Текущее время: 28 мар 2024, 18:46


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 07 мар 2023, 02:12 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
Немного фото

Вложение:
01.jpg
01.jpg [ 28.9 KiB | Просмотров: 1705 ]

Док Нортон в школе пловцов-подводников, Субик-Бей, Филиппины.

Вложение:
02.jpg
02.jpg [ 35.72 KiB | Просмотров: 1705 ]

Парашютная подготовка в Субик-Бей, 1970 год.

Вложение:
03.jpg
03.jpg [ 40.21 KiB | Просмотров: 1705 ]

(Слева направо) сержант Бад Фоулер, штаб сержант Линч и первый сержант Морис Жак, 1-я разведывательная рота.

Вложение:
04.jpg
04.jpg [ 61.36 KiB | Просмотров: 1705 ]

Капрал Дональд Махкева, 1-я разведывательная рота, на холме 510.

Вложение:
05.jpg
05.jpg [ 50.18 KiB | Просмотров: 1705 ]

Вид сзади на OV-10 с первым десантником (1-й лейтенант Робник) на месте.

Вложение:
06.jpg
06.jpg [ 49.18 KiB | Просмотров: 1705 ]

Вид десантника-парашютиста с задней части OV-10, когда самолет покидает взлетно-посадочную полосу. Обратите внимание на жетон внутри шнурков правого ботинка.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 мар 2023, 15:54 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
10.ПОДГОТОВКА К ПАТРУЛИРОВАНИЮ

В КОНЦЕ 1969 года на стене было ясно написано, что операции в I корпусе замедляются для большинства наземных подразделений морской пехоты, но роль 1-й разведывательной роты как глаз и ушей командующего десантными силами морской пехоты фактически потребовала увеличения нашей патрульной активности.
Первая разведывательная рота была удостоена Почетной грамоты подразделения[1], и, в частности, цитата гласила:
В ноябре 1969 года, перед лицом численно превосходящих сил противника, которые использовали агрессивные, хорошо обученные контрразведывательные силы, 1-я разведывательная рота неоднократно проникала в логова противника и предоставляла информацию, жизненно важную для последующего фиксирования и уничтожения этих сил. Используя подлинно дальнее патрулирование, вражеский маршрут снабжения был обнаружен патрулями в сорока милях за пределами основного периметра обороны союзников и далеко за пределами дальности действия оружия поддержки. Было установлено, что "дорога из желтого кирпича" [трасса 614], которая, как предполагалось, является основным маршрутом снабжения, на самом деле не используется. После продолжительного патрулирования в пределах тринадцати миль от лаосской границы рота подтвердила, что новым маршрутом теперь является дорога 610.
В период с 9 марта по 23 ноября 1969 года патрули 1-й разведывательной роты обнаружили 7 747 врагов и захватили девять военнопленных, а также множество документов противника. За этот период активность была достаточно высокой, поэтому были представлены к награждению следующими наградами: двумя Крестами ВМФ, одиннадцатью медалями "Серебряная звезда", двумя медалями "Легион за заслуги", тридцатью двумя медалями "Бронзовая звезда" и сорока тремя "Пурпурными сердцами". Важность способности патрулей роты Force Recon собирать разведывательную информацию отражена в представлении к награде Meritorious Unit Commendation за этот период:
Специальные задачи роты включали проникновение глубоких и дальних разведывательных патрулей в самое сердце территории, контролируемой противником, для обнаружения мест сосредоточения сил противника, запасов и линий связи, а также захват личного состава противника. Перед лицом численно превосходящих сил противника, которые использовали агрессивные, хорошо обученные контрразведывательные силы, рота неоднократно проникала в логово противника, выполняя поставленные задачи и предоставляя информацию, жизненно важную для последующего фиксирования, блокирования и уничтожения несметного количества сил противника. Совершив в общей сложности 191 разведывательных выходов, собранная ими информация стала основой и поводом для проведения операций и массированных авиационных и артиллерийских ударов по базовым лагерям, линиям связи и складам снабжения противника. Информация, собранная патрулями роты, в значительной степени позволила установить принадлежность и местонахождение недавно проникшего в провинцию Куангнам 90-го полка СВА, выход 21-го и 1-го полков СВА из провинции Куангнам и последующее возвращение этих подразделений. Разведданные, полученные в ходе патрулирования, послужили основой для успешных вылазок, включая операцию "Дарем Пик", 1-й дивизии морской пехоты в горы Кусон и долину Анхоа, где были обнаружены и уничтожены чрезвычайно сложные базовые лагеря противника и большое количество припасов. Противник был лишен жизненно важного пути к Данангу с юга и Анхоа с востока, а его планы наступательных операций в этих районах были фактически сорваны. Во время проведения операций для III Морского амфибийного соединения рота получила задание обнаружить штабы V военного района и 44-й группы противника, связанные с ними объекты, а также пути снабжения и коммуникации в юго-западной части провинции Куангнам. Патрули Force Recon смогли обеспечить поток ранее неизвестной и чрезвычайно ценной информации из внутренних районов базирования противника. Благодаря неоднократному пресечению деятельности вновь выявленных объектов и сооружений, противник был выведен из равновесия и лишен возможности начать летнее наступление 1969 года в тех масштабах, которые он планировал.
Одним из двух врученных крестов ВМС, которыми были награждены морские пехотинцы 1-го отряда разведки за действия в этот период, был сержант Джозеф Р. Крокетт-младший.
Во вторник, 12 марта 1970 года, генерал-майор морской пехоты Реймонд Дэвис с гордостью вручил Крест ВМС Джозефу Крокетту, который в то время был курсантом роты "С" в Командовании по подготовке и обучению морской пехоты в Куантико, штат Вирджиния. Крокетт был удостоен второй по значимости награды страны за исключительный героизм, проявленный им во главе группы из восьми человек против сорока северовьетнамских солдат.
Сержант Крокетт возглавлял группу, состоящую из заместителя командира группы, двух радистов, одного гранатометчика M79, двух стрелков M14 и одного стрелка Ml6. Эта разведгруппа 1-го отделения получила задание наблюдать за предполагаемым маршрутом снабжения противника в течение пяти дней. Задание было продлено еще на один день, и 23 апреля в 06:40 группа вступила в контакт с подразделением СВА, состоящим примерно из сорока солдат противника.
Группа разорвала контакт с вражеским подразделением, убив одного из них, и начала серию тактических действий по подавлению северовьетнамской позиции. Эти действия продолжались почти до 13:00, когда вражеские солдаты бросились на морпехов. Когда все остальные морские пехотинцы были ранены, а один погиб в первые минуты второго контакта, сержант Крокетт схватил гранатомет M79 и, преодолев пятьдесят метров по открытой местности, открыл шквальный огонь по противнику.
В интервью, опубликованном в газете базы, "Куантико Сентри"[2], сержант Крокетт заявил: "Я сделал сорок выстрелов из M79, прежде чем понял, что происходит".
Он убил одного вражеского солдата и ранил еще четырех, прежде чем у него закончились боеприпасы.
Используя рацию, сержант Крокетт вызвал артиллерийский огонь на расстояние около пятидесяти метров от своих людей. Перебегая от одной позиции морской пехоты к другой, он забрасывал вражеских солдат всеми гранатами, которые мог найти, заставляя их отступать и перегруппировываться.
Противник начал разжигать костры, пытаясь выжечь позицию сержанта Крокетта. Он попытался, но безуспешно, потушить огонь своей курткой. Затем сержант Крокетт отвел своих раненых товарищей подальше от огня, останавливаясь только для оказания первой помощи и ведения огня по противнику.
Когда прибыл спасательный отряд из десяти вертолетов, сержант Крокетт привязал к своей спине воздушную панель и бесстрашно вышел на открытую поляну. С цветной тканью на спине он стоял на виду у противника и обозначал зону посадки для эвакуационного борта.
В состав отряда входили четыре вертолета с пехотной группой поддержки морской пехоты и шесть вертолетов, огневой поддержки, которые приняли бой на себя. Сержант Крокетт оказал помощь в эвакуации раненых, а затем предпочел уйти из района, вместо того чтобы эвакуироваться самому.
Примерно в то же время, когда сержант Крокетт был награжден Крестом ВМС за свои героические действия, 1-я разведывательная рота была выведена из-под оперативного и административного управления (OPCON и ADCON) 1-го разведывательного батальона, и ей было поручено оказывать разведывательную поддержку командующему генералу III MAF.
Примерно в то же время, когда сержант Крокетт был награжден Крестом ВМС за свои героические действия, 1-я разведывательная рота была выведена из-под оперативного и административного управления (OPCON и ADCON) 1-го разведывательного батальона, и ей было поручено оказывать разведывательную поддержку командующему генералу III MAF.
Начиная с декабря 1969 года, пока 3-я разведывательная рота осуществляла патрулирование в глубинах долины Ашау, 1-я разведывательная рота приступила к долгой и опасной миссии по разведке местности в коридоре Тхыонгдык[3], обычно называемом "дорогой из желтого кирпича". Для 1-й разведывательной роты стало стандартной практикой проводить учебное патрулирование за пределами территории роты перед отправкой групп на разведку коридора Тхыонгдык. Первый учебный патруль, к которому я присоединился, получил четырехдневное задание действовать вдоль участка пляжа, расположенного в нескольких милях к югу от Дананга, и этот учебный патруль сразу же открыл мне глаза на сходства и различия в том, как проводилась подготовка в 3-й роте разведки и 1-й роте разведки.
Нам было дано три дня на подготовку к заданию. Наша новая группа состояла из семи человек: сержанта по имени Кристофер, который был назначен командиром группы; его радиста; заместителя командира группы (ATL), капрала; трех стрелков и меня. Один из трех стрелков, по настоянию ATL, был назначен нести вторую радиостанцию.
Мы начали подготовку к патрулированию с группового инструктажа, который проводил новый сержант.
- Я знаю большинство из вас только по тому, что видел вас на территории роты. Это будет мой пятый разведывательный патруль в качестве командира группы, но в этом патруле нас всех оценят, прежде чем мы отправимся на какие-либо задания к западу от Дананга. Мне нужна определенная информация от каждого из вас. Во-первых, мне нужно знать ваше звание, фамилию, последние три цифры вашего служебного номера, вашу группу крови[4], а затем количество миссий, в которых вы участвовали до этой.
- Рядовой Адамс, 952, В (III) положительная (+), нет.
- Младший капрал Морган, 442, О (I) отрицательная (-), восемь миссий.
- Младший капрал Хоик, 303, В (III) отрицательный (-), ни одного.
- Младший капрал Дикерсон, 222, О (I) отрицательный (-), ни одного.
- Младший капрал Дэвис, 787, О (I), нет.
- НМ-3 Нортон, 690, О (I) отрицательный (-), двадцать два.
- Ты новый док из 3-й ОРР, верно?
- И младший капрал Морган, и я прибыли сюда из 3-й разведывательной роты.
- Ну, учитывая, что совместно у вас тридцать миссий, я рад, что они назначили вас обоих в эту группу.
Сержант сказал это как комплимент, но внезапное осознание того, что большинство членов этой группы практически не имели опыта работы в джунглях, заставило меня и младшего капрала Моргана обратить особое внимание на то, что сейчас обсуждалось.
Сержант продолжил свой инструктаж, рассказав об общем характере нашей миссии и почасовом расписании наших тренировок. Сюда входил стандартный перечень оружия, которое необходимо иметь при себе; количество боеприпасов, которое должен взять с собой каждый человек; специальное оборудование, которое необходимо проверить, такое как PSID, оптические прицелы, минно-подрывные средства; а также наши рационы питания и воды. Нам сказали, что эта миссия будет разведкой маршрута, и что в течение четырех дней мы должны установить несколько наблюдательных постов, установить и снять наши датчики, а также определить, используются ли в этом районе какие-либо тропы.
Большую часть следующего дня мы провели в тренировках действий при внезапной встрече с противником (IA drills[5]), которые мы должны были предпринять во время засады, отрабатывали как засадные, так и противозасадные действия, необходимые группе, для выхода из засады. Эти действия нужно было отрабатывать до тех пор, пока они не станут на уровне инстинкта. После отработки действий IA мы отрабатывали сигналы руками и ногами, пока командир группы и его помощник не остались довольны. Затем мы отрабатывали порядок движения, во время патрулирования. Это включало в себя и порядок построения. Необходимо было ползти, прежде чем идти, и идти, прежде чем бежать. Целью отработки этого типа движения была уверенность в том, что любой боец группы способен взять на себя ответственность в случае гибели или ранения командира.
Наши тренировки в 3-й разведроте были направлены на то, чтобы мы уставали. Как говорил майор Ли: "Когда вы устали, вы будете совершать ошибки, и эти ошибки могут стоить вам жизни". На пятый день пути не так легко подняться на высоту более двух тысяч метров, как в первый день, когда вы отдохнули. Тренируйтесь быть уставшим, совершать ошибки в тылу, а затем исправлять их".
Это была совершенно новая группа, и хотя я был уверен в нашем сержанте, командире группы, и в младшем капрале Моргане, я не был уверен в остальных, и я не ожидал, что они будут уверены друг в друге или во мне. Тот тип уверенности, который мы ожидали друг от друга, должен был быть усвоен и продемонстрирован в ходе обучения, а затем применен в полевых условиях.
Будучи бойцом 3-й разведывательной роты, младший капрал Морган неоднократно демонстрировал свою способность ориентироваться в джунглях, быть надежным членом группы, сохранять хладнокровие под огнем. Он умел пользоваться картой и компасом. Он знал, как оказать первую помощь, и умел пользоваться рацией для вызова воздушной поддержки. Того же нельзя было сказать об остальных членах нашей новой группы, и именно это делало нашу подготовку еще более серьезной. Жизнь каждого человека, успех всей группы и выполнение нашей миссии зависели от того, насколько мы будем внимательны к тому, чему нас учили и что мы отрабатывали. Для нас с Морганом это была возможность помочь в детальной подготовке патруля, поскольку то, что для нас двоих было второй натурой, для четырех бойцов группы, никогда не бывавших в джунглях, было новым опытом. Сержант был рад нашей помощи, и его успокоил уровень нашего опыта. Мы делились с группой всем, что знали.
Мы начали перекрестную подготовку этих новых людей с контрольного списка, как нас учили в 3-й разведроте. Радиостанция PRC-77 была разобрана и собрана, пока каждый не смог сделать это с завязанными глазами. Был описан и отработан метод предварительной настройки радиочастот, а также метод правильной очистки всех разъемов батареи и трубки рации. Важность радиостанции невозможно переоценить. Эта единица оборудования была нашей единственной связью с внешним миром и с любым видом дополнительной поддержки, которая могла нам внезапно понадобиться. Одно дело - считаться глазами и ушами командующего III MAF, но если мы не могли передать свои наблюдения, мы были бесполезны для него, мы были обузой, а не активом.
Наше личное снаряжение было стандартизировано. Каждый человек носил свое снаряжение совершенно одинаково, и это снаряжение было упаковано в наши рюкзаки в одном и том же месте. Каждый член группы знал, где находится мое медицинское оборудование. Они точно знали, где я храню морфин, и знали, как его вводить. Их также научили, как вводить сывороточный альбумин (препарат для увеличения объема крови), который я всегда носил с собой. Я знал, у кого какое специальное оборудование и боеприпасы и как их использовать. Обучая друг друга таким образом, мы повышали свои шансы на выживание.
Командир нашей группы постоянно повторял правила поведения во время патрулирования. Он запрещал разговаривать во время выполнения задания. Поскольку разговаривать было запрещено, единственным средством связи внутри группы были сигналы руками и ногами. Правило гласило: если сигнал понятен каждому члену группы, то мы отрабатываем его и используем.
Детальный осмотр нас и нашего снаряжения был ежедневным событием. Мы тренировались полностью экипированными и с холостыми боеприпасами. Мы начинали свой распорядок дня с осмотра командиром группы. Наш камуфлированный раскрас проверялся, чтобы удостовериться, что он полностью покрывает нашу шею и уши. С винтовок были сняты погонные ремни и карабины с антабками, так как они издавали шум. Вместо ремня был использован нейлоновые парашютные стропы. Каждому бойцу группы велели попрыгать на месте; если был слышен металлический звук, его находили и глушили. Наши ботинки для джунглей были тщательно проверены. Если каблуки были изношены, ботинки заменялись. Казалось бы, самые незначительные вещи могли привести к тому, что члена группы могли увидеть или услышать в джунглях. Звяканье жетонов, плеск воды в полупустой фляге или кашель курильщика могли оказаться смертельными. В связи с этим каждый член группы считал своим долгом быть чрезмерно критичным к своим товарищам.
Даже то, как именно мы будем, есть и спать, было отрепетировано. Звук открываемой банки мог предупредить врага о нашей скрытой позиции. Звук небрежно выброшенной металлической банки мог сделать то же самое. Наш командир не разрешал принимать пищу одновременно двум бойцам. Прием пищи должен был начинаться после того, как командир группы даст сигнал "разрешаю", и не раньше. Все пустые банки должны были быть тихо закопаны[6]. Не должно было остаться никаких следов того, что мы когда-либо были в этом районе.
Что касается сна, то мы должны были найти самую густую растительность, в которой можно было бы спрятаться. Никому не разрешалось курить после того, как мы переберемся в нашу гавань, и никому не разрешалось покидать гавань по какой-либо причине, кроме как для процесса дефекации. Если кто-то храпел, ему позволялась эта роскошь только на одно короткое мгновение. После этого он спал в противогазе, надетом на его закамуфлированное лицо.
Все эти моменты были усвоены каждым членом группы. То, что не было освещено командиром группы или его заместителем, упоминалось либо Морганом, либо мной. Мы знали, что большая часть времени опытного бойца группы уходит на то, чтобы наблюдать за новичками и выявлять возможные ошибки. Конечно, ошибки могли быть допущены во время тренировок в тыловом районе. Для этого и проводились занятия. Во время выполнения задания не было времени отрабатывать навыки патрулирования.
К концу третьего дня после многократных практических занятий, отработки упражнений по IA и сигналов руками и ногами, мы почувствовали, что у нас есть задатки довольно хорошей команды. По крайней мере, мы были достаточно подготовлены, чтобы в течение четырех дней патрулировать девятикилометровый участок пляжа и вернуться обратно вместе.
Рано утром следующего дня вертолет морской пехоты CH-46 доставил нас на место, и мы, не теряя времени, выдвинулись из нашей зоны ответственности в сторону возвышенности, расположенной менее чем в километре к западу от нас. Поскольку мы не видели никаких признаков противника, мы чувствовали, что наша высадка не была обнаружена, хотя никогда не было никакой гарантии, независимо от того, какой тип высадки был использован.
Местность в нашей зоне позволяла нам наблюдать за плоской прибрежной зоной на востоке и небольшими холмами на западе. Наш поинтмен, младший капрал Хоик, очень умело использовал все имеющиеся укрытия, чтобы постоянно скрывать нас от возможного наблюдения. Его движение было медленным и уверенным, и командир нашей разведгруппы, сержант Кристофер, знал, куда он хочет направить группу, чтобы мы могли выдвинуться и занять наш первый наблюдательный пункт. Он хорошо изучил свою карту, наметил точку проникновения и последующие места, которые, по его мнению, даст нам преимущества с высоты из укрытия, вести наблюдение за местностью перед нами.
У нас не было проблем ни с передвижением, ни с обустройством НП. Даже погода была на нашей стороне. Несмотря на постоянное палящее тропическое солнце и удушающую влажность, на ближайшие сорок восемь часов никаких изменений в погоде не прогнозировалось. Новости о хорошей погоде всегда были обнадеживающими, потому что наша способность наблюдать за отдаленной местностью в бинокль была снижена из-за тумана, дождя и сильной облачности.
Не обнаружив никакой вражеской активности, мы сообщили о своей позиции и отошли от НП, чтобы провести первую ночь в безопасной и хорошо замаскированной гавани, расположенной менее чем в трехстах метрах от нашего НП. Была даже разработана тактика передвижения в гавань.
Поскольку никогда нельзя было быть уверенным в том, что за группой наблюдают во время движения, командиры групп обычно дважды перемещали свои группы перед ночевкой. Первое перемещение использовалось как точка сбора, место, которое было бы знакомо всем членам группы, исходя из его очевидного местоположения. Второе перемещение к месту фактического расположения гавани осуществлялось сразу после наступления морских сумерек[7]. Командир группы узнавал время восхода и захода солнца у начальника разведки роты перед выходом группы и использовал это время для движения в гавань и из нее.
Как только мы максимально скрытно переместились в наше укрытие, сержант Кристофер наклонился ко мне и прошептал:
- Док, я хочу, чтобы вы с Морганом взяли Дикерсона и расставили наши PSID и клэйморы вокруг нашей гавани. Он никогда не делал этого раньше, и вы двое покажете ему, как это делается.
Мне было приятно, что наш новый командир группы не считал меня «всего лишь санитаром» и быстро понял, что я способен не только выполнять эту работу, но и обучать этому мастерству. Когда я указал на Дикерсона и дал ему сигнал бросить свой рюкзак и следовать за Морганом и мной, он сделал это без колебаний. Я знаю, что ему до смерти хотелось спросить, что мы собираемся делать и почему выбрали именно его, но я намеренно не стал шептать или подавать ему сигнал.
Установка датчиков была не слишком сложной. Младший капрал Морган прикрывал нас, пока мы выдвигались на позицию. Растительность вокруг нас была зеленой и не издавала хруст, который привлекал внимание в более сухое время года. Почва была глинисто-песчаной, что означало, что прием сигнала через наш приемник PSID будет выше среднего. Мы справились с заданием менее чем за час. Дикерсон бдительно следил за тем, как я устанавливаю PSID и мины Клэймора. Он стал хорошим учеником, потому что понял, что в следующий раз именно его могут назначить выполнять эту задачу.
Люди внимательны, когда работают с взрывчаткой, и Дикерсон не был исключением из этого правила. Он передавал мины "Клэймор" так, словно это был бесценный антиквариат, и мне было приятно видеть, что он так серьезно относится к своей работе. Когда мы вернулись в гавань, мы провели провода для четырех хорошо замаскированных мин " Клэймор". Каждый член группы точно знал, какой адский ящик соответствует какой мине и где их можно найти в случае нашего обнаружения.
Первую ночевку мы провели без происшествий. Наши новые члены группы привыкли к сотням комаров и других кровососущих насекомых, которые не давали им спать большую часть ночи. То, что они не нанесли репеллент от насекомых на ботинки, руки и лицо, стало еще одним уроком, который вряд ли будет повторен.
Наши тренировки принесли свои плоды. В течение ночи наша очередность радиовахт работала хорошо. Никто не совершил непростительного греха - заснул во время дежурства, и вокруг нас не было обнаружено никакого движения. По сигналу руки сержанта Кристофера, Морган, Дикерсон и я вышли из зоны видимости гавани и сняли датчики и "клейморы". На этот раз, впрочем, Дикерсон выполнял основную работу, а мы с Морганом прикрывали его действия. Это был учебный опыт, и чем больше раз новому человеку приходилось участвовать, тем это было лучше.
Перед тем, как мы покинули территорию роты для вылета на задание, нам напомнили, что этот район считается относительно безопасным и что мы не должны ожидать какой-либо активности противника. У нас не будет артиллерии для непосредственной поддержки нашей миссии, но у нас будет поддержка с воздуха, если мы ее запросим. Тем не менее, мы отнеслись к этой миссии так же серьезно, как и к любой другой, где можно было ожидать контакта с противником. Если хоть на мгновение подумать, что любая миссия будет легкой прогулкой, ошибки будут оставаться неисправленными, и это приведет к тому, что члены группы ослабят свое отношение к делу.
Второй и третий дни мы медленно продвигались по местности, используя любую возможность, чтобы научить новичков искусству патрулирования. Старые следы, оставленные несколькими неделями ранее, указывались и сравнивались с новыми. Мы пересекали небольшие открытые участки по одному человеку за раз, как мы тренировались в тылу. Чистка нашего личного оружия, проводимая каждое утро и каждый раз, когда мы останавливались для наблюдения за определенной местностью, была обычным делом. Все это делалось без разговоров, с помощью сигналов, подаваемых руками и ногами.
На третью ночь мы получили по рации сообщение, что рано утром следующего дня вертолет морской пехоты CH-53 заберет нашу группу. Сержант Кристофер изучил свою карту и выбрал хорошее место для стоянки у пляжа, недалеко от гавани. До наступления морского рассвета[8] каждый из нас уже съел холодный завтрак, и мы, собрав вещи, двинулись к берегу.
Нам удалось совершить патрулирование на протяжении шести из девяти километров, которые составляли наш район поиска (РП)[9], и мы не заметили никакой активности противника. Остальные три километра мы могли наблюдать с наших наблюдательных пунктов. Наши средства радиосвязи работали безупречно, и никому не потребовалась срочная первая помощь, за исключением постоянного обрабатывания укусов насекомых и пиявок. Наш подход к выбранной LZ был осторожным и дал нам достаточно времени, чтобы изучить местность, прежде чем выдвигаться.
В 05:40 наш основной радист передал трубку командиру группы, который готовился сообщить прибывшему пилоту CH-53 о том, что ему нужно на LZ.
Преимущество ранней утренней эвакуации вертолетом заключалось в том, что противник не мог наблюдать за вертолетом или за самой посадкой с любого расстояния. Света было достаточно, чтобы пилоты вертолетов сопровождения и пилот CH-53 могли сориентироваться и четко определить точное местоположение LZ. Если бы разведгруппа попала под наблюдение и последующий обстрел вблизи зоны высадки, было бы достаточно времени для вызова дополнительной воздушной поддержки или сил реагирования. Самым большим недостатком ранней утренней высадки было то, что у высаживаемой группы не было преимущества наступающей темноты, в которой можно было бы прервать контакт и спрятаться.
- Блю Фокс, три шесть, это Сэндхерст Факт. Прием.
- Сандхерст Актив, это Блю Фокс, три шесть. Я нахожусь примерно в пяти микрофонах от вашей третьей позиции. Есть ли у вас видимость в данный момент? Прием.
- Вас понял, Блю Фокс. Мы находимся на ваших двух часах, на западе.
- Говорите, Сандхерст.
- Ваша зона посадки примерно сто метров в длину и шестьдесят метров в ширину. В зоне нет, повторяю, нет известных препятствий. Ваш лучший подход - с юга.
- Вас понял, повторяю южный подход.
- Блю Фокс, три-шесть, с севера дует легкий ветер в пять узлов. Любой вражеский огонь, скорее всего, будет вестись с запада. В этом районе противника не видели, повторяю, не видели. Вашему вертолету разрешено вести огонь в западном направлении на расстоянии до одной тысячи метров. Ваша LZ будет обозначена мигающим одиночным стробоскопом в южной части LZ. Прием.
- Вас понял, Сандхерст, готовность.
Был дан сигнал, чтобы мы встали и были готовы выдвинуться к CH-53, как только он приземлится. Пройдет всего несколько минут, и мы поднимемся в воздух и отправимся обратно в Дананг, но это был один из самых ответственных моментов патрулирования. Появилось чувство срочной необходимости попасть в вертолет, как только он приземлится, но это нужно было преодолеть, чтобы никто не ослабил тактическую бдительность, торопясь подняться на борт. Когда огромный "Веселый зеленый великан" мощно приближался к нашей позиции, я предложил Моргану надеть противогаз. Прошло много времени с тех пор, как его и меня забирал CH-53, но мы помнили мощь реактивных двигателей вертолета, которые поднимали песок и грязь в воздух под действием ротора. Другие члены группы последовали нашему примеру, и это позволило им временно не ослепнуть от жгучего песка.
Рампа вертолета была уже опущена, когда мы забрались на борт, и каждый из нас занял свое заранее назначенное место внутри вертолета. Борттехник экипажа подал пилоту сигнал "палец вверх", означающий, что все мы благополучно поднялись на борт, и через несколько секунд мы покинули зону и направились обратно в Дананг, на совещание по подведению итогов с начальником разведки роты.
Невозможно переоценить важность качества нашей подготовки к разведывательному патрулированию. Первая разведывательная рота в течение 1969 и 1970 годов понесла несколько потерь во время обучения. Несчастная смерть сержанта Даррелла Айерса была отнесена к многочисленным проблемам, связанным с тем, что в джунгли взяли слишком много новичков.
Сержант Айерс пришел в 1-ю разведывательную роту из 2-й разведывательной роты в Кэмп-Лежен, Северная Каролина. Те морские пехотинцы, которые хорошо его знали, считали его чрезвычайно знающим и зрелым сержантом морской пехоты, который когда-то покинул ряды морской пехоты, но вернулся на службу, попробовав мирскую жизнь гражданского человека. Будучи назначенным командиром группы в 1-й разведроте, сержант Айерс продолжал наслаждаться жизнью в джунглях и заслужил отличную репутацию взводного сержанта, всегда готового и стремящегося отправиться в бой. Из-за малого количества прошедших подготовку разведчиков в роте, новых и необученных морских пехотинцев приходилось "вводить в курс дела" для выполнения многочисленных задач, поставленных перед 1-й ОРР. Решением проблемы было взять одного или двух новичков в патруль, а затем позволить им учиться на собственном опыте.
Сержант Айерс сообщил своему командиру взвода, 1-му лейтенанту Дж. Дж. Холли, о своем намерении отправиться в патруль, в который, возможно, придется включить пять недавно принятых во взвод морских пехотинцев. Хотя лейтенант Холли предостерегал его от этого, считая, что в патруль следует брать не более двух новичков, сержант Айерс проигнорировал совет, полагая, что справится с этим. Когда 1-й лейтенант Холли отбыл из роты на заслуженный отдых в Австралию, сержант Айерс отправился на боевые.
Вскоре после того, как его группа была введена в район поиска, поинтмен группы подал сигнал «Стой». Сержант Айерс вышел вперед и спросил у поинтмена, почему он остановил продвижение группы вперед.
- Мне показалось, я слышу что-то впереди, и местность открывается», - ответил тот.
Сержант Айерс, похоже, был раздражен объяснением морского пехотинца и сказал:
- Нет, там ничего не слышно. Я тебе покажу.
Зная, что в его группе появился новичок, сержант Айерс пошел вперед, неся основную рацию группы, чтобы лично осмотреть опасную зону и прислушаться к любым звукам противника, прежде чем разрешить своей группе двигаться дальше. Во время наблюдения за местностью он попал под сильный огонь двух групп северовьетнамских солдат, ожидавших в засаде. Было видно, что он был многократно ранен огнем противника. Группа немедленно отошла с открытого участка, чтобы сформировать небольшой оборонительный периметр и оторваться от контакта. Второму радисту группы удалось вызвать связного, крикнув в трубку, что группа обороняется от непрерывных вражеских атак и нуждается в срочной эвакуации. В конце концов, благодаря помощи другой группы разведки 1-й ОРР, возглавляемой 2-м лейтенантом Джоном Бейкером, группа сержанта Айерса была вызволена, но только после того, как группа 2-го лейтенанта Бейкера использовала непосредственную воздушную поддержку морской пехоты и орудия «Спуки»[10] для подавления огня противника. В попытке найти тело сержанта Айерса, несколько разведгрупп из 1-го разведывательного батальона были отправлены в этот район несколько дней спустя, но были найдены только его рация, винтовка и снаряжение. Его тело так и не было найдено.
Еще одна смерть произошла в июне 1970 года, когда сержант Дэйв Викандер, также бывший морпех 2-го разведывательного батальона, возглавлял патруль. Сержанта Викандера любили все морские пехотинцы 1-й ОРР. Будучи старше большинства сержантов, Викандер ушел из морской пехоты, но решил, что ему не нравится то, что он видит снаружи, вернулся на действительную службу и был отправлен во Вьетнам. Его профессиональные знания и навыки командира группы были превосходны. Когда он вел свой третий патруль в районе, который обычно называли "Французской плантацией", началась сильная гроза, которая приближалась к позиции группы. В то же время большая группа гиббонов, известных как "скальные обезьяны", начала паниковать и бежать через район расположения группы. Когда раздались раскаты грома, сержант Викандер приказал членам своей группы убрать все боеприпасы с электродетонаторами и сложить их на соседнем склоне. Как только это было сделано, он попытался рассредоточить свою группу, чтобы защитить их от возможности срабатывания электрических детонаторов их зарядов или мин Клэймора. Затем он установил свою основную рацию на земле, выдвинул антенну до предела и протянул трубку рации настолько далеко, насколько она могла выйти из рации PRC-77. Ни одна из его тщательно продуманных мер предосторожности не сработала. Когда он оставался рядом с трубкой рации, молния ударила в антенну рации, прошла вниз по рации и через трубку ударила сержанту Викандеру в ухо. Он тоже погиб мгновенно.

[1] Meritorious Unit Commendation
[2] Quantico Sentry – Часовой Куантико
[3] Согласно «Словарю географических названий Вьетнама» Москва-1988 стр.317. Thượng Đức (Thuong Duc) см. BenGiang – Бензянг.
[4] Со времен СССР в нашей стране используется нумерация римскими цифрами, в Европе и США группы крови обозначаются латинскими буквами и цифрой. Первая группа (I) соответствует «0» (ноль), вторая (II) – «А», третья (III) – «В», четвертая (IV) – «АВ». На поверхности эритроцитов (красных кровяных телец) находятся особые молекулы, включающие углеводы и белки, – их называют антигенами.
[5]ImmediateActiondrills - действия по команде «К бою!»
[6] «Всё своё несу с собою»! Существует большой риск, что все будет обнаружено и по количеству мусора проведут подсчет состава РГ. Как в том мультфильме-«Нас всех посчитали»!
[7] Сумерки (twilight) — это интервал времени, во время которого Солнце уже скрылось за линией горизонта, но еще частично освещает небо. Принято различать три вида сумерек: Гражданские, когда Солнце находится ниже горизонта до 6⁰; Навигационные (морские) сумерки, Солнце находится ниже горизонта от 6⁰ до 12⁰.; Астрономические, Солнце находится ниже горизонта 12⁰ до 18⁰.
При Морских сумерках, степень освещения достаточная для навигации морских судов. В те времена когда не было GPS для этого использовали навигационные звезды и карту звездного неба, помимо прочего зажигались навигационные огни. Людям уже некомфортно и темновато.
[8] Морской рассвет - это момент, когда геометрический центр Солнца утром находится на 12⁰ ниже горизонта.
[9] area of operation (AO) - зона операции (ЗО)
[10] Spooky - Douglas AC-47 Spooky (также имеющий прозвища "Puff, the Magic Dragon") был первым в серии ганшипов, разработанных ВВС США во время Вьетнамской войны. Он был предназначен для обеспечения большей огневой мощи, чем легкая и средняя штурмовая авиация, в определенных ситуациях, когда сухопутные войска нуждались в тесной воздушной поддержке.

Вложение:
17.jpg
17.jpg [ 573.77 KiB | Просмотров: 1670 ]

https://911gfx.nexus.net/vietnam/maps/n ... 8_04d.html
https://911gfx.nexus.net/mapnd4804.html


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 20:42, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 17 мар 2023, 14:17 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
11.МИССИЯ ОШИБОК

