25
ВЫСТУПЛЕНИЕ РЕЙНДЖЕРОВ В АФГАНИСТАНЕ
Весной 2002 года, после операции «Анаконда», на самом высоком уровне Объединенного командования специальных операций развернулась дискуссия о том, следует ли продолжать работу в Афганистане, и если да, то каким образом. «На самом деле, суть дебатов заключалась в следующем: какова наша роль в Афганистане? — рассказывал один из старших офицеров Командования. — Собираемся ли мы постоянно держать войска на передовых рубежах, чтобы быть начеку и выискивать старших руководителей “Аль-Каиды?”». Для ряда руководителей Командования такой подход не имел особого смысла. «К 2002 году, после Тора-Бора, их след простыл, — заявил офицер. — Во многих отношениях отсутствовала… четко определенная задача. Так хотим ли мы сейчас, когда простыл след, оставить основные силы национального спецназа в этих дырах, в Баграме или в Кабуле? И ответ во многих случаях [был] отрицательным». Обеспокоенное тем, что у его военнослужащих, если им нечем будет заниматься в Афганистане, атрофируются их быстро утрачиваемые боевые навыки, руководство ОКСО резко сократило там свои силы. В Баграме остался только небольшой штаб оперативной группы. Поскольку отряд «Дельта» был всецело поглощен войной в Ираке, афгано-пакистанский театр военных действий стал сферой деятельности 6-й команды «морских котиков» с небольшим подразделением рейнджеров в качестве поддержки. И хотя теракты 11-го сентября были спланированы именно там, а лидеры «Аль-Каиды», пережившие операцию по отстранению талибов от власти, как считалось, скрывались по ту сторону границы в Пакистане, с точки зрения Вашингтона, — а следовательно, и ОКСО, — Афганистан стал стратегическим захолустьем. Команда-6 держала там штаб эскадрона и роту операторов. Другие боевые силы местной оперативной группы Командования состояли из взвода рейнджеров, трех вертолетов «Чинук» тактической группы «Коричневая» и двух БЛА «Хищник». Помимо охоты на «Аль-Каиду», у операторов Команды-6 была в Афганистане еще одна задача: обеспечение личной безопасности Хамида Карзая, нового президента Афганистана. [1] «Карзай своей жизнью обязан их навыкам», — сообщил старший офицер ОКСО. К началу 2004 года штаб оперативной группы размещался в Баграме, в большом комплексе соединенных между собой палаток. Задачей ОКСО в Афганистане была охота за высокопоставленными лицами «Аль-Каиды», которые исчезли из поля зрения после операции в Тора-Бора. Однако руководители оперативной группы знали, что если они будут торчать в Баграме, то шансов получить оперативные разведданные у них мало. «Мысль была такова: вы должны быть активны в поисках разведывательных сведений, а как мы сможем найти этих людей, если не будем выходить и искать их?» — спрашивал офицер специальных операций, который в тот период времени находился в Баграме. По его словам, у рейнджеров там было мало работы, поэтому оперативная группа «придумала замысел Плана действий рейнджеров, в соответствии с которым рейнджеры должны были выходить в кишлак, встречаться там со старейшинами и потом, как бы проходя от двери к двери, смотреть, что происходит». По его словам, это были операции, больше подходящие для спецназа, чем для молодых, агрессивных рейнджеров, и они не приносили никаких ценных разведданных. Однако один из боевых выходов рейнджеров 22-го апреля 2004 года стоил жизни самому известному военнослужащему полка, и поставил под угрозу карьеру нескольких офицеров, находившихся по служебной иерархии выше него. В тот день 2-й батальон рейнджеров отправил моторизованный патруль через провинцию Хост, что привело к запутанной перестрелке, в которой «дружественным» огнем был убит капрал Пэт Тиллман, [2] который бросил успешную карьеру игрока в команде Национальной Футбольной Лиги «Аризона Кардиналс», чтобы завербоваться в армию и вступить в ряды рейнджеров вместе со своим братом Кевином. Хотя после поступления на военную службу братья Тиллманы старательно избегали внимания общественности, их история привлекла к армии и, в частности, к полку рейнджеров, много внимания. Несмотря на то, что некоторые военнослужащие из патруля сразу же поняли [3], что он был убит «дружественным» огнем, в результате ряда ошибок, породивших споры, продолжавшиеся на протяжении многих лет после смерти Тиллмана, рейнджеры и ОКСО сообщили, что он был убит противником. Эта официальная версия сохранялась еще долго после того, как стала известна правда, и 28-го мая Пентагон наконец уведомил семью Тиллмана, что он погиб от рук своих товарищей-рейнджеров. Казалось, что этот инцидент может поставить крест на карьере Стэна Маккристала, но с него сняли все обвинения.
*****
В первые годы войны, операторы подразделений специального назначения (SMU) устанавливали замаскированные подслушивающие устройства и камеры вдоль границы с Пакистаном, пытаясь вычислить Бен Ладена и Завахири. «Спецназу не нравилось выполнять такую работу, — сказал старший офицер ОКСО. — Их было трудно устанавливать, это было рискованно». Оборудование также оказалось неэффективным. «По этим устройствам никогда ничего не предпринималось», — сообщил он, добавив, что их ценность еще больше снизилась, поскольку появились в наличии «Хищники» и другие авиационные средства ведения разведки и наблюдения. Примерно в 2005 году Командование также начало выделять небольшое количество операторов Команды-6 и, в конечном итоге, сержантов-рейнджеров для формирования вместе с сотрудниками наземного отделения ЦРУ групп «Омега» — объединенных подразделений ЦРУ и ОКСО, которые обучали и руководили контртеррористическими Группами преследования Управления, афганскими подразделениями, подчинявшимися ЦРУ, а не афганскому правительству. В большинстве случаев это были те же самые афганцы, которых ЦРУ и спецназ завербовали в конце 2001 и в начале 2002 года для преследования талибов и охоты на «Аль-Каиду». Первоначально известное как Афганская группа боевого применения (своеобразная игра слов: название «Группа боевого применения» являлось прикрытием отряда «Дельта» в 1990-х годах), это подразделение начинало свою деятельность на кирпичном заводе на окраине Кабула, который в 2003 году был значительно расширен, а позже в нем разместилась секретная тюрьма ЦРУ. Вскоре в группе насчитывалось несколько сотен бойцов. По мере ее роста и осознания важности наличия агентов в провинциях, способных скрываться среди местных, ЦРУ разделило Группу на однородные в региональном и этническом отношении «группы преследования», разместив их на своих базах в Асадабаде, Джелалабаде, Хосте, Шакине, Кандагаре и др. На каждой базе от ЦРУ находились начальник базы, оперативники наземного отделения и независимые подрядчики (зачастую бывшие сотрудники американских спецподразделений), которые обучали и возглавляли группы преследования. В Управлении каждой группе преследования присвоили свое название: группа в Джелалабаде была известна как «Мустанги», а группа в Асадабаде — как «Ирокезы». Группы «Омега» в каждом месте имели цифровое обозначение: Омега-10, Омега-20, Омега-30 и так далее. «Мы всегда посылали как минимум двух “голубых” стрелков в каждую из них, в каждое место дислокации», — сообщил высокопоставленный источник из Команды-6. Операторы «морских котиков» были желанными гостями в группах «Омега» отчасти потому, что все они имели квалификацию, необходимую для вызова непосредственной авиационной поддержки. Некоторые группы преследования становились очень большими (группа в Хосте насчитывала 1500 человек), но в основном они и их кураторы из Управления концентрировались на мелких повстанцах и криминальных авторитетах в районах вокруг своих баз. Стремление ЦРУ поручить группам выполнение заданий в Пакистане столкнулось с проблемами, поскольку афганцам не хватало базовых военных навыков. [4]
*****
В середине десятилетия в Баграме обычно находился один из двух заместителей командующего ОКСО с одной звездой. Официально однозвездный генерал командовал силами Командования в стране, но его повседневная работа заключалась в общении с другими старшими офицерами коалиционных сил. Тактическое командование оперативной группой в Афганистане поочередно возлагалось на 6-ю Команду и полк рейнджеров, причем командир или его заместитель одной из этих частей постоянно находился в Баграме. Однако независимо от того, кто из полковников или кэптенов ВМС руководил шоу, мало что происходило. По словам одного из старших операторов Команды-6, спецназовцы называли те годы «темными временами». «Наша боевая командировка длилась три месяца, и во время [трехмесячного] развертывания вы могли поучаствовать лишь в одной операции», — сказал он. К концу 2005 года стало ясно, что нужно что-то менять. Оперативная группа в Афганистане стала почти забытым ответвлением ОКСО. Во время ежедневных оперативных и разведывательных совещаний-видеоконференций, которые Маккристал проводил для объединения своей глобальной сети, руководители оперативной группы в Ираке вставали и уходили, когда наступало время доклада их коллег из Афганистана, — настолько были ограничены возможности последней. «Мы действительно сидели на скамейке запасных», — сказал один из старших офицеров Команды-6. Что изменилось, так это масштабное расширение набора целей, которые было разрешено преследовать оперативной группе. С момента прибытия в Афганистан в конце 2001 года, силы ОКСО были сосредоточены