, пока мы будем выдвигаться на позицию.
Нам не потребовалось много времени, чтобы пройти сквозь редеющие одноярусные джунгли и выйти к ручью. Мы увидели четверых рейнджеров из 23-й группы, развернувшихся на склоне нависающей над входом в пещеру высотки. Он был не слишком впечатляющим! Просто щель в известняковом утесе. Она выглядела недостаточно большой, чтобы в нее мог пролезть американский солдат нормальных габаритов. Где этот Миллер, когда он нам так нужен?
Наши две группы вошли в ручей и разошлись на в десять-пятнадцать метров, заняв оборону и установив периметр вокруг входа в пещеру.
Зо и Шварц двинулись к проему в обрыве и закинули вглубь пещеры гранату со слезоточивым газом. Сидя на корточках в тридцати метрах я хорошо слышал ее глухой хлопок. Большое облако газа вырвалось обратно из пещеры и поплыло прямо вверх по склону утеса. Чтобы избежать его, рейнджерам, несшим охранение на его вершине, пришлось переместиться на фланги.
Зо бросил в щель наступательную гранату. Взрыв выбросил в ручей облако мелкой пыли и мусора. Полагаю, он решил, что теперь можно будет безопасно проникнуть в пещеру, потому что я увидел, как он скинул свой рюкзак прямо возле устья и заглянул внутрь через узкое отверстие. Вскоре он попятился и присел на корточки рядом со своим мешком. Я смотрел, как он вытащил несколько брикетов C-4 и отложил их в сторону. Грегори перебрался через ручей, чтобы помочь ему подготовить заряды, в то время как Шварц держал вход на прицеле своего CAR-15.
Он терпеливо ждал, пока командиры обсуждали, куда лучше заложить заряды, чтобы добиться максимального эффекта. В конце концов они решили разместить четыре однофунтовых брикета "пластика" вдоль потолка пещеры. Похоже, они могли протиснуться внутрь не глубже пяти футов – дальше им не хватало места. Они отмотали около десяти футов детонирующего шнура и закрепили на одном его конце детонатор. Грегори подал его внутрь, туда, где Зо ждал, чтобы присоединить его к зарядам. Затем оба выбрались из пещеры и подожгли запал. Грегори бросился бежать по берегу, в то время как Зо спокойно отошел на середину ручья, дожидаясь взрыва.
Когда он произошел, то прозвучал весьма громко, но, похоже, всего лишь выбил несколько камней из входа в пещеру.
Мы переглянулись, как будто желая сказать: "Ну что же, мы явно заложили недостаточно большой заряд!"
Зо вылез из воды, вернулся ко входу и принялся разглядывать его, расставив ноги и уперев руки в бока. Потом он повернулся и вытащил из рюкзака десяток брикетов взрывчатки.
Он повторил все предыдущие действия, на сей раз разместив под потолком пещеры десятифунтовый заряд. Закончив, он выбрался наружу и зажег запал. Грегори отбежал вниз по течению чуть дальше, чем прошлый раз. Зо повернулся, вышел обратно на середину ручья и взобрался на большой валун, торчащий там подобно трибуне оратора.
Взрыв был намного сильнее. Впереди выкатившегося из устья пещеры огромного облака пыли вылетело несколько здоровенных булыжников. Дождь мелких камешков усеял поверхность ручья на расстоянии в сорок футов. Но проклятая пещера осталась невредимой. Нигде не было никаких явных обрушений. Мы начали приходить в некоторое замешательство. Кроме того, создавшаяся ситуация начала представлять опасность для наших групп. Находящиеся на холмах вокруг нас северовьетнамцы наверняка должны были слышать взрывы. И они, разумеется, придут проверить, что это – хотя бы из чистого любопытства.
Зо побрел обратно совершать финальный заход. Он вывалил себе под ноги оставшиеся двадцать шесть фунтов C-4 и принялся скрести затылок, разглядывая груду белых брикетов. Он махнул Грегори, чтобы тот помог ему, и они потащили оставшуюся взрывчатку в пещеру. На сей раз они решили использовать ее всю. Если и это не сработает, ну что же – у нас всегда есть B-52. И все это из-за какой-то маленькой трещины в известняковом утесе.
Им потребовалось пятнадцать минут, чтобы установить заряды и протянуть детонирующий шнур к входу в пещеру. Зо выдернул чеку запала и побрел к своему насесту, возвышающемуся посреди ручья. Грегори отбежал на добрую сотню футов вниз по течению и обернулся посмотреть на взрыв.
Я пробежался взглядом по четверке рейнджеров, растянувшихся на вершине утеса и остальным одиннадцати, рассыпавшихся пятидесятиметровым кругом вокруг ближнего берега ручья. Они все надеялись, что в этот раз все получится.
До сего времени мне ни разу не доводилось присутствовать при извержении вулкана, а если таковое когда-нибудь и случится, надеюсь, я окажусь немного дальше пятидесяти метров от него. Взрыв сбил меня с ног и оставил сидеть в доходящем до подмышек ручье. Четверых рейнджеров на вершине утеса разбросало в стороны как тряпичные куклы. Даже те из них, что находились севернее и южнее по ту сторону ручья, выглядели ошеломленными силой взрыва. Я видел, как они перекрикиваются, пытаясь определить, не пострадал ли кто-нибудь из них, но не слышал ничего кроме стоящего в ушах звона. Я медленно поднялся на ноги и посмотрел туда, где на большом валуне сидел Зо. Его там не было! Его вообще нигде не было видно. Как будто он испарился от взрыва.
Внезапно, на нас сверху дождем посыпались булыжники, щебень и всякий мусор. Я закрыл голову руками и рванул спиной вперед под защиту росших вдоль берега деревьев. В ручей передо мной начали падать камни размером с мяч для софтбола**.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Я встал, глядя через ручей на место, где была пещера. То, что лишь недавно было узким проходом в массивном утесе, теперь превратилось в глубокое ущелье, врезающееся в тело гребня метров на двадцать. Невероятно!
А еще там был Зо, стоящий по пояс в воде, в тридцати футах от валуна, на котором он сидел в момент взрыва. Я едва не надорвал живот со смеху, когда он повернулся к мне и произнес: ''Думаю, на этот раз мы сделали это!"
Рейнджеры медленно подходили, чтобы взглянуть на дело рук Зо. Все, похоже, забыли о том, где мы сейчас находимся. Наше охранение пошло ко всем чертям, но никто и не пытался восстановить его.
Наконец, Клоссон сказал: "Эй, вечеринка окончена. Давайте херачить отсюда". Потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями и организоваться для возвращения на площадку приземления. Зо, похоже, еще не до конца пришел в себя, и я заволновался, что он, возможно, пострадал при взрыве. Он заметил мое беспокойство и выдал мне одну из тех широких, дурацких ухмылок, которыми он так славился.
Мы построились цепочкой и двинулись, держась дальнего берега ручья. Вода доходила нам лишь до колен, так что идти было легко. Единственная проблема состояла в том, что когда мы выстроились, то растянулись на открытом пространстве более чем на шестьдесят метров.
Мы быстро двинулись вниз по течению, в то время как Грегори вышел на связь, вызывая борта для нашей эвакуации. Потребуется полчаса, может быть чуть больше, прежде чем они доберутся до нас. Прекрасно! До того как они прибудут, к нам может сбежаться добрая половина NVA со всей долины Ашау.
Ракер, идущий в голове вместе со Шварцем, внезапно вскинул руку и указал вверх, на вершину гребня к западу от нас. Он поднял два пальца, а потом подал сигнал опасности. Он заметил там пару гуков, которые шли за нами.
Зо более-менее пришел в себя и дал сигнал всем прибавить темп. Нам нужно было возвращаться на площадку приземления. Если нам придется держаться, она будет самым лучшим местом. Он вызвал ганшипы. Им тоже понадобится тридцать минут, чтобы добраться сюда.
Впереди показалась Сонгбо. Колонна двигалась быстро, но осторожно. Каменистая коса была нашей посадочной площадкой, но с тем же успехом могла оказаться зоной поражения. Мы не знали, успели ли NVA обогнать нас, или нет.
Шварц перебрался через ставший глубже ручей и выбрался на восточный берег, находящийся прямо перед косой. Он быстро описал тройную петлю, проверяя находящиеся рядом с площадкой укрытия, и просигналил, что все чисто. Три группы пробежали по берегу оставшиеся два десятка метров и рассыпались по растущим вдоль реки кустам.
Зо был на связи, сообщая об увиденных северовьетнамцах, когда откуда-то с лежащего к западу от нас гребня прозвучал первый выстрел. Как раз оттуда, где Ракер заметил тех двух гуков.
Все бросились на землю, не зная, куда попал этот выстрел. Бам... зззинг! Второй прошел высоко над нами. Судя по звуку, стреляли с расстояния больше двух сотен метров. Они все еще были на гребне, пытаясь нас прижать.
Некоторые из нас привстали в кустах и ответили огнем, не ожидая попасть в кого-нибудь, а лишь пытаясь дать этим ублюдкам знать, что не стоит проявлять такое чертовское бесстрашие.
Грегори крикнул Пенчански, чтобы тот обработал гребень несколькими выстрелами из M-79. Ски выпустил штук шесть осколочных, уложив их вдоль гребня, метрах в десяти друг от друга. Это отвадит их от попыток подобраться поближе. Он открыл "семьдесятдевятку", закинул в патронник картечный выстрел, а потом дернул приклад вверх, чтобы закрыть казенник. Гранатомет выстрелил. Я был всего в десяти футах, когда это произошло, однако успел подумать о взрыве, который, как я знал, должен произойти. Но ничего не случилось!
Ски замер, в шоке уставившись на оружие, случайно пальнувшее у него в руках. Не было никакого взрыва. Слава богу, это был картечный выстрел. Потом я увидел Ренира, радиста Грегори. Тот держался за правое бедро и кривился от боли. Когда M-79 выстрелил, он сидел на земле ниже Ски, и словил часть заряда себе в ногу.
Пока один из медиков накладывал жгут на верхнюю часть бедра Ренира, Зо по другой рации вызвал даст-офф. Рана, похоже, кровоточила не сильно, но картечь "два нуля" причинила довольно серьезное повреждение тканей.
Зо крикнул, что медэвак уже вылетел из Кэмп Эванса. С вершины гребня, лежащего слева от нас, прозвучало еще несколько частых, неприцельных выстрелов. Несколько наших открыли огонь по предполагаемым местам нахождения стрелков противника. Зо предупредил пилота даст-оффа, что площадка "горячая".
Мы услышали приближающийся вверх по реке одиночный Хьюи. Он был в двухстах метрах вниз по течению, когда мы увидели его. Яркий красный крест, нарисованный на его носу, выделялся даже на таком расстоянии. Грегори выбежал на середину косы и завел Хьюи на нашу площадку. Пилот так резко бросил машину вниз, что при ударе сломал одну из стоек посадочной лыжи.
Пара рейнджеров донесла Ренира, передав его членам экипажа даст-оффа, и помогла разместить его на носилках, лежащих на полу кабины.
Командир вертолета потянул ручку, поднимая свой борт над косой, а потом нырнул носом вниз, закладывая резкий левый вираж, и унесся вниз по течению, держась меньше чем в пятидесяти футах над поверхностью. Этот пилот был крут!
Мы вновь залегли в кустах у края посадочной площадки. Над нами просвистел еще один выстрел. Какого черта они делают? Они даже не пытались приблизиться, а лишь старались зачем-то задержать нас тут. Единственное логичное объяснение состояло в том, что к ним должна была подойти помощь.
Зо сказал, что, если эвакуационные борта не прибудут через десять минут, мы будем уходить вниз по течению на восток. Если нас настигнут, то, по крайней мере, мы окажемся ближе к своим и на лучших оборонительных позициях, чем эта плоскозадая каменистая коса.
Через несколько секунд мы услышали его – глубокий пульсирующий гул турбин Хьюи, отражающийся от воды. Они шли вверх по течению, так же, как это делал медэвак. Зо сказал Грегори, что его группа пойдет первой, поскольку у него на одного человека меньше.
Первый слик выскочил из-за гребня позади нас и развернулся над нами, почти полностью сбросив скорость, когда пилот перевел вертолет в крутую нисходящую спираль. Кто-то бросил на косу дымовую гранату в тот самый момент, когда борт коснулся нее.
Группа Грегори вскочила и бросилась бежать сквозь раздуваемый ротором красный дым. Я видел, как они исчезли в открытой кабине, в то время как вертолет взлетел, разворачиваясь вниз по течению.
Следующий Хьюи прибыл с севера, бросившись вниз как дикая утка на манок. Зо крикнул, что теперь пойдет Клоссон. Мы помчались к вертушке, втиснувшись внутрь в то время как он поднимался, освобождая место для последнего борта.
Я выглянул с левого борта Хьюи и в тот самый момент, когда коса исчезла из поля зрения, увидел, как приземляется птичка Зо.
Мы летели вниз по Сонгбо, чуть больше чем в ста футах над водой. Пилот был более обеспокоен набором скорости, нежели высотой. Я почувствовал на своем плече руку бортстрелка и, обернувшись, увидел, что он указывает вверх по течению, а потом показывает большой палец. Группа Зо успешно эвакуировалась.
Я залез в нагрудный карман и вытащил сэкономленную пачку Винстона. Она оказалась промокшей. Должно быть, это сделал взрыв в пещере, сваливший меня в ручей. Это случилось меньше девяноста минут назад, а я уже и забыл об этом. Вьетнам достал меня. Я был слишком короток для всех этих вещей. Всего пятьдесят пять дней и утро, и я окажусь на отправляющейся в Мир птице свободы. Господи, что может случиться за эти пятьдесят пять дней?

* При реке Литтл-Бигхорн (Little Bighorn) 25-26 июня 1876 года произошло сражение между индейским союзом племен лакота и северных шайеннов и Седьмым кавалерийским полком армии США. Битва закончилась уничтожением пяти рот американского полка и гибелью его знаменитого командира Джорджа Кастера (прим. перев.)
** Софтбол (англ. softball) — спортивная командная игра с мячом, аналог бейсбола. Мяч для софтбола напоминает по размерам грейпфрут, он более мягкий, чем бейсбольный мяч, и имеет более низкую скорость полета (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 25 авг 2014, 11:10 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
11 апреля 1969

На следующий день после возвращения с Сонгбо я сказал Майерсу, что решил отказаться от предложенного мне производства в офицерский чин. Не думаю, что смогу вынести несколько месяцев мышиной возни в Беннинге, идея через двенадцать месяцев вернуться в Нам командиром взвода также не прельщала. Я хотел было сказать ему, что за последние три-четыре недели буш совершенно достал меня, и я начал сомневаться в своих способностях, но решил держать это при себе. Не стоило кричать на всех углах, что теряешь самообладание.
Я был совершенно не готов услышать его ответ. Он сказал, что тоже решил отказаться от производства. В основном по тем же причинам, что и я.
Мы отправились в канцелярию и сообщили о нашем решении первому сержанту Кардену. Он сказал, что понимает нас, но в штабе будут не слишком рады этому. Во Вьетнаме полевое производство в офицерский чин не было столь обычным, как во времена Второй Мировой войны. В дивизии собирались использовать это для завоевания популярности в глазах общественности. Он попросил нас зайти около 16.00 и подписать документы, а он позаботится обо всем остальном.
По пути обратно в нашу хибару я долго размышлял о своем решении. Стать офицером – это было то, чего я желал с самого детства, а сейчас я отмахивался от этого шанса, словно все это не имело никакого значения. Я предположил, что на самом деле это были лишь детские мечты. Честь и слава военной карьеры в качестве офицера и джентльмена, казалось, исчезли из списка моих приоритетов. За прошедшие десять месяцев бои, в которых я участвовал, каким-то образом развеяли все эти вещи про честь и славу. Я повзрослел, и мои идеалы изменились. Я устал. Должно быть, это потому, что с момента моего прибытия в страну я буквально сидел на адреналине. Связанная с его отсутствием ломка только начиналась, и я не был готов к ней. Мой разум пытался подготовить меня к дембелю и браку, в то время как мое тело все еще находилось в Наме. Вся эта раздвоенность разрывала меня. Мне нужно было валить, и валить быстро.
Через пару часов пришел Зо и сказал, что в бою под Бьенхоа погиб Барри Голден. Он получил свое, летая бортстрелком слика в одном из подразделений армейской авиации, базировавшемся возле Бинькат. Его перевели из роты пару месяцев назад, сразу после того, как он продлил командировку ради раннего дембеля. Я слышал, что он подписал форму 1049 (рапорт о переводе) под давлением командира роты. Его зависимость от наркотиков начала выходить из-под контроля, и он превратился в дисциплинарную проблему. В поле Голден был на высоте, но под конец подсел на жестяк и между выходами постоянно находился под кайфом. Трагично! Он был примером двойной трагедии Вьетнамского конфликта.

12 апреля 1969

Я получил от Барб денежный перевод на триста долларов. Она сняла их с нашего общего счета и отправила, чтобы я мог провести отпуск. Я чувствовал себя полной задницей, тратя десятую часть от того, что удалось накопить за время моей командировки. Эти деньги могли бы очень пригодиться нам после свадьбы. В сопроводительном письме она пожелала мне расслабиться и наслаждаться жизнью. Она лишь хотела, чтобы я смягчился и позволил ей прилететь в Гонолулу с тем, чтобы мы могли пожениться. Я отказался. Мы договорились, что у нас будет шикарная свадьба в церкви. Были сделаны все приготовления, приглашения написаны и готовы к отправке адресатам. Не смотря на то, что я жаждал быть с ней, мне не хотелось рушить наши свадебные планы. Каким благородным идиотом я был!
В конце концов, отпуск вытащит мою задницу из поля на семь-десять дней. А если я проявлю сообразительность, то смогу продлить время отсутствия в подразделении до пары недель. Перед отпуском у меня, возможно, будет еще один-два выхода. К моменту возвращения в подразделение мне останется меньше трех недель, а с таким сроком пребывания в стране в поле никто не ходит. Да, я отгуляю свой отпуск. Почему бы и нет, коль уж должен? Остальные подгадывали время отпуска так, чтобы побыстрее перестать ходить в поле. Почему бы и мне не сделать так же? Идея была совершенно здравой и выглядела более чем убедительной, однако у меня было подавляющее ощущение, что я наебываю своих товарищей.

13 апреля 1969

И снова предварительное распоряжение. Выход будет на рассвете четырнадцатого. Я вновь буду КГ, а Ракер моим ЗКГ. Наша зона ответственности находилась на верху главного хребта, тянущегося параллельно реке Благовоний, к западу от Пиявочного острова. Однажды я уже был там, месяцев шесть назад. Мы нашли старую тропу и небольшой тайник с боеприпасами. Мы забрали карабин M-2, а боеприпасы и гранаты оставили, заминировав их.
Местность была пересеченной, с большими перепадами высот. В самом широком месте вершина хребта была не шире двадцати метров. Растительность представляла собой трехъярусные джунгли. Повсюду росли пышные, зеленые папоротники и широколиственные растения. Мне вспомнилось, что видимость составляла не более нескольких метров. Это был тип зарослей, в котором рейнджеры любили вести патрулирование.
Остальными членами группы будут Джиллет, Килберн, Хиллмен, и Грофф. У этих четверых было не слишком много опыта, но они пробыли тут достаточно долго, чтобы понимать, что происходит.
Мы отправимся на трое суток. В дивизии хотели знать, что творится в этом районе. На юго-запад оттуда лежала долина Руонг-Руонг, и с тех пор как из нас вышибли дерьмо 20 ноября, там никто не появлялся. Настоящая, чистая разведка! Никаких засад, никакой беготни в попытках захвата пленных. От нас просто хотели, чтобы мы прошли по гребню хребта и посмотрели, есть ли там признаки активности Чарли. Район разведки был необычно мал, всего три квадратных клика, вытянутых по прямой, прямо вдоль вершины хребта. Если мы ничего не обнаружим, нам даже не придется никуда карабкаться.

14 апреля 1969

Нас высадили на рассвете с помощью веревочной лестницы. Ненавижу высаживаться по лестнице. Это занимает чертовски много времени! Но тут уж ничем не поможешь. На весь район было три или четыре воронки от бомб, так что с хорошими площадками приземления была напряженка. Во время предварительного облета я нашел всего одну воронку, выглядевшую достаточно большой для Хьюи. Она находилась на северном конце нашего района разведки, и я решил приберечь ее в качестве точки подбора. Эвакуироваться с помощью лестницы, это еще хуже, чем высаживаться.
Высадка заняла больше времени, чем хотелось бы. Пока мы спускались, вертолет то проваливался, то взмывал вверх. Пилот изо всех сил старался высадить нас как можно кучнее, но площадка оказалась вовсе не такой широкой, как казалась, когда мы пролетали над ней тринадцатого. Всякий раз, когда он проваливался, его винты начинали рвать в клочья верхушки деревьев, окружающих площадку. Последние шесть футов, отделяющие нас от дна воронки, каждому из нас пришлось пролететь. Надо было не рисковать, и спускаться по веревке. Мы потратили слишком много времени на высадку. У всех гуков в округе было полно возможностей засечь место нашей высадки.
Мы выкарабкались из воронки и пробежали пятьдесят футов на север, прежде чем нырнуть в большую купу папоротников рядом с гребнем хребта. Мы заложили собаку на час. Я хотел быть точно уверен, что наша высадка не привлекла чужого внимания. Ракер просигналил мне, что связь работает прекрасно. Так и будет, пока мы остаемся на вершине. Что бы ни случилось, нам не следует спускаться на западный склон хребта. У нас не было "эксреев". Мы были на прямой видимости с Кэмп Игл. Оказавшись по ту сторону хребта, мы будем в мертвой зоне, и лишимся связи.
С артиллерией тоже были проблемы. Прямо на юг от нас находилась база огневой поддержки "Кирпич", но сейчас она пустовала. Нас могли поддержать с базы "Винтовка", к юго-востоку от нас. Но если мы будем на тыльной стороне хребта, они ничего не смогут сделать. Я сообщил группе, что если нам придется разделиться в ходе E&E, пунктом сбора будет западный берег реки Благовоний, прямо напротив северной оконечности Пиявочного острова.
Ракер повел нас, медленно, но целеустремленно двигаясь сквозь пышные джунгли. Я был в восторге от того, что мы вновь оказались под их покровом. В трехъярусных джунглях зелень была гораздо более богатой. Растительная жизнь доминировала в этих местах. Растительный покров был настолько густым, что временами мы проходили по пятьдесят или более метров, не видя земли. Казалось, что мы идем вброд сквозь доходящий до колен слой растительности.
Мы не производили никакого шума. Влажная земля поглощала все звуки. Ничто не было достаточно сухим, чтобы хрустеть под ногами. Я шел ведомым и, оглянувшись через плечо, поразился тому, как камуфлированные рейнджеры медленно двигались позади меня. Они были бы невидимы, не знай я, что они там должны быть. Я решил, что противник найдет их столь же трудно обнаружимыми.
Мы вели патрулирование до 16.00, пройдя добрую тысячу метров. Я выдвинулся вперед и, похлопав Мамашу по плечу, дал ему знак искать место, где мы сможем провести ночь. Он свернул на восточный склон хребта и спустился к находящемуся у самого гребня нагромождению валунов, среди которых густо росли огромные "слоновьи уши". Прекрасно! Укрытие, маскировка, да еще и отличная связь в придачу!
Мы поставили четыре Клеймора, развернув три из них вверх по склону, а оставшийся направив на восток, вдоль предполагаемого направления отхода. Я был уверен, что нам удалось остаться незамеченными.
В джунглях темнело рано. К 17.30 укрывшиеся внутри периметра рейнджеры были едва различимы. Мы расстелили на земле подстежки от пончо, предварительно убрав оттуда мелкие камешки и палки. Я расположил всех очень компактно, поскольку из-за густой растительности следить за действиями каждого из нас было практически невозможно.
Ночь прошла спокойно. Пожалуй, в этот раз я спал до и после своей смены в охранении лучше, чем на любом другом задании.

15 апреля 1969

Мы быстро съели завтрак и двинулись дальше. Мне хотелось за второй день пройти еще один клик.
Ракер остановил группу в ста метрах от места нашей ночевки. Он стоял на краю ровной тропы, которая, похоже, пересекала хребет под углом, с юго-запада на северо-восток. Тропа не была старой, но ею долго не пользовались. На замшелых камнях не было свежих следов.
Мы прошли по ней метров пятьдесят на северо-восток, пока она не начала сбегать вниз по склону в направлении реки Благовоний. Я дал Ракеру сигнал оставить ее и возвращаться на гребень. Если идти по ней вниз по горному склону, мы вскоре выйдем из своего района разведки. Кроме того, я знал, откуда идет эта тропа. Она вела к броду на реке, обнаруженному нами пару месяцев назад.
Мы ничего не обнаружили, пересекая гребень туда-сюда, и в конце дня вновь забрались в густые заросли. Где-то по ходу патрулирования мы подцепили нескольких сухопутных пиявок. В свете угасающего дня каждый из нас по очереди раздевался, чтобы угостить каждого раздувшегося паразита порцией репеллента. Было здорово видеть, как эти ублюдки реагируют на жгучий "жучиный сок". Джиллет завоевал лавры лучшего поставщика, насчитав тринадцать штук. Я обнаружил на себе только шесть, но парочка этих сучьих детей приютилась у меня на мошонке.