1-Й ЛЕЙТЕНАНТ Блотц получил задание возглавить нашу разведывательную группу из семи человек в четырехдневном патрулировании участка территории площадью всего двенадцать квадратных километров, расположенного к югу от района, известного как "Дорога из желтого кирпича"[1]. В нашу группу был назначен рядовой Адамс, которому было поручено место поинтмена. За ним следовал наш разведчик Кит Карсон (ККС), Бонг Динь. Лейтенант Блотц следовал за Динхом, а капрал по имени Дэвис нес за ним основную рацию. Я следовал за основным связистом, а штаб сержант Мартин - за мной. Младший капрал Хоик был замыкающим в нашей группе, нашим "Чарли" в хвосте.
Присутствие ККС, Бонг Динь, напрягало меня. Динь прослужил в армии Северного Вьетнама более десяти лет и дослужился до звания капитана в 1-м полку СВА. Его полк в течение многих лет действовал против морских пехотинцев в горах Кусон и в районе, который нам теперь поручили патрулировать. По причинам, известным, вероятно, только самому Диню, он сдался американским войскам почти за год до назначения в 1-ю разведывательную роту в рамках программы "Чиеу хой"[2]. Это была одна из нескольких правительственных программ, направленных на ослабление Вьетконга и Северного Вьетнама. Чиеу хой" означало "распростертые объятия", и обещаниями амнистии, переселения и больших сумм денег правительства США и Южного Вьетнама пытались склонить большое количество противника к сдаче. С теми вьетконговцами и северовьетнамскими солдатами, которые сдавались в плен американским или южновьетнамским войскам, якобы обращались хорошо, их перевоспитывали в центрах "Open Arms"[3] на западный лад, а затем нескольким избранным было позволено стать разведчиками Кит Карсона и в конечном итоге быть проводниками американских войск против тех самых людей, с которыми они недавно служили.
Присутствие Бонг Динь в расположении нашей роты и в составе нашей группы не понравилось ни мне, ни другим бывшим военнослужащим 3-й разведывательной роты, которые недавно были переведены в 1-ю разведывательную роту. Мы провели последние девять месяцев, выслеживая, находя и убивая северовьетнамцев, а Динь, безусловно, не вызывал у нас симпатии, и мы считали его сомнительным активом. Мы считали, что любому, кто готов вести группы морской пехоты против членов своего бывшего подразделения, просто нельзя доверять. Мне не нравилось, что его назначили на должность проводника группы. Однако нам сказали, чтобы мы полагались на знание Динхом местности и его боевой опыт в полевых условиях и не беспокоились о его бывшей должности капитана СВА.
За день до выхода на задание, 1-й лейтенант Блотц провел совещание, и, как обычно, всем членам группы довели общий характер нашей миссии. Мы знали, что отправляемся на четыре дня в район, где Динь действовал в составе армии Северного Вьетнама. Мы узнали, что нас отправили туда, чтобы проверить, использует ли СВА еще ряд троп, которые служили путями снабжения в коридоре Тхыонгдык. Лагерь армейского спецназа неоднократно подвергался ракетным обстрелам с большой дальности, и командующий MAF хотел знать, откуда эти ракеты и как их доставляют в этот район. У нас не было возможности провести три дня тренировок, так как своевременный доклад считался критически важным, и по плану мы должны были быть переброшены вертолетом CH-46 утром следующего дня.
Пополнив свою сумку Unit-1 новым медицинским имуществом, я присоединился к остальным бойцам группы, когда мы упаковывали рюкзаки, доставали новые боеприпасы и чистили оружие, чтобы убедиться, что наш заместитель командира группы, штаб сержант Мартин, доволен. Ночь перед отъездом мы провели в относительном уединении. Для разведывательных групп не было ничего необычного в том, чтобы провести этот короткий период времени перед выходом в отдельности. В последнюю минуту были написаны письма домой, неиспользуемое снаряжение было упаковано в ящики, и это время личного отдыха было использовано для того, чтобы сосредоточить наши мысли на том, что должно было с нами произойти.
Нам сообщили, что во время этой миссии нас будет поддерживать огнем артиллерийское подразделение морской пехоты. Наши карты были тщательно прорисованы, чтобы показать нашу разведывательную зону, наш общий маршрут, участки, которые должны быть проверены, такие как пересечения троп, возможные LZ, и заранее запланированные места сосредоточения артиллерийского огня. Все это было сделано для защиты группы в случае, если мы вступим в контакт с солдатами армии Северного Вьетнама (все они были бывшими друзьями нашего ККС, Бонг Динь).
В день отправки нас доставили на грузовике на военный аэродром в Дананге. Перед вылетом мы разместили наше снаряжение возле одного из домиков оперативного отдела вертолетной эскадрильи. Внутри мы получили последнюю сводку погоды. Была отмечена вероятность гроз, которые были обычным явлением весной, прогнозируемое количество дождя, который мог помешать нашему продвижению и повлиять на нашу способность поддерживать связь через наши радиостанции PRC-77.
Наше первоначальное время вылета затянулось настолько, что мы поняли, что не окажемся на земле возле Дороги из желтого кирпича даже поздно вечером. Но когда мы, наконец, получили команду выдвигаться, мы, не теряя времени, поднялись на борт морского CH-46 Си Найт, который должен был нас доставить. При посадке каждый член группы занял место рядом с одним из иллюминаторов, расположенных по обеим сторонам вертолета. Все прозрачные плексигласовые окна были сняты с нашей птицы, и хотя открытые иллюминаторы вызывали значительную турбулентность воздуха внутри вертолета, их удаление обеспечило нам хороший обзор снаружи и возможность вести ответный огонь, если бы возникла такая необходимость.
Когда я служил в 3-й разведывательной роте, пилоты вертолетов морской пехоты северной части I корпуса решили не участвовать в наших секретных операциях в долине Ашау. На наши запросы о вертолетной поддержке быстро откликнулись армейские вертолетчики и члены экипажей 2-го эскадрона 17-го кавалерийского авиаполка, дислоцированного в Кэмп Игл, и они выполнили фантастическую работу, используя свои маленькие и очень маневренные вертолеты UH-ID "Хьюи", чтобы доставить нас в наши разведывательные зоны. Пилотируемые молодыми и совершенно бесстрашными армейскими уорент-офицерами, мы всегда были уверены, что наши высадки пройдут вовремя и что на любой запрос о срочной эвакуации будет дан немедленный ответ. В большинстве случаев, когда нас перебрасывали в долину Ашау, мы делали это без использования дополнительной вертолетной поддержки, либо потому, что ее просто не было, либо потому, что использование дополнительной воздушной поддержки считалось слишком очевидным.
Использование морских CH-46 теперь означало, что наш вертолет полетит в точку высадки в сопровождении двух или более вертолетов AH-1G "Кобра". В дополнение к "Кобрам", вертолеты OH-6 "Кей" стали частью пакета для высадки, и вся эта огневая мощь и шум, несомненно, привлечет внимание северовьетнамских солдат и вьетконговцев к нашей зоне разведки.
После получасового полета на запад наш пилот начал облетать площадку по кругу. Это был сигнал приготовиться к высадке. Бортехник экипажа начал перемещаться по центральному проходу воздушного судна, в то время как два наших бортовых стрелка заряжали свои пулеметы Браунинг 50 калибра. Когда борттехник экипажа, наконец, расположился рядом с пулеметчиком правого борта, мы поняли, что заходим. Мы отстегнули ремни безопасности, вставили магазины в оружие, и каждый дослал патрон в патронник. Две наши рации были перепроверены, и каждый член группы визуально осмотрел товарища справа и слева от себя. Частота дыхания каждого человека на борту заметно увеличилась, и этот странный и удивительный адреналин начал течь по нашим венам.
Наш CH-46, который часто называют "летающим мешком для трупов", внезапно начал снижаться по спирали, пытаясь быстро опустить нас на землю. Лейтенант Блотц находился между пилотом и вторым пилотом. Это было сделано по нескольким причинам. Во-первых, он должен был убедиться, что LZ, в которую мы направлялись, была той самой, которая была выбрана ранее. Что еще более важно, ему нужно было знать наше истинное положение и направление по магнитному азимуту, в котором мы будем двигаться после того, как опустится задняя рампа вертолета.
Из-за воя двигателей вертолета невозможно было расслышать, что говорят в кабине, но, наблюдая за кивками голов и указанием пальцев, мы поняли, что пилоту задают вопросы. Наконец, с картой в руках, Блотц поднялся с колен и дал нам сигнал выходить из CH-46 и повернуть налево, когда мы покинем птицу. Через несколько секунд после того, как наш последний человек выбежал из задней части вертолета, двигатели перешли на новый тон, когда мощность была подана на большие вращающиеся роторы. Наша последняя связь с внешним миром опустила свой зеленый нос вперед, поднялась и покинула зону LZ, направляясь обратно в относительную безопасность Дананга.
Наш новый поинтмен двинул группу вперед к роще банановых деревьев у основания небольшой возвышенности, когда лейтенант Блотц подал сигнал остановиться. Вытащив карту, он хотел еще раз проверить наше местоположение и убедиться, что у него хорошая связь с нашими связистами в тылу. Эта первая остановка, так скоро после того, как мы ушли от оглушительного шума вертолета, была разумной, потому что она дала нам время, необходимое для того, чтобы восстановить потерянный слух, выветрить из носа запах авиационного топлива и осмотреть местность на предмет возможного движения противника. После десяти минут ожидания звуки джунглей - жужжание насекомых, крики мелких птиц и ровный шелест ветра - вернулись в норму. Мы поползли прочь от маленькой банановой рощи единой, медленно движущейся колонной, напрягаясь, чтобы увидеть, услышать или учуять что-нибудь необычное.
К 17 часам мы продвинулись вверх и прошли через поросший густой растительностью склон горки, которая должна была стать нашим первым наблюдательным пунктом. Ветер продолжал усиливаться. Вдалеке раскаты грома и короткие вспышки молний возвестили о приближении сильного дождя. До этого момента наша небольшая группа действовала очень хорошо. Наше движение было обдуманным, и не было допущено никаких серьезных ошибок. Но вскоре стали происходить мелочи, которые изменили мое мнение о командире нашей группы.
Когда заместитель командира группы дал сигнал приступить к вечерней трапезе, наш лейтенант начал рыться в своем рюкзаке, чтобы достать банку с фруктами. Запрещенный звук удара металла о металл был слышен всем членам группы. Странно, но именно Бонг Динь пристроился рядом с нашим беспечным командиром и, накрыв руки лейтенанта своими, посмотрел на него в знак того, чтобы он прекратил этот ненужный шум. Смущение лейтенанта отразилось во взглядах ближайших к нему членов группы. Он не тренировался с нами. Он постоянно был чем-то занят, что отвлекало его от тренировок в нашей группе. Теперь он, должно быть, сожалел о своем решении отказаться от простых уроков, которые мы проходили. Когда мы, наконец, закончили, есть и закопали свои пустые банки, нам дали сигнал к скорому выдвижению. Естественно, мы подумали, что это будет наше последнее перемещение за вечер и, что мы начнем поиски хорошей гавани, которая скроет нас от наблюдения и, возможно, от приближающегося дождя. Но поиски укрытия и безопасного места были не тем, что решил наш командир группы.
Мы медленно двигались по ровной открытой местности, и по мере того, как серые сумерки сменялись приближающейся тьмой грозы, наше движение замедлялось. Большая вспышка молнии внезапно высветила небольшую бамбуковую хижину, стоявшую менее чем в пятидесяти ярдах перед нашей замершей группой. Основной радист медленно отвел свою правую руку назад, ко мне, и, нащупав ствол моей винтовки, потянул его на себя, подавая сигнал, чтобы я сделал несколько шагов вперед к нему. Когда моя голова оказалась рядом с его головой, он прошептал:
- TL хочет поговорить с тобой.
Я прошел мимо Дэвиса и встал позади лейтенанта Блотца, наклонившись достаточно близко, чтобы услышать его шепот.
- Док, ты видишь ту хижину впереди?
- А что там, сэр?
- Думаю, мы должны проверить ее. Как думаешь, ты сможешь подойти достаточно близко, чтобы определить, старая она или новая?»
Я дернул лейтенанта за рукав, приглашая его присесть на корточки.
- Это плохая идея, сэр. Если мы их видим, то, возможно, они тоже нас видят. Давайте уберемся отсюда, а завтра откроем эту харчевню.
- Я хочу знать, использовалась ли она. Возьми поинтмена и посмотри, сможешь ли ты подобраться достаточно близко, чтобы это узнать. Дальше мы тебя прикроем.
У меня в голове мелькнула мысль взять Бонг Динь на мушку. Но это был патруль лейтенанта, и командир группы принимал решение.
Я прокрался мимо молчаливого Динха и проскользнул к Адамсу, у которого, в отличие от лейтенанта, хватило здравого смысла пригнуться, как только первая вспышка молнии высветила хижину.
Адамс откинулся назад, услышав, как я пристроился рядом с ним. Он положил свою голову рядом с моей. Он дышал быстрыми прерывистыми вдохами, как будто только что закончил спринт.
- Что нам теперь делать?
- Адамс, этот идиот Блотц хочет, чтобы мы с тобой проверили забегаловку.
- Что? Он же не всерьез?
Мое молчание говорило Адамсу, что все очень серьезно.
- Я подойду к хижине с левой стороны. Ты прикрываешь меня, но ничего не предпринимай, пока они не начнут стрелять первыми. Ясно?
- Да, без проблем, чувак, я прикрою тебя отсюда. Будь осторожен.
Однажды, в долине Ашау, наша группа "Снейки" приблизилась к вражескому базовому лагерю, за которым мы наблюдали уже несколько часов. Мы составили единый план, согласно которому Бишоп и я должны были проверить три хижины, а Кеглер, Кивени, Сильва и Фурман прикрывали наше продвижение с помощью Ml6 и одного гранатомета M79. Это было поэтапное продвижение, и когда мы приблизились к первой хижине, по паутине в дверях и окнах и по отсутствию следов на деревьях мы поняли, что никто не пользовался ими в течение нескольких недель. Но проверка трех хижин с хорошо подготовленной разведгруппой, прикрывающей нас при дневном свете, значительно отличалась от того, что нам предстояло сделать сейчас. Я застегнул быстросъемные замки на своем рюкзаке и, оставив рюкзак рядом с Адамсом, медленно двинулся к одинокой хижине, держа винтовку наготове.
Несколько минут я сидел и наблюдал за хижиной, пытаясь уловить хоть какое-то движение внутри. Но пока я сидел и наблюдал, ветер усилился, и начали падать первые капли дождя. Это было лучшее время для движения. Шум ветра, естественные звуки шелестящих веток, усиливающийся дождь - все это вместе взятое должно было скрыть звуки моего приближения. Поскольку вспышки молний не прекращались, я старался выбирать время, чтобы мой рывок совпадал с окончанием каждой вспышки. Вскоре я уже был рядом с хижиной и прислушивался, чтобы услышать любой возможный звук изнутри, но его не было. Я положил винтовку рядом с собой и стянул перчатки с рук. Я начал ощупывать внутренние края дверного проема в поисках возможных проводов. Не найдя ничего в районе порога дверного проема, я ощупал землю перед хижиной, пытаясь найти край следа, но дождь начал стучать по земле, и мои попытки были бесполезны. Убедившись, что хижина заброшена, я пошел обратно к Адамсу. Меня не было меньше пятнадцати минут, и когда я нашел Адамса, лейтенант Блотц сидел рядом с ним.
- Ну, что там?
- Я не смог найти никаких признаков. По-моему, все чисто, сэр. Давайте уйдем отсюда.
- Почему?
- Что значит "почему"? Мы его не строили. Это земля плохих парней. Давайте уберемся отсюда к чертям собачьим, пока хозяин не вернулся.
- Если Бонг Динь считает, что мы можем быть в безопасности в этой хижине, мы можем остаться.
- Сэр, пожалуйста. Мы не должны рисковать. Группа может оставаться мокрой в течение четырех дней, но мы не можем оставаться здесь.
- Поднимите Динь сюда.
Бонг Динь без труда поднялся и присоединился к нам. Блотц указал в направлении хижины.
- Там безопасно, Динь?
- Нет. Не очень. Может быть, старая хижина, может оказаться старой хижиной VC (ВК). Может, они скоро вернутся. Может, мы вернемся и проверим на следующий день.
Окончательно убедившись в том, что его идея провести ночь в хижине или рядом с ней была неудачной, Блотц дал Адамсу новое направление и переместил группу подальше от открытой местности. Мы нашли густые заросли бамбука в нескольких сотнях ярдов к югу от хижины и решили использовать их как место для нашей гавани. К тому времени, когда мы остановились, было уже 22:00. Гроза прошла мимо нас, но дождь продолжал лить. Мы вошли в нашу гавань уставшие, мокрые и обеспокоенные отсутствием здравого смысла у лейтенанта. Установив график на ночную радиовахту, мы спали с двухчасовыми интервалами до самого утра.
Второй день мы провели, медленно продвигаясь под тройным пологом деревьев и пересекая несколько крутых участков местности. Мы планировали наблюдать за перекрестком троп, известным Диню. Погода в этот день была идеальной. Прохладный ветерок помогал маскировать наше движение, а тропическое солнце пыталось добраться до пола джунглей, чтобы высушить наше мокрое снаряжение. Надеясь, что прошедший ночью дождь выявит свежие следы, мы продолжили патрулирование, но не встретили ни новых, ни старых троп, не увидели и не услышали никаких признаков СВА. Мы двинулись вниз по склону в поисках лучшего НП и места для гавани.
По мере приближения к равнине до нас доносился шум бурлящей воды. Используя естественные звуки, чтобы заглушить наше движение, мы нашли подходящее место для гавани до наступления темноты. Мы воспользовались сумерками, чтобы установить три PSID. Наша позиция позволяла нам иметь хорошую радиосвязь с командованием в тылу, и ночь медленно перешла в утро.
После холодного завтрака мы потратили время на чистку и смазку оружия, а после нанесения на лица свежего слоя камуфляжа мы стали ждать, пока штаб сержант Мартин и младший капрал Хоик отправятся снимать наши датчики. Как только они вернулись, нам дали сигнал выдвигаться. Мы выдвинулись к шуму стремительного потока. Я услышал звук ботинок, ступающих в воду. Я был поражен, увидев, что лейтенант Блотц дал указания Адамсу продолжать идти вниз по течению. Надеясь увидеть, как Адамс перейдет на другую сторону русла и выведет группу из воды, я наблюдал, как он повернулся к командиру группы за указаниями. Ему был дан сигнал, оставаться в русле. К этому времени вся группа вошла в воду на глубину теленка[4], и мы, соблюдая дистанцию с интервалом в десять футов (3,05 м.), продолжали двигаться вниз по течению колонной.
В двадцати ярдах (18,29 м.) перед нашим поинтменом ручей сузился до небольшого русла и сделал резкий поворот влево. Продвижение по этой части ручья означало, что мы потеряем, друг друга из виду, а местность будет разделять группу каждый раз, когда морпех будет огибать изгиб ручья. Я оглянулся на штаб сержанта Мартина, надеясь увидеть выражение лица, которое оправдало бы мою озабоченность тем, что мы делаем. Выражение было на месте. Глаза Мартина осматривали берега ручья в поисках малейшего движения. Он тоже видел, что узкие берега становятся все выше и выше, и что мы теперь находимся в русле как в ловушке местности.
Когда настала моя очередь проходить через крутой изгиб ручья, я заметил возрастающее количество зеленых и тёмно-жёлтых кольев, направленных вверх по обе стороны узкого берега. Когда я подошел ближе, стало очевидно, что эти заостренные палки были кольями «пунджи», стратегически расположенными для того, чтобы пронзить любого, кому придется прыгать в ручей.
Колья «пунджи» использовались на протяжении веков, первоначально они предназначались для ловли дичи, но эти различной длины заостренные отрезки бамбука, закаленные огнем, были одинаково эффективны и в качестве капканов (мантрапов).
Количество этих кольев увеличивалось по мере того, как мы продолжали двигаться вниз по течению, и к этому моменту я был уверен, что в любой момент мы окажемся под ударом дюжины гранат «Чикома». Обе стороны ручья были хорошо подготовлены к засаде, но так же скоро, как появились колья, их количество стало уменьшаться. Мы прошли незамеченными через зону с кольями «пунджи» и вышли из ручья в точке, расположенной в двадцати ярдах от ловушки. Мы переместились в небольшую бамбуковую чащу, где нам дали сигнал к отдыху.
Мы потеряли тактическое преимущество, когда спустились в низину. Наша способность к взаимодействию снизилась. Не обнаружив никаких троп и не увидев северовьетнамцев, мы завершили патрулирование на третий день и вернулись на возвышенность. К концу дня мы были измотаны, пройдя более трех километров, двигаясь в гору в жаркий полдень через густые лесные джунгли. Когда прозвучал сигнал к отдыху, Адамс, Дэвис и Динь заснули.
Третью ночёвку мы провели в хорошей гавани, которая обеспечила нам укрытие, к которому мы отчаянно стремились каждый раз, когда смеркалось. Мы установили четыре PSID и поставили мины "Клэймор" у каждого из зеленых датчиков, но за ночь к нам не пришло ни одного непрошеного гостя. Когда первые лучи утреннего солнца пробились сквозь полог джунглей, мы были отдохнувшими и готовыми к последнему переходу к точке эвакуации.
Вылет вертолета был назначен на 08:00, что давало нам более чем достаточно времени, для того чтобы преодолеть небольшое расстояние от места нашей стоянки до LZ. Единственная проблема с ранее выбранными LZ заключалась в одном: то, что может выглядеть хорошо с воздуха или на карте, не обязательно будет хорошим при виде с земли. Выбранная на карте посадочная площадка казалась относительно ровной и открытой. Она находилась у основания большой горки, и там должен был легко разместиться один вертолет CH-46. Но когда мы приблизились к точке высадки, то увидели, что ровная площадка на самом деле покрыта густым кустарником. Земля была достаточно твердой, чтобы выдержать вес птички, но сучья деревьев, лианы и кустарник вызвали бы у любого пилота опасения по поводу LZ. Мы рассматривали нашу предполагаемую зону LZ в несколько биноклей 7x50 более получаса, убеждаясь, что зона кажется безопасной, затем мы ожидали радиовызова от прибывающего пилота, зная, что он запросит информацию о зоне посадки.
Пока остальные члены нашей группы наблюдали и ждали из укромного места за периметром площадки приземления, лейтенант Блотц стал ходить вокруг, с нетерпением ожидая прибытия вертолетов. Не получив никаких радиосообщений от назначенного борта, командир нашей группы решил, что рельеф местности, которую мы занимали, мешает нам общаться по радиосвязи. Забрав рацию у Дэвиса, он двинулся на открытое место, надеясь, что сможет добиться лучшего приема по PRC-77. Наконец, по сети раздался голос нашего прибывшего пилота, который запросил информацию о LZ. Наш заместитель командира группы, услышав ту же радиопередачу по дополнительной рации, дал нам сигнал "большой палец вверх", что CH-46 скоро прибудет. Но слово "скоро" было недостаточно хорошим для нашего лейтенанта.
Вынеся радиостанцию на открытый участок местности, он начал сканировать небо в поисках нашего приближающегося CH-46, не зная ни направления, ни высоты, ни расчетного времени его прибытия. Что еще хуже, он снял желтую дымовую гранату с плечевой лямки своей подвесной системы и, выдернув чеку, бросил дымовую гранату на открытое пространство, чтобы визуально сообщить о нашем местонахождении приближающемуся пилоту. Мы были поражены, услышав звук воспламенения гранаты и шипение густого желтого дыма. Дымовая граната оповещала весь мир о нашем присутствии.
- Сукин сын! Какого черта он делает?
Наш заместитель командира группы в мгновение ока оказался на ногах возле лейтенанта. Указав на место, где была собрана группа, Мартин посоветовал лейтенанту вернуться в укрытие. Потушить горящую дымовую гранату не было никакой возможности. Вред уже был нанесен. Теперь оставалось только сидеть и ждать, когда прибудет наш транспорт, и молиться, чтобы СВА не заметили желтый дым. Заняв положение стопроцентной боевой готовности, мы лежали в ожидании, напряженно пытаясь услышать рокот винтов приближающегося вертолета, но была только тишина.
У нас уже не было возможности покинуть наше место и перейти в более безопасную зону. Сообщение о зоне посадки уже было дано, наше местоположение было засечено приближающимся CH-46, и пока мы сидели тихо, нас, вероятно, не обнаружат. Но мысль о том, что мы пробудем в этом районе неизвестно, сколько времени, была неприятной. Если бы СВА увидели облако от дымовой гранаты, они бы сделали одно из двух: выслали патруль, чтобы выяснить, кто находится на их заднем дворе, или установили бы свои минометы, чтобы устроить засаду на приближающийся вертолет.
Когда два вертолета «Кобра» прошли над головой, мы поняли, что наш CH-46 не отстает. Дэвис забрал рацию у лейтенанта Блотца и дал пилоту четкое описание нашего местоположения, основываясь на особенностях рельефа местности в LZ. Он передал сообщение пилота о том, что он будет на земле менее чем через две минуты, и мы приготовились бежать к CH-46, когда он приблизится к LZ. Пилоту не сообщили о произошедшем ранее инциденте с преждевременным обозначением себя дымом, потому что если бы он это сделал, то, вероятно пилот, прервал бы операцию или настоял бы на том, чтобы мы переместились в другую зону. Когда обе "Кобры" кружили над нами и не вызвали огня со стороны противника, наш CH-46 зашел прямо на посадочную площадку с опущенной рампой.
По сигналу мы выбежали из своего укрытия и забежали в заднюю часть самолета. Борттехник экипажа знал количество "паксов" ("paxs"), которых он должен был забрать, и как только ботинки Хойка стукнули по рампе, пилоту был подан сигнал уходить с площадки приземления. В момент, пока CH-46 набирал высоту со дна лощины, мы с застыли с оружием в руках у открытых иллюминаторов, но огонь не открывали. Всю обратную дорогу до Дананга мы проделали в тишине, думая о том, что могло с нами случиться.
Я сидел на ступеньках хижины, вывалил содержимое своего рюкзака на землю и начал чистить свой автоматический 45-й калибр, когда появились Дэйв Дрейпер, Вонючка Махкева и Гейбл, чтобы расспросить о задании. Дэйв Дрейпер, почувствовав, что что-то действительно не так, задал вопрос.
- Что с тобой, Док? Похоже, у тебя невеселое настроение.
- Я хочу выбраться из этого места.
- Мы все хотим убраться отсюда, доктор. Но тебе придется подождать, как и всем нам.
- Я не говорю о датах ротации, я просто хочу уйти из этой роты.
- Эй, парень, это похоже на серьезный бред. Что с тобой вообще не так?
Я рассказал им, что произошло во время патрулирования. Выслушав историю, они просто стояли и молча качали головами.
Тишину нарушил Вонючка.
- Мужик, можешь не сомневаться, что я не пойду с этим чуваком в джунгли! Ни за что, мужик! Как ему сошло с рук все это дерьмо? Если бы он делал такие вещи с моей группой, мы бы разнесли ему задницу и решили его проблему, по-крупному.
Махкева был незлобным индейцем племени хопи. Его слова не воспринимались как болтовня обиженного друга. Он имел в виду то, что сказал.
Мы продолжали обсуждать, что могло произойти и как предотвратить повторение этих идиотских ошибок. Вскоре к нам присоединился Дэвис.
- Эй, док, лейтенант Блотц хочет тебя видеть, на двойке. Он стоит у входа в штаба и ждет тебя.
Младший капрал Дэвис, основной радист и верный лакей Блотца, покинул бункер вскоре после того, как Дрейпер, Махкева и Гейбл пришли навестить меня. Он выслушал, как я ругаю его любимого лейтенанта, и тут же ушел, чтобы сообщить Блотцу, что санитар группы считает его недостаточно способным в качестве командира разведывательной группы и делится своим мнением с друзьями. Я только что был вызван, чтобы встретиться с музыкой.
Все пять футов и три дюйма (≈1,60 см.) 1-го лейтенанта Блотца пылали гневом, когда я подошел к нему.
- Добрый день, сэр.
- Не умничай со мной, Нортон. Я знаю, что ты наговорил обо мне своим друзьям, и я этого не потерплю! Кем, черт возьми, ты себя возомнил? С чего ты взял, что можешь критиковать меня перед кем захочешь? Вы, мудаки из 3-й ОРР, думаете, что у вас есть ответы на все вопросы, потому что вы много повидали в долине Ашау. И что? У тебя есть что сказать в свое оправдание?
- Да, есть, сэр. Я думаю, что всей группе повезло, что она вернулась живой. Вы опасны - и я не говорю об этом как о комплименте. Я больше никогда не пойду в джунгли ни с Вами, ни с этим лживым ублюдком из ККС Динхом. Я хочу уйти из вашей группы, из вашего взвода и из этой роты!
- Вот как?
- Да, сэр, это так.
- Если ты не будешь держать язык за зубами, док, ты можешь оказаться перед старпомом роты, капитаном Сентерсом. Я не думаю, что он будет очень рад услышать, что у него в роте есть санитар с капризами.
-Я не возражаю, лейтенант Блотц. Пойдемте к нему, прямо сейчас, мать вашу!
Как только эти слова вырвались из моего рта, я понял, что у меня большие проблемы. Я уважал и восхищался почти всеми офицерами морской пехоты, с которыми мне довелось работать после прибытия во Вьетнам. Блотц оказался вторым, кто убедил меня, вне всяких сомнений, что он должен быть в другом месте, заниматься чем-то другим, а не патрулированием.
- Если ты так хочешь, то пойдем со мной.
Когда 1-й лейтенант Блотц вошел в штаб, сержант Скэнлон встал из-за своего стола.
- Да, сэр, что я могу для вас сделать?
- Вы ничего не можете для меня сделать, сержант. Я хочу видеть старпома. Он в своем кабинете?
- Да, сэр, думаю, что да. Могу я доложить ему, в чем дело?
Блотц насмешливо ответил:
-Нет, ты можешь не говорить ему, в чем дело. Просто скажите ему, что я хочу поговорить с ним, сейчас же!
Через несколько минут сержант Скэнлон вернулся и, повернувшись к лейтенанту Блотцу, объявил:
- Капитан Сентерс примет вас, сэр.
Посмотрев на меня, Блотц только сказал:
- Жди здесь.
Блотц вошел в кабинет капитана и закрыл дверь. Как только за ним закрылась дверь, сержант Скэнлон спросил:
-Что это все значит, док?
- Я сказал лейтенанту Блотцу, что не буду следовать за ним через дорогу, а он, должно быть, не согласился с моим высказыванием. Я также сказал ему, что хочу уйти из его взвода и роты. Затем, блефуя, я вызвал его на встречу с командиром роты. И вот я здесь.
-Не волнуйся, док, каждый лейтенант в этой роте боится старпома. Капитан ненавидит лейтенантов и Блотца в частности. Готов поспорить, что Блотц сейчас там, рассказывает капитану Сентерсу, как он им восхищается.
Дверь в кабинет капитана открылась, и Блотц вышел, уже начал закрывать за собой дверь, как капитан Сентерс следом за ним вышел в приёмную. Не обращая внимания на Блотца, капитан подошел ко мне, протянул руку и удивленно сказал:
- Док, я капитан Сентерс, старпом роты. Меня попросил присмотреть за тобой наш общий друг.
- Кто это, сэр?
- Вчера я получил письмо от капитана Нормана Гислера. Он вернулся в Квантико. Мы с Нормом вместе служили в Корее и три года вместе проходили подготовку на полигоне на острове Пэррис. Итак, рассказывай, что привело тебя сюда, в штаб?
- Сэр, мне велели следовать за лейтенантом Блотцем сюда, чтобы объяснить старпому роты, почему я хочу уйти из этой роты.
Выражение удивления на лице капитана быстро перешло в гнев, и весь он был направлен прямо на лейтенанта Блотца.
- Заходи в мой кабинет и присаживайся, док. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что ты там видел. Лейтенант Блотц, ждите здесь.
Когда я закончил доклад капитану о последовательности событий, произошедших во время нашей четырехдневной миссии, он спросил меня, есть ли что-то еще, что он должен знать. Я сказал ему, что да, есть одна вещь, которая произошла и на которую следует обратить внимание.
- Сэр, когда мы вернулись с этого задания, нас привезли в лагерь на грузовике. Прямо из грузовика мы отправились в кубрик S-2 на совещание группы с начальником разведки. Только на совещании все мы узнали, что наш ККС, Бонг Динь, доложил начальнику S-2, что во время выполнения задания он видел семь СВА! Он никому не подавал сигналов о том, что он что-то видел или слышал, пока мы были в джунглях. Мне он не нравится, и я ему не доверяю.
Капитан закончил нашу встречу, поблагодарив меня за то, что я не побоялся рассказать ему о том, что видел и что чувствовал. Он сказал, что у меня нет причин покидать роту и что он проследит за тем, чтобы ошибки, допущенные во время нашего задания, были обсуждены и больше не повторялись. Я вышел из его кабинета и прошел мимо лейтенанта. Из его кабинета донесся голос капитана.
- Блотц, тащи сюда свою задницу, сейчас же!
Сержант Скэнлон кивнул, подмигнул и показал мне знакомый большой палец вверх, когда я прошел мимо него и направился к двери, ведущей из штаба роты. Он остановил меня и протянул мне сложенный вчетверо желтый листок бумаги для сообщений. Внутри было написано:
- Первый сержант роты хочет видеть тебя в своем кабинете.
Сержант Скэнлон считался одним из лучших сержантов в 1-й разведывательной роте. Он прошел свой первый контракт службы во Вьетнаме в составе "Гольф 2/9" в качестве пехотинца, был ранен и до начала своего второго контракта служил в 5-й разведывательной роте в Кэмп-Пендлтоне, штат Калифорния. Его подмигивание, жест "большой палец вверх" и улыбка были признаком заверения, что капитан Сентерс собирается предпринять немедленные и правильные действия.

[1] Трасса 614 начинается от перекрестка с трассой 14, поднимаясь на северо-запад, до границы с Лаосом, пересекая территорию Лаоса переходит в трассу 548 в долине Ашау
[2] Chieu Hoi
[3] Open Arms - Открытое Оружие
[4] По пояс


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 20:47, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 17 мар 2023, 17:09 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
12. ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ ЖАК МОРИС

В КОНЦЕ МАРТА 1970 года в 1-ю роту войсковой разведки прибыл новый 1-й сержант Морис Жак. Предыдущий 1-й сержант роты, Флорес, был снят с занимаемой должности и уволен из роты на время расследования по подозрению в незаконных финансовых операциях с младшими морскими пехотинцами. Утверждается, что он "штрафовал" подчиненных морпехов за небольшие нарушения устава во время ежедневного обхода территории роты, а затем прикарманивал их деньги. Морпехи, которых "штрафовали", платили ему деньги, потому что они были преданны своему делу и очень хотели остаться в 1-м разведывательном подразделении, а не рисковать возможным внесудебным наказанием и тем, что их военное досье будет испорчено руками жуликоватого 1-го сержанта. После того, как эта схема была окончательно раскрыта, и были предприняты юридические меры для предотвращения ее повторения, прибытие 1-го сержанта Жака стало долгожданным облегчением для всех морских пехотинцев в роте.
Во второй половине дня, когда я находился в кабинете капитана Сентерса, объясняя свою позицию по поводу 1-го лейтенанта Блотца, 1-й сержант Жак вошел в штаб роты, и после того, как ему сообщили о том, что происходит за закрытыми дверями старпома, он сказал сержанту Скэнлону, что я должен явиться прямо в кабинет 1-го сержанта роты, когда старпом закончит. Я мог только догадываться, в какие неприятности теперь попал из-за своих личных высказываний о Блотце, но я испытал огромное облегчение, узнав, что это не так. Повторив свою историю 1-му сержанту Жаку, я понял, что он со мной согласен.
Во время службы в 1-й разведроте я был назначен напарником 1-го сержанта Жака по подводным погружениям, и, проведя много часов в воде с этим морпехом, я многое узнал о нем, но гораздо больше - от него. Как старший нижних чинов морпехов в 1-й разведроте, 1-й сержант Жак являлся советником командира роты среди нижних чинов и примером наилучшего руководства сержантского состава морской пехоты.
Первый сержант Жак поступил на службу в Корпус морской пехоты в 1948 году из маленького городка Лоренс, штат Массачусетс. После учебного лагеря на острове Пэррис, Южная Каролина, он участвовал в боевых действиях в Корее в составе 1-го батальона 5-го полка морской пехоты в качестве сапера. После возвращения из Кореи он обучал своим навыкам подрывного дела курсантов 1-й дивизии морской пехоты, которые посещали дивизионные школы в Кэмп-Пендлтоне. Интерес 1-го сержанта к специальным операциям начался в начале его карьеры, когда он поступил на службу в 1-ю разведывательную роту. После двух лет поисков, полевых испытаний и учений рота стала действующей, включая пешую разведку, операции по поиску пути и амфибийные разведывательные операции, которые позволили командиру воздушно-наземной оперативной группы морской пехоты (MAGTF) использовать разведку на удалении до ста миль (160,93 км.) от береговой линии. В марте 1957 года командующий Корпусом морской пехоты распорядился, чтобы офицеры и бойцы, которые занимались парашютно-десантной и разведывательной подготовкой в составе экспериментального подразделения №1, были назначены на службу в 1-ю разведывательную роту. Экспериментальное подразделение №1 было создано для "определения требований, элементов, организации и оснащения боевых разведывательных подразделений в составе сил морской пехоты флота". 104 морских офицера и 1412 рядовых морской пехоты из состава экспериментального подразделения №1, а также семь морских офицеров и сорок один рядовой ВМС были распределены по 1-й дивизии морской пехоты, когда экспериментальное подразделение №1 было заменено 1-й разведывательной ротой.
Возможность попасть в 1-ю разведывательную роту появилась у Жака только после того, как он прошел школу подводного плавания флота в Ки-Уэсте, штат Флорида, школу парашютистов в Форт-Беннинге, штат Джорджия, и школу следопытов. В 1964 году во время участия в операции морской пехоты в пустынных окрестностях Юмы, штат Аризона, ему сообщили, что нужно собирать вещи и готовиться к отправке.
"Находясь в отпуске, я прибыл на Окинаву и отправился в подразделение, которое тогда называлось экспериментальным, чтобы узнать, существует ли у них вакансия для меня. Я отправился поговорить с ними, в то время у меня не было командира, поэтому я решил узнать, будут ли они меня испытывать. Они сразу же провели тест на физическую пригодность. Мне выдали шорты для загара, которые назывались "брауни" (brownies’), а также сказали надеть пару кроссовок, чтобы пройти испытание. Моя физическая форма была очень хорошей. Я мог сделать, по крайней мере, тридцать подтягиваний из виса, а также довольно быстро пробежать. Убедившись, что я физически пригоден, они сказали: "Ну, черт возьми, конечно, ты нам подходишь". Вот так они меня и взяли.
"Моя первая командировка во Вьетнам началась в мае 1965 года, когда моему взводу дали приказ выдвигаться. В то время в составе Первой разведывательной роты было шесть взводов. 1-й, 2-й и 3-й взводы были отправлены прямиком во Вьетнам. 4-й взвод проходил подготовку в Субик-Бей на Филиппинах, а 5-й и 6-й взводы остались на Окинаве. Нас отправили во Вьетнам не всей ротой. Нас отправляли по одному взводу за раз, а по прибытии в страну нас назвали "подразделением", а не взводом. Я полагаю, что это было сделано по политическим причинам. Мы не хотели, чтобы враг знал, сколько разведывательных взводов прибывает в их район". Вместе со мной тогда был замечательный морпех И. В. Лонг, и мы не удивились, когда узнали о наших приказах по Вьетнаму. Нам было известно, что рано или поздно мы отправимся туда, поэтому, когда мы стали подразделением №1, мы понимали, что наш номер уже назван.
"Когда мы впервые прибыли во Вьетнам, моему взводу была поставлена задача провести разведку пляжа, из места под названием Вунгтау, на север от побережья. Мы знали, что война стремительно обостряется, и что собирались привлечь дополнительные силы из 1-й и 3-й Дивизий морской пехоты. Необходимо было определить подходящие районы для высадки вдоль берега, мы стали работали с LPR 123 ВМС США "Дьяченко"[1], используя наши резиновые лодки, которые доставляли нас на берег для изучения пляжей. На UDT-12[2] была возложена ответственность за обследование пляжей, а мы действовали в глубине тылового района. Когда мы прибыли, все, что у нас было, это наши ранцы. В качестве основного оружия мы носили M3A1 "шприц-маслёнки"[3]. В течение короткого периода времени мы многому научились, и с тех пор мы стараемся передать младшим морским пехотинцам разведчикам то, чему научились сами".
Один конкретный случай, произошедший в декабре 1965 года, был использован 1-м сержантом Жаком в качестве учебного урока для рядовых морских пехотинцев 1-й разведроты. Вот как он описал этот инцидент:
«В начале декабря 1965 года мой взвод был направлен в лагерь армейского спецназа A-107, расположенный недалеко от деревни Чабонг(Tra Bong), для поддержки операции, проводимой 7-й бригадой морской пехоты. Операция проходила под кодовым названием "Бердвотчер"[4]. Чабонг был занят армейским спецназом с конца августа. Командующий III MAF генерал Уолт хотел получить больше информации о большом количестве сил противника, действующего в этом районе. Мы присоединились к нашим морским пехотинцам-разведчикам из 2-го взвода, которым было поручено патрулирование из другого лагеря армейского спецназа, A-106, в Бато. Эти две деревни, Чабонг и Бато, находились в центре провинции Куангнгай. Местность была пересечена тропами в джунглях, мелкими ручьями и реками - все это использовалось противником. Когда мы пролетали над этим районом, земля внизу производила впечатление огромной чаши для пунша, окруженной со всех сторон горами, в которых находились вьетконговцы и северовьетнамцы.
"Когда мы впервые появились в Бато, то выглядели неуместно. Все бойцы спецназа носили камуфлированную форму с тигровыми полосками и были вооружены либо винтовками AR-15, либо более старыми карабинами 30-го калибра. Нам посоветовали сдать наши шприцы-маслёнки и переодеться в полевую камуфлированную униформу с тигровыми полосками. Нам также сказали, что мы можем взять любое оружие из их хорошо оснащенного арсенала. Командир бойцов спецназа разрешил мне взять его M1 Гара́нд[5], если я захочу. Когда он показал мне эту совершенно новую винтовку, еще в смазке Cosmoline, то я сразу схватил ее. Отнес ее в оружейную комнату, предупредив оружейника, чтобы он ее не трогал, я взял вместо нее побитую M1. M1 была моей любимой винтовкой со времен Кореи, решив, что если я смогу вернуть эту "собачку" M1 штаб сержанту Дону Хамблену в Дананг, то он сможет доставить новую для меня домой в Штаты.
«Вскоре после того, как мы обосновались в Чабонге, нас лично посетил генерал Уолт. Разведывательный отдел его дивизии сообщил ему, что вьетконговцы и СВА «перегруппировываются после серии перестрелок с 7-й полком морской пехоты». Он сказал, что наша задача - найти возможные пути проникновения, которые северовьетнамцы и вьетконговцы могли бы использовать, чтобы вернуть себе утраченную инициативу. Кроме того, там должен был находиться огромный вражеский плацдарм, подземный вражеский госпиталь и многочисленные тропы, которые мы должны были обнаружить и контролировать. Группы из 2-го взвода уже имели несколько контактов с противником, а большое количество северовьетнамцев, проходящих через этот район, означало, что нам придется патрулировать чаще. Нам помогли спецназ, ARVN [Армия Республики Вьетнам] и другая группа под названием CIDG [Гражданская иррегулярная группа обороны]. Наш взвод получил задание обнаружить солдат противника из 325-й дивизии PAVN (Народная армия Вьетнама) в районе под названием Вью Лием (Vue Liem)[6]. В состав CIDG входили местные ополченцы, которые знали местность лучше нас. Мы не знали вьетнамского языка, а они не знали английского, но это не имело значения. Подача сигналов руками и ногами была взаимно понятна, и именно это имело значение: наша способность общаться друг с другом.
"В соответствии с нашим первым заданием каждая из наших трех групп должна была состоять из четырех морпехов разведчиков в сопровождении трех CIDG. Остальные бойцы спецназа, ARVN и CIDG были сформированы для создания PPB [взводной патрульной базы]. Идея PPB была хорошей. Пока одна треть наших небольших сил патрулировала, вторая треть была в боевой готовности и защищала патрульную базу, а третья отдыхала или спала после возвращения с заданий.
"Наша PPB располагалась в одном и том же месте в течение трех ночей подряд, и причина, по которой мы не переместились, заключалась в том, что куда бы мы ни перемещались, враг знал бы об этом. Место нашего PPB представляло собой удобный для обороны участок местности, а вершина высоты была настолько мала, что мы думали, что по ней невозможно будет вести огонь по навесной траектории, например, из небольших минометов, которые вьетконговцы носили с собой.
"Мы ошибались. Смертельно ошибались. К 17:30 16 декабря все наши группы разведки вернулись на PPB после патрулирования. Мы находились чуть более чем в восьми километрах от лагеря спецназа в Бато. Наша взводная патрульная база была оборудована на участке возвышенности в форме пупа, под которым протекала неглубокая река. С противоположной стороны к небольшому лагерю можно было подойти только по пологому склону, поросшему слоновьей травой по колено. На каждом краю вершины, имеющей форму полумесяца, до основания простирались два длинных выступа, на каждом из которых был выставлен пост ARVN из двух человек. Командный пункт объединенных сил располагался на левой части вершины, а морские пехотинцы разведчики занимали правую сторону".
Жак продолжил рассказывать, что когда вечерние сумерки окутали вершину горы, сотни замаскировавшихся северовьетнамских солдат начали бесшумно пробираться сквозь слоновую траву, намереваясь убить всех защитников на небольшой высоте перед ними. Атака противника началась с минометного обстрела КП ровно в 19:00. Первым погибшим оказался молодой южновьетнамский лейтенант, которому поручили командование операцией. Раскаленные осколки разорвали его спину и разорвали легкие, что позволило ему медленно умирать, глотая свежий воздух и выдыхая кровь своей жизни через разинутый рот и нос.
Второй залп 60-мм минометов обрушился на вершину горы, ранив одного бойца спецназа и уничтожив рацию Жака. Взрыв повалил его на землю и привел к временной потере слуха. С 19:00 до 21:00 вьетконговцы выпустили по вершине около сотни минометных мин. По открытым позициям велся непрерывный огонь из тяжелого автоматического оружия из хорошо укрытых китайских пулеметов RPD. Затем северовьетнамцы пошли на штурм вершины: группа более чем из 250 человек бросала ручные гранаты и вела огонь из автоматов АК-47.
"Южновьетнамские военнослужащие разбежались во все стороны, когда началась стрельба. Ударив по нам ночью, северовьетнамцы решили, что смогут раздробить нас, а затем атаковать наши небольшие группы, превосходя их числом. Мой переводчик, Чыонг, постоянно говорил мне, что голоса, которые он слышал, кричали на отчетливом северовьетнамском диалекте. Они корректировали огонь и призывали подкрепления для продолжения атаки. Их первоначальная атака была слишком хорошо спланирована. Я действительно считаю, что один из CDIG был сторонником Вьетконга и провел нападавших мимо постов прослушивания ARVN".
Жак собрал свою небольшую группу, чтобы сформировать плотный оборонительный периметр, но второй минометный обстрел заставил их разделиться.
"Сержант Акиока, один из моих командиров группы, сержант Бейкер, другой командир группы, капрал Ву и младшие капралы Браун и Сиссион начали вести огонь с соседнего участка высоты. Хотелось подавить огонь минометов, но наша огневая группа обороны не открывала ответного минометного огня. Один из моих младших капралов, Мур, вылез из укрытия и отправился на поиски минометчиков ARVN, которые должны были вести ответный минометный огонь. Когда он добрался до их минометного окопа, то обнаружил, что все они разбежались. Обнаружив одного из них, прячущегося в траве, он за уши затащил его, кричащего и брыкающегося, обратно в минометный окоп. Мур был взбешен, но, не зная вьетнамского языка, он не смог убедить этого ублюдка помочь ему открыть огонь из проклятого миномета. Когда Мур отвернулся, чтобы достать несколько мин, маленький ARVN вскочил и убежал. Заметив, что Мур остался один, я побежал к окопу, чтобы помочь ему установить наш 60-мм миномет. Увидев, что мы готовимся к стрельбе, гуки высыпали на нас полдюжины мин. Мур был тяжело ранен осколками, но он все еще мог немного двигаться и говорить. Я позвал нашего санитара, дока Хаскинса, но оказалось, что док тоже тяжело ранен. Тогда я побежал к месту, где лежал док Хаскинс, и попытался остановить у него кровотечение. В нем была такая большая дыра, что я мог заглянуть внутрь и увидеть обнаженную кость. Я хотел сделать ему укол морфия, но понимая, что если я вколю ему наркотик, то это, возможно, снимет боль, но он не сможет идти, и мне придется его нести. По этой причине я отказался вводить ему морфий.
"В тот момент, когда мне казалось, что я понимаю, что происходит вокруг нас, капрал Джой был ранен в голову. Джой и Хаскинс были лучшими друзьями, вместе приехали из Штатов, и когда Док увидел, что его лучшего приятеля ранило, он сошел с ума. Ползком добрался до Джоя и попытался остановить кровотечение и перевязать ему голову, однако Док Хаскинс ничем не мог помочь ему. Капрал Джой умирал на руках у своего приятеля.
"Я знал, что если мы останемся на месте, то через несколько минут все погибнем. Гуки обстреливали нашу позицию из минометов и пытались переместить свои пулеметы, чтобы обстреливать нас более точным огнем. Я крикнул Чыонгу, чтобы он присоединился к нам, потому что стало невозможно отличить одного гука от другого. Все они были одеты в черные пижамы, и я не хотел, чтобы нашего переводчика убили в темноте, потому что он выглядел как враг.
"Решив, что наш единственный шанс - это убраться с высоты и затаиться, я созвал всех морских пехотинцев. Поэтому я предложил всем пехотинцам взвода присоединиться к нашей группе, чтобы мы могли прикрывать наше передвижение огнем. К нам смогли присоединиться только сержант Бейкер, сержант Акиока и капрал Янг. Как только мы начали преодолевать крутой склон горки, один из ARVN, который прятался в траве, прыгнул мне на спину. Он, должно быть, верил, что я вытащу его из той неразберихи, в которой мы оказались. Сбросив его с себя, я подождал, пока сержант Бейкер подползет ко мне. Мы с ним прикрывали остальной взвод, пока они перебирались через гребень вершины и спускались к безопасной банановой роще. Мы были последними двумя морскими пехотинцами, покинувшими вершину холма. Соединившись с остальной группой, мы знали, что не можем двигаться к ручью ниже нас. Мы наблюдали вспышки выстрелов нескольких пулеметных позиций противника у воды, и это зрелище не позволяло нам двигаться в их направлении.
"Когда мы скрывались в слоновой траве, то слышали, как СВА перекрикивались друг с другом, наткнувшись на раненого парня по имени Браун. Они сняли с него боевую сбрую и уже начали снимать с него форму, как вдруг услышали стоны капрала Джоя от боли совсем недалеко от того места, где они стояли. Подбежав к месту, где лежал умирающий Джой, они застрелили его. Понимая, что он, несомненно, будет следующим, кто умрет, Браун убежал от группы поиска СВА и оказался прямо за тем местом, где мы лежали, спрятавшись в траве. Мы подхватили Брауна и вновь начали двигаться вниз по склону, где небо освещалось лучом прожектора, установленного на треноге.
"Северовьетнамцы установили контроль на участке горы ответственности ARVN и приступили к планомерному поиску убегающих и раненых бойцов. Их зеленые трассирующие пули мелькали, как маленькие языки смерти, и все, кто попадал в луч их прожектора, оказывались под пулеметным огнем.
"Мы полагали, что нам удалось оторваться от них, когда их прожектор засек замыкание нашей колонны. К счастью, им пришлось буквально физически перемещать свои пулеметы, чтобы попасть в нас. Это дало нам время найти укрытие и спрятаться в банановой роще, хотя Бейкер и Янг почему-то потерялись. Укрывшись банановыми листьями, мы провели остаток ночи, ожидая нападения северовьетнамцев. Мы просто лежали там и молились, чтобы наши воздушные наблюдатели нашли нас и смогли скоординировать экстренную эвакуацию к раннему утру".
С рассветом пришло осознание того, что экстренной эвакуации не будет. Густой туман покрывал землю и делал невозможным наблюдение с воздуха, поэтому, используя складки местности, Жак решил переместить своих людей из укрытия в банановой роще вверх по склону горы, чтобы найти одну из троп, которые они обнаружили во время патрулирования. Когда они начали двигаться, СВА внезапно открыли огонь. Все замерли на месте, но затем оказалось, что враг стреляет не по ним, а по выжившим бойцам ARVN, которые все еще пытались спастись. Зная, что враг все еще занимает вершину горы выше них, Жак снова изменил направление движения группы.
"Мы отошли примерно на три тысячи метров от нашего укрытия, когда я решил, что можно наконец передохнуть. Когда мы группой заняли плотную круговую оборону, я услышал треск из близлежащего кустарника. В голове пронеслась мысль: "Вот и все. Я сделал все возможное, чтобы уйти, но СВА не сдаются. Они не собираются брать нас живыми"".
"Наткнувшись на тропу, которая шла в том же направлении, в котором мы хотели двигаться, и хотя мы всегда придерживались принципа никогда не ходить по вражеским тропам, мы воспользовались тем небольшим временем, которое у нас было до того, как СВА продолжит свои кровавые поиски выживших. Не успели мы продвинуться по тропе более чем на пару сотен ярдов, как услышали позади себя звуки движения. Рассредоточившись, мы стали спешно формировать засаду, когда увидели сержанта Бейкера и капрала Янга, идущих по тропе. Я был счастлив - не просто увидеть их и узнать, что они не погибли, но и видеть, что они несли с собой оружие. Для меня добавление еще двух морских стрелков означало разницу между тем, вернется ли наша группа живой или не вернется вообще. Бейкер и Янг всегда были надежны.
"Все, чего я хотел, это иметь возможность вернуться в безопасный лагерь спецназа в Бато, не столкнувшись лоб в лоб с северовьетнамцами. Я решил, что самый разумный способ сделать это - отправить вперед наших двух вьетнамских CIDG. Поскольку для отхода мы использовали тропы гуков, то я решил, что если СВА увидят двух вьетнамцев, приближающихся по своим тропам, то это даст нам достаточно времени, чтобы прорваться через их засаду.
"Все утро, пока мы продвигались обратно к Бато, густой туман продолжал низко стелиться над землей. Однако к середине дня через район начал проходить очередной холодный фронт, а ветер все усиливался, и обе природные стихии маскировали наше движение. Но так же хорошо, как туман скрывал нас от СВА, он не позволял нам различать, что находится рядом. Только когда два поинтмена CIDG подали сигнал "стой", мы обнаружили, что наша тропа превратилась в хорошо используемую дорогу, рядом с которой были спрятаны необитаемые боевые ямы. Мы пробирались по местности, которую северовьетнамцы использовали для размещения своих людей перед налётом".
Штаб сержант Жак и его группа из семи уставших и раненых морских пехотинцев и одного санитара, наконец, поздно вечером прибыла в лагерь спецназа в Бато.
Несомненно, самым невероятным возвращением морского пехотинца, пережившего налёт северовьетнамцев, было возвращение капрала Ву, который вернулся в лагерь спецназа через четыре дня после нападения! Американец китайского происхождения, поступивший на службу в Корпус морской пехоты из штата Вашингтон, Ву отделился от своей группы и был ранен в первые минуты первого минометного обстрела в ночь на 16 декабря. Когда штурмовые отряды СВА перевалили через вершину высоты, они обнаружили безжизненное тело Ву и, посчитав его смертельно раненым, сняли с него все снаряжение и оставили истекать кровью от многочисленных осколочных ранений, полученных им в ноги и пах.
После того как поисковые группы СВА отошли от Ву, он нашел в себе силы оказать себе первую помощь и поискать на земле что-нибудь из одежды. Все, что ему удалось найти, это два выброшенных ножа KA-BAR и один зеленый непромокаемый мешок для снаряжения, обычно называемый "мешок Вилли Питера". Капрал Ву прорезал отверстие в дне мешка Вилли Питера и, перевернув мешок, просунул голову через отверстие и надел его, чтобы сохранить сухость и тепло. Вскоре после того, как он пришел в себя, два вражеских солдата вернулись к месту, где было обнаружено тело Ву. Ву устроил засаду на обоих солдат СВА и использовал их в качестве носильщиков, которые принесли его обратно в лагерь роты.
Жак рассказал: "Капрала Ву занесли в Бато два солдата СВА. Он крепко обхватывал их за плечи, а острие KA-BAR находилось у горла каждого из них. Как только бойцы роты увидели капрала Ву и его пленных за периметром проволоки, они приняли двух пленных под охрану и вызвали вертолет для срочной эвакуации, который доставил Ву в медицинский госпиталь, расположенный в Чулай. Экстренное прибытие и поступление капрала Ву в госпиталь привело в замешательство некоторых санитаров флота. Ву постоянно просил поговорить с любым морским пехотинцем в госпитале, что поначалу заставляло санитаров поверить, что это вьетнамский солдат, который хорошо говорит по-английски. Когда генерал Уолт узнал о том, что случилось с капралом Ву, он послал нескольких своих офицеров разведки встретиться с Ву, надеясь получить информацию о его захвате и успешных методах побега.
В результате ночного налёта СВА погибли три морских пехотинца из 1-й разведывательной роты: капрал Р. С. Джой, а также младшие капралы Р. П. Сиссион и У. П. Мур. Штаб сержант Жак, капрал Ву, младший капрал Браун и HM3 Док Хаскинс были ранены и госпитализированы. 21 декабря 1965 года в район нападения была направлена совместная поисковая группа, которая обнаружила тела трех морских пехотинцев, одного бойца южновьетнамского спецназа, лейтенанта и девяти солдат CIDG.
Теперь, в апреле 1970 года, 1-й сержант Жак Морис на примере опыта своего взвода, пережившего страшное испытание в 1965 году, учил молодых морских пехотинцев и санитаров 1-й разведывательной роты, как подготовиться к действиям в джунглях и как остаться в живых.

[1] Военно-морской корабль USS Diachenko (APD-123), бывший USS Alex Diachenko, бывший DE-690, позже LPR-123, был высокоскоростным транспортным средством класса Кросли.
[2] Underwater Demolition Team - Группа подрывников-подводников
[3] М3 ("Grease gun" — "смазочный шприц", "маслёнка") — американский пистолет-пулемёт времён Второй мировой войны. M3A1 — модификация 1944 года
[4] Birdwatcher любитель птиц - Орнитолог
[5]M1 Garand, официально—USRifle, Caliber .30, M1, — американская самозарядная винтовка времён Второй мировой войны под унитарный патрон 7,62 × 33 мм.
[6] Район г. Шуайлоа. Отметка 508. https://911gfx.nexus.net/vietnam/maps/n ... 9_05c.html


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 20:50, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 28 мар 2023, 20:50 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
13 СЛУЖБА ПОДДЕРЖКИ ФЛОТА В ДАНАНГЕ

БЕЗУСЛОВНО, не все из двадцати тысяч санитаров флота, служивших во Вьетнаме, проходили службу в сухопутных боевых частях морской пехоты. Многие были направлены на службу в полевые госпитали тыловых районов, некоторые служили на борту госпитальных кораблей ВМС, USS Repose[1] или USS Sanctuary[2], а другие провели свой командировочный срок в составе небольших отрядов MEDCAP (Medical Combined Action Program[3]), задачей которых было отправиться в сельскую местность Южного Вьетнама и предложить свои медицинские навыки людям, живущим в отдаленных деревнях. Но работа санитаров в тыловых госпиталях была не менее сложной и не более легкой, чем для тех из нас, кто служил вместе с морскими пехотинцами.
Один из крупнейших и наиболее известных военно-морских госпиталей во Вьетнаме располагался на окраине города Дананг и назывался во всем I корпусе "NSA, Дананг". Впервые я посетил NSA, Дананг, в декабре 1969 года, когда я был командиром разведгруппы в 3-й разведывательной роте. Об этом стоит упомянуть, хотя бы для того, чтобы дать более полное представление о том, какие обязанности могут быть возложены на санитара.
Я получил разрешение пойти в магазин оптики госпиталя в поисках пары очков для одного из бойцов нашей группы, младшего капрала Пола Кивени. Кивени сломал одну из двух своих пар очков, а нестандартный рецепт, который позволял Кивени хорошо видеть, не могли изготовить в небольшом 85-м эвакуационном госпитале армии в Фубае. Часовой полет на вертолете в Дананг дал мне возможность приземлиться в NSA и подать срочный запрос на несколько пар запасных очков для Старика". Если бы он потерял или сломал свою последнюю пару очков, мы бы потеряли его из нашей разведгруппы, пока не была бы изготовлена запасная пара очков. Его личная гордость и безжалостные насмешки, которые ему приходилось терпеть от своих товарищей по группе, когда он физически не мог бегать по джунглям, заставляли его как можно быстрее достать эти очки.
После того как "Хьюи" приземлился на одной из вертолетных площадок перед въездом в NSA, меня направили в оружейную комнату, где я сдал свой автоматический "Кольт" 45-го калибра и получил чек на пистолет. Выйдя из оружейки, я направился по указателям в магазин оптики госпиталя и передал просьбу Кивени о рецепте одному из дежурных медтехников. Я объяснил срочность просьбы. Он прочитал рецепт несколько раз и с улыбкой посмотрел на меня.
- Ты, наверное, шутишь, док. Я не думаю, что во Вьетнаме есть стекло достаточной толщины, чтобы воспроизвести этот рецепт, и я не думаю, что мы можем сделать пару таких очков здесь. Но мы можем позвонить в базу Камрань[4] и узнать, смогут ли они сделать это для нас. А чем, черт возьми, пользуется этот парень Кивени, собакой-поводырем? Если вы сможете вернуться через пару часов, у меня будет кое-какая информация для тебя, или я сделаю пару очков из бутылок из-под Колы.
Зная, что армейский "Хьюи", доставивший меня в Дананг, не будет вылетать обратно в Фубай до позднего вечера, у меня было достаточно времени, чтобы найти некоторых санитаров, с которыми я служил в военно-морском госпитале в Ньюпорте, штат Род-Айленд, до приезда во Вьетнам. Канцелярия административного отдела госпиталя была четко промаркирована, и вскоре я узнал расположение нескольких палат и нескольких отделений, где я мог найти старых друзей, которые, как я знал, были направлены в NSA.
Мне удалось найти трех санитаров, которые прослужили в NSA столько же, сколько я пробыл во Вьетнаме, и, к счастью, они были не на дежурстве. Они охотно согласились показать мне окрестности своего госпиталя. Санитары Дэвид Харрисон, Том Рихтер и Патрик Даффи были санитарами в идиллическом Ньюпорте, но за девять месяцев службы в NSA они увидели столько болезней, ранений, вопросов жизни и смерти, сколько и представить себе не могли.
После того как мы увидели, как хорошо живут эти санитары на втором этаже их казармы в «Батлер-билдинг»[5] без кондиционеров, мы начали нашу пешую экскурсию по госпиталю. Троим санитарам флота, было очень интересно узнать о моей службе в 3-й разведывательной роте. Но прежде чем рассказать им о жизни в 3-й ОРР, я хотел увидеть, где они служат, и какие обязанности были возложены на них как на постоянный персонал госпиталя.
Первым делом они хотели показать мне ежедневное меню госпиталя, которое было вывешено на доске объявлений внутри их душной общаги. После того, как я рассказал им несколько историй о том, как несколько дней подряд питался в джунглях холодными пайками, они решили, что стандартное меню госпиталя может произвести на меня впечатление, и они оказались правы. В меню на обед предлагались жареные креветки, запеченная ветчина и запеченная в духовке индейка, а также овощи в ассортименте, молоко белое и шоколадное и даже мороженое нескольких сортов. Вечером на ужин можно было выбрать стейк, курицу или рыбу с различными приправами. Если для кого-то это было слишком формально, можно было заказать гамбургеры, хот-доги и пиццу.
Тогда я сказал им, что их меню очень похоже на то, что мы обычно едим, когда выходим из джунглей и возвращаемся в Куангчи. Наш камбуз представлял собой фанерный навес с крышей из жести, а для удержания его на месте использовались мешки с песком и проволока. По периметру внешней стороны строения были прибиты сетки от мух, обеспечивающие обзор и вентиляцию. Один большой напольный вентилятор, выкраденный[6] из 3-го разведывательного батальона, стоял прямо перед входной дверью в камбуз и был установлен для того, чтобы мухи не залетали в помещение каждый раз, когда открывалась дверь с сеткой. На полу стояли два больших оцинкованных умывальника, в каждом из которых находился десятифунтовый (4,54 кг.) блок льда, который доставлялся ежедневно, чтобы любой морпех в роте, офицер или рядовой, мог по своему выбору выпить либо стакан ледяной воды, либо хлорную Kool-Aid. Наше простое меню было намного легче выбрать, чем запутанный набор из нескольких вариантов, который ежедневно вывешивали в госпитале NSA. Мы могли получить паек С, разогретый в кипятке, или совсем ничего. Когда Даффи упомянул, что служба поддержки флота воспользовалась услугами некоторых вьетнамцев для помощи в уборке по столовой, я сказал им, что мы тоже упростили процесс санитарии в полевой столовой, используя старую, но эффективную систему иммерсионных горелок[7] морской пехоты, и нам нужно было только окунать наши подносы из нержавеющей стали в кипящую горячую мыльную воду, а затем мы позволяли ветру делать всю сушку. Они смотрели на меня так, как будто я пришел к ним из каменного века.
Продолжая экскурсию по NSA, мне разрешили посетить две хирургические палаты, куда были направлены Харрисон и Рихтер. Каждая койка в палате была занята, в основном морскими пехотинцами, но было и несколько моряков и солдат, все они ожидали медицинской эвакуации в другой военный госпиталь, расположенный далеко от Вьетнама. Отложив лучшую часть экскурсии на потом, Даффи провел нас в свою рабочую зону - центр сортировки госпиталя. Здесь я смог увидеть, как осуществляется прием, сортировка и распределение большого количества поступающих раненых.
В центре сортировки NSA не было ощущения столпотворения, как это обычно бывает, когда вертолеты CH-46 или "Хьюи" морской пехоты с ранеными приземляются на площадке для медицинской эвакуации. Напротив, я мог спокойно пройтись по центру сортировки, когда он был временно пуст от пациентов, но полностью заполнен врачами, медсестрами и госпитальными санитарами, ожидавшими сообщения о прибытии санитарного вертолета. Тогда их день снова переворачивался с ног на голову в их обыденной борьбе за оказание жизненно важной помощи раненым. Именно выражение их лиц, а не их имена или внешние данные оставили такое неизгладимое впечатление. В месте, относительно свободном от грязи и сырости, в котором я жил, в районе, хорошо обеспеченном медикаментами и квалифицированным персоналом, каждый член бригады сортировки выглядел счастливым. Я могу только поверить, что они видели так много боли и так быстро справились со своими личными чувствами, что последние эмоции, которые они могли выплеснуть, проявлялись в ежедневном удовольствии от того, что они делают то, что умеют лучше всего - спасают жизни.
Мы покинули отделение сортировки и отправились в столовую, где собрался медицинский персонал госпиталя и амбулаторные пациенты. Пациенты были одеты в пижамы пудрово[8]-синего цвета и белые халаты. Атмосфера была не иначе как развлекательной. Они наслаждались таким качеством ухода, питания и товарищества, какого, вероятно, не испытывали уже несколько месяцев, и во многом за это отвечали санитары. Я зачарованно наблюдал и слушал за тем, что происходило вокруг меня. Мне хотелось, чтобы по возвращении в 3-ю разведывательную роту я мог пересказать все подробности морским пехотинцам из своего взвода. Они захотят узнать, какова на самом деле жизнь в так называемой цивилизованной обстановке NSA в Дананг.
Покончив с полуденным обедом, мы вернулись в магазин оптики, чтобы узнать, могу ли я вернуться в Фубай с новыми очками для Кивени. К моему разочарованию, я узнал, что только в военно-морском медицинском центре в Камрань-Бэй могут выточить правильные линзы для его очков, и что пройдет неделя, прежде чем мы сможем получить две пары. Когда до запланированного возвращения "Хьюи" на север оставалось несколько часов, меня отвезли в клуб военнослужащих NSA "Сэнд Бокс"[9] в качестве гостя Харрисона, Рихтера и Даффи.
Когда я только прибыл во Вьетнам, "клуб" 3-й разведроты в Куангчи был не чем иным, как морской контейнер "Конекс" ("Conex"), который использовался нашим офицером тыловиком для хранения нескольких дюжин ящиков теплого пива Carling's Black Label. Когда в октябре 1969 года 3-я разведрота перебазировалась на юг, в Фубай, нам разрешили пользоваться клубом для военнослужащих, который находился в ведении авиакрыла. Этот клуб, каким бы темным и грязным он ни был, считался на много лет лучше, чем старая коробка "Конекс", но ни один из этих спартанских клубов не мог сравниться с тем, что предлагалось в "Сэнд Боксе". "Сэнд Бокс" был с кондиционером, с ковровым покрытием по всей палубе. Там была современная стереофоническая система, светомузыка и полдюжины игровых автоматов. Сотрудники заведения подавали не только ледяное пиво и газировку по двадцать пять центов, но и разнообразные коктейли по тридцать центов за каждый. Их доставляли к вашему столику красивые молодые вьетнамки-хостесс. Воспоминания о нашей старой коробке «Конекс», наполненной теплым пивом, улетучились.
Время, проведенное за воспоминаниями с тремя моими старыми друзьями, прошло слишком быстро, и к 16:30 вечера, забрав из оружейной комнаты свой кольт 45-го калибра, я уже возвращался в реальность Фубая. Тогда я еще не знал, что пройдет пять месяцев, прежде чем я снова увижу кого-либо из своих друзей-санитаров, и при каких обстоятельствах.
Даффи упомянул, что госпиталь начали строить еще в 1965 году, и когда его двери только открылись, он мог принять всего 165 пациентов.
- Сейчас у нас более шестисот коек", - сказал он. А так же, что в госпитале прошли лечение более шестидесяти тысяч пациентов, и треть из этого числа – раненые в бою. Он предупредил меня, чтобы я не стал статистом.

[1] «Покой»
[2] «Святилище»
[3] Программа совместных медицинских действий
[4] Cam Ranh Bay – бухта Камрань
[5] Особняк в Вашингтоне, округ Колумбия, построенный Бенджамином Франклином Батлером. Он служил штаб-квартирой Госпитальной службы морской пехоты США и ее преемника Службы общественного здравоохранения с 1891 по 1929 год.
[6] "Dog Robber" ("Грабитель Собаки") - одобрительное прозвище того, кто что-то украл у другой военной части в пользу собственного подразделения
[7] Погружные газовые горелки
[8] Светло – синий с голубым.
[9] "Sand Box" - Песочница


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 20:54, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 29 мар 2023, 22:27 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
14.ДОЛИНА РЕКИ ТХУОНГ ДЫК[1]

В АПРЕЛЕ 1970 года разведывательные группы из состава 1-ой роты начали действовать в долине реки Тхуонг Дык, всего в двадцати пяти милях к западу от Дананга, пытаясь обнаружить и уничтожить базовый лагерь армии Северного Вьетнама и несколько хорошо замаскированных ракетных огневых позиций противника, которые использовались против лагеря сил специального назначения армии США, расположенного в нескольких милях к востоку от реки Тхуонг Дык[2].
Одна из первых групп, отправленная в район Тхуонг Дык, получила позывной "Мисти Клауд"[3], и во время первой шестидневной миссии этой группы, благодаря их способности вести разведку и оперативно докладывать о результатах наблюдений, было замечено 145 северовьетнамских солдат. Они также обнаружили множество хижин, костры и огни электрических фонарей. На срочные запросы "Мисти Клауд" о необходимости проведения огневого налета из двенадцати дальнобойных артиллерийских выстрелов был получен положительный ответ, что привело к десяти подтвержденным уничтоженным солдатам СВА, десяти вероятным убитым противникам и пятнадцати взрывов от детонации. Кроме того, в результате авиаударов авиации морской пехоты по северовьетнамским солдатам «Мисти Клауд» подтвердила еще пять убитых солдат противника, десять вероятно уничтоженных и девять детонаций. Группа также сообщила, что во время шестидневного патрулирования они часто сталкивались с помехами радиосвязи. В глушении двух радиостанций PRC-77 северовьетнамцами не было ничего нового, и для борьбы с помехами требовалось лишь, чтобы радисты двух групп немедленно переходили на разные частоты. За то время, что мы действовали на территории демилитаризованной зоны, вдоль перевала Хайван и в долине Ашау, радиопомехи возникали у многих групп 3-й разведывательной роты, но на этот раз радиопомехи противника были более масштабными, чем те, с которыми мы сталкивались ранее. Возможно, самым необычным было то, что противник теперь использовал женщин не только для постоянного повторения позывных разведгруппы, но и для проигрывания вьетнамской музыки на радиочастоте разведгруппы и попыток прервать радиопередачу группы, выкрикивая вьетнамские политические фразы, лозунги и проклятия.
Гораздо важнее было открытие, которое группа «Мисти Клауд» сделала во время одной из огневых задач по солдатам СВА, действовавшим в долине реки Тхуонг Дык: северовьетнамская армия начала возделывать землю. Они подготовили множество небольших, возделываемых и орошаемых участков земли вблизи берегов двух рек, а мы ежедневно наблюдали, как они ухаживают за этими зелеными участками огорода. Важность для противника этих возделываемых полей была проверена группой разведчиков, после того как одно из полей загорелось в результате разрыва артиллерийского снаряда, разорвавшегося неподалеку. В результате начавшегося возгорания кустарника, огонь перекинулся на возделываемые поля, и несколько северовьетнамских солдат выбежали из укрытий в попытке потушить пожар, в то время как обстрел продолжался. В связи с увеличением наблюдаемой активности противника в долине реки Тхуонг Дык, были приняты срочные меры по организации наблюдательного поста (НП) с радиорелейной станцией. Пост наблюдения на высоте 487, на котором находилось всего несколько морских пехотинцев из 1-й разведывательной роты, должен был стать объектом постоянного внимания сил армии Северного Вьетнама, которые считали долину реки Тхуонг Дык своей.
Планировалось, что в течение первой недели апреля четырнадцать морских пехотинцев и один санитар из 1-й разведывательной роты будут высажены на вершину 487 для организации и охранения наблюдательного поста и радиорелейной станции "два-девять-два", которая позволит нам передавать радиосообщения, полученные от наших разведывательных групп, а также самостоятельно вести наблюдение за активностью противника вдоль реки. Согласно нашим картографическим данным, высота 487 представляла собой поросшую лесом скалистую вершину над слиянием двух широких, но мелких рек, которые медленно текли на восток через долину Тхуонг Дык в направлении города Дананг. С высоты этой небольшой возвышенности не только облегчалась радиосвязь, но и открывался захватывающий вид на окружающие долины, а также обеспечивалась минимальная защита от бдительных глаз северовьетнамских солдат. Площадь, которую нам предстояло занять на этой горке, составляла не более пятидесяти футов в ширину и ста футов в длину, с небольшим уклоном, идущим с севера на юг вдоль узкого гребня холма. Большое количество деревьев и валунов, а также неровный рельеф вершины горы не позволяли создать подходящую площадку для высадки. Те из нас, кто был назначен дежурить на НП, и бойцы тактической группы 1-й разведывательной роты могли попасть на вершину 487 только одним из трех способов: высадка с вертолетов морской пехоты CH-46, с помощью специальной патрульной установки для высадки/эвакуации (SPIE) или с помощью внешней лестницы[4], закрепленной под днищем вертолета морской пехоты CH-46. На этой лестнице могли разместиться восемь морских пехотинцев, загруженных снаряжением.
Позже, с помощью нескольких бензопил, нескольких правильно размещенных зарядов из пластичного взрывчатого вещества и нескольких четвертьфунтовых (113,4 гр.) зарядов динамита, удалось частично расчистить участок джунглей на южном склоне вершины. Но эта небольшая площадка позволяла осуществлять сложную и аккуратную посадку только одного вертолета морской пехоты CH-46 за раз.
Первоочередность нашей работы была определена еще до того, как мы высадились на высоту 487. Необходимость быстро установить наземное охранение, подготовить и очистить сектора ведения огня, а также наладить связь, установив радиостанцию "два-девять-два", означала, что время нашей высадки с вертолета должно было быть спланировано таким образом, чтобы использовать все преимущества имеющегося светового дня. В дополнение к нашему стандартному снаряжению мы взяли с собой трофейный, но исправный 60-мм миномет ("Чиком") Chicom Type 31[5] с несколькими ящиками осколочных и осветительных мин, несколько ящиков противопехотных мин "Клэймор" и несколько ящиков ручных гранат. Все это было предназначено для ведения обороны.
Я находился в джунглях с восемью из тринадцати морских пехотинцев, которые были посланы для создания НП на высоте 478. Бад Фаулер, с которым я совершил несколько прыжков с парашютом из вертолетов и OV-10 Бронко, был начальником связи 1-й разведывательной роты, и он отвечал за установку радиопередатчика "два-девять-два" после того, как мы закрепимся на высоте. Штаб сержант Мартин, наш взводный сержант, в прошлом рядовой, оказывал квалифицированную помощь в тактическом использовании наших небольших сил по обеспечению безопасности на местности и установке мин "Клэймор". Капралы Махкева, Гейбел, Дрейпер, Морган и Рабби пришли из 3-й разведывательной роты в 1-ю ОРР, и у них тоже был значительный опыт, как в джунглях, так и на радиорелейном узле, который 3-я разведывательная рота использовала в долине Ашау. Трое из оставшихся морских пехотинцев, составлявших нашу группу, были из отделения связи Ганни Фаулера. Последние два морпеха были новичками в роте, назначенными в третий взвод.
К счастью для меня, штаб-сержант Мартин поручил мне и капралу Дональду Джей "Вонючке" Махкеве выкопать ячейку для двух человек, которая должна была находиться в центре вершины горки. Для обеспечения контроля он использовал систему "боевых двоек"[6]. Штаб-сержант Мартин рассудил, что если кто-то на высоте заболеет или получит ранение, будь то днем или ночью, все будут знать, что моя позиция санитара находится недалеко от центра нашей горки.
После того как накануне вечером 1-й лейтенант Холли, офицер оперативного отдела 1-й разведывательной роты, ознакомил нас с целью нашей задачи, мы покинули территорию роты перед рассветом и на двух шестиместных грузовиках отправились на взлетно-посадочную полосу Дананга, чтобы подняться на борт одного из двух вертолетов морской пехоты CH-46, которым было поручено доставить нас на высоту 478 на семь дней до пополнения запасов продовольствия и боеприпасов или замены личного состава. Как обычно, наша скрытная посадка на вертолет стала чем-то вроде парада. Когда два наших CH-46 взлетели с полосы MAG 16 в Дананге, два боевых вертолета "Кобра", которые ждали нашего взлета, приблизились к нашим двум "лягушкам" и вылетели в качестве нашего сопровождения в долину реки Тхуонг Дык. Пока мы кружили над горами вдали от высоты, две "Кобры" снизились, чтобы осмотреть местность поближе, надеясь, что их присутствие вызовет огонь с окрестных вершин. Поскольку ни огня, ни движения противника не наблюдалось, наши летчики получили сигнал разрешения садиться и как можно быстрее сматываться. После этого два вертолета "Кобра" набрали высоту и заняли огневую позицию "Карусель"[7], зависнув над высотой 478 в положении носом вниз и с опущенными орудиями, что позволяло им обнаружить и обстрелять любое движение противника в зоне высадки или рядом с ней. Конечно, северовьетнамские солдаты не были глупыми и ждали до последнего возможного момента, когда можно будет открыть огонь по вертолету CH-46, особенно если они знали, что сопровождающие "Кобры" находятся над зоной высадки в ожидании первых признаков опасности. Но всегда именно в этот момент, когда изменение звука роторов вертолета указывало на то, что мы собираемся приземлиться, кислый вкус желчи поднимался из кишечника и оседал во рту каждого человека на борту. Затем раздалась команда: "Приготовьтесь. Мы заходим".
Штаб-сержант Мартин был не чужим человеком в деле захода на посадку вертолетов, и его громкое предупреждение гарантировало, что все мы были начеку и максимально готовы к тому, что все может пойти не так. Каждый морской пехотинец на борту был обучен тому, что делать, когда мы заходим на площадку приземления. Услышав его сигнал, мы заняли свои боевые позиции рядом с открытыми иллюминаторами вертолета. Все взгляды устремились на землю внизу в поисках малейших признаков движения противника, мин-ловушек или огня с земли. Когда хвост вертолета опустился, а нос нашей "лягушки" задрался вверх, задняя грузовая рампа опустилась, и нам был дан сигнал на выход.
Как только морские пехотинцы, которым было поручено обеспечивать охранение, отбежали от вертолета и заняли боевые позиции вокруг посадочной площадки, наш борттехник экипажа и один бортовых стрелков подбежали к задней части CH-46, помогая подтащить ящики с боеприпасами, продовольствием и водой к краю рампы, в то время как остальные, хватаясь за веревочные ручки ящиков с припасами, отбросили их от задней части CH-46. Когда все припасы были вытряхнуты из CH-46, мы увидели, как поднимается хвостовая аппарель. Наш летчик, не теряя времени даром, прибавил мощности своим двигателям. Он оторвался от земли, опустил нос своего CH-46 вниз и унёс свою "лягушку" с вершины нашей маленькой горки гораздо быстрее, чем приземлился.
С визжащим воем двух двигателей вертолета, все еще звучавшим в наших ушах, мы подождали, пока звуки джунглей придут в норму, а затем осторожно поднялись на вершину горки на сотню ярдов. Вокруг нас не было никаких признаков того, что до нашего прибытия здесь кто-то побывал. Мы немедленно приступили к выполнению плана обороны и подготовке места для радиорелейной связи. Ганни Фаулер повел своих связистов на место, где, по его мнению, лучше всего расположить радиопередатчик. Четверо морских пехотинцев обеспечивали охранение его и его команды, когда они приступили к работе по установке антенны с длинной линией[8].
Штаб-сержант Мартин выбрал оптимальную огневую позицию для миномета "Чиком", а два морских пехотинца начали рыть окоп для стрельбы и расчищать место, чтобы укрыть наш небольшой запас боеприпасов. Старый миномет был захвачен группой разведчиков несколько месяцев назад и находился в арсенале роты скорее как военный трофей, чем как надежное оружие. Единственным отличием этого миномета от американского аналога M2 было то, что его труба была на один дюйм короче, латунные детали вместо стальных, и у него не было рукоятки на маховике траверса. Это делало его не менее ценным, чем "настоящий Маккой"[9]. С дальностью стрельбы 1530 метров и способностью переваривать не только наши осколочные, дымовые и осветительные мины, но и мины противника, мы рассматривали этот миномет как артиллерийское орудие и большое подспорье как для дневной, так и для ночной обороны.
К исходу первого дня пребывания на высоте 478 мы выкопали ряд окопов для двух человек. С каждым днем пребывания на НП мы должны были улучшать эти позиции. Мы должны были очистить наши позиции от зарослей джунглей и как можно лучше замаскировать наши окопы. Мешки с песком были наполнены так, чтобы обеспечить некоторую защиту наших боеприпасов. Радиопередатчик 292 был развёрнут и работал без проблем к тому времени, когда на долину реки Тхуонг Дык опустились сумерки.
По плану нашей обороны этой горки мы провели большую часть дня, устанавливая мины "Клэймор", причем двое из нас устанавливали мины вокруг горки, а двое других морских пехотинцев обеспечивали дополнительное охранение. Эта, казалось бы, пустяковая задача оказалась нелегкой, поскольку каждая мина "Клэймор" должна была быть хорошо замаскирована от возможного обнаружения со стороны СВА. Затем положение каждой мины было точно отмечено штаб-сержантом Мартином. Он разделил высоту на четверти, как клинья большого пирога, и когда каждая группа мин "Клэймор" была замаскирована в этом клине, коричневые электрические провода, которые использовались для подрыва каждой мины, были проложены обратно вверх по склону, покрыты листьями и заложены в один из четырех деревянных ящиков для боеприпасов, установленных в центре высоты. Каждый из этих четырех деревянных ящиков из-под боеприпасов имел многочисленные отверстия, просверленные в его стенках для размещения проводов "Клэймор". Расположение ящиков из-под боеприпасов соответствовало четверти сектора высоты. В случае атаки противника по земле, любому морскому пехотинцу на высоте 478 достаточно было добраться до четырех деревянных ящиков из-под боеприпасов, открыть крышки и обратиться к нарисованной от руки схеме, которая показывала, где находится каждая соответствующая мина Клэймора. Один человек мог взорвать все мины, просто нажав на рычаг подрывной машинки внутри деревянных ящиков с боеприпасами. Например, если внезапная ночная атака северовьетнамцев должна была начаться с выступа на северном склоне нашей горки, то в ящике №1 находились шесть адских коробочек, соединенных с минами " Клэймор", спрятанными на этой стороне горки. Остальные ящики из-под боеприпасов соответствовали направлениям на восток, юг и запад. Перед вечерним ужином, в нашу первую ночь на этой высоте, мы должны были пешком проделать путь от наших боевых ячеек до места, где были спрятаны ящики из-под боеприпасов с адскими коробками. В нашей многослойной обороне все еще было несколько брешей из-за ограниченного количества Клэйморов, которые мы взяли с собой. Но пополнение запасов мин "Клэймор" исправит эту проблему позже.
Во второй половине дня были объявлены имена двух морских пехотинцев, которым было поручено дежурить на посту прослушивания (ПП)[10] в течение ночи. Остальные знали, что до захода солнца и как минимум в течение часа после того, как солнце зайдет за горы, мы будем находиться в состоянии 100-процентной боевой готовности. После первого часа темноты мы должны были перейти на 50-процентную готовность на всю оставшуюся ночь. Перед рассветом, пока не минует угроза внезапного нападения, мы снова переходили в режим 100-процентной готовности.
Во второй половине дня были объявлены имена двух морских пехотинцев, которым было поручено дежурить на посту прослушивания (ПП) в течение ночи. Остальные знали, что до захода солнца и как минимум в течение часа после того, как солнце зайдет за горы, мы будем находиться в состоянии 100-процентной боевой готовности. После первого часа темноты мы должны были перейти на 50-процентную готовность на всю оставшуюся ночь. Перед рассветом, пока не минует угроза внезапного нападения, мы снова переходили в режим 100-процентной готовности.
Система «боевых двоек», рассматривалась всеми нами как наилучший способ выживания. Я знал, будучи на нескольких разведывательных заданиях с младшим капралом Махкева во время нашей совместной службы в 3-й роте, что если я задремлю, он просто сделает одно из двух: либо согласится, что я обессилен и возьмет на себя ответственность за наш сектор огня, пока я сплю, либо разбудит меня. Мы всегда были благодарны друг другу за дружбу.
Когда солнце начало садиться, мы проверили свое оружие, закопали пустые банки из-под C-рациона и отправились к своим боевым ячейкам, чтобы внимательно ознакомиться с местностью и запомнить вид, который открывался прямо перед нашей позицией.
Все мы предполагали, что северовьетнамцы знают, что мы находимся на вершине высоты 478. Вертолеты морской пехоты CH-46 не приземляются без причины. Мы также полагали, что рано или поздно - а возможно, и раньше - СВА придут и посмотрят, как мы устроились. Нам нужно было только изменить ситуацию и спросить себя, как, если бы мы были СВА, мы бы штурмовали высоту 478. Исходя из этого, наш оборонительный план был разработан таким образом, чтобы сорвать их планы.
Задача группы постов прослушивания заключалась в том, чтобы предупредить морских пехотинцев на вершине горы о любом движении противника, которое вероятнее всего произойдет на подходе. Пост прослушивания должен был оставаться на позиции всю ночь, используя одну рацию PRC-77 для связи с вершиной высоты. Морские пехотинцы из ПП взяли с собой один прицел «Starlight»,[11] который позволял им видеть в темноте джунглей вокруг себя. Каждый из них нес четыре ручные гранаты и две гранаты с газом CS. Когда два морских пехотинца, назначенные в ПП, закончили наносить новые слои камуфляжной краски на свои лица, они тихо подняли свое снаряжение и оружие, медленно прокрались мимо нас, двинулись вниз к нашей крошечной посадочной площадке и нашли свое ночное укрытие вдоль узкого склона холма. Когда они скрылись из виду, каждый из нас поблагодарил себя за то, что нас не выбрали для этого опасного, но необходимого задания по обеспечению безопасности. Это был бы лишь вопрос времени, когда остальные из нас будут выбраны, чтобы занять место тех, кто только что ушел до нас.
- Ладно, Вонючка, что будем делать? Ты будешь спать, а я бодрствовать первым? Или ты дашь мне два часа сна, пока будешь отбиваться от СВА?
- Знаешь, Док, я думаю, нам следовало бы вырубить побольше кустарника перед нами. Посмотри на все эти пни и бревна. Гуки могли бы подкрасться прямо к нам, и мы бы их не услышали, пока они не бросили бы свои гранаты.
- Господи, Махкева, ты просто полон приятных мыслей. Почему бы мне не поспать сначала, пока ты будешь выяснять, кто пень, а кто гук?
- Я не против, чувак. Все, чего я хочу, это покончить с этим дежурством на НП. По крайней мере, когда мы были в долине Ашау, сидели на "Зулусской эстафете", мы были на высоте восемьсот метров, и гуки не могли забраться к нам. Но здесь мы просто сидячие утки на трех из четырех сторон холма. Как ты можешь спать, зная это? Что скажешь, а?
- Лишь потому, что у меня есть ты, который бросится на любую гранату, Вонючка. Вот почему. Просто поставь часы, Вонючка. Мы выходим на сто процентов в 19:00, и мы оба знаем, что это будет долгая ночь. А пока мы должны изучить эти пни перед нами, чтобы знать разницу между тем, что реально, и тем, что мы будем воображать позже.
Наша первая ночь на НП прошла без происшествий, за исключением того, что мы могли наблюдать, как оранжевые огни от небольших костров по всей долине вспыхивали, а затем медленно угасали в течение нескольких часов. Наше предположение о том, что мы находимся в самом центре Армии Северного Вьетнама, подтвердилось, так как до полуночи мы насчитали несколько десятков костров. Капрал Махкева, наблюдая за огнями в ночи, начал делиться со мной своими мыслями.
- Знаешь, они знают, где мы находимся, док. Они могут взять эту высоту в любой момент, когда захотят. Я просто надеюсь, что это будет не сегодня.
- Вонючка, почему ты такой оптимистичный ублюдок. Я планировал жить долго, но ты изо всех сил пытаешься убедить меня, что этого не будет. Почему бы тебе не лечь спать, а я возьму на себя часть твоего дежурства. Поверь мне, я разбужу тебя, если что-то услышу.
На самом деле я не хотел, чтобы Махкева засыпал. Я хотел только, чтобы он молчал, но пока он ворочался, пытаясь поудобнее устроиться на дне нашей боевой ячейки, я понял, что настал мой черед убеждать себя в том, что то, на что я смотрю, не что иное, как пни и небольшие кучи срезанного кустарника. По крайней мере, еще час мое воображение подвергалось испытанию, поскольку пни начали слегка шевелиться, а небольшие кучи хвороста приобрели человеческие очертания бесшумно подкрадывающихся солдат Северного Вьетнама, намеревающихся убить каждого человека на высоте 478.
- Вонючка, проснись, - прошептал я, спускаясь в нору.
Он спал уже два с половиной часа, и слабый серый свет раннего утра начинал проглядывать из-за гор.
- Ганни Фаулер уже был здесь один раз, и он хочет, чтобы все проснулись и смотрели в оба. В любом случае, ты спал достаточно долго.
- Который час?
- Я же сказал тебе. Пора вставать и ждать, когда «Одноглазый старина» поднимется в небо и обогреет все вокруг. Сейчас 04:30.
- ПП уже вернулся?
- Нет, я спросил у пулеметчика, слышали ли они что-нибудь ночью, и он только покачал головой, нет.
- Ну, первое, что я собираюсь сделать после еды, это убрать эти чертовы кучи кустарника и убрать пни подальше от передней линии этой норы. Я знаю, что гуки были здесь прошлой ночью. Я чувствовал их запах.
Следующие два дня мы провели на высоте 478, проводя патрули из четырех человек по периметру высоты и обустраивая наш "домик вдали от дома". Наша боевая ячейка стала больше похожа на бункер для двух человек, чем на боевой окоп. Взяв урок из того, что мы видели при строительстве бункеров СВА, мы положили бревна по верху нашей расширенной норы, накрыли бревна пончо и картонными коробками из-под C-рациона, а поверх картона насыпали несколько футов земли и уложили мешки с песком. Мы решили, что теперь наш бункер сможет выдержать попадание любой 60-мм минометной мины "Гука", а благодаря нашим вентиляционным отверстиям, в нем было очень прохладно, когда ганни Фаулер или штаб-сержант Мартин давали нам передышку от дополнительной работы по рытью окопов или наполнению мешков с песком под жарким вьетнамским солнцем.
Утром третьего дня на НП, капрал Дрейпер, Махкева и я возвращаясь из окрестностей площадки приземления, заметили одно облако белого дыма, поднимающееся со стороны высоты, расположенной менее чем в пяти километрах к северу от нас. Когда первое облако дыма стало исчезать, его место заняло другое белое облако, а затем раздался шипящий звук ракетного двигателя. В отдалении мы услышали грохот двух сильных взрывов. Ракеты Вьетконга! Капрал Дрейпер достал свой линзовый компас и назвал магнитный азимут направление дыма.
- Давай, быстрей вернемся на высоту и сообщим им, где находится ракетная позиция гуков! Может быть, они смогут вызвать сюда поддержку с воздуха".
То, что мы заметили дым от, как мы тогда полагали, двух советских 122-мм ракет, вызвало быстро развивающуюся цепь событий. Наши связисты немедленно передали время и координаты результатов наших наблюдений в разведку в Дананге, после чего один OV-10 "Бронко" был отправлен на место для наблюдения за целью. Пока мы с нетерпением ждали прибытия самолета наблюдения, установили два оптических прицела M49 на ящиках с боеприпасами и наблюдали за районом, откуда были выпущены ракеты. Лагерь спецназа, который был целью ракетного обстрела СВА, сообщил о прилетевших ракетах почти так же быстро, как мы заметили их пуск. Они также сообщили, что не понесли потерь, поскольку обе ракеты упали в нескольких сотнях метров от лагеря.
Сержант Фаулер и штаб-сержант Мартин записали всю информацию, которую мы могли сообщить. Мы знали, что от заинтересованных сторон в Дананге будут поступать запросы. Если бы воздушный наблюдатель на "Бронко" смог засечь какое-либо движение в непосредственной близости от места запуска, то пилот использовал бы свои ракеты с белым фосфором, чтобы обозначить целевой район внизу в качестве ориентира для штурмовиков. Теперь оставалось только ждать, как быстро "Бронко" появится над нашей позицией. Пока мы ждали на высоте 478, Ганни Фаулер связался с двумя нашими оперативными группами разведки, чтобы выяснить, не слышали ли они или не видели запуск ракет. К сожалению, ни одна из наших групп не работала в непосредственной близости от вражеской позиции. Обе группы находились вблизи долины и под прикрытием тройного покрова, когда произошел обстрел. Невозможно было попросить ни одну из групп переместиться на возвышенность, поэтому мы взяли на себя обязанность направить "Бронко" к месту запуска, как только он появится.
Советская 122-мм ракета не была сложной системой вооружения. Она состояла из четырех основных компонентов: взрывателя, фугасной боеголовки, маршевого двигателя и стабилизатора со складными крыльями. Ракета длиной 6,2 фута и весом 55 фунтов помещалась в 8,1-футовую пусковую трубу весом всего 57 фунтов[12]. Запуск мог производиться как вручную, так и с помощью устройства таймера времени. Дальность стрельбы составляла одиннадцать тысяч метров, а максимальная дальность эффективной стрельбы - семнадцать тысяч метров, при этом для детонации боеголовки требовалась только контактный взрыватель. Из прошлого опыта мы знали, что СВА могли применять свои 122-миллиметровые ракеты с помощью подручных средств. Когда у них не было металлической пусковой установки и прицельного приспособления, противник просто клал ракету на земляную дамбу рисового поля и либо подсыпал, либо снимал нужное количество грунта под трубой, прикидывая нужный угол пуска. Это кажется довольно примитивным, но их способность точно вести огонь и быстро перемещаться с помощью этого метода была подтверждена документально по всему северу I корпуса.
С момента, когда мы сообщили по рации о ракетном обстреле СВА, до прибытия самолета наблюдения прошло более часа, а поскольку у противника был час времени, чтобы покинуть район, мы не ожидали, что воздушному наблюдателю повезет обнаружить кого-либо на земле вблизи места запуска. Когда "Бронко" наконец прибыл на место, пилоту потребовалось всего несколько минут, чтобы определить наше местоположение, а затем полететь прямо к месту запуска по магнитному азимуту, который мы ему дали. После облета района пилот "Бронко" сообщил нам, что два самолета морской пехоты A-6 "Интрудер" направляются из Дананга, чтобы разбомбить предполагаемое место пуска. Это сообщение было передано на вершину горы. Мы знали, что нам больше нечего делать, кроме как найти удобное место, откуда можно наблюдать за хорошо срежиссированным балетом между маленьким самолетом наблюдения с винтовым двигателем и реактивными самолетами. "Бронко" совершил серию низких проходов над целью, а затем поднялся в безопасную зону неба, в то время как каждый из A-6 "Интрудер" с ревом пронесся над землей, чтобы выпустить пятнадцать тысяч фунтов взрывчатки по джунглям внизу. Мы можем только предположить, что пилот OV-10 и его воздушный наблюдатель увидели что-то, что потребовало от двух A-6 сбросить боеприпасы. Но у противника был один час, чтобы покинуть этот район, а мы прекрасно понимали, что вероятность нанесения какого-либо ущерба была в лучшем случае мизерной. После трех заходов на цель и отсутствия взрывов от детонации А-6 и "Бронко" израсходовали все свои боеприпасы и ушли из района в Дананг.
- Эй, штаб-сержант Мартин, подойдите сюда и посмотрите на это!
Капрал Дэйв Дрейпер во время бомбардировки не отрывал глаз от своего оптического прицела М49 и внимательно следил за открытыми участками местности у берега реки ниже позиции цели, надеясь увидеть кого-нибудь из СВА, кто мог бы попытаться выбраться и покинуть этот район. Его бдительность принесла свои плоды.
- Я вижу четырех гуков внизу у воды, и мне кажется, что они наполняют фляги. Как вы думаете, мы должны вызвать OV-10, чтобы он вернулся, или просто послать донесение?
- К тому времени, как "Бронко" заправится и пополнит боекомплект, эти гуки будут уже далеко. Просто отметь их позицию, и, возможно, мы сможем получить прямую артиллерийскую поддержку для обстрела этого района, если они начнут спускаться к реке за водой. - ответил штаб-сержант Мартин
Возможность наблюдать за войсками армии Северного Вьетнама на открытой местности была большой редкостью, поэтому была использована любая возможность, позволяющая сделать это тем, кто никогда не видел противника. Их перемещения, обмундирование, использование укрытий и маскировки тщательно изучались издалека, так что все морские пехотинцы на нашей горе узнали, как выглядит враг.
Продолжая наблюдение за четырьмя вьетконговцами, Дрейпер произнес.
- Если они рискнули выйти на открытое место средь бела дня, чтобы наполнить фляги, то они должны знать, что у нас здесь нет ничего, что могло бы их достать. Может быть, они не знают, что мы здесь.
- Они знают, что мы здесь", - сказал ганни Фаулер. "Им просто наплевать. На самом деле, возможно, они просто используют этих четырех солдат как приманку, чтобы посмотреть, что мы будем делать.
Ганни Фаулер присоединился к небольшой группе морских пехотинцев, которые по очереди наблюдали за солдатами противника у русла ручья. Он объяснил, что во время своей первой командировки во Вьетнам он видел, как используется подобная тактика. Противник посылал горстку солдат, чтобы проверить уровень воды и выяснить, действительно ли существует возможность засады.
Капрал Дрейпер перебил офицера.
- Смотрите, они отходят к склону горы. Мне кажется, что у них примерно по шесть фляг на каждого, и, вероятно, по меньшей мере взвод их приятелей-гуков ждет, когда они вернутся со своими флягами. Жаль, что мы не знаем, где именно они находятся.
- Возможно, мы знаем о них гораздо больше, чем они думают, что мы знаем.
- Как это, Ганни? - спросил Дрейпер.
- Этим бедным ублюдкам приходится тащить на спине каждую из этих 122-миллиметровых ракет весь путь из Северного Вьетнама на юг, туда, откуда они их запускают, и на всем пути их обстреливают, бомбят и атакуют. Они не могут быть слишком счастливы, когда, наконец, получают возможность сделать пуск и промахиваются мимо цели. Мы знаем, что некоторое время назад они промазали. Возможно, у них есть корректировщик, притаившийся рядом с лагерем спецназа. Это говорит о том, что им придется переместиться, чтобы хотя бы на один щелчок приблизиться к цели, если они планируют снова произвести пуск. Если мы сможем вызвать артиллерию морской пехоты из Анхоа, чтобы она была на связи и готова к стрельбе, тогда у нас может появиться шанс испортить им день.
То, что сказал ганни Фаулер, имело смысл. Но наша последующая попытка скоординировать воздушную атаку на движущуюся цель СВА стала уроком тщетности.
В 15:00 мы снова наблюдали, как еще две 122-мм ракеты с шипением вырвались из-под прикрытия джунглей, покрытых тройным покровом зарослей, и по дуге плавно направились на юг к намеченной цели - лагерю армейского спецназа. Мы снова запросили прислать наблюдательный самолет морской пехоты OV-10 "Бронко", чтобы обозначить местоположение места пуска для бомбометания с самолетов. Во второй раз мы незначительно опоздали. К моменту прибытия OV-10 "Бронко" цель просто не была найдена. Удача северовьетнамцев заметно упрочилась. Мы узнали, что одна из двух 122-х ракет упала достаточно близко к лагерю, чтобы тяжело ранить нескольких бойцов, которые были застигнуты врасплох. Разочарование от событий этого дня не было полной катастрофой. К позднему вечеру мы узнали, что сейчас разрабатываются планы по приданию нам артиллерийского подразделения, расположенного недалеко от Анхоа, для непосредственной поддержки наших усилий. Эта договоренность "вы вызываете, мы стреляем" с чрезвычайно точным артиллерийским дивизионом была приятной новостью.
С наступлением сумерек мы переключили свое внимание на северовьетнамцев, которые появились на противоположном берегу реки Тхуонг Дык и готовились к ночи.
Капрал Дэйв Дрейпер и я были назначены дежурными по ПП на эту ночь. Я знал капрала Дрейпера более десяти месяцев и не мог представить себе никого, с кем бы я предпочел быть рядом в течение следующих десяти часов, кроме него. Мы вместе патрулировали ДМЗ и долину Ашау, и Дэйв снова и снова доказывал, что он надежный, честный и умный. Капрал Дрейпер пришел в Корпус морской пехоты США из маленького провинциального городка Аннистон, штат Алабама. К своей работе он подходил методично. Его ум постоянно работал, стараясь быть готовым к неожиданностям. Он был очень хорошим другом капрала Теда Бишопа и младшего капрала Джеймса Фурхмана, когда мы все жили в одном взводном бункере. Он понимал, как быстро ошибки в джунглях могут стоить жизни, и не хотел оказаться в списке имён в листовке к панихиде. К тому времени, когда я закончил свой вечерний прием пищи из старого пайка "С", я увидел капрала Дрейпера, который шел к моей позиции, неся свою винтовку и нашу рацию PRC-77.
- Как раз в это время. Я вставил новую батарейку в рацию, а Ганни Фаулер передал мне новую батарейку для оптического прицела. Как у вас обстоят дела с зубной нитью?
- Без проблем, у меня есть неиспользованный рулон в моем Unit-1, и достаточно сока жука[13], чтобы пережить ночь. Нужно ли нам брать еще какое-нибудь дополнительное снаряжение?
- Нет, я думаю, что у нас двоих достаточно дерьма, чтобы пережить ночь. Я только жалею, что мы не провели весь день без сна, наблюдая за теми четырьмя "гунерами" у реки. Я бы не отказался от сна. Давай выбираться отсюда и устраиваться, пока еще есть немного света, чтобы можно было выбрать хорошее место.
Причина беспокойства капрала Дрейпера о моей зубной нити заключалась в том, что он хотел использовать ее вместо проволоки, когда мы устанавливали систему мин-ловушек, которая должна была защитить нас и предупредить морпехов на нашей высоте о приближении любых приближающихся СВА.
Передав по рации короткое сообщение сержанту Фоулеру, которое стало нашим крайним словом произнесённым в слух на эту ночь, мы с Дрейпером осторожно спустились с высоты 478 и, пробираясь мимо нескольких поваленных деревьев, направились в сторону LZ. Подойдя к краю открытой местности, мы стали действовать как в опасной зоне. Замедлив передвижение и переходя на переползание, мы использовали поваленные деревья для укрытия при передвижении. Нам потребовалось не менее пятнадцати минут, чтобы обойти края зоны шириной менее пятидесяти футов. После того, как мы бесшумно скрылись под защитой зарослей джунглей на склоне выступа, мы ненадолго остановились, чтобы прислушаться к различным звукам вокруг нас. Начали звенеть цикады, доносились знакомые ночные звуки птиц, и нас окружало неустанное жужжание бесчисленных роящихся комаров.
Вскоре капрал Дрейпер повел нас дальше. В течение десяти минут мы подошли к месту, где нам предстояло провести ночь, прислушиваясь к звукам приближающихся северовьетнамцев. Пока Дрейпер медленно опускался на колени, готовя свою М-16, я извлек из левой половины своей куртки одну маленькую зеленую осветительную гранату и положил ее на землю перед собой. Потянувшись в правую часть куртки, я нащупал металлическую банку, в которую вставлю осветительную гранату[14], после чего положил ее рядом с небольшим деревцом. Примотав банку к основанию дерева несколькими витками черной изоленты, я проверил ее прочность, убедившись, что она не сдвинется с места. После этого я повторил то же самое, выбрав другое небольшое, но крепкое дерево, растущее менее чем в двадцати футах от первого. После установки фиксирующих банок, я привязал одну толстую зубную нить к подпружиненному «пальцу» на одной из банок. Противоположный конец нити я затем прикрепил ко второй фиксирующей банке и натянул нить до того момента, пока оба подпружиненных «пальца» не оказались обращенными к небу, в положении «вверх». Вернувшись на исходную позицию, я провел своей зеленой камуфляжной палочкой по белой зубной нити, чтобы для человеческого глаза она выглядела ни чем иным, как зеленовато-белой лианой джунглей. Она была натянута всего в восьми дюймах над поверхностью земли и была трудноразличима даже для меня.
Взяв первую осветительную гранату, я выпрямил усики чеки и поместил гранату в банку, после чего медленно вытащил чеку из подпружиненного прижимного рычага гранаты. То же самое я проделал и у противоположного дерева. Когда рычаги обеих осветительных гранат плотно прижались к «пальцам» фиксирующих банок, моя осветительная мина-ловушка была снаряжена и взведена на ночь.
В случае если бы СВА решили выслать на холм 478 поисковую группу, касание к зубной нити любого приближающегося вражеского солдата могло бы убедить его, что это всего лишь лоза, до тех пор, пока постоянное давление от его прикосновения не заставило бы подпружиненные «пальцы» вдавиться внутрь, давая возможность обеим рычагам отщелкнуться одновременно, превратив ночь в день. Если же противник, ведущий поиск, сочтет, что зубная нить — это проволока, и решит ее перерезать, то будет достигнут тот же эффект, когда натяжение на подпружиненных «пальцах» вырвется наружу, опять-таки давая возможность одновременно отщелкнуться обеим рычагам. Осветительная граната-ловушка была лишь одной из оборонительных мер, которые мы использовали для заблаговременного оповещения морских пехотинцев на холме о присутствии СВА и самозащиты от их бесшумного приближения. Установив позади себя такую систему охраны, мы медленно двинулись вниз по тропе и остановились рядом с деревом, ствол которого был достаточно велик, чтобы мы могли удобно расположиться в вертикальном положении, осматривая местность спереди и по сторонам в «Старлайт» и прислушиваясь к любым изменениям в звуках безлунной ночи. Поставив между собой радиостанцию PRC-77, мы свели к минимуму количество движений, которые нам пришлось бы совершать. У капрала Дрейпера при себе была винтовка М-16, а я взял с собой не только М-16 с 40-мм подствольным гранатометом, но и свой автоматический пистолет .45-го калибра. Имея еще четыре осколочных гранаты на каждого и по две дополнительные дымовые гранаты с газом CS, прикрепленных к ремням, мы расположились на ночлег.
Где-то ближе к полуночи я заметил, как капрал Дрейпер наклонился вперед, и услышал, как он глубоко втянул носом ночной воздух. Затем он подтолкнул меня и прошептал.
- Ты чувствуешь этот запах?
Я принюхался и сосредоточился, надеясь уловить то, что, очевидно, привлекло его внимание. Это был безошибочный запах готовящейся пищи.
- Пахнет капустой, и ветер поднимается от подножия горы. Доложи по рации.
Капрал Дрейпер связался с одним из морпехов, дежуривших у радиостанции, и шепотом передал по трубке свои донесение.
- Что они говорят?
- Какой-то умник на высоте говорит, что пока гуки готовят чау-чау, они сюда не полезут. Ты можешь поверить в это дерьмо?
- Надеюсь, что завтра ночью он будет здесь дежурить, когда те придут искать нас.
Сильный запах еды, которую готовили на дровах, повышал нашу бдительность в течение всей ночи. Ночью мы не слышали никаких необычных звуков, но видели несколько оранжевых огней от небольших костров на противоположной стороне долины. Мы сообщили об их местоположении на радиостанцию, расположенную на вершине. Когда первые лучи утреннего солнца перевалили через горы, мы получили сигнал оставить нашу мину-ловушку с осветительными гранатами на месте и вернуться в безопасное место на вершину горы. Доложив штаб-сержанту Мартину, мы подробно рассказали ему о расположении мины-ловушки, погодных условиях и времени, когда мы впервые почувствовали запах пищи. Наше донесение было передан по радио в Дананг как еще одно доказательство присутствия СВА. По радиостанции нам сообщили, что мы можем ожидать прибытия в середине утра нескольких вертолетов морской пехоты CH-46. Они доставят на нашу высоту дополнительные запасы продовольствия, воды, батарей и боеприпасов. Новость о большом пополнении запасов сообщила всем на горе, что мы не собираемся в ближайшее время покидать долину реки Тхуонг Дык.

[1] В оригинале Thuong Duc, на карте район н.п. Дык на реке Вузя (Вужа)
https://911gfx.nexus.net/vietnam/maps/n ... 8_04d.html
https://nakarte.me/#m=13/15.84139/107.92042&l=T/J
[2] A-109 Special Forces Camp Thuong Duc
https://www.youtube.com/watch?v=aCJ9mSp1Stw
[3] Misty Cloud - Туманное облако
[4] Верёвочной лестницы
[5] «Чиком» - это сокращение от Chinese communist, т.е. китайский коммунист/коммунистический (прим. SergWanderer).
[6] two-man buddy
[7] "wagon-wheel" - "колесоповозки"
[8]long-lineantenna –Антенна «длинный провод», она же LongWire, она же «Верёвка». - Антенны бегущей волны (Антенна Бевереджа)
[9]Real McCoy - сленг: подлинная вещь; то, что надо; настоящая и ценная штука (прим. SergWanderer).
[10]listeningpost (LP)
[11] Прицел ночного видения 2-го поколения.
[12] 9П132 «Град-П» («Партизан») — советская переносная реактивная пусковая установка. Разработана по просьбе правительства Демократической республики Вьетнам в 1960-х годах. ТТХ: Масса, кг - 55; Длина, мм - 2100; Длина ствола, мм - 1800; Ширина, мм - 1500; Высота, мм - 1500; Экипаж (расчёт), чел. - 5; Калибр, мм - 122,4; Лафет - тренога; Угол возвышения - +10..+40; Угол поворота - -7..+7; Скорострельность, выстрелов/мин - 1; Прицельная дальность, м - 2000..10 800; Максимальная дальность, м - 15 000 (опытным снарядом); Вид боепитания - ручное; Прицел - ПБО-2; Взрывчатое вещество - ТГАФ-5; Масса взрывчатого вещества, кг - 6,4.
[13] Двухсторонний карандаш с краской для нанесения камуфляжа на лицо, шею и руки.
[14] Осветительная граната Mk 1 Mod 1 (США) с модифицированным запалом М372, предназначена для освещения участков местности во время ночного боя, а также для ослепления и дезориентации противника. Источником света служат пиротехнические смеси, дающие большое количество ярко светящихся частиц металла магния. Состоит ли сейчас – неизвестно, но во Вьетнаме была точно.


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 20:58, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 06 апр 2023, 19:25 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
15.СМЕРТЬ СЕРЖАНТА РОБЕРТА КРЕЙНА ФЛЕГЕРА

В ОКТЯБРЕ 1969 года, сразу после того, как 3-я разведывательная рота передислоцировалась на юг из Куангчи в Фубай, наш офицер по оперативной работе, 1-й лейтенант "Баки" Коффман, созвал всех членов разведгруппы на инструктаж по истории нашего нового района операций, и особый интерес представляло место под названием долина Ашау. Лейтенант Коффман начал свое занятие со слов о том, что Вьетнам - древняя страна. Была одна вещь, которую лейтенант Коффман узнал из прочитанного им о Вьетнаме, и он поделился ею со всеми нами: долина Ашау и районы джунглей юго-западнее от нее на протяжении веков считались одним из любимых мест охоты тех немногих богатых и азартных жителей Запада, которые стремились подстрелить бенгальского тигра. Хотя эти представители семейства кошачьих были немногочисленны и редко встречались, они обитали на всей территории, где нам предстояло действовать. Готовые записать эту информацию в наши зеленые блокноты, мы слушали, как он начал свой рассказ.
- Джентльмен по имени Эдвард Джеймс Корбетт прославился в Индии как "великий белый охотник". Он написал шесть книг о своем жизненном опыте, и именно из его пятой книги, написанной в 1954 году и озаглавленной "Храмовый тигр", я прочитаю небольшой отрывок, описывающий физическую силу одного конкретного тигра, на которого он охотился: "После совместного завтрака и обеда я отправился на поиски убийства, которое - если юноша нарисовал всё правильно - произошло в пяти милях от того места, где я стрелял в тигра накануне. Тигр, как я обнаружил, напал на небольшое стадо скота, пасшееся на берегу ручья, протекавшего по главной долине, а судя по следам оставленным на мягкой почвы, не сразу завалил выбранную им жертву. Убить большое, полное сил животное весом фунтов шестьсот-семьсот (272,16 - 317,51 кг.) - дело нелёгкое, и обычно тигр после этого какое-то время отдыхает. В этом же случае тигр, убив корову, тут же спрыгнул с нею в реку (об этом свидетельствовало отсутствие крови на земле) и, выбравшись на другой берег, ушёл в густые джунгли у подножия горы.
Вчера тигр укрыл свою жертву на том месте, где он ее убил, но сегодня, похоже, он намеревался унести свою жертву как можно более дальше от места убийства. На протяжении двух или более миль я следовал за волоком по крутому склону поросшего густым лесом горы до того места, где тигр, когда он перенес свою тяжелую ношу на расстояние нескольких сотен ярдов от гребня, смог зацепить одну из задних ног коровы между двумя дубовыми деревцами. Сильным рывком вверх по гребню тигр оторвал ногу чуть ниже бедра и, оставив ее закрепленной между деревьями, продолжил свое убийство. Гребень горы в том месте, куда тигр пришел со своей добычей, был плоским и заросшим дубовыми деревцами в фут или два в обхвате. Под этими деревцами, где не было ни кустов, ни каких-либо укрытий, тигр оставил свою жертву, не сделав никакой попытки скрыть ее.
Лейтенант Коффман сделал паузу окинув нас взглядом.
- Я рассказываю вам о природе и силе бенгальского тигра не для того, чтобы просто напугать вас до смерти, а для того, чтобы ознакомить всех вас с тем, что существует опасность, гораздо большая, чем солдаты армии Северного Вьетнама, которые также патрулируют в нашей новой зоне ответственности. Моя обязанность - рассказать вам все, что мы знаем, не только о СВА, но и о местном рельефе, погоде, насекомых и всех других элементах, с которыми вы можете столкнуться в джунглях. Джим Корбетт рассказывает о тиграх и леопардах со знанием дела, но он, пожалуй, кое о чём недоговаривает. Амурский[1] тигр - самая крупная из всех кошек, его длина может превышать десять футов (3,05 м.), а вес - девятьсот фунтов (408,23 кг.). Любое животное, подобное бенгальскому тигру, более мелкому собрату амурского тигра, который может незаметно пробраться в загон и убить четырехсотфунтового (181,44 кг.) теленка водяного буйвола, а затем бесшумно преодолеть стены загона высотой девять футов (2,74 м.) с мертвым теленком в пасти, безусловно, представляет собой опасную силу, с которой следует считаться. Господа, эти животные здесь есть! Просто помните о потенциальной опасности.
То, что зачитал и рассказал 1-й лейтенант Коффман о способностях тигров, произвело на всех присутствующих сильное впечатление на всех сидящих в классе. Я уверен, что в тот момент вероятность встречи с таким тигром представлялась большинству из нас такой же редкостью, как и сама иллюзорная кошка. Но менее чем через два месяца нескольким разведгруппам, работавшим в долине Ашау, посчастливилось не только услышать этот безошибочный низкий гортанный рык, который могут издавать только тигры, но и увидеть следы этих огромных животных, когда мы бродили по долине. Только благодаря нашей удаче никто из нас не столкнулся лицом к лицу с бенгальским тигром во время патрулирования. Однако в начале мая 1970 года сержанту морской пехоты Роберту Крейну Флегеру и его группе "Рок Мэт"[2] из 1-й отдельной разведывательной роты повезло меньше.
Сержант Флегер прибыл в 1-ю разведывательную роту в 1969 году в качестве специалиста по радиоремонту (ВУС 2641), а до этого проходил службу в одном из полков обслуживания сил корпуса морской[3] пехоты в Дананге. Сержант Флегер был чрезвычайно грамотным, надежным сержантом морской пехоты, настоящим профессионалом, стремился взять на себя дополнительные обязанности. Его назначение в 1-ю разведывательную роту произошло, когда во взводе связи роты возникла острая нехватка радиотехников с квалификацией, что открыло возможность для его перевода из FSR.
Сержант Флегер был ростом около пяти футов десяти дюймов (1,77 м.), носил темные очки в роговой оправе и обладал чрезвычайно едким чувством юмора, которое он скрывал под компанейской манерой общения. Тёмные волосы он стриг очень коротко, по традиционной моде всех разведчиков-морпехов, и постоянно носил в левом нагрудном кармане как минимум одну баночку жевательного табака «Копенгаген» (Copenhagen). Табак он привык смачивать виски, и эта процедура выглядела как некое ритуальное действо. Когда содержимое баночки подходило к концу, он приходил в клуб старшего сержантского и офицерского состава к комендор-сержанту Фаулеру с новой, покупал у ганни "полпорции" виски и аккуратно выливал содержимое стакана на табак, чтобы "добавить вкуса".
Всегда приветливый и веселый, сержант Флегер заслужил к себе уважение тем, что заботился о радистах из нижних чинов во взводе связи и помогал им освоить их нелегкое ремесло. Но сержант Флегер хотел от жизни большего, чем просто быть еще одним хорошим радиотехником. Он хотел командовать в джунглях. 1-й лейтенант Холли, офицер оперативного отдела 1-й разведывательной роты, неоднократно сталкивался с сержантом Флегером, проверяя радиостанции в бункере оперативного отдела роты, а также узнал от сержанта Фаулера, начальника связи роты, что Флегер часто просил назначить его в любую из оперативных разведывательных групп, хотя бы для того, чтобы нести основную рацию группы.
1-й лейтенант Холли, наконец, дал ему возможность поработать с одной из групп и был доволен, узнав, что Флегер успешно приспособился к тяготам и лишениям жизни в буше. Начав радистом, он в скором времени стал заместителем командира группы, а затем получил под начало и свою собственную разведывательную группу - "Рок Мэт". 2 мая 1970 года группа "Рок Мэт" получила приказ о том, что 5-го числа, они должны высадится с вертолета и приступить к выполнению пятисуточного разведывательного выхода в районе Фулок к северо-западу от Дананга. Этот горный район был также известен под другим названием – "Бритвенный хребет"[4], поскольку высота над уровнем моря превышала 3200 футов (более 975 м.), а по обе стороны от линии хребта были склоны под углом 65 градусов. Группа в составе семи человек включала сержанта Флегера, капрала Джерри Т. Смита, разведчика из Кит Карсона Бонг Динь и еще четырех морских пехотинцев. (По иронии судьбы сержанта Флегера сначала даже не рассматривали в качестве кандидата в разведгруппу, не говоря уже о назначении его командиром, потому что по закону он освобождался от участия в боевых действиях как единственный сын в семье погибшего военнослужащего. Но он давно уже написал заявление о добровольном отказе от этого права, почему и смог отправиться во Вьетнам).
Поскольку сержант Флегер только что вернулся во Вьетнам из долгожданного отпуска (R & R), который он провёл на Гавайях, где женился на своей школьной возлюбленной, комендор-сержант Фаулер сообщил ему, что он может не идти на задание со своей группой. Но сержант Флегер, как настоящий профессионал, тут же высказал свои опасения по поводу того, что на его законном месте командира группы может оказаться менее грамотный человек. Он изложил свои доводы лейтенанту Холли, попросив его вмешаться и разрешить выйти в джунгли. В итоге разрешение было получено, и сержант Роберт Флегер, даже не перевесив с дверцы в шкаф парадную форму, в которой был на свадьбе, начал вместе со своей группой готовиться к пятидневному выходу.
Рано утром 5 мая весь состав группы "Рок Мэт" прошёл последнюю проверку снаряжения перед посадкой в грузовик, который должен был доставить их на взлетно-посадочную полосу 16-й авиационной группы морской пехоты[5] в Дананге. Я учился в школе пловцов-подводников вместе с капралом Джерри Смитом и случайно взял с собой фотоаппарат, когда группа "Рок Мэт" проводила последние приготовления. Капрал Смит сказал мне, что все в группе считают этот выход не более чем "прогулкой по пляжу"[6], добавив, что теперь сержант Флегер стал "старым женатиком", и может сидеть на базе, в то время как сам Смит станет командиром группы вместо него. Смит высказал предположение, что у сержанта Флегера этот выход, наверное, последний. Получив добро на посадку, группа "Рок Мэт" залезла в грузовик и выехала из лагеря на аэродром.
Капрал Смит был совершенно прав, говоря о том, что это задание могло оказаться для сержанта Флегера последним. Таковым оно и стало, но по совершенно другой причине.
После того, как "Рок Мэт" была высажена у "Бритвенного хребета", группа приступила к уверенному восхождению вверх по склону, чтобы занять возвышенность для лучшего наблюдения и связи. Маневрировать группе было негде, так как вершина хребта была очень узкой. К 18:00 часам группа завершила восхождение. Закончив ужин, группа совершила последний короткий переход к месту укрытия, но обнаружила, что узкий и скалистый хребет Разорбэк не позволяет им занять достаточно большую площадь, чтобы занять обычную круговую оборону. Вместо этого бойцам пришлось расположиться на ночёвку, лежа вдоль узкой линии хребта, вытянувшись в одну линию, причем сержант Флегер занял позицию в конце линии обороны. Все осложнялось тем, что у группы начались проблемы со связью, которые стали настолько серьезными, что морские пехотинцы в тылу, которым было поручено следить за радиосвязью разведгруппы, заподозрили, что из-за пропуска сеанса, дежурный на связи заснул.
В 20:00 часов те бойцы группы, кто еще не спал, услышали резкий шум движения в густом кустарнике, а затем несколько коротких и тихих вскриков сержанта Флегера. Они немедленно передали по радио в тыл и сообщили, что, похоже, Флегер "борется с кем-то" в кустах. Затем наступила тишина и темнота.
1-й лейтенант Холли и комендор-сержант Фаулер дежурили в ротном бункере командования и управления (COC)[7] в Дананге. Они передали по радио команду сохранять спокойствие и бдительность, предположив, что, возможно, сержанту приснился страшный кошмар, и, проснувшись, он испугался и потерялся, убегая в темноте.
Находясь в двадцати милях (32,19 км.) от места происшествия, лейтенант Холли и ганни Фаулер не могли думать иначе.
Представьте себе, какие мысли сейчас метались в головах бойцов группы. Услышавшие в кромешной темноте, не далее как в пяти футов (1,52м.) от их позиции, истошные крики человека боровшегося за свою жизнь.
Что могло с ним случиться?
Был ли он желанной добычей хорошо спланированного налёта для пленного Вьетконгом? Был ли он застигнут врасплох одним гуком, который просто случайно наткнулся на его позицию? Или ему приснился кошмар, который заставил его бежать в темноту?
Должна ли группа начать искать его в темноте, рискуя попасть в засаду? Должны ли они оставаться на месте и рисковать тем, что их перебьют одного за другим? Они прекрасно понимали, что не могут включить фонарики и прочесать местность. Не могли выкрикнуть его имя и не привлечь внимание противника к своему местоположению. Они знали, что никто не придет им на помощь, потому что они находились в двадцати милях от своих. Тем не менее, они сидели, перепуганные до смерти, посреди ночи, на вершине хребта, где не мог приземлиться ни один вертолет даже днём при хорошей погоде.
Их страх усугублялся тем, что они были в полной темноте, а теперь еще и в полной тишине, поэтому группа не могла ничего сделать, кроме как осмотреть ближайшие окрестности, прощупывая землю в поисках сержанта Флегера. Не найдя его в кромешной тьме, они приняли состояние стопроцентной готовности и стали ждать. Поскольку командира группы не было, капрал Джерри Смит взял на себя командование и передал по радиостанции, только те сведения, в достоверности которых был уверен лично.
Группа просидела на хребте до утра с оружием наизготовку. С первыми лучами солнца они смогли разглядеть место, где расположился на ночлег Флегер. Там лежали его винтовка, рюкзак, противогаз и ремень с боеприпасами - в том же порядке, в каком он разложил их, готовясь ко сну. Чуть подальше были обнаружены панама и камуфляжная подкладка от пончо. Обе были в крови. Они доложили об этом по рации, чуть позже передав, что обнаружили следы, оставленные телом, которое тащили от их места ночёвки вниз, в более густые кусты, которыми поросли склоны. Им было приказано следовать по найденным следам волочения.
Продвигаясь вперёд, они по-прежнему никак не могли понять, что могло случиться с сержантом Флегером, и что за неведомая сила утащила его с позиции «гавани».
Сначала они увидели ботинок сержанта Флегера, который торчал из большого куста. Увидев неподвижно лежащий ботинок, капрал Смит сообщил по радиостанции, что они только что обнаружили труп пропавшего сержанта. В тот момент, когда Смит передавал эту информацию, группу застал врасплох мощнейший рёв бенгальского тигра, который возник менее чем в пятнадцати футах .(4,57 м.) от них, вернувшись за добычей. Несколько морпехов открыли огонь по зверю, но тот убежал, цел и невредим.
Осмотрев труп сержанта, группа с ужасом обнаружила, что за ночь тигр успел сожрать большую часть верха его туловища. Картина была тошнотворная.
Полагая, что выстрелы спугнули тигра, и он ушёл насовсем, шестеро оставшихся членов группы стали готовиться к эвакуации, но тут же поняли, что голодный тигр просто так своей добычи не отдаёт. Они вдруг снова услышали могучий рёв, подняли головы и увидели, что тигр вернулся. Теперь он стоял непосредственно между группой и трупом сержанта Флегера. Морпехи мгновенно отреагировали на появление громадного зверя, схватились за винтовки и открыли огонь по убегающей кошке. Один из них бросил вслед тигру осколочную гранату. Они даже не были уверены, что кому-нибудь удалось в него попасть, поэтому передали на базу, что зверь вернулся было за недоеденной добычей, но из-за их стрельбы убежал.
В то утро, когда вертолёт эвакуации вывез наконец разведгруппу из 1-й разведывательной роты с подножья "Бритвенного хребта", останки сержанта Флегера, завёрнутые в пончо, были доставлены в отделение похоронной службы 1-го медицинского батальона в Дананге, и группа "Рок Мэт" вернулась в расположение роты. Позднее в результате вскрытия было установлено, что сержант Флегер спал, укрывшись с головой, когда тигр набросился на него и убил, сломав шею.
Жуткая гибель командира, свидетелями которой стали члены группы "Рок Мэт", так сильно подействовала на их психику, что никто из них больше никогда не вышел в джунгли.
Через несколько дней после гибели сержанта Флегера разведгруппа из роты "E" 1-го разведывательного батальона вышла на патрулирование в район "Долина Слонов"[8]. Группа под командованием 1-го лейтенанта Лу Е. Догерти находилась на замаскированной позиции, в ожидании вертолёта, который должен был прибыть с минуты на минуту, чтобы эвакуировать их из района, в котором они вели разведку. Как только СH-46 приземлился, бойцы группы побежали к вертолёту на посадку, в это время заместитель командира патрульной группы сержант Майкл Ларкинс следил за тем, чтобы никого не забыли. Сидя в вертолёте, бойцы группы заметили за спиной сержанта ATL какое-то непонятное шевеление и начали изо всех сил махать руками, показывая ему жестами, чтобы он обернулся. Обернувшись, он обомлел: прямо на него бежал огромный бенгальский тигр. Сержант опустился на колено, вскинул М16 и, прицелившись в рыжую с белым голову кошки, с первого выстрела попал в зверя. Раненый тигр отпрыгнул в сторону, что дало Ларкинсу несколько дополнительных секунд, чтобы перевести М16 в автоматический режим ведения огня. Он продолжил огонь, выпустив оставшиеся патроны в раненого тигра, и свалил зверя менее чем в пятнадцати футах (4,57 м.) от себя, находясь у хвостовой части вертолёта. Группа доложила на базу о случившемся, и, когда вертолёт приземлился в лагере 1-го разведывательного батальона, из него вышли 1-й лейтенант Догерти и сержант Ларкинс с мёртвым тигром, привязанным за лапы к длинному шесту из тонкого ствола свежесрубленного дерева.
Поскольку те два случая встречи морпехов-разведчиков с тиграми произошли практически одна за другой, сначала подумали, что убитый тигр был тем же зверем, что погубил сержанта Флегера. Но это было не так: места этих происшествий находились за много миль друг от друга, к тому же при тщательном обследовании убитого тигра было установлено, что зверь, убивший сержанта Флегера, был значительно крупнее того, что напал на сержанта Ларкинса.
Застрелив бенгальского тигра, сержант Ларкинс стал, можно сказать, знаменитостью 1-го разведывательного батальона. Для того чтобы, обернувшись и увидев несущегося на тебя тигра, спокойно прицелиться и выстрелить, надо не только обладать крепкими нервами, но и уметь более-менее метко стрелять. До той стрельбы по тигру Ларкинс при сдаче нормативов едва дотягивал до нормы стрелка низшего разряда.

[1] В оригинале Siberiantiger - Амурский тигр также называется дальневосточным или уссурийским тигром, (Panthera tigris altaica) – Есть Москва, а всё вокруг Сибирь )))
[2] Rock Mat - Каменный коврик
[3] FSR - force service regiments
[4] "Razorback Ridge"
[5] MAG 16
[6] "walk in the sun" - прогулка под солнцем, лёгкая прогулка
[7] COC - command-and-control
[8] Elephant Valley


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 21:01, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 апр 2023, 00:00 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
16.НОВЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ

ВЕСНОЙ 1970 года 1-й лейтенант Стив Корбетт прибыл на службу в 1-ю разведывательную роту. Уроженец штата Вирджиния, 1-й лейтенант Корбетт не был новичком в разведке морской пехоты: ранее он был командиром взвода разведки в роте "Браво" 1-го разведывательного батальона. Затем его взвод был прикомандирован к 1-му разведывательному батальону, действовавшему в Анхоа. Друзья прозвали его "Сахарный медведь"[1], он возглавил наш взвод после того, как мы вернулись в расположение роты после нашей первой недели пребывания на НП на высоте 478.
Поскольку предыдущие шесть месяцев во Вьетнаме он провел в качестве командира разведывательного взвода в роте "Браво", 1-го лейтенанта Корбетта никто не считал NIC[2] ("новичком в стране"), и всем нам во взводе сразу стало ясно, что он много знает о тонкостях разведывательной работы и очень серьезно относится к своим обязанностям. В течение нескольких дней после принятия командования наш новый лейтенант провел собеседование с каждым бойцом взвода, и в результате этих собеседований он начал переформирование групп своего взвода, начав программу обучения, основанную на сочетании его знаний и нашим опытом. К нам в роту он пришел хорошо подготовленным, очень опытным и готовым к работе в поле. Мы чувствовали себя счастливчиками, заполучив его.
Когда мы приступили к занятиям в составе подразделения, 1-й лейтенант Корбетт попросил нас перечислить проблемы, с которыми мы столкнулись в условиях боевой работы и которые, по нашему мнению, необходимо было обсудить и исправить. Важной учебной задачей стало обучение всех членов разведгруппы основам наведения и корректирования огня дальнобойной артиллерии. Мы объяснили 1-му лейтенанту Корбетту, что те из нас во взводе, кто служил в 3-й разведывательной роте, были хорошо обучены применению артиллерийской огневой поддержки. Она была для нас лучшим способом поддержки, особенно когда нас отправили в ДМЗ. Знание того, что, по крайней мере, одна артиллерийская батарея морской пехоты была задействована для непосредственной поддержки нашей миссии, сильно поднимало боевой дух. Но позже, когда мы вышли из зоны действия артиллерии, поддерживающей нас по всей ДМЗ, и стали патрулировать в долине Ашау, мы обычно оказывались так далеко от своих артиллерийских подразделений, что поддержка с воздуха стала нашим основным средством борьбы с многочисленными отрядами СВА, которые мы обнаруживали. Теперь, когда у нас снова была артиллерия морской пехоты для непосредственной поддержки наших патрулей в долине реки Тхуонг Дык и для дюжины морских пехотинцев, занимавших НП на высоте 478, использование артиллерийской огневой поддержки было повторно изучено каждым членом нашего взвода.
Сидя на мешках с песком на территории взвода, мы внимательно слушали, как наш новый лейтенант начал занятия.
- Имея возможность часто использовать артиллерийскую поддержку, когда я служил в роте "Браво", я хочу быть уверенным, что все мы будем в состоянии понять, как это делается. Это умение поможет нам быть лучшими бойцами в джунглях, чем бойцы СВА, поэтому я хочу, чтобы уровень нашей уверенности вырос до такой степени, чтобы каждый в моем взводе был более чем способен запросить огневую поддержку во сне. Я не буду считать, что все мы являемся экспертами в этом деле, поэтому мы начнем с самого начала и пройдем наш путь, начиная с основ.
Недостаточно просто навести ствол орудия в сторону противника и ожидать, что вы попадете в цель. Цель этого занятия - объяснить основы артиллерии, чтобы, когда вам представится возможность применить, непосредствен огневую поддержку, вы лучше понимали, как все это работает, особенно с точки зрения артиллеристов. Чем лучше вы знакомы с оружием, находящимся в вашем распоряжении, тем опаснее вы становитесь.
Техника стрельбы из артиллерийского орудия прямой наводкой по противнику сработает только в том случае, если цель находится очень близко и силы гравитации и сопротивления воздуха не успеют подействовать. Если цель находится дальше, вес тяжелого снаряда заставит его упасть, не долетев до цели. Артиллерийский снаряд должен быть поднят над линией прицеливания, чтобы образовался угол, достаточный для того, чтобы снаряд достиг цели. Все ли это понимают?
Все кивнули головами.
- Хорошо, тогда продолжим. Расстояние между артиллерийской батареей и целью называется дальностью стрельбы. Чтобы достичь определенной дальности, каждое орудие должно быть установлено под разным углом из-за небольших отклонений, которые существуют в каждом орудии при его изготовлении. Эти небольшие отклонения влияют на диаметр ствола, называемый калибром, длину ствола, вес и форму заряда, а также на количество и тип пороха, используемого для стрельбы из данного орудия. Если бы у вас было два одинаковых 8-дюймовах (203 мм) орудия, расположенных рядом друг с другом и использующих один и тот же тип снаряда и один и тот же тип заряд пороха, вероятность того, что оба орудия попадут в одну и ту же цель, очень мала. Если орудия, ведущие заградительный огонь по нашему запросу, старые и с изношенными стволами, вероятность отклонения попадания от цели может достигать трех процентов[3]. Это означает, что мы можем погибнуть сами при огневой поддержке, если не будем уделять внимания на нюансы, когда мы вызываем заградительный огонь вокруг своих позиций".
Далее лейтенант рассказал о том, что происходит после выстрела из оружия.
- Как только снаряд покидает ствол орудия, на его траекторию влияют ветер, температура и давление воздуха, и все это зависит от высоты, через которую проходит снаряд на пути к цели. Я хочу, чтобы вы помнили о влиянии температуры. Если ствол оружия холодный или порох холодный, это повлияет на дальность стрельбы. А когда через ствол проходит несколько снарядов, повышение температуры увеличивает дальность стрельбы. Просто нужно помнить об этом, если вы вызываете огонь рано утром или ночью.
На огневой батарее есть таблицы расчетов и поправок для каждого орудия. Когда мы передаем по радио запрос на проведение огневой поддержки, то обычно у нас нет прямой видимости от орудийной батареи до цели. Поэтому для поражения цели мы используем огонь с закрытых позиций. Батарея, ведущая огонь, получает от нас информацию и использует точку наводки[4], которая расположена влево или вправо от позиции батареи и которую видят артиллеристы. Затем ствол орудия направляется от точки наводки в градусах[5], и мы корректируем огонь в зависимости от того, куда попадают снаряды по отношению к цели: увеличивая дальность, уменьшая дальность, смещаем попадание влево или вправо. Компьютеры теперь используются для хранения всей информации о целях, которую мы передаем батарее. Таким образом, они могут вернуться и открыть огонь по ранее пораженной цели, используя записанные данные, если нам нужно перенести огонь с одной известной цели на другую".
Далее 1-й лейтенант Корбетт рассказал о многочисленных преимуществах и недостатках артиллерийского огня по сравнению с минометным, а также о последствиях поражения от обоих видов оружия.
- Прелесть миномета заключается в том, что меньшее количество деталей и относительная простота системы управления огнем делают миномет довольно легким в обращении, и это сокращает время, затрачиваемое на обучение. Простая конструкция миномета и его прицел позволяют быстро переходить от цели к цели в любом месте в пределах 360 градусов окружности. Низкое давление, создаваемое внутри трубы миномета, в сочетании с высоким содержанием взрывчатого вещества в заряде и почти вертикальным углом падения мины, обеспечивает отличное осколочное действие. Взрыв минометной мины гораздо эффективнее против живой силы на открытой местности, чем артиллерийский снаряд, но недостатком миномета является то, что он менее точен, чем артиллерийский снаряд.
Зона поражения артиллерийского снаряда ограничена углом падения снаряда. Большая часть осколков взлетает высоко вверх или уходит в землю. Однако при вертикальном падении минометной мины, ее осколки образуют большую площадь поражения. И, конечно, стрелять из него намного дешевле. Меньшая дальность стрельбы миномета является большим преимуществом в ближнем бою, так как ведущие огонь могут реально видеть эффект от своей работы и корректировать дальность стрельбы по всем правилам. Но если артиллерийское подразделение ведет огонь с закрытой позиции, то наблюдателю приходится передавать по радио свои данные, а затем эти новые данные должны быть вычислены до того, как будут сделаны следующие выстрелы. Все это занимает время, а к тому времени цель уже переместилась. Итак, как вы видите, недорогой и легкий миномет стал предпочтительным оружием как для СВА, так и для Вьетконга. Они могут выпустить дюжину мин по вашей позиции, собрать все и уйти, прежде чем мы успеем сделать хоть один выстрел в ответ.
Я не слышал, чтобы какая-либо разведгруппа брала с собой на задание 60-мм миномет, однако если кто-нибудь из нашего взвода отправится на высоту 478, мы постараемся использовать этот старый миномет для обучения и отработки навыков ведения огня.
Другая проблема, на которую обратил внимание лейтенант, была основана на том, что большинство бойцов – «правши». Проблема, связанная с тем, что праворукие бойцы, собранные в группу, движутся в колонне по одному, состоит в том, что при этом вся правая сторона группы оказывается незащищенной от огня противника. Правши носят свои винтовки так, чтобы их стволы были направлены влево. Даже если по мере продвижения по джунглям зона ответственности будет находиться справа от них, они будут продолжать держать винтовки направленными влево. Реакция на неожиданно поданную команду "контакт справа" означала, что человек, в результате стресса резко разворачивая ствол винтовки в правую сторону, начинал вести огонь в спину членов своей группы. Понимая, что доли секунды означали разницу между жизнью и смертью, когда нужно было увидеть врага и успеть открыть по нему огонь, чтобы прорвать его засаду, решение проблемы "все - правши" было непростым.
Собрали всех членов взвода, находившихся в районе роты, и из двадцати двух морских пехотинцев и одного санитара обнаружили, что только четыре человека были южно-лапые[6]. Их перераспределение во взводе гарантировало, что теперь в каждой из трех групп взвода будет, по крайней мере, один левша, что решило проблему незащищенного правого фланга, по крайней мере хоть как-то.
Занятия, которые 1-й лейтенант Корбетт хотел провести для взвода, были разработаны не только для изучения новой информации, но и для того, чтобы те из нас, кто участвовал в многочисленных задачах по ведению дальней разведки, могли обучить основам и хитростям ремесла более молодых и менее опытных членов взвода. Время, или его отсутствие, всегда было решающим фактором в преподавании таких важных предметов, как взаимодействие в полевых условиях, доклады о наблюдениях и оказание первой медицинской помощи. Но уже через неделю после своего прибытия 1-му лейтенанту Корбетту удалось значительно повысить уровень подготовки всего взвода. Он считал, что в джунглях мы всегда превосходили СВА, и его уверенность в наших способностях была не только заразительной, но и разделялась всеми остальными в роте.
Его конечная цель заключалась в том, чтобы он мог отправиться на боевой выход с любой из разведывательных групп своего взвода и удостовериться, что уровень подготовки и уверенность этой группы соответствуют друг другу благодаря высокому качеству наших постоянных тренировок. Будучи членом одной разведгруппы из шести человек, отобранной и возглавляемой 1-м лейтенантом Корбеттом, я оказался в хорошей компании сержанта Секстона и капралов Дрейпера, Махкевы и Гейбла. Вшестером мы участвовали в более чем семидесяти разведывательных патрулях в течение предыдущего года. Капрал Махкева был назначен в качестве поинтмена группы. 1-й лейтенант Корбетт занял место командира группы на позиции номер два, неся основную рацию группы. Я занял место номер три в группе, за мной следовал капрал Дрейпер. Сержант Секстон шел пятым и нес вторую рацию, а капрал Гейбл был нашим "Чарли" в хвосте. Даже с такой опытной разведгруппой ничто не воспринималось как должное. Тренировки по отработке действий в случае внезапной встрече с противником отрабатывались раз за разом, а индивидуальные занятия с членами группы проводились в районе роты, ожидая сообщения о нашем первом задании. Сообщение пришло в виде одного предложения, произнесенного 1-м лейтенантом Корбеттом, который зашел на одно из наших учебных занятий и заявил:
- Мы получили задание отправиться завтра рано утром в буш и в течение трех дней осмотреть те возделываемые поля, которые гуки защищают в долине реки Тхуонг Дык.
На следующее утро группа "А Ля Кинг"[7] была собрана и готова к работе, ожидая окончания инструктажа летчиков у вертолетной площадки MAG-16. Накануне нас всех проинструктировали 1-й лейтенант Холли и штаб-сержант Линч. Нам предстояло отправиться в район к северу от высоты 478. Почти все во взводе, кто побывал на высоте 478, имели возможность наблюдать за местностью, находясь на НП, но реальная прогулка по местности - это совсем другое дело, чем наблюдение с безопасного расстояния в несколько километров. Во время предполётного инструктажа мы обсудили все те особенности рельефа местности, которые мы наблюдали ранее в оптические прицелы и бинокли. Мы все сосредоточились на тех возделанных полях, которые простирались вдоль берегов реки Тхуонг Дык, и втайне думали о том, каково это - побывать там, спрятаться поблизости и познакомиться с хозяевами этих полей. Наши тайные желания вот-вот должны были исполниться.
Вскоре после того, как мы покинули взлетно-посадочную полосу в Дананге, наши два CH-46 были встречены двумя вертолетами сопровождения "Кобра", и мы направились на запад к высоте 478, с первыми лучами утреннего солнца над горами. Менее чем через час полета мы приблизились к долине реки. Через иллюминаторы мы наблюдали за тем, как пролетаем над нашей радиорелейной точкой, по-прежнему надежно охраняемой на вершине высоты 478. Заметив крошечную LZ рядом с местом радиорелейной связи, мы предупредили всех, что будем снижаться через несколько минут, ожидая только, пока вертолеты "Кобра" окончательно осмотрят нашу предполагаемую площадку приземления.
Первый признак больших неприятностей появился, когда мы увидели клубы серого дыма, появившиеся у бортов "Кобры". Они заметили что-то на земле, что им явно не понравилось, и начали вести прицельный огонь по тому, что теперь стало их целью. Два бортовых стрелка, вооруженные крупнокалиберными пулеметами Браунинг 50 калибра с воздушным охлаждением, расположенными у передних иллюминаторов по обе стороны нашего CH-46, навели оружие и начали стрелять в ту же площадь, по которой били "Кобры". Все мы заняли позиции вплотную к открытым иллюминаторам, и мы могли видеть вспышки белого и оранжевого света на темно-зеленом фоне джунглей, когда северовьетнамские пулеметчики открыли по нам огонь.
- Боже, там внизу полно гуков! - крикнул капрал Дрейпер, наблюдая и слушая атаку вертолетов. Ракеты с "Кобр" начали взрываться в джунглях, и стало видно, как люди в темно-зеленой форме бегут в укрытия.
"Кобры", должно быть, засекли их на открытой местности, когда мы перевалили через последний хребет. Интересно, мы все еще туда собираемся?
1-й лейтенант Корбетт расположился на месте, отведенном для командира разведгруппы, стоя на коленях за приборной консолью в кабине CH-46, с картой в руках, наблюдая за тем, куда держит курс летчик.
Для некоторых из нас мысль о том, что нас могут сбить еще раз, была чем-то из ряда вон выходящим, но мысль о том, что мы можем спуститься и оказаться под огнем, вызвала значительный выброс адреналина[8], к которому, как нам казалось, мы уже привыкли во время посадок вертолетов в горячие зоны. Борттехник экипажа оставался очень спокойным, внимательно осматривая повреждения, причиненные его птице огнем с земли СВА, а его неслышный ответ нашему летчику вызвал мгновенное изменение нашей высоты и направления. Как только наш вертолет начал набирать высоту и совершать разворот, мы стали ждать сигнала от 1-го лейтенанта Корбетта. Его правая рука в перчатке показала большой палец вниз, и безмолвное и разочаровывающее сообщение прозвучало громко и четко: мы направляемся прямиком обратно в Дананг, чтобы устранить незначительные повреждения, нанесенные огнем с земли. Но мы знали, что скоро вернемся, чтобы повторить попытку. Гуки теперь были предупреждены о том, что их поля вызывают более серьезный интерес, и мы могли только догадываться, что теперь они будут готовить к нашему ответному визиту.
Через два дня после того, как мы были выбиты из намеченной зоны LZ в долине реки Тхуонг Дык, группа "А Ля Кинг" была переброшена в район, расположенный дальше к северу от нашей первоначальной района проведения разведки. На этот раз вертолетная переброска была осуществлена рано утром и без предупреждения противника о местонахождении предполагаемой LZ. Вместо того чтобы использовать средний вертолет CH-46, нас доставили на меньшем вертолете "Хьюи", что позволило нашему летчику попрактиковаться в искусстве полета очень низко над палубой и использовать ложные посадки, чтобы ввести СВА в заблуждение относительно нашего фактического места высадки.
Наша вторая попытка приблизиться к возделываемым полям также планировалась только на три дня, и к позднему вечеру первого дня мы прошли достаточно большую часть территории, чтобы обнаружить, что она пересечена тропами, по которым активно ходили люди в ботинках, а не в сандалиях. Мы не встретили ни одного солдата СВА, пользующегося этими тропами, но когда мы двигались от нашей точки выдвижения к небольшой вершине холма, которая была нам нужна для наблюдения, мы пересекли четыре отдельных тропы, все они имели недавние следы, ведущие вниз к реке Тхуонг Дык.
Рано утром второго дня, вскоре после того, как покинули укрытое место нашей гавани, мы услышали певучие голоса, быстро двигавшиеся по тропе, которая, как мы знали, шла параллельно нашему направлению движения. Капрал Махкева подал сигнал "Внимание" группе, в момент, когда голоса пересекли его направление движения, их можно было слышать ещё в течение нескольких минут. Не желая упускать возможность посмотреть, кто пользуется тропой, 1-й лейтенант Корбетт попросил капрала Махкеву изменить направление нашего движения, чтобы подобраться ближе к месту, где тропа упиралась в берег реки. Нам пришлось очень осторожно продвигаться через джунгли, чтобы занять наилучшую позицию для наблюдения, что заняло почти два часа, но, зная, что тропы, которые мы видели, были хорошо наезжены, мы согласились, что появление еще одной группы солдат СВА на тропе у кромки воды будет лишь вопросом времени.
Мы заняли позицию в трехстах ярдах (274,32 м.) к северу от того места, где, как мы знали, одна из троп спускалась к урезу воды. С нашего небольшого НП нам открывался беспрепятственный обзор местности по обе стороны реки. Прошло совсем немного времени, прежде чем 1-й лейтенант Корбетт наметил и проверил наше положение относительно скоростной дороги и сообщил о нашей позиции артиллерийской батарее морской пехоты, которой было поручено открыть огонь в поддержку нашей группы. Нам оставалось только сидеть и наблюдать, ожидая, когда следующая группа СВА появится в конце тропы. Тогда мы могли решить, будем ли мы только наблюдать за ними или вызовем артиллерийский огонь по ничего не подозревающему противнику.
Первым "бойцом СВА", появившимся на краю тропы, был пожилой мужчина, одетый в рубашку с короткими рукавами, грязно-коричневые брюки, сандалии Хо Ши Мина и коричневый шлем. Он был безоружен. Его самодельные сандалии на подошве из резины шин, подсказали нам, что он, скорее всего, был местным дровосеком, которого СВА использовали для того, чтобы убедиться, что путь групп их бойцов через реку свободен и они не попадут в засаду или мины-ловушки. Мы слышали о пренебрежительном отношении и полном игнорировании СВА к безопасности коренного населения в районах их действий, и то, что они использовали этого старика для такой работы, подтвердило наши слова.
Старик медленно двинулся к краю реки и несколько минут смотрел вверх и вниз по течению, изучая землю. Затем он вернулся в заросли кустарника, где появился в первый раз, и вернулся с четырьмя зелеными флягами. Опустившись на колени у кромки воды, он наполнил фляги по очереди. Закончив, он достал из кармана рубашки пачку сигарет и сел на берегу, наслаждаясь дымом. Вскоре к нему присоединился еще один солдат в каске, но этот был больше похож на того, кого мы искали.
Он был моложе, чисто выбрит, а его форма выглядела вычищенной и отглаженной. Он нес автомат АК-47, перекинутый через спину, и, похоже, ему не понравилось, что старик сидит у тропы. Мы видели, что между двумя мужчинами происходил обмен словами, но пока молодой человек стоял над пожилым, старик отказывался смотреть на молодого солдата, пока тот говорил. Наконец, старик встал, поднял свои фляги и направился обратно в кустарник.
- Как вы думаете, что это было? - спросил лейтенант.
- Вероятно, тот, что помоложе, с АК, обнаружил, что старик сачкует, и ему приказали привести его туда, где прячется остальная часть их группы, - ответил капрал Махкева. Как вы думаете, лейтенант, нам стоит последовать за ними?
- Нет, все, что нам нужно делать, это следить за тем, сколько времени пройдет до того, как этот старый гук вернется, чтобы наполнить еще несколько фляг. Мы можем предположить, что наполнение фляг должно быть для него чем-то вроде регулярной обязанности, и если он вернется на то же место с пустыми флягами, мы сможем выяснить, где прячутся остальные, вычислив по нашим картам.
Дрейпер и Гейбл достали из карманов свои карты нашего района ведения разведки и тщательно изучили местность вокруг тропы. Теперь наш план по уничтожению СВА начал обретать форму.
- У нас есть, что показать вам, сэр. То, что мы видим на наших картах как впадающий ручей, вероятно, является "быстроходной тропой гуков", которая ведет их прямо вниз к реке. Мы и раньше обнаруживали, что они используют эти узкие русла ручьев, и именно там они роют свои бункеры. Они знают, что мы не можем поразить их артиллерийским огнем, когда они находятся между склонами двух высот, поэтому они построили свои перевалочный пункт там, где мы не можем их достать.
- Хорошо, сержант Секстон, что, по твоему мнению, мы должны делать?"
- Ну, если бы это было в моей власти, сэр, я бы подождал до вечера, прежде чем мы что-то предпримем. Мы можем провести остаток дня, наблюдая и подсчитывая, как гуки спускаются к реке, чтобы набрать воды. Ночью они попытаются перебраться на другую сторону. Вот тогда мы их и поймаем.
К 17:00 мы видели, как старик возвращался, чтобы наполнить свои фляги еще четыре раза, и по нашим расчетам, время его пути составляло сорок минут. Мы решили, что при той скорости, с которой старик мог бы идти по этой местности, СВА должны находиться в пятнадцати минутах ходьбы. На наших картах были видны два ручья, которые соединялись в том же месте, что и тропа, которой пользовался старик, а мы знали, что на ровной, не пересеченной местности пятнадцать минут пути позволят человеку его возраста пройти не более шестисот метров от края реки. На наших картах была нарисована дуга, очерчивающая это расстояние, и по этой линии мы планировали вызывать ночной обстрел. К 18:00 мы переместились на новую позицию, в нескольких сотнях ярдов от нашего предыдущего НП, но ближе к реке, чем прежде. Мы решили, что с новой позиции мы сможем лучше слышать плеск воды, если кто-то из СВА попытается перебраться на другой берег реки. Настроившись на использование нашего прицела ночного видения, мы надеялись поймать их на середине реки.
- Посмотрите на ту маленькую точку оранжевого света там внизу.
Шепнул мне капрал Махкева, изучая край реки в свой бинокль 7x50. Взяв его бинокль, я увидел, что оранжевый свет - это отблеск сигареты, которую курили на краю тропы.
- Похоже, старик имеет вредные привычки. Подтолкни лейтенанта и дай ему знать, в чем дело.
Увиденная сигарета была именно тем сигналом, которого ждал лейтенант Корбетт. Не раздумывая, он схватил трубку рации и приказал артиллерийской батарее морской пехоты быть готовой к выполнению огневого задания. Темнота ночи позволила нам воспользоваться оптическим прицелом. Очертания пяти солдат СВА, сидящих рядом со стариком, были всем, что требовалось нашему командиру группы, чтобы вызвать огонь. В ожидании этого момента мы держали свое снаряжение поблизости, а поскольку между нами и группой NVA было несколько сотен ярдов, мы чувствовали себя достаточно надежно защищенными на случай, если нам придется сунуть палку в осиное гнездо.
- "Эхо четыре Зулу", это "А Ля Кинг". Огневая миссии, цель номер Браво Чарли три три ноль пять, прием. Координаты семь семь четыре два ноль ноль. По высоте один ноль-ноль. Направление три четыре восемь ноль-ноль миль по магнитному азимуту[9], прием. Пять СВА на открытой местности. Цель близко, северо-запад четыре ноль-ноль. Споттер настраивается. Прием.
Минуты с момента передачи запроса на артиллерийский огонь до слов "Выстрел" по радиостанции показались вечностью, но четыре пары глаз были прикованы к своим часам, когда мы считали секунды до того, как первый снаряд для корректирования с воем прилетел из ночи и разорвался не более чем в двухстах ярдах позади того места, где сидела группа из пяти солдат СВА.
- Влево сто, вниз сто.
Поправка лейтенанта Корбетта на то, что первый разрыв был перелётом, и снова ожидание ответа артиллерийского подразделения заняло драгоценное время.
Звук следующего выстрела заставил все взгляды устремиться в предполагаемую зону поражения. Как только второй снаряд разорвался прямо над верхушками деревьев, мы услышали крики раненых.
- "Огонь на поражение" - эти три слова прошептали в радиостанцию, давая команду артиллерийской батарее выпустить еще девять снарядов из своих восьмидюймовых орудий точно в то место, куда попал второй снаряд. Ответное радиосообщение артиллерийской батареи "Выстрел" означало, что их снаряды уже в пути, и нам оставалось только наблюдать за точностью наступающего артиллерийского огня.
Ночная тишина снова была нарушена громовым раскатом приближающихся артиллерийских снарядов с интервалом в пять секунд, разрывающих джунгли на куски, когда огромные куски земли и растительности взлетали в небо от ярких вспышек оранжево-белых взрывов.
- Кто-нибудь видел или слышал какие-нибудь повторные разрывы?
- Нет, сэр, но эти снаряды упали прямо на ту маленькую компанию гуков.
- Смотрите в оба и держите ухо востро на случай, если они решат пересечь реку. Они точно не останутся в этом районе надолго. Хорошая работа, ребята. Жаль только, что мы не знаем, насколько сильно мы их потрепали.
Мы закончили нашу огневую задачу, передав по радио сообщение об окончании работы, за которым всегда следовало очень краткий доклад о результате, нанесённого ущерба и наши предположения о возможных потерях противника. Вторую ночь мы провели в кустах, не в силах заснуть. Вероятность встретить новые отряды СВА, проходящие через наш район, была высока, поскольку мы воткнули очень большую палку в их гнездо. Но наша продемонстрированная способность находить врага и ждать наиболее подходящего момента, чтобы ударить по нему, оставаясь при этом совершенно незамеченными, давала нам повод для радости. Это также дало повод для беспокойства у СВА.
На следующий день после полудня группа "А Ля Кинг" была эвакуирована вертолетом "Хьюи" из долины реки Тхуонг Дык, и мы благополучно вернулись в район расположения роты в Дананге. По завершении подведения итогов работы нашей группы мы узнали, что из-за особенностей местности джунглей, в которых нам предстояло действовать дальше, густого тройного полога и крутых скалистых хребтов, мы будем отрабатывать технику ввода, используя наши специальные установки для ввода/эвакуации (SPIE).
Мы собирались вернуться в долину реки Тхуонг Дык, чтобы найти основные пути отхода, которыми пользовались солдаты северовьетнамской армии, пытавшиеся проскользнуть в город Дананг.

[1] Sugar Bear
[2] new in country
[3]По закону «Эллипса рассеивания снарядов». Относительно средней точки падения из 100 снарядов, все воронки группируются равномерно в форме вытянутого эллипса по направлению стрельбы, чем ближе к центру площади рассеивания, тем гуще, ближе одна от другой. Внутри эллипса рассеивания различают несколько областей, вероятность попадания снаряда в которые имеет своё численное значение 25%, 16%, 7% и 2%. Зная этот закон, можно рассчитать, сколько боеприпасов нужно, для поражения цели. https://arsenal-info.ru/b/book/1036139503/95
[4] (видимый ориентир) Наводка орудия по буссоли.
[5] В артиллерийских делениях угломера, то-есть в "тысячных" или дирекционных углах.
[6] "Southpaw" - "Южная лапа", "Левша". На Западе бытует мнение, что Южное полушарие более леворуко: это может быть вызвано и общественными причинами — левши как изгои «выдавливались» на обочину.
[7] A La King - А-ля Король.
[8] "pucker factor" - всплеск "фактора дрожи"
[9] Пересчитать в дирекционный угол и тысячные


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 21:04, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 14 апр 2023, 17:37 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
17.СОБЫТИЯ В ИЮНЕ 1970 ГОДА

4 ИЮНЯ 1970 года майор Уильям Х. Бонд-младший передал командование 1-й отдельной разведывательной роты майору Дейлу Д. Дорману, но за несколько дней до фактической церемонии передачи командования был проведен официальный ужин, запланированный офицерами роты в честь уходящего командира. В надежде сделать этот ужин запоминающимся событием, под строгим руководством офицера роты, капитана Нормана Б. Сентерса, штаб и офицерский клуб были пышно украшены к этому знаменательному вечеру. Были приготовлены стейки и цыплята, открыт бар, а в качестве особого сюрприза для майора офицер по снабжению роты, молодой 1-й лейтенант, получил указание достать единственный в Дананге набор из двенадцати хрустальных бокалов для вина. Так получилось, что они находились в личной полевой столовой генерала, командующего амфибийными силами морской пехоты. (Адъютант генерала, который неохотно согласился на эту просьбу, оказался давнишним и близким другом капитана Сентерса).
В их договоренности о том, что редкие и дорогие хрустальные бокалы будут взяты из генеральской столовой для использования на официальном ужине, также оговаривалось, что эти двенадцать хрустальных бокалов будут "лично подписаны и охраняться" лейтенантом, а на следующее утро будут вымыты, надраены и возвращены в генеральскую столовую, и никто ничего не узнает.
Майор Бонд в нашей роте не слыл любителем выпить, но в этот знаменательный день он присоединился к своим сослуживцам - офицерам морской пехоты, которые многократно поднимали бокалы в поминальных тостах, вспоминая имена своих погибших братьев-офицеров. В конце ужина офицеры хлопали и аплодировали, когда майор Бонд медленно встал и произнес свою прощальную речь перед офицерами 1-й разведывательной роты. Закончив свое пространное обращение к своим подчиненным, он, в истинно морской манере, поднял бокал с Крем де Мент [1] и поднял тост.
- За самую лучшую группу офицеров морской пехоты в истории нашего корпуса!
Затем, явно тронутый моментом, он выпил свой напиток, повернулся и бросил свой пустой хрустальный бокал в каменный камин позади себя. Не раздумывая ни секунды, остальные офицеры встали по стойке смирно и дружно выкрикнули в ответ.
- За лучших офицеров морской пехоты в истории нашего корпуса! - последовав его примеру, разбили свои бокалы с вином о холодный цементный пол.
Офицер-снабженец, который присутствовал на ужине и охотно участвовал в тостах, как говорят, впал в "ступор"[2] и начал издавать странные звуки, "похожие на всхлипывание ребенка", когда увидел, что незаменимый кристалл генерала разбит вдребезги. Когда лейтенанта выводили из клуба под руки два сослуживца, командир заметив жалкое физическое состояние лейтенанта, спросил капитана Сентерса, не может ли он объяснить, что могло стать причиной душевного потрясения молодого офицера.
- Если честно, - ответил один из офицеров роты, - я думаю, что он просто потрясен всем этим событием, сэр.
- Боже, Норм, я и не знал, что так могу влиять на людей.
На следующий день, по секретному внутрикорпоративному распоряжению капитана, адъютант генерала получал "все, что хотел", что могло заставить его молчать до тех пор, пока те, кто был вовлечен в первоначальную сделку, не покинут Вьетнам, или пока какой-нибудь другой офицер не сможет добраться до Гонконга рейсом R&R, чтобы приобрести новые хрустальные бокалы для генеральской столовой.
Распорядок дня в расположении нашей роты практически не менялся в течение нескольких дней до и после плановой передачи командования. Наши тренировки по вводу и эвакуации групп с использованием устройства SPIE продолжались непрерывно и были отработаны к полному удовольствию офицера по подготовке роты в течение одной недели. Используя вертолеты CH-46 и экипажи из MAG-16, мы почувствовали уверенность в нашем оборудовании и способности летчиков доставить нас в труднодоступные районы. То, что каждый член разведгруппы 1-й роты был снабжен индивидуальной обвязкой SPIE[3], несомненно, имело смысл, поскольку, очевидно, кто-то обратил внимание на то, что SPIE представляет гораздо лучший вариант для быстрого подъема и спуска, чем использование лестницы или спуск по веревке в нашу зону ведения разведывательных действий.
Использование разведгрупп 1-й роты для обнаружения и определения маршрутов движения СВА продолжалось, и к третьей неделе июня каждая разведгруппа роты побывала как минимум в двух выходах в долине реки Тхуонг Дык, и все они провели некоторое время в обороне НП, все еще расположенного на высоте 487.
Проведя какое-то время в нашем маленьком расположении роты в "Кэмп Аднэр", морпехи взвода смогли узнать о 1-м лейтенанте Корбетте больше, чем он, возможно, хотел, чтобы мы знали. Известно, что он был хорошим спортсменом, но мы не осознавали степень его склонности к соперничеству до того дня, когда он бросил вызов другому офицеру в роте, приняв стойку футбольного лайнсмена[4], и по сигналу стали биться головами, пока один из них не сдался. 1-й лейтенант Корбетт никогда не сдавался.
Еще одной забавной причудой в характере нашего командира взвода была его любовь к прослушиванию музыки Дженис Джоплин. Офицеры морской пехоты обычно не отличались либеральным настроем, и то, что наш командир взвода открыто, демонстрировал свой интерес к звукам Дженис Джоплин[5] в сопровождении группы "Биг Бразер и Холдинг Компани"[6], еще сильнее привязало его к нам. Единственным человеком, который не нашел никакого удовольствия в музыке техасских рок-н-рольщиков, был наш командир роты, тоже уроженец великого штата Техас, капитан Сентерс. Бывший рядовой морской пехоты и ветеран Корейской войны, а также бывший инструктор по строевой подготовке на острове Пэррис, штат Южная Каролина, капитан Сентерс имел заслуженную репутацию профессионала, не знавшего жалости. Возможно, именно поэтому 1-й лейтенант Корбетт находил столько удовольствия в том, чтобы включить свою недавно приобретенную стереосистему на максимальную громкость в надежде привлечь внимание и впоследствии разгневать старпома, когда тот обходил территорию роты. 1-й лейтенант Корбетт следил за приближением капитана, убегал обратно в свою хижину, чтобы включить громкость стереосистемы, а затем прятался и ждал в укрытии.
- Корбетт, выключи эту проклятую коммунистическую музыку хиппи волосатой! Ты слышишь меня, Корбетт? Лейтенант Корбетт, где ты, черт возьми, находишься? Корбетт, Корбетт...
Мы не были уверены, действительно ли старпом роты был так зол, как казалось, или он просто хотел отработать свой командный голос, перемещаясь по территории, но эта ежедневная игра в кошки-мышки, безусловно, доставляла нам немало удовольствия, пока мы наблюдали за ними двумя. Я могу только догадываться, что это делалось как для удовольствия морских пехотинцев в роте, так и их собственного.
Зная, что каждый из них был настоящим профессионалом в своем деле, мы понимали, что они заботятся о нашем моральном состоянии.
1-й лейтенант Корбетт часто навещал своих старых друзей из 1-го разведывательного батальона, и по возвращении в район расположения 1-й отдельной разведывательной роты он созывал неформальное совещание своего взвода, и за парой кружечек пива он делился с нами тем, что узнал во время своих визитов в батальон. Одной из самых интересных историй, которую он рассказал нам, была недавняя артиллерийская засада, устроенная одной из разведгрупп батальона. Интересно, что лейтенант, который в значительной степени отвечал за успех этой ночной засады, был не кто иной, как 1-й лейтенант Майк Ходжинс, тот самый офицер морской пехоты, который командовал НП, когда прилетал, генерал морской пехоты, с проверкой в горах Кусон ранее весной.
- Вы знаете, что до того, как прибыть сюда, чтобы присоединится к вам, морскими пехотинцами 1-й разведроты, я был командиром взвода в 1-м разведывательном батальоне. Именно там я узнал, насколько ценной может быть хорошая огневая поддержка, особенно когда ты один в джунглях, и единственный, кто может помочь тебе выбраться из затруднительного положения, это ближайший координационный центр огневой поддержки морской пехоты [FSCC]. Командир нашего батальона, подполковник Драмрайт, требовал, чтобы каждый морпех-разведчик, отправленный на задание из расположения батальона, был способен применить артиллерийскую огневую поддержку в любой момент, когда представится такая возможность. Такой случай представился на прошлой неделе, и я расскажу вам как можно подробнее о том, что произошло.
Мы все знаем, что 1-й разведывательный батальон - это глаза и уши командира 1-й дивизии морской пехоты, и в зоне его интересов горы Кусон являются ключевым участком местности. СВА прекрасно знают, что 1-я дивизия морской пехоты покидает Вьетнам, и хотят выяснить, как близко они смогут подойти к Данангу, прежде чем обратят на себя излишнее внимание и понесут потери. Чтобы сдержать продвижение наступления гуков, 1-й разведывательный батальон определил для каждой роты свой НП. Эти НП расположены вдоль линии раздела ответственности дивизии. Пару недель назад один из этих маленьких НП стал наблюдать за действиями СВА, и для них был подготовлен настоящий сюрприз.
1-й лейтенант Ходжинс и его взвод стали наблюдать разведчиков СВА, которые выходили из своих укрытий почти каждый вечер с наступлением темноты. Они использовали тропы через сухие рисовые поля в качестве основных маршрутов в этом районе. Морпехи-разведчики на НП с высоты 861 смогли засечь время и места, в которых были замечены эти подразделения, затем они определили несколько ориентиров, по которым были наведены мощные орудия артиллерийских подразделений в Анхоа. Для стрельбы по этим заранее намеченным целям были подготовлены 8-дюймовые (203 мм), 155-мм и даже 175-мм орудия. Они понимали, что СВА не дураки и что те пытаются развернуть свои силы по всему краю тактической зоны ответственности 1-й дивизии морской пехоты [TAOR][7].
Лейтенант Корбетт напомнил нам, что солдаты NVA также были хорошо осведомлены о дальности артиллерийского веера морской пехоты, через который они пытались проникнуть, поэтому, чтобы не попасть под огонь, гуки совершали броски на расстояние более четырехсот метров. Причина такой длины этих рывков заключалась в том, что после многих лет пребывания под прицелом СВА знали, что огневым артиллерийским батареям морской пехоты требуется время для получения необходимого одобрения от их командования для внесения каких-либо новых корректировок. В течение этих минут, когда артиллерия не работала, солдаты СВА бежали как черти, чтобы уйти от смертельного огня артиллерии.
1-й лейтенант Ходжинс помог составить план, основываясь на схеме действий СВА и на том, что он мог заметить со своей точки наблюдения на НП. Он заметил, что СВА используют те рисовые поля, на которых люди из американской программы AID построили дамбу. Местные крестьяне выращивают рис по сезонному циклу, и эти неиспользуемые и высохшие рисовые поля были лучшей системой троп, которая была у гуков. Он также засёк, в какое время суток гуки будут пользоваться этими тропами - группами более многочисленного состава, двигаясь в колонну по одному, от одного контрольного пункта к другому. План лейтенанта Ходжинса предусматривал, что наблюдатель артиллерийской передовой группы должен был выйти на высоту 861, вычислить схему движения просачивающихся бойцов СВА, а затем, используя скоординированную огневую мощь дальнобойной артиллерии морской пехоты, вместе с несколькими лётчиками всепогодных самолетов морской пехоты A-6 "Интрудер", каждый из которых нес пятнадцать тысяч фунтов (6,8 т.) бомб, обрушить эту мощную ударную силу на СВА.
Лейтенант Корбетт продолжил.
- Потребовалось несколько недель наблюдений, в ожидании, составлении планов и получения донесений от всех НП, которые были частью плана. Но, наконец, на прошлой неделе подразделение СВА численностью до батальона начало выдвигаться из Лаоса и через горы Кусон направилось к Данангу. Ловушка была расставлена, а лейтенант Ходжинс и его артиллерийский FO сообщили о своих наблюдениях по рации в батальон. Артиллерийский батальон в Анхоа и несколько других подразделений артиллерии в этом районе, навели свои орудия и стали ждать. В то же время авиакрыло поставило задачу шести самолетам A-6 взлететь из Дананга и ждать, находясь в воздухе вдали от цели, пока морские пехотинцы на НП не запросят их поддержки. Где-то ближе к 20:00 они узнали, что по трем тропам в Кусонс идут более шестисот гуков. Солдаты СВА были в форме, в касках, со всеми видами индивидуального и группового оружия, которое положено пехотному батальону СВА. Они были хорошо отдохнувшими после пребывания в Лаосе и направлялись прямо к Данангу, используя ночь для прикрытия. В это время лейтенант Ходжинс запросил орудия в Анхоа.
155-мм гаубица способна метать девяносто пятифунтовый (43,09 кг.) фугасный снаряд на дальность более восемнадцати тысяч метров. 8-дюймовые гаубицы могут метать свой двухсотфунтовый (90,72 кг.) снаряд на расстояние более двадцати тысяч метров, а большие 175-мм пушки могут выстреливать свой 150-фунтовый снаряд на расстояние до тридцати двух тысяч метров.
Первая часть плана Ходжинса заключалась в том, чтобы заставить гуков поверить, что они находятся вне пределов досягаемости нашей артиллерии. Морские пехотинцы попросили выпустить несколько артиллерийских снарядов по вершинам гор, которые окружали долину, через которую следовал противник, и когда эти снаряды попадали в цель, СВА начинали свой четырехсот метровый спринт. Тогда они объявляли "время на цели" (TOT)[8], и все орудия переносили огонь по новым площадям, перед целью, сверху и позади батальона СВА. В довершение всего, два самолета морской пехоты А-6 пронеслись прямо над батальоном гуков и сбросили на цель девяносто тысяч фунтов (40,82 т.) фугасных бомб. Отчеты BDA и аэрофотоснимки, сделанные на следующее утро, показали, что один усиленный батальон солдат армии Северного Вьетнама прекратил свое существование сегодня ночью после 21:00.
- Самое приятное, - сказал лейтенант Корбетт, - что это было сделано без единой потери среди морских пехотинцев.
Воодушевление лейтенанта, рассказавшего нам эту увлекательную историю, ничуть не уменьшилось, его глаза выражали мысль, что ему тоже, возможно, представится случай нанести такой сокрушительный удар по СВА.
Ни он, ни мы не подозревали, что такая возможность была совсем рядом.

[1]Crèmedementhe - ментоловый (мятный) ликёр Крем де Мент производится с добавлением в дистиллят высококачественного натурального масла перечной мяты.
[2] "a state of instant shock" - "состояние мгновенного шока"
[3] Схожие системы спуска и подъёма https://fortunateson.militaryblog.jp/e645980.html
https://fortunateson.militaryblog.jp/e353099.html
[4] В американском футболе, линейный игрок - это игрок, который специализируется на игре на линии атаки. Линейные игроки команды, и владеющие мячом, являются атакующей линией, в то время как линейные игроки в команде противника являются оборонительной линией.
[5] Дже́нис Лин Джо́плин— (19 января 1943 – 4 октября 1970), американская рок-певица, одна из самых успешных и широко известных рок-звезд своей эпохи, она была известна своим мощным вокалом с меццо-сопрано и "электрическим" сценическим присутствием, выступавшая сначала в составе Big Brotherandthe Holding Company, затем в Kozmic Blues Band и Full Tilt Boogie Band.
[6] Big Brother and the Holding Company - "Большой брат и холдинговая компания"
[7] Tactical Area Of Responsibility - тактическая зона ответственности
[8] “time on target” (TOT)


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 21:09, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 19 апр 2023, 11:57 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
18.ДОЛИНА РЕКИ ТХУОНГ ДЫК (ПОВТОРНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ)

В ПОСЛЕДНЮЮ НЕДЕЛЮ ИЮНЯ наша разведгруппа должна была вернуться в долину реки Тхуонг Дык, чтобы войти в состав оборонительной группы, которая должна была вновь занять позиции, для обороны радиорелейной станции и НП на высоте 487. Разведгруппы из других взводов роты также перебрасывались на место расположения НП после выполнения нескольких заданий, и прилагали все усилия, чтобы постоянно улучшать позиции на нашей небольшой горке. Теперь настала наша очередь, и мы надеялись, что когда мы приземлимся, то увидим, что наши первоначальные боевые позиции теперь выглядят как неприступная крепость.
Наш полет на НП был частью операции по высадке двух разведгрупп из нашего взвода в свои районы вблизи долины реки Тхуонг Дык. Будучи командиром одной из этих групп, 1-й лейтенант Корбетт планировал присоединиться к остальным членам своего взвода на НП после возвращения с четырехдневного задания. Нашей группе не требовалось присутствовать на обычном инструктаже перед отправкой, поскольку для нас не составляло труда обменяться мнениями с теми морскими пехотинцами, которым не терпелось поскорее покинуть высоту и вернуться в безопасное расположение роты в Дананге.
В ходе подготовки к нашему недельному дежурству на НП мне выдали новый 40-мм подствольный гранатомет, который крепился к цевью моей винтовки M16 и позволял стрелять не только стандартными 40-мм осколочными гранатами, но и осветительными и гранатами с газом CS на расстояние до трехсот метров. Получив несколько новых гранатометов, те из нас, кто носил их с собой на задание, получили дополнительную мощь к своим ограниченным огневым возможностям.
Мы вылетели в Тхуонг Дык рано утром, а к 08:00 обе наши разведгруппы были переброшены в свои районы, чтобы провести следующие четыре дня в поисках троп, которыми пользовались бойцы СВА, продолжая просачиваться в долину реки. Как только мы приземлились на высоте 487, то быстро выгрузили дополнительные запасы продовольствия, воды и боеприпасов из нашего CH-46 и перенесли их на вершину горы. С радостью мы обнаружили, что оборонительные позиции, которые мы оставили всего несколько недель назад, существенно улучшились. Глубокий бункер для боеприпасов, сделанный из бревен, земли и пустых ящиков из-под боеприпасов, обеспечивал гораздо лучшую защиту для нашего ограниченного запаса 60-мм минометных мин, а также нескольких ящиков ручных гранат, 40-мм гранат, мин "Клэймор" и боеприпасов к стрелковому оружию. К счастью, нам выдали один пулемет M60 с двумя дополнительными стволами и несколько ящиков с патронами M60. Оставленные нами боевые позиции на двух человек теперь были расширены и укреплены, для чего использовались брёвна из деревьев, спиленных при расширении LZ. Также были выкопаны запасные боевые позиции, а земля вокруг LZ была расчищена, что позволило улучшить обзор с вершины горы вниз к LZ.
Вскоре после того, как мы выгрузили свое снаряжение и расположились на своих боевых позициях, мы наблюдали, как штаб-сержант Мартин вышел с патрулем охранения в составе четырех человек, чтобы лично пройтись по окрестностям и отметить все улучшения, которые были внесены в план обороны нашей вершины. Одним из морпехов, встречавший наш прилетевший вертолет на LZ, был штаб-сержант Бейерс. Он и четверо морпехов из его взвода решили остаться с нами на неделю, чтобы помочь в обороне высоты, указать на многочисленные цели, которые они наметили, и показать нам место, где они заметили несколько групп солдат Северного Вьетнама, переправляющихся через реку Тхуонг Дык. Несколько часов спустя, когда сторожевой патруль вернулся на высоту, штаб-сержант Мартин подозвал нас к себе, и штаб-сержант Бейерс в краткой форме рассказал нам о том, что он и его люди наблюдали в течение прошедшей недели.
- Мы с штаб-сержантом Мартином только что вернулись из нашего небольшого турне по окрестностям, и вот подумали, что будет разумно, если я расскажу всем вам как можно больше информации о том, что мы видели и узнали здесь за последние пару недель. Сейчас нас здесь шестнадцать человек, включая трех связистов и дока. Как вы можете видеть, первоначальные позиции, которые некоторые из вас начали создавать, были доработаны другими морпехами, которые здесь дежурили. Мы чувствуем себя здесь в полной безопасности. Но на самом деле здесь не все так просто, как кажется. У меня две новости, хорошая и плохая, поэтому сначала я расскажу вам плохую.
Мы знаем, что у нас в расположении ходят разговоры о том, что наша рота выводится из игры, но я надеюсь, что среди вас нет настолько глупых, которые поверили бы, будто мы покинем Вьетнам в ближайшее время. Пусть гуки верят, что это правда. Им известно, что 1-я дивизия морской пехоты выводит свои войска из своих районов ответственности[1], поскольку наша разведка докладывает, что СВА с каждым днем все ближе подбираются к Данангу. К сожалению, мы находимся между СВА и Данангом. Это часть плохих новостей. Мы наблюдали, как СВА пытаются пересечь реку ниже нас, пешим порядком и даже на лодках ночью. У нас есть новое устройство, которое называется ПНВ[2] [прибор ночного видения], и оно очень помогло нам в определении мест ночной переправы. Этот огромный оптический прибор - это то, чем вы все сможете пользоваться, и тогда вы увидите, о чем я говорю". Учитывая рост активности СВА в районе слияния двух рек, мы можем предположить, что это лишь вопрос времени, когда гуки окончательно разозлятся настолько, что попытаются выбить нас с этой высоты. Это хорошая новость.
У нас есть более сорока мин "Клэймор", установленных на северной, восточной и западной сторонах нашей горки, и мы покажем вам их расположение и местонахождение пультов управления. Каждый раз, когда мы отправляли патруль на разведку, мы добавляли новые мины-ловушки и устройства обнаружения, которые предупреждали нас о возможных попытках прощупывания, которые гуки могут попытаться использовать против нас. Мы также установили два оптических прицела М49 для наблюдения за открытыми участками и обеими реками. У нас также есть ряд заранее намеченных целей, которые могут легко поразить дальнобойные орудия из Анхоа. Их можно легко уничтожить, просто запросив огонь по радиосвязи. Каждый день мы проводим три патруля вокруг вершины, меняя время выхода, и каждую ночь двое из вас будут выходить на пост прослушивания, вниз за LZ. До сих пор здесь было довольно тихо, хотя лагерь армейского спецназа за последнюю неделю дважды подвергался ракетному обстрелу со стороны СВА. Мы попросили перебросить сюда минометную секцию[3] "4-дубль"[4] с батареи "Виски" в Анхоа, чтобы обстреливать гуков на реке, но пока нет никаких известий от людей из тыла о том, одобрили ли нашу просьбу. Радиосвязь у нас очень хорошая. Мы можем общаться с нашими группами в джунглях без проблем. Здесь бывает жарко, так что оставайтесь в одежде, пейте много воды с солью и принимайте таблетки от малярии. На этом пока все. У кого-нибудь есть вопросы?
Вопрос, который больше всего интересовал всех, задал один морпех.
- Как близко гуки подошли к холму, штаб-сержант Бейерс?
- В течение последних трех дней мы наблюдали небольшие группы одетых в форму СВА, численностью не более десятка человек в каждой группе, которые вечером пытались форсировать реку. Их точка переправы находится не более чем в трех кликах от нас, и они знают, что мы здесь, потому что мы вызывали огонь 155 мм артиллерии по ним каждый раз, когда они переправлялись через реку. Наша самая большая проблема заключается в том, что нам требуется время, чтобы сделать выстрел из Анхоа и нанести поражение. СВА рискуют, зная, что мы не можем попадать в них каждый раз, когда они делают попытку, и именно по этой причине мы хотим, чтобы сюда прибыли минометы "четыре двойки". Если СВА попытаются пересечь реку днем, и мы поймаем их на этом, то крупные минометы могут нанести большой урон, но они могут оставаться здесь только в течение дня.
Сзади нашей группы раздался голос.
- Звучит неплохо, но что будет с нами после того, как эти парни с минометами уйдут?
В ответ прозвучало не совсем то, что хотелось услышать.
- За это тебе и платят, морпех.
На этой ноте наш неформальный инструктаж был окончен, и мы вернулись к своим обычным обязанностям по обустройству территории для нашего удобства и подготовке к ночлегу. Позиция, которую мне предстояло занять, была не более чем небольшой рукотворной норой, достаточно большой для двух человек и укрепленной несколькими слоями бревен диаметром три дюйма и деревянными ящиками из-под боеприпасов, заполненных грунтом. Тот, кто потратил время на строительство этого маленького бункера, скопировал его прямо из пособия СВА по устройству полевых укреплений. Он был затенен большим деревом и хорошо проветривался, а сверху на него были натянуты два резиновых пончо, чтобы сделать его водонепроницаемым. Один из последних обитателей был достаточно предусмотрителен и мудр, чтобы оставить после себя один рулон туалетной бумаги, который сохранился сухим благодаря тому, что был помещен в банку из-под кофе из столовой.
Моя позиция была расположена почти в центре высоты, причем это был бункер, расположенный ближе всего к LZ. Единственный пулемет M60 был установлен на крыше, потому что позиция смотрела на самую протяженную линию открытой местности, вниз по склону выступа горы и мимо зоны высадки. Вскоре после того, как я распаковал свое снаряжение, ко мне подошел штаб-сержант Бейерс.
- Док, я слышал от штаб-сержанта Мартина, что ты ходил с M60 несколько раз на боевые задание, когда служил в 3-й ОРР.
- Есть возражения по поводу того, чтобы оставить эту пушку там, где она есть? У вас, вероятно, было столько же времени для стрельбы из "шестидесятки", как и у остальных здесь, а я бы хотел, чтобы пулемет был у того, кто знает, как им пользоваться. Многие из этих парней совсем новенькие, и я хочу, чтобы у них был шанс выйти на ежедневное патрулирование.
- Я не против, но вы знаете, когда в последний раз стрелял пулемет?
- Я знаю, что из него никто не стрелял с тех пор, как я был здесь в крайний раз, боеприпасов в достатке, так, что, почему бы тебе не проверить его. Я вернусь после того, как поговорю со всеми на горке.
Разобрав пулемет, я провел остаток утра, очищая все его детали, прочищая каналы обоих стволов, затем смазал и собрал оружие. Собрав пулемет, я подошел к тому месту, где оба штаб сержанта вели наблюдение за берегом реки в поисках любых признаков неуловимых СВА. Я попросил разрешения провести пробную стрельбу из M60. Видимо, мысль о том, что их санитар просит разрешения на проверку пулемета, была забавной, потому что оба штаб-сержанта улыбнулись и сдержано рассмеялись, услышав, что я хочу сделать. Моя просьба была удовлетворена, после чего я попросил капрала Махкеву взять свою винтовку и пойти со мной на край LZ, откуда я планировал произвести пробную стрельбу из пулемета.
- Знаешь, эти два штаб-сержанта получают от тебя настоящий кайф, док.
- С чего ты так решил, Вонючка?
- Потому что большинство морпехов еще в лагере усвоили, что средняя продолжительность жизни пулеметчика во время боя составляет около десяти секунд. На этой чертовой высоте нет никого, кто хотел бы приблизиться к пулемету, кроме тебя. А теперь ты хочешь пойти и пристрелять эту чертову штуку.
- Будет довольно глупо, если нам придется применить его, а потом выяснится, что он не стреляет, верно? Я хочу свалить с этой горы через неделю и отправиться в Сидней, Австралия, Вонючка. Если для этого придется применить этот M60, то меня это нисколько не напрягает. А вот чего я хочу, так это чтобы ты мне помог. Будут возражения?
- Эй, расслабься, парень. Почему ты так переживаешь из-за того, что тебя немного подкалывают из-за этого пулемета?
- Ладно, Вонючка, раз ты спросил, то я тебе отвечу. Вы, ребята, думаете, что этот выход на НП с кучей новичков - не более чем семидневный отпуск по стране. Это не так. Первый сержант Жак целый день рассказывает нам о том, что случилось с ним в Бато, и почему так глупо располагаться каждую ночь на одной и той же горке. У нас здесь все точно так же. НП развернут с начала апреля, и гуки не дураки. Они знают, что мы здесь. Сейчас мы для них лишь маленькая заноза под седлом, но если мы притащим секцию минометов "четыре двойки", и они разнесут СВА к чертям собачьим, как ты думаешь, что будет с нами, когда эта секция минометов улетит после одного дня стрельбы? Вот что я тебе скажу: гуки поднимутся сюда и посмотрят, сколько нас осталось, чтобы удерживать эту гору, а потом попытаются надрать нам задницу прямо на ней. Вся проблема в том, что я не хочу покидать этот холм в зеленом резиновом спальном мешке. А ты?
Мой вопрос заставил капрала Махкеву задуматься о причинах моего беспокойства. В течение нескольких минут, пока мы шли вниз к LZ, он молчал. Впрочем, к тому времени его отношение изменилось.
- Ладно, док, значит, пока мы не снимемся с горы, мы с тобой, так? Я делю окоп на двоих с Дрейпером, и если дерьмо попадет в вентилятор, то ты знаешь, где мы, а мы знаем, где будешь ты.
- Вонючка, все, о чем я прошу, это чтобы ты побыл здесь и немного подстраховал меня на LZ, пока я сделаю около десяти выстрелов из этого пулемета. Не переживай о том, что я сказал раньше. Я просто хочу быть уверенным, что мы все выберемся отсюда, когда придет время.
Не было оснований беспокоиться, что звук M60 выдаст нашу позицию гукам. Морпехи, которые ранее находились на высоте, выпустили множество 60-мм осветительных мин, используя миномет, о чем свидетельствовало множество пустых деревянных ящиков из-под боеприпасов, поэтому звук "стартовой ленты" пулеметного огня только предупредил бы их о том, что на нашей позиции есть по крайней мере, один пулемет. Проверка заняла всего несколько секунд, и по возвращении в безопасное место на высоту, капрал Махкева занялся обустройством позиции, которую они с капралом Дрейпером будут делить в течение следующей недели. Поздно вечером нам сообщили, что минометная секция с 4 двойками, которую мы запрашивали ранее, должна была прибыть на нашу позицию утром следующего дня. Новость о том, что наша точка на вершине становится все более популярным местом, заставила каждого из нас в еще раз перепроверить обустройство своих позиций.
Жаркая и влажная погода июня была чрезвычайно прогнозируемой, и мощные послеполуденные грозы были частью этой картины. Постоянно сгущающиеся тучи на восточной стороне гор Тхуонг Дык к полудню превращались в огромные черные грозовые тучи, а к четырем часам дня первые раскаты грома и вспышки молний неслись на запад и обрушивали на нас ливневые потоки теплого дождя. Наш первый день на НП не стал исключением, а проливные дожди только усугубили нашу постоянную обязанность наблюдать за берегами реки в поисках признаков появления противника. К счастью, послеполуденные грозы быстро проходили через район, и хотя ветер и дождь давали некоторое временное облегчение от удушающей тропической влажности, температура возвращалась к норме вскоре после того, как грозы проходили. В это время те из нас, кто не находился в 50-процентной боевой готовности, писали письма родным и друзьям. После полудня, когда ливень начал подползать к нашей позиции, я ушел в свою маленькую нору, чтобы начать писать письмо.
Полевая почта позволяла нам отправлять письма домой, не оплачивая почтовые расходы. Нам нужно было только написать слово БЕСПЛАТНО[5] в правом верхнем углу любого конверта или открытки, а затем опустить его в знакомый оранжевый почтовый ящик для обработки и доставки в Штаты. Часто чистые и сухие письменные принадлежности и конверты были недоступны, но это, конечно, не мешало никому из нас использовать картонные боковые стенки от коробки из-под сухпая (C-рациона) или, при наличии, упаковку из-под шести бутылок пива. На этих картонных открытках было нацарапано как можно больше информации, а вместо марки обычно рисовался популярный символ мира. Из нескольких сотен открыток и писем, которые я отправил своим родителям, сестрам и друзьям, находясь во Вьетнаме, и которые я перечитывал впоследствии, я никогда не писал о возможных опасностях, с которыми мы как разведгруппа столкнулись или с которыми наша группа могла столкнуться в ближайшем будущем. Знаю, что я был не одинок в этом. Полагаю, что это происходило потому, что никто из нас не хотел заставлять домашних переживать сильнее, чем они и так уже переживали, поскольку ничего хорошего из этого не вышло бы. Как раз когда я писал одну из таких открыток из-под сухпайка "С", капрал Дрейпер заглянул ко мне в нору, чтобы навестить меня и выкурить сигарету.
- Штаб-сержант Мартин просил передать тебе, что завтра вечером мы дежурим на ПП. Он также сказал, что, похоже, сюда надвигается шторм, и завтра ночью он дойдет сюда.
- В прошлый раз, когда я был здесь и дежурили на ПП, мы почувствовали запах еды, которую готовили гуки недалеко от того места, где мы укрылись. Тогда мы передали по радио, что чувствуем запах, но ничего не произошло. Я просто не могу поверить, что мы так долго держали этот НП и что гуки не пытались взять эту гору. Будет большой удачей, если они попытаются сделать это завтра вечером.
- Эй, даже не думай об этом. Мне осталось всего два месяца до возвращения домой, и меньше всего мне хочется думать о том, что гуки припрутся сюда для серьезной перестрелки. Говорят, что завтра утром сюда действительно прибудет минометная секция с 4 "двойками", и мы должны организовать охрану LZ до прибытия вертолетов. Штаб-сержант Мартин хочет, чтобы завтра утром ты первым делом притащил M60 на LZ, а мы с Махкевой займемся тобой и оружием.
- Я думаю, что дождь скоро закончится. Схожу за Махкевой, и мы вместе приготовим еду. Спасибо за дым.
В начале вечера мы с капралами Дрейпером и Махкевой использовали неглубокую ложбину перед моей позицией, чтобы скрыть голубоватое свечение от жаровых плит, которые мы использовали для приготовления нашего ужина. Пока мы доедали свой ужин, солнце появилось ненадолго, только чтобы показаться перед тем, как скрыться за западным горным хребтом, разделявшим границы Вьетнама и Лаоса. По мере того, как темнота медленно окутывала вершину нашей небольшого горы, мы заняли режим стопроцентной боевой готовности, каждый человек бодрствовал, был настороже и знал о вечерней задаче и пароле, который должен был отличить дружеский голос от вражеского.
Сидя неподвижно, мы дождались полной темноты и заняли половину позиции на высоте, дав возможность остальному личному составу поспать несколько часов, прежде чем другая половина приступит к своим обязанностям.
Ближе к полуночи я все еще бодрствовал и лежа, завернувшись в свое пончо, вспоминал все приятные истории, которые я слышал от морпехов, вернувшихся из отпуска в Сиднее. Их рассказы о достопримечательностях и звуках в районе города под названием Кингс-Кросс, о том, что все австралийские девушки были дружелюбными, красивыми и всегда хотели познакомиться с янки, были тем, о чем мечтают, и прошло всего несколько дней, прежде чем я оказался там и смог увидеть все это своими глазами.
Мое полусонное состояние прервал пронзительный крик морского пехотинца, раздавшийся не более чем в тридцати футах от меня.
- Господи Иисусе, - воскликнул кто-то. Кто это, черт возьми, был?
Я отбросил подкладку своего пончо в сторону, схватил свою сумку Unit-1 и выполз в кромешную темноту.
- Дрейпер, ты это слышал?
- А кто не слышал? Я думаю, кричали со стороны бункера с боеприпасами.
Я направился в сторону бункера и был встречен морским пехотинцем, который схватил меня за руку.
- Док, Дикерсон, это Дикерсон. Он говорит, что что-то укусило его за ногу.
- Где он?
- Он в этой дыре. Иди за мной, и я покажу тебе.
Когда я отыскал младшего капрала Дикерсона, он лежал на спине, раскачиваясь из стороны в сторону, очевидно, испытывая сильную боль. Я включил фонарик, и слабый свет красного фильтра осветил мне Дикерсона, стонущего и раскачивающегося взад-вперёд, при этом обе его руки крепко схватились за верхнюю часть внутренней поверхности правого бедра. Я развинтил фонарик и снял красный линзовый фильтр, чтобы лучше видеть.
- Дикерсон, что, черт возьми, случилось?
- Что-то укусило меня, док. Я не знаю что. Это могла быть змея или что-то еще.
- Убери руки и дай мне осмотреть.
Держа фонарик под подбородком, я взял из своего Unit-1 ножницы для перевязки и сделал разрез от колена штанины по направлению к бедру, а затем разорвал камуфляжные брюки, открыв область вокруг укуса. Начал формироваться большой красновато-синий рубец, размером с мяч для гольфа.
- Дикерсон, ты видел или чувствовали змею, или просто проснулись от боли?
- Я просто спал, а потом почувствовал боль от того, что что-то укусило меня за ногу. Тут я закричал и разбудил всех. Как ты думаешь, это укус змеи, док? Ты же не думаешь, что я могу сдохнуть от одной из этих ядовитых змей?
- Все, что я вижу, это то, что у тебя чертовски сильный след от укуса, но я не могу сказать по следам, действительно ли тебя укусила змея. Я останусь здесь и буду наблюдать за тобой, но мы с тобой оба знаем, что они пошлют птицу для экстренной эвакуации, только если тебе действительно станет плохо.
- Да, я знаю, но просто оставайся рядом и смотри, что со мной происходит, хорошо?
Я внимательно следил за жизненными показателями Дикерсона в течение получаса, а после того, как промыл рану сильным дезинфицирующим средством и дал ему несколько капсул Бенадрила, чтобы уменьшить отек, увидел, как он заснул глубоким сном. О случившемся сообщили по радио в роту, и они тоже согласились, что экстренная медицинская эвакуация Дикерсона не является срочной, если только у него не проявятся симптомы укуса ядовитой змеи или если он не впадет во внезапный шок.
Внезапный крик Дикерсона заставил всех на высоте оживиться, всем пришлось провести долгую и тревожную ночь, гадая, в чем причина переполоха, но только утром, когда один из приятелей Дикерсона начал переставлять несколько деревянных ящиков с боеприпасами защитного цвета возле их норы, вероятный виновник был обнаружен.
- Господи, посмотри на это!
Под одним из ящиков с боеприпасами лежали две огромные красно-желтые многоножки[6], свернувшиеся в клубок в попытке укрыться от света. Один из морпехов, обнаруживший сороконожек, протянул одной рукой свою фляжную чашку и затолкал двух насекомых в чашку, используя свой нож KA-BAR. Он положил коробку с сухпайком-C поверх своей чашки, а затем попросил любого из нас, стоявших поблизости, принести небольшой кусок пластиковой взрывчатки C-4 к месту, где он стоял. Он поджег C-4 и перевернул столовую чашку, позволив токсичному дыму и испарениям от горящей взрывчатки проникнуть в его ловушку. Через несколько минут он поднял чашку с мертвыми многоножками, и мы осмотрели каждую из них. Они были более десяти дюймов (25,4 см.) в длину.
- Взгляните на задницу этих тварей.
Он взял свой KA-BAR и, указав остриём на грозный набор черных клешней в хвостовой части каждой сороконожки.
- Вот что, вероятно, укусило Дикерсона, если мы нашли этих двоих, я готов поспорить, что просто передвинув пару ящиков с патронами, мы найдем еще много таких.
Две сороконожки были оставлены для демонстрации тем морпехам, которые решили раньше сбросить свои камуфлированные брюки ради более прохладных шорт с тигровыми полосками. Им достаточно было взглянуть на деловой конец двух сороконожек, чтобы быстро передумать и сменить форму.
Сразу после завтрака Дрейпер, Махкева и я собрали свое снаряжение, оружие и одну рацию PRC-77 и отправились на дальнюю сторону LZ, чтобы дождаться прибытия вертолетов, которые доставят на НП минометы "четыре двойки". Мы отыскали окоп на двух бойцов, в котором было подходящее место для размещения пулемета M60, и приступили к стандартной процедуре улучшения позиции. В течение часа мы углубили наш окоп, расчистили сектор огня впереди и натянули камуфляжное пончо над нашей позицией, чтобы обеспечить некоторое укрытие и тень от усиливающейся жары и солнечного света.
Около 09:00 Дрейпер ответил на вызов по рации и сказал:
- Ребята в бункере связи говорят, что четыре CH-46 прибывают с минометной секцией, и они будут здесь через тридцать минут.
Точно по расписанию мы наблюдали, как четыре сопровождающих вертолета "Кобра", ведущие CH-46, поднялись над нашей высотой и начали кружить над двумя речными долинами, которые проходили ниже нашей позиции. Не обнаружив никаких признаков недавнего передвижения противника и не подвергшись обстрелу с земли, три CH-46 начали приземляться по одному, чтобы выгрузить долгожданную минометную секцию с минометами "четыре двойки". Четвертый CH-46 доставил запас боеприпасов для минометной секции, который перевозился снаружи в сетке, подвешенной под брюхом. В течение нескольких минут наша маленькая LZ на вершине горы напоминала муравьиное гнездо, занятое активной деятельностью, связанной с осторожной выгрузкой этих людей, их тяжелых минометов и боеприпасов.
4,2-дюймовый миномет M30[7] пользовался заслуженным уважением как система вооружений, обслуживаемая пехотным расчетом и обладающая огромной мощью. Вес одного миномета составлял 672 фунта (304,81 кг.), дальность стрельбы - более 5600 метров, скорострельность - 18 выстрелов в минуту с последующим снижением до 3 выстрелов в минуту в течение всего времени, пока хватало боеприпасов. Каждая осколочно-фугасная мина весила двадцать семь килограммов, а выстрел из миномета производился простым опусканием мины в ствол, причем стабилизатором вниз.
Уникальность 4,2-дюймового миномета заключалась в том, что в отличие от 60-мм и 81-мм минометов, имевших гладкоствольные стволы, 4,2-дюймовый миномет имел нарезной ствол, состоящий из 24 спиралевидных нарезов, что обеспечивало большую устойчивость мины при полете. Увеличение дальности и точности стрельбы этого оружия по сравнению с его меньшими аналогами сделало его появление на позиции желанным зрелищем. Оставалось только пожелать, чтобы минометная секция осталась на постоянной основе.
Когда три минометных ствола были наконец установлены, список наших заранее намеченных целей, основанный на том, что мы вели наблюдение за активностью противника, был представлен офицеру, отвечающему за минометную секцию (OIC)[8]. Затем, Далее нам оставалось только ждать и наблюдать, пока эти хорошо подготовленные орудийные расчеты установят свои прицельные колышки[9] и настроят систему радиосвязи, и как они подготовят боеприпасы к стрельбе. Когда все приготовления были завершены, каждый минометный расчет произвел по три выстрела, "усадив" опорную плиту каждого миномета, после чего расчеты доложили командиру секции о готовности к стрельбе. Прибывшее минометная секция провела большую часть утра и второй половины дня, ведя огонь по всем заранее намеченным целям, которые попадали в веер дальности стрельбы 4.2-дюймового миномета, но не было зафиксировано ни одного случая повторного подрыва, и за все время, пока минометчики продолжали вести огонь, противник не был замечен.
Капралы Дэвид Дрейпер, Дональд Дж. Махкева и я провели день на нашей позиции, обеспечивая ту небольшую охрану, которую могли обеспечить два морских пехотинца и один санитар ВМС, вооруженные одним пулеметом M60 и двумя винтовками M16, для охранения нашего НП на высоте. Мы знали из нашего предыдущего боевого опыта борьбы с СВА в долине Ашау, что когда мы использовали артиллерийские средства поддержки с нашего НП и радиорелейной станции, то противник мгновенно отвечал ответным минометным огнем. Теперь, когда секция минометов морской пехоты "четыре двойки" покинула нашу вершину, мы понимали, что нам придется заплатить за то, что минометы подключились к нам, дабы разворошить осиное гнездо в долине реки Тхуонг Дык. Вопрос был только в том, когда, и ответ не заставил себя ждать.
К 17:00 три вертолета CH-46 морской пехоты сняли минометное подразделение с нашей высоты, оставив лишь несколько штабелей пустых деревянных ящиков из-под боеприпасов, которые мы быстро перетащили обратно на вершину и использовали для укрепления наших позиций. Большую часть дня минометчики вели огонь по предполагаемым местам скопления противника и переправам вдоль реки, но за все время обстрела мы не заметили никакого движения противника. Когда после полудня тучи стали темнеть, резкое изменение температуры, направления ветра и негромкие раскаты грома сообщили, что прогнозируемая гроза приближается к нам.
- Эй, док, ты готов?
Капрал Дрейпер стоял в ожидании снаружи моей маленькой норы, с винтовкой в руках, с нашей рацией PRC-77 на спине. Его лицо смотрело на полосу грозовых туч, безнадежно ища хоть какого-то просветления.
- Я готов, но как ты думаешь, стоит ли нам взять ночной прицел на ПП?
- Да, может и стоит. Эта гроза может пронестись всего за пару часов, и тогда мы пожалеем, что не взяли его с собой. Я уже проверил рацию, она в порядке.
- Хорошо, идем.
Проходя мимо позиции капрала Дрейпера, мы увидели капрала Махкеву, который открывал банку с пайком.
- Эй, Вонючка, постарайся сегодня не заснуть. Твой кореш говорит мне, что ты, можешь, съесть весь его рацион, пока мы будем на ПП.
- Надеюсь, вы, ребята, не испугаетесь и не прибежите звать меня на помощь?
- Не волнуйся, Вонючка, скоро придет твой черед, и ты, наверняка, будешь дежурить на ПП вместе с Дикерсоном. Ходят слухи, что он гомик и хочет провести ночь в лесу с индейцем.
- Убирайся к черту отсюда. Я приготовлю для вас кофе, когда вы придете.
- Увидимся утром, Вонючка. Оставайся сухим.
Эта короткая шутка с капралом Махкевой были крайними словами, что мы произнесли вслух, пока не вернулись утром.
Этот короткий шутливый разговор с капралом Махкевой был нашим последним словом до утреннего возвращения.
Спустившись с вершины холма мимо места, где располагалось миномётная секция, капрал Дрейпер повёл нас вниз, и мы медленно скрылись из виду в зарослях джунглей, начинавшихся за внешним краем площадки приземления. Держа его в поле зрения, не более чем в десяти футах перед собой, я следовал за ним, пока он без усилий пробирался между деревьями и зарослями кустарника к месту в нескольких сотнях ярдов от края LZ. Он остановился и указал на небольшое дерево, подав сигнал, что это место мы будем использовать в качестве ПП. Мы расположились рядом с деревом, установили между собой рацию PRC-77 и, положив винтовки M16 на колени, откинулись назад, готовые провести долгую ночь в качестве "ушей" для НП.
Дождь начал накрапывать, когда мы покинули вершину горы, и вместе с дождем усиливающийся ветер затруднял возможность отличить звуки природы от звуков, издаваемых человеком. Но все же мы напрягали слух, пытаясь уловить малейший необычный шум, который мог бы предупредить нас о присутствии врага. Первые звуки, издаваемые северовьетнамскими солдатами, начались ровно в 22:00.
Тук, тук...
Капрал Дрейпер толкнул меня в бок.
Тук, тук, тук... тук, тук...
- Звук похож на бамбуковые палочки, - прошептал я.
Тук, тук, тук...
- Там их целая куча.
Капрал Дрейпер был сообразительным и расположил трубку рации над левым плечом так, что единственным движением руки было касание клавиши трубки. Он дважды нажал на клавишу рации.
- ПП, это НП. Вы сейчас на Альфа-Сьерра [все безопасно]? Прием.
Капрал Дрейпер сознательно не ответил на вызов, чтобы предупредить НП, что происходит что-то серьезное. Его сообщение приняли.
- ПП, это НП. Если вокруг вас есть движение, нажмите кнопку на телефонной трубке один раз.
Капрал Дрейпер нажал один раз.
- ПП, это НП. Вы кого-нибудь наблюдаете? Дайте мне один "да" или два "нет"". Он нажал на трубку дважды.
- ПП, это НП. Мы слышим, как стучат палками. Вы тоже слышите этот звук?
Капрал Дрейпер нажал на трубку один раз.
-ПП, это НП. Если они находятся в пределах 50 футов (15,24 м.), дайте мне один. Дрейпер ответил одним нажатием на трубку.
-Если они ближе 25 футов (7,62 м.), дайте мне один.
Было почти невозможно определить, насколько далеко находится противник, но звуки не приблизились к нам, поэтому ответа не последовало.
- Вас понял, ПП. Где-то между двадцатью пятью и пятьюдесятью футами. Оставайтесь на своей позиции, пока вам не прикажут отступить. Прием.
Капрал Дрейпер дважды нажал кнопку на телефонной трубке, подтвердив сообщение и подав сигнал.
СВА наконец-то решили нанести нам визит на высоту 487, и, как это было принято у них и у нас, они использовали все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы скрыть свое продвижение. Темнота, гром и ветер сделали их приближение бесшумным, а затем дождь скрыл их следы. Они явно избегали любых контактов с нашими минами-ловушками, пока двигались вверх по склону холма. Их постукивание бамбуковыми палками служило трем целям: это заставляло их держаться на одной линии, пока они ползли вперед в темноте, и следить за позициями друг друга; это не позволяло нам узнать, сколько их там, четверо или сорок четыре; и, наконец, это заставляло наше воображение бурно работать, не зная, что они будут делать дальше.
Морпехи, находившиеся на высоте, под руководством двух штаб-сержантов, выполняли приказы. Они шепотом напоминали о дисциплине огня, о чем свидетельствовал тот факт, что никто не стрелял при стуке палок, а именно это и хотели проверить СВА. Это было противостояние. СВА не приближалась, но продолжали стучать палками, а морские пехотинцы на высоте оставались неподвижны. Почти...
Под командованием штаб-сержанта Мартина два морских пехотинца, каждый из которых имел по полдюжины ручных гранат, подкрались к краю склона и стали ждать на одной из запасных позиций, ожидая начала следующей серии стука палками. Как только они услышали Тук, тук, тук, каждый из них бросил по одной гранате, надеясь, что их цель окажется совсем рядом со звуком, что позволит гранатам скатиться вниз по крутому склону горы к невидимому противнику. Бросив гранату, они перемещались на другую сторону высоты и повторяли этот трюк. Взрывы гранат по периметру нашей горки, должно быть, заставили СВА пересмотреть свои планы, потому что стук палок смолк на всю оставшуюся ночь.
В течение всей дождливой ночи мы с капралом Дрейпером оставались на позиции, пока из бункера связи нам не сообщили, что нужно отходить к НП. Тем не менее, мы дождались рассвета, чтобы хорошо видеть, прежде чем отойти к нижней границе посадочной площадки, после чего остановились, внимательно изучая открытый, влажный участок земли между нами и вершиной горы.
- Как ты думаешь, гуки оставили кого-нибудь в тылу?
-Я так не думаю, но единственный способ узнать наверняка - это держаться ближе к кустам и не высовываться.
- Ты пойдешь вперед, а я буду прикрывать тебя. Когда остановишься, повернись и прикрой меня.
- Давай так и сделаем.
Используя такой "рваный" способ передвижения, прикрывая друг друга, мы преодолели короткий путь обратно до НП, доложив о своем возвращении на базу штаб сержанту Мартину, где каждому из нас вручили по чашке горячего кофе.
- Что ж, добро пожаловать домой, джентльмены. Судя по вашему виду, это была длинная, промозглая ночь. Возможно, для вас двоих это было слишком опасно. Хорошая работа.
- Как вы думаете, насколько близко они были, штаб-сержант Мартин?
- Может быть, в тридцати ярдах (27,43 м.) от края склона. Думаем, мы могли задеть пару из них, бросив несколько гранат, но точно не знаем. Следов крови нет. Вы видели какие-нибудь признаки их присутствия, когда возвращались сюда?
- Нет, мы просто слышали, как они стучат палкой о палку, решив, что нам лучше быть на месте, чем здесь, на высоте. Они не проходили мимо нас, решив уйти, но я бы не стал использовать то же место для сегодняшнего ПП. Кстати, кто пойдет на этот раз?
- Капрал Махкева и Гейбл. По прогнозам, дождь будет идти весь день и ночью тоже.
- Вы уже сказали Махкеве?
- Нет, я подумал, что один из вас двоих может сообщить ему эту новость.
- Спасибо. Он должен был ждать нас с кофе. Мы сообщим ему новость деликатно. Что-нибудь еще?
- Да, в 15:00 сюда должна прилететь птичка с пополнением, чтобы завезти батареи и боеприпасы. Убедитесь, что M60 заряжен, и доставьте его на LZ к 14:30.

[1] TAORs
[2] NOD - night observation device
[3]Минометная секция (mortar section), состоит из двух минометных расчетов (2 минометов и 6-10 бойцов). Отвечают за подготовку миномета к стрельбе и так же должны уметь вести стрельбу без данных центра управления огнем, в роли вычислителя выступает командир расчета, у которого есть соответствующие навыки и оборудование для подготовки данных для стрельбы.
[4] "4-deuce" – Тяжелый, нарезной, миномет M30 калибра 106,7 мм (4,2 дюйма, или "Четыре двойка") В канале ствола выполнено 24 правосторонних нареза с длиной хода 2130 мм, т. е. на всей длине нарезной части ствола каждый нарез делает примерно 0,6 полного оборота. Этого достаточно для придания мине вращения, стабилизирующего ее на траектории. Миномет – дульнозарядный, расчет 5-6 человек.
[5] FREE
[6] Вьетнамская сколопендра (Scolopendra subspinipes), гигантская многоножка ("сороконожка"), помимо мощных лап это насекомое обладает мощными ногочелюстями, она вонзает их в жертву и впрыскивает яд.
[7] ТТХ: Масса в боевом положении, кг: 305 (с поздним вариантом сварной плиты и прицелом М53); Длина ствола, мм: 1524 (14,3 калибра); Начальная скорость мины, м/с: 293; Максимальная дальность стрельбы, м: 5650; Боевая скорострельность, выстр./мин: максимальная: 18-25, практическая: 6-9; Угол горизонтальной наводки без перестановки связи: +/- 7,0°; Расчет, чел.: 5-6
[8]officer incharge
[9] При отсутствии четких ориентиров выставляются искусственные точки наводки «вешки», днём или ночью (с подсветкой), либо универсальная точка наводки - коллиматор на треноге.


Последний раз редактировалось DocShar 24 апр 2023, 21:14, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 20 апр 2023, 12:04 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое. В 17-й главе повторяется абзац дважды.
"Первый лейтенант Ходжинс помог составить план..."


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 24 апр 2023, 21:18 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
Спасибо! Исправил. Добавил пропущенную главу 7.

19. МЕДЭВАКУАЦИЯ[1]

Вернувшись на свою подземную, но сухую позицию, я планировал переодеться из своего мокрого и вонючего обмундирования, привести в порядок свое снаряжение, а затем съесть горячий завтрак, прежде чем получить несколько часов столь необходимого сна, но мои планы были прерваны визитом капрала Махкевы.
- Эй, док, ты там, мужик?
- Конечно, заходи, Вонючка.
- Эй, приятель, Дрейпер только что сказал мне, что я в одной из команд, которые сегодня дежурят на ПП. Я задал Дрейперу тысячу вопросов о том, где вы вчера устроились и как близко к вам подобрались эти головорезы, но он ни хрена мне не говорит, потому что сердится. Я знаю, что он просто издевается надо мной, так как я не приготовил кофе, когда вы пришли, но я подумал, что вы расскажете мне, что произошло прошлой ночью.
- Отвали, Вонючка.
- Эй, чувак, извини, что так вышло с кофе. Я просто поймал пару лишних снов и пропустил утренний подъем. Штаб-сержант Мартин уже приготовил кофе для вас двоих, когда вы вернулись. Дрейпер уже рассказал мне об этом.
- Ладно, Вонючка, я помогу тебе позже. Просто подожди, пока я посплю пару часов, а потом возвращайся сюда с Дрейпером. Мы покажем тебе, где мы устроились.
К полудню ливень стих, превратившись в постоянную теплую морось, и мне удалось поспать несколько часов. Меня разбудил знакомый голос встревоженного капрала Махкевы.
- Привет, док. Дрейпер здесь, со мной. Ты проснулся, парень?
- Потерпи, Вонючка. Я сейчас выйду.
Выбравшись наружу, навстречу ребятам, свежесть воздуха и теплый дождь внезапно показались мне чудесными и бодрящими, пока я сидел на крыше своего бункера и умывался, глядя, как капралы Махкева и Дрейпер изучают карту местности, которая рассматривалась для возможного использования в качестве нового ПП. Во время изучения карты капрал Махкева начал говорить с нами о доме. Тогда это показалось странным, потому что в отличие от многих других морских пехотинцев, которые делились своими воспоминаниями о своих семьях и о том, откуда они родом, капрал Махкева хранил молчание о своих индейских корнях племени [2] и о своем детстве в окрестностях Паркера, штат Аризона.
- Эй, Дрейпер, какой твой любимый ужин? Я имею в виду, если бы ты мог сейчас отведать любое блюдо в мире, какое бы ты выбрал?
- Думаю, я бы хотел поужинать в День благодарения. Знаете, большая жареная индейка со всеми приправами: начинка из каштанов, сладкий картофель, горох, печенье, подливка и много ледяного молока.
- Эй, Док, а как насчет тебя? Что бы ты съел, если бы у тебя был выбор?
- Думаю, я бы хотел побывать на традиционном клэмбейке в Новой Англии. Моллюски на пару, вишневые камни, лобстер, кукуруза в початках и ледяное пиво. По-моему, это было бы очень эффектно. Ладно, Вонючка, я знаю, ты хотел, чтобы кто-то из нас спросил тебя, что бы ты хотел съесть?
- Это просто. Жареную капусту.
Мы с Дрейпером переглянулись.
- Жареная капуста?
- Да, вы, ребята, ничего не знаете о настоящей еде. Моя мама готовит самую вкусную жареную капусту в мире.
Капрал Махкева подробно рассказал нам не только о том, как выращивали, поливали, пропалывали и собирали капусту, но и о том, как именно его мать отваривала капусту особым образом, а затем обжаривала ее в масле до золотисто-коричневого цвета, используя для жарки огромную чугунную сковороду. Образ дома для капрала Махкевы был мысленной картиной его матери, работающей на своей кухне, готовящей для него это простейшее блюдо - жареную капусту. То, как он описывал их дом, свою мать, ее скромную кухню и скудость его воображаемой еды, заставляло нас чувствовать вину за то, что мы желали так многого, но оставляло нас голодными от одной мысли об этом.
- Тебя что-то беспокоит, Вонючка?
- Нет, я просто думал о доме, вот и все. У меня осталось меньше трех месяцев до того, как я смогу покинуть Нам ради Мира и вернуться домой в Аризону. Я просто думал об этом, вот и все.
Штаб сержант Бейерс прервал наше общение, приказав капралу Дрейперу и мне надеть снаряжение и выдвинуться с пулеметом M60 в сторону LZ и ждать прибытия вертолета CH-46 после полудня. Мы должны были оставаться на позиции до тех пор, пока "птичка" не сбросит свой груз и не покинет район. Спускаясь вниз по склону, мы пробирались между зарослями кустарника, капрал Дрейпер шел с винтовкой и одним коробом с боеприпасами к пулемету, а я с пулеметом M60. По мере продвижения к нашей позиции мы проклинали дождь, спотыкаясь и скользя на покрытых грязью участках открытой местности, склона в сторону LZ.
- Господи, надеюсь, что CH-46 прилетит вовремя. Я только что привык к сухой одежде, а теперь снова промок до нитки. Который час?
- Сейчас только 14:30, и нам придется торчать здесь, по крайней мере, час. Но плюс в том, что нам не придется всю ночь дежурить на ПП, как Стинки.
Это было последнее слово, которое, как я помню, произнес капрал Дрейпер, когда мы остановились, застыв на середине пути, услышав неповторимый звук "бум, бум, бум", издаваемый тремя минометными выстрелами в быстром темпе.
- Выход! Выход! Всем в укрытие, в укрытие!
Как только наши громкие сигнал тревоги "выход" был подхвачены и эхом разнеслись по всей высоте, мы с Дрейпером нырнули в нашу наполовину засыпанную землей позицию и прижались к грязным стенкам окоп, выжидая драгоценные несколько секунд, оставшиеся до того, как вражеские минометные мины ударят либо рядом с нами, либо по нам.
Ба-бах…ба-бах…ба-бах.
Три прилетевших мины разорвались, ударив по южной границе LZ, подняв в воздух куски грязи, кусты и ветки. Шум от падающих обломков не успел затихнуть, как мы услышали повторный выстрел из миномета.
Бум, бум, бум.
- Черт, ты знаешь, что у них есть корректировщик, который прячется там и только что внес поправку. Будем надеяться, что они плохи в своем деле. Пригнись.
На этот раз три прилетевших мины ударили по южному склону горы не причинив вреда, но все же легли на полпути между нашей огневой позицией и LZ. Если бы минометчики СВА сместили прицел чуть левее, у нас были бы серьезные неприятности. Теперь мы знали, что, когда гуки внесут поправки от разрывов своих последних трех мин, у нас будет больше, чем средний шанс быть прибитыми там, где мы лежали, но все, что мы могли сделать, это оставаться ровно в своей норе и надеяться, что наша маленькая грязная нора обеспечит нам всю ту защиту, о которой мы двое из нас безмолвно молились.
Ба-бах…ба-бах…ба-бах.
Я ждал, что кто-то обязательно крикнет "сюда санитара", но было тихо. К счастью, от минометного огня никто не пострадал, но мы видели, что взрывы срубили несколько больших деревьев и разворотили землю, оставив на ней дымящиеся пятна. Только благодаря абсолютной удаче и хорошей конструкции наших бункеров не было нанесено большего ущерба.
Минометчики СВА наглядно продемонстрировали свою способность подкрадываться к нашей позиции на высоте, но нас волновал вопрос, когда они откроют огонь снова. Шестнадцать пар ушей напряженно вслушивались, ожидая уловить тревожный звук, который заставит нас упасть на землю, но единственным звуком были непрекращающиеся шум дождя. Возникшая передышка означала, что минометчики СВА либо взяли в руки оружие, чтобы переместиться, предвидя наш ответ в виде артиллерийской поддержки, либо просто разыгрывают нас, давая понять, на что они способны.
Так же внезапно, как прекратился минометный обстрел, раздался треск пулеметного огня, а затем свист пуль, пролетевших над нашими головами и вонзившихся в окружающие деревья, заставивший нас с Дрейпером нырнуть в нашу мокрую нору.
- Черт, как же мы теперь отсюда выберемся?
- Ты видел, откуда стреляли?
- Да. Эта очередь зеленых трассеров шла с левой стороны того дальнего хребта. До них должно быть шестьсот ярдов (548,64 м). Ты сможешь поднять ствол " шестидесятого" над бруствером окопа?
- Думаю, да, просто наблюдай за тем местом, где, как ты думаешь, они находятся, а я постараюсь взять их на прицел.
Я установил пулемет M60 так, чтобы у меня был хороший шанс открыть ответный огонь по пулемету СВА, не слишком высовываясь. Капрал Дрейпер перебрался ко мне на левую сторону, помогая уложить ленту с боеприпасами, после чего, не двигаясь, мы стали ждать следующей очереди. Ожидание было недолгим.
Ленточка зеленых трассеров вылетела из-за края джунглей и врезалась в деревья над нашей норой. Я вложил пулемет в плечо и прицелился в то место, где появились трассеры и выпустив не более десяти патронов. Капрал Дрейпер корректировал мою стрельбу.
- Чуть по выше, и немного правее.
Следующей очередью я выпустил еще с десяток патронов по кустарнику вдоль дальнего хребта.
- Отлично, продолжай стрелять прямо по этому месту.
Следуя его целеуказаниям, я выпустил еще несколько коротких очередей по указанной цели, после чего стал ждать, что произойдет.
Бум... бум... бум...
- Ты слышал это?
- Да, это мы открыли ответный огонь по пулемету гуков. Надеюсь, они знают, как стрелять из этого миномета.
Дождавшись, мы услышали разрыва двух минометных мин, упавших где-то в джунглях, однако, судя по звуку и не наблюдая самих разрывов, мы определили, что мины упали в нескольких сотнях ярдов от намеченной цели. С высоты были выпущены еще две мины, но на этот раз разрыв был гораздо ближе к южному краю хребта.
-Они уменьшили дальность. Следующий раз, когда они выстрелят, они должны накрыть с пулемёт гуков.
Еще две мины были выпущены из нашего миномета в быстром темпе, но в этот раз можно было отчетливо наблюдать разрывы, когда они попали в край хребта. Затем еще пять мин были выпущены, чтобы накрыть местность.
- Эй, Док, Дрейпер, давайте сюда.
Капрал Махкева, направленный к нам с высоты для прикрытия нас огнем, укрылся за двумя бревнами и жестом дал нам знак отойти к нему. Капрал Дрейпер оглянулся на позицию Махкевы и сказал.
- Давай, Док, я буду прикрывать, а ты отходи.
Пулемет M60 весил двадцать фунтов, а задача взять его на руки и бежать по открытой, грязной земле была не слишком захватывающей. Но сейчас было не время спорить о том, кто будет первым. Как только я снял M60 с бруствера нашего окопа, Дрейпер начал вести огонь из своей M16 в направлении дальнего хребта. Это был для меня сигнал к движению.
Пригнувшись, стараясь не упасть, благодаря весу оружия, я побежал, спотыкаясь и скользя, к позиции капрала Махкевы. Я не успел преодолеть бревна, как капрал Махкева начал вести огонь, прикрывая капрала Дрейпера, который бежал следом за мной, в укрытие, которое обеспечивали нам два бревна.
- Они хотят, чтобы ты вернул пулемёт на высоту. CH-46 не вылетят из-за дождя. Давайте убираться отсюда.
Мы проделали обратный путь на вершину горы, не подвергаясь больше обстрелу со стороны СВА. О нашей ситуации сообщили по рации в Дананг, сказав, что из-за непрекращающегося ливня вероятность того, что мы сможем дождаться непосредственной поддержки с воздуха, равна нулю, как и видимость.
Единственная огневая поддержка, на которую мы могли рассчитывать, могла осуществляться из крупнокалиберных орудий в Анхоа, но нам сообщили, что они тоже заняты ведением огня для поддержки каких-то действий с участием батальона 7-го полка морской пехоты. Наиболее срочные запросы на артиллерийский огонь поступали к тем, кто нуждался в нем больше всего, а потребности пятнадцати морских пехотинцев и одного санитара, должно быть, не слишком высоко стояли в списке приоритетов. Нам велели подготовить себя и свои позиции к вероятной ночной атаке.
Гуки знали расстояние от минометной и пулеметной позиций до центра нашей вершины, но было неизвестно, решат ли они атаковать нас или будут ждать более подходящей цели, которая будет включать использование зоны высадки в качестве зоны поражения.
Не теряя время даром, мы готовились к ночи. Осколочно-фугасные и осветительные мины были разложены и подготовлены к применению. Наше индивидуальное оружие было разобрано, вычищено, собрано и размещено так, чтобы каждый морпех и его товарищ могли мгновенно добраться до него. Деревянные ящики из-под боеприпасов, в которых находились электрические подрывные машинки для мин "Клэймор", были открыты, и каждый ящик был проверен и перепроверен на готовность к немедленному использованию. Были даны распоряжения, напоминающие всем нам о соблюдении свето- и звукомаскировки, четко определены зоны ответственности. Каждая позиция была лично проверена сержантом. Если бы СВА собирались атаковать нашу вершину этой ночью, им пришлось бы сначала миновать два поста прослушивания, пройти через серию растяжек из ручных гранат и осветительных мин-ловушек, а затем прорваться через нашу замаскированную оборонительную линию из мин "Клэймор".
До конца светового дня оставалось немного времени, когда одна группа охранения из пяти человек была отправлена проверить наш периметр и осмотреть наши позиции, дабы убедиться, что мы хорошо замаскированы. Когда патруль вернулся, были внесены последние коррективы. Ничего не оставалось на волю случая.
К 18:30 четыре морских пехотинца, включая капрала Махкеву, отправились устанавливать посты прослушивания. Эти две группы должны были стать нашей первой линией обороны, в то время как остальные сидели и смотрели на дождь, ожидая, наблюдая и слушая.
Первые признаки присутствия северовьетнамцев появились в 23:00 в виде ритмичного постукивания бамбуковыми палочками.
Тук... тук... тук... тук...
Дрейпер подтолкнул меня. - Ты слышал это? Похоже, они вокруг нас. Посмотри на это!
Одна из осветительных гранат, замаскированная у границы зоны высадки, воспламенилась и превратила часть зоны высадки в туманную версию дневного света.
- Ты видишь там какое-нибудь движение?
- Нет, только не смотрите на свет. Когда он догорит, внимательно осмотри в ночной.
Осветительная граната сгорела примерно за пятнадцать секунд, и капрал Дрейпер осмотрел LZ, но никаких признаков движения не обнаружил.
- Интересно, от чего она сработала? Может, это был просто ветер?
Тук... тук... тук...
Звуки чьих-то шагов по грязи заставили нас обернуться, и мы увидели штаб-сержанта Байерса, стоящего на коленях позади нас.
- Вы двое в порядке?
- Без проблем. Есть новости от Махкевы о движении?
- Нет, они просто сидят там и ждут. Мы попробуем сделать пару залпов гранатами по тем парням с бамбуковыми палками. Сохраняйте спокойствие. Все очень хорошо справляются.
Стук бамбуковых палок периодически повторялся до конца ночи, и надо отдать должное морпехам на нашей вершине, что, несмотря на непрерывные удары "бархатного молотка", психологический срыв, на который рассчитывали северовьетнамские солдаты, так и не проявился в виде стрельбы из оружия или крика от страха в ожидании чего-то большего. Стук бамбуковых палок временно замолкал, когда в дождливую ночь раздавались взрывы трех или четырех гранат, но они начинались снова стучать, только с другого места. Мы провели остаток ночи, выглядывая из своих нор, в ожидании...
- ПП возвращаются, док.
- Который час?
- Сейчас около 06:00. Света достаточно, чтобы сварить кофе до прихода Вонючки. Это будет его мучить его совесть.
- Я, наверное, заснул после 04:00, это последний раз, когда я слышал взрывы гранат.
- Не беспокойся об этом. Ничего не случилось после того, как они произвели последний залп.
Капрал Махкева присоединился к нам после того, как обе группы постов прослушивания доложили штаб-сержантам о том, что они видели и слышали в течение долгой ночи.
- Вам, парни, повезло, что вас там не было, чувак. Мы слышали, как гуки ползали по склону холма. Они замирали каждый раз, когда раздавался взрыв гранаты. Интересно, попали ли мы в кого-нибудь из них?
- Держи, Вонючка, как ты нам и обещал, помнишь? Выпей горячего кофе.
- Боже, теперь мне действительно не по себе. Я думал об этом всю ночь.
- О чем они говорили на докладе?"
- Говорили, что запросили срочное пополнение запасов 60-мм мин "HE"[3] и "ilium"[4], и эта птичка должна прибыть сюда в 08:00.
- Они хотят, чтобы мы притащили M60 вниз к LZ?
- Нет, они сказали, что будет достаточно сопровождающих птичек, которые смогут обработать местность, если CH-46 попадет под обстрел с земли.
- Да, я тоже слышал это раньше. Пока идет дождь, не рассчитывайте на помощь с воздуха.
Ближе к 09:00 мы услышали рокот вертолетных лопастей, рассекающих воздух, подняв голову, увидели, что два вертолета "Кобра" морской пехоты, сопровождающие CH-46, приступили к облету долины реки. Никаких признаков приближающейся "лягушки" по-прежнему не было, поэтому мы решили, что "Кобры" хотят проверить ситуацию на реке, прежде чем позволить CH-46 приземлиться в потенциально горячей зоне для выгрузки минометных боеприпасов.
- Окей, сорок шестой будет на палубе менее чем через пять минут. Я хочу, чтобы рабочая группа из четырех человек была наготове и могла выгрузить боеприпасы с этой птички. Вряд ли у нас будет много времени на то, чтобы возиться на LZ. Капрал Дрейпер, выберите трех морпехов в помощь.
Дрейперу не нужно было далеко ходить, чтобы указать пальцем, сказав.
- Ты, ты и ты, оставьте свое снаряжение здесь и идите со мной.
Те из нас, кто остался на вершине горы, наблюдали, как четверо морпехов из рабочей группы спустились к LZ, остановившись, подняли головы, глядя в небо на приближающийся CH-46. "Кобры" перестали кружить над нашей вершиной и переместились на несколько кликов к северу, высматривая внизу любые признаки противника. В этот момент NVA захлопнули свою ловушку.
Те из нас, кто остался на вершине холма, наблюдали, как четыре морских пехотинца из рабочей группы приблизились к LZ, а затем остановились, глядя в небо на приближающийся CH-46. Кобры" перестали кружить над нашей вершиной и переместились на несколько кликов к северу, высматривая внизу любые признаки врага. В этот момент NVA раскрыли свою ловушку.
Когда CH-46 выполнял заход на LZ, опустив хвостовую часть, из джунглей донесся тревожный звук "бум, бум, бум". Морские пехотинцы, находившиеся возле LZ, поглощенные звуками приближающегося вертолета, не могли услышать звук стреляющего миномета, но услышав наш крик - "Выход, выход!", упали на землю.
Морпех, поддерживавший связь с пилотом CH-46, передал тому, чтобы он прервал посадку, но время реагирования на сигнал было слишком коротким. Первые две мины легли на краю LZ, а третья угодила в джунгли. Следующая атака наверняка заденет вертолет.
Схватил свой Unit-1 я побежать вниз по склону к LZ, думая, что смогу использовать те же два бревна, которые капрал Махкева использовал для укрытия днем ранее, но по мере приближения к зависшему CH-46,1 я больше не мог различить звуки, издаваемые удаленным минометом СВА, и я никак не мог знать, что они выпустили еще три мины.
Последнее, что я помню, это лицо летчика CH-46 в шлеме, когда он накренил нос своей птички вперед и пролетел прямо надо мной. Инстинктивно я пригнулся, уклоняясь от летящей грязи, обломков и облака пыли, вызванного двухроторным вертолетом. Последнее, что я помню, это оглушительный грохот от разрыва первой минометной мины справа от меня, затем я почувствовал взрыв, когда меня накрыла ударная волна, возникшая от следующих двух мин, врезавшихся в землю менее чем в двадцати футах от меня, отбросив меня назад, на склон грязной горы...
- Эй, док, ты в порядке?
Я поднял голову и увидел капрала Дрейпера, стоящего на коленях рядом со мной в грязи, спросив его.
- Дрейпер, ты в порядке?
- Да, я в порядке, но тебя сдуло со склона горы. Мы в безопасности, здесь.
- Как долго я здесь нахожусь?
- Думаю, около пяти минут. Ты можешь двигать ногами?
Я понял, что произошло, и тогда мне стало не по себе от мысли, что я могу серьезно пострадать. Взглянув на свои руки, я увидел, что моя правая рука в крови, но я мог пошевелить пальцами. Я посмотрел вниз на свои ноги и тоже смог пошевелить ими. Однако я увидел, что через правую штанину брюк, выше колена, проступила струйка крови. Пытаясь оттолкнуться от земли, я почувствовал резкую боль в правом локте и боль, возникшую в правой ноге. В ушах все еще громко звенело, а меня тошнило.
- Кажется, мне понадобится твоя помощь, чтобы добраться наверх, Дэйв.
- Мы останемся здесь. "Кобры" вернутся, чтобы обстрелять минометные и пулеметные позиции гуков, а когда они закончат, мы вернем сюда CH-46 и заберем тебя.
Капрал Дрейпер оставался со мной на высоте, пока CH-46 не совершил посадку, и мне помогли подняться на борт и уложили на красное сиденье. Я увидел, что моя правая рука и рука и нога были забинтованы, а когда я опустил взгляд в левый нагрудный карман, чтобы проверить, на месте ли водонепроницаемая коробка из-под сигарет, в которой хранились пять инъекций морфия "Сиретт", то увидел, что клапан кармана моей рубашки был, расстегнут, а два пустых шприц-тюбика морфия были приколоты к воротнику...
CH-46, которым доставили меня с высоты 487, приземлился в госпитале Военно-Морской службы поддержки в Дананге. Меня вынесли из вертолета на носилках, привезли в отделение сортировки госпиталя и переложили на каталку, чтобы подождать, пока меня осмотрят, сделают рентген, а затем проведут операцию по удалению осколков минометной мины из моего лица, рук, правого локтя, правого бока и обеих ног. Когда я оказался в палате, мне наложили гипсовую повязку под прямым углом, предназначенную для иммобилизации локтя при одновременном наложении двенадцати проволочных швов[5], а также швы, наложенные в местах удаления осколков. Я знал, что мне повезло, что я не погиб, и благодарил за это Бога, но, лежа в комфорте чистой постели, вдали от опасности в долине реки Тхуонг Дык, я не мог не задаваться вопросом, что происходит на высоте 487.

[1] Medevaced
[2] Хопи — индейский народ, проживающий в резервации Хопи на северо-востоке Аризоны.
[3] Осколочно-фугасные (HE) - используется против личного состава и легкой бронетехники. Окрашены в серо-оливковый цвет, надписи на корпусе выполнены желтой краской.
[4] Осветительные (ILLUM) — используется в ночных миссиях, требующих освещения. Окрашены в белый цвет (в предыдущей кодировке красились в серый), надписи на корпусе выполнены черной краской.
[5] Металлический шовный материал, изготавливается из нержавеющей стали, титана, тантала, нихрома, кобальтового сплава и платины. Применяется в виде проволоки, скобок и клипс. Используется в травматологии, ортопедии и общей хирургии.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 24 апр 2023, 21:21 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
20.ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ

Сначала я услышал ее. Она тихо шёпотом напевала мелодию лирической мелодии, что заставило меня медленно повернуть голову в направлении ее голоса. Но все же я держал глаза закрытыми, боясь, что если я их открою, то она и музыка исчезнут. Затем я почувствовала ее запах; сначала еле уловимый, но он становился ближе, сильнее и странно более знакомым; смешение запахов крахмала, отбеливателя и духов - тех странных запахов чистоты, лекарств и юной женственности, которые приносили с собой в нашу палату только молоденькие медсестры. Я открыл глаза, пытаясь сфокусировать их на белом блике медсестры флота, одетой в аккуратно отглаженную, накрахмаленную форму, стоящей возле моей кровати и напевающей свою секретную песню. Она легонько похлопала меня по плечу, чтобы разбудить, затем наклонилась к моему уху и прошептала:
- У входа в палату к тебе, ждут три друга. Как ты думаешь, ты сможешь выдержать небольшую компанию?
- Конечно, пожалуйста, попросите их зайти.
Капитан Сентерс, 1-й лейтенант Корбетт и 1-й сержант Жак подошли к моей кровати и уставились на меня, каждый из них выглядел так, словно оценивал стоимость ремонта разбитой машины.
- Док Палмер сказал нам, где ты прячешься, Док, поэтому мы решили зайти и проверить тебя, пока ты от нас не ушел. Мы также принесли тебе почту.
- Я очень благодарен вам, 1-й сержант. Сегодня вечером меня отправят в военно-морской госпиталь в Йокосуке, так что я думаю, что это прощание. Как дела в расположении роты и на высоте 487?
1-й лейтенант Корбетт ответил на мои вопросы.
- Большинство ребят из взвода все еще находятся на высоте 487. Они все хотят приехать и повидаться с тобой перед твоим отъездом, Док, но война продолжается. Они хотят, чтобы ты написал нам письмо и рассказал, какова жизнь в госпитальной палате в окружении сладко пахнущих круглоглазых[1] женщин. Нам будет очень не хватать тебя, Док. Ты много сделал для взвода, и без тебя будет нелегко. Я надеюсь, что после того, как мы все вернемся в Штаты, мы сможем снова встретиться.
- Да, сэр, это было бы здорово, и я буду держать с вами связь.
Капитан Сентерс протянул руку для прощания.
- Док, я написал длинное письмо и поведал капитану Норму Гислеру о том, что произошло. Возможно, ты захочешь написать ему, поскольку я знаю, что он тоже хотел бы получить от тебя весточку. Ходят слухи, что рота, вероятно, будет выведена из состава меньше, чем через месяц, и наши ребята с нетерпением ждут отъезда. Мы упаковали всё твое личное имущество в коробки, и, в конце концов, оно отправится к тебе в Японию. Я просто хочу добавить свои два цента и поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Майор Дорман не смог приехать к тебе. Он занят в дивизии, но он хотел, чтобы я передал то же самое от него. Мы всегда гордились нашими санитарами, и нам будет очень не хватать тебя в нашей роте. Я надеюсь, что когда-нибудь мы снова пересечемся. Удачи тебе, Док, и дай нам знать, как у тебя сложатся дела.
Мне было трудно прощаться с этими тремя морскими пехотинцами, так же как им было трудно находиться рядом со мной, поэтому, зная, что они были моей последней связью с другими морскими пехотинцами во взводе, я попросил их передать мое послание благодарности тем морским пехотинцам, которые все еще находились в строю. Я знал, что они сделают это для меня. Оставшись в одиночестве, чтобы подумать о том, что со мной произошло, и о том, что должно еще произойти, я попытался справиться со своими эмоциями. С одной стороны, мне повезло, что я остался жив, и я был счастлив узнать, что покидаю Вьетнам раз и навсегда. Но меня ужасно огорчала мысль о том, что я не смогу остаться с теми морскими пехотинцами, которых я узнал и уважал, и не смогу поблагодарить каждого из них за заботу обо мне. Я пытался не заснуть и думать о том, что будет дальше, но снотворное начало действовать.
Эй, проснись, парень. Мы слышали, что ты здесь, и должны были увидеть это своими глазами.
Санитары Харрисон, Рихтер и Даффи пришли с визитом, причем Даффи был самоназначенным представителем группы.
- Эй, Нортон, мы прочитали твою карту. Тебе повезло, что ты не потерял глаз. Достаточно одного маленького кусочка стали, и ты стал бы пиратом. Тот кусок шрапнели, который вошел тебе выше локтя, должно быть, очень приятен. Доктор говорит, что у тебя останется только куча шрамов. Но лучше шрамы, чем протез - такая здесь поговорка.
- Вы, ребята, всё так же отлично развлекаетесь здесь, не так ли?
- Нет, мы просто хотели немного подбодрить тебя. Ты здесь не задержишься, поэтому мы решили зайти и узнать, не можем ли мы сделать для тебя что-нибудь еще.
- Я очень благодарен вам, ребята, что вы зашли и проведали меня, но вряд ли мне что-то нужно. Сервис здесь отличный. Может быть, когда-нибудь мы снова будем служить вместе в Ньюпорте и сможем посмеяться над всем этим.
- Палатная медсестра просила нас не задерживаться у тебя слишком долго, а через несколько минут у нас смена. Удачи, Нортон, и напиши нам, когда вернешься домой. Все будет хорошо.
Тем же вечером меня перевезли на автобусе в 95-й армейский эвакуационный госпиталь для дальнейшей отправки в военно-морской госпиталь, расположенный в Йокосуке, Япония. Путь в Йокосуку оказался не таким простым, как мы ожидали. В составе группы из тридцати с лишним лежачих и ходячих пациентов нас доставили на автобусе, на летное поле в аэропорту Дананг. Оттуда самолет Макдоннелл Дуглас C-9A[2], обычно называемый "Найтингейл Джет"[3], должен был доставить нас в Японию. Транспортный самолет был способен перевозить от тридцати до сорока пациентов на носилках и до сорока ходячих пациентов в специально спроектированном салоне с особым контролем воздуха и вентиляции. Персонал самолета состоял из двух летных медсестер ВВС и трех медицинских техников, поэтому за всеми пациентами был обеспечен хороший уход.
После того, как сиденья были убраны, металлические стойки разделили салон для размещения наших носилок, которые были установлены по четыре в высоту и по пять в глубину по бортам самолета. Как только грузовые люки наконец закрылись и самолет начал выруливать на "старт" для взлета, все разговоры на борту внезапно прекратились в предвкушении того волшебного момента и той самой секунды, которую каждый из нас ждал с момента прибытия в Дананг: когда шасси самолета, уносящего нас от войны, поднимутся и оторвут нас от земли Вьетнама. В течение тех тридцати четырех секунд, которые потребовались нашему самолету, чтобы набрать скорость для взлета, никто не проронил слова. Однако когда мы ощутили тот самый момент отрыва, это свершилось: наш самолет наполнился великолепными возгласами счастливых, смеющихся, ликующих парней, которые отсчитывали месяцы, недели, дни и часы, со страхом ожидая этого самого момента. Но как только эйфория прошла, и в наш самолёт ворвалась холодная реальность того, что с нами происходило на самом деле, громкие звуки радости и облегчения стихли и сменились более тихими звуками плача и рыданий парней, которые столкнулись со смертью и выжили, а теперь оставляли большую часть себя вместе со своими друзьями, всё ещё находящимися на земле.
Во время ночного полета я проснулся, от того что вновь ощутил другое чувство, давно утраченное в условиях постоянной жары и высокой влажности во Вьетнаме - холод. Я чувствовал, что начинаю смертельно мерзнуть от кондиционера, установленного в самолете, и крайне нуждался в одеяле. В полумраке салона я уловил движение одной из медсестер, силуэт которой освещался красным ночным освещением, и позвал ее.
- Извини, пожалуйста. Могу я получить одеяло?
- Конечно, милый, мы все время забываем, что вы, парни, начинаете мерзнуть, когда мы поднимаемся выше двадцати пяти тысяч футов (7620 м.). Я сейчас вернусь.
Неизвестная медсестра вернулась с шерстяным одеялом и, накрыв меня им, сказала. - Я думаю, что мы пока не летим в Японию.
- А куда мы держим путь?
- Пилот только что сказал, что нас перенаправляют на авиабазу Кларк. В нашу сторону движется большой тайфун, и теперь нам дали новые полетные указания, чтобы мы переждали шторм в Кларке. Вы когда-нибудь бывали там раньше?
Я рассмеялся. - Ты не поверишь, даже если я тебе скажу.
Медсестра оказалась права, и после приземления нас, лежачих, отвезли на автобусе в госпиталь ВВС, где мы провели следующие два дня, в то время как экипаж нашего самолета также ожидал, когда тайфун пересечет открытые воды Тихого океана и обрушится на берег где-нибудь на побережье Китая. После получения команда "все чисто" колеса прогресса снова начали вращаться, мы вернулись на борт C-9, чтобы отправиться в следующий пункт назначения - на авиабазу Йокота, Япония. Как только наш C-9 приземлился на авиабазе Йокота, и его грузовые люки открылись, нас встретил ночной воздух и проливной дождь. Под защитой водонепроницаемого брезента наша группа была быстро разделена: раненые армейцы отправились в Кэмп Зама[4], а морские пехотинцы и флотские пациенты были доставлены на автобусе в военно-морской госпиталь в Йокосуке. Поездка из Йокоты в Йокосуку длилась около часа, а когда наш автобус наконец, остановился, и как только задние двери открылись, руки с трепетом вцепились в ручки носилок, нас по очереди занесли в госпиталь, уложили на каталки и покатили к месту назначения, в палату "Б".
- Да будь я проклят, посмотрите, что притащила кошка.
Я посмотрел на одного из двух санитаров, которые принесли меня в палату, и был рад увидеть знакомое лицо санитара палаты HM3 Чака Верметта, с которым я служил в военно-морском госпитале в Ньюпорте, Род-Айленд.
- Чак Верметт! Господи, как здорово увидеть кого-то знакомого! Когда ты успел сюда попасть? Садись и поговори со мной.
HM3 Верметт, уроженец Вермонта, придвинул стул к моей кровати и вкратце рассказал мне о своем переводе из Ньюпорта в Йокосуку и о том, что меня ожидает во время моего пребывания в госпитале. Уходя, собираясь вернуться к своей работе, он сказал. - Это место действительно замечательное, и здесь о тебе хорошо позаботятся. Ты увидишь, о чем я говорю, утром. Я навещу тебя позже.
Совершенно измотанный тем, что во время полета в Японию меня постоянно будили медсестры для измерения температуры, дыхания и артериального давления, а также тем, что нас то загружали в автобусы, то выгружали из них, я не нуждался в уговорах, чтобы заснуть.
- Eeeeee, ещё, eeeeee ещё, oooooooo, eeeeeee ещё …
Ooooooх, ooooooх, и ещё, ooooooх, и ещё …
Я думал, что сплю, но звуки женских стонов продолжали становиться все громче. Я проснулся и открыл глаза, чтобы убедиться, что лежу на кровати в больничной палате. Посмотрев налево и направо, я увидел, что я был не единственным пациентом, которого смутило и взволновало то, что мы слышали.
Снова повторились оргазмические стоны женщины, и теперь к ним добавились голоса пациентов, которые начали смеяться и радоваться тому, что мы сейчас слышали. Никто в палате не мог спать из-за громких стонов женщины.
Как вдруг. - Доброе утро, джентльмены, и добро пожаловать в удивительный мир палаты "Б". Прошлой ночью, пока многие из вас спали, к нам прибыло несколько опоздавших, и мы хотим поприветствовать их в Йокосуке, Япония. Меня зовут лейтенант Дженсен, и это мое отделение. Сегодня воскресное утро, для тех из вас, кто все еще в состоянии легкого тумана, и то, что вы только что прослушали, было тайно записанные на пленку стоны моей бывшей японской девушки, Мико, транслируемые через мою новую стереосистему "Pioneer". Продавец стереосистемы в Токио сказал мне, что продает только высококачественный товар, и, судя по вашей реакции на кассету, он не соврал. Ну, что вы думаете по этому поводу?
По всей палате на тридцать коек раздались бурные аплодисменты. Лейтенант Дженсен только что приобрел у нас статус знаменитости.
- Я обнаружил, что гораздо проще использовать мою стереосистему для передачи информации в палате. Если у вас, ребята, есть какие-нибудь популярные запросы, которые вы хотите услышать, просто спросите, но никакого Фрэнка Заппы[5] и никакого Лоуренса Уэлка[6].
Он сделал паузу.
- Итак, джентльмены, те из вас, кто передвигается самостоятельно, подойдите сюда и возьмите свежий комплект белья. Для начала просмотрите на соседнюю койку, слева от вас, и если человек не в состоянии подняться со своей кровати, то возьмите комплект белья и для него, а затем помогите ему переодеться и застелить койку свежим бельем. Это не гостиница, джентльмены, так что повернитесь и займитесь делом. Как только белье будет снято и брошено в корзину для грязного белья, сядьте и хорошо подумайте, прежде чем покинуть палату на завтрак. Для вас, новые самостоятельно ходящие парни, столовая для пациентов находится вне палаты и по коридору направо. Новые пациенты, которые не могут ходить, получат распечатанное меню на подносе, когда им принесут завтрак. Сделайте свой выбор, джентльмены, обведите выбранное карандашом и не забудьте записать правильную палату, "Б", и вписать свою фамилию. Вот и все".
Когда лейтенант закончил свою приветственную речь, он подошел к своей новой стереосистеме и аккуратно вставил аудиокассету в проигрыватель. Первой песней дня, свидетельствующей о чувстве юмора лейтенанта, была песня "Харт Со Бад"[7] в исполнении, "Литтл Энтони и Империалз"[8]. Мы поняли, что жизнь в этой госпитальной палате нам понравится.
Мое пребывание в военно-морском госпитале открыло мне глаза на высокое качество индивидуального ухода за пациентами, которое обеспечивал госпиталь. Для многих из нас первый пример этого качества был продемонстрирован в больничной столовой. На завтрак предлагались яйца в любом виде, хлопья, пончики, французские тосты, бекон, ветчина, колбаса, различные виды хлеба, молоко, фрукты и разнообразная выпечка. Ланч мог быть либо походом в фаст-фуд, где чизбургеры, гамбургеры, хот-доги, чили и картофель фри были стандартным блюдом, либо в обычную очередь, где предлагались различные виды свежего салата, три вида супа, овощи, мясо, рыба или курица, а также разнообразные пудинги, мороженое, торты и пирожные на десерт. Обед был не менее замечательным. Те пациенты, которые провели месяцы в джунглях, могли только мечтать о тех видах пищи, которые теперь лежали перед ними, их просто стоило только попросить. Изумленные взгляды новых пациентов, потрясенные увиденным, были постоянным источником развлечения для персонала госпиталя, и это делало пребывание в госпитале еще более приятным.
Спустя две недели пребывания на койке в палате "Б" мне наконец, сняли гипс и удалили швы, после чего я приступил к двухнедельной программе физиотерапии, направленной на тренировку и укрепление руки. Во время первичного осмотра у меня диагностировали воспалительный бурсит[9], вызвавший отёк в бедренных и коленных суставах. Была назначена серия инъекций кортизона в эти пораженные суставы и ежедневное посещение гидромассажной ванны. Я также прошел полное стоматологическое обследование и имел несколько увлекательных бесед с постоянным психологом госпиталя, убеждая его, что я, пожалуй, достаточно вменяем, чтобы вернуться домой и приступить к исполнению своих обязанностей. В течение оставшихся двух недель, когда я был полностью ходячим пациентом, меня направили на работу в архивный отдел госпиталя, где я разбирал кипы историй болезни, и именно там я наткнулся на медицинскую карту младшего капрала Пола Кивени.
Я узнал, что Кивени тоже был пациентом палаты "Б". После двух недель пребывания в палате в Йокосуке его перевели в ближайший к его дому военно-морской госпиталь, Ки-Уэст, штат Флорида, где он восстанавливался после снятия проволочных швов с обеих рук, правого бока и ноги. Флотские врачи решили не извлекать ни пулю от АК-47, которая попала ему чуть выше правого колена, ни пулю, которая глубоко пробила его правую руку, подарив ему два сувенира от армии Северного Вьетнама на всю жизнь.
В августе, когда 1-я разведывательная рота готовилась покинуть Вьетнам и вернуться в Штаты, было принято решение направить как можно больше групп роты в джунгли в последней попытке обнаружить северовьетнамских солдат, которые продолжали подбираться к городу Дананг. 1 августа шесть групп под кодовыми названиями: "Импрессив", "Оллбрук", "Аудитор", "Дэйт Палм", "Хансворт" и "А Ла Кинг",[10] были переброшены вертолетом морской пехоты CH-46 в долину реки Тхуонг Дык.
Группа Хансворта в составе восемнадцати человек должна была установить радиорелейную станцию на высоте 510, к северу от нашего старого НП, и следить за радиопереговорами пяти других групп разведчиков, которые патрулировали внизу в долине. После того, как все группы были переброшены на высоту 510, они бесшумно исчезли с вершины горы в направлении своих соответствующих зон разведки, оставив группу Хансворта на охране небольшого ретрансляционного узла. После этого группа Хансворта разделилась на две подгруппы, первая из которых под руководством нового 2-го лейтенанта по имени Принс, а также членов команды Лоренса, Брэдшоу, Хоббса, Фалько, Валеза, Ски, Кларка и МакЭндрюса заняла высоту. Вторая половина группы под командованием капрала Джима Хольцмана с товарищами Балмером, Смитом, Арнольдом, Родрегьесом, Бейкером, Рамсделлом и Оксфордом занимала посадочную площадку. Два австралийских рейнджера САС, которые были частью программы по обмену небольшими подразделениями, были назначены для сопровождения группы капрала Хольцмана.
Когда подгруппа 2-го лейтенанта Принса оказалась на вершине горы, подгруппа капрала Хольцмана рассредоточилась, занимая как можно большую площадь площадки для высадки, для создания небольшого оборонительного периметра в ста метрах ниже гребня вершины горы. Высадившись на высоте самыми первыми, бойцы подгруппы Хольцмана тщательно прочесали местность вокруг LZ и вскоре обнаружили две мины-ловушки, установленные СВА. Гуки вырыли несколько ям и изготовили то, что мы обычно называли "помидорными банками". В каждой яме был заряд, помещенный внутрь банки таким образом, что тот, кто случайно ступит на поверхность замаскированной мины-ловушки, сработает скрытый провод, взорвав достаточно взрывчатки, чтобы оторвать человеку ногу. По счастью, лопасти вертолета сдули часть листьев маскировки, что позволило легко обнаружить лунки, и как только команда поняла, что их LZ была заминирована, они решили установить собственные мины-ловушки для патрулей СВА. Была установлена серия из полудюжины мин "Клэймор", к каждой из которых сзади была прикреплена граната с белым фосфором. По периметру обороны также были установлены несколько небольших светошумовых гранат. Кроме того, команда капрала Хольцмана взяла с собой один пулемет M60, несколько ящиков ручных и светошумовых гранат, а также старый миномет "Гук", который мы использовали на высоте несколько месяцев назад. К концу первого дня морские пехотинцы на высоте 510 считали, что они готовы ко всему, что может принести с собой приближающаяся ночь. Странно, но единственное событие, отмеченное во время первой ночевки в обороне, произошло внутри подгруппы.
Два австралийских рейнджера-разведчика, которые были приданы к подгруппе капрала Хольцмана, начали открыто выказывать свое недовольство тем, что им не нравится то, что они увидели, и они чувствуют себя дискомфортно от того, как все происходит. Заявив капралу Хольцману, что когда они ходили в джунгли, у них была практика не перемещаться ночью и выключать рации после наступления темноты. Затем они ложились спать и ждали рассвета, после чего снова включали рации и начинали движение. Что еще больше ухудшило положение морпехов на высоте, так это то, что оба австралийца, наконец, перестав ворчать, легли спать, но при этом так громко храпели, что капралу Хольцману пришлось разбудить их и заставить надеть противогазы, дабы заглушить их противный звук. Капрал Хольцманн связался по рации с оперативным отделом роты и описал проблему, возникшую у него с этими двумя клоунами. Рано утром следующего дня на НП прилетел CH-46, забрал двух бойцов САС вернув их обратно в Дананг.
Второй день на НП оба отделения провели, окапываясь. Вторая ночь была без лунной, а с наступлением темноты поднялся вечерний ветер, принеся с собой непрекращающийся теплый летний дождь.
Около полуночи команда ПП из двух человек, располагавшаяся за нижним периметром, сообщила, что слышит движение "приближающееся со всех направлениях" к их позиции. Капрал Хольцманн передал эту информацию по рации на высоту лейтенанту Принсу, сообщив ему, что собирается бросить пару гранат с газом CS вниз в направлении приближающегося звука. Лейтенант Принс быстро проверил направление ветра и велел капралу Хольцману подождать и не бросать гранаты CS, дав морским пехотинцам на высоте немного времени, чтобы надеть противогазы. После чего он передал по рации капралу Хольцману, чтобы тот продолжал действовать по плану.
Капрал Хольцманн выдернул чеку из своей гранаты CS и отпустил рычаг, воспламеняя гранату с газом, прежде чем бросить ее вниз на приближающийся звук, но северовьетнамские солдаты подкрались так близко к позиции капрала Хольцманна, что приняли его за одного из своих, и что хлопок его гранаты CS был для СВА сигналом к началу ночного штурма. Как только они внезапно встали в полный рост, капрал Хольцманн бросил свою гранату CS прямо в них, и в этот момент в районе высоты 510 разверзся настоящий ад, поскольку примерно пятьдесят солдат Северного Вьетнама пошли на штурм.
Младший капрал Майкл Хоббс, назначенный одним из двух человек на посту прослушивания, вспоминал: "Сидя в своей норе, я услышал щелчок, похожий на звук плоскогубцев, перерезавших провод от моего Клэймора, поэтому я поднял голову и увидел солдата СВА, ползущего не более чем в пяти футах от меня. Наверное, он почувствовал сильнейшую боль, когда восемнадцать пуль из моей M 16 образовали, красивый плотный узор в его верхней части груди".
Первым выстрелом СВА по морским пехотинцам была реактивная граната (РПГ), которую СВА выпустили поверх группы капрала Хольцмана по вершине горы. Граната попала младшему капралу Кларку прямо в грудь, в результате чего произошла детонация осколочных гранат, которые Кларк прикрепил к своему ремню. В результате взрыва все, кто находился на вершине холма, были осыпаны осколками, кровью и кусками плоти тела Кларка.
Один из нападавших солдат СВА зацепил проволоку установленной осветительной гранаты-ловушки, а когда она сработала, то высветила силуэт еще одной группы нападения СВА, бегущих прямо на подгруппу капрала Хольцмана с края посадочной площадки. Другие солдаты СВА подползали все ближе и ближе, забрасывая ранцевые заряды и ведя огонь из своих АК-47, но ни один из бойцов команды капрала Хольцмана пока не сделал ни одного выстрела из своего оружия, выжидая момента, когда гуки подойдут достаточно близко, чтобы их можно было уничтожить ручными гранатами. СВА выстрелили еще несколько раз из РПГ по вершине горы, в результате чего лейтенант Принс получил осколочное ранение в шею, а младший капрал Брэдшоу был также ранен.
Капрал Хольцманн передал по рации информацию о положении группы сразу после начала штурма и запросил у Дананга самолёт подсветки[11] "баскетбол" и ганшипа "Спооки", которые протянут руку помощи. Пока обе подгруппы ждали прибытия воздушных судов, капрал Хольцманн и капрал Джерри Смит подбежали к старому миномету "Гук", капрал Смит наводил миномет на цель, а капрал Хольцманн бросал осколочно-фугасные мины в трубу. Удары миномёта сбили темп наземного наступления СВА, но СВА все еще продолжали вести огонь по защитникам высоты.
Наконец, когда ганшип "Спооки" появился на месте, лётчик передал по рации капралу Хольцману, что у него нет четкого представления о том, где именно находятся две разведгруппы, поэтому капрал Хольцман велел младшему капралу Оксфорду достать свой стробоскоп, положить его в коробку с пайком и быстро добежать до ближайшего окопа, где находились два человека, чтобы приближающийся лётчик смог засечь мигающий сигнал стробоскопа со дна окопа. Когда лётчик обнаружил мигание стробоскопа, он повернул свой самолет в непрерывный пилонный разворот над вершиной горы и обеспечил обе группы огнем прикрытия, который так срочно требовался. (Позже, во время подведения итогов работы группы, капрал Хольцманн сказал, что это зрелище было просто великолепным, поскольку морские пехотинцы наблюдали, как эти шесть тысяч выстрелов в минуту "словно молния, танцующая на земле").
Когда "баскетбольный" самолёт подсветки прибыл на место, ему удалось сбросить достаточно осветительных ракет во время первого пролета, чтобы ночь превратилась в день, и именно тогда морские пехотинцы на высоте 510, наконец, открыли огонь из своих винтовок M16 и пулемета M60 по силуэтам и полностью незащищенным СВА.
Несмотря на то, что бойцы СВА были застигнуты врасплох, они пытались продолжить атаку вверх по крутому склону. Именно в этот момент капрал Хольцманн увидел, как один из наступающих солдат остановился и поднял неразорвавшуюся мину "Клэймор", к которой все еще была прикреплена граната с белым фосфором. Неся мину перед грудью, боец СВА побежал прямо к линии траншей морских пехотинцев. Капрал Хольцманн просто нажал на рычаг зеленой подрывной машинке, испарив самоубийцу и засыпав его товарищей из СВА горящими кусками белого фосфора.
Младший капрал Хоббс добавил: "Сразу после этого капрал Лоренс приполз ко мне на позицию, чтобы принести боеприпасы Кларка. Я израсходовал все свои патроны и половину патронов Кларка. Когда Лоренс проведал меня, он спросил, все ли "Клэйморы" я поднял, и тут я вспомнил, что нет, поэтому я попросил его отойти за соседнее дерево, а сам сжал в каждой руке по две "адские коробки". Я думаю, что все мои "клэйморы" сработали, потому что взрыв был очень сильным, и все звуки движения противника вокруг нас прекратились".
На этом атака закончилась, остальные бойцы противника повернулись и с воплями побежали обратно вниз по склону в безопасные джунгли.
С первыми утренними лучами оба командира подгрупп обеспечили перераспределение оставшихся боеприпасов, а затем провели осмотр территории, чтобы определить, кто еще жив, а кто погиб или ранен. Капрал Майк Лоренс, заместитель командира группы лейтенанта Принса, сразу же взял на себя командование, когда лейтенант впал в шок из-за ранения, и сумел сохранить свою группу после того, как два члена его группы были ранены, а один убит. Именно капралу Хольцману пришлось выполнять мучительную задачу по сбору того, что осталось от младшего капрала Кларка: его головы, правой руки и правой ноги в ботинке. Он положил части тела своего друга в пустой деревянный ящик из-под гранат, который использовался в качестве полевого гроба.
Когда рассвело, капрал Хольцманн узнал, что младший капрал Хоббс провел большую часть предыдущего дня с Кларком, поскольку они вдвоем копали оборонительную позицию. Младший капрал Хоббс поведал Хольцману: "Нам с Кларком велели выкопать окоп для нашего поста прослушивания, достаточно просторный, чтобы мы могли уместиться вдвоем, и с каждой лопатой, полной грунта, мы сетовали на то, что морпехи Разведки не окапываются, не надевают бронежилеты и каски. Но этот маленький окопчик, без сомнения, спас мне жизнь".
Незадолго до ночной атаки, около 01:00, младший капрал Хоббс велел Кларку подняться на вершину горы, чтобы немного поспать. Оставшись один в окопе, Хоббс услышал шум неподалеку от себя примерно в то же время, когда капрал Хольцманн готовился бросить гранату CS вниз рядом с LZ. Младший капрал Хоббс, несомненно, также помог остановить штурм в районе своего поста, бросив несколько гранат CS и множество своих осколочных гранат в направлении звуков приближающихся СВА. Младший капрал Хоббс оставался на своей позиции до утра, когда он счел, что можно двигаться, и именно тогда он обнаружил, насколько близко СВА подошли к тому, чтобы занять его позицию.
"При дневном свете место, где спал Кларк, было покрыто пятнами крови размером с ладонь. Земля вокруг нашего поста прослушивания была усеяна кусками вражеской одежды, лужами крови и многочисленными следами волочения. СВА заплатили высокую цену за попытку уничтожить нас".
Пока группа Хансворта занимала высоту 510, группа "А Ла Кинга" действовала в зоне, расположенной не более чем в трех кликах от нее, но они все еще находились в пятнадцати сотнях футов ниже высоты 510, и между ними и ОП на этой высоте была река.
Вскоре после того, как они вошли в свою зону разведки, они наткнулись на используемую быстроходную тропу, продвигаясь параллельно которой, они обнаружили минометную позицию СВА, укрытую в траве. Они решили захватить вражеский миномет, но, желая убедиться, что СВА знают, с кем они теперь имеют дело, 1-й лейтенант Корбетт достал одну из "карточек смерти" группы и написал на ее обратной стороне: "Ваш миномет захвачен группой "А Ла Кинг", 1-й разведывательной ротой КМП США", а затем вложил карточку в пачку сигарет, которую они оставили на пустой минометной позиции СВА.
Группа только что захватила вражеский миномет и начала отходить с ним, когда услышала голоса группы солдат СВА, возвращавшихся в направлении минометной позиции. Солдаты СВА увидели разведгруппу примерно в то же время, что и группа, и в результате возникшей перестрелки был убит дозорный СВА, а два его приятеля развернулись и побежали, как черти, обратно по своей тропе. Последующие три дня группа "А Ла Кинг" скрывалась от поисковых групп СВА, которые были посланы в надежде вернуть свой драгоценный миномет. Скрываясь, группа могла наблюдать за ночной атакой СВА на высоту 510.
Капрал Дрейпер, боец группы "А Ла Кинг", рассказал: "Мы знали, что рота не могла послать группу поддержки, чтобы помочь ребятам на высоте 510 во время боя, и другие группы тоже ничем не могли им помочь. Находясь так далеко от вершины горы, у нас было достаточно проблем с гуками, которые искали нас в пределах нашего собственного квадрата".
На следующее утро со всеми разведгруппами связались и сообщили, чтобы они готовились к эвакуации из долины реки Тхуонг Дык. "Это было одно из лучших радиосообщений, которые члены группы слышали за очень долгое время".
Когда морские пехотинцы, находившиеся на месте проведения радиосвязи, получили сообщение о прибытии эвакуационных птичек, капрал Хольцманн хотел быть абсолютно уверенным в том, что LZ настолько безопасна, насколько они могут это сделать. Совершая вместе с младшим капралом Фалько патрулирование по периметру площадки приземления, два морских пехотинца сделали первое из двух уникальных открытий: готовясь к ночной атаке, северовьетнамцы оцепили всю площадку приземления и установили по краю площадки однофунтовые шашки тротила. Для воспламенения зарядов противника требовалось поджечь фитиль спичкой, и морские пехотинцы решили, что непрекращающийся дождь, скорее всего, помог предотвратить воспламенение зарядов. Второе открытие было заслугой остроты зрения младшего капрала Фалько; когда он и капрал Хольцманн осматривали периметр, именно младший капрал Фалько заметил солдата СВА, прятавшегося в кустах с автоматом AK-47. Фалко убил солдата СВА прежде, чем тот успел выстрелить, повернулся к капралу Хольцману и сказал: "Эти маленькие ублюдки не хотят сдаваться, ты видел?".
Один из вертолетов морской пехоты CH-46, прибывший для эвакуации двух групп с высоты 510, доставил одну группу и двух раненых морских пехотинцев на госпитальное судно ВМС США "Санктуарий"[12], а второй вертолет вернулся в Дананг с остальными членами группы и телом младшего капрала Кларка. В течение первой недели августа 1970 года война во Вьетнаме окончательно закончилась для большинства морских пехотинцев 1-й разведывательной роты.
Я также прочитал несколько писем о вечеринке, которую устроили для морских пехотинцев роты на пляже возле Кэмп Викинг. Морпехи наслаждались неограниченным количеством стейков и ледяным пивом, все прошло на ура, но когда вечеринка закончилась, все морпехи забрались на борт грузовика 6×6 (6-by), чтобы ехать обратно в роту, и тут 1-й лейтенант Блотц начал поносить комендор-сержанта Фаулера за то, что ему пришлось "слишком близко стоять с нижними чинами"[13]. В дополнение к этому лейтенант Блотц заявил ротному ганни, что тот "всего лишь комендор-сержант", в то время как он, бывший до этого рядовым морпехом, теперь "офицер и джентльмен и не должен ехать в кузове грузовика в компании пьяных нижних чинов". Комендор-сержант Фаулер, который, как уверяли все морпехи, "был в стельку пьян"[14], глядя лейтенанту Блотцу прямо в глаза, сказал: "Блотц, я знаю тебя с тех пор, как ты был чертовым рядовым. Ты тогда был маленьким говнюком, и сейчас все еще остаешься маленьким говнюком. Выметайтесь отсюда, лейтенант". Затем он схватил Блотца, поднял его над головой и сбросил с кузова грузовика.
Лейтенант Дж. Дж. Холли, наблюдавший за всем этим с переднего сиденья грузовика, сказал водителю "газуй"[15], и лейтенант Блотц остался корчиться в куче пыли на обочине дороги. Через полчаса он, хромая, пришел в расположение роты, надеясь найти свидетелей нападения, но никто не знал, о чем говорит хнычущий маленький лейтенант. Я закрыл глаза, жалея, что не был там, и не видел, как все это произошло.
В конце августа я, наконец, покинул Японию, вылетев с авиабазы Йокота в аэропорт Сиэтл-Такома. Далее я продолжил путь на восток, сделав пересадку в чикагском аэропорту О'Хара, и где-то ближе к полуночи приземлился в Хартфорде, штат Коннектикут. До дома было еще сто миль, но, переодевшись в военно-морскую форму, я взял напрокат машину и поехал по шоссе 101 в город Скитуэйт, штат Род-Айленд, прибыв без предупреждения в дом моих родителей около двух часов ночи. Когда я постучал в заднюю дверь старого дома, ответа не последовало, но мой непрерывный стук разбудил обоих родителей, к которым вскоре спустилась моя бабушка.
Когда я вошел в этот старый фермерский дом и смог обнять отца, мать и бабушку после того, как провел большую часть двух лет вдали от них, я был очень взволнован. Но сейчас было неподходящее время для того, чтобы рассказывать свои военные истории. Этот момент стал воплощением сотен дней ожидания - ожидания того, что мне посчастливится вернуться домой и снова быть с этими людьми. Слезы текли у всех нас, когда я пытался поблагодарить их за доброту, за то, что они писали мне, поддерживали меня и давали понять, что всегда гордились мной и моими товарищами по службе. Я поблагодарил их за то, что они так заботливо посылали мне "посылки с подарками" и фотографии, пока я был во Вьетнаме, но слова вскоре иссякли, и я замолчал. Большую часть моего счастья в тот вечер составляло осознание того, как мне повезло, что я смог вернуться домой целым и невредимым, тогда как многим другим парням, которых я знал, так не повезло. Из-за этого я чувствовал себя грустным и виноватым, и мне потребовалось много времени, чтобы примириться со своими чувствами, прежде чем я осмелился заговорить о том, что пережил. Это было свойственно времени.
Отгуляв тридцатидневный отпуск, я вернулся на службу в медицинскую клинику флота в здании Фарго в штабе 1-го военно-морского округа в Бостоне, штат Массачусетс. Именно во время службы моя жизнь приобрела новое направление, но не благодаря флоту, а вопреки ему.
В 1971 году, когда популярная стратегия президента Никсона "разъединения" набирала силу, а процесс, известный как "Вьетнамизация", позволил нашим оставшимся вооруженным силам покинуть Вьетнам, одновременно укрепляя вооруженные силы Южного Вьетнама, война шла к своему предсказуемому завершению. Тем не менее, я к своему полному изумлению увидел, как эти офицеры флота, которые ни разу не слышали выстрелов в бою, а особенно эти бородатые и усатые юристы, врачи и снабженцы, которые пробрались в ВМС США благодаря связям[16] с адмиралом Зумвалтом, каждый день в обеденный перерыв уходили из здания "Фарго" возвращаясь через некоторое время, хвастались тем, что "вышли на демонстрацию в форме" вместе с протестующими против войны во Вьетнаме, что было обычным явлением на исторической площади Бостона.
Как-то раз капитан морской пехоты Джон Данн, у которого были свои дела в здании "Фарго", подошел ко мне в коридоре, заметив, что у нас с ним золотые крылья парашютиста, и стал вспоминать свой опыт службы в разведывательных подразделениях морской пехоты во Вьетнаме. Капитан Данн упомянул, что знает, в каких недрах штаб-квартиры Корпуса морской пехоты в Вашингтоне служит майор Алекс Ли, и дал мне номер телефона, по которому я могу связаться со своим бывшим командиром. Результатом этого телефонного разговора с майором Ли стало начало профессиональной и личной дружбы, которая длится уже двадцать три года. Он посоветовал мне вернуться в колледж и подумать о будущем в качестве офицера корпуса морской пехоты. Я так и сделал.
Покинув ряды ВМС США 14 июля 1972 года, я поступил в колледж Чарльстона в Южной Каролине. Через два дня после вручения мне свидетельства о почетном увольнении из рядов ВМС США я подписал присягу на право обучения на курсах командиров взводов (PLC) Корпуса морской пехоты США и в ноябре 1974 года был произведен в звание 2-го лейтенанта морской пехоты полковником Дональдом К. Лейном, КМП США. Капитан Кловис К. "Баки" Коффман, бывший офицер оперативного отдела 3-й разведывательной роты, и 1-й лейтенант Крейг М. Арнольд, КМП США, друг всей моей жизни, помогли прикрепить латунные бруски второго лейтенанта на мою голубую форму морской пехоты.
Последние восемнадцать лет я служил пехотинцем в Корпусе морской пехоты, и мой опыт в эти годы станет темой многих будущих книг.

[1]round-eyed- Европеоидных, "белых".
[2] McDonnell Douglas C-9A
[3] "Nightingale Jet" - "Соловей Джет"
[4] Camp Zama
[5] Фрэнк Винсент Заппа (англ. Frank Vincent Zappa; 21 декабря 1940 — 4 декабря 1993) — американский композитор, певец, мультиинструменталист, продюсер, автор песен, музыкант-экспериментатор, а также звуко- и кинорежиссёр. За более чем тридцатилетнюю карьеру охватил такие жанры, как рок, джаз, академическая и конкретная музыка.
[6] Лоренс Велк (англ. Lawrence Welk, 11 марта 1903, Страсбург, Северная Дакота — 17 мая 1992, Санта-Моника, Калифорния) — американский аккордеонист, бэнд-лидер и телеведущий, который с 1951 по 1982 год вёл собственное телевизионное музыкальное варьете «Шоу Лоренса Велка».
[7] Hurt So Bad - Было так больно (в воспаленном мозгу, бурного извращенца головного мозга, звучал хит Вадима Казаченко - Больно мне, больно, Не унять эту злую боль…)
[8]LittleAnthonyandtheImperials - Маленький Энтони и Имперцы. — американская мужская вокальная группа, основанная в 1950-х годах, выступали в жанре: ритм-энд-блюз, соул, рок-н-ролл, Adult contemporary, ду-воп
[9] Бурсит (от позднелат. bursa — сумка) — воспаление слизистых (синовиальных) сумок преимущественно в области суставов. Чаще всего возникает в плечевых суставах, в локтевых, коленных, реже — бедренных и в синовиальной сумке между ахилловым сухожилием и пяточной костью.
[10] Impressive, Allbrook, Auditor, Date Palm, Hansworth, and A La King, - "Впечатляющий", "Оллбрук", "Аудитор", "Финиковая пальма", "Хансворт" и "А Ля Король"
[11] flare ship - Самолет подсветки, (разг. самолёт-осветитель). Обычно C-123 Фэрчайлд C-123 «Провайдер» (англ. Fairchild C-123 Provider — рус. «Снабженец») — американский военно-транспортный самолёт, широко применялся ВВС США в Юго-Восточной Азии для сброса осветительных гирлянд (для освещения наземных целей), бомб, ракет в том числе для распыления дефолиантов над территорией Южного Вьетнама).
[12] Sanctuary - Святилище, Убежище
[13] "stand too close to an enlisted man"
[14] "too much to drink" - "слишком много выпил"
[15] "drive on"
[16] "Human Relations Force" - "Специфику человеческих отношений" (осётр со связями)


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 24 апр 2023, 21:26 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
ПОСТСКРИПТУМ

МОРСКИЕ пехотинцы, с которыми я служил в 3-й разведывательной роте в 1969 году и 1-й разведывательной роте в 1970 году, по праву заслуживают своего места в яркой истории Корпуса морской пехоты США. Эти люди были надежными, добросовестными, заботливыми и храбрыми людьми, которые выполняли свою работу с такой степенью духа и дисциплины, которую трудно объяснить тем, кто никогда не был в бою, но легко понять тем, кто был. Это были общие нити, которые и по сей день вплетаются в ткань, из которой состоят морские пехотинцы разведчики. "Смелость велика", как заметил подполковник Алекс Ли в своем предисловии к этой книге, для нас была не более чем просто выполнением своей работы.
После публикации книг "Inside Force Recon" и "Force Recon Diary, 1969" многие люди, осведомленные о жестких индивидуальных требованиях, предъявляемых к морским пехотинцам-разведчикам, задаются вопросом: "Откуда берутся такие люди, и каков процесс отбора тех, кто добровольно проходит такую военную подготовку?".
Ответ на эти два вопроса содержится в данном определении Корпуса морской пехоты:
Отбор личного состава:
a. Индивидуальная квалификация. Поскольку программа подготовки морских пехотинцев-разведчиков направлена на создание боеспособных разведывательных групп, эффективность программы во многом зависит от тщательности отбора личного состава для первоначального назначения и последующего формирования разведывательных групп. Отбор в основном такой же, как и при классификации и назначении всех морских пехотинцев: найти морского пехотинца, который подходит для данной должности, или, если это не так, найти морского пехотинца, который соответствует требованиям для обучения на данною должность. Обычно количество морских пехотинцев, отвечающих на заявку добровольцев из подразделений местных сил морской пехоты флота, должно превышать количество вакансий. Это не обязательно упрощает проблему отбора, поскольку примерно один из пятнадцати морских пехотинцев сможет соответствовать индивидуальным квалификационным требованиям и будет иметь достаточный срок действительной службы, чтобы пройти официальную подготовку в школе. Зрелость, опыт и мотивация являются основными качествами, на которые обращает внимание комиссия по отбору, но основными соображениями при отборе являются физическая и медицинская пригодность и психическое тестирование, проводимое самим подразделением разведки.
b. Физические требования. Физические требования включают в себя требования к силе, выносливости и плаванию, установленные армией для подготовки парашютистов и министерством военно-морского флота для подготовки пловцов-подводников. Требования к физической форме для такой службы являются жесткими и не подлежат исключению.
c. Медицинские требования. Медицинские требования, установленные отдельными ведомствами для подготовки парашютистов и пловцов-подводников, обычно жесткие, но в некоторых случаях соответствующее ведомство может отменить их. Например, морскому пехотинцу, который в остальном соответствует требованиям, но не удовлетворяет минимальным требованиям по зрению, весу или росту, может быть сделано исключение. Медицинская квалификация для назначения на службу определяется офицером медицинской службы.
d. Психические требования. Психическая пригодность - это в основном вопрос подхода, темперамента и способности принимать разумные решения. Не существует простого теста, способного оценить работу человека в незнакомой обстановке при суровых условиях. Однако тщательный отбор перед назначением сократит число переводов после назначения по причине непригодности по темпераменту. Аналогичным образом, физическое тестирование может быть проведено для того, чтобы установить многое о мотивации добровольца, а также определить его физическое состояние. В процессе собеседования и физического тестирования основное внимание уделяется подготовленности, находчивости, опыту и мотивации добровольца.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Военно-морской крест

ЭЙЕРС, ДАРРЕЛЛ Э.
Выписка из приказа: Президент Соединенных Штатов Америки с гордостью награждает Крестом ВМС (посмертно) штаб-сержанта Корпуса морской пехоты США Даррелла Юджина Айерса (MCSN: 2341301) за исключительный героизм, проявленный во время службы в качестве сержанта взвода первой разведывательной роты первой дивизии морской пехоты (усиленной)[1] сил морской пехоты флота в связи с боевыми действиями против противника в Республике Вьетнам. 19 марта 1970 года взводный сержант Айерс возглавлял патруль из семи человек, выполнявший задание по выявлению основных маршрутов проникновения противника в западной части провинции Куангнам. За два дня до этого вертолет, на котором группа была доставлена на эту территорию, попал под интенсивный вражеский огонь, когда морские пехотинцы высаживались, и в течение всего этого времени штаб-сержант Айерс умело уклонялся от любых контактов, которые могли бы поставить под угрозу выполнение задания. Когда морские пехотинцы подошли к небольшой реке, через которую был, перекинут бамбуковый мост, штаб-сержант Айерс, понимая опасность столкновения с врагом на этом участке, выдвинулся вперед и в сопровождении еще одного морского пехотинца разведал подступы к реке. Когда двое бойцов остановились, чтобы провести рекогносцировку, они внезапно попали под шквальный огонь из автоматического оружия солдат противника, укрывающихся в непосредственной близости. Пытаясь прикрыть своего товарища, штаб-сержант Айерс собой прикрыл своего товарища от огня противника. Получив смертельное ранение, штаб-сержант Айерс своим мужественным и самоотверженным поступком непосредственно спас жизнь товарищу-морпеху. Его героические действия соответствовали самым высоким традициям Корпуса морской пехоты США и Военно-морской службы США. Он храбро отдал свою жизнь за свою страну.

КРОКЕТТ, ДЖОЗЕФ Р., МЛ.
Выписка из приказа: Президент Соединенных Штатов Америки с честью награждает Крестом ВМС сержанта Джозефа Р. Крокетта-младшего (MCSN: 2257776), Корпуса морской пехоты США, за исключительный героизм, проявленный во время службы в качестве командира группы в составе первой разведывательной роты, первого разведывательного батальона, первой дивизии морской пехоты (усиленной), сил морской пехоты флота, в связи с проведением боевых действий с противником в Республике Вьетнам. 23 апреля 1969 года группа сержанта Крокетта вела скрытное наблюдение за крупным маршрутом снабжения армии Северного Вьетнама к западу от Анхоа в провинции Куангнам, когда морские пехотинцы подверглись атаке пехоты предположительно до взвода противника при плотном огне из автоматического оружия, в первые минуты атаки, понеся потери. Сержант Крокетт взял гранатомет у одного из своих раненых бойцов, преодолел 50 метров открытой местности и открыл огонь по противнику. Когда группа северовьетнамских солдат приблизилась к оборонительному периметру его группы, он убил одного из них и ранил еще четверых; после этого, израсходовав свои боеприпасы, он, используя радиостанцию, скорректировал огонь артиллерийской поддержки на расстояние 50 метров от своих позиций. После чего он перебежками от одной позиции морпехов к другой, подбирая гранаты, бросал их во вражеских солдат, заставляя их перегруппироваться и отступить. Отступая, вражеские солдаты разожгли несколько костров, которые быстро распространились в сторону расположения группы. Не имея возможности погасить пламя своей курткой, сержант Крокетт помогал переносить раненых морских пехотинцев в безопасное место, останавливаясь только для оказания первой помощи и ведения заградительного огня по позициям северовьетнамцев. С целью ускорить эвакуацию своих тяжелораненых бойцов он привязал к спине сигнальную панель, смело выйдя на открытую местность, где стоял на виду у противника, чтобы обозначить зону посадки для вертолетов и вертолётов сопровождения, прибывающих на место. Несмотря на то, что сержант Крокетт был почти обессилен, он отказался от того, чтобы его эвакуировали, оказывал помощь в прочесывании окрестностей. Своим мужеством, решительным бойцовским духом и беззаветной преданностью долгу перед лицом серьезной личной опасности сержант Крокетт поддержал самые высокие традиции Корпуса морской пехоты и Военно-морской службы США.

Серебряная звезда

ХОЛЬЦМАНН, ДЖЕЙМС К.
Выписка из приказа: Президент Соединенных Штатов Америки с честью награждает Серебряной Звездой первого лейтенанта [тогда капрала] Джеймса К. Хольцмана (MCSN: 24791919), корпус морской пехоты США, за выдающуюся храбрость и отвагу в бою во время службы в составе первой разведывательной роты первой дивизии морской пехоты (усиленной), сил морской пехоты, в ходе боевых действий с противником в Республике Вьетнам. Будучи сержантом взвода, первый лейтенант Хольцманн был назначен командиром одной из двух разведывательных групп, расположенных на открытом участке высоты к северу от Дананга. В течение нескольких дней он оказывал помощь командиру роты в подготовке оборонительных позиций и сборе разведывательной информации, поскольку появлялись все новые свидетельства передвижения противника и готовящегося нападения на эту стратегическую позицию. Вскоре после полуночи 4 августа 1970 года противник попав гранатой в окоп, убил одного морского пехотинца и тяжело ранил командира взвода. Быстро оценив ситуацию, первый лейтенант Хольцманн взял на себя командование личным составам, и умело возглавил контратаку. Распределив своих бойцов по вершине горы, поросшей густыми зарослями, он ввел в заблуждение окружающего противника относительно численности своего подразделения, что вынудило их атаковать с более дальних позиций. Во время боя он самоотверженно бросился вперед под интенсивный огонь, ведя огонь из автоматической винтовки, убил вражеского сапера и подорвал мины "Клэймор", предназначенные для обороны морских пехотинцев. Лично управляя огнем группы, подвергая себя опасности от более чем 15 ранцевых зарядов, которые взорвались, в момент передвижения среди оборонительных позиций, он продемонстрировал образцовое лидерство перед лицом подавляющего превосходства. Проявленные им способности нашли свое отражение в исходе боя, на рассвете, когда стало ясно, какое поражение они нанесли численно превосходящим, хорошо оснащенным силам противника. Его бесстрашный боевой дух вдохновлял всех, кто наблюдал за ним, и внес значительный вклад в выполнение задания своего подразделения. Своим мужеством, энергичным руководством и непоколебимой преданностью долгу с риском для жизни первый лейтенант Хольцманн поддерживал самые высокие традиции Корпуса морской пехоты и военно-морской службы США.

Бронзовая звезда

ХОББС, МАЙКЛ А.
Призвание: За выдающиеся заслуги в ходе боевых действий с противником в Республике Вьетнам во время службы в качестве разведчика в составе первой разведывательной роты, первого разведывательного батальона, первой дивизии морской пехоты со 2 февраля 1970 года по 31 января 1971 года. На протяжении данного периода капрал Хоббс образцово и высокопрофессионально выполнял свои обязанности. Проявляя исключительное лидерство, он оперативно выполнял все поставленные задачи, тем самым обеспечивая своей роте отличную поддержку. Участвуя в многочисленных дальних разведывательных патрулях в районе подконтрольной противнику территории, он неоднократно отличался мужеством и самообладанием под огнем, смело перемещаясь на опасно открытые позиции для ведения огня по противнику. Особо следует отметить его действия в ночь на 4 августа 1970 года, когда его группа подверглась яростной атаке противника, занимая радиорелейный пункт в отдаленном районе провинции Куангнам. Со своего поста прослушивания, расположенного далеко впереди позиции морской пехоты, капрал Хоббс, чей товарищ был смертельно ранен в самом начале боя, вел бой в одиночку и упорно защищал радиорелейную станцию. В течение пяти часов, до прибытия подразделения поддержки, он отважно бросал ручные гранаты и стрелял из винтовки во все стороны вокруг своего окопа, пытаясь не дать численно превосходящим силам армии Северного Вьетнама захватить небольшое подразделение морской пехоты. Осмотр местности на следующее утро выявил следы многочисленных потерь противника. Профессионализм, боевой дух и непоколебимая преданность долгу капрала Хоббса на протяжении всей его службы в Республике Вьетнам внесли значительный вклад в выполнение задания своего командования и соответствовали самым высоким традициям Корпуса морской пехоты и Военно-морской службы США.

Боевое удостоверение отличия утверждено.

[1] (Rein.).

Осталось немного фото...


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 27 янв 2024, 19:48 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
Немного фото


Вложения:
Комментарий к файлу: Сержант Роберт Крейн Флегер, команда «Рокмат», 1-я разведывательная рота, за два дня до того, как он был убит и съеден бенгальским тигром.
07.jpg
07.jpg [ 78.35 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Мертвого 300-фунтового бенгальского тигра несут в лагерь 1-й лейтенант Лу Догерти (слева) и сержант Майкл Ларкинс из 1-го разведывательного батальона.
08.jpg
08.jpg [ 75.6 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Разведчики первой разведывательной роты, группы A Ля Кинг спускаются с помощью устройства SPIE Rig на высоту 510.
10.jpg
10.jpg [ 60.6 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Спуск на высоту 510.
11.jpg
11.jpg [ 62.68 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Минометный обстрел позиций СВА из миномета «четыре два» с высоты 510.
12.jpg
12.jpg [ 66.39 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Док Нортон на высоте 510 на следующее утро после штурма позиции СВА. Деревья повалены минометным огнем СВА. Обратите внимание на M16 с гранатометом, M60, патроны, висящие на стволе дерева, и рукоятку топора.
13.jpg
13.jpg [ 82.98 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Высота 510 после штурма СВА.
14.jpg
14.jpg [ 78.88 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Один из десятков неразорвавшихся тротиловых зарядов СВА, оставленных вокруг LZ на холме 510.
15.jpg
15.jpg [ 93.54 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Док Нортон в звании второго лейтенанта Корпуса морской пехоты США, колледж Чарльстона, декабрь 1974 года.
(Слева направо) полковник Дональд Лейн, капитан К.К. «Баки» Коффман, 2-й лейтенант Брюс Х. Нортон, капитан Тед Стерн, ВМС США (в отставке), президент колледжа Чарльстона.

16.jpg
16.jpg [ 70.38 KiB | Просмотров: 354 ]
Комментарий к файлу: Дополнение.
Мертвого 300-фунтового бенгальского тигра несут в лагерь 1-й лейтенант Лу Догерти (справа) и сержант Майкл Ларкинс из 1-го разведывательного батальона

09.jpg
09.jpg [ 63.45 KiB | Просмотров: 354 ]
Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 28 янв 2024, 18:16 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
DocShar писал(а):
Док Нортон на высоте 510 на следующее утро после штурма позиции СВА. Деревья повалены минометным огнем СВА. Обратите внимание на M16 с гранатометом, M60, патроны, висящие на стволе дерева, и рукоятку топора.


Интересно, а куда цевьё на М-16 делось? Штатно к XM148 оно было.

Спойлер
Изображение

Изображение

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 28 янв 2024, 23:30 

Зарегистрирован: 08 май 2018, 19:11
Сообщений: 250
Команда: нет
Винд писал(а):
Интересно, а куда цевьё на М-16 делось? Штатно к XM148 оно было.


Возможно в книге Stingray: Force Recon Marines Behind the Lines in Vietnam Kindle Edition об этом упоминается.
Судя по фото, морпехи, лёгким движением руки форменные брюки превращали в элегантные шорты. Это же форменное безобразие, порча имущества...


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 15


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB