Текущее время: 28 мар 2024, 16:51


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 45 ]  На страницу 1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 09 авг 2021, 22:01 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
ВОЙНА КОНТРАС: ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В НИКАРАГУА И ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
Луис Морено – Майк Лима


Изображение

Изображение

На обложке
Вверху – бойцы Регионального командования (CR) Дириангена устраивают засаду неподалеку от Сан-Рафаэль-дель-Норте, 1985 год.
Ниже – команданте Майк Лима и команданте 380 во время планирования боевых действий в Стратегическом командовании (СЕ), 1987 год.
Задняя обложка
Команданте Майк Лима обследует приграничную территорию, 1986 год.
Фотографии любезно предоставлены команданте Томасом.

Все права защищены, включая полное или частичное воспроизведение этой работы любыми средствами и в любой форме.
© 2016 Луис Морено

Изображение

Я пишу эту книгу как мой долг перед всеми коммандос.
Всеми руководителями служб, таких как Медицинский корпус, в частности его начальником, доктором Томасом, начальником медицинского корпуса FDN ERN, доктором Мануэлем Альзугараем и его медицинской группой "Майами", докторами Авастарой, Франсиско, Чинто и остальными членами медицинского корпуса FDN ERN.
Военно-воздушными силами, полковником Хуаном Гомесом, командующим ВВС Сопротивления, и его детьми. Летчиками, сложившими свои головы. В частности, Хосе Луисом Гутьерресом, он же Лламарада, капитаном Уго Агиларом, полковником Фришьоне, полковником Санчесом, майором Дидером Гуидо, Посо, ныне покойным пилотом-вертолетчиком, и да упокоятся с тобой члены твоего экипажа, и всеми другими пилотами, чьи имена я не могу перечислить за недостатком места, и всеми теми, кто выжил. Перед Вилли из вертолетной эскадрильи.

Выражаю огромную благодарность моему командиру, Энрике Бермудесу Вареле, 380, за его преданность делу и жертву, принесенную нашей Родине.


СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие
Пролог
1. Война начинается

Легион, MILPAS и другие группы
Мои последние часы в Национальной гвардии
Аэропорт Тонконтин, на пути к новой войне
Бывшие национальные гвардейцы
FDN
Ла Лодоса
Изучение приграничной зоны
Тигрильо
Команданте
2. Мое первое задание
Аменаза
Мак
Лас Вегас
Проникновение в Банко Гранде
Шаг в цивилизацию
С Корреос – сторонниками Крестьянского внутреннего сопротивления
Пикада
Кахо Дака
Путь к зоне отдыха
Первая засада
Новые волонтеры
3. Бокас-де-Аяпал
В поисках Димаса
Заместитель командира базы Ариэль
4. Численность войск – декабрь 1982 год
Вамблан
Восстания 35-го класса
Инфильтрация продолжается
Санта-Круз
DGSE – Главное управление государственной безопасности
Бокас-де-Голондрина
5. Ариэль
Игуана
Воссоединение семьи
Обдумывание логистики
Сосредоточение в Эль-Чамарро
Река Гусанера
Планес-де-Вилан
Эль Чили
Переход через Коко
Батальон из Монсеньор Лескано
Коммандо Качорро
MINT TPU (Элитные войска)
6. Пантазма
Атаки на BLI Симон Боливар
Валле-де-лос-Кондегас
Переворот
Взрыв снаряда – несчастный случай
План кампании 1984 года
Мистер "Марон"
Стратегическое командование
Дирианген
Лазутчики
7. 1984 год
Самый длинный день
Лихорадка и газовая гангрена
Годы засухи
Стратегическое командование, Хефе де операсьон
Союзники и FDN
Димас Негро
Калерос
8. Атака на Эль-Росарио, Нуэва-Сеговия
Первая атака на Лас-Вегас
Вторая атака на Лас-Вегас
9. Ла-Тринидад и Куапа
Куапа
Санто-Доминго, Чонталес
Сан-Педро-де-Ловаго
Сторонники
Ямалес
Атака на CIM
10. EPS и BLI разгромлены
Уильям Кейси
Операция "Нерушимое единство" – Оборона высоты Сепеда
1987 год
Операция "Интерармас" – Оборона Сан-Андрес-де-Бокай
Операция "Давид"
Шахты – Операция "Оливеро" – декабрь 1987 года.
План дезинформации
1988 год.
11. Конец войны
Ликвидация Никарагуанской армии сопротивления
Эпилог
Жизнь после войны
Более спокойная Никарагуа встречает его.
Хронология Северного фронта Никарагуанской армии сопротивления (FDN)
События
Приложение
Организация FDN, впоследствии известной как Никарагуанская армия сопротивления
Региональные командиры
Вооружение

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 30 дек 2021, 16:18, всего редактировалось 4 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 авг 2021, 22:04 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Предисловие

Автор книги – Луис Морено (в ходе этого десятилетнего конфликта известный как "Майк Лима"). В своей книге "Война контрас: от начала до конца" автор исследует вооруженную борьбу и стратегию, которая стоила жизни более 6000 бойцов контрас и в общей сложности около 15000 сторонников антисандинистов и членов их семей в Никарагуа и за ее пределами. Вооруженный конфликт происходил между никарагуанским сопротивлением (Контрас) и сандинистскими силами безопасности (численностью свыше 100000 человек), которые поддерживании правление Никарагуа в 80-е.
Морено дает представление о том, как "контрас", составлявшие в начале 80-х небольшой отряд численностью менее 1000 человек, превратились в составляющую более 20000 человек силу, которая должна была демобилизоваться после выборов Виолетты Чаморро в начале 1990 года.
Серьезное исследование Морено следует читать вместе с другими книгами: Стивен Кинцер – Кровь братьев, Кристофер Дики – С контрас, Гленн Гарвин – У каждого был свой гринго, Сэм Диллион – Коммандос, Тимоти Браун – Настоящая война контрас, и другими публикациями, которые пытаются объяснить сопротивление в Никарагуа и то, в какой мере оно расценивалось как неудача или успех в политике никарагуанской нации и внешней политике Соединенных Штатов.
Что делает это исследование важным и особенным, так это то, что Морено дает детальное представление о создании Сопротивления путем сложения двух основных сил: MILPAS (антисандинистских фермеров и крестьян), бывших сандинистских повстанцев, и остатков армии Сомосы и EBBI – выживших в 1979 году в борьбе с сандинистами. Как никарагуанский полевой командир и член Стратегического командования после трагической потери части правой руки в результате несчастного случая на тренировке, Морено имеет возможность говорить о личностях Сопротивления, бытовавших внутри Сопротивления суждениях, и решениях, с необходимостью принятия которых столкнулось Сопротивление.
Кроме того, Морено, "Хефе де Операсьон" Сопротивления в Стратегическом командовании, обсуждает стратегию, планы и организационные связи Сопротивления – особенно с гондурасцами и американцами.
Почему стоит прочесть эту книгу? Подробная картина конфликта в сельских районах Никарагуа; как организовано повстанческое движение; важность поддержки Сопротивления сельским населением.

Цезарь Д. Серезерес
Профессор политологии и международных исследований
Школа социальных наук Калифорнийского университета, Ирвин

Пролог

История Никарагуа характеризуется политическими конфликтами, преследующими власть и все с ней связанное. Кульминацией некоторых из них стали гражданские войны, которые, затормозив развитие нации и ослабив ее силу и волю, завершились политическими соглашениями, которые удовлетворяли как победителей, так и проигравших. Самый крупный из этих конфликтов был вызван интернационалистическим вторжением советского блока с целью свержения диктатуры сомосовцев и узурпации власти посредством своей раболепной креатуры, сандинистов. Целью было создание в Никарагуа советского бастиона, откуда революционное движение могло бы подобно пожару распространиться на Сальвадор, Гватемалу и Гондурас. Впоследствии легко пала бы и Коста-Рика.
Благодаря международной изоляции Никарагуа, поощряемой администрацией Картера, сандинистам удалось подорвать сомосовский режим и настроить народ против него, пообещав свободу, справедливость и равенство для всех. Диктатор бежал, как и все трусы, оставив свои войска гневу разъяренных людей, обманутых начинающими диктаторами, которые в итоге через несколько месяцев попытаются поработить их. Это казалось нереальным, но народ, жаждавший избавиться от диктатора, поддержал своих следующих палачей, которые, прикрывшись маской благородства и доброты, обещали всем всяческие блага. Хотя и раздавались голоса, предупреждающие о советском и террористическом прошлом сандинистов, все они были проигнорированы.
Некоторым офицерам и солдатам Национальной гвардии удалось избежать петли сандинистов и покинуть страну, большинству – нет. Значительная часть последних была арестована и брошена в темницы, на пытки, боль и длительные мучения. Другие были убиты, одни быстро, другие медленно. Верные советскому сценарию, сандинисты начали разоблачать свои намерения, они начали демонтаж "Хунты Насьональ", чтобы заменить ее своим Национальным Управлением, состоящим из девяти выскочек-диктаторов. Поглощенные параноидальной и слепой эйфорией, они взялись за истребление всякого подобия оппозиции, изображая их контрреволюционерами, реакционерами или буржуазией.
В своем болезненном рвении сандино-коммунисты вызвали у населения – даже у многих своих последователей – отторжение и неприятие жестокого обращения с гражданами, не принимавшими их коммунистическую тоталитарную доктрину лояльности новому советскому господству, насаждаемую пропагандистами кастристов и местными квислингами(1). Патриотическая и благородная маска, которую они носили, не могла скрыть удушливого зловония повиновения или смерти, которые они теперь насаждали. Они забыли, что Никарагуа не была островом, и что ее дети были и всегда будут мужественными, и не допустят таких злоупотреблений и бесчестия. Предатели, хоть и находящиеся под защитой своих советских покровителей и руководством прихвостней-кастристов, не достигнут своих целей.
Некоторым представителям Национальной гвардии, а также бывшим сандинистам хватило смелости противостоять коммунистическому проекту порабощения посредством вооруженной борьбы. Ими двигала любовь к богу и своей Родине, за которую они уже сражались. Из этих двух отважных семян произрастали независимые вооруженные группы, которые вскоре сольются в единую организацию для борьбы против жестокой атеистической системы, которую Советы хотели установить в Никарагуа. Храбрые мужчины и женщины с любовью и доблестью отдавали все, чтобы освободить страну от гнусного коммунистического режима.
В этой книге команданте Майк Лима рассказывает, приводя живые свидетельства и точные цифры, историю вооруженной борьбы с точки зрения командира очень высокого ранга, имевшего доступ к информации такого уровня наряду с генералом-командующим 380 и некоторыми членами Политического управления никарагуанского сопротивления. Однако он также имел доступ к более конфиденциальной и разоблачающей информации, которой поделился с генералом-командующим 380, союзными лидерами, такими как полковник Вильегас, генерал Альварес и генерал Джон Галвин, сотрудниками Центрального разведывательного управления и Государственного департамента, и некоторыми конгрессменами. Однажды он обменялся мнениями с Кристофером Доддом, бывшим сенатором Конгресса США и убежденным защитником сандинистов.
Таким образом, это грубая и жестокая, но правдивая история Никарагуанских демократических сил (FDN), позже ставших известными как Никарагуанская армия сопротивления (ERN), зачатых в поту, крови и огне никарагуанскими братьями и сестрами, отказавшимися отринуть бога и право жить свободно, чтобы строить свою судьбу, трудясь на благо себя и счастье своей Родины в соответствии с собственным разумением и в меру своих возможностей.
Сандино-коммунисты презрительно называли нас "контрас", но решимость и отвага наших стойких бойцов завоевали симпатии благородных и отважных никарагуанцев, так что это уничижительное прозвище превратилось в одобрение и навсегда запало в их сердца. Таким образом, несмотря на то, что они численно превосходили нас 9 к 1 и имели военный аппарат стоимостью в несколько миллиардов долларов, не сдерживаемый моральными узами, они не остановили нас. У нас были бог и воля сражаться, а у них этого не было.

Роберто Робело – Кентауро

Изображение

1. По имени Видкуна Квислинга, норвежского национал-социалиста, в годы гитлеровской оккупации Норвегии являвшимся главой марионеточного правительства. После войны предстал перед судом и был расстрелян. С этих пор слово квислинг стало синонимом понятий коллаборационист или предатель (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 22 авг 2021, 19:16, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 авг 2021, 23:10 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
прекрасно!
мало что знаю об этой войне, так что будет познавательно, я надеюсь.
сразу вопрос - а какие силовые структуры СССР отметились в этой войне?
"Альфа" из КГБ? СпН ГРУ?


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 авг 2021, 03:01 

Зарегистрирован: 21 ноя 2020, 00:28
Сообщений: 401
Команда: Нет
Bjorn писал(а):
а какие силовые структуры СССР отметились в этой войне?
"Альфа" из КГБ? СпН ГРУ


Вымпела там были на стажировке. Откуда и и привезли куперовскую пистолетную школу в ее никарагуанском изводе.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 авг 2021, 12:36 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое. Буду ждать продолжения, тема интереснейшая.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 авг 2021, 12:58 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Bjorn писал(а):
прекрасно!
мало что знаю об этой войне, так что будет познавательно, я надеюсь.
сразу вопрос - а какие силовые структуры СССР отметились в этой войне?
"Альфа" из КГБ? СпН ГРУ?


Я бы сказал так. Что Никарагуа, что Сальвадор были по большей части проектами Кубы. СССР было к тому времени уже просто не до этого. И чем дальше, тем больше. Впрочем, материальную и техническую поддержку оказывали исправно.
Ну а так... Советники были, да. Кое-какая публика (не только "Вымпела") для ознакомления с обстановкой каталась. Но не более того.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 10 авг 2021, 15:19 

Зарегистрирован: 21 ноя 2020, 00:28
Сообщений: 401
Команда: Нет
Den_Lis писал(а):
Bjorn писал(а):
прекрасно!
мало что знаю об этой войне, так что будет познавательно, я надеюсь.
сразу вопрос - а какие силовые структуры СССР отметились в этой войне?
"Альфа" из КГБ? СпН ГРУ?


Я бы сказал так. Что Никарагуа, что Сальвадор были по большей части проектами Кубы. СССР было к тому времени уже просто не до этого. И чем дальше, тем больше. Впрочем, материальную и техническую поддержку оказывали исправно.
Ну а так... Советники были, да. Кое-какая публика (не только "Вымпела") для ознакомления с обстановкой каталась. Но не более того.


Ага. Тех же вымпелов ни к чему не подпускали, толком. Культурный обмен, и не более того)


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 22 авг 2021, 17:34 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
1. Война начинается

Легион, MILPAS и другие группы

В нижеследующем повествовании я привожу неизвестную историю гражданской войны в Никарагуа, шедшей с 1980 по 1990 год между сандинистским режимом и поддерживаемыми США Контрас. Никто уже точно не помнит, в какой день она началась, ибо почти все мертвы. Как выживший, я всегда хотел поделиться ей, с тех самых пор, как жил в никарагуанских джунглях с тысячами людей, образовавших самую большую крестьянскую армию в Латинской Америке после мексиканской революции. Эти люди составляли FDN (Демократические силы Никарагуа), группу, по описанию Команданте Бермудеса, возглавляемую пятью идеалистами: четырьмя военными профессионалами и "DF" (лишенным наследства). Я хочу рассказать о той части истории, которую многие не знают, а некоторые со временем забудут. Многие из людей, вступивших в FDN, верили, что сандинистские коммунисты даже при их превосходстве в численности, тяжелой артиллерии, разнообразии вооружения и жестокости в установлении своих правил не были непобедимы.
После войны 1979 года, когда я служил в Национальной гвардии (GN), я два года прожил в изгнании в Коста-Рике, Панаме и Гватемале. Во время пребывания в Гватемале в октябре 1981 года я встретился с моим другом, полковником Гомесом, который спросил меня следующее:
- Морено, ты готов сражаться за Никарагуа? А если да, то что тебе нужно?
- Вы пойдете первым, полковник.
- Конечно, когда прибудут самолеты, я буду их пилотировать.
- Хорошо, дайте мне знать, я готов, - впоследствии полковник Гомес станет командующим ВВС FDN.
Я всегда был импульсивным молодым человеком, готовым к рискованным начинаниям, сочетающим профессионализм, месть и патриотизм. Я был готов отказаться от единственного, что у меня было, моей жизни, чтобы вернуться на Родину, откуда был изгнан коммунистами Сандино, раковой опухолью, разрушающей мою страну. Я считал, что военные начинания всегда предпринимались особыми людьми, которые обладали иным настроем, нежели те, кто удовлетворяется наблюдением за тем, что делают другие. Прочитав множество историй, и узнав, что (слава богу) моя страна находится на материке, я понял, что никарагуанцы получат поддержку от нашего соседа, Соединенных Штатов, которые должны были стать нашим союзником ввиду собственных мотивов Холодной войны. Всякий раз, когда какая-либо страна в мире становилась коммунистической, США объявляли ее недружественной.
Как представитель низшего класса, я твердо верил, что в мире нет лучшей задачи для военного профессионала, чем участвовать в достойной классовой борьбе. Я знал, что сделают коммунисты: истребят своих противников, как это было в России, Вьетнаме, Польше и во всех других странах, которые подпадали в рамки их идеологии, например, на Кубе. Как и в других частях света, в Никарагуа многие скорее будут сражаться насмерть, нежели попадут в их рабство. Я был молодым человеком, окончившим военную академию в числе лучших на моем курсе. Я мог бы легко начать строить новую жизнь в изгнании. Вместо этого, однако, я метался из Коста-Рики в Панаму, Гватемалу и Гондурас в поисках возможности сражаться с сандинистами. Как и у большинства национальных гвардейцев, вступивших FDN в то время, в моей мотивации сочетались идеологические, профессиональные и личные аспекты. Как и почти все гвардейцы, я был ярым антикоммунистом. К концу войны я буду гордиться, что Никарагуа встала на путь демократии. После поражения коммунизма на выборах 1990 года, последовавших за договорами Эскипулас и Сапоа, место сандинистов займет новое правительство.
Мы собирались вести новую войну в тех же районах, где сражались другие, история повторялась вновь. Никарагуанские джунгли на протяжении многих лет использовались генералом Сандино и его войсками в войне с 1926 по 1934 год. И теперь мы снова будем сражаться здесь. 22 ноября 1981 года я поговорил с полковником Гомесом и вызвался участвовать в борьбе за изменение судьбы Никарагуа, решение, которое приведет к гибели множества людей. Однако все они хотели иметь удовольствие видеть нашу Родину свободной от ужасной порабощающей коммунистической системы.
Куда ведет меня моя судьба, и какую роль я сыграю в этой только начинающейся новой войне, я, сын скромного крестьянина из Баррио-де-лос-Паянес, Эль-Крусеро? Возможно, я иду на смерть. Подобно моему лучшему другу, второму лейтенанту Сантьяго Варгасу, погибшему 22 июня 1979 года в засаде в Пало-Альто, Леон. Он с еще тремя солдатами был изрешечен ливнем пуль в головном джипе спасательной колонны из десяти машин, пытавшихся прорваться через окружение у форта Акосако, штаба Национальной гвардии в городе Леон. Город был окружен повстанцами. Иными словами, война, это весьма неопределенное начинание. Но я был готов рискнуть.