исключительно на объектах «Аль-Каиды». Это означало, что даже если надежные разведданные связывали человека с Талибаном, оперативной группе Командования было запрещено их реализовывать и работать против этого человека. «Если там не существовало связи [с “Аль-Каидой”], мы не делали этого, и точка, — сказал старший оператор Команды-6. — Неважно, как сильно мы за это боролись: “Эй, этот парень финансирует Талибан”; “Это не имеет значения, мы здесь только для ‘Аль-Каиды’, потому что это национальная миссия”». Такой подход, наряду с приоритетом, который в ОКСО отдавался Ираку, «по сути, снял давление с повстанцев и позволил им сформировать сильную базу», — добавлял он. Наконец, Маккристал отдал распоряжение своей оперативной группе в Баграме преследовать также талибов, и ей, сосредоточившейся исключительно на «Аль-Каиде», потребовалось некоторое время, чтобы выйти на противника, но как только это было сделано, темп ее работы резко возрос, в среднем до трех вылетов за ночь. «Это был очень зрелый набор целей», — сказал высокопоставленный источник в Команде-6. К тому времени, когда оперативная группа обратила свое внимание на талибов, партизаны, со слов другого старшего оператора Команды-6, «очень хорошо закрепились» и были достаточно уверены в себе, чтобы передвигаться большими группами. Но иногда талибы были слишком самоуверенны. Так случилось во время операции «Ниланд-II», боя, произошедшего в конце лета 2006 года под Кандагаром. БЛА «Хищник» засек длинную цепочку боевиков, двигавшихся от одного кишлака к другому. «Это была целая колонна “духов”, движущаяся по серпантину, и они передвигались с хорошей скоростью», — вспоминает оператор. Рота из «голубого» эскадрона 6-й Команды подготовилась и вместе со взводом рейнджеров вылетела из Баграма в лагерь «Гекко» в Кандагаре (это был старый комплекс муллы Омара, который теперь использовался ЦРУ и спецназом), где они продолжали изучать данные, поступавшие с «Хищника», в ожидании приказа на начало операции. Когда колонна талибов остановилась у одного из комплекса зданий, «морские котики» и рейнджеры отступили, поскольку не хотели рисковать и наносить сопутствующий ущерб, который повлекла бы за собой атака на здания, где находилось более 100 человек. Вернувшись в Баграм, кэптен Скотт Мур, заместитель командира Команды-6, руководивший оперативной группой в Афганистане, для нанесения удара по колонне, двигавшейся через долину, решил использовать штурмовики Военно-воздушных сил A-10 «Бородавочник». «Как только они вышли бы из домов и вернулись на дорогу, для нанесения удара должны были быть вызваны A-10», — сообщил оператор. Но самолеты в цель не попали, и боевики Талибана разбежались. Мур выдвинул наземные силы, продолжая наносить удары по боевикам с воздуха. К этому времени над головой появился ганшип AC-130, который открыл огонь по боевикам из 105-мм гаубицы и 20-мм пушки. Рейнджеры заняли блокирующую позицию с одного конца долины, в то время как около двадцати или двадцати пяти «морских котиков» начали прочесывать ее с другого конца. Результатом стала бойня. К концу боя, по оценкам оперативной группы, было убито 120 талибов (большинство — в результате авиаударов), рейнджеры и «морские котики» не понесли никаких потерь. Но Мур озаботился последствиями сообщения о таком большом количестве убитых врагов. «Мы не можем сообщить цифру 120, Пентагон взбесится», — сказал он своему оперативному офицеру, рейнджеру, который передал по цепочке командования меньшее число — восемьдесят. [5] Но даже получив разрешение на нанесение ударов по талибам, оперативная группа ОКСО в Афганистане так и не достигла оперативных темпов, равных темпов своих иракских коллег. На это было несколько причин. Одной из них была сельская, не городская, природа повстанческого движения в Афганистане и размер территории, на которой действовали талибы, что не позволяло быстро разворачиваться и проводить каскадные операции, как это было возможно при нанесении ударов по нескольким целям в одном районе Багдада или Фаллуджи. По указанию Маккристала оперативная группа создала большее количество опорных пунктов, чтобы расширить зону своего влияния, но несмотря на это, практически каждая операция требовала проведения вертолетного десантирования, что в свою очередь требовало вертолетов, спрос на которые в Афганистане превышал предложение. Еще одним фактором была нехватка летательных аппаратов разведки и наблюдения. [6] «Главным из факторов была разведка и наблюдение, — сказал высокопоставленный источник из Команды-6. — У нас [не было] поддержки для создания этих сетей, для преследования рядовых людей и продвижения далее по их иерархии». Третьим фактором, препятствующим работе оперативной группы, было то, что источник в Команде-6 назвал «своеобразным управлением талантами» со стороны ОКСО, когда речь заходила о том, каких сотрудников направлять на тот или иной театр военных действий. По его словам, в середине десятилетия «в Ирак отправятся самые сливки». Тем не менее, оперативная группа составила карту различных группировок талибов, которые сеяли хаос в пуштунских провинциях восточного и южного Афганистана. «Мы очень хорошо знали эти сети, так что это были очень сетецентричное целеполагание», — сообщил высокопоставленный источник в Команде-6. Примерно в то же время, когда кэптен Брайан Лоси в 2007 году передал командование 6-й командой Скотту Муру, Маккристал решил на неопределенный срок возложить на нее ответственность за Афганистан, а руководство полка рейнджеров руководило операциями 17-й оперативной группы против объектов «Сил Кудс» и шиитского ополчения в Ираке. Чтобы увеличить темп операций, Маккристал также опирался на свою оперативную группу в Баграме. «Единственное, чему я научился у Маккристала, — если не можешь добиться качества, добивайся количества операций, — высказывался высокопоставленный источник в Команде-6. По его словам, Маккристал говорил подчиненным: «Даже если вы не можете найти того, за кем охотитесь, продолжайте давить на сеть». Это означало: «Если вы не выходите, значит, вы ошиблись». Оперативная группа выполнила указание Маккристала должным образом — в 2008 году она поразила 550 целей, убив около 1000 человек. [7] Как и в Ираке, такой высокий оперативный темп в сочетании с необходимостью проводить рейды на основе неполных разведывательных данных привел к тому, что оперативная группа атаковала множество целей, где повстанцев не было. Даже в случае успеха рейды ОКСО создавали проблемы для обычных подразделений, в зонах действия которых проводились операции. Спецназовцы прибывали ночью, штурмовали или бомбили цель и уходили. На следующее утро жители города, проснувшись, видели на месте дома дымящуюся груду развалин и вымещали свой гнев на командира местного подразделения Армии или морской пехоты. Это, в свою очередь, приводило к трениям между обычными военными и оперативной группой ОКСО. «Иногда наши действия были контрпродуктивными», — признавал позднее Маккристал. [8] Несмотря на значительно возросший набор целей, огромные масштабы Афганистана все еще мешали оперативной группе, которая в основном базировалась в Баграме. Большинство операций требовали длительных вертолетных перелетов к цели и обратно, что ограничивало количество возможных операций за ночь. В 2007 году Маккристал приказал оперативной группе решить эту проблему путем создания бóльшего количества баз, поэтому она построила себе два новых комплекса: один на крупной базе коалиции на аэродроме Кандагар, а другой — на передовой оперативной базе Шарана в провинции Пактика, между Кандагаром и Баграмом. Маккристал также отправил в Афганистан еще один взвод рейнджеров. [9] Годы своего пребывания в Афганистане Команда-6 использовала для оттачивания своей тактики, которая «за эти годы эволюционировала в сторону максимальной скрытности, с целью сохранения фактора внезапности до самой последней секунды», — сообщил Мэтт Биссоннетт, оператор Команды-6, пишущий книги под псевдонимом Марк Оуэн. Он отметил, что в Афганистане Команда-6 отказалась от «полета на Х», то есть от высадки непосредственно на объект: «Нам было удобнее высаживаться в стороне и выдвигаться к комплексу». Вопреки репутации этого подразделения среди некоторых военных как занимающихся пальбой ковбоев, «морские котики» также рано научилась скрытно пробираться в здания и по возможности заставать свои цели врасплох. [10] Этому способствовало и то, что с конца 2001 года Команда-6 года безостановочно ротировалась в Афганистане, особенно в его восточных провинциях. «Они были единственным подразделением, которое более или менее постоянно находились в одном и том же регионе на протяжении десятилетия, — сказал офицер рейнджеров в 2012 году. — И поэтому они [операторы]… имеют феноменальное понимание местности, феноменальное понимание того, как снижать риски в плане планирования операций, как маневрировать в этих горах, став очень эффективными на востоке». Но господству Команды-6 в оперативной группе в Афганистане пришел конец. К концу 2009 года Макрейвен внес изменения в схему развертывания времен Маккристала, в соответствии с которой каждое подразделение специального назначения отвечало за отдельный театр боевых действий или какой-то географический регион земного шара. Тем самым он вписал еще одну главу в славную историю 75-го полка рейнджеров.
*****
В период после 11-го сентября ни одна боевая часть ОКСО не претерпела такой эволюции, как полк рейнджеров, который превратился из простого мускула, идущего вослед скальпелю подразделений специального назначения в формирование, способное атаковать тот же набор целей, что и спецназ. В рамках этой эволюции полковой разведывательный отряд был увеличен и превратился в полковую разведывательную роту, которая приобрела многие из тех же самых характеристик и возможностей по проведению операций передовых сил, что и эскадрон «G» отряда «Дельта» и его аналог в Команде-6, «Черный» эскадрон. На практике, в полку сформировали разведывательные взводы в батальонах рейнджеров, поскольку Командование постоянно вызывало полковое разведывательное подразделение для выполнения специальных задач, в основном в Афганистане. Изменения выразились в отказе военнослужащих полка от своей фирменной прически «ежиком» с бритыми висками и затылком в пользу стандарта внешнего вида, принятого во время пребывания на посту командира полка полковника Крейга Никсона в период с 2003 по 2005 год. (Для разведывательного отряда эти правила были еще более мягкими; его военнослужащим разрешалось иметь гражданскую прическу и отращивать бороды — то, что в армии называют «свободными правилами внешнего вида»). [11] Тот факт, что Маккристал, бывший командир полка рейнджеров, возглавил ОКСО, несомненно, был фактором возвышения этой воинской части. Но свою роль также сыграл и богатый боевой опыт, накопленный формированием в первые годы после 11-го сентября. После того, как командующий назначил командира батальона рейнджеров командовать тактической группой «Север» в Ираке, операторы «Дельты» впервые стали работать под началом офицера рейнджеров на уровне батальона/эскадрона. Затем он поставил командира полка во главе 17-й оперативной группы — впервые рейнджеры возглавили оперативную группу на уровне полковника/кэптена ВМС, но в силу политических причин, ОГр-17 всегда оставалась в Ираке второстепенной. Однако летом 2009 года, приняв в предыдущем году командование ОКСО от Маккристала, Билл Макрейвен пошел еще дальше, поставив рейнджеров во главе отдельного театра военных действий — Афганистана. По словам офицеров Командования, решение Макрейвена, которое он планировал еще зимой 2008-2009 годов, было обусловлено несколькими факторами. Талибы явно возрождались, что привело к ощутимой потребности в Афганистане дополнительных ударных сил, а командующий мог найти их в полку рейнджеров, в котором было в несколько раз больше стрелков, чем в «Дельте» или Команде-6, — предстоящее сокращение численности войск в Ираке также означало, что в Афганистан можно будет направить бóльшее количество рот рейнджеров. Адмирал также сообщил подчиненным, что, поскольку в Афганистан перебрасывают свои силы сухопутные войска, командиром оперативной группы ОКСО имеет смысл назначить офицера-рейнджера, ведь рейнджеры — это, в конце концов, пехотинцы. Макрейвен полагал, что офицер рейнджеров уже будет знаком со многими командирами армейских батальонов, бригад и дивизий, направляемых в Афганистан, что позволит улучшить взаимодействие между двумя родами войск. Идея Макрейвена заключалась в том, чтобы перевести командира полка рейнджеров полковника Ричарда Кларка из Ирака, где он руководил 17-й оперативной группой, в Баграм, и заменить его кэптеном «морских котиков», который командовал 2-й группой морского спецназа, «белым» формированием «тюленей», которое выделяло свои взводы в ОГр-17. Тем временем Макрейвен планировал отправить командира Команды-6 руководить операциями ОКСО на Африканском Роге и в Йемене. [12] К середине 2009 года командование полка рейнджеров руководило силами ОКСО в Афганистане, которые теперь в себя включали: неполный эскадрон Команды-6 (т.е. группа управления эскадрона, но меньше его штатного состава) на востоке; неполный эскадрон «Дельты» на севере (который только что прибыл в Мазари-Шариф); и батальон рейнджеров на юге. Но что, по мнению младших командиров, было еще более важным, так это то, что взводы рейнджеров выполняли те же задачи, что и подразделения «Дельты» или Команды-6. Хотя ни один офицер рейнджеров не стал бы утверждать, что их рядовой военнослужащий имеет такой же уровень индивидуальной подготовки или навыков, как оператор подразделения специального назначения, но по словам одного из офицеров: «На земле мы выполняли ту же работу». «Именно здесь полк изменился; из своего рода пасынка мы превратились в [равных]; по крайней мере, в Афганистане». Иракская война в США сворачивалась, что высвобождало подразделения и другие силы и средства для оперативной группы ОКСО в Афганистане. Эта страна больше не являлась второстепенным делом для американских вооруженных сил в целом и для ОКСО в частности. Теперь это стало основной работой. Однако возникло ощущение, и особенно оно было распространено среди офицеров рейнджеров, что по сравнению с обычными американскими силами в Афганистане, у оперативной группы теперь было так много ресурсов, что она должна была показать результаты. «У взводов рейнджеров было больше вертолетов, чем у чертовых пехотных бригад», — заметил один из офицеров полка. В августе 2009 года командиром полка и, следовательно, командиром всей оперативной группы в Баграме стал Эрик Курилла. (Во время его физического отсутствия оперативной группой руководил заместитель командира полка полковник Кристофер Ванек). Как и в Мосуле, когда он являлся командиром тактической группы «Север», Курилла стремился еще больше повысить оперативный темп ОКСО, однако для этого региональные тактические группы, по словам одного из офицеров-рейнджеров, должны были «снизить порог» целеполагания. «Нельзя было охотиться только за старшими, очень высокопоставленными парнями, — сообщил он. — Вы должны были преследовать всех, кто являлся потенциальной целью… Так что нашей целью становилась любая ячейка по закладке СВУ… на которую мы могли нацелиться». Однако такое решение заставило ФБР отозвать из ударных сил в Афганистане своих агентов. По словам офицера, «они там занимались “Аль-Каидой”», а не рядовыми талибами. Различные региональные тактические группы — и, соответственно, различные подразделения, вокруг которых они были организованы, — имели практически уникальные для себя наборы целей. Ударные группы Команды-6 на востоке сосредоточились на иностранных боевиках; на севере «Дельта» сконцентрировалась на целях, получивших кодовое название «Лексингтон», которые в основном представляли собой «Аль-Каиду» и Исламское движение Узбекистана; южная и центральная оперативные группы под управлением рейнджеров занимались сетью Хаккани и другими группировками Талибана. (В Афганистане всегда дислоцировался один батальон рейнджеров, командир которого руководил тактической группой «Юг», базировавшейся на аэродроме Кандагар, а начальник штаба — тактической группой «Центр» на передовой оперативной базе «Салерно» в городе Хост, который на самом деле располагается в восточной части Афганистана). Некоторое время «Дельта» также имела в Кандагаре подразделение, выполнявшее функции воздушной поисково-штурмовой группы по перехвату транспортных средств и подчинявшееся командиру батальона рейнджеров. «Они абсолютно точно наносили удары — и имели от десяти до двадцати пяти EKIA [убитых в бою противников] за операцию», — сообщил один из офицеров рейнджеров. Обычными «сухопутными» силами, в чью зону ответственности входила провинция Гильменд, простиравшаяся почти на 300 миль от границы с Пакистаном до центрального Афганистана, были морские пехотинцы. Корпус морской пехоты нацеливался на высокопоставленных афганских повстанцев, которые круглый год жили в Афганистане, в то время как рейнджеры работали по лидерам, которые ездили туда-сюда через пакистанскую границу. Хотя на юге у рейнджеров были «Страйкеры», а позднее появились и тяжело-бронированные машины с защитой от мин и засад, или MRAP’ы, они редко использовали их из-за расстояний, которые приходилось преодолевать, и из-за угрозы придорожных самодельных взрывных устройств. Вместо этого они почти полностью полагались на вертолетные десанты. «Мы полностью зависели от вертолетов, — сказал один из офицеров-рейнджеров. — Больше вертолетов — больше боевых заданий». Однако вскоре в ОКСО обнаружили, что на юге страны вести разведку и идентификацию целей сложнее, чем на остальной территории Афганистана, и гораздо сложнее, чем в Ираке. На юге страны отсутствовала развитая инфраструктура сотовой связи, и вскоре талибы поняли, как в Командовании используют существующие сети связи для поиска и идентификации объектов. В конце дня лидеры талибов извлекали аккумуляторы из своих мобильных и спутниковых телефонов, а ночью заставляли провайдеров сотовой связи отключать все сети, что практически сводило к нулю все радиосигналы, доступные для перехвата оперативной группой. «Это было тяжело», — признавался один из офицеров-рейнджеров. К югу от Кандагара сетей сотовой связи все равно не было, и в результате этого радиоэлектронная разведка была «в лучшем случае ограниченной», — рассказал источник в полку рейнджеров. Тем не менее, высокопоставленные повстанцы на юге пользовались спутниковыми телефонами, сигналы которых перехватывались Агентством национальной безопасности, добавил он. (Как и в Ираке, во время рейдов рейнджеры прибегали к определенным мерам, чтобы скрыть важность телефонов для процесса обнаружения и идентификации цели, например, используя во время разговоров друг с другом во время обыска дома такие слова, как «трубка» и «селектор» вместо «телефона». Как высказался один из источников из числа рейнджеров: «Если у меня есть возможность заставить их поверить в то, что их сдал информатор, то я так и сделаю»). Задачи и сложности ведения радиоэлектронной разведки повысили ценность авиационных средств разведки и наблюдения, особенно обладавших возможностями по ведению видовой разведки. Ударные группы должны были засекать телефонные сигналы своих объектов в дневное время, и как только они определяли местонахождение людей, то следовали за ними, используя комбинацию БЛА «Хищник» и самолетов, пилотируемых военными летчиками и подрядчиками. «Вы должны были быть очень, очень эффективны днем, иначе ночью вы не выходили», — рассказывал источник в подразделении рейнджеров. Командиры отделений — штаб-сержанты, чья традиционная работа заключалась в управлении семью-восемью пехотинцами — теперь проводили свои дни в оперативном центре, разговаривая по телефону с пилотами, управляющими «Хищниками» (дистанционно) и другими авиационными средствами разведки. Штаб оперативной группы ОКСО в Баграме распределял разведывательные авиасредства между командирами региональных тактических групп, которые, в свою очередь, сами решали, как распределить их между своими различными ударными силами. Полковник Марк Одом, командир батальона рейнджеров в Кандагаре в период 2009-2010 годов, руководствовался двумя критериями: каковы его оперативные приоритеты и какие ударные группы выходят на задания и выполняют их. «Если мы могли получить еще одно задание и набить еще одну статистику, то он выделял нам [средства], — сказал один из рейнджеров. — Все дело было в создании оперативного темпа». То, насколько этот оперативный темп был обусловлен военной необходимостью, а насколько — желанием просто набить цифры ради отчетности, стало в оперативной группе «очень спорным вопросом, потому что ею управляли “красные” [т.е. рейнджеры]», — сказал источник из числа рейнджеров, ссылаясь на мнение о том, что зачастую они не проявляли тактического терпения, которого обычно придерживались в Команде-6 и, особенно, в «Дельте». Например, в то время как командование рейнджеров хотело начинать операцию сразу же, как только средства разведки и наблюдения обнаруживали человека, ведущего подозрительный образ жизни, например, посетившего мечеть, а затем здание, связанный с талибами, «офицер “зеленых” разработал бы его, сказав: “Давайте посмотрим, куда этот парень пойдет на протяжении следующих трех ночей”, — добавил рейнджер. «Было сильное давление», — рассказывал источник в полку рейнджеров. Командир батальона спрашивал: «Почему вы не реализовываете эту цель? Вы не уверены, что она достаточно хороша?» Если командир ударной группы отвечал: «Сэр, по ней у нас нет уверенности», — то командир батальона проявлял настойчивость, говоря: «Мне все равно, вы работаете». В результате, по словам источника из числа рейнджеров, в начале 2010 года «каждая ударная группа выходила почти каждую ночь». Давление сверху означало, что рейнджеры наносили гораздо больше ударов по «пустышкам» — целям, где не было талибов. По мере увеличения оперативного темпа, по словам одного из офицеров рейнджеров: «Процент джек-пота снижался», — то есть процент рейдов, которые приводили к достижению целей, уменьшился для ударной группы в Кандагаре до 30 процентов, а для ударных групп в отдаленных районах цифра колебалась до 40 или 50 процентов. Командиры рейнджеров на уровне тактических групп «знали, что они выбивают тысячи дверей, которые не должны были выбивать», но кроме раздачи денег домовладельцам, чье имущество повреждалось, они не проявляли особого беспокойства. «“Красному” по барабану, — сообщал один из рейнджеров. — Одом хочет результатов, и если это означает, что мы будем выбивать дверь не тому парню, то так тому и быть». Другие сотрудники в сообществе ОКСО были убеждены, что такой подход порождает на поле боя больше врагов, чем убирает их. «Из-за этого мы проиграем», — сказал высокопоставленный источник в Команде-6. Но офицер из подразделения рейнджеров, расквартированного на юге Афганистана, смотрел на это иначе. Одом чувствовал «моральную обязанность» использовать имеющиеся в его распоряжении значительные ресурсы для помощи обычным силам, увязшим в изнурительной кампании по борьбе с повстанцами, отмечая, что «Дельта» и рейнджеры имеют более тесные связи с обычными сухопутными войсками, чем другие подразделения Командования. «Каждый из этих “зеленых” и “красных” парней служил в регулярной армии, поэтому мы знаем, как это тяжело, — сказал офицер рейнджеров. — Мы чувствуем, что должны им помочь. Мы не можем просто сидеть в стороне и говорить: “О, эта цель недостаточно хороша для нас”». «Рейнджеры делали то, что хотели от них обычные бригады сухопутных войск», — соглашался старший офицер Команды-6. Этими целями, как правило, были местные группы по созданию и установке СВУ, а не высшее руководство, на которое должна была нацеливаться оперативная группа ОКСО, утверждает он. По его словам, усилия рейнджеров «завести друзей по всему Афганистану армейским способом» позволили противнику перегруппироваться. Подружиться с морскими пехотинцами рейнджерам оказалось труднее. По словам офицера-рейнджера, между тактической группой «Юг» и штабом морской пехоты в Гильменде происходили «масштабные споры». «Они не предоставляли нам воздушное пространство, необходимое для переброски самолетов AC-130 или A-10», — сказал он, имея в виду ганшипы оперативной группы и самолеты непосредственной авиационной поддержки ВВС соответственно. В 2007 году, по крайней мере, частично в ответ на желание Маккристала иметь еще три ударные группы рейнджеров в стране, в каждом батальоне полка была сформирована четвертая рота. В каждую роту входило три взвода рейнджеров, которые стали ударными группами в Афганистане. До 2007 года в батальон рейнджеров входило три роты, что означало, что он мог иметь девять ударных групп; теперь же, добавив четвертую роту, каждый батальон мог направить в Афганистан двенадцать таких групп. В отличие от этого, Команда-6 и «Дельта» в любой момент времени редко когда держали в Афганистане более двух рот каждая (при этом каждая рота функционировала как ударная группа). Взвод рейнджеров был по численности почти в два раза больше роты «Дельты» или Команды-6, что обеспечивало ему бóльшую огневую мощь и бóльшую гибкость в качестве ударных сил. С такими приданными подразделениями, как кинологи, снайперы, минометчики, группа тактических психологических операций, группа военных фото- и видеосьемки и группа по обезвреживанию взрывоопасных предметов, численность ударной группы рейнджеров составляла примерно 60-65 человек. Наличие вспомогательного и административного личного состава означало, что на передовой базе рейнджеров будет находиться около ста человек. Весной 2010 года Курилла решил использовать имевшуюся огневую мощь ударных сил рейнджеров, оставив два взвода 2-го батальона в стране на дополнительные два месяца. Эти два взвода он объединил в группу «Дарби», названную так в честь бригадного генерала Уильяма Дарби, который сыграл важную роль в создании первых батальонов рейнджеров во время Второй мировой войны. На группу «Дарби», которая являлась частью более крупного подразделения ОКСО, прибывшего летом 2010 года одновременно с наращиванием обычных армейских сил в стране, у Куриллы были большие планы. Отряд «Дельта» развернул целый эскадрон, имея роту на передовой оперативной базе Шарана в Пактике, вторую роту в Кундузе на севере и третью роту, которая бродила там, где происходили боевые действия. Команда-6 оставалась неизменной, имея одну роту в Джелалабаде и еще одну в Логаре. Рейнджеры добавили штаб роты и два взвода. «Это был большой план Куриллы, — сообщил один из офицеров-рейнджеров. — Он собирался все время иметь под рукой дополнительных рейнджеров. Регулярная армия наступала, поэтому и Курилла собирался наступать». Позже группа «Дарби» была переименована в группу «Меррилл», — подразделение численностью 120 солдат, названную в честь бригадного генерала Фрэнка Меррилла, возглавлявшего подразделение дальней разведки в бирманских джунглях во время Второй мировой войны. Задача группы «Меррилл» сильно отличалась от задач ударных групп численностью в один взвод, в которые были организованы остальные рейнджеры в Афганистане. «Идея заключается в том, что мы будем входить в соприкосновение с противником, и проводить операции по зачистке, — сказал рейнджер, воевавший в составе группы «Меррилл». — Мы не собирались заниматься одиночными людьми. Мы собирались отправиться в самые худшие места и зачистить эти районы». Группа «Меррилл» проводила операции в уездах Аргандаб, Жари и Панджвайи провинции Кандагар, а также на перевале между Хостом и Гардезом в восточном Афганистане. В отличие от других ударных сил, группа тратила до недели, выбирая районы для нанесения ударов, а затем проводила ночной рейд. Но бои, в которых она оказывалась, были настолько крупными, что, как правило, на рассвете группа все еще вела бой, что приводило к еще более масштабным боестолкновениям на протяжении дня. Изначально группа не имела снабжения для ведения таких продолжительных боев и была вынуждена полагаться на воздушные десанты. Во время одного из таких дневных пополнений запасов в районе Жари талибы сбили вертолет «Чинук» тактической группы «Коричневая», хотя обошлось без жертв. (В тактической группе смогли отремонтировать вертолет и улететь на нем). В Афганистане Курилла быстро сделал на группу «Меррилл» свою основную ставку. «Они [являлись] самым крупным шоу в городе», — заявил один из офицеров-рейнджеров. Помимо двух взводов в состав группы «Меррилл» входило подразделение радиоперехвата из штаба полка. «Они не такие особенные, как “оранжевые”, но идея была та же», — сказал один из рейнджеров, добавив, что у подразделения «были все прибамбасы для перехвата» талибских портативных УКВ-радиостанций Icom, — так что вся эта тема заключалась в контроле УКВ-трафика». Масштабы боестолкновений, в которые группа «Меррилл» вступала в светлое время суток, заставили Куриллу задуматься. «Именно тогда в голове Куриллы загорелась лампочка — если мы останемся на улице днем, мы ввяжемся в еще более крупный бой, то есть мы перейдем от убийства пяти парней к убийству пятидесяти парней», — сказал один из рейнджеров. Поэтому вместо того, чтобы втягиваться в дневные бои ненароком, группа «Меррилл» стала их планировать. Задачи изменялись от зачистки территории силами обоих взводов до того, что один взвод высаживался с воздуха для зачистки, в то время как другой создавал командный пункт в комплексе зданий. Там он должен был провести всю ночь, превращая его в опорный пункт, пробивая в стенах отверстия для огневых точек, выкапывая траншею для минометов и устанавливая мины «Клеймор». Такие комплексы являлись семейными домами. Поначалу рейнджеры разрешали оставаться в них семьям, но вскоре стало ясно, что для гражданских лиц это слишком опасно, так как дом становился магнитом для огня талибов. После этого рейнджеры «давали им кучу денег и выгоняли их, потому что их дом будет разрушен», — рассказывал ветеран группы «Меррилл». — И все это превращалось во Вторую мировую войну». По словам ветерана, вознаграждение декханина, ведущего натуральное хозяйство, за то, что его выгнали из дома вместе с семьей, а затем разрушили дом, обычно составляло «пару тысяч» долларов. В опорных пунктах талибов, где воевала группа «Меррилл», стали появляться домовые бомбы иракского типа — целые дома, начиненные взрывчаткой. Когда рейнджеры обнаруживали такие мины-ловушки, они быстро становились, как говорят военные, «кинетическими», то есть очень быстрыми. «Вы подходите к одному зданию, а оно заминировано, и мы отступаем назад и все ровняем, — говорил один из офицеров рейнджеров. — Мы сбрасываем бомбы и стреляем из HIMARS [высокомобильная артиллерийская ракетная система] со скоростью, которая просто смехотворна. В Аргандабе в течение нескольких ночей мы сравняли с землей кишлаки. Они были пустые, но мы сравняли их с землей». Рейнджеры из группы «Меррилл» не чувствовали себя связанными даже правилами ведения боевых действий ОКСО, которые были более мягкими, чем те, которые действуют в обычных подразделениях. «В “Меррилл” все правила уходят в прошлое, — рассказывал источник из числа рейнджеров. — Когда встает Солнце, начинается бой, и если на улице есть человек, мы его убиваем… Мы слышали перехваты переговоров по УКВ-радиостанциям и не могли их засечь, но говорили себе: “Ну, это похоже на тех парней”, а потом просто ликвидировали их. Мы участвовали в массированных боях, так что это не означает, что мы убивали из мести. Скорее, это выглядело так, что мы были в бою, а враги выглядели как друзья». После тяжелых боев в провинции Кандагар в конце лета 2010 года, группа «Меррилл» провела ряд операций в Гильменде. «Талибы в Гильменде — организованные и эффективные бойцы, применявшие минометы, РПГ и безоткатные орудия», — сообщил рейнджер, воевавший там. Военнослужащие слушали радиоперехват, когда наблюдатели Талибана корректировали минометный огонь по американским позициям. «Эти ребята не шутили», — добавил он. У группы «Меррилл» было множество способов уничтожения талибов, самый смертоносный из которых — авианалет. «У нас было все, — сказал один из рейнджеров. — Ночью это были “Маленькие птички”, AC-130, A-10». Днем рейнджеры могли задействовать боевые вертолеты «Апач» и штурмовики А-10, а также более крупные бомбардировщики. Но и такие бои брали у рейнджеров свою дань. В ходе «массированного боя» в Гильменде 1-го октября, ставшего известным под названием «Операция “Мэтьюс”», потери 1-го батальона составили более десятка раненых и погибшего под огнем талибов сержанта первого класса Ланса Вогелера, который находился в своей двенадцатой боевой командировке. «В тот день мы сбросили пятьдесят бомб, опустошив два бомбардировщика B-1». — рассказывал один из рейнджеров. С наступлением зимы группа «Меррилл» переместилась на север, чтобы провести операции в провинции Кундуз для поддержки тактической группы «Дельты», базировавшейся в Мазари-Шарифе. К тому времени региональные тактические группы ОКСО конкурировали за право проведения операций в своих районах, потому что в их распоряжение прибыло большое количество авиасредств разведки и наблюдения, и самолетов непосредственной авиационной поддержки. «Они провели несколько удивительных операций — это были тяжелые, трудные бои, — сообщил старший офицер штаба Международных сил содействия безопасности (МССБ), официального названия военных усилий Коалиции в Афганистане. — Они заходили в самые отдаленные места, где тусовались эти парни, и действительно наводили там порядок». Но растущие потери группы привели к тому, что некоторые рейнджеры стали относиться к ее деятельности весьма противоречиво. «Для рейнджера это и хорошо, и плохо, — сказал один из ветеранов группы «Меррилл». — Это самое яркое из того, что рейнджер хочет делать. Он хочет участвовать в этих масштабных боях, убивать как можно больше людей, разрушать как можно больше, но в то же время мы начинаем нести серьезные потери». В 2010 и 2011 годах в Афганистане погибло по меньшей мере двадцать рейнджеров. Еще десятки были тяжело ранены. К концу 2011 года оперативная группа в Афганистане, которой теперь руководил полковник Марк Одом, отказалась от концепции «группы “Меррилл”». «Они потеряли кучу парней, и на том все закончилось, — заявил один из офицеров-рейнджеров. — Все прекратилось». В 2011 году проблема оперативного темпа вновь заявила о себе, породив то, что офицер рейнджеров назвал «токсичными отношениями» между отрядом «Дельта» в Шаране и руководимым рейнджерами штабом тактической группы «Центр» на передовой оперативной базе «Салерно» в Хосте. И снова причиной стал более агрессивный подход рейнджеров по сравнению с некоторыми ударными подразделениями спецназа, военнослужащие которых полагали, что рейнджеры не проявляют достаточного тактического терпения. В то время из четырнадцати ударных групп ОКСО в Афганистане десять являлись взводами рейнджеров, две — ротами «Дельта» и две — ротами Команды-6. Однако только в Шаране рота подразделения специального назначения работала непосредственно на офицера рейнджеров, в данном случае на начальника штаба 2-го батальона. В конце концов, командиру роты «Дельты» это надоело, и он стал настолько невосприимчив к настойчивым требованиям командования рейнджеров, чтобы его оперативники проводили рейд за рейдом, что практически прекратил проведение операций силами своего подразделения. В результате в Шаран был переброшен взвод из роты «А» 2-го батальона, «чтобы поработать против целей “зеленых” вместо них», — сказал источник среди рейнджеров. Когда пришло время следующей ротации подразделений, отряд «Дельта» отказался отправить в Шаран еще одну роту. Вместо этого сменное подразделение отправилось в Кундуз, что дало «Дельте» на севере две роты. «Вся эта движуха вокруг оперативного темпа становится смешной», — сообщил один из офицеров-рейнджеров. Ударные группы проводили по одному рейду за ночь, что было очень мало по сравнению с разгаром войны в Ираке, но много для Афганистана. «“Красные” заходят слишком далеко, — добавил офицер. — “Зеленые” очень, очень злятся. Они не верят, что в том, чтобы выходить на улицу каждую ночь, есть большой смысл, потому что вы выбиваете двери у людей, которые не так уж плохи… Каждое второе задание заканчивалось тем, что хватали не того парня». Одним из факторов также стало организационное эго. «“Зеленые” руководили [в Ираке], и “зеленые” побеждали, — сказал офицер рейнджеров. — В Афганистане “зеленых” отодвинули на второй план. Они появились в конце и получили тактическую группу “Север”, им выделили наименьшее количество средств разведки, и наименьший объем [непосредственной авиаподдержки]. Из всех четырех [региональных тактический групп ОКСО] они были наименее важными, а “зеленые”, как мне кажется, не привыкли быть наименее важными». [13] Присутствие «Дельты» в Афганистане увеличилось, когда снизилось задействование ее сил в Ираке, что позволило ей разместить на аэродроме в Мазари-Шарифе штаб эскадрона. Его задачей было не допустить создания «Аль-Каидой» убежища на севере Афганистана. В северном Афганистане основные наземные силы Коалиции составляли немецкие войска, но американские военные не надеялись, что немцы смогут справиться с задачей. «Очевидно, немцы не собирались этого делать, или же у них не было для этого средств, — сообщил старший офицер штаба МССБ. — Наши ребята, конечно, справились». По словам офицера спецназа, неоднократно служившего в Афганистане, зона действий «Дельты» простиралась на восток, до провинции Кунар, и была направлена, помимо прочих группировок, против Исламского движения Узбекистана. Подразделение попыталось повторить успех своей иракской разведывательной программы «Ирокез», но быстро обнаружилось, что Афганистан не является столь же благоприятной средой для создания шпионской сети. «Они пытались это сделать, но в Афганистане такое не работает, — сказал один из офицеров оперативной группы. — Программа “Ирокез” работает, потому что вы можете взять и отправить местного иракца в любой город, [например] Мосул, Багдад, и он впишется там в обстановку. Но если бы я взял завербованного афганца и отправил его в Сангин [в Гильменде], местные сразу бы поняли, что этому парню там не место, и он бы умер».
*****
В июне 2009 года Стэн Маккристал получил свою четвертую звезду и возглавил Международные силы содействия безопасности. Он проработал на этом посту год, когда появление в журнале «Ролинг Стоун» статьи, в которой его подчиненные пренебрежительно отзывались о чиновниках администрации президента Барака Обамы, вынудила его подать в отставку. (Демократ Обама сменил Джорджа Буша-младшего на посту президента в январе 2009 года, но смена администрации мало изменила зависимость Белого дома от ОКСО). Маккристала сменил Дэвид Петреус, чье командование продолжалось до июля 2011 года. Во время пребывания каждого из генералов в Кабуле вопросы ночных рейдов сил Командования и жертв среди гражданского населения приобрели такое значение, какого не было раньше. «В 2001-2003 годах случайные ночные рейды могли вызвать определенный протест местных жителей, но в те дни американское присутствие в целом считалось благом [для афганцев]», — сообщил гражданский служащий Министерства обороны, совершивший многочисленные поездки в Афганистан в годы после терактов 11-го сентября. Однако со временем «афганцы стали менее терпимо относиться ко всему этому», поскольку население устало от коррупции в правительстве Карзая, которое местные жители ассоциировали с Соединенными Штатами. В сельском афганском обществе, даже в большей степени, чем во многих других культурах, вторжение иностранных немусульманских войск в дома рассматривалось как грубое нарушение достоинства. В частности, это являлось преступлением против правила пурды, согласно которого женщины держатся отдельно от мужчин, не являющихся членами семьи. В поздние годы войны силы ОКСО были практически единственными военными подразделениями коалиции, проводившими ночные рейды, отчасти потому, что они действовали в соответствии с правилами ведения боевых действий, принятыми во время операции «Несокрушимая свобода» — войны США против «Аль-Каиды» после 11-го сентября. Американские военнослужащие обычных сухопутных войск действовали в соответствии с правилами ведения боевых действий МССБ, которые были гораздо более ограниченными и требовали длительного процесса согласования любого ночного рейда. «Наши правила были совершенно другими, — сказал один из офицеров рейнджеров. — Это ключевой момент. И именно [поэтому] оперативная группа смогла сделать это на таком высоком уровне, — потому что у нас не было бюрократии и проблем с утверждением [правил]. Мы могли выявить цель утром и реализовать ее ночью». В качестве командующих МССБ, Маккристал и Петреус придерживались противоповстанческой доктрины, согласно которой для победы необходимо отделить повстанцев от гражданского населения, чтобы защитить его, а повстанцев уничтожить, но в пуштунском племенном поясе Афганистана, где сами повстанцы происходили из местного населения, сделать это было дьявольски сложно. Это также поставило высшее военное руководство перед дилеммой. Там знали, что ОКСО ведет борьбу с талибами так, как никакие другие силы Коалиции. (Пресс-служба МССБ регулярно выпускала пресс-релизы об операциях коалиционных сил без подробного описания участвующих в них подразделений; подавляющее большинство операций, включавших в себя наступательные действия против талибов, были операциями Командования). [14] Но Маккристал и Петреус также знали, что ночные рейды стали политической болью Карзая и были крайне непопулярны среди населения, особенно когда силы ОКСО совершали ошибки и убивали мирных жителей. Это ставило под угрозу способность Коалиции находиться в Афганистане. Ряд громких эпизодов в 2010 и 2011 годах вывел эту проблему на первый план. В самом известном и противоречивом инциденте, произошедшем 12-го февраля 2010 года, рейнджеры проводили ночной рейд на объект в Гардезе, столице провинции Пактия на востоке Афганистана. Рейд был основан на ошибочных разведданных о том, что повстанцы в определенном комплексе готовят взрывное устройство. Однако вместо повстанцев, дом принадлежал местному полицейскому детективу Мохаммеду Дауду Шарабуддину, который устраивал праздник в честь наречения своего новорожденного сына. Дауд прошел многочисленные американские программы подготовки и был, по сути, американским союзником. Он даже не был пуштуном — представителем той этнической группы, которая почти полностью составляет Талибан. Но когда в 3:30 утра Дауд и его пятнадцатилетний сын вышли на улицу посмотреть, кто находится в их дворе, их застрелили. В возникшем хаосе стрельба продолжалась, и через несколько мгновений на земле лежали мертвыми или умирающими семь афганцев, включая двух беременных женщин. Оставшиеся в живых члены семьи позже обвинили военнослужащих ОКСО в попытке скрыть доказательства произошедшего путем выковыривания пуль из тел женщин с помощью ножей. Штаб МССБ выпустил серию ложных отчетов, в которых говорилось, что убитые мужчины были повстанцами, а женщины стали жертвами «убийств чести» со стороны «повстанцев». Отчеты МССБ также были направлены на то, чтобы нанести ущерб репутации Джерома Старки, кабульского репортера лондонской газеты «Таймс», который начал раскрывать этот обман. Интрига пришла к причудливому завершению, когда сам Макрейвен в сопровождении многочисленной свиты американских и афганских военнослужащих явился в дом семьи в Гардезе с овцой, которую он был готов принести в жертву в качестве ритуального извинения. Семья пригласила Старки и фотографа Джереми Келли стать свидетелями этого события. Участие ОКСО было задокументировано на их репортаже. На протяжении нескольких лет оставалось неясным, почему силы ОКСО совершили рейд именно на территорию этого комплекса, поскольку командование, участвовавшее в операции, не опубликовало никаких отчетов об этом событии. [15] Но этот и ряд других инцидентов, в которых гражданские лица погибли в результате авиационных ударов, вызванных войсками на местах, привели к ряду изменений. Среди них было то, что силы Командования были обязаны перед нападением на объект ночью осуществлять т.н. «вызов», — это означало, что они должны были окружить лагерь, а затем дать всем, кто находился внутри, возможность сдаться. Правило это было крайне непопулярно среди военнослужащих ударных групп, [16] которые считали, что оно дает повстанцам возможность уничтожить телефоны и другие материалы, которые могли бы помочь оперативной группе составить карту сети талибов и привести к другим целям. «Вы действительно уступаете преимущество противнику, — сказал старший оператор Команды-6, который добавил, что ударные группы «морских котиков» иногда игнорировали требование о вызове. «Если мы были уверены, что там находится плохой парень, мы не собирались делать вызов, — сообщил он. — Мы не давали ему возможности уничтожить улики или что-то еще; мы проводили штурм». Еще одно требование, которое появилось еще до бойни в Гардезе, заключалось в том, чтобы во время каждой операции силы ОКСО работали с афганскими силами специальных операций. Афганские силы, набранные из подразделений афганских «коммандос», подготовленных американским армейским спецназом, назывались просто «Афганским товарищеским подразделением», или АТП. В 2009 году штаб в Баграме настоял на том, чтобы во время каждого боевого задания в состав сил входило не менее пяти солдат АТП. К концу 2010 года это число увеличилось до семи. Мнения о пользе афганского подразделения в боевых частях различались. Офицер-рейнджер, служивший в Ираке и Афганистане, отмечал, что афганские солдаты спецназа были «очень жесткими, гораздо жестче, чем иракские военные». Но, по его словам, в ОКСО слишком много фокусировались на обучении военнослужащих АТП зачистке зданий. Если Соединенные Штаты хотят оставить после вывода американских войск из Афганистана силы специальных операций, способные выслеживать талибов, им следовало бы сосредоточиться на обучении афганских бойцов навыкам агентурной разведки, поскольку уход американских военных лишит АТП средств радиоэлектронной и видовой разведки, которые обеспечивали многие рейды Командования. «Нам бы следовало сосредоточить их усилия на развитии сети источников информации, потому что это будет их единственным спасательным кругом», — сказал он. Другой рейнджер сообщил, что его ударная группа привлекала солдат АТП только «для показухи», чтобы оперативная группа ОКСО, и, в конечном итоге, МССБ в своих пресс-релизах могли похвастаться тем, что каждый рейд проводился «под руководством афганцев». В каждой операции, в ударной группе во главе афганцев ставили рейнджера, при этом афганцы редко когда принимали участие в боевых действиях. «Они просто сидели в углу или прятались в комнате», — сообщил рейнджер, но, по его словам, это было не то сообщение, которое передавалось по цепочке командования: «Сообщалось ли об этом по радио? Нет, но старшие по званию, если я докладывал все правильно, были не против… Я всегда сообщал: “АТП проводит вызов”. А мне отвечали по радио: “Хорошо, отлично”. А проводило ли АТП вызов? Нет. “АТП входит в комплекс”. Входило ли АТП в комплекс? Нет». Рейнджер признал, что другие взводы рейнджеров и роты «Дельты» прилагали больше усилий для вовлечения в работу афганцев, но, по его словам, в целом рейнджеры сопротивлялись обучению и наставничеству афганских сил, которые он считал работой для армейского спецназа. «Они были средством достижения цели, — рассказывал он об АТП. — Они помогли нам выйти за дверь». Взгляд с вершины командной иерархии выглядел совсем иначе. Седьмого марта 2012 года, выступая перед Комитетом по вооруженным силам Палаты представителей, Макрейвен, который к тому времени получил свою четвертую звезду и стал главой Командования специальных операций США (СОКОМ), защищал ночные рейды как «важный инструмент для наших сил специальных операций». Однако начиная с лета прошлого года, «мы действительно афганизировали наш подход к их проведению», — добавил он. «Афганцы играют ведущую роль во всех наших ночных рейдах, — продолжил Макрейвен. — Именно они делают вызовы, просят людей выйти из комплексов, именно они первыми входят в дверь, именно они проводят всю работу по свору и анализу захваченных материалов». Эпизоды с жертвами среди гражданского населения поставили Петреуса в сложное положение. Он был убежденным сторонником ОКСО, убедившись в его эффективности будучи командующим коалиционными силами в Ираке, но он также понимал, что терпение Хамида Карзая на исходе. «Когда он приходил поговорить с Карзаем о жертвах среди мирняка, ему задавали одну трепку за другой, — сообщил один из старших офицеров штаба Петреуса. — Это были вещи, которые, казалось, не должны были происходить, если только вы этого хотели. Им не нужно было убивать этих парней». Старший офицер ОКСО еженедельно информировал Петреуса о деятельности Командования, а офицеры по связи и координации ОКСО, сидевшие в тридцати секундах ходьбы от его кабинета, разговаривали с ним каждый день — подтверждение той мысли, на которой настаивал Маккристал, что талантливых офицеров по связи необходимо назначать в каждый руководящий орган, имеющий значение для деятельности Командования. «Он говорил на их языке, — говорил старший сотрудник штаба Петреуса. — Ему было очень комфортно рядом с этими парнями. Он был большим сторонником того, что они делали, но… он также был строг с ними. Когда они в чем-то косячили, он заставлял их искупать свои грехи». Один из своих самых вопиющих «грехов» оперативная группа совершила 8-го октября 2010 года, когда попыталась спасти Линду Норгроув, британского гуманитарного работника, похищенного 26-го сентября. Разведка отследила ее местонахождение до комплекса, расположенного на высоте около 7000 футов на склоне горы в ущелье Коренгал в восточной афганской провинции Кунар. За два года до этого оперативная группа провела успешное освобождение заложника — американского инженера, похищенного в центральном Афганистане. В том эпизоде, получившем название «Операция “Прометей”», оперативники 6-й Команды «морских котиков» высадились примерно в трех милях от укрытия похитителей и, передвигаясь по сильному снегу, подкрались к ним, застрелили обоих охранников и спасли инженера. [17] Задача по спасению Норгроув выпала на долю роты из «Серебряного» эскадрона Команды-6, самого нового штурмового эскадрона подразделения. В рамках значительного расширения сил и средств Объединенного командования специальных операций, отряд «Дельта» и 6-я Команда «морских котиков» получили указание сформировать в своем составе по четвертому линейному эскадрону, и это несмотря на то, что им было трудно укомплектовать три уже существующих эскадрона. В течение нескольких лет в составе Команды-6 был сформирован «Серебряный» эскадрон, для чего провели дополнительный курс оценки и отбора, затем добавили четвертую роту в каждом из трех существующих штурмовых эскадронов, постепенно заполняя их операторами, после чего перевели три дополнительные роты в новый эскадрон. [18] Рота, проводившая операцию, была, за одним или двумя исключениями, укомплектована опытными операторами, а командовал ею, по словам старшего оператора Команды-6, «очень опытный парень». В отличие от операции по спасению инженера, топографические особенности местности не позволяли силам спасения приземлиться на удалении от объекта и добраться к нему пешком. Вместо этого они были вынуждены лететь прямо на него. На задание вылетели «Чинуки» 4-го батальона 160-го полка. Приземляться было негде, поэтому операторы спускались на землю по тросовым системам. [19] Находящийся у них над головой пилотируемый разведывательный самолет передавал «морским котикам» посекундную информацию о том, что происходило внизу. С самолета сообщили, что в кустах движется фигура, однако наблюдатели на борту упустили из виду, что человек, которого они заметили, тащил за собой Норгроув. Находящиеся земле два «морских котика» по-разному отреагировали на новую информацию, и ни один из них не понял, что в кустах находится заложник. Согласно последнему сообщению с самолета, она находилась в здании. «В такой момент все сводится к принятию решения», — рассказывал старший оператор Команды-6. Командир группы, забравшийся на крышу, увидел похитителя и открыл огонь. В тот же момент другой спецназовец отреагировал на движение в кустах и бросил туда гранату. Выстрел командира группы почти наверняка убил похитителя, но граната привела к гибели Норгроув, и в тот момент почти никто из находившихся на объекте или в оперативных центрах не понял, что взрыв был вызван гранатой. Потребовалось несколько секунд, чтобы ужасная новость дошла до Баграма. Поначалу «морские котики» передали сигнал «Джекпот», означавший, что они нашли Норгроув. «Вы слышите “Джекпот!”. И все вокруг в комнате кричал: “Да!”», — рассказывал источник, находившийся в оперативном центре. Но последующие слова жестоко оборвали празднование: «…в данный момент проводится искусственное дыхание». Атмосфера в оперативном центре сдулась. «Вы просто понимаете, что что-то пошло не так», — добавил источник. Сначала никто до конца не понимал всей правды о том, что привело к гибели заложницы. Поскольку операторы были проинструктированы о том, что на похитителях могут быть надеты жилеты смертников, командир группы, стрелявший в человека, тащившего Норгроув, решил, что его пуля должна была привести в действие такой жилет на похитителе, вызвав взрыв. Даже оператор, бросивший гранату, и его напарник, который был единственным человеком, знавшим о гранате, не поняли, что Норгроув убила граната, — в основном потому, что командир группы был убежден, что похититель, в которого он стрелял, каким-то образом взорвался, и что заложница погиба в результате взрыва. Когда рота вернулся с задания в Джелалабад, спецназовец, кидавший гранату, и его стрелявший напарник во время разбора операции держали язык за зубами. Это означало, что британскому правительству, родителям Норгроув и средствам массовой информации скормили историю о том, что заложница погибла в результате взрыва жилета смертника. Вскоре после того, как в оперативной группе ОКСО озвучили эту официальную версию событий, оператор, бросивший гранату, наконец, сообщил своему командиру группы, что он бросал осколочную гранату. «Именно тогда до командира группы дошло: “Так, я не просто застрелил человека в жилете, это мой собственный товарищ по команде бросил гранату”», — рассказывал источник в Команде-6. По словам одного из старших «морских котиков», командир группы был «в ужасе», но вместо того, чтобы немедленно сообщить о том, что он узнал, он уединился в своем жилом помещении еще на сорок часов. «Он не стал [сообщать об этом], потому что не хотел портить репутацию командования, — сказал старший оператор. — И размышлял над этим весь следующий день». Тем временем Курилла, командир оперативной группы ОКСО в Афганистане, просматривал видеозапись операции и понял, что кто-то бросил гранату. «Когда вы видите видео, ошибки быть не может», — сообщил источник в Команде-6. Он вызвал в Баграм командира эскадрона и главного старшину и показал им видео. Те вернулись в Джелалабад и вызвали командира группы, который решил рассказать все, что ему известно, но было уже слишком поздно. Маховик расследования начал раскручиваться. Смерть Линды Норгроув во время американской операции уже стала главной новостью в Великобритании и США, а также серьезным конфузом для Петреуса, который собирался отправиться в Великобританию с визитом, запланированным заранее в преддверии спасательной операции. После провала генерал позвонил родителям Норгроув и премьер-министру Великобритании Дэвиду Кэмерону. Курилла и другие сотрудники ОКСО сделали для Петреуса доклад сразу же после завершения операции. «В тот день был просто непрерывный поток этих парней, которые входили и выходили», — сказал старший сотрудник штаба Петреуса. Откровение о том, что именно оператор Команды-6 по неосторожности убил заложницу, только усугубило неловкость и гнев. «Возникло некоторое напряжение, — добавил старший сотрудник штаба. — У них был отличный шанс спасти эту женщину, а в итоге мы ее убили… Люди были немного рассержены… тем, что история не вышла правильной с первого раза в отношении того, как была убита Норгроув. Когда выяснилось, что это был один из наших парней, это стало просто “днищем”. Для ОКСО это был определенно плохой момент, потому что они наработали определенный капитал, выполняя различные задачи, а затем произошел этот провал». Для оперативной группы, военнослужащие которой знали, что они находились на расстоянии одной ненужной ошибки от одного из самых сложных и смелых случаев спасения заложников в истории США, провал операции по спасению Норгроув оказался чрезвычайно болезненным и разочаровывающим. Это была «очень смелая операция, — сказал один из операторов Команды-6. — Вряд ли найдется какое-либо другое подразделение, которое смогло бы это сделать». Но этот случай также побудил Команду-6 к некоторому самоанализу. Спецназовец, бросивший гранату, находился в составе Команды-6 в своей первой боевой командировке, и со слов одного из старших операторов, ранее его предупреждали о том, что нельзя на операциях бросать гранаты. «Они проинструктировали его, но более ничего не сделали, — сообщил он. — Возможно, им следовало отправить его куда подальше». Но за провалом операции стояли и другие факторы. По словам старшего оператора Команды-6, во время подготовки к боевому применению «Серебряный» эскадрон не проводил тренировок по освобождению заложников, вместо этого подразделение сосредоточилось на способах «силовой зачистки» помещений. «[При] освобождении заложников нет сценария, — нет такого сценария, в котором вы хватаете гранату», — сказал оператор. Но что касается силовой зачистки, там все по-другому. «Итак, у вас есть совершенно новый парень, который прошел отбор, попал в эскадрон и не прошел никакой предварительной подготовки по освобождению заложников. И вот он отправляется в командировку и выполняет то, чему его учили». Старший оператор Команды-6 поставил под сомнение решение использовать для этой операции «Серебряный» эскадрон: «Если вы не тренировались в течение шести месяцев, то вы не должны этого делать». Больше всего от событий на объекте пострадали, конечно, сама Норгроув и ее близкие, но были издержки и с военной стороны. Оператор, бросивший гранату, его стрелявший товарищ и командир группы, их покрывший, были исключены из состава подразделения. Для двух последних это отстранение было временным, каждый из них по итогу вернулся в Команду-6, но для спецназовца, бросившего гранату, исключение стало постоянным. «Тот парень, бросивший гранату, и по сей день является развалиной», — сообщил старший оператор Команды-6 несколько лет спустя. Также пострадала и репутация самой Команды. «Это большой провал для командования», — добавил старший оператор. Однако через семь месяцев у подразделения появился шанс искупить свою вину. [20]
|