16 апреля 1969

К 14.00 мы прошли последний клик, не обнаружив признаков того, что противник когда-либо бывал на хребте. Тропа, пересекающая хребет в полутора тысячах метров позади, была единственной вещью, не позволяющей считать нашу зону ответственности еще одним нетронутым уголком азиатских джунглей.
Мы нашли воронку и отправились под густой покров растительности на ее дальней стороне, в то время как я связывался с ротой, вызывая эвакуацию. Они немедленно отозвались, сообщив, что вертолеты будут у нас через тридцать майков.
Я нарушил собственные правила и зажег сигарету. После известия о том, что птички уже в пути, по какой-то непонятной причине мне внезапно захотелось ощутить ее вкус. Я глубоко затянулся, дав дыму наполнить мои легкие. Еще несколько затяжек, и я передал его следующему человеку, сидящему в кустах рядом со мной.
Хьюи прибыл точно в срок. Грофф выдернул чеку у желтой дымовой гранаты и бросил ее в воронку. Пилот заметил дым и начал приближаться к прогалине. На какое-то мгновение я решил было, что переоценил ее размеры, но передумал, когда он направил слик вниз сквозь деревья, переведя его в висение возле самого края воронки.
Мы быстро набились внутрь, стремясь свалить оттуда ко всем чертям. Выход оказался не слишком захватывающим, но, как и на большинстве из них, адреналин бурлил в наших жилах до тех пор, пока мы не оказались на обратном пути в Кэмп Игл. Я буду скучать по всему этому, когда вернусь домой. Знаю, что это кажется глупым, но от такой жизни в итоге начинаешь получать удовольствие. Там, в Мире нет ничего, способного сравниться с ней. И связывающие нас узы... они не походили ни на что из пережитого мною доселе в эмоциональном или социальном плане. Да, я действительно буду скучать без этого.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 11 ноя 2014, 00:10 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
17 апреля 1969

Весь день шел дождь. Не суровый, проливной ливень, как в сезон муссонов, а спокойный, равномерный дождик, прибивший пыль и на несколько градусов понизивший температуру. Впервые за весь срок моего пребывания в Наме у меня появилось время как следует оглядеться. Мой срок службы уже подходил к концу, а я так и не воспользовался возможностью оценить окружающую меня страну. Да, я наделал кучу фотографий, отснял больше двадцати бобин кинопленки, но что я сам увидел при этом? Да ни черта!
Я провел десять месяцев, пытаясь выжить в стране, известной своей незамысловатой красотой, и едва не упустил возможность составить о ней собственное впечатление. Слишком многое я считал само собой разумеющимся и не очень-то пытался сам понять происходящее. Я недолюбливал и относился с подозрением к местному населению не потому, что они были непривлекательны физически или нечестны по своей природе, а потому что боялся и не понимал их. Так как я не мог сказать, кто является врагом, то заносил в эту категорию всех – просто потому, что так было проще. Мой инстинкт выживания возвел между мной и жителями Вьетнама стену, не дающую узнать что-либо о них, их культуре и их истории.
Меня, белого представителя среднего класса, воспитанного в консервативном духе, учили, что Америка лучше всех, и если что-то было сделано или выросло не в Соединенных Штатах, то это просто ни на что не годно.
Теперь, когда мне осталось провести в стране всего сорок девять дней и утро, я понял, чего лишился. О да, я получил свою долю впечатлений, но прозевал великолепную возможность узнать множество поразительных вещей о чужой культуре, значительно старше моей собственной, которая поддерживала этих людей в течение тысячелетий. Почему никто не научил нас ценить и признавать культуру вьетнамцев? Мы так старались привить им нашу культуру, что пропустили незамысловатую, чистую прелесть их собственной. И неудивительно, что они к нам так относятся. Я со своей стороны не дал им ничего, а теперь удивляюсь, почему они нам не доверяют. "Гадкий американец"* еще никогда не был так гадок, как теперь.

18 апреля 1969

Сегодня в расположение роты забрел кореец, торговавший вразнос всевозможными библиями. Они были прекрасны! С множеством цветных картинок, иллюстрирующих все те знакомые с детства религиозные истории. На протяжении многих лет я был не слишком религиозен, но все же какое-то внутреннее чувство подсказало мне приобрести один из экземпляров в кожаном переплете и отправить его домой, Барбаре. Она поймет, зачем я потратил эти тридцать девять долларов. Это были большие деньги, но, делая эту покупку, я испытывал хорошие чувства. Теперь если со мной вдруг что-то случится, библия будет для моих любимых... ну, отчасти ответом на некоторые вопросы и определенным утверждением, которое я, кажется, просто никогда не смогу изложить в письме.
Господи, это был приступ меланхолии, что ли? Я никак не мог понять, что творится у меня внутри. Я был переполнен угрызениями совести и предчувствиями. Похоже, это была неделя рефлексии и глубоких раздумий. Мне следовало бы радоваться тому, что через девять дней я еду в отпуск, а через сорок девять – домой. Боже, я был действительно короток! Без балды! Я уже не говорил это потому лишь, что это здорово звучит. Я был "окончательно короток". Раньше я завидовал парням, которые не были так коротки, как я теперь. Я даже не мог вспомнить, какие у меня были ощущения, когда я только прибыл в страну. Тогда почему я так чертовски хреново себя чувствую?

19 апреля 1969

Только что получил письмо от мамы и еще одно от папы. Они только что переехали в совсем новенький двухэтажный дом с пятью ванными и шестью спальнями. Им потребовались два долгих десятилетия тяжелой работы и неосуществленных мечтаний, чтобы достичь цели своей жизни. Имея доход нижнего среднего класса, они смогли воспитать восьмерых детей, проделав хорошую работу. Для нас это были тяжелые времена. Старые, ветхие дома и десятилетние автомобили не портили нашего настроения. Мои братья и сестры учились не падать духом даже в самой плохой ситуации. Мои родители отдавали все немногое, что имели нам, своим детям, пытаясь помочь нам сохранять достоинство среди наших одноклассников, которым повезло больше, чем нам. Похоже, они проделали хорошую работу, потому что никто из нас не рос, чувствуя себя неимущим.
Теперь у них был этот новый дом. Их письма подробно описывали его и заканчивались заявлением, что мне больше не будет стыдно привести домой своих друзей. Боже мой! Так вот о чем они думали!? Все эти годы я неосознанно причинял своим родителям страдания, заставляя их считать, что я стыжусь своего наследия.
У меня есть замечательная семья и красавица, на которой я женюсь через два коротких месяца, и я пережил год во Вьетнаме. У меня было все, чего только можно пожелать в двадцать два года. Почему я чувствую себя таким растерянным?

* Ugly American. Тип янки за рубежом. Выделяется своим шумным поведением, высокомерием, нежеланием понимать местное население и пренебрежением к его обычаями, тем самым дискредитируя образ США. Фраза получила распространение после издания в 1955 одноименной повести Ю. Бердика (Burdick, Eugene) и У. Ледерера (Lederer, William), в которой сатирически изображалась деятельность американских представительств в Юго-Восточной Азии (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 12 ноя 2014, 20:18 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
20 апреля 1969

В 09.00 вокруг меня начал рушиться мир. Ко мне в хибару зашел Клоссон, сообщивший невероятную новость. Он только что получил предварительное распоряжение на выход этим вечером. Группа будет состоять из него, Хиллмена, Соерса, Ракера, Чемберза и меня.
Я не мог поверить, что правильно понял его. "Чемберз! Да ни за что, мужик. Должно быть, это какая-то ошибка. Не Чемберз! Мы с Чемберзом никогда не ходили в одной группе". Клоссон, Соерс и Ракер тоже. "Не, чувак, только не я ", ответил я. "Я не пойду на эту чертову задачу. Боже мой, Клоссон, разве ты не знаешь о моем сне? Господи, Ларри, том самом сне. Вспомни, черт побери – пророчество! Скажи мне, что ты просто пошутил. Вот именно, да? Шутка! Это Чемберз тебя подговорил? Вот сукин сын! Я убью его, когда поймаю. Я должен знать. Ты не шутишь, да?"
Клоссон уронил голову, уставившись в пол. Это было на самом деле. Мы пойдем вместе, в одной группе. Ну так и что! Черт, это ничего не значит. По крайней мере, мы пойдем не в Ашау. Ни одна из наших групп не выходила куда-либо в окрестности Ашау… "Клоссон, куда мы идем?" Тишина! "Черт возьми, Клоссон! Куда мы идем?"
Он беспомощно оглянулся, пожал плечами, а потом покачал головой и медленно пробормотал: "Ашау. Да, мы идем в Ашау".
Я вскочил с края сундучка, на котором сидел, не в состоянии что-либо сказать. Слова просто не шли на язык. Клоссон тоже хотел что-то сказать, но, в конце концов, просто повернулся и медленно вышел из казармы. Прошло несколько минут, прежде чем ко мне вернулась способность соображать
Наконец мой разум прояснился достаточно, чтобы воспринять весь смысл сказанного Клоссоном. Кошмар, приснившийся мне в марте, превращался в реальность. В конце концов, ничего не поделаешь. Я умру в долине Ашау, именно так, как это было в моем сне. Внезапно я понял, почему последние несколько дней испытывал такую меланхолию. Я знал! Как-то, каким-то образом, я подсознательно понял, что вскоре умру. Я больше никогда не увижу свою любимую Барбару и свою семью. Как такое могло случиться?
Чувство ужасающей предопределенности окутало меня подобно тяжелому савану. Я испытывал глубочайшее горе и жалость по отношению к себе, но, в то же время, какое-то болезненное облегчение. Все становилось на свои места. Как жаль, что так должно будет случиться, но все это не в моей власти – и не в чьей либо еще. Это Вьетнам, и дерьмо здесь случается! Полная херня…
Выйдя на свет из тесной казармы, я натолкнулся на Соерса, Ракера и Чемберза. Выражение их лиц сказало мне, что уже повидались с Клоссоном. Я не верил, что они тоже всерьез относились к моему предчувствию, но испытал странное облегчение, поняв, что ошибся. Чемберз вымученно усмехнулся, и произнес: "На самом деле ты же не…" Он не закончил предложение.
Мы повернулись, чтобы отправиться в хибару Клоссона узнать остальные детали и справиться о предварительном облете. По дороге с нами столкнулся первый сержант Карден. Когда мы проходили мимо, он остановил меня и придержал, в то время как остальные двинулись к казарме командира группы.
Когда мы остались одни, он сказал: "Линдерер, я знаю о твоем сне. Я сделал это не специально. Все остальные группы в поле, либо не в полном составе. Я понимаю, что ты, Соерс и Ракер уже совсем накоротке, но не могу же я отправить Клоссона в Ашау с группой из одних вишенок". Он схватил меня за руку и заглянул в лицо. "Ты как, сможешь сделать это?"
Я кивнул, опасаясь, что если заговорю, голос выдаст мои чувства. С трудом сглотнув, я пробормотал: "Со мной все будет в порядке, старшой. Со всеми нами. Этот дурацкий сон ничего не значит". Поворачиваясь, чтобы последовать за остальными членами группы, я увидел его гримасу. Он верил в ту ерунду, что я нес, не больше меня самого.
Соерс будет ЗКГ Клоссона и займет позицию ведомого. Чемберз пойдет в голове. Ракер отвечает за связь в качестве старшего радиста. Хиллмену поручили тащить вторую рацию. Я буду прикрывать тыл, идя замыкающим. Это будет хорошая группа. За исключением Хиллмена, у каждого из нас больше пятнадцати выходов. У меня он будет двадцать восьмым. Трое из нас ходили командирами групп, еще двое – заместителями. Соерс, Чемберз и Клоссон прошли через школу Рекондо в Нячанге. Соерс даже стал почетным выпускником своего курса, а Чемберз занял второе место. Если мы не доживем до конца выхода, то уж точно не из-за отсутствия опыта.
Пока Клоссон был на облете, остальные собирали снаряжение. Для большинства из нас это было не более чем добавление к тому, что было постоянно уложено в наши рюкзаки, пайков, воды и специального снаряжения. Я взял "вилли-питер" и наступательную гранату, и рассовал их по боковым карманам рюкзака. Закончив с этим, я положил поверх всего Клеймор, и накрыл его клапаном. Соерс привязал к боковине рюкзака одноразовый гранатомет LAW. У нас были разведданные о бронетехнике NVA, действующей в лаосской части Ашау.
Вместо возбуждения и бравады, предшествующих обычному выходу, над нами витала тихая, мрачная решимость. Никто не разговаривал друг с другом, мы работали в тишине.
Хиллмен выглядел совершенно сбитым с толку. Его не было в моем сне, и в тот момент он не знал, в чем причина столь серьезного падения духа остальных членов группы. Молодой чернокожий рейнджер побывал всего на паре заданий и до этого не сталкивался с такого рода проблемами. Пожалуй, для него это будет гораздо тяжелее, чем для нас. Мы более или менее примирились с судьбой, а он все еще полагал, что мы просто отправляемся на еще одно обычное задание.
Клоссон вернулся с облета в полдень. Он сообщил, что в западной части нашей зоны ответственности находится чертовски большая гора. По ее обратному склону проходит граница с Лаосом. Наша задача состояла в том, чтобы разведать местность и попытаться найти основные тропы, идущие из-за границы в Южный Вьетнам. В долине Ашау границу пересекала тропа Хошимина. Там всегда хватало свежих троп. И войск противника.
Когда постановка задачи закончилась, и мы отправились по казармам, я заметил на лицах наших приятелей-рейнджеров выражение участия и поддержки. Молва разнеслась быстро. Многие из них позже заходили, пытаясь ободрить нас. Некоторые доходили до того, что пытались относиться к сложившейся ситуации несерьезно, но тут же прекращали, поняв, что их усилия не достигают желаемого эффекта. Казалось, что от моего предчувствия пострадала вся рота, но я ничего не мог с этим поделать.
Я чувствовал себя опустошенным. Ничто больше не имело смысла. Я знал, что уже практически мертвец, и неважно, когда именно это случится. Единственное, что имеет значение – я не вернусь с этого задания. Мне нужно написать несколько писем, а время истекало. Я схватил блокнот и ручку, и бросился к бункеру на периметре. Я знал, что там никого не будет.
Внутри было почти прохладно. Света, проникающего сквозь амбразуры, было вполне достаточно, чтобы я мог видеть, что делаю. Первое письмо было моим родителям. Я трижды начал писать его, но никак не мог найти правильный подход. Наконец я избрал трусливый выход из положения. Я написал, что срок моей службы во Вьетнаме подходит к концу, и я ценю полученную от них и остальных членов нашей семьи любовь и поддержку. Они помогли мне перенести этот год во Вьетнаме. И если под конец игры со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы они знали: я всегда был горд тем, кто я есть, и как я распорядился своей жизнью. Я в долгу перед ними. Они научили меня отличать правду ото лжи и дали мне ряд моральных устоев, следуя которым, мне нечего будет стыдиться в своей жизни.
Второе письмо я адресовал одному из моих лучших друзей еще со школьных времен. Джон Мис был моим товарищем по охоте и школьным приятелем. Он часто писал мне на протяжении последних месяцев. В нашем классе он был буяном, одним из тех парней, которые никогда ничего не воспринимали всерьез. Однако когда мне пришел приказ отправляться во Вьетнам, именно Джон, похоже, лучше всех понял охватившие меня эмоции.
Именно Джон предложил позаботиться о моей девушке и заходить, чтобы посмотреть, как там поживают мои близкие.
Я рассказал ему о задании и моих предчувствиях в отношении него. Я решил попробовать отправить домой пистолет .45 калибра, снятый мной с майора NVA, которого я убил в ноябре. Это было оружие американского производства, так что отправка его в Штаты была запрещена. Но в сложившейся ситуации меня это больше не волновало. Я взял его в бою, и он мой. Джон поймет, что с ним делать. Я сообщил ему, что собираюсь раскидать его по четырем разным посылкам и попрошу нескольких своих товарищей отправить их в течение нескольких следующих дней. Я брал его с собой на задания. Теперь же я не хочу, чтобы он вновь достался гукам.
В конце я написал Джону, что вкладываю в это письмо еще одно. Оно для Барб, и его следует вручить ей лишь если со мной что-нибудь случится. Если же я счастливо вернусь домой, он должен будет сжечь его.
Закончив письмо Джону, я написал письмо своей девушке. На удивление, написать его оказалось совсем не трудно.
Моя любимая:
Боже, как мне жаль, что так случилось. Пожалуйста, прости меня! Я надеялся, что тебе никогда не придется прочесть это, но, похоже, даже моей огромной любви к тебе оказалось недостаточно, чтобы вернуть меня обратно. Барбара, милая Барбара, я так любил тебя. Боль, которую ты сейчас испытываешь, станет памятником нашей с тобой любви. Воспоминания! Это все, что я могу оставить тебе. Воспоминания о хороших временах... и о плохих. У меня нет ни малейших сожалений о наших отношениях, длившихся последние семь лет. Я помню только счастье... нежность твоих прикосновений! Твою заботу... твой смех над моими глупыми шутками. Я никогда не заслуживал тебя. Я никогда не стоил боли, которую вызывал у тебя все эти годы и боли, причиной которой стал теперь.
Обещай мне лишь, что будешь помнить меня. Воспоминания – это то, где я всегда буду с тобой. Не горюй обо мне. Случившееся со мной было предначертано задолго до того, как мы встретились. Ты и я… мы… нам не было начертано этого. Но я благодарю бога за время, что мы были вместе.
Теперь ты продолжишь без меня. Найдется кто-нибудь еще, кто будет любить тебя и будет любим тобой. Это то, чего мне хотелось бы для тебя.
Прощай, моя любовь! Ты всегда будешь со мной. Вся моя любовь, вся моя жизнь.
Гэри.
Я запечатал письмо не перечитывая. Я знал, что если сделаю это, то уже не смогу отправить его. Я сложил его и затолкал в конверт с письмом для Джона. Быстро написав адрес и надписав печатными буквами в верхнем правом углу конверта "БЕСПЛАТНО", я отложил его и начал еще одно письмо для Барб. Оно было коротким и уклончивым. Я написал ей, что готовлюсь выходить на задание. Я не в восторге от района, в который нам предстоит идти, но, по крайней мере, наша группа состоит из лучших парней роты L. Я не упоминал о предчувствии, которое, похоже, было на верном пути к исполнению. Если это случится, она так или иначе достаточно быстро узнает о нем. В заключении я попросил ее лишний раз помолиться за меня. Закончив, я поспешил в канцелярию и опустил все три письма в почтовый ящик. Было 15.30 и нужно было начинать подготовку к выходу.
По дороге к казарме меня остановил Шварц. Сперва он мялся, желая что-то сказать, но не зная, с чего начать. Наконец он выпалил, он хочет пойти вместо меня. Господи, он винил себя за то, что разболтал о моем кошмаре? Он пошел на жертву из чувства вины? Какое проявление дружбы! Я был весьма польщен его предложением, но смог лишь отрицательно помотать головой, будучи не в состоянии даже поблагодарить его за этот символ дружбы. Вот такими были парни, служившие рейнджерами.
Пришел Клоссон и сказал, что через десять минут мы должны быть на вертолетной площадке. Я посмотрел на часы, прицепленные к левой лямке моего полевого снаряжения, висящего над койкой. Было 16.50. Вылет был назначен на 17.15.
Я влез в снаряжение, схватил рюкзак и винтовку, и покинул казарму, чтобы проделать короткий путь под горку до вертолетки. Вертушки еще не прибыли, однако остальные члены группы уже были на краю площадки, в последний раз проверяя снаряжение и нанося финальные штрихи камуфляжа на лица. Все было так же, как на предыдущие разы, но на сей раз отсутствовали возбуждение перед выходом на задачу и добродушное подтрунивание.
Когда я присоединился к остальным, никто не произнес ни слова. Это походило на футбольную команду, в середине финала чемпионата откатившуюся с сорок пятой на нулевую отметку. Над группой сгустилась мрачная, почти фаталистичная аура. Я заметил, что каждый из нас старался даже не смотреть на остальных. Все были молчаливы и поглощены в собственные мысли. И причиной этому был я? Мой глупый кошмар превратился в сбывающееся само собой пророчество? Парни были психологически не готовы к выходу. Я невольно запустил цепную реакцию, поставившую под угрозу жизнь невинных людей. Особую вину я ощущал перед Хиллменом. Он не был участником моего кошмара. Но если сон сбудется, то он окажется в нем.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 13 ноя 2014, 17:55 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Мое внимание привлек звук приближающихся вертолетов. Пара Хьюи подошла юго-запада, сделала круг над расположением кавалеристов и зашла на посадку перед нами. Мы повернулись спиной к летящей пыли и мусору, пока оба борта приземлялись и глушили двигатели.
Пока мы готовились к погрузке, из дежурки спустился капитан Кардона. "Мужики, перед тем как высадить вас, мы ненадолго приземлимся на базе огневой поддержки "Блейз". Там к нам должны будут присоединиться ганшипы. Вы окажетесь на месте за добрых полчаса до наступления сумерек. Это даст вам шанс осмотреться на местности и засветло найти хорошее место для ночевки". Не дожидаясь комментариев с нашей стороны, он отправился оповестить пилотов об изменении планов.
К нам на вертолетку подтянулись Луни и еще трое рейнджеров из секции связи. Они останутся на базе "Пламя" в качестве группы ретрансляции. Ожидая, когда вертушки запустят движки, мы вели ничего не значащие разговоры. Закурив сигарету, мы пустили ее по кругу.
Раздавшийся, наконец, вой турбин сообщил нам, что пришло время начать шоу. Мы сели, прислонившись спинами к нашим тяжелым рюкзакам, и просунули руки в лямки. Подтянув ремни, чтобы подогнать их по месту, мы, кряхтя, поднялись на ноги и разделились на две группы по трое для посадки в вертолет. Я заметил на краю площадки Шварца, снимавшего нашу подготовку к отлету на свой Пенн-ЕЕ.
Длинные лопасти ротора начали вращаться по мере того, как двигатель набирал обороты. Вскоре их шум перерос в мощную, пульсирующую вибрацию, означающую, что взлет близок. Мое внимание привлек шум подлетающих вертолетов. Пара Хьюи приближалась с юго-запада, облетая по дуге расположение кавалеристов. Затем взлетела вертушка управления, направляясь на запад, к горам. Я почувствовал, что и наша птичка внезапно оторвалась от асфальта, стремясь нагнать ее. Мы быстро набрали высоту, и я почувствовал, как наклонился нос, когда мы набрали скорость и помчались вслед за вертолетом ротного.
Я смотрел вниз, пока мы летели над лежащими вокруг Кэмп Игл пологими холмами. Мы пересекли реку Благовоний и прошли над Лысой Горой. Позади Банановой горы внезапно показалась Нуйки. Я вспоминал о тех заданиях, на которые я ходил туда. Казалось, все это было так давно.
Пролетев над базой огневой поддержки "Бирмингем", мы последовали вдоль похожего на красный рубец шоссе №547, ведущего к "Бастони". Потом мы пролетели над базой "Венгель". Она выглядела заброшенной. Я понятия не имел, насколько близко мы находились от "Блейза". Это, должно быть, была новая точка. Прежде я никогда не слышал о ней.
Наш вертолет резко развернулся и начал терять высоту. Я выглянул, чтобы рассмотреть лежащую под нами базу. Она была маленькой, едва занимая вершину высокого мыса, вдающегося в небольшую долину, лежащую к юго-западу от "Венгеля". Я видел уходящие на запад горы, но они, казалось, не доходили до горизонта. Я знал, что лежит за ними – Ашау! Казалось, долина чуть ли не манила нас. На всей земле не было другого такого места, которого мне столь сильно хотелось бы избежать. Но долина была там, прямо за этими горами – и она ждала нас.
Мы приземлились на сооруженную из новеньких металлических листов вертолетку, и выпрыгнули наружу, когда пилот сбросил обороты до холостых. Нужно было убить время до прибытия "Кобр". Вертолет ротного приземлился перед нами, высадил группу "эксреев" и взлетел вновь, отправившись обратно на восток, навстречу ганшипам.
Мы шатались без дела, ожидая команды "по коням" и наблюдая, как связисты обустраиваются в бункере на юго-западной стороне периметра. Луни показал нам большой палец, когда мимо проехал маленький транспортер, нагруженный 155-миллиметровыми снарядами для находящихся в центре базы гаубиц.
Молодой офицер-артиллерист и пара штаб-сержантов подошли к нам и представились. Офицер был старшим над 155-ками, а сержанты – командирами орудий. Они расстелили карту прилегающей местности и показали, что, если случится так, что мы перевалим на противоположную сторону Донг Ап-Биа, горы, возвышающейся над нашим районом разведки, мы окажемся вне пределов досягаемости артиллерии, и они не смогут поддержать нас. Я хотел сказать им, что, кроме всего прочего, мы окажемся в Лаосе. Этот факт, похоже, совершенно ускользнул от их внимания.
Мы поблагодарили их за информацию. Как я мог видеть, у нас будет артиллерийская поддержка, если мы останемся в восточной части зоны наших действий. В западной половине мы, вероятнее всего, окажемся под огнем северовьетнамских батарей, находящихся в Лаосе!
Через пятнадцать минут наш пилот просигналил, что пришло время выдвигаться. Мы забрались в вертолет, разбившись по группам, каждая со своего борта.
Мы взлетели, набирая высоту и уходя от одинокой точки, охранявшей восточные подступы к долине Ашау. Обороняющие ее солдаты будут ближайшим подразделением наших войск. Если погода испортится, а нам придется уходить, мы должны будем пройти через ряд горных хребтов, пересечь долину, а потом еще серию высоких гребней, чтобы добраться до них. Двадцать километров по жуткой местности, наводненной тысячами крутых северовьетнамских солдат!
Наш вертолет развернулся и направился на запад. Высоко над нами виднелись борт управления и пара "Кобр". Наш пилот шел на бреющем, над самой землей, то взмывая над вершинами, то ныряя вдоль склонов бесконечных хребтов. Затем мы оказались над долиной. Ее пестрое дно, казалось нереальным, когда мы пролетали над ним. Я чувствовал, как будто тысячи глаз наблюдают, как мы направляемся к горной гряде, возвышающейся над западной стороной долины. Она была грандиозной, и выглядела угрожающе. Лаос с его бесчисленными базовыми лагерями северовьетнамцев был менее чем в трех кликах от нас.
Внезапно вертолет снизился, зависнув над заросшей кустарником прогалиной на гребне возвышающегося над долиной вторичного хребта. Ложная высадка! Я задумался и даже не заметил этого. Мы вновь набрали высоту, лишь чтобы броситься вниз вдоль обратного ската хребта. Я увидел, что под нами появилась заросшая травой поляна, лежащая у подножия Донг Ап-Биа. Клоссон кивнул. Настоящее место. На сей раз никаких ложных высадок.
Я быстро переместился к краю кабины и вылез на посадочную лыжу рядом с Соерсом. Мы двое и Хиллмен покинем вертушку с левого борта. Остальные трое рейнджеров пойдут в правую дверь.
Площадка оказалась больше, чем я ожидал. Трава выглядела довольно редкой и оказалась высотой лишь по колено, когда я оттолкнулся от лыжи и тяжело плюхнулся на грунт. Я бросился бежать к находящейся в тридцати метрах полосе деревьев, но увидел, как Клоссон и Соерс залегли передо мной. Решив, что мы оказались под огнем, я развернулся и бросился на землю лицом назад, в готовности прикрыть их спины.
Хьюи уже набирал высоту, звук его двигателя затихал вдали. Я услышал шепот Клоссона: "Мины!" Я не мог понять, о чем это он, пока не видел, как он указывает на находящуюся прямо перед ним нажимную пластину большой противопехотной мины, обнажившуюся из-за эрозии.
Вот дерьмо! Да неужто! Эдак мы не доживем даже до ухода с площадки приземления. Ракер взялся за проверку связи и доложил о проблеме, с которой мы столкнулись. Ему ответили "ждать минуту", пока они что-то там перепроверят. Через пару минут радио вновь ожило. Ракер выслушал, подтвердил получение, и в свою очередь прошептал, что мы высадились не на той точке. Мы оказались на краю старого минного поля, установленного 1-й Кавалерийской.
В нескольких футах перед Клоссоном начиналась промоина. Дожди промыли мелкую канаву, бегущую в направлении Донг Ап-Биа, чей силуэт возвышался к западу от нас. Командир группы дал нам сигнал выстроиться цепочкой и следовать за ним вдоль промоины в направлении деревьев, находящихся с другой стороны зоны высадки.
Преодолев пятнадцать метров в считанные секунды, мы нырнули в окаймляющую прогалину густую растительность. Забавно, но опасность, исходившая от минного поля, с которого мы только что свалили, похоже, не обеспокоила никого, кроме Горца. Его глаза были вытаращены и полны ужаса. Остальные рейнджеры группы действовали так, как если бы это был всего лишь учебный выход. Как будто они знали, что время волноваться еще не наступило.
Ракер передал новый ситреп, в то время как Клоссон вытащил свою карту, чтобы разобраться, где же нас высадили. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что мы оказались примерно в трехстах метрах к северо-западу от намеченной площадки приземления. Не так плохо, как могло быть, но мы были менее чем в пяти сотнях метров от Лаоса – если карта была точна.
Мы видели, что прямо перед нами, к юго-западу, местность начинала подниматься, образуя протяженный склон, тянущийся к северному краю Донг Ап-Биа. Где-то примерно посередине, если верить карте, подъем резко увеличивался и сливался с крутым склоном горы, уходящим к гребню.
На самом деле в нашем нынешнем положении мы оказывались даже в более выигрышной позиции для осуществления планов патрулирования, чем оказавшись на основной площадке приземления. Нам нужно будет лишь двинуться сначала на юго-восток, затем развернуться по дуге на юго-запад, и мы разведаем всю часть подножья Донг Ап-Биа, находящуюся на территории Южного Вьетнама.
У нас оставалось меньше пятнадцати минут, чтобы найти хорошее укрытие для ночевки. Мы находились неприятно близко к точке высадки, а связь работала гораздо хуже, чем хотелось бы. Клоссон решил, что вместо того, чтобы устраиваться на ночь на том же уровне, на котором мы высадились, будет лучше двинуться вверх по лежащему перед нами склону, и поискать какое-нибудь укрытие на нем. На возвышенности у нас улучшится связь, и будет больше вариантов в случае, если ночью на нас попытаются напасть северовьетнамцы.
Мы выстроились в патрульный порядок с Чемберзом во главе, и быстро двинулись вверх по склону. Не пройдя и двадцати метров, мы натолкнулись на свежую тропу. Она шла откуда-то из того же места, где мы высадились и, похоже, следовала очертаниям ребра, по которому мы шли.
Чемберз быстро повел нас по правому склону к покрывающей его двухъярусной растительности. Менее чем в двадцати метрах от гребня он резко обрывался, круто уходя в лежащую внизу долину. Становилось слишком темно, чтобы двигаться, имея тропу вверху и крутой обрыв внизу. Чемберз нашел ровный пятачок, находящийся между тремя большими деревьями, и привел нас к нему. Он был меньше восьми футов в диаметре, но это все равно лучше, чем пытаться устроить НОП непосредственно на склоне.
Ракер занялся связью, в то время как Соерс, Чемберз и я устанавливали Клейморы. Тропа, идущая вверх по хребту, находилась менее чем в двадцати метрах. Мы расположили Клейморы поблизости, направив их вверх по склону. Если противник придет за нами, то только с того направления.
Когда мы вернулись, Ракер развешивал на окружающих нашу позицию деревьях импровизированную антенну. Он жестами объяснил, что со штыревой антенной едва смог связаться с находящейся на "Блейзе" группой ретрансляции, так что решил попытался достичь больших успехов, соорудив на скорую руку проводную антенну. Закончив, он вновь попытался вызвать "Блейз". Появившаяся на его лице улыбка дала нам знать, что на сей раз он получил более сильный сигнал.
Через десять минут на нас опустилась темнота. Клоссон передал на базу данные для артиллерийского огня по тропе над нами и площадке, на которую мы высаживались. Если ночью нам понадобится быстро уйти, артиллерийский обстрел установленного кавалеристами минного поля сделает его сделать достаточно безопасным для посадки вертолета.
Было чуть позднее 21.00, когда мы услышали первых северовьетнамцев. Они были на тропе и двигались в гору. Около двадцати или тридцати вражеских солдат шли с интервалом около трех метров. Было непохоже, что они ищут нас, однако они не производили большого шума. Клоссон распорядился, чтобы остаток ночи мы провели в половинной готовности.
Спустя полтора часа в сторону вершины Донг Ап-Биа прошла еще одна группа примерно той же численности. Там, должно быть, что-то находилось. Северовьетнамцы были не настолько амбициозны, чтобы карабкаться на такую высокую гору лишь затем, чтобы добраться до ее противоположного склона. Нет, там что-то происходило.
Немного после полуночи тишину ночи прорезал звук бензинового двигателя. Вряд ли по ночам в джунглях кто-то будет косить траву, так что этот шум, должно быть, исходил от электрогенератора. Казалось, его источник находится где-то в четырех или пяти сотнях метров вверх по горе, возле того места, где наш склон переламывался, резко уходя вверх. Однако никто из нас не мог быть уверен точно. Джунгли искажают звук.
Мы собрались в центре периметра. Клоссон, Соерс и я достали несколько подстежек к пончо и уселись на корточки, накрывшись ими, чтобы попытаться найти на карте местонахождение генератора. Красный светофильтр фонаря Клоссона давал жутковатый отблеск от покрывающей его карту ацетатной пленки. Командир группы хотел вызвать огонь артиллерии и, давая поправки, накрыть зону, из которой, предположительно, доносился звук, однако мы с Соерсом возразили, что таким образом мы предупредим NVA о нашем присутствии. Они поймут, что поблизости есть кто-то, корректирующий огонь. Поскольку совершенно ясно, что мы не можем находиться выше, их первой реакцией будет осмотр лежащего ниже склона. До рассвета еще целых шесть часов и никому из нас не улыбается провести их, играя в пятнашки с кучей разъяренных гуков.
В конце концов, он решил просто выйти на связь, доложить об имеющемся у нас звуковом контакте и ждать дальнейшего развития событий. Там, наверху был базовый лагерь противника, мы были уверены в этом.
Я заступил в охранение первым, вместе с Ракером и Хиллменом. Наша смена длилась до 03.30. Джунгли были черны как смоль. Сквозь нависающие над нами густые кроны двухъярусных джунглей просачивались капли прошедшей днем грозы. Генератор работал непрерывно где-то до 03.00, а потом замолк на весь остаток ночи. После того, как моя смена закончилась, я некоторое время пролежал, размышляя, не станет ли следующий день для меня последним.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 16 ноя 2014, 00:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
21 апреля 1969

Над Ашау взошло солнце. Клоссон разбудил меня, тряся за плечо, и прижал палец к губам. Я продрал глаза ото сна и подполз к нему. Он прошептал, что еще одна группа гуков только что прошла мимо наших позиций, направляясь вверх по склону. Он мог легко разглядеть их головы, торчащие над возвышающимся над нами гребнем. Их было больше двух десятков.
Я тихо дотянулся до висящей на ремне справа сзади фляги и отлепил закрывающие чехол липучки. Сделав глоток прохладной, отдающей пластиком воды, я прополоскал рот, пытаясь смыть несвежий налет, образовавшийся в нем за время сна. Наклонившись к земле, я открыл рот, дав воде тихо просочиться сквозь листву. Сплевывание наделало бы слишком много шума.
Клоссон дал мне и Соерсу сигнал подобраться поближе. Он прошептал, что, как он думает, нам следует переместиться дальше по хребту и найти хорошее место, где можно будет устроить базу. Я спросил, сколько, по его мнению, мы должны пройти. Он ответил: "Может быть, еще пару сотен метров". Мы с Соерсом кивнули. Мы были чертовски близко к тропе, чтобы забазироваться прямо там, где находились в данный момент. Возможно, дальше мы сможем найти более подходящее место. Кроме того, в этом случае должна улучшиться связь. Никому из нас не нравилась развешенная на ветках над нашими головами импровизированная антенна, в то время как мы находились так близко к тропе.
Мы по очереди перекусили холодными пайками, потом, соблюдая все меры предосторожности, закопали мусор и придали периметру первозданный вид. Закончив, мы принялись снимать Клейморы, пока Ракер проводил запланированный сеанс связи. Когда мы вернулись внутрь периметра, он уже снимал антенну.
Мы осторожно начали движение, держась параллельно тропе и пригибаясь к земле. Мы поднимались в гору, стараясь держаться за гребнем ребра, по которому шли. Нам понадобилось больше часа, чтобы покрыть расстояние в полторы сотни метров. Чемберз остановил нас посреди густых зарослей, и мы принялись обдумывать дальнейшие шаги. Клоссон хотел пересечь тропу и выйти на восточный склон хребта. Западный склон был слишком крут для маневра, кроме того, если мы перевалим через гребень, то у нас улучшится связь – мы окажемся практически на линии прямой видимости с "Блейзом".
Соерс и Чемберз двинулись вверх, чтобы проверить тропу. Они вернулись спустя десять минут и дали нам сигнал следовать за ними к гребню. Мы начали бесшумное движение, держась в пяти метрах друг от друга, и вскоре добрались до густых зарослей на краю тропы. Клоссон дал сигнал пересечь ее парами и продвинуться на двадцать метров дальше, а затем остановиться.
Первыми перешли тропу Соерс с Чемберзом, быстро, но тихо углубившись в растительность на ее противоположной стороне. Через пару минут за ними последовали Клоссон и Ракер. Мы с Хиллменом заняли позицию в метре от тропы. Я мог видеть ее прямо перед собой, когда сидел скорчившись, вглядываясь сквозь кусты. Это было совсем не то, что я себе представлял. Никакой широкой, утоптанной тропы, идущей к гребню хребта, не было. Это была всего лишь узкая, грязная тропинка, извивающаяся по джунглям. Она была темной, почти черной, совсем не такой, как красные глинистые тропы, столь часто встречающиеся на другой стороне Ашау. Я приложил к ушам сложенные чашечкой ладони, тщательно вслушиваясь в обоих направлениях. Не услышав ничего, кроме обычных звуков джунглей, я привстал в кустах, чтобы взглянуть вверх и вниз по склону в поисках любых признаков приближения солдат противника. Все было чисто. Я обернулся к Хиллмену, присевшему рядом с большим махагониевым деревом, и, мотнув головой, дал ему сигнал следовать за мной. Я быстро двинулся вперед, в последний момент повернувшись боком, чтобы проскочить сквозь окаймляющие тропу кусты, и перемахнул через нее одним гигантским шагом – очень осторожно, чтобы не повредить растительность. Когда я добрался до места, где, образовав плотный периметр, залегла остальная часть группы, то оглянулся взглянуть на Хиллмена. Он следовал за мной по пятам.
Мы бросились на землю, заняв свои позиции в поспешно организованном периметре. Группа "заложила собаку" почти на пятнадцать минут, пытаясь засечь какие-либо признаки того, что нас могли обнаружить. Придя в относительную уверенность в том, что пересечение нами тропы прошло незамеченным, мы двинулись дальше, прочь от тропы, в направлении восточного склона хребта. Мы перевалили через ребро и вновь замерли, забившись вглубь густых зарослей.
Клоссон выглядел удовлетворенным нашим продвижением. Теперь мы находились дальше от тропы, чем были до того. Новое место позволяло нам вздохнуть свободнее и могло послужить отличной базой. Он распорядился установить три Клеймора на стороне периметра, обращенной к тропе, и еще по одному на каждом фланге.
Чемберз сказал мне, что видел на тропе свежие следы. Переступая через нее, я не останавливался для осмотра. Остаток дня мы провели в укрытии, пытаясь расслышать движение на проходящей в трех десятках метров от нас тропе. Если NVA и пользовались ею в дневное время, они не производили никакого шума.
Примерно в 15.30 мы услышали, как выше по склону кто-то рубит деревья. Это, похоже, было ближе к нам, чем местонахождение генератора. Мы вышли на связь и доложили о вероятном строительстве бункера и его предположительные координаты.
В 16.00 с запада начали приближаться темные облака. Через несколько минут вокруг нас засверкали молнии. Дно долины Ашау находилось почти в двух тысячах футов над уровнем моря. Когда гроза добралась до нас, мы оказались в облаках, прямо в ее центре.
Гром и молнии продолжались в течение тридцати минут. Начался проливной дождь, быстро промочивший нас до костей. Видимость во время ливня упала, составляя менее десяти метров. Более редкие джунгли на этой стороне хребта давали мало защиты от непогоды. Мы вытащили из рюкзаков камуфлированные подстежки к пончо и натянули их на головы. Под ними мы не могли остаться сухими, но тяжелые струи ливня, по крайней мере, не лупили по нам со всей силы.
Все кончилось так же быстро, как и началось. Мы развесили наши промоченные дождем одеяла на низких кустах ниже по склону от нашего периметра. Если нам удастся хоть немного просушить их до наступлении темноты, ночь окажется гораздо менее бедственной. Через три часа станет темно, и на нас опустится вечерний холод.
Чередуясь, мы съели последний на сегодня паек. Доставшаяся мне порция спагетти по вкусу была похожа на дерьмо. Холодная вода, которую я залил в нее сразу после ливня, успела лишь частично размочить еду. Хрустящие на зубах макароны с холодным томатным соусом не вызывали никакого аппетита.
Тьма опустилась на нас как сырое одеяло. Это была наша вторая ночь в буше, и я убедился, что находящиеся в Донг Ап-Биа NVA понятия не имеют о нашем пребывании в этом районе. Если в течение следующих двух дней мы избегнем столкновения с каким-нибудь из их патрулей, я искренне надеялся, что мы сможем пережить это задание, доказав этим, что мое предчувствие было ложным.
Примерно в 22.45 мы вновь услышали движение на тропе. Кто-то поскользнулся и шлепнулся на сырую землю, а затем приглушенное бормотание на вьетнамском языке предупредило нас о том, что еще больше вражеских солдат карабкается вверх к югу от нас.
Генератор врубился снова через несколько минут после полуночи. На сей раз, он проработал только около часа, а потом заткнулся.

22 апреля 1969

Мы пережили еще один день. У меня появилось ощущение, что, возможно, мы сможем пройти через это, когда Клоссон заявил, что хочет подняться вверх по хребту и разузнать, что там делает противник. Да ему надо расстрелять меня на месте! Внутри меня что-то оборвалось! Я смотрел на него как на чокнутого. "Клоссон, меня никакими, бля, силами не загонишь на этот хребет. Какого черта тебе надо, мужик? Ты и так знаешь, что там происходит".
Неприятие мной его идеи, очевидно, было для него весьма болезненным. Он встал передо мной и сказал: "Наша задача в том, чтобы узнать, что тут делает противник, и именно этим-то я и собираюсь заняться".
Он был серьезен! "Ну смотри, Клоссон, хочешь рискнуть – иди. А я остаюсь тут. Мужик, если мы сейчас поднимемся туда, гарантирую, мой сон сбудется. Я не пойду".
Я видел, что он очень расстроен. Он терял контроль над ситуацией, и должен был немедленно что-то сделать с этим. "Линдерер, я отдам тебя под трибунал, если ты откажешься выполнять приказы". Я засомневался было, имеет ли он в виду именно то, что сказал, но он уже зашел слишком далеко, чтобы остановиться: "Я имею в виду именно это, я подам обвинение, как только мы вернемся".
Чтобы предстать перед трибуналом, мне для начала нужно остаться в живых! "Вперед, Ларри. Делай то, что должен делать. Все, что я знаю – я уже чертовски короток, чтобы отправляться с тобой на этот хребет. Джон и Мамаша тоже слишком коротки, а Чемберз не пойдет, если остальные не сделают этого. Если хочешь, иди вместе с Хиллменом. Вы, парни, сможете стать героями. А я остаюсь здесь, пока нас не эвакуируют завтра днем''. Я принял его блеф и втянул в него остальную часть группы – на своей стороне. Теперь, если они не поддержат меня, я окажусь в жопе.
Я оглянулся на Ракера и Соерса. Они переглянулись, потом повернулись к Клоссону и заявили, что тоже не пойдут. Соерсу оставалось провести в стране двадцать восемь дней, а Ракеру – тридцать пять. Чемберз поднялся, и сказал, что для обладания здравым смыслом не обязательно быть накоротке. Он тоже не собирается быть убитым лишь для того, чтобы убедиться в том, что нам и так известно.
Клоссон был изумлен. Он не мог поверить в происходящее, равно как мы не могли себе представить, что ему хочется взобраться на ту проклятую гору. По возвращении в Кэмп Игл он должен будет отправить нас всех под трибунал. Я посмотрел на Хиллмена. Он был ошеломлен. Бедный малый не мог понять, то ли мы затеяли какую-то охрененную шутку, то ли он стал свидетелем повторения мятежа на "Баунти"*.
В конце концов, Клоссон сдался. Он, должно быть, понял, что все это чертовски серьезно. Кроме того, мы находились не в лучшем месте, чтобы обсуждать достоинства наших аргументов, так что в соответствии с нормами демократического общества его только что "прокатили" простым большинством голосов.
Остаток дня мы провели в напряжении, пытаясь услышать движение противника по тропе. Становилось очевидно, что они пользовались ею только ночью.
В 16.00 налетела еще одна сильная гроза, попытавшаяся превратить нас во флотских "тюленей". Она обрушила на нас огромное количество воды и вытряхнула всю душу непрерывными залпами молний. Я начал понимать, откуда взялось название Арк Лайт.
Когда через полчаса все это закончилось, Клоссон сказал, что хочет перебраться в другое место, поскольку проводить две ночи подряд в одном и том же месте не годится. Я, похоже, решил искусить судьбу, беспечно заявив ему: "Отправляйся. А я остаюсь здесь, пока меня не заберут". Но к этому моменту от моего стремления быть настоящим рейнджером ничего не осталось. Выживание было единственной мыслью, оставшейся в моем мозгу. Всего через каких-то двадцать четыре часа прилетит вертолет и заберет нас отсюда. А если Клоссон хочет куда-то пойти, да пожалуйста!
И вновь он не оспаривал мою точку зрения. Но на сей раз он был прав, нам нужно было переместиться. Было глупо слишком долго задерживаться на одном месте.
Наша последняя ночь прошла быстро. Около полуночи вновь включился генератор и промолотил почти до самого чертова рассвета. Однако мы не слышали никакого движения на тропе. Я начал ощущать легкую вину за то, как я обошелся с Клоссоном. Он всего лишь пытался делать свою работу. Если бы не тот дурацкий сон и тот факт, что я уже был так короток, я в ту же минуту отправился бы с ним на этот хребет. И тут меня поразила мысль о том, что как рейнджер я кончился. Мои нервы не выдержали. Мне уже приходилось видеть, как это происходит. Было четыре случая, когда LRP и рейнджеры, с которыми я служил, внезапно решали, что больше не будут ходить на выходы. Это были хорошие парни и хорошие солдаты, но они дошли до той точки, когда вдруг поняли, что с них довольно. Никто не стал думать о них хуже. Это было политикой роты – никогда не заставлять кого-либо идти на задачу. Оказавшись там, неспособный к этому человек мог подвергнуть опасности всю группу. Возможно, они смогут понять ситуацию, в которой я оказался.
В конце концов, я забылся сном, пытаясь понять, как же я умудрился потерять свое мужество. Я не мог найти оправдания своим действиям в тот день. Я стыдился и знал, что никто никогда не поймет этого.

* Мятеж на "Баунти" (англ. Mutiny on the Bounty) – произошедшее 28 апреля 1789 года восстание части экипажа британского корабля "Баунти". Корабль совершал экспедицию за хлебным деревом на тихоокеанский остров Таити. Мятеж против капитана Уильяма Блая возглавил его помощник, Флетчер Кристиан. Капитан Блай с оставшимися верными ему членами экипажа был высажен в шлюпку и, спасся, сумев преодолеть свыше 3600 морских миль. Кристиан с остальными членами команды, прихватив с собой своих таитянских подружек (из-за которых, по некоторым свидетельствам, и произошел мятеж), попытался организовать на одном из островов собственную колонию. Однако вскоре между мятежниками вспыхнул кровавый раздор, и они разделились. Часть из них во главе с Кристианом поселилась на острове Питкэрн. Остальные же остались на Таити, где были арестованы, возвращены в Англию и преданы суду. Поселившиеся на острове Питкэрн были обнаружены лишь в 1808 году американским торговым судном "Топаз". К тому времени из непосредственных участников мятежа в живых оставался лишь один, некто Джон Адамс. В 1825 году он получил помилование. Его именем была названа столица острова: Адамстаун (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 17 ноя 2014, 00:17 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
23 апреля 1969

Я проснулся замерзшим, но успокоившимся, готовым встретить свой последний день в буше. Все, что нам оставалось, это провести следующие одиннадцать часов не вступая в контакт, а потом Хьюи подберет нас с основной площадки приземления.
Я пропустил завтрак. Цыпленок с рисом из сухого пайка, пакет с которым я замешал перед сном, показался мне не слишком аппетитным. Мой желудок не был расположен к такого рода вторжению.
Клоссон избегал меня. Я не мог сказать, был ли он все еще разозлен, или просто болезненно переживал мой отказ следовать за ним на гору. Что-то поменялось, это витало в воздухе. Мы все начали ощущать себя как обитатели камеры смертников, которым в последнее мгновение смягчили приговор.
Остаток дня мы наблюдали за тропой и по очереди дремали. Мимо нашей позиции больше не прошло ни одной группы солдат противника, но пару раз до нас донесся слабый звук ударов.
В 15.00 Клоссон передал запланированный ситреп. Передав гарнитуру обратно Ракеру, он прошептал, что нас эвакуируют в 18.00, с той самой площадки, на которую мы изначально должны были высадиться. Мы начнем движение сразу после того, как закончится дневная гроза, и постараемся выйти на площадку за пятнадцать минут до запланированного времени эвакуации. Согласно нашей карте, площадка находилась всего в трехстах метрах к западу юго-западу от нас, у подножия горного хребта, на котором мы находились.
Чуть меньше трех часов, и мы уберемся с этого места. Предчувствие превратится в дурное воспоминание, а я начну собирать вещи, чтобы через четыре дня отправиться в отпуск. Когда я вернусь в роту – где-то седьмого мая, мне останется всего двадцать девять дней и утро. Есть шанс, что мне больше не придется ходить на задания.
За несколько минут до 16.00 мы увидели, как над и вокруг Донг Ап-Биа начали собираться облака. Я подивился причудливости этого явления. И такое происходит каждый день? Конечно же, это должно меняться в зависимости от времени года.
Ровно в 16.00, как по расписанию, облака двинулись в нашу сторону. Мы слышали раскаты грома, когда они неслись к нам. Серое небо разорвали полосы молний, казалось, расстегнувшие выпирающее брюхо низко висящих облаков, заставив их истекать струями проливного дождя. Ливень был настолько плотным, что я едва мог разглядеть Чемберза, находящегося в восьми футах от меня, на другой стороне периметра. Он скорчился возле своего рюкзака, завернувшись в клеенчатое северовьетнамское армейское пончо, которое всегда таскал с собой. Оно нравилось ему, поскольку в дождь не давало такого шума, как стандартное американское пончо из тяжелой ткани с пластиковым покрытием. Именно поэтому никто из нас не брал их в поле. В течение некоторого времени нас могли защитить наши нейлоновые подстежки к пончо. Если же дождь был продолжительным, мы просто мокли. Если это не был сезон муссонов, мы знали, что, в конечном счете, вскоре вновь выйдет палящее солнце, и высушит нас.
Минут через десять после начала дождь слегка ослаб, но лишь для того, чтобы смениться градом. Без балды! Град во Вьетнаме. Самые настоящие куски льда посреди этой похожей на доменную печь страны. Что-то будет дальше? Может быть, у парней будет снег на это Рождество? Жаль, что я не собираюсь оставаться здесь, чтобы поглядеть на это!
Клоссон сидел в центре периметра, спиной ко мне. Я пристроил свой рюкзак возле молодого деревца и использовал его в качестве сидушки. По крайней мере, мне не приходилось сидеть задницей в грязи. Я взглянул на Клоссона, сидящего у меня в ногах, и не смог удержаться от искушения. Наклонившись, я подобрал пару градин и бросил их ему за шиворот. Он отреагировал, как будто его подстрелили, когда кусочки льда размером около дюйма прокатились вдоль его позвоночника. Соерс достал свою камеру и принялся фотографировать мои проделки. Командир группы наконец понял, что случилось, и добродушно прислонился к моим коленям, позируя для следующего кадра. На лице Клоссона появилась его знаменитая широкая улыбка. Я почувствовал, что прощен, и все вернулось на круги своя.
Соерс закинул камеру обратно в прозрачный пластиковый мешок из-под аккумулятора и засунул его в боковой карман рюкзака.
Клоссон толкнул меня локтем в колено: сигнал, что игры и забавы кончились. Уже почти настало время выдвигаться к точке эвакуации. Он дал Ракеру команду связаться с "эксреями", находящимися по ту сторону долины, на базе огневой поддержки "Блейз", и сообщить им, что мы выдвигаемся на площадку приземления.
Я видел, как "Мамаша" повернулся и достал гарнитуру, засунутую под клапан его рюкзака. Для предохранения от влаги она была завернута в упаковочный пластик от аккумулятора. Хиллмен не уследил за гарнитурой своей радиостанции, она промокла на второй день, и с тех пор не работала.
Ракер склонился над своим шифроблокнотом, составляя сообщение, должное известить группу ретрансляции о нашем выдвижении. Закончив, он поднес гарнитуру к уху и нажал на кнопку передачи.
Нас объяла вспышка ослепительного света, сопровождаемая оглушительным взрывом, от которого мои уши, казалось, встретились вместе где-то в центре черепа. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как на нас накатывает волна черного дыма и летящего мусора. Она накрыла Чемберза со спины, и он исчез в ней. Я помнил, как взлетел в воздух и сильно ударился обо что-то, перед тем как упасть обратно на землю… потом все пропало.
Что-то капало мне на щеку… текло по губам. Я не мог вспомнить... где я? Должно быть, это ночь. Ничего не вижу. Стоп! Я вижу что-то... как сквозь вощеную бумагу. Звон в ушах... они болят. Такая тишина – только звук дождя. Что случилось? Где я? Боже мой, почему я не могу пошевелить ногами?
Меня охватила паника. Сон... сон... это произошло! Я умираю – может быть, уже мертв. Я ничего не чувствую кроме воды, стекающей по моему лицу. Мои руки... пошевелить ими... ощупать лицо. Да, боже, да – я могу двигать руками.
Я поднес правую руку к щеке, а потом к глазам. Я видел! Грязь! Моя рука была покрыта грязью. Мои глаза метнулись по сторонам. Все выглядело незнакомым. В поле зрения не было никого из членов группы. Все выглядело по-другому... ярче, светлее. Я понял, что вся находившаяся у нас над головой листва исчезла. Я попробовал повернуть голову, чтобы посмотреть налево. Было больно, но она двигалась. Я вытаращил глаза, увидев в считанных дюймах от своего лица большой ствол тикового дерева. Ничто не понимаю. Где остальная часть группы?
Мне нужно встать... узнать, что случилось. Последнее, что я помнил – это Ракер, выходящий на связь. Вспышка... взрыв... дым. Господи, в нас попали! Тогда почему я не умер? Двигаться... найдите свое оружие. Нет! Мои ноги... нет. Я не чувствую их. Взглянуть. Нет!
Я потянулся правой рукой вниз, вдоль бока, мимо бедра, к задней части ноги. Я медленно провел ладонью по чему-то, находящемуся там, где должно было быть мое правое бедро. Осязание подсказывало мне, что оно там, но от правой ноги в мозг не поступило никаких ощущений. Я сжал находящийся позади меня предмет. По консистенции он напоминал скорее желе, нежели плоть. Если это не моя нога, то что же? Я повернул голову, повторив глазами путь, проделанный моей рукой. Боже, нет! То, что сжимала моя рука, было именно моей ногой. Но я не чувствовал ее. Нога больше не была частью меня. Осознание этого ошеломило меня. Я был парализован! Потерял ноги! Я ничего не чувствовал ниже середины торса. Вот так мне и предстоит умереть – одному в джунглях, неспособному пошевелиться?
Мне хотелось кричать. Я умирал... хотел умереть. Я всегда знал: лучше умереть, чем оказаться в ловушке, заключенным в тюрьму из бесчувственной плоти и костей. Вопрос о том, выживу ли я, больше не стоял. Я не могу допустить, чтобы то, что от меня осталось, предстало перед девушкой, которую я любил. Я живо представил выражение жалости и горя на ее милом лице, и понял, что не в состоянии осудить ее на жизнь в качестве круглосуточной сиделки при калеке. Черт возьми, она заслуживает гораздо большего, чем это.
Мою душу охватило спокойствие. Я принял решение. Я умру там, где пал. Если меня вскоре не найдет противник, я просто умру сам по себе. Мне было незачем жить дальше. Я не чувствовал боли, но знал, что получил серьезные повреждения. Наверняка где-нибудь было кровотечение. Смерть от кровопотери безболезненна – это как заснуть. Я повернулся лицом к земле и закрыл глаза в ожидании конца. Передо мной возникло лицо Барб. Она плакала. Осталось недолго. Просто оставить все как есть… пока это не произойдет.
Я услышал голос, где-то вдалеке. Не мог разобрать произнесенное. Он звучал у меня в мозгу… Нет, я услышал его вновь. Теперь ближе. Послышался треск кустов, чье-то тяжелое дыхание. Враг на подходе… ищет меня. Скоро все будет кончено.
"Линдерер! Линдерер, эй, хреносос… отзовись!" Это был Чемберз. Он был позади, ниже по склону. "Как ты там, сильно досталось?"
Я почувствовал, как он схватил меня за плечи, пытаясь перевернуть. "Держись, чувак. Ща поможем тебе. Просто держись".
Я повернул голову направо: "Оставь меня, Ларри. Дай мне умереть. Я не хочу вернуться таким. Я потерял ноги. Все прямо как в том сне, черт возьми. Просто уходи".
Он не сдавался: "Жопошник! Твои ноги в порядке. Что с тобой за херня?"
Я не ответил. Пускай суетится. Я знал, насколько все хреново, и собирался умереть прямо здесь. Чемберз никак не мог остановить меня.
"Я вернусь. Держись. Я приведу помощь". Я слышал, как он отползает назад. Вот и славно! Теперь я могу спокойно умереть.
Через несколько минут он вернулся. С ним был Соерс. И лишь тогда я понял, что Чемберз не мог ходить. Он полз, не в состоянии шевелить ногами. Соерс стоял, держась за левую руку. Он был ошеломлен и не мог понять, что происходит. Чемберз сказал, чтобы он помог затащить меня внутрь периметра. Я почувствовал, как они ухватили меня подмышки и поволокли.
Должно быть, я потерял сознание, потому что очнулся, лежа на спине, окруженной товарищами по группе. Соерс все еще держался за левый локоть. Я слышал его бормотание: "Где моя рука? Где моя рука? Она должна быть где-то тут".
Ракер стоял на коленях рядом с рацией, уставившись на свою почерневшую руку, и что-то кричал.
Клоссон стоял на краю периметра, его левая рука беспомощно висела вдоль тела. Было похоже, что мысли его находятся далеко отсюда... очень, очень далеко.
Хиллмен находился чуть выше по склону, все еще держа в руках оружие. Глаза нашего чернокожего красавца были широко раскрыты. Он никак не мог понять, что случилось с остальными членами его группы.
Я услышал, как Чемберз говорит Соерсу: ''Это не гуки, говорю тебе. В нас ударила молния. У Ракера расплавилась гарнитура и разворотило половину радиостанции. Все наши Клейморы взорвались. Где все наше снаряжение… наше оружие?"
Ракер, похоже, начал отходить от испытанного шока. Я слышал, как он говорит: "Давайте я займусь ремонтом второй рации. Нам срочно нужна помощь". Хиллмен принес ее и поставил перед ним. Он взял гарнитуру, пощелкал переключателями и вызвал группу ретрансляции. До этого рация не работала двое суток, но сейчас ответила голосом Луни, громким и чистым, как колокольчик. Ракер уменьшил громкость, а потом доложил, что у нас пятеро раненых и требуется срочная эвакуация всей группы. Луни подтвердил прием и сказал, чтобы мы держались: помощь в пути.
Менее чем через двадцать минут рация ожила вновь. Это был медэвак, запрашивающий дым. Хиллмен кинул на склон под нами желтую дымовую гранату, пока Хьюи нарезал круги вверху. Он развернулся, зависнув над самыми верхушками деревьев. Я увидел, как он спускает на тросе эвакуационную корзину. Она повисла на верхушке возвышающегося на краю периметра дерева около шести дюймов толщиной. Было видно, как борттехник пытается стряхнуть ее с ветки, но, похоже, ему никак не удавалось выдернуть ее. Соерс подобрался к стволу дерева и начал раскачивать его, пытаясь сломать. Внезапно, Клоссон бросился вниз по склону и всем телом обрушился на него. Дерево начало клониться, валясь в сторону от образовавшейся над нашими головами прогалины. Оно начало падать, когда командир группы всем телом навалился на его ствол.
Освободившись от препятствия, корзина продолжила свой путь вниз, оказавшись в итоге на земле в пяти футах от места, где лежал я. Чемберз подхватил ее и пододвинул ко мне. С помощью Соерса и Хиллмена он закатил меня на нее и закрепил ремнями. Я не верил в происходящее. Почему они не могут просто дать мне умереть? Но у меня больше не было ни сил ни желания протестовать.
Я почувствовал, как трос натянулся, а потом я оторвался от земли. Соерс отвел корзину в сторону от деревьев и, пока я был в его досягаемости, не давал ей цепляться за кусты. Я видел, как уходят вниз деревья и приближается брюхо Хьюи. Вскоре показалась облаченная в шлем голова борттехника, смотревшего на меня. Он протянул руку и схватился за трос, затаскивая меня в вертолет. Когда он оттащил корзину к задней стенке кабины и отцепил трос, на мои глаза навернулись слезы. Я почувствовал, что гибну, теряя сознание… уплываю. Наконец-то! Я не буду бороться с этим, а просто ускользну, и пусть благословенная тьма сомкнется надо мной…
Мне снилось, что я лежу на мягком белом облаке. Должно быть, я оказался на небесах. Это не может быть адом. Я только что покинул его. Он был зеленым и влажным. Яркий, ослепительный свет… в отдалении… голоса, приглушенные и неразборчивые. Лица, человеческие лица кружились вокруг меня, то расплываясь, то обретая четкость. Они смотрели на меня. Ко мне тянулись руки… касались меня… тянули. Я слышал, как ножницы разрезают ткань. Я был в госпитале. Я не был мертв. "Давайте его на рентген". Кто-то обтер мне лицо. Меня окружило несколько человек в костюмах хирургов. Свет был таким ярким… от него болела голова. Почему бы им не выключить его… не убрать от моих глаз?
Лица исчезли. Я почувствовал толчок. Свет отодвинулся. Кто-то сказал мне, что я в порядке: "Похоже, просто контузия. Никаких ранений". Не может быть, чтобы они говорили обо мне! Я же потерял ноги.
Меня откатили в другую комнату. Свет здесь не был таким ярким. Двое парней перетащили меня на стол. Я чувствовал его холод у меня под спиной. Почему я не чувствую его в других местах?
Кто-то сказал: "Замри, не двигайся". Они, конечно, имели в виду не меня. Я не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел.
Подняв взгляд, я увидел над собой серый корпус рентгеновской установки. Раздался щелчок и шум откуда-то сбоку, когда техник сделал первый снимок. Потом он быстро поменял пластины и сделал еще один. Выйдя из-за просвинцованного экрана, он переместил находящуюся над ногами штангу к середине моего тела. Вновь исчезнув за своим щитом, он сделал еще один снимок моего позвоночника.
Меня оставили лежать. Казалось, прошло несколько часов пока они проявляли снимки. Наконец, появилась пара темнокожих медиков, которые переложили меня на каталку, а затем повезли по длинному коридору в палату. Я поднял голову и увидел, что кто-то, проявив порядочность, прикрыл мою наготу чистой белой простыней.
Через несколько минут пришел доктор с планшеткой в руках, и спросил, как мое самочувствие. Я ответил, что ничего не чувствую. Он улыбнулся и сказал, чтобы я не беспокоился. Мой паралич и потеря чувствительности вызваны травмой. Он переговорил с четырьмя из членов моей группы, находящимися в соседней палате, и смог восстановить ход событий. Молния ударила в нашу радиостанцию, когда радист нажал на кнопку гарнитуры, выходя на связь. Электрический разряд вызвал взрыв наших Клейморов и находящейся в боковом кармане моего рюкзака наступательной гранаты. Он сказал, что, поскольку я пострадал сильнее всех, да так, что у меня на ногах спалило все волосы, скорее всего, большую часть повреждений причинила именно эта граната. Чего он не мог понять, так это почему молния не взорвала остальные наши гранаты или одноразовый гранатомет, закрепленный на рюкзаке Соерса. Мне не хотелось даже думать о "вили-питере", находившемся в противоположном кармане моего рюкзака. Кто-то там, наверху, явно присматривал за нами. Он продолжил, сообщив, что рентген не показал никаких повреждений скелета. Так что чутка времени и немного везения – и он не видит причин, по которым я не смогу выздороветь.
Я не мог поверить в его прогноз. Ведь лишь несколько часов назад я хотел умереть! Я спросил его, как там остальные. Он улыбнулся и ответил, что все они в разной степени пострадали от контузии, но находятся в лучшей форме, нежели я.
Я начал задремывать, размышляя, стоит ли написать Барб и моей семье о том, что случилось, или подождать, чтобы понять, удастся ли мне выздороветь, и насколько. В конце концов, понимая, что, с другой стороны, армия тоже может отправить телеграмму, я написал короткую весточку для Барб, сообщив ей, что у меня все в порядке, и я скоро поправлюсь. Оставалось надеяться, что доктор был прав.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 17 ноя 2014, 10:15 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1604
Команда: FEAR
Жесть. Как они все выжили???


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 17 ноя 2014, 10:51 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
Жесть. Как они все выжили???


Прекрасная иллюстрация на тему "Чего ни в коем случае нельзя делать при грозе"...

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 17 ноя 2014, 13:45 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 20 ноя 2013, 16:21
Сообщений: 237
Команда: Ghost Bears
Lis (G.S.) писал(а):
Bjorn писал(а):
Жесть. Как они все выжили???


Прекрасная иллюстрация на тему "Чего ни в коем случае нельзя делать при грозе"...


Заземлить антенну забыли?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 18 ноя 2014, 16:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
24 апреля 1969

В 03.00 меня разбудила медсестра, сделавшая укол в бедро и давшая пару таблеток. Впервые в жизни я получил совершенно безболезненный укол. Я обратил внимание, что на моей подушке полно песка и кусочков коры. Проведя руками по волосам, я почувствовал, что там столько дерьма, что хоть цветы сажай. Я задумался, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь решит, что настало время вычистить эти джунгли.
В 07.00 принесли завтрак. Я не ел уже больше тридцати шести часов. Еда была хорошей, куда лучше, чем стандартная армейская жрачка. Чтобы я смог поесть, меня пришлось поддерживать. Нижняя половина моего тела не работала. От внезапного понимания, что я запросто могу провести весь остаток своих дней в таком состоянии, на мои глаза навернулись слезы. Я не мог смириться с тем, что омертвевшие конечности, лежащие под простыней на другом конце моей койки, принадлежат мне.
Ближе к вечеру возле моей койки появилась симпатичная темноволосая медсестра и сказала, что сержанты Соерс и Клоссон выписались. Они полностью выздоровели за исключением звона ушах и легкого онемения. Она сказала, что они рассказали о случившемся с нами, и что мы все чрезвычайно удачливые молодые люди. Я ответил: "Да, мэм, все так, уверен, я определенно удачлив". Если бы она знала, насколько удачливым я чувствовал себя в тот самый момент, она бы засунула мне в рот пистолет и спустила курок. "Все правильно, сержант! Через пару-тройку дней вы вновь будете на ногах. Шок, от которого вы пострадали, вот-вот должен начать проходить. О да, вы можете испытывать некоторое онемение и покалывание в ногах, но все это должно полностью пройти. Да, кстати, сержант Соерс сказал, что через несколько месяцев вы женитесь. Удачи вам''. Она повернулась и быстро вышла из палаты.
Я уставился в потолок, когда меня охватило чувство облегчения. "Боже мой, я действительно смогу пережить все это, оставаясь одним куском? В конце концов, тот сон – он ведь был всего лишь сном?" Внезапно я понял, что для меня война закончилась. Когда я выздоровею, то у меня еще будет отпуск. А к тому времени, когда я вернусь в роту, мне останется меньше четырех недель.

25 апреля 1969

Утром двадцать пятого я проснулся в тревоге, надеясь, что к моим бесполезным конечностям вернулась чувствительность. Ничего! Я пытался сопротивляться волне страха, зародившейся где-то в кишках, и пытающейся ледяными пальцами сжать мое сердце. О боже, как же хотелось верить, что я выздоровею. Они обещали, уверяли меня, что чувствительность вернется. Когда? Когда?
Во время ужина ко мне зашла все та же милашка-медсестра и сказала, что у Ракера и Чемберза восстановилась чувствительность конечностей. Они вернутся в роту L двадцать шестого. Она спросила, начал ли я что-нибудь ощущать. Я смог лишь покачать головой и ответить: "Ничего!"

26 апреля 1969

Сразу после завтрака ко мне пришел врач с парой медсестер и сказал, что они хотят провести несколько тестов, если я готов к этому. Я ответил: "Давайте, действуйте".
Они стянули простыню, обнажив мои ноги. Вдруг обнаружилось, что меня кто-то помыл. Я лишь никак не мог вспомнить, когда именно.
Они провели ряд тестов, проверяя рефлексы, кожную чувствительность и реакцию мышц на стимуляцию, температуру и боль. Все результаты оказались провальными. Это выглядело, как будто я лежал, наблюдая, как они тыкают, толкают и колотят кого-то, находящегося на соседней койке. Закончив, они улыбнулись и попытались продемонстрировать, что со мной все в порядке, однако я ощутил возникшее у них беспокойство, противоречащее их виду. Я был вовсе не в порядке!
Сразу после обеда меня приподняли в койке и я попытался написать своей невесте, сообщив ей правду о моем состоянии. Какой-то чувак в другом конце палаты слушал на своем магнитофоне Литла Ричарда – очень громко. Мне было тяжело сосредоточиться. Я лежал там, размышляя о том, как сказать то, что я должен сказать, и разглядывал свои безжизненные ноги. Те самые ноги, существование которых я в течение двадцати двух лет считал само собой разумеющимся, и мне никогда не приходило в голову, что настанет время, когда они откажутся служить мне. Находясь в туманном состоянии жалости к себе, я едва не упустил движение. На самом деле, я даже не был уверен, что это было движение. Но что-то привлекло мое внимание. Я быстро оглянулся. Там никого не было! Я вновь взглянул на ноги. Они были все там же, в положении "вольно". Черт возьми, но что-то же пошевелилось! Я вновь посмотрел на них… желая вдохнуть в них жизнь. Двигайтесь, ублюдки! Шевелитесь! Пальцы на моей левой ноге согнулись. Я не мог сказать, был ли это ответ на мою команду, но они зашевелились. Я был в восторге! Я начал кричать – звать медсестру, кого угодно.
В ответ на мои вопли с поста медсестры примчался темнокожий медик. Он усмехнулся, увидев, что я показываю на пальцы своих ног. Они бешено шевелились. Он быстро вышел из палаты и вскоре вернулся с моим врачом и симпатичной медсестрой-брюнеткой. Они все улыбались, стоя вокруг кровати и наблюдая за моими упражнениями.
Я не мог поверить, насколько быстро обрел полный контроль над мышцами своих ног. К 15.00 я уже расхаживал взад-вперед по палате. Вряд ли я смог бы выиграть в каком-нибудь забеге, но ей-богу, я хотя бы не отправлюсь домой в инвалидном кресле.
Доктор вновь проверил меня спустя три часа и заявил, что за исключением легкого онемения и плохой кожной чувствительности я опять как новенький, и на следующий день меня выпишут. Я на мгновение задумался, а потом попросил, чтобы он выписал меня прямо здесь и сейчас. На следующий день я должен отправляться в отпуск. Если я не вернусь в подразделение, то пропущу свой рейс. Он рассмеялся: "Солдат, три дня назад ты уверял меня, что ты уже мертвец. А теперь волнуешься, как бы не пропустить свой отпуск. Будь я проклят, если встану на твоем пути!"
Через час я стоял у главного входа госпиталя, одетый в поношенное тропическое обмундирование, и ожидал прибытия джипа из роты L. Я чувствовал себя вернувшимся из мертвых. В мои ноги вернулось достаточно сил, чтобы я вновь мог ходить, ни за что не держась.
Когда я вернулся в расположение рейнджеров и доложился, Первый сержант Карден сказал, что штаб-сержант Дедмен из 1-го взвода был убит в шести кликах от того места, где нас ударило молнией. Слик, на котором он летел беллименом, на подходе к площадке приземления получил гранату из РПГ.

27 апреля 1969

В 11.00 следующего утра я снова оказался в Фубае, ожидая вылета C-130 в Биньхоа. Получалось, что я окажусь на Гавайях за день или два перед тем, как написанное прошлым вечером письмо доберется до моей девушки. Я срочно отправил его, написав, что буду в Гонолулу тридцатого. До этого я писал ей двадцать пятого, чтобы сообщить, что не смогу отправиться в отпуск из-за ранения. Я планировал позвонить ей в день прибытия и рассказать, что случилось. Я, конечно, совсем запутаю ее, но она будет счастлива.
С-130 летел без промежуточных посадок, прямо до оживленного аэропорта Биньхоа. Я прибыл в 14.30 и доложился в центре отправки отпускников, предъявив им копию моего приказа. Они отправили меня в медпункт, где сделали пару уколов и проверили на отсутствие симптомов инфекционных заболеваний. Медик полюбопытствовал, что случилось с волосами на моих ногах. Не думаю, что он поверил рассказанной мною истории.
Пройдя медосмотр, я поспешил на склад, чтобы получить оставленные там на хранение парадную форму и гражданскую одежду. Кто-то залез в мой вещмешок и спер спрятанные на самом дне "Ливайсы", спортивные рубашки и мокасины. Мои хаки и пилотка были скомканы и засунуты под прыжковые ботинки. Тыловой ублюдок, копавшийся в моих вещах, прибрал даже гражданское нижнее белье. Ну и ладно, мне просто нужно будет снова завести все это, как только я доберусь до Гавайев.
Я поспешил в корейскую прачечную и отдал свою хаки, чтобы они вычистили его и нашили шевроны E-5. Потом я бросился в лавку, чтобы купить колодки. К ленточке "Национальной обороны" , которую я носил еще в Штатах, добавилась неплохая компания. Я взял планки за Вьетнамскую Кампанию, за службу во Вьетнаме, Бронзовую Звезду со знаком V, Пурпурное Сердце и Серебряную Звезду. Боевой пехотный знак, который я приобрел затем, будет хорошо выглядеть рядом с двумя рядами планок и парашютными "крылышками". По крайней мере, никто не примет меня за чертового вишенку.

29 апреля 1969

Проведя пару дней, загорая и купаясь, я погрузился на 707-й авиакомпании "Пан Американ" для двенадцатичасового перелета на солнечные Гавайи. На борту нас было 126 человек, в большинстве своем офицеров. О званиях, похоже, забыли, когда мы начали веселиться, стараясь по максимуму использовать предоставленную нам передышку в войне.

30 апреля 1969

Когда мы приземлились в международном аэропорту Гонолулу, я увидел множество женщин, ждущих нас на балконе здания терминала. Я слыхал подобные истории про Сидней в Австралии, но никто из возвращавшихся с Гавайев не рассказывал об этом. Когда мы выгружались из самолета, я подготовился отбиваться. В конце концов, в течение почти одиннадцати месяцев моего нахождение в экзотическом Вьетнаме я избегал кишащих болезнями очагов греха и разврата. Я решил настроиться и оставить все по-прежнему в течение последнего месяца моей службы, чтобы потом получить гораздо большее удовольствие, занимаясь любовью с женщиной, которая так преданно ждала моего возвращения. В то время это казалось слащавым, но соответствовало благородному облику вернувшегося солдата, в котором я пытался предстать.
Я сдерживался, пока мы шли по бетону перрона к терминалу. По крайней мере, мне не придется пробиваться сквозь них. Когда мы подошли ближе, девушки принялись бешено размахивать руками. Некоторые из этой толпы женщин были настоящими красотками. Моей решимости предстояло серьезное испытание.
Они ждали нас, когда мы прошли таможню. Я был поражен, увидев, что они, казалось, точно знали, кого из солдат они хотят. Когда безумный порыв завершился, я огляделся, увидев, что остались лишь я и младший капрал морской пехоты. Ладно, возможно, я не самый красивый парень в мире, но, черт возьми, достаточно далек от того, чтобы считаться полным уродом. Я не мог поверить, что оказался на последнем месте среди 126 солдат – разделив его с лысым морпехом. Лишь резинки, стягивающие мои штаны, не дали моей самооценке сползти по ногам и растечься по полу терминала.
Я заметил, что морпех присматривается ко мне. Вспомнив слухи о том, что они там, у себя в Корпусе, склонны к мужеложеству, я надеялся, что он лишь пытается быть дружелюбным. Я улыбнулся в ответ, и он двинулся ко мне, стоящему рядом со своим вещмешком. "Что, тоже возникает желание оказаться женатым, не так ли?"
Я полагаю, удивленное выражение моего лица заставило его уточнить. "Да, все эти женщины прилетели сюда из Штатов, чтобы встретить своих мужей. Практически все, кто сюда приезжает, женаты. Это был мой второй вариант. Я хотел в Сидней, но чтобы оказаться в Австралии нужно дослужить до середины второго срока или отсосать у какого-нибудь генерала. Полагаю, ты тоже не женат, а?"
Я покачал головой. "Нет, но, черт возьми, скоро буду!" Мы вышли наружу и поймали такси до центра Гонолулу. Я был совершенно уверен, что не собираюсь отправляться в Форт Деросси, чтобы армия объясняла, как мне следует наслаждаться моим собственным отпуском. В моих планах было в течение следующих шести дней поесть в каждом из ресторанов Гонолулу. В качестве тренировки между кормежками я буду загорать на Вайкики-Бич. Таковы были мои мысли по поводу отдыха и релаксации.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 15


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB