Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации

Джордж Э. Хэнд IV

21 июля 2024 г.

Я служил в Ки-Уэсте, в штате Флорида, в Академии боевых пловцов Сил специальных операций сухопутных войск США в качестве инструктора по легководолазной подготовке. Я специально выбрал эту должность, чтобы избежать обязательного откомандирования в Центр специальных методов ведения войны (Special Warfare Center, SWC) — обязанности, с которой неизбежно сталкиваются все «зеленые береты» в тот или иной момент своей карьеры. Вместо того чтобы застрять на какой-то жалкой должности, я активно добивался назначения в глубоко почитаемую Академию.

Затык в Ки-Уэсте: Отказ в предоставлении тренировочного времени для прохождения отбора в отряд «Дельта»

После трех лет службы в Ки-Уэсте и ухудшения отношений с командиром роты, я решил начать готовиться к отбору в 1-й оперативный отряд Сил специальных операций «Дельта», — отряд «Дельта», «Ранчо», «Ферма», «За забором» или, как мы в шутку называли его в эскадроне «А», «После Чарли» или «До Эхо» (предпочитая не произносить секретную букву «D», и указывать соседние с ней буквы по фонетическому алфавиту «C» и «E») — и, соответственно, попросил предоставить мне время для подготовки.
В те дни существовало негласное правило, что командир подразделения, в котором служит кандидат в отряд «Дельта», должен предоставить тому отгулы в служебное время, чтобы обеспечить интенсивную подготовку к отборочному курсу. Мой командир предоставил мне ноль отгулов, настояв на том, чтобы я готовился в свое личное время.
Мой ротный командир в Ки-Уэсте вообще-то сам был из «Дельты», и тем не менее он так со мной обращался. У нас с ним были явные разногласия. Никому из рядовых в Ки-Уэсте он не нравился, но когда мы врывались в его кабинет, чтобы сообщить ему об этом, я замечал, что внезапно оказываюсь в полном одиночестве.
Помню, одна из встреч закончилась тем, что я пробурчал:
— Сэр, вы — козел!
Он посмотрел на меня с недоверием и ответил:
— Ну… вы тоже козел, сержант Хэнд!
Наступила многозначительная пауза, затем я протянул руку. Он нерешительно пожал ее, и я вышел.

Поход в одиночку: подготовка для поступления в отряд «Дельта» без напарника

Хуже было то, что средняя высота над уровнем моря в Ки-Уэсте составляла два фута — ориентироваться в холмах Западной Вирджинии с заложенным носом было бы непросто. Поэтому для тренировок я отправился в самое высокое из известных мне строений — дом офицерского состава, общежитие для офицеров-холостяков, расположенное через летное поле от нашей казармы.
Оно имело 12 этажей, и я начал дважды в день (в обед и после своего дежурства) подниматься и спускаться по внешней пожарной лестнице по 10 раз с 50-фунтовым рюкзаком за плечами. Кандидаты до меня, которые пробовали и отправлялись на отбор в «Дельту», ходили парами. Они объединялись в команды и тренировались с напарниками, чтобы поддерживать мотивацию друг друга и иметь компанию.
Вначале я тренировался с хорошим приятелем Джо «Ти-Боуном» Ти, но в конце концов, его семья решила, что он не будет пробоваться в отряд «Дельта».
В те дни у меня была самостоятельная жена, и не было детей. У Ти-Боуна было три великолепных дочери, и я проникся к нему еще большим уважением и восхищением, когда он сделал выбор в их пользу. Тем не менее, я продолжал заниматься в одиночку. Это и хорошо, поскольку отборочный курс был полностью индивидуальным процессом.
Обычно я начинал день с ранней поездки на горном велосипеде в темноте до соседнего филиала авиабазы ВМС Бока-Чика. Это было около 20 миль в обе стороны, и я всегда надевал для таких поездок армейские ботинки. В обеденный перерыв я, как обычно, 10 раз залазил на здание общежития. В первые два утра в общаге я постоянно натыкался на горничную, которая пользовалась пожарной лестницей, чтобы переходить с одного этажа на другой. В этот момент я либо поднимался, либо спускался, и когда она меня видела, то всегда бросала на меня озадаченный взгляд из серии «какого хрена?». В конце концов, я сказал ей по-испански:
— No me recuerdo en qual piso me quedo. (Не могу вспомнить, на каком этаже я остановился).
В ответ получил смешок и отказ от звания сумасшедшего гринго.
В «Дельте» был рекомендованный план подготовки к отбору, который публиковали для кандидатов. Я размышлял над прогрессией скоростей, расстояний и веса полезного груза, который нужно было переносить. Для неопытного ума это выглядело недостижимым, для опытного тела оказалось непосильным.
Маршруты и расстояния не вызывали у меня сомнений: если марш-бросок на той неделе составлял 18 миль… Что ж, Ки-Уэст — это нулевая миля, и я просто передвигался с рюкзаком по шоссе №1, пока не достигал 18-мильной отметки. Если речь шла о 20 милях, то отметка была 20-й. Темп марша составлял одну милю за 15 минут, так что я мог сказать жене, чтобы она забрала меня на 20-й миле через пять часов.
Я нес с собой две фляги. Каждые 15 минут я выпивал половину фляги, зная, что через каждый час на трассе будет место, где можно их наполнить фляг — шланг или кран. Мой темп был неизменным, а моя жена — пунктуальной, поэтому мне редко когда приходилось ждать ее появления свыше нескольких минут после марша. Я открывал задний багажник ее машины и заваливался внутрь, не имея возможности ехать впереди на прекрасных ковшеобразных сиденьях ее спортивного «Мустанга Гранд Туризмо».
В перерывах между длительными прогулками я регулярно преодолевал 10 миль по автостраде до филиала авиабазы Бока-Чика. По бóльшей части я двигался по обочине шоссе, но там, где это было возможно, уходил вглубь прибрежной полосы, где передвижение было более трудным и сложным.
По прошествии нескольких месяцев, я обнаружил, что стал пользоваться известностью у местного населения, — как военного, так и гражданского. В столовой на авиабазе ВМС и в городском супермаркете «Safeway» ко мне несколько раз подходили незнакомые люди и спрашивали (примерно так):
— А не ты ли тот парень/маньяк, которого я постоянно вижу с рюкзаком вдоль автострады?
Конечно, произносилось это тоном, которым произносится фраза «какого хрена?»
Тем, кто служил в армии, я говорил:
— Так точно!
Гражданским я отвечал:
— Извините, нет, вы, наверное, ошиблись.
Утвердительный ответ гражданским стал бы глупым приглашением к череде бессмысленных вопросов со стороны инопланетян, так зачем мне подвергать себя такому испытанию?
Изнурительное начало: столкновение с реальностью и изменение ожиданий
Менее чем на половине пути после начала подготовки стало ясно, что я не способен соответствовать требованиям, опубликованным отрядом. Что же теперь делать? Все равно нужно идти вперед и по максимуму использовать почти месяц, проведенный вдали от Ки-Уэста и старика (моего командира). В день, когда мне предстояло уезжать, я собрал свои вещевые мешки и, прихрамывая, направился к машине, чтобы ехать в аэропорт. Закидывая вещи в машину, я остановился, чтобы поразмыслить над тем, что, черт возьми, я только что сделал — я КОВЫЛЯЛ на отбор и аттестацию. «Хромота — это не способ подходить к этому делу», — подумал я, вытащил сумки обратно из машины и встал, отказавшись от намерения пройти испытание в Западной Вирджинии.
Я вернулся к своим обычным обязанностям в Академии. Несколько недель спустя мы проводили базовый курс легководолазной подготовки, когда один из моих курсантов подошел ко мне во время перерыва и спросил, не планировал ли я недавно посетить отбор в Западной Вирджинии. Удивившись, я подтвердил и спросил, откуда он об этом знает. Он ответил, что был там в прошлом месяце и провалился, но видел там свободную койку с моим именем. В буквальном смысле, на ней висела табличка с именем «Сержант первого класса Джордж Э. Хэнд IV».
Я мгновенно уставился на него, а затем, пытаясь справиться с шоком, в шутку спросил, была ли это верхняя койка или нижняя.
Не прошло и недели, как я снова получил ожидаемое «не просто нет, а, черт возьми, совсем нет» от командира по поводу поддержки моих тренировок, и я снова оказался на 12-м этаже офицерского общежития, «ища свою чертову комнату».
В следующий раз, когда я шел к машине, чтобы погрузить чемоданы, я чувствовал силу и уверенность в себе и с нетерпением ждал, когда же уеду из Ки-Уэста и увижу самодовольные взгляды старика. Я уже упоминал, что старик приехал в Ки-Уэст из «Дельты»? Повторю это еще раз, чтобы подчеркнуть иронию в том факте, что он не поддержал мою подготовку к отбору в служебное время.
Когда я опустился на землю в Морган-Тауне, это оказался очень маленький аэропорт, так что я без труда обнаружил еще несколько мужчин, копошащихся у стойки выдачи багажа, которые выглядели так, словно принадлежали к одному клубу любителей активного отдыха: крепкая обувь, прочные брюки с карманами, часы типа Casio G-Shock, тут REI, там Mountain Gear… Каждая деталь их одежды была функциональной, а не легкомысленной. Мы все поглядывали друг на друга, но никто ничего не говорил и не показывал никаких знаков. Скорее, мы тихо смирились с тем, что никто из нас не знает, что делать дальше. Конечно, правильный ответ — не сметь ни с кем разговаривать. Я притворно поморщился, чтобы бросить еще один взгляд на свои приказы. Нет, там тоже не было ни единой подсказки о том, что делать дальше.
Я вышел в терминал, где ко мне, наконец, подошел слишком высокий латиноамериканский брат с маньчжурскими усиками, темными очками Ray-Ban, кожаной курткой в стиле мексиканского картеля и зубочисткой во рту. Он расположился прямо передо мной, полностью разрушив мое представление о личном пространстве, и спросил своим самым суровым тихим голосом:
— Это вы приехали на специализированную подготовку в лагерь Доусон?
Я вспомнил, как морщился и разглядывал свои приказы.
— Нет, сэр, не думаю, что это я.
Высокий брат полностью потерял самообладание и на мгновение вышел из образа. Я испортил его сценарий.
— Не вы? — недоумевал он. Я пожал плечами и отрицательно покачал головой. Брат развернулся и пошел к следующему мальчику с плакатом Cabela. Погодите, он сказал «лагерь Доусон»? Это место действительно где-то упоминалось в моих приказах. Я отправился за высоким братом и отказался от своих слов. Да, я действительно прибыл для прохождения подготовки в лагере Доусон. Ему уже было не до веселья, очки потемнели, а голос стал еще жестче.

Разные навыки и личности: знакомство с другими кандидатами

Нас было около девяти человек со всех родов войск: рейнджеры, группы «зеленых беретов» и даже парень из 10-й горно-пехотной дивизии. Этот парень из 10-й горной, хотя и не принадлежал к сообществу сил специального назначения, оказался самым быстрым в беге по пересеченной местности Западной Вирджинии во всей группе. У него был уникальный рисунок на подошве его скоростных ботинок, который я видел ежедневно, отпечатанным в грязи и снегу, поскольку он всегда был впереди всех. Возможно, он даже никогда не видел моих отпечатков.
Помню, как много раз видел его отпечатки во время последней «долгой прогулки», которая дала мне искру надежды, что я на правильном пути, просто на гораздо более медленной версии правильного пути. При всем своем величии я заметил, что он держался особняком и не пытался ни с кем подружиться, несмотря на многочисленные положительные жесты со стороны других кандидатов. В конце концов, «горный человек», как я его назвал, был стремительно развернут на 180 градусов советом командиров, и получил коленом под зад. У него диагностировали не самый редкий недуг, с которым в отряде «Дельта» не могут, и никогда не будут мириться: он был сертифицированным, патентованным мудаком. Пресловутый заяц в очередной раз был побежден черепахой.
В казарме для кандидатов нас собралось более 100 человек из всех служб и родов войск. В основном это были рейнджеры и армейские спецназовцы, но были и представители многих других частей армии.
Например, был парень из армейского оркестра; полагаю, в форму для 30-дневного перехода по Западной Вирджинии его привели военные марши и игра на флейте. Был также помощник капеллана, но это был очень суровый помощник капеллана. Поэтому вскоре ему предстояло ехать в школьном автобусе вместе с флейтистом обратно в аэропорт.
Там был довольно молодой, кроткий парень из обычного подразделения поддержки: ни боевых нашивок, ни прыжковых «крылышек», ни значка легководолаза, ни… ничего. Он сидел на своей койке и слушал, как рейнджеры и «зеленые береты» обмениваются военными байками, нервно пытаясь добиться друг от друга известности и уважения. Это были истории об отказах парашютов, о ночных выходах с аквалангами, в общем, всякая чушь. На следующее утро койка парня была аккуратно застелена, а сам он исчез. Это был последний раз, когда я видел маленького парня.

Быстрый взгляд назад на скромное начало

Все это напомнило мне о том, как я оканчивал школу парашютно-десантной подготовки в Форт-Беннинге за девять лет до этого. Мы с двадцатью пятью рядовыми отправлялись в Форт-Брэгг, Северная Каролина, чтобы пройти квалификационный курс армейского спецназа (Special Forces Qualification Course, SFQC). На тот момент нам было разрешено носить стерильные зеленые береты без опознавательных знаков и кокард. Все 25 человек сразу же нахлобучили новенькие береты на свои носы. Я не смог заставить себя быть настолько самонадеянным и вместо этого стал носить обычную гарнизонную кепку, похожую на бейсболку.
Мы ездили из Форт-Беннинга, штат Джорджия, в Форт-Брэгг, штат Северная Каролина, на чартерном автобусе. Меня ставили во главе автобусной группы, потому что, будучи капралом, я был старшим по званию, и находиться в этом автобусе с придурками означало быть на грани рвоты в течение нескольких часов подряд. На протяжении всей поездки из этих ебальников не извергалось ничего, кроме напыщенной бравады мачо. Один раз на полпути мы остановились, чтобы поесть в ресторанчике Bob’s Big Boy, и я обрадовался возможности сбежать от этого братства и остался в автобусе, усевшись сзади, где мог наблюдать за своей толпой. Впереди оказался еще один человек, который тоже остался в автобусе, — рядовой Ричард П. Я вспомнил его сейчас. Помню, что в школе парашютистов он был абсолютно тихим и замкнутым, особенно в этих бесконечных поездках на автобусе.
Когда братство вернулось в автобус, и мы тронулись в путь, один двуногий говнюк с остатками шоколадного мороженого в уголках рта повернулся ко мне и сказал:
— Капрал, я хотел бы добровольно прекратить свое пребывание на квалификационном курсе спецназа.
Я посмотрел на него с раздражением и ответил:
— Хорошо, парень, но не мог бы ты подождать хотя бы до тех пор, пока мы не прибудем в Брэгг?
Месяц предварительной подготовки, месяц в Кэмп-Макколле, один этап обучению применения оружия, и одни учения «Робин Сейдж» оставили из этой презрительной толпы только двоих — рядового первого класса Ричарда «Рича» П. и сержанта Джорджа Э. Хэнда IV. Стоя в строю выпускников, мы сделали морды кирпичом и показали друг другу поднятые большие пальцы. Это был последний раз, когда я видел Рича.

Проблемы за пределами учебно-тренировочных площадок

Вернемся к отбору в «Дельту». В нашем классе был один южнокорейский офицер, на бейджике которого было указано, что он действительно из Республики Корея — после букв ROK следовало выбранное им самим американское имя. В его случае он выбрал имя Питер, так что на его бейджике было написано: «ROK Питер». Мы же называли его просто «Твердый член». Твердый член был женат, и его жена была беременна. Всего через пару дней после начала курса он получил известие, что у нее возникли осложнения с беременностью. Южнокореец бросил свои вещи и в мгновение ока уехал. В своей безумной спешке он перерыл всю пачку сухпайков, выбрав только те составляющие, которые хотел взять, а остальное бросил. Один из парней покопался в остатках и заметил:
— Знаешь, он взял только рис.
Нарочно не придумаешь.
По мере того как продолжался отбор, толпа начала подавать признаки того, что ее подрезает коса выносливости. В конце концов, два этажа казармы были сведены только к первому этажу, и на каждой двухярусной койке уже размещалось по одному человеку. В дрейф отправились и десятки других неудачников. Один несчастный, разочарованный солдат официально заявил:
— Но… ведь они прислали мне письмо. Они же прислали мне письмо!
— Ты идиот, — парировал рейнджер, — мы все получили эти чертовы письма.
В рамках своей работы по набору личного состава, отряд «Дельта» отправляет рекрутёров, которые выступают и показывают учебный фильм отдельным группам военнослужащих на различных военных объектах США. Они также проверяют документы, чтобы определить пригодность к службе в Подразделении с точки зрения звания, времени пребывания в должности, срока службы, послужного списка и т.д. Те, кто соответствует требованиям, получают письмо с приглашением пройти отборочный курс. Некоторые бедолаги воспринимают его именно как приглашение и считают, что отбор — это всего лишь надоедливая волокита, которую им приходится преодолевать на пути к своему шкафчику в группной комнате эскадрона.

Старый добрый парень Ханс Эйч.

Был у нас и старый добрый парень Ханс Эйч. Он был медиком из 10-й группы спецназа. Я нашел его легким в общении и довольно умным. По большей части у него действительно все было в порядке. Однако я заметил, что он был довольно специфическим парнем, немного с причудами — очень привередливым и боящимся микробов, грязи и тому подобного. Он облачался в полевую униформу и снаряжение, которое скорее напоминало костюм, чем военную форму одежды. Каждому свое, как я всегда говорю.
Казалось, он вполне справлялся с этапами отбора. Марши по Браунз Маунтин, марши под руководством инструктора, административные перемещения — он все еще оставался с нами. Когда мы приближались к крайнему дню перед заключительным этапом отбора — фазой стресса, когда мы не возвращались в казармы в конце дня, я обнаружил, что мой основной фонарик больше не работает, а запасной таинственным образом пропал. Это вызвало у меня приступ беспокойства. Заметив, что у Ханса на койке лежат три фонаря «Маглайт», я тут же попросил его любезно одолжить мне один из трех, поскольку у меня не было ни одного. Он на мгновение задумался, заставив меня задаться вопросом, о чем вообще тут можно думать? В конце концов, парень объяснил мне, что не может одолжить мне свой фонарь, поскольку я, скорее всего, не пройду отбор, а он останется без фонаря.
После фазы стресса и в конце долгой 40-мильной «прогулки» я сидел у костра, сняв ботинки и держа в руке кружку горячего «Лонг Уокера», смотрел на звезды в чернильно-черном небе Западной Вирджинии и думал о доблестном Хансе, его плаще Супермена, развевающемся на ветру позади него, поясе Бэтмена с бесполезными побрякушками на талии, его коричневом шарфе, синхронно развевающимся вместе с плащом, его шапке в стиле Робина Гуда с пером и трех фонарях, засунутых ему в задницу, пока он торчал вверх ногами на дне какого-то заросшего лавровыми кустами ущелья.
За тебя, Ханс. Карма — та еще сволочь, не так ли?

Человек Мальборо

А еще был Человек Мальборо. Он сидел в курсантской комнате отдыха по вечерам, одетый в длинное пальто, как у Клинта Иствуда и его парней из фильма «Хороший, плохой, злой». На нем были блестящие прыжковые ботинки, не зашнурованные ради удобства, и он курил сигареты «Мальборо» с такой скоростью и точностью, что мы шутили, что у него на сигаретах должны быть маленький красный шнур, чтобы, когда он докурит одну, он мог посмотреть, взять, потянуть, и сигарета автоматически отрезалась, поднося следующую ко рту. (Чтобы получить такую сигарету, нужно было быть там и иметь квалификацию по затяжным парашютным прыжкам).
Находясь там, он подхватил атипичную пневмонию, подвергаясь воздействию сквозняков в помещениях, холодного зимнего воздуха и своего не самого лучшего физического состояния. Парень оставался в комнате отдыха, потому что никто не разрешал ему курить в спальных помещениях, и стал объектом шуток. Он был Человеком Мальборо!
Два моих хороших собрата, Пэт Мак и Майк Пи, были вместе со мной на отборе, и оба дослужились до назначения в эскадрон. Оба проходили обучение иностранным языкам в Военном институте иностранных языков в калифорнийском Монтерее, и оба помнили Человека Мальборо по институту, поскольку все трое учились там в одно и то же время.
Ни один из них не захотел объяснить мне, кто он такой, хотя на самом деле он вскоре окажется очень значимым для меня человеком. Оба моих приятеля разговаривали между собой специально в пределах слышимости от меня, чтобы я наконец понял, что происходит. Да, в конце концов, до меня дошло, что Человек Мальборо был женат на моей нынешней жене в течение нескольких месяцев, пока они оба учились в институте иностранных языков. Оба товарища отметили выражение эврики на моем лице, и миссия была выполнена: я хлопнул себя по лбу и разразился хохотом.
Не прошло и суток, как в спальное помещение вошел рейнджер и объявил:
— Сержант Хэнд, Человек Мальборо хочет видеть вас в комнате отдыха как можно скорее.
Бесценно. За мной «послал» Человек Мальборо. Полагая, что это будет весело, я подмигнул своим приятелям и отправился в комнату отдыха с самым искренним выражением лица.
Сев напротив него, я стал ждать. Потягивая «Мальборо», он изучал мое лицо сквозь дымовую завесу, которую поставил между нами. Наконец, выпустив изо рта длинную, медленную струйку смолы и никотина, он произнес своим лучшим голосом Марлона Брандо из «Крестного отца»:
— Думаю… самое время объяснить тебе, кто я такой.
Я прижал палец к губам («умоляю, расскажи!») и стал ждать. Наконец он раздавил свою папиросу в тарелке с семислойным количеством окурков и рассказал мне всю историю своих коротких отношений с моей женой. Меня откровенно захватило то, что я наконец-то принял версию этой саги от лжеца номер два. Все было хорошо.
Хотите верьте, хотите нет, но за то короткое время, что мы провели в казарме, мы с Мальборо подружились. Мы болтали по ночам на любые темы, и он больше ни разу не пытался поднять тему своих бывших отношений со старой благоверной в попытке заручиться поддержкой своей стороны этой эпической истории. За это он получил мое уважение — хотел он того или нет. Со своей стороны, мне было приятно позвонить маленькой женщине и сказать, что все просто замечательно здесь, в стране крутых грязевых склонов, снега и поваленного леса… и, кстати, угадай, с кем я здесь столкнулся?

Отбор — дело индивидуальное

Увы и ах, настал день, когда нам предстояло впервые отправиться в горы в одиночку. Во время этих тренировочных прогулок не должно быть никаких контактов, никаких попыток общения. Отбор — дело строго индивидуальное.
Как назло, в утро первой прогулки выпал снег. Я столкнулся с Человеком Мальборо на конце заснеженного отрога где-то в центре какого-то Богом забытого места. Вопреки правилам, я подошел к нему и спросил, как дела. Мой взгляд упал на его блестящие прыжковые ботинки, и я был уверен, что все идет не очень хорошо. Вовсе нет. Только не в этих ботинках.
Он дрожал и держал свою карту вверх ногами. После того, как я перевернул ее, мы недолго покумекали над ней, взаимно предлагая варианты, где, по нашему мнению, мы находились и куда, по нашему мнению, нам нужно было идти. На мой взгляд, он отставал по обоим показателям, и я предложил маршрут, который, по моему мнению, он должен был выбрать. Парень отправился практически в противоположном направлении, и это был последний раз, когда я когда-либо его видел. Могу только предположить, что он сейчас где-то в стране Мальборо.

Ночной ритуал

В казармах проводился ночной ритуал подготовки души, тела и снаряжения. Способ укладки и переноски снаряжения был довольно стандартным и простым: укладывайте тяжелые вещи внизу и ближе к внутренней части рюкзака ALICE, ближе к спинке. Носите рюкзак высоко на спине и крепите его к телу плечевыми и поясными ремнями, чтобы уменьшить в нем колебания груза.

Уход за ногами

Уход за ногами оказался гораздо сложнее. Основными средствами были молескиновая ткань и настойка бензоина. Кто-то применял их по мере необходимости, кто-то — для профилактики. Ботинки должны были быть армейского образца — это непреложное правило. Думаю, я видел там все виды скоростной и треккинговой обуви. Бог свидетель, я даже видел там пару тропических ботинок для джунглей — со стальными супинаторами и все такое.
Какую обувь я выбрал в итоге? После долгих мучений и скрежета зубовного я оказался в магазине одежды ВВС США и купил две одинаковые пары стандартных кожаных летных ботинок, обозначив их как пара «А» и пара «Б», покрыв их черной ваксой, и равномерно чередовал их на протяжении всего периода подготовки в Ки-Уэсте. Одна из этих пар хранится у меня до сих пор, но после отбора я их больше никогда не надевал.
Подготовка ног проходила следующим образом: я равномерно намазывал ступни настойкой бензоина до самого края ботинок, надевал короткий женский нейлоновый чулок прямо на смазанные ноги, натягивал поверх одну пару стандартных армейских носков зеленого цвета, зашнуровывал ботинки и начинал ходить.
В конце дня все это снималось и отправлялось в мусорное ведро, и та же процедура повторялась на следующий день.

Собирайте правильное снаряжение

Меня до сих пор забавляет, как я зацикливался на том, какое снаряжение, по моему мнению, необходимо для успешного прохождения отбора. Мне казалось, что существует некий секретный баланс между уровнем физической подготовки и скоростью передвижения крутого парня, который необходим для прохождения отборочного курса. Признаюсь, я поддался на уговоры каждого зажравшегося, сидящего в кресле, в тени дерева, самопровозглашенного эксперта, который нашептывал секретную комбинацию снаряжения.
Оглядываясь назад, могу сказать, что у каждого из этих Альбертов Эйнштейнов была одна общая черта. А именно, им всем не хватало одного: настенного шкафчика в групповой комнате в одном из расположений эскадронов отряда «Дельта».
Один гений сообщил мне, что современный компас совершенно не нужен, поскольку ключом к ориентированию в горах Западной Вирджинии является альтиметр! Я по глупости купил часы с альтиметром.
Во время первого марш-броска со своим новым альтиметром я заметил, что за последние десять миль марша он не сдвинулся ни на фут, ни в плюс, ни в минус от истинной высоты Ки-Уэста, и не сдвинется никогда! Ки-Уэст всего на несколько футов выше среднего уровня моря и плоский, как блин.
Я забрался на вершину 12-этажного здания офицерского общежития и… всего 60 футов? Каким же хламом оказался этот альтиметр, и каким же я был болваном, купив его в первый раз.
Когда все мои глупости улеглись, я отдался в руки выданного мне обычного штатного компаса M2 армейского образца зеленого цвета, выдаваемому каждому военнослужащему. Мой компас ничего не знал о высоте над уровнем моря, но он знал все, что нужно знать о направлении на север, где бы я ни находился, и это все, что действительно имело значение.
Был один предмет снаряжения, над которым я мучился достаточно долго, чтобы не отказаться от мысли остаться без него. Это был налобный фонарь. Я был уверен, что хотя бы раз мне придется путешествовать в ночные часы. На мне будет тяжелый рюкзак, винтовка без ремня, которую, по регламенту, нужно носить в руке, и карта. Чтобы нести фонарик, руки у меня как раз закончились, и логичным решением было обзавестись налобным вариантом. Где можно раздобыть такую роскошь, я не знал, а что делает «зеленый берет», когда у него нет чего-то нужного? Правильно, он делает это сам.
Из ремней и липучек я сконструировал налобный фонарь, — подставку, в которой можно было надежно закрепить фонарь «Маглайт» по крайней мере на восемь часов, горизонтальный стабилизирующий ремень, вертикальный стабилизатор и подбородочный ремешок для окончательного закрепления. Перед тем как пристегнуть свое устройство Руба Голдберга, я, как пират, в качестве своеобразной попоны, повязывал на голову косынку. Это должно было обеспечить надежное крепление и, в конечном счете, некоторый комфорт. Я много раз тренировался надевать и регулировать это приспособление в темноте своего дома в Ки-Уэсте.

Финальный поход

В крайний день этапа оценки уровня физической подготовки отборочного курса мы в шахматном порядке начали наш долгий, заключительный 40-мильный поход. Проснувшись от беспокойного сна в 00:30, я обнаружил, что льет дождь, собрал свое снаряжение и настроил в темноте налобный фонарик, как я много раз практиковался дома.
В 01:30 я явился в палатку из пончо для последнего инструктажа перед выходом. Когда я распахнул створку палатки и шагнул в освещенное красным светом пространство, курсанты воспользовались следующими десятью секундами, чтобы в полном восторге поглазеть на дамский капор и ремни на моей голове. Я представил себе, как они мысленно перелистывают страницы «свода правил» по отбору и аттестации, пытаясь определить, подходит или не подходит мое устройство в качестве снаряжения для использования на отборочном курсе. Что в итоге? Это был штатно выданный мне «Маглайт», так что все было в порядке.
Я нанес на карту свое текущее местоположение, а затем местоположение своей первой контрольной точки. Боже мой, неужели это было так далеко? Инструктор проверил обе мои отметки и отпустил меня из палатки. Я вышел в темноту и дождь, поднял руку и включил свой «Маглайт». Бум, тропинка впереди меня красиво осветилась, причем прямо в том направлении, куда были направлены мои голова и глаза.
Следующие три часа я пробирался сквозь дождь, камни и бревна, но все это время мой путь был хорошо освещен. Когда я добрался до низины, где протекавшие там ручьи разлились и появились ранее не существовавшие речушки, я заблудился. Там, в болотистой местности, я столкнулся со своим таким же заблудившимся приятелем — Марки-Марком «Куз» Си.
Мы обменялись парой слов, что было против правил, но не пытались сообщить друг другу какие-либо подробности по ориентированию. Вместо этого оба просто подтвердили, как сильно мы презираем свою жизнь в этот момент, и выразили желание выпутаться из гибельной ситуации.
Спустя несколько минут бесцельного блуждания по луизианскому заливу мы наткнулись на армейский пикап М880. Я доложился, наметил на карте дальнейший маршрут своего путешествия и показал его инструктору. Он согласился с моими данными и отпустил меня.
Уже рассвело, и стало достаточно светло, чтобы видеть без фонарика. Дождь почти прекратился, и рассвет вступил в свои права. Я снял налобный фонарик, свернул его и засунул в грузовой карман брюк. Мне предстояла долгая прогулка.
В конце концов, я понял, что независимо от того, насколько хорошо ты подготовился и какое у тебя модное снаряжение, настоящим испытанием для избранных являются стойкость духа и упорство. Тысячи людей делали это до меня, и тысячи будут делать это после. Все дело в упорстве и решимости.

Во имя Всемогущего Бога и с честью,
Ваш Джио

Спасибо большое!
А ведь это только начало!

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 2: Если бы ботинки могли говорить

Джордж Э. Хэнд IV

За кривой силы

Завершив первый отрезок 40-мильного форсированного марша за время, вдвое превышающее зачетное, установленное для прохождения отборочного этапа, я был уверен, что отстаю от графика, но чувствовал себя сильным, быстрым и в хорошем расположении духа. Я был уверен, что смогу наверстать упущенное, пропуская любые перерывы на отдых, еду или мочеиспускание.
День клонился к вечеру, мелкий дождь прекратился. Воздух был прохладным и сладким, и я в полной мере ощутил красоту леса и растительности, проплывавшей мимо меня, пока полушагом-полубегом поднимался по очень извилистой тропинке, которая позволяла с относительным комфортом подниматься по крутому склону.
Временами я жертвовал удобством тропинки ради скорости карабканья вверх, выходя на тропу, чтобы восстановить силы после прямого подъема. Отдохнув, я снова начинал поднимался по склону, чувствуя, что существует комбинация этих двух способов передвижения, которая обеспечит мне наибольшую скорость подъема.
В конце концов, я убедился, что постоянная комбинация спринта и спокойной ходьбы — это более тяжелая нагрузка на организм, чем просто постоянное перемещение с маршевой скоростью, — как в самолете, автомобиле или любом другом транспортном средстве, поэтому я возобновил свой круиз-контроль и отказался от интервалов со спринтерскими забегами. Воздух стал теплее, а что касается красоты… ну что ж, по мере продвижения вперед она быстро и полностью утратила свой блеск.

Почему я только сейчас узнал об этом?

Какого черта я явился на отбор, не зная, как лучше всего моему телу передвигаться по этой пересеченной и разнообразной местности?
Что ж, друзья мои, я прибыл с Ки-Уэста, штат Флорида, где средняя высота над уровнем моря составляет около трех футов. Ни возвышенностей, ни холмов, ничего, кроме ровных площадок для тренировок. Говорят, что если бы всю территорию Западной Вирджинии можно было выровнять, то по своей площади она превысила бы площадь штата Техас, и в правильности этого утверждения я убеждался каждым атомом своего существа, карабкаясь и ползая на руках по бесконечным склонам, устремленным в небо. Мой рюкзак прекрасно справлялся со своей задачей, при каждом удобном случае прижимая мое тело к склону.

Длительные прогулки и долгие разговоры

За несколько недель до длинного, 40-мильного форсированного марша мы тренировались в длительной ходьбе с помощью…. длительных прогулок. Шли мы медленно, в сопровождении инструкторов, которые давали нам указания по ориентированию на местности. Прогулки под руководством инструкторов носили дидактический характер, но все равно были долгими и тяжелыми и длились около недели. Через регулярные промежутки времени инструкторы напоминали нам, что скорость, с которой мы передвигались, была административной, и ее нельзя путать с гораздо более высокой скоростью, необходимой для успешного прохождения отборочного курса.
В конце каждого дня мы возвращались в казармы, чтобы принять душ, поспать и насладиться великолепной едой в столовой лагеря Доусон. Повара в столовой не были обычными поварами, они были поварами «Дельты». Как и операторы в Подразделении, весь личный состав служб боевого и тылового обеспечения проходит специальный отбор по мастерству в своем деле. В любой день любой из этих поваров может уйти со службы и открыть свой собственный успешный ресторан.

Благодарность поварам «Дельты»

Во многом благодаря шеф-повару подразделения Майку Даблю, каждый прием пищи превращался в пиршество. Выбор блюд был замечательным, а еда всегда готовилась с нуля. Эти люди были серьезными кулинарными профессионалами высочайшего класса; любой из них мог бы дать фору шеф-повару «Ле кордон блё». [1] Я бы с удовольствием посмотрел, как один из наших парней в реалити-шоу «Адская кухня» надерёт задницу всем остальным участникам. Помню один из ужинов, когда повар принес к линии выдачи поднос с картофельным пюре и держал нас, пока ложкой рисовал волнообразные узоры по всему верху картофеля, а затем посыпал сверху паприкой. Мы были заворожены.
На следующей неделе нас отправили в самостоятельное плавание, чтобы отработать навыки ориентирования на полной скорости. Дни были длинными, а участки марша становились все длиннее. Большинство из нас плутали по сельской местности, терялись, тупили, и злились, и по мере того, как начинали сказываться валуны, тупики, крутые склоны, жара и однообразие, наша учебная группа начала уменьшаться.
Подробнее об этом — в третьей части.

ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Фр. Le Cordon Bleu. Международная сеть школ гостиничного бизнеса и кулинарии.

Спасибо большое. Интересное замечание насчет движения с равномерной скоростью.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 3: Затерянный в Западной Вирджинии

Джордж Э. Хэнд IV

Тысячи заборов из колючей проволоки

Преодоление тысяч заборов из колючей проволоки, очерчивавших границы местных частных земель, было строго регламентировано с целью их не повредить. В один из дней я почувствовал, что совершенно не понимаю своего положения на Земле. Преодолев забор, я вышел на красивое травянистое поле, и отойдя метров на 50, присел на колено, чтобы еще раз безрезультатно посмотреть на свою карту. И тут мне показалось, что я почувствовал вибрацию в земле под собой. Нет, я был уверен, что чувствую вибрацию под собой.
Поначалу я было думал, что моя задница вязнет в грязи, и что я не смогу идти дальше, но я ошибался! Поднявшись и повернувшись, я спринтерским бегом бросился к проволоке, и когда мне показалось, что я уже достаточно близко к забору, то перебросил через него винтовку и нырнул поверх верхней проволоки. Свалившись, я просто лежал, смотря на быка, фыркавшего у забора, из ноздрей которого сочилась слизь. Посмотрев на свою винтовку, я решил, что она слишком далеко, чтобы я мог встать и достать ее. И тем не менее, в конце концов, пришлось это сделать.
Я оказался на краю огромного открытого пространства расчищенной земли, на котором было много больших участков просто грязи. Все это напомнило мне посадочную площадку для парашютистов. Впереди, в 250 метрах от меня, подобно одинокому ворону, возвышалась громада автобуса «Фольксваген». Я снова посмотрел в свою карту. Ничего! Наконец, я пришел к выводу, что, должно быть, сам вышел за пределы участка, обозначенного на листе карты; такое часто случалось с кандидатами на этом отборочном курсе.
Настало время обратиться за помощью. Я мысленно подбросил монетку, и она подсказала, что надо идти вот в ту сторону. Я легкой рысцой зашагал дальше, пока не подошел к дому, у которого в кресле-качалке сидел местный джентльмен, выстругивая кусок твердого дуба, а у его ног лениво разлегся гончий пес. К стенам было прислонено несколько длинноствольных ружей: дробовик, рычажное ружье и винтовка с продольно-скользящим затвором; стол был завален пустыми бутылками из-под пива «Роллинг Рок».

Не совсем «Избавление», но близко.

Я на мгновение остановился, пытаясь что-то расслышать за шумом ветра. Мои уши напряглись среди слабого белого шума дня, отфильтровывая звуки бегающих белок, качающихся веток, скрежета и жужжания насекомых; они втягивали все доступные длины волн, словно тонко настроенные инструменты, ища, выискивая плоский, звонкий звук щипкового банджо. Ничего не обнаружив, я продолжил свой путь, словно прогуливаясь в фильме «Избавление». [1]
Когда я приблизился к Джетро, он не сделал ни единой попытки встретить меня на полпути. Судя по всему, социальные навыки на том крыльце были не в чести. Признавая свое унизительное положение, я произнес своим лучшим аппалачским акцентом:
— Привет!
Никакого ответа. Я продолжил рассказ о своем бедственном положении. Заметив у меня в руках карту, он попросил взглянуть на нее. Мы оба туда посмотрели, человек кивнул и несколько раз пробормотал с видом знатока:
— А… хм… эээ… да уж, — а потом предложил. — Ну, я могу отвезти вас на машине туда, куда вам нужно.
Я с готовностью согласился и закинул себя и свой рюкзак в кузов его пикапа.
Мы помчались, вздымая клубы пыли. Мчались мы по неровным проселочным дорогам около 15 минут. Каждая секунда поездки была для меня блаженством, потому что я знал, что этот день закончился. Конечно, мне не удалось успешно выполнить дневное упражнение, но «Дельта» могла поцеловать меня в задницу! Сегодняшнее упражнение не имело значения, это была просто тренировка! В очередном шлейфе пыли пикап остановился. Ветер дул нам в спину, так что вся пыль, которую мы вздымали во время поездки, должна была настигнуть нас в ближайшую минуту или около того. Я горячо поблагодарил водителя, и он умчался. Подождав, пока пыль уляжется, я попытался взять азимут. Когда мне, наконец, это удалось сделать, впереди, в 250 метрах от меня, подобно одинокому ворону, возвышалась громада автобуса «Фольксваген».
Я, как пьяный, зашатался по проселочной дороге. Мимо меня, неся удочки и насвистывая, прошли Энди и Опи Тейлор. [2] Ходить по дорогам было запрещено, но, признаться, я уже был сыт по горло и просто хотел домой. В конце концов, на обочине показался один из наших безошибочно узнаваемых автомобилей, похожих на катафалки. Водитель вышел из машины и откинул на кузове брезент, остановившись рядом с ним с раздраженным выражением лица, которое говорило мне: «Уже поздно, садись, блядь, в грузовик и поехали отсюда».

Лучшая часть Дельты — это пирог

Прихрамывая, я вошел в столовую, где уже сидели и ели все мои товарищи. Я зачерпнул с банкетного стола, который повара благословили нам на ужин, и уселся рядом со своими замечательными приятелями Пи Маком и Майком Пи, которые спросили меня, как прошел мой день.
— Отлично, — ответил я, и мы быстро сменили тему. Пи Мак признался, что ему хочется съесть еще один десерт, но его тон был виноватым.
— Мак, — серьезно произнес я, — подумай о том, что ты сегодня сделал, пойди и возьми себе еще один кусок пирога. А после этого возьми себе и третий.
Пи Мак сверкнул глазами и направился к стойке с пирожками.
В другой вечер в столовой мы мысленно оценивали, кто здесь есть, а кого нет. Дэнни Кей был в нашем классе очень уважаемым «зеленым беретом». До службы в армейском спецназе он, помимо прочего, был комиком-любителем, выступавшим на нескольких конкурсах. Все ценили то положительное влияние, которое оказывало на моральный дух его чувство юмора. Однако он не был сильным кандидатом, но тем не менее, класс поддержал его.
Сейчас, в его отсутствие, он стал темой для разговоров за обеденным столом. Изнутри обеденного зала все громче доносился стук лопастей роторов «Блэкхока». В непосредственной близости от столовой находилась вертолетная площадка, и в ходе отборочного процесса «Черный ястреб» использовался для медицинской эвакуации и поисково-спасательных работ. Судя по звуку, вертолет приземлился и затих. В течение следующих трех минут дверь в столовую распахнулась, и вошел Дэнни Кей, его черные волосы стояли дыбом, а лицо было бледным и осунувшимся. Под аплодисменты и одобрительные возгласы всех присутствующих на ужине он прошел прямо к линии раздачи блюд.
Подробнее об этом — в 4-й части.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Американский фильм ужасов о паранормальных явлениях.
[2] Персонажи папы и сына из телевизионного шоу Энди Гриффита.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 4: Счастливые птицы и несчастные солдаты

Джордж Э. Хэнд IV

Зачетный этап — реальность наступает

Тренировочные дни закончились. Теперь нам предстояло перейти к заключительной неделе более сложных передвижений, с более тяжелыми нагрузками и дополнительным стрессом. Более того, мы не сможем отдохнуть в казармах и на кухне шеф-повара Майка Даблю. В конце дня, если вас не снимали с дистанции за медлительность, из-за добровольного отказа от участия в отборе, за потерю карты или винтовки, вас отправляли на грузовике в лощину на горе, где вы могли сделать укрытие, развести костер, поесть и поспать.
Во время тренировочных недель вы с большой надеждой ожидали, что вам удастся извлечь все ошибки из своего арсенала идиотизма и вытрясти их раз и навсегда. В конце крайней недели практики вы тащили все свои травмы — и телесные, и душевные — с собой, чтобы встретиться со страшным призраком курса отбора и аттестации. На этом этапе, когда я уже ощущал гармонию равноценного сбалансированного участия в этом процессе своего разума и тела, именно мое тело начало уклоняться от своего вклада в этот баланс. Поэтому моему разуму пришлось взять на себя дополнительное бремя.
Приоритеты в работе после создания укрытия были следующими:
1. Позаботиться о своем средстве передвижения (ногах).
2. Принять желательно горячую пищу.
3. Выпить воды.
4. Поспать.

Моя первая ночь на горе

В первую ночь на горе лил дождь, но мое повышенное внимание к укрытию в предыдущий вечер принесло свои плоды. Укрытие осталось прочным, и по большей части я по-прежнему был сухим. На самом деле всю ночь я спал, не обращая внимания на бушующий снаружи поток, но когда проснулся, моя голова словно весила 20 фунтов. Мне пришлось вручную разгибать нижние суставы, возвращая им подвижность.
Я поднялся рано, чтобы выпить чашку горячего кофе. Таков был мой план на предыдущую ночь. Чашка горячего кофе должна была послужить психологическим маневром, чтобы вывести себя на чистую воду перед своими ментальными демонами. Сначала я быстро собрался, а затем медленно подогрел чашку с холодной коричневой водой, превратив ее в пышущий паром кофе. Предполагалось, что этим утром я буду только страдать, но кофе бил по системе, обманывая ее, не давая возможности нанести хотя бы еще один удар по нутру. Я бросил взгляд на небо, чтобы просеять звезды в поисках мерцания дружественного созвездия. Небосвод ничего не показал.
На исходном пункте наша группа кандидатов молча, склоняя головы, сидела в кузове, вся дрожа. Каждый из них проделал свой собственный путь в психологической подготовке. Некоторые называют это «душевными терзаниями». Всегда ненавидел это выражение. Душевные терзания — это то, чем занимались хиппи в Вудстоке, а люди в этом грузовике были проверенными, опытными, крепко сбитыми сукиными детьми. Они хотели быть здесь и не стеснялись в этом признаваться.
Пока называли номера и грузовик начал освобождаться, снова пошел дождь — не ливень, но морось. Это было странно, но птица на дереве рядом с нашим грузовиком начала свистеть, щебетать и петь самым восхитительным образом, совершенно не соответствуя погоде и обстановке. Назвали номер Роба Эла. Он вышел из грузовика, воспользовавшись высотой шасси, чтобы надеть свой увесистый рюкзак. Повернувшись к передней части грузовика, он остановился, оглянулся на нас с выражением, которым можно было бы выразить таинство Крещения в этот день, и произнес: «Эта птица… Сволочь, эта птица может идти на хрен!» И ушел.
Проложив маршрут и получив разрешение на движение, я вылетел как из пушки. Я продирался сквозь растительность, преодолевал водопады и валуны. Я был Суперменом — в этом нет сомнений. Мне казалось, я слышу, как позади меня трепещет на ветру мой плащ, когда я одним махом перепрыгивал высокие здания.
Потихоньку я начал возвращаться к мягкому Кларку Кенту... И в конце концов стал Лоис Лейн, еле таща за собой винтовку и задницу. [1] Мне казалось, что я шел уже достаточно долго, и обычно к этому времени я уже выходил на первую контрольную точку (место встречи с инструктором отряда). Я уставился на свою карту и окинул взглядом местность вокруг себя, но как ни старался, так и не смог заставить местность на своем месте соответствовать карте так, как мне хотелось. В одну секунду она подходила, а в следующую — нет. Мое разочарование достигло высшей точки, а ведь там и до стресса недалеко.

Ругань, спотыкание и падение

Я начал почти блуждать, а блуждание на большой скорости приводит к тому, что ты теряешься еще больше и быстрее. Я начал громко ругаться, спотыкаться и падать все чаще; каждое падение отнимало у меня все больше сил. Наконец я бросил своего резинового утенка и сбросил рюкзак. Отойдя примерно на 50 метров, я стал, согнувшись, положив руки на колени, и просто дышал, стараясь восстановить дыхание, которое было трудно перевести.
Разложив свою карту с жидкостным компасом, который крепко прижал большим пальцем, и сориентировавшись на север, я начал медленно поворачиваться по кругу, останавливаясь через каждые несколько градусов, чтобы поискать совпадение местности с картой или найти какую-нибудь узнаваемую подсказку. Приняв решение о том, куда идти дальше, я уперся взглядом в рощу деревьев у подножия травянистого склона, на котором находился. Это должно быть то, что нужно, не так ли? Ну же, мне нужна еще одна подсказка, чтобы отбросить все сомнения в правильности своего дальнейшего пути. По роще прошелестел ветер, и деревья покачнулись. Казалось, они машут мне, словно говоря: «Сюда, иди сюда». Этим путем я и отправился.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Кларк Кент — главный герой сериала «Тайны Смолвиля», является адаптированной версией супергероя Супермена. Лоис Лейн — персонаж комиксов о Супермене, его возлюбленная и впоследствии жена.

Спасибо.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 5: Мокрые ботинки, снег и боль

Джордж Э. Хэнд IV

Эти ботинки были созданы для мокрого снега

Видимо, я прибыл на свой первый контрольный пункт, опоздав в два раза от времени, когда должен был. Блеющим голосом я доложился инструктору в грузовике, и когда меня отпустили, я выбрал более осторожный маршрут и медленно побежал прочь. Остаток дня прошел в сплошных мучениях, в перелезании через бесчисленные заборы и в пересечении десятков ручьев с тщетными усилиями сохранить ноги сухими. На переправу через ручей уходило больше энергии, чем на то, чтобы сохранять ноги сухими, так что к черту все это — в конце концов, я начал просто проскакивать через них и покончил с этим вопросом.
Никто из нас не знал, когда закончится этот день. Мы не знали, сколько дней нам придется топать по холмам, пока не выйдет время долгой прогулки. Когда мне, наконец, сказали садиться в кузов грузовика, там уже было довольно много других людей. Должно быть, я был одним из последних.

Поездка в почти полной темноте

Тент грузовика застегнули, и наступила почти полная темнота. Мы не знали, едем ли мы в очередное ущелье где-то в горах, чтобы заночевать, или возвращаемся в казарму, чтобы собираться в аэропорт. В конце концов, прозвучало несколько слабых предположений, на которые ответили другими предположениями. Один человек попытался заглянуть в крошечное отверстие в углу тента, однако быстро вернул себе достоинство и сел обратно к остальным.
Наконец грузовик остановился, и молнию на тенте расстегнули. Вот так, крутнулся и застыл барабан, будь что будет — город или сельская местность. Бамм! Зазвенели тарелки, и снаружи оказалась сельская местность. Еще один день завершен, а мы все еще на отборочном курсе! Ну, хватит радоваться. Впереди нас ждал завтрашний день. Построить убежище, проявить любовь к ногам, поесть горячей еды, поспать, восстановить тело.
По мере того как проходили мои дни в этих условиях, на меня наваливалось однообразие. Мое тело последовательно и решительно разрушалось. Каждое утро я обнаруживал, что терялся примерно на три часа между точкой старта и первым контрольным пунктом. Остальные этапы моего путешествия проходили относительно спокойно.
Моя трость — то есть винтовка — должна была переноситься вручную, так как ремней у нас не было. Хотя это был всего лишь резиновый утенок (макет винтовки), его следовало уважать и всегда обращаться с ним как с огнестрельным оружием. В итоге я стал бережно использовать его в качестве трости, пользуясь им с должным уважением только тогда, когда бодро пробегал последние 100 метров до своих контрольных пунктов.
— Цвет и номер, — спрашивали сотрудники «Дельты», сидевшие в армейском пикапе М-880.
По мере того как страдания росли, я начал использовал свою винтовку как трость до такой степени, что даже обернул вокруг нее косынку (медицинскую ткань), чтобы смягчить хват для руки, которая быстро покрывалась мозолями.
В конце одного из самых жутких участков меня так основательно выпороли, что я демонстративно протащил за собой по грязи свою игрушечную винтовку, все еще привязанную тряпкой к кровоточащей руке.
— Просто дайте мне координаты моего следующего контрольного пункта, пожалуйста, — потребовал я.
— Цвет и номер, — спросил инструктор с гранитным лицом, равнодушным как к моему чувству юмора, так и к моей просьбе.
Хотя мне сопутствовала удача, я постоянно думал о том, что крепко заблудился — настолько, что, видимо, пришлось бы прибегнуть к решению проблемы поиска и спасения, которое включало в себя создание укрытия, разведение костра, раскладывание сигнальной панели VF-17 и вызов спасателей по аварийной рации. Я полагал, что они найдут меня достаточно легко, поскольку я оставил «след из хлебных крошек» — им достаточно будет проследить за траншеей, которую я прорыл своим членом, волочащимся по грязи.

День пятый: больше страданий

День пятый. Та же история. Утром я проиграл. Позже в тот день я впервые прохожу мимо другого кандидата, которого вижу вдалеке. Он направлялся прямо на меня, и мы прошли достаточно близко, чтобы узнать друг друга. Мы оба бежали, и я не собирался нарушать правила, останавливаясь и разговаривая. Когда мы сблизились до пары сотен метров, я без сомнения понял, что это мой давний и самый лучший приятель на планете, Пи Мак. Я изменил свою рысь, чтобы пройти еще ближе к нему, и когда мы подошли на расстояние 50 метров, я увидел, что он ухмыляется от уха до уха. В 10 футах я поднял руку, сжимающую винтовку, и сильно ударил ею в грудь, издав боевой клич.
С воплем мы пронеслись мимо друг друга. Я почувствовал прилив сил, и начал продираться сквозь траву, перепрыгивая через бревна и камни; продолжил брать азимут и прокладывать путь через западно-вирджинские горы, пока не услышал в голове тоненький голосок Лоис Лейн: «О, Кларк… Перестань выпендриваться, пока не натворил чего-нибудь».
— Залезай в кузов грузовика, — сказал мне, наконец, инструктор на моей «последней» контрольной точке. Он откинул задний борт, и я в ужасе уставился в бездну пустого кузова. Неужели все остальные тоже заблудились? Неужели я проскочил через звездные врата во время одного из своих многочисленных бессознательных ступоров? Я забрался внутрь, и инструктор застегнул на борту тент. О Боже, это не может быть хорошо. Я чувствовал себя как Аль Пачино в фильме «Путь Карлито», которого увозят на каталке после того, как Винни из Бронкса наложил швы: «Извините, ребята… Любые швы мира не смогут сшить меня снова».
Застежка-молния скрипнула, задний борт откинулся, и кузов грузовика залил свет. Я прищурился против света и… увидел сельскую местность! Ладно, я ошеломлен, но… укрытие, ноги, еда, сон, восстановление. Утром, когда зазвенел будильник, я перевернулся в кровати и потянулся к тумбочке, чтобы нажать на кнопку «отбой» и поспать еще пять минут. Вот только не было ни кровати, ни тумбочки, только мои часы Casio G-Shock, которые просились на кофе. Ох уж эти G-Shock… Не пошли бы они на хрен, но я встал и выполнил свою рутину. Я должен был быть впереди системы. Я должен был одержать эту маленькую кофейную победу, чтобы продемонстрировать себе и своим мучениям, что я все еще в теме.
Я ждал рядом с горной дорогой, когда подъедет грузовик и, возможно, отпугнет своим появлением несколько ворон. Я надеялся, что это будет первый грузовик за утро. В ожидании я смотрел на звезды, надеясь в очередной раз подмигнуть каким-нибудь дружелюбным созвездиям, но их не было. Только тогда я заметил, что мне в лицо бьет мелкий ледяной дождь, и начал дрожать. С темной горной дороги послышался шум. Запряженный восьмеркой черных жеребцов, подъехал темный катафалк с большими желтыми колесами, скрежетавшими и трещавшими по гравию. Инструктор распахнул задний борт, и я забрался внутрь.

Упорство приносит свои плоды

Когда я отошел от места старта, дождь перешел в полноценный снегопад. Во время короткой паузы для сверки с картой я на мгновение прочистил мозги, посмотрел, как лес засыпает снегом, и задумался о милях, которые мне предстоит пройти, прежде чем я усну… Да, о милях, которые мне предстоит пройти, прежде чем я усну. Да, Роберт Фрост… Он тоже может отправляться в жопу. Я бодро шагал по усиливающемуся снегу, перебегая от контрольной точки к контрольной точке, а мыслями был прикован к теплому костру.
Снег становился все более нелепым. К нему добавился ветер, который мёл его под все более крутым углом, так что я подумал, что скоро он станет горизонтальным. Я держал руку перед компасом, чтобы на него не налипал снег. Условия были ужасными, но я согрелся от своего труда и был уверен в своих силах.
Наконец впереди показалось кладбище. Неужели это моя крайняя контрольная точка? Я посмотрел на свою карту и действительно увидел ее примерно в 600 метрах от этого кладбища. Я пошел прямо через него, так как обходить было бы слишком утомительно. С наветренной стороны надгробий намело большие кучи снега. Он был глубоким, и мне пришлось пробиваться через него. Найдя свою контрольную точку, я снова сел в пустой грузовик, чтобы долго и неровно добираться до — сюрприз! — места лагеря в сельской глуши.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 6: Работа вас освобождает

Джордж Э. Хэнд IV

Пять «Ф»

Укрытие, ноги, костер, еда, крепкий сон. [1] Утро застало меня сидящим на рюкзаке и попивающим чашку тепловатого кофе. Снега больше не было, но температура резко упала. Когда подъехал «катафалк», кофе уже почти не осталось — не столько от того, что я его выпил, сколько от того, что я его пролил из-за сильного озноба. Я подошел к заднему борту «катафалка», жеребцы фыркали и топали. На созвездия в небе внимания никто не обратил.
Выйдя с исходной точки, я, чтобы отбросить все догадки, намеренно взял азимут прямо на сумеречную зону, где мне предстояло провести следующие три часа, щелкая каблуками и напевая: «Нет места лучше дома, нет места лучше дома». Путь за пределы сумеречной зоны, как правило, был сопряжен с обычными играми разума — сомнениями, догадками и смирением, изредка приправленным теплым чувством осознания того, что я действительно знаю, где нахожусь — как на земли, так и на карте.

Еще раз о «Дне сурка»

— Залезайте в грузовик, — позвал инструктор. Он откинул задний борт, там в кузове сидел Билл Мюррей.
— Добро пожаловать в «День сурка», Джордж. Залезай! — сказал мне Билл.
Я покорно согласился. Билл медленно исчез, и на его месте появился один, а затем еще несколько моих товарищей-кандидатов, исхудавших и с впалыми щеками, похожих на тарелки с остывшими остатками пищи. На верхней части грузовика, пока я забирался в кузов, читались слова, выкованные из железа: «Arbeit Macht Frei». [2] Я занял место на деревянной скамье, и молния тента застегнулась. В почти полной темноте мы уютно устроились на кровати; и в моей голове снова заплясали видения сельской или городской местности.
Когда задний борт снова откинулся, из кузова открылся вид на сельскую лесистую местность, живописную и уютную. Около 15 моих товарищей собрались в своеобразном палаточном городке. Все они находились рядом друг с другом, общались и суетились, а в центре был разведен костер, который все старались поддерживать. Преобладала готовка пищи и босые ноги. Парни носили шлепанцы или осторожно ступали босыми ногами вокруг костра. Когда мы спрыгивали с грузовика, нам протягивали крышки от фляг в знак тоста.

Хижина, милая хижина [3]

Мы смешались с ними и соорудили свои «хижины». Здесь не было общества совладельцев многоквартирного дома; делай что хочешь, строй, как хочешь, — любой формы, размера или цвета. Черт побери, я наверно умер и попал в Вудсток! Мы обустроились, выполнили первоочередные вещи и уселись в последний раз, не намереваясь торчать там до утра. Что меня больше всего порадовало в этот день? Мои приятели Пи Мак и Майк Пи, которые проделали весь этот путь, и мы засиделись вместе, разговаривая или не разговаривая, намного позже остальных ребят, которые уже легли спать.
Завтра, очевидно, начнется долгая прогулка. Нам уже сообщили время старта. Мы сказали друг другу время и поклялись, что будем поддерживать друг друга, чтобы все встали своевременно. Я должен был стартовать в 01:30, и у меня было достаточно времени, чтобы выпить последнюю чашку кофе. В моей фляге уже была вода, она была накрыта куском картона с камнем, чтобы в нее не попала грязь и насекомые. Таблетки сухого горючего, спички, кофе и пакеты со сливками были разложены в аккуратном порядке, чтобы я мог найти и приготовить их в темноте.

В гости к волшебнику

Уже стемнело, а мы трое все еще не спали, разговаривая. Наконец Крис Кей, как здравомыслящий человек, поднялся и любезно предложил нам заткнуться. Мы тут же отправились в беспокойный сон. Мотивом моих снов в ту «ночь» был «Волшебник из страны Оз». Там были все: Страшила, Дороти, Жестянщик и Трусливый Лев. Квартет совершал во сне всевозможные глупости и бессмысленные поступки, но кульминацией всегда была сцена, в которой они шли друг за другом, соединив руки, и скандировали на ходу. «Львы, тигры и медведи, о боже!» Я открыл глаза и посмотрел на звезды, чтобы увидеть знакомые мне дружелюбные созвездия и подмигнуть им. Но их там не оказалось.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Англ. Fort, feet, fire, food, fast asleep.
[2] Нем. «Труд освобождает». Намек автора на немецкие концлагеря, на воротах которых часто устанавливалась эта фраза.
[3] Обыгрывание известной фразы Home Sweet Home.

Таких кошмаров никому не пожелаешь.

Во мне растет и крепнет убеждение, что Хэнд в SOFREP под видом коротеньких и не очень баек печатает отрывки из своей книги о службе в "Дельте". Но даже если ее и удастся как-то достать, переводить ее я не буду - уж очень у него своеобразный язык.

*****

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 7: Долгая прогулка

Джордж Э. Хэнд IV

Никакого сна, одни галлюцинации

По счастью, я проснулся раньше, чем сработал будильник. Думаю, что даже по-настоящему не спал, скорее просто галлюцинировал. Я приготовил кофе под дождем; из-за постоянного разбавления с небес он никак не хотел нагреваться. Потом нехотя его пил, после чего вышел на свой марш, и, по своей собственной прекрасной традиции, заблудился на первом же шагу. Действительно, почему сегодняшний день должен отличаться от всех остальных? В долине, куда я спустился, я выбрал в качестве ориентира развилку ручья, чтобы задать короткий последний путь к моей первой контрольной точке. Но из-за дождя по дну долины текло множество ручейков и речушек.
Еще не рассвело, а долина уже ожила — мне казалось, что я брожу по зеркальному дому. Там я столкнулся лицом к лицу со своим собратом Марком «Кузом» Си, крутым рейнджером, которого постигла та же участь. Мы обменялись парой фраз, ни одна из которых не содержала ни малейшего смысла и лишь подтверждала, что мы оба одинаково заблудились.

Идите на свет

Вдруг, на расстоянии нескольких сотен метров в течение нескольких секунд замерцал слабый отблеск. Не имея этому никакого реального объяснения, можно было предположить, что это было то, что мы называли «случайным белым светом», или случайный свет от фонарика, не защищенного инфракрасным фильтром. Но какова бы ни была причина, мы с Кузом оба заметили его и направились туда. Зачет! Это был армейский пикап, наш первый контрольный пункт.
Теперь у меня за спиной находилось несколько контрольных точек, и я больше не терял времени. В одной из них, только что получив разрешение на выход, я пополнил свои фляги из пятигаллонной канистры с водой, стоявшей рядом с грузовиком, и после попил из кружки, привязанной к канистре шнурком. Пока я пил, то заметил, что на большой охапке валежника лежит «резиновый утенок» — макет винтовки. «О… Выглядит не очень хорошо, — подумал я. — Может быть, кто-то впереди меня и в самом деле забыл свою винтовку? Как такое вообще возможно?» И еще крепче сжал свое «оружие».

Рейнджер Фарусси

Рейнджер Фарусси был частью нашей отборочной группы. Я бы описал его как достаточно милого веселого парня, скорого на остроумные комментарии, оживленного до чертиков и, возможно, даже немного дурашливого — ну, знаете, до такой степени, что это может немного раздражать. Пи Мака он откровенно выбешивал. Как он выразился: «Знаете, каждый раз, покидая вечеринку, Фарусси появляется в шляпе и с тростью; такое впечатление, что он здесь только для того, чтобы, черт возьми, развлекать нас всех! Мне это надоело!»
Теперь рейнджер Фарусси был передо мной на марше. Он приближался ко мне, идя в противоположную сторону от того, куда должен был идти. Когда он подошел, я увидел, что от досады он плачет. У него было красное лицо… и он был без «оружия»! Подойдя на расстояние плевка, рейнджер прорычал:
— Ты не видел мою винтовку?
— Эээ, да, это… — начал было я, но он в припадке промчался мимо меня. Я посмотрел ему вслед. Боже мой, он успел добежать до контрольного пункта, а инструктор в грузовике спрашивает:
— Где ваша винтовка, кандидат?
У него не было никакой возможности забрать свою винтовку и успеть уложиться в контрольное время норматива.
Еще когда мы сидели в казарме среди курсантов ходили постыдные слухи о том, что если дойти до вершины горы Мозарк, то долгая прогулка закончится. Это была финальная контрольная точка, и ты финишировал! И я по глупости поверил в то, что все закончится там, на вершине этой ненавистной скалы. Это было бы так сладко!
А до тех пор движение на гору Мозарк окажется убийственным походом по тропе Оттер-Крик, который никак не захочет заканчиваться. Мне подумалось, что тропа непременно должна закончится Кабанатуаном, [1] и чтобы прервать монотонность, я счел необходимым облегчить себе жизнь во второй раз. Уткнувшись в растительность в нескольких метрах от тропы, я снял штаны и присел на корточки.

Туда и обратно

Мне пришло в голову, что я должен воспользоваться своим «перерывом» еще больше, используя многозадачность, поэтому извлек из грузового кармана рюкзака несколько компонентов сухого пайка и перекусил. Я помнил, как несколькими неделями ранее пытался съесть энергетический батончик во время нашего 18-мильного марш-броска на скорость. Я и так тяжело дышал, а попытка прожевать энергетический батончик привела к гипоксии. Больше попыток поесть на ходу не будет.
Пока я совершал свой подвиг одновременного поглощения и исторгания пищи, я услышал отчетливый звук приближающегося ко мне еще одного человека. Род «Бод» Джи двигался впереди меня, неуклюже держа в руках оружие, по его разбитому лицу обильно стекала кровь.
— Черт возьми, держись, Род! — подбодрил я его.
— Буду, если только смогу не упасть снова, — ответил он с минутной дрожью в голосе. Он оставался в этой борьбе!
Я поднялся и снова двинулся в путь. Тропа уже заметно понижалась, и я понял, что направляюсь в долину, где протекает река Чит. Раньше кандидаты сами переправлялись через нее, как могли; но была одна проблема: глубина и скорость течения реки зависела от погодных условий и сильно колебалась. При попытке ее преодолеть утонул рейнджер Скотт Стэй, поэтому в Подразделении стали переправлять кандидатов через реку на резиновых лодках, и в конце концов через нее был возведен полноценный стальной мост.

ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Автор имеет ввиду одноименный лагерь военнопленных на Филиппинах, куда в 1945 году рейнджеры США провели рейд, для чего им пришлось совершить тяжелый 48-км марш через труднодоступную тропическую местность.

С забытой винтовкой это совсем жестко, однако.

Дык, это особенность всех спецподразделений, отбор и служба в которых строится по САСовскому образцу - твое оружие должно всегда находиться на расстоянии вытянутой руки. Иначе следует жесткое наказание. Ну и Хейни еще описывал, что если ты "пролюбил" оружие, то на отборе незачет (они тогда бегали, правда, со "шприцом для смазки" М3).

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 8: Борьба с горным лавром

Джордж Э. Хэнд IV

Гора Мозарк

После долгого, мучительного спуска в долину я наконец увидел реку Чит, а затем и сам мост. С расстояния было видно, что на мосту стоит кандидат. Это был не Род «Бод», а высокий, худой собрат с копной светлых волос, и я заподозрил, что это Дерек «Толстяк» Джи. Я бодрой трусцой перебежал переправу; передо мной возвышалась гора Мозарк. Последний пинок (очень сильный) по яйцам, и эта пелена слез наконец рассеется.
Думаю, моя пауза у подножия Мозарка была самым долгим привалом за всю долгую прогулку. Я размышлял о том, как лучше подняться на это чудовище. Оно было очень крутым и покрыто самой густой растительностью, которую я когда-либо видел. На карте я разглядел тропу, которая, похоже, начиналась (или заканчивалась) возле подножия горы, но не у самого подножия — черт возьми, к чему бы это? И она находилась на некотором расстоянии от того места, где я стоял с большим пальцем на четвертой контрольной точке на карте. Заманчивым планом «Б» было бы пригнуть голову и протаранить путь прямо наверх этой жуткой скалы.

«Толстяк» Джи

Убедив себя в цивилизованности своего подхода, я отправился трусцой на северный склон, где должна была находиться тропа. Там я и наткнулся на «Толстяка» Джи, который стоял с картой в руках, глядя на крутые просторы. Когда я подошел к нему, мы нелегально провели полноценную беседу о том, как лучше подниматься вверх. Наконец «Толстяк» отправился по азимуту вверх по склону; я же нарисовал свой собственный маршрут и повернулся к небу, чтобы приступить к своему наказанию.
«Толстяк» прибыл из Германии, из 10-й группы армейского спецназа, и был одним из моих курсантов, когда я был инструктором в легководолазной школе. Он проходил курс углубленной подготовки, чтобы получить квалификацию для организации и проведения успешных водолазных операций в своем подразделении. «Толстяк» с радостью воспринял курс и задавал много вопросов — как для некоторых моих коллег-инструкторов слишком много вопросов. Они стали называть его «снайпером» и «умником». Я услышал эти разговоры в комнате отдыха инструкторского состава и принял их за чистую монету, ведь скоро мне предстояло выйти на пирс.
Оказавшись на пирсе, я ждал натиска «Толстяка». Да, он задавал много вопросов, но каждый из них я расценил как обоснованные попытки получше понять сам предмет, поэтому быстро проникся уважением и восхищением к «Толстяку» и с нетерпением ждал следующего шанса оказаться на спусках. После урока я вернулся в комнату отдыха.
— Ну, и как он себя вел? Мы рассказывали тебе, какой он засранец? — Спросили меня.
— Да, нормально, — был мой ответ. — Все, что я увидел, — это профессионального солдата и взрослого человека, который пытается извлечь из этого курса как можно больше пользы.
Сказанного было достаточно.
Растительность, с которой мы столкнулись, — это был горный лавр. Один из самых прочных и несокрушимых представителей местной флоры, с которым я когда-либо сталкивался. Я пытался пробиться сквозь него, проползти под ним, проплыть над ним, орал на него. Если бы у меня было мачете, он бы просто ответил: «Что, в самом деле? Нет, правда… Да пошел ты!». Будь моя воля, я бы залил всю гору «Эйджент Оранж» и вернулся бы через неделю, но даже тогда мне все равно пришлось бы преодолевать этот крутой склон.

Рай на вершине горы

«Просто сделай это, Джордж. Рай покоится на вершине этой горы. Скоро все закончится. Еще несколько часов», — уговаривал я сам себя. Я пробирался сквозь лавровые заросли; временами забрасывал свою резиновую винтовку так далеко вверх по склону, как только мог, а затем когтями прогрызался к ней; иногда снимал рюкзак и тащил его за собой. Всякий раз, когда мне попадалась похожая на иллюстрации доктора Зюсса поросль, которая была выше лавра, я взбирался на нее, пытаясь разглядеть перспективу, но не видел вокруг ничего, кроме Великого лаврового моря!
Я все чаще и чаще останавливался, чтобы пробормотать смесь эпитетов и молитв. Мой компас не вынимался из нагрудного кармана уже более двух часов — моим компасом была высота. Туда, вверх, все выше и выше. Вверх — единственное направление, которое сейчас имело значение. Мне даже не нужно было больше поднимать голову, потому что верх было легко найти даже с закрытыми глазами. И вверх я пробирался целую вечность, пока не кончился подъем.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 9: Когда я думал, что уже все кончено…

Джордж Э. Хэнд IV

Поиск своего личного ада

Где-то на этой же ненавистной горе, в свой собственный кусочек личного ада, сквозь лавр продирался мой хороший приятель Пи Мак. Найдя отдельно стоящее дерево, он подтянулся на нем, чтобы осмотреться, надеясь заметить на местности хоть какой-то ориентир. Внезапно потеряв опору, он свалился с дерева, упав на спину. Почувствовав под собой какое-то движение, он тут же подскочил — это оказался медвежонок. И это вместо того чтобы восхищаться природой и красотой цветов. Пи Мак прекрасно понимал, что там, где есть медвежата, водятся и медвежьи мамы. Быстро осмотрев верхушки лавровых зарослей, он увидел огромную голову матери-медведицы, ее глаза кинжалом вонзились в сердце Мака. Не придумав ничего лучшего, Мак помахал рукой и нервно произнес:
— Привет… — После чего, схватив винтовку и рюкзак, он понесся прочь оттуда.
Земля подо мной снова стала горизонтальной. Лавр поредел и даже уступил место участкам, лишенным этого пагубного растения. Сквозь заросли проявились тропинки и проходы, и даже, слава Богу, что-то еще, кроме лавра. Мой компас ерзал в нагрудном кармане, просясь наружу, чтобы его можно было применить. Я, конечно, видел на карте, где находится моя следующая контрольная точка, но где был я? Это был вопрос на миллион долларов.

Человек из десятой горной

Я зигзагами двигался к вершине Мозарка, ища отпечатки ног или следы шин, любой след присутствия еще чего-то, кроме меня и лавра. И тут я их увидел — его отпечатки. Он был самым быстрым и лучшим ориентировщиком на пересеченной местности в группе. Все видели его следы на протяжении всей дистанции, потому что он всегда шел впереди нас. Наших следов он не видел никогда, и ему было все равно, потому что он был самым быстрым и лучшим специалистом по ориентированию.
Он прибыл из Кэмп-Итан Аллен в Вермонте, где служил в элитной 10-й горно-пехотной дивизии. У него была специальная подошва на его скоростных горных ботинках, которая намного превосходила всю нашу обувь, и когда он мчался от точки к точке, то оставлял на мягкой почве уникальные отпечатки. В тот день «горный человек» проделал самый быстрый 40-мильный путь и оказался первым у заветного традиционного костра в конце марша.
«Горный человек», хотя и обладал превосходными физическими данными, страдал от незначительного личностного недостатка. Этой специфической патологии был присвоен клинический термин «Фламмингэсхоулейтис». [1] Он был исключительным засранцем. Командирский совет молниеносно выявил его болезнь даже без анализа крови. Я представил себе «горного человека» из старого вестерна, который медленно входит на командирский совет через двойные распашные двери салуна, звеня шпорами… только для того, чтобы мгновение спустя вылететь на полной скорости через те же распашные двери и приземлиться на задницу, когда начальство его вышвыривает.
Теперь передо мной встала дилемма: продолжать двигаться зигзагом или последовать по отпечаткам. У меня оставалось около фунта энергии в желудке, прежде чем я должен был рухнуть, и включить аварийную рацию, и поставил я этот фунт на следы. Сделав паузу, чтобы глаза зафиксировали цель, я включил форсаж и, устремив взгляд на отпечатки в грязи, представил себя преодолевающим звуковой барьер. Отпечатки проносились мимо все быстрее и быстрее, пока я чуть не врезался головой в армейский пикап с невозмутимым оператором «Дельты» на водительском сиденье.
С неба медленно падали разноцветные воздушные шары; в горном воздухе бушелями рассыпались конфетти; из рожков и труб всех мастей звучала триумфальная музыка. Из лавровых зарослей выходили великолепные модели в облегающих бикини, надевали мне на шею гирлянды цветов и целовали в лоб или щеку. Сам командир отряда «Дельта» вышел на сцену, неся огромный, непомерно большой золотой ключ от Подразделения, который я милостиво принял. «Я хочу поблагодарить Бога, моих родителей и академию!»

Еще не совсем все сделано

— Вот координаты вашей следующей контрольной точки, — безэмоционально заявил инструктор, протягивая мне карту, исписанную всякой ерундой. Нет… Нет, это должно быть какое-то недоразумение, я настаиваю! Видите ли, я финишировал… Я на вершине горы Мозарк и я закончил долгую прогулку! Сэр, несомненно, вы ошибаетесь! Позвольте мне взглянуть на вашу карту и ваше местоположение на ней. Я получил письмо из Дельты, где говорилось, что я им нужен. Я добрался до вершины Мозарка. Я покончил с этой прогулкой, и у меня не осталось ни атома энергии, чтобы слушать ваши бредни!
Ну, ладно, ладно… Я сыграю в твою глупую игру. Давай, передай мне «координаты» моей следующей «контрольной точки», ха-ха-ха. Это будет бунт! Я отметил координаты, затем отметил их снова… затем отметил их еще раз, — и до моей следующей точки оказалось девять миль.
— Вы можете покинуть эту точку, — проворчал инструктор. — В контейнере позади вас есть вода, — продолжил он. — Кандидат, вы меня слышите? Какие у вас есть вопросы, кандидат?
Медленно повернувшись, я встал лицом к входу на девятимильный участок тропы Плантейшн. Я вышел на тропу. Она была крутой, и мне предстояло пройти весь этот путь, что означало, что я буду идти, опираясь на боковые поверхности ног. Я повернулся и посмотрел назад. Там, примерно в 75 метрах сзади, находился мой зад, моя задница, которая послушно тащилась за мной, оставляя заметный след волочения по мере своего продвижения. Я знал, что на последнем переходе она мне не понадобится, мне нужны были только ноги, так что я предоставил заднице возможность самой догонять себя. Исторически сложилось так, что где-то в этом месте кандидаты на большой скорости сбивались с курса и буквально уходили из Западной Вирджинии в соседние Филадельфию и Мэриленд.

Тропа Плантейшн

Я вышел на тропу Плантейшн, где через каждые 100 метров по склону текли сотни речушек, создавая гигантские заводи. Не знаю, зачем я вообще сделал этот шаг, потому что я закончился — и был не в состоянии сделать еще один шаг вперед. Воткните в меня вилку, потому что с меня хватит. Я на цыпочках обходил огромные лужи, потому что с этим было покончено, и мне больше не нужно было страдать в промокших ботинках. Где-то по мере пути я определил, что сухие ноги — это мерило моего успеха как мужчины. Я сохранил бы целостность своих сухих ног как символ своей победы и продолжил бы идти.
Теперь я шел не как человек, стремящийся к успеху, а скорее как парень, которому просто любопытно посмотреть, что будет дальше. Впереди появилась иллюзия — прямо над мутной водой, на новых ростках травы, лежал крекер из сухого пайка, целый и невредимый, идеально запечатлившийся над нагромождением грязи. Я осторожно поднял его и проглотил хрустящую вкуснятину. Позже я узнаю, как Марк «Куз» Си рискнул скушать крекер во время движения по тропе Плантейшн, но потерял над ним контроль и уронил. Он не стоил того, чтобы тратить силы на поиски.
Сделав последний шаг за день, я продвинулся на несколько метров вверх по склону, чтобы добраться до сухого места, и сбросил рюкзак на землю, вытянув ноги прямо перед собой. Это был первый раз за день, когда мои ноги не стояли на земле и не отдыхали. Я смотрел на Солнце, склонявшееся к горизонту. Потом обратил внимание на отдаленный шум автострады далеко позади меня, и посмотрел на свою карту в поисках шоссе. Ничего. К этому времени сбившиеся с курса кандидаты уже пересекали границы штатов Мэриленд и Филадельфия.
Справа от меня послышалась череда восклицаний. Я перевел взгляд в ту сторону, откуда доносились ругательства, и увидел «Толстяка», который пробирался по тропе Плантейшн впереди меня, прямо посреди широких заводей, которыми пестрела тропа.
— Черт возьми, — кричал он, — сколько же нам еще идти?
Я слушал с безразличие, и просто очень долго таращился в пустоту. Потом посмотрел на свои ноги, которые игнорировал в течение бесчисленных часов с тех пор, как покинул точку старта под дождем и в темноте, столкнувшись с муками неизвестности.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] В оригинале Flamingassholeitis. Сленговое слово Flaming asshole переводится, мягко скажем, как неприятный человек.

Отряд «Дельта» изнутри: лучшие советы по прохождению отбора и аттестации. Часть 10 (финальная): Лонг Уокер

Джордж Э. Хэнд IV

Прощай, «Толстяк»

Я смотрел, как «Толстяк» исчезает в темноте растительности, окончательно осознав, что день клонится к закату. Пока я размышлял о своих потерянных инструкциях для кандидатов, мой хрупкий ход мыслей был легко разрушен образом Брюса Джи, замаячившего у меня с фронта. Он был потрясен, увидев, что я просто сижу, и на мгновение закрыл глаза. Я произнес:
— Все кончено, Брюс. Мы закончили с этим курсом. Нам нужно построить убежище, установить радиосвязь и… бла… бла… бла.
Брюс что-то невразумительно пробормотал, как он любил делать, и отправился дальше.
— Черт побери, Брюс. Ты слышал, что я сказал? — Крикнул я, поднялся на ноги, взвалил на плечи свой рюкзак и погнался за ним по тропе Плантейшн, чтобы спасти его от непутевой участи. Насколько трудно догнать этого парня? Как далеко он может быть впереди меня? Наконец я увидел Брюса у армейского пикапа М-880. Я приостановился и подождал, пока мой товарищ отойдет от контрольной точки, после чего подошел к грузовичку и завязал обычный, заранее подготовленный разговор.

Не очередная контрольная точка

— Вот координаты вашей следующей контрольной точки, — сказал инструктор в грузовике, протягивая карту. «О, нет… вот следующая карта, которую ты можешь засунуть себе в задницу», — мысленно отказался я.
— Там, позади вас, стоит пятигаллоновая канистра с водой, — он сделал паузу и подмигнул мне, — если только вы думаете, что она вам пригодится!
Ладно, я был заинтригован, но что это за подмигивание? Я отметил координаты до контрольной точки, а затем проверил их снова. Семьсот метров? Этого не может быть. Всего семьсот метров?
Семьсот метров по расчищенному участку, который проходил под высоковольтной линией электропередачи. Я двинулся вверх по крутому склону вдоль ЛЭП, но обнаружил, что местность превратилась в топкое и грязное болото, поэтому перебрался в лесную чащу, где, несмотря на завалы, успешно продвигался вперед. Я видел Брюса Джи в болотной грязи на поляне, где он застрял и чертыхался; мой же подъем через валежник закончился на сухой горной дороге. Азимут подсказал мне повернуть налево и идти вдоль этой дороги.
Было абсолютно темно, поэтому я не видел ничего, кроме слабого свечения компаса, но тут же услышал перед собой голос человека:
— Поздравляю, сержант Хэнд. Вы прошли первый этап курса отбора и аттестации. Пройдите еще 200 метров по этой дороге. Слева от вас будет костер; там получите указания от инструктора.

Успех, огонь и босые ноги

Ни воздушных шариков, ни конфетти, ни труб, ни нарядно одетых девиц… Но костер вполне подойдет! Вокруг костра «колесом от фургона» расположились восемь моих коллег-напарников, все сидели босиком и с чеширскими ухмылками на лицах. Увидев меня, они разорвали круг и предложили мне место. Я сбросил свой рюкзак и достал из бокового подсумка пару носков.
Сидя у костра, я размышлял о своих ботинках, думая о том, что, возможно, их следует оставить на ногах навечно, чтобы они удерживали внутри ту мешанину, в которую превратились мои ступни. Я мучительно размышлял над сложной конфигурацией узлов, которые придумал, чтобы они не развязались и не соскользнули. Потом достал нож, отрезал шнурки, и подставил ноги к огню, когда один из инструкторов передал мне сэндвичи. Из котелка, висящего на огне, он налил в столовую кружку горячий напиток и передал его мне. Это был напиток, который они придумали специально для такого случая. Его основными ингредиентами были яблочный сидр со специями и виски «Джонни Уокер». Сам аперитив получил название «Лонг Уокер».
Я надел сухие носки, пил «Лонг Уокер» и проглатывал сэндвичи с болонской колбасой и сыром по полсэндвича за раз. По замыслу, в напитке не было столько виски, чтобы опьянить человека, но я почувствовал явный кайф после двух глотков. Это могло быть вызвано как яблочным сидром, так и «Джонни Уокером».
С того момента, как я покинул исходный пункт, и до того, как я добрался до костра, прошло почти 18 с половиной часов. Я отвлекся на треск пламени в нашем костре и вспомнил свое отношение к курсу отбора и аттестации: просто было бы здорово на месяц уехать из родной части. Конечно, я буду стараться изо всех сил, но если я не справлюсь, то все равно вернусь в одну из величайших организаций в армии США, и это будет нормально. У меня не было абсолютной необходимости иметь свой шкафчик в расположении отряда «Дельта». Я посмотрел на звезды, чтобы, возможно, узнать и подмигнуть знакомым созвездиям, — и их там оказалось немало.
«Вероятность достижения желаемого результата возрастет, как только вы отбросите необходимость иметь его» — Патрик Артур Макнамара.

Спасибо большое. Я так подозреваю, между предпоследней и последней точкой ломались многие.