Текущее время: 29 мар 2024, 00:02


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 06 фев 2013, 20:36 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Екатеринбург, 14 февраля 2001 г.
Мороз крепчал, вместе с ним крепчал маразм
нашего милицейского руководства. Банальное на-
чало. Но ничего другого не приходит на ум когда
благодаря чьей-то «гениально организованной» от-
правке стоишь в сильнейший мороз на пустом пер-
роне в течение нескольких часов, ожидая отбытия
на войну.
Нас – 9 человек из Ленинского РУВД, отправ-
ляющихся в командировку в Ленинский район
г. Грозного «для охраны общественного порядка и
защиты конституционного строя» привозят на слу-
жебном автобусе в учебный центр ГУВД на Уралма-
ше, где проводится общий сбор.
Построение уже объявлено, народ построен,
но руководителей, которым край как не-обходимо
прийти, чтобы сказать нам напутстствие, еще нет.
Народ потихоньку разбредается. Спасаясь от холо-
да – мороз стоит градусов 30 – многие, в том числе
и я, стремятся спрятаться в здании учебного цент-
ра, где внутри расположен огромный, похожий на
ангар спортзал, в который можно загнать народу
в 2 раза больше, чем построено на улице. Людей,
однако, предпочитают держать на морозе. Какой-
то тип – маленький и очень мерзкий подполков-
ник ходит по зданию и орет, что, он, будучи самым
крутым перцем на земле, не давал такой ко-манды
– заходить в помещение и гонит всех на улицу. Кто-
то, матерясь, уходит, кто-то остается, шкерясь по
углам.
Наконец нас – тех, кто отправляется в Ленин-
ский временный отдел милиции, строят во дворе
центра. Какой-то полковник из ГУВД говорит пла-
менную речь. Я плохо вслушиваюсь в ее содержа-
ние, поскольку все мысли только о стремительно
остывающих на морозе ногах. Единственное, что я
отразил из его пламенной тирады – это то, что наша
командировка продлится не три месяца, как обыч-
но, а только два. Я мысленно прикидываю убытки
(те боевые, что не получу) и это вводит в некото-
рое уныние, ибо я, как и все вокруг, еду в Чечню за
деньгами, а вовсе не затем, что бы выполнять ка-
кой-то абстрактный, мифический долг. Более того,
я вообще не считаю, что кому-то и что-то должен.
С другой стороны, меньше шансов погибнуть и это
внушает оптимизм.
После продолжительной и крайне неинтерес-
ной речи о том, что в командировке, будучи пред-
ставителями ГУВД Свердловской области мы обя-
заны чего-то с честью нести, и быть невероятно
достойными чему-то, нас отправляют по машинам.
Кортеж заиндевевших автобусов приезжает на
задворки ж/д вокзала. Никаким поездом, в который
предстоит погрузиться здесь и не пахнет. Сидим в
автобусе, не желая выходить на холод. Опять появ-
ляется мерзкий тип из ГУВД и требует, что бы мы
освободили автобус, так как он необходим, чтобы
привезти из центра вторую партию милиционеров,
отправляющихся в Старопромысловский район.
Мы с рюкзаками вываливаемся на мороз. Тол-
пящийся вокруг народ вокруг, так же изгнанный из
своих автобусов, и прыгающий от холода, посте-
пенно начинает согреваться напитками. Нас стро-
ят и объявляют, что отправка будет только поздно
вечером (спрашивается, какого пса было собирать
людей с раннего утра), когда точно не известно, но
приказывают никуда не расходиться (хорошая пер-
спектива сдохнуть от холода, раньше чем уедем на
войну). Наш поезд стоит на соседнем пути, но когда
его подадут неизвестно. Пронырливый Прокопьев,
где-то пробежавшись, и с кем-то переговорив, узна-
ет, где находится наш вагон, и мы вдвоем с рюкза-
ками идем к нашему поезду. По платформе бегают
штабные хлыщи из ГУВД и орут, что нельзя здесь
ходить ни по рельсам, ни по перрону и вообще хо-
дить нельзя, так как этим самым мы мешаем манев-
рировать поезду, который пока стоит на месте без
паровоза и не думает маневрировать. Они кричат,
чтобы мы не смели залезть в вагон и вообще подхо-
дить к вагону, так как нет соответствующей коман-
ды. Но мы, одуревшие от холода, лезем в вагон, где
занимаем лучшие места в середине и начинаем по-
немногу отогреваться. Только через час нас подают
на последний путь, и начинается общая погрузка.
Купе в вагоне делятся по землячествам. Едва
рассевшись, все начинают закусывать и выпивать.
Каждые 2 часа нас – все больше доходящих до кон-
диции, выгоняют из вагонов на построение, пос-
ле которых милиционеры возвращаются и вновь
употребляют спиртное, а что еще прикажете делать
в вагоне, который никуда не едет, и не известно ког-
да поедет. Скука, впереди неопределенность и вок-
руг масса новых лиц.
Ближе к вечеру наш поезд подгоняют к
платформе и в 19 ч. наконец-то отправляемся.
Все пьют.
15–16 февраля 2001 г.
Весь дальнейший путь проходит в активном по-
едании продуктов, выпивании части запасов спирта
и водки, а также сне. В нашем купе пассажиры ведут
себя прилично, пьют умеренно, в остальных – по «черному».
В соседнем купе едут «каменские быки»
– милиционеры из г. Каменска-Уральского. Из их
купе круглосуточно слышится звон стаканов и пья-
ные вопли, ругань, заздравные тосты. Непонятно
ссорятся там или клянутся в вечной дружбе. В дру-
гом соседнем купе у меня на виду сидит за столом
какой-то казах и двое суток, не выходя из-за стола,
не переставая ест, точнее не ест а закусывает, так
как он еще и почти не переставая выпивает.
По вагону все время шастает тот самый мелкий
и мерзкий подполковник из ГУВД (здесь он началь-
ник поезда) и подполковник Дубовский, который
будет у нас замом по личному составу. Дубовского
милиционеры за глаза начинают обзывать «шны-
рем». Начальники выискивают пьяных и пьянству-
ющих. У «перебравших» отбирают удостоверения
личности и командировочные удостоверения и
грозят высадить из поезда. В отношении одного
пожарного, который выпил лишнего, даже устра-
ивают показательный Суд чести, во время которо-
го не до конца протрезвевший «подсудимый» бьет
себя кулаком в грудь и клянется, что капли в рот не
возьмет и забудет вкус спиртного, лишь бы его не
ссадили с поезда. Никого вроде бы не ссаживают,
но берут залетчиков на карандаш.
После того, как проезжаем Ростов, нам выдают
автоматы, по 4 магазина, и 120 патронов. Устанав-
ливают для чего-то дежурства в вагонах, т.е. пока
все спят, кто-то один с автоматом сидит в течение
двух часов у входа в вагон. Может быть, сидит для
того, что бы оружие ни у кого не пропало, а может
быть просто, что бы просто личный состав чем-то
занять и продемонстрировать бурную деятельность
руководства по обеспечению безопасности.

17–18 февраля.
Стоим в Моздоке и течение нескольких часов.
Гувэдэшный тип ходит по поезду и орет, чтобы
никто из вагонов не выходил. После того как тро-
гаемся, заставляют баррикадировать окна вагона.
Мы заваливаем их рюкзаками и сумками, остав-
ляя бойницы. Для чего это делается непонятно, так
как автоматная очередь спокойно прошьет и стену
вагона и рюкзаки, заполненные главным образом
пластиковыми бутылками со спиртом. Но видимо,
руко-водству необходимо постоянно заниматься
ИБД – имитацией бурной деятельности. Само ру-
ководство у себя в штабном вагоне и не думает бар-
рикадироваться.
Примерно в 23 ч. пересекаем границу с Чечней.
За вспаханной пограничной полосой стоит блок-
пост, (сразу за границей начинается «срань гос-
подня»): деревья переломаны, редкие строения до-
нельзя разрушены. Первая станция на нашем пути
представляет собой одни руины. Вид разрушений
пока еще в диковинку. Все прилипли к окнам.
За окном, кроме попадающихся руин ничего инте-
ресного, пейзаж равнинный, однообразный. Инте-
рес вызывают только разрушенные и, по видимо-
му, заброшенные деревни. Однако, только то, что
именно Чечня, заставляет всех как зачарованных
глядеть в окна. Большинство едет в командировку
в первый раз и все кажется в диковинку. Изредка
попадаются чеченцы, которые стоят как истуканы
и пялятся на наш поезд как будто никогда такового
не видели. Для отражения возможного нападения
в тамбурах открывают двери, и в порядке очереди
кто-нибудь лежит на полу за бруствером из броне-
жилетов, направив автомат в белый свет.
Более часа простояли у моста через Терек с
блокпостами по обеим сторонам. Почему стоим,
никто не знает. Говорят, что впереди подорвали
бронепоезд. Толком никто ничего не знает. Здесь
вообще никто ничего не знает! Пока стоим, я охра-
няю тамбур. Передо мной какой-то забор и в канаве
стоит старый не-то обгоревший, не-то заржавев-
ший подбитый, видимо еще в первую войну БТР,
вид которого приводит в уныние.
Снова трогаемся. Где-то в 17 ч. подъезжаем к
Гудермесу. Темнеет. Нас строят и объ-являют, что
ночевать будем здесь. Приятного в этом мало, так
как в Моздоке у нас отобрали одеяла и постельное
белье. Спать будем на голых полках. Назначают де-
журных, которые на улице, меняясь, каждый час,
несут охрану. Я заваливаюсь спать в 19 ч., так как
сон – это лучший способ скоротать время в пути.
В 6 утра заступаю дежурным и брожу вокруг
вагона с автоматом. Железнодорожные пути зава-
лены всяким мусором и похожи на какую-то по-
мойку. Само здание вокзала недавно после ремонта
и выглядит как игрушечный домик-пряник. Год на-
зад, по словам Прокопьева, здесь были руины. Пол
дня торчим на Гудермеском вокзале. У торгующих
лоточников на прилавках подозрительно много
уральской минералки и сигарет екатеринбургской
табачной фабрики, видимо, какой-то гуманитар-
ный груз не дошел до бойцов. Руководство перио-
дически устраивает никому не нужные построения
и все ради того, что бы сказать, что отправка задер-
живается и что бы мы никуда не расходились. Ког-
да поедем, как всегда, никто не знает. Торчим здесь
сутки.

19 февраля.
В 15 ч. поезд останавливается в голой степи, и
нам объявляют, что это и есть Ханкала. В степи нас
радостно встречает предыдущая смена. Бородатые,
грязные (ожидая прибытия поезда, они ночевали
тут же в степи), но донельзя довольные, милицио-
неры, не дожидаясь нашей полной выгрузки, лезут
в вагоны, принося с собой жирные комья грязи, и
занимают места. Мы сгружаемся, они – радост-
но-возбужденные – загружаются. Со всех сторон
слышатся восклицания – это встречаются земляки
и сослуживцы. Встречи сопровождаются бурными
объятиями и счастливыми воплями.
Из-за грязи Ханкалу называют пластилиновой
страной. Едва ступив на землю, ноги погружаются
по щиколотки в черное и жирное месиво. На мои
новенькие берцы налипает по пуду грязи. Чавкая
ногами, перетаскиваем вещи из вагона через колею
на сухие и твердые участки земли. На грузовиках
подъезжает еще одна партия наших предшествен-
ников, которые разгрузившись лезут в вагоны,
занимая оставшиеся места. Мы, не дожидаясь ко-
манды, начинаем погрузку в грузовики. В середину
кузова сваливаем рюкзаки и сумки, по бокам рас-
полагаемся сами. Люди еле втискиваются в кузов.
Дубовский безуспешно пытается всех согнать с ма-
шин, чтобы провести очередное построение. Но его
никто не слушает – выпрыгивать обратно в грязь
не хочется. Стоим так около часа, затем колонна,
тронувшись было от состава, опять на час встает
– неизвестно чего ждем.
Где-то вдалеке смутно виднеются в тумане
мрачные серые строения – это, и есть Грозный.
Прокопьев говорит, что это виднеется территория
Ленинского района, т.е. куда мы едем. Наконец ко-
лонна медленно трогается. Через полчаса выбира-
емся из группировки войск и выезжаем на трассу.
Здесь уже можно ожидать нападения. Колонна идет
на максимальной скорости, а над нами кружит вер
толет. Я, будучи мужчинкой трусоватым, опасаясь
обстрела и от греха подальше сижу где-то в середи-
не кузова, спрятавшись за спины коллег, а потому
вынужден смотреть куда-то в небо и окрестностей
не вижу. Прокопьев сидит, чуть ли не на кабине
верхом, комментируя что, где и как. Он сообщает,
что въезжаем в Грозный. Я, спрятавшись в глубину
кузова, вижу только верхушки фонарных столбов с
болтающимися на них обрывками проводов. Затем
пошли разрушенные здания, я так же вижу только
верхние искореженные обгоревшие этажи. Даже
воздух кажется здесь серым и мрачным.
Прокопьев сообщает, что проезжаем «Минут-
ку» (при этом я вижу только какие-то столбы) и по
центральной улице въезжаем на территорию Ле-
нинского района. Хотя мне видны только верхушки
зданий, их вид с непривычки ужасает: обгоревшие,
полуразрушенные продырявленные снарядами. Все
кажется мертвым. Меня поражает вид женщины,
которая на балконе одного из верхних этажей полу-
разрушенного дома развешивает белье – удивляет,
что в этих обугленных руинах еще может существо-
вать какая-то жизнь.
Въезжаем на территорию нашего временного
отдела внутренних дел (ВОВД), который распо-
ложен на территории бывшей автобазы. Главный
корпус – двухэтажная постройка, где когда-то рас-
полагалось управление предприятия. На первом
этаже расположены две дежурные части – одна ми-
лицейская, другая военной комендатуры, камера
для административно задержанных, комната для
разбора и комната, приспособленная под изолятор
временного содержания. На втором этаже спаль-
ные помещения и штабные кабинеты. Вход на тер-
риторию ВОВД закрывают металлические ворота,
кое-где прошитые пулями. Рядом с воротами стоит
блокпост из бетонных плит и еще одно здание, где
расположена администрация Ленинского района.
Пространство перед отделом ограждено колючей
проволокой и перекрыто шлагбаумом.
Разгружаемся и расселяемся по кубрикам.
В отведенный отделу кубрик впихивают 13 чело-
век, хотя во все предыдущие командировки здесь
располагалось не более восьми. Однако, из-за того,
что ряд помещений, ранее использующихся как ка-
зармы со временем превратились в кабинеты для
всяких штабистов и финансистов нас уплотняют.
Прокопьев вынужден занять стоящую особняком
пустую кровать погибшего в октябре 2000 г. учас-
ткового Рафаэля Тадзетдинова, портрет которого
висит у изголовья кровати.
Нас опять выводят на построение и как нашко-
дившим школьникам отцы командиры долго нудно
читают мораль о том, как мы здесь должны себя
вести и самое главное – как мы себя здесь вести
себя не должны для того, чтобы чего-то там высо-
ко и с честью держать. После нотаций распускают,
предварительно бросив клич желающим немедлен-
но заступить на пост у шлагбаума. Вызвался Про-
копьев, который, оставшиеся 2 часа до комендант-
ского часа, т.е. до 18.00 стоит с автоматом у входа
в отдел. Пьем спирт за знакомство, так как в поез-
де еще не со всеми перезнакомились. «Каменские
быки» держатся корпоративно и выглядят как ин-
кубаторские. Надо отдать должное руководителям
каменской милиции – все милиционеры одинаково
экипированы за казенный счет, наше руководство
об этом не позаботилось, мы в Екатеринбурге поку-
пали экипировку сами и одеты кто во что горазд.
В коридоре, куда все выходим покурить зна-
комимся с бывшим начальником нашего ВОВД
Гориным. Прокопьев был под его руководством в
командировке в 2000 году и по возвращению очень
хорошо о нем отзывался. По отзывам тех кто знал
экс-начальника – Горин ходил на все мероприятия
– зачистки, сопровождения, шмоны и задержания
наравне с милиционерами, в отличие от большинс-
тва начсостава за забором не отсиживался, да и на
награды для милиционеров не скупился.
По совам Прокопьева по приезду из прошлой
командировки Горина милиционеры качали на вок-
зале на руках в благодарность, что все вернулись
целы. Дело в том, что в марте 2000 г. он отказался
направлять свердловских милиционеров на какое-
то там спецмероприятие, так как считал, его под-
чиненные еще для этого были не подготовлены.
В сопровождение вызвался ехать руководитель
пермского ОМОНА и в итоге пермяки попали в за-
саду, погибло сорок человек. Пока сидим в коридо-
ре, Горин успевает поделиться кое каким опытом,
поясняя, куда и когда следует соваться и куда от-
нюдь соваться не желательно.
