Текущее время: 28 мар 2024, 12:08


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 17 янв 2014, 20:17 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
18 февраля 1969

Полная луна обеспечивала достаточное освещение на протяжении всей ночи и в ранние утренние часы, так что видимость вверх и вниз по реке составляла добрую сотню метров. Мы не наблюдали никакого движения по Сонгбо, но пару раз слышали, как что-то или кто-то движется сквозь траву в нашем тылу. Что бы там ни было, оно не приближалось настолько близко, чтобы имело смысл взрывать Клейморы.
Мы оставались на месте весь день, расслабляясь и пытаясь найти какой-нибудь способ провести время. Температура приближалась к 100 градусам*, но низкая влажность и легкий ветерок делали условия относительно комфортными. После утреннего ситрепа у нас пропала связь, восстановившись вновь лишь перед самым наступлением темноты. Наша ретрансляционная группа, находившаяся на базе огневой поддержки "Раккассан", была серьезно обеспокоена. Той же ночью около 23.00 мы услышали переговоры между группой №21 и группой ретрансляции. "Снаффи" Смит, двадцатиоднолетний командир группы, вступивший в должность до возвращения Грегори из отпуска, докладывал о движении вокруг своей НОП. Он сообщил свои координаты для подготовки артиллерийского удара и передал, чтобы они были наготове и открывали огонь только по его команде. Солдаты противника находились слишком близко, чтобы от артиллерии был какой-либо прок. Ракер, Клоссон и я, собравшись под подстежкой к пончо, вытащили карту, чтобы посмотреть, не находимся ли мы достаточно близко, чтобы двинуться на помощь, если они окажутся под ударом. Они находились примерно в шести кликах на юго-юго-восток от нас и к северу от базы огневой поддержки "Бирмингем". Чтобы добраться до них, нам придется пересечь реку и главный хребет. 21-я группа вышла через день после нас и состояла из Смита, Соерса в качестве ЗКГ, Джексона, "Дока" Глэссера, и пары "вишенок". Наш командир роты высадил группы по краю горной цепи на всем протяжении от Пиявочного острова до Кэмп Эванса на севере, пытаясь отследить проникновение NVA из Руонг-Руонг и долины Ашау к городам Хюе и Фубай, и находящимся поблизости военным базам. Тет 69-го года был еще жив в нашей памяти, и никто не хотел его повторения в 68-м.
Через тридцать минут мы услышали, как "Снаффи" прошептал в гарнитуру, что у него множественное движение с фронта и, похоже, что два из его Клейморов развернули в сторону группы. Через несколько секунд он радировал, что кто-то швыряет в периметр рейнджеров палки. В течение следующих нескольких минут не происходило ничего, а затем Смит сообщил, что у него был один человек ранен, а второй "выбыл из строя". По тембру голоса можно было предположить, что он в большом напряжении. Группа ретрансляции запросила, находится ли он под огнем. Он ответил, что нет, но, похоже, нападение неизбежно. Никто из нас не мог понять, откуда у него появился раненый и еще один выведенный из строя, если на них не нападали. Ответ на наш вопрос появился, когда он снова вышел на связь и пользуясь фонетическим алфавитом сообщил имена раненого и второго рейнджера, добавив, что был вынужден разоружить последнего. Джексон был ранен, а второй, который оказался одним из "вишенок", "спятил".
Чуть позже Смит вновь вышел на связь и сообщил, что медик перевязал раненого, и что на рассвете им потребуется медэвак и подразделение быстрого реагирования. Они не могли начать маневр отхода и уклонения, а для того, чтобы предпринять медэвак немедленно, противник находился слишком близко. Они, похоже, оказались в действительно трудной ситуации. Все оставалось спокойно примерно до 04.00, когда противник вновь начал движение в направлении позиций группы рейнджеров. Ранее Смит был вынужден разоружить молодого рейнджера после того, как тот, пересравшись, принялся поливать из своей М-16 через весь периметр в направлении движения. "Снаффи" только что предостерег их насчет подрыва Клейморов и стрельбы. Он сказал, чтобы они бросали гранаты, чтобы не выдать свое местоположение. Теперь, когда NVA снова пытались проникнуть через периметр, Смит был вынужден вернуть парню его оружие. Внезапно "вишенка" вновь открыл огонь, вторично попав в Джексона, ранив "Дока" Глэссера в ступню и раскромсав Соерсу рюкзак.
Вся эта суматоха, похоже, вспугнула противника, поскольку он больше не пытался беспокоить группу. Когда взошло солнце, Джексона эвакуировали. "Вишенку" отправили обратно на втором вертолете. Глэссер отказался эвакуироваться, решив остаться с группой до конца выхода. Когда мы докладывали наш утренний ситреп, команда связи сообщила, что в течение ночи многие американские военные объекты подверглись нападениям – не таким серьезным, как во время прошлогоднего Тета, но достаточным, чтобы задуматься, не будет ли это происходить вновь и вновь.
Происшествие с группой №21 продержало нас всю ночь в напряжении и без сна, и не дало повода для поднятия духа. Джексон был одним из немногих черных, добровольно вызвавшихся служить в нашей роте, и он был хорошим солдатом. Он прекрасно работал в поле и ни разу не произнес злого слова в чей-либо адрес. Помню, как он ходил повсюду со здоровенной сигарой, торчащей из угла рта.
Никто из нас толком не знал "вишенку". Он попал в подразделение в декабре, когда я был в 6-м центре выздоравливающих. Он прибыл вместе с Килберном, Андерсоном, Гроффом, Томасом, Кралем, и Крокером. Я помнил его как саркастичного, пожалуй, даже с некоторым перебором. В процессе подготовки он выглядел неплохо и буквально жаждал учиться. Ему нравилось повалять дурака – но, черт возьми, мы все это делали.
Группа связи передала, что парнишка, пытаясь не заснуть, проглотил слишком много таблеток декседрина. Возможно, это и стало причиной его перевозбуждения. Я был рад, что не оказался в его шкуре. Такой вины я бы не перенес.
Позже утром все улеглось и пошло как обычно. Остаток дня мы потратили, бездельничая и пытаясь перехватить немного сна. Из-за жары было сложно сомкнуть глаза на сколь-нибудь длительное время. Но мне удалось записать на свой счет где-то два или три часа до того, как я отказался от этого бесполезного занятия.
Около полудня я отполз на несколько метров в траву и облегчился. Когда я раскорячился над "кошачьей дыркой", выкопанной в сухой, песчаной почве, то, кажется, услышал, как кто-то стремительно бросился от меня вверх по склону хребта. Это не было похоже на человека, так что я не придал этому особого значения.
В сумерках мы закончили второй за день прием пищи и приготовились провести вторую ночь на нашем НП у реки. Несмотря на превосходную позицию, нас немного волновало столь длительное пребывание на одном месте. Нас учили находиться в движении и менять НОП каждую ночь.
Около 21.15 Ракер зашипел, а потом прижал палец к губам, указывая через плечо на покрытый слоновой травой хребет в нашем тылу. Он услышал, как что-то движется в зарослях. Мы замерли, прислушиваясь к чему-то, что, как мы надеялись, было лишь ветром, колыхающим растительность. Но никакого ветра не было. Я приложил к ушам сложенные чашками ладони, пытаясь усилить любые звуки, исходящие из слоновой травы. Да, я тоже слышал это! Похоже, что два, может быть, три человека двигаются через заросли позади нас. Они пытались избежать какого-либо шума, но в сухой растительности невозможно соблюдать полную тишину.
Я кивнул, соглашаясь с Клоссоном и Ракером, в то время как по моей спине побежали мурашки. Противник заметил нас и проследил до нашей НОП. Теперь он, вероятно, выдвигался, чтобы отрезать любые пути отхода, собираясь ударить по нам на рассвете.
Ракер уже передавал ситреп нашей группе ретрансляции, докладывая им, что у нас движение менее чем в пятидесяти метрах. Клоссон вошел в радиосеть артиллерии и вызвал батарею 155-миллиметровок с базы огневой поддержки "Джек", запросив огонь по предварительно намеченному рубежу, находящемуся в ста метрах по хребту от наших позиций. У нас было слишком мало времени, прежде чем NVA подойдут слишком близко, и от артиллерийской поддержки станет мало проку. Мы оказались в ловушке, прижатые спиной к реке. Скорее всего, выше и ниже по течению у них подготовлены засады на тот случай, если мы попытаемся прорваться и уйти вдоль реки в ту или иную сторону.
Попытка прорваться через их маневренный элемент, скрывающийся в высокой траве на хребте перед нами, будет самоубийством. Клоссон запросил пристрелочный снаряд с белым фосфором прямо по предварительно подготовленным координатам и предупредил офицера управления огнем, что будет корректировать огонь, и все остальные снаряды должны быть осколочно-фугасными.
Клоссон повернулся и махнул всем залечь, пока пристрелочный снаряд со свистом приближался с востока. Мы услышали тупой удар и увидели яркую вспышку, когда снаряд ударил в горный хребет в 100-120 метрах от нас. Клоссон, привстав на колено, прошептал: "Снижение пять-ноль, огонь на поражение".
Он распластался на земле и сказал, чтобы мы оставались лежать, когда первый залп 155-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов проревел над нами, упав примерно в семидесяти метрах. Земля содрогнулась, когда взрывная волна всколыхнула хребет. Мы вцепились в землю, когда командир группы запросил второй залп: "Правее пять-ноль". Я съежился, когда Клоссон прошептал это в гарнитуру. Сто пятьдесят пятые имеют намного больший радиус поражения, чем 105-мм, которые обычно работали с нами. Снаряды рвались очень близко от нашей позиции.
После второго залпа Клоссон запросил прекращение огня. Мы замерли, прислушиваясь к движению в траве, и вскоре услышали его – звуки людей, мчащихся, продираясь через заросли. Было сложно сказать, сколько их, но мы знали, что их хватит, чтобы наделать дел. Снаряды разорвались позади них, вынудив броситься вперед, чтобы избежать летящих раскаленных добела осколков.
Клоссон быстро дал поправку: "Левее пять-ноль, снижение пять-ноль. Огонь на поражение!" Офицер управления огнем запросил дополнительное подтверждение, предупредив Клоссона, что снаряды при этом почти накроют наши позиции. Командир группы дал подтверждение, сказав ему: "Именно тут и находится противник". Мы уткнулись лицами в грязь, вжавшись в ложбинку, служившую нашей НОП. Мы знали, что при "снижении пять-ноль" следующий залп ляжет прямо перед нашими Клейморами. И если уж это не остановит противника, он окажется прямо внутри нашего периметра.
Клоссон, прижав лицо к земле, пробормотал: "Стреляйте!" Спустя несколько секунд мы услышали оглушительный свист, с которым здоровенные стальные чушки проделывали дыры в небесах. Звук подлетающих снарядов напоминал шум приближающегося поезда... в то время как мы находились в депо. Стиснув зубы так, что едва не лопнули глаза, я ждал, когда огромные снаряды завершат мой жизненный путь.
Сотрясение было жутким. Меня подбросило над землей. Казалось, я на мгновение завис в воздухе, прежде чем земля, содрогаясь в конвульсиях от разрывов снарядов, вновь поднялась и тяжко ударила меня. На нас дождем сыпались грязь и мусор.
Я услышал, как Клоссон завопил, что в него попали. На какое-то мгновение я оказался бессилен что-либо предпринять по этому поводу. Последовал еще один залп, повторяя массированное избиение, которое мы только что пережили. Как мог кто-нибудь там, в траве выжить после этого? Мои сознание и тело оцепенели, в ушах стоял звон как от китайского гонга. Я услышал Клоссона, кричащего в гарнитуру: "Прекратить огонь! Прекратить огонь!"
Насупившая тишина была более пугающей, чем предшествовавшее смятение, вызванное артобстрелом. Мы задыхались, пытаясь вновь набрать воздух в наши легкие. Один из новичков скулил и хныкал, и, судя по запаху, кто-то навалил в штаны. Мы с Ракером подползли к Клоссону. Он осматривался на предмет ран.
Водя руками вверх-вниз по ногам, он бормотал, обращаясь больше к себе, чем к нам: "Господи Иисусе, я знаю, что мне прилетело, я почувствовал это!" Ракер схватил его и сказал: "Глянь, Клоссон, у тебя каблука нет!" Сделанный из твердой резины, каблук его левого ботинка был срезан так чисто, как будто его ампутировал хирург. Клоссон был на волосок от потери ноги.
Когда звон в ушах начал утихать, мы услышали доносящиеся из травы низкие протяжные стоны. Кто-то лежал там, страдая от ужасных ран, нанесенных разорвавшимися 155-миллиметровками. Артиллерия сделала свое дело. Никто не сможет остаться в живых после обстрела и оказаться в состоянии добраться до нас.
Клоссон запросил беспокоящий огонь на оставшуюся часть ночи. Он дал координаты места примерно в 150 метрах по хребту от нашей позиции и еще нескольких точек вдоль берега реки вверх и вниз по течению. На рассвете должно будет высадиться подразделение быстрого реагирования, которое обыщет хребет в поисках убитых и раненых солдат противника.
Остаток ночи мы провели в полной готовности. Мы не думали, что они вернутся, но в этом никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.

19 февраля 1969

В 06.00 нам сообщили, что подразделение быстрого реагирования не прибудет. Группа Марси с Миллером в качестве ЗКГ обнаружила множество NVA в широкой долине по ту сторону горы Нуйки. Подразделение быстрого реагирования было наготове на случай, если они будут замечены или подвергнутся нападению. Нам посоветовали сидеть на жопе ровно и ждать, когда нас заберут.
В ожидании команды к эвакуации мы посменно съели наши утренние пайки. Один из "вишенок" сползал вниз, к стоячему пруду рядом с рекой, чтобы прополоскать штаны. Оставшиеся были на стреме. На самом деле мы не предполагали, что противник вернется к нам средь бела дня, но чувствовали, что они выжидают, когда мы попытаемся уйти от реки.
Мы решили, что будем эвакуироваться из зарослей травы, в которых 155-миллиметровки проделали несколько площадок, достаточных по размеру для посадки Хьюи. В 09.30 была моя очередь отправляться на наблюдательный пункт в бамбуковых зарослях и следить за рекой и ее противоположным берегом. Едва я занял позицию и собрался отпустить Джилетта, как обнаружил человека в оливковой форме, идущего вдоль по галечной косе, находящейся на другой стороны реки, примерно в 150 метрах вверх по течению.
Он не выглядел настороженным и, похоже, не пытался что-нибудь обнаружить. К тому же у него, вроде бы, не было никакого оружия. Я послал Джилетта позвать Клоссона. Ожидая командира группы, я прикинул возможность дальнего выстрела по солдату противника, но мой CAR-15 был пристрелян всего на пятидесяти метрах, и на такой дистанции я не доверял его точности. Внезапно вьетнамец свернул и исчез из виду, войдя в окаймляющие реку джунгли.
Я почувствовал Клоссона возле своего бока и, не оборачиваясь, сказал: "У нас появилась компания – на том берегу, вверх по течению. Один гук… и, кажется, он про нас не знает".
Клоссон ответил: "Хорошо, давай не будем его тревожить. Думаю, мы уже разозлили дохрена народу по эту сторону реки". По мне так и хорошо. Когда некуда идти и время поджимает, я был более чем за то, чтобы не раскачивать лодку.
Примерно через час я в очередной раз глянул вверх по течению и увидел одинокого вьетнамца в сампане, направляющегося в сторону наших позиций. Этот был одет в черное, и, похоже, не спешил, двигаясь по течению. Это какое-то сумасшествие! У них что, нет радио? Разумеется, они должны знать, что поблизости находится группа рейнджеров! Я отполз назад и сообщил Клоссону об увиденном. Мы вернулись на НП вдвоем, как раз когда вьетнамец проплывал мимо.
Клоссон решил попросить артиллеристов нанести удар по сампану и его обитателю. Он не хотел привлекать дополнительного внимания к нашему местонахождению, позволив группе открыть огонь. Вокруг было слишком много неприятельских войск, чтобы действовать подобно хулигану на квартале. Он запросил один осколочно-фугасный снаряд с воздушным подрывом на высоте десяти метров с тем расчетом, чтобы прихлопнуть вьетнамца, когда тот будет проплывать мимо лежащей вниз по течению точки с предварительно определенными координатами.
Мы вытянули головы, чтобы поглядеть на разрыв снаряда, со свистом летевшего с базы огневой поддержки "Джек". Это было красиво! 155-миллиметровый лег прямо в точку. Бедняга вьетнамец замер, услышав свист подлетающего снаряда. В последнее мгновение до него, похоже, дошло, что он мертвец. Я инстинктивно съежился, когда снаряд разорвался над самым сампаном. ТРАХ! Я не верил своим глазам! Эта чертова штука оказалась всего лишь пристрелкой… и дала лишь облако дыма!
Мы сидели совершенно ошеломленные, не в силах вымолвить и слова. К тому моменту, когда мы пришли в себя, вьетнамец осознал свое счастье и отчаянно гнал свой сампан к дальнему берегу в двухстах метрах ниже по течению. Он затащил деревянную лодку под деревья и мгновенно исчез в джунглях.
Клоссон был разъярен. Он связался с офицером управления огнем с базы "Джек" и от имени всей северовьетнамской армии поблагодарил его за своевременное предупреждение, которое они только что отправили одному из их солдат. Бывает, что люди ошибаются. Но ошибки такого рода нам совершенно не нужны. Мы не стали ждать ответа, потому что внезапно затрещала и ожила другая рация. Это был капитан Кардона, наш новый командир роты, летящий на нашу эвакуацию на борту вертолета управления. Два слика и сопровождающие их "Кобры" находились в пяти минутах лета от нас, приближаясь вдоль Сонгбо.
У нас не было времени снимать Клейморы, так что командир группы приказал дождаться, пока не услышим вертушки, а потом взрывать их на месте. Коли уж не пригодились ни для чего другого, так хоть помогут нам расчистить посадочную площадку для вертолетов.
Через пару минут послышалось характерное "вупп-вупп-вупп" Хьюи, отражающееся от склонов узкой речной долины. Клоссон проревел, "Взрываем их!" Четыре прозвучавших одновременно взрыва разорвали слоновую траву, завершая начатое артиллерией. Внезапно Хьюи оказался над нами, разворачиваясь в сторону фиолетового дыма, который Клоссон бросил на гребень хребта. Другой Хьюи и две Кобры принялись кружить метрах в трехстах над нами, прикрывая эвакуационный борт, который приземлился в дымящуюся траву прямо перед нами.
Я как раз закончил сматывать остаток провода от Клеймора и запихнул его вместе с замыкателем в боковой карман штанов. Пробежав пятнадцать метров сквозь прогалину, мы запрыгнули на борту Хьюи. Пилот поднял слик с хребта, клюнул носом влево и повел машину вдоль реки вниз по течению туда, где она вырывалась из гор на холмистую равнину к северо-западу от площадки приземления "Сэлли".
Что-то подсказывало, что я становлюсь слишком короток для всего этого дерьма! Мне осталось 105 дней.

* 37,7°С (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 19 янв 2014, 12:57 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
20 февраля 1969

Мы получили предварительное распоряжение на выход ранним утром двадцать второго. Мы возвращаемся на Сонгбо, на сей раз на южную сторону реки. В разведотделе хотели, чтобы мы проверили тот район на предмет присутствия противника.
О господи, подумал я, мы же только что сделали это! Не то они хотели еще одного подтверждения, не то просто не поверили нам в предыдущий раз. Я поклялся никогда больше не жаловаться на отсутствие заданий. У нас получалось по два дня на передых, после чего мы снова отправлялись в поле. За два прошедших месяца никто из нас не заработал поездку на Коко Бич.
Похоже, кто-то старался набрать очки для дальнейшего карьерного роста. Мы подозревали, что это наш новый ротный. Он, кажется, никогда не появлялся в расположении роты, если мы не высылали группы в поле. Определенно, это был не тот офицер, каким был капитан Экланд.
У нас появился новый первый сержант. Его звали Карден. Про него никто ничего толком не знал, но, похоже, он пришел к нам из Сил Спецопераций и успел не раз побывать в бою. Он производил впечатление самонадеянного лайфера-уставника, страдающего тяжелой формой синдрома маленького человека. Мы прозвали его Кэби.
Я получил письмо с вложенным ежемесячным бюллетенем совета Рыцарей Колумба штата Миссури. Кажется, в феврале мои братья-рыцари выбрали меня Рыцарем Месяца. Я ощущал признательность за почет, но был несколько сбит с толку. Я вступил в совет после окончания средней школы, но не смог посетить ни одного собрания. Из-за колледжа и армии прошедшие четыре года я провел вдали от дома.
До нас дошли известия, что Джексон на пути обратно в Штаты. Его ранения были тяжелы, и была серьезная вероятность, что, если он выживет, то останется парализован. Одна из пуль попала ему в голову и вызвала повреждение мозга. "Вишенку", пережравшего "декса", на следующий же день после возвращения с задачи перевели в линейное подразделение. Ну да и хрен с ним. Никто не согласился бы снова пойти с этим парнем в поле. Таких проебов мы в подразделении не потерпим.
После задания Соерс больше всего винил в произошедшем себя. У этого талантливого командира группы развился чрезмерный комплекс вины, жить с которым, пожалуй, будет тяжело. Самое скотство заключалось в том, что он этого не заслуживал.

21 февраля 1969

Намеченная на двадцать второе задача была перенесена на сутки из-за ненастной погоды. В горных долинах, где нам предстояло действовать, собрался густой туман. Полеты в таких условиях становились опасными, а во многих случаях и вовсе невозможными.
Не могу сказать, что я не был рад этому.
Большинству рейнджеров был нужен перерыв. Мы запарились, вкалывая без передышки больше месяца, и напряжение начинало сказываться. Кроме того, я и близко не испытывал такой уверенности в решимости капитана Кардоны вытащить нас из тяжелой ситуации, какая у меня была в отношении капитана Экланда.
Это имеет большое значение, когда сидишь в буше с дерьмом, летящим по ветру, и знаешь, что твой ротный, если надо, своротит горы чтобы вернуть вас обратно. Возможно, я был несправедлив к новому командиру, но не у одного меня в роте были похожие ощущения. Только время покажет, если я неправ.

22 февраля 1969

Задачу перенесли на 09.00 двадцать третьего в надежде, что к тому времени туман рассеется. На выход должны будут отправиться четыре группы – глубже в горы, чем мы считали благоразумным. Если туман будет представлять проблему, то группы могут оказаться в реальной опасности, высадившись в такой далекой глуши.

23 февраля 1969

Выход снова перенесли, но на сей раз не из-за тумана. Ночью двадцать второго было атаковано более сотни американских и южновьетнамских военных баз. До прекращения угрозы все военные объекты были переведены в режим красной тревоги. Мы были очень удивлены этими новостями, потому что Кэмп Игл остался не тронут. На самом деле NVA так боятся нас, или они приготовили нам что-то особое?

25 февраля 1969

Ранним утром со стороны моря задул крепкий ветер и унес облака обратно в Лаос. У нас установилась самая лучшая погода, какую я видел с самого прибытия в страну. Температура была далеко за 80 градусов*, но с другой стороны влажность упала ниже 50%.
Ротный решил воспользоваться переменой погоды и сразу после обеда вывести четыре группы. Нам не понадобилось много времени на подготовку, поскольку в течение трех прошедших дней наше снаряжение так и оставалось собранным. В 13.20 мы погрузились на слики для длительного перелета к нашему району разведки. Нас должны будут высадить в трех точках, образующих воображаемый треугольник, охватывающий Сонгбо.
Заместитель командира роты должен будет высадить группу Грегори под номером 21 в том же районе, который мы патрулировали во время нашего последнего выхода. Потом ему предстояло пролететь восемь кликов вверх по течению и высадить Марси с группой №11 дальше по реке у горловины широкой долины. В то же время капитан Кардона высадит две другие группы, группу №22 Клоссона и группу №12 Рейнолдса, в большую воронку от авиабомбы на южной стороне реки, на полпути к гребню длинного хребта.
Мы окажемся в вершине треугольника. Группа Рейнолдса должна будет двинуться на запад, к Ашау, в то время как нам предстоит работать к востоку и юго-востоку, в сторону базы огневой поддержки "Вегель". Нашей задачей было обнаружение местонахождения 5-го полка NVA. Дивизия предоставляла в наше распоряжение всю огневую мощь, необходимую, чтобы стереть его с лица земли. Артиллерия будет работать с пяти разных баз: "Орлиное Гнездо", "Джек", "Вегель", "Бастонь" и "Бирмингем". В готовности будут эскадрон боевых вертолетов "Кобра" и два звена "Фантомов" F-4 из ВВС.
Я помнил 5-й. Это был тот самый полк NVA, с которым моя группа столкнулась четвертого ноября и потом снова двадцатого. Я помнил, что они не боялись встать и сразиться, и отличались редкостным самообладанием. Я разрывался между желанием быть в группе, которая найдет их, и страхом перед тем, что может случиться, когда мы это сделаем.
По пути мы пролетели над базой "Бирмингем". Прохладный ветер, продувающий открытую кабину, был освежающим. Это был слишком хороший день, чтобы умереть! Мы перескочили через нескольких горных цепей прежде, чем увидели Сонгбо с правой стороны. Первый слик ушел вниз, прямо под наш вставший в круг Хьюи. Посмотрев вниз, я увидел, что первый вертолет подлетел к воронке и высадил группу Рейнолдса. Я видел рейнджеров размером с муравья, когда они бежали от воронки к джунглям на западе, чтобы освободить место для нашей группы.
Наш слик заложил крутой вираж, и направился к той же точке. Я вылез на посадочную лыжу, удерживаемый лишь центробежной силой нашего спирального спуска. Внезапно, я увидел, что группа Рейнолдса бежит обратно к воронке. Что-то пошло не так, как надо. С нашей высоты я заметил облачка дыма и крошечные огоньки, вспыхивающие тут и там по краю джунглей, окружающих точку высадки. О господи, это засада! Я оглянулся через плечо и закричал: "Горячо, горячо, горячая площадка!" Я снова глянул вниз, как раз вовремя, чтобы увидеть зеленые трассера, пролетающие мимо нашего Хьюи.
Пилот рванул шаг-газ и начал широкий разворот вправо с набором высоты, от которого я едва не улетел с лыжи. Только моя рука, мертвой хваткой сжавшая каркас сиденья, и кто-то, ухватившийся за мой рюкзак, помешали мне нырнуть вперед и отправиться навстречу смерти в лежащие под нами джунгли. Сильные руки затащили меня в кабину, пока пилот продолжал набирать высоту, уходя от засады.
Я услышал звонкие звуки, с которыми пули попадали в наш вертолет. Через несколько секунд мы были вне досягаемости, кружась в вышине. Мы останемся на месте, пока не будет эвакуирована группа Рейнолдса. Ракер на минутку дал мне гарнитуру своей рации. Группа №12 была окружена и уже имела одного раненого, их старшего радиста. Они потребовали, чтобы ганшипы отработали по джунглям вокруг их периметра и запросили "даст-офф" для раненого. Они пока держались, но вытащить их из этого осиного гнезда шершня представлялось почти невозможным.
Пока группа Рейнолдса вела сжирающий боеприпасы огонь на подавление, подошли две "Кобры", превратившие джунгли в свалку, кромсая растительность вокруг края воронки огнем пушек и миниганов. После их третьего захода Рейнолдс сообщил, что вражеский огонь ослабел.
Внезапно мистер Поли, пилот, высаживавший группу №12, направил свой слик на точку и завис над самым краем воронки. Лопасти его ротора срубали листья с деревьев, когда Рейнолдс и его ЗКГ забросили внутрь раненого радиста, а затем забрались сами вместе с остальными членами группы. Хьюи, пьяно раскачиваясь, начал подниматься к нам, в то время как стрелки NVA вновь открыли огонь, пытаясь сшибить его с неба.
"Кобры" все еще раскатывали в блин окрестности воронки, когда мы присоединились к борту управления и вертолету мистера Поли для обратного перелета в Кэмп Игл. Когда мы приземлились, то обнаружили, что наш слик получил шесть попаданий в хвостовую балку. В вертолете мистера Поли насчитали более двадцати пробоин. Досталось даже "Кобрам". Но нам снова повезло. Засада NVA начала действовать слишком рано. Если бы они повременили с открытием огня хотя бы еще секунд шестьдесят, они, возможно, уничтожили бы обе группы.
Две другие группы, высаженные лейтенантом Уильямсом к северу от реки, через несколько минут тоже вступили в перестрелку. Они не понесли потерь. Четыре группы, в течение двадцати минут попавшие под обстрел на трех разных точках высадки – это было новый рекорд роты. 5-ый Полк NVA вернулся. В 68-м году наши группы LRP слишком часто пускали им кровь. На сей раз, они, похоже, настроились на то, чтобы не позволить нам проникать в их убежища, независимо от того, чего это им будет стоить.

26 февраля 1969

Погода вновь скисла. Мы были вне себя от радости, от того, что вчера противник нашел время озаботиться тем, чтобы не дать нам успешно высадиться по соседству. У нас были бы реально большие проблемы, напади они на нас среди густого тумана, окутавшего район в ночь на двадцать шестое.
За пару прошедших недель несколько наших групп были вынуждены продлить выполнение задач без пополнения припасов. Некоторым из них пришлось провести в поле целую неделю сверх намеченного времени. Во всех группа начали брать с собой дополнительные пайки и батареи к радиостанциям. Застрять в двадцати кликах от своих посреди джунглей без еды и связи – это было пугающее испытание, через которое никто не хотел проходить дважды.
Двадцать шестого я стал "карликом" с двузначным числом. Всего девяносто девять дней, и на следующее утро моя задница отправится обратно в США. Я стал официально короток!

* Более 27°С (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 22 янв 2014, 21:52 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
27 февраля - 1 марта 1969

Наш взводный сержант сказал, что, по его мнению, я готов получить собственную группу. Это был сюрприз. Со дня на день я ожидал повышения до E-5 и думал, что, получив это звание, буду иметь неплохие шансы возглавить группу. У очень немногих специалистов четвертого класса были собственные группы. Единственными, кого я знал, были Тонини, Соерс и Миллер. Я не знал, чувствовать себя польщенным тем, что меня назначают командиром группы, или стыдиться того, что меня еще не повысили.
Я получил группу №22. Клоссон возьмет группу №23. Нашим позывным будет "Группа Линвуд 22". Джим Шварц стал моим ЗКГ, а Кен Муноз старшим радистом. Хиллмен, Грофф и Килберн – все "вишенки", заполнят остальные штатные должности.
Я постоянно задумывался, есть ли у меня качества, необходимые, чтобы стать командиром группы. В гражданской жизни и даже в ходе начальной подготовки мне часто случалось занимать руководящие должности и я никогда не испытывал проблем, могущих поставить под сомнение мои лидерские способности. Однако некоторые свойства и качества, которые я наблюдал у людей, возглавлявших группы LRP и рейнджеров, лежали за пределами обычных лидерских качеств. Некоторые обладали всеми классическими качествами: силой, выносливостью, самообладанием, интеллигентностью, мотивацией, подготовкой, целеустремленностью, присутствием духа и способностью открывать и развивать эти черты в людях, которыми они командовали. Однако к некоторым приходило нечто большее – инстинкты, здравый смысл и потрясающий инстинкт выживания.
Прекрасными примерами первых были Билл Марси, Джон Соерс, Лу Ондрюс, Рон Рейнолдс, Джо Грегори и Эл Контрерос – классические лидеры. А Ричард Бернелл, "Большой Джон" Берфорд, Майк Тонини и, в особенности, Зо и Рей Мартинес являлись лучшими образцами вторых.
Авторитет классического лидера устанавливался его званием и поддерживался способностями. Если он знал свою работу и делал ее хорошо, люди подчинялись и шли за ним, поскольку он был их командиром. Другой тип, назовем его харизматичным лидером, устанавливал и поддерживал авторитет одной лишь силой своей личности. Для установления власти ему не было нужды в звании. Люди инстинктивно шли за таким лидером, поскольку чувствовали, что он будет делать дело и одновременно заботиться о подчиненных. Солдаты повиновались такому командиру не в силу обязанности, а по собственному желанию. Харизматичный лидер носил свое звание в душе, а не на рукаве.
Не поймите меня неправильно. Классические лидеры, перечисленные мною ранее, были первоклассными командирами групп. Я пошел бы за ними куда угодно. Разница заключалась в том, что эти люди стали командирами групп в силу своего звания, опыта и способностей. Иных же члены их групп выбирали на эту должность независимо от их званий, опыта или подготовки.
Я понятия не имел, командиром какого типа смогу стать. Да я даже не был уверен, что готов к этому. На этой должности я буду нести большую ответственность – возможно, намного большую, чем мне бы хотелось. Я буду отвечать за жизни пяти человек. Моей задачей будет внушить каждому из них уверенность в себе и уверенность в группе в целом. Я должен буду оценить личные таланты каждого человека и использовать их так, чтобы их совместных действий в группе оказалось достаточно для выполнения задачи. Моим делом будет вдохновить каждого человека всегда находиться на пике формы и самому поддерживать такой же уровень мастерства.
Если я не смогу достичь самых высоких стандартов и поддерживать их, то не в праве ожидать, что вверенные моей заботе люди будут делать то же самое. Я чувствовал, что большинство командиров мотивировалось в большей степени страхом ошибки, чем выгодой и славой. Моим единственным желанием было выполнение своих обязанностей наилучшим образом и забота о здоровье и благополучии своих людей. Успех и признание всегда должны быть результатом лидерских способностей, а не поводом для них.
Мы со Шварцем отправились в дежурку для предварительного инструктажа. Его провел заместитель командира роты, сделав это, к моей радости, быстро и просто. Нас высадят на закате возле реки Благовоний, к северу от Пиявочного острова. Месяц назад у меня было задание примерно в том же районе, но на этот раз мы будем действовать к востоку от реки. Местность в основном была равнинно-холмистой, с плотной растительностью в виде бамбука, одноярусных джунглей и участков со слоновой травой вдоль реки. Примерно в ста метрах от реки начинались низкие, поросшие травой холмы, тянущиеся до самого Кэмп Игл.
Нашей задачей будет разведка. Нам надлежит проверить береговую линию на предмет переправ, мест отдыха и мелких тайников. Ночью мы должны будем устроиться возле воды и контролировать реку, отслеживая движение плавсредств. Мы могли рассчитывать на поддержку в виде батареи 105-миллиметровок с базы огневой поддержки "Кирпич" и взвода "Блюзов" из 2 батальона 17-го кавалерийского в качестве подразделения быстрого реагирования на случай возникновения проблем.
Задача казалась не слишком впечатляющей. Как я помнил, большинство троп, найденных нами к западу от реки, были старыми. Один раз ночью мы слышали сампан, двигавшийся вверх по течению, но из-за густого тумана не смогли с ним ничего поделать. Вдоль противоположного берега тянулись поля слоновой травы, в двух сотнях метров от реки, у подножия гор, сменяющиеся двухъярусными джунглями.
Единственное, что не вызывало сомнений, нам нужно будет приложить все усилия, чтобы при перемещении использовать все возможные укрытия. Весь наш район разведки будет доступен взорам наблюдателей NVA, контролирующих реку с расположенных к западу от нас гор.
Предварительный облет также подтвердил мои предположения. Действительно, район наших действий обеспечивал не слишком хорошее укрытие. Условия для ведения разведки были далеко не идеальными. Мне пришло в голову, что если нам нужно будет двигаться, это придется делать только ночью. Я не стану рисковать безопасностью группы, средь бела дня маршируя взад-вперед как на параде среди редких деревьев на берегу реки. По крайней мере, если бы мы были вынуждены E&E, не понадобится переправляться через реку. Нам будет нужно пройти примерно восемь кликов по низким холмам, чтобы добраться до Кэмп Игл. Правда укрытий там будет не больше, чем на свежеподстриженном футбольном поле.
Задание выглядело совершено ерундовым, из тех, что заставляют задуматься, а был ли в здравом уме тот, кто его выдумал? К сожалению, прошлый опыт показывал, что на такой вот ерунде было убито и ранено больше людей, чем на всех более трудных и опасных заданиях, которые мы выполняли. Думаю, это из-за естественной тенденции к снижению бдительности, когда вероятность контакта казалась небольшой. Я решил, что нас не застанут со спущенными штанами.
Из разведотдела нам передали 35-миллиметровую камеру с требованием заснять тропы, переправы и любые другие признаки деятельности противника, которые мы обнаружим. Это был сюрприз. Я часто задумывался, почему камеры не входят в состав основного снаряжения группы. Как говорили в старину – "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Я помнил все разборы после заданий, на которых приходилось присутствовать, где офицеры разведотдела делали вид, что мы несем полное дерьмо, когда мы описывали обнаруженное нами. Ей-богу, уж к фотографии-то у них не будет недоверия!
Отправляясь на задание, я обычно брал свою 35-миллиметровую камеру "Пен ЕЕ"*. Однако снимки, которые я делал, были личного характера, и их содержание не могло сильно заинтересовать парней из разведки. Кроме того, я сомневаюсь, что они удосужились бы вернуть пленку. Я запросил разрешение взять ночной прицел, полагая, что прибор ночного видения весьма помог бы при наблюдении за рекой и для обзора нашего района разведки в случае, если мы будем двигаться ночью, как я планировал. Запрос был отклонен. Армия ценила эти проклятые приборы больше, чем нас.
Шварц и я вернулись в нашу казарму, чтобы поставить задачу остальной части группы. Пока мы с Джимом были на облете, они уже уложили рюкзаки. Это должен быть всего лишь двухсуточный выход, и я предупредил всех, что мы пойдем налегке. Мы сможем брать воду из реки, а если поедим перед высадкой, то сможем обойтись двумя приемами пищи, поскольку нас должны будут эвакуировать в 09.00 на третий день.
Я порекомендовал взять несколько дополнительных Клейморов и гранатомет М-79 с двадцатью четырьмя осколочными гранатами и шестью со слезоточивым газом CS. На той местности, где нам предстоит действовать, "тампер" мог оказаться бесценным.
За пару часов до вылета мы проверили снаряжение. Я не удивился, обнаружив, что двое из наших новичков дребезжат. Использовав стандартную дозу зеленой липкой ленты, мы со Шварцем решили эту проблему. Я написал короткое письмо невесте и еще одно родителям, сообщив им, что собираюсь идти на свое первое задание в качестве командира. Я постарался, чтобы это не звучало как проявление самомнения, но потерпел прискорбную неудачу. В конце концов, стать командиром группы – конечная цель для любого хорошего рейнджера.
Когда, наконец, настало время, мы вшестером спустились вертолетную площадку для погрузки в наш слик. Борт управления капитана Кардоны стоял прямо перед нашим Хьюи. Ротный прошел мимо нас, кивнув и не произнеся ни слова, и сел в свой вертолет. Сержант Бернелл показал нам пальцы, растопыренные буквой "V" и залез к нам на борт. Он будет беллименом на нашей высадке.
Турбины обоих Хьюи начали посвистывать, когда мощные двигатели пробудились к жизни. Это был сигнал нам грузиться на борт. Убедившись, что все разместились должным образом, я спиной вперед влез в кабину, усевшись на пол и свесив ноги на посадочную лыжу. Я буду сваливать первым с левого борта, сразу за мной последуют Муноз и Грофф. Килберн и Хиллмен во главе со Шварцем десантируются с правого борта.
Я кивнул Бернеллу, что-то произнесшему в микрофон своего шлема, и мы взлетели. До нашего района было всего семь минут полета. Местность по всему маршруту была открытой. Всю дорогу до реки Благовоний мистер Грант наш пилот, держал Хьюи над самой землей, ведя его на бреющем. Оказавшись над водой, он свернул к югу и направился вверх по течению, держась всего в пятидесяти футах над поверхностью реки.
В трех минутах от точки, он взмыл над западным берегом и на несколько секунд завис над самой землей. Ложное десантирование было произведено с целью запутать противника относительно места нашей настоящей высадки. Я заметил, что вертушка управления перелетела через нас и произвела еще одну ложную высадку на противоположном берегу в двух сотнях метров вверх по течению. Борт ротного взмыл вверх и в сторону, когда мы проскочили под ним, направляясь к месту настоящей высадки. Если повезет, все NVA в окрестностях отвлекутся на наблюдение за тем вертолетом, что набирает высоту, уходя в сторону от реки, и проморгают нас, приближающихся к точке высадки.
Я спрыгнул на землю, когда Хьюи был еще в шести футах над ней, и краем глаза заметил, что остальная часть группы тут же последовала за мной. Едва коснувшись земли, я бросился бежать, добравшись до небольшой купы деревьев в двадцати метрах. Нырнув в плотные заросли, я краем сознания отметил, как мимо нас по обе стороны реки с ревом пронеслись две "Кобры".
Повернувшись, чтобы убедиться, что все действуют как надо, я увидел, что у Килберна проблема с ногой. Муноз подскочил к нему, ухватил за руку, помог подняться и поддержал на пути в укрытие.
Мы залегли в круг, где каждому достался сектор с дугой в шестьдесят градусов, и начали прослушивать местность на предмет звуков передвижения противника. Прилив адреналина заставил всех задыхаться подобно неизлечимым астматикам. Придя наконец в себя, мы тихо пролежали добрых двадцать минут, прислушиваясь к шуму реки, находящейся в двадцати футах от нас. Вдалеке еще были слышны вертолеты, но по большей части наши уши наполнял звук текущей воды.
Я просигналил Мунозу, чтобы тот занялся проверкой связи с ротой. На этом задании мы находились достаточно близко, так что надобности в группе ретрансляции не было. Он подал знак, что связь есть, четкая и устойчивая. Я вытащил компас и карту, сориентировав ее на истинный север, и взял азимут на известную вершину горы к северо-западу от нашего местоположения. Он составлял 326 градусов. Обратный азимут будет 146 градусов. Потом я взял еще один азимут на другую вершину в трехстах метрах к юго-юго-западу – 230 градусов. Обратный азимут – 50 градусов. Взяв угольник, я провел восковым мелком линии на ацетатном покрытии моей карты. Точка пересечения находилась чуть больше, чем в ста метрах к северу от намеченного места высадки. Не так уж и страшно, но достаточно, чтобы я разозлился. Как, черт возьми, можно промазать мимо точки высадки на такой местности, что лежала под нами? Мистеру Гранту придется выставить по пиву всей роте за такой пролет. Нечасто ему случалось так ошибиться.
Нам нужно было двигаться, и двигаться быстро. До темноты я хотел углубиться в наш район на пару сотен метров, чтобы оценить обстановку. Так что меньше, чем за полчаса, нам нужно было пройти триста метров. Я махнул Шварцу выдвигаться в голову, зная, что он постарается соблюдать скрытность и двигаться настолько быстро, насколько позволит соблюдение звукомаскировки.
Он пошел сквозь одноярусные джунгли, виляя среди деревьев и пятнадцати- двадцатиметровых стволов бамбука, останавливаясь для прослушивания через каждые несколько минут. Хорошо, он не жертвовал осторожностью в угоду скорости. Прежде чем нас окутала темнота, он успел пройти почти двести метров.
Шварц поднял руку, останавливая группу. Я прошел мимо Гроффа, оказавшись сбоку от пойнтмена. Было уже слишком темно, чтобы двигаться дальше, не производя шума. Мы были не в состоянии определить, насколько укрыто расположились, а размещаться на ночь, не зная, что находится вокруг, это прямое приглашение устроить нам засаду на рассвете. Джим указал на восток. Через несколько минут взойдет луна, и видимость станет достаточной, чтобы пройти оставшуюся сотню метров и найти приличное место для устройства НОП и НП у реки.
Пятнадцать минут спустя, мы двинулись вновь. Бледный лунный свет отбрасывал на наш путь жуткие тени, давая едва достаточно света, чтобы различать растительность перед нами. Мы вошли в густые заросли бамбука, похожие на те, что я видел во время предварительного облета. Если это они, прямо справа от нас должна быть переправа, и, вероятно, тропа, ведущая прочь от реки.
Шварц остановил группу и дал мне сигнал. Он стоял на краю узкой тропинки, бегущей перед ним слева направо. В лунном свете ее поверхность отливала серым. По обеим сторонам от нее тянулись заросли кустарника и бамбука. Я просигналил группе наблюдать за флангами, показав, что собираюсь оценить обстановку впереди. Повернув направо и, держась в метре-двух от тропы, я прошел вдоль нее на запад около двадцати метров, туда, где она спускалась в низину на берегу, выводящую прямо к лежащей под нами реке. В сиянии восходящей луны я смог разглядеть темные следы нескольких человек, вышедших из воды и двинувшихся дальше по тропе. Все, что я мог сказать – они были оставлены не позднее двух-трех дней назад.
Я вернулся к группе, убедившись, что они слышат, как я подхожу. Мне меньше всего хотелось быть принятым за гука и оказаться подстреленным кем-нибудь из своих же людей. Я шепотом рассказал Шварцу о своей находке, после чего дал группе знак следовать за нами, и мы выдвинулись на высокий берег к северу от переправы.
В пятнадцати метрах от тропинки мы нашли участок, плотно заросший бамбуком, и тихо заползли в него. Мы замерли, и, вслушиваясь, пролежали двадцать минут. Я дал знак Хиллмену и Килберну снять рюкзаки и установить пять Клейморов, расположив их полукругом, оставив без прикрытия лишь берег реки с восьмифутовым обрывом. Мы тут не для того, чтобы устраивать засаду. Шварц решил пойти с ними и убедиться, что при подрыве наша НОП не окажется в опасной зоне. Я кивал, соглашаясь. Он жестом подозвал меня поближе и прошептал на ухо: "Пока ты ходил направо, я проверил тропу в левую сторону. Она идет около десяти метров, а потом раздваивается. Одна ветвь идет к северу и примерно через пять метров уходит под деревья, а другая проходит через ту открытую местность к востоку от нас". Я кивнул вновь. Нам повезло. Выдвигаясь к нашей позиции, мы около трех сотен метров шли параллельно этой чертовой тропе, и до нее было меньше десяти метров. Если бы навстречу нам в темноте шел взвод NVA, нас могли крепко прижать.
Мы были абсолютно уверены, что засели на действующей переправе, так что все, что нам надо будет делать – это дождаться и посмотреть, не собираются ли наши приятели с севера воспользоваться ею этой ночью. Когда трое рейнджеров вернулись после установки Клейморов, я распределил смены в охранении – полная готовность до 01.00, потом половинная готовность со сменами по два с половиной часа до рассвета. Мы все еще были достаточно свежи, так что я не думал, что долгие смены кого-нибудь убьют.
Когда мы, наконец, обосновались, было уже около 22.00. Я очень не хотел передвигаться по району разведки и обустраивать НОП в темноте, не разведав полностью окружающую местность, но другого выбора у нас не было.
Килберн, Хиллмен, и я взяли на себя первую смену с 01.00 до 03.30. Я поручил Килберну наблюдать за джунглями к юго-востоку и Хиллмену – отслеживать растительность к северо-востоку, в то время как сам подполз к берегу реки, чтобы следить, не попытается ли какая-нибудь лодка прокрасться в темноте мимо нас.
Около 02.30 мы услышали звук мотора, приближающийся сверху. Маленький движок, должно быть, на моторном сампане, идущем вниз по течению. Я отполз назад, чтобы разбудить Муноза и Гроффа. Шварц уже проснулся. Двигатель, похоже, был в доброй сотне метров выше по течению, и, казалось, уверенно двигался в нашем направлении. Я прижал палец к губам, давая всем знак оставаться неподвижными и хранить молчание.
Внезапно, сампан сбавил обороты и повернул к нашему берегу метрах в тридцати-сорока выше по течению. Двигатель выключили до того, как лодка коснулась берега. Мы замерли, пытаясь расслышать хоть какой-нибудь звук, указывающий на действия противника. Прошло полчаса, но мы так ничего и не услышали. Как будто река просто поглотила их. Они знают, что мы тут? Что происходит? Они не могли пройти мимо нас. Я продолжил наблюдать за рекой.
Я прошептал Мунозу, чтобы тот связался с базой огневой поддержки "Кирпич" и те держали наготове 105-миллиметровки. Я хотел, чтобы по запросу они положили первый снаряд "вилли-питер" посередине реки в пятидесяти метрах к югу от нас. Если на нас нападут в нашем узком укрытии, у меня будет чертовски мало времени на корректировку огня. Кроме того, он связался с ротой, отправив им доклад о текущей обстановке. Весь остаток ночи группа провела настороже. Ничего не случилось, притом мы так и не услышали, чтобы сампан отплывал. Инстинкт подсказывал мне, что, вероятно, его обитатели вытащили лодку на берег, а потом ушли пешком через открытую местность на восток или отправились вдоль кромки леса на юг. Они точно не проходили мимо – ни по реке, ни по тропе.
Нам нужно было точно знать, что они делали, так что, когда солнце, наконец, взошло, я передал по цепочке, что нам надо будет прочесать местность по ту сторону тропы. Мы сняли Клейморы и зачистили место стоянки, вернув ему первозданный вид. Потом мы развернулись в цепь, держась в трех метрах один от другого. Шварц обеспечивал левый фланг, а я – фланг со стороны реки. Мы медленно выдвинулись к тропе и остановились, прислушиваясь. Ничего. Мертвая тишина. Мы выждали пять минут перед тем, как осторожно переступить тропинку и углубиться под деревья. Сампан, если он все еще был там, должен был находиться всего в двадцати-тридцати метрах впереди. Мы продвинулись еще на десять метров, после чего я просигналил группе остановиться.
Я жестом указал Шварцу оставаться позади вместе с Гроффом, Хиллменом и Килберном, в то время как мы с Мунозом медленно пойдем вперед, разведывая джунгли. Через десять метров, мы нашли естественную впадину, идущую на юг параллельно реке. Я никогда не видал ничего подобного во Вьетнаме, она напомнила мне старую заглубленную проселочную дорогу наподобие тех, на которые я часто наталкивался, охотясь на оленей у заброшенных ферм дома, в Миссури. Она была около трех метров шириной и примерно на метр глубже своих густо заросших лесом краев.
Я попятился на несколько футов, понимая, что это идеальное место для засады. Протянув руку, я взял у Муноза гарнитуру и связался со Шварцем через рацию Килберна. Я прошептал, чтобы он брал остальную часть группы и обходил впадину слева, в то время как Муноз и я двинемся справа. Он должен будет дважды нажать на тангенту, когда они будут на месте. Через пять минут он просигналил, что они готовы. Мы с Мунозом свернули вправо и медленно двинулись, держась под прикрытием окаймляющей впадину растительности.
Дважды нам пришлось пересекать открытые участки, лежащие на берегу реки. Если кто-нибудь ведет наблюдение с другого берега реки, он не сможет нас не заметить. Шварц подал сигнал тангентой и прошептал, что они нашли укрытый в растительности с левой стороны впадины большой бункер и недавно построенный односкатный навес. Я сказал, чтобы он оставался на месте, а мы, дойдя до конца "дороги", повернем к ним. Мы выйдем к ним с юга. Я предупредил, чтобы он проверил, знают ли остальные члены группы, с какого направления мы будем подходить.
Муноз и я продолжили двигаться вдоль зарослей одноярусных джунглей и бамбука. Скользя взглядом по берегу, я заметил небольшую песчаную косу, уходящую в воду на пять или шесть футов. Я увидел место, в которое кто-то направил маленькую лодку, а потом вылез из нее, наступив на мягкий песок. Следы не вели к берегу. Кто бы ни причалил к косе, он передумал, столкнув лодку обратно в реку. Как им удалось не услышанными уйти обратно вверх по реке?
Через тридцать метров впадина кончилась. Она резко сужалась к месту, где заканчивалась растительность. Мы с Мунозом развернулись и пошли обратно на север, осторожно связавшись со Шварцем, и сообщив ему о нашем приближении.
Когда мы дошли до их позиции, ЗКГ показал бункер и навес. Бункер размером шесть на десять футов не был рассчитан на ведение боя. Его, похоже, построили для защиты обитателей от обнаружения с воздуха. Навес был сделан из грубо связанного бамбука. Его, судя по всему, построили неделю или две назад. Открытой стороной он был обращен к зарослям, окаймляющим "дорогу".
Обе постройки были пусты, хотя и имели признаки недавнего использования. Мы сделали несколько снимков камерой, выданной разведотделом. Это была их пленка, и мы решили, что можем дать и им взглянуть на что-нибудь. Я сказал, чтобы остальная часть группы находилась возле бункера, пока мы со Шварцем вернемся, чтобы сфотографировать тропу и переправу.
Вернувшись к группе, мы двинулись сквозь деревья на юг, к местонахождению другой переправы, обнаруженной во время облета. Нам потребовалось шесть часов, чтобы, используя все возможные укрытия, пройти отделявшие нас от места 1200 метров. Было почти 16.00, когда мы, наконец, добрались до него.
Тропа, отходящая от реки, была старой и заросшей. Я рассмотрел возможность вернуть группу к первой переправе и провести последнюю ночь нашего выхода, засев на ней, но отверг ее, решив, что это будет безрассудно. Мы с Мунозом были слишком близко к берегу реки и, весьма вероятно, выдали группу. Если мы были замечены NVA, этой ночью они могли придти разыскивать нас. Среди растущих вдоль реки деревьев было не так уж много мест, где бы мы могли укрыться.
Я подумал о возвращении к бункеру и устройстве в нем НОП. Такого от нас точно не ждут, и у нас, по крайней мере, будет какое-то укрытие на случай нападения. Я спросил себя, что бы я сделал, будучи командиром взвода NVA и наблюдая группу американских рейнджеров, патрулирующих узкую полосу джунглей по ту сторону реки. Я решил, что буду, вероятно, ждать до темноты и с большей частью взвода прошмыгну через реку по северной переправе. Потом я послал бы через старую южную переправу отделение, чтобы использовать его в качестве заслона. Когда все окажутся на местах, я разверну первую группу в цепь и начну прочесывать заросли в южном направлении до тех пор, пока не вступлю в контакт с собаками-янки, или не выгоню их на свой заслон. Так или иначе, я, скорее всего, забью всю группу рейнджеров.
Чем больше я раздумывал над этим, тем больше становились мои опасения. Мы выполнили нашу задачу. Противник пользовался северной переправой. Южная была заброшена. Мы нашли то, что выглядело как лагерь для ночевки отделения, и сфотографировали все это. Мы даже установили, что там был какой-то гук-призрак, посреди ночи носящийся на сампане вверх-вниз по реке. Не было никакого смысла оставаться тут еще на одну ночь.
Я решил выйти на связь и запросить эвакуацию на закате. Проводить вторую ночь в том же перелеске будет контрпродуктивно и исключительно опасно. Капитан Экланд всегда предоставлял командирам групп решать, когда, по их мнению, они находятся в опасности или раскрыты. Когда я передал запрос на эвакуацию, новый ротный пожелал узнать причину. Когда я доложил ситуацию, он ответил, что причина является неприемлемой, и мы должны продолжать выполнение задачи. Нас эвакуируют в 09.00 утра, как предполагалось.
Что за дерьмо! Долбаная кучка тыловых крыс! В роте L так дела не делаются, сэр. Мы находимся там, где куется железо, и эти решения должны приниматься здесь. Вот что мне следовало бы сказать, но я решил проявить некоторую дипломатичность и оставил свои мысли при себе. Я оттянул группу прочь от реки в самые густые заросли, которые нам удалось найти. Впрочем, в них и писающему муравью от солнца не спрятаться.
Мы установили три Клеймора и устроились дожидаться темноты. Она наступила так, как это обычно бывает в джунглях – короткие сумерки, когда солнце опускается за горизонт, а затем непроглядная чернота. Я знал, что у нас есть около часа на то, чтобы что-нибудь сделать, прежде чем нас вновь выдаст взошедшая луна. Я дал новичкам команду снять Клейморы. Когда они были уложены, я повел группу через открытую местность к лежащему к востоку перелеску. Я не знал, куда мы направляемся, и с чем придется столкнуться, но сейчас все что угодно было лучше, чем та узкая полоска джунглей.
Через сотню метров, мы наткнулись на то, что, в темноте было похоже на гигантскую женскую грудь. После более близкого осмотра мы обнаружили, что это был один из многочисленных бесплодных холмов, усеивавших равнину между рекой Благовоний и берегом моря. Холмик возвышался над окружающей местностью примерно на десять-пятнадцать футов. Это нам подходит. На востоке вставала луна. Я остановил группу и переместил их на другую сторону холма. Мы не укрывались в его тени, я просто хотел поместить его между нами и рекой. Устроив тесный, маленький периметр, мы установили все восемь Клейморов.
Холм обеспечивал некоторую защиту со стороны прибрежного перелеска и дал нам повышенное чувство безопасности, которого мы не ощущали на протяжении этих двух суток. Если NVA двинутся к нам со стороны реки, то у нас, по крайней мере, будет что-то впереди. Если же они решат атаковать нас с тыла, то окажутся на еще более открытом месте, чем мы. Я разместил на вершине холмика охранение, распорядившись наблюдать за рекой и лежать не шевелясь, чтобы не силуэтиться на фоне неба.
Через пару часов, я послал наверх второго человека, наблюдать в сторону востока, дав знать, что поменяю обоих около полуночи. Мне не нравилось так надолго оставлять кого-либо в охранении, но это минимизирует передвижения. Я полагал, что два человека, лежа рядом, должны суметь удержать друг друга от сна на протяжении пары часов.
Было почти 02.30, когда меня разбудил соскользнувший с холма Килберн. Когда я спросил его, что случилось, тот уверенно ответил, что видел свет в перелеске, где мы были раньше этим вечером. Он не мог сказать точно, но полагал, что это была спичка или зажигалка. Вспышка длилась слишком долго, чтобы быть светлячком.
Я спросил, видел ли ее Джим, но он ответил, что вряд ли, поскольку тот смотрел в другую сторону. Я приказал ему будить остальную часть группы и передать им, что остаток ночи все должны находиться в полной готовности.
Пока он выполнял мои инструкции, я вскарабкался к Шварцу и спросил его, видел ли он что-нибудь. Тот ответил: "Нет, я наблюдал за местом, где он, по его словам, видел это, но ничего не увидел". Я сказал, чтобы он на всякий случай оставался настороже и сполз обратно к остальной части группы.
"Килберн, отправляйся и продолжай. Будь внимателен. Если устанешь или начнешь засыпать, спускайся, чтобы кто-нибудь заменил тебя". Он что-то видел, или это была лишь игра его воображения? Такое случалось и с парнями, не столь зелеными, как Килберн. Или это NVA, разыскивающие нас в зарослях? Кто-то из них, обнаружив, что мы давно ушли, с отчаяния зажег сигарету? Если бы мы остались на той старой НОП, лежали бы мы сейчас мертвыми посреди перелеска? Это были вопросы, ответа на которые не последует никогда.
Мы не двинемся с места, пока в 09.00 за нами не прибудет эвакуационный борт. В свете встающего солнца не было видно никакого движения или каких-либо признаков того, что ночью кто-нибудь находился в перелеске. Так это и оставим. Никому из нас не требовались доказательства. Мы были живы! Вот и все, что имело значение. Я подумал было, взяв одного человека, вернуться обратно, просто для пущей уверенности, но вероятность наткнуться на засаду или ловушку лишь ради удовлетворения собственного любопытства делала риск не стоящим.
Ротный вышел на связь в 08.50, сообщив, что будет через пять минут. Мы дали ему наши координаты и принялись ждать, пока не услышали звук двух Хьюи, несущихся вдоль реки в нашем направлении.
Когда мы заметили в двухстах метрах ниже по течению приближающие вертолеты, Шварц бросил зеленую дымовую гранату. Они, казалось, на мгновение заколебались, а потом развернулись над перелеском, облетев нашу позицию. Вертолет управления набрал высоту и, прикрывая нас, встал в круг примерно на пятистах футах, в то время как эвакуационный борт проскользнул к нашему холмику с севера и приземлился. Я завопил: "Пошли, пошли, пошли", и мы вшестером вскочили и бросились в кабину.
Приземлившись в расположении роты, мы все отправились под навес дежурки для опроса. Первый вопрос ротного был: "Что вы делали в стороне от воды? Вам было положено следить за рекой".
Я ожидал такой реакции и подготовил историю, которая, как я надеялся, удовлетворит его. "Сэр, мы ждали эвакуации на нашей НОП, когда усилился ветер. Я подумал, что пилотам будет проще, если мы переберемся на открытую местность, а не будем заставлять их приземляться где-то среди всех этих деревьев".
Он на мгновение задумался над моими словами и решил, что действительно не может найти изъянов в моем оправдании, после чего быстро перешел к собственно опросу. Пока Шварц отвечал на какие-то вопросы об обнаруженной нами тропе и следах, которые мы нашли, двигаясь вверх по реке, я принял решение опустить любые упоминания о свете, виденном Килберном предыдущей ночью, и своих подозрениях относительно происходившего в перелеске. Ему стало бы понятно, что моя первая история была сфабрикована. Когда опрос закончился, я отправился к себе в казарму, проклиная себя за то, что начал со лжи, а затем, чтобы прикрытие не развалилось, утаил то что, возможно, было важной разведывательной информацией. Если бы ротным был капитан Экланд, такой проблемы просто не возникло бы. Его политикой было всегда оставлять принятие решений на земле на усмотрение командира группы. Новый ротный был совершенно другим. Он пытался руководить группами из расположения роты, одобряя или отвергая решения командиров групп без учета того, что происходит на месте. При таком подходе это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь из нас заплатит за его нехватку здравомыслия.

* Камера "Pen EE" фирмы "Олимпус". Выпускалась с 1961 года и была одной из самых маленьких камер, рассчитанных на 35-мм пленку. Имела полностью автоматическую экспозицию и фиксированную фокусировку (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 01 фев 2014, 21:48 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
1 марта 1969

Я сидел в "рейнджерской ложе", потягивая холодную Пепси (до 18.00 действовали ограничения на Шлитц и Беллентайн), и рассуждая сам с собой, каким крутым сукиным сыном я стал – в конце концов, разве я не получил собственную группу, будучи всего лишь специалистом четвертого класса? И, черт возьми, даже не побывав в школе Рекондо.
Услышав, как хлопнула закрывающаяся фанерная дверь, я обернулся и увидел Тима Лонга, ротного писаря, стоящего у входа с восемью листками бумаги в руке. Он улыбнулся и подошел ко мне, вручив то, что оказалось приказом, производящим меня и семерых других специалистов четвертого класса роты L в звания сержантов категории E-5. Я мгновенно забыл о самокопании, которым занимался несколькими минутами ранее. Наконец-то я стал сержантом, настоящим NCO. Проведя в армии семнадцать месяцев, я наконец ощутил себя чем-то большим, нежели просто имя в чьем-то гребаном списке. Больше никаких нарядов на кухню и сжигание дерьма. Наконец, я смогу пить пиво в сержантском клубе. Я как-то сразу позабыл о том, что там с моим рапортом о поступлении в офицерскую школу. В тот момент получение сержантского звания, казалось, удовлетворило все мои амбиции.
Я услышал, что нам поручили обучить группу инженеров-саперов искусству спуска по веревке с вертолета Хьюи. Какой-то большой шишке из штаба дивизии взбрело в голову, что наши парни смогут обустраивать базы огневой поддержки гораздо быстрее и эффективнее, если инженерный взвод со всем своим оборудованием можно было бы высадить с вертолета на вершину заросшей трехъярусными джунглями горы прямо посреди "индейской территории".
За три-четыре часа инженеры, с помощью бензопил и взрывчатки расчистили бы поляну, достаточную для приема транспортного вертолета CH-47 "Чинук". А в течение двадцати четырех часов бедным саперам предстояло выполнить работу по постройке бункеров, рытью траншей, обустройству вертолетной площадки со стальным настилом, огневых позиций для минометов и гаубиц, и даже внешнего периметра с "путанкой" и колючей проволокой. Потом, после ночного отдыха, они смогут выйти за проволоку и расчистить от джунглей полосу шириной в пятьдесят-сто метров, чтобы обеспечить простреливаемое пространство для пехоты и артиллеристов, которым предстоит занять базу.
Раньше инженерам приходилось карабкаться на вершину вместе с пехотой, или надеяться, что в окрестностях вершины найдется воронка достаточного для посадки Хьюи размера. Пешее восхождение было всегда опасным и утомительным занятием, и отнимало много времени. А высадка на открытое место – естественного или искусственного происхождения – часто вела к тому, что инженеров уже ждали представители "северовьетнамского комитета по встрече переселенцев". Будучи вооруженным лишь бензопилой, очень сложно отбиться от хорошо спланированной засады.
Тренировка уже началось, когда я, наконец, решил покинуть "ложу" и спуститься на вертолетку, собираясь застать заключительную часть шоу. Хьюи как раз оторвался от площадки и прямо над асфальтом. Я увидел сержанта Бернелла, вывесившегося спиной вперед из двери кабины с правой стороны вертолета.
Площадку окружили пятьдесят или шестьдесят рейнджеров и, наверное, вдвое больше инженеров, желающих посмотреть демонстрацию. Поскольку под вертолетом не висело никаких веревок, я предположил, что Бернелл для вящего эффекта решил исполнить перед ничего не подозревающими инженерами "прыжок со слабиной". Даже обыкновенный быстрый спуск по веревке из вертолета, висящего на высоте 120 футов, представляет собой довольно захватывающее зрелище. Обучаемые получили бы должное впечатление, просто увидев, как это исполняет старый мастер. Но нужно знать сержанта Бернелла, чтобы понять, что он вытворит. Он собирался показать рейнджерский способ спуска из зависшего вертолета.
Общего в обычном скоростном спуске по веревке и "прыжке со слабиной" примерно столько же, как в парашютных прыжках: с принудительным раскрытием купола и со свободным падением – только с высоты чуть больше тысячи футов. При спуске с вертолета стандартным способом сначала нужно пропустить спусковую веревку, закрепленную за расположенное на полу вертолета анкерное кольцо, через карабин на поясной обвязке типа "швейцарское сиденье". Затем обернуть ходовой конец вокруг коренного, и снова пропустить его через карабин. Получающегося трения будет достаточно, чтобы не дать силе тяжести в полной мере воздействовать на ваше тело и влепить его в землю со скоростью около 120 миль в час.
Сама по себе петля вокруг карабина уменьшает скорость полета примерно на 50%. Но, к сожалению, даже на такой скорости человеческое тело не в состоянии выдержать взаимодействие с твердым объектом. Но однажды некий изобретательный молодой искатель приключений обнаружил, что если взяться свободной рукой за веревку и крепко прижать ее сзади по центру поясницы, образующееся дополнительное сопротивление будет действовать как аварийный тормоз, и потом можно будет управлять спуском, регулируя силу сжатия одетой в перчатку руки. Комбинация этих двух способов позволит спуститься с зависшего вертолета с большой, но контролируемой скоростью, и потом затормозить перед самым приземлением, сделав касание достаточно комфортным, чтобы пережить его без травм.
Однако существует вероятность оказаться уязвимым для огня стрелкового оружия, открыто спускаясь с вертолета. Если такое случится, возможно, ранения, причиненные последующим неконтролируемым падением на землю, окажутся куда легче, чем последствия пробития тела роем выпущенных из АК смертоносных оболочечных пуль.
Как только эта теорема была доказана полевой практикой, стало очевидно, что требуется какое-то альтернативное решение. К нашему счастью, элита из Сил Спецопераций быстро решила проблему и придумала ответ – "прыжок со слабиной". В самом первом приближении "прыжок со слабиной" не слишком отличается от выполнения обычного скоростного спуска по веревке, кроме одного небольшого момента. Спусковая веревка крепится к карабину не в нескольких футах от места ее крепления к полу кабины, а в семидесяти пяти – восьмидесяти футах дальше.
Вся прелесть этого нововведения состоит в том, что ты фактически свободно падаешь до тех пор, пока не выберешь всю слабину веревки. Легко предположить, что на протяжении этих семидесяти пяти – восьмидесяти футов под воздействием силы тяжести ты, скорее всего, разгонишься, достигнув скорости порядка 75 миль/час. Когда слабина веревки между местом ее крепления к полу вертолета и расположенным чуть ниже пупка карабином будет выбрана, ты испытываешь внезапное, мощное, но краткое сотрясение всего организма, сосредотачивающееся, прежде всего, в плечевом суставе тормозящей руки.
Если внимательно следить за демонстрацией техники "прыжка со слабиной", очевидно, несложно понять, что если позволить петле веревки скользить через карабин, забирая большую часть начального рывка, а потом постепенно погасить остаток, сильно, но постепенно тормозя, есть весьма неплохие шансы, что твое плечо не выскочит из сустава с треском и жуткой болью. Такое часто случалось, если прыгающий тормозил слишком резко и сильно. Это вело к немедленной остановке тормозящей руки, но мало способствовало замедлению тела в целом.
Однако вернемся к сержанту Бернеллу. Увидев, что он стоит в проеме двери спиной к нам, и под Хьюи не висит никаких веревок, я сразу понял, что он собирается выполнить "прыжок со слабиной". Я знал, что рейнджеры должны были показать инженерам, как спускаться по веревке, а не прыгать. И я решил, что старина Берни просто собрался установить критерий, по которому рейнджеров оценивают их коллеги. Он решил показать этим инженерам, что вещи, которым они вскоре будут учиться – детский лепет в сравнении с тем, чем мы обычно занимаемся.
Я был несколько удивлен: когда он соскочил с лыжи, вертолет поднялся над землей всего лишь где-то на семьдесят пять футов. Обычно мы прыгали со 100-120 футов. Дело в том, что выбрать слабину веревки нужно, когда останется еще 20-40 футов высоты. Так что тут что-то пошло не так! Берни выполнил превосходный "прыжок со слабиной". На отделении он был в вертикальном положении и плотно сгруппирован. Он сохранял это положение до последней доли секунды перед тем, как удариться об асфальт вертолетной площадки. Должно быть, в тот самый момент он понял, что у него слишком много слабины (или мало высоты – в зависимости от того, с какой стороны посмотреть).
Взводный сержант показал, что на самом деле является профессионалом. Ударившись оземь, он выполнил одно из самых классических приземлений по-парашютному, какое я когда-либо видел. Он приземлился на носки, перенес вес на правую ногу, а потом перекатился через правое бедро и бок, распределяя силу удара по всему телу. Это движение спасло его жизнь!
Когда я добежал туда, над ним уже склонилось четверо. Док Проктор, один из ротных медиков, был там, пытаясь удержать тяжело раненого сержанта от движений, пока не прибудет медицинская вертушка. Было видно, что Берни испытывает страшную боль. Док сказал, чтобы мы держали корчащегося NCO. Судя по виду его голеней и бедер не было никаких сомнений, что у нашего маленького сержанта серьезно повреждены нижние конечности и, возможно, таз.
По прибытия медэвака прошло, должно быть, минут пятнадцать. Чтобы облегчить боль, Берни сделали укол морфия, а потом привязали к деревянному щиту на время перелета до госпиталя в Фубай. Мы не знали, выкарабкается он или нет. Похоже, в лучшем случае, его военная карьера закончилась. В армии не было места безнадежным калекам. Но с другой стороны, если кто и мог бы оправиться от таких травм, так это Бернелл. В конце концов, я много раз, сидя в нашем клубе, наблюдал, как Бернелл и Джонни Куик разгрызают бритвенные лезвия, стаканы и шестидесятиваттные лампочки. Бернелл шутил, что обычно ест только стоваттные "пузыри", но сейчас сбавил обороты, поскольку вынужден следить за своим весом.
После того, как его увезли, инженеры, все еще пребывавшие в шоке от столь трагического инцидента, решили, что сегодня уже слишком поздно для проведения каких-либо тренировок. Я не мог винить их. Все, что они знали, им всего лишь продемонстрировали спуск по веревке – в рейнджерском стиле. Окажись я в их шкуре, и решив, что именно так нас и будут тренировать в скоростном спуске, пожалуй, всех NVA в Южном Вьетнаме не хватит, чтобы загнать меня в тот вертолет.
Тем же вечером капитан Экланд заскочил в расположение роты, чтобы повидать нас. Будучи у нас, он полюбопытствовал, не хотел бы я присоединиться к нему в штабе дивизии в качестве оперативного сержанта. Черт, это было заманчиво. Но я не мог представить себя в роли тыловой крысы.

2 марта 1969

На утреннем построении нам передали, что специалист четвертого класса Джексон находится в Японии, в госпитале Кэмп Зама. Он впал в кому после ранения спятившим "вишенкой" из группы Соерса несколько недель назад. Операция сохранила ему жизнь, но не исправила повреждений. Если он и выживет, то останется парализован ниже пояса. Почти все в строю склонили головы и вознесли молитвы за нашего раненого товарища.
После обеда я вылетел беллименом в составе "розовой команды" кавалеристов. "Розовые команды" были вертолетными группами "охотников-убийц", специализирующимися на поиске и уничтожении вражеских лагерей, бункеров, транспортных средств, складов продовольствия и узлов связи. Команда состояла из одного-двух разведывательных вертолетов "лоч", Хьюи-слика со свернутой веревочной лестницей и седлом Макгвайра, и пары "Кобр"-ганшипов.
Слик и пара ганшипов должны идти на пяти-семи тысячах футов, в то время как стремительные "лочи" шастали над самыми верхушки деревьев в поисках всего, выглядящего неестественно. Найдя что-то, они обычно обстреливали это из пулемета М-60 или сбрасывали туда "вили-питер". Если они не могли с этим справиться сами, то отмечали место дымом или "вилли-питером" и оттягивались, давая "Кобрам" возможность уничтожить то, что напугало их маленьких собратьев.
Слик оставался кружить в вышине, присоединяясь к драке лишь для спасения экипажа другого вертолета, если тот сбивали. Я пару раз летал в "розовых командах" с капитаном Экландом и штаб-сержантом "Контактом" Джонсоном. Их обоих это возбуждало, а я, Билл Марси или Рон Ракер обычно отправлялись с ними беллименами. Мне ни разу не выпадало возможности в чем-либо поучаствовать, а Ракер однажды был с ротным, когда они нашли и уничтожили пятитонный грузовик NVA, укрытый среди деревьев где-то в долине Ашау. Потом они потерялись и оказались где-то над Долиной Кувшинов в Лаосе.
Эта задача оказалась довольно возбуждающей. Мы находились в "охотничьих угодьях" уже где-то около часа, и я наблюдал, как пара "лочей" выписывает зигзаги над верхушками деревьев лежащих под нами джунглей. Внезапно я увидел, как левый "лоч" буквально встал на нос, когда бортстрелок выставил закрепленный на резиновом шнуре пулемет в боковую дверь и принялся обстреливать что-то на земле. Другой "лоч" быстро подлетел и сбросил три "вилли-питера". Потом один из пилотов радировал, что они заметили среди деревьев четыре бункера и группу хижин. Когда они подлетели взглянуть на них поближе, из находящейся поблизости "паучьей норы" выскочил одетый в "черную пижаму" гук, открывший по ним огонь из какого-то старого полуавтоматического карабина.
А дальше мы наблюдали, как два "лоча" потратили десять минут, пытаясь расправиться с одним-единственным NVA. Они попеременно зависали прямо над его "норой", пытаясь попасть из пулеметов прямо в нее. Потом они скидывали несколько гранат и отваливали в сторону, давая другому повторить попытку. И каждый раз после этого маленький мужественный вьетнамец выпрыгивал и выпускал в них по паре пуль. Наконец у них кончились патроны и гранаты. Тогда один из пилотов подвел свой "лоч" и с высоты около десяти футов сбросил красную дымовую гранату прямо в дыру. Как только вертолет отвалил, гук снова выскочил и сделал еще пару выстрелов.
Две "Кобры" нацелились на красный дым и принялись разносить окрестности ракетами. Сделав по шесть проходов, они зашли вновь, на сей раз поливая джунгли огнем автоматических пушек. Расстреляв все боеприпасы к ним, он сделали еще пару заходов, на сей раз паля из миниганов. После этого они вышли на связь, и сообщили, что у них закончился боекомплект, осталось мало горючего, и они возвращаются на базу. Мы подтвердили получение информации и дали всем добро на возвращение.
Когда мы закладывали вираж над джунглями, направляясь обратно в Кэмп Игл, из-под земли выскочил все тот же гук, сделавший три или четыре выстрела по нашим улетающим вертолетам. Я был в изумлении. Мы потратили, наверное, около двадцати тысяч долларов, пытаясь занести нашего маленького приятеля на счет команды генерала Уэстморленда. А он каким-то образом выжил, продолжая пытаться записать нас на счет генерала Гиапа. Любой, имеющий такие железные яйца, достоин восхищения! Черт, да нам стоило просто отдать ему те деньги, что мы на него потратили, и посоветовать отправиться домой и выйти в отставку. А вы знаете, это была бы неплохая идея! За двадцать тысяч долларов можно купить чертовски много риса и соуса ныок мам. Черт, да даже пяти тысяч долларов достаточно, чтобы купить до хрена рыбного соуса и риса! Добавить сюда пару ящиков старого доброго пива Ба-Муой-Ба*, несколько фунтов опиума, вязанку благовонных палочек, чернозубую мама-сан, и он впереди собственного визга ускачет обратно по тропе Хошимина.
Нам надо бы разбрасывать листовки над джунглями – примерно как в рамках программы Чухой: ЗАБЕРИТЕ СВОИ СЕМЬИ, БРОСЬТЕ ВАШЕ ОРУЖИЕ, И ПРАВИТЕЛЬСТВО США ОТКРОЕТ ВАМ БАНКОВСКИЙ СЧЕТ НА 5000$. МЫ ДАДИМ ВАМ ЕЩЕ КУЧУ ВСЯКОЙ ВСЯЧИНЫ И ДАЖЕ ЗАБРОНИРУЕМ ДЛЯ ВАС И ВАШИХ ЛЮБИМЫХ БИЛЕТ В ЛЮБУЮ СТРАНУ ТРЕТЬЕГО МИРА. ВЫ СМОЖЕТЕ ПРОВЕСТИ ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ КАК КОРОЛИ! С учетом того, сколько денег мы тратим во Вьетнаме каждый год, на то, чтобы купить победу, понадобится, пожалуй, дней тридцать.
Давайте посмотрим. Если мы потратим пять миллиардов в год и если считать по $5000 на одного NVA, то мы сможем избавиться от миллиона за год. Черт, давайте будем щедры – дадим каждой семье по $15000 в год. В конце концов, мы же американцы, не так ли? Ладно, все это – лишь благие пожелания. Даже если они и имеют смысл. С другой стороны, стоит заставить южновьетнамскую армию сражаться хотя бы вполовину мужественнее, и мы все сможем отправиться домой, предоставив им выиграть войну.
Дополнительным плюсом этих дополнительных полетов было то, что я смог получить достаточно часов налета для квалификационной Летной Медали ВВС и мне оставалось лишь двенадцать часов, чтобы получить вторую.

* Наиболее распространенное в Южном Вьетнаме местное пиво. На самом деле называлось "33 Export". По-вьетнамски 33, это и есть Ba Muoi Ba (дословно – "три-десять-три"). Продавалось в бутылках коричневого стекла емкостью 0,33 литра. Заявленное содержание алкоголя составляло 3,3% (говорят, отсюда и происходило его название "33"). Пиво было весьма дрянным на вкус, но пользовалось большой популярностью, поскольку было очень дешевым и продавалось практически повсюду – бутылку можно было получить всего за несколько центов. В настоящее время "подлинное" вьетнамское пиво "33" прекратило существование. То, что имеется на рынке, производится во Франции компанией "Хейнекен". Во Вьетнаме же продается пиво "333" (Ба-ба-ба). На самом деле это одно и то же пиво... (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 13 фев 2014, 22:38 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
3 марта 1969

Кто-то нарыл несколько реально крутых порнушных фильмов и прошел слух, что их будут крутить поздним вечером в казарме у Миллера. На четырех койках в дальнем конце помещения нас угнездилось человек сорок. Порнуха была весьма крута и низкопробна. В особенности один эпизод, где грузная, жутко большегрудая искусственная блондинка отсасывала у маленького тощего дерьмеца с совершенно отсутствующим подбородком, единственным достоинством которого был хрен, похожий на 60-миллиметровую минометную мину.
Все ржали и отпускали соленые шуточки по поводу "Блондинки Берты", способной отсосать у миномета, когда вошел штабной лайфер, пробывший в роте всего пару месяцев и сказал, "Вот бля! Да будь я проклят, если стану трахаться с бабой, берущей в рот такие штуки!"
Кто-то из сидевших ближе язвительно заметил: "Сардж*, чтоб тебя! Ты сколько провел в этой стране?"
В лавку наконец-то завезли нашивки с новым обозначением подразделения: "L Co, 75th Inf. RANGER". Они были черно-красные и смотрелись реально круто. Было тяжело спарывать старые черно-желтые нашивки LRP. Они были для нас предметом гордости. Я положил свои нашивки LRP в конверт и отправил их Барб.
Теперь у нас были новые опознавательные знаки, и нам нужно будет вновь завоевывать репутацию. Подобно нашим черным бейсболкам, ни один из нашивок не была утверждена официально. Не то, чтобы это имело большое значение. Большинство парней, уходя на дембель, покупали черные береты, чтобы носить их дома. На них тоже не было официального разрешения, но все в ротах рейнджеров старались их заиметь.

4 марта 1969

Около сорока наших отправились в расположение MACV SOG к северу от Фубай попрактиковаться в спусках по веревке с имеющихся у них шестидесятифутовых вышек. Их лагерь был больше известен под наименованием FOB 1 (Передовая База Наблюдений №1). Он находился к востоку от Шоссе №1, чуть севернее аэропорта Фубай. Мы ни разу не видели, чтобы там размещалось много американцев – вместо этого на огневых позициях и в бункерах там постоянно околачивалось множество улыбающихся, сверхдружелюбных вьетнамцев.
Это место было настоящей крепостью. Не хотел бы я оказаться сапером NVA, получившим задачу пробраться на базу. Мне очень нравились спуски по веревке с вышек FOB 1. С одной стороны они были открытыми, чтобы имитировать спуск с вертолета. Другая сторона была обшита листами дырчатого металлического настила, которые парни из SOG потырили с соседней авиабазы. Таким образом, получилась прекрасная поверхность для отработки спуска по стене здания или скальной стене.

6 марта 1969

После обеда у нас случилось неожиданное развлечение. Первый сержант сообщил, что через час в расположение роты прибудет парочка "пышечек" из Красного Креста. Нам надлежит предстать перед ними в лучшем виде. Любой, застигнутый за попыткой заигрывать, прикоснуться, крутить хвоста или предпринять в отношении какой-либо из девушек что-либо, начинающееся на "х", "п" или "ё", будет отдан под трибунал, повешен, расстрелян и кремирован. Этого не произойдет лишь в случае, если он до этого был канонизирован, кастрирован, произведен в офицерский чин или награжден Медалью почета Конгресса – в этих случаях будет сделано исключение.
Ожидая от наших крутых, измученных воздержанием, неотесанных рейнджеров самого худшего, я был совершенно изумлен, увидев, как они вдруг превратились в группу куртуазных, манерных и учтиво-вежливых джентльменов. Мы послушно уселись в кружок возле складской палатки и принялись играть в "эрудит", "угадай слово" и "двадцать вопросов". Мы были слишком смущены, играя в эти дурацкие игры, чтобы протестовать. Никому не хотелось нарушать ход дела первым. Так что мы, подобно пай-мальчикам сидели, страдая от жажды, пока эти две девушки рассыпались в комплиментах о том, какие мы милые ребята. Если противник когда-нибудь узнает об этом, наша репутация пойдет по цене дерьма.
Прошел слух, что вечером шестого числа находящийся на Центральном Нагорье лагерь Сил Спецопераций подвергся нападению NVA при поддержке легких танков советского производства. Атака, вроде бы, была отбита, при этом было подбито несколько танков. Это был первый случай использования противником бронетехники, о котором мы услышали со времен разгрома лагеря Лангвей во время Тета 68-го года.
Одна из наших групп, находившихся в начале ноября в Ашау, слышала, как ночью какая-то гусеничная машина двигалась вдоль долины. Было сложно поверить, что NVA смогли бы провести танки через эти джунгли настолько скрытно, чтобы их не обнаружили группы наших рейнджеров и Сил Спецопераций. Если Никсон пойдет на обещанный им вывод войск, в течение нескольких следующих лет Вьетнам ждет кровопролитие, которое сможет поспорить с чистками в СССР. Южновьетнамские вооруженные силы никоим образом не смогут противостоять NVA. Им не хватит духу, а их правительство и изрядная часть военных были безнадежно коррумпированы.
Первый Сержант Карден сообщил нам с Филом Мейерсом, что мы вряд ли получим производство в офицеры, поскольку ни один из нас не прослужил достаточно времени в ранге Е-5. Похоже, прошедшие пять лет были одной безуспешной попыткой получить офицерское звание. Я знал, что после дембеля смогу получить направление в офицерскую школу, но понимал, что никогда не смирюсь с придирками со стороны какого-нибудь "гологрудого"** инструктора, не видавшего никаких боев кроме тех, что проходят на арене в Финикс-сити, и в результате очень скоро окажусь в кутузке.
Ну да ладно, я сделал все, что мог. Если я окажусь не нужен армии, то вернусь к обучению согласно закону о правах военнослужащих, и получу степень в менеджменте или юриспруденции.

* Сокращенно-неофициальное от слова "сержант": sarge – sergeant (прим. перев.)
** Военнослужащий, не имеющий боевых наград, планки которых носятся на груди (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 23 фев 2014, 20:00 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
7 марта 1969

Cразу после возвращения с обеда в казарму в поисках добровольцев ворвался штаб-сержант Боумен – наш новый взводный сержант. Нужно было спуститься по веревке на склон горы где-то южнее Кэмп Игл для спасения экипажа упавшей в джунгли "Кобры" и "лоча" с тремя офицерами на борту, разбившегося неподалеку в попытке найти место падения ганшипа. Поблизости, вероятно, были NVA – "Кобра" получила несколько попаданий при нанесении удара по группе бункеров. "Лоч", похоже, упал из-за технических неполадок. С него не сообщали, что по ним стреляли.
Район, где потерпели крушение "Кобра" и "лоч", был окутан плотным туманом. Никто не видел дыма, так что у этих пяти человек были весьма неплохие шансы на выживание. На место вылетел еще один "лоч", обнаруживший место падения "Кобры". Однако другую "птичку" он найти не смог.
Шесть наших групп уже было в поле, так что в роте оставалось мало личного состава. Двое из моих людей были в отпусках, а еще один убыл в школу Рекондо. Я сидел, вспоминая все те случаи, когда пилоты "Кобр" и "лочей" рисковали своими жизнями, чтобы вытащить мою жирную задницу из-под огня. Да, я обязан пойти! Если я этого не сделаю, то никогда не смогу смотреть в глаза ни одному из пилотов.
Рич Фэдели вызвался пойти во второй группе.
В дивизии решили, что будет безопаснее, если одновременно высадится двенадцать человек. Поскольку в районе есть войска противника, для шести человек будет слишком сложно пытаться найти упавшие вертолеты и эвакуировать их экипажи, одновременно обеспечивая охранение.
Моя группа высадится первой. Мы должны будем удерживать зону высадки, пока будет высаживаться группа Фэдели. Нам сказали не брать рюкзаки. Только полевое снаряжение и оружие. От высадки до эвакуации пройдет меньше трех часов.
Я пошел искать добровольцев себе в группу. Вместе с Гроффом и Килберном нас было трое. Выходя из казармы, я столкнулся с Ларри Сэензом. Он уже был в курсе новостей и предложил взять его в состав группы спасения. Найдя Бидрона и Муноза, я спросил, не хотят ли они воспользоваться шансом отработать жалование. Оба согласились. Нас стало шестеро. Я еще раз напомнил всем, что мы идем налегке: снаряжение и оружие – вот и все, что на нас будет. Каждый должен будет взять по дополнительной бандольере с патронами. Можно смириться с тем, что у нас кончится вода или еда – хотя это и может создать нам некоторые проблемы – однако оказаться без боеприпасов в ходе боя, это едва ли не самый быстрый из известных мне способов потерять лицензию на работу.
Муноз будет старшим радистом, Килберн – младшим. Оба рейнджера закрепили свои рации PRC-25 прямо на грузовые рамы. Муноз предусмотрительно повесил прямо под рацию баттпек, в который запихнул запасную батарею. Я сказал Килберну сделать то же самое и посоветовал взять в довесок Клеймор.
Бидрон, Сэенз, и я встретились у склада боеприпасов, чтобы взять дополнительные бандольеры. Бидрон и Сэенз прихватили по сумке с Клейморами. Я вынул одну из фляг и запихнул в освободившийся подсумок четыре гранаты.
Нужно было спешить: мы услышали, что на вертолетную площадку уже прибыли два слика. Первому сержанту Кардену и штаб-сержанту Боумену не понадобилось много времени, чтобы закрепить спусковые веревки. В воздухе витала спешка. Через пять часов стемнеет – у нас остается не так уж много времени. Заскочив напоследок в казарму, я засунул в карман пару батончиков из комплекта выживания, компас и сигнальную ракетницу.
Я испытывал дискомфорт, чувствуя, что забыл что-то важное. Учитывая отведенное на сборы время, в это было нетрудно поверить. У меня были кожаные перчатки для спуска по веревке, карабин и сделанное из веревки "швейцарское сиденье". Я проверил, чтобы они были и у всех остальных. Ни у кого не было времени на нанесение маскировочного грима. Только Бидрон и Грофф успели надеть камуфлированную форму для джунглей. Остальная часть группы была в оливковой повседневке.
Мы оставили в казарме наши черные бейсболки с белыми эмблемами Рекондо, но только Бидрон и Сэенз надели панамы. Остальные разодрали на куски чью-то оливковую футболку, висевшую перед "рейнджерской ложей", понаделав повязок, чтобы прикрыть волосы. Наверное мне стоило бы нервничать, но тот безумный порыв, с которым мы собирались и взлетали, заставил сосредоточиться лишь на том, что делалось в данный момент. О деталях можно будет побеспокоиться позже.
Группа Фэдели прибыла на вертолетку одновременно с нами. Там уже были "Контакт" Джонсон и Боумен, обоим сержантам не терпелось начать движение. Они полетят беллименами на сликах. Их заботой будет проверить, что каждый из нас правильно пристегнулся и покидает борт в должном порядке. Как только группа высадится, они должны будут как можно быстрее втянуть веревки обратно, чтобы, они, развеваемые потоком от винта набирающего высоту Хьюи, не зацепились за лопасти. Это привело бы к катастрофе.
Прока мы толкались, натягивая обвязки, они призывали нас поторапливаться. У Килберна случилась какая-то заминка, тогда Боумен выпрыгнул из слика и помог ему справиться. Наконец мы взобрались на борт, и пара сликов немедленно взлетела, направившись на юг. Боумен прокричал мне ухо, что мы сделаем остановку на базе огневой поддержки "Томагавк", чтобы дождаться "Кобр" эскорта и получить свежие данные об обстановке.
Я никогда не работал к югу от Кэмп Игл, но помнил, что тот самый горный массив, что высился к западу от нашего базового лагеря, южнее Пиявочного острова поворачивал к побережью. Мы увидели появившийся в отдалении "Томагавк". Это была типичная американская база огневой поддержки. Она напомнила мне базу "Джек", что возле посадочной площадки "Салли", разве что "Томагавк" находился на чуть более высоком холме. Ни одна из этих баз не находилась собственно в горах. Они располагались в предгорьях и должны были поддерживать войска, патрулирующие окрестности.
Мы приземлились на покрытую перфорированными металлическими листами вертолетную площадку, размеров которой едва хватило для пары Хьюи. Я сказал остальным членам группы оставаться на борту, пока я не разузнаю, что происходит. Мы с Фэдели двинулись было в сторону группы офицеров, столпившихся на противоположной стороне площадки, но остановились, когда к нам подбежал лейтенант, приказавший построить группы на краю вертолетки.
Мы развернулись и дали остальным членам групп знак подойти в тот самый момент, когда над горизонтом появился "лоч". Сделав круг, он опустился между двумя бункерами по центру базы. Из него вылезли двое офицеров, направившихся в нашу сторону. Первым был генерал Мелвин Зэйс, командир 101-й дивизии, а вторым – "цыплячий" полковник* из его штаба. Это был третий раз, когда я видел генерала. Он некоторое время беседовал со мной в ноябре, при награждении меня Серебряной Звездой. Я также имел краткую встречу с ним в декабре, на отборочной комиссии на звание "солдата месяца". Я был рад, когда он взглянул на меня и кивнул. Он все еще помнил меня.
Мы выстроились перед ним на краю вертолетной площадки. Он поблагодарил нас за то, что мы добровольно вызвались отправиться за этими двумя экипажами. Для меня не стало откровением, что все пятеро пропавших – офицеры. Трое уоррентов, капитан и подполковник. Закончив говорить, генерал представил нашему вниманию стоящего рядом штабного офицера. Тот также выразил благодарность за то, что мы вызвались добровольцами, и немедленно приступил к постановке задачи.
Оба упавших вертолета находились на расстоянии двухсот метров друг от друга. "Кобра" от удара разломилась пополам и находилась в двухъярусных джунглях примерно на двух третях высоты проходящего через район крутого горного хребта. "Лоч" лежал в двухстах метрах к западу от "Кобры" и вниз по склону. Кобра была подбита во время нанесения удара по группе бункеров, как сообщалось, из 12,7-мм пулемета. "Лоч" упал через двадцать минут, и с него не поступало никаких сообщений об огне противника. Они лишь передали, что влетают в полосу тумана, чтобы найти сбитую "Кобру". Обратно они не выходили. Другой "лоч", прошедший ниже слоя облачности, обнаружил местонахождение "Кобры" и, после продолжительных поисков, то, что, по их мнению, было местом падения первого "лоча".
На протяжении нескольких предыдущих дней в районе наблюдалась повышенная активность противника, невзирая на то, что местность регулярно патрулировалась несколькими пехотными ротами. Из разведотдела сообщали о нахождении в непосредственной близости двух батальонов NVA. Он также сказал, что карт для тех мест, куда нам предстоит отправиться, не существует, но будут предприняты все меры, чтобы высадить нас непосредственно на место падения.
Фэдели заметил, что без карт мы в случае контакта с противником не сможем определить координаты и вызвать артиллерийскую поддержку. Полковник ответил, что поддержку будут обеспечивать четыре "Кобры". Можно подумать, это нас впечатлит, и так и будет. Господи, у них уже две вертушки навернулось в тумане, а они хотят предложить нам воздушную поддержку! Ладно, уж коль они смогут высадить нас прямо на упавшие "птички", насколько сложным все это может оказаться на самом деле?
Мы с Фэдели решили, что высадимся одновременно, настолько близко друг к другу, насколько это сможет сделать пара сликов. Оказавшись на земле, мы соединимся и отправимся к месту падения "Кобры", полагая, что двух человек мы сможем эвакуировать быстрее, чем трех. Кроме того, поскольку "Кобра" находится выше по склону, катящийся сверху вал тумана накроет ее гораздо быстрее, оставив мало времени на эвакуацию экипажа ганшипа прежде, чем он полностью окутает нас.
Как только мы эвакуируем экипаж "Кобры", то спустимся по склону, двигаясь к экипажу "лоча". Хотелось бы надеяться, что к тому времени, как мы доберемся туда, слой тумана все еще будет держаться выше нас, позволив Хьюи вернуться и забрать всех до того, как погодные условия ухудшатся настолько, что полеты станут невозможны.
Мы спешно погрузились в два слика и вылетели, направляясь к горам на юго-западе. План выглядел неплохо. Пожалуй, если не придется столкнуться с проблемами, мы сможем высадиться и вернуться обратно через девяносто минут.
Километрах в двух от "Томагавка" к нам присоединилась пара "Кобр". Собравшись в группу, мы полетели к виднеющейся неподалеку горной цепи. По крайней мере, можно было предположить, что это горная цепь, потому что ее верхнюю половину полностью укрывал плотный вал серо-белых облаков, в котором было невозможно разглядеть никаких признаков хребта, который мы искали.
Информация, данная нам на инструктаже, была основана на устаревших данных. Нам не успеть найти и эвакуировать эти два экипажа до темноты. Было уже слишком поздно заниматься этим. Места падения были в самой глубине тех нависающих слоев низких облаков. Вертолеты начали кружить у края облачности – было непонятно, что делать дальше. Наш пилот сообщил штаб-сержанту Боумену, что для выполнения задачи погодные условия слишком плохие. Он вышел на связь с базой для получения новых инструкций. Оттуда ответили, что нам следует продолжать выполнять задачу. Мы кивнули, соглашаясь – попытаемся, если пилоты смогут нас высадить.
Пара Хьюи разошлась на сто метров друг от друга и вошла в гряду облаков на высоте, рассчитанной так, чтобы мы оказались на сотню футов выше упавшей "Кобры", если, конечно, раньше не врежемся в кроны деревьев или склон горы. Никто из нас не смел вздохнуть, пока наш вертолет прокладывал свой путь сквозь серую пелену.
Когда мы углубились в туман, я с удивлением обнаружил, что могу разглядеть под нами что-то серое, но более темного оттенка. Оказалось, это были вершины деревьев, едва виднеющиеся под нами. По крайней мере, теперь мы знали, что летим не вверх ногами. Изломанная линия джунглей давала точку отсчета, позволяющую избежать полной дезориентации. Едва войдя в облачность, мы потеряли визуальный контакт с другим Хьюи. Я точно знал, что мы двигались навстречу неприятностям.
После пары минут движения на ощупь сквозь густой, почти твердый слой воздуха наш пилот просигналил, что мы над местом падения "Кобры". Я выгляну за борт, и едва смог различить окутанные туманом деревья, видневшиеся в шестидесяти-семидесяти футах. "Кобру" было не видно. От джунглей, казалось, исходила какая-то жуткая, бесплотная дрожь, грозящая возобладать надо мной. Я чувствовал полнейший, неподдельный ужас и пытался справиться с приступом паники, приковавшей меня к месту. Я не мог спрыгнуть туда. В это... да не важно, что это было. Это походило на что-то из фильма ужасов. Единственно, чего не хватало – так это надгробных плит.
Боумен крикнул, чтобы мы пристегивались, и сбросил по веревке с каждого борта Хьюи. Они, разматываясь, канули в курящуюся туманом утробу джунглей под нами. Я встал и шагнул к краю кабины, заставляя двигаться тело, которое, казалось, потеряло способность реагировать. Я видел собственные руки, пропускавшие петлю спусковой веревки через карабин на моей обвязке. Они делали свое дело без моего участия. Я пытался восстановить контроль: черт возьми, я обязан собрать свое дерьмо в кучу. Что я тут делаю? Единственная мысль, промелькнувшая в моей голове, была о неизвестных опасностях, которые могли подстерегать нас. Как командир группы, я буду первым.
Я не помнил, как спрыгнул с посадочной лыжи в почти ощутимый туман внизу. Я не мог даже вспомнить сам спуск. Первым воспоминанием был толчок, который я ощутил, когда тормозящая рука прижалась к пояснице, чуть выше фляжного подсумка, набитого гранатами. Я снова осознавал происходящее. Я знал, что у меня есть лишь несколько секунд, чтобы оказаться на земле, освободиться от веревки и предоставить ее следующему человеку. Я приземлился на середину хорошо натоптанной тропы шириной около шести футов. Моя кожа покрылась мурашками, когда я поспешно выдергивал конец веревки из карабина. Мне хотелось обернуться: что-то зловещее угадывалось там – подобное гигантскому саблезубому тигру, готовому к прыжку. Мое оружие было заброшено за спину. Мне было нужно иметь его в руках – сейчас, прямо сейчас! Я дотянулся и потащил его через голову, одновременно пытаясь увидеть, что там позади меня. Я развернулся. В трех метрах от тропы, укрытый среди растительности, находился бетонный бункер. Я ни за что не разглядел его, если бы не идущий сверху поток воздуха от ротора Хьюи.
Вокруг меня спускались остальные рейнджеры. Муноз, Бидрон и Грофф благополучно достигли земли. Один... два... три... я сам – четыре... кого нет? Я взглянул вверх и увидел Килберна, который должен был спускаться вторым по моей веревке, застрявшего в пяти футах надо мной. Сэенз стоял в проеме двери, оглядываясь в ожидании, когда Килберн закончит спуск. Из кабины появилось лицо Боумена, пытающегося выяснить, что случилось. Он дал мне знак снять Килберна с веревки. Я инстинктивно потянулся к груди и вытащил Ка-бар, который носил примотанным рукояткой вниз на лямке полевого снаряжения. Ухватившись за болтающийся под Килберном конец веревки, я попытался подтянуть его и обрезать над тем местом, где он перепутался со шнуром гарнитуры радиостанции. Мне было никак не дотянуться.
Я помахал Боумену, чтобы тот сказал пилоту опустить Хьюи ниже. Казалось, прошла вечность, пока тот отреагировал и спустился на пару футов. Я смог протянуть правую руку настолько, чтобы полоснуть ножом по веревке над головой Килберна. Сэенз немедленно отправился вниз. Зависший вертолет, должно быть, поднялся на несколько футов, потому что веревка Сэенза кончилась, когда он был в шести футах над тропой.
Боумен помахал рукой, и Хьюи, взмыв подобно воздушному шару, исчез в пасмурном небе. Мы слышали, как он уходит прочь от хребта, направляясь к северо-востоку, на открытую местность. Когда этот звук стих, на нас опустилась мертвая тишина. Мы поспешили уйти с тропы в джунгли, заняв круговую оборону в пятнадцати метрах от нее. Я приказал Мунозу связаться с Фэдели, узнать, где он, и организовать наше соединение.
Он прижал гарнитуру к голове и в течение нескольких минут что-то шептал в нее, а потом обернулся и сказал, что не может установить связь. Он попытался еще раз, на сей раз с помощью рации Килберна, но ответом был лишь шум статики. Я не имел никакого понятия, что случилось со второй группой. Они вошли с туман сразу за нами. Даже в сплошной облачности они, пожалуй, не могли находиться дальше двух сотен метров от нас. У нас не должно быть проблем с радиосвязью.
Муноз вызвал борт управления и спросил, есть ли у них связь со второй группой. Те попросили подождать, пока они попытаются вызвать их. Через несколько секунд они вернулись на наш канал, сообщив, что те на связи, но их слышно так же слабо, как и нас. Похоже, висевшая в воздухе влага глушила наши сигналы.
С вертолета управления передали, что Фэдели собирается пустить ракету из "сигнальной ручки", чтобы мы смогли определить местонахождение друг друга. Они дали обратный отсчет и сообщили о моменте пуска, но мы не смогли его засечь. Я радировал, что мы сделаем одиночный выстрел, ориентируясь на который они смогут выйти к нам. Мы были в головной вертушке, и если только наш пилот не налажал, должны находиться возле упавшей "Кобры". Мы вновь дали обратный отсчет, и я выстрелил из своего CAR-15, направив его вертикально в кроны деревьев. Мне не нравилось делать это, но я знал, что засечь направление на одиночный выстрел практически невозможно – если только не ждать его специально.
Через несколько секунд нам передали, что Фэдели услышал выстрел и выдвигается в нашем направлении. Я попросил узнать азимут, с которого он идет. Нам ответили, что Фэдели не знает. Ни у кого из его группы не было компаса. Офигенно! У нас он был, но той группе это точно не поможет. Ну что за долбанное шоу уродов! Ни карт, ни жратвы, ни подстежки к пончо, ни репеллента от насекомых, ни переговорных таблиц, ни артиллерии, ни поддержки с воздуха... Ага, прямо точь-в-точь как обещали – через два-три часа обратно! Дерьмо, приятель! Похоже, мы пробудем здесь, пока не разойдутся облака. А это может быть несколько суток.
Прошло пятнадцать минут. Мы укрылись, ожидая услышать группу Фэдели, движущуюся сквозь джунгли. На самом деле я не знал, чего ожидать. Те парни тоже были рейнджерами. А рейнджеры не производят шума. Внезапно я услышал, как кто-то заорал: "Йо, рейнджеры!" Это был Фэдели! Я не мог поверить, что он станет вопить посреди джунглей, когда поблизости есть NVA, но с другой стороны, а что еще ему оставалось? Я крикнул в ответ: "Рейнджеры! Здесь!"
По звуку голоса казалось, что он чуть не в полукилометре, но я понимал, что в джунглях, особенно окутанных глушащим звук туманом, до него, наверное, меньше пятидесяти метров. Я решил дать им выйти прямо к нам. Если мы двинемся навстречу, будет слишком большой шанс пройти друг мимо друга и двинуться в противоположных направлениях. Чтобы успешно соединиться, нам пришлось покричать еще пару раз.
Их пойнтмен, Фил Майерс, пересек тропу чуть выше места нашего укрытия, и они двинулись к нам вдоль нее. Не припоминаю, когда бы еще двенадцать парней были столь рады видеть друг друга. Штаб-сержант Фэдели взял на себя общее командование объединившимися группами. Мы решили, что пилоты сликов, похоже, тормознули и высадили нас слишком далеко вниз по склону от места падения "Кобры". Они шли в нужном направлении, но не смогли правильно рассчитать расстояние.
Нам придется выстроиться цепью с интервалом в четыре-пять метров, и двигаться вверх, пока не наткнемся на место аварии. Если, добравшись до гребня, мы не найдем его, то пройдем пятьдесят метров вдоль него и сделаем второй проход, двигаясь вниз по склону и осматривая новый участок местности.
Мы отправились вверх по склону, не спеша и методично осматривая местность в поисках обломков. Что могло скрыть от нас такой вертолет, как "Кобра"? Мы понимали, что найти его – лишь вопрос времени, и лишь надеялись, что найдем членов экипажа живыми.
Мы прошли, должно быть, метров сто, когда Фэдели увидел кабину и фюзеляж "Кобры". Он сообщил по цепочке о своей находке. Когда мы добрались туда, он, качая головой, стоял рядом с фюзеляжем. Фонарь был открыт, экипажа внутри не было. Трое рейнджеров из группы Фэдели остались у обломков, в то время как остальные вновь развернулись в цепь, возобновив прочесывание местности.
Через двадцать минут нам попались ботинок и летный шлем, но мы не нашли никаких следов двоих человек или любых других признаков их нахождения поблизости. Не было ничего, говорившего о том, что NVA добрались до них раньше нас. Единственный вывод, который мы могли сделать, состоял в том, что пилот и его стрелок выжили и скрываются где-то в этом районе, или пытаются выбраться отсюда самостоятельно. В конце концов, для них будет вполне естественно предположить, что пока не рассеется туман, мы не сможем предпринять никаких действий по их спасению. Нам оставалось лишь гадать, зачем один из них снял ботинок и бросил его. Он был расшнурован, как если бы у его владельца было время на то, чтобы расслабить шнуровку и спокойно снять его. Не было никаких следов крови, указывающих на ранение или травму владельца. Никто из нас не мог объяснить это.
Мы попытались отправить ситреп, но смогли связаться лишь с артиллерийской батареей на базе огневой поддержки "Томагавк". Вертолеты вернулись в Кэмп Игл. Офицер управления огнем, руководивший батареей 105-миллиметровок на "Томагавке", согласился передать наше сообщение в Кэмп Игл. Мы сообщили, что определили местонахождение "Кобры", но не нашли следов экипажа, а также рекомендовали отложить любые попытки эвакуировать нас до следующего дня – пока не рассеется туман.
Минут через пятнадцать артиллеристы вышли на связь, сообщив, что наше сообщение передано. Наш "Шестой" (командир роты) согласился с тем, что нам придется остаться на месте на ночь и утром ждать дальнейших распоряжений. Ни для кого из нас это не было неожиданностью, хотя определенно производило впечатление на услышавшего такое постороннего. Никто не мог ничего поделать, чтобы эвакуировать нас до наступления утра. Нам остается лишь надеяться, что на следующий день облака рассеются на время, достаточное, чтобы пара "птичек" могла прилететь за нами.
Мы двинулись вверх по склону. Нам не хотелось слишком удаляться от места падения, и в то же время не стоило слишком долго оставаться в непосредственной близости к нему. Нужно было найти легко обороняемое место для НОП, обеспечивающее хорошее укрытие и маскировку, и достаточно большое, чтобы там разместилось двенадцать человек.
Фэдели, Майер, и я обсудили возможность разделиться на две подгруппы и укрыться до рассвета в сотне метров друг от друга. Нас сильно беспокоило нахождение поблизости от широкой, хорошо натоптанной тропы, проходившей ниже по склону, и обнаруженного мною бетонного бункера. Наверняка в этом районе были еще такие же. И, черт возьми, даже американская армия не строила тут бункеров из бетона.
В конце концов, мы решили остаться вместе. У двенадцати человек будет намного больше шансов защитить себя, чем у шести. Вскоре мы нашли ровное место, размеров которого было едва достаточно, чтобы в его пределах могли залечь двенадцать человек. Его окружало несколько больших, обвитых лианами махагониевых деревьев. Со стороны, обращенной к идущему вверх склону, был естественный бруствер, который мог обеспечить какую-то защиту в случае, если противник решит открыть по нам огонь сверху. Трава была недостаточно плотной, чтобы скрыть нас, но в густом покрывале тумана, к тому времени начавшего виться вокруг наших ног подобно струям дыма, маскировку обеспечивала сама мать-природа.
Мы не напрашивались на драку, поскольку знали, что оказались без поддержки. Без карты мы не сможем вызвать артиллерию, и никто из нас не ожидал, что какой-нибудь пилот рискнет полететь в то туманное варево, в котором мы оказались. Ни у кого и близко не было того количества патронов и гранат, что мы обычно брали на задания. Если придется ввязаться в продолжительный ночной бой, нам не продержаться и часа. Все, чего нам хотелось – спокойно просидеть тут до рассвета, выполнить наше задание и свалить отсюда ко всем чертям.
Есть места, над которыми прямо таки витает зловещий дух. Мы чувствовали, что именно таковы джунгли вокруг нас. Как только сгустилась тьма, мы заползли под защиту огромных деревьев. Моя группа взяла с собой три Клеймора. Мы решили поставить по одному на каждом фланге, а третий разместить, направив вверх по склону, на предполагаемом пути нашего отхода. На случай ночного нападения и отхода поодиночке мы назначили пункт сбора на гребне прямо над нашей позицией. Мы знали, что туман опускается сверху, и дольше всего задерживается внизу, в долинах. Если утренний туман будет вести себя как положено, на вершине горы у нас будет больше шансов на спасение.
Мы установили Клейморы возле самого периметра. Большие махагониевые деревья гарантировали, что мы не пострадаем от взрывов, если придется привести их в действие. У нас не было никакой еды кроме нескольких питательных батончиков из комплекта выживания и еще каких-то закусок, которые мы поделили между собой. Если придется остаться голодными, так уж всем.
У каждого было по две фляги, так что о воде пока беспокоиться не стоило. Самой насущной проблемой было отсутствие подстежек для пончо, чтобы защититься от сырого, холодного воздуха, наползавшего вместе с туманом. Я порекомендовал Фэдели, чтобы охранение несло трое человек, пока остальные девять отдыхают. Смена должна производиться каждые два часа начиная с 22.00. Однако Фэдели предпочел индивидуальные смены по сорок пять минут каждая с началом в 21.00. Командиром объединенной группы был он, так что мы согласились с его планом.
В любом случае, я сомневался, что смогу долго спать. Я не очень устал, и было уже слишком холодно, чтобы чувствовать себя комфортно. Так что я лишь молился, чтобы мы продержались эту ночь. Находящиеся в округе NVA наверняка слышали, как мы высаживались, и вряд ли они не обратили внимания на выстрел и крики. Первые несколько ночных часов прошли спокойно. Не было никакого движения. На джунгли опустилась тишина, заглушившая естественные звуки их обитателей, создав для несущих свою стражу часовых совершенно кладбищенскую атмосферу. Плотный, почти осязаемый туман медленно опускался на нас подобно тяжелому похоронному савану, окутывая удушливым покрывалом застойного, спертого, сырого воздуха.
Жуткий, рассеянный белый свет шел вроде бы и сверху, но, в то же время, казалось, лился со всех сторон. На самом деле это был даже не свет… скорее какое-то сияние. По мере удаления от нас оно, казалось, становилось ярче. Неверный свет разрушал очертания деревьев вокруг, создавая эффект свисающих сверху темно-серых, пятнистых лохмотьев болотного мха. Я оглянулся на остальных рейнджеров, раскинувшихся во сне как попало. Было не видно, где их тела встречаются с липкими, сырыми объятьями почвы джунглей. Казалось, они невесомо парили среди слоев окутывающего их тумана. Это выглядело как поле битвы, на котором остались лишь духи павших.
Я не мог осмелиться заснуть. Казалось, в тумане блуждает зло. У меня было стойкое предчувствие опасности. Я не мог понять, как остальные рейнджеры смогли отбросить его и заснуть. Может быть, они лишь притворяются спящими? Разве я не поступил бы так же? Я был начеку, пока первые трое человек несли свои смены в охранении, и был рад видеть, что каждый из них вовремя будил своего сменщика. Хорошо! Они не спали на посту. Я задумался – испытывали ли они такой же страх, что и я, лежа и пытаясь услышать посторонние звуки или увидеть нехарактерное движение? На меня начала накатывать сонливость, несущая даруемое сном облегчение, но я старался побороть ее. Если что-то произойдет, я хотел встретить это бодрствуя.

* "Цыплятами" или "курицами" называли полковничьи знаки различия в виде орлов (в отличие от подполковничьих, представлявших собой серебряные пальмовые листья) (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 18 мар 2014, 10:24, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 16 мар 2014, 23:43 

Зарегистрирован: 14 янв 2013, 01:43
Сообщений: 470
Команда: 1/505th Inf. & 1st ID
Очень прошу продолжения, одна из самых интересных глав.

_________________
Ex-SGT Donald “Duck” R. Walker
1/505th "Panthers" Inf.(Abn)1965-1970 &
Co. 0 (Ranger), 75th “Merrill's Marauders” Inf.(Abn) 1969-1972,
3rd “The Golden” Brigade, 82nd “All Americans” Abn. Division


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 20 мар 2014, 13:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
8 марта 1969

Чуть после полуночи я скорее почувствовал, чем увидел, как Муноз разбудил Бидрона. Потом будет моя очередь. Всю свою смену Дейв пролежал неподвижно, пошевелившись лишь однажды, чтобы убрать что-то, лежащее под ним. Я был очень сонным, и понимал, что могу облажаться. Черт, все-таки мне надо было спать. Скоро моя очередь нести охранение, а я не знаю, смогу ли не заснуть. Наконец, я почувствовал, как Дейв повернулся на бок и прошептал мне на ухо: "Линдерер, твоя очередь". "Хорошо", шепнул я в ответ. Он откинулся на спину и тут же провалился в сон. Я услышал, как его дыхание стало медленным и неглубоким, когда он оказался в комфорте и безопасности, ощущение которых давал ему глубокий сон. Я позавидовал ему. Никогда не был настолько близок к отрубу, как на этом задании. Я никогда не верил людям, несущим охранение настолько, чтобы доверить им свое бренное тело. А теперь, похоже, я не могу доверять самому себе.
Через десять минут после начала моей смены я вздернул голову, растопырив глаза. Я заснул. Блядство! Повернувшись, я посмотрел на светящиеся стрелки своих часов. Всего лишь 01.10. Похоже, я спал не больше нескольких секунд! Я медленно сел. Может быть, если я буду сидеть, то не засну! Через десять минут затекшая поясница вновь заставила меня улечься. Сонливость вернулась с удвоенной силой. Я потянулся к острому камню, который убрал со своей позиции. Он был там же, куда я его положил. Когда в самом начале я пытался заснуть, он впивался мне в бедро, так что я выковырял его и отложил в сторону. Теперь я засунул его обратно под бедро, надеясь, что причиняемый им дискомфорт отгонит сон.
На какое-то время это сработало, но вскоре я почувствовал, что мои глаза пересыхают. Достав флягу, я вылил немного воды в ладонь правой руки, плеснув ее в глаза и энергично растерев, стараясь, чтобы жидкость попала туда, где сможет принести какую-то пользу. Я вновь поглядел на часы. Было уже почти 01.35. Еще десять минут, и я смогу поменяться местами с Килберном. "Вишенка" произвел на меня хреновое впечатление, зацепившись шнуром гарнитуры за спусковую веревку. Ну что за тупую долбанную херню он сотворил! А как насчет того момента, когда он увидел вспышку спички в перелеске возле Реки Благовоний? Мелкий коренастый пердун! Черт, да он даже по сложению не катит на рейнджера. Хотя какого телосложения должен быть настоящий рейнджер? Такого как я? Может быть, в том перелеске и была спичка. В конце концов, что-то же заставило меня убраться оттуда! А этот затуп на веревке – да вспомнить меня, когда на первом задании я протормозил, выпрыгивая из Хьюи, а потом растянулся на ровном месте, пока остальные члены группы мчались в укрытие. Не, с парнишкой все в порядке! Он нигде не напортачил, и, по крайней мере, пытался делать свою работу. Пора его будить.
Я наклонился и осторожно потряс его – он лишь перевернулся на другой бок. Проклятье, мне бы так сладко спать. Я снова пошевелил его. На сей раз он сел, протирая глаза. Я подождал, пока не убедился, что он не заснет, а потом улегся сам. Сонливость, одолевавшая меня ранее, пропала. Черт побери, опять эта сраная бессонница! Это длилось, наверное, минут десять-пятнадцать. Потом я, наконец, почувствовал, что отрубаюсь. Я вспомнил, что, судя по звуку, Килберн снова лег, и забеспокоился было, а не заснет ли он вновь. Да и черт с ним! Это его проблемы. Я оттарабанил свою вахту, а теперь собираюсь немного поспать.
Не знаю, что случилось, но через некоторое время я внезапно проснулся. Мои глаза распахнулись, и потребовалось несколько мгновений, чтобы сфокусироваться. Стало темнее, гораздо темнее, чем во время окончания моей смены в охранении. Что-то было не так, я чувствовал это. Тень! Да, тень справа, тут же выскользнувшая из поля зрения. Я хотел было сесть, но что-то подсказывало мне не двигаться. Сдвинув левую руку на несколько дюймов, я почувствовал комфортное ощущение рукоятки и спусковой скобы моего CAR-15. Она была именно там, где я ожидал ее найти. Очень-очень медленно я повернул голову вправо, напрягая зрение в попытке обнаружить призрак, ускользнувший у меня из виду. Ничего! Ни черта нет. Он мне что, во сне явился? Или мое разыгравшееся воображение вздумало шутки шутить? Господи, что со мной делает Вьетнам?
Потом я почувствовал, что Килберн не спит. Я повернулся к нему и зашептал, что мне не спится, и я подежурю за него остаток смены. И тут я заметил, что он весь сжался и сильно дрожит, как будто замерз до смерти. Свою М-16 он держал, прижав к груди. Что-то было не в порядке. Да, было довольно-таки прохладно, я чувствовал это. Однако он дрожал настолько сильно, что, казалось, сейчас развалится на куски.
"Что, черт побери, случилось?" прошептал я, прижавшись его уху.
Он дернулся, повернув голову ко мне, и прошептал в ответ: "Сардж, гуки, гуки, трое! Они прошли прямо внутрь периметра, наклонились над Сэензом, посмотрели на него, а потом развернулись и ушли обратно. Я не мог стрелять, не мог направить на них оружие. На пути было дерево". Он оцепенел от ужаса.
Я замер. Проклятье! Сукин сын! Я знал это. Что-то разбудило меня. Я почувствовал опасность. Эти хуи побывали прямо внутри нашего периметра. Я лег обратно и сказал Килберну, чтобы тот начинал будить всех, кто справа от него, предупредив, что это нужно делать тихо. Повернувшись налево, я разбудил Бидрона, сказав ему будить тех, что слева. Мы переходим на полную готовность. Чертовы гуки нашли нас.
Когда все проснулись, я подполз к Фэдели, чтобы обсудить план действий. До восхода солнца нас ждет еще четыре часа темноты. И еще, наверное, четыре-шесть часов до того, как солнце выжжет туман. Так что до тех пор, пока не прибудет помощь, нам предстоит избегать NVA в общей сложности часов восемь-десять.
Я был за то, чтобы уходить оттуда прямо сейчас. Фэдели сказал, что, по его мнению, нам следует оставаться на месте. Если мы двинемся в темноте, то можем попасть прямо в руки к противнику. Они обнаружили, где находится наша позиция, и, по-видимому, определили нашу численность. И если они до сих пор не напали, так это потому, что либо у них недостаточно сил, либо они залегли в ожидании, чтобы перебить нас, когда мы начнем движение. Как бы там ни было, у нас большие проблемы.
В словах Фэдели был смысл. В конце концов, у нас есть несколько Клейморов. Мы находимся на обороняемой позиции. В случае обстрела нас будут прикрывать деревья и бруствер. Если же нас застигнут вне периметра, то мы окажемся на открытом месте и будем полностью в их власти. Кроме того, у нас толком не было никаких идей, как, черт побери, выбираться оттуда, если придется прорываться. Все, что было понятно – мы можем отправиться в Лаос.
Остаток ночи все провели настороже, готовые действовать. Мы ждали, что в любой момент нас снова могут прощупать. Лично я полагал, что они подкрадутся под прикрытием тумана, а потом, по сигналу свистков и горнов, вскочат и бросятся на наши позиции. Они не подозревают, что мы в курсе того, что они нас обнаружили. Разумеется, они считают, что элемент неожиданности будет на их стороне.
Около 06.00 я начал задумываться, а не лажанулся ли Килберн снова. Действительно ли он видел NVA внутри нашего периметра? Возможно, это были обезьяны! Это был бы далеко первый раз, когда обезьян принимали за северовьетнамских солдат. Нет, он наверняка что-то видел. Я тоже чувствовал это. Почему эти херососы не идут? Чего они дожидаются?
Связь, от которой не было никакого толку всю ночь, восстановилась с наступлением дня. Если конечно посветлевший туман можно считать таковым. Лишь некоторое улучшение видимости указывало, что наступил рассвет. Не было никаких признаков того, что окутывающее нас покрывало тумана собирается рассеиваться. Мы связались с офицером управления огнем на "Томагавке", и сообщили ему, что ночью были обнаружены, и запрашиваем подразделение быстрого реагирования либо немедленную эвакуацию. Мы попросили передать это сообщение в наш тыл.
Через десять минут, он вновь вышел на связь и сообщил, что наш "Шестой" распорядился, чтобы мы оставались на месте, пока он не прибудет в район. После этого он сообщит, что нам делать. Офицер-артиллерист добавил, что все вокруг затянуто туманом, и не похоже, чтобы он рассеялся в ближайшие часы. Ладно, все, что нам остается – сидеть и ждать. Должна быть какая-то причина, по которой NVA еще не добрались до нас. Единственным логическим объяснением могло быть то, что в окутавшем всю округу густом тумане они ориентировались не намного лучше нас. Уверен, это была единственная причина. Ночью их разведчики наткнулись на нас, но заблудились, отправившись обратно за подкреплением. Хотя, может быть, они вернулись к своим приятелям, а найти нас вновь не могут.
Мы были в безопасности, пока не рассеется туман, или пока мы способны бороться с голодом, который потихоньку начинал грызть наши кишки. О да, мы были в безопасности – как двенадцать крыс в коробке. Мы были по уши в дерьме, и знали это. Оставалось лишь надеяться, что помощь из дивизии доберется до нас раньше, чем гуки.
Около 10.00 с базы "Томагавк" нас вызвал капитан Кардона. Он сообщил, что к нам направляется рота "Чарли" 2-го батальона 501-го полка. Их позывной – Альфа-Танго. В данный момент они находятся всего в километре от нашего местонахождения и двигаются в нашем направлении. Они выйдут к нам с юго-востока, перевалив через находящийся выше нас гребень горного хребта.
По-видимому они вели патрулирование неподалеку от места, где сбили "Кобру", и получили приказ выдвинуться в район падения тогда же, когда нам дали команду собираться. Это было приятно слышать! "Линейные собачки" – это еда и вода... а еще дружеская компания. Большая дружеская компания. Соединившись с сотней парашютистов, мы почувствуем себя чертовски более безопасно. Эти парни могут долго шляться по бушу без посторонней помощи. Никто не говорил им, что они отправляются всего на пару-тройку часов. Наверное, у них даже найдется лишняя подстежка к пончо, а то и две.
Сейчас мы не то чтобы боялись – просто наша тайна была раскрыта, мистер Чарли знал, что мы находимся у него под боком. Когда такое случается, а вас очень мало, наступает время уходить. Все было бы по-другому, будь мы лучше экипированы, или если бы у нас была хоть одна карта. Тогда мы смогли бы спокойно дожить до тех пор, пока не поменяется погода. Но ситуацию, в которой мы оказались, можно было квалифицировать как "дерьмо в беспорядке". Когда мы разделим нашу позицию с парнями из роты "Чарли", у нас появится некоторая видимость комфорта.
Прошло два часа, прежде чем мы смогли установить радиосвязь с ротой. Интересно – их командир почему-то считал, что мы находимся прямо над ними. Он сказал, чтобы мы прислушались, в то время как он даст своему головняку команду окрикнуть нас. Разумеется, мы услышали их выше по склону хребта. Они были еще не совсем над нами, но, похоже, находились не дальше ста пятидесяти метров и приближались.
Мы подтвердили, что слышим их, и их ротный попросил нас сделать несколько выстрелов, чтобы они знали, где мы находимся. Фэдели сказал ему, что считает это нежелательным. В непосредственной близости от нас находятся NVA, но поскольку мы знаем, где находится рота "Чарли", то сможем дать им знать, когда они окажутся поблизости. Через некоторое время капитан вновь вышел на связь и сказал, чтобы мы начинали двигаться вверх по склону, навстречу его головному дозору. Он сообщил, что они следуют по широкой тропе, ведущей к гребню, двигаться по которой весьма легко.
Фэдели вновь отклонил совет, сообщив, что, как только они окажутся прямо над нами, им лучше остановиться и организовать периметр, а потом направить одно-два отделения к нашей НОП. Объединившись, мы сможем осмотреть район в поисках двух летчиков со сбитой "Кобры". В конце концов, мы все находимся тут, прежде всего, из-за них.
Пехотному командиру идея не понравилась, но Фэдели, наконец, убедил его, что мы не пойдем наверх, не сделав еще одной попытки найти пилота и его стрелка. Он попросил, чтобы мы дали знать, когда они окажутся непосредственно над нами, и тогда он направит вниз, на соединение с нами, свой разведвзвод. К тому моменту они были уже ближе. Голоса американцев были слышны примерно в шестидесяти метрах. Фэдели приказал всем быть настороже на случай, если NVA, привлеченные раздающимися сверху голосами, вновь наткнутся на нас.
Едва пехотная рота достигла места, находившегося непосредственно над нами, вспыхнула ожесточенная перестрелка из автоматического оружия. Фэдели, не зная, что произошло, попытался вызвать роту "Чарли" по радио.
Через несколько секунд их капитан ответил, его голос был переполнен досадой: "Группа Линвуд Один-Один, это Альфа-Танго Шесть. Контакт, контакт. Мой головной дозор под огнем. Новембер Виктор Альфа между вами и мною. Оставайтесь на месте. Оставайтесь там, где находитесь. Прием!"
Фэдели выхватил гарнитуру у старшего радиста и ответил: "Альфа-Танго Шесть, группа Линвуд Один-Один. Принял вас Лима Чарли (четко и разборчиво). Будем ждать вашей следующей передачи. Удачи. Конец связи!"
Со стороны гребня доносились крики: "Медик! Медик!". По-видимому, их головной дозор натолкнулся на наблюдателя, охранявшего тропу. Важный вопрос – он один, или с ним есть кто-нибудь из друзей? Фэдели обернулся и приказал всем залечь. Северовьетнамцы находились выше нас, и мы рисковали оказаться на линии огня, если парашютисты откроют ответный огонь вниз по склону.
Внезапно мы услышали, как выше нас затрещали кусты. Кто-то со всех ног мчался вниз по склону прямо к нашему периметру. Они не пытались быть тихими, и, судя по звуку, их могло быть где-то от одного до трех.
Я услышал "щелк-щелк-щелк" предохранителей, переключаемых на автоматическую стрельбу, и сделал то же самое. Треск приближался. Фэдели привстал на колени, глядя за бруствер в надежде хоть мельком увидеть, кто приближается.
Я присел на корточки, держа оружие наготове и пытаясь выглянуть из-за командира группы. Я сместился вправо, чтобы было лучше видно, и вот он… в пятнадцати футах, в смертельном рывке.
Северовьетнамский солдат направлялся прямо к нам, и приближался на скорости, слишком большой, чтобы обогнуть наш периметр.
Как это часто бывает в бою, все замедлилось. Вьетнамец все приближался, но очень медленно. Я смотрел прямо в его глаза, широко распахнувшиеся от неожиданности и внезапного осознания опасности. Он знал, что вот-вот умрет. По его лицу, сменяя друг друга, пробежали выражения волнения, шока, страха, и затем решимости – все на протяжении какой-то секунды.
Я заметил, что он одет в оливковые шорты и такого же цвета рубашку с коротким рукавом. На шее у него был красный платок. На голове не было ничего, кроме густых, угольно-черных волос, которые стояли дыбом, словно наэлектризованные. Я видел, что он держит левую руку поднятой над головой, в то время как правой раздвигает кусты. Мое внимание привлекла пара сандалий Хошимина, которые он держал в вытянутой вверх левой руке. Я подумал: "На нем нет обуви!"
Мимо моей головы просвистел рой разъяренных пчел. "Откуда они, черт возьми, взялись?" удивился я. Тогда я заметил AK-47, зажатый в той же руке, которая держала сандалии. Он держал свое оружие и обувь так, чтобы они ни за что не зацепились во время его бегства от находившихся на гребне парашютистов. Он заметил нас в последний момент, но ему хватило присутствия духа, чтобы одной рукой направить AK и выпустить длинную очередь в нашем направлении. По-видимому, он был правшой, или ему просто не повезло. А может быть кто-то там, наверху приглядывал за мной и Фэдели. Так или иначе, но пули прошли в считанных дюймах от нас.
Бросившись вправо, чтобы уйти от очереди, я увидел, как Фэдели упал прямо передо мной. Мы с ним одновременно выкрикнули: "Взрывай Клеймор… рви… рви его!"
Муноз схватил замыкатель, нажав на рукоятку в тот самый момент, когда NVA перепрыгивал через мину. Сила внезапного взрыва, казалось, была сравнима с двухсотфунтовой бомбой. Он был всего в пяти футах от нас, на обратной стороне бруствера. Ударная волна от Клеймора буквально вышибла ноги из-под NVA, швырнув его на землю по другую сторону насыпи, в то время как на нас сыпались грязь и обломки.
Вьетнамец упал на расстоянии вытянутой руки от нашего периметра.
Фил Майерс, ЗКГ Фэдели, вскочил на ноги и меньше чем с трех футов выпустил прямо в раненого солдата NVA длинную очередь из своей М-16. Тот начал громко стонать. Я привстал и дал короткую очередь в упор, укрывшись затем за одним из больших махагониевых деревьев. Стоны продолжались, пока Бидрон не выдернул кольцо гранаты, отпустил рычаг, и затем плавно перекинул ее через бруствер.
В сравнении с Клеймором второй взрыв был не более чем хлопком, но стоны прекратились. Никто не двигался. Мы не знали точно, был ли он мертв или только ранен. Была вероятность, что он не один. В этот самый момент трое или четверо его приятелей могли заходить с фланга.
Я прислонился к стволу дерева, молясь, чтобы он был один. На мгновение я совершенно выбыл из строя. Меня затрясло так, что я не мог попасть по защелке магазина, чтобы перезарядить свой дымящийся CAR-15. Сердце бешено забилось, когда я внезапно понял, насколько близко к моей голове прошли его пули. Боже, я едва не огреб снова.
Фэдели взял гарнитуру и передал Альфа-Танго Шесть, что у нас один убитый со стороны противника, по-видимому, тот самый NVA, что обстрелял головной дозор роты "Чарли". Альфа-Танго Шесть тут же отозвался и сообщил, что у него четверо раненых, все в ноги.
Поняв, что все кончилось, мы все вздохнули с облегчением. Северовьетнамец был один – всего лишь наблюдатель на тропе. Он добился, чего хотел, поразив четырех американских солдат. Да, он лишь ранил их, однако, в данном конкретном случае лучше ранить, чем убить. Вместо того чтобы иметь дело с четырьмя трупами, рота "Чарли" получила четырех раненых, которых было невозможно эвакуировать. Для того чтобы их можно было транспортировать в порядках роты, ранения были слишком тяжелы. Рота Чарли оказалась обездвижена. Ее наступательный потенциал был только что сведен к нулю одним-единственным движением руки босоногого парня откуда-то с севера от DMZ.
Бидрон и Майерс выдвинулись проверить тело. Он был мертв – мы сделали его несколько раз подряд! Взрывом Клеймора ему изрешетило обе ноги. В теле было множество дыр от пуль и осколков брошенной Бидроном гранаты.
До того как присоединиться к предкам, ему удалось натворить дел. Занятно – я не испытывал к нему никакой враждебности. Он был всего лишь еще одним солдатом, пытающимся выполнить свою работу, когда удача покинула его. Я даже восхищался им, представляя себе страх, который он, наверное, испытал, когда к нему подходила рота американских пехотинцев. Он должен был подавить панику, когда их головной дозор проходил мимо его позиции. Вне всякого сомнения, самоуверенные американцы должны были обнаружить его до того, как он пустил оружие в ход. Но нет – они его не увидели. Должно быть, его переполнял ужас, когда он вглядывался вдоль ствола своего АК-47 и выпускал длинную очередь в приближающуюся к нему цепочку парашютистов. Потом он опрометью покинул поле боя, даже не пытаясь оглянуться, чтобы понять, преследуют ли его. В какой-то момент он понял, что должен сделать это. Он хотел выжить.
Двое рейнджеров вернулись, неся его поврежденный AK-47, бумажник и письмо. Последние два были у него в карманах. Письмо было на вьетнамском языке – три страницы, исписанные прекрасным женским почерком. По-видимому, оно пришло от молодой вьетнамской девушки, фотографию которой мы нашли в бумажнике. Меня поразило – обернись удача другой стороной, с той же легкостью здесь мог оказаться северовьетнамский солдат, стоящий над моим трупом, разглядывая фотографию моей девушки. Эта мысль буквально взорвалась в моем мозгу. Я отвернулся, не в силах смотреть на груду изорванной плоти, лишь минуту назад бывшую энергичным, молодым, здоровым человеком. У него, наверное, как и у меня, были надежды, желания и амбиции. Он мог любить, и был любим.
Это был второй раз со времени моего прибытия во Вьетнам, когда на меня так подействовала смерть противника. Впервые это было в ноябре, когда, устроив засаду, мы убили трех медсестер. Тогда я испытывал тяжелое чувство горечи и вины. Я был здесь, чтобы защищать женщин, а не убивать их. Только находка у двух из них автоматических пистолетов .45 калибра помогла мне дать рациональное объяснение совершенному. Я сказал себе, что если бы я дал им шанс, они убили бы меня в то же мгновение. И, тем не менее, я еще долго ощущал лежащее на мне клеймо вины и ответственности. Война – страшная штука. Почему же она является неотъемлемой частью существования рода человеческого?
Альфа-Танго Шесть сообщил, что его подразделение осмотрело оба склона хребта на десять-пятнадцать метров от гребня, и не обнаружило никаких других признаков присутствия противника. Его рота заняла круговую оборону и не двинется дальше, пока не эвакуирует своих раненых. Он был вне себя от радости, узнав, что мы убили "того хуесоса-NVA", что стрелял в его людей. Я не мог его винить! Он, должно быть, испытывал глубочайшее удовольствие, видя, как стремительно месть постигла того, кто только что причинил ему ущерб. Он поблагодарил нас за то, что мы "взяли этого ублюдка."
Фэдели сказал Альфа-Танго Шесть, что будет лучше, если мы выйдем к ним на позицию. Он согласился. Имея четырех раненых, ему отнюдь не улыбалось делить подразделение. Фэдели приказал готовиться выдвигаться вверх по холму. Майерс пойдет в голове. Он сказал, чтобы мы трепались, смеялись, ломали кусты – в общем, делали как можно больше шума. Он знал, что у сидящих выше нас "джи-ай" от желания отплатить хоть кому-нибудь сводит пальцы на спусковых крючках. Мы должны принять все меры предосторожности, чтобы не окончить свой путь под огнем своих.
Когда мы начали движение, было чуть позже 12.30. Нам хотелось как можно быстрее присоединиться к парашютистам, но мы знали, что будет лучше, если мы не станем просто ломиться сквозь кусты. Так что мы затеяли разговор о консервированных сухих пайках, которые обычно таскала с собой пехота. Они, конечно, были изрядным дерьмом, но если очень сильно захотеть, они определенно могли сойти за еду. В конце концов, все, что организм может превратить в дерьмо, можно считать едой. Мы очень старались говорить громче, чем это требовалось для общения внутри группы.
В тридцати метрах вверх по склону Майерс вышел прямо на двоих "Кричащих Орлов", склонившихся над своим М-60. На мгновение они уставились на нас, а потом поблагодарили за то, что мы убили гука, стрелявшего в их товарищей. Кивнув в ответ, мы прошли мимо их позиции и направились к вершине хребта. Прямо к гребню шла широкая, прямая тропа – как и говорил капитан. На самом гребне практически не было укрытий. По-видимому, здесь уже не раз останавливались линейные роты. Если бы этим местом пользовались NVA, они не стали бы так очищать его от растительности. Оставив группы в центре периметра роты "Чарли", мы отправились вниз по склону в поисках их ротного. Нам нужно было доложить ему о месте падения, которое мы обнаружили на склоне, и, пока не прошло совсем уж много времени, скоординировать наши дальнейшие действия по поиску пропавших членов экипажа.
Мы подошли к капитану с детским лицом, который, за исключением впалых щек и теней под глазами, выглядел лет на восемнадцать. Он разговаривал с двумя вторыми лейтенантами и не видел нашего приближения. Наконец, заметив нас стоящих поодаль, он пожал нам руки и представился как капитан Росс. Мы ответили на его любезность и поблагодарили за то, что он прибыл к нам на помощь.
Он сказал, что патрулирует этот район со своим подразделением на протяжении целых четырех месяцев. Местность здесь очень пересеченная, а джунгли необычайно густые, рассказывал он, и NVA хорошо окопались. У них множество тоннелей, "паучьих нор" и укрепленных бункеров. Мы рассказали ему о тропе, которую нашли, и о бетонном бункере возле нее. Он присвистнул. Его подразделению такие бункера еще не попадались, но он ничуть не сомневался, что они могут существовать.
Капитан сказал, что попытался вызвать эвакуационный борт для своих раненых, но перспектива была не слишком обнадеживающей. Согласно прогнозу, туман продержится еще как минимум трое суток. Была высокая влажность и совершенно отсутствовал ветер, способный снести низкую облачность в сторону Лаоса. Он спросил, будем ли мы эвакуироваться, если он сможет добыть вертолеты. Мы ответили, что будем, если сможем. Мы высаживались, рассчитывая на действия в течение двух-трех часов, и не были должным образом экипированы для выполнения длительных задач.
Он спросил, ели ли мы. Когда в ответ мы помотали головами, он послал штаб-сержанта, чтобы тот собрал дополнительные пайки у личного состава, напутствовав его: "Сержант Брэдли, проследите, чтобы эти рейнджеры получили все, что им понадобится".
Фэдели спросил, как он будет принимать медэвак. Тот ответил, что собирается предложить ему набрать достаточную высоту и начать описывать круги над их позицией, пока они не смогут точно определить, где он находится. Как только он окажется точно над ними, он сообщит об этом пилоту, и тот начнет снижаться, чтобы приземлиться прямо на вершину соседней седловины. Там была прогалина размером примерно шестьдесят на восемьдесят футов, достаточно ровная, чтобы посадить вертолет. Когда мы кивали, он добавил: "Как только будут эвакуированы мои раненные, я попробую добыть пару сликов для вас и ваших людей".
Мы поблагодарили его и спросили, хватит ли у них воды, чтобы выделить нашим флягу-другую. Он улыбнулся и предложил подойти с этим к штаб-сержанту, который, он уверен, удовлетворит все наши нужды. Того мы встретили на обратном пути к нашим группам. Он бросил на землю рядом с нами коробку пехотных сухих пайков и четыре фляги воды. "Постарайтесь протянуть на этом подольше, рейнджеры. По всей видимости, мы не скоро сможем пополнить припасы".
Мы кивнули в знак согласия и дали нашим людям команду разобрать еду. Поев, мы попытаемся взять у капитана Росса несколько человек и повторно попытать счастья с "Коброй". Нужно было поторопиться. В конце концов, нас еще ждал "лоч", до которого предстоит добраться после всего этого.
Пехотинцы заняли периметр в форме вытянутого просторного овала. Он более или менее покрывал обе вершины высотки, фланкирующей седловину, и ее саму. Я заметил, что в охранении никого нет. На склонах каждой из двух вершин находились пулеметные позиции. Одну из них мы миновали, подходя снизу. Никаких других мер безопасности не наблюдалось.
Оглянувшись на остальных рейнджеров, я ничуть не удивился, обнаружив, что был не единственным, кто это заметил. Когда же я сказал об этом одному из находившихся по соседству парашютистов, тот ответил лишь: "А, не беспокойтесь об этом, у нас тут НП по обе стороны хребта. И Чаки никаким образом не удастся подобраться к нам".
Мы постарались не заржать. Придурки! Да в эдаком густом тумане "Чаки" сможет протащить целый батальон саперов прямо за спинами сидящих на этих ваших НП! И они ничего не заметят, пока не будет уже слишком поздно.
Мы перекусили, а потом решили немного вздремнуть, пока капитан Росс не будет готов отправиться к сбитым вертолетам. Мы понимали его решение отдать приоритет вывозу собственных раненых. Я был бы разочарован, поступи он иначе.
Из глубокого сна меня вырвал Грофф. Я сел, пошатываясь и пытаясь продрать глаза. Большая часть рейнджеров и "линейных собачек" все еще спали. Пятеро рейнджеров были настороже, готовые поднять тревогу в случае появления противника. Грофф сказал: "Ротный хочет видеть тебя и Фэдели возле позиции того наблюдателя у тропы. Он сказал, что это важно".
Я поднялся, чувствуя себя одеревенелым, и поглядел на часы. Было почти 15.00. Я проспал три часа. Фэдели присоединился к мне и мы вдвоем направились посмотреть, что там понадобилось нашему доброму капитану. Я с удивлением обнаружил, что туман ничуть не поредел. Фэдели заявил, что, похоже, некоторое время нам придется побыть пехотинцами.
Когда мы добрались до места, капитан сказал: "Джентльмены, у нас проблема. "Даст-офф" дважды попытался добраться до нас, и оба раза неудачно. Пилот сказал, что это все равно, что плыть в котле с ватой. Ни малейшего шанса приземлиться тут, не рискуя вертушкой и ее экипажем. Во время второй попытки они едва не срезали верхушку дерева". В сердцах он отвесил пинка валявшейся под ногами ржавой консервной банке. "Похоже, вам с вашими группами придется выбираться отсюда пешком вместе с нами. Мне совершенно не нравится бросать поиски этих двух вертолетов, но у меня четверо раненых, которых я должен доставить в госпиталь".
Мы оба кивнули, соглашаясь. "Похоже, это единственное, что мы можем сделать, сэр", ответил я с улыбкой на лице. Мне тоже захотелось пнуть эту чертову банку.
Фэдели и я вернулись к группе и сообщили новости ребятам. Как я и предполагал, те ничуть не расстроились. Они и сами прекрасно понимали, что хоть какая-то надежда выбраться у нас будет только вместе с "линейными собачками". В конце концов, мы больше не будем голодать, оказавшись брошенными в одиночестве. Это будет существенно лучше той ситуации, в которой мы были предыдущей ночью.
Когда пехотная рота принялась сворачивать лагерь, готовясь вновь двинуться вдоль хребта, с нами связалась пара "Кобр", сообщив, что они собираются попробовать добраться до нас с несколькими ящиками пайков и свежими батареями для раций. Они видели, с какими трудностями столкнулись эвакуационные борта, пытавшиеся добраться до нас ранее. Пилоты этих двух "Кобр" были из того же эскадрона, что и сбитый ганшип, лежащий на склоне горы ниже нас.
Капитан Росс дал добро на их попытку, сообщив, что будет на связи. Вскоре мы услыхали низкий, пульсирующий звук первой "Кобры", когда она заняла позицию над нами. Казалось, она находится в доброй тысяче футов над нами, однако при таком густом тумане, глушащем все звуки, по всей видимости, она была намного ниже. Капитан Росс установил свою рацию в центре седловины и разместил на фланкирующих ее высотках пару человек с сигнальными полотнищами. Ему хватило ума не использовать никаких дымовых гранат, которые лишь послужили бы добавкой к туману, накрывшему горную вершину.
Мы наблюдали, как он направляет ведущий ганшип вниз сквозь густую облачность. Гул двигателя становился все громче, пока не начало казаться, что он находится прямо внутри нашего периметра. Внезапно поток от ротора "Кобры" взвихрил плотный слой тумана вокруг нас, и мы увидели посадочные лыжи вертолета, прорывающегося сквозь плотный, насыщенный влагой воздух нашего периметра. Казалось, он шел на высоте около пятидесяти футов, а то и меньше. Когда летишь в тумане, а вокруг деревья и горы, пятьдесят футов – это совсем немного.
Ганшип завис на несколько секунд, пока пилот пытался понять, что у него внизу. Наконец, он заметил на восточном склоне седловины парашютиста, размахивающего над головой оранжевым сигнальным полотнищем. Он медленно развернул свой обтекаемый вертолет в сторону маленькой поляны на гребне высоты и мягко приземлил его в самом центре выбранной площадки. Оставив двигатель работать на холостом ходу, он открыл фонарь кабины, в то время как вторая "Кобра" начала снижение. Было непохоже, что двум мощным машинам хватит места на гребне. Две минуты спустя в нависших над нами облаках материализовалось брюхо второй "змеи", сместившейся к западной стороне седловины и совершившей довольно жесткую посадку по другую сторону, на большом выступе скалы у самого гребня.
Стрелки "Кобр" быстро выгрузили ящики с пайками, четыре запасные батареи и пару пятигаллонных канистр с водой. Добыча выглядела не слишком впечатляюще в сравнении с риском, на который пришлось пойти этим двум храбрым пилотам, однако для нас, находящихся в нескольких днях пути от всех источников снабжения, она представляла исключительную ценность. Оба пилота оставались в кабинах своих машин, молотящих винтами на холостом ходу. Судя по всему, они переговаривались с капитаном Россом, остававшимся на своей позиции в центре седловины.
Внезапно я увидел, что капитан передал гарнитуру своему радисту и бегом бросился туда, где лежали его четверо раненых парашютистов. Переговорив с ними и тремя медиками, занимавшимися их ранами, он позвал на помощь еще несколько человек.
"Какого черта они собираются делать?" спросил я Муноза, стоявшего рядом наблюдая за происходящим. Восемь солдат похватали своих раненых товарищей на руки, и понесли туда, где их ждали вертолеты – по паре раненых на каждый борт. Я знал, что в кабине "Кобры" не хватит места для еще одного человека, а для двух и подавно. Потом я увидел, что ротный подошел к фюзеляжу одной из "Кобр" и откинул маленькую прямоугольную металлическую панель на правом борту, прямо под кабиной. Это было сиденье! Без балды, самое настоящее сиденье! Его размера было как раз достаточно для размещения одного человека, если он будет пристегнут.
Теперь я понял, что они делают. На этих двух "Кобрах" собирались попытаться эвакуировать раненых, разместив их на маленьких откидных сиденьях, расположенных по бортам фюзеляжей. Раны двоих из них, похоже, причиняли им очень сильную боль. К ним подбежали медики, вколовшие каждому морфий. Двум другим, вроде бы, было полегче и они, похоже, старались не создавать никому лишних проблем.
Когда их, наконец, пристегнули, "Кобры" добавили обороты турбинам и медленно поднялись в нависающий сверху туман. Синхронно развернувшись в южном направлении, они на небольшой скорости двинулись сквозь облака.
Я был в полном изумлении. Никогда не видел ничего подобного, и даже не подозревал, что "Кобру" можно использовать для экстренной эвакуации. Я задумался, изменит ли эвакуация раненых планы капитана Росса отправиться топать в сторону "Томагавка".
Обернувшись, мы увидели, что он пересекает периметр, направляясь к нам. Подойдя, он сказал Фэдели, что мы остаемся искать экипажи упавших вертолетов. Таково было обещание, данное им пилотам "Кобр". Пропавшие были их друзьями.
Фэдели согласился. Не стоило рисковать жизнями экипажей еще двух вертолетов лишь для того, чтобы попытаться забрать нас. Мы останемся, пока не улучшится погода. В противном случае мы все вместе выйдем отсюда пешим порядком. Капитан Росс решил, что, поскольку до наступления темноты есть еще час-другой, он отправит свой первый взвод вниз, к месту крушения "Кобры", чтобы еще раз обыскать местность.
Мы предложили отправиться с ними, но он отказался, сообщив, что пытается получить из штаба бригады координаты, чтобы определить место падения "лоча". Если это окажется поблизости, он хотел бы, чтобы мы взяли его разведвзвод и попытались засветло найти его.
Мы вернулись к нашим рейнджерам и проинформировали их о наших планах. Была надежда, что нам все-таки удастся справиться с этим делом до темноты. Ни у кого из нас не вызывала энтузиазма идея остаться под покровом этих чертовых облаков дольше, чем мы уже пробыли.
Прошел час, прежде чем капитан Росс вернулся и сказал, что имеются определенные вопросы относительно точного места падения "лоча", и только сейчас стало понятно, что оно находится в одном клике к западу от изначально предполагаемого района. Наш ротный хотел, если позволит погода, ранним утром следующего дня с помощью веревок высадить в непосредственной близости еще две группы рейнджеров.
В сумерках к периметру вернулся первый взвод. Они не нашли никаких следов пилота "Кобры" и его стрелка, но обнаружили, что после нас на место падения обшарили северовьетнамцы. Они сняли радиоаппаратуру и уволокли весь боекомплект. Само вооружение и ракетные подвески все еще были на месте, но было видно, что противник пытался снять и их.
"Линейные собачки" заложили в обломки взрывчатку и установили замедление на тридцать минут. Прозвучавший в полутора сотнях метров вниз по склону взрыв был внезапен, хоть мы и ждали его. Хотел бы я, чтобы в этот момент там был противник, вернувшийся снимать вооружение, и взрыв застиг его за этим.
Первый взвод обнаружил и место нашей последней ночевки. Тело мертвого северовьетнамца пропало. Где-то в течение дня за ним пришли его товарищи. Тут было о чем подумать! Он бросился бежать под гору, подстрелив тех четырех парашютистов. Разумеется, он бежал не для того лишь, чтобы скрыться от американских империалистов. Нет, он, похоже, бежал куда-то – например, к базовому лагерю, полному северовьетнамских солдат. И у него бы все получилось, лежи его путь к спасению на десять градусов вправо или влево от того, что он выбрал.
Ему не повезло выбрать единственный путь, который привел его к смерти. Он не добрался до своей цели. Но по направлению его маршрута мы знали, что его друзья должны быть внизу, в долине – где-то там... Они знают, что мы находимся в этом районе, и если они так хороши, как говорил капитан Росс, то они будут ждать нас там. Я вернулся мыслями к тому бетонному бункеру. Если у них там много таких же, мы окажемся по уши в дерьме.
Темнота принесла расположившимся на хребте двенадцати рейнджерам новое беспокойство. Мы разбились на четыре элемента по три человека каждый. Нам дали пончо и показали, как привязать их к коротким стойкам, чтобы иметь над головой укрытие от влаги. Нам не назначили какого-либо определенного места на периметре и не поручили нести охранение в нашем расположении. Мы не придали этому значения, пока не поняли, почему.
Парашютисты роты "Чарли" поставили восемь или десять сигнальных растяжек, около десятка Клейморов, и все, за исключением одного человека, следившего за батальонной "кнопкой" (радиочастотой), дружно завалились спать.
А теперь представьте себе, какое впечатление это произвело на рейнджеров с бытовавшим в их среде маниакальным отношением к безопасности. Мы охренели! Святый боже, да что же это творится? Сто тридцать семь американских солдат посреди индейской территории – подчеркиваю, Индейской Территории – и сто двадцать четыре из них беспробудно дрыхнут.
И ведь противник в курсе, что мы здесь. За прошедшие двадцать четыре часа мы сделали все, чтобы дать им знать, где мы, и сколько нас – разве что рекламные щиты не расставили, и не прошлись маршем вверх-вниз по склону. Да вы что, парни! "Мистер Рей Чарльз" найдет эти ваши растяжки и Клейморы даже самой темной ночью. Кого вы собрались наебать!?
Господи, слыхал я, что у "ви-си" есть группы смертников-самоубийц, а теперь вот мы оказались посреди расположения американской пехотной роты, весь личный состав которой страдал острой формой жажды смерти. Не знаю, может быть "линейные собачки" знают что-то, о чем мы не подозреваем. Но что я знаю точно, так это то, что двенадцать рейнджеров всю ночь таращили глаза, неся охранение, пока целая рота американских десантников спала вокруг сладким детским сном.

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 21 мар 2014, 21:55, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 20 мар 2014, 21:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
Сильно, без прикрас. Спасибо.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 21 мар 2014, 21:53 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
9 марта 1969

В 06.00 лагерь начал шевелиться. Никому не перерезали глотку. Никто не пропал. Никто не видел и не слышал ничего подозрительного. После долгого ночного сна пехотинцы выглядели совершенно свежими и оживленными. Налитые кровью глаза двенадцати рейнджеров были немыми свидетелями того, какую ночь пришлось провести нам.
Мы решили поспать еще пару часов. Должно быть, "линейные собачки" решили, что мы – кучка изнеженных институток.
Мы проснулись примерно в 09.00. Линейное подразделение было занято чисткой оружия и сушкой снаряжения, промокшего от ночного тумана. Последняя задача казалась безнадежной. Влажность, похоже, была близка к 100%, и воздух, уж точно, не был жарким. Густой туман задерживал достаточное количество солнечных лучей, чтобы в течение всего дня температура поднималась не намного выше 80 градусов*. Ночи же были действительно холодными. При этом влажность была достаточно высокой, чтобы мы и днем чувствовали себя весьма некомфортно.
Когда рота "Чарли" закончила чистку оружия, мы позаимствовали у них ветошь, ершики, шомпола и немного масла, чтобы как следует заняться нашими стволами. Находясь на задании, мы никогда не разбирали и не чистили оружие, если только с ним не случалась какая-нибудь фигня. Это не стоило риска оказаться застигнутым врасплох NVA, сидя на НОП с разобранным и раскиданным по коленям оружием.
У нас были маленькие щетки (обычно использованные зубные), которыми можно было вычистить большую часть песка и щепок, неизменно оказывающихся в затворе, патроннике, и магазинах. Но мы редко касались ствола, если только случайно не утыкались дульным срезом в землю. Обычно один-два человека в группе брали с собой шомпол – для этих целей, или на случай застрявшей в патроннике неизвлеченной гильзы. Большинство из нас, будучи в буше, надевало на пламегаситель нашего оружия кусок полиэтиленовой пленки, целлофановую оболочку от сигаретной пачки, презерватив или какую-нибудь другую резинку. Чтобы надежно удерживать их на месте, мы использовали круглую резинку. Они прекрасно обеспечивали чистоту канала ствола. Первый же сделанный выстрел обычно без каких-либо проблем срывал эту "крышку". Кроме того, в убийстве северовьетнамского солдата "рабочим концом" Троян Делюкс** была своеобразная ирония.
Как бы то ни было, было здорово иметь возможность разобрать и почистить наше оружие, находясь посреди джунглей. Когда дойдет до попадания дерьма на вентилятор, с чистым оружием у нас будет одной причиной для беспокойства меньше.
Двенадцать рейнджеров съели свой завтрак, состоящий из шести сухих пайков, и устроили перекур, чтобы отвлечься от голода. Курение, кстати, тоже было для нас редким удовольствием. За редким исключением мы никогда не курили в поле.
Остаток дня мы потратили, слоняясь по гребню и пытаясь как-то провести время. Капитан Росс предложил отправиться на поиски экипажа "лоча", а на обратном пути еще раз осмотреть район, где упала "Кобра". Когда мы уже были готовы выходить, туман сгустился настолько, что мы не могли разглядеть даже гребень перед собой, так что в последний момент ротный отменил патруль и приказал всем оставаться в пределах периметра.
Было рискованно выходить за растяжки даже "по зову природы". Никто не знал, что их там может ждать. В окутавшем нас густом тумане ничего не стоило потерять ориентировку и заблудиться.
Той ночью, когда лагерь погрузился в сон, охранение вновь обеспечивали двенадцать рейнджеров. Похоже, у нас это здорово получалось, поскольку противник позволил нам спокойно провести еще одну ночь, не пытаясь снести нас с горы. Я обратил внимание, что некоторые пехотинцы перед наступлением темноты выглядели несколько нервно. Подозреваю, что до некоторых из них тоже дошло, в какой ситуации они находятся. Возможно, утром не только у нас глаза будут красными от бессонной ночи.

10 марта 1969

В 08.30 нас разбудил посыльный от капитана Росса, сообщив, что еще две группы рейнджеров высаживаются примерно в трех кликах к западу от нас. Мы слышали по связи, как они спускались по веревкам в джунгли среди такого же густого тумана, что и мы двумя днями ранее. Мы понятия не имели, почему они высаживаются так далеко к западу. Пропавший "лоч", предположительно, находился более чем в двух кликах от места их высадки.
Капитан Росс сказал нам, что рано утром другой "лоч" обнаружил небольшое окно в плотной облачности и отправился на поиски места падения первого вертолета-разведчика. После часа болтания над самыми верхушками деревьев он заблудился, и, пытаясь найти дорогу обратно, наткнулся на место крушения. Он сообщил, что упавший вертолет, похоже, влетел в деревья. Имелись признаки взрыва. Это было изрядно к западу от того места, о котором изначально шла речь.
В штабе батальона хотели, чтобы кто-нибудь высадился на месте падения, занял его и произвел поиск выживших. Наличие последних было маловероятно, но, тем не менее, попытаться было необходимо. Естественно, эту работу доверили рейнджерам.
Тяжелая группа рейнджеров прибыла утром и с помощью веревок спустилась прямо на место падения "лоча". Оказавшись на земле, они доложили, что он определенно взорвался при ударе и сгорел. Выживших не было.
Группа запросила пластиковые мешки для трупов, чтобы поместить в них останки экипажа. Во время катастрофы тела сильно обгорели, и при любых попытках перемещения разваливались на части. Один из членов группы оступился, и его нога провалилась прямо в грудную клетку трупа одного из членов экипажа. Когда он пытался вытащить ботинок обратно, его стошнило прямо в противогаз.
Я не завидовал рейнджерам тяжелой группы, и лишь надеялся, что там у всех есть противогазы.
Мешки подвезли во второй половине дня. Группа упаковала трупы и их подняли по одному с помощью спускаемой на тросе проволочной эвакуационной люльки.
Едва они закончили, по закону свинства туман вновь сгустился настолько, что не было никакой возможности послать еще один вертолет, чтобы забрать рейнджеров. Теперь и им придется внепланово провести какое-то время в поле, прежде чем их задача будет выполнена.
Мы слушали переговоры группы и в конце концов выяснили, что среди ее членов были Джон Соерс, Рон "Мамаша" Ракер, Рики "Новичок " Лоутон, Франк Андерсон, Док Глэссер, Пит Петерсон, и Джо "Джей-Би" Билеш. Ракер, Соерс, Глэссер, Петерсон, и Билеш были закаленными рейнджерами. Пара других была из числа пополнения, прибывшего в роту в декабре, но эти двое были из самых лучших.
Билеш был командиром тяжелой группы, а Ракер его ЗКГ, несмотря на то, что Соерс имел больший стаж нахождения в звании и у него было больше опыта руководства группой. В общем, у Билеша была отличная группа.
Почему-то мы могли слушать их частоту, а они не могли принимать наши передачи. Мы связались с одним из ганшипов, кружащихся над облаками, и попросили пилота передать сообщение находящейся внизу группе рейнджеров. Сообщение гласило: перемещайтесь на вершину хребта, на котором находитесь, и направляйтесь вдоль него на восток. Если верить карте капитана Росса, они выйдут на нас, пройдя вдоль гребня около 2500 метров.
В ответ они передали, что во время высадки из окружающих джунглей по ним было сделано несколько выстрелов, а после эвакуации тел они слышали движение выше по склону от места катастрофы. Попытка подняться в гору будет не самым лучшим выбором. Движение и стрельба были как раз оттуда. Они решили отправиться в другом направлении и найти какое-нибудь место, где можно будет укрыться до момента эвакуации. Они собирались "залечь на тюфяки". Похоже, гуки были повсюду.
Мы провели еще одну безмятежную ночь, обеспечивая охранение роте "Чарли", и молясь, чтобы тяжелой группе Билеша удалось без проблем дожить до утра.

* 26°С (прим. перев.)
** Одна из моделей презервативов торговой марки "Троян" (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 24 мар 2014, 23:19 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
11 марта 1969

Еще одна спокойная ночь. Фэдели и я переговорили с капитаном Россом, спросив разрешения сойти с хребта, чтобы еще раз осмотреть местность. По окончании мы хотели бы спуститься в долину, и затем отправиться на запад, на соединение с группой рейнджеров, высаженной возле места падения "лоча".
Он хотел знать, зачем нам это надо, и мы ответили, что та группа находится в худшем положении, чем мы перед тем, как сюда прибыла рота "Чарли". Было совершенно непонятно, сколько времени пройдет, прежде чем кто-либо из нас сможет выбраться отсюда, и без помощи тем двенадцати парням будет непросто остаться в живых. Ранее тем же утром мы уже запросили разрешение у нашего "шестого", и тот дал нам добро на соединение.
Капитан Росс сказал, что понимает нас, и предложил отправить с нами свой разведвзвода из тринадцати человек. Мы поблагодарили его за помощь, и сказали, что хотели бы выдвинуться как можно быстрее. Он ответил, что рота "Чарли" останется на хребте до тех пор, пока мы не соединимся с нашими товарищами. Если у нас возникнут проблемы, они немедленно бросятся на помощь.
Около 11.00 мы, построившись цепью, соскользнули с гребня, двигаясь через место падения на восток. И вновь нам не удалось обнаружить следов пропавшего экипажа "Кобры". По-видимому, их взяли в плен, или же они пытались выбраться самостоятельно. Так или иначе, их шансы на выживание были невысоки. Северовьетнамцы ненавидели пилотов "змей" едва ли не так же, как рейнджеров.
Мы продолжили движение в сторону долины, на сей раз, перестроившись в боевой порядок, с головным дозором из двух человек. Мы не выставляли бокового охранения, но, чтобы избежать засады, двигались зигзагом. Я заметил, что в части звуковой дисциплины рейнджеры могли многому поучить личный состав разведвзвода роты "Чарли".
Мы позаимствовали у командиров взводов пару карт, и теперь довольно-таки неплохо представляли, куда предстояло идти. На дне долины была "голубая линия", означавшая воду. Все были почти пустые, так что мы решили остановиться у ручья и наполнить наши фляги. Пополнив запасы, мы повернем на запад, и направимся вдоль долины на соединение с группой Джей-Би. Когда мы доберемся до них, мы или соединимся потом с ротой "Чарли" либо, если туман наконец рассеется, выдвинемся к точке эвакуации.
Мы все никак не могли связаться с Билешем по радио. Я не мог припомнить, чтобы на столь короткой дистанции у нас когда-либо были такие проблемы со связью. По-видимому, густой туман препятствовал распространению радиоволн едва ли не так же эффективно, как горы.
Около 15.30 мы добрались до ручья. Он был не очень большой, однако в нем было достаточно воды, чтобы утолить жажду двадцати пяти пересохших солдатских глоток, и до краев наполнить наши фляги. Мы устроили периметр, охватывающий обе стороны ручья, и внимательно наблюдали за окружающими джунглями, подходя к ручью по очереди. Я заметил, что парни из разведвзвода начали проявлять некоторую нервозность. Хотелось убраться оттуда и двинуться вдоль долины. Мы были в неудачном месте, если NVA решат напасть. Они были вокруг нас. Мы чувствовали, что они наблюдают за нами. Я задумался, почему они все еще воздерживаются. Может быть, они решили оставить нас в покое, пока мы не наткнемся на что-нибудь, что у них там есть? Иногда они избегали контакта, даже когда шансы были на их стороне.
Сохраняя прежнее построение, мы двинулись вдоль долины. Рейнджеры возглавляли колонну. В голове шел Майерс с Бидроном сразу за ним в качестве ведомого. Двигаться было тяжело, растительность была густой, по берегам ручья вились лианы и вьюны. Мы пытались держаться на берегу, опасаясь попасть в засаду, если пойдем по руслу ручья, где ходьба была легче. Я был рад видеть, что каждые пятьдесят-сто метров Майерс переходит с одной стороны ручья на другую. Он знал, что делал. Если нам предстоит столкнуться с противником, мы не собирались облегчать ему работу.
Ближе к сумеркам мы поняли, что не успеваем добраться до позиции Билеша. К этому моменту мы установили слабую, но четкую связь с его группой. Они сообщили, что останутся на месте, пока мы не подойдем ближе, и тогда попытаются двинуться на соединение с нами. Они чувствовали, что вокруг находится противник.
Фэдели радировал Билешу, что мы собираемся занять позицию для ночевки. Судя по всему, мы были еще в 1200 метров от них – слишком далеко, чтобы пройти это за ночь. Он дал Билешу азимут на нашу позицию и сказал, чтобы если ночью им придется сниматься и уходить, они двигали к нам. Паролем будет имя Джей-Би, а отзывом – имя Фэдели.
Билеш ответил через несколько минут и сообщил, что они перебираются на более удобную позицию, и будут рады видеть нас завтра утром.
Мы перебрались на высотку, удобно расположенную в верхней петле S-образного изгиба ручья. Со всех сторону у нас было хорошее укрытие, и если NVA нападут на нас, мы сможем дать им чертовски серьезный бой.
Мы установили восемь Клейморов, перекрыв все подходы к нашему периметру. Фэдели организовывал охранение сменами по четыре человека длительностью по полтора часа каждая, начиная с 21.30. Парни из разведвзвода безропотно восприняли необходимость внести свою лепту в общие обязанности. Мне предстояла смена с 00.30 до 02.00. Я возился с радио, каждый час подавая тройной тональный вызов, давая знать Билешу, что у нас все в порядке. Он отвечал двойным сигналом. Ни у одной из групп не было связи с "Томагавком", но мы все еще были в контакте с ротой "Чарли", находящейся на хребте к юго-востоку от нас.
Занятно, насколько больше шума бывает ночью. У нас было несколько ложных тревог. Какие-то существа – некоторые большие, некоторые маленькие – бродили в кустах по обе стороны ручья. В какой-то момент меня разбудил Бидрон, сказавший, что слышит, как что-то большое приближается, двигаясь вверх по течению. Я прислушивался в течение нескольких минут, но так ничего и не услышал.

12 марта 1969

Было приятно видеть наступление дня, даже при том, что ситуация с облачностью не улучшилась. Похоже, окутавший горы вокруг нас густой туман обосновался надолго. Чтобы развеять его, нужен было хороший свежий ветер. Начинался шестой день под его властью, и у нас появился некоторый скептицизм относительно перспектив когда-либо выбраться отсюда. Мы теряем наш загар!
Ребята из разведвзвода разделили с нами остатки еды. Ее едва хватило, чтобы заглушить грызущий голод, ощущаемый каждым из нас. Мы знали, что если в течение следующих двадцати четырех часов не выберемся из этих гор или не пополним запасы, то достигнем предела своей выносливости. Из-за постоянной влажности у нас и пехотных разведчиков начали появляться проблемы с ногами.
Мы продолжили свой путь вдоль долины, которая, похоже, сужалась по мере того, как мы направлялись на запад. Майерс по-прежнему оставался в голове, но на место ведомого выдвинулся Сэенз. У Бидрона из-за грибка начала сходить кожа на ногах.
Около полудня мы перевалили через довольно крупный вторичный гребень, отходящий от возвышающегося над нами основного хребта, и поворачивающий параллельно "голубой линии", чтобы, постепенно понижаясь, пропасть окончательно метрах в пятидесяти вверх по течению. Этот гребень обнаружился на карте, так что смогли точно определить наше местонахождение. Мы были менее чем в трехстах метрах от НОП Билеша.
Мы вызвали их по радио и сообщили, что находимся рядом с их позицией, посоветовав им выдвигаться со своей НОП и идти вниз по течению на соединение с нами. Они согласились и попросили нас оставаться на связи с ними, чтобы нам внезапно не столкнуться друг с другом. На сей раз не будет никаких сигнальных выстрелов и воплей. Если Чарли еще не в курсе относительно нашего местонахождения, мы не собираемся указывать ему направление.
Нам понадобился еще час, чтобы пройти последние триста метров. Мы были на северном берегу ручья, когда наш пойнтмен заметил метрах в двадцати пяти Соерса и Ракера, стоящих на той стороне в кустах рядом с большим сухим деревом. Благодаренье господу за рыжие волосы Соерса! Вне всякого сомнения, это был он. Мы пересекли ручей и присоединились к ним на их берегу. Когда мы пожимали друг другу руки, над обеими группами витал дух облегчения.
Билеш рассказал, что они только что перешли свежий след, пересекающий ручей менее чем в ста метрах позади них. Враг рассылал патрули, чтобы найти и проследить за нами.
Мы быстро построились в колонну и направились обратно вниз по течению. В голове пошли Соерс и Ракер. Я был обеспокоен, увидев, что они идут тем же путем, которым мы пришли сюда. Но едва дойдя до вторичного гребня, пройденного нами ранее, они вновь пересекли ручей и углубились в подлесок на другом берегу.
Они двинулись дальше вдоль долины, держась в пятидесяти метрах от "голубой линии". Густой подлесок сменился более редкими двухъярусными джунглями. Двигаться стало намного легче, чем при вхождении в долину.
Мы вызвали роту "Чарли", чтобы доложить капитану Россу о нашем объединении и сообщить, что мы на пути обратно. Он сообщил, что в ходе планового патрулирования один из его взводов нашел пилота "Кобры", находившегося в трехстах метрах к востоку от места аварии. Он рассказал им, что в первую же ночь на земле он разлучился со своим стрелком, который был ранен, когда их сбили. Им пришлось прятаться от патруля NVA. Пилот продолжал оставаться в укрытии, пока американский патруль едва не наступил на него. Своего стрелка он больше не видел.
Капитан Росс посоветовал нам как можно скорее возвращаться на вершину хребта. Пилот был в плохом состоянии, а у парашютистов заканчивались вода и пища. Капитан планировал форсированным маршем выдвинуться на восток, к Шоссе №1.
У нас были свои проблемы. У Бидрона, Килберна, и пары парней из разведвзвода была сильная опрелость ног. Во время одной из остановок Килберн снял ботинки и носки, и обнаружил, что вся кожа с его стоп осталась в носках. Межпальцевые складки были сырыми и кровоточили. Кое у кого из разведвзвода еще оставалось немного присыпки для ног, которой они были рады поделиться, но его состояние уже не позволяло обойтись одними лишь мерами, доступными в полевых условиях. Проверка всех остальных выявила еще три случая, и показала, что у еще десяти-двенадцати человек аналогичная проблема возникнет в течение следующих суток. Нам ни за что не забраться в гору на соединение с ротой "Чарли", и уж точно не пройти с ними шесть кликов до Шоссе №1.
Мы вновь вызвали капитана Росса, чтобы проинформировать его о том, в какой ситуации оказались. Он порекомендовал нам встать лагерем на ночь, а утром следующего дня продолжить двигаться вдоль долины. Примерно в трех кликах от нашего местонахождения была маленькая деревня. По всеобщему мнению ее жители сочувствовали VC, но мы сможем получить там немного еды, и возможно нас сможет подобрать бронегруппа ARVN. У входа в долину, возле Шоссе №1 действовал взвод "траков".
Он сообщил также, что по сообщениям из батальона на следующий день погода должна будет улучшиться. Если это случится, дивизия сможет использовать вертолеты, чтобы забрать нас всех.
Было уже позже 16.00, так что мы устроили НОП на том же месте, где провели предыдущую ночь. Мы вновь действовали вопреки тому, как нас учили, но из всего, что мы видели вокруг, это место было больше всего подходило в качестве оборонительной позиции. Кроме того, сложно найти место, где тридцать семь человек могли бы укрыться, оставаясь незамеченными. На этой стадии игры укрытие было важнее маскировки.
Мы распределили смены в охранении – пять из шести человек, и одну из семи, каждая продолжительностью в полтора часа. Все были очень усталыми. Я задумался, от чего больше – от всей этой ходьбы или от нервного напряжения.
Ночь была тихой – пожалуй, даже слишком тихой. Около 01.30 насекомые и животные внезапно затихли. Шум не затихал постепенно – это выглядело так, словно кто-то вырубил выключатель. Я не был в охранении, но мгновенно проснулся, когда это случилось. Я ощущал нервозность часовых. Затаив дыхание, я начал прислушиваться, пытаясь различить передвижение противника. Прошло несколько минут. Ничего. Не шевельнулся ни один листок, не сломалась ни одна ветка…. Ничего! Я подумал было, что потерял слух, когда начали возвращаться обычные ночные звуки. Сначала тихо, потом все сильнее и сильнее.
Что бы там ни было, оно ушло. Природная сигнализация предупредила нас, что мы были не одни.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 08 апр 2014, 22:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 21 ноя 2013, 20:44
Сообщений: 39
Команда: Егерь
ждем "писем с фронта" с нетерепением :roll:

_________________
Телефон доверия ФСБ России 8495-224-22-22
Российские граждане, сотрудничающие с иностранными разведками, могут связаться с ФСБ России по телефону доверия с тем,чтобы стать агентами-двойниками.В этом случае денежное вознаграждение, получаемое такими агентами от иностранных спецслужб будет сохранено.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 14 апр 2014, 13:33 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
13 марта 1969

Наступил рассвет седьмого дня нашего нахождения на задании. Мы провели плохую ночь с рваным сном, перемежающимся попытками согреться под внезапным дождем, начавшимся около 03.30. Нас мучил голод – на протяжении всей прошедшей недели у нас было по одному полноценному приему пищи в сутки. Дождь был лишь добавкой к нашим страданиям, но, в конце концов, это был признак изменения погоды.
Мы находились на нашей НОП достаточно долго, чтобы выслать разведдозор для обследования местности вокруг периметра. Не хотелось оказаться в ловушке, когда мы выдвинемся из нашего укрытия. Они вернулись через пятнадцать минут, не найдя в окружающих нас джунглях ничего подозрительного.
Состояние четырех наших товарищей, страдающих от опрелостей ног, ухудшилось. К ним добавился еще один парень из разведвзвода. Штаб-сержант, старший над пехтурой, сказал Фэдели, что не уверен, что его люди смогут пройти и триста метров, не говоря уже о трех кликах. Фэдели согласился. Бидрон и Килберн были в слишком плохом состоянии, чтобы идти.
Было принято решение пересечь ручей и найти ровное место, где можно будет вырубить посадочную площадку. Необходимо эвакуировать наших пострадавших, иначе мы все окажемся в ловушке.
Мы выступили около 11.00 и перебрались на южный берег ручья. Джунгли, казалось, начали отступать от воды. Когда туман начал немного рассеиваться, мы смогли определить, что долина расширилась. Двигаться стало легче. Подлесок все еще был довольно плотным, но лианы, плети "подожди немного" и мелкие кусты высотой по лодыжку пропали. Я решил, что ручей, должно быть, периодически разливался, смывая травяной покров. Для нас это было счастьем.
В двух сотнях метров к югу от нашей НОП мы натолкнулись на место, где большая часть деревьев была вырублена. Возможно, когда-то это был садовый участок или деревня. Но, что касательно нас, это было прекрасное место, на которое могла приземлиться одна "птичка".
Фэдели и командир разведвзвода выделили половину личного состава в охранение сорокаметрового периметра, в то время как остальные взялись за мачете и боевые ножи ка-бар, чтобы расчистить мелкий подлесок. Фэдели связался с ротой "Чарли", сообщив им, что мы вырубаем посадочную площадку, и передав ее координаты. Они должны будут передать наше сообщение на "Томагавк" и запросить пару медэваков для наших пострадавших с опрелостями, запланировав их прибытие на 13.00.
Потребовался час, чтобы расчистить место, достаточное по размеру для приема одного Хьюи. Еще нам нужно будет свалить шесть деревьев по десять-двадцать футов высотой, росших на площадке. Чтобы срубить их четырьмя мачете, имеющимися у ребят из разведвзвода, потребовалось бы несколько часов. Клейморы, привязанные к каждому из них, сделают эту работу намного быстрее. Нам и раньше доводилось использовать Клейморы для этих целей. Они были весьма эффективны, если деревья были диаметром до двенадцати дюймов.
Мы установили наши шесть мин, направив каждую из них на юг. Провода мы вывели к ручью и соединили с замыкателями. Мы решили взорвать их за десять минут до того, как вертолеты прибудут на место.
Установив подковообразный периметр, мы принялись ждать, когда наступит время взрывать мины, и тут заметили, что туман начал редеть. Мы связались с ротой "Чарли". Оттуда ответили, что получили из штаба батальона сообщение о поднявшемся за прошедшие полчаса ветре. Он начал отгонять туман на запад. Роте "Чарли" приказали прекратить движение и оставаться на месте в ожидании эвакуации. Капитан Росс посоветовал нам попытаться связаться с нашим "Шестым", находившимся в кружащейся над "Томагавком" вертушке управления.
Муноз быстро нашел его, но сигнал был очень слабым. Мы обнаружили, что туман рассеивается очень быстро. У капитана Кардоны на "Томагавке" в ожидании вылета на нашу эвакуацию находилось шесть сликов и пара "Кобр", так что он отменил запрошенные нами два медэвака. Мы едва не разразились радостными воплями, когда Муноз сказал, что нас скоро заберут отсюда.
Над нашим периметром было видно синее небо, когда Фэдели вызвал борт управления и сообщил, что по его мнению уже достаточно ясно, чтобы выслать вертолеты. Капитан Кардона сообщил, что группа из восьми бортов подойдет к нам со стороны Шоссе №1. К востоку от нас долина уже очистилась от тумана, но он все еще затягивал местность между нами и "Томагавком".
В 13.15 мы взорвали Клейморы. Вертолеты были в трех кликах и двигались в нашем направлении. После того, как рассеялся дым от взрывов, мы обнаружили, что посреди площадки все еще торчит ствол дерева толщиной дюймов двенадцать. Двое рейнджеров бросились к нему и принялись раскачивать, пока оно, наконец, не рухнуло.
Ротный передал, что подбирающие нас слики будут подходить по одному. Сразу к западу от нас долина сужалась, и местность выше и позади нас все еще частично покрывал туман. Он запросил, чтобы мы давали дым.
Фэдели бросил фиолетовый дым в центр площадки. Мы молча смотрели, как банка зашипела, а потом хлопнула, взметнув плотное облако дыма виноградного цвета, поплывшее вслед уносимым ветром облакам.
Первый Хьюи прибыл, прогрохотав над долиной в трехстах футах над нами. Он заложил крутой вираж и резко развернулся над нами. Я выбежал в центр площадки, держа оружие двумя руками над головой, собираясь заводить борт на посадку. То, что представлялось нам достаточным для приземления одного Хьюи, оказалось, в лучшем случае, подходящим впритык. Я держал свой CAR-15 прямо перед собой, давая пилоту сигнал зависнуть, пока он не сместился в сторону от восьмифутового пня, одиноко торчащего прямо под его хвостовым винтом. Наконец, когда он пролетел препятствие и оказался в центре поляны, я смог положить оружие на землю, давая сигнал садиться.
Семеро из разведвзвода вскочили на ноги, бросившись к Хьюи, пока пилот готовился к быстрому старту. Когда все оказались на борту, я дал пилоту сигнал взлетать. Он поднимался медленно, в плотном, влажном воздухе вес семи пехотинцев и четверых человек экипажа представлял немалую проблему. Ему потребовалось несколько ¬секунд, чтобы подняться над окружающими деревьями на высоту, достаточную, чтобы совершить разворот и отправиться обратно вдоль долины.
Когда первый вертолет клюнул носом и отвалил, следующий уже был над площадкой. Я видел, как пилот за своим плексигласовым остеклением отчаянно вертел головой направо и налево, направляя вертолет прямо вниз. Он сделал это слишком быстро и сильно ударился, практически бросив свой борт на площадку. Он сломал одну из изогнутых стоек, крепящих посадочные лыжи к фюзеляжу Хьюи. Похоже, пилот понял, что его машина повреждена. Он удерживал вертолет в зависании, едва касаясь земли, когда оставшиеся шестеро человек из разведвзвода стремительно бросились к Хьюи. Пилот взлетел так же быстро, как и приземлялся. Должно быть, он был "вишенкой".
Третья вертушка была в ста метрах и уже на посадочном курсе. Этот пилот заходил, не пользуясь моими сигналами. Я видел, что двое бортстрелков, свесившись по бортам, направляют заход пилота. Лишь пуповина страховочных ремней удерживала их от пикирования башкой вниз на площадку. Я крикнул Фэдели, чтобы он забирал Бидрона и Килберна, и отправлялся на этом борту. Он не хотел улетать этим рейсом, но я был на площадке и изображал из себя "мистера диспетчера", так что у него не было выбора. Я оглядел наш сократившийся периметр, когда первая группа рейнджеров погрузилась на борт. Нас оставалось только восемнадцать. Целостность нашей группы была нарушена, когда Фэдели забрал двух моих людей, оставив на земле двоих своих. Билеш крикнул и указал шестерых рейнджеров, которые должны будут отправиться следующим бортом.
Теперь нас оставалось только двенадцать. К площадке подошел пятый Хьюи, и я посмотрел на Джей-Би. Он ткнул в меня и махнул вверх. Оставшиеся члены моей группы и двое парней Фэдели полетят на этой птичке.
Я просигналил приближающемуся вертолету, что он идет четко. Тот сделал стремительный заход, взмыв в последний момент, чтобы мягко опуститься на площадку. Я стартовал, бросившись согнувшись к левому борту "птички", сделав обратный полукувырок, чтобы приземлиться на краю кабины, свесив ноги наружу. Остальные пятеро рейнджеров ввалились с другой стороны. Я почувствовал, что вертушка поднимается, сначала медленно, а потом ускорившись, наклонив нос и направившись вдоль долины. Я услышал, что кто-то завопил: "Гуки – у них гуки на периметре". Я выглянул вниз, но было уже слишком поздно. Мы были в пятидесяти метрах от площадки, и хвостовая балка заслоняла обзор. По тому, как пилот набирал высоту, можно было сказать, что что-то идет не так. Он старался как можно быстрее убраться оттуда.
Пока мы летели вдоль долины, Муноз по своей рации следил за эвакуацией группы Билеша. Он крикнул, что когда взлетела наша "птичка", Ракер заметил поднявшегося возле периметра солдата противника. Он был прямо позади того места, откуда я заводил вертушки на посадку. Ракер и Соерс убили его. Тогда же наш пилот сообщил, что наблюдает скрытое перемещение к югу и востоку от площадки приземления. Он и стрелок с левого борта, набирая высоту, заметили продвигающихся сквозь деревья солдат NVA. Все это произошло слишком быстро чтобы бортстрелки смогли прореагировать.
Последний Хьюи заходил на посадку, когда по связи сообщили, что на посадочной площадке гуки. К их чести, они все равно попытались долететь до цели. Однако Билеш вышел на связь, и отменил эвакуацию. Противник был уже прямо над ними. Билеш быстро бросил еще один дым в центр посадочной площадки и запросил, чтобы "Кобры" разнесли все к востоку, югу и западу от площадки приземления.
Пара ганшипов налетела, поливая огнем скорострельных пушек все, кроме той стороны периметра, где в кустах укрывались оставшиеся шестеро рейнджеров. Каждая вертушка сделала по два захода. Билеш наводил очередной заход, когда эвакуационный борт попытался проскочить под прикрытием их миниганов. Ракер убил еще одного NVA, метнув гранату через площадку. Противник выглядел растерянным, явно не понимая, кто перед ними, и где они находятся. Группа подбора сработала на отлично. Пара "Кобр" зашла, поливая из всех стволов. Их миниганы ревели, кромсая джунгли вокруг площадки приземления. Пилот слика провел свой борт на минимальной высоте и максимальной скорости, зависнув прямо над поляной, в то время как "Кобры" разворачивались для следующего захода. Билеш, Соерс, Ракер, Петерсон, Андерсон, и Глэссер бросились к вертолету, в любой момент ожидая, что окружающие джунгли взорвутся шквалом зеленых трассеров. Ракер, едва добежав до двери кабины, повернулся и выпустил очередь в еще одного NVA, выскочившего из кустов прямо перед вертолетом.
Пока мы летели дальше вдоль долины, один из бортстрелков махнул назад, в направлении, откуда мы вылетели, а потом показал большой палец, кивнул головой и улыбнулся. Я понял, что группа Билеша эвакуирована.
Муноз вручил мне сигарету. Я подумал, как, черт возьми, ему удалось зажечь ее в аэродинамической трубе, которую представляла собой кабина Хьюи. Но, в конце концов, это было не важно. Я сложил ладони чашкой, чтобы ревущий поток воздуха не вырвал ее, и глубоко затянулся. Вкус табака был восхитителен. Я передал наполовину выкуренную сигарету через плечо Гроффу, и откинулся на него, когда наша вертушка вырвалась из долины и развернулась на север. Наша двух-трех часовая задача продлилась семь дней, но как бы то ни было, мы все выжили!
Вертолет вновь повернул на запад и полетел к базе огневой поддержки "Томагавк". Нам еще нужно было высадить парней из разведвзвода. Когда мы оказались на вертолетной площадке базы, то с удивлением обнаружили ожидающего нас там генерала Зэйса. Мы выпрыгнули из вертушек, пересекли площадку, и построились по группам. По его взгляду мы поняли, что нас ждет, но надеялись, что это долго не продлится. Все, чего мы хотели, это хорошая еда и горячий душ. Генерал не задержал нас надолго. Он был настоящим солдатом, и понимал наши приоритеты. Он поблагодарил нас за жертвы, понесенные в ходе выполнения задачи, и сказал, что рейнджеры навсегда оставят теплую память в его душе. Мы продолжаем богатые традиции своих предшественников: LRRP 1-й бригады и роты F 58-го пехотного (LRP). После чего он отпустил нас, сказав, что проследит, чтобы в столовой кавалеристов нас ждал большой банкет, и не собирается влезать между доброй едой и четырьмя группами оголодавших рейнджеров.
Мы вновь быстро забрались в вертолеты для десятиминутного перелета в Кэмп Игл. Мы отсутствовали так долго, что я уже и не помнил, как он выглядит. Приветствовать нас на вертолетке собралась вся рота. Те тепло и признательность, что мы получили от наших товарищей-рейнджеров, значили гораздо больше, чем пятиминутная речь генерала.
Они толпились вокруг, предлагая помочь донести до казарм оружие и снаряжение. Кое-кто выражал обеспокоенность нашим измученным видом и физическим состоянием. Как только они убедились, что мы в порядке, начались шутки – разумеется, вполне добродушные.
Шварц спросил, хорошо ли я провел свой отпуск. Миллер пожелал узнать, не привез ли я ему что-нибудь из Бангкока. Чемберс сказал, что меня не было так долго, что он уже предположил, что я не вернусь. Так что он написал Барб, предложив занять мое место на нашей свадьбе в июне. Он добавил, что для нее это, несомненно, будет лучшим выбором. Знали бы вы этого Чемберса!
Все, на что мы надеялись – еда будет, и ее будет много. Благодарение богу за стейки из нормального мяса, печеную картошку, зеленые бобы, рогалики и свежие салаты. Нам сказали, что мы можем взять все, что хотим. Я наелся так, что, в конце концов, отдал остатки своего пирога Ракеру. После долгого отмокания под теплым душем, я надел чистую форму и поковылял в "рейнджерскую ложу", чтобы выпить и забыться. Сегодня мне было что отметить. Я был все еще жив, а когда отметил в своем дембельском календаре прошедшие семь дней, обнаружил, что мне осталось всего восемьдесят три дня.
Пришел Зо и сказал, что, в то время как мы сидели в джунглях, играя "в домики" с пехотой, к северу от Кэмп Эванс погиб мистер Поли. На обратном пути, доставив в госпиталь целый вертолет раненых морпехов, он влетел на своем Хьюи в скрывавшуюся в тумане горную вершину. Он вызвался добровольцем на задание, на которое не пошел бы никто другой. Два дня спустя Зо спустился по веревке к месту катастрофы, чтобы забрать тела. Они с мистером Поли были очень близкими друзьями. После этого наша попойка приобрела гораздо более мрачный оттенок.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 30 май 2014, 15:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
14 марта 1969

В какой-то ранний утренний час 122-миллиметровая ракета прошила жестяную крышу нашей казармы и взорвалась у меня в затылке. Это было единственным разумным объяснением той дикой головной боли, что поприветствовала меня по пробуждении на следующий день. Я был удачлив, пережив удар ракеты, и еще более удачлив, умудрившись не задохнуться, когда стадо диких слонов нагадило мне в рот. Реально – это был дед всех похмелий. Вся та замечательная пища, что я ел прошлым вечером, обильно сдабривая пивом, разбрызгалась по устилающим пол нашего четырехочкового сортира газетам. Я не смог поднять голову достаточно высоко, чтобы ''поприветствовать толчок", и ощущал себя полной задницей, пока Шварц не сказал, что я не первый, и не последний, у кого "амбарчик покосился".
Через пару часов я поправился настолько, что был в состоянии ходить, не ощущая себя только что сошедшим с карусели на местном карнавале. В переднюю дверь казармы засунулся Чэмберс, и спросил, слыхал ли я, что "Мамаша" Ракер натворил прошлой ночью. Я помотал головой, что вызвало новый приступ боли и явственное ощущение, что внутри черепа под самой макушкой что-то болтается. Он проигнорировал мои муки, и продолжил свой рассказ. Было похоже, что "Мамаша" до колик возбужден чем-то случившимся с ним во время высадки их группы на прошедшем задании. Они только что прибыли к точке высадки и цепляли спусковые веревки. Первый сержант Карден, известный среди рейнджеров под не слишком лестным прозвищем "Кэби", был беллименом на высаживавшем Ракера борту. Стандартной обязанностью беллимена было следить, чтобы каждый правильно пристегнулся и как можно быстрее покинул борт, после чего он должен был сразу же втянуть веревки внутрь покидающей район вертушки. Однако в тот момент "Кэби" действовал излишне рьяно и выпихнул "Мамашу" в открытую дверь прежде, чем тот успел схватиться тормозящей рукой за свободный конец веревки. Чтобы затормозить до скорости, позволяющей не убиться при приземлении, ему пришлось схватиться за веревку у себя над головой обеими руками, и в результате он обжег себе ладони.
Вечером после возвращения с задания, когда мы "мариновали мозги", сидя в "рейнджерской ложе", Ракер, внезапно заявил, что вне себя от ярости за то, что проделал с ним Карден. Это было неправильно, с какой стороны не гляди, и он не собирался терпеть все это дерьмо, даже если этот парень был "проклятой лайферской свиньей". Он заявил, что он собирается пойти в ТОЦ (тактический оперативный центр) и немного потолковать с сукиным сыном, вышвырнувшим его из вертолета.
Все подумали, что он лишь выпускает пар, так что никто не предпринимал попыток остановить его. "Мамаша", шатаясь, добрался до дежурки и ввалился внутрь, обнаружив первого сержанта сидящим за своим столом с закрытыми глазами. Ракер, не проявив ни малейшего уважения к званию и должности сержанта, покрыл его отборными ругательствами и спросил, какого черта тот вот так вот взял и выкинул его из вертолета. Ответ "Кэби" был вовсе не таким, какой хотел бы услышать старый добрый "Мамаша". И пистолет .45 калибра, который первый сержант сунул ему в лицо, был также вовсе не тем, что "Мамаша" хотел бы видеть.
Ракер перегнулся через стол, схлопотав при этом пистолетом Старшого по лбу, разоружил его, и швырнул на пол. Он был в процессе вколачивания разума в бывшего спецназовца, когда пара ворвавшихся рейнджеров прервала процесс. Но к тому временем "Мамаше" удалось отвесить несколько сокрушительных ударов. Когда двое рейнджеров растащили дерущихся, Ракер протрезвел достаточно, чтобы понять, какие большие неприятности он поимел – где-то между проведением остатка жизни в Ливенуорте* и казнью через расстрел. В то же время он был настолько пьян, что все это было ему совершенно до лампочки.
Через несколько секунд на место прибыли капитан Кардона и лейтенант Уильямс. Увидев, что -случилось, они отпустили Ракера и остались поговорить с первым сержантом Карденом. Офицеры приняли решение проигнорировать инцидент и заставили Кардена не настаивать на суде военного трибунала. Пожалуй, им стоило позволить "Мамаше" прибить его.
Я не мог поверить, что тут такое творится, а я об этом ничего не знаю. Но, в конце концов, проспал же я ту 122-мм ракету, попавшую в нашу казарму…

15 марта 1969

Капитан Кардона, продемонстрировав необычайную теплоту, сказал на утреннем построении, что все четыре группы рейнджеров, участвовавшие в поисково-спасательной операции, могут провести остаток дня, отдыхая и расслабляясь на Коко Бич. Он добавил к нам еще две группы, одновременно с нами находившихся в поле к западу от Кэмп Игл.
Мы быстро похватали плавки, обрезанные форменные штаны, а кое-кто и те убогие оливковые трусы, которые все равно никто не носил, и совершили безумный рывок к двух с половиной тонному грузовику, припаркованному возле канцелярии.
Кто-то уже засыпал льдом несколько ящиков "Шлитца" и погрузил их на борт. Несколько надувных матрацев, чудом не сгнивших и не продырявленных, были принесены и ревниво охранялись их удачливыми владельцами. Мой собственный давно уступил опасностям казарменной жизни, а нового после возвращения из центра выздоравливающих мне не выдали.
У забравшегося в грузовик и усевшегося возле меня Ракера на голове была шишка размером с бейсбольный мяч. Он рассказал, что произошло прошлым вечером. Я посочувствовал ему и сказал, что "Кэби", очевидно, никогда не слышал историю капитана Шепарда, командира роты LRP, наступившего на мину, входя к себе в палатку. Он также выказывал презрение и отсутствие уважения к людям, которыми командовал. Похоже, некоторые люди очень тяжело поддаются обучению.
Пляж был великолепен. Мы остановились в маленькой деревушке поблизости от Хюе, где взяли свежих гигантских креветок и большую корзину зеленых морских крабов. Мы уже заезжали туда раньше. Они были восхитительны, будучи приготовленными в яме, заполненной углями и морскими водорослями. Морская вода послужила чудесным лекарством для наших лишаев, опрелостей, грибков и ссадин, полученных на выходе. Длительное отмокание в "морском рассоле", за которым последовала пара часов солнечных ванн, возродило наши тела и души. Некоторые рейнджеры пускали по кругу трубочки с травкой, в то время как остальные навалились на банки ледяного пива. Оба порока помогали измученным рейнджерам снять стресс.
К 16.00 мы были готовы вернуться в расположение роты. Ракер, наконец, успокоился, больше не обещая повесить шкуру "Кэби" на возвышающемся над "рейнджерской ложей" флагштоке. Все было прощено, но не забыто. Ракер засунул это подальше в глубины сознания, туда, где хранились все беды, боль и дурные воспоминания. Такое место было у каждого из нас. Это было личное пространство, в которое не было хода посторонним. Там блуждали призраки, гнило и разлагалось все плохое, выброшенное с глаз долой и из сердца вон. Мы были молоды. В будущем настанет время, когда нам придется разгребать этот чердак с кошмарами и дурными воспоминаниями, чтобы вытащить на свет всю горечь, ненависть, и вину, упрятанную там во времена нашей юности. Но не сейчас! Нет, мы не были готовы к травмам такого рода. Мы все еще были настроены на жизнь одним днем. "Херня, не имеет значения". "Дерьмо случается, чувак!" "Не стой позади меня, когда прилетит твоя пуля, бро!"

16 марта 1969

Игры и забавы кончились. Я получил предварительное распоряжение на новый выход. Мне и Ракеру предстояло отправиться с группой на обратную сторону горы Нуйки. Все то же старое дерьмо – найти ракеты, сыпавшиеся на Кэмп Игл! На сей раз нам придется вести группу, полную новичков. Я решил, что больше не стоит называть их "вишенками". Прошедшая пара месяцев как следует пообтесала их. Остальную часть группы составили Грофф, Лоутон, Килберн, и Грэг Краль.
Мы должны будем высадиться на рассвете семнадцатого в долине позади Лысой Горы. Я так часто бывал в этом районе, что он начал походить на дом.

* На военной базе Форт Ливенуорт находится главная военная тюрьма, предназначенная для содержания совершивших тяжкие преступления военнослужащих (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 01 июн 2014, 18:08 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4641
Команда: A-344
Спасибо! С нетерпением жду продолжения

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 08 июн 2014, 16:43 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
17 марта 1969

Мы высадились на маленькой, заросшей кустарником полянке на середине обратного склона горы. Нам пришлось преодолеть 10-15 метров плетей "подожди немного", прежде чем оказаться в относительной безопасности под покровом джунглей. Было здорово вновь оказаться в поле.
Мы "заложили собаку" на пятнадцать минут, пока Ракер устанавливал связь с ТОЦ. Удивительно, насколько она была четкой. А ведь между нами и Кэмп Игл была Лысая Гора. Связь – непонятная и совершенно непредсказуемая штука: она может быть отличной, когда предполагаешь, что ее не будет, и исключительно хреновой, когда должна бы быть четкой, как колокольчик.
Я определил азимуты на вершины Нуйки и Лысой Горы – просто чтобы убедиться, что мы находимся там, где предполагалось. Меня уже высаживали не в том месте, и того раза оказалось достаточно, чтобы я не доверял чьим-либо суждениям. Если не полениться и перед тем, как выполнять задачу, перепроверить свое местонахождение, это может окупиться сторицей.
Мы осторожно двигались сквозь двухъярусные джунгли вниз, к долине, лежащей к западу от нас. Я помнил, что по дну лежащей у подножья горы долины с крутыми склонами должен извиваться небольшой ручей. Вода в нем была холодна и прозрачна. Через нашу зону ответственности проходило несколько троп. Некоторые были старыми и заросшими, в то время как другие поддерживались в необычайно хорошем состоянии. Похоже, наши группы, ведущие разведку, постоянно находились в тех краях. Довольно часто они обнаруживали противника, перемещающегося в том районе, или обустраивавшего базовые лагеря для подразделений численностью от взвода до роты. Это были наши частные охотничьи угодья.
Шум текущей воды мы услышали прежде, чем увидели ее. Я был в голове и остановил группу в нескольких метрах от нее, пока мы прислушивались к звукам, могущим указывать на присутствие противника.
Я был доволен тем, как действовали новички. Спускаясь в долину, они соблюдали должные интервалы, а звуковая дисциплина заставляла забыть об их неопытности. Было непривычно видеть такую работу у рейнджеров, имеющих "за поясом" меньше шести выходов.
Как только мы убедились, что находимся в одиночестве, я повел группу вниз, через окаймляющий ручей густой подлесок, к самому краю воды. Среди скал, усеивающих берега ручья, было почти прохладно. Прицепившиеся к листьям растущих на берегу кустов пиявки, слепо тянулись к нам, когда их органы чувств наводились на тепло наших тел. Я зачарованно смотрел, как эти похожие на слизняков маленькие ублюдки вставали на хвост и раскачивались взад-вперед, стоило лишь подвигать перед ними рукой. Что за безмятежную жизнь они вели, лениво лежа возле протекающего по джунглям ручья в ожидании, когда еда сама пройдет возле них. Они стали мастерами засад, в то время как их воздушные соседи, москиты, достигли совершенства в искусстве атаки с воздуха.
Я намеревался двинуться на север, пройдя около ста метров против течения, туда, где долина расширялась, и начинались трехъярусные джунгли. Это было место, где мы обычно сталкивались с мистером Чарли. Он любил трехъярусные джунгли. Они скрывали его тропы от наблюдения сверху, и давали тень, защищавшую от жары. Под тройным покровом практически не было подлеска. Гигантские папоротники и огромные, зеленые "слоновьи уши" нарушали подобный парку ландшафт, простирающийся под достигающими 150-футовой высоты тиковыми и махагониевыми деревьями.
Лиственный покров был столь плотен, что нередко солнечный свет не мог пробиться сквозь него, оставляя нас блуждать в мире бесконечного сумрака, перемежающегося периодами полной темноты. Темноту приносила ночь. Не ту темноту, что обычно ассоциируется с ночью – в этой тьме свет отсутствовал полностью. Как будто ты родился слепым, и даже память о свете не проникает сквозь покров тьмы, окутывающей сознание. Она окружает, ее удушающая близость заглушает внешние звуки, и в то же время усиливает биение собственного сердца. То там, то сям, на земле виднеются участки, испускающие зловещее свечение. Они не дают настоящего света, но их присутствие восстанавливает некоторое ощущение глубины и не дает чувствовать себя погребенным заживо.
Только понимание того, что враг был столь же слеп, как и мы, позволяло переждать ночь и дотерпеть до наступления рассвета. Рейнджерам нужно было научиться побеждать страх перед трехъярусными джунглями. В новичков они частенько вселяли такой ужас, что они начинали представлять угрозу для безопасности. Они больше пялились на деревья чем на местность вокруг них.
Как только мы разобрались с этим, то обнаружили, что под сенью высоких деревьев наши таланты в области скрытности и маскировки проявляются как нельзя лучше. Мы могли укрыться, оставаясь совершенно незаметными, и позволить подразделению противника пройти в нескольких футах от нас. Кроме пышной растительности, столь хорошо укрывающей нас, присущие джунглям глубокие, темные тени делали обнаружение нас противником практически невозможным.
Симфония капель влаги, падающих с верхних ветвей, медленно прокладывающих свой путь к земле, была бесконечной. Казалось, не имеет значения, идет ли в данный момент дождь, или его не было несколько дней. Ритм водяных капель, перепрыгивающих с листа на лист, постоянно напоминал нам, где мы находимся. На пропитанной сыростью почве рос густой мох, расстилавшийся под нашими ногами подобно толстому ковру.
Все опасности, с которыми мы сталкивались при патрулировании в трехъярусных джунглях, заключались в риске заблудиться и сложности эвакуации. Оказавшись там, мы обычно вскоре обнаруживали, что на наших картах есть лишь основные ориентиры, и совершенно отсутствуют такие вещи, как вторичные гребни, балки, распадки, седловины и уклоны. Добавьте сюда невозможность определить свое местоположение по местным ориентирам, и поймете, что мы начинали немного нервничать, оказавшись под пологом густой растительности. Частенько нам приходилось связываться с артиллеристами, чтобы они сделали выстрел-другой вслепую – просто чтобы мы могли сориентироваться на местности.
Если, находясь среди трехъярусных джунглей, мы окажемся настолько неудачливы, что будем замечены, для благополучной эвакуации придется уходить в сторону ближайшей поляны, воронки или речного русла. В некоторых случаях это может занять несколько часов. Когда противник идет по пятам, это быстро превращается в испытание на выносливость. При удачном раскладе сквозь деревья получалось спустить седло Макгвайра, или пенетратор, чтобы выдернуть нас с опасного пути, но это было скорее исключением, чем правилом.
Было едва за полдень, когда мы оказались под покровом трехъярусных джунглей. Я заметил нервозность среди новичков. Патрулирование в таких условиях требовало определенной привычки. В пятидесяти метрах на противоположном склоне мы обнаружили тропу, имеющую признаки частого использования. Она превосходно сливалась с окружающей местностью, так что мы не видели ее, пока не оказались прямо на ней. Обычно мы никогда не ходили по тропам, но сейчас я решил рискнуть. Идти по джунглям параллельно тропе, держась в пяти - десяти метрах, как нас учили, было пустой тратой времени и сил. Она все время извивалась туда-сюда, так что мы никак не могли постоянно держать ее в поле зрения. Кроме того, было практически невозможно идти траверсом по крутому, скользкому от влаги склону, не шумя при этом, как бросающийся в атаку пехотный полк.
Мы проследовали по тропе вверх, к гребню. Корни росших вдоль нее огромных деревьев тянулись там и сям поперек тропы, образуя удобные, четкие ступеньки, делающие восхождение намного более легким.
Я двигался медленно, постоянно останавливаясь для прослушивания, и был доволен, что позади меня не доносится ни одного звука. Не единожды мне приходилось оборачиваться, чтобы убедиться, что я не ушел, оторвавшись от остальной части группы. По мере приближения к гребню трехъярусные джунгли сменились двухъярусными. Сквозь нависающую над головой растительность начал пробиваться солнечный свет. Когда мы выбрались на гребень, я остановился. С верхушек деревьев свисали огромные плети лиан. Было слышно, как далеко вверху с ветки на ветку прыгают обезьяны. Мы вспугнули их. Их паническое бегство должно заставить насторожиться всех северовьетнамцев в окрестностях вершины.
Я сошел с тропы вправо и двинулся по склону горы, постепенно спускаясь и забирая в сторону. В течение часа нам нужно было найти надежное укрытие и в течение вечера оборудовать там НОП. Я с удивлением обнаружил, что, северный склон горы, в отличие от восточного, по которому мы поднимались, был покрыт двухъярусным джунглями. Двигаться стало чуть труднее, но вид неба над головой позволял нам чувствовать себя в чуть большей безопасности. Я обнаружил ровное место вдоль поваленного дерева и просигналил, что тут мы устроимся на ночь. Ракер отправил ситреп, пока я ориентировал карту, чтобы определить наши координаты.
Я сидел, откинувшись на рюкзак и положив сложенную карту на колени, и тут обнаружил самую большую многоножку, какую когда-либо видел. Эта чертова хреновина выползла из-под бревна слева от меня и промчалась прямо у меня под ногами. Я замер в изумлении. Она была, пожалуй, десяти или двенадцати дюймов длиной, с угольно-черным телом и ярко-оранжевыми ногами. Я мог лишь подивиться всем тем неведомым существам, что ползали под, над и вокруг меня в те ночи, что я провел, лежа в засадах вдоль троп, или устраиваясь на ночевки на всех тех НОП, что сейчас уже и не вспомнить. Они были одной из причин ночных кошмаров, когда воображение живо рисовало мне всех этих обитателей. Во Вьетнаме кошмары становились реальностью.
Мы установили четыре Клеймора, направив два из них вверх по склону, а еще два на фланги. Уходящий вниз склон был достаточно открытым и мы решили, что сможем забросать его гранатами, если противник решит приблизиться к нам с того направления.
Утром нам предстояло спуститься по северному склону, а затем свернуть в восточную часть нашего района разведки. Если мои расчеты были верны, мы выйдем к северной стороне Лысой Горы где-то в начале следующего вечера. Мы проведем в буше еще одну ночь перед тем, как нас эвакуируют утром девятнадцатого.
Весь северо-восточный угол нашей зоны ответственности состоял из заросших бамбуком низин. Найти там подходящую посадочную площадку будет легко.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 10 июн 2014, 23:56 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
18 марта 1969

Вторая ночь прошла спокойно. Где-то около 02.00 мы услышали ожесточенную стрельбу из автоматического оружия в нескольких кликах от нашей позиции, в направлении базы огневой поддержки "Бирмингем". Похоже, какую-то линейную роту посетило минутное сумасшествие. Огонь не был продолжительным, так что мы решили, что это не похоже на прощупывание периметра или перестрелку. Может быть, это была засада, но мы не смогли различить взрывы Клейморов, обычно предваряющие американские засады.
Ракер пощелкал своей рацией, прослушивая все доступные частоты, но так и не нашел в эфире ничего, что указывало бы на причину пальбы.
На рассвете я распорядился, чтобы рейнджеры, разбившись на пары, позавтракали. Я решил, что на эту задачу отправлюсь первым классом, и прихватил маленькую бутылочку соуса Табаско. Несколько капель жгучей жидкости, которыми я спрыснул порцию риса с говядиной из своего пайка, придали немного интереса скучной, обыденной пище.
Когда мы закончили с едой, я передвинулся на край периметра и встал на колени, чтобы облегчиться. Рейнджеры давно научились справлять малую нужду в коленопреклоненной позе, поскольку звук разбивающейся о землю струи в джунглях разносится на пятнадцать-двадцать метров. Мастерство состояло в том, чтобы при этом не забрызгаться самому. Закончив, я наклонился и, подтянув к себе груду сырой листвы, накрыл ими "район цели", чтобы замаскировать предательский аммиачный запах, характерный для американцев. В джунглях он выдавал нас с головой. Вьетнамцы, облегчаясь, оставляли еще более сильный запах. Он больше напоминал кошачью мочу. Даже их дерьмо воняло не так, как наше, издавая характерный запах гнилой рыбы. Нередко это предупреждало наши группы об их присутствии задолго до того, как мы замечали их.
Скитаясь по джунглям, нам приходилось соблюдать исключительную осторожность. Наши зрение, слух и обоняние развились до такой степени, что мы стали чем-то вроде ходячих сенсоров. Наши глаза, уши, и носы непрерывно собирали данные о том, что нас окружает. Они туту же передавались в мозг для обработки, идентификации, и хранения. Для меня источником беспокойства, было то, что такие же способности, вне всякого сомнения, развивались и у нашего противника.
Мы сняли Клейморы, а затем в патрульном порядке двинулись на восток. Вскоре мы достигли дна долины, но последние двадцать метров спуска с хребта были сущим бедствием. Сорока пяти градусный уклон резко сменился, увеличившись до шестидесяти, и нам пришлось катиться по скользкой грязи склона до самого дна долины. В отчаянных попытках контролировать спуск мы хватались за каждую лиану, деревцо или куст, мимо которых пролетали – безуспешно, результатом наших усилий была лишь широкая канава, оставленная в грязи на пути нашего спуска. Вернуться, чтобы замаскировать ее, не было ни малейшей возможности.
Я быстро повел группу через заросшую лесом долину к пологому склону противоположного хребта, остановившись лишь при пересечении ручья, чтобы заполнить фляги. Оказавшись на другой стороне, мы двинулись в северо-восточном направлении, держась параллельно подножию хребта, пока не пришли к выводу, что от места спуска нас отделяет несколько сотен метров.
Мы поднялись метров на тридцать или около того вверх по склону, и выбрали место для ночевки в маленькой, неглубокой промоине, позволявшей контролировать лежащую внизу долину. Позади находились плотные группы деревьев двадцатифутовой высоты, подобно живой изгороди скрывающие нас от обнаружения кем-либо, находящимся выше по склону.
День был в самом разгаре, но я решил оставаться здесь, в укрытии, до завтрашней эвакуации. У нас было хорошее место, с которого можно будет наблюдать за лежащей внизу долиной, и мы услышим, если кто-нибудь будет спускаться по тропе со склона противоположного гребня. Кроме того, если кто-то нашел наш след и решил нас выследить, я хотел оказаться выше, когда они выйдут на нас.
Мы провели еще одну спокойную ночь, вслушиваясь во все, что казалось нам необычным. Было здорово оказаться подальше от пиявок, но их крылатые приятели, москиты, обнаружили нас сразу после захода солнца. Чтобы они не дотянулись до нашей кожи, мы плотно застегнули одежду и обмотали головы полотенцами, оставив открытыми лишь лица. Несмолкающее гудение заглушало все остальные звуки. Приходилось щуриться, чтобы они не лезли в глаза. К сожалению, зажмурить нос было невозможно. Я вдохнул троих или четверых, прежде чем сломался и растер по лицу немного репеллента. Мне не хотелось пользоваться им в буше, но я решил, что в спокойном вечернем воздухе его запах вряд ли разнесет далеко.

19 марта 1969

Солнце поднималось из-за гор позади нас, так что мы оставались в тени до 09.00. Нашу эвакуацию перенесли на 10.30, чтобы успеть высадить к юго-западу от нас, возле вазы огневой поддержки "Нормандия", две другие группы.
Мы тихо сидели, ожидая распоряжения капитана Кардоны выдвигаться к точке подбора, когда услышали голоса наверху, по ту сторону перелеска. Говорили не по-английски. В джунглях это могло значить лишь одно. В сорока-шестидесяти метрах от нас были вьетнамцы, предметом горячего обсуждения которых запросто могли быть мы. Мы залегли, заняв круговую оборону, в то время как Ракер вышел на связь с докладом об обстановке.
Внезапно в сотне метров вверх по склону от нас со свистом стартовала одна... две... три... четыре 122-миллиметровых ракеты. Мы инстинктивно прижались к земле, пока наш радист сообщал о множественном пуске.
Капитан Кардона передал, что находится в десяти минутах, и приказал выдвигаться к площадке приземления в ста метрах к северу от нас. Он запросил координаты точки запуска ракет, сообщив, что, как только мы доберемся до точки подбора, он вызовет огонь артиллерии по ней. Мы ответили, что координаты весьма приблизительные, поскольку пуск производился над самым гребнем возвышавшегося над нами хребта. Мы не могли определить точное место. В любом случае, я сомневался в способности артиллерии накрыть кого-нибудь. Обычно NVA уходили прочь через несколько секунд после пуска.
В ответном сообщении мы дали координаты тропы на противоположном склоне горы и посоветовали минут через пятнадцать отработать по тому району "вилли-питерами". При некоторой удаче они смогут застичь гуков на пути обратно в базовый лагерь. Снаряды с белым фосфором могут прибить кого-нибудь из них. В конце концов, дым хотя бы может задержаться подо всей этой листвой. Осколочные же снаряды лишь рванут в верхушках деревьев, вызвав больше страха, чем разрушений.
Путь к точке подбора шел по относительно открытой местности. Мы находились на естественной полке, тянущейся вдоль склона и выходящей на небольшой холмик, фланкирующий возвышающийся над нами основной хребет. Это была хорошая точка эвакуации. Над самым гребнем хребта виднелся обратный склон Лысой Горы. С этого расстояния он выглядел весьма внушительно. Густота растительности на нем просто поражала. Склон, обращенный в сторону Кемп Игл, выглядел так, словно кто-то недавно выкосил его.
Мы остановились возле самой вершины лежащего перед нами холмика. Оставшиеся два десятка метров мы могли покрыть за те несколько секунд, что потребуются вертолету на заход. Звук Хьюи становился громче по мере того, как он огибал Лысую Гору, направляясь в нашу сторону. Внезапно мы увидели его, в двухстах метрах от нас, и на сотню футов выше. Я бросил зеленую дымовую гранату в центр верхушки холма, пока Ракер связывался с заходящим на площадку сликом. Я выбежал на край поляны и принялся сигналить пилоту, в то время как остальные члены группы развернулись позади, прикрывая пути подхода. Пилот посадил вертушку в десяти метрах передо мной, и группа, вскочив из укрытия, бросилась в его спасительное нутро. Оглянувшись через плечо, я быстро последовал за ними, запрыгнув на оставленное для меня свободное место.
Насколько рейнджеры надеялись на эвакуацию после долгой, напряженной задачи, настолько же они боялись этого финального броска к ожидающему вертолету. Ни в какой другой момент на задаче они не чувствовали себя столь уязвимыми. Этот стремительный бег через открытое место от укрытия до вертолета всегда вызывал зашкаливающий прилив адреналина. Во время этого рывка к спасению сердце отчаянно колотилось, шея судорожно вжималась глубоко в плечи в бессознательной попытке стать меньше. Ожидание пули, врывающейся в спину, было постоянным.
Кое-кто из парней говорил, что высадка оказывала на них такое же влияние, но я не могу с ними согласиться. На высадке бежишь в укрытие, а не из него. И, по крайней мере, видишь, откуда летят пули, даже если не слышишь их. На эвакуации ничего не видишь, и не слышишь. Взгляд обращен к вертолету. Если пуля прилетит, то только в спину. Это имело значение.
Обратный полет был короток, почти столь же короток, как становился я сам. Осталось семьдесят семь дней. Если я стану еще короче, мне придется залезть на сундучок, чтобы пожать руку Миллеру.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 11 июн 2014, 22:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
20 марта 1969

Фил Майерс и я получили известие, что нашему производству во вторые лейтенанты дан ход. Из штаба дивизии сообщили, что потребуется еще шесть недель на исполнение бумажной работы и отдачу соответствующих приказов. Первый сержант Карден сказал, что для производства в звание нас переведут в дивизию "Америкал"*. Быть произведенным в офицерский чин в том же подразделении, где служил солдатом, было против правил, традиций или чего-то там еще. Я не видел в этом большого смысла, но в тот момент был слишком взволнован, чтобы спорить. Мечта всей моей жизни наконец-то начала осуществляться, и меня не заботило, какую цену надо будет заплатить, чтобы достичь ее. Даже если мне придется забыть об отпуске, что было вполне возможно.
Мне также сообщили, что моя отправка в Гонолулу запланирована на 29 апреля. Единственное, что беспокоило нас обоих – мы покидаем лучшую роту самой лучшей дивизии во Вьетнаме, чтобы отправиться в одно из самых худших по мотивации и командному составу подразделений в Юго-Восточной Азии – по обе стороны фронта.

21 марта 1969

Обратным ходом к нам вновь заехали "девочки-пышечки". На сей раз Красный Крест прислал двух других девчонок. И вновь те же игры с легкими закусками. Возможно, тыловые крысы и тащатся от всего этого дерьма, но нам куда больше нравится жахнуть по пиву и чутка погонять музыку.
Если Красный Крест соберется действовать как надо, ему стоит отправлять девочек группами человек по пятьдесят, с трейлером пива и стерео в придачу. Большинство из нас успело позабыть, как это – танцевать и хорошо проводить время, так что это будет хорошей затравкой для возвращающихся обратно в Штаты.
Моя невеста написала мне о последних танцевальных причудах, которые были у них там, в Мире. С тех пор, как я оказался тут, у них появилось кое-что новенькое. Придется мне по возвращении провести некоторое время, наблюдая, прежде чем взяться самому нарезать на площадке.
Нас снова "обракетили". Три штуки, сразу после обеда. Две упали за периметром, а последняя, никому не причинив вреда, взорвалась в расположении кавалеристов, среди защищающих "Кобры" обваловок. На наш счастье эти 122-миллиметровки никогда не были особенно точными. Несчастные ублюдки тащат эти проклятые штуки с самого севера, а потом нихрена не могут засадить ими в такую здоровенную военную базу, как Кемп Игл. Готов держать пари, что не один вражеский ракетчик сейчас бегает по джунглям с застрявшей в заднице офицерской сандалией Хошимина. Может быть, если они подтащат пусковые установки чуть ближе...

23 марта 1969

О боже, что за кошмар у меня был! Около трех ночи я проснулся в холодном поту, держась за боковины своей койки. Обычно, я не помню свои сны, но этот я, похоже, смогу нарисовать по памяти. Это был даже не совсем сон, а что-то более яркое – типа зловещего предупреждения. Я был на задании в Ашау. Со мной в группе были Чемберз, Соерс, Клоссон и Ракер. Мы были на пути к вершине холма, господствующего над сетью многочисленных троп. Повсюду были гуки, расхаживающие, словно по центру Ханоя. Мы постоянно докладывали, что вокруг нас тысячи северовьетнамских солдат, но никто нам не верил. Кто-то вышел на связь и приказал нам захватить нескольких из них, тогда за нами прилетят и эвакуируют. Ко всем чертям, мы были слишком коротки, чтобы играть с такими шансами, так что мы решили просто "заложить собаку", пока нас наконец не заберут.
Внезапно отовсюду появились динки, карабкающиеся к нам вверх по склонам. Мы принялись валить их, но на месте каждого упавшего появлялось еще больше. У нас кончились патроны, и мы принялись закидывать их гранатами. Мы перебили столько, что им пришлось лезть по трупам, чтобы добраться до нас. И тут на нашей позиции раздался ужасный взрыв. Когда дым рассеялся, я увидел, что лежу мертвый, рядом с исковерканными телами Соерса и Клоссона. Чемберз был рядом с нами с оторванными ногами. Ракер лежал в нескольких футах без обеих рук. Таких снов у меня не было со времен детства. Я натянул подстежку от пончо на голову и попытался заснуть снова, но, похоже, был слишком возбужден, чтобы делать что-либо, кроме как думать о своем кошмаре.
Это было просто смешно! Уже несколько месяцев у нас не было задач в Ашау. Мы редко выходили группами по пять человек, и кроме того, я никогда не ходил на задачи в Чемберзом. Слишком много несоответствий в фактах, чтобы принимать предсказание всерьез. И все же я не мог выбросить это из головы. Все было чересчур реально, чтобы просто забыть об этом.
Я продолжал думать об этом после подъема. Отправившись вместе со Шварцем и Ракером на завтрак в палатку-столовую, я решил рассказать им о своем сне, полагая, что они посмеются над ним, в какой-то части избавив меня от испытываемого беспокойства. Шварц сказал, что я рехнулся. Он сказал, что такой сон не что иное, как полная чушь. Никто из нас не стреляет настолько хорошо, чтобы перебить такую кучу гуков. Затем, чтобы подчеркнуть несерьезность ситуации, он спросил, может ли он забрать мою камеру – на всякий случай, если пророчество осуществится.
Ракер воспринял мой сон чуть более серьезно. В конце концов, он был в нем одним из ключевых персонажей. Он сказал Джиму, что слышал много историй о солдатах, которым снились сны, предсказывающие их гибель в бою. И в ряде случаев предсказание сбывалось. На мгновение он, казалось, ушел в себя, а потом, наконец, усмехнулся, и предупредил меня, что если я на самом деле начну выдавать все эти дерьмовые предсказания, он больше со мной никуда не пойдет, и это будет лучшей гарантией того, что предсказание не сбудется.
Позже в тот же день ко мне в казарму зашли Соерс и Чемберз, и спросили, не в курсе ли я, когда примерно должно будет снести наше дерьмо. Они оба решили спланировать отпуска так, чтобы быть подальше отсюда, когда это случится.
В конце концов пришел Клоссон, пожелавший узнать, когда это я успел подсесть на героин. Ох уж этот старина Шварци – прежде чем он закончит, об этом будут знать во всем расположении роты. Ну да ладно, в конце концов, я решил, что будет лучше, если просто дать этому пройти и обернуть все в шутку. Черт, я уже слишком короток, чтобы меня вот так взяли и убили.

25 марта 1969

Через пару дней, приукрашенный в рейнджерском стиле, мой сон приобрел черты настоящего пророчества. Кое-кто из парней попытался разузнать, не состою ли я в каком-либо родстве с Нострадамусом. Один рейнджер из первого взвода вызвался отправиться вместе с нами – он сказал, что никогда не видел, как умирает столько гуков. Я пытался справиться со всеми этими насмешками и добродушным подтруниванием, но к концу дня решил, что с меня довольно.

* Дивизия "Америкал" (англ. Americal) — 23-я пехотная дивизия Армии США. Создана в мае 1942 года на острове Новая Каледония. После нападения на Перл-Харбор американское командование спешно направило три отдельных полка на оборону Новой Каледонии для отражения предполагаемой атаки японских войск. Хотя официальное название дивизии — 23-я пехотная, чаще всего, её называли «Americal» от сокращения "American, New Caledonian Division" (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 16 июн 2014, 14:30 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
26 марта 1969

Пришло предварительное распоряжение на выход в район базы огневой поддержки "Джек". За последние две недели в окрестностях базы возросла активность противника, что вызвало беспокойство дивизионного G-2 (разведотдела). Они передали информацию в G-3 (оперативный отдел), который запросил полномасштабную разведку района. Рейнджеры получили работу.
Я вернулся заместителем командира в группу Клоссона. Ракера тоже назначили в эту же группу, но не в качестве радиста. Он сказал мне, что Клоссон поручил ему идти в голове. Марси и Фэдели получили другую группу, командиром которой стал Марси. Третью группу возглавит Зо со Шварцем в качестве ЗКГ.
В конце дня нас всех перебросят по воздуху на "Джек", а потом мы выйдем с базы в трех различных направлениях, чтобы выдвинуться в наши районы разведки. Мы будем находиться там трое суток. Нашей основной задачей будет наблюдение за перемещением противника в районе и, по возможности, захват одного-двух пленных. Дополнительная задача состояла в уничтожении кого-нибудь из них. Мы будем достаточно близко к "Джеку", чтобы получить всю необходимую поддержку, так что штаб дивизии дал добро ввязываться в любые неприятности по нашему желанию.
Лучшее в этом задании было то, что больше никто не подкалывал меня по поводу предчувствия. Это было настоящим облегчением. Я начинал чувствовать себя ротным комиком.
Командиры групп вернулись с предварительного облета местности перед самой темнотой. Во время постановки задачи Клоссон сказал, что наша точка высадки находится к юго-западу от "Джека". Там был маленький ручей, извиваясь, протекающий по большому участку, заросшему слоновой травой. Патрули линейной пехотной роты с базы огневой поддержки "Джек" недавно наткнулись на свежие тропы, идущие с обеих сторон параллельно ручью. Нашей задачей будет наблюдать за передвижением противника по этим тропам, и попробовать кого-нибудь нахлобучить.
Группа Марси должна будет отправиться к западу от "Джека", к подножью гор, чтобы засесть на главном перекрестке троп, что возле места слияния двух рек. Находящиеся в горах датчики сообщали о масштабных перемещениях противника по обеим тропам.
Зо пойдет на северо-запад от "Джека". Разведывательные вертолеты дважды замечали нескольких солдат противника, бродивших возле заросших земляных валов, оставшихся от старой французской крепости. Оба раза с вертолета открывали огонь, но северовьетнамцы исчезали в высокой слоновой траве.
Клоссон отметил, что организовываться все будет из Кэмп Эванс. "Джек" был одной из баз, обеспечивавших базовый лагерь бригады, находившийся к северо-западу от Хюе и к северу от площадки приземления "Салли".

27 марта 1969

После завтрака мы занялись снаряжением. Я загрузился гранатами – и осколочными, и "вилли-питерами". В слоновой траве, где мы собираемся работать, они будут гораздо полезнее пуль. Клоссон распорядился, чтобы Лоутон и Хиллмен взяли по дополнительному Клеймору. В результате на этой задаче их у нас будет восемь.
Лоутон и Килберн потащат две рации, в то время как Ракер, получивший передышку, для разнообразия будет в голове. Я высказал желание пойти его ведомым, но Клоссон хотел быть впереди, где он мог контролировать наше продвижение. Поскольку среди остальных рейнджеров только у меня было достаточно опыта, я займу место замыкающего. Трое более "молодых" выстроятся цепочкой между нами. На обратном пути в казарму мы с Ракером задержались у склада и взяли пару сигнальных фонарей-стробоскопов и несколько сигнальных ракет. Рейнджерам нечасто приходилось работать на открытой местности. Это потребует другой экипировки и иной стратегии – мы будем двигаться только по ночам.
Клоссон сказал нам, что "Джек" – это маленькая база огневой поддержки, расположенная на открытом, всхолмленном предгорье примерно в четырех с половиной кликах на запад-юго-запад от Кэмп Эванс. Она находилась на небольшом холмике, возвышающимся над окружающей местностью футов на сорок. Там размещались батарея 155-миллиметровок и рота пехоты, обеспечивающая безопасность периметра. Для обеспечения нашей связи с тылом на базе разместится группа эксреев.
"Джек" лежал всего в трех кликах к востоку от гор, которые Чарли считал своим домом, так что там могло происходить все, что угодно. Противник мог всего лишь собирать информацию, а мог планировать штурм "Джека" или Эванса. Клоссон сказал, что нанесение по "Джеку" смертельного удара не потребует больших усилий. Расположение базы не выглядело хорошо обороняемым, а слоновая трава вокруг периметра была выкошена всего метров на пятьдесят.
Мы взялись изучать карту местности. Горизонталей было явно немного, и они далеко отстояли друг от друга. Я заметил деревни Аплайтэнь и Аптэньтан, находящиеся в пределах нескольких кликов от "Джека" и Эванса. Каждая оборонялась маленьким подразделением "пиэфов"*. Возможно, что одна из них, а то и обе являются фокусом недавней активности противника. За короткий промежуток времени нашим трем группам предстояло обследовать большой участок местности.
Клоссон отпустил нас гадить, мыться и бриться, приказав к 15.30 быть на вертолетке. Нам предстоял перелет в Кэмп Эванс длительностью добрых полчаса. Мы проведем там меньше десяти минут перед тем, как вылететь на базу "Джек". Наши слики и "Кобры" будут находиться на вертолетке Кэмп Эванса, готовые вылететь по первому требованию. Кроме того, в постоянной готовности будет находиться пехотная рота, представляющая собой готовое подразделение быстрого реагирования, если нам таковое потребуется.
К 15.20 группа рейнджеров из восемнадцати человек и группа связи из шести экипировались и были готовы к выдвижению. В воздухе витало волнение. Большинство из нас чувствовало, что на этот раз мы отправляемся отвесить хорошего пинка чьим-нибудь задницам.
Мы вскарабкались в наши вертушки и полетели на север, в направлении Кэмп Эванс. Вскоре, пересекая Реку Благовоний, по правому борту мы увидели город Хюе. Несколько минут спустя, под нами и чуть левее появилась площадка приземления "Салли". Я был удивлен ее размерами. Она была большой, размером чуть ли не с базовый лагерь батальона, да еще с местом для подразделений обеспечения. Не понимаю, почему ее называют всего лишь площадкой приземления?
Наконец, мы добрались до Эванса. Он был довольно внушителен, не такой большой, как Кэмп Игл, но не намного меньше. Он расположился среди низких, холмистых предгорий, к востоку от крутых гор, отделяющих прибрежные равнины от северного конца долины Ашау. Вначале Эванс был домом для 1-й дивизии воздушной кавалерии, пока летом 68-го их не перебросили на юг. 101-я дивизия выделила одну из своих бригад, принявшую зону ответственности, ранее патрулировавшуюся кавалеристами. Необходимость выполнять задачи целой дивизии, имея при этом всего треть ее численности, налагала серьезную ответственность. Но 2-я бригада "Кричащих Орлов" проделала отличную работу, удерживая NVA в горах, где им было самое место.
Мы приземлились на узкой полосе асфальта, достаточно длинной, чтобы принять за раз десять-двенадцать вертолетов. Капитан Кардона вылез из своей вертушки управления, и обошел все борта, приказав рейнджерам оставаться на месте до его возвращения. Потом он пересек взлетку, и отправился к находящемуся в сорока метрах укрепленному мешками с песком бункеру оперативного центра.
Через несколько минут он вернулся и дал сигнал забираться обратно в вертолеты. Мы взлетели, разворачиваясь на запад для короткого прыжка на базу огневой поддержки "Джек".
Не могу сказать, что был впечатлен, впервые увидев "Джек". Клоссон был прав. Все это было как-то не очень. Первое, что я заметил, когда мы, заложив вираж, подошли с запада, это шесть 155-миллиметровых артсистем, расположенных на имеющих круглую форму позициях. Кольцо из мешков с песком трехфутовой высоты защищало каждое орудие от осколков и настильного огня стрелкового оружия. В непосредственной близости было выложено несколько осколочно-фугасных снарядов. Каждое орудие было связано обложенными мешками с песком траншеями с находящимися в отдалении укрепленными бункерами для боеприпасов.
Периметр был маленьким, метров, наверное, семьдесят пять в поперечнике. Внутри были возвышающаяся над поверхностью земли столовая с прилепившейся с одной из сторон лачугой радистов, и большой бункер управления. Еще несколько крупных бункеров были разбросаны по всему расположению – в них, по-видимому, обитала пехотная рота, охраняющая "красноногих" (артиллеристов).
На периметре через каждые тридцать метров находились расположенные в хорошо укрепленных бункерах пулеметные гнезда. Между ними были проложены укрепленные траншеи. Мой взгляд скользнул к задним воротам, через которые внутрь периметра проходила дорога, ведущая от Аплайтэнь и Аптэньтан. Я был потрясен тем, что ворота, представляющие собой обтянутую колючей проволокой металлическую раму, охранялись одним-единственным возвышающимся над землей бункером – очевидное слабое место в обороне периметра. После того как бункер будет вынесен единственным выстрелом из РПГ, открыть ворота и пройти внутрь сможет даже отделение оставивших на время свое вязание старушек. Я подумал, что вряд ли передние ворота, выходящие на дорогу, ведущую в Кэмп Эванс, находятся в лучшем состоянии.

* Южновьетнамские "народные силы" (Popular Forces – PF) представляли собой милиционные подразделения гражданской самообороны, задачей членов которых была защита деревень и поселков, в которых они проживали, от нападений подразделений Вьетконга, а впоследствии и армии Северного Вьетнама. Изначально именовавшиеся Гражданской Гвардией и Корпусом Самообороны, они в 1964 году были введены в состав армии Южного Вьетнама. Еще одной широко распространенной разновидностью подобного рода милиционных подразделений были "региональные силы" (Regional Forces – RF). Американские военнослужащие обычно придавали мало значения наименованию и принадлежности таких подразделений, дав им общее прозвище "раф-пафы" (RFPF – "Ruff-Puff") (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Gary A. Linderer "Eyes Behind The Lines".
СообщениеДобавлено: 16 июл 2014, 20:13 

Зарегистрирован: 14 янв 2013, 01:43
Сообщений: 470
Команда: 1/505th Inf. & 1st ID
Уважаемый Lis, очень хочется продолжения!)) Пожалуйста, хоть пару глав))

_________________
Ex-SGT Donald “Duck” R. Walker
1/505th "Panthers" Inf.(Abn)1965-1970 &
Co. 0 (Ranger), 75th “Merrill's Marauders” Inf.(Abn) 1969-1972,
3rd “The Golden” Brigade, 82nd “All Americans” Abn. Division


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB