Ну как-бы материала накопилось уже, можно темку начать. А там как пойдет

*****

ДЭН ШИЛЛИНГ, ЛОРИ ЧЕПМЕН ЛОНГФРИТЦ

ОДИН НА РАССВЕТЕ
Кавалер Медали Почета Джон Чепмен и не рассказанная история самого смертоносного подразделения специальных задач

Хачет бук
2019 г.

*****

Их товарищей убитых
Кости белые торчат
Всюду на полях забытых;
Не придет никто назад.
Альфред Эдвард Хаусман, Шропширский парень (Пер. Виктора Широкова)

*****

Книга посвящается памяти семи американских солдат, погибших на горе Такургар: специалиста Марка Андерсона, мастер-сержанта Джона Чепмена, капрала Мэттью Коммонса, сержанта Брэдли Кроузе, старшего рядового авиации Джейсона Каннингема, старшины первого класса Нейла Робертса, и сержанта Филипа Свитака.

*****

ВВЕДЕНИЕ
Далее в этой книге приведена избранная история одного из самых смертоносных и малоизвестных боевых формирований в истории человеческих войн. И подобно многим героическим боевым историям, начинается она с кризиса.
Это также история одного человека, Джона Чепмена, который заслужил высшую награду страны за храбрость, когда ценой собственной жизни спас жизни двадцати трех товарищей.
И наконец, это история боевых товарищей Джона Чепмена, боевых диспетчеров во время операции «Анаконда» — первой крупной боевой операции Америки в глобальной войне с терроризмом. То, как горстке боевых диспетчеров удалось предотвратить катастрофу и уничтожить силы «Аль-Каиды» и Талибана, используя свой уникальный опыт и смекалку, вошло в историю, — даже несмотря на то, что обреченная на провал операция продолжает раскрывать свои секреты и по сей день.
История бойцов групп боевого управления ВВС (как сами военнослужащие, так и их подразделения известны всем под аббревиатурой ССТ), [1] изложенная на этих страницах, ни в коем случае не является исчерпывающей; она скорее репрезентативна, и представляет собой выжимку самоотдачи, возможностей, успехов и потерь. Офицер отряда «Дельта» Том Грир, руководивший поиском Усамы бен Ладена, в своей книге «Убить бен Ладена» пишет, что боевые диспетчеры — «возможно, они являются самыми разносторонними и уникально подготовленными операторами спецназа на планете. Начальное обучение «конвейера» боевой подготовки боевого диспетчера эскадрильи специальной тактики ВВС стóит в два раза больше времени и пота, чем превращение в «морского котика» или оператора «Дельты»… И все это только для того, чтобы добраться до места, где они смогут выполнять работу, для которой они действительно обучены, вызывая эти смертоносные авиационные удары».
Уникальность роли боевых диспетчеров заключается в том, что, где бы ни возникла такая необходимость, они оказываются рядом. В книге «Убить бен Ладена» Грир отмечает, что «В относительно небольшом мире сил специального назначения штурмовиков и снайперов пруд пруди. Да, эти люди обучены множеству смертоносных навыков и магии борьбы с терроризмом. Но… Просто потому, что вы лучший из лучших, не означает, что вы лучший во всем. Любой оператор «Дельты» может поручиться за возможности боевых авиационных диспетчеров ВВС и очень редко выходит на «дело» без людей, которые носят алые береты». Боевые диспетчеры не приписаны на постоянной основе к группам спецназа или взводам «морских котиков», с которыми они воюют, а, выражаясь военным языком, придаются им, когда это необходимо для проведения боевых операций. Таким образом, в самой продолжительной войне Америки бойцы службы боевого управления ВВС имеют в общей сложности больше боевых выходов, чем их коллеги из спецназа ВМС и сухопутных войск, а некоторые из них являются самыми опытными ветеранами всех предыдущих войн Америки. Во время глобальных гуманитарных кризисов они зачастую первыми прибывают на помощь без всякой поддержки, чтобы спасти людей там, где им не могут помочь другие службы быстрого реагирования. Их девиз: «Первые там».
Боевое управление авиацией родилось во время первых неудачных попыток американцев ввести в бой воздушно-десантные войска во время Второй мировой войны и появилось раньше своих более известных коллег из отрядов «морских котиков» и армейского спецназа, вместе с которыми они на протяжении десятилетий молча выполняют самые драматичные боевые задания в истории США. Это рассказ об одной из таких операций.

ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Англ. Combat Control Teams (CCT).

Вот где ура, там ура!))

Гип-гип, ура!

Это просто праздник какой-то!

_________________
pour le Roi de Prusse

Я предупреждаю еще раз, господа - бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться.

*****

ПРОЛОГ

«Ночной сталкер» [1] прорезал холодную афганскую тьму долины Шахикот. Ощетинившись по бортам двумя миниганами M134 со скорострельностью в 6 тысяч выстрелов в минуту и пулеметом M60 в хвостовой части, он был готов к возможному обстрелу из стрелковки боевиками Талибана.
За штурвалом MH-47E с позывным «Бритва-03», американской рабочей лошадки для Сил специальных операций, находился старший уорент-офицер Алан Мак. Позади него сидело шесть спецназовцев из самого известного подразделения в истории ВМС — 6-й команды «морских котиков». Еще одним пассажиром, седьмым военнослужащим элитной группы спецназа, был боевой диспетчер ВВС США по имени Джон Чепмен. Вся семерка была хорошо подготовлена, до зубов вооружена и излучала уверенность. Позывной группы был «Мако-30». Стояло раннее утро 4-го марта 2002 года.
Мак уже совершил бесчисленное количество вылетов на ранних этапах глобальной войны с террором, недавно объявленной Америкой в ответ на вероломные теракты 11-го сентября. Уже несколько месяцев он находился в Афганистане и хорошо знал опасности горной местности и повадки противника. Место высадки группы на вершине горы Такургар было определено в последнюю минуту, и летчик не был уверен, что справится с поставленной задачей, но вместе с командиром группы «морских котиков» пошел на это. Даже вертолет, на котором они летели, был заменен в последнюю минуту. Вместе со своим вторым членом экипажа, старшим уорент-офицером Тэлботом, они заменили предыдущий «борт» на этот, когда второй двигатель «убежал» в неконтролируемом разгоне, и его пришлось заглушить, посадив машину. Вместе с новым вертолетом, лётчики приняли и экипаж, состоявший из бортинженера (выполнявшим функции правого бортстрелка), левого бортстрелка и двух операторов хвостовой рампы, один из которых управлял хвостовым пулеметом. После краткого инструктажа экипаж «Бритвы-03» поднялся в воздух.
По мере того как «Ночной сталкер» пробивался сквозь ночь, через два люка, расположенных сразу за кабиной, где, выставив наружу свои заряженные шестиствольные миниганы, стояли оба бортстрелка, в грузовую кабину вливался холодный воздух. Обогреватели не справлялись.
Со своего места на хвостовой рампе — у закрепленного на ремне 7,62-мм пулемета M60, — сержант Падрацца через очки ночного видения (ОНВ) поглядывал на «пассажиров». В отличие от учебно-тренировочных задач в Штатах, в эту ночь настроение «морских котиков» и Чепмена было мрачным. «Бритва-03» должна была высадить бойцов прямо на вершину горы высотой 10469 футов для организации наблюдательного пункта, откуда Чепмен, как авианаводчик группы, должен был наводить авиаудары по позициям талибов в долине. Мрачное настроение группы «Мако-30» усугублялось многочисленными изменениями, внесенными в боевую задачу в последнюю минуту, — и не в последнюю очередь это касалось того, что командование приказало личному составу «Мако-30» высаживаться непосредственно на вершине горы Такургар вместо высадки в стороне, что позволило бы спецназовцам скрытно выйти к вершине для определения возможного местоположения и сил противника.
Из своей кабины Мак видел, как под ними проплывает посадочная площадка другой группы «морских котиков» с позывным «Мако-21», которая была высажена другим «Ночным сталкером». Приближаясь к своей горе с севера, они находились примерно в двухстах футах над вершиной, и когда начали свой долгий заход на посадку, управление вертолетом взял на себя Тэлбот. Мак, продолжая осматривать местность через ОНВ, определил место, где можно было посадить массивный двухвинтовой вертолет: это был относительно ровный участок, примыкавший к группе деревьев чуть ниже вершины. По мере приближения к нему летчик заметил на заснеженном склоне следы. Само по себе особой тревоги это не вызывало — афганцы преодолевают суровые и труднодоступные места даже в самую неблагоприятную погоду, — но когда вертолет опустился на землю, подняв во все стороны снежные вихри, за пригорком в направлении на девять часов от них метнулась фигура.
Мак включил микрофон внутренней связи и сообщил Бритту Слабински, командиру группы «морских котиков»:
— У вас на девять часов парень, высунул голову и исчез.
— Он вооружен? — спросил спецназовец.
— Не знаю.
Приготовившись покинуть вертолет и стремясь поскорее оказаться на земле, где группа будет лучше контролировать обстановку, Бритт ответил:
— Принял, мы высаживаемся.
Со своего места в передней части вертолета Мак как раз наблюдал через ОНВ за тем, как «морские котики» вместе с Чепменом готовятся к высадке, когда вдруг заметил советский крупнокалиберный пулемет ДШК, стоявший в направлении на один час, всего в 150 футах почти прямо перед ними. «Дегтярева-Шпагина Крупнокалиберный» — смертоносное зенитное оружие, и находилось оно на дистанции стрельбы в упор. Не успел он передать бортстрелкам команду: «Противник!», — как одновременно посыпались сообщения о контактах в различных местах — ишак на три часа, пригнувшийся за укрытием человек на десять часов… Командир группы подтвердил, что они по-прежнему готовы высадится на площадку. Кивнув сам себе, летчик спросил у левого бортстрелка, видит ли он человека на десять часов.
— Да.
Мак уже собирался подать ему команду: «Огонь!», — как вдруг мир раскололся надвое — в левый борт врезалось две гранаты от РПГ. Первая прошла через левый электрощит, затем через боеукладку, после чего взорвалась, ранив бортстрелка и не дав ему возможности открыть огонь по стрелявшему. Но в любом случае Мак не успел дать ему «добро» на открытие огня, поэтому талибы нанесли удар первыми. Это был нокаут. Граната вывела из строя всю электросеть переменного тока, по которой запитывалась пораженная «птичка», что, в свою очередь, обесточило электроприводы миниганов. Бортстрелок упал на пол. Из находившихся в вертолете никто не успел ничего сделать, как второй выстрел из РПГ вывел из строя многорежимную радиолокационную станцию.
Стоявшие сзади «морские котики» и Чепмен сохраняли самообладание, готовясь к выходу. Сержант Дэн Мэдден, контролировавший рампу, выставил руку, воспрещая высадку группы — как раз в тот момент, когда все вокруг заполыхало. Вслед за этим он передал летчикам:
— Сзади чисто, пошел, пошел, взлетаем!!!
Мак, как старший летчик, забрал у Тэлбота управление поврежденным вертолетом, когда одна за другой начали отказывать бортовые системы. Сначала погасли многофункциональные дисплеи, затем вышла из строя навигационная аппаратура, потом система автоматического управления полетом, а вместе с ней и все радиостанции. В кабине стало темно. Спасала только оставшаяся в работоспособном состоянии сеть постоянного тока, поэтому переговорное устройство работало, так что экипаж, не имея возможности сражаться, мог хотя бы переговариваться. Так же не пострадали приборы ночного видения экипажа, питавшиеся от нашлемных батарей.
С помощью рычага «шаг-газ» Мак прибавил мощности и взлетел. Однако дополнительная тяга для взлета на большой высоте в экстремальных погодных условиях привела к опасному развитию событий: винты начали замедляться, и вертолет стал падать. Хотя в кабине отказали все приборы, летчик услышал изменение угла наклона вращающихся винтов, и многолетний опыт подсказал ему, что возникла проблема. Чтобы скомпенсировать ее, он снизил мощность, чтобы восстановить столь необходимые обороты несущих винтов, в результате чего вертолет стал рывками подниматься и опускаться над посадочной площадкой и горой, ставшими такими опасными.
Старшина Нейл Робертс, который не закрепил на борту свой страховочный фал, стоял сзади в готовности к высадке у поворотного механизма рампы, вглядываясь в бездонную черноту за ней. То, что он не был подключен к переговорному устройству, не являлось проблемой, поскольку он покидал вертолет только с разрешения экипажа, а Мэдден только что заблокировал рампу.
По мере того как поврежденный вертолет пытался подняться, обстановка ухудшалась. Из темноты с шумом выскочила третья граната и врезалась в правый борт, разнеся правый электрический щит. Не успели они отойти на некоторое расстояние, как в рампу, где стояли Робертс, и Мэдден с бортстрелком Падраццей, угодила еще одна граната. От удара разрушилось устройство отстрела тепловых ловушек, и вертолет закачался. Робертса сбило с ног на опущенную рампу и он начал сползать вниз, а Падрацца, стоя на пятках, отчаянно пытался зацепиться за «морского котика». Нагруженный восьмидесятикилограммовым рюкзаком, боевым снаряжением и пулеметом M249 SAW, спецназовец весил более трехсот фунтов. Им удалось ухватиться друг за друга, и они забарахтались в проеме в нескольких футах от среза.
Мэдден бросился к ним. Когда его товарищей протащило мимо, ноги Робертса подбросило в воздух. Все еще закрепленный к рампе страховочными ремнями, член экипажа ухватился за лодыжку «морского котика», и его утянуло вслед за ним, пока, наконец, он не замер на ремнях. Робертс проскользнул мимо, раскидывая в пустоте руки. Мэдден и Падрацца успели на короткое время подержать спецназовца за лодыжку над снежным склоном. Через мгновение он исчез.
Тем временем вертолет набирал обороты, а Мак боролся за спасение их жизней, не обращая внимания на то, что происходило сзади него. Мэдден беспомощно наблюдал за тем, как Робертс упал вниз с высоты десять футов в снег, завалившись на спину, и скрылся в ночи, тогда как вертолет заковылял дальше.
Не успел оператор рампы сообщить, что они потеряли человека, как мрачная ситуация стала еще хуже. Один из членов экипажа сообщил по внутренней связи, что у вертолета отказал двигатель. Мак, не зная, что они также потеряли «морского котика», понимал, что без одного двигателя у них нет шансов, а определить по мертвой приборной панели, какой двигатель вышел из строя, было невозможно. Лучшее, что он мог сделать, — это сесть на авторотации (посадка без работы двигателя, по сути, управляемая авария) где-то впереди у подножия враждебной горы. Пока летчик решал проблемы с электропитанием, глиссадой, местом посадки и отсутствием приборов, Мэдден подтягивал к себе Падраццу, который, подвешенный на ремнях, болтался на рампе и дико раскачивался. По внутренней связи Мэдден несколько раз крикнул:
— Оба двигателя работают! — он слышал их прямо над своей головой в хвостовой части вертолета.
Мак не стал тратить время на выяснение истины и был вознагражден за это ровным полетом, что подтвердило сообщение по внутренней связи. Теперь у него появились варианты, но вертолет вскоре начало трясти, а органы управления сопротивлялись летчику, внезапно оказавшись в его руках «тяжелыми». Стало понятно, что «борт» нужно немедленно сажать.
Он повернул на север, в ту сторону, откуда они подлетали, в поисках места для посадки, когда сзади ему сообщили, что они потеряли человека, который остался где-то на посадочной площадке. Черт!
— Вы уверены? — переспросил летчик. К этому времени Мэдден уже затащил своего товарища в вертолет, и оба одновременно ответили по внутренней связи:
— Да!!!
Мак был настроен решительно.
— Мы возвращаемся за ним, — объявил он по внутренней связи. Все члены экипажа согласились с этим решением, но бортстрелки напомнили ему, что у них нет оружия. Мак попросил сделать пробный выстрел, но миниганы были мертвы.
Летчик все равно начал делать правый разворот, чтобы развернуться и снова оказаться в односторонней перестрелке, которая, несомненно, их ожидала. Но пока он это делал, управление продолжало выходить из строя. Затем ручка управления замерла, и никакие усилия не могли сдвинуть ее с места. Вертолет, поврежденный и ослепший, разваливался на части и падал с неба. Возвращение на посадочную площадку стало невозможным. И по мере того, как «Ночной сталкер», прихрамывая, уходил с горы в черноту, надежда для Робертса таяла.
Находясь сзади, Чепмен крепко держался за сиденье с грузовой сеткой, которое тряслось и качалось, подобно внутренностям «Фольксваген Жук» во время урагана, и в этот момент он был бессилен повлиять на судьбу Робертса — и на свою собственную. Он даже не представлял, что ждет Робертса на горе, которая теперь скрылась в ночи в проеме грузовой рампы. Через несколько минут площадка приземления затерялась средь десятков неприметных вершин, окружающих долину Шахикот. Невозможно сказать, понимал ли Чепмен, что ожидает его товарища по группе «морских котиков», попади он в руки десятков закаленных чеченских и узбекских боевиков. Но он, конечно, не подозревал, что еще через два часа он окажется точно в такой же ситуации, что и Робертс, и что их судьбы будут разделены полудюжиной шагов, и что каждый из них окажется одиноким человеком, сражающимся против многих.
Если кто и мог выжить в одиночку на вражеской территории против непреодолимого по численности противника, так это Чепмен, одинокий боевой диспетчер — единственный человек, имевший под рукой всю огневую мощь американского воздушного флота и обладавший достаточным опытом, чтобы нанести точный удар по отдельному человеку, или обрушить цунами из десятков тысяч фунтов бомб на любую гору или но скопление войск.
Находясь в тот момент в задней части затемненного вертолета, Джон не знал, что в скором времени ему суждено будет спасти жизни оставшихся военнослужащих его группы «морских котиков» и еще восемнадцати человек, которые в конечном итоге будут рисковать своими жизнями ради спасения Джона и других спецназовцев. То, как Джон стал этим человеком и героем на замерзшей вершине горы Такургар, — это удивительная и уникальная история, история подразделений, настолько неизвестных в американской военной истории, что их невозможно заметить: о службе боевого управления ВВС США. Джон не был единственным боевым диспетчером на Такургаре или в окружавших его горах. На самом деле, в рядах американских и союзных сил специального назначения, проводивших операцию «Анаконда», целью которой было поставить талибов на грань уничтожения и частью которых была группа Джона, находилось более десятка этих невидимых воинов.
За всю историю человеческих войн ни один солдат не обладал столь исключительной властью над жизнью и смертью. Это история Джона Чепмена и его собратьев, самых смертоносных бойцов, когда-либо выходивших на поля сражений.

ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Неофициальное название личного состава и материальной части 160-го авиационного полка Сил специальных операций США.

Спасибо! Очень жду!

Я просто обязан отметить, что перевод этой книги стал возможен благодаря стараниям замечательной девушки Тани Велевой из солнечной Бессарабии На моих плечах лежит просто скромная задача редактирования этого текста.

*****

ЧАСТЬ 1
Эволюция

Глава 1
Июль 1966 года

Над горными вершинами к намеченной цели с ревом неслись четыре истребителя, их тени скользили над попадавшимися навстречу долинами. Один из летчиков, лейтенант Эд Расимус, знал, что войска попали в беду, так как его самолет с позывным «Приступ Браво» подняли в воздух по тревоге, чтобы обеспечить непосредственную авиационную поддержку по запросу боевого диспетчера. Сидя в кабине, Эд уже понимал, что авиаудар предстоит мощный. Экипаж «Приступа Браво» прекрасно знал, что летит прямо в глубине «индейской территории», в районе, где местной религией был не ислам, а анимизм с сильным влиянием буддизма. Стояло лето 1966 года, и все, что Эд мог видеть, — это густые джунгли Лаоса, раскинувшиеся во все стороны, невыносимая жара и сырость которых создавали собственные облака, цеплявшиеся за местность подобно серым одеялам, и еще больше скрывавшие землю и потенциальные позиции ПВО противника. Не самое хорошее место.
Один из ведомых Эда попытался связаться с боевым диспетчером, имевшим позывной «Бабочка-44» — бесплотным голосом, управлявшим их авиаударами. Тишина. Они быстро приближались, находясь всего в сорока милях от точки соприкосновения, когда на радиоволнах донесся приглушенный запыхавшейся голос:
— Приступ Браво, привет! Это Бабочка Четыре-Четыре, как слышно? Прием!
Ну наконец-то!
— Бабочка, на приеме, вас слышу! У нас есть для вас четыре «никеля» (истребителя F-105) с двадцатью четырьмя зажигательными бомбами с напалмом и двадцатью «майк-майками» (20-мм пушками). На все про все минут двадцать, сейчас находимся на удалении около сорока миль.
Боевого диспетчера Джима Стэнфорда, двадцатидевятилетнего ветерана ВВС с одиннадцатилетним стажем военной службы, имевшего позывной «Бабочка-44», в воздухе не было. Запыхавшись, он продолжал:
— Приступ Браво, спасибо! Ваши данные принял. Я сейчас на земле, заправляюсь. Стою на крыле, заливаю топливо в самолет, но должен быть в воздухе минуты через три. Цель не очень далеко.
В кабине своего истребителя F-105 Эду нужно было переварить данную информацию. «Бабочка-44» сидит на земле? Заправляет самолет? На вражеской территории? Несмотря на то, что он запыхался, в голосе не чувствовалось особой обеспокоенности. Истребители F-105 встали в круг и ждали дальнейших указаний.
— Приступ Браво, я Бабочка-44! Уже на подлете, буду через минуту. Готовы к целеуказанию? — запросил Стэнфорд, когда его крошечный «Пилатус Портер» — легкий невооруженный и небронированный одномоторный самолет — взлетел с грунтовой полосы, на которую его экипаж был вынужден приземлиться, чтобы заправиться. Было чуть более 4-х часов пополудни, и для Джима и его летчика, вольнонаемного служащего ЦРУ, летавшего под прикрытием авиакомпании «Эйр Америка», посадка на короткую грунтовую полосу в джунглях была всего лишь очередным эпизодом в продолжавшейся тайной, и незаконной войне Америки в Лаосе, расположенном по ту сторону реки Меконг от Таиланда. И это был даже не первый их авиаудар за день.
— Бабочка, вас понял, продолжайте.
Эд, считавший, что диспетчер, как и он сам, прибыл из Таиланда, пробравшись через границу, пытался оценить человека, скрывавшегося за этим голосом. «Если я ворую колесные колпаки, нелегально пробираясь в Лаос, — думал он, — то этот парень полноценный угонщик автомобилей». Удар предстоял сложный, поскольку густые клубящиеся облака закрывали бóльшую часть земли.
— Приступ Браво, добро! В трех милях к северу от меня находится долина, где сосредоточились примерно пятнадцать сотен войск Патет Лао (лаосцы, воевавшие против Южного Вьетнама и США). На вершинах холмов к югу от меня около двухсот солдат регулярной лаосской армии. Мне нужно, чтобы вы сбросили в долину напалм, а мы постараемся разбросать его вокруг. Сможете мне организовать несколько проходов со сбросом напалма?
— С удовольствием, Бабочка.
Эд пересмотрел свои выводы о «Бабочке-44». Нет, он не крадет машины или колпаки. По-видимому, он управляет целой автомобильной мафией.
— Приступ Браво, Бабочка Четыре-Четыре держит вас в поле зрения. Если вы посмотрите вниз в направлении на десять часов, то сможете меня увидеть. Я на белом «Пилатус Портере», и нахожусь на левом развороте на высоте шесть тысяч футов. Противовоздушная оборона в этом районе представлена стрелковым и автоматическим оружием, ранее сегодня поступали сообщения о стрельбе из калибров два-три и три-семь [миллиметров]. Хочу, чтобы вы прочесали долину с востока на запад и вышли на юг. Дружественные войска находятся на вершинах холмов к югу. Следуйте за мной!
— Бабочка, вас понял! Вы в поле зрения Приступа Браво.
— Приступ Браво, боюсь, что не смогу обозначить для вас цель. Правила применения оружия не позволяют мне нести на борту боеприпасы. Но если вы держите меня в поле зрения, я укажу район цели оконцовкой левого крыла.
С высоты 14 000 футов Эд Расимус наблюдал, как крошечный белый самолет, такой заметный и беззащитный на фоне зеленых джунглей, качнул крылом, указывая на группу деревьев.
Ведущий F-105 подтвердил целеуказание и сообщил:
— Заходим с востока!
— Приступ Браво, работу разрешаю. Буду находиться севернее.
Расимус хорошо запомнил ведущего: «Вижу, как блестящие алюминиевые бомбы с напалмом отрываются от его самолета. Оперение аэродинамически выравнивает их, чтобы они не кувыркались и не разлетались, но огненный шар в джунглях все равно впечатляет».
С борта своего медленно движущегося, сверкающего самолета, больше напоминавшего мишень, Стэнфорд сообщил:
— Отличное попадание, ведущий! Второй, работай к западу от места удара ведущего. Третий, работай еще дальше западнее, и четвертый, заканчивай прямо в конце долины. Второй, работу разрешаю!
Истребители F-105 продолжали заливать напалмом Патет Лао до тех пор, пока у них не закончились зажигательные бомбы, а затем запросили разрешение прочесать их огнем своих 20-мм пушек. Когда у истребителей, наконец, остался только аварийный запас топлива, и они покинули маленькую долину возле Plaine des Jarres, [1] Стэнфорд с благодарностью проводил их.
— Большое спасибо, ребята. Оценку нанесенного ущерба я отправлю, когда наши ребята окажутся там завтра, но все, что я могу сказать сейчас, это спасибо. Вы спасли форт еще на одну ночь.
Направляясь к границе, в относительную безопасность Таиланда, Расимус размышлял: «Не могу представить себя на его месте. Не могу представить себе, что нахожусь в джунглях с крошечным самолетом против сильно превосходящих по численности наземных сил. Не могу поверить, что он там живет и управляет воздушной войной, в которой ему не разрешают даже стрелять в ответ. Возвращаясь на свою безопасную авиабазу в комнату с кондиционером, белыми простынями, горячим душем и холодным пивом в офицерском клубе, я задумался, что же это за человек. Надеюсь, у “Бабочки-44” будет хорошая ночь. Надеюсь, что у него будет много хороших ночей. Он этого заслужил».
Стэнфорд и его летчик также отправились домой: на самую секретную авиабазу в мире, известную как «Запасная точка Лима-36», которую они называли просто «Запасная». Это была грунтовая взлетно-посадочная полоса, построенная и эксплуатируемая ЦРУ посреди джунглей. Для Джима бóльшая часть рабочих дней заканчивалась около половины шестого вечера, после целого дня авиаударов, координации спасательных операций и другой поддержки лаосских сил под командованием легендарного генерала Ванг Пао. «Когда заходило Солнце, наш день в небе был закончен. Мы встречались с генералом Ванг Пао, а затем поднимались на крыльцо конторы “Эйр Америка”, сидели, разговаривали, выпивали, играли с собаками или медведями в клетках».
Обычно разговор шел о том, кто из летчиков «Эйр Америка» полетит на следующий день боевым диспетчером — решение, которое принималось ночью и могло иметь серьезные последствия. Два диспетчера уже были сбиты вместе со своими экипажами и, хотя оба числились пропавшими без вести, все понимали, что они погибли. В Лаосе в 1965-67 гг. одновременно находилось не более четырех боевых диспетчеров, руководивших всем воздушным наведением, но при этом никто даже не слышал о них.

*****

В то время как Стэнфорд наслаждался заслуженным пивом в Лаосе, на другом конце земного шара, в городке Виндзор Локс, в штате Коннектикут, вдали от последней американской войны, Джин и Терри Чепмен были заняты воспитанием своего третьего ребенка, Джона Аллана Чепмена, родившегося 14-го июля 1965 года. Сам городок — просто игрушка, будто сошедшая с репродукции Нормана Роквелла, [2] типичная Новая Англия, где вдоль узких улочек растут старые лиственные деревья — вяз, дуб и клен — давая тень в жаркие летние дни и создавая переливающийся всеми огненными цветами навес, когда наступают оживленные осенние дни. Виндзор Локс был городком, где действительно можно было попросить у соседа немного сахара, соседские дети играли на улице вместе, а взрослые заботились обо всех детях, а не только о своих собственных. Джон происходил из скромной семьи, и для нового члена семьи это был идеальный мир.
Пока Джон смотрел на Виндзор Локс глазами своего детства и юности, никто в доме Чепменов и представить себе не мог, что их сын превратится в одного из самых крутых воинов в истории и будет напрямую связан с секретной войной Америки в Лаосе.

*****

Еще до того, как Вьетнам прочно вошел в американский лексикон, группы боевого управления авиацией существовали уже более десяти лет, и для полного понимания сути их работы необходимо вернуться в глобальный ад Второй мировой войны, когда первоначально их сформировали для управления высадками, последовавшими за катастрофами первых воздушно-десантных операций.
Первое боевое применение американских десантников-парашютистов состоялось во время операции «Хаски» — вторжения на Сицилию в июле 1943 года. В ходе этой плохо спланированной и неэффективно проведенной операции некоторые подразделения были выброшены почти в пятидесяти милях от своих целей. Охваченные паранойей, военно-морские силы и сухопутные войска, высадившиеся на пляжах, считали враждебным все, что находится в воздухе, поэтому из 144 транспортных самолетов, предназначенных для высадки десантников, 23 были уничтожены, а 37 получили серьезные повреждения в результате «дружественного огня». Один из летчиков так подвел итог операции: «Несомненно, самое безопасное место над Сицилией для нас сегодня ночью было над вражеской территорией». Однако главной проблемой оставалось наведение самолетов союзников на нужную точку сброса и их обозначение.
Для решения этих задач в ходе дня «Д» в июне 1944 г., в США и в Великобритании сформировали т.н. «группы следопытов», которые смогли добиться ограниченного успеха, хотя воздушно-десантные войска по-прежнему оказались разбросаны по сельской местности Нормандии. Однако, было достигнуто по крайней мере одно непредвиденное преимущество — многочисленные сообщения о столь широкой высадке войск союзников привели к тому, что немцы не знали, куда спешить со своими танковыми дивизиями и резервными частями войск СС.
Двадцать четвертого марта 1945 г. американцы и англичане провели операцию «Версити» — наступление союзников через Рейн вкупе с последней крупной воздушно-десантной операцией войны. В качестве крайней попытки предотвратить неразбериху на начальном этапе высадки, в план были включены две т.н. «группы боевого управления десантными планерами», оснащенные новейшими на тот момент навигационными маяками. Восемь групп по пять человек стали первыми, кого начали называть «боевыми диспетчерами». Каждая группа должна была высадиться с планера, обозначить подходы к посадочным площадкам и маршруты отлета с них, а затем управлять воздушным движением на протяжении двух дней, отводимых на переброску основных сил. Хотя их оборудование и тактика оказались успешными лишь отчасти, это все же было шагом вперед. Однако, когда до окончания войны оставались считанные месяцы, эти условия и возможности отошли на второй план, а после войны о них и вовсе забыли.
В соответствии с Законом о национальной безопасности 1947 года, создание Военно-воздушных сил как самостоятельного вида Вооруженных сил (наряду со вновь созданным и независимо финансируемым Центральным разведывательным управлением) воскресило и необходимость проведения специфических мероприятий на площадках высадки и приземления, породив межведомственное соперничество между СВ и ВВС США по вопросу о том, чья это будет задача. В сухопутных войсках настаивали, что войска, отправляемые в бой, нуждаются в армейском контроле для обеспечения наилучшего размещения. В ВВС, памятуя о низком приоритете, отдаваемом своим летчикам и самолетам во время таких операций, как «Хаски», утверждали, что до введения в бой армейских сил управление должно возлагаться на них. К 1953 году ВВС выиграли эту борьбу, отказавшись высаживать армейские «группы следопытов» без присутствия группы боевого управления, первая из которых была сформирована в том же году.
Однако позиция ВВС при создании групп боевого управления авиацией во многом объяснялась убежденностью в том, что развитие навигационных средств и технических возможностей в конечном итоге позволят полностью отказаться от подобных групп. Военно-воздушные силы решали эту задачу неохотно и не уделяли первостепенного внимания набору, оснащению и обучению своих диспетчеров так же, как в сухопутных войсках, а возможно, даже и того меньше. Учитывая такое отношение, группы, находившиеся в составе эскадрилий наземного обслуживания ВВС (в обязанности которых входила сортировка и перемещение грузов), были плохо оснащены и зачастую плохо управлялись. Межведомственная конкуренция и низкая приоритетность этой задачи для ВВС имели далеко идущие последствия по мере приближения конца ХХ века.
Несмотря на такое пренебрежение, в годы, последовавшие за войнами в Лаосе и во Вьетнаме, боевое управление авиацией продолжало меняться. Облик этих подразделений изменил также ряд операций и создание специализированных боевых формирований, лучше приспособленных для участия в новых ограниченных конфликтах Америки и предназначенных для противодействия росту современного терроризма. Спустя пять лет после окончания конфликта в Юго-Восточной Азии самое крупное изменение в системе управления боевыми действиями авиации произошло благодаря сомнительному союзу между никому не известным майором ВВС, и полковником сухопутных войск с богатой биографией, получившим известность в ходе недавней войны.
В конце лета 1979 г. боевой диспетчер Майк Лампе и его вьетнамская жена Тхюи служили на Филиппинах, когда случай свел его с дважды обойденным вниманием майором ВВС Джоном Карни, который еще со времен своей работы тренером футбольной команды в Академии ВВС был известен в узких кругах просто как «тренер», — а иногда и как «Тренер». Для проекта под названием «Реквизиция» он искал лучших боевых диспетчеров и авианаводчиков. Работа началась в 1978 году, в то же самое время, когда полковник армии Чарли Беквит формировал то, что в итоге стало величайшим антитеррористическим подразделением в мире — отрядом «Дельта». Для оказания поддержки Беквиту, начавшему реализовывать программу «Голубой свет», — операции, предшествовавшие появлению «Дельты» — «Тренер» формировал группу исключительно талантливых и закаленных людей.
«“Тренер” хотел укрепить свою небольшую команду, — рассказывает Лампе о том времени, — чтобы собрать группы для поддержки зарождающихся сил Беквита». Лампе познакомился с «Тренером», когда он и еще несколько сотрудников филиппинской команды, имевших сертификацию легководолазов, проводили с «Тренером» и несколькими заранее отобранными им людьми тренировки по водолазной подготовке в Ки Ларго, в штате Флорида.
«Тренер» был впечатлен профессионализмом Лампе и предложил тому присоединиться к своей команде, которая в то время работала в ангаре на базе ВВС Чарльстон, в штате Южная Каролина. Лампе, переживший несколько командировок в Лаос и Юго-Восточную Азию, и наконец-то устроившийся в счастливой домашней и послевоенной трудовой жизни, готовился к очередному переезду вместе с молодой семьей. Как он вспоминает: «Я сказал “Тренеру”: “Спасибо, но у меня есть приказ прибыть на авиабазу Рейн-Майн в Германии для обеспечения работы седьмой группы спецназа. Может быть, в следующий раз!”»
Ближе к осени Майк, Тхюи и их маленький сын готовились к переезду в Германию — заслуженному и интригующему новому приключению. Они уже выехали из своей квартиры на авиабазе Кларк и жили там в съемном жилье. «Мы буквально сидели на чемоданах и готовились к вылету, когда мне позвонили из отдела учета личного состава базы и сообщили: “Вам лучше прибыть сюда”».
«Когда я явился и спросил: “В чем дело?”, мне ответили: “Ваш приказ изменен”. На что я ответил: “Этого не может быть. У меня приказ убыть в Германию”. “Вы знаете майора Карни из двадцать первой? Он изменил в приказе ваше место службы на 437-е транспортное авиакрыло в Чарльстоне”. Приказ не оставлял сомнений: Чарльстон остается, Германия отпадает».
Такое насильственное назначение Лампе в 437-е транспортное авиакрыло было использовано «Тренером» в качестве прикрытия, чтобы скрыть истинную деятельность группы по поддержке недавно сформированного отряда «Дельта». Не имея официального названия и прикрываясь 437-м крылом, бойцы называли себя (за неимением более изобретательных вариантов) «Бренд Х». Существовавшая в 437-м крыле группа боевого управления авиацией имела вполне себе официальную задачу — проводить обучение по выброске грузов в суровых условиях и наземную подготовку для грузовых транспортников авиакрыла. На бумаге «Тренер» являлся командиром, отвечавшим за учебные задачи, но на практике своей работой он пренебрегал, переложив эти обязанности на одного из своих сержантов и полностью сосредоточившись на Беквите и его «Дельте».
Майк Лампе прибыл в Чарльстон 1-го ноября 1979 года, а 4-го ноября в результате иранской революции посольство США в Тегеране оказалось захвачено, и 52 американца были взяты в заложники — событие, которое вогнало отношения между двумя странами в штопор, из которого они так и не вышли. Лампе как раз пытался обустроить свою беременную жену и маленького сына в доме в Чарльстоне, когда произошла катастрофа, приведшая к последующим действиям и трагедиям, в результате которых было создано крупнейшее в мире командование специальных операций. Но ни Лампе, ни боевые диспетчеры «Тренера» в то время не могли этого предугадать.
«Не помню, был ли я дома на День благодарения или нет. Все было как в тумане. В то время нас было немного, может быть, шесть или семь человек, и мы были разбросаны по всему миру». К тому времени в планировании спасательной операции участвовали четыре подразделения: «Дельта», как основное; рота «C» 1-го батальона 75-го полка рейнджеров, которая должна была поддерживать «Дельту», обеспечивая ей безопасность и огневую мощь; 1-е крыло специальных операций ВВС, расположенное на авиабазе Херлберт Филд во Флориде, обладавшее MC-130 «Комбат Тэлон», — единственными в мире специализированными самолетами для проведения специальных операций; и, наконец, несколько диспетчеров «тренера» Карни, которые еще не были настоящим подразделением.

*****

К 1979 году, прожив в шести штатах на севере США, Джон Чепмен зарекомендовал себя как молодой человек, обладающий врожденной способностью воспринимать чувства других людей, что выходило за рамки тогдашних представлений и противоречило инстинктам большинства подростков. Некоторые из необычных дружеских связей Джона в старших классах школы не вызывали одобрения у других членов его «отряда качков», спортсменов и других «крутых ребят». Будучи выдающимся спортсменом, он легко вписался в толпу «своих», однако принятие в свой круг людей с ограниченными возможностями не входило в их социальную программу. Как это часто случается с подростками, людей с отклонениями помещали в отдельные категории, их сторонились и третировали в коридорах.
Одну из таких девочек звали Кара, она знала Джона, потому что он всегда находил время поздороваться с ней и спросить, как у нее дела. Однажды дети, толкавшие ее в коридоре, устроили ей особенно жестокую травлю. Она как раз успела скрыться за углом, когда Джон подходил с противоположной стороны. Увидев девочку, он произнес свое обычное веселое «Привет!» — но она была так оскорблена издевательствами, что набросилась на него со словами: «Пошел ты, Джонни Чепмен! Пошел ты!» — и бросилась бежать по коридору. Дети смеялись или смущенно отворачивались, но Джон бросился за ней, едва успев догнать. Она просила его уйти, но вместо этого он остался с ней, успокаивал и утешал расстроенную девочку, сидя с ней до тех пор, пока не прозвенел звонок и ее мучители не ушли восвояси.
Школьная подруга Джона Линн Нойес никогда не забывала о его поступках: «У нас не очень-то получалось играть в терпимость и поощрение тех, кто отличался от остальных. Я не была злой, но и не стала бы делать что-то хорошее для того, кого сторонились все остальные. Но Джон был именно таким. Он был таким… из другого времени, что ли, он мог быть суровым на футбольном поле, но имел самое нежное сердце из всех, никогда не думал о том, что будут говорить остальные». В заключение Линн добавила: «Я не была на встрече выпускников, потому что единственная причина, по которой я бы туда пошла, — это увидеть Джона. А его там не будет, так что…».

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Т.н. Долина Кувшинов — группа площадок с историко-археологическими памятниками в виде больших каменных горшков, сейчас это место культурного наследия ЮНЕСКО.
[2] Американский художник и иллюстратор.

Глава 2
Середина апреля 1980 г.

Как уже стало привычным, «Тренер» вернулся на восток, в Пентагон и Белый дом, занимаясь тем, что Лампе называет «делами и планированием больших дядек». Он принял участие только в двух тренировках и мероприятиях по планированию. Кроме того, бóльшую часть марта он отсутствовал, выполняя секретную операцию по изучению места высадки в отдаленной иранской пустыне. Сопровождаемый только своим одноногим летчиком из ЦРУ, «Тренер» провел раннее утро первоапрельского Дня дураков, прогуливаясь, а затем закапывая секретные, дистанционно управляемые маяки в месте под названием Деште-Кевир (также известное как Кявир-е-Немек или Большая Соляная Пустыня, — большая пустыня, раскинувшаяся посреди иранского плато), чтобы использовать его в качестве перевалочного пункта для переброски отряда «Дельта» вглубь Ирана. Место получило кодовое название «Пустыня-1».
В апреле 1980 г., когда Джон Чепмен уже почти достиг совершеннолетия, а ситуация с американскими заложниками в Иране все затягивалась, Майк Лампе и бойцы подразделения «Бренд Х» вместе с тридцатью операторами из авиадесантной роты эскадрона «В» отряда «Дельта» отрабатывали на полигоне Юма (полигон армии США и один крупнейших военных объектов в мире) возможные способы проникновения в чужую страну, передвигаясь по пустыне на мотоциклах и «мулах» — четырехколесных грузовых транспортных средствах времен Вьетнама. Проведя вместе с техникой в песках всю ночь и убедившись в неэффективности тогдашней техники для переброски людей и материальных средств по труднопроходимой местности, они были отозваны и отправлены обратно в Северную Каролину.
Никто в Юме не знал, что именно означает отзыв, но это был первый случай, когда их отрывали от учебного процесса. Они поспешили вернуться на базу, где их ждал одиночный самолет C-141, который должен был доставить их домой. В Чарльстоне их ждал «Тренер». «Получена команда на выход! Собирайтесь, готовьтесь и грузите все на C-141!»
Не имея времени на раздумья, Лампе и еще восемь боевых диспетчеров, входивших в состав «Бренд Х», погрузили свои фонари, маяки, оружие, радиостанции и мотоцикл, предоставленный отрядом «Дельта» для использования в «Пустыне-1», и без лишнего шума покинули американскую землю.
Первое испытание бойцов «Бренд X» и отряда «Дельта» перевернуло представление о зарождающихся подразделениях специальных задач. В глубокой тьме американцы сталкивались с одной проблемой за другой. Когда приземлился первый самолет, из ниоткуда неожиданно появился автобус с иранцами, и рейнджерам не оставалось ничего другого, как задержать и взять их под охрану. Затем восемь вертолетов RH-53 морской пехоты (не приспособленных к работе в условиях пустыни), которые должны были доставить штурмовую группу в Тегеран, один за другим выходили из строя при полете со своего носителя, с авианосца «Нимитц».
Лампе и группа боевого управления авиацией приводили в порядок взлетно-посадочные полосы на берегу озера, когда случился очередной косяк. Контрабандист, перевозивший топливо по грунтовой дороге, натолкнулся на рейнджеров, которым было приказано охранять периметр аэродрома. Когда контрабандист не остановился, они выпустили по нему противотанковую гранату LAW, и топливо в грузовике взорвалось, озарив ночь огненным шаром высотой в сто футов.
Потихоньку стали подтягиваться вертолеты морской пехоты. «Мы ждали все “борта”, когда наконец еле-еле приземлился шестой. При посадке оказалось, что вертолет не исправен — у него отказала гидравлическая система. Нам сообщают, что это крайний вертолет. И вот мы на плато, на горизонте все еще горит грузовик контрабандистов, под прицелом сидит полсотни растерянных иранцев, стоит полная темнота, а у нас всего пять вертолетов, хотя всем известно, что наш абсолютный минимум — шесть». Лампе остановился на минуту, решая, что делать дальше. «Решение принято. Собирайте вещи! Мы возвращаемся домой!»
Для эвакуации с площадки одному из MC-130 потребовалось топливо с воздушного танкера EC-130, поэтому двум вертолетам нужно было переместиться. Лампе вспоминает, что произошло дальше: «Я стою в сотне ярдов от вертолета, когда тот набирает высоту, вновь поднимая тучу песка, поэтому пришлось отвернуться в сторону. Краем глаза наблюдаю, как он теряет высоту и его начинает сносить. И тут раздается взрыв. Повсюду все еще висит пыль, но я вижу огромный огненный шар (вертолет врезался в топливозаправщик EC-130). Самолет сгорел, полностью. На нем уже были закреплены топливные шланги, и внутри сидели стрелки «Дельты». Помню, как люди просто выпрыгивали из правого десантного люка».
В самый разгар катастрофы Лампе и остальным, включая отряд «Дельта» и экипажам самолетов C-130, удалось забрать пострадавших и погрузить всех на оставшиеся самолеты MC-130. Улетев в безопасное место, Майк не мог не задаться вопросом: «Оставили ли мы кого-нибудь? Мы точно оставили экипаж, своих боевых товарищей». Это был печальный конец первой настоящей контртеррористической операции Америки, за которую пришлось заплатить жизнями восьми морских пехотинцев и летчиков. Для бойцов подразделения «Бренд Х», преодолевших трудности и успешно выполнивших свою задачу на полевом аэродроме, это был триумф над пренебрежением со стороны ВВС, но эта веха имела горько-сладкий привкус. Однако боевые диспетчеры были уверены, что продемонстрированные боевые возможности подразделения позволят им и дальше развиваться наравне с отрядом «Дельта».

*****

Том Аллен служил в Виндзор Локсе тихим и скромным полицейским, и в 1977 году вызвался тренировать команду по прыжкам в воду городской средней школы, в которой учился старший брат Джона Кевин. Джон тогда учился в восьмом классе и наблюдал за тем, как Кевин учится выполнять прыжок за прыжком на метровом трамплине. Брат был очень настойчивым, и это привлекло внимание парня. Он решил присоединиться к школьникам в их тренировках, и спросил подошедшего к его отцу тренера Аллена, что тот думает по этому поводу. «Он лучший спортсмен в школе», — произнес отец, имея в виду своего третьего ребенка, поэтому Том разрешил Джону тренироваться. Таким образом, когда Джон пришел в команду новичком, у него было преимущество перед прыгунами из других школ, и даже из колледжей.
В первый год Джон быстро подружился со своим товарищем по команде Майклом Дюпоном, занимавшимся второй год, и на протяжении последующих двух лет Джон с Майклом подталкивали друг друга к более высоким и лучшим результатам, чередуя первые и вторые места на соревнованиях. Как и все великие тренеры, Том понял, что его двум лучшим прыгунам не требуется особого руководства, поскольку соревновательный дух и чувство товарищества вдохновляли их сильнее, чем что-либо. Майкл вспоминает о своем друге: «Когда мы ныряли вместе, он вселял в меня стремление к победе. Больше всего мне нравилось, когда на второй год мы постоянно менялись местами в установлении новых рекордов по прыжкам в воду. Сначала он ставил рекорд, затем я его бил, и так до бесконечности. Мне кажется, что он до сих пор является рекордсменом по количеству набранных очков».
Джон занимался прыжками в воду все четыре года обучения в школе, постепенно совершенствуясь. В первый год он занял пятое место на чемпионате штата, а на следующий год — третье. На третий и четвертый год он вышел на первое место, став лучшим прыгуном штата Коннектикут и первым прыгуном такого уровня в истории средней школы города Виндзор Локс.
Джон выпустился в июне 1983 г. и сразу же поступил в Университет штата Коннектикут — казалось, что жизнь распланирована. В качестве основной специализации он выбрал инженерное дело и вошел в состав университетской мужской команды по прыжкам в воду, заняв первое место на своем курсе на однометровой доске и третье — на трехметровой. Он полагал, что будет соревноваться на протяжении всей учебы, получит диплом, найдет подходящую жену, затем подходящую работу, и все в его жизни встанет на свои места.

*****

Двадцатого октября 1983 г., когда Джон погружался в свои первые занятия по инженерному делу и вместе с тем в университетский бассейн, «тренер» Карни, сидя в четверг вечером у себя дома в Файетвилле, в Северной Каролине, наслаждался пивом и вечерним футболом по телевизору. Команда «Флорида Стэйт» громила «Луисвилл», когда вдруг зазвонил телефон: это был оперативный отдел штаба Объединенного командования специальных операций США (ОКСО) из соседнего Форт-Брэгга — командующий, генерал-майор Дик Шолтес, приказывал Карни срочно прибыть к нему. Оставив «Луисвилл», который уже и так проигрывал со счетом 51:7, он в 22.00 прибыл в строго охраняемый комплекс штаба ОКСО, где генерал и его подчиненные изучали карты и спутниковые снимки небольшого острова под названием Гренада.

*****

Тремя годами ранее, летом 1980 г., сразу после «Пустыни-1», «Тренер» давал показания комиссии Холлоуэя, в результате работы которой было создано новое Объединенное командование специальных операций США, в состав которого вошел уже проверенный, но пострадавший отряд «Дельта». Помимо этого подразделения, туда вошли 6-я команда «морских котиков» (новое подразделение военно-морского спецназа, созданное специально под ОКСО), 160-я тактическая группа (лучшее вертолетное подразделение сухопутных войск), а «Бренд Х» «Тренера» стало 1-м отрядом штаба командования военно-воздушных перевозок, или 1 MACOS — вполне безобидное название нового и теперь самого засекреченного формирования в ВВС. [1] «1-й отряд» (или, по-простому, «Det 1») должен был стать вкладом в новое командование со стороны ВВС. Тогда никто из причастных и представить себе не мог, что он превратится в самое активное и разностороннее подразделение специальных задач Военно-воздушных сил.
В то время ребята из «1-го отряда» жили как бродяги в ангаре на авиабазе Чарльстон, в штате Южная Каролина. Однажды вскоре после того, как они вернулись на авиабазу после планирования второй попытки освобождения иранских заложников осенью того года, «Тренер» объявил.
— У меня есть для вас две новости — хорошая и плохая. Хорошая новость состоит в том, что нам предстоит сформировать свое собственное отдельное подразделение.
— А какая плохая? — поинтересовался Майк Лампе.
— Оно будет располагаться в Форт-Брэгге, чтобы мы могли располагаться рядом с отрядом «Дельта». Так что мы перебираемся в Файеттенэм… — сказал он, имея ввиду насмешливое прозвище близлежащего городка Файетвилл. [2]
Когда в 1981 г. ребята переехали на военную авиабазу «Поуп» в Форт-Брэгг, они разместились в заброшенном передвижном трейлере, до тех пор, пока условия не улучшились. «Мы получили еще один передвижной дом», — так Лампе описывал их «улучшенное» жилье. К октябрю 1983 года, когда «Тренер» перешел в подчинение ОКСО, численность «1-го отряда» выросла до 24 человек, которые после трехлетних учений с рейнджерами и отрядом «Дельта» были лучше подготовлены (хотя и не имели достаточной материальной базы).
Тринадцатого октября 1983 г., когда боевые диспетчеры «Тренера» только начинали свою службу в новом качестве, в результате последнего из серии государственных переворотов лидер марксистов Гренады Морис Бишоп был смещен со своего поста и помещен под домашний арест после того, как он прозондировал возможности улучшения отношений с США. Семнадцатого числа Бишоп был освобожден своими сторонниками, но через три дня на него было совершено покушение, после чего в крошечном островном государстве было введено круглосуточное военное положение. Помимо сильного кубинского вмешательства и распространения советского влияния на Америку, в Вашингтоне были обеспокоены тем, что на острове под угрозой находится несколько сотен американских студентов-медиков и туристов. По плану США рейнджеры и группа боевого управления ВВС должны были захватить международный аэропорт Гренады Пойнт-Салинас с последующим развертыванием в этой воздушной гавани сил 82-й воздушно-десантной дивизии и других соединений и частей. Отряд «Дельта» должен был спасти студентов-медиков в их медицинском городке Тру Блу, расположенном недалеко от Пойнт-Салинас, в то время как боевым диспетчерам предстояло создать зону высадки, а затем управлять международным аэропортом в течение тридцати минут с момента его захвата аэродром — требование, являющееся разрекламированным критерием и по сей день.
Вечером 24-го октября операции был дан зеленый свет. Боевые диспетчеры в течение нескольких дней без перерыва тренировались вместе с бойцами 1-го батальона рейнджеров в жарком климате Джорджии, и после того, как все загрузились в самолет, несмотря на полную неопределенность обстановки, парни с благодарностью воспользовались возможностью немного поспать.
Находясь в воздухе, рейнджеры и диспетчеры начали надевать парашюты для десантирования с высоты пятьсот футов, когда до высадки оставалось еще несколько часов. «Некоторые парни надели запасные парашюты, а на других просто не хватило». Десантирование осуществлялось на триста футов ниже стандартной установленной высоты для боевых прыжков в восемьсот футов, чтобы пролететь под зенитными установками, расположенными на холмах, огибающих Пойнт-Салинас. Поскольку зенитки не могли опускать стволы ниже уровня горизонта, считалось, что самолеты будут защищены от прицельного огня.
Все силы должны были начать атаку на рассвете, поскольку морская пехота не могла действовать в ночное время, и во «время Ч» (так нелепо обозначается начало наступления) должны были вначале захватить другой стратегический объект острова — аэропорт «Пёрлз». Не усвоив (или, возможно, проигнорировав) болезненные до сих пор уроки «Пустыни-1», Объединенный штаб расширил возможности участия каждого рода войск в ущерб оперативной совместимости.
«Я вижу берег, и он выглядит низким. Кажется, что высота меньше пятисот футов, и по нам начинают работать. Помню трассеры от “тройной А”, [3] но они идут над нами. И, черт возьми, у меня нет запасного парашюта», — вспоминает Лампе.
Немного помолившись за укладчика, который укладывал его парашют, он выпрыгнул в левый десантный люк.
Выйдя из самолета в утреннем свете, боевого диспетчера дернуло в горизонтальное положение, пока раскрывался его парашют, и он почувствовал себя совершенно беспомощным в ожидании пуль, которые вот-вот вонзятся в его тело.
На аэродроме, не теряя ни минуты, боевые диспетчеры, взяв на себя управление воздушным движением (УВД), разрешили посадку первого самолета, и все принялись за работу: на летное поле садились самолет за самолетом, направляясь к назначенному пункту выгрузки. «Самолеты сбрасывают груз по-боевому, прежде чем быстро взлететь снова. Они опускали рампу, “нажимали на газ”, и сзади выкатывались поддоны со снаряжением или джипы с оружием». Группа боевых диспетчеров управляла аэродромом до окончания боевых действий, пока местным властям не вернули гражданский контроль над землей. Американские войска стабилизировали обстановку на острове, заблокировав кубинские силы, и операция по спасению 233 американских студентов медицинской школы в Тру Блу завершилась.
При уничтожении других назначенных целей, обязанности боевых контролеров выполняли также военнослужащие отряда «Дельта», их основная задача заключалась в наведении авиаударов, в частности, ганшипов AC-130. Несмотря на неудачи и межвидоввое взаимодействие, операция для боевых диспетчеров оказалась успешной, поскольку они успешно управляли крупнейшим в истории США аэродромом и безупречно взаимодействовали со своими коллегами из отряда «Дельта». Операция в Гренаде ознаменовала собой становление «1-го отряда» в том виде, в котором он будет существовать на протяжении следующего десятилетия, продолжая развиваться вместе с отрядом «Дельта» и 6-й командой «морских котиков».

*****

Джон Чепмен, как и вся Америка, следил за новостями о вторжении, хотя происходящее его почти не интересовало и не вызвало у него никаких эмоций. Он был больше озабочен отставанием почти по всем предметам. К моменту окончания операции на Гренаде и учебного семестра его успеваемость была настолько низкой, что он не мог участвовать в соревнованиях по прыжкам. Он, конечно же, был умным молодым человеком, но Лори, его сестра, вспоминает слова Джона: «Учиться — это не мой “конек”, мне больше нравится действовать».
Как и большинство молодых людей, не заинтересованных в учебе, Джон вернулся домой и, мечтая о службе в ВВС, устроился на работу механиком и водителем ремонтной машины. Затем, в третью неделю августа 1985 г., Джон был зачислен на службу в ВВС. Пообещав матери, что попробует что-то «более безопасное», он выбрал службу в качестве специалиста по информационным системам. С Лори он был чуть более откровенным: «Мне нужно что-то большее, чем просто жизнь в Виндзор Локсе. Я хочу увидеть мир; я не могу оставаться здесь».
В Техасе, на базе ВВС Лэкленд для всех новобранцев проводился отбор в группу боевого управления авиацией, где оказался и Джон. Несмотря на то, что по контракту с ВВС он должен был пройти базовую подготовку на техника по информационным системам, служба боевого управления ВВС имеет право набирать курсантов из числа всех подходящих новобранцев, и в случае заинтересованности поменять военно-учетную специальность и попробовать себя в роли боевого диспетчера может любой квалифицированный кандидат. Для зачисления курсанты должны были пройти медосмотр на соответствие требованиям ВВС по 2-му классу, и сдать нормативы по физической подготовке и выносливости (PAST). [4] Всего один просмотр видео, на котором боевые диспетчеры прыгают с самолетов, ездят на мотоциклах, занимаются подводным плаванием, корректируют авиаудары и совершают высадку на посадочной площадке вызвал у Джона чувства волнения и желания.
Однако он дал обещание матери и должен был сдержать его, поэтому быстро выкинул из головы мысли о службе боевого управления. Пройдя базовую и техническую подготовку на авиабазе Кислер (штат Миссисипи), Джон в феврале 1986 года прибыл к месту своей первой службы на авиабазу Лоури (г. Аврора, штат Колорадо). Он по максимуму использовал возможности своей новой жизни и военной карьеры, наслаждаясь службой в ВВС, но вскоре к нему вернулось желание сотворить «что-то большее». К сожалению, теперь он был связан своей работой минимум на три года, прикованный к клавиатуре и монитору, однако к концу 1988 года он все-таки решил попробовать и перейти в боевые диспетчеры.
Он не очень внимательно следил за этой службой, ему мало что было известно о Гренаде, а также о «Пустыне-1» и о войнах в Лаосе и Вьетнаме, но Джон поклялся выучить все, что нужно, и упорно готовился к прохождению теста PAST. Почувствовав, что он выполнил обещание, данное маме, послужив поначалу в более безопасном месте, он по истечении трех лет службы подал документы на переподготовку. Ему нужно было только одно — доказать, что он может сделать что-то такое, что даст ему шанс попасть в число одного процента лучших военнослужащих.
Весной 1989 г. его зачислили на курс, и летом он вернулся на базу ВВС Лэкленд, чтобы пройти начальный курс боевого управления ВВС — неофициально называемый «индок» [5] — самую суровую школу начальной военной подготовки, в которой отсеивается большинство добровольцев. Он знал, что до конца курса не доходят 90 процентов ребят, которые пытаются пробиться в боевые диспетчеры. Он не знал, что означает 10-процентный успех для тех, кто не смог или не захотел пройти обучение, но было ясно, что впереди много опасностей и неизвестностей. И все же это был всего лишь первый из десяти курсов, которые ему предстояло пройти в сухопутных войсках, на флоте и в ВВС, чтобы стать квалифицированным боевым диспетчером. И это будут долгие полтора года.

*****

За годы, прошедшие с момента вторжения в Гренаду и до поступления Джона Чепмена на курс боевых диспетчеров, жизнь Майка Лампе и «1-го отряда» претерпели значительные изменения. К 1989 году Лампе получил звание главного мастер-сержанта, и он стал самым старшим сержантом подразделения (самая высокая должность в эскадрилье ВВС). «Тренер» получил повышение и перешел на другую должность, а само подразделение сменило несколько названий, чтобы скрыть свою принадлежность и предназначение. [6] Новый командир, майор Крейг Бротчи, внедрил в отряде официальный процесс отбора, который чем-то напоминал таковой в отряде «Дельта», но с одним явным отличием: в отряд «Дельта» мог попасть любой военнослужащий, независимо от уровня его подготовки, в то время как к зачислению в состав теперь уже 1724-й эскадрильи специальной тактики (неофициально называемой «Холмом», по месту своей дислокации в расположении ОКСО на территории авиабазы Поуп), рассматривались только добровольцы, являвшиеся действующими боевыми диспетчерами, имевшими двухлетний опыт службы в боевых условиях и рекомендацию своего командира.
Летом 1989 года, когда Чепмен прибыл на свой «индок», возник очередной кризис. Панамский диктатор Мануэль Норьега проигнорировал результаты президентских выборов в стране, решив остаться у власти и одновременно поуправлять своей прибыльной империей по перевозке кокаина. К 15-му декабря Норьега, находясь возможно, под воздействием своего продукта, заявил, что его страна находится в состоянии войны с США. На следующий день панамские силы обороны застрелили лейтенанта морской пехоты США, а затем напали на офицера спецподразделения ВМС и его жену, применив физическое насилие. Семнадцатого декабря президент Дж. Буш-старший подписал директиву о проведении боевой операции — вторжения — в Панаме с кодовым названием «Правое дело».
Шестнадцатого декабря Майк Лампе находился дома, когда у него запищал пейджер. Его сыновья, увидев по телевизору новости, попытались удержать отца от отъезда, но тот пообещал, что вернется вовремя, чтобы отвезти семью на запланированные рождественские каникулы в Нью-Гэмпшир.
В расположении подразделения он узнал, что операция, которую они отрабатывали раз семь, получила зеленый свет. И вновь ОКСО предстояло руководить вооруженным вторжением Америки (руководство страны со времен Второй мировой войны отказывалось от официального объявления войны, предпочитая проводить «именные операции») — на этот раз крупнейшим со времен Второй мировой войны воздушно-десантной операцией. И по уже заведенной традиции, группы боевого управления ВВС должны были начинать военные действия раньше, чем остальные подразделения Командования.
Двадцатого декабря, сразу после полуночи, в районе аэропортов Рио-Хато и Омар Торрихос (Токумен) появилось тридцать самолетов С-130. В числе первых парашютистов, выходивших из головного самолета с целью захвата этих аэропортов, были «охотники за мотоциклами» — так называли боевых диспетчеров, прыгавших вслед за мотоциклами, сбрасываемыми для расчистки взлетно-посадочных полос от препятствий. Их девизом стала фраза «Первые там». Однако прежде, чем кто-либо прыгнул на летное поле, трое диспетчеров тайком проникли на Омар Торрихос, чтобы выяснить и оценить состояние аэропорта, а затем управлять воздушным движением при вторжении.
На тот момент это было самая крупная боевая операция с участием боевых диспетчеров в истории, а потребности в личном составе групп боевого управления ВВС были настолько высоки, что 1724-я эскадрилья была вынуждена привлечь для своих целей личный состав из 1723-й эскадрильи специальной тактики ВВС, дислоцировавшейся в Херлберт-Филд, в штате Флорида.
Как и было запланировано, в течение тридцати минут после высадки в полной темноте диспетчеры управляли движением в обоих аэропортах, а количество находившихся под их контролем летательных аппаратов, выполнявших посадку, осуществлявших поражение многочисленных целей по всей стране и наносивших авиаудары, поражало воображение — в ночном воздушном пространстве над крошечной Центральноамериканской страной находился 171 самолет специального назначения и почти такое же количество вертолетов. Почти все они находились под контролем или управлением боевых диспетчеров. Воздушное пространство размером двадцать на двадцать миль примерно соответствовало территории г. Вашингтон, и несмотря на отсутствие радаров и заранее подготовленных планов воздушного движения, все полеты проходили на безопасном расстоянии. Не было ни одной аварии в воздухе, ни одного инцидента на земле. Единственный самолет, потерянный во время вторжения, то ли разбился сам, то ли был сбит.
Что же касается Майка Лампе, то на следующий день после вторжения ему удалось присоединиться к взводу рейнджеров, совершавших налет на пляжное убежище Норьеги в районе Рио-Хато. В поисках каких-либо сведений о местонахождении диктатора рейнджеры обшарили его кабинет. Они разминулись с ним всего на пятнадцать минут, но ушли не с пустыми руками — в рабочем столе Норьеги лежали сотни скрепок из 14-каратного золота. Одну из них рейнджер отдал Лампе, который, вернувшись домой уже после Рождества, подарил ее своей жене в качестве рождественского подарка. Ее же подарком стала красиво упакованная коробка из-под обуви, набитая частными объявлениями о приеме на работу.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Англ. Military Airlift Command Operations Staff.
[2] Это насмешливое название произошло от названия города Бэтмена — Готнэм-сити.
[3] Англ. Anti-Aircraft Artillery — зенитная артиллерия.
[4] Тест PAST должен проводиться квалифицированным специалистом боевого управления ВВС, офицером по специальной тактике ВВС или сертифицированным инструктором ВВС в следующем порядке: 500 метров плавания на поверхности (максимальное время выполнения 15:00 минут), подтягивания на перекладине (не менее шести раз), приседания (не менее пятидесяти), отжимания от пола (не менее сорока двух), бег на 1,5 мили (максимальное время 11:30). Если во время выполнения любого из упражнений доброволец останавливается, отдыхает или иным образом не может продолжать упражнение до мышечного отказа, то тест прекращается, и он считается несданым. Выполнение минимальных нормативов не приветствуется и, как правило, свидетельствует о том, что доброволец вряд ли станет выпускником двухлетней программы подготовки (прим. автора).
[5] От слова indoctrination (инструктаж, ознакомление, обработка).
[6] Фактические названия подразделения: «Бренд X» (1977 г. – июнь 1981 г.); 1-й отряд MACOS (июнь 1981 г. – июнь 1983 г.); 4-й отряд NAFCOS (июль 1983 г. – апрель 1987 г.); 1724-я эскадрилья боевого управления ВВС (май 1987 г. – сентябрь 1987 г.); 1724-я эскадрилья специальной тактики ВВС (октябрь 1987 г. – март 1992 г.); 24-я эскадрилья специальной тактики ВВС, неофициальное название «два-четыре» (март 1992 г. по настоящее время) (прим. автора).

Глава 3
Июль 1989 г.

За полгода до вторжения в Панаму сержант Джон Чепмен вернулся на базу ВВС Лэкленд, и на этот раз наконец-то добился своей цели. Как никогда ранее, он сфокусировался на самодисциплине и результативности, и основой его личного стремления достичь победы служили занятия прыжками в воду в средней школе. Учебный курс подготовки боевых диспетчеров ВВС служил стандартом для всех отважных ребят, но даже он оказался далеко за пределами всего, что Джон когда-либо испытывал. Он прекрасно понимал, что если выдержит все испытания в ближайший год, его жизнь изменится навсегда, но что же заставляло десятки крепких и выносливых парней бросать эту затею уже в первые недели? «Как бы там ни было, — подумал Джон, выходя из такси перед своим новым домом на пути к другой жизни. — Скоро сам все увижу собственными глазами».
Пункт дислокации «Эйч» (или, для краткости, «О-Эль-Эйч») [1] занимал пару двухэтажных казарм вьетнамской эпохи в «дешевом районе» авиабазы Лэкленд. Сооружения были весьма «подуставшими»: тусклый тон и темно-коричневая отделка свидетельствовали о запущенности. Здание, которое ребята называли «О-Эль» или «индок», служило входом для всех, кто хотел попасть дальше. Перед казармой находился символ ушедшей эпохи — вертолет UH-1 «Хьюи», установленный на столбе, который, казалось, надвигался на проходящих мимо, словно готовясь к стрельбе по ничего не подозревающим людям. За бетонной площадкой перед зданием Джона встретил огороженный деревянным забором грунтовый участок размером 50 на 20 футов, на котором располагались турник и брусья, а также два тридцатифутовых каната, свисавших с деревянной арки. Между канатами на поперечной балке висел блестящий латунный колокол. На двери висела табличка с надписью «OL-H MACOS» («Пункт дислокации “Эйч” штаба командования военно-воздушных перевозок»), по центру которой был высечен девиз «QUALITY NOT QUANTITY» («Качество превыше количества»), каждой стороны которого располагались две военные эмблемы — современные версии европейских гербов. На одной из них, под надписью «USAF Pararescue» («Парашютисты-спасатели ВВС»), был изображен ангел с распростертыми над головой крыльями, двумя руками обхвативший земной шар и девизом «THAT OTHERS MAY LIVE» («Чтобы другие остались в живых»). Вторая представляла собой земной шар с линиями широты и долготы, окаймленный венком из направленных вверх листьями. По диагонали от его правого верхнего до левого нижнего угла тянулась желтая молния, под которой в правом нижнем углу располагалась восьмиконечная роза ветров, а наискосок от нее — парашют. Поперек нижней части виднелась надпись «USAF Combat Control» («Боевое управление ВВС»), а между кончиками венка в верхней части — девиз «FIRST THERE» («Первые там»).
Через несколько недель на курсе вместе с Джоном должны были приступить к занятиям более 120 человек. Как гласила вывеска перед входом, «О-Эль» предназначалось как для подготовки парашютистов-спасателей («пиджеев»), [2] так и потенциальных боевых диспетчеров. У этих бесспорно самых тяжелых профессий в Военно-воздушных силах было много общего, включая на две трети общий курс боевой подготовки, поэтому они начинали вместе. Большинство из этих 120 человек, прошедших первоначальный отбор, собирались стать парашютистами-спасателями, — овладеть более разрекламированной и известной из двух профессий. Примерно пятьдесят человек хотели стать боевыми диспетчерами.
Прибывший примерно в то же время, что и Чепмен, Джо Мэйнор являл собой абсолютное воплощение деревенского парня из Теннесси. Его родной город Атенс — это форменная деревня, расположенная в шестидесяти милях к северу от «крупного города» Чаттануга. Пройдя вводный инструктаж для новобранцев, он подумал: «Ладно, посмотрим, куда это нас приведет», — прошел медосмотр и сдал нормативы по физической подготовке и выносливости, а по окончании начального курса подготовки направился с еще одним кандидатом в «О-Эль». Курсантам запрещалось ходить, в каждое место они бежали… на обед, на тренировку, на базу, на проверку. И вот, вместе с еще несколькими отважными (или обезбашенными) ребятами, Джо быстро добрался до места назначения, размышляя, не совершил ли он ошибку, таская за собой мешок с вещами и все свои пожитки, бегая по техасской летней жаре, обливаясь пóтом еще до того, как его зачислили на курс.
Джона и Джо оформили вместе со другими безымянными парнями. К прибывшим кандидатам относились с пренебрежением и безразличием, в основном потому, что многие из них не выдерживали периода неопределенного ожидания перед началом занятий. Первое, что они выяснили, — это то, что они находятся в «неофициальном статусе», т.е. официально не проходят боевую подготовку и не имеют официального приказа о назначении, соответственно, к ним обращались именно так. «Эй ты, неофициальный!» — обычное обращение к тем, кто не заслуживает обращения по имени; а инструкторы не утруждали себя выяснением имен до тех пор, пока курсанты не приступали к занятиям. Второе, что они узнали, — это то, что неофициальный статус — это именно что «неофициальный». Каждое утро проходили занятия по гимнастике, беге, тренировках в бассейне, чтобы подготовиться к предстоящему семинедельному испытанию. В этот период молодые люди сталкивались с реальностью своего выбора — подготовка боевого диспетчера не была связана с парашютами, экзотическими местами и мотоциклами. Речь шла о боли и о том, что никогда нельзя быть достаточно быстрым, сильным или «водным». Те, кто осознавал ошибочность своего выбора, страдали меньше. Чтобы уйти оттуда, достаточно было просто об этом сказать. Инструкторы — опытные «пиджеи» и боевые диспетчеры, специально отобранные для этого курса, — были известны тем, что подмечали человеческие слабости или же слабых личностей, и обращали на них особое внимание. Иногда для того, чтобы «проредить стадо», они мучили всю группу новичков занятиями в грязевой яме до тех пор, пока кто-нибудь не уходил.
К первому дню занятий в начале сентября инструкторский состав сократил число кандидатов до приемлемых семидесяти человек, среди которых оказались и Джо с Джоном.
Курс «О-Эль» включал в себя семь недель физической подготовки и тестирования, а также базовых учебных дисциплин, таких как физика подводного плавания, которые в основном служили для того, чтобы занять кандидатов на час-другой каждый день и дать им возможность восстановить физические силы. С каждой неделей занятия становились все сложнее, интенсивнее, и продолжительнее.
Каждое утро начиналось с изнурительной гимнастики, после чего следовал кросс на дистанцию от трех до шести миль, или спринтерский бег на близлежащей дорожке. Но хуже всего были тренировки в бассейне. Каждый день после обеда курсанты на собственном опыте убеждались в том, насколько для человеческого организма необходим кислород. Занятия в бассейне состояли из целого ряда различных упражнений, направленных на укрепление разума и тела, — а также на отделение сильнейших от всех остальных. В человеческом организме нет другой бóльшей движущей силы, чем потребность в кислороде, она превосходит все остальные мысли, и инстинктивна в абсолютном смысле этого слова. Заставить себя преодолеть физиологическую потребность дышать — значит овладеть собой. И на курсе «О-Эль» придумали надежные способы проверки этой гипотезы.
Первым упражнением на кислородное голодание было «подводное плавание» — нужно было проплыть бассейн олимпийского размера под водой, затем коснуться дальней стенки и спринтерски вернуться по поверхности вольным стилем. Упражнение выполнялось восемь раз с уменьшающимися интервалами на отдых между подходами, чтобы не дать организму времени для полного восполнения запасов кислорода. Выход на поверхность даже единожды во время этих повторов означало провал и немедленное снятие с курса. Еще одним любимым упражнением инструкторов была «защита от утопления», когда перед тем, как столкнуть курсанта в бассейн, ему связывают руки за спиной. При этом он должен оттолкнуться от дна бассейна двенадцатифутовой глубины, вынырнуть на поверхность и сделать вдох, повторяя упражнение в течение пяти минут — больше искусство, чем наука. Удержаться на плаву без помощи рук невозможно, а те, кто пытается барахтаться на поверхности, в любом случае терпят неудачу.
Потом пошли т.н. «переходы» или «кроссоверы». Это слово вселяет животный страх в каждого, кто хоть раз их выполнял. Они начинаются на третьей неделе обучения, после того как курсанты с помощью других упражнений привыкнут к кислородному голоданию. Из всех жестоких водных пыток кроссоверы были, безусловно, самыми суровыми, но их выполнение являлось обязательным условием для успешного прохождения курса.
Каждый курсант надевал на себя акваланг, состоящий из пары стальных баллонов объемом 80 куб. футов, не имевших регуляторов дыхания, которые для выполнения упражнения были и не нужны. Потом все надевали маску и ласты, пристегивали к поясу шестнадцатифунтовый пояс с грузом, и, наконец, опускались на глубокую часть бассейна, выстраиваясь вплотную вдоль стенки, держась за нее одной рукой. После этого давалась подготовительная команда: «Приготовиться к переходу» — сигнал к тому, чтобы сделать последний большой глоток воздуха. Через мгновение раздавалась команда: «Переход!». Все курсанты ныряли на дно и, коснувшись его, начинали изо всех сил двигаться к противоположной стенке. Одновременно оттуда к ним навстречу перебирала ластами такая же группа. Обе группы встречались посередине, одна из них должна была «подняться» выше, то есть переползти через «нижнюю» группу, после чего обе продолжали свой путь к дальней стенке. Только когда курсанты достигали ее, им разрешалось оттолкнуться от дна и подняться вверх, к ожидавшему их драгоценному и далекому воздуху.
Задыхавшиеся парни, проползая мимо друг друга, хватая ртом воздух, выплескивались на поверхность с каждой стороны бассейна. Так повторялось восемь раз, с уменьшением интервалов между переходами с сорока пяти до тридцати секунд. Для усиления беспокойства инструкторы находились в бассейне вместе с курсантами, чтобы подстраховать на случай, если они начнут тонуть, а также для того, чтобы поиздеваться над ними, иногда срывая маски с лиц для усиления паники. В иных случаях инструкторы набирались на спину солдата, держась за клапанный блок баллонов, и «проплывали» таким образом несколько метров, создавая невероятное дополнительное сопротивление, заставляя курсанта ползти ради спасения своей жизни.
Пока очередная группа курсантов замерзала в холодной воде на мелкой части бассейна, ожидая своей очереди, инструкторы подбадривали задыхающихся людей. «Давай, ты же знаешь, что хочешь уйти отсюда». «Все заканчивается, и тебя ждет отличная работа в ВВС. Просто сдайся» Иногда, когда они чувствовали, что кто-то близок к срыву или особенно ноет, инструкторы стаей набрасывались на испуганного курсанта:
— Давай, говори заветные слова! Просто скажи!
— Я ухожу.
При этих словах, иногда произносимых тихо и кротко, иногда выкрикиваемых в ответ в форме открытого неповиновения, лицо инструктора менялось. Исчезали яростный гнев и вызов, на их месте появлялся спокойный и рассудительный человек с простым указанием:
— Переходи на мелководье бассейна, снимай снаряжение и отправляйся в административный отдел.
Джон, будучи лидером курсантов, наблюдал, как другие молодые люди, почти все моложе его, пропускали обед. Сжигая тысячи калорий в день, они нуждались в каждом углеводе, который могли получить, но бассейн выжимал из них последние силы. У других, кто пытался получить столь необходимую порцию питания, вместо этого от волнения возникала рвота в казарме перед бассейном. Некоторые иногда выходили из воды, чтобы проблеваться, или их просто выворачивало у стенки.
В бассейне парни доходили до точки невозврата, теряли в воде сознание, и инструкторы вытаскивали их на поверхность и приводили в чувство. Когда они приходили в себя, им предлагался выбор: «Возвращайтесь в бассейн или отправляйтесь в раздевалку». Ежедневные занятия в бассейне, включавшие в себя завязывание под водой узлов (серия узлов, которые нужно было выполнить на одном вдохе) и «совместное дыхание» (студенты работали на одной трубке, делясь друг с другом воздухом, а инструкторы мешали им дышать, пытаясь их разнять, и если им это удавалось, то это был провал), день в бассейне завершался заплывом вольным стилем или с ластами на дистанцию от 1500 до 4000 метров.
На суше дела обстояли немногим лучше. Пытки в грязевой яме, тысячи дополнительных отжиманий и подтягиваний, «мотивационные» пробежки — все это было в порядке вещей. Постоянно проводились внезапные проверки казарм, и за малейшее нарушение инструкторы наказывали абсолютно всех. Во время всех этих проверок от Джона и других сержантов ожидалось не только соответствие установленным требованиям, но и проявление лидерских качеств и самоотверженности. Джо вспоминает, как они впервые сблизились с Джоном. «Мы попадали в неприятности по пустякам» — типичное наблюдение курсанта. Один из самых свирепых инструкторов, сержант Родман, вызвал всех на бетонную площадку и заставил курсантов, которых теперь осталось менее тридцати человек, взбираться на брусья для прыжков, находившиеся на высоте четырех футов от земли и идущие параллельно друг другу. Схватившись за них, как гимнасты, парни поддерживали сами себя на прямых руках, затем опускались вниз, пока плечи не оказывались на одном уровне с перекладиной, и снова отжимались. Это составляло одно отжимание.
— Родман заставлял нас выполнять по пятьдесят отжиманий, — вспоминает он. Но между каждым отжиманием мы должны были удерживаться в течение минуты. Тех, у кого отказывали мышцы, отправляли в грязевую яму, где два других инструктора устраивали еще более жестокие пытки. «Мы с Джоном были единственными, кто доходил до конца».
Молодому теннессийцу предстояло сполна испытать, что же творится в яме, но в награду за прохождение испытания Джо вместе с Джоном были освобождены от дальнейших пыток: они могли принять душ, перекусить и расслабиться (насколько это вообще было возможно в «О-Эль»). Джо, поняв, что свободен, направился в казарму, но Джон не пошел вместе с ним, а побежал обратно к яме.
— Куда это ты собрался, Чепмен? — крикнул Родман.
— В яму, сержант, чтобы присоединиться к своей команде.
— Ты свободен! Убирайся отсюда.
Чепмен стоял, не двигаясь. Один из парней бросил в него грязью, угодив в голову. Родман, не нуждаясь в особом стимуле для поощрения командной работы, заявил:
— Ну что ж, когда ты стал грязным, то можешь присоединиться к своей команде.
Джо наблюдал за всем этим и, видя, что столь необходимый ему отдых исчезает, прыгнул обратно в яму вместе с командиром своей команды. «Тот момент я никогда не забуду, мы с Джоном тогда сильно сблизились. Впервые я осознал, что то, что мы делаем, нужно не только мне. Что мы и есть команда».

*****

Из 120 человек, прибывших в «О-Эль» на учебный курс №89-005, начавшийся 18-го сентября (в день ВВС), и семидесяти человек, доживших до начала занятий, станут выпускниками только семеро — пятеро «пиджеев» и всего два боевых диспетчера — Джон Чепмен и Джо Мэйнор. Эти два человека, составлявшие всего четыре процента от всех кандидатов в группу боевого управления ВВС, получили свой счастливый билет. Следующая проверка на выносливость не заставила себя ждать: квалификационная школа боевых водолазов спецназа армии США в Ки-Уэсте, штат Флорида.
Это, пожалуй, одно из самых сложных армейских учебных подразделений, подготовку в ней заваливают от четверти до трети всех поступивших курсантов. Однако для Джо и Джона это был тот самый курс, ради которого они потратили долгие месяцы мучений и подготовки. В середине ноября к занятиям приступило сорок человек, а закончили менее тридцати — погружения следовали за погружениями, днем и ночью, изучались дыхательные аппараты замкнутого цикла LAR-V «Драгер» (система, использующая 100-процентный кислород с рециркуляцией, чтобы не оставлять воздушно-пузырькового следа), и, конечно, физическая подготовка: длительные пробежки и силовые упражнения. Для сухопутчиков занятия в бассейне с их «переходами» и издевательствами были сущим мучением. Для выпускников «О-Эль» это была просто очередная неделя.
После Ки-Уэста неумолимый темп подготовки продолжился. В школе выживания на воде Военно-воздушных сил в Хоумстеде, в штате Флорида, к югу от Майами, их ждало еще одно водное испытание в виде трехдневного курса выживания и спасения на море. В отличие от первых двух школ, это оказался «легкий» и в основном академический курс.
Наступил 1990 год, и оба потенциальных боевых диспетчера оказались на втором армейском учебном курсе — в школе парашютно-десантной подготовки в Форт-Беннинге, в штате Джорджия, известной в группе боевого управления ВВС как «благодарность ВВС». Для Джона прыжки с парашютом стали захватывающим предприятием, которое пришлось ему по душе. Еще находясь в школе, Джон уговорил Джо взять пару уроков затяжных прыжков, еще до того, как они попадут на соответствующий обучающий курс.
Совершив пять прыжков, необходимых для окончания курса парашютной подготовки, они сели в самолет и отправились на следующую остановку — в школу выживания летных экипажей ВВС на базе ВВС Фэйрчайлд в штате Вашингтон. Двухнедельный курс был разработан с целью ознакомления военнослужащих ВВС с выживанием в лесу и включает в себя изучение основ ориентирования на местности, умение оборудовать укрытия и уклоняться от попадания в плен, добывать себе пищу. Кроме того, на курсах отрабатывались навыки сопротивления при допросах в случае попадания в плен.
К тому времени они находились на пути к своей мечте и были уже неразлучны. В феврале они прибыли на авиабазу Кеслер для обучения в школе управления воздушным движением (УВД) — на одном из самых сложных в академическом отношении курсов в ВВС. Многие, кто здесь не справлялся с нагрузками, переводились на другую работу, и потенциальные боевые диспетчеры не были исключением. Если ты не мог управлять воздушным движением, то ты не мог стать диспетчером.
На пути из школы выживания Джон прилетел домой, чтобы забрать у отца свою машину — четырехдверный «Форд ЛТД» бледно-желтого цвета. «У нее были изношены вакуумные шланги, — вспоминает Джо. — Фары тускнели, пока не нажмешь на газ, а потом, когда давление возрастало, фары начинали гореть ярче. Стоп-сигналы не работали вообще. Это был настоящий кусок дерьма». Тем не менее, автомобиль означал свободу, и они воспользовались им, чтобы исследовать побережье Мексиканского залива, немного расслабиться и сбросить напряжение, связанное с обучением в школе УВД.
На пути к тому, чтобы стать настоящими боевыми диспетчерами, оставалось еще одно препятствие, — школа боевого управления авиацией, находившаяся на авиабазе Поуп, в штате Северная Каролина. База находилась на территории Форта-Брэгг, где дислоцировалась 82-я воздушно-десантная дивизия, отряд «Дельта» и 24-я эскадрилья специальной тактики ВВС.
Школа боевого управления авиацией включала в себя все, что военнослужащие освоили до этого момента, а затем на основе такого фундамента давала им основы боевого управления ВВС. Это был последний курс перед тем, как получить свои береты, но ни в коем случае не окончательный в их армейской жизни: им еще предстояло пройти курс затяжных прыжков и получить подготовку на курсах передовых авианаводчиков (ПАНов), а также многое другое. Что касается Джона и Джо, то: «Мы-то думали, что у нас уже всё позади и мы уже всё можем, но инструкторам этого не докажешь, пока не приступишь к занятиям».
Утренние занятия по физической подготовке были изнурительными (опять же!) и сопровождались ежедневным строевым смотром, на котором проверялась способность каждого курсанта быть внимательным к деталям. Нарушения, связанные с внешним видом, опрятностью, некачественным бритьем или потертостями на ботинках, влекли за собой наказание в виде отжиманий. Затем в учебном классе изучались возможности радио- и навигационного оборудования, способы определения и обозначения посадочных площадок, ориентирование на местности, тактика действий малых подразделений (патрулирование, засады, налеты), а также совершенствовались навыки владения оружием, в том числе гранатами, минами и подрывными зарядами. Учебные занятия дополнялись тренировками в полевых условиях, под которыми подразумевалось нахождение в лесах в окрестностях Форт-Брэгга под бдительным присмотром инструкторов. В отличие от предыдущих курсов подготовки, ошибки на практических занятиях «вознаграждались» не только физическими упражнениями, но и применением слезоточивого газа. Инструкторы использовали его для снятия стресса, поскольку стрелять в курсантов для имитации боевых условий не разрешалось. Взмокшие бойцы надевали противогазы, чтобы защитить глаза и легкие, но от жжения, особенно в промежности и подмышками, где раздражение усиливалось благодаря взопревшей от пота кожей, спастись было невозможно.
Часто проводились парашютные прыжки — чтобы «набить» соответствующий навык у курсантов. Джо вспоминает ночной прыжок, который их группа совершила на одну из площадок приземления Форт-Брэгга под названием «Нормандия». Они должны были высадиться в «Нормандии» и проследовать далее к следующему объекту — площадке «Сицилия», чтобы обозначить на ней грунтовую посадочную полосу для транспортника C-130, а затем управлять посадкой настоящего самолета. Находясь на борту в ожидании прыжка, Джон стоял сразу за Джо, и, наклонившись вперед, крикнул тому на ухо сквозь рев двигателей самолета и ветер, проносившийся мимо открытого люка.
— Я собираюсь сесть на тебя верхом. Буду прямо на твоей заднице!
Не любивший прыжки Джо лишь кивнул головой:
— Ну да, конечно.
Когда Джо вышел из самолета и над его головой купол полностью наполнился, он поднял голову и увидел ноги, касающиеся натянутой ткани и пробирающиеся к краю купола. В следующее мгновение рядом с ним опустилось тело Джона — тот прыгнул настолько близко к своему другу, что их парашюты раскрылись один над другим, и Джону пришлось в буквальном смысле слова перешагивать через Джо. Когда он оказался сбоку, парашют Джо перехватил поток воздуха, из-за чего старший курсант опустился на его уровень. «Мы оказались бок о бок, на одном уровне. И Джон смеялся от избытка адреналина». Однако мальчик из Теннесси был далеко не в восторге.
По мере того как недели превращались в месяцы, команда готовилась к итоговым полевым учениям, которые проводились в расположенном неподалеку Кэмп-Маккал. Там проверялась способность бойцов выводиться на вражескую территорию, осуществлять патрулирование, обнаруживая различные цели, выбирать и обозначать площадки высадки, проводить другие операции, а также переносить страдания. В еде и воде им не отказывали, но сон был роскошью. И, конечно, для поддержания духа использовался ужасный слезоточивый газ.
Последний этап учений заключался в том, что бойцы навьючивали на себя рюкзаки и оружие, преодолевая пятнадцать миль до здания школы боевого управления авиацией. Этот марш, как и все остальное, что делали курсанты, являлся соревнованием на время. Уставшие, но движимые осознанием того, что от заветной цели их отделяет всего пятнадцать миль, все военнослужащие группы из семи человек дошли до конца. Знойным июльским вечером 1990 года Джон и Джо, единственные два курсанта, оставшиеся от курса №89-005 в «О-Эль», впервые вышли на сцену сержантского клуба авиабазы Поуп в красных беретах и черных кожаных ботинках десантников.
Новоиспеченные боевые диспетчеры ВВС, ставшие теперь скорее братьями, чем друзьями, получили приказ о назначении в 21-ю эскадрилью специальной тактики ВВС, что позволило им перейти прямо через дорогу от школы боевого управления авиацией. Какие бы трудности и приключения ни ждали их впереди, они планировали встретить их вместе.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Англ. Operation Location “H” (OL-H).
[2] Англ. Pararescue Jumper (PJ).

"Один на рассвете" не красивее будет?

_________________

Да, пожалуй Вы правы.
Впрочем, учитывая сложность оригинального текста, перевод еще будет стотыщпицот раз редактироваться....
Так что исправим)

Глава 4
Июль 1990 г.

Наконец-то Джон осуществил свою мечту стать «кем-то бóльшим», что удавалось лишь избранным, но на пути к этому он обнаружил, что получение квалификации боевого диспетчера — это лишь часть успеха в его новой жизни. Реализовать мечту на 100% можно было лишь в реальных боевых действиях. Он не мог этого знать, но в конце июля 1990 г. до первого шанса проявить себя в деле оставалось всего несколько недель.
Одним из боевых товарищей Джона стал Джо Пуричелли, десантник 82-й воздушно-десантной дивизии, с которым он познакомился в парашютно-десантной школе. Второго августа, в четверг, Джо пригласил Джона на выходные в его родной город Виндбер, в штат Пенсильвания. «Конечно, почему бы и нет?» — решил Джон.
В тот же день, на другом конце света, свои планы осуществил совершенно другой человек. Саддам Хусейн вторгся в Кувейт в полночь 2-го августа, разгромив столицу и вооруженные силы крошечного эмирата, числившиеся лишь на бумаге, и захватил ключевые объекты с помощью специально обученных подразделений «коммандос», высаженных с вертолетов. Через двенадцать часов все было кончено: кувейтские военные были уничтожены или же бежали вместе с королевской семьей.
Новость произвела сенсацию во всем мире, и пока США размышляли над тем, что делать с захватом источника 65% мировых запасов нефти, Джон Чепмен не особо заострял на этом событии внимания. По дороге два товарища остановились на заправке и встретили Валери Новак, одну из лучших школьных подруг Джо, учившуюся на последнем курсе в школе медсестер. У Валери были длинные каштановые волнистые волосы, голубые глаза, светившиеся озорным блеском, а ее миниатюрный рост не отражал ее живого характера, который она с энтузиазмом продемонстрировала, обняв Джо и воскликнув:
— Привет! Ты домой! Давай сегодня погуляем!
Джо улыбнулся и сказал:
— Я тут с другом, — и представил ее Джону.
Валери ответила радостным «Круто!», — и ребята провели всю ночь в одном из баров Виндбера. Весь вечер и всю ночь, как вспоминает Валери, «мы танцевали и пили… Употребили очень много текилы». Для Джона выходные пролетели слишком быстро, и сразу после возвращения на авиабазу Поуп они с Вэл начали перезваниваться и переписываться. Как только у него выпадала возможность, он проделывал восьмичасовой путь до Виндбера, чтобы провести время с Валери. И точно так же, она зачастую приходила с двенадцатичасовой смены, садилась в машину и ехала восемь часов к нему на квартиру, которую он купил в Фейетвилле. Каким-то образом им удалось наладить отношения на расстоянии, и к осени они уже были неразлучны.
В то время как Джон все больше влюблялся в миниатюрную шатенку, США и Кувейт созвали экстренное заседание Совета Безопасности ООН, который единогласно принял Резолюцию №660, осуждающую вторжение и требующую немедленного вывода иракских войск. В течение следующих нескольких месяцев иракские предложения и переговоры неоднократно отвергались президентом Бушем и воинственно настроенным премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер.
В ноябре, пока ситуация в Ираке ухудшалась, Джон и Вэл приехали к его отцу на День благодарения в северный Мичиган. Во время прогулки верхом Джона сбросило с лошади, и он неудачно приземлился, но тут же встал, «окунувшийся в грязь» и продолжил езду.
Ранним утром Джон разбудил Валери, сообщив, что ему очень больно. Она вспоминает: «Я осмотрела его, и, увидев, что его живот увеличен, сразу поняла, что его нужно везти в больницу». Когда врач скорой помощи осмотрел Джона, он покачал головой и сказал: «Тебе крупно повезло. Если бы ты немного замешкался, ты бы скончался». У парня оказался разрыв селезенки. Хотя операция и не потребовалась, но его на полгода отстранили от основной службы.
Джон был вынужден выполнять обязанности, не связанные с физическими нагрузками, тренируясь на площадках приземления и высадки на территории Форт-Брэгга, и наблюдая за тем, как остальная часть его эскадрильи готовится к войне и отправляется на боевую службу. Рождество оказалось для нового и неопытного боевого диспетчера удручающим, единственным утешением для него стало время, проведенное с Валери, которая прилетела, чтобы они могли провести праздники вместе. А его подразделение, 21-я эскадрилья специальной тактики ВВС, к январю представляла собой сколоченный костяк из засекреченных и не участвовавших в боевых действиях операторов.

*****

Для группы боевого управления ВВС война стала переломным моментом. По всему Ираку и Саудовской Аравии диспетчеры из разных эскадрилий организовывали и управляли посадочными площадками и аэродромами, выполняли задачи по нанесению авиаударов (используя радиомаяки для точного определения координат) самолетами США и коалиции, участвовали в освобождении посольств союзных стран с помощью британских подразделений Специальной авиационной службы (САС) и Специальной лодочной службы (СБС). Единственной задачей 24-ой эскадрильи специальной тактики ВВС стала охота за пусковыми установками ракет «Скад» в западной иракской пустыне вместе с отрядом «Дельта», чтобы удержать Израиль в стороне и сохранить коалицию Джорджа Буша. В целом их усилия свели ракетные удары по Израилю практически к нулю. Один из боевых диспетчеров, Брюс Барри, при поддержке сотрудников отряда «Дельта» сумел уничтожить порядка двадцати семи ракетных пусковых установок. Когда война закончилась, командующий коалиционными войсками, американский генерал Норман Шварцкопф прилетел на оперативную базу «Дельты» и 24-ой эскадрильи в Араре (Саудовская Аравия), расположенную недалеко от иракской границы, чтобы поздравить их.
— Так вот кто не пустил Израиль на войну, — заявил герой операции «Буря в пустыне», глядя на Брюса Барри, другого неизвестного героя коалиции, когда их представили друг другу. В дальнейшей трансформации 24-ой эскадрильи, как самобытного и универсального подразделения в области специальных операций, это был торжественный момент.

*****

Весной 1991 года, находясь в Северной Каролине, когда войска возвращались домой после «Бури в пустыне», Джон Чепмен наблюдал за тем, как его товарищи-боевые диспетчера возвращаются на родину, где их встречали как героев, гордясь победой, которая смыла пятна национального протеста и социальных противоречий, которыми был отмечен вьетнамский конфликт. Он пропустил всю войну из-за травмы, оставшись в стороне, и теперь, казалось, не появится никакой другой возможности проявить себя в стабильном новом мировом порядке, возглавляемом единственной оставшейся сверхдержавой — Америкой.
Однажды, во время своей стабильной, хотя и немного скучной, службы, почти через год после случайного знакомства с Валери, Джон выбрал один из июньских уик-эндов, чтобы отправиться в Виндбер и сделать ей предложение. Она знала, что влечет за собой служба Джона, и понимала, что ей придется уехать из родного города в неизвестные края. Его же единственным утешением в том разочаровании, что он пропустил всю войну, стала другая частичка, которой ему не хватало в жизни; и вот она, в виде живого вихря энергии, согласилась стать его женой.
В ноябре 1992 г. они собрали свои вещи и отправились в Японию, где Джон получил очередное назначение в 320-ю эскадрилью специальной тактики. Зарубежные командировки обычно сближают американских военнослужащих и их семьи, и Джон с Валери не стали исключением. Пока его жена работала в госпитале, Джон и другие диспетчеры проходили боевую подготовку: дополнительная водолазная подготовка, затяжные парашютные прыжки, операции на малых катерах, действия на посадочных площадках и в зонах высадки. Одним из основных направлений деятельности подразделения было проведение операций по эвакуации гражданских лиц (или, сокращенно, NEO). [1] Благодаря центральному расположению 320-й эскадрильи на Тихоокеанском театре военных действий, ее можно было использовать в случае стихийного бедствия или катастрофы. Эвакуация посольств, переправка по воздуху американских граждан или жертв стихийных бедствий… Это были важные задачи, которые нужно было отрабатывать, и подразделение гордо несло гуманитарное предназначение, которое в мирное время казалось Джону лучшим шансом применить навыки, которые он развивал годами.

*****

Пока Джон служил на Тихом океане, 24-я эскадрилья подтверждала свои навыки и таинственность на отдаленном побережье Африки в стране, о которой большинство американцев никогда не слышали: в Сомали. В операции, больше известной как «Падение “Черного ястреба”», Джефф Брэй, один из боевых диспетчеров, используя свой непревзойденный опыт наведения авиаударов, спасал жизни осажденных военнослужащих отряда «Дельта», рейнджеров, своих товарищей по службе боевого управления ВВС и «пиджеев» во время самой ожесточенной части исторического восемнадцатичасового огневого боя. Эта операция, а точнее, перестрелка, произошедшая 3-го октября 1993 г., определила характер специальных операций и внешней политики США на последующие восемь лет, — до тех пор, пока один из выходцев арабского мира не объявил войну западной цивилизации, и в частности США, и не изменил ход международной истории.

*****

Джон узнал об операции в Сомали так же, как и весь остальной мир, — из сообщений СМИ, транслировавших мрачные снимки с улиц Могадишо. Но внутри сообщества специалистов боевого управления ВВС постепенно распространялась информация о героизме участников операции. К тому времени у Джона шел второй год его трехлетней службы на Дальнем Востоке, где он приобретал ценный опыт и наслаждался тренировочными полетами в таких экзотических странах, как Таиланд и Корея. Но это были именно тренировочные полеты. С наступлением 1995 года он понял, что не удовлетворен своей работой на все сто. Чего-то не хватало, и это «что-то» усугублялось еще тем, что он пропустил первую войну в Персидском заливе.
Было только одно место, где можно было получить боевой опыт или, по крайней мере, проводить высокодинамичные операции, имеющие государственное значение. Если он хотел получить желаемое и подтвердить результаты многолетней подготовки, ему нужно было отправляться именно туда. Но для этого ему нужно было быть более физически подготовленным, более совершенным в своих навыках и еще более целеустремленным, чем когда-либо в своей жизни, потому что в место назначения, о котором он размышлял, попадали только самые лучшие из уже элитной группы людей. Этим местом была 24-я эскадрилья специальной тактики ВВС.

*****

Процесс отбора в 24-ю эскадрилью является уникальным и одновременно схожим с подобным процессом в других самых элитных военных подразделениях мира — 6-й команде «морских котиков» и отряде «Дельта». [2] В рамках структуры боевого управления ВВС он уникален тем, что среди всех оперативных эскадрилий специальной тактики это единственное подразделение, которое требует от человека добровольно подать пакет документов и запросить новое назначение.
От перехвата «Скадов» в Ираке и до охоты на людей в Могадишо, во всех значимых американских контртеррористических операциях, начиная с «Пустыни-1», 24-я эскадрилья играла ключевую роль. Ни одно другое «черное» подразделение спецназа (определяемое как подразделение, действующее под ограниченным надзором Конгресса) не участвовало в таком большом количестве высокоприоритетных и высокорисковых специальных операций государственного значения. В период со времен Гренады и до первой войны в Персидском заливе численность 24-й эскадрильи удвоилась, а затем удвоилась еще раз, занимая все бóльшую площадь в комплексе Объединенного командования специальных операций США (ОКСО) в Форт-Брэгге.
Весной 1995 г. Джон Чепмен решил войти в ряды лучших из лучших боевых диспетчеров в мире. Это было очень непросто. Он хотел поступить на службу в одно из самых требовательных подразделений в истории американских вооруженных сил. Из всех подавших заявления только половина успешно пройдет двухнедельный отбор и шестимесячный курс боевой подготовки в составе «зеленой команды». О самом подразделении Джон мало что знал, в основном это были отрывочные сведения, полученные от бывших сотрудников эскадрильи, которые были направлены на службу в другие эскадрильи специальной тактики ВВС (военнослужащие 24-й эскадрильи редко возвращались обратно, в «белые» подразделения Сил специальных операций). Но если именно туда попадали по-настоящему лучшие диспетчера, чтобы продемонстрировать свое превосходство, то и он должен туда попасть. Кроме того, у ветерана с десятилетним стажем было еще одно обстоятельство: он хотел получить возможность проявить себя в бою или в боевых операциях, поскольку в свои тридцать лет он стремительно приближался к статусу «старика». Попав в нужное подразделение, он вполне мог остаться там до конца своей военной карьеры, — вот только попасть туда оказалось делом нелегким.
С тех пор, как в его жизни появилась Вэл, он всегда и во всем советовался с ней.
— Я хочу это сделать, но, если ты скажешь «нет», я поменяю свое решение, — сказал он ей в начале 1995 года. Спустя два десятилетия Валери по-прежнему уверена, что если бы она тогда ответила «нет», то вопрос бы решился без обид. «Но мне не хотелось в восемьдесят лет оглядываться назад и понимать, что я не дала ему того, чего он так хотел». А он действительно очень хотел этого. Он знал, что желание — это, как и в случае с курсом молодого бойца, весомая часть успеха, только на этот раз его сравнивали с другими лучшими из лучших, причем по критериям, известным только отборочной комиссии.
Джон прошел отбор в подразделение летом 1995 года и успешно прошел аттестацию для назначения на должность. Многое из того, что известно об отборе в 6-ю команду «морских котиков» и отряда «Дельта», основано на ранее изданных книгах бывших сотрудников подразделения, однако процесс отбора в 24-ю эскадрилью, хотя во многом и схож с аналогичным процессом в армейском и военно-морском подразделениях, остается тщательно охраняемым испытанием человеческого духа. Вернувшись домой, он сообщил эту замечательную новость Вэл, которая была рада вернуться в Северную Каролину, где у них остались друзья из 21-й эскадрильи, и где они будут ближе к семье. Затем она добавила еще одну радостную новость, уже от себя… По возвращении они привезут домой маленькую частичку Японии — она была беременна.
К октябрю будущие родители вернулась в Фейетвилл, радуясь возможности побывать за границей, что так нравится многим военнослужащим, и еще больше радуясь тому, что они снова дома. Купив дом, они поселились в нем на время, как они полагали, пока Джон не закончит свою военную карьеру. В ожидании рождения их первенца Валери даже вернулась к своей прежней работе в качестве сиделки на дому.
Впереди их ждали два новых приключения: рождение первого ребенка и новая служба Джона в составе «зеленой команды». Для него первые полгода стали возвращением к тяжелой работе по прохождению очередного курса боевой подготовки, только с несравнимо более высокими ставками и рисками, — но все это компенсировалось непревзойденным профессиональным уровнем и качествами людей, с которыми он проходил обучение.
Занятия в «зеленой команде» должны были начаться в конце января, и супруги провели праздники, восстанавливая отношения со старыми друзьями и заводя новые знакомства. Джон особенно выделил одного из них, Пэта Элко. Худощавый и атлетически сложенный курсант первого срока службы ростом в шесть футов не имел практически никакого опыта, но на отборе показал себя с самой лучшей стороны и был принят в подразделение. Джон сразу же полюбил Пэта как младшего брата.
Ранним утром 18-го января 1996 г. в Северной Каролине было холодно до чертиков, как бывает только в сырую погоду на Юге. Джон и Вэл крепко спали в постели, когда в 05:16 на тумбочке сработал недавно выданный Джоном пейджер с кодовым словом — указанием немедленно явиться в подразделение. Когда новые военнослужащие 24-й эскадрильи собрались вместе, они узнали, что «зеленая команда» начинает работу ПРЯМО СЕЙЧАС.
То, что происходило потом, было мечтой каждого мальчишки, знавшего, какой должна быть армия в идеале, но в реальности это оказалось уделом лишь немногих, кто поднялся на самую вершину своей профессии в области специальных операций. Вместе с рейнджерами они захватывали аэродромы в Луизиане и Джорджии; тренировались днем и ночью на мотоциклах по пересеченной местности, с приборами ночного видения и полной боевой выкладкой; проходили первые вводные занятия в отряде «Дельта» и в 6-й команде «морских котиков», причем последние включали в себя знакомство и работу на HSAC — высокоскоростных штурмовых лодках, которые «морские котики» использовали для атак против объектов в океане и для высадки на сушу. [3] Эти лодки, отбивающие все почки и мозг, были источником либо восторга, либо страданий, в зависимости от того, насколько хорошо человек справлялся с морской болезнью и физиологическим воздействием морских операций. Для Чепмена, «водоплавающего» по своей природе, работа на лодках оказалась захватывающим событием.
Занятия по огневой подготовке проводили инструкторы «зеленой команды» (опытные боевые диспетчеры и «пиджеи» из 24-й эскадрильи, включая Джеффа Брэя, одного из героев событий Сомали), которые дополнялись гражданскими контракторами на легендарных ранчо «Thunder Ranch» и «Y.O. Ranch» в Техасе (на которых команда Джона за первые два дня тренировок умудрилась выпить все пиво в заведении). Когда команда не была на выезде, она использовала чужие объекты, например, полосы препятствий отряда «Дельта», расположенные недалеко от 24-й эскадрильи.
В процессе обучения люди начали становиться единым целым, знакомиться с женами, детьми, подругами или собаками друг друга, делиться пивом и едой, и, конечно, полностью полагаться друг на друга. Джон и Вэл с самого начала приняли Пэта. Сейчас он, работающий агентом ФБР в Далласе, вспоминает: «Я даже не могу сосчитать, сколько ночей я там провел. Джон и Вэл стали для меня чем-то вроде приемных родителей вдали от биологических, пива “Миллер Лайт” мы выпили очень много».
Следующей частью боевой подготовки команды стали парашютные прыжки. Парашютно-десантная подготовка является важнейшим навыком, поэтому в воздухе на засекреченном объекте на западе США, а также на площадках высадки в Форт-Брэгге, проводилось много времени, что включало в себя дневные и ночные прыжки с высот до 25000 футов. Кульминацией парашютно-десантной подготовки стал, по словам одного из инструкторов «зеленой команды» Джона, «ночной затяжной высотный прыжок с полной выкладкой, с кислородом, рюкзаком и оружием». Стремясь расширить границы своих возможностей, бойцы «проложили свой курс и вычислили точку приземления с помощью GPS» над пустыней, преодолели двенадцать миль под куполом и приземлились в пределах семидесяти пяти ярдов друг от друга, заняв свое место среди лучших боевых парашютистов.
В разгар напряженной тренировочной работы и крутого учебного процесса 13-го мая 1996 г. у Джона и Валери родился первенец — Мэдисон Элизабет Чепмен. Валери вспоминает тот момент, когда они стали семьей: «Когда он впервые взял Мэдисон на руки, в его глазах загорелся такой огонь, какого я еще не видела. Он напоминал ребенка в магазине сладостей, настолько он был взволнован». Пока он делил этот момент с женой и принимал сердечные поздравления от своих новых товарищей по команде, у него было мало времени, чтобы порадоваться или поразмышлять о тех глубоких переменах, которые произойдут с появлением Мэдисон. Тренировки и учебные задачи продолжались, несмотря на любые другие аспекты жизни, и ничто не могло в 24-й эскадрилье заменить исключительной подготовки к действиям в чрезвычайных ситуациях, поэтому после недельного отдыха Джон вернулся к тренировкам вместе со своей командой.
В Форт-Уолтон-Бич (штат Флорида) команда отрабатывала навыки погружения с аквалангом и дыхательным аппаратом замкнутого цикла (ребризером) в океанском прибое, ориентировалась по компасу в темноте и оттачивала навыки, необходимые для работы вместе со своими коллегами из «морских котиков». Там же они отрабатывали навыки выброски с воздуха спасательных лодок RAMZ. [4] В этих специальных упаковках объемом около трех футов находились свернутая в рулон лодка с мотором, топливо, рюкзаки с оружием. На воде лодка надувалась сжатым газом и менее чем за пять минут доставляла группу к цели или месту аварии на воде.
Для боевых диспетчеров нет более важных тренировок, чем непосредственная авиационная поддержка. Они ездили в Форт-Кэмпбелл, где тренировались вместе с вертолетами 160-го полка, проходили подготовку с истребителями F-16 и F-15 в Гила-Бенд в Аризоне и штурмовиками A-10 в Форт-Леонард-Вуд в Миссури. Наконец, 29-го июля 1996 г. они поднялись и были приняты в самое престижное подразделение специальных операций ВВС как полноправные сотрудники. Джон вместе с Пэтом отправились служить в «красную команду» (одна из трех «цветных» боевых команд эскадрильи, остальные — «синяя» и «серебряная»), чтобы начать свою новую жизнь. Помимо специальной подготовки — наведения и корректировки авиаударов, обследования важных объектов и аэродромов — «красная команда» чередовала свои тренировки с отрядом «Дельта» и 6-й командой «морских котиков».
Мэдисон росла, и когда Джон был дома, семья проводила время вместе. Они вошли в привычный ритм, связанный с его напряженной работой и графиком командировок между учениями и тренировками в армии и на флоте. К лету 1997 г. Валери снова забеременела. Спустя почти два года после рождения Мэдисон, 5-го мая 1998 г., на свет появилась ее младшая сестра, Брианна Линн Чепмен, пополнив маленькую семью.
К тому времени, когда Брианне исполнился год, у Джона случилась переоценка приоритетов. Девочки стали его жизнью, а привлекательность отряда «Дельта» и «морских котиков» померкла перед лицом его нового и истинного предназначения. Вэл вспоминает: «Когда он был дома, он был дома». Пиву и гаечному ключу в гараже он предпочитал купание девочек и расчесывание их светлых волос. «Он мог убить пять тысяч человек на работе, но когда он пересекал входную дверь, вы никогда бы об этом не узнали», — размышляет Валери о том, насколько полным было преображение Джона после появления дочерей.
Однако, пока он психологически менялся в противоположном направлении, на горизонте очередного холодного зимнего дня на Восточном побережье в 1998 году во время работы с 6-й командой «морских котиков», у Джона появилась первая возможность выполнить реальное боевое задание. Подразделение спецназа ВМС направлялось в состав стабилизационных сил НАТО в Боснии для охоты на югославских военных преступников — крайняя реинкарнация отряда «Дельта», охотившейся на людей в Сомали пятью годами ранее. Отряд также находился в том регионе, но на этот раз «морские котики» получили возможность лично возглавить и провести аналогичную операцию. Целью подразделения спецназа ВМС, в котором находился Джон, был Горан Елисич, боснийский серб, разыскиваемый за геноцид и преступления против человечности. В обязанности Джона входило обеспечение тактической связи для всей группы, преследовавшей своего человека по мощеным улицам небольших деревень в окрестностях Тузлы, где, как предполагалось, и находился Горан. В январе «морские котики» вместе с боевым диспетчером прибыли в регион, охваченный конфликтом, и хотя многие детали их операций остаются засекреченными, им удалось захватить беглеца, который поклялся, что его никогда не возьмут живым, и доставить его в Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии. Там, на суде, он был оправдан по обвинению в геноциде, но признан виновным в преступлениях против человечности, приговорен к сорока годам лишения свободы и передан итальянцам для отбывания срока в тюрьме. Были еще другие охоты и поимки людей, но к апрелю Джон и «морские котики» вернулись обратно. В соответствии с секретным характером операций Джон никогда не рассказывал Вэл, где он был и что делал.
Когда Джон вернулся домой к своей семье, он уже принял окончательное решение. Его участие в операциях и получение боевого опыта подходило к концу, пришло время проводить больше времени дома со своими девочками. Ему уже не хотелось ждать новой возможности принять участие в боевых действиях; единственные задачи, которые появлялись на горизонте, были похожи друг на друга, и хотя иногда они были захватывающими, они скорее разочаровывали, чем подтверждали его профессионализм. Он оставил «красную команду» и перешел в рекогносцировочную группу 24-й эскадрильи. «Геодезия», как ее называли, занималась комплексными исследованиями различных мест в интересах «клиентов» 24-й эскадрильи (это, прежде всего, отряд «Дельта» и другие подразделения специальных задач) по всему миру. Работая в «Геодезии», Джон досконально овладел базовыми навыками геодезической съемки и оценки аэродромов и посадочных площадок, присущими всем боевым диспетчерам, и добавил в копилку своего опыта компьютерное черчение в программе AutoCAD. Он нашел, что такая работа ему нравится, поскольку график был более предсказуемый как для его расцветающей семьи. Несмотря на то, что работа была не такой динамичной, как в «красной команде», в группе геодезистов случались напряженные ситуации, когда люди, часто работавшие в одиночку, оказывались в опасных условиях по всему миру.
Тем временем Мэдисон быстро росла, Брианна следовала за ней по пятам, и семья вступала в новое тысячелетие. Джон, уже освоившийся с чертежами и компьютером на своей работе в «Геодезии», по вечерам возвращался домой к маленьким детям, которые ждали его вечернего прихода. К неудовольствию Вэл, он часто хватал девочек, укутывал их в одеяло и подбрасывал в воздух, задевая потолок, ловил их снова, а затем бросал на диван, пока они размахивали крохотными ручками.

*****

К сентябрю 2001 г. жизнь у пары была расписана. В то время как Джон осваивал новые компьютерные и исследовательские навыки, его основные навыки и мастерство в области борьбы с терроризмом уже притупились, поскольку он смирился с тем, что войны, венчающей его военную карьеру, не будет. Он уже размышлял о будущем после службы в группе боевого управления.
Джон и Вэл договорились между собой, что он отслужит двадцать лет, а затем, используя свои навыки в черчении и геодезии, найдет более высокооплачиваемую работу, чтобы подготовиться к последующему этапу образования девочек. Они уже ходили в дорогостоящую частную школу, учебу в которой поддерживали доходы от работы Вэл медсестрой на дому, и гордящиеся своими детьми родители намеревались и дальше обеспечивать им наилучшее образование. Однако втайне Джон мечтал открыть собственную автомастерскую, в которой можно было бы создавать и чинить такие кит-кары, как «Кобра», которую он собирал в свободное время. [5] В ночь на 10-е сентября он стоял в своем гараже с пивом, смотрел на проект и думал, когда же он наконец найдет время, чтобы закончить автомобиль, который все еще напоминал раму с двигателем, трансмиссией и различными деталями, разбросанными по его верстаку и гаражу. В мире царил покой, отношения с Вэл были крепкими, девочки росли, и Джон примирился со своим будущим, которое не предполагало проявление себя в бою, как он когда-то надеялся и мечтал. И это его вполне устраивало.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Англ. Noncombatant evacuation operations.
[2] Отбор в отряд «Дельта» открыт для любого военнослужащего, независимо от его опыта службы, в то время как 6-я команда «морских котиков» и 24-я эскадрилья принимает добровольцев только из рядов «белых» подразделений спецназа. Для последней таковой является любая другая эскадрилья специальной тактики ВВС (прим. автора).
[3] Англ. High-speed assault craft.
[4] Англ. Rigging alternate method Zodiac.
[5] Англ. Kit car. Компонентный автомобиль-конструктор, собираемый из продаваемых деталей.

Глава 5
11 сентября 2001 г.

23-я эскадрилья специальной тактики [1] располагается на дальней стороне взлетно-посадочной полосы авиабазы Херлберт Филд, прямо напротив штаба Командования специальных операций ВВС. Эта авиабаза, на которой дислоцируется бóльшая часть сил и средств КСО ВВС, фактически является дополнительным летным полем другой гигантской авиабазы и полигона Эглин, что снижает статус Херлберта с «авиабазы» до «аэродрома». На старых картах это место обозначается как «Вспомогательное летное поле №9», и на них отображается лишь небольшая часть построек, — а не куча зданий, как сейчас. Во время первоначального формирования специального авиационного отряда для использования в Лаосе и во Вьетнаме это было идеальное место, надежно укрытое от посторонних глаз в болотах Флориды. Известная попытка спасения военнопленных в лагере Сон-Тай в 1970 г. планировалась и отрабатывалась именно здесь.
Утром 11-го сентября 2001 года в 23-й эскадрилье планировали провести «бал монстров» — общеэскадрильную тренировку на физическую выносливость, состоящую из серии необычных физических упражнений, в которых команды соревновались друг с другом. В то ясное летнее утро Калвин Маркхэм, мастер-сержант с шестнадцатилетним стажем военной службы, ехал из дома на «бал» на велосипеде. Несмотря на то, что ему приходилось тратить свои силы («бал монстров» мог продолжаться до полусуток, в зависимости от того, какая группа боевых диспетчеров его организовывала и проводила, после чего ребята еще несколько дней восстанавливались), он неизменно приезжал на службу на велосипеде, независимо от расписания дня.
Мужчина крупного телосложения с круглым лицом и грубоватым, но в то же время располагающим характером, Калвин носил короткую стрижку, чтобы подчеркнуть высокую линию роста волос. Оставив велосипед у входа в расположение подразделения, он вошел в помещение и увидел, что в телевизоре, стоящего в углу, мелькают прерывистые изображения. Первая башня-близнец Всемирного торгового центра в Нью-Йорке после удара первого самолета была сильно повреждена, из нее волнами валил дым. К моменту удара второго самолета бойцы 23-ой эскадрильи уже собирали свое снаряжение: высокоточные системы обеспечения взлета и посадки, боевое поисково-спасательное снаряжение, радиостанции, лазерные целеуказатели и оружие. Все прекрасно понимали, что им предстоит.
Три недели спустя Калвин вместе со своим товарищем-боевым диспетчером, под руководством офицера специальной тактики ВВС, уже управляли военным аэродромом Карши-Ханабад в Узбекистане, известным всем как К2, где США должны были начать подготовку к своим первым операциям в Афганистане. Эти трое оказались в буквальном смысле «первыми» в создании и эксплуатации этой авиабазы для США.
К первой неделе октября 5-я группа армейского спецназа запланировала направить первые два оперативных отряда «Альфа» [2] для связи с новыми партнерами союзников — слабо организованным и раздробленным Северным Альянсом (в действительности состоящим из нескольких вооруженных группировок разных влиятельных лидеров, некоторые из которых предпочли бы сражаться друг с другом, а не с боевиками «Талибана»). Эти разведывательные группы, каждая из которых состояла из десяти-двенадцати «зеленых беретов», обладавших различными специальностями — в области оружия, связи, медицины — имели номера 595 и 555, причем последняя была известна под прозвищем «Тройной никель». [3] Первая группа отправилась в Мазари-Шариф, вторая — на аэродром Баграм, заброшенную советскую авиабазу к северу от столицы страны Кабула, в надежде на то, что ее можно будет взять под охрану и подготовить к проведению операций США на территории Афганистана.
Каждым оперативным отрядом командовал капитан сухопутных войск вместе со своим заместителем, старшим уоррент-офицером. В их задачи входило установление контакта с Северным Альянсом, определение динамики боевых действий и, что особенно важно, наведение авиации для уничтожения сил «Талибана» и Аль-Каиды на севере Афганистана. Обе группы отвечали за разные оперативные районы и использовали принципиально разные подходы к планированию и выполнению своих задач, что возымело серьезные последствия в ближайшие недели. Обеим отрядам было предложено взять боевого диспетчера для применения сил ВВС. Отряд №595 отверг это предложение. По словам боевого диспетчера Барта Декера, «они не хотели иметь ничего общего с боевыми диспетчерами». Решение группы №595 не работать со специалистами боевого управления ВВС стало ярким примером, демонстрирующим разницу между теми, кто работал с диспетчерами, и теми, кто нет. [4]
Оперативный отряд №555, уже знакомый с опытом применения специалиста по боевому управлению ВВС, понимал не только ценность такого специалиста, но и его необходимость для успешного выполнения своей третьей боевой задачи. «Зеленые береты» — эксперты по взаимодействию с местными силами, их обучению и ведению боевых действий вместе с ними, чье гордое наследие зародилось в Юго-Восточной Азии. И хотя «зеленые береты» имели право наносить авиаудары, как это может делать любой солдат или моряк на поле боя, но они отнюдь не были экспертами или даже специалистами в этой области.
Оперативному отряду №555 был предоставлен список боевых диспетчеров, и спецназовцы обсудили их имена между собой. Одно имя выделили отдельно — Калвин Маркхэм. Он и один из сержантов отряда, Грег Маккормик, вместе проходили курс легководолазной подготовки и поддерживали связь на протяжении многих лет. Маккормик назвал диспетчера «тем самым парнем», так что дело было в шляпе. К концу первой недели октября Калвин перебрался в обособленное расположение вместе с оперативным отрядом и приступил к самостоятельному планированию боевых действий. [5] Главным в отряде №555 был капитан, хотя фактически им командовал старший уорент-офицер, самый старший и опытный спецназовец, Дэвид Диас. Калвин очень уважал Диаса: «Он был в Афганистане в восьмидесятых годах и знал, как думают эти люди. Он был отличным лидером, и пользовался уважением среди ребят».
Однако план авиационной поддержки Калвина вряд ли можно было назвать надежным, и это вызывало у диспетчера определенное беспокойство. В начале войны в ВВС не существовало групп по планированию авиаударов. Вместо этого несколько диспетчеров из 23-й эскадрильи, первой эскадрильи специальной тактики ВВС, прибывшей в страну, вместе с несколькими летчиками и авиационными планировщиками разрабатывали план нанесения ударов с нуля. Барт Декер вместе с остальными сделал все возможное, чтобы скоординировать действия в условиях неизвестности. По его словам, это была просто «непосредственная авиационная поддержка. Не было никакого порядка действий. Никто не знал, что их ждет дальше».
Девятнадцатого октября Калвину и оперативному отряду №555 предстояло выяснить это на практике. После двух попыток перебраться через 20-тысячные вершины хребта Гиндукуш в условиях сильной непогоды отряд, наконец, преодолел заснеженную горную местность и вышел на территорию Афганистана. Его непосредственный начальник, офицер по специальной тактике Курт Баллер, проводил Калвина к вертолету, сказав ему: «Ты первый», а потом добавил: «Не знаю, завидую ли я тебе или посылаю тебя на смерть. Вполне возможно, что это самоубийственная операция». Баллер оставался в вертолете во время выруливания, чтобы убедиться в отсутствии проблем с его движением, и выскочил с него только перед самым взлетом. Они пожали друг другу руки, и офицер пожелал диспетчеру «удачной охоты».
Из-за большой высоты людей посадили в два отдельных специальных вертолета MH-47, которые были лишены брони и летели с минимальным количеством топлива, которого хватало лишь для переброски группы через границу. На выбранных посадочных площадках оба вертолета были выгружены без происшествий и контакта с противником, после чего вертолетчики оставили людей выполнять свои опасные задания.
Вскоре отряд Калвина был встречен представителями Северного Альянса и приступила к выполнению важнейшей задачи — установлению взаимного доверия за чаем с изюмом, предложенным афганцами. Вся группа, состоявшая из нескольких десятков человек, сформировала колонну из старых грузовиков и внедорожников и отправилась в долину Панджшер. Несмотря на то, что талибы часто нападали на местные кишлаки, диспетчер и его отряд в течение первых двух дней в контакт с противником не вступали. Вместо этого они сосредоточили свои усилия на завоевании расположения лидера Северного Альянса генерала Мохаммада Касима Фахима, — человека, который глубоко не доверял американцам и не принимал причины их присутствия в его стране. Но один надежный способ продемонстрировать свою приверженность и значимость существовал: воздушная мощь. Калвин вспоминает: «Местным относились к нам довольно скептически. Им ранее уже обещали авиацию». Афганским лидерам еще предстояло увидеть это таинственное волшебное обещание, способное изменить ход войны.
Шанс продемонстрировать всю мощь и приверженность США представился Калвину 21-го октября, ярким и холодным утром, когда Диас выслал разведку на поиски линии боевого соприкосновения Северного Альянса. Предполагалось, что она проходит вблизи аэродрома Баграм, где командовал афганский лидер по имени Бабаджон, которое по причине огромного роста этого человека естественным образом американизировалось до «генерала Папы Джона». Бойцы погрузились на несколько грузовиков и поехали на юг.
Когда небольшая разведгруппа заехала на северную часть Баграма, оказалось, что впереди находится и само летное поле. Они высадились из машин и двинулись дальше пешком. Северный Альянс удерживал только северную часть этой бывшей советской авиабазы, талибы закрепились в ее южной части. Подобный позиционный тупик, напоминавший Первую мировую войну, сохранялся годами, несмотря на яростные попытки каждой из сторон вытеснить другую. Если Калвин сможет нанести авиаудары по укрепившимся позициям талибов, то ему удастся в одиночку изменить ход застоявшегося конфликта, а возможно, и всей войны. Когда спецназовцы осторожно продвигались по ровной местности, среди голых деревьев без листьев, подготовившихся к предстоящей зиме, Диас сказал Калвину:
— Найди место, где будет хороший обзор. И не торчи на виду.
Они подкрались к талибам, и перед глазами диспетчера возник хороший наблюдательный пункт — вышка управления воздушным движением. Кто бы мог подумать, что американцы заберутся в самое очевидное сооружение аэродрома? Идеально! Бойцы осторожно подошли к зданию, затем обследовали его помещения, чтобы убедиться, что внутри их не поджидают силы «Аль-Каиды». К этому времени наступило позднее утро, и солнечное тепло стало приятной передышкой от ночного холода. Пока Калвин со спецназовцами осматривал аэродром в бинокль и оптический прицел, он занялся подготовкой оборудования для боевого управления авиацией. Сначала были установлены дальномер и лазерный целеуказатель SOFLAM. [6] Затем он установил антенну спутниковой связи и проверил связь с пунктом управления авиационного компонента группировки Сил специальных операций (АК ГССО), [7] — он станет тем источником авиационной поддержки, когда он будет в ней нуждаться. Расположившись на месте, диспетчер приступил к выявлению и засечке целей, по которым он мог бы нанести удар. В условиях неопределенных границ расположения противника и всего в нескольких сотнях метров от его позиций вероятность попасть по «своим» была очень велика. Единственное, чего он не мог делать, — это убивать своих товарищей. А помимо нескольких «зеленых беретов» (и их переводчика из ЦРУ, единственного из отряда №555, кто мог общаться с местными жителями), он не знал никого из «своих» и не мог отличить их от талибов. В бинокль или оптический прицел все выглядели одинаково.
Через некоторое время из АК ГССО вызвали Калвина:
— Разрешение получено, первый вылет будет в полдень.
Он посмотрел на часы — оставалось меньше часа. Черт! Калвин еще не успел запросить поддержку с воздуха, как два истребителя-бомбардировщика F/A-18 с авианосца «Теодор Рузвельт» уже находились в воздухе. Их пилотировали два летчика, которым не терпелось поразить цели с близкого расстояния, управляемую кем-то с земли.
Одного из «зеленых беретов» Калвин посадил на целеуказатель SOFLAM для обозначения целей, а другой занялся спутниковой радиосвязью. Сам диспетчер взялся за свою основную боевую радиостанцию, предназначенную для наведения и корректировки авиаударов (как обычно, у него их было две, и его рюкзак весил больше, чем у всех остальных участников операции). Теперь он был во всеоружии. Напряжение на вышке УВД нарастало, все чувствовали, что должно произойти что-то серьезное… Все, кроме Папы Джона. Диспетчер вспоминает: «Он был настроен довольно скептически. Думал, что мы здесь просто для показухи. Но потом появился первый самолет».
Диас засек в прицел объект и спросил Калвина:
— Это и есть наша цель?
Убрав трубку от уха и глянув в прибор, тот подтвердил:
— Она самая. — и после этого дал самолету «добро» на боевую работу. — Тридцать секунд, — сообщил он всем находящимся на вышке.
Полноватый генерал наклонился вперед и посмотрел в объектив, но сначала пристально осмотрел каждого, кто был в комнате. Через несколько секунд после того, как он поднес глаз к дальномеру, бункер, который Калвин определил своей первой целью, исчез в результате прямого попадания двух 500-фунтовых бомб. Вышка содрогнулась, и генерал Папа Джон поднялся на ноги, чтобы посмотреть в оконный проем бывшего диспетчерского пункта, в котором уже давно были выбиты окна, — так, как будто решил, что оптический прибор разыгрывал его. Перед ним находился бывший бункер штаба талибов — почерневшая куча земли и обломков, дым от которых все еще поднимался в воздух.
У Калвина не было времени наслаждаться результатом. На боевой заход заходили следующие самолеты, это были F-14, тоже с «Рузвельта», на которые сзади наседали первые истребители ВВС — F-15 «Страйк Игл» и F-16 «Файтинг Фалкон», — желавшие, несомненно, чтобы их боевые собратья из авиации ВМС побыстрее покинули воздушное пространство.
Бойцы на вышке наблюдали за тем, как меняется боевая обстановка на авиабазе. На позициях талибов царила суматоха. Переводчик ЦРУ, находившийся теперь на радиочастоте талибов, выдав себя за одного из них, спросил о потерях. Ответ был незамедлительным и тревожным: их командир убит. В ходе первого же авиаудара в борьбе за афганскую столицу Калвин Маркхэм с помощью своей группы только что убил самого важного человека в этой битве. Папа Джон был в восторге от перспективы такого количества убитых талибов и от того, с какой легкостью это произошло.
Диспетчер давал разрешение на работу каждому самолету по порядку, нанося удары по позициям талибов с точностью до трехсот метров, что заставляло людей на вышке укрываться за хлипкими стенами советской постройки, пока осколки и ударные волны сотрясали верхний этаж. За время первых ударов Кельвина не пострадал ни один боец дружественных сил.
С помощью всего лишь пары авиаударов, эти несколько американцев, положившись на мастерство одного уникального специалиста, разрушили трехлетнюю власть талибов над аэродромом. Скептицизм Папы Джона и других лидеров Северного Альянса развеялся. Калвин вспоминает: «Ребята из ЦРУ не могли обеспечить НАП (непосредственную авиационную поддержку). Когда в тот первый день я навел бомбы, поразившие командные пункты и ракетные площадки, доверие к нам сразу же возросло». А ведь для Калвина и «Тройного никеля» это была всего лишь разминка.
Следующим заданием стал целевой район размером восемнадцать на тридцать семь миль в Панджшерском ущелье, однако нескольких бойцов, переброшенных в последний момент, было недостаточно, чтобы вытеснить оттуда тысячи хорошо вооруженных и обеспеченных талибов. Калвину нужна была авиация, и много авиации. Чтобы нанести удар по целой долине, ему нужны были бомбардировщики, но и сами спецназовцы должны были находиться достаточно близко, чтобы отличать своих от чужих и корректировать огонь. Солдаты «Тройного никеля» вместе с диспетчером должны были находиться среди бойцов Северного Альянса.
После недельной мольбы к АК ГССО о выделении дополнительных авиационных средств он, наконец, получил желаемое. Оперативный отряд №555 выставил в долине три наблюдательных пункта, и 28-го октября, через девять дней после прибытия в Афганистан, Калвин получил в свое распоряжение несколько самолетов B-1 и B-52, загруженных сотнями 1000- и 2000-фунтовых бомб. «Всю первую неделю ноября мы ломали хребет талибам», — вспоминает Кельвин. Он изучил долину лучше, чем любой полигон, на котором он тренировался наводить авиацию в США, и начал обучать ребят, которые уже и сами стали мастерами своего дела.
К этому времени между бойцами отряда №555 и Северным Альянсом установилась тесная связь: все спали в одних и тех же местах, питались как американскими сухпайками, так и местной афганской пищей, включая забитых коз и овец. Кельвин запрашивал снабжение по воздуху с помощью парашютных систем, обычно доставляемых самолетами C-130, чтобы обеспечить группу боеприпасами, продовольствием и другими предметами первой необходимости, наиболее важными из которых были батареи для радиостанций и целеуказателей. К сожалению, это не всегда удавалось. «Какой-то тупоголовый полковник в Германии, отвечавший за организацию наших поставок, не хотел использовать свои ценные (и дорогие) планирующие парашюты». Вместо этого он использовал обычные системы, которые сносило при раскрытии на больших высотах. «Их уносило очень далеко, иногда это стоило нам всех запасов». Похоже, что люди, участвующие в первом крупном американском конфликте после войны в Персидском заливе, не были застрахованы от капризов армейских тыловиков и снабженцев.
Не имея возможности помыться на протяжении более двух недель, они начали все больше походить на бойцов Северного Альянса, но это не делало их афганцами. Белые американцы, использующие для передвижения по стране транспортные средства своих новых союзников, становились объектом нападения со стороны разбушевавшегося «Талибана». Чтобы исключить возможность покушения или засады, Диас начал использовать меры маскировки, используя транспортные средства до определенного пункта назначения, а затем, меняя их через переводчика, как только они оказывались на месте. Но это был лишь вопрос времени, когда талибы предпримут ответные действия и нанесут удар по бойцам в одном из их лагерей.
Потенциальная проблема была решена лидерами Северного Альянса, которые с каждым успешным авиаударом обретали все большую уверенность в своих силах и стремились взять Кабул. Одиннадцатого ноября отряд №555 получил сообщение, что афганские войска движутся на столицу. «Тройной никель» не был готов к столь дерзкой операции и не имел такой задачи, но, в конце концов, действовать можно было только одним способом. Если афганцы двинулись вперед, то двинутся и они. «Вышестоящее руководство очень беспокоилось о том, что мы войдем в Кабул, но у нас действительно не оставалось выбора. Мы сидели в пикапах (Северного Альянса), так что куда они, туда и мы», — вспоминает Маркхэм.
На самом деле, они были не первыми американцами, приближавшимися к Кабулу. Первыми на земле оказались американские спецназовцы специальной группы ЦРУ «Джавбрейкер», которые уже находились на окраине столицы, также усиленные специалистами из 24-й эскадрильи. Но специалисты «Тройного никеля» были первыми, кто привлек на помощь авиацию. Калвин понял, что его запросы будут огромными, а вера в неповоротливую систему АК ГССО, которая и так никогда не была особо сильной, уменьшалась. «Это было немного комично: кто-то, находящийся за тысячи миль от нас и не имеющий ни малейшего представления об обстановке, решал, сколько авиации мне нужно и сколько средств мне нужно выделить». Как и в случае с натиском Северного Альянса, у него не оставалось иного выбора, кроме как запрашивать «все, что есть в наличии, особенно бомбардировщики», в надежде, что в АК ГССО поймут всю серьезность полномасштабного наступления на талибов и предоставят ему то, что нужно.
Начался полноценный бой, обе стороны столкнулись всеми имеющимися у них людьми и оружием. «Это напоминало фильм «Храброе сердце»: оба противника развернулись в линию», — вспоминает Калвин. Обе группировки, находившиеся на расстоянии не более пятисот метров друг от друга, готовили оружие, отдавали приказы или подбадривали своих бойцов и ждали. Впервые осознанно вступая в бой, солдаты отряда №555 сняли с себя предоставленную ЦРУ афганскую одежду и остались в униформе — в бой они пойдут только как американцы. Диспетчер и несколько «зеленых беретов» заняли двухэтажное здание, повторив то, что они провернули в Баграме, и подготовили оборудование для управления авиацией. Неподалеку, в соседнем здании, Диас оборудовал снайперское укрытие, обеспечивая прикрытие своих людей и боевого диспетчера, позволяя им сосредоточиться на том, как переломить ход боя в свою пользу.
Талибы, не подозревая о присутствии оперативного отряда «Альфа», совершенно не обращали внимания на направленную против них разрушительную силу. В 08:00 утра, после прибытия отряда №555 в Кабул, талибы открыли огонь по войскам Северного Альянса из всего, что у них было, надеясь ошеломить своего противника. «Перестрелка была ошеломляющей. Я никогда в жизни не видел ничего подобного», — вспоминает боевой диспетчер. Бой продолжался несколько часов, а тем временем Калвин и его товарищи по группе уже наводили удары так быстро, как только могли. Самолеты прибывали группами, и диспетчеру пришлось начать выстраивать их на разных эшелонах, как это делал Брюс Барри десять лет назад в иракской пустыне. Только на этот раз вокруг спецназовцев было полноценное поле боя, и в его руках находились судьбы тысяч людей (как друзей, так и врагов).
В бешеном темпе он озвучивал в эфире позывные, называл АСП [8] и время выполнения задачи (время, в течение которого тот или иной самолет мог оставаться в зоне в режиме ожидания). Бомбардировщики, истребители, самолеты ВМС и ВВС, других стран коалиции — все они прибывали на место по мере распространения информации о значимости сражения. Это вынуждало боевого диспетчера применять инновационные способы наведения самолетов. «Я встраивал B-52 в схему ударов по расписанию. Когда они заходили на боевой курс, я уводил истребители, чтобы бомберы могли сбрасывать бомбы с высоты тридцать тысяч футов. Как только бомбы попадали в цель, мои истребители возвращались и сразу же наносили дополнительный бомбовый удар. Как будто бомбардировщик B-52 обозначал для них цель», — вспоминал он в одном из интервью.
Спустя пару часов самых интенсивных авиаударов в жизни Калвина, Северный Альянс все еще не мог переломить бой в свою пользу. Талибы, превосходящие в численности и техническом оснащении, теперь наседали на противника, применяя танки и тяжелые зенитные установки советского образца против позиций своего врага, включая здание, в котором находился диспетчер со своей группой. Чтобы защитить самого ценного человека на поле боя, бойцам Северного Альянса было приказано оборонять позицию американцев. Поблизости здания разгорелся ближний бой, и огневого прикрытия Диаса оказалось недостаточно, чтобы сдержать врага.
«К моменту сражения за аэродром, когда нам угрожала опасность, их задачей было сохранить нам жизнь любой ценой», — вспоминает Кельвин о афганских силах безопасности. В то время как он уделял все свое внимание тому, чтобы получать целеуказание от своих наводчиков из числа «зеленых беретов» и наносить бомбовые удары, находящиеся ниже него солдаты Северного Альянса отдавали свои жизни, чтобы его защитить. Спустя 18 лет после боя эти безымянные люди по-прежнему близки его сердцу, и их жертвы не забыты человеком, чьей работой было освобождение их соплеменников. «Нет в мире бóльшего уважения, чем к тому, кто готов отдать за тебя жизнь в бою». О тех, кто погиб за него, диспетчер говорит просто: «Они не были лучше всех оснащены или обучены. Но они были мужчинами. Я никогда не забуду их и то, как достойно они погибли».
Несмотря на защиту афганцев, которая позволяла ему и дальше применять авиацию, ситуация складывалась не в пользу Северного Альянса. С обеих сторон погибли уже тысячи людей, но численное превосходство талибов оказалось решающим. Северному Альянсу, в том числе и отряду №555, для которого отступление оказалось бы невозможным без самоотверженных афганских братьев по оружию, грозила опасность быть разгромленным. Калвин все еще мог наблюдать около двух тысяч талибов, готовившихся к последней массированной атаке, которые, помимо танков, поддерживались бронетранспортерами. За ними следовала вторая волна. Диспетчеру предстояло решиться на судьбоносную авантюру.
Над головой находился следующий B-52, готовый нанести удар. На борту самолета находилось двадцать семь 2000-фунтовых бомб, которые диспетчер намеревался уложить в пятистах метрах от своей собственной позиции — и это с высоты 30 000 футов. К сожалению, ни одна из бомб не имела точного наведения, все они были всего лишь свободнопадающими боеприпасами, которые при прохождении воздушного пространства высотой в шесть миль были подвержены ветрам и атмосферному воздействию. Для выполнения подобной задачи на полигоне у авиабазы Неллис в штате Невада требовался пятимильный рубеж безопасного удаления.
При малейшей ошибке хотя бы в одном из своих многочисленных расчетов во время такой масштабной одиночной атаки (координаты, его позиция, местоположение дружественных сил — и все на основе неадекватной и устаревшей советской карты), Северный Альянс не только проиграет битву за Кабул, но и он сам вместе с остальными сотрудниками своей группы будут уничтожены собственными руками.
Боевой диспетчер осмотрел на своих товарищей. Они оглядывались назад, держась за оружие и прицельное оборудование, поскольку этажом ниже и на земле перед ними велась битва за выживание. Люди сражались и умирали. Казалось, что американцы всматривались на протяжении часа, но на самом деле это были лишь секунды, когда каждый взвешивал возможные последствия. Калвин спросил свою группу:
— Ребята, справитесь? Мы точно будем это делать?
Все, как один, согласились.
Он проверил, работает ли радиолокационный маяк SST-181 (единственный прибор, которым он мог обозначить их местоположение для бомбардировщика), еще раз уточнил координаты места авиаудара и запросил вызов.
После ввода всех данных на высоте 30 тыс. футов, когда наводимый самолет на скорости почти 500 миль в час устремился навстречу судьбе людей, находящихся внизу, летчик попросил диспетчера подтвердить, что он хочет, чтобы удар был нанесен непосредственно рядом с их позицией.
«Я ответил ему, что если мы этого не сделаем, то все равно погибнем». — вспоминает Калвин.
Несмотря на отчаяние на земле, диспетчер отменил первый заход на цель и отправил бомбардировщик на повторный круг, воспользовавшись этим временем для подтверждения каждой десятичной цифры.
Когда экипаж самолета во второй раз доложил о том, что они на боевом курсе, Калвин, окинув взглядом сюрреалистическую, почти голливудскую по своему драматизму, сцену, сделал еще один вдох, нажал на тангенту черной пластиковой трубки своей радиостанции, и четким спокойным голосом произнес:
— Работу разрешаю!
Через несколько секунд последовал ответ летчика:
— Бомбы вышли»!
Бомбам, сброшенным с высоты 30 000 футов, требуется примерно одна минута, чтобы достичь поверхности земли. За пределами здания тысячи вражеских воинов, преданных своему делу, продолжали сражаться, не обращая внимания на направленную на них гравитационную разрушающую мощь. По рядам сил Альянса спецназовцы оперативного отряда №555 передали короткую команду:
— Ложись!
Поставив на кон свою судьбу, Калвин посмотрел в такое обманчиво безмятежное чистое голубое небо на пролетавший высоко над головой B-52, оставлявший четыре белых инверсионных следа от своих восьми турбовентиляторных реактивных двигателей, и подумал о своем доме и своей семье.
Удар был безупречен: 54 000 фунтов взрывающейся смерти сдетонировали прямо перед ними, упав цепочкой параллельно позициям своих войск.
В воздух взметнулся огонь с клубами черного дыма вместе с землей и обломками, растянувшись на милю в длину. Затем долетел оглушающий звук, потрясший всех на поле боя, выбивая дыхание из легких. Здание, в котором находился Калвин, пошатнулось, но устояло. В воздухе, будто в замедленной съемке, проносились крупные ошметки бронетранспортеров и танков, падавших на землю неслышно, поскольку все заглушал оглушительный рев 2000-фунтовых бомб, высвобождавших во все стороны свою разрушительную энергию со скоростью 25 000 футов в секунду.
В наступившей после этого тишине, которая сама по себе показалась странно оглушительной, перед ошеломленными талибами и свидетелями из Северного Альянса предстала линия огромных воронок, окруженных телами людей, оружием и остатками бронетехники. За разрушениями виднелась вторая волна талибов, спешно отходящая на юг.
Дорога в центр Кабула внезапно оказалась открытой, и уже через час после авиаудара, завершившего сражение, Калвин и отряд №555 снова находились в машинах Северного Альянса, въезжая в столицу страны, напоминавшую освобожденный французский город времен Второй мировой войны. Очаги сопротивления еще оставались, но столица пала, и Калвин Маркхэм заехал в нее 13-го ноября в 08:00. Это был двадцать шестой день его боевой операции. То, на что, по мнению специалистов Пентагона, должно было уйти более шести месяцев, было осуществлено менее чем за месяц благодаря усилиям порой непокорного Северного Альянса и группой спецназа с одним боевым диспетчером. В течение нескольких дней, последовавших за выводом в страну оперативного отряда «Альфа» №555 и других групп спецназа вместе с боевыми диспетчерами, контроль Северного Альянса над территорией страны расширился с менее чем 15% до 50%.
В наградном листе к «Серебряной Звезде», врученной Калвину Маркхэму как первому боевому диспетчеру, наводившему авиаудары в ответ на теракты в Америке 11-го сентября, отмечается, что он руководил «нанесением ударов во время свыше 175 самолетовылетов стратегических тяжелых бомбардировщиков, истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков, в результате которых было уничтожено около 450 единиц вражеской техники и более 3500 солдат противника». В конечном итоге это привело к сдаче сотен бойцов наземных сил «Аль-Каиды» и «Талибана»» во время его первого боевого выхода, продолжавшегося сорок два опасных и зачастую отчаянных дня. И это были не последние опасные дни.
После большого сражения среди развалин осажденной афганской столицы встретились два друга, служившие в разных эскадрильях. Оба грязные и растрепанные, не мывшиеся почти месяц, в задубевшей от пота и засохшей грязи одежде, с всклокоченными бородами и волосами, они по-братски обнялись. У Калвина подходила к концу его первая операция, другой же специалист, по имени Джо О'Киф, был оператором 24-й эскадрильи и сотрудником группы операций передовых сил, выполняя обязанности боевого диспетчера группы ЦРУ «Джавбрейкер». Как и Калвин, он прибыл в страну за несколько недель до этих событий, но уже в составе группы из четырех человек.
Калвин, только что одержавший победу в первом крупном сражении войны, но испытывавший сильное разочарование от того, как начальники и планировщики в тылу организовывали доставку всего, от батарей до бомб, поделился своими впечатлениями. «Мы провели мозговой штурм на тему, как можно было бы сделать это лучше». Они боролись не только с врагом, но и с бюрократией ВВС, которая координировала свою воздушную поддержку в рамках жесткого процесса, восходящего к 1970-м годам, к эпохе Лаоса и Вьетнама. «Не было никакого порядка действий. Мы сами писали эту книгу», — вспоминает он.

*****

Оставшийся в США Джон Чепмен не писал книгу о новых методах нанесения авиаударов. Он был заточен геодезическом «цехе», где писал отчеты о результатах исследований и создавал продукты для использования другими сослуживцами в непредвиденных ситуациях или во время войны. Как и во время войны в Персидском заливе, он оказался в стороне, только на этот раз уже по собственному желанию: он решил перейти в рекогносцировочную группу, и теперь новая война, поразившая США как гром среди ясного неба за два месяца до этого, оказалась в центре внимания всех американских военных, за исключением, похоже, его самого.

*****

В Баграме Джо О'Киф и Калвин Маркхэм разошлись в разные стороны, понимая, что они находятся лишь в начале долгой войны с бюрократией, которая одновременно и застоялась, и устарела, в то время как враг хорошо закрепился и фанатично настроен. Калвин отправился в заслуженный отпуск, а Джо предстояло выполнить еще одно боевое задание, причем в месте, о существовании которого никто из друзей не подозревал, — в горном пещерном комплексе в ста милях к востоку от Кабула на границе с Пакистаном. Место называлось Тора-Бора.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] То же подразделение, которое усиливало 24-ю эскадрилью в Панаме (прим. автора).
[2] Штатная разведывательная группа специального назначения американского армейского спецназа, состоящая из 12 человек.
[3] Никель — монета в 5 центов.
[4] Первые две оперативных отряда, вошедшие в Афганистан, были выведены туда в одну и ту же ночь, но их первоначальные результаты применения авиации разительно отличались. Отряд №555 вместе с Калвином Маркхэмом стал наносить бомбовые удары по целям с самого начала, как описано в этой главе. Отряд №595 (группа, о которой рассказывается в голливудском фильме «12 сильных» (в российском прокате — «Кавалерия»)), решивший действовать без боевого диспетчера, оказался настолько неудачлив в авиаударах, что командир 5-й группы спецназа полковник Джон Малхолланд распорядился выделить в его распоряжение диспетчера Мэтта Линхарда вместе с тактической группой управления воздушным движением (TACP), хотя они уже находились на боевом выходе. По словам Барта Декера, одного из «кавалеристов» из одноименной книги Дуга Стэнтона и человека, запечатленного на самой известной фотографии отряда, «они “продавали” бомбы повсюду». Находясь рядом с полевым командиром, майором Марком Митчеллом, он помогал координировать высадку Линхарда, понимая, что 595-му нужен диспетчер, если они хотят добиться успеха и не убить друзей. «Майор Митчелл был умным командиром и отличным парнем», — вспоминает Декер. Двадцать второго октября оба эксперта по боевому применению авиации вошли в состав оперативного отряда №595. Это было непростое задание. «Самая трудная работа в мире — пытаться интегрироваться в отряд, который не желает тебя видеть», — добавляет Декер. Но Линхард вместе с группой TACP справились с задачей безупречно, распределившись по подгруппам 595-го отряда и с хирургической точностью наводя многочисленные авиаудары «в опасной близости от себя» (прим. автора).
[5] Принципиальный момент — у американцев разведывательная группа спецназа самостоятельно планирует свои операции, и при этом находится в обособленном месте, доступ в которое ограничен только оперативными офицерами.
[6] Англ. Special Operations Forces Laser Acquisition Marker.
[7] Англ. Joint Special Operations Air Component (JSOAC).
[8] Авиационные средства поражения.

Спасибо!

Глава 6
11 сентября 2001 г.

Боевой диспетчер Джо О'Киф совершал утреннюю шестимильную пробежку по окрестностям летной полосы авиабазы Поуп, когда рядом остановился «Мул» — четырехколесный грузовой багги 24-ой эскадрильи специальной тактики, водитель которого крикнул:
— Тебе лучше вернуться в подразделение. Сейчас же!
Джо запрыгнул внутрь и вернулся в 24-ю, расположенную внутри комплекса ОКСО, чтобы увидеть по телевизору дымящуюся первую башню Всемирного торгового центра, и осознать, что его куда-то отправят — а вот куда, сказать было трудно. Джо, восемнадцатилетний ветеран службы боевого управления ВВС, входил в пилотную группу диспетчеров, работавших с группой операций передовых сил отряда «Дельта» (известной как АФО), — по сути, войсками, которые раньше других прибывали в опасные или вражеские районы. Таким образом, куда бы его не отправили, Джо стопроцентно оказывался на самом дальнем рубеже американского военного реагирования.
Через некоторое время он вместе со своим товарищем по группе АФО по имени Марио отправился в Узбекистан. Этим двум людям предстояло стать самыми передовыми боевыми диспетчерами, приданными оперативной группе ЦРУ «Джавбрейкер», работавшей в Афганистане (это был ответ Управления на события 11-го сентября). На промежуточной остановке в Германии они и их коллеги из отряда «Дельта» разделились на разные группы: первая группа вместе с Марио отправилась в Пакистан; а к Джо и его товарищу по отряду «Дельта», сержант-майору по имени Дэн, присоединились офицер-куратор из ЦРУ и оборонный подрядчик, и вся их группа из четырех человек, направляемая в Афганистан, получила название «Джавбрейкер Джульет».
Из Узбекистана мужчины, одетые в местную гражданскую одежду, выданную ЦРУ, вылетели в Таджикистан, где Джо представили Гэри Бернтсену, главному специалисту ЦРУ по Афганистану, отвечавшему за поиск Усамы бен Ладена. Следующей остановкой был Кабул, где Калвин Маркхэм и «Тройной никель» уже вели поиск и уничтожение сил талибов. Группа летела на ветхом вертолете Ми-8 советского производства, предоставленном Северным Альянсом, проносясь над горами Гиндукуша, на вершинах которых высотой 20000 футов уже лежал снег. За иллюминаторами вертолета проносились призраки и реликвии советского вторжения: ржавые остовы танков и бронетранспортеров, оставленные то тут, то там артиллерийские орудия и небольшие кишлаки. Вздымающийся вверх лунный ландшафт и брошенная техника жутко напоминали секретные полигоны, на которых он тренировался к северу от базы ВВС Неллис, в штате Невада.
Приземлившись в Кабуле, который еще не пал перед Калвином Маркхэмом и «зелеными беретами», они приступили к выполнению своего первого задания: спасению восьми сотрудников международной организации «Shelter Now International», двое из которых были американцами. Но в последний момент операция была передана другому подразделению. Обстановка в столице была нестабильной и опасной. Джо, как единственному боевому диспетчеру в группе ЦРУ в Кабуле, было поручено посадить первый самолет коалиции на бывшей советской авиабазе Баграм, чтобы оказать поддержку Управлению, несмотря на то, что это была «ничейная земля». Чтобы навести самолет, он воспользовался своим восемнадцатилетним опытом. «Затем я получил приказ посадить иранский самолет». Иранское правительство хотело, как можно скорее открыть свое посольство, чтобы противостоять американскому влиянию, но отказывалось участвовать в многонациональных операциях или помогать афганцам. В первые дни его работы на аэродроме в движении находилось многое, но мало что было известно. «Многое происходило ночью», — вспоминает он.
Однажды в Баграме Бернтсен подошел к Джо и спросил:
— Не могли бы вы мне помочь?
У офицера ЦРУ, а ныне резидента на самой новой базе Управления, были двухфутовые авиационные сумки, набитые наличными, и он хотел, чтобы Джо распоряжался ими — миллионами долларов, которые диспетчер послушно таскал за собой на протяжении нескольких недель, выдавая деньги и регистрируя финансовые операции на сотни тысяч долларов. «Бернтсен был очень крут, — вспоминает он о легендарном резиденте. — Нам он доверял абсолютно, и мы были полностью вовлечены во все планирование и разведку, включая обмен каблограммами [секретные донесения ЦРУ]».
К середине ноября первые успехи, достигнутые в Кабуле Маркхэмом и следовавшими за ним войсками, стали рушиться, поскольку различные группировки и государства начали «столбить» себе место и силой реализовывать свои интересы. Джо вместе с Дэном из отряда «Дельта» помогли оборудовать оперативную базу ЦРУ в одной из кабульских гостиниц, где Управление держало первых захваченных в плен арабских боевиков «Аль-Каиды». На допросах они рассказали, что Бен Ладен находится в Тора-Бора. Джо вспоминает: «Мы пытались понять, что это за место. Что такое Тора-Бора?». Никто о нем не слышал, и Бернтсен сказал группе Джо:
— Выдвигаемся в долину Панджшер, к северу от Кабула.
Перед тем как покинуть отель, Джо встретился с Маркхэмом. «Это была поистине бесценная встреча. Калвин рассказал мне о местности, указал на особенности района Тора-Бора и Джелалабада». Следующей остановкой стала конспиративная квартира ЦРУ, ставшая перевалочной базой для операций по поиску Бен Ладена в горах Тора-Бора. Там Джо познакомился с Джорджем, начальником передовой базы ЦРУ. Поблизости также работал один из оперативных отрядов 5-й группы армейского спецназа, в котором находился приятель Джо по ЦРУ Билл Уайт. Управление хотело, чтобы армейский спецназ вместе с Биллом перебросили в Тора-Бора для нанесения авиаударов, чтобы ликвидировать лидера Аль-Каиды.
В Баграме Бернтсен поговорил с командиром 5-й группы спецназа полковником Малхоландом и попросил его выслать вперед в Белые горы разведгруппу. Малхолланд спросил, располагает ли ЦРУ подробной информацией об обстановке в Джелалабаде.
— Там все плохо, — признался резидент ЦРУ. — Никто толком не контролирует ситуацию, крупные группы вооруженных боевиков Талибана и «Аль-Каиды» по-прежнему создают хаос.
— У вас есть определенное место, где вы собираетесь расположиться?
— Нет, — ответил он, добавив: — Но я не готов ждать, пока улучшится ситуация с безопасностью. Я еду сейчас.
Бернтсен, понимая, что любая попытка заблокировать Бен Ладена будет непродолжительной, не собирался упускать, пожалуй, единственную возможность убить террориста.
Малхолланд, опытный боец спецназа, знал, как быстро все может измениться; его первые две операции с Маркхэмом и еще одним боевым диспетчером по имени Мэтт Линхард, к счастью, прошли успешно. Поставить на кон целый оперативный отряд, выделив его в распоряжение ЦРУ в неконтролируемом поле боя, в условиях затягивавшейся войны было не слишком разумно, и он отказался от участия в операции.
Отказ полковника поставил ЦРУ в тупик. Получив новости на конспиративной квартире в Джелалабаде, Джордж обратился к Джо и Дэну из отряда «Дельта».
— Разве вы, ребята, не занимаетесь тем же самым? — спросил он. Когда же Джо ответил, что да, он может корректировать и наводить авиаудары в любом месте, Джордж сказал: — Хорошо. Будьте готовы выдвигаться, как только стемнеет.
Джо с Дэном обменялись взглядами, понимая, что их решение, хотя и полностью соответствует их возможностям, обязывает их участвовать в операции, о которой они мало что знают. Джо быстро набросал план огневой поддержки. «Я передал его по своим каналам, и вот мы уже на месте. Мы, четверо американцев, были первыми, кто прибыл в Тора-Бора». На календаре стояло 3-е декабря.
Однако попасть туда оказалось не только половиной дела, но почти смертельной половиной. Четверых американцев разместили в кузове крытого грузовика, сверху навалили груз, чтобы их можно было скрытно провезти на вражескую территорию. Пробираясь сквозь ночь, они почувствовали, что грузовик остановился на контрольно-пропускном пункте. Снаружи, за пределами их клаустрофобного замкнутого пространства, вспыхнул спор между десятью или около того афганцами, переправлявшими их, и неизвестными охранниками КПП. В этот момент Джо пришло в голову, что их жизни находятся в руках купленных ЦРУ афганцев, находившихся на службе у полевого командира по имени Бабрак. «У нас были АК [автоматы АК-47], афганская одежда и шапки, но мы, знаете ли, белые». Если бы их обнаружили, то не было бы никаких сомнений в том, что эти четверо — американцы. Однако удача оказалась на их стороне: ситуация разрядилась, и ребята почувствовали, что грузовик наконец-то сдвинулся с места и продолжил свой путь, остановившись по итогу в месте выгрузки. Дальше они пошли пешком рядом с мулами, нагруженными афганскими проводниками.
Пройдя несколько миль в темноте, они познакомились со старостой кишлака, который был их ближайшим связующим звеном, но который опасался, что вместе с американцами появится еще больше бомб, которые уже уничтожили другие кишлаки. «Я заверил его, что мы находимся там для того, чтобы не допустить попадания бомб в их дома», — говорит Джо.
Группа сказала ему, что нужно двигаться дальше, но старейшина получил приказ не допустить, чтобы с американцами что-нибудь случилось, — не столько ради их благополучия, сколько потому, что Бабрак, как афганец, отвечающий в данный момент за их безопасность и продвижение вперед, опасался, что если он потеряет «своих» американцев, то денежные средства, получаемые от ЦРУ, прекратятся. Поэтому он отказался вести их глубже в Белые горы, где, как знали местные жители, оборудовали свои укрепления Бен Ладен и сотни бойцов «Аль-Каиды». Однако американцы настаивали на своем и продолжали подниматься все выше и выше по заснеженным склонам. Они уже находились глубоко внутри оборонительных линий «Аль-Каиды», достигнув высоты в 11000 футов, но не имели ни малейшего представления о том, где именно сосредоточены силы противника, ни о местоположении Бен Ладена.
Джо вспоминает: «Мы были плохо экипированы, не готовы вступить в бой. У меня был АК с тремя магазинами, а все место в снаряжении занимали целеуказатель SOFLAM, лазерный дальномер и батареи». Хотя они и так были перегружены, как практически все боевые диспетчеры, Джо нес на себе бóльший груз, чем кто-либо другой из его группы.
После долгих километров пути и вполне понятной паранойи они добрались до подходящего наблюдательного пункта, расположенного напротив самых высоких горных вершин, и впервые получили возможность хорошо рассмотреть противника и то, с чем они столкнулись. Джо установил SOFLAM и поручил Дэну вместе с одним из агентов ЦРУ включить его и облучать цели, которые он будет им указывать. Другой агент ЦРУ, бывший сотрудник отряда «Дельта», осмотрел позиции противника и определил первую цель, пока Джо устанавливал и настраивал радиостанции и лазерный дальномер, проверял оборудование, уточнял порядок действий и делал первый вызов «АВАКСа» — авиационной боевой платформы, специально предназначенной для координации сложных авиационных операций. [1] Самолет ДРЛОиУ кружил над районом, пока Джо сообщал им, где он находится и что ему нужны боевые самолеты. У этой небольшой группы специалистов не было ни вышестоящего штаба, ни разрешений; они были уполномочены осуществлять операцию не военными органами, а Центральным разведывательным управлением, и проводили ее по собственному усмотрению. Может быть, это и было задание ЦРУ, но теперь за него отвечал Джо.
Самолет ДРЛОиУ отправил ему первые самолеты — пару истребителей F-14 с бомбами GBU-10 (2000-фунтовые бомбы с лазерным наведением). «Мое сердце заколотилось. Я могу видеть парней из АК [«Аль-Каида»] прямо перед собой». Джо дождался прибытия самолетов, и, поскольку F-14 могут сами наводить свои боеприпасы, группе не пришлось включать целеуказатель SOFLAM во время первого авиаудара. Когда истребители ВМС доложили о прибытии, «я дал самолету “добро” на работу, и бомба упала прямо на позиции».
Когда две тысячи фунтов тритонала — тротила, смешанного с алюминиевой пудрой (усилитель теплового импульса) — уничтожили ничего не подозревавший бункер противника, а клубящийся дым и характерный звук взрыва и его ударной волны разнеслись по замкнутой долине перед ними, четверо людей посмотрели друг на друга и кивнули. Джо О'Киф только что начал личную войну с Усамой бен Ладеном (известным в американской армии как УБЛ). Он незамедлительно нанес следующий удар с помощью дополнительных истребителей, назначенных самолетом ДРЛОиУ, и группа, работая вместе с Дэном, находившемся у целеуказателя, зачистила ближайшие окрестности вокруг первой цели, создав километровую зону свободного ведения огня, из которой можно было действовать.
Главный агент ЦРУ набрал Джорджа, работавшего на месте, расположенном где-то посередине между группой и их конспиративной квартирой в Джелалабаде, и сообщил о намерении выдвинуться вперед в расчищенное авиацией пространство.
Джордж, сам бывший военный, обрадовался и сказал бойцам:
— Отличные новости! Послушайте, об этом сейчас рассказывают в Белом доме, там очень заинтересованы в этом. Я хочу, чтобы вы продолжали двигаться вперед!
Однако сами бойцы и их афганские проводники были не только не вооружены для ведения боя, но и не были приспособлены для автономной работы в замерзших горах. Джо вспоминает: «У меня была литровая бутылка воды Nalgene, один сухпай и всего пара запасных батарей. Мы должны были провести здесь всего одну ночь. Но ладно, мы справимся». Бойцы продолжали свой пеший марш на высоте 11000 футов по холодным горам, понимая, что за каждым хребтом, который они пересекают, могут находиться десятки, а то и сотни боевиков «Аль-Каиды», а каждый шаг был на расстоянии всего одного снежного шага от смерти.
На следующем наблюдательном пункте, когда они заняли позицию, Джо поручил другим бойцам набросать схему целей и подготовить данные для нанесения авиаударов, а сам в это время составлял схему участка местности с изображением гор и противника перед ними. Им удалось занять выгодную позицию, и они разглядывали внизу вражеское осиное гнездо. Когда один из сотрудников Управления передал ему схему и координаты их собственного места, Джо столкнулся с реальностью своего положения одинокого боевого диспетчера. «Я понял, что не могу лечь спать. Я не мог оставить их наводить авиаудары в одиночку, без присмотра». На нем лежала ответственность за то, чтобы не произошло никаких инцидентов, связанных с дружественным огнем, и чтобы их собственная позиция была в безопасности. Если бы он не справился с этой единственной задачей, то груз неудачи не мог быть на совести другого человека. Следующие сорок пять часов Джо не сомкнул глаз, без перерыва вызывая каждый авиаудар, в то время как его группа передавала координаты и информацию о поле боя.
Джо вместе со своей группой не знали, что в войне только что произошел первый случай огня по своим, и было отдано распоряжение о немедленном прекращении применения высокоточных «Джидамов» (вездесущая бомба с лазерным наведением), [2] за исключением одного: позывной VB2, Джо О'Киф. В результате все самолеты с оружием, находящиеся в Афганистане или на пути к нему, теперь передавались в распоряжение боевого диспетчера.
Именно в подобных ситуациях боевой диспетчер и все остальные, кто имеет подготовку для наведения авиации и корректировке авиаударов, расходятся. Джо объясняет: «Мне было выделено так много самолетов, что я начал расставлять их по эшелонам с интервалом в две тысячи футов, используя стандартный порядок управления воздушным движением без использования радара. Все они были разными. У меня были бомбардировщики B-1 и B-52, истребители F-16, F-15, F/A-18 «Хорнет». Это было бесконечно, на самом деле». Самолеты контролировались «АВАКСом», который и отправлял их к Джо. Как и в случае с Калвином Маркхэмом, и как это будет происходить снова и снова на протяжении всей новой войны, именно опыт боевого диспетчера стал залогом успеха операции.
Ситуация была невероятно сложной: у него была гарнитура чтобы одним ухом слушать «АВАКС», а другим — контролировать авиаудары и управлять «аэропортом» международной коалиции у себя над головой, поочередно нажимая на кнопки микрофонов двух своих радиостанций. Обрез карты и страницы блокнота были испещрены записями о позывных, типах самолетов и их бомбовых нагрузках. Он стал самым популярным человеком у каждого летчика в стране. Когда каждый самолет регистрировался системой «АВАКСа», Джо слышал, как они запрашивали: «Я хочу к “Виктор Браво-2”», потому что знали, что смогут нанести удар прямиком в сердце «Аль-Каиды», даже если они не понимали, что Джо пытается убить самого Бен Ладена.
Именно тогда все стало для диспетчера по-настоящему захватывающим и изнурительным. Он начал безостановочную, круглосуточную бомбардировку, которая продолжалась несколько дней. Без сна, морозными ночами, без еды Джо бомбил «Аль-Каиду». Через два дня после начала бомбардировок командир его группы из Управления перезвонил Бернтсену и сообщил:
— Мы собираемся прекратить работу и немного поспать.
Безжалостный сотрудник ЦРУ, считавший себя длинной рукой американского возмездия, недоумевал.
— Что? Какого черта ты хочешь спать? Вы убиваете врага!
— Шеф, мне очень жаль, но мы занимаемся этим уже пятьдесят шесть часов подряд. До этого нам пришлось добираться сюда на карачках. Мы просто вымотались.
Бойцы четыре раза продвигались вперед, заходя на территорию, контролируемую «Аль-Каидой», — дальше, чем любые американские войска. А их было всего четыре человека.
Находясь в комфортной обстановке на базе ЦРУ в Кабуле, Бернтсен понял, что не может оценить тот стресс и условия, в которых находились эти люди.
— Извини. Немного отдохните. Помощь уже в пути. Менее чем через сорок восемь часов к нам прибудет группа спецназа.
— Отличная новость! Мы вернемся в строй через шесть часов. Джульет, отбой!
Парни были настолько увлечены процессом, что не заметили приближения старейшины кишлака, с которым они познакомились несколько дней назад. Их охрана, предоставленная Бабраком, ушла за два дня до этого, оставив американцев в полном одиночестве. Старейшина, одетый в сандалии и афганские «мужские пижамы» (повсеместная одежда афганских и арабских мужчин, которая для западного человека напоминает платье длиной до колен), без предупреждения подошел к их позиции на снегу. Какова его цель? Наблюдая за полным разрушением горной долины в непрерывном дыму и сотрясавших землю один за другим взрывов, он приехал поблагодарить американцев за то, что они убивают арабов. «Если бы он был из “Аль-Каиды”, мы бы все погибли, — вспоминает Джо, добавляя, — Если бы “Аль-Каида” хотя бы послала патрули, чтобы выяснить, как американцы на них нацелились, нас бы просто стерли с лица земли». Но террористы так и не поняли, как ведется эта новая игра.
Другой группой спецназа оказался оперативный отряд «А», выделенный полковником Малхолландом, с приданным к нему боевым диспетчером Биллом Уайтом, который занимал позицию на хребте на противоположной от Джо стороне долины. После единственного шестичасового перерыва Джо и его группа не спали шестьдесят пять из следующих семидесяти двух часов, приближаясь все ближе к самым закаленным боевикам «Аль-Каиды» и их лидеру. Когда вместе с «зелеными беретами» появился Билл и занял место напротив Джо, оба диспетчера начали координировать действия с разных позиций, разделив местность и самолеты, чтобы не ослаблять натиск. Поскольку связь внутри «Аль-Каиды» осуществлялась на открытых радиочастотах, специалисты-радиоразведчики ЦРУ в режиме реального времени получали данные о результатах авиаударов. «За один заход бомбардировщик B-52 сбрасывает сорок пять свободнопадающих бомб Mk-82 [500-фунтовых]. И все это на площади в пару квадратных километров. Это было невероятно».
С 3-го по 8-е декабря Джо О'Киф, один-единственный боевой диспетчер, навел и вывалил на врага в долине Мелава в Белых горах 688 000 фунтов бомб — рекорд, который до сих пор остается непревзойденным по тоннажу, сброшенному одним диспетчером или кем-либо еще за время боевых действий в истории воздушной войны. Измученные люди, у которых закончилась еда и батареи, были эвакуированы ЦРУ восьмого числа и вернулись на конспиративную базу в Джелалабаде, зная, что они убили сотни закаленных боевиков, но не уничтожили Бен Ладена. ЦРУ засекло передатчик лидера «Аль-Каиды» всего в 1,8 км впереди позывного VB2, а это было настолько близко, насколько вообще стало возможным подобраться к нему плохо экипированной группе. «Я был измотан. Ни еды, ни воды. Сплошной адреналин», — вспоминает первый боевой диспетчер, непосредственно нацелившийся на УБЛ. Но он был не последним.
Теперь подоспела помощь. Командующий ОКСО генерал Делл Дейли направил для участия в боевых действиях по поиску и уничтожению Бен Ладена «Дельту». Сорок операторов отряда во главе с молодым офицером по имени Том Грир и в сопровождении Майка Стокдейла, товарища О'Кифа по 24-ой эскадрилье, прибыли в тот момент, когда группа «Джавбрейкер» выходила из боя.
Осенью 2001 года Майк Стокдейл был сравнительно молодым сотрудником 24-й эскадрильи. Уроженец Денвера, он окончил «зеленую» команду 24-й эскадрильи в 1998 году. В отличие от О'Кифа, во время событий 11-го сентября он находился в Венгрии на учениях Объединенного командования специальных операций. По возвращению домой, он, вместе с большинством штабных и оперативных подразделений Командования, быстро перешел в полную боеготовность, и оказался в составе боевой поисково-спасательной группы [3] на аэродроме Турции, где ничего интересного не происходило. Перемены наступили, когда эскадрону «А» отряда «Дельта» потребовался еще один боевой диспетчер, и вот он уже на борту самолета MC-130 «Комбат Тэлон» отправляется в Баграм, где встречается с сержант-майором эскадрона «А» Айронхедом и своим новым непосредственным командиром Томом Гриром, которого все знали, как Редфлая.
Высокий, худой, с обветренными глазами, каштановыми волосами и покладистым характером, Майк уже имел в «Дельте» репутацию хладнокровного, сохраняющего спокойствие в критических ситуациях, человека, но это была его первая возможность отправиться на войну вместе с ними. Его встретил другой диспетчер, Шон Глефф, который был старше его по званию, но, когда Грир со своим контингентом в сорок человек продвинулся дальше на север, к Джелалабаду, а оттуда на передовую позицию «Джавбрейкера» Джорджа, Глефф поставил перед Стокдейлом задачу, сказав ему:
— У нас там «Аль-Каида» и УБЛ. Наводи на них авиацию.
Прибыв в окрестности Тора-Бора, Стокдейл наблюдал за сбросом 15-тысячефунтовой бомбы BLU-82, которую «за глаза» прозвали «Дейзи Каттер» («Косилка маргариток»). Бомба размером и формой напоминающая микроавтобус «Фольсваген», была сброшена с самолета MC-130 «Тэлон» на парашюте, который плавно доставил ее к цели. Образовавшееся грибовидное облако напоминало облако атомной бомбы. Вместе с диспетчерами отряда «Дельта», дружественными силами «муджей» (так в отряде называли дружественные афганские силы) [4] и боевиками «Аль-Каиды», находившимися в Тора-Бора, он был ошеломлен огромной, единственной в своем роде демонстрацией огневой мощи. Бомба стала прощальным подарком Бен Ладену от Джо О'Кифа.
Джордж, продолжая руководить общим ходом сражения с американской стороны, подталкивал местного военачальника генерала Хазрета Али к тому, чтобы тот ввел в бой свои силы, и планировал использовать специалистов отряда «Дельта» в качестве катализатора. С заходом Солнца и понижением температуры Редфлай и Айронхед подготовили своих бойцов и диспетчеров. Им предстояло отправиться на задание, рассчитанное на несколько дней и начинающееся ранним утром.
Со стокилограммовым рюкзаком, забитым рациями и батареями, с подготовленными к заданию целеуказателем SOFLAM и лазерным дальномером, Стокдейл наконец прилег, надеясь несколько часов поспать перед выходом и быть готовым к тому, что ему предстояло: к своему первому бою. Он только успел задремать, как его разбудил оператор «Дельты».
— Ты им нужен.
Майк разыскал своего непосредственного начальника, снайпера и командира разведгруппы «Дельты» по прозвищу Хоппер, который сообщил ему:
— Муджи говорят, что им удалось прорваться через линии «Аль-Каиды», но они завязли на склоне горы. Им нужна поддержка с воздуха.
Стокдейл кивнул.
— Понял.
— Мы собираемся выходить быстро, налегке и прямо сейчас.
— Понял, — повторил боевой диспетчер. В своем уголке на самой передовой конспиративной базе ЦРУ, в заброшенном здании школы, он снял свой «походный» мини-рюкзак со своего стофунтового рюкзака разведчика. Он переложил туда рацию, несколько батарей, ИК-целеуказатель IZLID и немного воды. Им предстояло пробыть там совсем недолго. Завернув свой SOFLAM, слишком большой для «походного» рюкзака, в шерстяное одеяло, Майк понес его на руках. В их группу входили Хоппер, Стокдейл, афганский водитель пикапа «Тойота Хайлюкс», и Хан, один из людей Джорджа из ЦРУ, бывший солдат афганской правительственной армии и бывший морской пехотинец, которого направил к Бернтсену и Джорджу другой правительственный орган.
Инструкции Стокдейла были просты: (1) разобраться на поле боя, и (2) поддержать атаку с целью прорыва вражеских линий с помощью авиации.
Все вчетвером они забрались в один из изрядно потрепанных пикапов. (Его внешний вид был обманчив; на самом деле это были специально разработанные грузовики, оснащенные усиленной подвеской и рычагами, и приспособленные для работы на большой высоте; они специально выглядели так, чтобы не привлекать внимания). Когда группа въехала в горы, стало ясно, что линия фронта уже близко. На хребтах над ними виднелись многочисленные позиции безоткатных орудий. По мере продвижения по одной колее в сторону долины Мелава они начали подвергаться периодическому минометному обстрелу со стороны «Аль-Каиды», который не казался не таким уж и страшным, пока за поворотом они не столкнулись с застрявшим грузовиком советского производства с установленной сзади двуствольной 27-мм зенитной пушкой. [5] Перед ним стоял устаревший выцветший советский танк Т-55, который пытались вытащить. Хоппер, самый опытный оператор спецназа в машине, сразу понял опасность и не стал терять времени.
— Выбираемся из пикапа в какое-нибудь укрытие. Быстро! — крикнул он, и люди бросились в близлежащий глубокий овраг.
Не успели они скрыться за небольшими скалами, как прямо рядом с «Хайлюксом» упала 82-миллиметровая минометная мина, разбросав осколки над их головами и изрешетив машину. В группу «муджей», сидевших на корточках неподалеку, угодила еще одна мина, убив их всех. Когда советский грузовик высвободили, «мы запрыгнули обратно и поехали дальше, а мины все еще продолжали прилетать, целясь в нас, пока мы ехали», — вспоминает Стокдейл.
На следующем перекрестке, в полукилометре выше по склону, они обнаружили еще один подбитый Т-55, под которым прятались два «муджа». Объехав танк, они отправились туда, где заканчивалась дорога. Их водитель, указав на склон, остался в кабине — очевидно, что дальше придется идти пешком. Для Стокдейла, когда они в темноте карабкались вверх по каменной осыпи, а единственным преимуществом были очки ночного видения, позволявшие им подниматься, все это превратилось в подобие цирка. Выше «мы сталкивались с одной группой “муджей”, затем проходили другую, и все они как бы принимали нас за своих. Была большая неразбериха».
Когда они, наконец, добрались до топографического гребня хребта — так называют местность чуть ниже вершины, позволяющую передвигаться, не опасаясь спроецировать силуэт на фоне неба, — и окинули взором участок боевых действий, спецназовцы были ошеломлены. Склоны гор и долина перед ними были усеяны обломками, вырванными с корнем, расколотыми и искореженными деревьями. Джо О'Киф хорошо выполнил свою работу.
С этой позиции Стокдейл мог наблюдать три отдельные огневые позиции ДШК «Аль-Каиды», уничтожавшие афганцев. Вместе с Хоппером они подготовили свое снаряжение, чтобы навести авиаудары по ближайшему ДШК. Через несколько минут в распоряжение «Адмирала» [6] подоспела пара F-18 с авианосца «Карл Винсон». Учитывая горный рельеф местности и отсутствие возможности направить луч лазера прямо на ДШК, придется наводить самолеты на цель по старинке, в стиле Лаоса, — целое искусство боевого управления авиацией. Кроме того, это был первый боевой выход Стокдейла. В условиях невероятно труднодоступной местности и хорошо замаскированных позиций любое недопонимание или неверная интерпретация данных могли привести к потенциально катастрофическому промаху. Тем временем злобная зеленая дуга трассеров ДШК продолжала выслеживать и уничтожать силы афганцев. Хоппер наблюдал за работой Стокдейла, который спокойно наводил самолеты и уничтожил первую позицию ДШК. «Когда был поражен первый пулемет, это полностью изменило динамику боя, потому что он действительно уничтожал наши силы».
Трое мужчин и их новые кураторы из «муджей» воспользовались разрушениями, чтобы продвинуться дальше на поле боя, вопреки желаниям афганцев, поскольку Стокдейл продолжал наводить авиаудары. Битва продолжалась до самого утра. Боевой диспетчер вспоминает: «Те первые самолеты — единственные, которые я помню», — поскольку удар за ударом слились воедино. Наконец наступила ночь, и ему передали прекрасную новость: «Мне выделяют ганшип AC-130. Вот сейчас мы поиграем по-взрослому». Теперь они находились прямо на боевых позициях «муджей», и афганцы вели бешеный обстрел из РПГ. «Это был настоящий колокольный звон. [Хоппер] руководил группой, сдерживая хаос и контролируя “муджей”, чтобы я мог делать свою работу». Для работы с AC-130 Майк установил свой целеуказатель SOFLAM и приготовил ИК-указатель IZLID.
«Условия были идеальными, — вспоминает он. — “Саксон” [британский самолет ДРЛОиУ] направляет больше авиасредств в мою сторону». Следующими ударными самолетами были бомбардировщики B-1, но прежде чем они или громоздкий четырехмоторный «ангел смерти» смогли повиснуть над головой, на высокогорье стремительно спустились облака, скатываясь по склонам подобно лавинам. Надвигалась буря. «Перепады давления были настолько сильными, что у меня закладывало уши», — говорит диспетчер. Из-за надвигающейся бури ганшип и B-1 ушли, и бойцы были вынуждены пережидать морозную погоду.
Следующий день принес новые обещания и новые усилия. Начали прибывать самолеты, и Стокдейл уже был готов, наводя удар за ударом в пределах нескольких километров от самого конфликтного места в Афганистане. Битва разгоралась с новой силой. Для операторов «Дельты» «“Адмирал” — тот еще краснобай по радио, — скажет Грир в своей книге «Убить бен Ладена». — Самым важным в этом деле была его готовность рискнуть всем ради своих товарищей — не очень здоровая, но очень распространенная черта среди боевых диспетчеров ВВС».
К тому времени Стокдейл, Хоппер и Хан переместились прямо в центр боевых событий, ошеломив «муджей», которые, как могли, укрывались за стеной и разрушенной пастушьей хижины.
Находившийся в здании школы Джордж получил восьмизначные прямоугольные координаты местонахождения Бен Ладена, определявшие, что террорист находится в пределах десятиметровой точки на Земли, — первое реальное зафиксированное обнаружение самого разыскиваемого человека в мире с конца 1990-х годов, и он передал эту информацию Редфлаю (Гриру). Это была возможность, которую все ждали. На другом конце поля боя, пока другие силы «Дельты» пытались маневрировать, они «слушали, как “Адмирал” неумолимо наводит бомбардировщики, в то время как отчетливые звуки выстрелов заглушали некоторые из его вызовов». От одного только прослушивания по рукам Джестера [командира другой группы отряда “Дельта”] пробегали мурашки», — писал Грир.
«Адмирал» только что «разгрузил» девять F-18 и один B-1. «Он даже не подозревал, что, скорее всего, именно он и стал главной причиной того, что Бен Ладен, самый разыскиваемый человек на планете, ударился в бега». Его собственная позиция находилась под сильнейшим вражеским обстрелом, что вынуждало его вызывать и наводить авиацию, вжавшись головой в изрытую боями землю. Перехват радиопереговоров противника подтвердил, что «отец [Бен Ладен] пытается прорваться через осаду». Слушая эти переговоры вместе с Айронхедом, Грир понимал, что группа из трех человек находится в опасном положении.
Хоппер сообщил Стокдейлу и Хану, что они сделали все, что могли, и должны отходить. Противник выследил американскую группу, и трое закаленных в боях товарищей вдруг осознали, что их «муджи» пропали. Они оставили Стокдейла, Хоппера и Хана, с ними осталось только трое афганцев, и они все вшестером оказались в ловушке, прижавшись к земле. Находясь на открытой, далеко отстоящей позиции впереди дружественных войск, Хоппер понимал, что их положение уязвимо. Они не могли сражаться самостоятельно, а оставаться на месте — значит ждать смерти. В условиях динамичного боя они находились уже не впереди дружественных войск, а в глубине территории «Аль-Каиды». Им предстояло либо выживать, либо, что еще хуже, попасть в плен. Стокдейл, завернув свой целеуказатель SOFLAM обратно в бомжацкое одеяло и сохраняя спокойствие, передал по радио кодовое сообщение о том, что они отходят и уклоняются: «Тропа войны! Тропа войны! Тропа войны!»
Когда все трое начали пробираться через «ничейную» землю, поверх их голов по позициям «Аль-Каиды» велся дружественный огонь, на который противник отвечал — пока Стокдейл не был в эфире, бомбардировки прекратились. В горах с группой армейского спецназа был еще один боевой диспетчер, Билл Уайт, но поскольку никто не знал, где находятся эти трое, о возобновлении авиаударов не могло быть и речи. Грир и Айронхед оказались перед выбором: продолжать наносить удары по убегающему Бен Ладену или бросить всех своих людей на поиски товарищей. Приказ, отданный Гриру, был четким и однозначным: «Убить Бен Ладена» и предоставить доказательства. Если бы риск и затраты на выполнение такого задания были невелики, это не было бы миссией «Дельты», но выбор дался нелегко. Пока Грир обдумывал варианты, Айронхед заявил: «Вам решать, сэр, но что бы мы ни сделали, не думаю, что нам стоит уходить отсюда, пока мы не вернем наших парней».
Грир, конечно, был согласен с тем, что в конце концов они должны вернуть людей, но Бен Ладен должен быть убит в ближайшие несколько часов. Он размышлял минуту, показавшейся целой вечностью, прежде чем сказать: «Сначала мы должны сосредоточиться на возвращении наших парней. Если обстановка к тому времени изменится, мы займемся и Бен Ладеном». Позже он вспоминал, что это решение стало одновременно и самым трудным, и самым легким в его карьере.
Все присутствовавшие на месте операторы «Дельты», вместе с боевым диспетчером Шоном Глеффом, пытались пробиться сквозь минометный огонь «Аль-Каиды». Существовал вполне реальный шанс, что «Аль-Каида», имея сотни хорошо вооруженных и поддерживаемых минометами и гранатометами бойцов, может предпринять серьезную контратаку, — особенно с учетом того, что их лидер все еще находился где-то в пещерах и скалах Тора-Бора.
Стокдейл, Хоппер и Хан, ползая и уклоняясь по изрытой бомбами земле, за два часа преодолели два километра удерживаемой врагом территории и с облегчением добрались до брошенного дружественного танка Т-55… только чтобы обнаружить, что он уже не такой уж и дружественный. «Муджахеды» генерала Али, которого они поддерживали и ради которого рисковали своими жизнями, те самые люди, которые их бросили, теперь организовали у танка контрольно-пропускной пункт и требовали плату за проход американцев. Разъяренный Хан сдержал свой гнев и пообещал, что Али заплатит им позже. Племенной обычай давать взятки был обычным делом, но разгневанный афганец не сказал Али, что ему причитаются какие-то деньги. Пока Хан вел переговоры об их «безопасном» проходе, Стокдейл воспользовался возможностью связаться по рации с Гриром, который с радостью узнал, что пока не потерял в бою ни одного человека.
Благополучно вернувшись в здание школы, Стокдейл и Хоппер перевооружились и пополнили запасы. На этот раз группа отряда «Дельта» отправлялась в бой в полном составе. Согласно новому плану, группа «Дельты», усиленная подразделением британской СБС, [7] должна была действовать по флангам, их боевые диспетчеры располагались на высотах для наведения авиаударов, а СБС должна была быть в центре. Но между Али и другими полевыми командирами и «Аль-Каидой» велись переговоры о прекращении огня, что временно приостановило наступательные операции. Грир получил строгий приказ не организовывать никаких самостоятельных атак на позиции Бен Ладена, а лишь содействовать продвижению «муджахедов», держась позади. Единственным исключением были авиаудары. Боевое управление ВВС оставалось единственной прямой возможностью «Дельты» убить террориста.
Когда боевые действия возобновились, хитрый бен Ладен уже благополучно скрылся. Авиаудары и патрули «Дельты» продолжались еще несколько дней, Стокдейл и Глефф висели на радиостанциях, но Бен Ладена уже не было. Айронхед так вспоминал о работе Стокдейла: «Во время боя у Тора-Бора он доказал свою храбрость. Он вместе [с Хоппером] оказались отрезаны от остальной части эскадрона в тылу врага. Стокдейл воспринял весь этот эпизод спокойно и сразу же вернулся в бой».
Высказывания Айронхэда являются примером крепких отношений между боевыми диспетчерами и остальными лучшими подразделениями «черного» спецназа, в частности «Дельтой» и 6-й командой «морских котиков». Для таких людей, как Грир и Айронхед (который впоследствии, до выхода в отставку, служил полковым сержант-майором полка рейнджеров), их боевые диспетчеры были не какими-то «дополнениями» или «кем-то еще», а уважаемыми сотрудниками Подразделения (так военнослужащие «Дельты» называют свою часть) с собственным уникальным набором экспертных навыков. В книге «Убить бен Ладена» и Стокдейл, и Глефф просто перечислены в списке ключевых персонажей книги как «парни из “Дельты”».
Стокдейл так описывает те события: «По сути, я выпрыгнул из кузова пикапа и бегал от афганца к афганцу, пытаясь понять, где идет война». Но вскоре он убедился, что война идет там же, где находится и он, и где бы это ни было, у него была возможность изменить ход истории с помощью гарнитуры своей радиостанции.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Англ. Airborne Warnings and Control System (AWACS) — самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления (ДРЛОиУ).
[2] Англ. Joint Direct Attack Munition (JDAM).
[3] Англ. Combat Search and Rescue (CSAR).
[4] От слова «муджахед». Аналог наших «духов».
[5] Скорее всего, автор имеет ввиду ЗУ-23-2. Непонятно, откуда он взял калибр 27-мм.
[6] Позывной Майка Стокдейла.
[7] Англ. Special Boat Squadron (SBS) — Специальный лодочный эскадрон, военно-морской спецназ Великобритании.

Где-то мне попадалось, что "...strong" это устойчивое выражение, обозначающее численность. Т.е. "12 strong" это не "12 сильных" или "12 отважных", а скорее "Их было 12".

_________________

А это игра слов. Которой в английском сплошь и рядом чуть более чем дофига, и с которой не всегда сообразишь, что делать. Так что да. С одной стороны "Их было двенадцать". А с другой таки "Дюжина сильных", ага...

_________________
Amat Victoria Curam