20 февраля.
Утром вместе с участковым из Каменска Яном
Галембовским выхожу на пост на воротах. Там уже
дежурят двое из комендатуры. При этом коменда-
чи стоят у ворот (точнее за воротами), а милици-
онеры, т.е. мы – метрах в 20 от ворот у шлагбаума
и являемся отличной мишенью для любого, кто
захочет нас подстрелить. Часов с 10 начинается
столпотворение. Чеченцы, главным образом жен-
щины, так и прут на шлагбаум. Одни хотят узнать,
здесь ли находятся их задержанные родственники,
другие жалуются, что какие-то милиционеры отоб-
рали у них паспорта, третьи просят кого-нибудь
позвать и т.д.
Я по началу бегаю в дежурку, спрашивая – нет
ли среди задержанных таких-то? Но вскоре мне, а
главное дежурным это надоедает. По указке дежур-
ного всем объясняю, что задержанных здесь нет,
что те, кто что-то у кого-то отбирали еще вчера уе-
хали. Но и после неоднократно повторенных объ-
яснений, что здесь нет их родственников, чеченцы,
продолжают часами стоять у шлагбаума и, не отры-
ваясь, напряженно вглядываться на ворота ВОВД
что-то пытаясь там высмотреть.
Меня с непривычки удивляет, что на фоне раз-
рушенного города, чеченцы, особенно чеченки, не
выглядят такими уж несчастными и бедствующи-
ми, как их изображают в СМИ. В реальности – все
в шубах и дубленках до пола, физиономии сытые.
Они в реальности не похожи на тех обездоленных
жертв войны, какими изображаются в телепере-
дачах, где, заламывая перед телекамерами руки и
завывая жалуются на судьбу. У ворот появляется
Прокопьев, и мы идем в кафе (стоящий рядом ва-
гончик) перекусить шашлыками.
Рядом с нами сидят два чеченца, с явно бандит-
скими физиономиями, один из них в камуфляже.
Говорят по-чеченски, затем один из них, попивая
водку, говорит по-русски, обращаясь к собутыль-
нику, но явно для нас: «Выпьем за праздник, в праз-
дник наши девочки принесут им много подарков».
Закусив, уходим.
Через час Прокопьев узнает от знакомого че-
ченского милиционера, что в ближайшие дни нам
не следует светиться на выносном посту и у шлаг-
баума. Могут быть всякие пакости, так как в го-
роде появились боевики, которых здесь не было с
лета. Об услышанном в кафе и от чеченского кол-
леги, докладываем руководству. Стоим на воротах
до 18 ч. С непривычки болят ноги и все тело, зако-
ванное в бронежилет. После 17 ч. вокруг начинают
постреливать, кто стреляет и откуда – непонятно.
При этом местные жители идут, не обращая особо-
го внимания на выстрелы, разве, что иногда повер-
нут голову в сторону, откуда слышатся выстрелы.
Мы, с непривычки от греха подальше, уходим за
ворота к комендачам.
Узнаем, что утром этого дня в нашем районе
убили трех чеченских милиционеров. К нам в от-
дел возили подозреваемых, (то-то местные бегали
узнавать о родственниках). Дмитриев говорит, что
видел, как опера из местного чеченского отдела ду-
басили подозреваемых. Наши опера стояли рядом,
но сами никого не били, только наблюдали. Пока.
Вечером слышится стрельба из автоматов и
АГС, но на стрельбу никто не обращает внимания.
21 февраля.
Выпал снег. Утром был обстрел. Валяемся на
кроватях и бездельничаем. Отобрали четверых
человек, и я в их числе, чтобы после обеда идти в
патруль по ул. Маяковского. В 14 ч. собираемся у
ворот. Все как терминаторы, в бронежилетах и
«сферах». К нам присоединяются 5 чеченских ми-
лиционеров: трое участковых и два пэпээсника.
С участковыми Прокопьев и Кузнецов знакомы по
прошлому году.
Двумя колоннами выходим из ВОВД. Снег
превратился в грязь. От ВОВД через сто метров
выходим на Старопромысловский тракт. Здесь,
напротив нашего отдела находится единственное
на весь город отреставрированное здание ООО
«Грозэнергосеть». Еще через сто метров выходим
на пересечение тракта с ул. Маяковского. С одной
стороны вдоль улицы тянется красный кирпичный
забор, за которым расположен разрушенный завод
«Красный молот», с другой – покоцанный сквер с
чахлыми деревьями, за которым виднеются без-
жизненные «хрущевки». За заводом начинается
частный сектор. По словам чеченских милиционе-
ров, сразу за кирпичной заводской стеной во вре-
мена Масхадова находилась кирпичная стена у ко-
торой полиция нравов расстреливала пойманных
на месте «преступления» нарушителей, например
целующуюся парочку, если те не могли немедлен-
но заплатить штраф. После взятия города год назад
эту стену снесли, дабы ничего не напоминало о пре-
ступления «безупречного» режима.
Частный сектор довольно-таки неплохо со-
хранился. Тут есть автомастерские, прямо в домах
– торговые палатки, и особенно поражает – в двух
домах круглосуточные сауны. Окна некоторых до-
мов заколочены досками или ржавыми металли-
ческими листами. На фасадах иных домов корявые
надписи краской «Здесь живут мирные жители».
Это для того, чтобы лишний раз не зачистили. На-
ивные. Еще через полчаса неспешной ходьбы под-
ходим к Северному рынку на улице Маяковского.
Рынок представляет собой ряды лотков, ско-
лоченных из всего чего угодно на скорую руку,
тянущихся вдоль обеих сторон дороги. Начинаем
обычную работу милиции по выявлению адми-
нистративных правонарушений в сфере потре-
бительского рынка. Здесь все тоже самое, что и в
Екатеринбурге в районе Южного автовокзала, с
той разницей, что часть милиционеров проверяет
документы, другая часть прикрывает их. Торгу-
ют одни женщины. У большинства разрешения на
торговлю, конечно же, нет. Сперва все говорят, что
разрешение на торговлю забыли дома и принесут
завтра, потом нехотя говорят, что соответствую-
щих документов на право торговли у них никогда
не было. Некоторые прикидываются «шлангами»
и говорят, что не умеют расписаться в протоколе
или плохо понимают по-русски, но после того как
я, теряя терпение, демонстрирую желание все у них
изъять, они вдруг вспоминают и язык, и технику
письма.
Я – образец вежливости и тактичности. Чечен-
ки тоже не сильно выступают, так как если какая-
то начинает повышать голос, то ее сразу одергива-
ют чеченские милиционеры. Со своими стражами
порядка чеченки не пререкаются. Одной рукой
пишу протокол, другой держу на изготовке авто-
мат, напряженно ожидая каких-нибудь неприятных
сюрпризов. Пока на окраине рынка составлял пос-
ледний протокол, на какое-то время остался один
без прикрытия. Сразу же ко мне подскочили два
сомнительных субъекта и с ними девушка и стали
настойчиво, хотя и не очень громко, звать меня
прийти к ним на помощь, так как их якобы за углом
грабят, при этом пытаются тащить меня за рукав.
В этот момент Кузнецов (Кузя) направляется в нашу
сторону. Увидев, что приближается вооруженный
милиционер, сомнительные типы забывают, что им
нужна помощь и резко «испаряются».
Идем обратно. Спина начинает болеть от тя-
жести бронежилета. Пока все спокойно. Прокопь-
ев говорит, что спокойно, так как с нами местные
милиционеры. Когда патрули «смешанные» то нас
вряд ли обстреляют, но и больших результатов сов-
местно с ними не сделаешь. При подходе к ВОВД
слышим взрыв. Как потом оказалось, какая-то
бродячая собака подорвалась на растяжке. По воз-
вращению в расположение начальник МОБ Тетеев
всех строит и дает втык тем, кто ушел без каски и
бронежилета. Пока происходящее со мной кажет-
ся каким-то нереальным, мне еще здесь нравится,
и пока воспринимаю все происходящее с оттенком
романтизма. Нечто подобное, когда-то я испыты-
вал в археологических экспедициях.
Вернулся Сергей Хмелев, сутки просидевший
на «точке» – вершине руин пятиэтажного дома
на углу ул. Маяковского и Старопромысловского
шоссе. Говорит, что их всю ночь обстреливал снай-
пер. На вечернем построении нам объявляют, что
завтра готовится зачистка, так как по имеющимся
данным готовится нападение боевиков. Вечером в
коридор, где по вечерам личный состав, главным
образом «каменские», наслаждается курением, че-
рез бойницу залетела пуля. Никто не пострадал.
22 февраля.
Опять весь день проторчал на шлагбауме. Про-
сителей было немного. Видимо, нака-нуне праздни-
ка, а у нохчей 23 февраля это еще и день депортации
чеченского народа, местные опасаясь терактов, не
рискуют отираться близ ВОВД. На пост провели
полевой телефон, что бы не бегать ежеминутно в
дежурку а выяснять вопросы не отходя от шлагба-
ума.
Наши с утра по указанию руководства ушли
зачищать какой-то рынок. Привезли задержанных.
Через непродолжительное время появляются родс-
твенники задержанных, главным образом женщи-
ны. Я отбиваюсь от многочисленных родственни-
ков. Затем участковых и пэпээсников отправляют
на обеспечение безопасности какого-то приехав-
шего министра, где они сидят пару часов в грязи
в оцеплении. Родственники все это время торчат у
ворот и не уходят, скандалят, всячески громко по
рицают «российский жестокий аккупационный ре-
жим», при котором «самый миролюбивый и трудо-
любивый на свете чеченский народ подвергается
жесточайшему геноциду».
Позже узнаем, что и зачистка и охрана минист-
ра были учениями. Все жутко матерились. Во время
зачистки, когда забирали подозрительных какая-то
женщина ложилась под автобус, не давая увозить
мужа. Да вообще много чего нелицеприятного на-
слушались в свой адрес, а все оказалось учениями.
После 18 ч., когда начали постреливать, уходим
в расположение. На дороге, ведущей к ВОВД, ста-
вим пародию на «ежи» – железяку с приваренными
штырями в надежде, что какой-нибудь камикадзе
не сумеет через нее проехать. Сумеет. За воротами
после 18 ч. ставят БТР, который запирает вход на
территорию.
23 февраля.
Готовимся отмечать праздник. Кое, что заку-
пили на рынке. Улитин – начальник отде-ла учас-
тковых, имея земляка-прапорщика на продскладе,
притащил сыр, масло, тушенку и сгущенку. Земляк
не поскупился. Вечером устраиваем банкет. На
улице комендачи устраивают праздничный салют.
Салютуют выстрелами «Спартак чемпион». Улитин
отобрал у соседей видеодвойку, которую, по словам,
Прокопьева на одной из зачисток «прихватизиро-
вали», а точнее получили в дар от «благодарного
чеченского народа» участковые еще год назад, но
которая почему-то в эту командировку оказалась в
кубрике у гаишников.
Примерно в 20 ч. по нашему зданию начинает-
ся архимощный обстрел. Мы продолжаем празд-
новать, хотя в любую секунду готовы подняться по
тревоге бежать отбивать штурм. В это время по те-
левизору в программе новостей какой-то генерал в
репортаже из Ханкалы, говорит пламенную речь о
том, что в Чечне боевые действия уже закончились
и наступили тишь и гладь. А в это время на крыше
наши пэпээсники из екатеринбургского Ленинско-
го РУВД ведут бой. Приходит из сортира Проко-
пьев и сообщает, что пока он там находился, туда
залетели пули. Поэтому от греха подальше на улицу
в туалет не ходим и справляем нужду в раковину
для умывания. На войне как на войне. Мы прислу-
шиваемся к выстрелам и по рации определяем, что
и где происходит. Руководство не считает нужным
бросать нас на подмогу. Наши на крыше отвечают
им плотным огнем, стреляют из гранотометов, на-
чинает работать зушка. Сообщают, что видят бе-
гущих по площади 4-х человек и стреляют по ним,
промахиваются, потом оказывается, что это комен-
дачи побежали куда-то под перекрестным обстре-
лом покупать водку. Какое мужество!
После полуночи все стихает.
24 февраля.
Утром нам сообщают, что ночью близ ВОВД
на растяжке подорвался чеченский снайпер. На ут-
реннем разводе благодарят смену, дежурившую на
крышах ночью за достойный отпор, данный банди-
там. Расстреляно было половина имеющегося в от-
деле боекомплекта. У нас ранено двое комендачей.
С утра к шлагбауму приходит делегация мес-
тных «мирных» жителей, которые устраивают ан-
тироссийскую манифестацию. Какие-то их пред-
ставители интеллигентного вида, требуют вызвать
к ним коменданта, возмущаются фактом варварс-
кого, беспричинного сильного ночного обстрела
мирных районов со стороны нашего ВОВД. При
этом на возражения милиционеров, что нас сильно
обстреливали именно со стороны жилых районов,
и мы лишь открывали ответный огонь, они цинич-
но заявляют, что ВОВД не обстреливался, и что че-
ченцам наш отдел совсем не интересен и недостоин
того, что бы его обстреливать, а русские начали об-
стрел без причины и в результате пострадали мир-
ные жители в частности какая-то девочка оглохла.
Нас направляют в совхоз «Родина». Неугомон-
ный Прокопьев просит меня подневалить за него,
так как ему не терпится туда съездить, ибо он по
прошлогодней командировке знает, что где и как.
Соглашаюсь. Наш участковый, который сегодня в
СОГ выходил на труп у ВОВД говорит, что не ус-
тановлено, был ли покойный снайпером. Оружия
при нем не было, но вокруг валялись гильзы 5,45.
В кармане было удостоверение участника боевых
действий, а местные жители показали, что он еще
недавно был «гантамировцем» и еще вчера ходил
по рынку. Пришел в гости опер Игорь и рассказал,
что получил материал от одной местной жительни-
це о пропаже дочери. В ходе проведенной провер-
ки оказалась, что дочь, не будь дура, уехала с дем-
бельнувшимся контрактником в Новосибирск. Так
мамаша вопила, что она опозорила этим весь род и
более она ей не дочь!
25 февраля.
Совместно с уже знакомыми местными учас-
тковыми Зелимханом и Лечей ездили в пос. Ка-
лининский (пригород Грозного), отрабатывали
материал по заявлению одной гражданки, что
19 февраля во двор дома № 8 по ул. Фурманова
въехал БТР с вооруженными людьми в масках, ко-
торые, выстрелив в замок, ворвались в дом и все
перерыли. Почти весь отдел сидел вокруг дома в
оцеплении, пока я опрашивал очевидцев, в которых
не было недостатка, так как подозреваемыми были
русские не-то менты, не-то солдаты. Еще, не буду-
чи знакомым с особенностями проведения опроса
в местных условиях, я, как порядочный, добросо-
вестно опрашиваю и беру письменные объяснения
нескольких теток, которые красноречиво, в под-
робностях и лицах рассказывали, как русские, под-
катив на БТРе, врывались в дом и все что можно
оттуда тащили.
Правда, в ходе опроса неожиданно выясни-
лось, что из всей толпы свидетелей никто самого
происшествия не видел, а знают о происходящем со
слов хозяйки. Как сказала одна из «свидетельниц»:
«Я сама ничего не видела, но все знаю со слов сосед-
ки и все могу подтвердить!». Однако выясняется,
что и сама хозяйка в момент происшествия лежала
без сознания, больная, и сама знает о случившемся
со слов пятилетней дочери. При этом хозяйка так и
не смогла ответить, что у нее пропало из вещей. По-
казывает только на сломанный замок. На вопрос, а
с чего они взяли, что в дом врывались именно рус-
ские, отвечают все хором, что мол больше некому,
так как их – несчастных мирных жителей неустан-
но грабят и убивают здесь только злобные федера-
лы. Вернувшись, пишу постановление об отказе в
возбуждении уголовного дела.
Пока мы были на выезде, на рынке, который
у райотдела, застрелили двух контрактников, ко-
торые не от большого ума шлялись без мер пре-
досторожности. К моменту нашего возвращения
опера уже задержали ряд подозрительных типов.
Задержанных по подозрению было прилично, но
их причастность к преступлению не доказали, так
как на этот раз были убиты русские и свидетелей не
было. У КПП уже ошиваются родственники задер-
жанных. Все задержанные как попугаи твердят, что
в данном районе оказались случайно и со слезами
на глазах клянутся, что никаких выстрелов не слы-
шали, что бандитов в их районе отродясь не води-
лось, и вообще все они души не чают в федералах.
У опрашиваемых мною 4-х человек я узнавал, поче-
му у них дрожат руки, но все как один отвечают, что
это у них с детства.
На вопрос, где был год назад во время штурма
города, все как один утверждают, что находились
где угодно, но только не в городе. Непонятно, кто
вообще из чеченцев оборонял город. Проверяем,
нет ли у них синяков на плечах (от отдачи прикла-
дом при стрельбе) ничего ни у никого не обнаруже-
но. Всех в конечном итоге, как положено по закону
через 3 часа выпускают. Ночью не стреляли. Подоз-
рительно.
26 февраля.
Наш отдел участковых ездил шерстить рынок
в микрорайоне «Тухачевского». Этот район – один
из самых бандитских. В предыдущие командировки
наши милиционеры ездили туда часто и чинили оби-
ды местным жителям, мешая им заниматься своими
грязными делами, пресекая несанкционированную
торговлю и иные нарушения. Сейчас лишний раз
прищемить нарушителям законодательства хвост
не поощряется. Народ там не в меру агрессивный.
Поэтому долго там не задерживаются и продол-
жают на автобусе рейд по близлежащим, но менее
опасным районам. Взорвали где-то (во всяком слу-
чае, доложили, что взорвали) несколько минизаво-
дов по переработке нефти.
27 февраля.
Утром на разводе нам объявляют, что немед-
ленно идем на зачистку. В 9 ч. выехали на зачистку
в район «Старая Cунжа» на нескольких машинах
под прикрытием брони. Однако, в центре горо-
да куда-то свернули и около часа стояли и ждали
ОМОН. Затем опять долго ездили кружными путя-
ми и выехали на окраину микрорайона «Тухачевс-
кого» на какой-то пустырь на окраине города – так
называемое «Поле чудес» где все изрыто колодца-
ми с нефтью и уставленными железными бочками
– это и есть минизаводы. Здесь сломался автобус,
ехавший за нами. Его цепляют к нашей машине, но
каждые пять минут автобус отцепляется, и вся ко-
лонна встает, пока его снова крепят. Едем по окра-
ине микрорайона. С одной стороны, раздолбанные
девятиэтажки – это их мы видели, когда грузились
в машины в Ханкале, с другой – поля. Приехали в
«Старую Сунжу» – пригород Грозного, состоящий
из частных домов. Район уже с 6 часов оцеплен сол-
датами и бронетехникой внутренних войск. Проко-
пьеву и Кузе этот район знаком хорошо, в прошлом
году они вели здесь на окраине бой с боевиками.
Делаем зачистку, идем четырьмя колоннами
по двум параллельным улицам, район считается
«боевиковским». Это район частных домов, точнее
хоромов, в которых одна комната больше, чем вся
моя квартира, судя по обстановке в домах, люди
здесь не бедствуют. Зачистка заключается в том,
что мы группами по 4 человека заходим в каждый
дом, проверяем у жителей документы, осматривая
помещения и идем в следующий дом. Документы у
всех здесь в порядке. В половине домов проживают
семьи чеченских омоновцев. У многих имеется раз-
решение на оружие и само оружие. Если послушать
местных жителей, то здесь каждый третий житель
– это боец чеченского ОМОНа, из которых каждый
пятый – Герой России.
Чеченцы говорят, что ждали нас уже с утра.
В одном доме поясняют, что учительница в школе
сказала еще вчера: «Завтра будет зачистка, в школу
можете не ходить». Едем обратно ни с чем. В ма-
шинах, где в кузове нет сидений и приходится си-
деть на полу, вывозились как свиньи. Я опять ста-
раюсь забраться в середину кузова. Кузя напротив,
картинно восседает на башне следующего за нами
БТРа. Вернувшись в расположение, пишем липовые
рапорта о якобы обнаруженных и героически унич-
тоженных минизаводах в количестве двух штук,
владельцев которых установить не удалось, так как
дома вокруг якобы разрушены. Удивляет, что о за-
чистке мы узнаем утром за полчаса до ее начала а
какая-то учительница знала о ней уже вчера. Хотя я
здесь уже ничему не удивляюсь.
28 февраля.
Ездили всем отделом на автобусе по материа-
лам, т.е. заявлениям граждан. По словам местных
жителей, в чеченские отделы людям обращаться
бесполезно. Около часа колесили по округе, искали
ул. не то Терскую, не то Тверскую (в заявлении не-
разборчиво написано). Не нашли, съездили в Ста-
ропромысловский ВОВД, взять у них карту, чтобы
эту улицу найти. Старопромысловский район менее
разрушен, чем Ленинский. Сперва вдоль Старопро-
мысловского шоссе идут жуткого вида здания раз-
рушенных заводов. Затем начинаются дома старой
постройки в 2–3 этажа. Многие дома неплохо со-
хранились. Во многих домах на пер-вых этажах ка-
фешки и парикмахерские.
Старопромысловский ВОВД похож на кре-
пость, окружен колючей проволокой и бетонной
стеной с бойницами. Рядом на крыше уцелевшей
хрущевки – огневая точка. Карты у них не нашлось,
так как в это утро в ВОВД не было света. Поехали
обратно. По пути на окраине Ленинского района от-
работали материал по ул. Иоселиани, 7. Этот район
представляет из себя полуразрушенные хрущевки,
но люди здесь живут. Какая-то тетка, торгующая на
улице всякой всячиной, пытается наезжать на нас,
говоря, что в этот район ходить нам не нужно, так
как бандитов здесь нет, и она ручается за всех, кто
здесь проживает (кто бы за нее поручился), она пы-
тается предъявить претензии идущему с нами че-
ченскому участковому, дескать, почему ты сволочь
помогаешь русским!
Прокопьев ей культурно поясняет, что участ-
ковый лишь выполняет свои обязанности по охра-
не порядка. Она подозрительно притихла и куда-то
смылась, оставив свой лоток. В двух «хрушевках»
полностью проводим визуальный осмотр каждой
квартиры и переписываем жильцов и их паспор-
тные данные. Отработав этот массив, едем по за-
явлению, в находящийся рядом частный сектор.
Долго ищем переулок Дарвина, 1. В дом заявителя
– пожилого чеченца еще месяц назад прилетел сна-
ряд, пробил крышу, упал в ванну, но не разорвался.
Хозяин утверждает, что его обстреляли с ул. Жуков-
ского, с русского блокпоста. То, что стрелять могли
бандиты, хозяин даже в мыслях не допускает.
Опросив всех свидетелей, уезжаем по другому
материалу в совхоз «Родина» вместе с тамошним
участковым Зелимханом. Этот совхоз похож на
совхоз-миллионер советских времен, за исключе-
нием одной полуразрушенной хрущевки, все част-
ные дома целы и похожи на крепкие кулацкие хо-
зяйства. По улице бродят жирные гуси и индюки.
словам чеченских милиционеров, граждане, когда
их обворовывают по ночам, не вмешиваются, в ми-
лицию обращаются редко, когда только известен
фигурант. Да и то предпочитают решать все вопро-
сы по наказанию преступников на совете старей-
шин, а не в милиции.
Как правило, преступников просто изгоняют
из села или обязуют жулика вернуть похищенное
в тридцатикратном размере. У потерпевшего жена
русская, но одета как чеченка. Она знает похитите-
ля коровы. Видела, как он ночью ее уводил, затем,
как он жрал говядину в огромных количествах.
Он наркоман, ранее уже попадался на кражах, и в
мечети ему уже предъявляли ультиматум. Едем к
нему домой. Дома только родители. Сам он куда-
то смылся. Оставляем ему повестку. Лида (потер-
певшая) называет его семью – нищетой, но дом у
жулика очень богатый. Хотел бы я жить в такой ни-
щенской обстановке. Пока мы были в совхозе, на
ул. Жуковского подорвали БРДМ.
1 марта.
Проторчал весь день в СОГ (следственно-
оперативной группе); ничего за весь день не слу-
чилось. Дежурный Рома Хабиров отправил меня
в нарушение инструкции на одном уазике, вместо
положенных двух, на какой-то блокпост с позыв-
ными «Санитар» откуда позвонили и просили за-
брать задержанного. Ге этот пост расположен были
даны лишь приблизительные координаты – где-то
в районе ул. Тухачевского.
Проехав по уже знакомому району улицы Ту-
хачевского, выехали мимо брошенного блокпоста
в район Старой Сунжи к какому-то забаррикади-
рованному особняку, где располагался Марийский
ОМОН. Нас встречает офицер словами от которых
опускается все, что можно, «мужики, а вы как сюда
живые добрались?». В ответ на наше с водителем
удивление он объясняет, что в этом самом бандит-
ском районе города дня не проходит, чтобы что-
нибудь не подорвали, а обстрелы – ежечасно среди
белого дня, поэтому-то марийцы и бросили свой
блокпост. И главное, они никого за задержанным
не вызывали и вообще никого не задерживали.
Пытаюсь по рации у Ромы выяснить, куда же
он нас все таки отправлял, но так как у Ромы болит
который день горло и он разговаривает с трудом,
то в ответ слышится только «хыр-хыр». На полной
скорости сматываемся из этого района к блокпос-
ту на ул. Жуковско-го, там омоновцы говорят, что
поста с позывными «Санитар» вообще не сущест-
вует. Начинает работать мысль: Санитар – санитар
леса – это волк – а волк это чеченец! Наверняка нас
хотели заманить в засаду. Дав по газам, смываем-
ся обратно в отдел. Больше за весь день вызовов не
было.
2 марта.
Участковые уезжали на Центральный рынок на
проспекте Гантамирова (он же в прошлом Проспект
Ленина и Проспект Дудаева), быстрым наскоком
изъяли водку и коньяк, разумеется «паленый», но в
употребление годный. За это «чехи» почти сразу же
обстреляли пост ГИБДД. Сегодня обстреливали из
гранатомета 9-й блокпост, сейчас там опять идет
бой. Вчера боевики обстреливали 11-й блокпост,
ранили одного, сегодня он умер. Сегодня на своей
растяжке подорвался сапер из комендатуры и умер
от ранения в голову. На Северном рынке, через не-
сколько минут, после того, как оттуда уехали наши
участковые, какой-то боевик застрелил собровца.
Второй собровец боевика замочил и у того нашли
пистолет с глушителем. В перестрелке ранило жен-
щину-торговку. Нам пока, слава Богу, везет.
Сегодня в Старопромысловском районе омо-
новцы задержали двух бандюг, еще трое попыта-
лись их отбить, омоновцы всех скрутили проволо-
кой и подорвали одной гранатой. Если бы нам не
мешали так работать (а проводить контртеррорис-
тическую операцию именно так и нужно) война бы
давно закончилась. В составе СОГ выезжал за за-
держанными. На ул. Хмельницкого, где из окна зда-
ния обстреляли БТР ВВ и промахнулись, поймали
2 нохчей, которые с пеной у рта и с соплями на ще-
ках доказывали, что зашли в этот дом случайно.
Какая-то крикливая баба доказывает, что они не
бандиты, она за них ручается, и никому их не от-
даст. Ее посылают куда подальше и мы увозим за-
держанных.
Во время нападения на 9-й блокпост наши
ранили боевика, чуть позднее его задержали на
ул. Тухачевского на рынке (это один из бандитских
районов) и, несмотря на противодействие «мир-
ных», чеченцев забрали. Он сдох в больнице. Про-
шла информация, что наш автобус для участковых
чехи «заказали». Это говорит о том, что они нас
боятся. Принято решение выезжать на рынки и
что-то изымать только с представителями местной
администрации.
3 марта.
С утра выехали на зачистку в центральные
районы, в частный сектор. Разбившись на 4 груп-
пы, проверяли дома и документы у проживающих.
Во дворе одного из разрушенных домов обнаружи-
ли минизавод – закопанный наполовину в землю
огромный бак с трубой, рядом колодец с нефтью.
Прокопьев расстреливает бак, Дмитриев бросает в
колодец гранату. В соседнем доме отирался у ворот
какой-то тип, куда-то исчезнувший, пока мы вози-
лись с минизаводом, но ворота заперты изнутри.
Мы с Прокопьевым взламываем ворота и входим
во двор. В доме никого нет, во дворе полбака нефти.
За огородом в кирпичных помещениях обнаружили
растяжку.
С помощью БТРа сломали ворота в подсобку,
но там ничего не оказалось, но я потерял там свой
фонарик. Проискав еще час по сектору (опять про-
веряем документы, осматриваем жилища), ничего
в домах не обнаруживаем. В некоторых домах, по
словам их жителей, даже живут герои России. Рас-
тянувшись вдоль дороги двумя цепочками, идем
в следующий жилой массив, расположенный по
другую сторону центрального проспекта. Мимо
района разбитых пятиэтажек приходим в какой-то
особняк на берегу Сунжи, из которого бандюги об-
стреливают наш ПВД в районе ж/д моста. Обшарив
дом, ничего не находим, кроме лежанок и на окнах
из кирпичей приспособления для стрельбы.
Сегодня впервые пошел дождь. Мы вымокли
и, аки свинтусы, перепачкались в грязи. Возвраща-
емся на центральную улицу и, сидя на броне, ждем,
пока наше руководство, в котором все гении опе-
ративной и тактической мысли еще куда-либо нас
направит. Мы торчим тут около часа и являемся
превосходной мишенью, если кто-нибудь вздумает
нас обстрелять из высоток, расположенных вокруг.
Наконец, кружными путями едем домой. Проезжая
мимо Северного рынка, обращаем внимание на не-
большое количество торговцев – это говорит о том,
что в районе сегодня не безопасно.
Пока мы были на зачистке, в Сторопромыс-
ловском районе, на рынке погибли, подорвавшись
на фугасе, сотрудники нашего ГУВД – Зозуля, Ка-
зарновский и чеченский младший лейтенант. На
рынке у Старорпромысловского шоссе они обна-
ружили подозрительный мешок и начали отгонять
жителей от этого места. В этот момент произошел
взрыв.
Пока мы бродили на зачистке, в соседнем
районе бандиты, просто так, застрелили в голову
двух старух и одного старика – русских. На своей
же растяжке – в промзоне – подорвался наш сапер,
вчера там же подорвался чеченец. Нас на завтра
собираются послать шерстить какой-то солидный
рынок, из-за чего могут возникнуть лишние и не-
нужные проблемы с местным населением, но наше
тупорылое руководство об этом и слушать не хочет.
Меня на завтра отправляют в СОГ вместо Кузи, ко-
торый, как знающий обстановку, должен «рулить»
на завтрашней зачистке.
4 марта.
С утра в составе СОГ выехали на Северный
рынок на следственные действия по убийству.
С нами – чеченские менты и прокуратура. Убийца
пристегнут ко мне наручниками. Это здоровый,
красивый парняга, лет 25-ти, представляется Па-
шей Заурбековым. Он убил боевика, который год
назад застрелил его брата – сотрудника милиции.
Паша, сам бывший омоновец, сидя с девушкой в
кафе, услышал, как за соседним столом бандюга
похваляется тем, что там-то застрелил в рот мен-
та. Поняв, что это убийца брата, Паша за шиворот
вытащил бандюгу на улицу и пристрелил. Пашина
родная чеченская прокуратура, вместо того, чтобы
крепко пожать ему руку, возбудила уголовное дело,
но он говорит, что он не боится наказаний, так как
отомстил за брата и поддержал честь семьи.
Наш отдел ходил шерстить рынок на ул. Туха-
чевского – это один из самых криминальных райо-
нов. По указанию руководства изымали коньяк
и водку, все это руководство забрало себе. Наши
руководители все больше демонстрируют свою ту-
пость, они не желают прислушиваться к советам
тех, кто был тут по 2–3 раза, и кто объясняет им,
что бесполезными зачистками рынков и изъятием
спиртного, мы озлобляем население и подставляем
себя под удар. Вернее сказать, наше руководство
своими дурными инициативами подставляет нас.
Вечером выезжал сразу на два места проис-
шествия. Оба раза на трупы. 1-й местный русский
житель 1957 г.р., одет как бич, застрелен на улице в
частном секторе в затылок. Разумеется, никто ни-
чего не видел. Жители из домов даже носа не ка-
жут. Место происшествия осматривают чеченские
милиционеры, тут же стоит почти все руководство
чеченского райотдела. Совместно с Зелимханом
безуспешно пытаемся отыскать очевидцев. Чеченс-
кие коллеги сквозь зубы шипят, что бандиты – сво-
лочи. Но шипят как-то не убедительно.
2-й труп лежит в квартале от первого, в чахлом
скверике, у какой-то спортплощадки. Это со слов
соседей, русский пенсионер дядя Миша Кирилов.
Соседи говорят, что он всегда здесь прогуливался.
Соседи слышали одиночные выстрелы, но внима-
ния не обратили, так как на одиночные выстрелы
здесь уже давно не обращают внимание. Ко мне
подходят местные жители окрестных частных до-
мов, все разных национальностей и просят, чтобы
мы (русские милиционеры) пропатрулировали этот
район, так как житья нет от бандитов (к находя-
щимся здесь же руководителям чеченской милиции
они даже не подходят и не обращаются). Бандиты,
по их словам открыто ходят здесь с гранатометами
(это недалеко от района ул. Тухачевского – самого
гнусного района) или открыто бегают по дворам и
палят из автоматов. Их тут так и называют – «бе-
гунки».
Недавно здесь же убили живущего рядом армя-
нина. Я, выслушивая жалобы соседей убитого дяди
Миши, понимаю, что помочь мы им не можем, так
как нам просто не дадут этого сделать, ибо вся эта,
так называемая антитеррористическая операция
проводится под лозунгом – не обидеть чеченца.
Мы непонятно для чего тут находимся (получать
боевые, конечно).
В условиях, в которые нас загнало наше коман-
дование, мы с трудом защищаем сами себя, а мест-
ное русскоязычное население брошено на произвол
судьбы. И их отстреливают просто так, из озорс-
тва. Находящийся здесь же участковый Зелимхан
говорит, что ежедневно в Ленинском районе по
2–4 убийства, убивают как русских, так и чеченских
местных жителей. Мы только выезжаем и делаем
осмотр, кроме осмотра мы в большинстве случаев
ничего сделать не в состоянии.
5 марта.
Снова с утра выезжали на зачистку того же
района, где были 3 марта. Нашли колодец с нефтью,
но взрывать ничего не стали, чтобы лишний раз не
злить местное население. Затем поехали в микро-
район «Ипподромный» на ул. Хмельницкого, жи-
тели которого написали представителю по правам
человека коллективную жалобу, что их, бедных и
мирных беспри-чинно каждую ночь обстреливают
с блокпостов. Наивные чеченцы еще, наверное, не
знают, что куда бы жалобу ни писали, ее все равно
отпишут участковому.
Подъезжаем к району на окраине города, отку-
да начинается дорога на аэропорт. Кузя показыва-
ет нам место, где в январе 1995-го боевики сожгли
живьем трех танкистов. На этом месте трава до сих
пор не растет. Когда выпрыгивали из машин, разда-
лась автоматная очередь, мы заняли круговую обо-
рону, но оказалось, что это один тупой паспортист
не поставил автомат на предохранитель и случайно
выстрелил, прыгая с машины.
Это район многоэтажных домов. По словам
Прокопьева и Кузи, год назад, когда только ураль-
ских милиционеров забросили в город, именно в
этом районе поначалу создали в здании бывшего
детского сада Ленинский ВОВД, но из-за того, что с
высотных зданий его систематически обстрелива-
ли, отдел перенесли в здание автобазы. Радует сер-
дце картина, как женщины таскают ведрами воду
из а/машин МЧС на этажи многоэтажного дома,
а мужчины в это самое время играют у подъезда в
нарды (не мешает и нам брать все лучшее у чечен-
цев).
Один из играющих оказывается старшим по
дому и дает объяснение, что никакой жалобы в их
доме не писали, а ходили какие-то типы по квар-
тирам и давали людям подписывать эту кляузную
бумагу. Что мне нравится в работе с местным на-
селением-то, что нет нужды делать поквартирный
обход, достаточно установить и опросить старшего
по подъезду, дому или группе дворов. Вернувшись,
пишу отказной. Предварительно опросив еще пару
жителей и тех омоновцев которые дежурят на блок-
посту на выезде из города, которые дают совсем
другой расклад, что нет ни дня, ни ночи, чтобы из
этих домов блокпост не обстреливали. В 14 ч. нас
посылают в промзону, находящуюся у самого отде-
ла на хозработы. Какому-то проверяющему взду-
малось дать указание установить на крыше двух-
этажного строения блокпост, хотя место не самое
удобное.
Промзона – это остатки гаражей и строений,
где сохранился старый двухэтажный дом с проход-
ной. Работаем под прикрытием двух пулеметчиков.
По пожарной лестнице поднимаемся на чердак и по
заминированному чердаку, где кругом растяжки,
таскаем швеллера. Одна растяжка сработала, ник-
то не пострадал, осталась лишь дыра в деревянном
полу.
В 15 ч. слышим взрыв. По рации передали, что
неподалеку подорвался рейсовый автобус. Когда в
17 ч. вернулись, снова слышится взрыв. Вызывают
СОГ, но наш дежурный в это время где-то стирает
свои шмотки и вместо него на место происшествия
вызывается ехать неугомонный Прокопьев.
Как оказалось, днем на ул. Гантамирова нохчи
заложили фугас и собирались подорвать проезжа-
ющий «Урал», но в момент подрыва он начал обго-
нять рейсовый автобус и взрыв пришелся на авто-
бус с мирными жителями. В 17 ч. у того же места
опять заложили фугас. Ехали «Урал» и УАЗик Став-
ропольского ОМОН. В результате подрыва пост-
радал УАЗ, где ехало 4 человека. Завязалась пере-
стрелка. Водитель «Урала» ранил одного бандита, и
того начали уносить. В этот момент подъехал СОГ
с Прокопьевым, и он вместе с начальником МОБ
Тетеевым погнались дворами за бандюгами, но во
дворах их обстреляли.
Когда милиционеры наконец, добрались до
района Центрального рынка, бандитов уже не
было. Они схватили, было одного похожего, но тут
какая-то девка стала кричать, что это ее брат, кото-
рый вовсе не бандит, стала по чеченской традиции
изображать обмороки и сердечные приступы, соб-
ралась толпа, настроенная явно не в пользу наших,
и они предпочли не связываться и ретировались.
Ночью нас активно обстреливают, но комен-
дант по замыслам каким-то непонятным не разре-
шает открывать ответный огонь, говоря по рации:
«Не стрелять, наблюдайте». В конце-концов бандю-
ги подбираются к нашему расположению и, бросив
через забор гранату, повреждают УАЗик комендан-
та. Так ему и надо – козлу!
7 марта.
Опять был в СОГе. С утра выезжал в район
«Ипподромный», где из здания обстреляли из гра-
натомета в 8 ч. инженерную разведку, (три БТРа),
выстрел попал в обочину и одновременно начали
обстреливать из 3-х домов (тех самых, которые пи-
сали жалобы на неправомерные обстрелы). Наши
обстреляли их в ответ из автоматов. Тут же на
блокпосту ставропольские омоновцы задержали
чеченского омоновца который нес в сумке автомат.
Я забираю этого омоновца, после опроса, его отпус-
кают, так как автомат у него «чистый», он говорит,
что всегда на работу носит автомат в сумке.
Снова выезжаю забирать задержанных. На
этот раз на соседнем, нижнетагильском посту за-
держали по подозрению в утреннем нападении
4-х человек – молокососов. Но когда мы приеха-
ли, оказалось, что омоновцы – балбесы, передали
их чеченским милиционерам, приехавшим раньше
нас. Вернувшись, докладываю об этом дежурному.
Рома Хабиров звонит в местный отдел и просит
привести задержанных нам. Те говорят, что приво-
зили только одного, но после наших настойчивых
требований они, посмотрев повнимательней, нахо-
дят в коридорах отдела еще троих. Что с ними было
дальше не знаю, так как я выезжаю на площадь
Дружбы народов, именуемую в простонародье Пло-
щадью трех дураков, где на блокпосту ростовские
омоновцы, задержали чеченца с двумя гранатами.
Едем на автобусе с группой, которая должна сме-
нить милиционеров на «Точке» – посту на крыше
бывшего Дома печати. Пока ехали до поста, рядом
с автобусом рванул фугас, но у всех это вызывает
лишь смех. Все говорят «0, фугас!» и радостно хо-
хочут. Высаживаюсь у блокпоста, расположенного
у обломков памятника русскому, чеченскому и ин-
гушскому революционерам («два шакала и Гикало»)
каменные головы которых валяются тут же.
Задержанный сидит на стуле, связанный по
рукам и ногам. Омоновцы, задержав этого типа, не
утрудили себя составлением соответствующих бу-
маг: ни протокола изъятия, ни объяснений с задер-
жанного и понятых, все приходится делать самому.
Составив протокол изъятия (понятыми выступают
сами же омоновцы) везу этого типа в отдел. Задер-
жанный омоновцами гр. Магомедов, поясняет, что
две гранаты он, разумеется, нашел в поле и пришел
в город, чтобы отомстить бандитам – убийцам его
брата (конечно, не собирался же он взорвать блок-
пост). Пусть говорит все, что хочет – статья ему
обеспечена. Пока его держали в коридоре, пья-
ный чеченец из руководства местной районной
администрации пытался увести его, и даже устро-
ил драку с нашим начальником МОБ. «Админис-
тративного» дебошира поперли в шею из ВОВД,
а Магомедова задерживают.
8 марта.
С утра выезжали в город, меня высадили на
блокпосту московских омоновцев неподалеку от
границы с Октябрьским районом, где мы останав-
ливали машины и проверяли документы, пытаясь
выявить административные правонарушения. Мос-
квичи рассказывают о сильном обстреле, который
велся по ним 23 февраля из стоящей неподалеку
пятиэтажки. В обычные дни из нее ведется прос-
то обстрел. Через пару часов за мной заехали, и мы
поехали на ул. Старосунженскую, где находится
нелегальный минирынок по торговле самогонным
бензином. У тех, у кого нет соответствующего раз-
решения, бензин частично изымаем и составляем
протоколы. Для чеченцев слово протокол звучит
как расстрел. Они умоляют нас не составлять до-
кументы. Какие-то два субъекта пытаются смыться
на УАЗике, мы их, на всякий случай тормозим, и,
составив протокол, отпускаем, но они передумыва-
ют уезжать
Вечером в расположении НПО был концерт.
Затем мы у себя пили изъятый на рынке у самоде-
льный коньяк за наших женщин.
9 марта.
Опять был на хозработах на строительстве
поста – под прикрытием двух пулеметчиков, тяга-
ли мешки с песком на крышу.
10 марта.
Прошла информация, что по городу в мили-
цейской форме с соответствующими документами
и со сбритой бородой разъезжает полевой коман-
дир Арби Бараев. Нам дают ориентировки, в какой
а/машине он ездит и с какими документами. Утром
выезжаем на блокпост к москвичам. Предлагаем
им устроить здесь засаду на Бараева, когда он будет
проезжать. Но москвичи с «возмущением» отказы-
ваются, так как не хотят связываться и наживать
себе головняки, говоря, что если он будет здесь
проезжать, то они еще и помашут ему в след, лишь
бы он здесь не останавливался. Так как еще не про-
шло и года, как в этих же местах Бараева уже задер-
живали, но потом те, кто его вез, оказались в маши-
не расстрелянными, а его самого и след простыл.
Поговаривают, что не обошлось без предательства
со стороны командования.
Я опять пару часов стою с московскими омо-
новцами на посту, проверяя документы у водите-
лей. Омововцы «ободряют» меня сообщением, что
позавчера во время обстрела этого поста из грана-
тометов, одному омоновцу оторвало руку.
Вечером Кузнецов, который был в СОГ расска-
зывает, что опера поймали какого-то бандюгу, при-
знавшегося в установке фугасов. Мало того, что этот
хрен был милиционером из Старопромысловского
отдела, он – сволочь еще и русский, и уже признал-
ся в установке фугаса на рынке в Ростове-на-Дону
пару лет назад и трех фугасов в Грозном. На момент
задержания, их – бандюг – было четверо на «шес-
терке». Одного застрелили, у него в кармане потом
нашли гранату, двое убежали, одного поймали.
Сегодня задержали «чеха» с пистолетом в ма-
шине, числящейся в угоне. Когда этого типа брали,
то по старой чеченской традиции, мирные народ-
ные массы пытались этому помешать, устраивая
истерику. При проверке тип оказался помощником
главы местной администрации и его вскоре отпус-
тили.
11 марта.
Вместе с чеченскими милиционерами патру-
лировали ул. Маяковского, составляли протоколы.
Когда мы патрулируем с «чехами», то только со-
ставляем протоколы без изъятия предметов и взи-
мания штрафов. На перекрестках тормозили маши-
ны для проверки, но каждый водитель оказывался
родственником, другом или соседом кого-либо из
чеченских милиционеров и, выходя из машины,
начинал с ними обниматься, а местный сотрудник
говорил, что это хороший человек, и он за него ру-
чается. Когда патрулируем с нашими чеченскими
коллегами, то инцидентов с населением практичес-
ки не происходит. И то хорошо.
12 марта.
До обеда опять патрулировали совместно с
местными милиционерами улицу Маяков-ского.
Кроме нее мы редко что-либо патрулируем. Все пе-
шие патрулирования сводятся к тому, что мы, рас-
тянувшись двумя цепочками, проходим по ул. Мая-
ковского до Северного рынка, попялимся на товар.
У кого-нибудь проверим разрешения на право тор-
говли, при необходимости что-нибудь изымем и к
обеду возвращаемся обратно. Когда у чеченцев изы-
маешь на вполне законном основании какой-либо
товар, и вызываешь его в местную администрацию
для принятия решения, они никогда не приходят.
В администрации принимают решение ограничить-
ся предупреждением, а изъятый товар, как правило,
алкоголь сомнительного производства, постепенно
уничтожается нами путем потребления.
После обеда ездили «зачищать» драмтеатр.
Никого там не нашли, только на верхних этажах
валяются лежанки, на которых бандиты валяются,
когда стреляют по ночам по нашему расположению.
Входы в эти помещения минируются, и мы уходим.
13 марта.
Был в СОГе. За весь день был только один вы-
езд, рядом с нашим ВОВД – у проходной Дома пе-
чати, сожгли бытовой вагончик с вещами рабочих.
Администрация типографии не исключает, что это
сделали наши милиционеры с крыши Дома печати.
Я бы удивился, если бы хоть раз подозревали бан-
дитов. Меня так же удивили, что в разрушенной
типографии умудряются печатать газету «Грознен-
ский рабочий», где непонятно. Днем произошел не-
приятный инцидент. Наши гаишники-попрошайки
остановили у моста красноярских омоновцев, кото-
рые на своей машине везли бензин загонять «нале-
во» и требовали с них сперва 5 тыс., затем хотя бы
1 тыс. рублей, в противном случае угрожая донести
на них куда следует. Это не по понятиям. За это си-
биряки окрысились на весь наш отдел.
15 марта.
Выезжали на «Поле чудес» – пустырь за мик-
рорайоном; (это бандитский район за ул. Тухачев-
ского). Здесь на каждом шагу колодцы с нефтью и
мини-заводы по ее переработке. Остановили гру-
зовик с тремя «чехами», которые скулили и пла-
кались, что качают нефть из-за крайней нужды. На
краю пустыря развалины, откуда позавчера, когда
наши сюда приезжали, их обстрелял снайпер. Мы
занимаем круговую оборону, а начальник МОБ,
совместно с начальником штаба (который впервые
выбрался из штаба), Улитиным и Кузей красиво
позируя перед видеокамерой, ходят по полю, рас-
стреливают бочки с нефтью и бросают гранаты в
колодцы. Когда 2-мя цепочками идем обратно к ав-
тобусу, нас из близлежащих развалин обстреливает
снайпер. Мы стреляем в сторону, откуда выстрелы,
и, пригибаясь бежим к автобусу. Водитель думал,
что это мы стреляем, позируя перед видеокамерой,
и спокойно стоял, курил у автобуса. Рядом со мной,
не обращая внимания на выстрелы идет чеченец у
которого я у грузовика отобрал паспорт за неиме-
нием Грозненской прописки (он пописан где-то в
Волгограде.) и канючит – «Командир, ну отдай пас-
порт». Отдаю. Затем, благополучно смываемся из
этого негостеприимного места.
Затем мы на ул. Тухачевского оцепив район, на
законных основаниях изымаем с составлением со-
ответствующих документов, но со скандалом у тет-
ки и ее взрослой дочери, торгующих без лицензии
самопальным бензином, две пятилитровые банки
бензина, так как нам надо самим заправляться.
Пока составляем на нее протокол, они устраивают
истерику, в типично чеченской манере самовоз-
буждения они на всю улицу кричат, что мы окку-
панты, и на всю улицу желают нам вернуться домой
в гробах.
Вечером из гранатомета обстреляли блок-
пост, который неподалеку от «Поля чудес». Види-
мо, мстили за нашу сегодняшнюю акцию. Ранило в
ногу одного омоновца. Вечером приезжал один тип
из ОМОНА, беседовал с Прокопьевым о том, что
нежелательно нам жечь минизаводы, так как они
– омоновцы снимают бабки с «чехов» за то, что эти
заводы остаются в целости. Хрен его знает, к како-
му консенсусу придут.
Сегодня погиб сапер из центральной коменда-
туры. Мина, которую он извлекал, оказалась прыга-
ющей. Он умер по дороге в госпиталь.
16 марта.
Стоял на шлагбауме. Ничего не произошло.
Наш отдел опять патрулировал ул. Маяковского.
На ул. Тухачевского вечером бандиты опять
убили пожилую местную русскую женщину. За то
время, что мы здесь находимся, это уже 28-й(!) труп
среди мирного населения – все русские старики,
убитые выстрелами в затылок. Никого из европей-
ских и российских правозатычников это не воз-
мущает, как будто такого явления вовсе нет!!! Вой
о нарушениях прав человека и зверствах русских
поднимается, если чем-то обидеть чеченца!
Пока стоял на воротах, опять приперлась де-
легация чеченских женщин, которые, потребовав к
себе коменданта, начали свой традиционный спек-
такль – завели старую песнь о том, что их, мирных
и несчастных каждую ночь обстреливают из нашего
ВОВД и с блокпоста за Северным рынком где стоит
нижнетагильский ОМОН, который, кстати, посто-
янно подвергается обстрелам из «мирных» домов.
Митингующие орали, что милиционеры изрешети-
ли парня и утащили его на пост, и требовали, чтобы
комендант посмотрел на «кровавый след», остав-
ленный милиционерами. Начальник пообещал во
всем разобраться, и ходоки разбрелись.
Торчать у шлагбаума – ужасная скука. Чечен-
цы валом валят в паспортную службу, многие хо-
тят пройти туда с «черного хода», т.е. через отдел,
чтобы не стоять в длинной очереди к окошку. За-
мучиваешься их не пускать и отвечать отказом на
их просьбы позвать кого-либо из руководства и
объяснять, почему я им отказываю. Если их «раз-
ворачиваешь» они устраивают скандалы и грозят
мне всякими напастями. Приходящих ментов-че-
ченцев мы тоже не пропускаем, так как они тоже,
как правило, стараются пройти в ПВС и решить без
очереди паспортные проблемы своих знакомых и
родственников.
Приперлась сестра молодого Магомедова, ра-
нее задержанного с гранатами (час назад его увезли
в Чернокозовское СИЗО). Она допытывается, на
каком основании брата остановили и досмотрели
(подумаешь, мальчик шел с гранатами) и пытается
пронюхать, не били ли его здесь, по ее мнению, раз
его не били, то почему он признался? Опрашивал
его я, пальцем не тронул – все очевидно. Система-
тически приходят женщины, чьих родственников
кто-то где-то задержал. Их «футболят» из постоян-
ного отдела во временный, а мы «футболим» их об-
ратно так как у нас никого не оказывается. Чечен-
цы могут тут стоять часами и пялиться на ворота,
чего-то ожидая, хотя им по нескольку раз объясня-
ют, что родственников здесь нет.
Разговорился с одной чеченкой. Она работает
акушеркой в больнице. Говорит, что с войной че-
ченки меньше плодиться не стали. Только сейчас
из-за отсутствия телефонов, они сами прикидыва-
ют сроки и приходят в больницу или заранее при-
глашают врача.
Вечером «аукнулось» дело с задержанным с
пистолетом чиновником из местной администра-
ции. Прокуратура требует вернуть ему рацию, ко-
торую у него сперли в дежурной части (пардон, изъ-
яли, но из-за обилия важных дел забыли вернуть).
Помощник дежурного долго темнил и отнекивался,
но отдал рацию.
18 марта.
Опять патрулировали на автобусе по городу.
Никаких результатов не сделали, но написали в от-
чете, что обнаружили и уничтожили 2 мини-завода,
можно с таким же успехом написать и 10 и 20 за-
водов, все равно эту информацию никто не прове-
ряет. Проверяющие, мягко говоря, очень неохотно
выходят в город, Точнее совсем не выходят, здесь
ведь постреливают, а свои (точнее наши) боевые
они и так себе навыписывают и награды получат, не
вылезая из кабинетов.
Сегодня в районе был полный беспредел: убито
10 местных жителей, из которых 8 человек русские,
в основном, старики. Одной бабушке перерезали
горло, двух чеченцев, пьющих пиво и никого не
трогающих, расстрелял подошедший неизвестный
тип и ушел.
Вечером нас, трех человек премируют преми-
ей в 300 руб. за то, что несколько дней назад вер-
нули внучку одной русской женщине, отобрав ее у
зятя-чеченца. Ранее он выгнал дочь этой женщины
из дома, после того, как та родила трех девочек, а
мальчика не смогла родить. После того, как изгнан-
ная женщина нашла себе другого мужчину, бывший
муж по шариатским законам забрал детей себе.
Я, будучи в тот день в СОГе, занимался этим
заявлением, после задержания и отобрания дочери
родной отец долго возмущался, но ему пояснили,
что в Чечне действуют российские законы, защи-
щающие интересы женщины, а свои шариатские не-
обходимо засунуть куда подальше. Также мужчине
объяснили: если он будет пакостить семье бывшей
жены, то будут подорваны два его минизавода, о
которых рассказала бывшая теща. Горе-отец поши-
пел и заткнулся. По рассказам тети Ани – тещи,
он, увидев их, шипит, но связываться боится. Хоть
одно полезное дело мы здесь сделали.
На завтра планируется рейд в районах, где
ошиваются убийцы стариков. Все настроены пес-
симистически, так как полагаем, что местные бан-
дюги уже знают о готовящемся рейде.
19 марта.
Я заступил в СОГ. Не успели наши уехать в
рейд, как с утра пэпээсники привозят с рынка
женщину, задержанную с двумя сумками водки за
торговлю этой продукцией. Я составляю протокол
и водку изымаю. Сперва, баба просит не забирать
товар, но, видя, что я непреклонен, начинает гро-
зить скорой смертью и уходит, бормоча проклятия.
Затем выезжаем в больницу № 9, якобы на труп, но
оказывается, что никакого трупа нет. А есть тяже-
лораненая женщина. У больницы толпа народу, в
основном крикливое бабье (женщинами их назвать
язык не поворачивается), орут, что мы убиваем не-
счастных женщин и вообще всех мирных чеченцев.
Я начинаю опрос и выясняю, что в 7 утра женщи-
на, вышла на балкон в доме на ул. Иоселиани, где
мы делали обход еще 22 февраля, и в нее прилете-
ла граната из подствольного гранатомета, оторвав
руку и кусок бока.
Мне сообщают, что потерпевшая – вдова, мужа
зимой убили наркоманы, и преступление это рас-
крыл опер Волков из Чкаловкого РУВД Екатерин-
бурга, погибший в январе. У потерпевшей осталось
пятеро детей. О том, что вчера убили 8 русских
жителей, и что, у них тоже наверняка были дети,
никто не вспоминает. Одна тетка доверительно со-
общила, что жильцы дома собирались устроить де-
монстрацию во дворе, когда приедет СОГ, но мы не
приехали вовремя. Жильцы считают, что граната
прилетела с российского блокпоста, и в свидетелях
недостатка нет.
Местные врачи не торопились оказывать жен-
щине помощь: нет ключа в лабораторию, и они не
могут взять у пострадавшей анализ крови. Сочувс-
твующие выли и голосили, умоляя начать лечить
раненую. Дверь в лабораторию стеклянная, лабора
тория недавно после евроремонта и я, размахивая
автоматом, пригрозил, что сейчас расшибу двери,
если ключи не найдутся, и не начнет оказываться
помощь. Сразу же нашлась отмычка, и врачи зара-
ботали. Как потом рассказал один местный житель,
пока нашим – чеченским – врачам не покажешь
пачку долларов, они лечить не начинают.
После моей выходки все соседи и родствен-
ники потерпевшей перестают на нас наезжать и
смотрят с симпатией, а «шипят» только на врачей.
Осмотрел здание больницы. Это два корпуса. Один
корпус в 4 этажа, но он в процессе начала ремонта.
Есть только на 4-м этаже лаборатория, на 2-ом опе-
рационная и ординаторская и все. Во втором зда-
нии имеются палаты, стены обшарпаны. По словам
врачей, медикаменты родственники больных сами
по-купают на рынках.
Вчера ночью во дворе больницы были убиты
две санитарки (одна – русская), которые вышли вы-
лить парашу из судка больных. Из больницы едем
к прокуратуре забрать следователя, пока его ждем,
встречаю почти земляков-омоновцев из Хабаров-
ска. Они дарят мне гранату. Приезжаем вместе с
прокурорским работником во двор, где случилось
происшествие, для осмотра и нас опять окружает
толпа голосящих, что они несчастные и обездолен-
ные, а их еще и убивают злодеи-федералы.
По моей просьбе, единственный здесь пожи-
лой и мужчина (бывший мент) приказывает им
заткнуться. Все разом замолкают, и группа спо-
койно начинает работать. Мужику, который пона-
чалу тоже винит в обстреле федералов, на пальцах
объясняем, что ближайший блокпост находится на
более дальнем расстоянии, чем может лететь гра-
ната из подствольника. Мужик соглашается, и сам
начинает призывать жителей успокоиться. Успоко-
ившиеся тетки подходят и тихонько жалуются на
судьбу. Я им сочувствую, и мы все вместе ругаем
нынешнее время и с ностальгией вспоминаем чу-
десные застойные времена. Настораживают слова
одной тетки: «Что же вы так поздно приехали? Мы
вас с утра с транспарантами ждали!» Не успели, по-
лучается женщину ранить, а у ни уже транспаранты
готовы. Чеченский следак говорит, что виновных
все равно не найдут и дело закроют.
С утра участковые вместе с приехавшими жур-
налистами из газеты «Щит и меч» проводят за-
чистку в частном секторе. За полчаса до зачистки
в одном из частных нежилых домов прячут ранее
изъятые боеприпасы, и затем вместе с журналиста-
ми их «находят» и взрывают несколько колодцев с
нефтью, это очень понравилось журналистам.
На вечернем построении нам объявляют, что мы
награждены значками «участник боевых действий».
В это время раздается сильный взрыв где-то рядом,
и автоматная стрельба.
Оказалось, что саперы из комендатуры нача-
ли без предупреждения что-то взрывать, а менты с
крыши их обстреляли.
К нам понаехали всякие проверяющие из все-
возможных управлений (находясь здесь, они по-
лучат боевые, которые урежут у нас). Проводится
что-то вроде операции «антитеррор».
Поговаривают, что чтобы продемонстриро-
вать проверяющим бурную работу по этому на-
правлению, нас будут с 5 утра без предварительной
инженерной разведки посылать на зачистки.
20 марта.
В 5 утра выехали на зачистку. Как бы издева-
ясь, выделяют машину без сидений, и мы едем стоя,
держась за тент, раскачиваясь в такт движению и
падая на ухабах. Приезжаем в бандитский район
«Тухачевского», откуда каждый день долбят по ма-
рийскому ОМОНу, и 2 дня назад марийцы, бросив
блокпост, ушли из этих мест. Останавливаемся за
рынком среди желтых панельных пятиэтажек. На
фасаде одной из них с советских времен сохрани-
лось полустертое изображение счастливых пионе-
ров и надпись «нам нужен мир». Сейчас в Грозном
и, особенно в этом бандюганском районе эта над-
пись выглядит как издевательство или насмешка.
В 6 утра, разбившись на группы, начинаем за-
чистку. Группа, в которую вхожу я зачищает три
дома на ул. Дьякова. Входим в каждую квартиру и
проверяем документы, комендачи, обеспечиваю-
щие огневое прикрытие, остаются на улице у подъ-
ездов. Цепляем во дворе молодого нохчу, у которо-
го в заднем кармане новенькие баксы, он говорит,
что бедный студент, а доллары (шестьсот баксов)
получил за перегонку бензина (ладно хоть это не
его нищенская стипендия). Передаем задержанного
в группу разбора. Вскоре прибегает какой-то мест-
ный молодой лейтенант ФСБ и требует его отпус-
тить, так как это его человек, но Тетеев посылает
фэйса к чертям.
Раздается сильный взрыв и стрельба, разуме-
ется, именно оттуда, куда ушла группа, в которую
входит Прокопьев.
Этот авантюрист оторвался от коллектива и
работал с разведчиками ВВ, они отрабатывали один
из домов на ул. Коссиора. Когда входили в подъезд,
наткнулись почти в упор на двух молодых чеченцев,
один из которых был с автоматом, второй с ручным
пулеметом. Нохчи выстрелили в шедшего впереди
прапорщика, но тот успел отпрыгнуть назад и дать
по бандюгам очередь, ранив одного в ногу. Боевики
ретировались и начали вести по нашим огонь, а ка-
кой-то дед, за несколько минут до этого говоривший
разведчикам, что бандитов ни в доме, ни районе нет,
таскал им воду. Вызвали БТР и он из КПВТ начал
обстрел дома. Нохчи ушли в подвал и продолжали
вести огонь, крича: «Русские свиньи, все равно бу-
дем вас резать» и т.д. Они держали оборону почти
4 часа. Вызвали СОГ, которая вместе с разведчика-
ми начала выкуривать «героев» из подвала. Ранили
в голову нашего опера (слегка зацепило). Прокопь-
ев утащил его в машину. Прапорщик бросил в под-
вал гранату Ф-1, но бандиты успели ее выбросить
обратно, и прапорщика ранило в ногу. Прокопьев
его тоже утащил в машину. Местные «мирные» жи-
тели, главным образом женщины, стояли тут же, не
обращая внимания на бой и, завывая, просили: «не
убивайте мальчиков, они вовсе не бандиты!»
В конце концов, «мальчиков» забрасывают гра-
натами, и разведчики, а вслед за ними и Прокопьев
врываются в подвал и окончательно расстрелива-
ют этих храбрых джигитов. По подвалу разбросаны
денежные купюры, достоинством в 50 р. которые
разведчики берут как свои премиальные. Задержи-
вают того деда, который оказывал им посильную
помощь. В квартире на 1-м этаже, где они ошива-
лись, нашли запасы продуктов питания и пистолет
ПМ с глушителем.
Пока идет бой в подвале, наша группа продол-
жает зачищать еще несколько пятиэтажек. Затем
мы еще около часа торчим в оцеплении на ул. Ту-
хачевского, пока увозят трупы бандюгов. Затем нас
отправляют на расположенное неподалеку «Поле
чудес», там уже никого нет. Задерживаем трех ра-
ботяг, копающих колодец. Начинается на поле све-
топредставление, ибо после произошедшего в мик-
рорайоне, милиционеры очень сердиты.
Бочки с бензином безжалостно расстрелива-
ются, колодцы подрываются, или в них бросают
горящие факела, и нефть горит. Поле окутывается
черным густым дымом горящих скважин и оглаша-
ется автоматными очередями и разрывами гранат.
Жаль, что такое, радующее и греющее душу зрели-
ще не каждый день. Трое придурков из ППС полу-
чают ожоги физиономий так как, бросая факела в
колодцы с нефтью смотрели в глубину скважины,
любопытствуя, как нефть будет вспыхивать, и под-
нимающийся столб пламени ударял им в их симпа-
тичные лица.
Задержанный работяга рассказывает, что в Со-
ветское время этот пустырь принадлежал «Гроззе-
ленстрою» и никто не знал, что здесь есть нефть, и
лишь 4 года назад, строители что-то тут вбивали и
взорвались. С тех пор здесь качают нефть все кому
не лень. Мы отпускаем работяг, и едем с богом в
расположение.
В ВОВД паломничество, все идут смотреть
на трупы боевиков. Погибшие чеченцы – салобо-
ны, один 1980-го, второй 1982 года рождения. До
сегодняшнего дня мы видели в основном убитыми
только наших солдат и русских местных жителей.
Поэтому на трупы бандитов все любуются с на-
слаждением. Один пэпээсник-азербайджанец со-
бирается на полном серьезе отрезать ножом ухо у
убитого, мотивируя это тем, что обещал привезти
сыну ушко. Ему не дают этого сделать. На их телах
прилипли прострелянные денежные купюры. Про-
куратура закрывает все дела по убийствам жителей,
списав все на уничтоженных боевиков.
Ради шутки (а даже в такое суровое время наши
милиционеры умеют, и главное любят весело пошу-
тить), к окровавленным трупам бандитских «геро-
ев» подводят моего знакомого «студента» – счаст-
ливого обладателя новеньких долларов, который в
группе разбора ни в чем противозаконном не созна-
ется. «Студенту» говорят, что шлепнут и его за ком-
панию с этими двумя, так как всегда нужен третий.
Он, как подобает чеченцу, не понимает веселых ми-
лицейских шуток, кроме того, не видя зрителей из
числа чеченцев а, посему не считая нужным изоб-
ражать из себя героя, ползая на коленях, визжит и
умоляет не убивать его, так как он, по его словам,
самый мирный житель во всей Республике. Ему ни-
чего не могут вменить и через положенное время
отпускают. Спараведливости ради надо сказать,
что последующая проверка показала, что «студент»
оказался в розыске по Ингушетии. Правда, баксы
задержанного куда-то делись. Я ругаю себя, зачем
передавал в группу разбора задержанного вместе с
долларами – надо было «потерять» их самому.
Вечером к воротам приходит делегация скор-
бящих родственников и соседей героически погиб-
ших юношей с просьбой отдать им останки павших
героев, поскольку их по обычаю, надо погрести до
захода солнца. Не отдают.
Ночью снайпер подстрелил на «Скале» нашего
пэпээсника, ранив милиционера в грудь, если бы
тот был в бронежилете, то все бы обошлось. Это
ранение омрачает наш вечерний триумф.
21 марта.
Опера поймали двух местных, которые закла-
дывали фугасы и несколько дней назад подорвали
БТР на ул. Первомайской. Один подрывал, другой
снимал на видеокамеру. Ночью, идя в «Ачкой-мар-
тан» слышу из окна оперского кабинета надрывные
крики задержанных, это они, наверное, кричат от
глубокого раскаяния, ибо так может кричать только
черная заблудшая совесть, стремящаяся загладить
свои прегрешения и вернуться к новой, светлой
жизни. Эти крики звучат сладкой музыкой. Позд-
нее опера рассказали, что джигиты, мучимые рас-
каянием, признались в закладке фугасов, а один из
них в маске выезжает показывать места установки
взрывчатки. Взрывчатка была установлена во дворе
средней школы. Почему-то такие факты не вызыва-
ют у местных жителей волны возмущения.
22 марта.
Кроме мата ничего нет. Готовятся к приезду
министра или еще когото. Нас выставляют по всей
ул. Маяковского: и ни транспорт, ни пешеходов на
нее не пускаем. Я стою в самом начале оцепления и
именно мне приходится «заворачивать» а/машины
и прохожих, приходится говорить им, что дорога
заминирована, они верят и, не пререкаясь (что не
свойственно для чеченцев) следуют другой доро-
гой. Вместо обещанных двух часов, стоим четыре.
Стоять на одном месте, в бронежилете и обвешан-
ным боеприпасами – это «пинцет», ноги устают
уже через час, позвоночник готов рассыпаться и
некуда присесть и отдохнуть. Затем идем в отдел
и весь оставшийся день бездельничаем. В 20 ч. в
Старопромысловском районе подорвался на фуга-
се БТР, погибло 6 человек, вместе с полковником.
Комендачи, как потом, оказалось, поехали во время
комендантского часа снимать дань с добытчиков
бензина. Сидели бы как положено в расположении,
были бы целы.
23 марта.
Отдел выезжал в совхоз «Родина» и чего-то
там взрывали и расстреливали. Дмитриев в СОГе
дважды выезжал на происшествия, сперва подор-
вался наш очередной «одноразовый» сапер, потом
на 17-м блокпосту задержали какого-то пьяного
эфэсбэшника, и тот в драке с омоновцами сам себя
умудрился ранить в спину, виртуоз!
24 марта.
Опять весь день простоял на шлагбауме. Отдел
выезжал взрывать колодцы с нефтью. Кузя потом
сокрушался, что нас заставляют взрывать колодцы
лиц, с которыми есть договоренность о том, чтобы
заводы не трогать. Поэтому наши участковые взры-
вают или дырявят пулями только заводы, т.е бочки,
а колодцы не трогают.
Вечером у драмтеатра подрывают «Урал» со
ставропольскими омоновцами. Вечером на пост-
роении нам объявляют еще раз, что боевых нам не
будет, так как, по мнению правительства, боевых
действий здесь больше не ведется. Сюда бы тех
козлов, которые так считают. Опять вечером чего-
то рядом подрывают, привозят подозреваемых и
снова у ворот толпы родственников, вопящих о ге-
ноциде чеченского народа. Все как всегда!
25 марта.
В 20 ч. наш отдел подвергается сильному об-
стрелу из гранатометов и автоматов. Наши начи-
нают отвечать, но комендант (он то ли дурак, то
ли предатель) приказывает прекратить огонь и не
стрелять, предварительно не спросив у него разре-
шения по рации. Это происходит еженощно. При
обстрелах, даже если видят бегущих боевиков, этот
иуда запрещает открывать ответный огонь. На тер-
риторию к нам залетает несколько выстрелов от
подствольного гранатомета. От них пострадал наш
автобус и легковые машины. По случайности ник-
то не пострадал, хотя у бани, куда упали гранаты,
всегда кто-то толпится. Наконец, комендант дал
разрешение на обстрел близлежащей территории,
перестрелка продолжается до полуночи.
26 марта.
Опять ездили по частному сектору, взорвали
3 скважины с нефтью. Цепанули мужика на бензо-
возе, который за то, чтобы его отпустили, указал на
двор, где на каждом метре по скважине. Подрываем
там еще 3 скважины. Во второй половине дня отдел
опять выезжает в город, но Кузя, сидящий в маши-
не за старшего, увозит всех в старопромысловский
ВОВД.
Старопромысловцы, после гибели двух со-
трудников, перестали куда-либо выползать из от-
дела, и только сами себя охраняют и пьют водку.
Из их окон периодически вылетают пустые бутыл-
ки. Пока мы гостили у соседей, в 17 ч. рядом с Ле-
нинским отделом убили двух русских женщин, ра-
ботниц «Гроэнерго».
Вечером объявили приказ о поощрении за
бой 20 марта. Начальник отдела получает премию
в 3 тыс. (он всем «рулил» во время боя). Раненый
опер получает 1500 рублей, он был героически ра-
нен. Прокопьев, принимавший в бою самое непос-
редственное участие, даже не упоминается в при-
казе, зато по 1500 рублей получают заместитель по
следствию и заместитель по личному составу, ко-
торые не только в бою не участвовали, но и вообще
на протяжении командировки никогда не покидали
территорию отдела. Прокопьев пытается уточнить
– почему его нет в списках поощренных. Шеф обе-
щает разобраться и до сих пор разбирается.
27 марта.
Выезжали в частный сектор, где на перекрес-
тках улиц останавливали машины для проверки.
Местные не любят ездить по главным улицам, так
как их тормозят на блокпостах и едут «тайными
тропами», тут мы их останавливаем и проверяем.
Как правило, это грузовики, везущие кирпичи или
бочки с горючим, без соответствующих докумен-
тов на груз. Как правило, водители сами предлага-
ют договориться (аллах свидетель, это их инициа-
тива), и получив с водителя 200 рублей отправляем
его с миром.
Заработав себе на шашлыки с пивом, уезжаем
оттуда и едем на территорию парка культуры им.
Кирова. Мне он показался похожим на старое за-
брошенное кладбище. Ржавые качели-карусели ис-
корежены и заросли кустами малины.
В тоже время на сохранившихся клумбах про-
должают цвести нарциссы и вообще в парке бурное
цветение. Обнаружили там несколько колодцев,
но взрывать ничего не стали. У колеса обозрения
нашли несколько за-хоронений и несколько могил
вырытых про запас, видимо, бандюги в парке тай-
ком хоронили своих убитых. Судя по датам, послед-
ний был похоронен в январе 2000 г. Уйдя из парка,
в близлежащем дворе, с заброшенным домом, но
вовсю действующим минизаводом, постреляли по
бутылкам и уехали.
Пока мы ездили, в расположении контузило
Дмитриева: когда он пошел выбросить мусор, ко-
мендантские саперы без предупреждения взорвали
здание за забором. После обеда ездили за город в
район Старой Сунжи, где загородные приусадеб-
ные участки. Сейчас там все заросло. Искали ко-
лодцы с нефтью, но не нашли. У дороги малолетки
чего-то делали, но, увидев нас, побежали в лес, мы
немножко постреляли поверху им вслед для ост-
растки, пусть не шастают, где не следует.
28 марта.
Сегодня патруль. Наши милиционеры совмес-
тно с омоновцами, тормознули «шестерку» Жигу-
лей, в которой, как потом, оказалось, находился
Арби Бараев, он удрал, но два его напарника были
тяжело ранены, один из них подорвался на собс-
твенной гранате, которую хотел бросить в наших
милиционеров, но один из омоновцев успел ляг-
нуть бараевца ногой. Прокопьев, разумеется, тоже
был там.
Одного раненого боевика увезли в госпиталь
«Северный», где он благополучно отошел в мир
иной, так и не пожелав облегчить душу признатель-
ными показаниями, а может сначала не пожелал,
потому и отошел. Второго раненого Прокопьев за
каким-то хреном вез в отдел из христианского че-
ловеколюбия, он даже чем мог облегчил страдания
бойка, но тот все-таки скончался.
30 марта.
С утра ходили на зачистку. Проверяли доку-
менты у всех подряд. Звонил домой, поздравлял
супругу с днем рождения. С утра смутное предчувс-
твие чего-то. После обеда ездили в частный сек-
тор на ул. Февральскую, стояли в оцеплении, пока
ОМОН там чего-то шерстил или кого-то ловил.
Это тоже район частных домов, где дома неплохо
сохранились, и все деревья в цвету. Сидим в оцеп-
лении под цветущими деревьями около часа. Затем
едем в расположение, прицепив по пути какую-то
автомашину, которая непонятно чем руководству
показалась подозрительной.
Прочесав какой-то дом, задержали не к месту
оказавшегося студента, у которого какие-то непо-
рядки с пропиской. В расположении начинаю со-
ставлять протокол на студента, но в это время наш
автобус снова едет на выезд, мне машут из автобуса,
спрашивая, еду я или нет. Бросаю студента и, догнав
автобус, прыгаю в него на ходу через отсутствую-
щую заднюю дверь. Через 15 мин., когда едем по ул.
Жуковского в 16 ч. наш автобус подрывают. Яркая
синяя вспышка, раздается громкий металлический
хлопок, салон наполняется синеватым дымом. Я не
успеваю испугаться, наоборот, в голове мысль: «Ну,
наконец-то!» – до того измотало вечное ожидание
подрыва или обстрела, даже нет волнения. Автобус
покачнулся и едет дальше.
Как оказалось, фугас был заложен в канализа-
ционный люк на проезжей части, однако, наш во-
дитель, имея хорошую привычку объезжать люки,
начал объезжать его. Бандюги, надеясь, что мы пое-
дем прямо по люку, взорвали фугас. Сразу же после
взрыва раздается автоматная стрельба, кто-то на-
чинает стрелять им в ответ. Я, упав на пол в прохо-
де, открываю огонь через отсутствующую заднюю
дверь автобуса. После двух одиночных выстрелов
автомат клинит (вот что значит плохо и нерегуляр-
но чистить оружие).
Вдоль дороги идут женщины с детьми и мало
обращают на нас внимания, проезжающий рядом
чей-то «Урал» дает по газам и сматывается. Вдоль
дороги сегодня нет торговцев самопальным бензи-
ном – знали! Стремительно доезжаем до ближайше-
го блокпоста. Все оказываются целы. Напряжение
спадает и все становятся радостно-возбужденны-
ми, начинают смеяться и наперебой обмениваться
впечатлениями. Сообщив о случившемся в дежур-
ку, едем обратно на место подрыва. Прокопьев жа-
луется на звон в ушах, так как он стоял на подножке
в отсутствующей передней двери автобуса, и взрыв
прошелся рядом с ним.
Дождавшись СОГ, пофотографировавшись у
огромной воронки и подобрав на сувениры оскол-
ки, едем по близлежащим районам отлавливать
тех, кто мог это совершить. Задерживаем человека
средних лет, который, увидев наш автобус, скрыл-
ся за оградой какого-то заброшенного заводика.
Обыскав завод, запихиваем задержанного в авто-
бус и быстро сматываемся, пока местные граждане
не пришли ему на помощь.
У моста через Сунжу красноярские омоновцы
передают нам двух задержанных подозрительных
типов, которые ехали на легковой машине непода-
леку от нас в момент подрыва. Всех задержанных
бросаем на пол автобуса.
Скорее всего, они ни причем, но ни малейшего
сочувствия у меня к ним нет. Сейчас – после взрыва
– я не воспринимаю их как людей.
Оставив задержанных в дежурке, идем в рас-
положение. Уже в кубрике Берик хватается за уши и
со стоном падает на кровать. Следом так же падают
еще двое. Прокопьев начинает жаловаться на боль
в ушах. Контуженными оказываются все.
31 марта.
Опять в СОГе. С утра я в составе группы на двух
УАЗиках выезжал на сопровождение в Гудермес.
Сопровождали какого-то чина по каким-то делам.
Проезжали Аргун. Этот городишко больше похож
на поселок городского типа в пятнадцати минутах
езды от Грозного. Гудермес так же небольшой го-
родок типа нашей Ревды. Оба города не так раз-
рушены, как Грозный, состоят в основном из час-
тных домов или хрущевок, улицы очень пыльные.
По сравнению с ними, донельзя разрушенный Гроз-
ный выглядит преисподней.
Вернувшись после обеда, узнаю, что наших во
время следования по ул. Иоселиани опять подор-
вали и обстреляли из подствольных гранатометов.
Открыли ответный огонь. Кузя расстрелял все свои
выстрелы из подствольника. Давлет из под огня
вытащил раненого пэпээсника.
Представители нашего руководства были не на
высоте. Командовали бестолково и неумело. У нас
ранили трех пэпээсников. Видели, что из стоявшей
неподалеку девятки кто-то снимал на видеокаме-
ру происходящее. Затем этот район зачистили, но,
разумеется, никого не нашли. Тяжело контужены.
Дмитриева увозят в госпиталь, так как он контужен
уже второй раз, Прокопьев – отлеживается.
После обеда начинается зачистка этого райо-
на. Неугомонный Прокопьев, несмотря на недомо-
гание, идет туда. В районе устраивают беспредел,
точнее акцию возмездия. В каком-то дворе изреше-
тили пулями «Москвич»-чебурашку. В другом доме
в щепки расстреляли рояль. Вечером боевики, вый-
дя на нашу волну по рации, спрашивали, как нам
понравился их подарок.
У нас в кубрике вторую ночь живет Светка.
Молодая – 27-ми лет русская женщина. Ранее она
продавала газеты у нашего КПП. Неделю назад у
нас убили уборщицу – тоже русскую. Светка уст-
роилась работать на ее место, ей начали угрожать
убийством за то, что работает у русских. Мы оста-
вили Свету заночевать, выделив Кузину кровать.
Наутро все писали объяснения по данному факту.
Бдительное руководство усмотрело аморалку, но
мы девушку опять оставили у нас. Светка сама из
Киева, в Чечню приехала еще до войны, выйдя за-
муж за местного русского, рассказывает о всяких
жутких вещах, которые ей пришлось пережить за
последние годы, особенно во времена Масхадова.
Довелось испытать всякое: то на улице ее – бе-
ременную чечены просто так отпинали по животу и
ребенок умер, едва родившись, то к ним в дом вры-
вались и, приставив мужу нож к горлу, насиловали
ее у на глазах, а ему ножом наносили порезы, когда
у нее родился сын, врачи в больнице сделали все,
что бы он умер. О таких фактах и европейские пра-
возатычники говорить не любят, и в наших СМИ не
пишут. Светка мечтает убить хотя бы одного чечен-
ца, тогда по ее словам, ей станет легче.
1 апреля.
Все те, кто подрывался 30 и 31 марта ездили в
госпиталь в аэропорт «Северный» засвидетельс-
твовать контузии. С нами едет особист с медицинс-
кими картами всего руководящего состава. Больше
половины контуженных участковых признают здо-
ровыми. Даже Берика, который все два дня мучает-
ся тошнотой и головной болью. Молодая врачиха,
увешанная золотом, говорит; «Голова болит – пере-
болит! – Тошнит? Потошнит – перестанет!».
Как не странно, у меня в ухе находят какое-то
повреждение. У Прокопьева тоже чего-то там, в
ухе находят. После всех к врачам заходит особист с
медкартами комсостава и всему руководству делает
записи о контузиях, хотя никого из начальников на
подрывах с нами не было. Поэтому, видимо, и при-
знают половину контуженных здоровыми. Козлы!
Вернувшись в расположение, по указанию на-
чальства сочиняем 10 рапортов о якобы уничто-
женных минизаводах и скважинах, которые мы и в
глаза не видели. По такому же принципу – «пол, па-
лец, потолок» – уже давно работает Старопромыс-
ловский ВОВД и его даже ставят в пример нам.
2 апреля.
Почти весь наш временный отдел уехал в 5 утра
на зачистку, во время которой попали под обстрел.
Разумеется, там опять отличился Прокопьев. После
обеда опять уходят на зачистку и опять перестре-
ливаются.
В районе Северного рынка нохчи расстреляли
«Ниву» в которой ехали наши опера. Оперуполно-
моченный из Невьянска Олег Ждановский умер в
госпитале. Оперуполномоченный Стас Дедюхин
тяжело ранен. Никто из местных мирных жителей,
разумеется, ничего не видел. Наши участковые на-
ходились в этот момент в двух кварталах от этого
места и рвались на помощь, но начальник МОБ ве-
лел всем залечь и не вставать.
Привозят в отдел множество задержанных по
подозрению в этом убийстве, всех выстраивают в
коридоре у дежурной части. С подозреваемыми с
пристрастиями разбираются опера. Они не особен-
но церемонятся. В конце коридора два опера – оба
казахи лупят нохчу со словами: «Признавайся, сука,
сколько ты нас русских убил!».
У нас один убитый.
Вечером нам сообщают, что получена инфор-
мация, о 200-х боевиках собирающихся ночью
штурмовать наш ВОВД. Вводят усиление. И мы не-
понятно для чего, по очереди торчим вооруженные,
облаченные в бронежилеты в коридоре. Вечером по
нам долбят из минометов, обстреливают, но штур-
ма нет.
3 апреля.
Утром со «Скалы» на углу Старопромысловс-
кого шоссе – ул. Маяковского наши милиционеры
расстреляли «УАЗик»-батон. Он ночью ездил по
городу мимо блокпостов и не останавливался на
требования, по приметам машина походила на бан-
дитскую машину, на которой недавно из больницы
бандюги ночью забрали у увезли раненого боевика.
Сперва, узнав о расстреле бандитской автомаши-
ны, все ликовали. Затем выяснилось, что машина
наша. Как оказалось, ночью из «Северного» братья
– лейтенант и прапорщик и их водитель напились
и поехали кататься по городу, не взирая на комен-
дантский час. Со «скалы» их остановили предупре-
дительным огнем, постояв на перекрестке какое-то
время, они попытались уехать, тут то их и расстре-
ляли. Оба брата погибли. Водителя легко ранило
– оторвало палец ноги, и он пьяный уснул, а, про-
снувшись, пришел в ужас от увиденного. В госпи-
тале раненому водителю по ошибке влили кровь
другой группы, и он умер. Какая глупая и нелепая
смерть! Сами виноваты – придурки!
Утром, в составе СОГ вместе с чеченской
прокуратурой выезжаем на ул. Иоселиани, где по
поступившей информации лежит труп какого-то
чеченца. Когда приехали, труп, по словам деда,
ошиваюшегося на месте происшествия, уже за-
брали родственники. Тут же со всех близлежащих
пятиэтажек набегает огромная толпа беснующих-
ся баб, которые в перерыве между воплями о том,
когда кончится этот геноцид чеченского народа?
Что скоро, слава Аллаху, власть будет снова их, и
что мало они нас русских свиней убивают, поясня-
ют, что во время зачистки, которую непонятно кто
проводил, не то милиционеры, не то солдаты, люди
в камуфляжах (конечно же это русские – больше
некому) начали издеваться над молодым чеченцем,
гоняли его по пустырю, вынудили бежать и застре-
лили при побеге. При этом, по словам митингую-
щих, когда его убивали, какой-то русский, играя на
гармошке, плясал и орал «Добей его!»
Наш отдел никакую зачистку не проводил. Воз-
можно это опять бандитская провокация. Мне так
же трудно представить во время зачистки милици-
онера, играющего на гармошке, тем более пляшу-
щего при этом. Кстати, беснуется и выступает одно
бабье (не поворачивается назвать женщинами этих
толстых, вопящих, самих себя доводящих криком
до исступления животных женского пола). Мужи-
ки всегда в таких ситуациях стоят в стороне и ни-
куда не лезут. Такие концерты устраиваются после
задержания любого чеченца, местные отлично по-
нимает, что мы стрелять в митингующих не будем,
чем и объясняется смелость толпы.
Часто толпой прут на тебя, стараясь расцара-
пать физиономиию. Вот-вот может возникнуть та-
кая ситуация. Я каждый раз в подобной ситуации
испытываю желание дать по ним длинную очередь
из автомата. Чеченский следователь ведет себя
пассивно. Ситуацию в основном разруливаем мы
– русский участковый да два автоматчика из огне-
вой группы. На наше замечание о том, что ежеднев-
но убивают русских мирных жителей, бабье вопит о
том, что это все ложь, ибо русских никто не убивает
и отдел никто не обстреливает, а если и убивают ка-
ких-то русских алкашей, то это очень даже замеча-
тельно. Взяв пару объяснений, отступаем к маши-
не, не поворачиваясь спиной к мирным жителям и
держа пальцы на спусковых крючках, сматываемся
оттуда.
Северный рынок, где расстреляли наших опе-
ров, сегодня не работал. После обеда отдел опять
уходит на какую-то зачистку. Привозят тело Оле-
га Ждановского. На плацу происходит церемония
прощания, после чего гроб отправляют в Невь-
янск.
Во время зачистки наши задержали кучу вся-
ких ублюдков, явные боевики, но предъявить им
нечего. Светка в одном из задержанных опознала
бандюгу, который вор, наркоман и якшался с бое-
виками. Его арестовывают. Наши участковые «про-
шмонали» частный дом какого-то хрена из район-
ной администрации и нашли в его подвале склад с
оружием. Затем взорвали дом, из которого расстре-
ляли оперов, предварительно забрав из него все ва-
рения и соления.
4 апреля.
В 16 часов всех участковых внезапно поднима-
ют и велят экипироваться и, ничего не объясняя, на
БТРе отправляют за город. Все думают, что идем в
бой, но оказывается отправляют сопровождать ма-
шины МЧС, которые в районе какого-то не то недо-
строенного, не то заброшенного дачного поселка, с
недостроенного особняка грузят и вывозят бетон-
ные плиты. Там же цепляем каких-то работяг, с
этих же строений грузящих в машины кирпичи. Ра-
ботяги поясняют, что продают кирпичи по триста
рублей за тонну. Не очень то разжируешь на такие
деньги. Попугав их для порядка, отпускаем с богом.
Вывезенные плиты устанавливают у нашего ВОВД,
дополнительно перекрывая подходы и подъезды к
отделу. Затем сопровождаем машины в Старопро-
мысловский район.
Хмелеву, который стоял на посту на КПП, мес-
тная журналистка дала отпечатанный пропагандт-
стский стихотворный опус о том, что у чеченского
мальчика Мансура русские убили папу и вся семья
плачет. Идет перечисление – Мансур плачет, Ваха
плачет, Зейнаб плачет и т.д. Она спросила, не взвол-
новали ли его эти стихи, и получив ответ, что нет,
стала кричать: “Как нет! Вы же оккупанты!”. Про-
ходящая мимо баба стала базлать: “Нечего с ними
разговаривать, их уничтожать надо!”.
5 апреля.
Вечером была сильная стрельба.
Ночью, проснувшись, узнаю, что проспал са-
мое интересное. Наши «каменские быки», выйдя
ночью покурить, обнаружили четырех пьяных про-
курорских работников, которые из автоматов из-за
забора обстреливали наш недавно установленный
на крыше соседнего дома блокпост. Разоружив и
затащив их в коридор, набили морды. Один кричал:
«Я не стрелял, я покажу кто стрелял!». Другой начал
качать права, дескать «сраным ментам не должно
сметь бить благородных сотрудников доблестной и
героической прокуратуры», но ему зарядили между
благородных глаз, правда, добить его не дал прибе-
жавший замполит Дубовский. Прискакавший мес-
тный прокурор района, начал было допытываться,
кто их бил и по какому праву, но Мишка Гильдеев
взяв его за шкварник, дал пинка под благородный
прокурорский зад. Некстати появившийся наш на-
чальник со всеми замами, которые как подобает ру-
ководству, всегда имеют обыкновение появляться
не вовремя, всех разгоняет по комнатам. «Ментов-
ское быдло» предупреждает «белую прокурорскую
кость», что если хоть кто-то на блокпосту постра-
дал из за пьяного прокурорского обстрела, то все
прокурорские будут расстреляны. Прокурорские не
смеют что-либо возражать. Дело заминают. А зря.
6 апреля.
Утром во время инженерной разведки саперы
задержали двух нохчей, которые устанавливали
фугасы. Но в нашем понимании нохча звучит как
бандит, хотя это всего лишь «чеченец». В кабинете
разбора, мы, кто на днях был подорван, проводим
с ними длительную и на мой взгляд, убедитель-
ную профилактическую беседу о недопустимости
минирования дорог в дальнейшем. Задержанные
являются ваххабитами, это свидетельствует по
их вытатуированным арабским буквам на теле и
отсутствию трусов. Они грязные, покрытые коро-
стами и лишаями и вонючие. Даже бить их против-
но – вот-вот из тел брызнет гной. Через какое-то
время их отпускают. Однако кто-то из дежурных
затем рассказывает, что в камере этих типов изна-
силовали сами чеченцы, задержанные по недоразу-
мению, именно за то, что из за таких как они, ло-
яльных граждан задерживают по недоразумениям.
Надо сказать, что вахаббитов чеченцы, в основной
массе, недолюбливают, так как те отрицают тради-
ционные мусульманские ценности, которые, надо
признать, не так уж и плохи.
Вечером убили в своих домах трех русских
местных жителей. Один был коммерсант. Другие
торговка с рынка и ее сын, который ремонтировал
телевизоры в районе. Светка была в шоке, так как
знала всех лично. Из домов ничего похищено не
было. Убили просто за то, что они русские.
7 апреля.
Утром на грузовой машине всем отделом езди-
ли по району, искали приключений.
На ул. Старосунжинской водитель и сидящий
в кабине Кузя, увидели на крыше девятиэтажки в
отблеск от прицела и каких-то типов, бродящих по
крыше. Машину развернули, мы падаем на дно ку-
зова и даем залп по крыше. Отъехав за угол, ставим
машину боком и, укрываясь за металлическим бор-
том, обстреливаем крышу.
Я не стреляю, так как, во-первых, жалко патро-
нов, кто знает, в какую передрягу мы еще можем по-
пасть через несколько минут, и лучше боеприпасы
поберечь, и, во-вторых, лень лишний раз чистить
автомат. Зато Прокопьев, у него вместо автоматно-
го рожка – магазин от пулемета – стоя во весь рост
в кузове, вовсю расстреливает крышу, однако, ни в
кого никто не попадает. Людей на крыше шуганули,
но они не ушли. Смывшись оттуда, мы кружными
путями доехали до 5-го блокпоста, где стоят крас-
ноярские омоновцы, просим снайпера подстрелить
тех кто на крыше. Но из-за большого расстояния
это сделать не возможно.
Пока стоим у блокпоста, из-за виднеющейся
вдалеке за пустырем пятиэтажки в одной из окон
виден солнечный зайчик от снайперского прицела.
Хотя снайпер далеко, но видеть отблеск прицела
неприятно, показав ему неприличный жест, пря-
чусь за машину. Нам по рации велят возвращать-
ся в отдел, и мы после обеда никуда не выезжаем.
Сегодня в центре города чеченки вновь устроили
манифестацию под лозунгом «Оккупанты – вон!»
но их быстро усмирили.
8 апреля.
Утром выезжали в частный сектор, по предпо-
ложению Прокопьева в одном из дворов находится
схрон с оружием. Это место он приметил с про-
шлогодней командировки. Начинают копать мес-
то предполагаемого схрона, Откуда-то вроде бы
опять все с той же гнусной девятиэтажки раздается
пара выстрелов. Мы занимаем оборону, но боль-
ше по нам не стреляют. Продолжают копать. Люк,
оказывается, залит цементом. Я, Прокопьев и на-
чальник МОБ выходим на перекресток и тормозим
подозрительные машины. Задерживаем грузовик с
бочками с бензином. Документов нет. Доставляем
его в отдел. Руководство предпочло разбираться
с задержанным лично, так как документов на груз
нет, зато денег полный карман. Видимо, что-то с
него поиметь хотят. Едем в совхоз «Родина», где,
выехав в чисто поле, пуляем в белый свет из всех
видов оружия, красиво позируем с оружием перед
фотоаппаратами и едем обратно.
После обеда участковые едут по району искать
приключений и находят их. На ул. Маяковского
за Северным рынком у кафе машину обстрелива-
ют и бросают гранату. Наши занимают оборону и,
не смотря на плотный огонь отбиваются. Одно-
временно на ул. Победы происходит подрыв СОГ.
Взрыв произошел между двумя УАЗиками. Никто
не пострадал. Разве только во время перестрелки
ранили местного, оказавшегося в неудобном месте
в ненужное время.
Кстати, Лариска – торговка, живущая и торгу-
ющая на месте перестрелки, именно сегодня вдруг
куда-то уехала по делам. Кузя сотоварищи, заглянув
к ней по старой дружбе в дом застает ее мужа о ко-
тором известно, что он боевик. Видимо спустил-
ся с гор отдохнуть душой и телом от неправедных
трудов. Не подав вида, что знает о его бандитском
прошлом и настоящем, Кузя, поболтав ним о том
и сем уходит. Но дойдя до ближайшего блокпоста
нижнетагильских омоновцев, рассказывает о визи-
тере омоновцам, которые времени не тратя даром
врываются в дом и учиняют героическую гибель
«храброму джигиту», попытавшемуся было дать
достойный отпор «оккупантам».
9 апреля.
Опять без какой-то цели и причины патрули-
ровали ул. Маяковского. Это единственная улица,
которую мы патрулируем. После обеда на ул. Пер-
вомайской заметили двух подростков, которые,
увидев милиционеров, убежали. На месте, где они
копошились обнаружили фугас и тротиловые шаш-
ки. Прочесав район, нашли комнаты с лежаком и
расстрелянными гильзами. Так, что предотвратили
теракт.
10 апреля.
С утра сначала по установившейся традиции
попатрулировали на ул. Маяковского а точнее про-
шлись до Северного рынка и обратно. Делать ка-
кие-то результаты никто не стремится, так как ни-
кому ничего уже не надо. Как уже давно становится
непонятным – для чего мы здесь вообще находим-
ся. Нам нет смысла за несколько дней до отъезда
ввязываться в какие-то истории.
Съездили на грузовике в гости в Старопро-
мысловский ВОВД. Старопромысловцы живут как
в профилактории. Им запрещено куда-либо выхо-
дить за ворота. Они только пьянствуют и загорают
на крыше. Сами себя охраняют. И пишут липовые
сводки о блестящих результатах работы.
Пока мы гостим в Промыслах, на нашем рын-
ке на ул. Малгобекской убили трех контрактников,
среди которых одна женщина – Юля из штаба. Они
пошли на рынок покупать ведра и швабры, кто-то
поднял стрельбу, отвлекая их внимание, а кто-то
сзади расстрелял их. в затылок.
Когда мы возвращаемся, убитых, укрытых
простынями, грузят в кузов машины и увозят из
расположения. Комендачи и милиционеры готовы
в бессильной злобе сесть на броню и снести этот
рынок с лица земли. Разумеется, нам этого никто не
позволит и нам остается только матерится.
Давлет, стоя на посту у шлагбаума, поймал
того самого студента, которого поймали на зачис-
тке с долларами, а затем отпустили. Он оказался в
розыске по Ингушетии за хранение оружия. Ловят
еще двоих околачивающихся у отдела типов. По по-
дозрению в сегодняшнем убийстве.
Кстати на одного из них тайком указали мес-
тные жители, именно как на убийцу наших комен-
дачей. Оба оказались вахаббитами о чем лучше
всякого документа говорит отсутствие трусов. Они
после продолжительной и убедительной беседы с
нашими операми признаются в убийстве.
Вечером на построении нам снова официаль-
но объявляют, что «боевых» денег мы не получим,
ибо, по словам президента, боевых действий в рес-
публике нет. Все отделы матерятся, кроме паспор-
тистов. Злые языки говорят, что они на одних бак-
шишах, за выписанные паспорта свои «боевые» уже
заработали.
Для себя делаю вывод, что в следующий раз
в Чечню надо ехать в первую командировку после
третьего штурма Грозного.
11 апреля.
Раз отменили «боевые», на работу утром ник-
то из принципа не пошел. Нас начальник МОБ пы-
тался выгнать в патруль, но никто не пошевелился.
В 11 часов ездили устанавливать крест на месте ги-
бели Олега Ждановского – сегодня 9 дней. Окрес-
тных жителей предупредили, что если они тронут
памятник, то взорвем все окрестные дома. После
обеда Дубовский ходил к пэпээсникам и убеждал
их в необходимости патрулировать улицы. Но все
отказались.
Приходила одна пророссийски настроенная
тетка с кое-какой информацией о том, где и когда в
кафешке в районе ул. Тухачевского соберутся бан-
дюги, но посоветовавшись с товарищами прямым
текстом говорю ей, что раз нам платить отказыва-
ются, то и никого ловить мы не станем, так как рис-
ковать «за спасибо» не хотим. Женщина огорчи-
лась, но отнеслась к нашей позиции с пониманием.
Разговариваем с ней о всяких разностях, она чечен-
ка, но своих недолюбливает, называя их быдлом.
По ее словам те кто сейчас живет в Гроз-
ном в большинстве своем – коренными жителя-
ми Грозного не являются, а спустились с гор уже
в 90-х годах, прогоняя из домов нечеченцев и засе-
ляясь в их дома (действительно, проверяя паспорта
я обращал внимание на дату прописки в Грозном, у
большинства – это 1995-й).
Женщина рассказала, что в советское время в
городе в основном жили армяне, русские и евреи, а
«это быдло, в город пускали только 1 мая и 7 нояб-
ря, чтобы посмотреть демонстрацию, попить гази-
ровки, сходить в кинотеатр и выдворяли вечером
за пределы города».
По слухам в Ханкалу прибыла замена в Завод-
ской район, но узнав, что денег не будет, отказыва-
ются ехать к месту дислокации и требуют везти их
обратно. За ночь нас 8 раз обстреливают – войны
ведь нет.
12 апреля.
Нас все-таки выгнали на зачистку. Во всех пре-
дыдущих командировках, по традиции последнюю
неделю, чтобы перед отъездом не подставляться
лишний раз под пули, ни на какие мероприятия
никто не выходит. Но наше руководство, видимо,
что бы хорошо выглядеть перед лицом проверяю-
щих, упрямо гонит нас делать какие-то мифические
результаты. Пошатавшись по районам частного
сектора, не зачистили, так как и не стремились к
этому. Никому уже ничего не надо. Однако, в ка-
ком-то пустующем доме находят «лежбище» нар-
команов. В доме лежат матрасы и по полу разбро-
саны шприцы. Один из матрасов сворачивают а во
внутрь прячут гранату с выдернутой чекой. Вернув-
шись, пишут липовые рапорты о якобы уничтожен-
ных минизаводах. Все это можно было написать, не
выходя из кабинетов.
13 апреля.
Ночью в сауне на ул. Маяковского бандюги
убили русского гаишника из чеченского отдела.
Двух чеченских гашников, которые парились с ним
не тронули. Утром я в составе СОГ выезжал в район
роддома, где чеченские милиционеры нашли, точ-
нее, откопали три сгнивших трупа. Один – старухи
и один – старика – они как мумии. У старухи на шее
затянута веревка, третий труп – просто большой
осклизлый кусок тухлого мяса. От него вообще
мерзко разит. «Мумии» воняют менее отврати-
тельно.
Околачивающееся у места происшествия мес-
тные жители, разумеется, высказывают предполо-
жение, что их зверски убили русские, ну конечно,
кому же еще. Поскольку тут работают эксперты и
участковые из чеченского отдела, мы с чистой со-
вестью сматываемся. Днем СОГ отправляют на
блокпост неподалеку у Романовского поста, где во-
яки, проверив, документы у пассажиров въезжаю-
щего в город автобуса, задержали мужика средних
лет, за то, что у того не было грозненской прописки.
Можно было его и не задерживать, так как мужик
приехал в больницу из какой-то деревни. Однако,
решаю его забрать в отдел для составления прото-
кола, не зря же мы приперлись сюда, рискуя быть
подорванными или обстрелянными.
При посадке в УАЗик этот тип с криком:
«Я сам служил во внутренних войсках и знаю, что
вы меня застрелите при побеге!», пытается от нас
убежать. Бабье, которое едет с ним в автобусе бе-
рет его под свою защиту и пытается его у нас от-
бить, говоря, «если вы его увезете, мы его больше
никогда не увидим!». Откуда-то набегают еще бабы
с криками и «что здесь происходит и когда все это
кончится!». Хватают этого дядьку и пытаются увес-
ти. Огневая группа стреляет в воздух из пулеметов,
отгоняя этих «мирных» женщин, задержанного за-
талкиваем в машину. И послав всех собравшихся
зевак на энное количество букв, на полной скоро-
сти, объезжая люки, возвращаемся в отдел. В отде-
ле, составив протокол, мужика отпускают. Столько
возни и нервотрепки ради одного сраного адми-
нистративного протокола. Однако, мужик не ве-
рит, что его просто так отпускают и интересуется,
когда же начнут бить, и очень удивляется узнав, что
бить его никто не собирается. На улице пассажиры
автобуса, в котором он ехал у отдела начинают ус-
траивать манифестацию, и, увидев, что пассажира
отпустили разочарованны, что все так прозаично
закончилось. Ночью нас долбят из гранатометов
как обычно – войны ведь нет.
14 апреля.
Утром дали команду потихоньку собираться
домой. Начинаем упаковывать вещи и сухой паек.
Примерно в 11 ч. нас поднимают по тревоге и, ска-
зав, что уходим в бой, на двух БТРах куда-то вы-
возят. Едем в неизвестность. Слышатся звуки пе-
рестрелки. На душе мерзость, так как менее всего
хочется быть подстреленным именно тогда, когда
уже упаковываешь вещи.
Нас на броне подбрасывают в район драмтеат-
ра, откуда и доносятся выстрелы. Там уже находят-
ся наши опера, перестреливающиеся непонятно с
кем, засевшими в театре. Мы рассредоточиваемся
вокруг здания, укрывшись за толстыми стволами
тополей, и стреляем по театру из автоматов. Я, не
видя противника, пуляю по огромной дыре от сна-
ряда на фасаде здания, надо же куда-то пулять. Ког-
да наша стрельба замолкает, из здания опять зву-
чат выстрелы. Подгоняют три машины с зушками
в кузовах, и они накрывают огнем театр, а вместе с
ним и группу наших пэпээсников, которые пошли
зачищать здание. Неподалеку у грузовика в полный
рост стоит Кузя и поливает из автомата длинными
очередями, кажется ему в рожок попадает пуля, так
как он отбрасывает в сторону раскуроченный мага-
зин и перезарядив автомат вновь лупит по театру
длинными очередями.
Рядом Прокопьев стреляет стоя на одном ко-
лене на открытой площади. В конечном итоге, за-
чистив здание театра, в театре никого не нашли.
Участковых отправляют в отдел сопровождать лиц,
ранее операми задержанных. От оперов узнаем,
что дело было так: утром опера цепанули машину
с оружием около театра, бандюги начали было со-
противляться, на них одели браслеты, а в это время
кто-то открыл огонь из здания театра и они вызва-
ли подмогу. Под горячую руку нахватали и всех, кто
попался на улице. Задержанных сажаем в кузов и
везем в отдел, где начинаем разбор полетов, но где-
то через час приперся комендант города со свитой,
ударил по физиономии нашего милиционера, велел
всех задержанных выпустить, так как это, якобы ох-
ранники Кадырова, вовсе не бандиты, а все отлич-
ные ребята. Вскоре приносят и соответствующие
новенькие удостоверения. Задержанных держат в
отделе до вечера, пока с ними разбирается ФСБ,
затем отпускают, вернув им все оружие. После обе-
да едем на машине на рынок, улица и рынок пусты.
Нас это настораживает, и мы поворачиваем назад,
едем в Старопромысловский отдел. Там по прежне-
му только загорают и пьют. Они с интересом слу-
шают рассказы о сегодняшнем бое и смотрят на нас
как на смертников.
Вечером на центральном рынке по беспределу
застрелили трех торговок: русскую, чеченку и азер-
байджанку. Вечером обстреляли здание прокура-
туры. Одного прокурорского ранили, одного уби-
ли. К своему стыду, нам работников прокуратуры
не жаль. Один из погибших был замом прокурора.
Сам районный прокурор теперь прямым текстом
говорит, что, мол, «мочите» их всех, я все откажу!
На разводе нам объявляют, что чеченцы семь-
ями покидают город – ожидают нападения. Во вре-
мя этой речи на ул. Победы слышится стрельба и
два взрыва. До часу ночи охранял коридор. Нас не
обстреливают, и это настораживает.
15 апреля.
В связи с Пасхой все задействованы на охран-
ные мероприятия. Сначала в 8 утра съездили по
пустынному городу и привезли для усиления крас-
ноярских омоновцев. Затем около 9 утра нас выво-
зят на ул. Победы к разрушенному православному
храму. В храме несмотря на отсутствие крыши про-
водится служба. К храму подтягиваются местные
русские жители. Появляющихся у храма чеченов
православные прогоняют в шею. Нам поставлена
задача вместе с чеченскими милиционерами пат-
рулировать ул. Ленина от храма до Романовского
моста. Часа 2 или 3 мы этим добросовестно зани-
маемся. Город сегодня словно вымер. Он закрыт по
причине Пасхи. Местные на улицу не высовывают-
ся. Затем мы устаем патрулировать, в бронежилете
тело начинает болеть. Неподалеку от моста у раз-
валин в одной из которых в советское время был
детский кинотеатр, а в другой ресторан «Золотой
олень», на пустующем минирынке располагаемся
прямо на пустых торговых лотках и начинаем пить
пиво, которое покупаем во дворе у торгашек
Кое-какие чеченски с этого двора пытаются
наезжать на наших местных коллег, выражая недо-
вольство тем, что они, будучи чеченцами, патрули-
руют город совместно с русскими. Мы их отшиваем
и продолжаем справлять праздник. Коллеги быст-
ро косеют. Затем нас забирают на батоне и увозят
в расположение. В этот день в расположение ВОВД
не завезли воду. Воды едва хватает на питье. На
стирку и помывку уже нет.
16 апреля.
Сегодня первую партию отправляют в Хан-
калу – это участковые, т.е. мы. Перед отъездом
заставляют наводить порядок в кубрике, несмот-
ря на наши возражения, что это плохая примета.
Здесь становишься очень суеверным, сдаем каски,
бронежилеты и излишек патронов. Нас на «Урале»
вывозят из города, я нервничаю. Не очень то охота
попасть в передрягу во время вывода, особенно без
броника и излишка патронов. В каждой встречной
машине мерещится камикадзе, в каждой пробке
–засада. Пронесло. На въезде в Ханкалу встречаем
свежую колонну заменщиков. Все еще новенькие и
чистенькие. Мы им машем, желая удачи. Высажива-
емся и располагаемся у какой-то окруженной колю-
чей проволокой площадки с тремя палатками. Нас
заставляют навести порядок в палатках и пригото-
вить запас дров. Видимо полагают, что мент без ра-
боты – потенциальный преступник. Ночью, выйдя
из палатки смотрим в сторону Грозного. Там небо
над городом чуть ли не ежеминутно освещается
вспышками разрывов и прорезается веерами трас-
серов. А здесь тишина. Только один раз в сторону
города выстрелил танк. Не верится, что выбрались
оттуда.
17 апреля.
Утром приезжает вторая партия и размещает-
ся в другой палатке. Весь день маемся бездельем.
Вокруг шлындают ханкалинские штабные крысы.
Все чистенькие. На шлагбаумах стоят жлобы в но-
веньких камуфляжах в краповых беретах. Их вид
вызывает раздражение. Воспетых в литературе и
кинематографе крутых спецназовцев, мы на про-
тяжении всей командировки видели только охра-
няющими генералов. Наверное, приятно получать
боевые неся службу в Ханкале и ничем не рискуя.
Полил дождь. Площадка с нашими палатками превратилась в непролазное грязное месиво
18 апреля.
К обеду приезжает третья партия. Не успевают
они разместиться, как всех нас поднимают с наси-
женного места и отправляют на железнодорожные
пути на ст. Ханкала, где стоит поезд. Станция пред-
ставляет собой 3 дома. С одной стороны располо-
жена группировка войск, с другой – пустырь с блок-
постом. Позади пустыря виднеется «любимый»
район ул. Тухачевского. Вид Грозного оптимизма не
прибавляет. Рядом с нами останавливается эшелон
со сменяющими нас вологодцами. Они еще чистые
и свежие. Рядом с ними мы выглядим потертыми
обормотами. Им все интересно. Оказалось, что их
направили сюда без соответствующей подготовки.
Мы за те несколько минут, что они здесь стоят, рас-
сказываем что и как. Затем их поезд отгоняют. Тех-
ника у них тоже с нуля. Какой она станет через ме-
сяц? Перед тем как посадить в вагоны, нас шмонает
особист, выискивая, не везем ли мы сверх положен-
ного оружия или боеприпасы, ничего не находит,
а ничего и нет (лично у нас с Прокопьевым).
19 апреля.
Весь день торчим в вагонах. Воды нет, на рын-
ке приобретаем пиво и минералку, играем в карты,
шахматы и спим. Дисциплина падает. Прошел слух,
что у сменивших нас вологодцев сразу же убили
четверых человек на Центральном рынке, где они
за каким-то хреном шатались без соответствующих
мер предосторожности. Вот, что значит посылать
неподготовленных.
20 апреля.
Все тоже самое. Ждем когда приедут старопро-
мысловцы. Торчим в антисанитарных условиях.
Справили день рождения Кузи. Привозят в цистер-
не воду. Шляюсь по окрестностям. Облазил стан-
цию и близлежащий рынок. Ничего интересного.
Рядом на какое-то время останавливается эше-
лон с бронетехникой. Мы отдаем солдатам-срочни-
кам свою форму армейского образца – у кого что
есть, так как их форма покрыта слоем грязи.
21 апреля.
Пол дня торчим в вагонах. Окончательно при-
езжают промысловцы. Поезд начинает маневри-
ровать, но нас опять задерживают, так как генера-
лу Воротникову непременно хочется сказать нам
напутственную речь. Генерал появляется только
в 14 ч. 30 м. Мы стоим на фланге и совсем не слы-
шим, что он там говорит. Выкликают Кузю и как от-
личившемуся дарят настенные часы. Обещают, что
уедем в 15 ч. Уезжаем только в половину шестого
вечера. Едем довольно-таки быстро. Правда, какое-
то время еще торчим в Гудермесе. Никого из ваго-
нов не выпускают даже в тамбур.
В Гудермесе наблюдаем картинку, как малень-
кий мальчик тихо играет в песочнице. К нему подхо-
дит бабка. Что-то ему нашептывает и уходит, после
чего мальчик начинает кричать, обращаясь в сторону
нашего поезда: «Русские, убирайтесь отсюда!».
Ночью пересекаем границу с Чечней.
22 апреля.
Прибыли в Минводы и застряли там на весь
день, сдали оружие, гуляли по городу. Торчим в го-
роде лишние 7 часов, и все равно, кто-то умудряет-
ся отстать от поезда и догоняет нас на такси. Пья-
ный фельдшер по ошибке садится в другой поезд,
его на ходу снимают и пересаживают в наш эшелон.
В вагоне начинаются ссоры. Дисциплина падает.
23–24 апреля.
В Ростове от нас ссаживается Светка, чтобы
уехать в Киев к своей матери. Мы снабжаем ее ве-
щами и деньгами, помогаем донести сумки до вок-
зала. Хоть кого-то мы спасли! Остальной путь про-
ходит в поедании сухих пайков и выпивании того,
что удается раздобыть. На банках с кашей, которых
в избытке в сухпаевских коробках, мы налепляем
этикетки от тушенки или рыбы (которых в короб-
ках не лишку) и под этим видом меняем на останов-
ках у старух, торгующих продуктами, на что-нибудь
съестное или алкоголь. Нехорошо обманывать ба-
бушек, но это святая ложь. А бабки все равно эти
банки перепродадут и останутся не в убытке. Путь
домой, как это обычно бывает, кажется нестерпимо
долгим. Его не укорачивает ни сон (а спать уже ос-
точертело), ни игра в карты. Настроение не особо
радостное из-за неопределенности – получим мы
свои деньжата или нет?
Проснувшись утром с удивлением видим, что
за окном в лесах еще лежит снег, значит добрались
до Свердловской области. Остаток пути проходит в
приготовлении обмундирования к торжественной
встрече. Навинчеваем всякие кресты на мундиры.
При подъезде к городу руководители ходят
по вагонам и предупреждают нас, когда подъедем
к Екатеринбургу, чтобы никто из вагонов не вы-
ходил, так как по сценарию вагон должен пол часа
простоять на первой платформе, затем его отгонят
на последнюю, где и пройдет построение, и только
потом местные пойдут по домам, а остальных по-
везут дальше.
Большего маразма придумать нельзя. Все от-
крыто матерятся, поражаясь этому «величию чело-
веческого разума». Наконец финал – радостный и
самый приятный момент командировки – поезд по
звуки оркестра подъезжает к платформе вокзала.
Мы, наплевав на приказ не выходить из вагонов,
увешанные крестами, выскакивая на перрон, пада-
ем в объятия наших драгоценных жен.
Командировка завершилась.

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 16


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB