Ганни не нужно было лишний раз предупреждать меня, чтобы я держался подальше от полковника, но единственно верным способом сделать это, было оставаться в джунглях как можно дольше. Оставив командира команды, капрала Дэвиса, и его напарника, ланс-капрала Мартинеса, находиться на высоте на постоянной основе, я взял на себя большую часть полевых выходов в составе команды из трех человек, вместе с рядовым первого класса Макдональдом и ланс-капралом Лайтфутом. С Дэвисом я поддерживал связь по радио. В случае возникновения проблемы, или на случай совещания на высоте, где я должен был бы присутствовать, я мог поймать ближайшую «птичку», и улететь на базу, оставив в джунглях полноценную снайперскую команду. Действуя в джунглях в составе трех человек, мы могли решать больше задач с большей универсальностью. Это также улучшало связь между тремя командирами отделений и их командами, и такой способ работы оказался настолько хорош, что вскоре такой «плавающий» командир отделения стал на высоте 65, когда там было достаточно снайперов, стандартным порядком действий. Ганни был прав — на центральном нагорье враг действовал очень активно, там, где первое и самое большое щупальце тропы Хо-Ши-Мина выходило на прибрежную низменность, шло через территорию «Аризоны», и далее зигзагами извивалось между огневыми базами морской пехоты в сторону Дананга. По информации от снайперов, работавших в этом районе, для решения своих задач «Чарли» ввели в бой части трех дивизий. Боевые подразделения 5-го и 7-го полков морской пехоты были усилены. Если бы у меня было еще пять снайперских команд, мне было бы легче их озадачить. Такое большое количество людей означало огромное количество войск, но их размещение все еще оставалось проблемой. Три дня, проведенные с ротой «Альфа» 1/5, показали нам, насколько они круты. Оставив Макдональдса в роте, чтобы обеспечить им возможность свободно вести огонь, я взял Лайтфута на предрассветную «свободную охоту». Я хорошо знал местность, и несколько месяцев назад заметил колонну НВА на том же самом месте, где сейчас вместе с Лайтфутом мы сидели в ожидании рассвета. Чтобы добраться сюда, потребовалось три с половиной часа беззвучного передвижения в темноте, и, естественно, мы были с натянутыми до предела нервами. Я хотел посмотреть, насколько хороша память у «Чарли». В ожидании рассвета, я растирал колено и удивлялся, насколько же сильно оно болит, спрашивая себя, действительно ли я смогу остаться в поле после всего этого. При первом же проблеске солнечного света, мы разглядывали ту же опушку леса, где ранее я заметил роту НВА в попытке пересечь открытый участок рисовых полей длиной в три тысячи ярдов. «“Чарли”, ты не идеален», — подумал я, увидев, как один из них осторожно прокрался из-за деревьев, и побежал к рисовому полю в 1200 ярдах от нашей позиции. За ним быстро последовало все отделение, тогда как оставшаяся часть взвода сидела на опушке. Лайтфут посмотрел на меня с удивлением. — Мне это не нравится, Уард. Что ты собираешься делать? Накрыть их артиллерией и свалить? Мы можем навести на них большие пушки, стоящие на высоте. — Нет, мы их ударим посильнее. То, сколько людей прикрывает их переход по открытому пространству, означает, что среди деревьев должен сидеть целый батальон. Вызывай авиацию. Лайтфут передал мне трубку радиостанции. — «Воздух», это «Длинная винтовка», прием. — Я передал им координаты «Чарли». — У вас есть что-нибудь тяжелое, чтобы накрыть это место в пределах не более десяти минут? — «Длинная винтовка», я «Воздух», оставайтесь на связи, я проверю. Он отключился, казалось, на целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Авиадиспетчер вернулся с хорошими новостями. — «Длинная винтовка», я «Воздух», у меня есть два F-4 с напалмом и пятисотфунтовыми бомбами после отмененной задачи, в семи минутах от вашей цели. Они вам нужны? — «Воздух», вас понял. Нужны, и чем скорее, тем лучше. Я только что запустил в действие самый большой единовременный удар за всю свою службу во Вьетнаме. «Чарли» куда-то спешили. Позже я узнал, что ночью они напали на Ан-Хоа, и мы случайно поймали их на отходе. В эфире вновь возник авиадиспетчер: — Передаю вас майору Холмсу, позывной «Большая десятка». Как поняли? Прием. — Вас понял. Конец связи. Лайтфут подтолкнул меня локтем: — Уард, глянь. Они начинают переходить поле, и, черт возьми, они направляются прямо к нам. Я взял радиостанцию. — «Большая десятка», я «Длинная винтовка». Мы потеряли две минуты. Если вас не будет здесь в течение пяти минут, мы окажемся в охренительной заднице! Прием. — «Длинная винтовка», я «Большая десятка». Здесь мой комэска, позывной «Вышибала». Думаю, мы сделаем это, но о нашем присутствии будет знать каждый. Прием. — Все в порядке, «Большая десятка». Работайте от опушки деревьев и далее на север. «Большая десятка», больше «Длинная винтовка» в эфир не выходит, если вы выйдите точно на цель. Конец связи. — Уард, у нас нет пяти минут, гуки окажутся достаточно близко, чтобы схватить нас. Они уже установили два пулемета и два миномета. — Придется их немного притормозить. — Уард, ты в самом деле такой сумасшедший, как я о тебе слышал. — Мы сможем это сделать, если ты не дашь тем ублюдкам за дамбой обойти нас с фланга или приблизиться к нам ближе, чем на семьсот ярдов. Я достану минометы и пулеметы. Если я не скажу, не стреляй, пока они не подойдут на семьсот ярдов. Лайтфут покачал головой. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Уард. — Не дрейфь, — сказал я ему, хотя внутри у меня были свои сомнения. Все зависело от синхронизации в доли секунды между нами и двумя самолетами, все еще находящимися в нескольких милях от нас. Лайтфут начал выкладывать магазины для своей М-14 на землю перед собой, чтобы было удобнее их брать. Мне сразу же стало легче на душе от того, что он тоже понимает, что мы вот-вот ввяжемся в очень серьезное стрелковое состязание. Ни он, ни я еще никогда не имели дела со столь большим количеством врагов. Вьетконговцы могли одолеть нас просто благодаря своей численности, зато на нашей стороне был элемент внезапности, скрытности и меткой стрельбы. Одним глазом я поглядывал на часы, а вторым смотрел в оптический прицел на «Чарли». Вьетконговцы начали двигаться, и я рассчитал, что первый из них окажется в пределах досягаемости винтовки Лайтфута (700 ярдов) менее, чем через минуту. Он с волнением глянул на меня. Я рукой подал ему сигнал ждать. Я снова посмотрел на свои часы, а затем снова на «Чарли». Их первый человек, шедший в головном дозоре, находился уже в шестистах ярдах. Лайтфут прошептал настолько громко, насколько было возможно: — Уард! — Тихо! — я прислушивался к нужным звукам, и тут, наконец-то, услышал их; мы все услышали — как будто вдали загремел гром. «Чарли» остановились и начали всматриваться в небо. Они поняли, что что-то случилось, но еще не осознали что именно. — Сейчас! — крикнул я Лайтфуту. Он открыл огонь и в этот момент я уложил вражеского пулеметчика, попав ему промеж глаз. Прежде чем противник понял, что происходит, и бросился в укрытие, Лайтфут снял трех солдат, шедших впереди. Тем временем я завалил второго пулеметчика. Моя третья пуля попала в шею одному из минометчиков. Четвертая пуля поразила второго номера из минометного расчета — он успел опустить мину в ствол своего миномета и сразу же повалился на него, словно тряпичная кукла. Это его последнее действие сбило наводку миномета, и вылетевшая мина разорвалась среди гуков, которым Лайтфут не давал поднять головы, и убила двоих. Противник решил, что мы также обстреливаем их из миномета и выпустили по ним мину, поэтому решили убраться с открытого места. Когда они попытались это сделать, Лайтфут уложил еще двоих. Я выстрелил в пятый раз и завалил подносчика боеприпасов, который как раз собирался взяться за брошенный первый пулемет. Тут и там, по склону хаотично попадали автоматные пули. Нас пока не обнаружили, но если пулеметы и минометы начнут работать, они рано или поздно нас нащупают. Лайтфут продолжал делать основную работу по подавлению того, то осталось от передового отделения. Они вообще не могли вести бой, и я мог, хотя бы на время, забыть о них. Я перевел внимание назад на второй пулемет. Он сразу же замолчал. Я сместился обратно на позицию первого пулемета, как только он начал изрыгать дым. Мне пришлось вернуться к радио, чтобы прослушивать «Большую десятку» на случай, если его крайний проход придется мимо цели. В спешке, своим шестым выстрелом я промахнулся по человеку у пулемета. — Сукин сын! — закричал я, прижимая одной рукой к голове трубку радиостанции, а свободной рукой пытаясь перезарядить винтовку. «“Большая десятка”, где тебя черти носят?!» — думал я, загоняя патрон в патронник, а затем вставляя в магазин первый из пяти патронов. Тем временем Лайтфут спокойно и методично расстреливал застрявших на рисовом поле вьетконговцев, и я порадовался про себя, что я — не один из них. Мой напарник ничего не произносил, только вытирал пот со лба да один раз негромко выругался, когда пуля ударила в землю чересчур близко. Тем временем гуки все же подобрали оба пулемета и теперь поливали склон нашего холма сразу из двух стволов с обескураживающей точностью. Трассирующие пули ложились все ближе и ближе, они рикошетировали от камней уже совсем рядом, и я невольно подумал, что недооценил опасность. Я как раз вставил в магазин четвертый патрон, когда в трубке раздался голос летчика, прозвучавший для меня словно глас небес: — «Длинная винтовка», я «Большая десятка». Захожу на цель. Прием. Я посмотрел сквозь оптический прицел в ту сторону, откуда должна была появиться «Большая десятка». Самолет был едва виден, но поспевал как раз вовремя. Нам нужно было продержаться всего секунд двадцать. Я вставил в магазин последний патрон и, повернувшись к деревьям, снял третьего пулеметчика, который только что вступил в бой. Стремясь нас обнаружить, вьетконговцы ничего не услышали за шумом собственных выстрелов и не заметили подхода «Большой десятки». Истребители были уже совсем рядом. У меня оставалось время только на один выстрел, и я ликвидировал еще одного минометчика. В следующую секунду ракеты и пушки «Большой десятки» целиком завладели вниманием вьетнамцев. Еще через секунду опушка леса оказалась объятой пламенем и заволоклась клубами черного дыма. Вражеский огонь в нашу сторону сразу прекратился. Единственными звуками, которые я слышал, были выстрелы Лайтфута, продолжавшего работать по застрявшим на рисовом поле несчастным повстанцам, да приглушенный расстоянием рев напалма, пожиравшего деревья и людей. Через несколько секунд в эфире возник «Вышибала»: — «Длинная винтовка», это «Вышибала». Захожу на цель. Прием. Я проверил. Он был прямо на боевом курсе, но делать заход не спешил. Я оглянулся на деревья и увидел невероятное зрелище. «Чарли» знали, что на подходе еще один самолет, и с огромной площади деревьев, расположенных позади места первого удара, прямо вверх устремились сотни зеленых трассирующих снарядов. Огонь вели десятка два крупнокалиберных пулеметов. Я был прав, — чтобы иметь такую огневую мощь, нужен целый батальон. — О, черт! «Вышибала», это «Длинная винтовка». Обходите, сильный зенитный огонь. Повторяю, обходите. Вы меня слышите? — «Длинная винтовка», слышу вас хорошо, у меня отбой. Я наблюдал, как «Вышибала» резко повернул на юг и пролетел над нами. Я вздохнул и вытер пот с лица. Еще несколько секунд, — и самолет был бы сбит. Это напугало меня до чертиков. Нам всем пора было выбираться отсюда. Лайтфут почти перестал стрелять, и когда я взглянул на рисовое поле, то был удивлен нанесенным им ущербом. Я насчитал девять трупов на дамбе и на самом рисовом поле. Я глянул на Лайтфута. Он не обращал на меня никакого внимания, все его внимание было сосредоточено на задании, которое я ему поручил. Я снова включил радио. — «Вышибала», это «Длинная винтовка», ответьте. — Это «Вышибала», что там внизу? — Ничего хорошего, «Вышибала». Если вы уйдете из района, я вызову артиллерию. Прошу подтвердить. — Вас понял, «Длинная винтовка». «Большая десятка» и я убираемся отсюда. Я переключился на частоту управления огнем в Ан-Хоа и мне выделили три батареи 175-мм орудий и семь 155-мм пушек на высоте 65. Я вызвал комбинированный огневой налет из наземных и воздушных разрывов, чтобы накрыть всю линию деревьев. — Огонь на поражение. Когда меня спросили, насколько интенсивный должен быть огонь, я сказал им, чтобы они разровняли все это проклятое место в ноль. — Лайтфут! Лайтфут! — Чего тебе? — он по-прежнему не смотрел на меня. — Как только мы увидим, что артиллерия работает по цели, мы сразу же подрываем свои задницы. — Я полностью за! Над головой прогрохотали первые артиллерийские выстрелы, и последовавшие за ними взрывы поверх и среди деревьев удовлетворили меня. Мы двинулись назад, постоянно проверяя, не обошли ли нас с флангов. Нам также приходилось периодически останавливаться, чтобы дать отдых колену. Я злился на то, что мне приходилось тормозить нас, и поклялся что-нибудь предпринять по возвращении в роту. Мы прошли две трети пути, прежде чем артиллерия перестала стрелять. Должно быть, они выпустили в цель пару тысяч снарядов. Рота выслала разведгруппу, чтобы оценить результаты нашего удара, и даже я был удивлен. Среди деревьев они нашли сорок семь «хрустяшек» [11], и еще десять трупов на рисовое поле. Можно было с уверенностью предположить, что еще больше трупов «Чарли» унесли с собой. Когда я добрался до расположения роты, я сразу же пошел к знакомому санитару. — Док, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз. Мы отошли на небольшое расстояние от остальных. — Что, Уард? — Мне нужны обезболивающие таблетки. — Зачем? — Мое колено адски болит. Я еле добрался сегодня обратно. — Дай мне взглянуть на него, — я закатал штанину. — Когда это произошло? — Около двух месяцев назад. — Дай мне взглянуть на низ твоего ботинка. — Он взял мою ногу и приподнял ее так, чтобы он мог посмотреть на подошву моего правого ботинка. — Эта рана сбивает твой шаг. Ты носишь обувь не того размера. Какого хрена ты делаешь в джунглях? — Я нахожусь в джунглях, потому что я должен здесь быть. Так что насчет таблеток? — Ладно, но у меня из-за этого могут быть большие неприятности. — Он полез в сумку и бросил мне пузырек с таблетками морфия. — Спишем это на боевые потери, док. — Да, это сработает, но я не понимаю тебя, Уард. Ты мог бы получить работу в тылу или даже вернуться домой. Многие парни отдали бы свое левое яйцо за такую рану на миллион долларов. — Спасибо, док. Как я мог ему это объяснить? Я не мог. Другие снайперы были такими же. Таким был Чак Мауинни. Обри, Фрэнкс, Гарсия — все они были такими же. Сомневаюсь, что они тоже смогли бы это объяснить. Я подошел к Лайтфуту и сел. — Ты знаешь, я тут подумал, что не знаю твоего имени. — Терри. Но зови меня Лайтфут. Так меня зовут мои друзья. — Это была действительно хорошая стрельба. Заполни килл-лист, и я его подпишу. Разведывательный патруль обыскал тела. Все мои жертвы поджарены, а погибшие от авиаудара в зачет не идут. Терри кивнул, но ничего не ответил. — Уард, меня кое-что беспокоит. Как ты узнал, когда нужно открыть огонь? Я знаю, что это было не только потому, что к нам приближался первый гук. — Я слышал, как они приближались. Мы все слышали, включая «Чарли». — Что ты имеешь ввиду? — Помнишь звук, напоминающий раскат грома? — Да, гуки еще оглядывались вокруг, но звук был такой, будто самолет где-то далеко сбросил бомбу. — Нет, это был звуковой удар от тех реактивных самолетов. Они тащили к нам свою задницу, и я знал, что им придется сбавить скорость, чтобы совершить бомбометание, поэтому звуковой удар добрался до нас немного раньше самолетов. — Черт, как много всякого дерьма я еще не знаю. Наверное, я никогда не стану командиром команды. — На твоем месте я бы не был так в этом уверен. Вообще-то, я назначаю тебя командиром команды прямо сейчас. — Нет, ты гонишь. — Это вряд ли. Я протянул ему свою винтовку с теми же словами, которые сказал Чак, когда отдавал ее мне: «Позаботься о моей девочке. Ты можешь пристрелять ее с той точки на западной стороне периметра, я помогу тебе, но не сейчас. Мне нужно какое-то время держаться подальше от этого участка». Он потерял дар речи, как будто я передал ему что-то священное. — Я пойду к шкиперу и расскажу ему, что произошло. В конце концов, мы оставили после себя адский беспорядок. Я хочу, чтобы ты немедленно приступил к работе с винтовкой. Терри Лайтфут был выдающимся стрелком, спокойным под огнем и умным, — то есть обладал как раз теми качествами, которые необходимы командиру команды. Мои дни в джунглях были сочтены, и я хотел, чтобы винтовка досталась кому-то особенному. Следующие две недели я провел в качестве наблюдателя Терри, обучая его всему, что я мог ему передать за короткое время, так же, как меня обучал Чак. Я носил его М-14. В Терри я во многом видел самого себя. Он записал на свой счет двенадцать ликвидаций из снайперской винтовки, прежде чем я отозвал с высоты Мартинеса, чтобы тот стал его напарником. Потом я ушел, чтобы проверить в Ан-Хоа свой отпуск. Во время перелета с высоты 65 в Ан-Хоа, я думал о новом парне, который будет напарником Дэвиса. Последнее, что я помню перед тем, как заснуть, было то, что я не могу вспомнить имя этого человека. Я был совершенно измотан, морально и физически. Я даже не понял, что мы приземлились, пока меня не разбудил бортовой стрелок. — Полет окончен, приятель. — А? Что? — Я говорю, мы в Ан-Хоа. Ты вылезешь или собираешься кататься на этой «птичке» весь день? Я ничего не ответил, просто взял свое снаряжение и почапал к штабу полка. Если в тот момент я и не выглядел на восемьдесят лет, то чувствовал себя именно так. Я спросил клерка в штабе, пришло ли распоряжение на мой отпуск. Пока он листал стопку бумаг, я уже готов был плюнуть на все это и уйти, как вдруг он сказал: — Да, да, вот он. Шестого февраля ты отправляешься в Сидней. А я уже почти потерял надежду после стольких неудачных попыток. — Ты шутишь. — Неа, вот он, прямо здесь. Подпиши внизу, и я начну оформлять твои бумаги, а потом все, что тебе нужно сделать, это пройти медосмотр, и ты полетишь в отпуск. Он протянул мне бумагу с длинным перечнем болезней, большинство из которых парень мог подхватить, просто сойдя с самолета во Вьетнаме. Неудивительно, что венерические заболевания возглавляли список, и их было множество. Клерк вернулся к своим бумагам, когда я саркастически сказал ему: — Я думаю, что в Австралии нет «дриппи доббера». [12] — Что? Ты что-то сказал? — Я сказал, что, наверное, они… А, забудь. Занесу это обратно, как только смогу. Я пошел проверить, как там ганни. Его приветствие было типично для Ферджи. — Забавная штука с тобой, Уард — обычно ты приходишь сюда в день выдачи денежного довольствия, но в остальное время ты ни хрена не делаешь. — Я никогда не думал об этом в таком ключе, ганни. — Я знаю, что твой отпуск прошел. Я сам отнес бумаги шкиперу, и беспокоюсь за тебя, Уард. Ты был в джунглях, пока Дэвис прикрывал твою задницу на высоте. Если бы кто-то другой сделал такое заявление, я бы удивился, но Ферджи не упустил ничего. Он, вероятно, понял, что происходит, когда прочитал первый отчет, написанный почерком Дэвиса с моей подписью внизу. — Ты хреново выглядишь, Уард, и я не могу позволить, чтобы ты сейчас сошел с ума. Возьми отпуск, забудь об этом месте на несколько дней. Натрахайся, напейся, вляпайся в неприятности в другой стране ради разнообразия, мне все равно, что ты будешь там делать, просто возвращайся назад. Два дня назад мы потеряли командира команды, и с учетом пары сегодняшних замен, взвод сократился до четырнадцати человек, в основном Эф-Эн-Джи. — Кто его достал, ганни? Он погиб? — Бейл, и нет, он жив, но теперь у него нет левой коленной чашечки. Ви-Си вытащил из воды АК-47 и выстрелил в него. Молодая сука, она вычислила его из целой роты. Звук короткого артиллерийского налета оказался долгожданным перерывом этого удручающего разговора. Прежде чем пушки вновь замолчали, я успел выкурить пару сигарет и подумать. После того, как мы насладились несколькими секундами полной тишины, я заговорил первым. — Так что в итоге, ганни? — Не думаю, что есть какой-то итог. Шкипер был в Дананге на прошлой неделе, пытаясь ускорить некоторые замены. Он также отдал несколько постоянно действующих приказов. — Письменные или устные? — Пока что устные, но тебе они не понравятся. Я пожал плечами, и Ферджи продолжил: — Запомни, Уард, старик просто слишком осторожен. За некоторых из вас, ребята, назначена довольно высокая награда. Есть люди, готовые умереть, только чтоб их семьи смогли получить деньги. Начиная с сегодняшнего дня вокруг нашего расположения будет круглосуточно дежурить военный полицейский. Я на мгновение задумался, а потом начал смеяться. — Брось, Уард, все это весьма серьезно. — Окей, ганни, но неужели нас будет охранять армейская собака? — Смешно это или нет, но какое-то время так и будет. Он будет проверять всех, кто входит в расположение, и если тебя остановят, не злись и не делай глупостей. И запомни, это распоряжение старика, и ему это не понравится. Далее, насколько это касается нас, переквалификация отменяется до тех пор, пока у нас не будет больше людей. У вас на высоте 65 было больше людей, чем у нас здесь, и наши силы разбросаны. Это я не считаю тебя и Замору, поскольку ты уходишь в отпуск, а Замора сейчас не годится для службы. — Кто такой этот Замора и почему он не годится для службы? — Напарник Бейла. Он был салагой, пока не снял того гука. Все это было весьма нехорошо, — он был новичком, и надо же было такому случиться, что его первым убийством должна была стать женщина с близкого расстояния. Во всяком случае, у него внутри творится что-то невообразимое. Я пытался поговорить с ним, шкипер и капеллан тоже, но далеко мы не продвинулись. Шкипер сказал, что если Замора в ближайшее время не придет в себя, он отчислит его из взвода. — Не возражаешь, если я быстро взгляну на его записи, ганни? — Неа. Черт возьми, если ты думаешь, что можешь сделать что-то хорошее, то можешь попробовать. У него хороший послужной список, и он нам сейчас очень нужен. Ферджи выдвинул ящик стола, достал личное дело Заморы и положил папку на стол. Я прочитал его полное имя на обложке и пролистал папку, обратив внимание, что его оценки в снайперской школе были средними. Единственное, что мне показалось странным, так это то, что он бросил колледж, когда до окончания ему оставалось чуть меньше года и имея средний балл «B плюс». [13] Его бы даже в армию не призвали, но, похоже, он вступил в Корпус и работал с удвоенной силой, чтобы пройти снайперскую школу. Я на мгновение замолчал, удивляясь, почему мне на ум пришло слово «месть». Я открыл его папку S-2 (папка допуска к гостайне по второй форме). На первой странице приводилась обычная персональная информация, которую ФБР любило собирать о каждом человеке. В самом низу второй страницы я нашел то, о чем даже не подозревал. Двоюродный брат Заморы был убит в засаде 9 августа 1967 года недалеко от Демилитаризованной зоны. Замора приехал во Вьетнам из чувства вины или мести и сразу же получил по лицу пирогом с дерьмом. Я закрыл папку и вернул ее Ферджи. — Ну? — Не знаю, ганни. Я поговорю с ним, может быть, поможет кто-нибудь ближе к его званию. Есть еще хорошие новости, прежде чем я брошу свое снаряжение и пойду поесть горячей пищи? — Да, лучшее я приберег напоследок. Деревня закрыта для всех снайперов до дальнейшего уведомления. — Ай, да ладно, ганни. Черт побери, кто будет присматривать за ополчением, и что будет с Ли? Ты же знаешь, что я получаю от Ли за два часа больше информации о «Чарли», чем штаб получает за две недели. Ферджи заткнул меня взмахом руки. — Уард, я понимаю, о чем ты говоришь, и да, мы получаем много хороших наводок от Оута. Я знаю, что это твой любимый проект, и ты много работал над ним. А еще я не настолько глуп, чтобы думать, что ты откажешься от похода в деревню. Только помни, что если тебя поймают, шкипер очень разозлится. Господи, Уард, я вообще удивлен, что какой-то гук еще не подловил тебя там. Во всяком случае, я передал приказы. Как ты с ними справишься, решать тебе, но, по крайней мере, ради меня постарайся держаться подальше от неприятностей. У тебя со шкипером есть одно очко в твою пользу за тот бой у высоты, не просри его. — Не волнуйся, ганни. Это все? — И последнее. Беар скоро отправится домой, а мне нужен командир отделения… — Ганни, я еще никогда не отказывался от дополнительной ответственности, но мне кажется, что я был бы более эффективен в джунглях, обкатывая парней. Но все равно спасибо, — перебил я его. Я уловил легкую резкость в его голосе, когда он сказал: — Иди за бобами и прими душ, от тебя плохо пахнет. Я встал, чтобы уйти. — Да, а где сейчас этот Замора? — Крайний раз я видел его в палатке номер три. — Увидимся позже, ганни. Я направился к палатке. Ферджи был прав, я найду способ обойти приказ не ходить в деревню. Я также был рад узнать, что кто-то выше меня признал ценность вклада Ли Оута и что моя работа была эффективной. Когда я впервые увидел Замору, он сидел, прислонившись к своему рюкзаку на угловой койке, и смотрел прямо перед собой. Всего неделя в джунглях, а он уже, казалось, уставился на тысячу ярдов. Я на мгновение задумался, почему я взял на себя эту дополнительную проблему, но войдя в палатку, изобразил удивление. — О, здоров, приятель. Я думал, что эта палатка пуста. Он бегло глянул на меня, но ничего не ответил. Я уселся на ближайшую койку. — Я капрал Уард. Зови меня Джей Ти или просто Уард. А ты кто? — Замора. — Ты не мог бы говорить чуть громче, у меня чуть-чуть звенит в ушах. — Замора! Рядовой первого класса Замора! — Окей, новичок, не надо кричать, я не совсем глухой. Как долго ты здесь? — Две с половиной недели. — Ты тут чтобы стоять на вышке или как? — Нет. — А зачем? — Командир моей команды ранен. — Командиры отделений пытаются сейчас доставить жалованье и почту, так что мы с тобой, должно быть, сейчас единственные на базе? — Наверное. — Я разделю с тобой дежурство на вышке, пока не уйду. Возьму дневную смену — без обид, привилегия звания. Ты ведь собирался стоять на вышке, не так ли? Он не ответил. По крайней мере, вышка в Ан-Хоа должна быть укомплектована людьми, если это возможно, и мы вдвоем могли бы это сделать. Я начинал понимать, почему ганни и шкипер были им недовольны. — Ну, я точно не могу сделать это в одиночку, не так ли? Он все еще не отвечал, и я начал заводиться. Он должен был тащить свою службу или выметаться отсюда. Я решил, что к черту тактичность. — Хорошо, Замора, я перейду к делу. Я командир команды и командир отделения. Я знаю про гука и про твоего кузена. Он посмотрел на меня с презрением. — Мы все согласны, что у тебя было плохое начало, но если бы все снайперы были здесь сейчас, они бы все сказали тебе взять себя в руки и вернуться к работе. Шкипер сошлет тебя в пехоту, если ты не придешь в себя. — Что значит «сошлет в пехоту»? — Оденет тебя в форму «ворчуна», и ты погрязнешь в этом по уши. Ты же видел, через что они проходят, горбатясь с дополнительными минометами и боеприпасами для пулеметов, с их патрулями, и огневыми позициями, не говоря уже о том, что у тебя не будет права голоса относительно того, что ты делаешь. — Ладно, Уард. Слушай, я думал, что поступил правильно, придя сюда. А теперь я даже не знаю. — Оставь эту суку-гука позади. Бейл жив, и ты жив, благодаря твоим быстрым действиям. Я бы взял тебя в напарники в любое время. — В самом деле? — Конечно, но как только ты избавишься от этого столбняка относительно своего двоюродного брата, который ты таскаешь с собой. Я так понимаю, вы с ним были очень близки? — Да, мы были как братья. — Ну, мне кажется, лучший способ поквитаться — это заработать винтовку с продольно-скользящим затвором и надрать кому-нибудь задницу. Тебе лучше подумать о других снайперах как о своих братьях. Он кивнул, но я все еще не был уверен, что он сможет собрать все это воедино. Он не был первым снайпером, который слился, но мои инстинкты говорили мне, что парень стоил некоторых дополнительных усилий. — Почему бы нам не пойти в сержантскую столовую и не поесть, прежде чем я доберусь до медпункта и получу разрешение на отпуск. — Я не собиралась есть. — Я не хочу делать из этого приказ, Замора, но я собираюсь сказать ганни, что ты готов вернуться, и тебе лучше взять в привычку плотно питаться, когда есть еда, что, кстати, случается не так уж и часто. Кроме того, мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь из новоприбывших. — Ну ладно. За едой мы обменивались обычной болтовней. Когда мы закончили, пришло время перейти к делу. — Ладно, Замора, что ты собираешься делать? Готов вернуться к работе? Я могу отправить тебя на высоту 65, там у нас много дел. — Да, я вернусь. — Хорошо. Ты будешь работать с ланс-капралом, парнем по имени Терри Лайтфут. Он хорош, и сейчас ему нужен хороший напарник. Как ты думаешь, Замора, ты можешь быть хорошим напарником? — Да. Я знаю, что смогу. — Отлично. Я хочу отправить с тобой пару сообщений. Скажи Дэвису, чтобы он продолжал руководить нашей работой на высоте, а также передай ему, что «Чарли» повысил за нас награду, — он знает, что делать. Приготовься, соберись, и будь на посадочной площадке в 5.00. Вопросы есть? — Это не совсем вопрос, но я все еще чувствую тошноту внутри, Уард. Той женщине было не больше двадцати пяти. — Такое время от времени случается, Замора. Но если бы ты вовремя не нажал на спусковой крючок, вы с Бейлом оба были бы мертвы. Возвращайся туда и занимайся делом. Это лучшее лекарство от того, что у тебя внутри. Увидимся позже. Я уже собирался покинуть столовую, когда Замора сказал: — Спасибо. — Не благодари меня, пока не узнаешь, во что я тебя втянул. Сейчас рядом с высотой много опытных бойцов НВА. Во время моего последнего визита в госпиталь я столкнулся с Роном Уиллингемом. Он оказался там по той же причине, что и я — он собирался в отпуск в Сидней, и у нас был тот же рейс. Нам снова предстояло стать партнерами по вечеринке. Ожидая, пока проверят последнюю часть моей медицинской карты, я наполовину прислушивался к разговору между «ворчуном», получавшим свою медицинскую карту для отпуска, и санитаром. Санитар действительно привлек мое внимание, когда дал морпеху пузырек с таблетками и сказал ему: — Это таблетки Питера Хардера. [14] Принимай по одной каждый день, и у тебя будет стояк все время, пока ты будешь в отпуске. — Без балды, док? — спросил «ворчун» с неподдельным энтузиазмом. — Без балды. — Ух ты, док, спасибо! — Он закончил одеваться и вышел. Я схватил санитара за руку, когда он проходил мимо меня. — Эй, док, я конечно не эксперт в этом вопросе, но с каких это пор изобрели таблетки против импотенции? — С никаких. — Но ты только что дал этому парню таблетки и… — Это всего лишь витамины. Но пока он думает, что они будут работать, они будут работать. Это все в голове. В нескольких словах этот санитар обобщил смысл всей войны. Это все было в голове. В тот день пришли три замены вместо двух, и ганни был в восторге от того, что Замора выйдет на службу. Все шло своим чередом. Возможно, всего лишь возможно, случится и этот отпуск.
ПРИМЕЧАНИЯ: [11] Сленговое армейское название останков людей, сожженных напалмом. [12] Дриппи доббер (drippy dobber, сл. вялый член) — половое расстройство, импотенция. Здесь главный герой иронизирует, что в Австралии, с тем обилием развлечений, доступных для отпускников, не может быть импотенции. [13] Соответствует нашей оценке «четверка с плюсом». [14] Игра слов. Речь идет о таблетках для повышения потенции (Peter Harder на сленге — крепнущий член).
Последний раз редактировалось SergWanderer 31 мар 2021, 10:19, всего редактировалось 1 раз.
|