Мои последние часы в Национальной гвардии

Это была битва за Манагуа 17 июня 1979 года, и хотя мое пребывание в Национальной гвардии Никарагуа (GN) не имеет отношения к исходу войны, уроки, которые я извлек за месяц службы, были очень полезны для моей карьеры в армии Контрас. Первый из них был получен, когда пятеро из нас, Буитраго, Санчес, Гато Ривера, Соса и я попали в боевой батальон в качестве свежеиспеченных офицеров. В Начальной пехотной школе (EEBI) лейтенант Варгас предупреждал, чтобы мы "не выполняли приказы вслепую". Затем капитан Муньос выбрал пятерых из двадцати трех из выпуска кадетов, только что произведенных во вторые лейтенанты. Все мы были в тускло-оливковой кадетской форме, иными словами, не было никакой церемонии, обычной для предыдущих выпусков. Каждому из нас дали по 30 ополченцев или резервистов, привезенных из Сомото, которых кое-как попытались чему-то обучить за час, проведенный в аудитории EEBI. По старшинству я получил под командование 150 человек. Нас отправили сидеть в засаде на Рузвельт-авеню.
В конце июня 1979 года меня вместе с моими 27 резервистами отправили в Сентро Коммерсьяль Манагуа, торговый центр неподалеку от Колония Сентро Америка (жилой район), где я обнаружил "Пофи" Аргуэлло, раненого в ногу. Он рассказал мне, как его группа, "Папас", была почти полностью истреблена, и описал отношение их командира, использовавшего их, наплевав на их жизни – но это уже другая история. Позже меня отправили в район Писта-Ларрейнага, горячую зону, чтобы сменить лейтенанта, вернувшегося после обучения в Колумбии, которого отправили на Южный фронт, где впоследствии он был убит. Там я обнаружил справа от меня сеньора Педро Гутьерреса и других офицеров, выпустившихся раньше остальных. Когда нам сообщили по радио, что второй лейтенант Виктор Салазар убит, меня с моими помощниками отправили сменить группу "Каскабелес" за мостом Эль-Эден. Я получил приказ выдвинуться к мосту Эль-Эден и взять его под контроль. В одном из туннелей неподалеку мы схватили мальчишку, который был ранен в колено. Я немедленно сообщил о нем своему капитану, который выдвинулся на Писта-Ларрейнага на танке "Шерман". Когда он прибыл на мою позицию, я передал ему пленного, которому он сказал следующее:
- Мальчишка, мальчишка… ах ты ж сукин сын… мальчишка! - и, обратившись к сержанту, приказал: - Отвезите этого мальчика в Красный Крест. Не подавайте никаких рапортов, скажите, что он попал под перекрестный огонь.
17 июля 1979 года. Всю последнюю неделю я патрулировал восточные районы Манагуа. Наш командир, капитан Урсус, исчез вместе с отъездом или побегом нашего главнокомандующего, генерала Сомосы, как и все офицеры, которых мы знали. Они, как и капитан Урсус, дезертировали, оставив всех младших офицеров подобно обезглавленным цыплятам на нашем посту в кинотеатре Сьюдад Джардин. На командовании там оставался второй лейтенант Агилар, и я присоединился к нему. Все происходило очень быстро. Мы вместе отправились на базу ВВС Никарагуа (FAN), где обнаружили растерянную толпу гвардейцев и членов их семей. В суматохе я заметил несколько брошенных бежавшими "чатос" (грузовиков Додж M37B1(1)) из наших мобильных боевых подразделений с пулеметами .50 калибра. Много лет спустя я видел фотографии того, как капитан Сэмпсон помогает поднять в самолет второго лейтенанта Хосе Ланузу, моего однокашника, раненого в обе ноги гранатой FAL. Он вместе с остальными, под дулами автоматов захватили DC-6. Я попытался снять один из пулеметов .50 калибра, чтобы установить его на свой грузовик Унимог, у которого было крепление, но солдат EEBI, чрезвычайно расстроенный тем, что его бросили офицеры, направил на меня свой автомат Галил. Сохраняя спокойствие, я сказал ему, что .50 калибр лучше послужит моему отряду из 26 резервистов. Моему подразделению был придан солдат EEBI, который знал, как с ним обращаться. Затем вмешался Эль Бурро, мой солдат, и тот, узнав его, разразился проклятьями:
- Эти чертовы сукины дети, сборище трусов (офицеры)!" – но он все-таки позволил мне взять .50 калибр.
В 14:00 18 июля я созвал всех офицеров, вторых лейтенантов и сержантов, с которыми смог связаться по радио, встретиться напротив EEBI, в штабе нашего батальона. Собравшись там, мы будем искать капитана Юстиниана Переса Саласа. Он всегда выглядел как на плакате вербовщика, даже посреди джунглей его форма казалась свежевыглаженной. Он также был молчалив, никогда не отвечал на приветствия младших офицеров, как это принято у военных. Теперь он командовал штабом боевого батальона и Учебной школой (EEBI). Прибыло семнадцать командиров патрулей, среди них вторые лейтенанты Ландерос, Агилар, Денис Пинеда Каркамо и мои одноклассники Санчес, Соса, Урбина и Иллескас. Остальных я не помню, но некоторые из них были сержантами, брошенными их командирами. Затем мы начали искать Юстиниано, но часовые, как верные солдаты, никого не впускали и не выпускали. Я применил власть, и сержант уступил нам дорогу, но в этот момент в дверях EEBI появился Юстиниано, вернувшийся с государственной бензоколонки. Я отдал ему честь:
- Капитан, мы офицеры, командующие патрулями, находящимися снаружи, и нам нужны инструкции. Наши офицеры дезертировали.
На что Юстиниано сказал (это был первый раз, когда я разговаривал с ним):
- Делайте, что хотите. Гвардия разбежалась. Мы вступили в переговоры с сандинистами, чтобы узнать, сохранят ли они нам жизнь. Они собираются вступить в город завтра, и мы сдадим им город.
Я козырнул ему еще раз – без особого энтузиазма – и сказал остальным:
- Давайте садиться в машины. Проедем мимо академии, чтобы забрать курсантов, которые захотят отправиться на север, чтобы попытаться выбраться из Манагуа, который почти окружен.
Как мне говорили, сандинисты были сильны в Масайе и Эль-Крусеро, а в Леоне они разбили войска в Ла-Пас-Сентра. Курсанты академии рассказали, что несколько моих сослуживцев, в том числе Карвахаль и "Челе" Икаса (последний был ранен в руку), поспешно проследовали по дороге в аэропорт, заявив, что "все потеряно".
По прибытии в военную академию мы наткнулись на полковника Манзано – заместителя командира Военной академии Никарагуа, убедившего нас продолжить патрулирование, потому что генерал Мейфа, командующий Национальной гвардией, бежавший той ночью, вел переговоры о почетном перемирии для Национальной гвардии, и если мы уйдем, это будет катастрофой. Так что во имя нашей Родины, чести и дисциплины мы обязались собраться утром 19 июля в FAN, чтобы подготовить отступление к границе с Гондурасом. Мы попытаемся ускользнуть от противника, который до этого момента подвергал пыткам и убивал всех схваченных членов Национальной гвардии. Жестокость в этой гражданской войне между Национальной гвардией и сандинистами была неслыханной.
Среди моих товарищей-офицеров, командиров патрулей, сопровождавших меня, были вторые лейтенанты Соса, Иллескас, и нейтральные Ландерос, Агилар, Денису Пинеда и Урбина. Я попросил их присоединиться ко мне, чтобы попрощаться с моей семьей, которая укрывалась в доме моей бабушки Чепиты в Баррио Альтаграсиа, поскольку, возможно, я никогда их больше не увижу. Мы приехали туда, и когда я начал прощаться с моей матерью, которая очень страдала, появился отец и со слезами обнял меня. Я впервые увидел, как отец плачет. Он сказал мне:
- Ох, сынок! Слава богу, ты жив. Там, у кинотеатра Манагуа, люди заживо жгут гвардейца. Я не хотел приближаться, потому что думал, что это ты.
- Вот он я, папа. Не волнуйся, со мной ничего не случится.
Я сказал им, что мы скоро увидимся, и, не произнеся больше ни слова, сказал однокашникам, "пошли", и они меня поняли. Затем мы на семи грузовиках с бойцами совершили рывок на полной скорости. По радио я заявил:
- Мы попытаемся спасти гвардейца.
- Двигай изо всех сил. Мы последуем за тобой, - ответили офицеры.
Мы отправились на запад, к Эль-Арболито, и свернули в сторону кинотеатра Манагуа. Я сказал Бурро, пулеметчику:
- Будь готов устроить им ад.
Он зарядил .50 калибр, когда показалась толпа. Когда мы приблизились, я отметил, что в нас никто не стреляет и что толпа, убивающая гвардейца, состоит из женщин, детей, гражданских, и большой группы молодежи. В этот момент я толкнул ствол .50 калибра вверх. Пули, выпущенные Бурро, ушли в воздух, и я крикнул:
- Прекратить огонь!
Мы смешались с рассеивающейся толпой, люди бежали как сумасшедшие. Мои люди окружили около сорока молодых людей в бильярдной. Я видел, как несколько человек из Красного Креста подняли труп молодого гвардейца, и едва смог разглядеть его джангл-бутсы. Его останки обгорели и обуглились. Какой жестокий поступок! Я вошел в бильярдную, схватил одного человека, который, казалось, был лидером сандинистов, и спросил его:
- Кто убил гвардейца?
- Не знаю, - вызывающе ответил он.
Я схватил его и прижал к стене, отступил и нацелил на него свою винтовку М16. Я сделал выстрел в дюйме над его головой и спросил снова:
- Кто убил гвардейца? Если ты не назовешь мне имя, следующая пуля будет у тебя во лбу.
- Не знаю, - высокомерно ответил он. - Я уже сказал тебе.
Я был на распутье, потому что не знал, что делать, убить этого дерзкого парня или отпустить, словно ничего не произошло. Вдруг мой однокашник, второй лейтенант Иллескас, плача, подошел ко мне, и толкнул вниз ствол моей винтовки:
- Морено, что ты собираешься делать? Не делай с ними ничего. Гвардеец мертв. Ландерос ранил троих мальчишек, пытавшихся сбежать. Гвардейцы злятся, избивают людей. Ради бога, это не стоит того, чтобы кого-нибудь здесь убивать.
Я попытался сохранить самообладание, чтобы не потерять контроль, выбежал наружу и приказал всем бойцам садиться в грузовики:
- Следуйте за мной!
Я завел мотор своего Унимога и ехал, пока не остановился перед церковью Санта-Ана, где все командиры патрулей встретились в последний раз на прощание. После этого мы отправились на наши патрульные базы и договорились встретиться на FAN (базе Никарагуанских ВВС) утром следующего дня, чтобы попытаться проложить маршрут эвакуации к границе с Гондурасом в обход сандинистов, окруживших город.
В тот день около 17:00 на командном пункте Сьюдад-Жардин мы с Агиларом собрали порядка 50 резервистов, 6 солдат регулярной армии и 4 кадетов: джентльмен-кадетов (GC) Дино Сандовала, Санчеса, Маурицио Эскорсия, еще одного с псевдонимом Абузиво, Лопеса (сына "Полисья Лопеса"), а также три грузовика Унимог с одним пулеметом .50 калибра. В Сьюдад-Жардин (жилой район) прибыл сотрудник Национальной гвардии и сообщил, что сандинисты активно действуют в Колония Сентро Америка (еще один жилой район в Манагуа). Он умолял нас попытаться остановить их. Я сказал Агилару:
- Пойдем?
- Пойдем, - согласился он.
На подходе к автокинотеатру у шоссе на Масая в нас бросили несколько самодельных бомб, и началась перестрелка. Мы вели бой с 18:00 до 21:00, выбив партизан сандинистов с трех баррикад, но по нам вели огонь со всех сторон и были вынуждены отступить. Во время отхода – напротив того места, где сегодня находится Эль-Кетсаль – я ехал на Унимоге и вздрогнул при виде людей, возводящих баррикаду. Я обратился к Бурро:
- Вот они!
Лобовое стекло Унимога разлетелось вдребезги, и на нас обрушился град пуль. Я выскочил из грузовика и собрался стрелять, но проклятый мятежник выстрелил мне в спину. Я почувствовал горячую кровь и ощутил отчаяние. Я сказал Агилару:
- В меня попали.
Двое кадетов помогли мне отойти, а Агилару удалось прорваться сквозь засаду. Несколько гвардейцев подъехали на двух машинах Управления национальной безопасности (OSN) и помогли нам. Они предложили отвезти меня в военный госпиталь, но Агилар ответил:
- Нет, я заберу его.
Агилар отвез меня в военный госпиталь. У дверей стоял сержант Госпитального корпуса (CH) Рейес, которого я раньше видел в его сержантской форме. Но теперь на нем была одежда Красного Креста. Позже сержант Рейес будет служить добровольцем в никарагуанском Сопротивлении. Было 22:00, и мне сказали, что меня могут принять только без оружия и снаряжения, так как госпиталь принадлежит Международному Красному Кресту, и раненые члены GN будут под его защитой. Агилар оставил меня после того, как пообещал забрать утром в 06:00, но он так и не вернулся. Агилар и четыре кадета, пали вместе со всем их патрулем, большинство в бою, а сдавшиеся были расстреляны в Сьюдад-Дарфо сандинистами, заявлявшими, что будут "великодушны в своей победе".

Аэропорт Тонконтин, на пути к новой войне

Получив билет на самолет и сотню долларов от сеньора Пепе Чемаса, никарагуанского бизнесмена, изгнанного в Гватемалу, я решил поехать в Гондурас, чтобы присоединиться к борьбе в недавно сформированных Демократических силах Никарагуа (FDN), которыми руководил полковник Бермудес. Я никогда раньше не видел этого человека, и я не знал никого в вооруженных силах, несмотря на мое краткое пребывание в Национальной гвардии. Мое прибытие в Гондурас было не самым дружелюбным, поскольку многим гондурасцам платили сандинисты, и гондурасские офицеры напомнили мне, что быть партизаном даже в демократической стране будет нелегко. По прибытию меня арестовали и готовились депортировать из-за моих документов, выданных Коста-Рикой (страной, предоставившей мне убежище), оказавшихся недействительными для въезда в Гондурас. Другими словами, бывшие члены GN не могли прибыть в Гондурас, потому что часть гондурасцев были сторонниками сандинистов.
Меня отвели в комнату и, воспользовавшись кратким периодом невнимательности караулившего меня сотрудника иммиграционной службы, я переговорил с сержантом Службы общественной безопасности (FUSEP). Я дал ему бумажку с инструкциями, которые написал в самолете на случай, если что-то случится, вкупе с 10 долларами. Сержант схватил их и подмигнул, давая знать, что все понял. Час спустя появился полковник Рикардо Лау, чтобы помочь мне выбраться из тюрьмы. Одолжение, за которое я отплачу спустя годы, вернув ему его 9-мм пистолет, который, как утверждают некоторые офицеры, я должен был конфисковать за продажу сандинистам информации о засаде моего друга, команданте Аурелиано в Тегусигальпе, Гондурас, 7 января 1989 года. И он продал информацию о его местонахождении. Я всегда старался отблагодарить тех, кто помогал мне. Лау объяснил, что депортация затевалась людьми, оплаченными сандинистами, и что гондурасская армия была разделена. Одни высказывались за, а другие против помощи контрреволюции. Генерал Альварес Мартинес, командующий армией Гондураса, был коллегой по академии начальника нашего Генерального штаба полковника Эмилио Эчеверри, также известного как Фиерро, начальник Генерального штаба FDN. Мы собираем сторонников недавно сформированного FDN (Демократических сил Никарагуа). Война будет продолжена любой ценой.
Мы получали мало поддержки со стороны Соединенных Штатов. В конспиративном доме Генерального штаба я встретил порядка семнадцати человек, эти парни были мне совершенно незнакомы и в большинстве своем очень недоверчивы. Десять бывших солдат GN отнеслись ко мне лучше всех и выказали расположение, узнав о моем последнем звании. Они сохранили теплые воспоминания о своих младших офицерах, недавних выпускниках военной академии, которые проявили благородство, лидерские качества и убежденность, командуя войсками в борьбе против сандинистских партизанских отрядов. Теперь, с удовольствием играя обратную роль, Контрас будут теми, кто будет выбирать поле боя и определять лучшие условия для сражения в нашу пользу. Те, кто участвовал в предыдущей войне в качестве солдат Национальной гвардии или партизан-сандинистов, независимо, на какой стороне, обучат тысячи новых бойцов навыкам и мужеству, необходимым для победы над идеологическим противником, а также сражаться настолько упорно, как того требовала никарагуанская традиция. В последующие годы мы прольем кровь тысяч молодых людей с обеих сторон. Как упоминал в своей книге Адольфо Калеро Ороско (никарагуанский писатель) "Священная кровь людей одной страны".
По словам моих товарищей, бывших офицеров Гвардии, находившихся в конспиративном доме, мое представление новой организации было довольно агрессивным, потому что я считал, что у нас есть возможность изменить сандинистскую революцию. Практически никто не знал, как вести войну подобного рода. Однако у меня с самого начала была четкая идея. Я изучал сандинистов и был свидетелем того, как они завладели моим районом, Баррио Сан-Иудас, используя террор как оружие, которое мы также будем использовать для завоевания районов наших операций. Мои коллеги, такие как старина Ренато (да покоится он с миром), говорили:
- Я позволил своим людям использовать все силы, необходимые, чтобы дать ополченцам понять, что мы не играем в войну.
Среди моих коллег по Гвардии было несколько капитанов и лейтенантов, которые были хорошими бойцами на предыдущей войне, однако они так и не продемонстрировали ничего экстраординарного в FDN. Многие известные и отважные офицеры Гвардии не будут такими, какими они были когда-то, во время борьбы с партизанами-сандинистами, и немногие смогут приспособиться к новым тактическим приемам этой войны. Ныне они стали слишком старыми, чтобы быть агрессивными и приспособить свой разум к новому способу ведения войны. Однако многие из них своими способностями внесут вклад в организацию, обучение, создание военной инфраструктуры, логистики и связи, что является основой для войны с использованием современного оружия и передовых технологий в Никарагуа и Центральной Америке.

1. Знаменитый "Додж три четверти". Грузовик Додж М37 грузоподъемностью ¾ тонны (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 27 авг 2021, 02:08 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 13:14
Сообщений: 863
Откуда: Россия,Ростов-на-Дону
Команда: A-344
"...были вторые лейтенанты Соса, Иллескас, и нейтральные Ландерос, Агилар, Денису Пинеда и Урбина. "
Это не опечатка - нейтральные?

_________________
"Your Delta boys, are a bunch of undisciplined cowboys."
Oh, ALICE, you back breaking bitch, how I love you so... MOLLE can't even come close.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 27 авг 2021, 08:18 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Stan писал(а):
"...были вторые лейтенанты Соса, Иллескас, и нейтральные Ландерос, Агилар, Денису Пинеда и Урбина. "
Это не опечатка - нейтральные?


Увы, нет. К сожалению, книга - перевод с перевода. Оригинал был на испанском. И качество его перевода на английский просто чудовищное. Есть стойкое чувство, что для того, кто переводил, английский - не родной язык. В некоторых случаях такие вещи, как предлоги, падежи и времена приходится просто по смыслу выставлять. А в ряде фраз и сам смысл ускользает. Как тут, например...

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 27 авг 2021, 10:31 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Надо спросить Мекса, что это может значить

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 27 авг 2021, 21:10 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Бывшие национальные гвардейцы

В первую войну, закончившуюся 19 июля 1979 года, я стал солдатом-ветераном, участвуя в боях и патрулировании во время моей трехмесячной службы на шоссе Манагуа – Леон, патрулируя будучи кадетом, и за месяц службы вторым лейтенантом Национальной гвардии (GN), воюющим с партизанами-сандинистами. Мой военный опыт был очень интенсивным: я был ранен в бою, схвачен безжалостными сандинистами в Дарио, и чуть не убит сандинистом, при захвате ударившим меня карабином. Я сбежал за день до препровождения в плен в Зона-Франка, благодаря помощи моей матери и двоюродного брата, которые работали в посольстве Испании. Я видел крах режима Сомосы и торжество революции. Все это, включая академические знания, полученные благодаря моей ненасытной жажде к чтению, повлияло на мое решение не уезжать из Центральной Америки в Соединенные Штаты, чтобы стать нелегалом-гастарбайтером, как это делали многие другие гвардейцы. Для молодого бывшего офицера, подготовленного к войне, это была возможность заставить сандинистов дорого заплатить за то, что затронуло меня лично, лишив меня права как никарагуанского гражданина жить в моей любимой стране или посещать ее. Взятие власти на территории материковой части в ближайшие годы подтвердит мою правоту.
"Никто не может отправить кого-либо на смерть, если он также не готов принести высшую жертву". Я выучил фразы, подобные предыдущей, из 127 биографий, которые прочел в Национальной школе торговли, в серии под названием "Юный кадет". Я чувствовал себя ветераном, поскольку смог преодолеть кризис страха и ужаса, который переживает новобранец, впервые получив ранение, ощущая жар своей крови на коже и неуверенность в выживании. Нужно быть готовым умереть, не теряя контроля перед лицом своих солдат. "Командиры не плачут". Академия научила меня быть воином, и меня очень беспокоил роспуск подразделений Гвардии. Бесчестие их бежавших офицеров научило меня не уважать таких людей. В гимне Академии говорилось: "Лучше смерть, чем дезертирство". Мое чувство патриотизма гласило: "Моя страна заплатила за мое обучение, и я собираюсь вернуть эту плату, если необходимо, ценой своей жизни". Я не верил, что победить сандинистов невозможно. По факту своими партизанскими действиями они научили меня, что регулярную армию можно победить. Я основывал свои убеждения на маоистской доктрине создания армии в джунглях, чтобы победить армию в городах. Партизаны – это исконная тактика, та, свидетелем применения которой сандинистами против Национальной гвардии я был, и теперь мы будем использовать ее против них.
В конспиративном доме Генерального штаба я был представлен Команданте 380. Он выглядел очень впечатляюще. Таким я всегда представлял себе идеального офицера: рослым человеком лет за 40, сердечным, галантным, с хорошими манерами, решительным, всегда готовым к обсуждению и обмену мнениями и идеями, уникально объективного. В будущем я буду восхищаться этим человеком, обсуждая с ним многие решения и ситуации, но тогда мы были незнакомы, и нам не хватало взаимного доверия. Для меня он был негодяем-полковником, вроде тех в Национальной гвардии, использовавших нас в качестве пушечного мяса, или тех, кто распустил и бросил свои войска, оставив их под командованием вторых лейтенантов и сержантов прикрывать свое бегство. Хотя это стоило бы нам жизни, как и всем членам моего последнего патруля, по их словам, наши жизни были не так важны, как их.
Все члены Контрас в конспиративном доме много говорили, а я, будучи бывшим вторым лейтенантом, думал, что, возможно, они сбегут, как это сделали другие в последние дни Национальной гвардии Никарагуа, распущенной в 1979 году. Я упоминаю это и другие аргументы в попытке обрисовать, насколько сложно будет собрать горстку людей под одним флагом или идеалом и превратить их в боевую силу. Подлинное единство требует послушания и уважения к начальству. Из этой группы я вспоминаю врача, моего дорогого друга, Доктора и команданте Аурелиано. Аурелиано в прошлом был кадетом AMN, который, как и все мы, хотел дать нашей стране демократическую систему. Он был полным приверженцем долгой борьбы, которая обернулась для никарагуанцев огромными потерями и применением новейшего оружия. Также заслуживает упоминания Леон Хирон, бездельник и бывший буржуа, который, как и все никарагуанцы, искал того, кто виноват в ситуации в стране. Я вместе с команданте Бермудесом был одним из немногих, что считал, что пора действовать, а не критиковать. Наибольший вклад во всех аспектах внесут тысячи крестьян, в том числе примерно 427 из 6000 членов Национальной гвардии и около 44 из почти 1200 офицеров GN. К концу Войны Контрас более 367 из них погибнут, а у большинства из немногих выживших останутся необратимые физические проблемы и множественные ранения.
3 марта 1982 года, на момент моего прибытия в антисандинистскую организацию, которая была самой успешной военной организацией во время гражданской войны в Никарагуа, FDN состояли из 241 человека. Эти люди были распределены по пяти оперативным базам, снабжаемыми 17 аргентинскими офицерами, которые распоряжались американскими деньгами. Одним из ближайших к нам бойцов был суровый полковник Вильегас, который, как и все они, смотрел на нас свысока, как на людей второго сорта, открывавший рот лишь для того, чтобы преподать нам глупый урок без особого здравого смысла. Однако они были экспертами в части взрывчатых веществ. Полковник Вильегас как-то сказал:
- Посмотрите на себя, ребята, вы должны быть сообразительными в использовании боеприпасов. Шестью выстрелами можно прикончить роту сандинистов. Шесть человек размещаются рядом с оврагом, ждут армейскую колонну и стреляют в шестерых водителей грузовиков. Грузовики валятся с обрыва, и что там у нас? А у нас целая рота противника, уничтоженная несколькими пулями.
Я, имеющий боевой опыт и понимавший бой как борьбу насмерть, понимал, что мы сражаемся без милосердия, сострадания и угрызений совести, потому что, вероятно, тоже умрем. "Это не кино", говорил я себе. В ближайшие годы мы столкнемся со всевозможными трудностями. Первое, о чем я спрашивал себя: как привлечь больше добровольцев. Время ответит на мой вопрос. Первые несколько дней я провел в конспиративном доме Генерального штаба, неся охрану и исполняя обязанности "дежурного офицера".
Я разделял обязанности по обеспечению безопасности конспиративного дома Генерального штаба с Аурелиано и Хироном, который был головной болью, поскольку не любил офицеров GN (включая меня). Последний поручал мне черную работу, такую как уборка туалетов и мытье полов, то, что я считал глупым. Это не те вещи, которыми должны заниматься офицеры. Но он был одним из хороших парней, с которыми мне довелось встретиться на моем пути по превращению организации в настоящую боевую силу. Решая задачи разведки и снабжения, я побывал на базах на границе, и мне довелось оказаться на базе "Пино I" с ее командиром, команданте Суицида, который всегда относился ко мне очень хорошо. Этому бывшему сержанту GN вскоре предстояло насладиться "славой" пропаганды и понести жестокое наказание в будущем. Он будет осужден за преступления против гражданского населения и командиров MILPAS. В нашей борьбе он станет ярким примером того, насколько необузданным может стать неподготовленный человек, когда ему дано командовать вооруженным отрядом, готовым сражаться за правое дело.
Мой друг, команданте Суицида, делился своими воспоминаниями о временах войны с сандинистскими партизанами, когда они почти наполовину уничтожили его боевую группу "Каскабелес" – я сменил группу команданте Суициды "Каскабелес" со своим взводом плохо обученных резервистов, так что они могли отдохнуть перед отправкой на Южный фронт, чтобы сражаться с войсками Пасторы. Один из его последних командиров, второй лейтенант Виктор Салазар, храбро погиб в бою на мосту Эль-Эден в Манагуа. На этой новой войне Суицида годами совершал вторжения в Никарагуа, многие из которых, как говорили, были "походами за рогами" или кражами скота, замаскированными под антисандинистскую борьбу. Однако можно было сказать одно, "на этой войне были рады всем, и хорошим, и плохим", поскольку смерть была неизбежной вещью для многих из нас, воюющих на передовой разворачивающейся гражданской войны. Сандинисты не были неумехами, и их поддерживала мировая держава, Советский Союз, стремившийся к мировому господству. На тот момент нашими союзниками были наш Господь Иисус, молитвы наших матерей и командующий Вооруженными силами Гондураса генерал Альварес, человек ясного ума, чувствовавший, что сандинисты представляют опасность для него и его страны. А еще аргентинцы, распоряжавшиеся 17 миллионами долларов, выделенными американцами на подготовку 500 человек, чтобы напугать сандинистов и остановить поставки ими оружия в Сальвадор, страну, охваченную огнем гражданской войны, тамошним партизанам с теми же коммунистическими идеями, что и у их "друзей сандинистов" в Никарагуа. Это была безумная идея, зародившаяся в голове какого-то вашингтонского бюрократа.
Кто будет за деньги сражаться и рисковать своей жизнью, чтобы воплотить в жизнь мечты вашингтонского бюрократа? Так думал я тогда, и время подтвердило мою правоту. Все командиры посылали свои отряды коммандос на небольшие вылазки вблизи границы. Эти подразделения состояли из бывших членов Национальной гвардии и крестьян, возмущенных произволом "новых хозяев" Никарагуа, пирикуакос (бешеных собак на языке мискито). Для подобных операций не требовалось никакого мужества, позже мы увидим, что все поменялось.
В марте мы начали говорить об оружии и экипировке, необходимых для войны. Мы договорились запросить у наших союзников FN FAL, лучшую винтовку для войны такого рода из-за ее мощи и деморализующего воздействия, оказываемого на человека, находящегося под ее огнем. Мы все слышали и прочувствовали, как стреляет эта мощная винтовка, и были единодушны. Организационной структурой, которая будет использоваться, будет оперативная группа. Это будет небольшой батальон из четырех групп, в каждой из которых будет по три отряда. Каждый отряд будет состоять из двух команд, имеющих 60-мм миномет, пулемет M60, гранатомет M79 и одного снайпера. Этой организационной структурой мы обязаны блестящему капитану GN Юстиниану Пересу, заместителю командира EEBI, который извлек ее из тактического руководства Армии обороны Израиля. По словам офицеров, присутствовавших при рассмотрении "Учебника легионера", написанного капитаном Юстиниано Пересом, она является копией израильской тактической организации. Я нашел, что в нашем мире все уже создано, и сложно придумать что-то кардинально новое. Мы использовали концепцию, но была еще одна проблема: некоторые люди получали экономическую поддержку и ничего не добились, как в случае с Южным фронтом Пасторы. Иден Пастора был сандинистским героем, который так и не смог организовать боевую силу, достаточно масштабную, чтобы причинить вред сандинистам. То ли ввиду своей неспособности, то ли из-за нежелания.

FDN

Никарагуанские демократические силы (FDN) будут иметь преимущество: убежище в Гондурасе, включающее его армию. Но самым важным был такой лидер, как Энрике Бермудес, человек, который всегда был готов выслушать, окружал себя способными людьми и хорошими советниками, и упорядоченно делегировал обязанности, чтобы гарантировать наш успех. Его самой сильной чертой были командирские качества.
Первые месяцы в FDN я провел, неся внутреннюю охрану, а затем отвечая за конспиративный дом в Торокауга, маленьком, бедном районе Тегусигальпы, Гондурас, где я получал деньги на приобретение пищи для коммандос, которые будут там останавливаться. Некоторые из них были индейцами-мискито, которых возглавлял Стедман Фагот. Мы все считали их возможным семенем огромной контрреволюционной армии, но мискито не слишком хорошо следовали приказам. Это был другой народ, слабо понимающий обычных никарагуанцев. По этим причинам сандинисты пытались их "перевоспитать" или уничтожить. Многие утверждают, однако, что их восстание открыло глаза президенту Рейгану, что побудило его принять меры против сандинистов, расправлявшимися с ними в ходе противоповстанческой операции под названием "Черное Рождество 1981".
Фагот заполучил некоторых бывших офицеров гвардии, в том числе Тино Переса, и сумел заставить их сражаться в рядах организации MISURASATA. В апреле 1982 года в лагерях беженцев мискито насчитывалось более 25000 человек, из которых 5000 молодых людей могли бы влиться в FDN, в то время как у нас на наших пяти базах было лишь 241 человек. Однако мы не возражали против этого и двинулись своим путем. Как мы говорили, вступая в каждое сражение, мы приближаемся к победе над сандинистами. Наша цель была ясна: партизаны не побеждают армии, но создают условия для свержения незаконных правительств.

Ла-Лодоса

В мае 1982 года на пикапе, полном военного снаряжения – 10 винтовок Mini-14 – я вместе с капитаном Кастельоном, так же известным как Феллонис; 42 и 03, Браво Бенито, он же Мак; и Аттилой, отправился создавать базу Нью-Никарао в районе Ла-Лодоса, Эль-Параисо, Гондурас. Я спросил Феллониса: где мы возьмем людей? Он ответил, что у него уже есть некоторые контакты, которые занимаются набором личного состава. Тогда я понял, что в приграничных городах Гондураса находится огромное количество никарагуанцев, недовольных – по разным причинам – сандино-коммунистическим режимом и их "маленькими" ошибками.
Никарагуанские коммунисты не имеют представления об огромном количестве людей, с которыми плохо обошлись, и им было все равно, они знали, что их полицейская система почти идеальна для контроля и манипулирования никарагуанцами, которые, подобно кротким голубям, пытались приспособиться к совершенно неизвестной для этого полушария ситуации. Постепенно стали прибывать новые добровольцы. Большинство из них – сыновья крестьян, которых затронули произвольные законы, правила и политика нового правительства. Они чувствовали себя настолько оскорбленными, что предпочитали сражаться или умереть, но не быть рабами этой коммунистической системы. Через три дня после создания базы сторонник Контрас, Турок, привел к нам 10 молодых людей из города Эль-Параисо. Все они были счастливы и горели желанием сражаться против сандинистов, и почти все они погибнут в ближайшие несколько лет. Среди них я помню молодого человека, которого мы прозвали Ла Бибиана, он был бывшим национальным гвардейцем, который станет командиром роты и погибнет в 1984 году под Окоталем. Внезапно в течение месяца нас стало 117 человек, хотя наш бюджет по продовольствию был рассчитан всего на 60. Все были готовы заплатить любую цену за нашу свободу.
Ла-Лодоса будет хорошо известна до конца войны. Это будет одна из точек вторжения, позволяющих быстрее всего попасть в центральные департаменты страны: Эстели, Мадриз и Нуэва-Сеговию. Я был очень рад видеть, что привлечь добровольцев к нашему делу не так уж и сложно: позже к нам присоединятся тысячи людей. По прибытии мы приступили к задаче строительства военной базы на кофейной плантации, принадлежащей гондурасскому конгрессмену, не верившему в мирное урегулирование с никарагуанским командованием. После обустройства места для подготовки новобранцев мы приступили к военной организации базы. Мы распределили между собой руководство базой и различные военные обязанности.
Феллонис – командир, Мак – его заместитель, 42 руководил S-1, кадрами, я отвечал за S-2, разведку, Лео (бывший сержант GN) – за S-3, оперативный отдел, Нельсон – за S-4, снабжение, а Аттила – за психологические операции, S-5 по военной схеме. Я немедленно занялся проникновением в департамент Нуэва-Сеговия, высылая ночные глубинные патрули, а также выявлением объектов пограничных войск (Tropas Guarda Fronteras – TGF), в течение нескольких дней наблюдая за их перемещениями. Патрули выходили с постов Эль-Урал, Лас-Камелиас, Ла-Эсплозьон и городков Сан-Фернандо, Санта-Клара, Пуэбло-Вьехо, Лас-Джумуйкас и перемещались по всем прилегающим районам. Я начал понимать, что сандинисты не подозревают, что люди ненавидят их настолько, что мои вторжения остались незамечены ими. Порядок службы на постах не менялся, подкреплений не прибывало. Лозунг "они не пройдут", прозвучавший в эфире "Радио Сандино", был не более чем очередной ложью, в которую верили сами лжецы.

Изучение приграничной зоны

Моя разведывательная деятельность представляла собой труднейшую и непрерывную работу. Я был полон решимости воспользоваться этими первыми днями – когда была возможность проникнуть в район без особых проблем – чтобы хорошенько узнать нашу будущую зону боевых действий. Я знал, что как только мы начнем партизанские действия, все станет непросто. Впрочем, разведывательные выходы патрулями по пять человек никогда не были легкими: патрулирование долгое, а уверенность в том, что мы будем двигаться по неизвестной территории, делает все немного опасным, но теперь я применял на практике знания, полученные на курсе противоповстанческой борьбы в Военной академии. Для многих военных, независимо от их доктрины основная концепция действий ополчения одинакова: "атаковать и уничтожать противника огнем, маневром и в рукопашном бою". Обе военные доктрины, как советская, так и западная, учат выполнению задачи, уничтожению противника. Я увижу это в последующие годы.
Первоначальные контакты с крестьянами происходили бессистемно, иногда поначалу я не объявлял, что мы делаем. Это было начало отношений, которые со временем углубятся. Я начал выяснять, кто именно живет в каждой из деревень, и узнавать все до мельчайших подробностей, чтобы понять их надежность. Гондурасские приграничные деревни были полны никарагуанцев, помогающих нам получать информацию о том, кто есть кто в каждой из деревень на границе. Во время одного из выходов я отправился в Сан-Фернандо и поговорил с несколькими людьми. Я знал, что сандинистские военные патрули находятся на границе. А что касается Сан-Фернандо, это маленький городишко, расположенный в 17 километрах к югу от границы, в нем всего трое полицейских. Они работают на Госбезопасность и плохо вооружены, у них пистолеты-пулеметы М3 времен GN. Сан-Фернандо сыграет свою роль в начале войны. Сотни молодых людей присоединятся к нашим силам. Скоро многие наши командиры и коммандос будут носить фамилию Ортез. В силу своих физических особенностей эти жители Сеговии выглядели как американцы.
Все эти подробности будут услышаны в Генеральном штабе через Мака, который станет командиром базы Никарао, поскольку Феллонис будет отстранен и сменен. Мак в прошлом был сержант-майором EEBI и обладал достаточными способностями, чтобы заниматься военной подготовкой, но был недостаточно молод и рискован для ведения боевых действий, столь динамичных, какими они могли бы быть. После получения от меня доклада о деталях каждого выхода он доставлял его в Генеральный штаб, а они посылали за мной, потому что Команданте Бермудес любил слышать обо всем из первых уст. Я помню, как он молча выслушивал мельчайшие детали каждой операции, а потом у него возникали вопросы о предстоящих целях и способах их достижения. Мои отношения с Маком были очень хорошими, уважительными и очень доверительными. Он был сержант-майором в EEBI, где я провел почти 5 месяцев в том же подразделении.
Первые 117 человек, проходившие подготовку на базе Никарао, представляли собой смесь из 21 бывшего GN, 44 партизан-сандинистов из MILPAS, среди которых было 7 бывших сержантов и младших офицеров сандинистской народной армии (EPS), остальные – крестьяне. У каждого были свои мотивы ненавидеть сандинистов и бороться против них. Помню, один из них ненавидел кубинских коммунистов, потому что его жена изменила ему с кубинским профессором.
Организованная война началась с первой крупной акции, взрыва моста Гуасауле и частичного повреждения моста Окотал 14 марта 1982 года. Все базы получили приказ начать операции в назначенных им приграничных районах. Первыми военными объектами являлись гарнизоны Пограничных войск Министерства внутренних дел (MINT TGF). Помню, что мы атаковали гарнизоны в Сакатере, Сакатоне, Лас-Пампасе, Серро-ла-Йегуа, Сан-Франциско-дель-Норте и другие, которые я уже не помню. Команданте Суицида, Ричард, L-26, Фифи и Мак с баз Пино I, Ариэль, Себрас, Сагитарио и Никарао выполнили приказ по объединению своих усилий и уничтожению всех возможных целей. В эфире сандинистских радиостанций можно было услышать разговоры об "империалистическом вторжении" и "осуждении" предполагаемых "нападений на "гражданское население", одетое, однако в зеленую и коричневую форму и с орудиями труда в виде автоматов AK-47 и Vz 52.

Тигрильо

В числе проходивших подготовку в Никарао была группа Тигрильо. Тигрильо был пронырливым крестьянином, более года назад поднявшим вооруженное восстание, и заявлявшим, что мы можем собрать крестьянскую армию, потому что все фермеры на севере ждут помощи извне, чтобы избавиться от ужасных воров-сандинистов. Я верил Тигрильо, потому что это естественно, что крестьяне, свободные люди, не согласны с системой, порабощающей население, и дающей лучшие и более легкие результаты в городах. Люди в городах более управляемы, чем сельские жители. Так уже случалось раньше, в Эль-Эскамбрай на Кубе, и в других частях света. В случае с Эскамбрай военные кубинских коммунистов использовали дикие и жестокие военные и противоповстанческие методы, подобные тем, что применялись в 1981 и 1982 годах отрядами "Борцов с бандами Сомосы" (LCBS), представлявшими собой сандинистские войска, подсоветные кубинскому генералу, действовавшему в Эль-Эскамбрай. Кубинская военная помощь состояла из более чем 3000 военных советников, которые даже руководили войсками Сандинистской народной армии (EPS) в противоповстанческих операциях против восставшего крестьянства на севере Никарагуа. Благодаря этим репрессиям количество Контрас росло в геометрической прогрессии: с 241 в конце 1981 года до 8000 в конце 1983 года. Согласно книге мэра Роджера Миранды Бенгоэчеа, в аналитическом отчете разведки EPS от середины 1983 года признавалась большая тактическая ошибка LCBS, этими злоупотреблениями и репрессиями изолировавшего гражданское население от EPS, превратив его в сумасшедшего слепого гиганта, машущего кулаками впустую, не задевая ничего важного.
Однако я сомневался в способности Тигрильо сражаться. Я пришел с войны солдатом, сражавшимся с партизанами. Я знаю, как чувствует себя человек под огнём, и как страшно руководить людьми в бою. Я военный, имеющий собственный опыт. Я уверен, что смогу командовать ротой из 150 человек со связью, средствами огневой поддержки, медицинским и тыловым обеспечением, что нормально для армии. Я помню слова Наполеона "Массы не выигрывают войны", и я не верю сандинистской сказке о том, что люди победили Гвардию. Она была побеждена миллионами долларов Карлоса Андреса Переса и Омара Торрихоса, а также более чем 15 миллионами долларов кредита от Фронта национального освобождения Сальвадора имени Фарабундо Марти (FNOFM), оружием с Кубы и из Советского Союза, и 56 самолетами, по словам первого начальника Сандинистских ВВС (FAS), и элитными силами, предоставленными Национальной гвардией Панамы. Панамцы обслуживали артиллерию на Южном фронте у партизан Пасторы. Все эти обстоятельства вкупе с оружейным и политическим эмбарго, наложенными на режим Сомосы неквалифицированным в международных делах президентом США Джимми Картером, который не слишком разбирался в истории и обрек нас на неизбежность второй гражданской войны. Тигрильо слишком много болтал, и не я думаю, что он сумеет справиться со столь сложной военной ситуацией и, не имея соответствующих знаний, использовать современную технику. Время докажет, что я прав.
После 45 дней подготовки нашей целью было начать функционировать наравне с другими базами. Мы получили снаряжение на 120 человек: две группы по нашей тактической организации. В оперативной группе было четыре "групо" по 60 человек с двумя радиостанциями PRC-25 для связи в тактическом звене. База в Никарао собиралась предоставить группе Тигрильо все необходимое для совершения дальнего боевого патрулирования в джунглях с целью вербовки и разведки внутренних районов страны. Я сказал Маку, что отправлять их на эту задачу одних – большой риск. Я предложил, чтобы с ними был кто-то из военных. Тигрильо не мог пользоваться картой – по той простой причине, что Энкарнасьон Вальдивия не умел читать.
23 июня я первым услышал приближающийся вертолет гондурасских вооруженных сил – "зеленых" (мы назвали армию Гондураса "лос вердес", зелеными). Я, как и все остальные удивился, увидев, что на первый выпуск военного контингента новой базы в Никарао прибыли наш Команданте 380, полковник Вильегас, Майк "Эль Гринго" и другие. Когда я подошел к вертолетной площадке, на меня посыпались поздравления, и я спросил Команданте 380:
- С чего это?
- Ввиду вашего решения возглавить первую группу глубинного боевого патруля.
- Эй! Вы, должно быть, ошибаетесь, если вы прикажете, я пойду, но я лишь предложил, чтобы с группой Тигрильо пошел кто-то лучше подготовленный.
- Нет проблем, мы все согласны с этим, приготовьтесь, я сказал Маку оказать всецелую поддержку вам, а также бывшим гвардейцам, готовым пойти, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.
Во время тренировок я много работал со всеми членами этого контингента, некоторыми из старших команд, такими как Трио аль Бланко, Ягуар Илембе, Димас Тигрильо, Аларкон и бывший сержант GN Бельтран. Я возглавлял их на закупочной вылазке, когда мы купили в Никарагуа трех коров для нашей базы, чтобы улучшить питание отряда, и я узнал, что это благородные и добрые люди, без ненависти и злых умыслов. Они были готовы решать стоящую перед нами задачу. Я получил политическое звание "координатор" или командир группы, и другое имя. Как и все остальное в этой войне, имена и прочие политические вещи были деликатным делом. Здесь мы можем вспомнить, что, согласно Карлу фон Клаузевицу, "война – это продолжение политики другими средствами". Друзья Никарагуа устали от ее истории, полной "военных баронов", в FDN мы стремимся создать демократическое движение без тех, кто впоследствии стал бы диктатором.

Команданте

Мак сказал мне:
- Ты становишься команданте, Микки.
Как и всем военным, имеющим командирскую подготовку, мне нравится командовать, но я реалистичен. Мне предстоит приказывать людям убивать и умирать. Я никогда не желал этого, в отличие от некоторых из нас и кое-кого из сандинистов, казавшихся шакалами, убивающими любого без малейшего сожаления. Со своей стороны я старался минимально использовать свою власть принимать решения о жизни и смерти, пришедшую вместе со званием и игравшую роль в процессе принятия решений партизанского командира. Военное право и Военно-процессуальный кодекс (CEM), усвоенные мной в моей альма-матер, станут правовой основой моих будущих решений. Мое положение мгновенно поменялось. Из исполнителя приказов в командира патруля из 59 человек, в том числе 14 бывших гвардейцев, среди которых был тот, кто станет одним из лучших бойцов этой войны, команданте Рамиро – чья смерть в конце войны при демобилизации стала трагедией. По мнению многих он был устранен Франклином, чтобы он мог демобилизовать Армию сопротивления и получить благосклонность Умберто Ортеги – и 44 Сигариллос – бывшими сандинистскими MILPAS и крестьянами.
Я также был молод, мне было 23 года, и имел сильный характер, приобретенный в уличных драках в Баррио Сан-Иудас, Манагуа, где, если бы я не заслужил уважение и не защищал себя как мужчина, вступая в драку без колебаний, моя жизнь была бы нелегкой. Позже, в военной жизни среди моих коллег по Академии, я научился быть лидером в своем классе, всегда получая более высокие оценки, чем мои одноклассники. Я всегда добивался уважения в своем классе, иногда как их старший, или физически, в зависимости от ситуации. Я изучал корейское каратэ, тхэквондо, и никогда не проигрывал в кумитэ или рукопашных схватках в межвузовских турнирах против студентов UNAM, носивших белые или желтые пояса, но сражались как черные пояса, в то время как мы придерживались правил без столь типичной никарагуанской злости. Я сразу взялся за материально-техническое обеспечение людей. Я спросил Бермудеса, на ком обеспечение медикаментами и OPR – деньгами на еду на жаргоне GN:
- Не волнуйся, Мак ведь позаботится об этом?

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 30 авг 2021, 16:57, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 30 авг 2021, 15:57 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
От команданте Суицида повеяло чем-то криговским.
Интересно, это реальная фамилия или партийное прозвище?

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 01 сен 2021, 19:18 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 13:14
Сообщений: 863
Откуда: Россия,Ростов-на-Дону
Команда: A-344
Винд писал(а):
От команданте Суицида повеяло чем-то криговским.
Интересно, это реальная фамилия или партийное прозвище?


О! это еще тот кекс. Дальше будет про него... Это прозвище. Все поголовно использовали прозвища. Тот же Луис Морено - Майк Лима. Просто кто то попроще, кто то посложнее)

_________________
"Your Delta boys, are a bunch of undisciplined cowboys."
Oh, ALICE, you back breaking bitch, how I love you so... MOLLE can't even come close.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 сен 2021, 16:35 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 13:14
Сообщений: 863
Откуда: Россия,Ростов-на-Дону
Команда: A-344
"...такими как Трио аль Бланко, Ягуар Илембе, Димас Тигрильо, Аларкон и бывший сержант GN Бельтран."
Правильно так - Tiro al Blanco, Jaguar Kilambé, Dimas Tigrillo, Alacrán, el ex-Sargento Beltrán

_________________
"Your Delta boys, are a bunch of undisciplined cowboys."
Oh, ALICE, you back breaking bitch, how I love you so... MOLLE can't even come close.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 06 сен 2021, 14:07 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 13:14
Сообщений: 863
Откуда: Россия,Ростов-на-Дону
Команда: A-344
Немного иллюстраций к тексту.
Оперативная ситуация 1981-83
Изображение

Изображение
Comandante "380"
Изображение
Comandante "Mike Lima"
Изображение
Comandante "Tigrillo", в центре в кепке.
Изображение
Comandante "Mack", с большим пальцем вверх.
Изображение

_________________
"Your Delta boys, are a bunch of undisciplined cowboys."
Oh, ALICE, you back breaking bitch, how I love you so... MOLLE can't even come close.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 07 сен 2021, 06:40 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 13 сен 2021, 16:19 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
2. Мое первое задание

Мое первое задание имело целью изучение потенциала сандинистов, а также проверку нашей способности развиться в реальное повстанческое движение в Никарагуа. Это тактический переход к фазе партизанской войны, потому что нам необходимо сохранять наше присутствие во внутренних районах страны, чтобы проверить, ведем ли мы настоящую гражданскую войну против сандинистского коммунистического режима. Мы должны стать эффективной военной силой. Я должен учитывать вероятность провала, вероятность этого была очень высока. Я видел, как сандинисты были разбиты и истреблены GN в Панкасане в 1967 году, и я помню их неудачное вторжение в Нуэва-Гвинею в 1977 году, закончившееся гибелью порядка 157 партизан, убитых элитными подразделениями Национальной гвардии. Я также видел это при истреблении Синчонерос в 1983 году в Гондурасе – результатом вторжения под руководством доктора Маты в Оланчо, Гондурас, была гибель 109 или более партизан. Они были истреблены Силами спецназначения гондурасской армии при поддержке нескольких подразделений FDN, которые обнаружили их точку проникновения. Начавшееся преследование направило их к Пьедрас-Азулес, на Риа-Патука, где их окружили "Зеленые", устроили засаду, а затем всех перебили. Сейчас я направляюсь к убежищу генерала Сандино и его войск, участвовавших в его безумной войне, которую я до сих пор не понимаю, длившейся с 1926 по 1933 год, и оставившей кровавый след в истории Никарагуа. Мы начинаем новую главу истории, которая будет написана кровью сотен молодых людей, а также моей, в следующие 2820 дней гражданской войны, но все считаем необходимым заплатить за наше дело войной против коммунистического сандинистского режима.
СССР вложит в никарагуанскую революцию 3,5 миллиарда долларов, в то время как Соединенные Штаты, согласно некоторым публичным источникам, окажут помощь в размере 300 миллионов долларов, эти деньги, которые будут использованы для нашей деятельности и выживания в данном историческом моменте, будут выделяться с тысячами ограничений. И, конечно, иногда это заставляло нас сомневаться в их поддержке и задаваться вопросом, кто был лучшим союзником: русские или эти американцы. Теперь, возвращаясь к фактам: когда коммандос поняли, что я иду с ними, энтузиазм среди всех, кто был с нами, был велик, все 117 человек вызвались добровольцами, но Мак сказал, что ему нужно управлять базой, так что он позволяет мне выбрать только 14 бывших гвардейцев. Я вызываю добровольцев, но их слишком много, поэтому я выбираю наиболее подготовленных: двух старших команд, Рамиро – который станет командиром одной из оперативных групп регионального командования Хорхе Салазара и погибнет в конце войны – и сержанта Бельтрана. К нам присоединяются 44 Тигрильо, ставшие неотъемлемой частью группы, поскольку, по их словам, они знают местность как свои пять пальцев, в джунглях все организовано и под контролем для борьбы с сандинистами – сказанное было несколько преувеличено, но они так утверждали.

Аменаза

Нежелательным добровольцем – по крайней мере, для меня, поскольку он был женат и имел двух дочерей – становится мой помощник, бывший сержант GN Луис Араика, он же Аменаза. Я знаю его жену, она с двумя их девочками живет в Эль-Параисо (город в Гондурасе) – я не хочу, чтобы рядом со мной были люди, обремененные иждивенцами, но он говорит, что пойдет со мной, куда бы я ни шел. Наше убытие запланировано на 27 июня 1982 года. 22 июня Аменаза просит у меня разрешения навестить семью и попрощаться, и я согласился. Из-за недавних сильных дождей грунтовая дорога в пяти километрах от нашей базы сильно пострадала. Я решаю немедленно начать мобилизацию отряда. 25 июня мы начинаем грузиться в машины, взятые у дона Хигинио, никарагуанца из Вивили, и мистера Гурдиана, также никарагуанца: два грузовика и пикап с базы в Никарао. Группа проходит пять километров, чтобы сесть в грузовики. Пока мы грузимся, из пикапа кого-то из местных сельских жителей выскакивает Аменаза и обращается ко мне:
- Босс, ты чуть не бросил меня.
- Мужик, тебе придется остаться, потому что мы не взяли твое снаряжение.
Но тут вмешивается Мак:
- Я так и знал: всегда найдется тупица, который что-нибудь забудет, но у меня в пикапе есть запасное снаряжение.
- Ну, вот и все, - говрю я Аменазе – Давайте, двинули.
Первая война преподала мне тяжелый урок: я научился справляться с потерями, потому что на ней я потерял своих лучших друзей: из Академии и тех, кто жил в моем районе. Некоторых убили сандинисты, а других – Гвардия.

Мак

Итак, Мак организует все, чтобы доставить нас в Ла-Фортуну. После почти 10 часов езды по грунтовым дорогам, полным скользких участков и проблем, мы прибываем в наш конечный пункт, где дорога кончается. Дорога с сухим грунтовым покрытием начинается в районе Эль-Параисо, Гондурас, который, как и Нуэва-Сеговия в Никарагуа, представляет собой открытую местность с небольшим количеством растительности, полную сосновых лесов на возвышенностях. Последние являются частью джунглей Дипильто и Халапа. Затем ландшафт меняется, и начинаются густые джунгли с дождливым климатом почти 11 месяцев в году и густой растительностью, которой я позже буду восхищаться и почитать за преимущества, которые она давала небольшим иррегулярным формированиям, сражающимся против хорошо оснащенной военной машины с неисчерпаемым запасом боеприпасов всех типов, которые, не экономя, обрушивала на своих противников. Когда мы прибыли, Мак говорит мне:
- Ну что, Микки, с этого момента ты главный. Желаю удачи, и давай поддерживать связь.
- Эй, погоди, - возражаю я - А где лекарства, деньги на еду и сухой паек для патруля?
- Не волнуйся, Микки, Тигрильо говорит, что ничего не нужно, потому что вы найдете столько еды, что у вас не хватит места в животе. Мы купим немного аспирина в местном магазине, несколько фунтов сыра плюс вот 5000 кордобо (200 долларов), чтобы вы могли купить кур и хорошенько поесть, потому что вы отправляетесь на разведку, Микки.
Я изменился в лице:
- Сдается мне, что это неправильно, старина, это боевое подразделение, и нас не ждут с распростертыми объятьями.
- Да не беспокойся ты так, Микки, увидимся, - и он уезжает на пикапе.
Я объявляю сбор старших групп и принимаюсь организовывать свое подразделение. Я разбиваю его на пять небольших отрядов под командованием Франклина-Исраэля Галеано, Ягуара Киламбе, Димаса Тигрильо, Тиро эль Бланко и сержанта Бельтрана. Сержант Бельтран – хороший человек, ему за пятьдесят, он уважительный, очень профессиональный, мужественный и бесстрашный.
Он будет моей правой рукой с этого момента и до самой смерти, я уважаю его. Тигрильо остается со мной в качестве заместителя командира, я организую цепочку командования для выполнения задачи. Даже если я, командир, погибну, ее выполнение продолжится. Впервые в жизни я почувствовал дрожь после того, как осознал, что неизбежно во всех военных операциях: потери.
Вместе с Тигрильо мы придумываем план, как добыть еду, выменяв ее на запасные простыни, которые нам выдали, и в которых, как мне казалось, у коммандос не было необходимости. Все коммандос – добровольцы, полные жизненных сил и желания работать вместе. Никто не возражал против отказа от лишней простыни, кроме хитрого бывшего GN, Конехо, всегда бывшего упертым человеком. Мне приходится применить власть, чтобы забрать у Конехо лишнюю простыню, и я напоминаю ему, что в воинском подразделении приказы исполняются, а не обсуждаются. У меня всегда будут теплые воспоминания о гондурасцах, живущих в приграничных районах: они лояльны ко всем, кто противостоит сандино-коммунистам, потому что они создали настоящий кордон на границе, которого не существовало никогда раньше, при других правительствах Никарагуа. В тот день один из гондурасских деревенских жителей дал нам теленка, и мы с удовольствием поели, а часть оставили себе про запас на потом. На следующее утро мы отправляемся в патрулирование по тропе в джунглях, которая приведет нас в Лас-Вегас, гасиенду, принадлежавшую г-ну Анибалу Чакону, гондурасскому производителю кофе.

Лас-Вегас

Анибал Чакон, владелец этой гасиенды, принимает нас очень тепло, дает нам – с большим достоинством – много еды и говорит, что мы можем рассчитывать на него во всем, чем он располагает. С той поры и до конца войны гасиенда Лас-Вегас будет нашей самой известной базой. В конечном счете, сеньор Анибал передал ее в полное пользование FDN: гондурасец, как никто другой. Мы покидаем Лас-Вегас и движемся через лежащую на нашем пути через джунгли крошечную деревушку под названием Эспаньолито, пока не добираемся к месту впадения Рио-Ямалес, в дом Исмаэля. Продвижение идет медленно, тропа в джунглях раскисшая, но на каждом шагу меня ждут прекрасные виды естественных прогалин в джунглях, приводящие меня в экстаз, несмотря на более сотни фунтов (45 кг) веса моего рюкзака, набитого боеприпасами и несколькими батареями для нашей радиостанции Southcom, которую несет мой неразлучный коммандо Аменаза. Я всегда подавал пример, неся немного больше выкладки, чем остальные, демонстрируя им отсутствие какой-либо пристрастности.
После нашего прибытия в другую маленькую деревню Эль-Чиламате, где живет Тоно Рейес, он сообщает, что сандинисты очень активны на границе, они захватили все "пангас" – лодки-долбленки, используемые на реках Никарагуа и Гондураса, и перегнали их на пост TGF (пограничной стражи) в Сомотине. В этом районе нет гондурасского военного присутствия, и дислоцирующиеся на пограничных постах сандинисты, чья задача – помешать MILPAS пересечь Рио-Коко, обращаются с гондурасскими гражданскими лицами столь же жестоко, как и с никарагуанцами. На четвертый день нашего патрулирования мы добираемся до Банко-Гранде в небольшой дом в джунглях, где проживает смешанная пара: дон Хулио – гондурасец, и его жена, донна Гойя, никарагуанка.
Они говорят нам, что припрятали небольшую лодку, и что мы можем взять ее, еще они дают нам одну свинью, которая помогла восполнить потерянную энергию. Донна Гойя рассказывает, как была возмущена оскорблениями сандинистов. Всякий раз, проходя мимо их дома на территории Гондураса, они всегда чего-нибудь требуют, никогда ни за что не платят, и настолько высокомерны, что она больше не может их терпеть. Она вспоминала войска Национальный гвардии, потому что они никогда не крали и не беспокоили бедных обитателей берегов реки.
Как и они, все живущие на границе гондурасцы выступают в поддержку открытой войне с этими проклятыми "пирикуакос", виновными в убийствах, изнасилованиях и постоянных унижениях. При виде этой картины мои убеждения в отношении наших действий против зарождающейся революции укрепились, заставив меня позабыть об угрозах главы Министерства внутренних дел Томаса Барджа о непримиримости в отношении врагов "революции". Помимо того, что я являюсь одним из Контрас, я был в Национальной гвардии, и знал, что у меня нет никаких шансов выжить, попади я в их руки. Но я уже был знаком с ними и видел, какое количество людей они убили во время революции. Я считаю, что лучшая защита, это нападение, и всегда был готов атаковать.
Мы отдыхаем на протяжении всего дня. Как молодому человеку без опыта ведения боевых действий или глубинного патрулирования в джунглях, мне это не нравится. Я считаю, что нам следует продолжать продвижение, но ветераны, такие как Тигрильо и Аменаза, объясняют, что при патрулировании в джунглях на трое суток движения должны приходиться сутки отдыха, почему, я узнаю позже. В тот день в Банко-Гранде, посреди джунглей, я начал слышать и видеть едва заметные признаки милитаризации страны. Через каждые 5 километров располагается пост TGF, с которого выходят сухопутные и речные патрули, поддерживаемые с воздуха двумя вылетами: одним в десять утра, другим в три пополудни.

Проникновение в Банко-Гранде

Проникновение в Никарагуа, это вызов и большой риск, но жребий брошен, подобно Юлию Цезарю, мы переходим Рубикон. Мы ложимся спать пораньше и готовимся начать переход в два часа ночи, ожидая, что последний человек переправится до 6 часов утра. Сандинистский патруль от поста Сомотине до поста Пар-Пар пройдет в 07:00 и обнаружит наши следы. Мы встаем в час ночи, первые трое мужчин садятся в лодку, управляемую Тиро аль Бланко и его помощником. Группа, состоящая из сержанта Бельтрана, Дуэнде и Алькарана, имеет задачу взять под стражу крестьянина, живущего в километре вверх по реке, помешать ему предупредить сандинистов в Сомотине и дать нам удалиться от места переправы на час, плюс время, необходимое на сбор информации и обнаружение. Мы определяем расстояние временем, потому что движение патруля в джунглях медленное, и его очень трудно рассчитывать в километрах.
Река бушует, мощь течения напоминает нам, что любой, кто упадет в воду со всем снаряжением на спине, покойник. За раз на ту сторону переправляется по три человека, это продолжается до 06:45, когда реку пересекает последняя группа. Я переправляюсь в 03:00 и через несколько минут после этого подхожу туда, где мои коммандос схватили крестьянина. Ему около сорока, он напуган видом наших винтовок FAL и военного снаряжения, делающего нас больше похожими на регулярные войска организованного государства, чем на партизан. Это вызывается обстоятельствами нахождения в полицейском государстве, таком, как созданное сандинистским правительством, контролирующим повседневную жизнь своих граждан. Никто из нас не может смешаться с гражданским населением, потому что нас сдадут, и мы будем казнены на месте или, что менее вероятно, брошены в тюрьму Главным управлением государственной безопасности (DGSE). Единственное отличие в том, что наша форма голубая, и на нас желтые гражданские ботинки. Я считаю, что выбор гражданской обуви был глупым, на скользкой почве джунглей их подошвам не хватает сцепления.
Я задаю крестьянину множество вопросов о местности, возможных путях прохода и подробностях о сандинистских патрулях. Он говорит, что патруль из 10 человек с собакой каждый день проходит по тропе в джунглях вдоль хребта, которую я уже видел. Он спрашивает меня, что сказать сандинистам, когда его будут допрашивать, я велю ему рассказать им все, что он видел, но не позволяю ему разглядывать мое обмундирование. Он дает нам две грозди бананов: это будет наша еда на сегодня. Я прошу его подождать и не уходить, пока мы не закончим переправу, что он и делает.
Вначале я приказываю нескольким людям под командованием Лобо проложить пикаду – тропу через густую растительность – по направлению к хребту напротив нашей позиции, это поможет нам обороняться, если завяжется перестрелка. Когда мы начинаем удаляться от реки, я слышу мотор лодки. "Пирис" – сокращение от "пирикуакос", "ласковое" прозвище, используемое нами при упоминании сандинистов – идут вниз по реке. Нам некогда прятать маленькую лодку донны Гойи, и мы бросаем ее. Позже она будет найдена TGF, которые доставят донне Гойе много неприятностей. Она расскажет мне об этом несколько позже. Все идет хорошо, хотя и несколько вне плана. Я был почти у гребня, где ждет вся разведывательно-боевая группа, когда впервые в жизни с некоторым беспокойством услышал звук множества автоматов АК, из которых стреляют TGF, обнаружившие наши следы на месте переправы.
Я немедленно приказываю выдвигаться в направлении района, предположительно организованного и контролируемого Корреос – нашими сторонниками из Крестьянского внутреннего сопротивления – полностью полагаясь на Тигрильо, который, по его словам, "знает эти джунгли как свои пять пальцев". Полагая, что часть того, что он утверждает, может быть правдой, мы двинулись в густые джунгли, полные огромных деревьев, видимость в которых часто составляет не более десяти или пятнадцати метров. После восьми часов продвижения сквозь густую растительность в окружении огромных деревьев, будучи третьим в колонне после Лобо и Алькарана, я замечаю, что Лобо замер в изумлении, изучая только что обнаруженные следы. Я спрашиваю его:
- Что?
- Смотри, - отвечает он, указывая на землю.
Он показывает мне наши следы, смешанные с неопределенным количеством следов TGF, безусловно, имеющих задачу преследовать и уничтожить мой отряд. Чего я и опасался: Тигрильо и его группа слишком много хвастаются. Я немедленно зову Тигрильо и всех старших групп и говорю им:
- Смотрите, где мы находимся, никто не знает, но теперь позади нас сандинисты и огромная разлившаяся Рио-Коко, и кто знает, что там еще наступает нам на пятки. Я не желаю слышать, как кто-то несет чушь, если он ни в чем не уверен. С этого момента руководить нашим движением на юг буду я. Где бы мы ни оказались, забудьте о следовании по дорогам и тропам, мы пойдем по азимуту с моим компасом и картами. Я вижу, что никто не знает эти джунгли.
Я приказываю молчать всем, кто хочет высказаться. Не может быть никаких оправданий. Наше выживание под угрозой: за нами Рио-Коко, полная сандинистов, готовых охотиться на нас и использовать наши головы в качестве трофеев, чтобы распугать всех патриотов, желающих поднять против них оружие, как они уже делали в прошлом. Я выдвигаюсь вперед вместе Дуэнде и Рамиро, и мы идем, пока в состоянии что-то видеть. Мы ложимся спать посреди густых джунглей, в месте, куда, возможно, раньше не ступала нога человека.
На рассвете мой отряд движется в джунгли Джинотега. Мы идем вверх и вниз по холмам, пронизанным небольшими ручьями, направляемые стрелкой моего неразлучного компаса. Я поражен тем, что мои коммандос продолжают движение, без пищи, с тяжелыми рюкзаками на спинах. Я помню, что при долгом патруле даже шляпа становится тяжелой. Я уже выбросил запасной комплект нижнего белья, остальные тоже избавляются от всего, что считают ненужным. Из-за скользкой обуви я падаю почти на каждом шагу, мне приходится быстро учиться, как ставить ноги, прежде чем сделать следующий шаг вперед. "Наш поход, это настоящая одиссея", говорю я себе.
Проведя в джунглях четыре дня без еды, я начинаю беспокоиться о том, что нас ждет впереди. Я слышу знакомый шум вертолета, по моему мнению, перебрасывающего войска для организации плотного кольца окружения, нацеленного на уничтожение моего подразделения. На рассвете пятого дня я с радостью слышу вдалеке крик петуха, означающий одновременно и хорошее, и плохое: людей. Хорошее – это еда и информация, плохое – обнаружение "пирис" и возможное уничтожение.
День пятый. Мы идем больше, чем по двенадцать часов в день, поддерживаемые только водой, которую набираем во встречающихся по пути ручьях. Внезапно, около 11:00, местность перед нами открывается, и мы выходим в "гуаталь" – ранее возделывавшуюся территорию. Проводники раньше говорили мне, что это значит, что поблизости живут люди. Мы продолжаем двигаться на юг и через 30 минут видим "милпу" – кукурузное поле. Мы, почти как безумные, бросаемся к нему и принимаемся рвать початки и есть их сырыми.

Шаг в цивилизацию

Вкус этой жесткой кукурузы великолепен, я стараюсь разжевывать ее и есть медленно, чтобы избежать каких-либо возможных проблем с пищеварением после нескольких дней без еды. Съев немного кукурузы, я возвращаюсь к реальности… К войне. Я немедленно высылаю дозорных на поиски тропы. Мои люди спешат вперед и тут же сигналят, что нашли ее. Затем мы движемся к дому, находящемуся примерно в 800 метрах от поля. Я приказываю окружить дом, находящийся рядом с широким проходом в джунглях. Как только мы занимаем периметр вокруг дома, я подхожу к нему с тремя коммандос. Я обнаруживаю крестьянина лет 30, рубящего дрова во дворе крохотного деревянного домика. Увидев нас, он здоровается и приглашает в свой дом на всегдашнюю традиционную чашку кофе. Я принимаю приглашение и рассказываю о нашем положении. Я говорю, что мне нужна еда, и он тут же велит жене приготовить для нас четырех цыплят и тортильи. Я даю ему четыре простыни, и он с радостью принимает их. Он также рассказывает мне, что нас ждет. Он слышал о прорыве войск из Гондураса, и что сандинисты уже более двух дней мобилизуют свои силы и ждут нас впереди. Затем он описывает, как нам пройти по главной тропе через джунгли к истокам Рио-Пар-Пар, потому что задействованные в окружении военные находятся в деревне Ла-Колония.
Затем мы отдыхаем в течение часа, после чего мой патруль направляется к другому дому, расположенному примерно в четырех часах ходьбы. Мы подходим туда в сумерках. В момент нашего прибытия охранение хватает человека, пытающегося покинуть дом, едва завидев нас: он не знает, что местность была окружена еще до того, как к дому подошел первый из коммандос. Я спрашиваю находившегося в доме человека, кто это. Он отвечает, что это какой-то тип, пришедший купить несколько яиц. Тигрильо говорит, что этот парень – наверняка переодетый в гражданское сандинист. Никто не ходит в джунгли покупать яйца посреди дня в воскресенье. Мы конфиденциально беседуем с владельцем дома, и он едва не плача просит нас с Тигрильо не причинять вреда "Хуану Пирикуако", потому что после этого сандинисты убьют его и его семью. На рассвете мы начинаем медленное движение в направлении слышимых вдалеке вертолетов, со всех сторон окружаемые подстерегающими опасностями. После более десяти дней патрулирования по пересеченной и болотистой местности под постоянным дождем мои коммандос измучены и голодны, у половины бойцов и у меня порвалась обувь. Мы почти непрерывно в движении, наши ноги поражены мазаморрой – бактериальной инфекцией, разрывающей кожу – вдобавок к повреждающей ее постоянной влажности. И в довершение всего у нас нет точной информации о противнике, который, как я считаю, идет по нашим следам. В таких обстоятельствах наше уничтожение почти неизбежно.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 16 сен 2021, 17:49 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
С Корреос – сторонниками Крестьянского внутреннего сопротивления

В пять часов мы подходим к другому дому. Крестьянин рассказывает нам, что Пантера Негра, вождь Корреос – член Крестьянского внутреннего сопротивления, с шестью своими людьми находится в часе отсюда, в доме на гребне. У них есть корова для нас, и он заявляет, что мы сможем там отдохнуть, потому что дом находится в отдалении от основной тропы, ведущей через джунгли, и есть только один способ добраться до него. Хотя мы и выдохлись, я приказываю группе продолжить движение, еще я отправляю одного из четырех собравшихся там Корреос сообщить всем в этом районе, что мы прибыли из Гондураса, и чтобы они следили за перемещениями "пирис". К вечеру того дня, восьмого после нашего проникновения на территорию Никарагуа, мы добираемся до района неподалеку от Ла-Колония. Когда мы подходим к дому, люди радостно приветствуют нас, они говорят, что их собрала Никарагуита, которая оказывает поддержку Тигрильо, что меня очень радует. Я не имею ни малейшего представления, как они действуют, но впервые чувствую себя в безопасности в этих джунглях. Это начало долгого пути вместе с моими соплеменниками, переполненными неотрывным желанием освободиться от коммунистов Сандино. На протяжении всей войны они будут приводить тысячи новых добровольцев.
Наконец, не теряя времени, мы прибываем туда, где нас ждет Пантера. Корову забивают и начинают готовить еду. Мы принимаемся делиться информацией и рассказывать о борьбе. Внезапно прибегает один из Корреос, сильно встревоженный, и сообщает, что в дом, откуда мы только что ушли, прибыл патруль из 60 солдат EPS (Сандинистской народной армии) с двумя кубинскими офицерами и двумя собаками, и что он идет по нашему следу. Моя догадка оказалась верной: преследующие нас сандинисты отстают на два часа, и остановка для отдыха будет фатальной. В конце концов, была ночь, а ночью никто не может легко маневрировать в густых джунглях – я видел это на протяжении всей войны. "Пантеры" были организованы Тигрильо, и это было правдой. Восстание против сандинистов во многих районах Никарагуа пользуется полной поддержкой. Пантера – высокий человек, лет сорока, с ним пятеро вооруженных людей, среди которых его пятнадцатилетний сын Полворита. Их оружие – АК-47, две винтовки M1, две винтовки FAL и дробовик. Все они присоединяются к нашей группе на правах активных членов. Окружающие нас военные силы растянуты почти на 15 километров, от Ла-Колонии до Тунавалана и насчитывают более 600 человек с военно-транспортными вертолетами. Чтобы выбраться из этой ловушки, мы планируем, что Корреос проложат две пикады, и мы пройдем через джунгли между линиями засад противника, не оставляя следов. Мы разделимся на два подразделения. Одним буду командовать я, а другим Франклин. Мы попытаемся перегруппироваться на другом берегу Рио-Бокай, где у нас будет больше шансов уклониться от EPS. В то же время мы окажемся вне окружения, и сможем с большими шансами на успех контратаковать любых преследователей.
Один из моих коммандос заболел малярией, и заполнившие мой разум мысли о команданте Маке не слишком приятны: как он может быть таким невежественным. Он должен знать, что все патрули Гвардии в джунглях берут с собой хлорохин для лечения малярии. Я также начинаю страдать от воздействия климата джунглей. Меня трясет лихорадка, но благодаря моей молодости и физической крепости я все еще был способен принимать четкие решения и при таких невзгодах. Мы покидаем дом в девять утра, согласно нашим Корреос, отслеживающим передвижения противника, Сандинистская народная армия (EPS) тоже. Мы начинаем движение, теперь ведомые почти 30 Корреос, прибывшими ночью, чтобы полюбоваться на наше снаряжение и оружие. Они удивлены, потому что теперь это стало реальностью: мы будем сражаться с сандинистами. Я совершенно ошеломлен, видя решимость этих людей, ранее оставленных на произвол судьбы другими правительствами, но свободных. Теперь они хотят отомстить коммунистическим угнетателям за жестокое обращение и, таким образом, за установление режима, стремящегося к абсолютному контролю над жизнями людей.
"При Сомосе нам никто ничего не указывал, и, по крайней мере, мы имели право возмущаться, но эти проклятые сучьи дети хотят отобрать даже это. Мы устали от того, что кто-то приходит сюда и приказывает нам идти на собрание здесь или куда там они хотят, а если мы не пойдем, то будем считаться контрреволюционерами. Они крадут наш урожай и платят нам, когда захотят, по установленной ими самими цене, которая неприемлема!"
Вкратце, это одна из причин того, что эти обнищавшие люди из этих суровых джунглей были готовы принести высшую жертву. Отдать все ради своей свободы, внезапно оказавшейся под угрозой со стороны сумасшедших коммунистов.

Пикада

Движение по пикаде – волнительное дело, поскольку мы знаем, что основная тропа через джунгли патрулируется, и на ней повсюду устроены засады. Однако у нас нет иной альтернативы, кроме как уйти вглубь и оставить EPS позади, предприняв маневр уклонения. Пирикуакос стремятся уничтожить нас, а мы полны решимости не допустить этого. Теперь, при поддержке всего этого благородного народа, мы непобедимы. Я помню, что партизан подобен рыбе в воде, когда он пользуется поддержкой народа, а здесь я командую группой, поддерживаемой этими людьми. Они вселяют в меня уверенность и надежду на победу или свет в конце темного туннеля. Когда мы приближаемся к основной тропе через джунгли, я высылаю по три коммандос в каждую сторону, чтобы прикрыть переход бойцов. Они пойдут, не оставляя следов на главной тропе, и встретятся с нами на другой стороне пикады, проложенной Корреос, чтобы ускорить наше продвижение к холму Гачо.
Оказавшись на холме Гачо, мы немного перекусываем и отдыхаем, впервые за почти 15 дней. Согласно новой информации сандинисты потеряли наши следы на пикаде, но они перемещают окружение дальше, к холму Лас-Нубес. Единственный выход для моих коммандос – отправиться в Алати и пройти через общину дона Кандидо Сумо. Дон Кандидо был главой общины. В будущем, в ходе войны он выступит и в других ролях. В 1987 году он помог заключить перемирие между EPS и 1500 коммандос команданте Тофио, окружившими их в Сан-Хосе де Бокай, когда он и городской священник прибыли, чтобы остановить атаки на окруженный гарнизон EPS и избежать кровопролития. В данный момент наиболее безопасный для нас вариант – устремиться в северную Селайю. В районе Тунавалана нам приходится прокрасться мимо роты "пирис", в 40 метрах от их дозорных. В полдень… Мы продолжаем идти форсированным машем, пока не достигаем Рио-Бокай. Деревни Сумо в Алати. Мой отряд находится на краю зоны поражения, устроенной сандинистами. По словам Корреос, на другом берегу Рио-Бокай чисто. Войск противника там нет. Переправляться через реку на двух лодках Сумо проще, но одна из них переворачивается, и я едва не теряю пятерых коммандос, но люди Сумо, опытные пловцы, спасают их всех. Затем они почти час ныряют, пытаясь найти винтовки, пока не достают их все. Я впервые с удивлением наблюдаю, на что способны эти люди, были действительно хорошо приспособившиеся к воде. Я отдаю должное их естественным навыкам выживания в этих джунглях. В ближайшем будущем они окажутся очень ценны для нас.
Перейдя реку, мы движемся еще два часа до небольшого домика. Мы отдыхаем там день и проводим ночь, счастливые, что до сих пор живы. На каждом из нас начинают сказываться последствия похода: вся группа без обуви, а наши ноги страдают от влажности. Наконец, после пятнадцати дней без мытья я принимаю ванну, запах, исходящий от моего немытого тела, неописуем. Я помню, что провел весь день, подняв ноги к солнцу, болтая и шутя о происходящем. Мы посмеиваемся над теми, кто выглядел нервным, теми, кто ошибался со змеями, которых мы встречали по пути, над всеми мелкими и глупыми вещами, которые происходили… Бог мой, мы все еще живы.
На следующий день мы начинаем движение даже против воли некоторых заблудших коммандос, которые хотят отдохнуть еще. Я объясняю им, что нам нужно увеличить разрыв между нами и силами противника, если мы останемся, нас безусловно уничтожат. В 08:00 мы начинаем долгий путь в сторону дельты Дака, к месту слияния ручья Дака и Рио-Вина, где живет Марселино Монтенегро, единственному месту в окрестностях, где была еда. Мы приходим к дому Марселино в полдень. Там, мы говорим с его женой, она продает – или дает – нам сычужный сыр, лепешки и бобы. Мы радуемся короткой передышке, а затем прощаемся с ней и в 13:00 покидаем ее жилище. Я считаю этот район опасным и не очень обороняемым, если на нас нападут, кроме того, я также хочу оставить больше расстояния между сосредоточением войск противника и нами. Мы движемся дальше и в течение четырех часов идем вдоль Рио-Вина, пока не добираемся до дома дона Альберто Молины. Он был ценным союзником, бывшим судьей Места – своего рода полицейской организации во времена Сомосы – которому пришлось бежать из План-де-Грама, уводя около сорока голов скота, двух маленьких дочерей и жену, чтобы укрыться в этих джунглях.

Кано-Дака

К нашему удивлению, подходя к дому, мы видим вооруженных людей, а затем немедленно останавливаем человека, который вышел из дома и перепугался до смерти, увидев меня. Но он узнает некоторых из моих людей и говорит, что там, в доме, Франклин. Он только что прибыл, так что я отправляю его обратно впереди нас, сообщить Франклину, что мы идем, чтобы он не беспокоился. Встреча была радостной: Аменаза приносит мне тушеную говядину – корову выделил для нас дон Альберто Молина. Внезапно все мы ощутили себя очень счастливыми, Франклин рассказывает, как он пытался направиться на юг. Но, как и для нас, единственным возможным вариантом было идти на восток. Его подразделение перешло Рио-Бокай через Турувас. Это ночь радости, Аменаза много говорит. Он рассказывает мне о своих дочерях, о днях неудач, когда он бежал от направленной на бывших GN мести сандинистов в Сомото, и других вещах. Я молод и холост, мне очень не нравится то, что среди нас сражается так много людей, у которых есть маленькие дети, но, к сожалению, мы не можем их отвергнуть. Я связываюсь – впервые за 16 дней – по радио с Генштабом. Мы слышим, как они радуются, услышав нас. Они хотят, чтобы я знал, что у меня есть их помощь и поддержка – с психологической точки зрения. На самом деле никто из них не может сделать для нас ничего, кроме как молиться, чтобы EPS не разбили и не уничтожили нас. Я сплю хорошо.

Путь к месту отдыха

Мы с Генштабом договариваемся, что я буду докладывать каждые две недели или когда произойдет что-то важное, потому что радио ненасытно расходует батареи. Я обещаю бойцам, что мы сделаем трехдневную передышку в этом районе, чтобы восстановить силы и здоровье. Наши ноги поражены мазаморрой, и мы еле идем, мы едва ползем. Шестьдесят процентов нашей обуви практически полностью развалились. Я поднимаюсь рано и понимаю, что сегодня 19 июля 1982 года. Сандинисты собираются отмечать юбилей событий в Масайе. Мне эта дата приносит лишь плохие воспоминания, так что я решаю распределить все шесть подразделений – Пантера присоединился к группе независимо – по домам в округе, чтобы они могли как следует поесть и отдохнуть, прежде чем продолжить разведывательные и боевые задачи которые я планирую выполнить в четырех географических районах. Целью будет привлечь как можно больше людей, чтобы сформировать то, что я считаю необходимым: армию, которая победит сандинистскую армию или создаст условия, провоцирующие смену правительства. Когда в 08:30 я разговаривал с Тигрильо, в жилище Альберто Молины оставались лишь пятнадцать из нас. Внезапно с троп в джунглях прибегают двое Корреос с одинаковыми известиями: силы EPS продвигаются к нашей позиции, они приближаются.
Коррео, пришедший из жилища Анибала Монтенегро, говорит, что его послала донна, потому что вчера в 15:00 прибыл патруль из 30 "пирис", которые утверждали, что их задача – выслеживать нас, куда бы мы ни шли. Франклина преследуют еще 40 человек, которые дойдут до нас примерно через час. Я очень признателен за предупреждение, иначе, застань они нас на отдыхе, все было бы очень плохо. Я вижу тут возможность одержать маленькую победу, необходимую, чтобы продемонстрировать сандинистам, что мы не валяем дурака и не шутим. Я полагаю, что их командир просчитался, послав так мало людей против такой хорошо оснащенной группы, как наша. Я заставлю этих солдат заплатить за его ошибку.
Каждый взвод сандинистов состоит из 40 или 30 человек, и они вступят в стычку с 65 коммандос. Я отправляю людей собрать мой патруль и живо привести его обратно. Крестьяне показывают прогалину около ста квадратных метров рядом с главным проходом в джунглях. Поскольку у меня мало времени, я выбираю это место в качестве зоны поражения засады, а берег Рио-Вина напротив дома – зоной поражения для другого патруля. Я отправляю Тигрильо с Тиро аль Бланко, Ягуаром Киламбе и Пантерой на ту сторону Рио-Вина, а Франклина, Димаса Тигрильо и сержанта Бельтрана со всеми бывшими GN в район прогалины. Мы выдвигаемся быстро. Я лично указываю каждому из бойцов, какую позицию занять. Ситуация напряженная. Наконец-то мы проверим нашу боеспособность, а также боеспособность противника. По имеющейся у меня информации, патрули EPS состоят из 40 или 30 человек. Если это так, то мы на равных. Единственное отличие – в наличии у них подкреплений и высокой мобильности за счет унаследованных от GN вертолетов CH-58, которые в чрезвычайной ситуации могут перевозить до 20 человек и боеприпасы.

Первая засада

Перебегая от одного к другому, я инструктирую всех, что мы должны разбить сандинистов за час, чтобы безопасно отойти в джунгли у ручья Дака и избежать ожесточенного преследования, подобного тому, что велось за нами на протяжении шестнадцати долгих и напряженных дней. Внезапно, менее чем через 30 минут, на ведущей сквозь джунгли тропе появляется первый солдат разведывательного взвода 6009 батальона под командованием младшего лейтенанта Фиделя Тиноко Зеледона. За ним следует колонна хорошо подготовленных и экипированных людей, вооруженных автоматами АК-47. Трое дозорных бдительны, но самоуверенны из-за того, что после многих дней преследования считают, что мы напуганы и бежим, но они что-то видят или подозревают в конце прогалины. Они вскидывают свое оружие. В этот момент, наблюдая за ситуацией со своей замаскированной за кустами позиции, я приказываю:
- Огонь!
Сержант Бельтран выпрыгивает из своего укрытия, он первым стреляет в головного дозорного, которого выстрелами FAL отбрасывает назад, и тут же град пуль срезает первых девятерых человек, включая Фиделя Тиноко, который, как хороший офицер, идет четвертым. Спустя годы я встречусь с его братьями, отцом и матерью в крошечном домике недалеко от Килали, Эль-Джикелите. Двое его младших братьев присоединятся к моему отряду и будут под моим командованием в роте Синко Пиноса. Через полчаса интенсивного боя – поскольку группе солдат удалось закрепиться за деревьями – мы несем первую потерю: бывший сержант GN Араика Аменаза смертельно ранен. Он скончается позже, после ночи мучительной боли и почти полного отсутствия медицинской помощи.
Мы еще не были готовы, и казалось, наши руководители забыли, что на войне будут убитые и раненые. Мы предпринимаем лобовую атаку и выбиваем окопавшихся солдат, которые беспорядочно бегут, бросив позади 9 трупов, 17 рюкзаков и 11 автоматов АК-47, включая один с серийным номером 1633, принадлежавший Фиделю Тиноко Зеледону. Наша победа горько-сладкая, поскольку нам приходится отступить в самую глубь джунглей, чтобы зализать раны, дожидаясь мучительной смерти моего друга, коммандо Аменазы, и стать ее свидетелями. Пока ответы на мои вопросы положительные. Сандинистов можно победить, так что условия для гражданской войны имеются. Крестьяне – хорошие бойцы, и их можно эффективно организовать для недавно начавшейся затяжной войны.
Мы продолжаем патрулирование, через восемь часов мы прибываем в самое сердце джунглей, в Дака-Арриба, где отдыхаем сутки. На следующий день я высылаю четыре дальних боевых патруля. Я двигаюсь к Эль-Наранхо около Васлалы, в районе Рио-Ляс, а затем в направлении Рио-Кум. Другой патруль направляется в сторону центральной Хинотеги под командованием Хуана Кастро-Кастро, Ягуара Киламбе. Франклин идет в район Матагальпы. Четвертый патруль направляется к Вивили, этим командует Тиро аль Бланко. После патрулирования вблизи Запоте-Кума мы сжигаем гарнизон милиции. По возвращении в Вину крестьяне рассказывают мне о развертывании сандинистов по всему району после засады и четырех вертолетах, прилетевших для вывоза их погибших. Через месяц к нам присоединяется патруль Франклина. Наши подразделения насчитывают в общей сложности 170 гражданских добровольцев и 40 коммандос, полностью оснащенных оружием и боевым снаряжением. В число новых добровольцев входят бывший капитан EPS Ирэн Кальдерон и бывший член Национальной гвардии Куэрво, который в будущем падет в бою в гасиенде Санта-Елена Матагальпа. Они были лидерами небольших антисандинистских партизанских групп, вооруженных оружием, оставшимся от Национальной гвардии, и охотничьими ружьями. Мы решаем вернуться в Гондурас вместе с гражданскими, чтобы обучить их перед возвращением на долгую партизанскую войну, которая продлится еще много лет.

Новые волонтеры

Я выхожу на связь с Команданте 380, чтобы запросить разрешение вернуться. Он говорит мне, что я не могу возвращаться с таким количеством людей, на что я вежливо отвечаю: "Катитесь к черту!" Я воскликнул, что не собираюсь погибать, как дурак, на глупой неблагодарной войне, призванной остановить поток оружия в Сальвадор, как того требует ЦРУ. Я грожу, при таком раскладе я в лучшем случае покину FDN. Мы начинаем подготовку к возвращению и забиваем двух коров, подаренных доном Альберто Молиной.
В первую неделю августа 1982 года около 08:00, после шести дней движения, мы достигаем устья Рио-Пар-Пар в месте слияния с Рио-Коко. Мы готовимся сделать несколько плотов из деревьев майягуа и банановых пальм, пока вооруженные коммандос развертываются, чтобы нести охранение, потому что наша текущая позиция находится между двумя постами TGF: Плис и Сомотин. Неожиданно мы слышим приближающийся рев подвесных моторов нескольких лодок. Я хватаю свою винтовку "Мини 14" и выхожу на берег реки. Я вижу появившуюся лодку с флагом сандинистов, в ней четыре человека, двое из которых вооружены автоматами АК-47 и одеты в оливково-зеленую военную форму. Я выкрикиваю приказ остановиться, но вместо этого рулевой ускоряется, так что я делаю четыре выстрела. Один из солдат выпадает за борт и оказывается под огнем моих коммандос, остальные сдаются. Один из моих коммандос плывет к лодке, за ним следует боевая группа. Мы приступаем к захвату шести моторных лодок, полных продовольствия и снаряжения, предназначенных для снабжения постов TGF. Отовсюду раздается стрельба, похоже, что кто-то из солдат выпрыгнул из другой лодки, и ситуация становится несколько запутанной, но мы быстро берем ее под контроль. Солдатам TGF удается сбежать, и у нас остается около 23 человек, среди которых сандинисты, снявшие и выбросившие свою форму, и мирные жители, ехавшие с ними. Рулевые лодок просят позволить им оставить хотя бы одну из них, чтобы они могли покинуть территорию, один из них жалуется:
- Мне прострелили руку.
- Я стрелял в тебя! Я целился тебе в голову, ублюдок! Почему ты газанул, когда я приказал тебе остановиться? Тебе лучше заткнуться!
Я позволяю им взять одну лодку, но не раньше, чем я отберу четыре лучших вместе с моторами и прикажу команде спрятать их в джунглях для будущих операций. Я оставляю Димаса Тигрильо во главе почти 70 вооруженных коммандос, позже он – проницательный лжец – преподаст мне урок, который я никогда не забуду. Я также оставляю с ним сержанта Бельтрана, Франклина и всех младших командиров, включая Рамиро, Тиро аль Бланко и Ягуара Киламбе. Их задача – продолжать набирать людей для создания армии, способной победить коммунистов в Манагуа. Я знаю, что это будет нелегко, потому что видел, как они победоносно вошли в Манагуа 19 июля 1979 года с тысячами молодых идеалистов, которые отдадут свою кровь за революцию, и чье видение не разделялось крестьянами. Со мной остается группа из 180 добровольцев, среди них Ирэн Кальдерон, Куэрво со своими 60 людьми и другие.
Я иду впереди группы, чтобы согласовать с Фиерро оплату перевозки припасов и обучение нового подразделения. После почти двух с половиной месяцев похода и боевых действий в джунглях без признаков цивилизации и без капли газировки нужно было видеть мою радость, когда в первом магазине в гондурасской деревушке я покупаю кока-колу, еще одну и еще, и еще. Должно быть, я похож на маленького голодного ребенка, когда пью эти четыре кока-колы и ем печенье. Усталый, с измотанными нервами, я вновь задаюсь вопросом, какого черта… Я ежедневно веду эту проклятую войну со смертью. Вместе с Тигрильо и остальной группой мы движемся в быстром темпе и прибываем в Лас-Трохес, затем несколько местных жителей, гондурасцев, помогают нам добраться до базы Ариэль, где нас приветствует находящийся там команданте Ричард – бывший лейтенант GN Сандино. Затем Ричард везет нас в Тегусигальпу, где нас как героев приветствуют члены Генерального штаба. Команданте 380 внимательно выслушивает все подробности рейда, а потом я спрашиваю его:
- Так что же? Что случилось? Мне показалось, что нам не позволяют приводить добровольцев?
- Мы с нашими друзьями проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что американская программа и наши планы могут отличаться, поэтому мы собираемся начать полномасштабную войну против сандинистов до нашей победы, а не сдерживать их, как хотят американцы.
Он знакомит меня с Аристидесом Санчесом, неким человеком по имени Мендоса и Чикано Карденалем. Новые войска будут обучаться на базе в Гуаймаке под командованием бывшего капитана GN Рудо Эспиналеса и моего старого друга и инструктора Академии лейтенанта Вальтера Кальдерона, ныне команданте Тоно. Примерно через пять недель интенсивных тренировок, потраченных, чтобы как можно лучше подготовить этих крестьян, из них выковывают коммандос. В то же время мы готовим каждую мелочь – на основе нашего предыдущего опыта – для этой новой боевой единицы. Киче, член группы инструкторов, вызывается возглавить одну из трех боевых групп, которые мы готовим.
Боевыми группами будем командовать Тигрильо, Киче и я, а задачей будет дальнее боевое патрулирование центральной части Хинотеги. Я даю Франклину указание отправиться в Матагальпу, чтобы расширить район действий, так как я знаю, что партизанская война, которая не разрастается, обречена на провал. Я провожу долгие ночи, разговаривая с Тоно и Киче. Мы обсуждаем важные задачи по набору новых добровольцев и боевым действиям, которые нас ожидают. Тоно всегда оптимистичен. В те дни к FDN присоединился бывший полковник GN, доктор Эрнесто Матаморос. Он был последним начальником военного госпиталя GN и замечательным человеком. Он будет отвечать за организацию того, что, как мы все знали, необходимо в военное время: Медицинского корпуса, чтобы выхаживать тех коммандос, которые будут ранены на этой гражданской войне. Подготовка нового боевого подразделения началась в августе и закончилась в октябре 1982 года.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 19 сен 2021, 22:01 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
3. Бокас-де-Аяпал

Мы снова в движении, на моей второй вылазке. На этот раз у нас лучше с оснащением оружием поддержки: по одному 60-мм миномету, одному гранатомету M79 и одному пулемету M60 на отряд. А еще мне сообщили, что сандинисты развертывают наступление против недоумка Димаса Тигрильо, решившего устроить базу в Вине. Он ослушался моего приказа отправить 250 новых добровольцев на учебную базу пехоты FDN. Крестьяне вербуются сотнями, что-то немыслимое для команданте Бермудеса, который сказал мне:
- Майк Лима, прожди мы еще год, это было бы невозможно, коммунисты еще не установили свою полицейскую систему. Мы направим Никарагуа в сторону демократии, мы живем в поворотный момент истории.
Мы едем на грузовиках из Гуаймаки в Лас-Трохес. Затем продолжаем путь от Лас-Трохес до Ла-Фортуны пешком и с помощью маленького трактора, занятого у кубинских табаководов в Лас-Трохес. Тракторист – командир группы с базы Ариэль, Сальвадор Перес, он же Шерман, который в будущем падет в бою в Ла-Паланке, неподалеку от Килали. Илистые болота ужасны, потому что каждый день идет дождь. Моя задача – помочь забрать набранных гражданских добровольцев и спасти команданте Димаса Тигрильо, который вызывает бурю в северной Хинотеге. Кроме того, из-за наших действий в этом районе гражданское население постоянно подвергается невероятным репрессиям. EPS начинает крупномасштабное наступление, в противоповстанческой операции, направленной против наших сил участвуют около 2000 солдат. Столкнувшись с этой очень сложной ситуацией, я решаю послать Тигрильо и его группу по Банко-Гранде, а мою группу вместе с боевой группой Киче через Болинки, чтобы прошмыгнуть за территорию, охваченную наступлением EPS. У меня четыре 60-мм миномета и 120 мин. Мы пересекли Рио-Коко на моторных лодках Мамето Эрреры, и он сказал мне, что также помог Тигрильо переправиться возле Эль-Чиламате. Я благодарю его и предлагаю оплатить оказанные услуги, но он отказывается принять плату.
На этот раз я лучше подготовился, так как получил деньги на провиант. Мы берем лекарства и пару радиостанций, по одной на группу, что немного улучшило командование и управление. После нескольких дней продвижения под дождем через болота мы прибыли в Кантаявас. Там я отправляю Киче в район Планес-де-Вилан с несколькими добровольцами, среди которых были Джимми Лео, Джовани Челе и другие, утверждавшие, что могут завербовать там до 500 новобранцев. Я с коммандос устрою атаку на командную базу сандинистов, расположенную в Бокас-де-Аяпал. После убытия Киче я остался с 55 коммандос, в это же время прибывает отряд под командованием Ягуара Киламбе из 19 коммандос, которые знакомы с ситуацией и начинают рассказывать о том, что произошло во время моего отсутствия. Димас проигнорировал мой приказ отправить 250 добровольцев в Гондурас, он ожидал, что мы доставим припасы к нему в Вину, где он формирует "армию" Тигрильо. Произошло множество ужасных по моим меркам событий. Он отправил Дуэнде в Ла-Колонию для арестов, захвата и совершения других актов произвола против отдельных гражданских лиц. Очень плохой способ начать нашу борьбу за получение поддержки народа. Они также сказали мне, что около 17 человек, обвиняемых в шпионаже, были расстреляны по приказу Димаса Тигрильо. Затем EPS развернули широкомасштабное наступление и в одной из стычек были убиты сержант Бельтран и 7 коммандос.
По словам всех Корреос, джунгли охвачены стычками и засадами. Сандинисты захватили множество людей, которых они обвиняли в сотрудничестве с нами. Они также казнили еще нескольких, среди них братьев Баррера из Вины. Корреос провели нас к холму Лас-Нубес неподалеку от Бокас-де-Аяпал. С 75 коммандос и Корреос мы начинаем операцию по уничтожению базы командования и управления EPS в Бокас-де-Аяпал. База хорошо защищена четырьмя ротами. В течение дня Корреос прокладывают "пикаду", тропу через густую растительность окружающих нас джунглей, и 19 октября 1982 года мы начинаем почти восьмичасовое совместное дальнее боевое патрулирование, чтобы проскользнуть мимо всех сандинистских войск и добраться до их главной базы, расположенной в двухэтажном здании гасиенды, защищенном форпостом из 40 человек на одной стороне Рио-Бокай.
Мы прибыли к воротам гасиенды в полночь, мы ожидали, что там будет часовой, которого нужно будет устранить тихо. Ягуар Киламбе и я выдвигаемся к воротам. Слегка моросит, местность залита лунным светом, но затем из-за проплывающих облаков ночь потемнела. Мы двигаемся тихо и незаметно. Часовой зажег сигарету, он под козырьком крыльца дома гасиенды, укрывается от дождя, что облегчает нам дело. Мы немедленно приступаем к развертыванию. Я с 15 коммандос занимаю позицию на небольшом холме. Отличная, выгодная точка, откуда я могу видеть всю зону действий. У нас четыре 60-мм миномета и 120 мин. Двадцать коммандос под командованием бывших GN, Наваля и Вильфредо, выстраиваются напротив главного входа в дом. Вскоре они уничтожат 40 солдат, спящих в доме гасиенды, с помощью двух пулеметов M60, в то время как Ягуар Киламбе и 50 коммандос обрушат на главную базу смертоносный огонь из шести гранатометов M79, РПГ LAW и винтовок.
База представляет собой скопление небольших хижин, расположенных вокруг построек гасиенды. С момента нашего прибытия и до 02:00 я слышал вопли и крики нескольких человек, которых пытали. У сандинистов огромные прожекторы, поворачивающиеся туда-сюда, обшаривая местность, это действительно впечатляющая демонстрация военных технологий. Кроме того, я слышу шум большого электрического генератора и ощущаю мощные волны патрульной радиостанции их базы. Я удивлен наличием всей этой военной машинерии. В 03:00 они тушат свет, все тихо, единственный звук доносится от нарезающего круги часового, который включает свой фонарик. Мы лежали под моросящим дождем до рассвета. Внезапно я вижу, как из дома выходит солдат с АК-47 на плече и собакой. Я немедленно бужу своих минометчиков, которые уже навели минометы, чтобы поразить весь контур базы. Собака поднимает шум, в то время как солдат хватается за свой АК-47. В этот момент появляется Наваль и стреляет в солдата из свой FAL. Солдаты уничтожены и нападение начинается.
Сандинисты немедленно открывают огонь с базы, выпуская залпы пуль и гранат, и разверзшийся ад освещает всю территорию вокруг нас трассерами. Я слышу, как солдат, пытающихся выйти из дома, буквально вырубает огонь М60 и стрелков моего отряда. Я приказываю открыть огонь четырем 60-мм минометам, и всего за несколько минут все шесть пулеметов, размещенных по периметру базы, подавлены и уничтожены. Мои коммандос обрушивают ливень огня, который полностью подавляет огневую мощь EPS. Мои минометы выцеливают пулемет, который все еще стреляет. Мы видели, как множество огненных шаров, выпущенных из гаубицы или безоткатного орудия, пролетают над нашими головами, поражая окрестности. Разрушительным огнем нашего оружия мы нейтрализовали всю базу менее чем за 15 минут, это беспрецедентная победа. Я немедленно приказываю отходить. Я вижу, как Наваль и Вильфредо рассматривают трупы павших молодых сандинистских солдат напротив дома гасиенды. Они спрашивают меня:
- Командир, мы заберем их снаряжение?
- У нас нет времени, мы должны уходить, прежде чем роты, находящиеся позади нас, отрежут нам пути отхода.
Мы отступаем и разбиваемся на отряды по 20 человек, чтобы уклониться от контратаки и продолжить нашу партизанскую войну. Я продвигаюсь в район Макизос-де-Пенас-Бланкас, с боем прохожу через Комарка-Эль-Сараял, чтобы нанести поражение EPS и ослабить их кольцо окружения вокруг Димаса Тигрильо и его людей. Последствия ужасны. Повсюду в джунглях коммунистические "пирикуакос" применяют тактику выжженной земли, вынудив тысячи крестьян бросить свои дома и имущество. Это образец того, насколько ужасной будет эта война, насколько жестоки сандино-коммунисты и как безжалостно они навязывают свою идеологию. Они убивали тех, кто сопротивлялся, сжигали дома и посевы этих скромных людей, чтобы лишить нас возможности добывать продовольствие в северной части Хинотеги и Североатлантическом автономном районе (RAAN). Они пытаются убить рыбу, вычерпывая воду. Рыба, лишенная воды, умрет.
Направляясь на юг, мой патруль и отряд Гато Бионико, всего 24 коммандос, проходят через крошечные деревни Кининовас, Агуасуас и Санта-Тереза-де-Киламбе. В Эль-Кано-де-ла-Крус я натыкаюсь на группу из 40 коммандос под командованием Маккензи, бывшего GN. Он будет убит Иваном Вердуго на базе в Лас-Вегасе в 1984 году. Не знаю, как так вышло – они были отправлены в Матагальпу с базы в Никарао с каким-то команданте Эмилиано, но они игнорировали его власть и действовали самостоятельно. Я говорю с ними, требуя объяснить причины своего неповиновения, затем связываюсь с Маком, и он дает им приказ перейти под мое командование.
В моем патруле теперь 64 коммандос. Мы располагаемся лагерем у Евы Гарсиа, в небольшом фермерском домике в деревушке Кахо-де-ла-Крус. У одного из коммандос Маккензи начинается лихорадка, и мы ждем, пока он оправится, чтобы продолжить движение на юг, к Ла-Пита-дель-Кармен. В 06:30 мы слышим несколько автомобилей, муж донны Евы говорит мне, что это, должно быть, сандинистская полиция, которая едет арестовать его по причине, которую я уже не вспомню. Наши наблюдатели начеку. Внезапно из кустов появляется коммандос и говорит мне:
- Пирис!
- Где?
Я бегу к наблюдательному посту и вижу около 10 солдат EPS и сандинистских полицейских, которые убегают, натыкаясь друг на друга. Я немедленно выхватываю у стоящего рядом коммандо гранатомет M79 и выпускаю по ним две гранаты. Как оказалось, сандинисты вышли на них беспорядочной толпой. Наткнувшись на наш наблюдательный пост, они спросили:
- Кто вы?
Коммандо побежал сказать мне о появлении "пирис".
Кто-то из "пирис" крикнул:
- Контрас!
И тоже побежал, но в обратном направлении. Я немедленно приказываю отойти к холмам за домом.
Начинается перестрелка между ними и нами, я остаюсь с команданте отряда Гато Бионико и двумя коммандос, чтобы прикрыть наше отступление. После того, как мы отступили в сторону второго холма, трое солдат захватывают холм, который мы только что покинули, и сковывают огнем моих коммандос. У меня нет времени подниматься, я падаю, залегаю в высокой траве, и наблюдаю, как солдаты стреляют по моим свежеподготовленным коммандос. Мне нужно уложить двоих из них одним выстрелом каждого… Стреляю в них! Вижу, как они пропадают, затем беру на прицел третьего, стреляю и в него, и он тоже исчезает. Я могу продвинуться на позицию Маккензи. Я задаю ему взбучку за то, что он не обеспечивает мне прикрытие, и спрашиваю его, за каким чертом он тогда носит винтовку!?
Я организую оборону, и мы контратакуем сандинистов, которые уходят, потеряв троих убитыми и семерых ранеными, согласно сказанному мне людьми из этого района через месяц. После этой случайной стычки я направился на юг, пройдя через Ла-Пита-дель-Кармен. После того, как мы прибудем в гасиенду Ла-Флор – именно там мой одноклассник, Феликс Гильен из Сомото, погибнет в бою под командованием бывшего лейтенанта GN Васкеса, также известного как Куку, когда последний потеряет всю свою оперативную группу (FT из 240 коммандос) – мы продолжим разведывательно-боевое патрулирование через Ла-Павону, Эль-Сараял и Макисос-де-Пефиас-Бланкас. После двух дней в Комарка Эль-Сараял мы отправились в район возле Эль-Куа, где после обследования местности вокруг дома часть моей группы остается на тропе в джунглях, а я завязываю восхитительную беседу с мужчиной в доме, угостившем чашкой кофе меня и находящегося со мной коммандо. Внезапно я поворачиваю голову в сторону тропы, уходящей в джунгли в противоположном направлении, и замечаю двух ополченцев, вооруженных винтовками Vz 52, наблюдающих за мной.
Понимая сложность ситуации, в которой оказался, я говорю им:
- Подходите сюда, "компаньерос" , я лейтенант Морено из 6009 BON (батальона), Джинотега.
Ополченцы уставились на меня, в то время как я говорю своему коммандо:
- Это свои, сержант!
Я подмигиваю, чтобы он сохранял спокойствие, ополченцы приближаются, и, к моему удивлению, все пятеро выстраиваются передо мной, и их старший, начальник ополчения из Эль-Куа (маленького городишки), отдает мне честь и с гордостью заявляет:
- Я начальник ополчения Эль-Куа, и я собираю своих ополченцев, потому что, говорят, где-то здесь собаки (MILPAS).
- Это великолепно! - ответил я ему и обратился к своему коммандо. – Сержант, вызывайте отряд.
Я быстро оборачиваюсь, направляю на ополченцев ствол своей FAL и приказываю:
- Бросайте винтовки, или я убью вас! Я не знаю, кто вы. Возможно, вы те самые собаки, которых мы ищем.
Явно оскорбленные, они бросают свои винтовки на землю, я приказываю им сделать два шага назад, и мой коммандо собирает оружие. Разоружив их, я подхожу к начальнику милиции – мужчине лет сорока, высокому и крепкому – и, ткнув его дулом своей винтовки, говорю:
- Мы те собаки, которых ты ищешь… ублюдок!"
Он тут же хватается за мою винтовку и с помощью еще одного ополченца пытается меня обезоружить, но единственное, что он добивается, это побоев, и я сбиваю их обоих с ног. Затем я говорю им:
- Дурачье, вы только что подписали свой смертный приговор.
Попытка убить меня стоила им жизни. Приговоры приводит в исполнение молодой ветеран элитных войск EEBI Коммандо Касик Национальной гвардии. Затем я приказываю двигаться по дороге на холм Ла-Куэста-дель-Муэрто.
Тогда же, 22 ноября 1982 года, мы устроили засаду на дороге Эль-Куа – Хинотега. Мы останавливаем и сжигаем 4 правительственных грузовика и пикап Тойота Ленд Крузер, принадлежащий Национальному банку, потому что нашей задачей является разрушение экономики коммунистического режима Сандино. Затем мы отступаем с Ла-Куэста-дель-Муэрто и снова направляемся на юг, в Ла-Пита-дель-Кармен, еще одну деревушку в провинции Хинотега. После двух дней патрулирования мы пересекаем дорогу Вивили – Эль-Куа в Ла-Пита-дель-Кармен на глазах нескольких солдат сандинистов, едущих в частном синем грузовике, направляющемся в сторону Эль-Куа. Солдаты машут руками последним переходящим дорогу коммандос и желают всего хорошего. Это происходит потому, что наша форма похожа. Я отвечаю им и иду в здание гасиенды, принадлежащей сеньору Кастро Ризо. Его дочь, которой около тридцати, начинает разглагольствовать о собаках, которые сжигали грузовики, желая им отправиться прямиком в ад. После ее спича я вежливо даю ей знать, что грузовики сожгли мы. Ее кожа позеленела, она изменилась в лице и не могла произнести ни слова из-за паники. Я говорю сеньору Ризо:
- Дайте мне фасоль и лепешки для моих бойцов, мы не ели уже несколько дней.
Он говорит мне, что это еда для его работников, поэтому я мягко напоминаю ему:
- Ты слышал все, что говорила твоя дочь, и пока что я не сержусь… Но я могу и рассердиться. Это зависит от тебя.
Он понял намек и немедленно накормил моих голодных коммандос. Потом я прошу его отвести нас на тропу к Рио-Гусанера. Оттуда я направляюсь к холму Лас-Торрес. На холме Лас-Торрес я оставляю большинство своих коммандос для поддержания присутствия и ведения партизанской войны, и с 12 коммандос возвращаюсь в джунгли. Я узнаю, что даже в условиях преследования, несмотря на стычки с силами EPS, Киче со своей группой коммандос набрал на этой территории более 300 добровольцев из числа гражданского населения. Они даже вступали в рукопашные схватки в районах Эль-Кумбо, Валле-де-лос-Кондегас и Санта-Тереза-де-Киламбе. Киче удалось уйти от погони, однако разбежавшиеся добровольцы рассеялись по округе. Какое-то количество мне удалось собрать с помощью Корреос. После этого со мной было 40 мужчин и около 3 женщин, плюс мои 12 коммандос.

В поисках Димаса

Пройдя через джунгли, по прибытии в Кининовас, я решаю отправить своих коммандос вместе с гражданскими в Гондурас, чтобы избежать бремени стольких жизней на плечах у меня и моих немногочисленных коммандос. Я остаюсь с одним коммандо, чтобы искать людей Димаса Тигрильо. Пересекая Рио-Бокай, я нахожу их: 170 коммандос и более 250 добровольцев. Там над нашей колонной зависают два старых вертолета CH-58, и мы открываем по ним огонь. Оба подбиты. По данным Корреос, один разбился в километре от нас, а другой в трех километрах, недалеко от Лос-Калихонес. С их слов, трое раненых членов экипажа пережили крушение, кое-кто коммандос просил разрешения прикончить их. Я отказался, моя борьба направлена против системы, а не против этих бедных ублюдков. Я приказываю продолжить марш в направлении деревушки Рунфлин. Там я посылаю двух коммандос купить пару коров, чтобы все поели. Я замечаю, что Димас злится и грубит мне. Он оспаривает все мои приказы. Он очень тревожит меня, все те дурные решения, что он принимал и ужасные вещи, творимые по его приказу: убийства гражданских лиц, таких как Чило Осорио и двое его старших сыновей, и групповая казнь 17 добровольцев, обвиняемых в шпионаже, когда мы находимся рядом с Ла-Колония. Конфронтация становится кошмарной, я говорю ему, что мы идем в Гондурас, он спорит со мной и говорит, что он собирается к Тигрильо. В какой-то момент он хватает винтовку и говорит:
- Мои коммандос следуют за мной.
В тот же момент я быстро беру FAL Франклина из его рук и наставляю на Димаса:
- В армии приказы соблюдаются, а не оспариваются. Это FDN, и я командир. Те, кто не в FDN, пусть идут с Димасом, а те, кто в FDN, остаются на месте.
Никто не двинулся, тогда я приказываю Димасу бросить винтовку и, как настоящий трус, он делает это. В этот момент появляется Тигрильо с другими коммандос, и я рассказываю ему, что случилось, он обнимает меня, я тоже, поскольку доверяю ему. Внезапно он наставляет на меня свою винтовку AR-15. Я вижу ярость в его глазах, когда он начинает осыпать меня проклятьями. Я быстро оцениваю мои варианты. Мой пистолет – Макаров – грязный, так что не думаю, что я смогу выйти победителем в поединке с Тигрильо и его AR-15. Мой единственный выход – притвориться смиренным, так что я говорю ему:
- Что, ты собираешься убить меня? Как ты собираешься объяснять мою смерть Генеральному штабу? И ты предполагаешь остаться в живых?
Затем он смотрит на 10 моих бывших гвардейцев, рассыпавшихся, с винтовками наготове. Я говорю ему:
- Я так не думаю.
Когда он поворачивается, чтобы посмотреть в сторону, я хватаю его винтовку и одновременно говорю ему:
- Я не люблю, когда на меня наводят оружие, - и отбираю его винтовку.
Я отбрасываю ее в сторону и обнимаю его, говоря:
- Есть лучшие способы исправить ситуацию, так что я возьму с собой десять человек, в Гондурасе я подготовлю для вас снабжение, и мы увидимся там.
- Конечно, Майк Лима, прости меня, просто мне слишком много насплетничали про тебя.
- Нет проблем, Тигрильито, увидимся на базе.
Направляясь к границе, мы натыкаемся возле поста Сомотин на патруль TGF с двумя собаками, который обстрелял нас. Мы уклоняемся от них и переплываем Рио-Коко, но речное течение уносит один из моих резиновых сапог. На следующий день мне придется идти босым на одну ногу, пока мы не доберемся до небольшой гондурасской деревушки Эль-Чиламате, где я получаю обувь от одного из сочувствующих нам гондурасцев, и мы отправляемся в трехдневный путь к Лас-Вегас, где находится база Ариэль. По прибытии в гасиенду дона Анибала Чакона меня приветствует команданте Ричард. Затем я отправляюсь на командный пункт Генерального штаба в конспиративном доме возле Тегусигальпы, чтобы сообщить, что мы привели почти 250 добровольцев в дополнение к 450, которые уже прибыли. Там мне сказали, что Тоно командует новой базой по подготовке пехоты в Ла-Фортуне близ Лас-Трохес, Эль-Параисо, Гондурас.

Заместитель командующего базы Ариэль

Во время поездки в Тегусигальпу Ричард предлагает мне быть его заместителем, я отвечаю, что подумаю. Я встречаюсь с Фиерро (начальником генерального штаба) и Команданте 380, они просят представить развернутый доклад обо всех моих действиях и говорят, что они смещают некоторых командиров баз, которые неохотно проникают на вражескую территорию. Они предпочитают просто оставаться на границе. Тоно присоединяется ко мне вместе с Тигрильо, когда я иду приветствовать моих добровольцев, так что у нас есть около 700 добровольцев плюс наши регулярные коммандос. Тоно представляет мне план дальнего боевого патрулирования, направленного на проникновение в районы Матагальпа, Чонталес и Боако, и просит меня присоединиться к нему и Ренато в качестве его заместителя. Я отклоняю его предложение, поскольку я уже изучил Хинотегу, Нуэва-Сеговию и Мадриз, и я собираюсь действовать в этих зонах и контролировать их. Командиру партизан жизненно необходимо хорошо знать свой оперативный район, и я почти добился этого. Я решаю отправиться на базу Ариэль и работать с нее. Ариэль, позднее Командо Региональ Дирианген, было самым боевым на протяжении всего конфликта, не только благодаря его командирам, но и потому что большинство его членов – бывшие сандинистские партизаны, которые сражались под командованием Германа Помареса, и MILPAS Педро Хоакина Гонсалеса, первого команданте, противостоящего сандинистскому режиму. После успеха их революции Педро Хоакин достаточно быстро разочаровался и был сыт по горло безжалостным и бесчеловечным настроем девяти лакеев-коммунистов, подчиняющих себе все население в условиях тоталитарного режима, за который они никогда не боролись. Он предпочел продолжить борьбу за свободу. Штат базы Ариэль, которая позже станет Командо Региональ Дирианген (CR), был полон. Всеми подразделениями 5-го Командо Региональ Салазарес будут командовать бывшие лидеры Дириангена. Я считал, что Ричард уже потерял изрядную часть дееспособности, он женат и имеет детей, что не является хорошим сочетанием для партизанского командира, который должен сосредоточить всю свою энергию на достижении долгосрочных и краткосрочных целей, не будучи ограниченным семейными узами и обязательствами. Я верил в полномасштабную войну и был полностью предан ей, готов принести высшую жертву – свою жизнь – если это необходимо. Я вспоминал сандинистскую пропаганду: "Я иду к свободе или к смерти, и если я умру, за мной последуют другие ".
"Командование многими подобно командованию немногими, все есть организация" – Сунь Цзы.
Я был совершенно ошеломлен и перегружен, и поэтому поделился своими сомнениями с команданте Бермудесом:
- Команданте, я научился управлять ротой, а теперь у меня более 1000 человек, так как мне развить свои навыки, чтобы командовать таким количеством людей, синьор?
- Я знал, что ты спросишь меня об этом.
Он берет со стола книгу и вручает мне. "Искусство войны" Сунь Цзы. Я с жадностью читаю ее, и тут выскакивает эта фраза: "Командование многими подобно командованию немногими, все есть организация". Пока бойцы тренируются, и по ночам я читаю другие книги, предложенные команданте Бермудесом, написанные генералом Зиапом и Мао Цзэдуном. Я начинаю более ясно понимать необходимость создания армии в джунглях для победы в городах. Я понимаю, что планы у партизан должны быть более гибкими, чем у армий, и что немногие могут победить многих скоростью и внезапностью. На страницах этих книг нашлись ответы на все мои вопросы.
Но в то же время, оценивая 1982 год, мы начали с множества вопросов и немногих ответов, с насчитывающего 500 человек американского проекта по удержанию коммунистов Манагуа от отправки оружия в Сальвадор. Мы вступили в стадию прогрессирующей партизанской войны, когда отказались от пограничной войны, чтобы начать набор добровольцев и посеять хаос в экономике страны, что будет иметь решающее значение в том, чтобы сделать Никарагуа неуправляемой для коммунистов, приведя их к неминуемому поражению. Мы не витали в облаках, однако с 240 человек в начале 1982 года мы выросли до 1100 бойцов под моим командованием – с помощью Тигрильо, от которого неминуемо было необходимо отделяться. У нас есть 700 добровольцев, но нет среднего и младшего командного состава, что равняется отсутствию возможности действовать. Я принял решение предоставить Тоно 500 человек для формирования его отряда, оперативной группы Хорхе Салазар, позже достигшего численности в 5 тысяч, так как у него было 17 средних и младших командиров, включая Киче, Ригоберто, Наваля, Вильфредо и других. Я также передал 100 добровольцев команданте Ренато, бывшему лейтенанту Гуардиа Насьональ Руису (да покоится он с миром), чтобы увеличить его подразделение до 270 человек, которые вместе с базой Зебра должны сформировать оперативную группу Сан-Хасинто, позже ставшую Командо Региональ.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 45 ]  На страницу 1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 19


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB