Текущее время: 28 мар 2024, 18:18


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 90 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 27 фев 2021, 12:33 

Зарегистрирован: 19 фев 2015, 23:38
Сообщений: 706
Откуда: Мытищи
Команда: Нет
Это всё конечно очень интересно и познавательно, дорога в транспорте и обед превращаются в ожидаемые мероприятия - наконец почитать можно :)

Но.... СН-21. Редкий момент, ну это очень очень ожидаемый обзор :roll: .


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 01 мар 2021, 22:31 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Я сидел лицом на юг и только начал потягивать сладкий абрикосовый нектар, как разверзся ад. Зеленые джунгли вокруг нас разразились оглушительными очередями северовьетнамских AK-47 и наших CAR-15. Будучи обращенным спиной к ним, я не видел предупреждающих жестов Сау и то, как он прыгнул к приближающимся северовьетнамцам. Я помню, как пролил сок на приклад своего CAR-15, когда повернулся влево, где стрельба была наиболее интенсивной. По глупости моей первой мыслью было, как очистить оружие от сока и не пролить всю банку абрикосов, потому что я чертовски долго ждал возможности съесть их. Они всегда были лакомством в джунглях.
Я помню, как в первые секунды перестрелки Сау и Фуок кричали ругательства в адрес СВА, стреляя по ним очередями. Никогда еще свист пуль АК-47 не был таким громким и близким. Все, что я мог разглядеть с нашей стороны – это пороховой дым, красные и оранжевые вспышки среди кажущейся еще более темной зелени джунглей, и зеленые трассеры АК-47, летящие над нашими головами. Странным образом в этой сцене присутствовала жуткая красота. Громоподобная ярость десятков человек, поливающих друг друга очередями с расстояния порядка 10 футов (3 м), уничтожила все остальные звуки. Барабанные перепонки онемели. Адреналин выплеснулся в кровь и теперь мчался по нашим организмам. Это усилило все чувства. Это растянуло время. Например, CAR-15 выпускает 20 высокоскоростных 5,56-мм пуль менее чем за полторы секунды. Тем не менее, эти первые мгновения боя с СВА казались намного длиннее полутора секунд. Обычно при ведении автоматического огня оружие расходовало патроны быстро, и мы тренировались, пытаясь определить, когда последний патрон из магазина будет загнан в ствол. Некоторые в качестве визуальной подсказки снаряжали в свои магазины трассер. Во время той перестрелки казалось, что я считал пули, покидающие CAR-15, и точно знал, когда из оружия вылетят 18-я и последняя пули. Также во время того первого обмена огнем Фуок был правее и немного позади меня, и, поскольку я был на земле, он стрелял у меня над плечом. В результате моему правому уху досталась почти вся очередь его CAR-15. Это было болезненно, но Фуок спас мне жизнь. Я направил свой CAR-15 вниз по холму, в сторону наибольшего количества дульных вспышек АК-47, которые видел слева от себя. Чего я не видел, это горстку солдат СВА, вырвавшихся из джунглей справа и стрелявших по нам. Фуок понял, что я не видел, как бойцы СВА поднимались на холм. Так что он переместился вправо от меня и заколотил их обратно в джунгли. Я настолько сосредоточился на первых вспышках выстрелов, что совершенно пропустил остальные. Если бы эти солдаты СВА продвинулись еще на несколько футов, меня бы уже не было, а остальная часть группы, находившаяся слева от меня, оказалась бы в опасности.
Это искажение времени продолжилось, когда у всех одновременно кончились патроны. Слышно было лишь, как холодные магазины с металлическими щелчками загоняются в горячие автоматы, а затворы закрываются, чтобы возобновить перестрелку. Ключевым элементом любой перестрелки является гонка за перезарядку после первоначального контакта. 7 октября 1968 года ее выиграла ST Айдахо. Не было никого, кто бы быстрее Сау, Хиепа и Фуока вытащил первый магазин, вставил второй и выпустил очередь по врагу. В течение нескольких секунд мы получили огневое превосходство. Месяцы тренировок на стрельбище под руководством Паука и Уолкена, все упражнения с боевой стрельбой, все стрельбы с соревнованиями, чтобы увидеть, кто закончит перезарядку первым, окупились. Все остальные игры были легкомысленными и неуместными. В этой смертельной игре, если не попадаешь в цель, погибаешь.
Большей частью огонь противника велся по нам с восточной и южной сторон холмика. В перерывах между очередями из наших CAR-15 мы с Уолкеном запустили вниз по склону пару М-26. Как только мы добились полного огневого превосходства, я включил бипер URC-10 и принялся кричать в PRC-25: "У меня чертово ЧП в Прерия Файр!" Эта горькая, исполненная страха, мольба была встречена полным молчанием.
Уолкену было не до нежностей. "Продолжай орать, пока не достучишься до кого-нибудь!"
Ключевым фактором, сыгравшим в тот день в пользу ST Айдахо, был маленький холмик, на который привел нас Уолкен. Джунгли были такими густыми, а холм таким маленьким, что броситься на нас одновременно могла лишь пара десятков северовьетнамских солдат. Это также не были быстрые, наводящие ужас атаки, успешным исполнением которых славилась СВА. Здесь джунгли работали против них, но северовьетнамцы продолжали наступать. В какой-то момент Уолкен подтянул меня к себе, указал в джунгли и сказал: "Смотри. Они укладывают трупы один на другой, чтобы добраться до нас. Хиеп показал мне. Ты можешь в это поверить? И они продолжают идти. Черт, если мы убьем их достаточно, груда тел станет высотой с наш холм". Поскольку в джунглях было очень темно, сначала я не мог понять, что вижу, но Уолкен был прав: северовьетнамцы укладывали тела и стреляли в нас из-за своих мертвых товарищей. Множество солдат СВА погибло в первые несколько минут этого ада на земле.
Более часа мои крики и вопли в радио и URC-10 оставались без ответа, а СВА продолжали атаковать. Теперь в скрытности связи не было нужды. Часть игры, где мы играли в прятки, закончилась. Теперь это был просто вопрос выживания. Мое уважение к упорству СВА выросло в тот день, но холм, джунгли и наши CAR-15 работали против них, пока они продолжали оттаскивать и сваливать все новые тела. В отсутствие помощи основным приоритетом стала экономия боеприпасов в попытках сдержать противника. Теперь с нашей стороны не было очередей. Хотя мы находились в контакте менее двух часов, казалось, что бой длится гораздо дольше. Для группы, с тревогой ждущей помощи свыше, противостояние ее нескольких членов множеству северовьетнамцев, казалось нелепыми с точки зрения выживания. Громадность джунглей брала за живое. Я никогда не видел таких высоких деревьев. Казалось, мой 23-й день рождения остался в тысяче лет. Очевидно, когда спайк тим вступала в контакт с СВА, а затем должна была дождаться Кови или каких-либо других авиационных средств, возникали определенные душевные страдания. Всякий раз, когда группа получала помощь менее чем за час или два, люди хвастались этим, как если бы это было маленьким чудом, потому что АО находилась так далеко от Вьетнама.
Наконец я услышал в радио техасский говор Паука. Истребитель F-4 Фантом, возвращавшийся после бомбардировки в Северном Лаосе, услышал маяк и вызвал его. Я сказал Пауку, что у нас "ЧП в Прерия Файр". Паук сообщил, что вызвал Судью и Палача. К счастью, ранее мы установили контакт с Пауком с помощью сигнального зеркала, и он в считанные минуты смог точно определить наше местонахождение. Вскоре Паук был над нами. Он велел мне дать дым. Нашим СОП-ом было не сообщать, какого цвета дымовую гранату мы будем использовать, предполагая, что СВА прослушивают нашу частоту. Я дал желтый дым. Он сказал, что видел два желтых. Это значило, что СВА отслеживают нашу частоту, и догадываются, какой цвет мы будем использовать.
Мы сменили частоты, и я бросил фиолетовый дым. Спустя несколько минут первый A-1E Скайрейдер прибыл к цели и обработал из пушек восточную сторону нашего периметра. Его ведомый произвел первый сброс напалма с южной стороны.
"Пригнитесь. Я заставлю вас вспотеть", сказал он. Он разгрузился так близко, что мы ощутили жар смертоносного желе. Через несколько секунд мы почувствовали запах горящей плоти. Пикируя в нашу сторону в третий раз, пилот протяжно произнес: "Время для хрустящей корочки!" Напалм был так близко, что мы чувствовали, как полыхающее вещество отсасывает от нас воздух. Если желе попадет на кожу человека, оно продолжит гореть до тех пор, пока либо не сгорит, либо не будет лишено доступа воздуха, будучи покрыто грязью или чем-то наподобие. Прибытие Спэдов изменило ход перестрелки. Когда СВА слышали, что старый самолет времен Второй мировой войны совершает очередной заход, они атаковали нас в отчаянной попытке подобраться как можно ближе, чтобы избежать смертоносного вооружения Скайрейдеров. СВА подбирались к нашему поясу.
Их стремление выжить и добраться до нас сочеталось с сюрреалистическим ритмом движений коммунистов: A-1E Скайрейдер наносит удар, и, когда он с ревом устремляется к земле, СВА движутся к нам. Потом мы выдаем шквал огня и сталкиваем их с холма. И вновь они слышат Скайрейдер, и ожидание его прибытия толкает их обратно к нам в причудливом танце смерти.
Затем на позицию прибыл пилот ВВС на Фантоме F-4. "Скажите своим людям, что снаряды лягут в цель до того, как вы услышите меня или стрельбу", сказал он. Я велел группе прижаться к земле. Феномен пуль, врезающихся в цель прежде, чем кто-либо слышал выпустивший их самолет, был невероятным. Штурмовой заход F-4 перемолол джунгли перед нами. Через минуту или две его ведомый сбросил две 500-фунтовые бомбы. Смена состава летательных аппаратов на несколько мгновений выбила северовьетнамцев из колеи. Я немедля возблагодарил Господа за ВВС дяди Сэма.
Судья и Палач заявились сразу вслед за шустрилами. Судья прошелся миниганами совсем рядом с нашим периметром. Через несколько секунд за ним последовал Палач, выпустив несколько 2,75-дюймовых ракет, в то время как его бортстрелки поливали из пулеметов М-60. Поскольку с западной стороны периметра у нас почти ничего не было, мы направили ганшипы вдоль нее. Огня противника по ним тоже не было.
К этому моменту огонь членов группы выбил полосы вниз по склону, скосив джунгли и траву. И наоборот, оружие СВА тоже прорезало растительность джунглей узкими полосами. В самом начале контакта я дважды выстрелил из М-79 туда, где, как мне послышалось, несколько северовьетнамцев подходило ко мне сквозь джунгли. Я не видел их, но слышал. Каждый взрыв сносил кусок растительности на уровне земли. В какой-то момент, когда я разговаривал с Пауком, мне показалось, что я вижу, как что-то движется в моем секторе огня, медленно продвигаясь вверх по холму. Я держал южный конец линии обороны. Поначалу я не был уверен, что это, может, дневная жара создавала оптические иллюзии, но в один из промежутков между авиаударами я снова увидел движение. Я внимательно наблюдал за ним. И наконец-то разобрался. Это была задница северовьетнамского солдата, ползущего вверх по холму сквозь траву. Я говорил с Пауком о следующей серии авиаударов, поэтому несколько минут просто краем глаза следил за тем, как тот солдат пробирался сквозь траву. Он двигался медленно, и когда делал это, все, что я мог видеть, была его задница. Все время, пока я говорил с Пауком, я держал свой CAR-15 направленным на него.
"Погоди-ка", сказал я Пауку. Северовьетнамец начал поднимать голову. Похоже, он пытался определить, где находится. Поскольку удары, наносимые F-4, были быстрыми и мощными, последние несколько минут никто из ST Айдахо не стрелял, так что он, вероятно, не был уверен, где мы находимся. Хотя он все еще был на некотором расстоянии от меня и полз сквозь траву, я сделал единственный выстрел из своего CAR-15 и попал ему в голову.
"Проклятье, Тилт, что случилось?! Ты только что вышиб мне ухо! В следующий раз, когда будешь стрелять, предупреди меня, или хотя бы не нажимай кнопку передачи". В момент выстрела я неосознанно зажал покрытую резиной кнопку передачи на трубке, подставив несчастные уши Паука к работающему микрофону.
На протяжении следующих нескольких часов Паук и я работали с множеством шустрил и А-1Е, нанесших мощные удары по южному и восточному периметру. ВВС выпустили по бесстрашным солдатам СВА тысячи 7,62-мм пуль миниганов, 20-мм снарядов, сбросили несколько 500-фунтовых бомб и множество канистр с напалмом и кассетных бомб. Между заходами мы с Уолкеном навесом, как из минометов, стреляли из наших M-79 в сторону позиций СВА через небольшую прогалину в пологе джунглей. Наводя авиаудары, я почувствовал, что имею для группы какую-то ценность. Несколько месяцев Хиеп, Сау и Фуок нудели, что мои ноги слишком большие и поэтому производят слишком много шума в джунглях, и что я слишком высокий. С тех пор как по нам ударили СВА, никто не жаловался ни на мои большие ноги, ни на то, что я слишком громко кричу в радио.
Примерно за полчаса до заката Паук передал, что Кингби уже в пути. К тому времени Судья и Палач дозаправились, перезарядились и вернулись за несколько минут перед ними. У всех в ST Айдахо было опасно мало патронов, гранат и выстрелов к М-79. Мы также знали, что как только СВА услышат, что к нам направляются вертушки, вражеские солдаты сконцентрируют всю свою огневую мощь на вертолетах. Единственная проблема была в том, что в непосредственной видимости у нас не было LZ. Огонь СВА был слишком силен, чтобы эвакуироваться с помощью веревок, а окружающая растительность была слишком густой для приземления. Нам нужно было добраться до места, где вертолеты могли хотя бы зависнуть. Примерно до десяти минут перед прибытием Кингби Паук рулил F-4 и Спэдами вокруг нашего периметра подобно дирижеру. Удары тактической авиации были постоянными и позволили сократить расход патронов и гранат, выпускаемых нами по противнику. И конечно же, как только с нашего периметра стало слышно вертолеты, СВА активизировали атаки. Помню, я думал, что будь я в шкуре СВА, я бы отступил и позволил вертушкам забрать нас, однако настойчивые СВА начали еще одну массированную атаку, хотя ей не хватало ярости и неожиданности предыдущих.
Прежде чем Кингби подошли, чтобы попытаться подобрать нас, Паук приказал Судье и Палачу пройти так близко к нашему периметру, что нам было слышно, как на землю падают стреляные гильзы из M-60 и миниганов ганшипов. Среди всех этих волнений я сообщил Уолкену, что Паук заметил к западу от нашего периметра место, где Кингби мог бы опуститься в слоновую траву, чтобы забрать нас. Уолкен и Хиеп оповестили группу, и мы начали движение в ту сторону. Оттуда, где мы были, слоновую траву было не видно, и я предполагал, что мы окружены двух и трехъярусными джунглями. Когда мы двинулись к предполагаемой LZ, Судья и Палач вновь ударили по нашему восточному флангу.
Паук был прав. Через считанные минуты мы вышли из джунглей и оказались в слоновьей траве, в то время как Кингби направлялся к этому находящемуся примерно в 10-15 ярдах (9-14 м) к западу от нашего периметра пятачку. Он не смог приземлиться, но капитан Тхинь с ревом пошел вниз, срубив верхушки нескольких деревцев, и завис в 10 футах (3 м) над землей, ожидая ST Айдахо. Как и раньше, каждое движение, каждый вздох, каждая мысль происходили в замедленном темпе, подобно сценам действия в фильмах Сэма Пекинпа. И когда ST Айдахо двинулась к вертушке, мать-природа бросила нам новый поворот: 10 ярдов слоновьей травы.
Она была высотой 6-12 футов (1,8-3,6 м), а земля вязкой и скользкой. Я шел первым, пытаясь пробить путь через нее. Я попытался использовать свой похожий на мачете клинок с острым крюком на конце. Но трава была настолько густой, что я не мог быстро прорубить ее. Через несколько мгновений я упал. Когда я оказался на земле, Уолкен пробежал по мне и двинулся вперед. Единственным положительным моментом в том падении было то, что мое тело продавило еще немного слоновой травы. Фуок тоже наступил на меня. Когда Уолкен упал, я отплатил ему тем же. Я снова упал и опять стал для него ступенькой. Продвижение в направлении зависшего Кингби было невыносимо, безумно медленным. В какой-то момент мне показалось, что я оказался в происходящем наяву кошмаре: от спасительного Кингби нас отделяло лишь несколько футов, но мать-природа задерживала нас, в то время как СВА пытались нас убить. Пока мы медленно приближались к Кингби, поток воздуха от винта прибивал высокую слоновью траву, наклоняя ее в нашу сторону, добавляя еще одно препятствие к числу тех, что приготовила для нас мать-природа.
По мере того, как мы медленно продвигались к окрашенному в камуфляж Сикорскому, какофония окружавшего нас шума достигла новой отметки. Северовьетнамцы знали, зачем там был Кингби, и знали, что мы уязвимы. Если они собирались получить какую-нибудь награду за убийство американцев, особенно Один-Ноль SOG, это был подходящий момент для удара. И вновь Паук направил Судью и Палача на штурмовку восточной и южной сторон периметра, в то время как Кингби завис над западной. Шум был почти ошеломляющим: по мере приближения к вертушке, господствующими становились гул поршневого двигателя и свист лопастей несущего винта. Тем временем ганшипы с ревом проносились мимо, пытаясь сдержать северовьетнамцев, начинавших в тот момент последнюю атаку. Кто-то, возможно Дэвисон, выставил Клеймор и взорвал его, усугубив светопреставление.
Сау и Хиеп прикрывали нашу безумную, отчаянную гонку к вертушке. Потратив 10 минут, чтобы преодолеть эти последние 10 ярдов, мы добрались до висящего Кингби, находившегося примерно в восьми футах (2,4 м) над землей. Фуок занял импровизированное охранение на западной стороне ометаемой винтом прогалины. Быстрая проверка боеприпасов показала, что у меня остались одна осколочная и одна фосфорная гранаты, и два магазина с патронами к CAR-15. Если меня не эвакуируют, последняя осколочная граната будет моей. Черта с два я попаду в плен, особенно после того, как ST Айдахо и авиация перебили столько СВА. Если мне придется использовать ее, я прихвачу с собой столько северовьетнамцев, сколько смогу.
Как только мы оказались под вертолетом, поток от винта начал некоторым образом работать в нашу пользу. Это небольшое изменение дало мне проблеск надежды, поскольку теперь слоновую траву отклоняло наружу, из-под вертолета. Уолкен подошел и встал напротив меня спиной к северу, в направлении носа вертушки. Я стоял перед ним. Когда Дэвисон двинулся к нам с Уолкеном, мы подсадили его в висящую птичку. Затем мы забросили внутрь Хиепа и Сау. Они присоединились к бортстрелку в двери Кингби, стреляя из вертолета в направлении СВА. Члены ST Айдахо следовали командному СОП: каждый стрелял из своего иллюминатора. У старого вертолета были иллюминаторы, фактически окна, и как только мы взбирались на борт, первый человек, попавший в птичку, шел к ближайшему окну с левой стороны. Второй присоединялся к нему у следующего окна. Третий направлялся к правому борту вертолета. Таким образом, с каждого борта будут вести огонь по два человека. Левый борт H-34 был наиболее уязвимым, потому что с той стороны не было бортстрелков. Мы с Уолкеном схватили Фуока и забросили его в Кингби.
В какой-то момент всего этого безумия я посмотрел на пилота Кингби, капитана Тхиня. В то время как его машина получала множество попаданий вражеских пуль, он был выше всего творящегося на земле сумасшествия, полностью спокоен и собран. Его вид был тем более экстраординарным на контрасте с нашим возбужденным адреналином, безумным поведением на земле. Мы сражались несколько часов. Мы были грязными, потными и вымотанными. А там сидел капитан Тхинь, холодный, как ветерок со Скалистых гор, и казалось, что для него это всего лишь очередной вылет. Он словно бы говорил: "Не парьтесь, ребята. У меня весь день впереди. Не стоит торопиться. Когда усядетесь и пристегнетесь, стюардесса разнесет напитки". Глядя в тот краткий миг на капитана Тхиня, я запечатлел мысленный образ, который останется со мной навечно. Честно говоря, я никогда не понимал, как кто-то из людей может быть таким стойким под столь сильным огнем противника и удерживать висящую вертушку на месте.
В итоге последними двумя членами ST Айдахо, остававшимися на земле, были мы с Уолкеном. Надвигались тьма и СВА. Как Один-Ноль, Уолкен велел мне лезть в Кингби. СОП диктовал, что Один-Ноль уходит последним. Он наклонился, сцепив руки, пытаясь подсадить меня. Моя нога соскользнула. К этому моменту адреналин ревел в жилах, как слетевший с катушек поезд метро. Я схватил Уолкена за куртку и зашвырнул 220-фунтового (100 кг) штаб-сержанта в висящий Кингби. Прежде чем швырнуть рюкзак в вертушку, я высадил магазин в слоновую траву. Я забросил рюкзак и вскочил на первую ступеньку лестницы, где Уолкен схватил меня за плечо и втащил на борт, крича в ухо бортстрелку убираться оттуда ко всем чертям. Капитан Тхинь не терял времени. Он поднял Кингби, в то время как Хиеп и Сау отстреливались из окон слева. Фуок и Дэвисон стреляли из окна правого борта, в то время как мы с Уолкеном опустошили наши последние магазины, отправив последние пули в сторону вспыхивающих в темноте дюжин, если не сотен вспышек выстрелов противника. Они напоминали крохотные елочные огоньки. Когда мы поднялись в небо, я выпустил последний выстрел из М-79 и бросил в сторону противника фосфорную гранату. Ее взрыв выглядел впечатляюще на фоне темно-зеленых джунглей. Уолкен и Хиеп сказали, что слышали, как Кингби пробивали вражеские пули. Я не слышал ничего такого. Они указали на пулевые отверстия в бортах фюзеляжа. На краткий миг я испугался, что какие-то из этих пуль могли повредить старый Сикорский, и что мы рухнем в джунгли без патронов, гранат и Клейморов. К счастью, 7,62-мм пули СВА не попали ни в какие жизненно важные части вертолета или кого-либо из людей на борту.
Ад и ярость LZ внезапно остались позади. От перестрелки и стрельбы изнутри вертолета мои уши настолько онемели, что все звуки казались приглушенными. Обычный шум несущего винта был слабым. Уолкен что-то сказал, но я его не расслышал. Вообще-то меня не интересовало, что он сказал, поскольку мне было плевать на любое общение, если только это не был вопрос жизни или смерти.
Когда Кингби капитана Тхиня поднялся вверх, нас охватил прохладный ночной воздух. Его холодок был приятен. Не было никаких легкомысленных восхвалений. Не было никаких восторгов. Возможно, сначала было несколько слабых улыбок, подтверждающих тот факт, что ST Айдахо только что выжила в аду, устроенном СВА в AO Прерия Файр, но не было никакого ликования. В течение нескольких мгновений Кингби набирал высоту, направляясь прямо на юг, предоставив нам с Уолкеном место в первом ряду в последние мимолетные мгновения самого прекрасного заката, который мы когда-либо видели. Всего за несколько коротких минут до этого я задавался вопросом: увижу ли я еще один закат, проживу ли еще один день, съем ли еще один ужин? На несколько мгновений мое внимание привлекла последняя ручная граната. Если бы капитан Тхинь не вытащил нас оттуда… Я вытащил кольцо и бросил ее в джунгли.
Невероятный контраст между вихрем, бушевавшем на LZ, и потрясающей красотой сумерек над Лаосом и пышными, темно-изумрудными джунглями внизу был ошеломляющим. Когда птичка повернула на восток к Фубаю, Сау посмотрел на меня с легкой улыбкой и показал большой палец. Этот знак уважения от бесстрашного воина значил для меня больше, чем все, что мог бы сказать мне об этой задаче кто-либо еще. Мне казалось, что в ST Айдахо на Эхо Четыре я заслужил свои шпоры(6). Я лишь надеялся, что следующая цель не будет такой трудной. Было ясно одно: мы выжили. А сколько северовьетнамцев нет? Во время того полета обратно в Фубай я сделал глоток теплой, отдающей йодом воды из моей фляги. О, это была самая сладкая вода, какую я пробовал за долгое время. Маленькие радости жизни казались гиперболизованными. Конечно, я был просто счастлив, что могу пить воду, потому что каким-то образом был еще жив, чтобы пить ее. Холодный воздух охладил пот и вызвал у меня дрожь. На второй половине полета стало так холодно, что в какой-то момент у меня застучали зубы.
Когда Кингби капитана Тхиня достиг Фубая, сумерки сменила вечерняя темнота. Когда он начал снижение, воздух стал более теплым. Во время посадки не было церемониального круга над FOB 1 перед приземлением на вертолетной площадке. Капитан Тхинь повел старую птичку прямо на нее и приземлился. Когда ST Айдахо покидала вертушку, я вскарабкался к пилотскому сиденью и поблагодарил его за спасение наших жизней. Я сказал, что ему больше никогда не придется платить за очередную выпивку в Ложе Зеленых Беретов на FOB 1. Никогда. Он улыбнулся и вежливо сказал спасибо по-вьетнамски. У него было мало топлива, и у него не было времени на общение. Его семья ждала его в Дананге. Капитан Тхинь быстро оторвал Кингби от земли и набрал высоту, отправившись на юг, на базу 219-й эскадрильи вьетнамских ВВС в Дананге, осыпав меня еще одним слоем грязи и копоти. Мне было все равно. Было хорошо. Я оглядел посадочную площадку: там была лишь пара медиков, которые хотели убедиться, что у нас нет ран или серьезных травм. Двумя днями ранее все расположение было на взводе, когда ST Алабама поимела кучу неприятностей в долине Ашау, так что я полагал, что там будет кто-нибудь из собратьев по спайк тим, чтобы поприветствовать нас. Но я забыл, что на вечер понедельника в FOB 1 было запланировано австралийское шоу с, как обещалось, самыми очаровательными девушками из Даун-Андер(7). Короткая поездка на грузовике от посадочной площадки через Шоссе №1, затем по песчаной дороге с лужами привела нас к S-3. Уолкен пошел внутрь на первоначальный опрос. Дэвисон спросил, не нужна ли мне помощь. Я поблагодарил и попросил его разведать, что там с представлением, пока я позабочусь о группе. Я сказал ему, что он хорошо проявил себя под шквальным огнем противника.
"Чувак, я никогда ничего подобного не видел", сказал он, качая головой уходя.
Поскольку было уже поздно, я пошел в столовую и взял еды для Сау, Хиепа и Фуока. Возвращаясь оттуда, я заскочил в клуб, чтобы захватить для группы ящик холодной газировки. Клуб был забит под завязку, так что я попросил одного из парней взять газировку. Груженый едой и напитками, я отправился в комнату ST Айдахо, чтобы поесть с ними. Когда я вошел в их маленькую хижину, Сау выглядел, словно ничего не случилось. Каким-то образом ему уже удалось принять душ. Никогда раньше я не был так близок к гремучей смерти, и онемел. Хиепа и Сау больше беспокоило получение увольнительной на ночь в Фулуонг, небольшую деревню к северу от FOB 1. Начав есть, я понял, насколько грязное у меня лицо, но мне было все равно. Фуок рассказывал о том, как его и Сау поимели пчелы. Затем он потчевал группу историей о том, как нас захватили обезьяны. На вопрос, сколько там было северовьетнамцев, он просто ответил: "Боку. Боку Эн-Ви-Эй". Поскольку у меня кончились патроны, я спросил Сау, не одолжит ли он магазин для моего CAR-15. Со всей этой суетой в лагере из-за представления, это будет идеальная ночь для атаки Вьетконга. Если что-то произойдет во время короткой прогулки до моей комнаты в казарме американцев, я не хотел быть безоружным. Всего за несколько дней до этого один из бойцов SF обнаружил на крыше клуба метку, являющуюся указателем для минометчиков ви-си. На сегодняшний день минометчики ви-си были никудышными стрелками.
Благодаря шоу душ был пуст, и воды было в достатке. Смыть накопившуюся за день грязь было здорово. Возвращаясь в свою комнату, я увидел Паука. Я обнял его и поблагодарил за то, что он вытащил нас из Эхо Четыре.
"Сегодня ты был молодцом, Тилт", сказал он. Но затем напомнил мне о стрельбе из CAR-15 в то время как микрофон моей PRC-25 был включен, и что я не радировал ему, что группа в порядке, когда Кингби капитана Тхиня покинул LZ. Не будучи уверен в состоянии группы, он отправил на LZ второй Кингби. "Подумай, что бы произошло, сбей СВА вторую вертушку? Как бы ты себя чувствовал?" И последнее, но не менее важное: он спросил, не я ли был тем парнем, который бросил ручную гранату из Кингби спустя долгое время после покидания LZ. С овечьей безропотностью я ответил, что да. "Ты разве не понимаешь, как это влияет на пилотов? В первый момент невозможно отличить, то ли это запоздавшая ручная граната, то ли СВА открыли по твоему Кингби зенитный огонь. В следующий раз не бросай гранаты спустя такое долгое время после эвакуации". Я сказал Пауку, что, по моему мнению, она могла угодить в кого-нибудь из СВА. Тот лишь нахмурился и сказал: "Не делай этого, черт побери. Мы тут все несколько часов были на взводе, пытаясь вытащить вас оттуда сегодня, и пилотам это дерьмо не нужно, компренде?(8)" Затем он сказал, что я был молодцом с радио, работая вместе с ним с авиаподдержкой. "Вы с Уолкеном вернули команду целой и невредимой".
"Мы не смогли бы сделать это без тебя, Паук. Мы обязаны тебе жизнью".
Наконец я пошел в клуб, где полным ходом шло австралийское шоу. Снаружи я встретил Уолкена. Он сказал, что его первоначальный опрос закончен, но утром нам с ним придется вернуться в S-3 для подробного итогового опроса. Затем мы задержались на минуту, чтобы по-тихому признать, что каждый из нас хорошо проявил себя под огнем.
"Сегодня это было слишком близко", сказал Уолкен. "Я до сих пор не могу поверить, что ты пробежал по моей заднице".
"Я лишь вернул должок". Когда мы вошли внутрь, был перерыв между песнями, и кто-то заорал, что Уолкен входит в клуб. Еще кто-то схватил микрофон и сообщил, что Уолкен и ST Айдахо находились в контакте несколько часов, и нам нужна холодная выпивка. Я держался позади Уолкена, следуя за ним. Человек с микрофоном раза два или три прокричал "гип-гип, ура". Затем он сказал, что шоу должно продолжаться. Маленький клуб был переполнен, и в нем было душно. После задачи с датчиками в долине Ашау я перестал употреблять алкоголь, но был счастлив, наконец, выпить холодной колы. Импровизированная сцена шоу была маленькой, а танцовщицы, конечно же, не были такими красивыми, как нас пытались уверить. Однако, как и на любом представлении, многие хотели секса, а некоторые из парней корчили из себя дураков, но никто не пострадал. Я же был просто рад, что остался в живых.
Наконец, я нашел маленький столик, за которым сидел медик ST Луизиана Джон Уолтон. Хотя он был лишь специалистом 4-го класса, за плечами у Уолтона было несколько сложных заданий. Мне просто нравился этот уроженец Арканзаса. Он был железобетонным игроком в покер, выигрывавшим тысячи долларов, играя в пот-лимит покер(9) в дни выплаты жалованья, и познакомившим меня с тонкостями игры. Когда мы не были в поле, мы с Уолтоном играли в покер каждый вечер. Когда в 23:00 клуб закрывался, мы с ним выходили на улицу и обсуждали, какие этим вечером были руки(10), кто как играл, и как шла карта. Часто по ночам мы сидели возле клуба и часами болтали о покере. Он был шесть футов два дюйма (1 м 83 см) ростом, голову, казалось, постоянно держал чуть склоненной набок, имел хорошее чувство юмора и любил тач-футбол, в который мы играли в лагере. Мы стали друзьями. В 1968 году в Фубае, не было какого-то установленного курса или программы обучения для членов спайк тим. Как и во многих других спецподразделениях, ветераны в лагере работали с новичками. Я всегда чувствовал себя губкой, пытаясь впитать все, что мог от товарищей-сослуживцев. Люди, выполнявшие разведывательные задания, обычно общались друг с другом после их завершения, независимо от того, были ли они успешны, или сопровождались проблемами. Причина была проста: узнать как можно больше о том, что случилось, когда группа была на земле, и усвоить все извлеченные ею уроки. Конечно, были некоторые задания, когда ужасы боя были настолько тяжкими, или человеческие ошибки столь вопиющими, что некоторые из людей не могли или не хотели говорить о них.
Уолтон забросал меня кучей вопросов о следопытах и тактике СВА. Он был внимательным слушателем. Уолтон сказал, что все бойцы спайк тим следили за ST Айдахо после того, как узнали, что мы находимся в плотном контакте с СВА. Он сказал, что люди на FOB 1 боялись, что стемнеет раньше, чем Кингби смогут добраться до нас. Из услышанного в переговорах Паука с нами они могли судить, что у нас заканчиваются патроны и гранаты. Я рассказал, как опустошил последний магазин и выпустил последнюю пулю из CAR-15, когда мы уходили с LZ.
"Это было слишком близко, Тилт". По ходу разговора Джон понял, что это была первая задача, на которой я выдержал длительный бой с СВА. "Ты убил кого-нибудь из СВА сегодня?" спросил он. Я очень долго молчал, прежде чем ответить. Этот его прямой вопрос вернул меня к тому моменту, когда я говорил с Пауком по PRC-25 и сделал одиночный выстрел, попав СВА в голову. От этой ясности меня охватил озноб. Мне почему-то вспомнился вид разлетающихся жирных желтых мозговых тканей, когда я выстрелил в того солдата. Не помню, сколько времени мне понадобилось, чтобы ответить Уолтону.
"Да, Джон. Теперь, когда ты упомянул об этом, да. До сих пор я не особо задумывался об этом. Джон, я провел в стране шесть месяцев, и это первый раз, когда я могу точно сказать, что убил одного из этих ублюдков. Я никого не убивал до сегодняшнего дня". Уолтон напомнил мне, что, если бы я не застрелил его, он убил бы меня в мгновение ока. "Если бы мне пришлось сделать это снова, я сделал бы то же самое", сказал я ему. "Но знаешь, Джон, это не то, чем бы я гордился".
Я был уверен, что убивал других вражеских солдат во время массированных атак, когда они стреляли по нам, прежде чем выломиться из густых джунглей. Мы огнем загоняли их обратно в густые джунгли, прежде чем могли разглядеть лица, форму или оружие. В моей голове всплыла строчка из песни Doors "Неизвестный солдат": "Война окончена для неизвестного солдата … пуля попала в голову в шлеме". Что за безумие! Если бы я не застрелил его, он или один из его приятелей убили бы меня. Тем не менее, вопрос Уолтона сильно задел меня. Позже я увидел Паука и упомянул, что это был первый раз, когда я мог сказать, что застрелил вражеского солдата.
"Делай других, прежде чем они сделают тебя. Запомни эти слова, сынок", произнес Паук со своим протяжным техасским акцентом. "Проклятье, позволь ты ему застрелить тебя, я бы никогда больше с тобой не разговаривал".
Я вышел наружу, на свежий воздух, и сидел в темноте, размышляя о том, как повезло ST Айдахо в Эхо Четыре. Некоторое время я сидел там, наедине со своими мыслями, пораженный развитием событий дня, включая тех двух крупных северовьетнамских солдат, просто стоявших и улыбавшихся нам с Сау. Я думал о сержанте первого класса Глене Оливере Лейне, Один-Ноль, пропавшем вместе с ST Айдахо в мае. Как вышло, что этот ветеран SF погиб, а я, новичок, выжил? Когда клуб закрылся, я встретил молодую вьетнамку, которая жила в расположении FOB 1. С конца июля мы с ней потихоньку начали встречаться в ее маленькой комнатке позади нового жилища пилотов. Женщина была из Дананга. Она была красива, образована и ее влекло ко мне. Она работала в клубе и была одной из двух южновьетнамских женщин, которым было разрешено жить на FOB. В тот вечер она слышала, как люди говорили об Уолкене. Она знала, что мы побывали в тяжелом бою. Она никогда не задавала мне вопросов о группе или наших задачах, и изо всех сил старалась дистанцироваться от любых вопросов тактики. Пока мы болтали, она поняла, что я все еще потрясен событиями дня. В промежутке между объятиями она быстро приготовила одно из своих острых, вкусных блюд из лапши. Что касательно задачи, я просто сказал ей, что мы столкнулись с "боку ви-си".
"Я рада, что ви-си не убили тебя". Я провел у нее ночь, уйдя до восхода солнца.
8 октября Уолкен, Дэвисон и я прошли через подробный опрос. Уолкен дал вьетнамцам выходной. Сау и Хиепу разрешили остаться в городе на ночь. Выйдя из обиталища разведчиков, мы вернулись в наши комнаты, чтобы почистить снаряжение и получить полный комплект патронов, гранат, батарей и Клейморов.
В какой-то момент мне захотелось написать письмо домой, чтобы рассказать родителям, сестре и младшему брату о том, как я пережил день в AO Прерия Файр. Но поскольку операция C&C была совершенно секретной, все, что я мог сказать им, это что у меня был интересный день в джунглях, и отметить дату в календаре для более позднего разговора. Я знал, что моя мать, принадлежащая к голландской реформаторской церкви, была недовольна тем, что я пошел в Армию и отправился на войну, но я не хотел, чтобы она или моя семья беспокоились. Если бы я был убит в Эхо Четыре, в официальном сообщении говорилось бы, что я умер в Южном Вьетнаме. Когда позже я получил Бронзовую звезду с пристежкой за доблесть, там было написано, что я награжден за боевые действия в Южном Вьетнаме. Бойцы в лагере часто шутили об этом аспекте тайной войны.
Через день или два после эвакуации в Ложе Зеленых Беретов FOB 1 появились капитан Тхинь и его экипаж. Я пришел, еще раз поблагодарил его и заказал круг выпивки для всех пилотов и членов экипажа Кингби. Выступая через переводчика, капитан Тхинь сказал, что в Кингби, который он пилотировал, чтобы эвакуировать нас с Эхо Четыре, насчитали 48 дыр от вражеских пуль. Сидя за стойкой бара, капитан Тхинь выглядел столь же крутым и находящимся превыше суеты повседневной жизни, как и 7 октября. Тхинь сказал, что снаряд противника пробил в одной из лопастей винта дыру размером с бейсбольный мяч. Я спросил его, как он смог провисеть там так долго. Он ответил, что когда он пилотирует вертолет, то думает только о полете и ни о чем другом. Ни о каких вражеских пулях, погоде или чем-то еще, только о полете.
"Если придет моя очередь умереть, я умру. В тот день не была моя очередь умереть".
Пару дней спустя Уолкен отвел меня в сторону и сказал, что ему предложили летать наездником Кови. Это была опасная работа, но лучше, чем быть на земле. Он спросил, готов ли я стать Один-Ноль в ST Айдахо. Мне казалось, что я еще не готов. С другой стороны, мысль о том, что в группу придет новый человек и начнет отдавать приказы, меня тоже не устраивала. Так что я сказал да. Я отыскал Дэвисона и рассказал ему о решении Уолкена. Он ответил, что вполне понимает его, и бросил на меня взгляд, которому я тогда не придал значения. Потом мы отправились к группе, взяли грузовик и поехали тренироваться на стрельбище. На следующее утро после построения я сказал Дэвисону, что хочу провести краткий сбор группы, и что у меня есть некоторые перспективы занять место Уолкена.
"Тилт, братишка, я должен кое-что сказать, я не думаю, что смогу сделать это. Я выжил в Дакто, брат, но такого дерьма не видал никогда в своей жизни. Нам очень повезло выжить на той задаче. Я не думаю, что смогу продолжить. Я не хочу бросать тебя, брат, но думаю, что хочу уйти из группы". Теперь я понял, что означал тот его вчерашний взгляд. Я сказал Дэвисону, что уважаю его решение, и ценю его откровенность. Я полагал, что нужно больше смелости, чтобы быть честным в лагере, чем не сказать ничего и пойти в поле. Там человек, не уверенный в себе, может стать причиной того, что пострадают другие члены группы. Я повторил, что он хорошо проявил себя под огнем на Эхо Четыре. Он не дрогнул, не затупил, и на протяжении всей задачи демонстрировал образцовое мужество. Пока мы шли и разговаривали, я положил руку ему на плечо.
"Джеймс, мы с тобой и Уолкеном сделали то, что мало кто из американцев сможет когда-либо сделать: мы выжили на Эхо Четыре и выдержали все, что могли бросить против нас северовьетнамцы. Нас было шестеро против сотен лучших из них. Между нами всегда будут особые узы, которые никто и никогда не сможет разорвать. Еще раз спасибо за твою честность". Я спросил, хочет ли он, чтобы я поговорил с сержант-майором, или он сделает это сам. Поскольку он пробыл в лагере совсем недолго, он спросил, не откажусь ли я поговорить с сержант-майором первым. Я согласился и спросил, какое назначение он предпочел бы получить.
"Я не знаю, брат. Мне нужно время, чтобы привести башку в порядок".

* * *
Тридцать два года спустя в Новом Орлеане я говорил с Джеймсом Дэвисоном по телефону. Среди всего прочего он сказал: "Брат. После тех двух дней в Лаосе я так и не стал прежним…"

6. Подразумевается обычай посвящения в рыцари воина, доблестно проявившего себя в сражении (прим. перев.)
7. От прозвища Австралии "страна внизу" – The Land Down Under, впервые появившегося в печати в 1886 году. На момент описываемых в книге событий является явным анахронизмом, т.к. до одноименной песни австралийской группы Men at Work 1980 года это прозвище было малоизвестно за пределами Австралии (прим. перев.)
8. Понятно? Осознаешь? По-испански (прим. перев)
9. Вариант структуры ставок в некоторые разновидности покера, при котором максимальная ставка игрока не может быть больше текущего размера банка (прим. перев.)
10. Полная раздача в покере, начинающаяся с установки обязательных ставок и заканчивающаяся вскрытием карт и определением победителя, который получает банк (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 05 мар 2021, 17:23 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Слева направо: сержант Лес Дэниелс, сержант Дон Уолкен, Нгуен Конг Хиеп, специалист 4-го класса Джон С. Мейер, Нгуен Ван Сау, штаб-сержант Роберт Джей Паркс, мастер-сержант Боб Росс в августе 1968 г перед задачей по установке датчиков ВВС в долине Ашау. (Фото любезно предоставлено Джоном С. Мейером)

Изображение

ST Айдахо ранним утром 6 октября 1968 г на FOB 1 перед вылетом на Эхо Четыре. Слева направо на коленях: Фуок, шедший в голове на той задаче, Нгуен Конг Хиеп, переводчик, и Нгуен Ван Сау. Стоят слева направо: Джим Дэвидсон, Дон Уолкен и Джон С. Мейер. (Фото любезно предоставлено Джоном С. Мейером)

Изображение

ST Айдахо через несколько дней после задачи на Эхо Четыре, за поеданием стейков позади Ложи Зеленых Беретов. В переднем ряду слева направо: Кау, Минь, Нгуен Конг Хиеп, Сон и Чау. Позади слева направо: Нгуен Ван Сау, Джим Дэвидсон, Дон Уолкен, Туан и Джон С. Мейер. (Фото любезно предоставлено Джоном С. Мейером)

Изображение

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 04 апр 2021, 17:02, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 11 мар 2021, 17:06 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Глава 8
ЧЕТЫРЕ ПУЛИ В БОТИНКЕ


Через несколько дней после возвращения с Эхо Четыре я поговорил с Пауком Парксом и Пэтом Уоткинсом о многочисленных переменах, витающих вокруг американской половины ST Айдахо, и о том, был ли я готов стать Один-Ноль. Паук дал братское напутствие, напомнив, что я в группе уже более четырех месяцев, и что он и Уолкен усиленно тренировали ST Айдахо после того, как ее предшественница пропала без вести в мае. "Поговори с Сау и Хиепом. Послушай, что они скажут", посоветовал он.
Я зашел в комнату индиджи группы и поговорил с Сау и Хиепом. После того, как последний отпустил еще несколько шуток о том, что мои ноги слишком велики, а сам я слишком здоровая мишень, он сказал, что они с Сау полагают, что я буду "окей Один-Ноль". Кроме того он добавил, что они не хотели, чтобы руководство их группой получил чужак, как это случилось с ST Алабама. Под конец краткой беседы Хиеп сказал, что я, возможно, не самый умный из американцев в лагере, но я нормально наводил авиаудары.
Я вернулся к Пауку, он улыбался. "Я знаю, что случилось", было написано на его лице. Мы пошли в S-3 и закрепили официально: я буду Один-Ноль ST Айдахо. Мне было приятно, что Паук, Сау и Хиеп поверили в меня. Но в то же время я ощутил на себе незримую тяжесть. Теперь я Один-Ноль: ответственность за них теперь лежала на моих плечах. Это никак не праздновалось. Мы продолжали заниматься своими обычными делами. Я запросил в S-3 пополнение. Сержант ответил, что на FOB 1 вот-вот должны прибыть несколько новых бойцов SF. Затем я собрал группу и отправился тренироваться на стрельбище.
Пока мы тренировались в Фубае, в Дананг прибыло пополнение. Среди новоиспеченных солдат Сил спецназначения были Дуглас Л. ЛеТурно, тощий 135-фунтовый (61 кг) ковбой из Калифорнии, Джон Шор, светловолосый, слегка полноватый парень с детским лицом из Джорджии, и Фрэнк Макклоски: стойкий, закаленный ветеран из 101-й воздушно-десантной дивизии. Макклоски прибыл с еще не затянувшейся раной на затылке.
Эта троица Зеленых Беретов прошла адаптационный курс спецподготовки в Нячанге, в штаб-квартире 5-й Группы Сил спецназначения. Когда тамошний сержант спросил, есть ли среди солдат Сил спецназначения добровольцы для участия в "секретном проекте", они подняли руки. Вскоре они вылетели на FOB 4, находящуюся на севере Южного Вьетнама, в I Корпусе. По прибытии им сказали, что командир лагеря полковник Джек Уоррен утром проинформирует их о задачах C&C в Юго-Восточной Азии.
Наконец, после более чем года подготовки, ЛеТурно был в игре. Что могло быть лучше? Казалось, всю свою жизнь он готовился к этому моменту, от заездов на бронках в родео, где он переломал почти все кости в теле, до возни с животными для телевизионных шоу, таких как "Дактари"(1) и "Ковбой в Африке" с Чаком Коннорсом в главной роли. ЛеТурно кое-что знал о том, как идти на рассчитанный риск. А после того, как ему в руки попала книга Робина Мура "Зеленые Береты", он понял: это для него. Партизанская война? Галочка. Противоповстанческая подготовка? Галочка. Нетрадиционные методы боевых действий? Галочка. ЛеТурно не терпелось написать собственную историю, которой он когда-нибудь смог бы поделиться со своим отцом, бывшим во Вторую мировую пилотом B-17 и побывавшим в плену.
Однако ничто не могло подготовить его к зрелищу, которое встретило его, когда он вошел в казарму переменного состава. Там, выжженный на бетонном полу и навечно в его памяти, запечатлелся обугленный контур человеческого тела, ужасное напоминание о нападении на FOB 4 23 августа 1968 г. В тот роковой вечер северовьетнамские саперы и оперативники Вьетконга в ходе тщательно подготовленной внезапной атаки убили 18 Зеленых Беретов.
Именно тут его постигло осознание смертельной стороны партизанской войны. Он был в зоне боевых действий. Противник не играл по установленным правилам. Это был тревожный вечер.
На следующее утро после завтрака троица отправилась в S-3 и выбрала себе прозвища. ЛеТурно, Макклоски и Шор теперь стали "Французом", "Наму" и "Баббой" – эти имена останутся с ними и спустя долгое время после их службы во Вьетнаме.
Поскольку со времени нападения S-3 временно находился в штабной секции FOB 4, их по-быстрому затолкали вместе с остальными в помещение для инструктажей. Вошел крепкий, невысокий черноволосый мужчина в пижамных штанах, тапочках и халате, с сигаретой в зубах. Прежде чем произнести хоть слово, полковник Уоррен резко рванул белую занавеску, закрывающую большую, расцвеченную отметками карту, отбросил ее в сторону и объявил: "Добро пожаловать в C&C, ребята".
Обернувшись к большой карте, на которой черными полосами были выделены квадраты, обозначающие цели в Лаосе, ДМЗ и Северном Вьетнаме, он продолжил. "Вот на что вы вызвались. Вот почему это сверхсекретный проект. Если кто-нибудь спросит, президент может ответить, что там у нас никого нет. Вот почему на задачах вы будете в форме без опознавательных знаков и чего-либо, что позволит вас опознать. Вот почему вы согласились не говорить ни с кем об этих операциях как минимум в течение 20 лет. Наши разведданные поступают прямо в Белый дом. Вопросы есть?"
Не дожидаясь ответа, Уоррен продолжил объяснять разницу между спайк тим и подразделениями хэтчет форс, где располагались различные FOB, как после осады в начале года была закрыта FOB 3 в Кесани, и как майор Клайд Синсер младший организовал площадку в Майлок, теперь называющуюся FOB 3.
После доведения разведданных по соответствующим районам операций полковник Уоррен спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы. ЛеТурно поднял руку. "Где вам нужна помощь, сэр?"
"Нам нужны люди на FOB 1. Пятого октября мы потеряли Один-Ноль, и некоторые из бойцов временно приданных групп из 1-й Группы Сил спецназначения с Окинавы возвращаются на остров".
ЛеТурно повернулся к Шору и Макклоски и спросил: "Как насчет этого? FOB 1?" Шор утвердительно кивнул.
Макклоски сказал: "Нет, думаю, я останусь здесь".
ЛеТурно повернулся к Уоррену и сказал: "Мы пойдем", кивнув в сторону Шора, удивленного ответом Макклоски.
Не теряя ни секунды, Уоррен сказал остальным бойцам SF в комнате, что скоро вернется. Он повернулся к ЛеТурно и Шору и сказал: "Следуйте за мной", направляясь к выходу из помещения для инструктажей в Оперативный центр S-3. Он велел сотрудникам центра через час вызвать Кингби, чтобы как можно скорее доставить ЛеТурно и Шора на FOB 1. Затем он направился в S-1 и сказал клерку, что новички должны быть оформлены и подготовлены к отправке в Фубай.
Час спустя PFC (рядовой первого класса) ЛеТурно и Spec 4 (специалист 4-го класса) Шор сидели в Кингби, направлявшемся на север через перевал Хайван, пересекавший изрезанную горную гряду Троунгшон. Когда они летели параллельно Шоссе №1, бортстрелок кивнул ЛеТурно и Шору, указывая им сесть в дверном проеме по правому борту вертушки, тем самым подготовив их к типичному приветствию новичков на FOB 1. Не подозревая, они сидели на полу и наслаждались полетом, болтая высунутыми наружу ногами, пока пилот Кингби вел его на бреющем.
После того, как они миновали аэропорт Хюэ/Фубая на восточной стороне Шоссе №1 в Фубае, пилот Кингби резко завалил вертушку на правый борт, предоставив ЛеТурно и Шору с замиранием сердца смотреть на землю. Оба подпрыгнули, пытаясь ухватиться за что-нибудь неподвижное, закрепленное внутри машины, в то время как экипаж потихоньку посмеивался на их счет.
Когда они приземлились, новички быстро выпрыгнули из вертушки, схватили свое снаряжение и направились через Шоссе №1 к длинной дороге, ведущей к командному центру. Мимо взволнованной пары проехал грузовик с разведгруппой, направляющийся на посадочную площадку.
Когда они, наконец, добрались до помещения S-3, там кипела бурная деятельность. Им велели выйти наружу, и сказали, что кто-нибудь отведет их в их жилье, как только все успокоится. Встреченная ими разведгруппа шла на задачу "Брайт Лайт". Это значило, что находившаяся в поле группа попала в беду. ЛеТурно и Шор не являлись приоритетом.
Когда они стояли снаружи, подошел Пэт Уоткинс и представился. Он сразу же спросил ЛеТурно, не был ли он разжалован в PFC перед отправкой в Южный Вьетнам. Уоткинс выяснил все заранее. Перед тем, как ЛеТурно и Шор приземлились на FOB 1, Уоткинс зашел в S-1, чтобы узнать о направленных в Фубай новичках. Француз числился PFC, в то время как по ВУС (военно-учетной специальности) был записан специалистом по вооружению. На тот момент при прохождении подготовки в Учебной группе Сил спецназначения такой ВУС не получал никто рангом ниже Е-5(2). Когда он увидел ВУС и звание ЛеТурно, он подумал, что ЛеТурно был либо разжалованным засранцем, либо лгал.
ЛеТурно объяснил, что при прохождении обучения сам вызвался на этот ВУС, указав, что он пошел в Силы спецназначения, чтобы отправиться в Нам, и что хотел бы попасть туда в качестве специалиста по вооружению. Каким-то образом ему удалось убедить мандатную комиссию позволить рядовому в ранге E-2 пройти этот курс, тем самым создав новый прецедент. Он был одним из, если не первым E-2, прошедшим такую подготовку. С того дня любой E-2, приходящий после ЛеТурно, автоматом получал возможность выбрать курс специалиста по вооружению Сил спецназначения.
Мимо проходил сержант первого класса Джон Макговерн, и Уоткинс представил ЛеТурно ветерану спецназа. Макговерн выполнил несколько задач в составе Хэтчет Форс, прежде чем был переведен в разведывательную роту, где в конечном итоге стал Один-Ноль ST Вирджиния. К октябрю Макговерн был одним из самых старших среди нижних чинов лагеря. Все разведчики уважали его за опыт в выполнении задач и умение работать с бойцами индиджи. Короче говоря, Макговерн был олицетворением тихого профессионала: опытного Зеленого Берета, боевого ветерана, выполняющего задачи спокойно, без помпы и церемоний.
Уоткинс рассказал Макговерну про ВУС ЛеТурно и то, что он хочет идти в разведку. Макговерн сказал, что в ST Вирджиния найдется место для подготовленного специалиста по вооружению. Он сказал, что становится короток(3), и что его собираются перевести в отдел S-2 на остаток его срока в Южном Вьетнаме.
"Позвольте мне познакомить вас с новым Один-Ноль ST Вирджиния Spec 5 (специалистом 5-го класса) Чайлдрессом", сказал Макговерн. За плечами у Чайлдресса уже было несколько задач, и Макговерн охарактеризовал его как хорошего парня. Макговерн объяснил, что разведгруппам для пополнения их рядов были нужны люди, имеющие квалификацию Сил спецназначения. Еще в мае в лагере было 30 разведывательных групп. К середине октября полностью боеспособными были лишь несколько групп. "За последние месяцы мы потеряли несколько хороших парней".
Тем временем Уоткинс сказал Шору, что в ST Айдахо есть вакансия, потому что их Один-Ноль уходил летать на Кови.
В течение 24 часов ЛеТурно и Шор вошли в состав разведгрупп FOB 1 и немедленно приступили к занятиям: тренировкам навыков немедленных ответных действий, обучению использования оружия и взрывных устройств, изучению групповых СОП, отработке эвакуации вертолетом с помощью веревок и практике установки растяжек и мин-ловушек.
Когда октябрь сменился ноябрем, в результате столь частых тренировок на стрельбище Фубая между многими из членов двух разведгрупп начало устанавливаться взаимопонимание. Вдобавок ЛеТурно и Шор быстро узнали, что ветераны из числа туземного персонала их групп также были высококвалифицированными и бесстрашными воинами.
Однажды вечером, когда ЛеТурно записывал на свой кассетный магнитофон устное послание для родителей, Лап – молодой пойнтмен ST Вирджиния – вошел в его комнату и сказал в микрофон: "Я хочу сказать вам, родители рядового ЛеТурно, не переживайте за него. Мы уважаем его, и я буду за ним присматривать. И не волнуйтесь, если враг выстрелит в него, я приму пули своим телом. Я защищу вашего сына. Спасибо, что отправили его во Вьетнам. Он хороший солдат".

* * *
За несколько дней до Дня Благодарения Один-Ноль ST Вирджиния объявил, что из S-3 спустили приказ на проведение операции. Группа получила задачу в западной части ДМЗ. Чайлдресс сказал, что прежде чем группа приступит к выполнению задачи, он собирается вылететь на VR района разведки. Он также представил молодого лейтенанта, который будет назначен в ST Вирджиния на этот выход. "Нам нужна мышечная масса, и мы рады, что лейтенант вызвался присоединиться к нам", сказал он.
После сбора группы Чайлдресс велел ЛеТурно помочь офицеру получить все необходимое для выхода снаряжение и экипировку. Когда Чайлдресс вылетел на доразведку, ЛеТурно и лейтенант отправились к снабженцам, собрали всю необходимую экипировку и подогнали ее так, чтобы офицеру было удобно под тяжестью полевого снаряжения и рюкзака.
После этого ЛеТурно наткнулся на Макговерна и упомянул, что ST Вирджиния наконец-то получила задачу, но у него не было CAR-15 – оружия, предпочитаемого большинством разведчиков на FOB 1 – хотя при этом лейтенант каким-то образом получил его. Поскольку он был всего лишь рядовым первого класса, ЛеТурно не хотел топорщить перья и устраивать разборки.
Немногословный Макговерн ответил ему кривой полуухмылкой и сказал: "Мы не можем этого допустить. Тебе следует иметь CAR-15 на своей первой задаче. Следуй за мной".
Оба отправились в комнату Макговерна. Он открыл свой шкафчик, достал вычищенный CAR-15 и вручил его ЛеТурно. "Это особый CAR-15", сказал он. "Согласно официальной армейской отчетности он был списан как утраченный в бою на FOB 3 в Кесани. Это значит, что для Армии этого оружия не существует. Когда-нибудь, после успешного окончания твоего срока во Вьетнаме, если у тебя появится такое желание, можешь забрать эту детку с собой домой, потому что ее не существует. Но, как видишь, она есть, и это просто конфетка, а не оружие. Она меня никогда не подводила. И я знаю, что, поскольку ты специалист по вооружению, ты позаботишься о ней".
До этого момента на всех тренировках ЛеТурно использовал М-16. Теперь, со своим CAR-15, он был готов завоевать мир.
Такая возможность представилась в День Благодарения 1968 года. После того, как погода на площадке заброски Куангчи прояснилась, ST Вирджиния погрузилась в Кингби и направилась на запад, в район цели. Группа состояла из трех американцев и четырех вьетнамцев: Лапа, крутого 17-летнего пойнтмена, прошедшего через множество задач; Хоана, переводчика; Чо, гранатометчика с М-79; и Хана "Ковбоя" Доана, доблестно сражавшегося вместе с Линном М. Блэком младшим в составе ST Алабама.
Когда второй Сикорский свернул на запад, весивший 135 фунтов (61 кг) ЛеТурно мысленно пробежался по списку всего, что у него было: CAR-15 Макговерна, УКВ радиостанция PRC-25, дополнительная батарея к ней, обрез гранатомета M-79, пистолет "Хай Стандарт" .22 калибра с глушителем, боеприпасы ко всему оружию, ручные гранаты, противогаз, дымовые гранаты, фотоаппарат и пять специальных пакетов с обезвоженным рисом. Он быстро понял, что на нем более 100 фунтов (45 кг) снаряжения.
Его размышления были нарушены, когда бортстрелок, не оповестив никого о своих намерениях, опробовал свой пулемет .30 калибра. В считанные секунды Кингби сбросил газ и начал крутой спуск по спирали к LZ, где уже ждали Чайлдресс, лейтенант, Хоан и Лап. Головокружительная нисходящая спираль завершилась, когда пилот, взревев двигателем, приземлился на LZ. Чо покинул H-34, ЛеТурно и Ковбой последовали за ним к опушке, присоединившись к остальным членами группы. Кингби оторвался от LZ и быстро покинул район цели.
А потом наступила абсолютная тишина.
Звуковой контраст был поразительным. Когда чувства ЛеТурно привыкли к тишине, он присмотрелся к LZ, находившейся в глубокой долине между тремя покрытыми джунглями горами. Постепенно возобновлялись звуки джунглей, щебетание птиц, жужжание жуков. Через 10 минут Чайлдресс дал сигнал ЛеТурно радировать Кови, что "группа окей". Высадка прошла успешно, признаков активности противника не наблюдалось.
Чайлдресс двинул группу к первой горе. Продвижение замедляла высокая слоновая трава, и единственным способом общения между членами группы были сигналы жестами. Движение шло 10-минутными интервалами с остановками на 10 минут для прослушивания происходящего вокруг. Более чем час спустя группа, наконец, вышла из слоновой травы, продолжая восхождение на первую гору.
ЛеТурно был весь на взводе, его сердце бешено колотилось, независимо от того, сидел ли он во время передышки, или шел в гору. Возле вершины Лап указал на наблюдательную площадку, устроенную на деревьях, высоко над землей. Любой, находящийся на этой платформе, мог наблюдать за LZ и долиной, где была высажена группа, а также за другими открытыми участками местности, которые могли использоваться для посадки вертолетов. Сидел ли на платформе наблюдатель, когда ST Вирджиния прилетела на LZ? Если да, то где он был, и когда СВА ударят по группе?
К концу дня группа, наконец, достигла вершины горы и нашла широкую, активно используемую тропу. Первой мыслью ЛеТурно было: "Откуда может взяться какая-то тропа здесь, у черта на куличиках, среди густых джунглей?"
Как бы то ни было, группа устроилась на ночь, заняв позицию выше тропы, откуда могла видеть любого, кто шел по ней, оставаясь замаскированной и скрытой из виду. Перед самой темнотой Чайлдресс отработал последний сеанс связи с Кови, когда группа устраивалась на свою первую ночевку в джунглях.
Ночь прошла без происшествий. В полночь Чайлдресс провел дежурную проверку связи с Хиллсборо, ночным самолетом управления, летавшим высоко над тропой Хо Ши Мина и ДМЗ, и ранним утром вышел на связь с Кови.
После того, как члены группы посменно позавтракали, Чайлдресс велел Лапу двигаться параллельно тропе. Ковбой занял в построении группы место хвостового стрелка, а ЛеТурно шел перед ним. Группа двигалась медленно, с интервалами менее чем по 10 минут, прежде чем сделать перерыв, чтобы слушать окружающие звуки. Они делали это, потому что движение рядом с тропой было сопряжено с неизбежным риском.
Когда ST Вирджиния поднималась на вторую гору, с тропы до Ковбоя и ЛеТурно начали доноситься женские голоса. Ковбой принялся убеждать ЛеТурно пойти и выяснить источник звуков. ЛеТурно отрицательно покачал головой, показывая, что им следует оставаться с группой. Ковбой, говоря на ломаном английском, повторил предложение, добавив: "Это может быть маленькая деревня СВА. Мы можем убить всех и сделать боку Эн-Ви-Эй злой. Мы хотим дать им знать, можем причинять им вред, так же, как они атакуют наши лагеря и деревни".
ЛеТурно вновь отказался и дал ему знак установить позади, на их следах несколько противопехотных мин M-14 на случай, если солдаты СВА будут идти за ними. По мере того, как группа продолжала движение, ЛеТурно установил еще несколько "отрывателей пальцев" и отметил их местоположение на своей карте после того, как умело замаскировал их. Он высыпал на землю немного порошкообразного горчичного газа(4) на случай, если по их следу пустят собаку. Порошок горчичного газа остался со времен Первой мировой войны – как он попал в Фубай осталось для ЛеТурно загадкой. Хорошей новостью было то, что он все еще действовал. Это подтвердилось во время следующего перерыва, когда группа услышала мучительный вой собаки, вдохнувшей немного старого доброго горчичного газа.
Возможно, он работал не так уж хорошо: через несколько минут собака вновь вышла на след группы. Ковбой сказал, чтобы ЛеТурно воспользовался своим пистолетом и убил собаку. Мысли ЛеТурно обратились к Учебной группе Сил спецназначения, инструктора которой говорили то же самое.
ЛеТурно вытащил свой .22-й, тихо двинулся обратно, снял рюкзак и прошел еще несколько футов, прежде чем лечь на землю лицом в направлении следа. Собака так и не заметила ЛеТурно. Когда она была примерно в 10 футах (3 м), ЛеТурно сделал один выстрел. Он попал собаке между глаз, убив на месте. Она свалилась замертво вне поля зрения ЛеТурно.
Не подозревая о случившемся, вожатый собаки двинулся по следу. Подойдя к мертвой собаке, он наступил на "отрыватель пальцев". ЛеТурно и Ковбой слышали, как северовьетнамец кричит от боли и мучений. Они оставили его, полагая, что он вскоре и так умрет.
Группа двинулась дальше в гору, ЛеТурно и Ковбой обеспечивали тыловое охранение. Они вновь услышали доносящиеся снизу женские голоса. И опять Ковбой принялся убеждать ЛеТурно спуститься с холма и атаковать лагерь. И снова ЛеТурно отказался.
К тому времени, когда ЛеТурно завершил последний на тот день сеанс связи с Кови, группу окутала темнота и ее члены начали устраиваться на ночь.
Наступил рассвет, активности противника не было. Утром, пролетая над группой, Кови предупредил Чайлдресса, что одну группу эвакуируют под огнем противника, а другую высаживают на наиболее приоритетную цель. Последним указанием Кови было: "Сидите тихо". ST Вирджиния не двигалась со своего тихого места возле горы. В обеденное время члены группы посменно поели, и ЛеТурно отошел проверить установленные группой Клейморы, чтобы убедиться, что СВА не развернули смертоносные взрывные устройства в сторону группы. Завершив осмотр, ЛеТурно нашел бревно, за которым решил устроиться.
Ближе к вечеру Чайлдресс дал группе знак снимать Клейморы и готовиться выходить. Поскольку вес рюкзака и полевого снаряжения был велик, ЛеТурно встал на колени, чтобы затащить рюкзак на спину.
Как только он оказался у него на спине, раздались выстрелы из АК-47. ЛеТурно швырнуло лицом в землю. Удар был настолько силен, что ему показалось, что он сломал нос.
Напуганный, ЛеТурно вскочил, направив CAR-15 в направлении огня АК-47, который велся со стороны головы группы. Удивленный отсутствием СВА поблизости, ЛеТурно снял рюкзак и обнаружил, что 23-фунтовая (10,4 кг) PRC-25 пробита четырьмя пулями.
Он залез в один из специально нашитых слева и справа между верхними и нижними карманами рубашки, застегивающихся на вертикальные молнии карманов, вытащил свою аварийную радиостанцию URC-10 и передал общее оповещение всем бортам, находящимся в районе. ST Вирджиния объявляла ЧП в Прерия Файр.
Затем наступила внезапная, полная тишина. Жуткая тишина.
Пораженный тишиной, ЛеТурно подошел к Чайлдрессу, который спросил его, что он сделал с PRC-25. ЛеТурно объяснил, что рацию разнесло четырьмя попаданиями, и что она, вероятно, бесполезна.
"Забери долбаное радио!" крикнул Чайлдресс. "Что, если оно работает? Мы бросим его, а эти засранцы будут им пользоваться?"
Ошеломленный, ЛеТурно вернулся, взял рюкзак и пошел обратно к Чайлдрессу, который схватил трубку, когда северовьетнамцы принялись стрелять по ST Вирджиния, и заорал: "У нас гребаное ЧП в Прерия Файр. Заберите нас нахер отсюда, или, клянусь, я допинаю ваши жопы до самого Сайгона!"
Пока бушевала перестрелка, остальные члены группы залегли, ведя огонь по СВА, в то время как Чайлдресс и ЛеТурно стояли, продолжая спорить, не обращая внимания на свист пуль АК-47 у них над головами.
ЛеТурно крикнул Чайлдрессу: "Она не работает!" указывая на PRC-25, у которой была отстрелена антенна. Нет антенны, нет связи.
ЛеТурно схватил запасную штыревую антенну и передал ее Чайлдрессу, который вставил ее в PRC-25.
На этот раз Чайлдресс закричал в радио: "Нам нужен эксфил, немедленно! Я объявляю чрезвычайную ситуацию в Прерия Файр. Есть там кто-нибудь?"
Через секунду-другую последовал ответ: "Успокойся, Чайлдресс. Я понимаю, что вы под огнем", сказал наездник Кови. В тот самый момент несколько АК-47 открыли огонь с опушки возле того бревна, где ЛеТурно столь бесцеремонно приложило лицом. Лап и Ковбой открыли ответный огонь.
Наездник Кови продолжил: "Мы слышали, что ваша группа объявила ЧП в Прерия Файр, и я собрал кавалерию. На какой вы отметке? У вас есть LZ в пределах видимости?"
Прежде чем сказать хоть слово в рацию, Чайлдресс повернулся к ЛеТурно и сказал: "Видишь? Она работает. Представь, что мы оставили бы ее СВА. Никогда. Я повторяю, никогда! Никогда не бросай радио".
Словно для того, чтобы подчеркнуть этот момент, СВА вновь открыли огонь, когда Лап начал искать LZ, уводя группу вниз по склону, подальше от наиболее интенсивного огня.
Не давая ЛеТурно спуску, Чайлдресс взревел: "Скажи Кови, в течение пяти минут мы дадим ему координаты. Вероятно, нам потребуются веревки, чтобы эвакуироваться отсюда. Сомневаюсь, что нам удастся спуститься в долину, где Кингби сможет подобрать нас".
Не теряя ни мгновения, ЛеТурно – впервые почувствовавший четыре жгучих жала в спине – повторил эти слова Кови, в то время как он и Ковбой начали, будучи в хвосте группы, прикрывать огнем ее движение. Затем ЛеТурно кивнул Ковбою, который подорвал Клейморы, которые группа установила на своем периметре. Эти мины на несколько секунд замедлили СВА.
Еще до того, как осела пыль и обломки после взрывов, солдаты СВА двинулись сквозь них к Ковбою и ЛеТурно.
Не произнося ни слова, оба по очереди стреляли по противнику, двигаясь вниз по холму, обходя друг вокруг друга. Ковбой делал несколько очередей из своего CAR-15, затем перезаряжался. Пока он делал это, огонь, прикрывая группу, открывал ЛеТурно.
В момент короткого затишья Ковбой установил Клеймор, направив его в сторону наступающих СВА, а ЛеТурно выкопал из своего рюкзака еще один и вставил в него запал с 10-секуным замедлением. Едва СВА снова двинулись вперед, Ковбой взорвал свой Клеймор. Когда противник возобновил движение, ЛеТурно инициировал запал и вместе с Ковбоем побежал вниз по холму, догоняя группу.
Прежде чем они добрались до нее, две противопехотные ракеты B-40 врезались в деревья над ними, осыпав их осколками. Еще несколько взорвались, когда ЛеТурно и Ковбой спустились с холма. Затем сработал 10-секундный запал, взорвавший еще один Клеймор. Это дало бегущим и стреляющим ЛеТурно и Ковбою бесценное время, чтобы преодолеть расстояние и догнать остальную часть ST Вирджиния.
Пока Чайлдресс вызывал авиаудары, ЛеТурно размышлял о том, насколько сюрреалистичной была эта перестрелка. Она не было похожа на то, что он видел по телевизору или в каком-нибудь фильме. Люди не бросались вперед и не убивали друг друга в открытую. Здесь, в трехъярусных джунглях, единственным, что он видел, были зеленые трассера АК-47 или, в лучшем случае, рука или нога противника. И каким-то образом СВА отыскали огневой рубеж, с которого могли запустить противопехотные ракеты B-40, рвавшиеся над и вокруг них, когда они мчались вниз по холму, спасая свои жизни. И вновь в его голове эхом зазвучали голоса его инструкторов: в Форт-Брэгге они говорили молодым честолюбивым Зеленым Беретам, что СВА были жестким и стойким противником. Многие из них сражались во время Второй мировой войны против японцев, а потом и против французов, изгнав их из Вьетнама в 1954 году после битвы при Дьенбьенфу в Северном Вьетнаме.
Звуки Кингби в отдалении и сокрушительный грохот ракет B-40, врезающихся в деревья над головой, вытряхнули ЛеТурно из краткого момента самосозерцания и обратили все его внимание на крещендо огня AK-47 противника. ST Вирджиния обменивалась залпами с противником, в то время как ЛеТурно и Чо выпустили несколько выстрелов из М-79 по наиболее густому участку джунглей, откуда вели огонь АК-47.
По ходу перестрелки кто-то кинул дымовую гранату, которая помогла Кингби приблизиться к местонахождению ST Вирджиния в джунглях. Под грохот выстрелов Чайлдресс и Ковбой велели всем надевать швейцарские сиденья(5) и готовиться к эвакуации с помощью веревок.
Вскоре Кингби завис над ST Вирджиния, более чем в 125 футах (38 м) над землей. ЛеТурно, Ковбой, Чо и Хоан зацепили свои карабины за старые седла Макгвайра, висевшие на концах веревок, и вскоре их вытащили из джунглей.
Когда четверых разведчиков поднимали вверх, СВА дали еще один залп из АК-47 и выпустили несколько ракет B-40. Их осыпало летящими с разной скоростью осколками всевозможных размеров. Все они были ранены.
Именно во время этих взрывов ЛеТурно понял, что его CAR-15 каким-то образом зацепился за веревку над ним, слишком далеко, чтобы он мог до него добраться. Он вытащил свой М-79 и выпустил 40-мм гранату в направлении позиций СВА: теперь все, что он мог разглядеть, это сотни дульных вспышек АК-47 и зеленые трассера, устрашающе летящие вверх, в сторону четверых солдат ST Вирджиния.
Прежде чем он успел перезарядить M-79, Кингби начал уходить из района цели, удивив его, потому что они еще не поднялись из джунглей. Вместо того чтобы продолжить набирать высоту над целью, двигаясь прямо вверх до тех пор, пока люди не окажутся выше деревьев и прочей растительности трехъярусных джунглей, Кингби уходил из района цели из-за сильного огня противника с земли. В последние месяцы по меньшей мере два Кингби были сбиты во время эвакуации с горячих целей с помощью веревок, но в тот момент ЛеТурно ничего не знал об этом.
Рвущиеся вокруг солдат ST Вирджиния ракеты B-40 жалили их кусочками раскаленного металла, пугая экипаж Кингби еще больше. ЛеТурно начало яростно швырять по кронам высоких деревьев. Ощущая себя металлическим шариком в пинбольном автомате, ЛеТурно сделал карамболь от нескольких деревьев. По меньшей мере еще одна B-40 взорвалась в их кронах, вновь осыпав его осколками.
Ветка дерева ударила ЛеТурно сбоку и перевернула его вверх ногами в его веревочном швейцарском сиденье. Когда обвязка начала соскальзывать с его бедер, ЛеТурно вспомнил рассказ Паука о том, как недавно Один-Ноль из другой группы вылетел из своего швейцарского сиденья во время эвакуации.
Еще одно дерево врезалось в ЛеТурно, прежде чем он смог сделать рывок и использовать инерцию, чтобы ухватиться за веревку над собой, когда его тело, наконец, высвободилось из верхушек деревьев.
Единственным, что отделяло его от верной смерти на лежащей в 200 футах (61 м) внизу, под пологом джунглей земле, была привязанная к Кингби веревка.
Совершив последний неистовый рывок, ЛеТурно смог выпрямиться в швейцарском сиденье, в то время как Кингби продолжал карабкаться вверх, по мере набора скорости удаляясь от яростных разрывов B-40 и огня АК-47.
Когда Кингби с покрытым потом, вцепившимся в веревку ЛеТурно набрал высоту, на его тело обрушилось другое ощущение: у него застучали зубы. За считанные минуты Кингби набрал высоту более 5000 футов (1500 м), где воздух был более разреженным и намного, намного холоднее, чем на земле, в джунглях. Настолько холоднее, что все тело ЛеТурно затрясло от падения температуры, когда Кингби продолжил идти вверх, набирая еще большую, безопасную высоту.
ЛеТурно никогда не забудет эту эвакуацию. Вокруг него рвались ракеты, пока он, обливаясь потом, висел вверх ногами, а в следующее мгновение он почувствовал, как пот замерзает на его теле.
Мало кто понимает, насколько холодно и страшно висеть на веревке, замерзая насмерть, болтаясь под вертушкой на скорости более 100 миль в час (160 км/ч).
В обычных обстоятельствах мало кто мог бы даже представить, что над Юго-Восточной Азией можно замерзнуть насмерть, но для людей из C&C это было просто еще одно препятствие, которое нужно было преодолеть.
Когда Кингби направился на восток, ЛеТурно смотрел вниз, на прогалины в джунглях, выглядящие хорошими LZ, и думал: "Почему бы тебе не приземлиться там?"
Но коллективная агония ST Вирджиния продолжалась до тех пор, пока Кингби не приземлились, наконец, в Южном Вьетнаме. К тому времени у всех членов ST Вирджиния был пережат кровоток в ногах. Они не могли ни стоять, ни ходить. Все, что они могли сделать, это отцепить свои швейцарские сиденья, схватить снаряжение и попытаться восстановить кровообращение, в то время как бортстрелок помогал им залезть в Кингби.
Когда группа вернулась на площадку заброски Куангчи, перед тем, как отправиться на юг, в Фубай, Чайлдресс отвел ЛеТурно в сторону и сказал: "Как следует позаботься об этом радио. Ты возьмешь его на следующую задачу, хочешь ты того, или нет". Чайлдресс и лейтенант вернулись в палатку S-3, а ЛеТурно отправился в старую палатку времен Второй мировой войны, где вьетнамские члены группы сидели на старых жестких койках, ища друг у друга осколочные ранения и перевязывая наиболее серьезные из них.
С наступлением темноты Кингби вылетели из Куангчи в Фубай. Когда старые боевые птички приземлились на вертолетке FOB 1, ST Вирджиния встречал единственный человек: бывший Один-Ноль ST Вирджиния Джон Макговерн. Он приветствовал каждого из членов группы, когда они выбирались из Кингби, спрашивая каждого: "Ты в порядке?"
После того, как Кингби улетели, осыпав их песком, пылью и мусором, поднятыми винтами с LZ, Макговерн спросил Чайлдресса: "Ты слышал про Бейдера и остальных?"
Чайлдресс помотал головой. "Нет, что случилось?"
"Тридцатого ноября мы потеряли Кингби с семью бойцами SF и всем экипажем. Это была кучка страпхенгеров(6), вызвавшихся на задачу "Элдест Сон"(7). Но по пути к цели в их Кингби попал зенитный снаряд. Он взорвался в воздухе. У них не было шансов".
В молчании Макговерн довез усталую, грязную и голодную группу к их помещению. Когда вьетнамские члены группы вылезли из грузовика, Макговерн повернулся к ЛеТурно и сказал: "Знаешь, что самое страшное? За день до того, как их сбили, вызвались я, Линн Блэк, Рик Ховард, Джон Питерс, Тим Шафф и еще несколько парней. Мы уже были в Кингби, экипированные, готовые отправляться, но в последнюю минуту получили отбой из-за плохого Виски Экс-Рей (сводки погоды) в AO. Это было слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно".
После долгой паузы он спросил ЛеТурно: "Как все прошло? Я слышал, ты был хорош с радио. Ты не сдрейфил. Теперь ты больше не вишенка(8). Ты вступил в маленький, уникальный клуб парней из SF, разведчиков C&C, которые побывали за забором".
"Это было совсем не так, как я мог себе представить", ответил ЛеТурно. Глядя на вьетнамских членов группы, он добавил: "Позволь я возьму какой-нибудь еды для индиджи. Ты был прав насчет них. У них лед в жилах. Я вымотался. Увидимся утром".
ЛеТурно дошел по белому песку до здания столовой, где набрал для группы свежих бутербродов и холодной газировки. Посидев с вьетнамскими членами группы, ЛеТурно вернулся в свою комнату, наконец, окончательно избавившись от рюкзака и полевого снаряжения.
Начав раздеваться, ЛеТурно почувствовал боль в спине, там, куда попали четыре выстрела из АК-47, бросившие его лицом о землю. Сначала он стянул с себя рубашку и с изумлением обнаружил в ней четыре пулевых отверстия. Затем он снял футболку. Оп-па! В ней тоже было четыре дырки. ЛеТурно схватил рюкзак: и спереди и сзади в нем было по четыре пулевых отверстия, чего он не заметил в пылу перестрелки.
Тогда он посмотрелся в зеркало и увидел четыре здоровенных ссадины вдоль хребта, там, где в его тело попали пули АК-47, пробившие рюкзак и PRC-25.
Лишь тогда до ЛеТурно начало доходить, насколько ему повезло несколько часов назад, когда северовьетнамец четырежды попал ему в спину.
ЛеТурно принялся срезать черную изоленту, которой был обмотан верх его носков, в которые он заправил низ штанин, чтобы не допустить проникновения пиявок и насекомых. Затем он сделал поразительное открытие:
Когда он вытащил штанину из носка и стянул правый ботинок, на землю высыпались четыре пули АК-47. В пылу боя Француз не заметил, как после того, как ему выстрелили в спину, четыре 7,62-мм северовьетнамские пули провалились через штанину и носок в правый ботинок.
Он стоял, в полном изумлении глядя на четыре пули на полу, а затем подобрал их и выбросил из комнаты наружу, в песок.
Обессиленный, ЛеТурно пошел в душевую. Вода жалила раны на его спине. Удивительно, у четырех пуль оказалось достаточно энергии, чтобы рассечь кожу и ранить его, но недостаточно, чтобы войти глубже.
Слишком усталый, чтобы заниматься четырьмя ранами от пуль в спине и осколочными ранениями на руках, ЛеТурно закончил мыться и лег спать.

* * *
PRC-25 не зря звали "Хер-25"(9). Помимо чертовой тонны веса они славились ненадежностью в поле. Француз будет использовать эту же рацию в день Рождества, чтобы помочь ST Айдахо избежать засады СВА.

1. "Daktari" (в переводе с суахили – доктор, или – "тот, кто лечит"), американский детский сериал, транслировавшийся на CBS с 1966 по 1969 год. Был снят Ivan Tors Films Production совместно с MGM Television. В 1971 году этот сериал был показан по советскому телевидению в передаче "В мире животных" (прим. перев.)
2. Сержант (прим. перев.)
3. "Short" – военнослужащий, которому осталось недолго (обычно от пары месяцев до нескольких недель) до окончания срока нахождения во Вьетнаме. Аналог нашего "дембеля" или, скорее, даже "квартиры" (прим. перев.)
4. Имеется в виду иприт, он же дихлордиэтилсульфид, боевое отравляющее вещество кожно-нарывного действия. Честно говоря, сильно сомневаюсь, чтобы это был вот прямо иприт. Уж больно опасно для самих пользователей. Скорее всего, какая-нибудь дрянь типа CS или CR (прим. перев.)
5. Swiss seat – импровизированная нижняя страховочная система ("беседка"), изготовляемая из куска альпинистской статической веревки длиной порядка 4 метров (прим. перев.)
6. Почти невозможное для точного перевода слово. Изначально это пассажир, едущий стоя в общественном транспорте, "вися на поручне". Но на парашютном сленге это человек, собравшийся прыгать, забравшийся на борт, но не вписанный во взлет (корабельную группу). Эдакий "нелегал", "левый пассажир", которому зачастую даже не хватает сидушки в кабине и поэтому он летит стоя, держась руками за трос, за который цепляются карабины вытяжных веревок. И опять же, это не все. Так еще называют парашютиста, по той или иной причине "зависшего" на вытяжной веревке за бортом при прыжке с принудительным раскрытием парашюта. В общем, эдакая смесь пофигиста, раздолбая и чутка самоубийцы (прим. перев.)
7. Проект "Старший сын" (Eldest Son), также известный, как "Итальянская Зелень" (Italian Green) и "Стручковая Фасоль" (Pole Bean) был одной из программ тайных операций, выполняемых SOG. Он заключался в подбрасывании ВК и СВА т.н. "диверсионных боеприпасов", взрывающихся при попытке использования. За время действия программы американскими техническими специалистами было подготовлено более 10 тыс. 7,62-мм патронов к автоматам Калашникова, более полутысячи 12,7-мм патронов к крупнокалиберным пулеметам и почти две тысячи 82-мм минометных мин (прим. перев.)
8. Молодой, "зеленый" военнослужащий (прим. перев.)
9. Prick-25 (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 12 мар 2021, 22:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Слева направо: Дон Уолкен и Джон Макговерн взлетают в Кингби, направляясь в Куангчи. Хотя они здесь улыбаются, оба вызвались добровольцами на выполнение специальной задачи (Фото любезно предоставлено Стивеном Бейлиссом)

Изображение

ST Вирджиния пьет "приветственное пиво" на FOB 1 в Фубай, 1968 год. Стоят слева направо: трое неопознанных вьетнамских члена группы, Стивен Бейлисс и Джон Макговерн - Один-Ноль группы. В переднем ряду в центре Ричард Чайлдресс с двумя неопознанными членами группы (Фото любезно предоставлено Стивеном Бейлиссом)

Изображение

Члены ST Вирджиния сделали перерыв для фото в ходе тренировки в Фулонге, рядом с FOB 1 в январе 1969 г. Стоят позади слева направо: Дуг "Француз" ЛеТурно, туземный член группы, свеженазначенный Один-Ноль группы, Гюнтер Вальд, до прихода в Силы спецназначения служивший в морской пехоте, и неопознанный член группы. В переднем ряду туземные члены группы, включая переводчика, Хоана, крайнего справа (Фото любезно предоставлено Дугом ЛеТурно)

Изображение

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 04 апр 2021, 20:23, всего редактировалось 3 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 29 мар 2021, 21:12 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Глава девятая
ВВЕРХ НОГАМИ НАД ЛАОСОМ


Ноябрь 1968 года был напряженным месяцем для Спайк Тим Айдахо, да и любой другой разведгруппы, способной пойти за забор. Причина: Северный Вьетнам продолжал перебрасывать по маршруту Тропы Хо Ши Мина тонны припасов и тысячи солдат. СВА и правящие в Северном Вьетнаме коммунисты хотели, чтобы этот жизненно важный поток снабжения и людей на юг тек подобно "армии муравьев" Мао Цзэдуна. Присутствие разведывательных групп SOG и подразделений Хэтчет Форс препятствовало этому, постоянно увеличивая расходы Ханоя. Конечно, большинство средств массовой информации в Штатах по-прежнему изображали войну во Вьетнаме как конфликт, в котором крестьяне в Южном Вьетнаме по ночам бросали свои плуги, чтобы взяться за старое, оставшееся от Второй мировой и франко-индокитайской войн оружие для борьбы с отвратительными американскими агрессорами, и вернуться на свои маленькие рисовые поля на рассвете. Правда об участии СВА замалчивалась.
Теперь СВА обратила все свое внимание на комплекс Тропы Хо Ши Мина в Лаосе. Он представлял собой не одну тропу, а постоянно разрастающуюся сеть путей, вьющихся сквозь горы. Если бомбардировщики наносили удар по дороге и разрушали ее, специальные рабочие отряды восстанавливали ее, иногда за день или два, в зависимости от того, насколько масштабной и точной была бомбардировка. И СВА продолжала прокладывать длинные участки пути сквозь трехъярусные джунгли, делающие их невидимыми с воздуха. Дороги, которые были достаточно широкими, чтобы по ним могли двигаться на юг танки и грузовики.
После того, как я выполнил несколько задач в Лаосе, две главные мысли не покидали меня во время перелетов на вертолетах через Южный Вьетнам в АО Прерия Файр: с воздуха над Лаосом пышная изумрудно-зеленая земля Юго-Восточной Азии была прекрасна. Всякий раз, когда мы пересекали забор и оказывались в Лаосе, я чувствовал, что мы, воины XX века, прилетели в первобытные земли XII или XIII века, где единственным оружием туземного населения были копья. Современный человек против горных аграриев. Местные фермеры по-прежнему использовали подсечно-огневой метод земледелия, выжигая огромные куски земли, сажая и собирая урожай до тех пор, пока в почве не иссякнут питательные вещества, прежде чем повторить цикл.
Но на земле Лаоса шла тотальная война. Северовьетнамцы под страхом смерти принуждали всех местных жителей работать на них. Командирам разведгрупп говорили, что СВА и местные жители передавали по цепочке вдоль лаосских горных хребтов сигналы: выстрелами, барабанами или по радио, предупреждая войска в глубине территории о летящих в западном направлении вертолетах и азимуте. У противника были наблюдатели на многих LZ, и он начал использовать группы по два человека для выслеживания разведывательных групп SOG. К 1968 году СВА заставили работать на себя местных следопытов, охотников из местных племен, которые знали гористую местность и знали, как выслеживать людей или животных. Хитрые северовьетнамцы учились у них и разместили в ключевых горячих точках вдоль маршрута, таких как долина Ашау, собственных следопытов. Кроме того, они сформировали и подготовили саперную дивизию из элитных солдат СВА. 305-е саперное командование готовило группы охотников-убийц для единственной задачи: поиска и уничтожения групп SOG. Командирам разведгрупп говорили, что у саперов, когда они атаковали группу, были лишь набедренные повязки, АК-47 и боеприпасы. Ханой добавил стимул: награды за командиров разведывательных групп – вознаграждения, которые будут получены, если командир группы будет взят живым или мертвым. Тем временем президент Джонсон прекратил бомбардировки Северного Вьетнама, объявив 31 марта, что не будет добиваться переизбрания. Это позволило СВА уделить больше внимания и ресурсов комплексу Тропы Хо Ши Мина.
На протяжении этого месяца ST Айдахо сталкивалась на нескольких LZ с разной интенсивности сопротивлением СВА или Патет Лао. В первой половине месяца были дни, когда мы забирались в H-34, летели через Южный Вьетнам, через ужасную долину Ашау в Лаос лишь для того, чтобы нас выбили с основной, запасной и альтернативной LZ. Было два-три дня, когда этот долгий, скучный, безмятежный полет завершался ожесточенной перестрелкой на разных LZ. В частном порядке Один-Ноль говорили друг другу, что у СВА были шпионы, сообщающие их войскам в Лаосе, куда направляются разведывательные группы, хотя в некоторых районах просто было ограниченное количество LZ, на которых мог сесть вертолет. (Пройдет более десяти лет, прежде чем выяснится, что в безопасности ВМС США имелась брешь, и ключевые оперативники СВА в управлении SOG иногда сообщали координаты LZ солдатам СВА и наблюдателям на LZ.)
Кто-то в Сайгоне или на FOB 1 наконец-то придумал уникальную стратегию высадки групп на землю: с помощью Кови найти участок джунглей без LZ, взорвать их, сбросив 2000-фунтовую (907 кг) бомбу Дэйзи Каттер(1) и, когда дым рассеется, разведгруппа спустится с вертолетов по веревкам. У спайк тим в Фубае была обширная практика таких спусков, как со специальной вышки в восточной части лагеря, так и с H-34. План выглядел надежным. Для меня, как Один-Ноль, привлекательным аспектом было то, что в этом районе не будет проклятых следопытов. Разведгруппа могла быстро оказаться на земле и начать движение до того, как северовьетнамцы среагируют. После многочасовых тренировок у ST Айдахо выработалась уверенность, и она была готова спуститься по веревке для высадки на цель.
Наконец, настал день, когда C-130 с Дэйзи Каттер был готов. Кови нашел участок джунглей без LZ и прогалин. ST Айдахо находилась на борту двух H-34, направлявшихся в район цели. Мне нравилось, что у нас есть новая тактика, благодаря которой ST Айдахо могла оказаться на земле, а не быть обстрелянной на LZ. Через несколько минут я был зацеплен за спусковую веревку и стоял в двери, ожидая, когда Кингби доставит нас в район бомбового поражения. Наше спусковое снаряжение в то время было примитивным, но эффективным. Мы сбрасывали с вертушек 150-футовые (45 м) концы веревок. Наши веревочные обвязки назывались швейцарскими сиденьями. Они делались из шестифутового (1,8 м) куска веревки, которая дважды обвязывалась вокруг талии, затем оба конца пропускались под ногами и связывались на левом бедре, оставляя переднюю часть открытой для крепления металлического карабина. Он встегивался в швейцарское сиденье защелкой к себе. Веревка из вертушки пропускалась через него с одним полным оборотом для увеличения трения, а затем вокруг правой стороны тела. Вытянутой вверх левой рукой веревку захватывали над собой, а правой рукой брались за нижнюю часть веревки и заводили ее за спину для торможения. На этом H-34 были две или три металлические ступеньки, я стоял на нижней, зацепившись за веревку. Левой рукой я ухватился за верхнюю часть веревки, а правую держал за спиной. Мы кружили на изрядном расстоянии от места взрыва бомбы. После того, как C-130 сбросил Дэйзи Каттер, я ощутил последовавший взрыв, а затем почувствовал, что Кингби начал двигаться к цели, как и планировалось.
Затем внезапно случилось неожиданное. Через несколько секунд после взрыва огромной бомбы произошел вторичный взрыв, затем третий. Кингби резко прервал подход, я откатился назад, внутрь старого Сикорского, и мы с испугом и изумлением наблюдали, как серия вторичных взрывов продолжала вспыхивать под пологом трехъярусных джунглей. Мы вернулись на FOB 1, качая головами, как по поводу ущерба, нанесенного нами запасам СВА, так и из-за того, что новая тактика откладывалась на завтра. Пэт Уоткинс, ветеран Один-Ноль, служащий в SOG второй срок, вернулся на базу с широкой улыбкой на лице. На той задаче Уоткинс был наездником Кови. Он подошел ко мне и сказал, что экипажи насчитали несколько дюжин, а возможно и до сотни вторичных взрывов, вызванных Дэйзи Каттер. "Можешь себе представить", сказал Уоткинс, "прямо сейчас где-то в Ханое какой-то генерал чешет затылок и задается вопросом: "Как, черт возьми, они узнали, что у нас там тайник с припасами?" Они будут несколько месяцев расследовать это, даже не подозревая, что с нашей стороны это просто глупая слепая удача".
На следующий день мы попытались снова. Уоткинс нашел еще один кусок джунглей без видимых дорог, LZ или открытых участков. На этот раз после того, как C-130 сбросил Дэйзи Каттер, вторичных взрывов не было. Когда Кингби приближался к дымящейся LZ, я снова стоял на ступеньке, готовый спуститься в Лаос. Я подумал, не первый ли это раз, когда разведгруппа SOG спускалась на цель по веревке? Я предполагал, что ответа не будет, по той причине, что ни на FOB 1, ни где-либо еще в SOG не было военных историков. Не велось никаких записей о том, например, какая группа пробыла на цели наибольшее время, какая наименьшее, и т.п.
Когда капитан Туонг вел Кингби к дымящейся прогалине, я с удивлением увидел, что несколько деревьев все еще стоят. Эпицентр взрыва располагался на склоне располагавшегося в гористой местности холма. Издалека местность не выглядела слишком суровой, но по мере приближения становились очевидными ее труднопроходимый характер и количество оставшихся стоять деревьев. Как только капитан Туонг перевел Кингби в висение, я начал спуск. Склон холма все еще дымился. Сочетание шума Кингби и безжалостного потока воздуха от винта заглушало все остальные звуки на LZ. Однако по мере спуска шум от вертушки уменьшился, и я услышал звуки голосов. Моей первой мыслью было: как, черт возьми, им удалось уже притащить сюда следопытов? Когда я приблизился к земле, то понял, что голосов было два, по одному с каждой стороны тлеющей LZ. Один голос исходил из джунглей, куда указывал нос Кингби. Второй доносился из участка джунглей позади Кингби.
Вторым человеком, который должен был спуститься по веревке, был долговязый парень из Саванны, Джорджия, Генри Кинг. Я дал ему знак не прыгать из Кингби до тех пор, пока я не дам сигнал, что все чисто. Я приземлился за поваленным дымящимся деревом. Оно покоилось на стволах других тлеющих деревьев, с легким наклоном вверх, влево от меня. Его самая высокая точка находилась примерно в пяти футах (1,5 м) от земли. Я немедленно просигналил Кингу об отмене задачи. Сначала я боялся, что он не понял сигнала, так как было похоже, что он собирается спускаться ко мне. Между тем, поскольку никто не открывал огонь, я предположил, что бомба напугала двух местных жителей, чей разговор между собой я и слышал. Я не мог понять ни слова из сказанного ими, но, похоже, ни у кого из них не было оружия. Подняв глаза, я обрадовался, увидев, что Кинг карабкается обратно в Кингби. Я вышел на связь и сообщил Кови об отмене задачи, так как нас вновь засекли. В течение нескольких мимолетных мгновений я задумался о том, чтобы все-таки попытаться высадить группу на землю. Честно говоря, меня уже тошнило от того, что нас постоянно выбивали с LZ, и я хотел просто выполнить задачу вместо того, чтобы ввязываться в мучительную перестрелку на еще одной лаосской LZ.
Затем я увидел шлем северовьетнамского солдата, направлявшегося к месту бомбардировки. Он приближался оттуда, где я слышал первый голос, из района джунглей перед вертолетом, вверх по холму от меня. Едва увидев его, я открыл огонь из своего CAR-15. Внезапно Кингби резко отвернул, оставив меня на земле. Так же внезапно настала жуткая тишина. Мне показалось, что я услышал звук передергиваемого затвора АК-47 из того места, где несколькими секундами ранее видел СВА. После того, как я открыл огонь, из-за джунглей и расстояния я не мог точно сказать, попал я в него или нет. Я вытащил обрез гранатомета М-79 и выпустил один выстрел в то место, где в последний раз видел СВА. Взрыв прозвучал необычайно громко, разорвав жуткую тишину. В тот момент я был счастлив, что у СВА не было этих смертоносных M-79. Когда дым от разрыва гранаты рассеялся, местный парень, находившийся ниже меня по холму, что-то заорал через LZ. Поначалу ответа не было. Я надеялся, что своим выстрелом из М-79 не ранил местного крестьянина или лесоруба. Я не испытывал к ним враждебности. Северовьетнамец с АК-47 – другое дело.
Потом меня осенило. Я стоял в центре дымящейся LZ, посреди Лаоса, и я был один. Внезапно я почувствовал себя маленьким. Очень маленьким. Деревья, уцелевшие после взрыва бомбы, были высокими. Джунгли, окружающие LZ были и внушительны и грозны, и я не хотел бы путешествовать где-то там в одиночку. Я пытался вызвать Кови по радио. Ответа от Уоткинса не было. Несмотря на то, что я был американским командиром ST Айдахо, я настоял на том, чтобы нести рацию, потому что хотел быть тем, кто будет вызывать авиаудары для моей группы. Вьетнамцы спасали нам жизнь в поле, и я полагал, что моя доля ответственности за выживание в войне в джунглях – наводить на противника удары тактической авиации и вертолетов-ганшипов. Поваленные деревья, зазубренные края и необычные углы придавали LZ дополнительный элемент причудливости.
И вновь голос позади меня что-то прокричал. На этот раз ответный голос казался приглушенным, как будто отвечавший был ранен. Я перезарядил свой M-79, вставил полный магазин в CAR-15 и ослабил липкую ленту на нескольких из осколочных гранат М-26, висевших на поясе моего снаряжения. Заняв себя, я задумался, когда же капитан Туонг вернется, чтобы вытащить меня с LZ? Туонг был талантливым, бесстрашным летчиком. Он вытаскивал ST Айдахо из нескольких горячих точек, несмотря на интенсивность огня противника. Однако в тот момент я знал, что у него проблема: у него начинало заканчиваться топливо. Время нахождения над AO всегда было большой проблемой для разведгрупп. После высадки Кингби могли оставаться на позиции лишь порядка 10 минут, прежде чем отправиться домой, в перелет на восток через Лаос и весь Южный Вьетнам. Но я знал капитана Туонга. Во время сезона муссонов он позволил мне сесть в кресло второго пилота H-34 и дал заветную возможность порулить. Я вспомнил, как в один дождливый день, когда наш Кингби направлялся с грузом припасов на север к площадке заброски Куангчи, я обнаружил, что мы идем прямо на CH-46 Чинук морской пехоты. Он был больше, тяжелее и намного уродливее, чем наш вьетнамский H-34. Я собирался свернуть направо, чтобы уйти с пути CH-46. Капитан Туонг сказал: "Нет двигаться!" Я сказал ему, что CH-46 намного больше нас. Туонг повторил: "Нет двигаться!" Я посмотрел на него: он был смертельно серьезен. Его мальчишеское лицо приобрело хмурое выражение, которого я раньше не видел. Я снова предложил уйти с дороги большой уродливой морпеховской вертушки. С еще большим нажимом капитан Туонг повторил свою мантру: "Нет двигаться! Мы вьетнамцы, лететь вьетнамский вертолет, во Вьетнаме. Мы нет двигаться!" В тот момент, когда я осознал, что у меня на лбу выступил пот, вертолет морской пехоты принял вправо. Гордый Кингби продолжил чухать на север, в Куангчи.
Тот момент застрял у меня в голове, когда я услышал H-34, возвращающийся ко мне. Капитан Туонг перевел Кингби в висение, в то время как Кинг сбросил мешки с песком, закрепленные на концах веревок. Веревка приземлилась в нескольких футах от меня. Я запнулся об обгоревшее дерево. Когда я начал цепляться к веревке, раздалась стрельба. Я зацепил карабин своего швейцарского сиденья за веревку. Потом мне пришлось открыть ответный огонь. Я не видел СВА, но слышал безошибочно узнаваемый лай АК-47. Я выпустил в том направлении еще один выстрел из М-79. Его взрыв, должно быть, напугал капитана Туонга, потому что он рванул Кингби вверх, сдернув меня с земли, прежде чем я успел встегнуть веревку в карабин на левом плече. Этот плечевой карабин имел решающее значение для удержания в швейцарском седле. Мы слышали ужасные истории об осквернениях северовьетнамцами тел людей из SOG, и я не хотел, чтобы такое произошло со мной. Когда Туонг поднял меня в воздух, я открыл огонь из своего CAR-15 по тому, что казалось дульной вспышкой у вершины холма. Потом мне стало страшно. Я все еще не зацепил карабин на плече, и тут кто-то выпустил по нам несколько зеленых трассеров. Капитан Туонг начал уходить из района цели. Пока он набирал скорость, я, прежде чем покинуть джунгли, отрикошетил от нескольких деревьев. Посидев на месте второго пилота Кингби, я понимал, почему он уходит от LZ до того, как я поднялся над деревьями. Если вертушку собьют, задача обернется оперативным кошмаром, с возможностью ранений или гибели находящихся на борту членов экипажа и разведгруппы. Я не сердился на него. Черт, да, в конце концов, он вернулся за мной. Я застрял бы там часа на два, если не больше, прежде чем другие вертушки с веревками смогли бы вытащить меня, не сделай он этого.
Но быть протащенным по деревьям – это было больно. Из-за врезавшейся в кожу веревки внутренняя сторона рук в локтевых суставах была окровавлена и болела. Мне повезло. Я все еще безопасно сидел в сиденье, но мне приходилось крепко держаться руками, чтобы не перевернуться вверх ногами. Я вспомнил, как наши инструкторы говорили, что если не зацепить наплечный карабин, эта ошибка может стоить нам жизни. Каждый из разведчиков слышал истории о членах групп, вылетевших из швейцарских сидений при эвакуации или выбитых из них деревьями, когда вертолеты тащили их сквозь джунгли. Через несколько минут я был в 5000 футах (1500 м) над Лаосом. Я был рад спастись с LZ без дополнительного вреда для себя или своей группы, но, как бы я не старался, мне не удавалось зацепить карабин на плече. Теперь мы летели со скоростью более 80 миль в час (129 км/ч). У меня не было очков. Я чувствовал, как веревка вокруг моих бедер затягивается. Я был готов ощутить, как от обвязки у меня немеют ноги, как рассказывали нам члены других групп и инструктора. Между тем, поскольку моя правая рука кровоточила и болела от сильного ожога веревкой, я перехватился левой. Из-за ветра и всего надетого на мне снаряжения я не мог одновременно крепко обхватить веревку обеими руками. Кроме того, я не мог распустить закатанные рукава, чтобы защитить сгибы рук. Через несколько минут порезы на левой руке заболели, и я снова перехватился правой рукой, чтобы не перевернуться вверх ногами. Когда я взглянул на Кингби, то увидел, что Кинг вывесился из двери. Я подал ему знак, чтобы он велел вертушке приземлиться. Из-за холодного воздуха, скорости полета и кровоточащих рук я боялся, что мне не хватит сил, чтобы продержаться в течение всего полета через Вьетнам. Это был первый раз, когда меня эвакуировали с цели на веревке, и я был зол на себя за то, что не зацепил этот чертов карабин, прежде чем оторвался от земли. Мои руки сильно болели. Когда я в очередной раз перехватывался, случилось что-то вроде воздушной ямы, и я внезапно оказался вверх ногами.
Единственным, что связывало меня с жизнью, были карабин, зацепленный за мое веревочное сиденье, и 150-футовый (45 м) конец веревки, свисающий с вертолета. Я извернулся, чтобы снова взглянуть вверх, на Кинга. Слава богу, он все еще торчал из двери. Я снова подал сигнал, чтобы вертушка садилась. Подавая Кингу знаки, я чувствовал, что веревка неумолимо скользит по моим бедрам вниз, к коленям. В тот же момент мое снаряжение поехало с пояса через живот, к горлу. В считанные мгновения швейцарское сиденье оказалось у моих коленей. Единственным способом, которым мне удалось остановить его продвижение дальше – это раздвинуть ноги. За несколько недель до этой задачи я попробовал взвесить себя и свое снаряжение. Когда я почувствовал, что мое снаряжение оказалось у меня на горле, я вспомнил, что оно само, оружие, боеприпасы, вода, PRC-25 и дополнительная батарея к ней весили более 80 фунтов (36 кг). Я попытался стряхнуть рюкзак. Неудачно. Он перепутался с плечевыми лямками и поясом моего снаряжения, повиснув дополнительным весом у меня на шее. Я еще раз попытался подать сигнал Кингу. Скорость вертолета и вес моего снаряжения обернулись смертельной хваткой. Я пытался стащить снаряжение с шеи, но не смог.
Пока Кингби продолжал с той же скоростью лететь на восток, я вспомнил, как прочел где-то, что если человек упадет с большой высоты, он умрет до того, как ударится о землю. Веревка скользнула по моим коленям. На самом деле она не двигалась – это мое перевернутое тело проскальзывало сквозь веревки швейцарского сиденья. Я чувствовал себя очень глупо. После всех тренировок это будет совершенно дурацкий способ умереть.
Мне было никак не избавиться от веса душившего меня снаряжения. Я чувствовал, что теряю сознание, в то время как мое тело продолжало двигаться вниз. Когда веревка доползла до ступней, я раздвинул ноги и чувствовал, как мои силы убывают. Почему я не проделывал никаких упражнений, чтобы укрепить ноги на случай такой чрезвычайной ситуации? До этого я терял сознание дважды в своей жизни. Теперь я ощущал знакомую черноту, захлестывающую мой разум. Я вот-вот умру. Не в бою – из-за глупой ошибки! Когда веревка скользнула по моим ступням, я понял, что вот-вот потеряю сознание и уже никак не смогу держать ноги раздвинутыми. Перед самым концом в моей голове промелькнуло несколько коротких сцен из моей жизни. Долорес, моя детсадовская возлюбленная, почему она переехала в Калифорнию? Я видел новый молоковоз Шевроле 1949 года моего отца, густо-зеленый, с белыми боковыми панелями и вычурными золотыми буквами. Моя детская красная повозка. Футбольные матчи в средней школе. И, в довершение всего, я увидел статью о моей смерти на первой полосе газеты моего родного города. Она находилась внизу страницы, потому что рассказы о местных парнях, умирающих в Наме, теперь стали обычным явлением. Это разозлило меня, потому что моя семья никогда не узнает, где я на самом деле умер. С другой стороны, я не хотел, чтобы они знали, как именно я умер.
Как только я начал отключаться, я почувствовал, как веревка соскользнула с моих ног. Мое тело обмякло. Я смутно помню, как пролетел через слоновую траву перед тем, как жестко удариться спиной о землю. Я падал всего 10 или 20 футов (3-6 м)! Слоновая трава смягчила падение. Я не понимал, что в эти отчаянные последние мгновения капитан Туонг вел машину вниз. Я попытался пошевелиться, но не смог. Я был в полубессознательном сознании, когда Кинг попытался поднять меня. Он сказал, что мы все еще в Лаосе. Он расстегнул снаряжение, которое все еще было у меня на горле. Он вытащил меня из лямок рюкзака. Затем он поднял меня, донес до вертушки и забросил в старый Кингби. Я был рад почувствовать, как моя голова подпрыгнула на металлическом полу вертолета. Я попросил Кинга взять мое снаряжение. Он велел мне заткнуться, поскольку Кови и пилот Кингби хотели как можно скорее убраться из Лаоса. К этому времени у Кингби было опасно мало топлива.
Я мало что помню из своего перелета обратно в Фубай, за исключением того, что кто-то дал мне воды. Я даже не возражал против йодистого привкуса. Я не мог поверить, что жив. Лишь однажды моя жизнь вот так промелькнула перед моими глазами: я ехал на большой скорости по размокшей от дождя проселочной дороге в Нью-Джерси, гоняя со школьными друзьями, и слишком круто повернул. Когда мой Фольксваген летел боком по скользкой дороге в направлении встречной машины, я подумал, что для меня все кончено. В обоих случаях, стоя на пороге смерти, я был поражен тем, как быстро работал разум, ясностью деталей, и да, вкусом страха. Когда Кингби летел обратно в Фубай, я знал, что в следующий раз во время эвакуации с помощью веревок я больше никогда не забуду зацепить карабин, и не важно, сколько северовьетнамцев будут стрелять по мне.
Когда мы приземлились в Фубае, я думал, что кто-нибудь придет поприветствовать нас после того, как я столь близко повстречался со смертью, однако на посадочной площадке через дорогу от FOB 1 никого не было. Я вскарабкался к пилотскому креслу Кингби, чтобы поблагодарить капитана Туонга за то, что он спас мне жизнь. Он не осознавал, насколько я был близок к тому, чтобы потерять сознание. Он сказал, что кто-то велел ему не садиться в Лаосе, но что Кинг убедил его в том, насколько серьезным было мое положение на конце веревки. Мы пересекли Шоссе №1, и пошли по узкой дороге, ведущей к лагерю.
Когда я доложил в S-3, оказанный прием был весьма прохладным. "Почему вы не спустили вниз всю группу, чтобы вы могли продолжить выполнение задачи? Вы ведь видели только лесорубов, верно?" Майора из S-3 ненавидело большинство членов разведгрупп. Судя по всему, он не слышал о том, что Кингби был обстрелян СВА. Затем мне пришлось сообщить ему плохие новости: все мое снаряжение, вся полевая выкладка – старое снаряжение для боеприпасов к BAR, которое мы предпочитали носить, все гранаты и рюкзак с PRC-25 – все осталось в Лаосе. "Почему ты никому не сказал?" спросил майор. Я ответил, что сообщаю ему. Затем он приказал мне отправиться в S-4, получить новое снаряжение и быть готовым завтра отправиться на новую задачу. Перед тем, как пойти в S-4, я проверил вьетнамских членов группы, сказал им, что утром у нас будет новая задача, а затем зашел в клуб, посмотреть, кто там.
И опять, никто не сказал ни слова. Никто не слышал о моей эвакуации. Что до меня, из всех эвакуаций, на которых я не участвовал в перестрелках, на этой я был ближе всего к смерти, и никогда больше не хотел бы оказаться так близко. Бабба Шор, третий американец нашей группы на той высадке, подошел ко мне в клубе и положил руку на плечо.
"Хочешь услышать кое-что новенькое про сегодня? Я не спешил рассказать тебе это, но знаешь что?" Он стоял передо мной с таким встревоженным выражением лица, что в тот момент выглядело странно. "Даже не знаю, как тебе это сказать, но я рад, что вы с Генри сегодня не оказались на цели".
"Почему?" спросил я.
"Ну… в нашем Кингби не было веревок".
"Что!?" Я попросил Шора, пробывшего в Айдахо около месяца, повторить, Я не сразу смог переварить сказанное им. Бабба объяснил, что в Кингби, в котором летели он и вторая половина группы, не было веревок для спуска. И толстых перчаток тоже не было. Это было нечто. Если бы Кинг, Сау и я спустились вниз, наша высадка была бы раскрыта, и мы остались бы на земле без второй половины группы.
То, что я побывал на волосок от смерти, казалось, осталась никак не отмеченным в лагере, за исключением доклада о результатах операции (AAR – After Action Report). Все Один-Ноль по окончании задачи подавали AAR, независимо от того, провела группа на земле одну минуту или неделю. Конечно, я рассказал об этом всем своим друзьям, которые пожелали это услышать. Остаток дня я был занят тем, что собирал новый комплект снаряжения, снаряжал магазины, искал еще один обрезанный гранатомет М-79, заклеивал липкой лентой кольца и чеки на осколочных гранатах М-26, и получал еще одну PRC-25 и рюкзак. Верный своему слову, утром S-3 отправил ST Айдахо на новую цель.

1. Американская авиационная бомба объемного взрыва. Прозвище "Дэйзи Каттер" (англ. Daisy Cutter) означает "косилка маргариток". Изначально предназначалась для создания коридоров в минных полях и поражения живой силы противника. Во время войны во Вьетнаме применялась для расчистки в джунглях посадочных площадок для вертолетов. (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 апр 2021, 07:15 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Слева направо: Рон Зейс, Джон С. Мейер и Джон Т. Уолтон веселятся после игры в тач-футбол на FOB 1. (Фото любезно предоставлено Роном Зейсом)

Изображение

Капитан Нгуен Ван Туонг стоит рядом со своим Кингби на площадке заброски Куангчи за несколько минут до вылета с ST Айдахо на цель Прерия Файр в Лаосе. (Фото любезно предоставлено Джоном С. Мейером)

Изображение

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 04 апр 2021, 18:28, всего редактировалось 2 раз(а).

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 апр 2021, 10:08 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Не отображаются фотографии

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 апр 2021, 10:18 

Зарегистрирован: 31 янв 2014, 21:35
Сообщений: 486
Команда: нет
Большое спасибо.

Den_Lis писал(а):
Он высыпал на землю немного порошкообразного горчичного газа(4) на случай, если по их следу пустят собаку. Порошок горчичного газа остался со времен Первой мировой войны – как он попал в Фубай осталось для ЛеТурно загадкой.
4. Имеется в виду иприт, он же дихлордиэтилсульфид, боевое отравляющее вещество кожно-нарывного действия. Честно говоря, сильно сомневаюсь, чтобы это был вот прямо иприт. Уж больно опасно для самих пользователей. Скорее всего, какая-нибудь дрянь типа CS или CR (прим. перев.)
На НВП говорили, что это говно даже в наших широтах - жидкость (причем испаряющаяся). Может, в команде Майера выражение "Mustard gas" использовалось в качестве сленгового/шуточного определения "черемухи" (или антикварного CN). А в книге не уточнил Спойлер
не думаю, что человек, с такой подготовкой как у Майера, мог не знать/перепутать ОВ-ы

Пакеты со порошком слезоточивого газа упоминали другие авторы.
И да, химзу не носили, крысомордый ХМ28 "for riot agent only"
.

Если память не изменяет, "иприт" у CNN в передаче про "Попутный ветр" Hatchet Force фигурировал. После скандала и расследования оказался Teargas-ом.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 02 апр 2021, 18:55 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Почти наверняка это был CS. Потом начали эти пакетики приматывать к ВП гранатам. А потом такие гранаты к Клейморам

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 04 апр 2021, 09:35 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Глава десятая
ПОТРОГАННЫЙ СЕВЕРОВЬЕТНАМЦЕМ


Поставленная нам задача была простой и незамысловатой, но это была, мягко говоря, не вся история. На начало ноября 68-го года у спайк тим FOB 1 все было очень плохо. Группам, отправляющимся на задачи в Лаос, становилось все сложнее и сложнее проникать в AO Прерия Файр.
Вражеские следопыты становились все лучше, и Чарли продолжали размещать все новые 37-мм зенитные орудия, которые были чрезвычайно эффективны против вертушек. Вдобавок СВА начали размещать на LZ наблюдателей. Это были местные крестьяне, Ви-Си или бойцы СВА, передававшие информацию о любых высадках на LZ, а поскольку количество хороших LZ было ограничено, они еще и начали минировать некоторых из них. Эти мины-ловушки срабатывали, когда вертолет задевал тонкую, тугую растяжку, натянутую поперек LZ. Она присоединялась к взрывателю чего угодно: от ручных гранат до неразорвавшихся 250-фунтовых бомб. СВА ремонтировали их, активировали и прятали на LZ. Тем не менее, шишки в Сайгоне и мальчики из S-3 на FOB 1 никогда не оставляли попыток заиметь группу на земле в AO Прерия Файр. Ввиду нескончаемой активности СВА в Лаосе у Сайгона было столь же нескончаемое желание получить из АО как можно больше разведданных. Так что FOB 1 продолжала ставить задачи и, похоже, наша группа установила своего рода рекорд, будучи выбитой с большего количества LZ, чем любая из групп в Фубае.
Установление этого рекорда было изматывающей, часто смертельно опасной работой, выглядевшей примерно так. Как командир группы, утром я получу задание. Кови выберет основную, запасную и дополнительную LZ. Группа погрузится в Кингби, отправится на основную LZ и будет выбита с нее. Затем нас выбьют с запасной и дополнительной площадок. Поскольку перелеты в АО Прерия Файр были очень длительными, нам придется лететь обратно в Фубай, заправляться, обедать, получать другую цель и попытаться еще раз с теми же результатами во второй половине дня.
Прошли те дни, когда S-3 проводили официальные инструктажи в оперативном центре S-3 в Фубае. Там пилот и наездник Кови докладывали о том, что они обнаружили в AO утром. Если они не облетали район цели, у них были последние предоставленные ВВС разведданные о зенитных орудиях в том районе. S-3 давал краткое описание района цели: местность, задача и последние данные о зенитном вооружении. Один-Ноль докладывал о результатах VR, которую проводил, пролетая накануне над районом цели, а также об общем плане ухода от преследования и точках сбора. Он рассказывал присутствующим на инструктаже, какие LZ выбрал, основываясь на своих наблюдениях и после изучения всех свежих разведсводок из Сайгона, от ВВС и различных разведслужб. Такие были времена.
Вынужденная постоянно удирать с LZ, после четырех дней ST Айдахо была измучена. Усталость от долгого нахождения в воздухе, затем высадки на LZ, где группа либо попадала под огонь, либо была замечена силами противника, что ставило задачу под угрозу, брала свое. Но, когда Кингби пойдет по спирали вниз, на LZ, начнет бушевать адреналин. Вялость улетучится. Как Один-Ноль я в первую очередь отвечаю за осмотр LZ на предмет людей, вооружения, растяжек или чего-либо подозрительного. Один-Один будет держать руку у меня на плече, оглядывая кромку леса в поисках наблюдателей, следопытов или вооруженных бойцов СВА. На четвертый день нас вышибли с трех LZ. На последней вьетнамский бортстрелок H-34 открыл огонь из своего старого пулемета .30 калибра еще до того, как мы приблизились. Он указал на кромку леса и сказал: "Ви-Си!" Я не видел, на что он указывал, но Кингби шарахнулся из района и направился на восток к FOB 1. Во время обратного перелета вся группа дремала.
Пока группа обедала, S-3 сообщил мне, что во второй половине дня 8 ноября нашей целью будет Эхо Восемь. Вскоре после получения задания я нашел того, кто должен будет стать нашим наездником Кови на этой задаче, обменивающегося шутками с парой парней в клубе. Когда я сказал ему, что нашей послеобеденной целью будет Эхо Восемь, улыбка исчезла с его лица.
"Не забывай, что случилось с Лейном. Будьте там исключительно осторожны. Чарли, мать их, чертовски сильны там, а мы до сих пор не знаем, что случилось с Лейном". Несмотря на то, что страница донесения о последнем дне Лейна навсегда запечатлелась в моей памяти, Паук тут же напомнил, что Лейн был высажен на Виски Пять, цель в нескольких кликах от Эхо Восемь. После того, как группа Лейна была высажена, радист сообщил "группа окей". Это было последнее, что от них слышали. С предупреждением Паука, тревожно звенящим у меня в ушах, я проинформировал группу. Глаза Сау загорелись, когда я показал ему карту и нашу цель.
"Долбаная цель номер десять!" воскликнул он. Он присутствовал на последнем инструктаже Лейна, но не участвовал в том роковом выходе. После обеда мы погрузились в Кингби и отправились на запад. Призраки Лейна и других пропавших без вести членов ST Айдахо преследовали нас. По пути к цели Паук по рации сообщил мне, что нашел хорошую LZ на склоне горы. Как Один-ноль я заполучил рацию ST Айдахо, потому что было несколько случаев, когда молодые радисты случайно наводили авиаудары на собственные группы или не поддерживали безопасность связи на должном уровне.
Когда мы приближались к цели, я сел в двери, а Шор расположился на корточках позади меня. Когда пилот Кингби заметил LZ, старый H-34 внезапно превратился в умирающего лебедя, провалившись на несколько тысяч футов вниз, в направлении прогалины. В нескольких сотнях футов от земли пилот оживил двигатель и сделал подушку перед приземлением. Именно в этот момент необъятность джунглей, их высота, их тьма, сама их запретная природа нависли над всеми нами.
Когда мы снижались, я искал на LZ мины-ловушки. Шор осматривал край леса на предмет присутствия СВА, следопытов или чего-либо подозрительного. Впервые за четыре дня не было ни комитета по встрече, ни мин-ловушек. Высадка прошла гладко. Мы обнаружили узкую тропинку, уходящую от LZ в джунгли мимо нескольких гигантских деревьев и ведущую к огромной лесистой местности, больше походящей на Белые горы Нью-Хэмпшира, чем на джунгли Юго-Восточной Азии. Наконец-то мы оказались на земле. Адреналин сводил на нет усталость. Поскольку лес был довольно редким, когда мы двинулись на север вверх по склону, я развернул группу цепью, вместо того, чтобы идти традиционным образом. Сау напомнил, чтобы все скрывали следы. Поскольку высадка прошла так хорошо, а растительность была менее густой, чем джунгли, сквозь которые мы привыкли двигаться, я приказал группе идти как можно быстрее. Когда мы поднимались на гору, я радировал Пауку "группа окей". Обычно, получив это сообщение, Паук улетал из района цели. В тот день он этого не сделал.
"Будьте осторожны… Я собираюсь пролететь над другой группой и вернусь через час. Я буду оставаться над целью, пока не услышу от тебя сигнал "кликом" о том, что группа в порядке. "Клик" означал быстрое троекратное нажатие тангенты на гарнитуре PRC-25. Не выходя в эфир голосом, мы минимизировали возможность быть запеленгованными СВА и увеличивали наши шансы остаться на земле дольше.
Я хотел максимально быстро уйти как можно дальше от LZ. Более часа мы перли вверх по склону, двигаясь цепью не менее 30 минут, прежде чем вернуться к более традиционному построению. Поскольку мы двигались без перерыва и шли прямо вверх, вся группа выдохлась, и я в том числе. Мы все еще были далеко от вершины горы, где я надеялся устроить наше МНП. Примерно через 75 минут после высадки Сон, шедший в голове, и Сау, который был за ним, подали сигнал "впереди тропа". Сон и Сау выдвинулись вперед на доразведку, пока остальные переводили дух. Это был первый раз, когда Сау согласился поставить Сона в голове. Сон был одним из молодых членов нашей группы и попал в ST Айдахо после исчезновения группы Лейна. Сау вернулся через несколько минут. Через Хиепа, нашего переводчика, он сказал, что у него есть хорошие и плохие новости. Хорошая новость была в том, что СВА двигались по идущей с востока на запад тропе небрежно. У некоторых АК-47 висели на плече без магазинов. Он не думал, что они знали о нашем присутствии. Плохой новостью было то, что тропа была шириной с две полосы интерстейта(1). Я посмотрел вверх, чтобы попытаться понять, как оно там с погодой. Несмотря на то, что растительность была не такой густой, как обычно, деревья были невероятно высокими и, похоже, образовывали, по крайней мере, один или два яруса, блокирующих прямой солнечный свет. Я не мог разобрать, какова у нас была ситуация с погодой. Ранее днем погода была нестабильной, а в Лаосе она могла резко ухудшиться, очень быстро и непредсказуемо.
Погода не была для меня главной заботой. Я хотел пересечь тропу и устроить засаду. Если нам немного повезет, мы сможем хапнуть пленного и вернуться в Фубай вовремя, чтобы поужинать в нашей великолепной столовой. С северной стороны тропы располагались телефонные линии СВА. Я сказал Сау, что хочу перебраться туда как можно скорее. Шор двинулся вдоль тропы на восток, а я на запад, чтобы обеспечить охранение, тем временем группа спокойно переправилась. Я отвел ее примерно на 100 ярдов (91,5 м) на север от тропы, пока мы осматривали местность. Сау залез на один из телефонных столбов и подключился к линии. Тем временем Шор, Сон и Туан спустились вниз и организовали засаду. Местность работала на нас: это не были густые джунгли, где ничего нельзя было разглядеть в 10 футах (3 м) перед собой. Члены группы могли двигаться быстро, но имели достаточно укрытий, чтобы их не заметили с дороги. Минная часть засады состояла из двух Клейморов, обращенных к тропе, с секторами поражения, пересекающимися в ее центре. ST Айдахо часами практиковалась в установке Клейморов под правильным углом и на нужном расстоянии от тропы. Здесь все это окупилось. Туан, Сон и Шор точно знали, на каком расстоянии друг от друга они должны быть. Между зонами поражения шариками, выброшенными взорвавшимися минами, оставалось пространство, достаточное, чтобы там выжил один человек. И прямо посередине этого места, ровно в шести футах от тропы, заложили пластиковой взрывчатки C-4, достаточно мощный, чтобы лишить сознания того человека, который останется в живых в зоне поражения Клейморов. Мы знали, сколько взрывчатки было необходимо, потому что один из наших коллег Зеленых Беретов, Линн Блэк, практиковался, подрывая различные количества С-4 на нашем стрельбище в Фубае, пока не отправил себя в нокаут.
Затем Сон и Туан для прикрытия группы с флангов установили Клейморы на восточном и западном концах зоны засады, а Кау поставил Клеймор на севере для прикрытия с тыла. Идеально, как по учебнику. После того, как засада была готова, мы с Шором принялись шутить о том, как мы потратим наши премии и дополнительные дни отпуска. В MACV-SOG обещали, что все члены группы, захватившие живьем северовьетнамского солдата, получат денежную премию и пятидневный отпуск в любую точку мира. У нас были веские основания помечтать. Сау и Хиеп, говорившие на французском, английском, вьетнамском и немного на лаосском, занимались прослушкой. Сидя на северной стороне тропы Хо Ши Мина, мы видели еще нескольких северовьетнамских военнослужащих, в том числе офицера, беспечно расхаживавших, не осознавая, что мы намерены прихватить их тушки и по-быстрому доставить их в Сайгон. Когда Паук вернулся, я едва сдерживал энтузиазм. Я велел ему расшевелить Кингби и дать мне точное время прибытия на нашу основную LZ, так как у нас будет одно место "живого груза". Поскольку я работал открытым текстом, я использовал код для обозначения пленного СВА на случай, если Чарли контролировали наши частоты. Затем все полетело к чертям.
"Не двигайся!" сказал Паук. "Не двигайся! Не дыши! Не перди! Ничего не делай!" сказал он необычайно нервным голосом. Прежде чем я успел спросить почему, он продолжил. "Я нахожусь на 10000 футах (3000 м), и я не вижу вас. Все полностью затянуто. Сейчас мы не сможем найти даже гору, не то что спайк тим на ней. Охолоните. Ничего не делайте. И, прежде всего, не вступайте в контакт, пока погода не изменится". Тогда я вспомнил, что видел гору облаков на западе, когда мы высаживались на цель. Прежде чем я смог передать группе плохие новости от Паука, мы услышали, как заводятся двигатели танков, и они начинают двигаться в гору, на север от нашей позиции. По звукам было похоже, что когда первые танки начали движение, завели двигатели еще несколько. Затем мы услышали собак, приближающихся со стороны нашей LZ. Внезапно люди на тропе принялись бегать. Беспечно расхаживающих там больше не было. Мимо прошло отделение северовьетнамцев, двигающееся на запад. Затем я вспомнил о Лейне. Последнее предупреждение Паука: "Не двигайся. Ничего не делай!" звенело у меня в ушах.
Через несколько минут со стороны нашей LZ послышались первые выстрелы следопытов или вожатых, работавших с собаками. Мы услышали приглушенный взрыв. Бабба оставил на LZ несколько "отрывателей пальцев". Мы знали, что теперь СВА будут очень злы на нас. Было также очевидно, что проклятые собаки направлялись на север и нашли наш запах. Я приказал снимать засаду и паковаться. Через Хиепа я велел Сау до последнего продолжать прослушивание. Опять же, на основании многих часов практики, Сау и еще несколько членов группы знали, как установить прослушку таким образом, чтобы сорвать ее одним быстрым рывком за провод, ведущий к линии от магнитофона Панасоник. Оперативники ЦРУ велели нам подключаться к телефонным линиям СВА всегда, когда у нас была возможность, потому что даже если мы ничего не слышали, шпионы могли усилить запись в сотню раз и уловить с нее голоса, получив тем самым еще один источник информации о противнике. Они говорили, что микрофоны северовьетнамских телефонов, в отличие от американских, были подключены постоянно, даже при повешенной трубке. Технические специалисты ЦРУ получали сведения и разведданные из любых разговоров, уловленных в постоянно работающих линиях связи.
Судя по звукам, находившиеся к северу от нас танки направлялись на запад, так что мы двинулись на восток. Перед тем, как мы ушли, Сау засыпал молотым черным перцем все место, где мы устраивали засаду, чтобы забить носы собакам. Мы продолжали двигаться на восток, огибая огромную гору, в то время как позади нас продолжала разворачиваться бурная деятельность. В этот тревожный период мы без происшествий пересекли две тропы: одну крупную и одну небольшую. Примерно в 18:00 мы наткнулись на горный ручей, бегущий вниз по склону на юг. Он был полноводным, с крутыми, обрывистыми берегами. Мы спрыгнули в него и в течение 15 минут непрерывно двигались на север, вверх по течению. Из-за сильной облачности начинала сгущаться темнота. Сау, ходивший на задачи на протяжении трех лет, согласился, что нам лучше продолжать двигаться так долго, как только сможем. Время от времени группа останавливалась, и все восемь ее членов в разных местах вдоль ручья выбирались через откос в джунгли, прокладывая ложные следы, чтобы запутать собак. Сау снова приправил один из них черным перцем. К наступлению темноты группа была вымотанной, голодной и вымокшей. К нашему вящему унынию, Паук сообщил, что погода стала еще хуже. Опять же, мы нарушили одно из правил разведки, согласно которому за час до наступления темноты группа должна занять МНП и, если позволяет время, провести разведку окрестностей и установить за периметром Клейморы. Однако на этой задаче все было не как обычно, и мысль о настигающих нас собаках заставляла меня велеть группе еще некоторое время продолжать двигаться вверх по ручью в сгущающейся темноте.
Наконец, мы выбрались на восточный берег и поспешно устроили МНП. Я вскарабкался на откос последним. Когда группа обосновалась, я нашел дерево и сел рядом с ним, лицом к ручью. Поскольку наша группа состояла из восьми человек, нам, похоже, потребовалось больше времени, чтобы устроиться на МНП. Растительность здесь была намного гуще. Как обычно, я попросил Сау проверить периметр и решить все вопросы с охранением группы, например, установить Клейморы, направив их в сторону грузовиков, которые мы слышали на юге. По тропе, на которой мы несколько часов назад устраивали засаду, явно двигались десятки грузовиков. Сау взобрался на самое высокое дерево поблизости, чтобы оглядеться. Говоря через Хиепа, он сообщил мне, что грузовики привезли сотни северовьетнамских солдат. Они направлялись на север, вверх по горе с фонарями, разыскивая нас. Вопрос был лишь в том, ушли ли мы достаточно далеко, чтобы СВА не добрались до нас сегодня вечером? Добро пожаловать в самую смертоносную игру в прятки, в которую я когда-либо играл. Мы по очереди съели наши сублимированные пайки. В полночь СВА и их собаки все еще поднимались в гору. В 01:30 Сау сказал, что видит приближающиеся к нашей группе фонари. Лично я надеялся, что за первый час нашего пребывания на земле мы смогли оторваться от СВА на достаточное расстояние. Но они уже несколько лет боролись с разведгруппами SOG. Они изучили их привычки и проанализировали предыдущие стычки с группами SOG, используя более агрессивных следопытов и тактику на LZ.
Ни одно из донесений SOG не упоминало, что у собак СВА были голоса самых злобных из тварей, ходящих по лику земли божьей. Их лай был вдвое громче, чем у немецкого дога. В сочетании с тем, что за нами охотились сотни солдат СВА, он вызывал у меня ощутимый страх. Если они найдут нас, нам не поздоровится. Кроме того видимость была нулевой. Тьма джунглей была настолько непроглядной, что двигая рукой перед лицом, я не видел ее, хотя чувствовал дуновение, когда она проходила мимо. При такой видимости нам было некуда деваться, у нас не было авиации, у нас не было артиллерии, чью огневую поддержку мы могли бы вызвать. Затем мать-природа добавила еще одно испытание: светляков. В течение нескольких часов вокруг и внутри нашего МНП порхали самые большие и яркие светляки, каких я когда-либо видел. Когда их хвосты светились, казалось, они отбрасывают нежелательные отсветы на все окружающее в радиусе нескольких футов. Они были огромными. Казалось, они были больше гигантских комаров в Массачусетсе, с которыми мы сражались во время полевых выходов в 10-й Группе Сил спецназначения в Форт-Девенсе. Помню, я задавался вопросом, чем это мы так разозлили богов разведки? Нас поглотили джунгли, погода испортилась, кто-то спустил на нас гигантских адских псов, а теперь, в довершение всего, эти светляки, медленно кружащие над нами подобно указующему персту! Помню, как в какой-то момент пошутил о том, что все эти светляки летали над нашим МНП, но ни один из них не привязался к СВА. Они хранили верность СВА из страха, как и местные жители? Что касается собак, у меня был CAR-15, и он мог навсегда заткнуть пасть любой шавке. А вот светляки, это совсем другое дело. Где-то после 01:30 мы услышали, как одна из собак взвыла, когда в ее нос попал перец, которым Сау засыпал наш след ниже по склону.
Той ночью Сау несколько раз тихо взбирался на дерево, чтобы проследить за продвижением СВА. Около 03:00 у фонарей закончилось топливо и большая часть северовьетнамцев, наконец, развернулась и пошла обратно вниз с горы, за исключением двоих солдат. Их фонарь был потушен, когда они шли вдоль ручья и миновали нас. Мне показалось, что я слышал, как один солдат разговаривает с другим, но не был уверен. После того, как они прошли мимо, я передал Хиепу, у которого был сильный кашель курильщика, бутылку сиропа от кашля. От влажного тяжелого воздуха, мокрой земли и промокших джангл-бутсов у него першило в горле. Через несколько минут оба северовьетнамца развернулись и спустились с горы, пройдя мимо нас в полной темноте. Хиеп закашлялся. СВА остановились. Я затаил дыхание. Судя по тому, что я слышал, они были в ручье, примерно в том самом месте, где сидел я.
Долгое время не было ни звука, ни движения. Я тихонько развел ноги чуть пошире и разместил свой CAR-15 под углом, направив туда, где, по моим оценкам, они стояли. С одной стороны, я знал, что если открою огонь, дульное пламя даст достаточно света, чтобы я мог их прикончить. С другой, неподалеку были сотни охотившихся на нас северовьетнамцев.
Кроме того, той ночью не прозвучало ни одного выстрела. СВА и их следопыты хранили полную тишину, что немного удивляло. Во время предыдущих задач в Лаосе следопыты использовали способ подачи сигналов друг другу посредством выстрелов. Метод был простым, но действенным. Если один из следопытов СВА встречал наши следы в джунглях, он делал предупредительный выстрел или несколько. Остальные следопыты будут продолжать прочесывать джунгли, зная, что одна из других команд нашла наш след, и где она находится. В других случаях следопыты выделяли нескольких человек, идущих по джунглям, и они будут делать несколько выстрелов в одном месте, а затем один или несколько в другом, пытаясь загнать разведгруппу в заранее определенное место. Но в ту ночь не было ни предупредительных выстрелов, ни попыток гнать нас. Конечно, с сотнями фонарей, ярко сверкающих в черных как смоль джунглях, они, возможно, не чувствовали необходимости стрелять.
Один из находившихся в ручье северовьетнамцев принялся ползти на откос в моем направлении. Я все еще сидел лицом к ручью. Солдат СВА был хорош: он двигался лишь тогда, когда ветер шевелил деревья. На мгновение я вернулся мыслями в летний лагерь в Нью-Хэмпшире, когда много лет назад мы ясными летними ночами играли в захват флага. Моей любимой уловкой было использовать лес, чтобы подкрасться как можно ближе. Теперь мысли в моей голове мчались с бешеной скоростью: я понял, что был флагом, а он подкрадывался. Он был слишком близко, чтобы я мог сказать о нем кому-либо из группы. Джунгли в ту ночь казались абсолютно безмолвными, за исключением, конечно, моментов дуновения ветерка. Помню, что, когда солдат СВА подполз ближе, я подумал, что мое сердце бьется так чертовски громко, что его может быть слышно Хо Ши Мину в Ханое. Я вспомнил свое детство, когда мы играли в прятки на Вест Пол Авеню в Трентоне, Нью-Джерси. Одно из моих любимых укрытий было за живой изгородью во дворе миссис Амико. Я вспомнил, как волновался, что Тедди Зебровски или Джон Уэйн Остин или, того хуже, Барбара Пуантон найдут меня, потому что услышат, как громко бьется мое сердце. Я попытался утешить себя мыслью, что, поскольку последние несколько часов я не бежал, мое сердцебиение не должно быть слишком громким. И все же мое сердце звучало как литавры в девятой симфонии Бетховена. Как бы то ни было, солдат СВА продолжал двигаться по откосу. Я был очень впечатлен его скрытностью. Я едва слышал его.
Потом это случилось. В момент одного из дуновений ветра я услышал движение, совсем рядом с собой. Это был лишь слабый звук, но, тем не менее, звук. Прежде чем ветер стих, солдат СВА коснулся подошвы моего армейского ботинка для джунглей размера 10R. Я услышал его легкий вздох удивления. В тот момент я мертвой хваткой вцепился в свой CAR-15. Он стоял на одиночном огне. Очередь из CAR-15 звучит совершенно иначе, чем из АК-47. Если мне придется стрелять, это будут одиночные выстрелы. На мгновение я задумался, достаточно ли моя левая нога отведена в сторону, чтобы, когда я выстрелю, я не попал в нее. Время замерло. Мое очко сжалось до размеров игольного ушка. Через несколько самых долгих секунд в моей жизни ветер подул вновь, но движения не было. Он оставался на месте.
Спустя время, показавшееся мне вечностью, ветер поднялся снова, и я услышал, как СВА слегка подался назад. Он был очень крут. Я знал, что он все еще передо мной. Мне стало интересно, почему я не слышу его сердцебиение. Джунгли вокруг нас были черны как смоль. Светляки улетели. Я все надеялся, что один из них опустится на берег, и я хоть на секунду смогу увидеть лицо солдата СВА, чтобы сохранить его в своей памяти. Однако я не видел его. Я подумал, видит ли он, что мой CAR-15 направлен на него. В тот момент я не решался стрелять, если только не буду вынужден. Последнее, что мне хотелось сделать в тот момент, это выстрелить из моего CAR-15. Мне совершенно не хотелось дать знать приятелям этого следопыта, где мы находимся. Северовьетнамцы и их следопыты знали эту гору как свои пять пальцев. У нас же были лишь карты, предоставленные нам S-3. Когда солдат двинулся вниз по откосу, я решил, что прежде, чем оказаться на земле, было бы неплохо получить больше разведданных о районе цели, и чтобы эти данные были более точными.
На обратном пути СВА использовал тот же метод – он двигался только тогда, когда дул ветер. Когда он снова поднимался, и ветви деревьев шевелились, он двигался. Если ветерок длился немного дольше, он продвигался чуть дальше. Я забыл, сколько раз повторялась эта процедура, прежде чем он, наконец, добрался до ручья и своего приятеля у подножия откоса. Оба северовьетнамца двинулись прочь, но лишь тогда, когда подул ветер. Мне показалось, что за шорохом веток и листьев я слышал их приглушенные голоса. Когда я, наконец, взглянул на светящийся циферблат моих часов, то был поражен, увидев, что уже минуло 04:00. Спустя несколько минут мне показалось, что я услышал, как кто-то поскользнулся на камне у ручья, но, как всегда, этот звук раздался одновременно с дуновением ветра. Как только я уверился, что СВА ушли, я сообщил группе, что нам следует уйти до рассвета. Теперь то, когда северовьетнамцы появятся на нашем МНП, было лишь вопросом времени. Я велел Баббе Шору приготовить для СВА еще один сюрприз.
Незадолго до рассвета мы двинулись вверх по склону на северо-восток. Я хотел, чтобы группа шла в противоположном направлении от дороги, где накануне вечером ездили все те грузовики, доставившие на поиски нас сотни солдат СВА, следопытов и собак. Фактор присутствия собак прошлой ночью обострил напряженность. До этого на нас никогда не охотились северовьетнамские собаки. Мы должны были покинуть МНП и уйти от него как можно дальше и как можно быстрее, не наткнувшись при этом на силы северовьетнамцев или Патет Лао, о чьем присутствии в районе мы были осведомлены. Обращаясь через Хиепа, я попросил Сау быть нашим хвостовым стрелком в течение первых нескольких часов движения группы, поскольку хотел, чтобы он максимально скрыл наши следы. Сау также согласился, что за первые несколько часов нам надо уйти вверх по горе как можно дальше и как можно быстрее, чтобы увеличить расстояние между нами и северовьетнамцами.
Когда мы двинулись, я оценил ST Айдахо. Для Баббы Шора, молодого парня из Флориды, которого я взял в группу после того, как стал Один-Ноль, это была первая задача. Мне нравился Бабба, потому что он быстро учился, уважал вьетнамцев группы и хорошо разбирался во взрывном деле. Генри Кинг был из Саванны, Джорджия: долговязый, сильный, сообразительный и ловкий, как большая кошка. Вообще-то он провел на земле больше времени, чем я или Шор. Он побывал на нескольких успешных выходах в составе других групп, но, по-видимому, отказался занять должность Один-Ноль. Другие Один-Ноль, ходившие на задачи с Кингом, высоко отзывались о нем, и хотя мы впервые оказались на земле вместе, его молчаливая уверенность была для меня отрадным фактором. За несколько недель до этого выхода Кинг обмолвился, что хотел бы сходить на задачу с ST Айдахо, и предложил свои услуги в качестве "пристяжного" – человека с опытом работы в поле, присоединяющегося к группе всего на одну-две задачи. За неделю до выхода в район этой цели Кингу пришелся по душе экспериментальный 40-мм помповый гранатомет. Это был один из множества экспериментальных образцов, появившихся в C&C в ходе войны.
Кинг спросил, может ли он взять его в качестве основного оружия. Когда эта штука работала, она обеспечивала разведгруппе внушительную огневую мощь. Он стрелял 40-мм гранатами, которые мы использовали в своих М-79. В трубчатом магазине под стволом находилось еще четыре или пять выстрелов. Он выглядел совсем как увеличенный дробовик, с канавками на цевье для облегчения перезарядки. Из него можно было кучно выпустить пять или шесть 40-мм гранат менее чем за 20 секунд. У Кинга хватало сил таскать это оружие и максимально использовать его потенциал. Он мог держать его над головой, как если бы стрелял из-за валуна, и, тем не менее, попадать в цель. Однако механизм подачи иногда клинил. Поскольку Кинг продемонстрировал определенное мастерство владения оружием, и ввиду того, что мы собирались на E-8, я согласился опробовать его. У него было более 100 выстрелов к экспериментальному 40-мм гранатомету и полуавтоматический 9-мм пистолет Браунинг Хай-Пауэр в качестве запасного оружия. В Кинге мне больше всего нравилась физическая и психологическая твердость. Я знал, что если СВА ударят по нам, он будет биться до конца. Весь предыдущий день он жаловался, что ему приходится тащить все эти дополнительные выстрелы к гранатомету, особенно когда мы двигались в более быстром темпе, чем разведгруппа на обычной задаче. Конечно, сейчас все в нашем выходе было необычным.
Главным приоритетом стало выживание, думал я, глядя на свою переформированную группу. Сон и Кау оказались в Прерия Файр впервые. Когда мы восстанавливали ST Айдахо, Паук усердно тренировал группу, и, пока мы находились в лагере, мы каждый день были либо на стрельбище, либо отрабатывали ответные действия с боевой стрельбой за пределами FOB 1, либо проводили какие-то тренировки, готовясь к выходу. На ум пришла старая футбольная поговорка: команда хороша настолько, насколько хорошо ее самое слабое звено.
Я думал об этом в течение первого часа движения, когда мы шли тусклым, пасмурным лаосским утром, двигаясь почти прямо вверх по крутому склону. И вновь я отошел от обычного порядка движения: 10 минут хода, 10 минут ожидания, которого мы обычно придерживались, патрулируя в джунглях. Вместо этого я хотел оказаться как можно дальше от МНП. Никто из группы не спорил. Сначала мы двигались сквозь довольно густые джунгли, более обычные для Лаоса, полные плетей "подожди минутку". Но примерно через час или около того растительность на уровне земли поредела. Теперь вместо ограниченного обзора, как это было, когда мы поднимались в гору, мы могли видеть на 50–75 метров перед собой. Вскоре я велел Сону двигаться под углом к склону, а не почти прямо вверх. Гора оставалась крутой, а из-за влажности под ногами часто было скользко. Во время одной из передышек я спросил Сау, сможет ли, по его мнению, Кау обеспечить тыловое охранение в течение следующих нескольких часов. Я не знал, что было там, куда мы направляемся, но что бы это ни было, я хотел, чтобы Сау был там. Говоря через Хиепа, Сау сказал, что, по его мнению, Сон хорошо движется, и что он хотел бы укрепить его уверенность. Следующие несколько часов Сау будет идти позади Сона, я буду третьим в цепочке, а Хиеп за мной. Затем Кинг, Туан, Шор и Кау.
К полудню эта гора казалась нам самой большой на земле. Из-за того, что мы изрядно выдохлись, мы замедлили движение и увеличили время передышек. Мы не были подготовлены весь день двигаться с полной боевой выкладкой вверх по горным массивам. Обычно американцы несли от 80 до 90 фунтов (36–40 кг) выкладки: боеприпасы к двум видам оружия; ручные гранаты; мины Клеймор и батареи для радиостанции PRC-25. Вьетнамцы шли с меньшей выкладкой, потому что они были субтильнее и весили намного меньше, чем американские военнослужащие. Сау весил всего 100 фунтов (45 кг) вместе с ботинками. Тем временем Паук прибыл для второго сеанса связи, укоряя меня за то, что ночью я не отработал проверку связи с "Бэткэт", одним из самолетов управления, круглосуточно летавших над AO Прерия Файр. Донесения разведки предупреждали нас, что СВА обладают серьезными возможностями в части радиопеленгации, так что я просто нажал тангенту и произнес одно или два слова, чтобы ограничить нахождение в эфире. Паук пробыл над нами достаточно долго, чтобы сообщить, что вся АО затянута облачностью. Он вновь был на высоте 10000 футов и не мог видеть под собой ничего, кроме серых облаков. Прежде чем мы двинулись дальше, Кинг спросил меня, может ли он бросить часть 40-мм выстрелов к своему экспериментальному гранатомету. Я взял одну бандольеру с выстрелами и попросил Баббу забрать другую. Джунгли, через которые мы шли, были густыми, но не совсем уж чащей. Во время одного из привалов Сау забрался на очень высокое дерево, практически исчезнув из виду. Вернувшись на землю, он сказал, что нам следует продолжать двигаться траверсом в гору и попытаться добраться до вершины к сумеркам. Таким образом, если СВА атакуют нас, мы окажемся выше. Кинг снова попросил разрешения закопать часть своего боекомплекта. Я разрешил и велел Баббе заминировать место. Я дал знак Кау помочь Кингу закопать боеприпасы подальше от места привала.
На уровне земли день оставался пасмурным, нас часто окутывали туман или морось. Земля была скользкой, как это часто бывает в двух и трехъярусных джунглях. После того, как Кау дал знать, что все в порядке, мы двинулись дальше, продолжая придерживаться общего направления, которое Сау задал несколькими часами ранее. Мы двигались всего десять минут, когда Сон подал группе сигнал "Стоп". Не двигаться. Группа замерла на месте на несколько минут. Никто не двигался, не произносил ни слова, когда Сау подбирался ближе к Сону. Честно говоря, я не мог поверить, что мы двигались весь день без какого-либо контакта с СВА. Сау дал остальной части группы знак оставаться на месте, пока он и Сон разведают местность слева от нас, в направлении, противоположном нашему движению. Сау показал, что Сон слышал какой-то шум, но не был уверен, кто это: лесорубы или следопыты. Если шумели лесорубы, шансов на бой в данный момент было мало. Они в конечном итоге расскажут СВА о том, что видели или слышали, но обычно они были безоружны. Если шум исходил от следопытов, я надеялся, что Сау и Сон смогут застать их врасплох и уничтожить. Когда Сау и Сон ушли, я почувствовал усталость. Я был смертельно усталым. Казалось, мой рюкзак весит 200 фунтов (90 кг) или больше. Мое больное колено разыгралось. Через несколько минут Сау и Сон вернулись. Они дали сигнал не париться, объяснив, что лесорубы сбежали, когда они заметили их.
Мы двинулись вновь. Все выглядели усталыми. Кинг и Хиеп попросили, чтобы мы прекратили мучительный подъем и устроили МНП. Я переговорил с Хиепом и Сау. Сау сказал, что вскоре мы должны будем оказаться возле вершины. Он не хотел устраивать МНП на склоне, на скользкой земле, если была возможность занять вершину. Он вновь напомнил нам, насколько важна была высота для маленькой разведгруппы, когда СВА начнут массированную атаку – это была тактика, которую я никогда не понимал, но она вызвала одновременно страх и уважение. Я сказал Кингу и Хиепу, что согласен с ними в том, что будет легче остановиться сейчас, но мы должны продолжать движение, если есть шанс добраться до вершины. Не успели мы двинуться, как я поскользнулся на проклятой мокрой земной тверди и рухнул на землю. Когда я пытался встать, мое здоровое колено пульсировало от падения. Я вновь потерял равновесие на скользкой земле и приземлился на правое колено, опять покатившись вправо. Моя правая щека уткнулась во влажную землю. На мгновение я почувствовал себя таким усталым, таким разозленным падением, что мне захотелось прекратить подъем. На протяжении тех нескольких секунд, что я лежал там, я чувствовал, как мой правый локоть жалуется на падение, и я не знал, хватит ли мне сил подняться. Мне хотелось перестать двигаться и заснуть. Я сказал себе, что не могу сдаться. Мы не были в контакте с СВА, мы просто сражались с матерью-природой, и в данный момент она побеждала. Я медленно встал на ноги. На мгновение мне очень захотелось вновь оказаться на ферме кузена, обрабатывать землю, вместо того, чтобы стирать ее с лица. Наконец мы двинулись дальше. Во время следующего перерыва Сау разведал местность. Он вернулся с широкой улыбкой на лице и указал прямо перед собой, обозначая небольшой поворот влево и подавая рукой знак "делаем привал". Конечно же, мы, наконец, добрались до вершины этой забытой богом горы.
Это заняло у нас весь день. Я послал Сау и Сона проверить тот склон, что был левее пути нашего подхода, а Баббу и Туана – осмотреть другой. Тем временем мы с Кингом пытались выяснить, где мы находимся. Погода по-прежнему была унылой: серое небо и никаких признаков просвета. Мы скинули рюкзаки и принялись изучать карты, чтобы понять, где оказались. Основываясь на месте нашей высадки, первоначальном направлении движения от LZ, и втором, когда мы уклонялись от СВА, я счел, что нашел нашу точку стояния на карте. Однако между вершинами, указанными на карте, была еще одна большая гора. Когда Сау вернулся, я позвал его и Хиепа взглянуть на карту, вместе с Шором, Кингом и мной. Ну разумеется, между вершинами гор, отмеченных на карте, на местности была еще одна. После того, как мы весь день тащились вверх по крутому склону, оскальзываясь и сползая, собирая пиявок, наличие этой лишней горы казалось смешным. Как картограф умудрился пропустить целую гору? Сколько ЦРУ заплатило этому клоуну? Дневное напряжение исчезло. Разговоров об этой лишней горе хватит еще на несколько недель.
Когда сгустилась темнота, Паук прилетел для проверки связи, передав обычное сообщение о том, что он в 10000 футах над нами и погода не поменялась. Я быстро дал сигнал "группа окей" и сказал, что наше МНП на вершине горы.
"Если у вас хорошее МНП, расслабьтесь, наслаждайтесь видом, но избегайте контакта с противником, потому что мы не сможем прислать птичек, чтобы вытащить вас, и не можем задействовать авиацию, чтобы прикрыть вас. Не геройствуйте". Когда мы устроились на ночь, несколько человек установили Клейморы на очевидных и наиболее легких путях подхода к нашему МНП на вершине скалистой горы. Сау тщательно проверил каждого из вьетнамских членов группы и распределил смены ночного охранения, в то время как я велел Кингу и Шору немного поспать после того, как мы по очереди покопались в наших сублимированных пайках, которые мы называли LRP. Мне больше всего нравилась курица с рисом. На крайняк, я съел бы паек LRP с чили. В ту ночь я настолько устал и был так голоден, что налил немного воды в пластиковый пакет, завернул его и дал размокнуть всего нескольких минут, прежде чем начать ковыряться в нем прилагавшейся белой пластиковой ложкой. Наконец-то мы могли расслабиться, насколько это возможно в поле. Я залез в рюкзак и вытащил шерстяной свитер и тонкий пластиковый дождевик длиной до пояса. В душном Фубае я всякий раз чувствовал себя глупо, когда брал свитер. Мы всегда пытались найти способ уменьшить вес, который несли на спине. Но я всегда клал его на дно рюкзака как подушку между радиостанцией PRC-25 и поясницей. Рюкзаки, которые мы носили, назывались индиджи, что означало, как я полагаю, что они были маленькими и предназначались для туземных членов разведгрупп. Как только я засовывал в рюкзак PRC-25, место в нем быстро заканчивалось. В один из трех внешних карманов я клал запасные магазины к CAR-15, выстрелы к M-79 в другой, и дополнительные ручные и дымовые гранаты в третий. Свитер размещался в длинном плоском кармане внутри рюкзака. В оставшееся место я засовывал несколько пайков LRP и жестянку с фруктами.
Шор, Кинг и я несли охранение по очереди, что, по сути, означало бодрствование, не покидая своих позиций внутри периметра. Сау присматривал за нашими вьетнамцами. Около полуночи небо прояснилось. Мы не могли поверить в столь разительную перемену погоды. Дул прохладный ветерок, но нигде не было ни облачка. Согласно нашему СОП, я отработал короткие сеансы связи с "Бэткэт" или "Мунбим", эти позывные обозначали разные самолеты управления, круглосуточно летавшие над AO Прерия Файр. Я сообщил им, что мы посмотрим, какую погоду предложат утром, прежде чем строить какие-либо дальнейшие планы. Вскоре над нами пролетел Паук, "просто чтобы посмотреть, как там поживает моя группа". Я быстро просигналил ему "группа окей" и спросил, есть ли у нас вертушки, оборудованные для ночной эвакуации. "Отрицательно", ответил Паук. Разведгруппы редко контачили с Кови по ночам, но Паук каким-то образом добрался до нашего МНП. Это экстраординарное усилие принесло некоторое утешение моему разбитому телу. Позже ночью я принялся сканировать FM-частоты PRC-25, прослушивая эфир в поисках радиообмена. За несколько месяцев до этого выхода мы слышали, что в "нейтральном" Лаосе работают русские и китайцы. Я устал, а переключение частот помогало скрасить однообразие.
Прощелкав весь FM-диапазон, я услышал, как кто-то говорит по-русски. Когда я проходил подготовку в Учебной группе Сил спецназначения в Форт-Брэгге, моим соседом по комнате был русский. Частенько, употребив свою первую пинту или две водки, он говорил по-русски, обычно костеря неотесанных империалистов-янки, не знающих его языка. Той ночью в Лаосе мы первыми из всех разведгрупп с FOB 1 и FOB 3 получили доказательство присутствия русских в Лаосе. Я пытался достучаться до "Бэткэт" или "Мунбим", но не смог. Я попробовал частоту Паука, но безуспешно. Я снял с PRC-25 короткую антенну, заменив ее длинной, увеличивавшей дальность приема и передачи. Я перебрался на восточную сторону горы и попытался связаться с "Лемон три" или "Ливорно", радиоузлами, обслуживаемыми персоналом MACV-SOG. Опять не повезло.
Пока я возился с радио, на мою сторону горы перебрался Шор, его глаза были вытаращены в изумлении. "Ты должен видеть это, чтобы поверить. Мне кажется, мы находимся в Сумеречной Зоне(2)", сказал он. Я рассказал ему о радиопереговорах на русском языке, которые я слышал, и спросил, можно ли как-то подключить магнитофон "Панасоник", которым мы пользовались при прослушивании телефонных линий, чтобы записать переговоры русских для больших шишек MACV-SOG в Сайгоне. Продолжая следить за переговорами, я прошел на западную сторону горы. Шор с отвисшей челюстью просто указал на запад, в сторону хребтов огромных лаосских гор. В отличие от нашей горы, они не были окутаны тьмой. Их подножие светилось, как гигантская рождественская елка. Было уже далеко за полночь, в эфире были русские, а посреди джунглей горели огни. Я отчаянно перебирал все частоты, пытаясь вызвать американцев, хоть каких-нибудь американцев, чтобы сообщить им о русских. Все в мире знали, что русские снабжают армию Северного Вьетнама, но тот факт, что мы слышали их в Лаосе, придавал нашей маленькой уродливой войне совершенно новое измерение. Вдали я услышал самолет. С первого дня моего участия в секретной войне США господствовали в небе над AO Прерия Файр. Сначала я предположил, что это американский борт. Однако когда самолет Ивана подлетел ближе, мы поняли, что нам выдалась редкая возможность увидеть уникальный аспект этой войны, о котором знали лишь немногие, если таковые вообще имелись, в американской разведке и Госдепартаменте.
Когда самолет подлетел ближе, огни к западу от нас стали ярче, придав Лаосу вид Бродвея. Странно! Русские везли груз снабжения на освещенную площадку на склоне горы. С нашего МНП она казалась больше, чем несколько футбольных полей вместе взятых. Я велел Баббе попробовать дозваться до кого-нибудь по аварийной радиостанции URC-10. У этой компактной радиостанции был режим аварийного маяка. При его активации подавался сигнал на частоте, которую, как предполагалось, должны были отслеживать все американские борта, летящие над AO, будь то ВМС, ВВС или Корпус морской пехоты. К этому времени все проснулись и разглядывали базу в горах Лаоса. В течение нескольких минут члены ST Айдахо просто стояли, в немом изумлении глядя на невероятные сверкающие огни, становящиеся все ярче в чернильной темноте ночных джунглей.
К тому времени, когда я, наконец, дозвался до кого-то по радио, самолет Ивана развернулся и направился на север. Когда я передал наше первое голосовое донесение, радист выразил недоверие.
"Что вы видели? Где? На каком языке говорил пилот?" Вскоре на сцене появился "Мунбим", по крайней мере, он был на нашей частоте. Я попросил перейти на запасную FM-частоту. Связисты "Мунбим" подтвердили, что у них есть наши основная, запасная, дополнительная и аварийная частоты. И вновь, мужской голос звучал холодно и спокойно, но с некоторой долей недоверия. Теперь, когда русский самолет покинул нашу AO, я был очень обеспокоен возможностями радиопеленгаторов СВА и сказал им, что будь они в пределах досягаемости, мы могли бы завалить русский самолет! В довершение всего утром прилетел Паук, попросивший рассказать подробнее о наших наблюдениях, и в дело вступил вопрос о лишней горе. Паук хотел точно определить DZ (зону выброски) Ивана. Хотя погода была плохой, Паук пытался обнаружить ее и нас. Но из-за лишней горы и возможного отсутствия на карте горного хребта это было практически невозможно. Было слишком облачно, чтобы просигналить ему зеркалом. К 07:00 все снова затянуло, и Паук был вынужден подняться выше облачности.
Мы не слышали собак более 24 часов, поэтому я послал Сау и Сона искать следы танков, а Шор и Туан отправились на поиски воды. Сау умел управляться с URC-10. Я дал ему радио Кинга и держал Хиепа поблизости на случай, если Сау выйдет на связь. У Шора была собственная URC-10. Поскольку у Кинга был помповый 40-мм гранатомет, я оставил его на холме вместе с собой. Вдобавок у меня возникла личная проблема. Ночью у меня развалился нижний левый задний коренной зуб, и я испытывал сильную боль. Я попросил у Сона немного риса и принялся набивать им треснувший зуб, чтобы в него не попадал воздух. Я боялся воспользоваться шприц-тюбиком с морфием, имевшимся у каждого из нас, потому что они были для использования только в экстренных случаях. Тем временем Шор и Туан заметили, как какие-то лесорубы валили большие деревья, вырубая одно из своих подсечных полей, которых было так много в горах Лаоса. К полудню они без происшествий вернулись на нашу позицию. Сау и Сон вели поиски на протяжении нескольких часов, прежде чем обнаружили следопытов. Вскоре после того, как они увидели их, Сау и Сон услышали собак и вернулись на вершину холма. Мы ничего не слышали из района нашего предыдущего МНП. Сау чувствовал, что это лишь вопрос времени, когда следопыты засекут нас, и настоятельно рекомендовал перебраться в другое место. Через десять минут мы уже направлялись вниз по обратному склону горы. Спустившись примерно на 1000 футов (305 м), мы двинулись на запад, в том направлении, откуда пришли. Я предполагал, что северовьетнамцы, искавшие нас накануне, тщательно обследовали тот район, поэтому вероятность большой концентрации СВА в нем была меньше.
Во время нашего путешествия мы пересекли несколько троп, которые не были отмечены на карте, но активно использовались. Как разведчики, мы ненавидели тропы. Мы пренебрегали ими и редко использовали. Соображения были просты: СВА знали местность, знали ее хорошо, а мы – нет. Мы не знали, где на тропе располагались места для ночлега, где была выставлена охрана или сколько СВА патрулируют этот район, пока мы находимся на земле. Основным правилом для наших групп было избегать троп, оставаться в джунглях, сохранять бдительность и непредсказуемость. Было много рассказов о разведгруппах, терявших людей во время контакта с СВА на тропе. Так что, когда мы пересекали тропу, мы выставляли двух человек в качестве флангового охранения, одного слева, а другого справа, чтобы они заблаговременно предупредили нас о действиях СВА. Как только охранение будет на месте, пойнтмен пересечет ее. Затем каждый из нас последует за ним, пытаясь ступать по его следам. На другой стороне тропы быстро выставляется охранение, и остальная часть группы переходит через нее. Задачей хвостового стрелка было как можно лучше замести наши следы. Джангл-бутсы, которые носили члены наших разведгрупп, имели подошвы с характерным рисунком, и если бы их обнаружили на тропе, это вызвало бы бурную реакцию СВА. Когда мы спускались по крутому горному склону, у меня заболели колени. Кинг попросил разрешения бросить еще несколько 40-мм выстрелов. Я согласился. Экспериментальное 40-мм оружие было слишком большим, громоздким и тяжелым для джунглей. Несколько раз из-за него Кинг запутывался в зарослях. На закате мы обнаружили скопление огромных валунов, напоминающих доисторический монумент Стоунхендж. Количество входов в него было ограничено. Несколько камней были огромными и высокими. Если нас обнаружат, тут будет сложно организовать успешную массированную атаку.
Мы установили Клейморы, вытянув их вдоль двух наиболее очевидных путей подхода к нашему МНП. Около полуночи вся ST Айдахо была вытряхнута из сна, когда мы услышали лай. Собаки были на приличном расстоянии, но от одних лишь звуков этого протяжного лая у меня встали дыбом волосы на загривке. Джунгли вновь были черны как смоль. Перед наступлением темноты я передал Пауку ситреп и объяснил, почему мы ушли с вершины горы. Когда в полночь появился "Мунбим", его члены экипажа спросили, не наблюдали ли мы еще НЛО или русских. Я боролся с искушением сказать им, что единственное, что единственным нашим "наблюдением" были звуки, издаваемые самыми большими в мире собаками. И если они захотят спуститься и разобраться с ними, я буду счастлив посидеть в их самолете с кондиционером, потягивать шампанское и есть клубнику. К счастью, собаки удалялись от нас.
Ночь прошла без происшествий. Прежде чем с рассветом уйти с МНП, Сау немного прошел обратно по нашим следам и засыпал тропу перцем. Когда он вернулся, они с Шором установили несколько "отрывателей пальцев" на двух входах в наш лаосский Стоунхендж. Паук был над нами с раннего утра, и я сказал ему, что мы хотим эвакуироваться как можно скорее. Прошлой ночью, судя по звукам, собаки взяли наш след, спускаясь с горы, но пошли по нему не в том направлении. И был лишь вопрос времени, когда они раскусят это. Я хотел убраться оттуда и сообщил Пауку о моем больном зубе. Определившись с нашим местонахождением, Паук дал нам азимут, по которому мы должны следовать к открытому месту, достаточно большому, чтобы подобрать нас. Однако примерно через 30 минут он вернулся с плохими новостями: поскольку погода, наконец, наладилась, S-3 в Фубае приказал ему вывести в AO Прерия Файр еще одну спайк тим, прежде чем эвакуировать нас. Вскоре мы услышали, как на месте нашего МНП взорвались две мины. Было приятно доставить Чарли неприятности, используя его собственную тактику.
К 09.00 мы нашли LZ и заняли ее. На прогалине было несколько футов травы, а поверхность имела уклон, потому что она располагалась на склоне горы. Мы снова услышали собак. Судя по звуку, они находились в районе МНП или рядом с ним. Я узнал, что другая спайк тим объявила чрезвычайную ситуацию в Прерия Файр после контакта с СВА. У них были раненые, и их нужно было немедленно эвакуировать. Я не мог спорить с решением вытаскивать эту группу первой, потому что технически у нас не было контакта с СВА. У нас была так называемая тактическая чрезвычайная ситуация, когда мы были раскрыты, и шансы на успешное продолжение задачи представлялись незначительными. Тем временем была высажена еще одна спайк тим, и авиационные средства перенаправлены непосредственно на эвакуацию группы, имевшей потери. Я попросил Сау и Сона подняться обратно, в район, лежавший на маршруте нашего перехода к LZ, и установить еще несколько "отрывателей пальцев", чтобы замедлить северовьетнамцев. Шор пошел с ними, чтобы поставить Клеймор с растяжкой. С точки зрения тактики наше положение было мерзотным. Мы были на относительно открытой местности, на склоне холма, с минимумом укрытий, а СВА находились на возвышенности.
Казалось, нашим злейшим врагом является время, хотя ограниченность авиационных ресурсов не поднимала нам настроение. Наконец, другая группа была эвакуирована без дополнительных потерь, и Паук оказался над нами, попав под огонь к северу от LZ. Он сообщил, что верные и надежные ганшипы UH-1B Шрамолицых из Корпуса морской пехоты находятся в нескольких секундах от нас. Когда мы услышали приближающиеся к нам вертушки, взорвался один из поставленных Сау и Соном "отрывателей пальцев". Мы знали, что северовьетнамцы будут в ярости. Пауку удалось быстро направить ганшипы к нашему местонахождению. Времени ориентироваться не было. Мы бросили дым, и через несколько секунд над нами проревела первая вертушка Шрамолицых. Поскольку холмы поднимались над нами очень высоко, первый заход был сделан параллельно, и бортстрелки стреляли над нами, на север, в сторону СВА, спускающихся по крутому, заросшему джунглями склону. Джунгли к северу от нас разразились огнем стрелкового оружия. Второй вертолет Шрамолицых проревел так близко, что я мог видеть выражение лица бортстрелка, поливающего огнем из своего М-60 местность к северу от нашей LZ. Оба борта Шрамолицых получили несколько попаданий. Когда Скайрейдеры A-1E совершали заходы, они также получали попадания из стрелкового оружия, звучавшего как AK-47. Во время второго захода А-1Е Сау взорвал Клеймор прямо перед лицом разведчика СВА. Затем Сау привел в действие второй Клеймор и вернулся на LZ, сообщив, что множество северовьетнамцев идут за ним по пятам.
Кинг взобрался на камень и в быстром темпе выпустил пять или шесть осколочно-фугасных выстрелов туда, где находились СВА. Шор и я выстрелили из наших обрезанных М-79. Туан, наш гранатометчик с М-79, внес свою лепту в шквал 40-мм гранат. В промежутках между выстрелами M-79 остальные члены группы открыли огонь по джунглям на севере из своих CAR-15. Кинг быстро перезарядился и обрушил еще один шквал, Шор, Туан и я также продолжали посылать выстрелы М-79 на север. По всей видимости, сочетание авиации и огневого вала наших гранатометов замедлило бойцов СВА на время, достаточное, чтобы на LZ прибыли эвакуационные борта. Паук сообщил, что вытаскивать нас собирается 101-я воздушно-десантная дивизия. Ганшипы морской пехоты сделают еще один заход, и впервые для ST Айдахо слики 101-й воздушно-десантной будут следовать прямо за ними и подберутся как можно ближе к LZ. Мы привыкли к Кингби и знали по именам большинство их пилотов. Пилоты 101-й тоже были хороши, но поскольку это был наш первый опыт работы со сликами десантников, я сказал Шору и Кингу, что они должны были быть первыми, кто приблизится к вертушке, и что они должны предупредить молодых бортстрелков о том, что пятеро из наших парней были вьетнамцами.
Эвакуация прошла гладко и быстро. Когда ганшипы Шрамолицых делали заход, СВА открыли огонь, в том числе из чего-то, звучащего как пулеметы РПД. Когда второй ганшип пролетел мимо нас, первый слик 101-й воздушно-десантной рванулся к LZ. Площадка имела слишком большой уклон, чтобы приземлиться, поэтому вертушка зависла, пока Шор и Кинг вместе с тремя вьетнамцами бежали к ней. Второй слик появился в мгновение ока. Я побежал первым, чтобы сказать бортстрелку, что в моей группе были вьетнамцы. Хиеп и Сау последовали за мной. Когда мы уходили с LZ, слик получил несколько попаданий. Мы втроем ответили очередями из наших CAR-15. Я бросил гранату с белым фосфором, когда район к северу от LZ осветился десятками выстрелов из АК-47 и СКС. Зеленые трассеры АК-47, казалось, летели вверх прямо у меня между ног. Позже мне сказали, что, когда наш слик ушел с LZ, ганшипы Шрамолицых дали последний залп огня на подавление. У головной машины, пилотируемой подполковником Робинсоном, разнесло в клочья плексиглас лобового стекла. Вдобавок его вертушка и второй ганшип получили более дюжины попаданий.
Когда мы вернулись на FOB 1, подполковник Робинсон спросил, все ли в порядке. Я ответил, что да и поблагодарил за проявленную его экипажем храбрость. Прежде, чем я закончил, ветеран-авиатор сказал, что терпеть не может вытаскивать нашу группу из Прерия Файр, потому что его машине всякий раз достается. Я никогда не видел офицера-морпеха в таком возбужденном состоянии. Он спросил меня, была ли хоть одна цель, с которой меня вытаскивали, и где по нам бы не стреляли. Я сказал подполковнику, что куплю ему и его экипажу все, что они смогут выпить за то, что они вытащили нас. Наезды не прекратились.
Когда я вошел в S-3, майор обвинил меня в паникерстве и преждевременном запросе эвакуации. Он спросил, почему я не разорвал контакт и не продолжил выполнение задачи. Я грохнул свой CAR-15 ему на стол и объяснил про Лейна, как он исчез недалеко от нашей цели и что я не хотел исчезнуть в AO Прерия Файр. Я рассказал ему о том, как к нам приближались северовьетнамцы, что количество попаданий, полученных Спэдами, ганшипами и сликами во время эвакуации, доказывает, что по нашему следу шло много солдат СВА. Я объяснил, как сильно болел мой сломанный зуб, и насколько выдохлась наша группа. И я напомнил ему, что будь на то милость матери-природы, ST Айдахо, возможно, заполучила бы, по крайней мере, одного пленного северовьетнамца, которого он мог бы допросить. Ему было плевать. Он велел мне пойти к стоматологу и вырвать или залечить зуб, потому что на следующий день Айдахо получит новую задачу.
Я хотел врезать ему, но он был старше, и там были свидетели, все гораздо выше меня по званию. Я пошел в комнату группы, чтобы убедиться, что Шор получит все необходимое для наших вьетнамцев. Сау хотел получить увольнительную, чтобы навестить свою жену в Фулуонге. Хиеп тоже хотел в увольнение. Я сказал им, что у нас новая задача на завтра и что на этот раз мы пойдем группой всего из шести человек. Мне пришлось вернуться в S-2 для доклада о русском самолете, доставке им припасов и использовавшихся радиочастотах. Я пообещал составить более подробный рапорт после ужина. Перед тем, как отправиться к дантисту, я вернулся в Ложу Зеленых Беретов FOB 1, чтобы еще раз поблагодарить экипажи. Не успел я ступить за дверь, как подполковник Робинсон поднялся и направился в мою сторону, повторяя свою предыдущую сентенцию.
"Тилт, всякий раз, когда мы вытаскиваем тебя с цели, моих птичек расстреливают. Посмотри на мою вертушку! Они разнесли мне весь плекс!" Я предложил купить ему выпивку или две, но он продолжал. Я был счастлив заполучить банку ледяной колы, пока покупал подполковнику всю его выпивку. После еще нескольких минут отчитываний я решил, что должен что-то сказать.
"Полковник, означает ли это, что в следующий раз, когда у нас возникнут проблемы, и мы вызовем Шрамолицых, вы не откликнетесь на призыв?"
"Черт возьми, нет", ответил Робинсон. "Я никогда этого не говорил. Меня просто бесит, когда мою машину расстреливают. Запчасти найти трудно, а мне хотелось бы быть в воздухе".
Я вернулся в свою комнату и взял новостной журнал, где на первой полосе была фотография последнего, самого крупного антивоенного протеста в США. Безумие. На чьей они стороне? Они не сталкивались с Чарли, как ST Айдахо. Они никогда не спрашивали Сау, Хиепа и других вьетнамцев из моей группы, что они думают о войне.
Ну что за день. S-3 отказался вытащить нас, когда мы были готовы к эвакуации, затем он поставил под сомнение мою добросовестность, несмотря на то, что мы были всего в нескольких минутах от того, чтобы вступить в бой с СВА, если бы Шрамолицые, A-1E и слики 101-й воздушно-десантной не защищали нас с неба. А там, в Штатах, люди, протестуют против этой войны. Я покачал головой, сбросил рюкзак и полевое снаряжение, взял небольшой пояс, на котором висело несколько магазинов с 5,56-мм патронами, и пошел в S-3, чтобы взять джип. До стоматолога было всего несколько минут езды по дороге, но я все равно держал свой верный CAR-15 под рукой. Я отправился к стоматологу, вырвал зуб, потом набрал новых пайков и батареи для PRC-25.
На следующий день ST Айдахо была выбита с пяти LZ.

1. Скоростная автомагистраль, входящая в национальную систему скоростных автодорог имени Дуайта Эйзенхауэра. Создание сети было утверждено в 1956 году, строительство велось в течение тридцати пяти лет (прим. перев.)
2. Американский телевизионный сериал, просуществовавший пять сезонов, с 1959 по 1964 г. В его эпизодах, каждый из которых представляет собой отдельную историю, персонажи сталкиваются с тревожными и необычными явлениями, событиями и переживаниями, связанными с вхождением в "Сумеречную зону". В сериале в основном преобладает научная фантастика, хотя присутствуют элементы фэнтези и фильма ужасов (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 04 апр 2021, 17:05 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Deus Vult писал(а):
Не отображаются фотографии


Блин... Похоже, человечьих бесплатных фотохостингов в этом мире не осталось...
Перекинул все на "Фликр". Вроде, должно работать.

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 04 апр 2021, 18:05 
Модератор
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 02 ноя 2012, 07:50
Сообщений: 4642
Команда: A-344
Да, теперь работает. И картинки можно в ВК заливать

_________________
XA2


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 04 апр 2021, 18:21 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Deus Vult писал(а):
Да, теперь работает. И картинки можно в ВК заливать


Меня нет в ВК. И, надеюсь, никогда не будет.

ЗЫ. Чутка подправил фотки. У меня, оказывается, вывалились те, что к восьмой главе относились. В результате все несколько съехало. исправил...

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 04 апр 2021, 18:38, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 04 апр 2021, 18:27 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Еще один вечер за покером в Ложе Зеленых Беретов на FOB 1. Спиной к камере Джон С. Мейер. Слева направо: неопознанный игрок, Тони Херрелл, Дэн Кук, пилот ганшипа "Мушкетов", Дон Уолкен и ещё один неопознанный игрок. Обратите внимание на большую табличку на стене: это одна из нескольких, висевших в клубе в честь солдат Сил спецназначения, назначенных на FOB 1 из 1-й Группы Сил спецназначения с Окинавы, Оперативного Отряда (Команды) A 214. Эти команды выполнили множество задач, прежде чем для проведения операций MACV-SOG в C&C был направлен личный состав из 5-й Группы Сил спецназначения (фото любезно предоставлено Джоном Э. Питерсом)

Изображение

Устроившись на ¾-тонном армейском грузовике перед казармой индиджи, осень 1968 года. Слева направо: стоя – Джон Т. Уолтон, на капоте – Джон С. Мейер в белой футболке, рядом с ним Джон Смит. На подножке с метлой сидит Рон Зейсс с Генри Кингом за рулём и Чарльзом Боргом в своей извечной черной шляпе. На подножке стоит Пит Боггс, в кузове сидит Рик Ховард.

Изображение

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 14 апр 2021, 21:22, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 07 апр 2021, 22:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Глава одиннадцатая
ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ В КАМБОДЖЕ


Ближе к концу месяца начальство FOB 1 спросило, не отправлюсь ли я с ST Айдахо на юг, чтобы помочь FOB 6 в Хонгоктао, к северу от Сайгона. Я с радостью принял предложение. Группе был нужен перерыв, и все были счастливы отправиться на юг. Среди стариков-ветеранов SOG в лагере ходили слухи, что хотя цели у FOB 6 были опасными, но не до такой степени, как у FOB 1. Но мы знали, что разведгруппам, выполнявшим задачи в Камбодже, в AO Дэниел Бун, бывало, доставалось. С моей точки зрения это звучало достаточно опасно, особенно когда Пэт Уоткинс предупредил меня о равнинном характере местности в том районе, который поразительно контрастировал с лаосскими горами, к которым мы привыкли в АО Прерия Файр.
Хотя это был ноябрь, жара и влажность в Сайгоне ощущались сильнее и тяжелее, чем в Фубае. Когда мы прибыли в расположение, Бабба отвел группу к месту расквартировании индиджи, пока я докладывал в S-3. Там кипела бурная деятельность. Дежурный офицер поприветствовал меня и сказал, что командир хочет поговорить со мной, как только сможет освободиться. У них была какая-то кризисная ситуация с Госдепартаментом и ЦРУ, в которую была вовлечена одна из групп. Никаких дополнительных подробностей не сообщалось. Я вернулся к Баббе. Ему удалось определиться с питанием и размещением вьетнамских членов группы, все они хотели получить увольнение в Сайгон. Я попросил Баббу уточнить в разведроте, какова стандартная процедура для вьетнамских членов группы, отправляющихся в город без оружия.
Я вернулся в канцелярию командира FOB 6 подполковника Ральфа Р. Дрейка. В отдалении звучала "Rubber Soul" The Beatles.
Когда, наконец, появился Дрейк, он бросил взгляд на меня, мои нашивки специалиста 4-го класса, и нахмурился. "Я думал, что мне прислали опытную группу", сказал он. "Вы Один-Ноль?"
"Да, сэр. Мои Ноль-Один и Ноль-Два выполняли задачи в C&C и работали с SF в течение пяти лет. У меня несколько выходов в AO Прерия Файр в качестве Один-Один и Один-Ноль, включая успешную установку тех сейсмических датчиков ВВС посреди долины Ашау".
"Вы в курсе, что Один-Ноль, это должность для E-8 или E-9(1)?" спросил Дрейк.
"Да, сэр. Я и в этом-то звании недолго, но за это время провел много времени на земле и был выбит с множества целей в Лаосе. Мои "маленькие люди" очень хороши. Я бы выставил их против любых туземных бойцов в Наме, сэр. Чем мы можем вам помочь?"
Подполковник Дрейк вздохнул и рассказал мне о своей "маленькой" проблеме. "У нас тут неизвестно куда делись три подразделения СВА – первая, третья и седьмая дивизии, если быть конкретным. Их не могут найти шпионы, их не может найти воздушная разведка и, откровенно говоря, мы чертовски обеспокоены тем, что они могут организовать еще одно нападение на Сайгон или один из наших Лагерей "А" Сил спецназначения. Они получили от нас взбучку в Тет, но они стойкие, и мы все, от генерала Абрамса до разведотдела, обеспокоены. Так что, как я уже сказал, добро пожаловать в Хонгоктао".
Дрейк привел последние оценки американской разведкой сил СВА по ту сторону камбоджийской границы: они составляли 100000 с лишним. Местность была открытой и плоской, как блин. Задача ST Айдахо: найти одну из трех исчезнувших дивизий СВА. Собрать любые разведданные или информацию об этих подразделениях и, как всегда, если представится возможность, захватить кого-нибудь из солдат противника или носильщиков, занятых перемещением припасов на юг по комплексу троп Хо Ши Мина. Извинившись за то, что ему надо идти, он попросил меня выкроить время, чтобы поговорить с ним вечером. Он спросил, сможем ли мы выйти завтра. Я ответил, что предпочел бы провести вечер в Здании 10, конспиративной квартире MACV-SOG в Сайгоне, где останавливались парни из SF и сотрудники спецслужб. Здание 10 было охраняемым отелем, где было все, от холодной выпивки до горячих женщин. Дрейк усмехнулся и вышел из комнаты, отрицательно помотав головой.
Я вернулся в скромную хижину, где разместились мы с Баббой. Он сказал, что Хиеп и Сау получили увольнительные и вернутся в лагерь на рассвете. Я сказал ему, что мы должны быть готовы выйти на задачу утром. Я также рассказал ему о трех пропавших дивизиях СВА и увидел, как его глаза расширились от недоверия.
"Ух ты", сказал он. "Три дивизии? Исчезли? Как так вышло? Будем надеяться, что они найдут их до нашего выхода".
Я велел Баббе получить дополнительные Клейморы и сделать несколько 5 и 10-секундных запалов на случай, если нам придется бежать от СВА. Пока я распаковывался и готовился к задаче, Бабба отыскал сержанта S-4, который выдал ему Клейморы, детонирующий шнур, патроны для наших CAR-15, еще один обрезанный M-79 и осколочные гранаты М-26.
Распаковывая боеприпасы, Бабба рассказал мне о предупреждении, полученном от S-4: на равнинной местности СВА будут пытаться в буквальном смысле раздавить разведгруппу. Несколько групп уже подвергались массированным лобовым атакам северовьетнамцев. Я слышал, что такое случалось, но по моему опыту в Лаосе штурмующих СВА отбивали до того, как они врывались в наш периметр. Это предупреждение звучало у меня в ушах, когда я говорил Баббе дать каждому члену группы по Клеймору с пятисекундным и мгновенным запалами в дополнение к обычному ручному замыкателю, прилагавшемуся к мине.
Когда мы шли к столовой на ужин, гнетущая жара казалась безжалостной. Мы с Баббой возблагодарили начальство SOG, назначившее нас в Фубай, находившийся более чем на 400 миль (650 км) севернее, где жара была чуть менее изнуряющей. За ужином мы в общих чертах обсудили задачу: мы с Баббой возьмем обрезанные М-79 и CAR-15, с нами будут Сау, Хиеп, Фуок и Туан, наш надежный гранатометчик с М-79, который на 200 ярдах (182 м) мог уложить осколочно-фугасный выстрел в центр покрышки. Поскольку это был наш первый выход в зону действий Дэниел Бун, я повторил, что мы возьмем минимум воды и еды, и по максимуму патронов, гранат и Клейморов.
"Лучше я умру от голода, чем от того, что у меня кончатся патроны", сказал я Баббе. "Три дивизии?" переспросил он и покачал головой.
После ужина мы с Баббой зашли в канцелярию командира. Я сообщил тамошнему персоналу, где буду, когда подполковник Дрейк захочет проинструктировать меня. Где-то после 22:00 кто-то из ТОЦ (тактического оперативного центра) сказал, что командир хочет поговорить со мной.
Когда я прибыл к Дрейку, на его столе были разложены фотографии и карты, а также секретные и совершенно секретные донесения. "Вы сможете выйти завтра?" спросил он. Я сказал, что мы готовимся к выходу группой из шести человек и дал ему краткое представление о каждом из членов ST Айдахо. Я также пояснил, что у нас будет очень мало еды и воды, но много боеприпасов, гранат и Клейморов.
Мы начали просматривать разложенные по столу материалы. Он методично изучал каждое письменное донесение и, когда заканчивал, передал его мне. Некоторые из рапортов выглядели очень конкретными и детальными, как будто их писал кто-то, находившийся на земле, рядом с пропавшими дивизиями. Другие были более обобщенными. Затем Дрейк показал мне фотографии. Это были четкие снимки с высоким разрешением, сделанные с большой высоты. Они напоминали фотографии, напечатанные в Нью-Йорк Таймс во время кубинского ракетного кризиса, предоставившие убедительные доказательства намерений русских, находившихся в 90 милях (145 км) к югу от Соединенных Штатов. Но у подполковника Дрейка были снимки, сделанные с гораздо большей высоты, чем те фотографии. Любопытно, спросил я, как их сделали. Он пробормотал что-то о новейших достижениях высотной фоторазведки и двинулся дальше.
Командир достал карту зоны действий Дэниел Бун. Он обозначил состояние нескольких Лагерей "А" Сил спецназначения, недавно подвергшихся ударам СВА, и лагерей, где ожидался контакт с силами СВА, дислоцированными в Камбодже. Затем Дрейк указал на место на карте, предложив его в качестве зоны высадки. На основании всех рассмотренных материалов оно показалось мне хорошим выбором. К этому времени было около полуночи. Перед тем, как я ушел, подполковник Дрейк напомнил мне о существенных различиях в правилах ведения боевых действий в Камбодже в сравнении с теми, по которым мы действовали в AO Прерия Файр. Во-первых, заход разведгрупп на территорию Камбоджи ограничивался всего 20 кликами или километрами от границы. В Лаосе западная граница ограничений лежала гораздо глубже. Во-вторых, нам было запрещено использовать самолеты. От этого правила меня взяла оторопь: никаких "шустрил" и никаких Скайрейдеров? Если бы это правило применялось к нам, когда мы были в Лаосе, меня бы тут не было. В-третьих, вертолеты и разведгруппы не могли использовать боеприпасы с белым фосфором. С точки зрения любого бойца Сил спецназначения или члена экипажа правила ведения боя, навязанные нам Госдепартаментом, были нелепыми и преступными.
Он напомнил, что наша высадка придется на День благодарения. Я ответил, что, прежде чем отправиться на цель, мы планируем пообедать на площадке заброски ультрасовременными пайками LRP из курицы с рисом. Когда Дрейк сказал, что постарается перед нашим вылетом доставить горячие праздничные блюда для членов группы и экипажей, я подумал, что он шутит.
Вскоре после рассвета Дня благодарения Сау и Хиеп прибыли в расположение. Счастливые после приятной ночи, проведенной в Сайгоне с членами семьи, они быстро подготовились к задаче. Я объяснил Хиепу, на что похож район операции, что предполагают донесения разведки, и что мы ищем. Когда Хиеп перевел все это Сау, лицо воина-ветерана SOG помрачнело. Говоря через Хиепа, он напомнил мне о редкой растительности в районе цели и сказал, что кто-то из бойцов-индиджи предупреждал его, что северовьетнамцы становятся сильнее и используют больше грубой силы против разведгрупп с FOB 6.
Наконец мы прибыли на площадку заброски Будоп. В северном конце взлетно-посадочной полосы находилось расположение ВВС. Мы устроились в палатке с восточной стороны взлетно-посадочной полосы, южнее них. Это выглядело как тихая, мирная площадка заброски. Я понятия не имел, что совсем рядом с палатками находился Лагерь "А" Зеленых Беретов, недавно подвергшийся мощным атакам солдат СВА, нанесшими ночной удар по лагерю, а затем отступившими в свое убежище в Камбодже.
Пока мы обсуждали правила ведения боевых действий в нашем новом АО, приземлился вертолет с праздничными блюдами Дня благодарения, которыми были горячая индейка, рулетики с клюквой, соус и картофельное пюре. Мы с Баббой были весьма впечатлены: Дрейк был человеком слова. Тот факт, что мы готовились к высадке в районе новой цели, не уменьшил наших аппетитов. Вся группа наслаждалась Днем благодарения. Черный юмор того дня заключался в том, что если это наша последняя трапеза перед тем, как нас уроют, она, по крайней мере, будет праздничной. Когда мы закончили предаваться излишествам, прибыли Хьюи модели UH-1F ВВС США, чтобы перебросить нас в Камбоджу. Пилоты и члены экипажей были из 20-й эскадрильи специальных операций ВВС. Они назвали себя Зелеными Шершнями (Green Hornets). Парни из Сил спецназначения с площадки заброски сказали нам, что они очень хороши, и что UH-1F, на которых они летали, более мощные и летают быстрее, чем армейские варианты Хьюи.
Во время инструктажа вновь были озвучены правила ведения боевых действий. Я упомянул, насколько мне было не по себе от отсутствия самолетов. Командир эскадрильи Зеленых Шершней тут же взял слово и сказал, что, сразу после высадки нашей группы, они улетят на расстояние, достаточное, чтобы их никто не слышал, но смогут вернуться в АО через пять-десять минут, если мы затребуем экстренную эвакуацию. Он сказал, что ганшипы Зеленых Шершней оснащены уникальными системами вооружения, включающими миниганы в боковых дверях, блоки НУРС и пулеметы М-60. Пилот также сказал, что после нашей высадки головной и резервный борта произведут в этом районе несколько ложных посадок, чтобы сбить с толку противника.
Еще больше пилоты Зеленых Шершней поразили нас знаниями о своих машинах. Они сказали, что Хьюи, на которых они летали, были на тот момент самыми мощными, и что на равнинной местности они будут лететь над самой землей. Один из офицеров предупредил нас, "змееедов", чтобы мы не свешивали ноги слишком низко, или они заденут верхушки деревьев по пути к цели.
Он не шутил. Когда мы на полной скорости летели к цели, мы были близко к деревьям, но меня больше всего беспокоила растительность. Вместо густой листвы джунглей Лаоса она напоминала мне редколесье сельской местности центрального Нью-Джерси, где я охотился со своими кузенами.
Бортстрелок показал мне большой палец. Мы будем на LZ через считанные секунды. Едва я предупредил группу, Хьюи сделал подушку перед посадкой. Бабба вместе с Фуоком и Туаном вышел с левой стороны, я с Хиепом и Сау с правой. Хьюи взмыл вверх и исчез, высадка прошла быстро и гладко. Земля под достающей до колена травой была слякотной и влажной, но по мере продвижения в лесистую местность почва становилась тверже. Достигнув опушки, мы организовали наш первый периметр. Было слышно, как в стороне от нас вертушки ВВС выполняли ложные высадки. Когда мы посмотрели вверх, там не было двухъярусных крон. Никаких густых джунглей над головой. Мы видели солнце. И впереди, сквозь деревья перед нами, видимость составляла более 100 ярдов (91,5 м). Это так отличалось от Лаоса. Я связался с Зелеными Шершнями и дал сигнал "группа окей", сообщая, что высадка была успешной.
Вместо того чтобы выждать на LZ обычные 10 минут, я повел группу прочь, направляясь на запад, в сторону района, куда мы с подполковником Дрейком нацелились накануне вечером. При передвижении в такой редкой растительности нам пришлось увеличить расстояние между членами группы. Вокруг было тихо, почти не было слышно птичьего шума, что при нахождении на земле всегда было плохим знаком.
После 10 минут осторожного продвижения на запад мы сделали первую остановку. Я провел быструю проверку связи с бортом управления ВВС. И вновь пилоты ВВС выступили на все деньги. Они были в воздухе, а связь четкой и ясной. И, как и говорилось на инструктаже, я не слышал их вертолеты.
Поскольку растительность была такой редкой, я велел Хиепу напомнить всем, что в их Клейморах должны стоять 5-секундные запалы. Я сказал Фуоку, нашему пойнтмену, и Баббе вставить 5-секундные запалы в два дополнительных Клеймора и 10-секундные еще в несколько. Открытость редколесья заставила меня осторожничать. Мы пробыли на земле не так уж долго, когда Сау, мой двойник, заметил дым, и мы двинулись к нему. Сау, который был вторым в нашем построении, между Фуоком и мной, беззвучно прошептал: "Нет Ви-Си", и мы продолжили движение вперед. Как всегда, Сау оценил СВА правильно. Он и Фуок углубились в то, что выглядело как базовый лагерь, в то время как мы с Баббой и остальной частью группы организовали периметр.
Сау и Фуок отчитались через несколько минут. Они сказали, что мы находимся на периферии огромного базового лагеря СВА. Дым исходил от угасающего костра. Они сказали, что, похоже, там были и другие кострища, пепел в которых был еще теплым. Тут действительно начался прилив адреналина. Я никогда раньше не заходил в базовый лагерь северовьетнамцев. То, что в тот момент там не было сил СВА, казалось почти нереальным. Я принялся фотографировать, но Сау нервничал. Его глаза округлялись, а речь становилась все быстрее. Разговаривая с Сау, Хиеп тоже занервничал. Сау был быстрым, умным, проворным и бесстрашным, но он чувствовал СВА и знал, как они действуют. Он сражался с ними три года против моих пяти месяцев хождения на задачи в SOG. Из моего предыдущего опыта я знал, что глаза Сау были точным индикатором наличия противника в непосредственной близости. Его глаза расширялись с каждой секундой.
Я хотел посмотреть, не получится ли найти тайник с оружием или едой, и предложил пойти дальше на запад. Не дожидаясь перевода Хиепа, Сау посмотрел на меня и сказал: "Вызывай вертолеты, сейчас! Боку Ви-Си идут!" Должно быть, на моем лице появилось недоверчивое выражение, потому что я ничего не слышал, и определенно не видел никаких войск СВА, и мне действительно хотелось прихватить что-нибудь, что можно было привезти подполковнику Дрейку на FOB 6. Черт возьми, перед заброской он накормил нас праздничным обедом, Зеленые Шершни обеспечили нам идеальную высадку, и теперь мы были в чем-то вроде базового лагеря. Но в аналогичных ситуациях в Лаосе, когда я сомневался в Сау, мне едва удавалось выжить, чтобы рассказать об этом.
Когда Сау повернулся к Хиепу, он был еще более взволнован. Прежде чем Хиеп сказал хоть слово, я повернулся к Баббе, хвостовому стрелку в нашем построении, и к Фуоку, и приказал им разворачиваться. Я дал знак, что мы возвращаемся на нашу LZ. Если реакция Сау была слишком острой, мы поговорим об этом позже.
"Сау сказал, что это большой вражеский лагерь. Нам очень повезло, что здесь нет Ви-Си. Он нашел сотни свежих следов, идущих туда", он указал на юг.
"Ди (пошли)!" зашипел Сау. "Ди, ди мау (пошли, пошли быстро)!" Мы были в Камбодже, одни, без самолетов. Глаза Сау стали большими, как блюдца.
Я сказал Баббе дать мне Клеймор с пятисекундным запалом, и дал ему и Фуоку сигнал "двигаться быстро". Когда мы двинулись обратно к LZ, я остался в тылу группы вместе с Сау спешно заметающим наши следы. Мы прошли совсем немного, когда Сау прошипел: "Боку Ви-Си! Боку Ви-Си!"
Вдалеке я увидел пробковые шлемы, приближающиеся с юга. Я связался с вертолетом управления Зеленых Шершней и сказал, чтобы они возвращались с ганшипами и подобрали нас на основной LZ. КАК МОЖНО СКОРЕЕ! Они сказали, что будут на месте через 10 минут или меньше. Если это правда, то это будет просто невероятно. В Лаосе у нас никогда не было такого времени отклика. Теперь даже 10 минут казались долгим временем. Мы с Туаном выстрелили из М-79, два мощных разрыва которых замедлили СВА на несколько секунд. Сау открыл огонь, стреляя одиночными и, двигаясь спиной вперед, больше не пытаясь заметать следы. Я заорал Баббе, чтобы тот двигался быстрее. Гонка за жизнь началась.
Сау что-то прошипел Хиепу и указал на север. Проклятье! С севера к нам тоже приближались пробковые шлемы, они мчались сломя голову. Те, что надвигались с юга, очевидно, были из дивизии, вышедшей из базового лагеря, а СВА с севера, по-видимому, двигались к нему. Хорошая новость: СВА больше не числились в нетях. Плохая новость: у нас над головами засвистели зеленые трассеры АК-47. Утренняя тишина обернулась оглушительным крещендо, когда с обеих сторон пошло в ход оружие.
Мы с Сау установили Клеймор за деревом, выдернули чеку запала и побежали. СВА теперь неслись, бешено стреляя на ходу. Мы мчались, догоняя группу, когда Клеймор взорвался. СВА продолжили атаку. Сау быстро поставил свой Клеймор перед деревом и побежал, пока мы с Туаном прикрывали его огнем. Мы бросились к нашей группе, когда взорвался второй Клеймор. На бегу мы ощутили спинами ударную волну. Пока Фуок и Бабба продвигались в сторону LZ, Хиеп, Туан, Сау и я стреляли и отходили, применяя навыки ответных действий, которые вся группа отрабатывала в течение многих часов. Огонь М-79 Туана был смертельно эффективным. Он в сочетании с выстрелами из моего M-79 и огнем CAR-15 Хиепа и Сау временно остановил продвижение СВА.
Мы достигли LZ, очень быстро, в сравнении с тем, как осторожно уходили от нее. Пока группа поспешно занимала периметр, Хиеп поставил еще один Клеймор на пути СВА, атакующих нас с юга. На севере Бабба выставил Клеймор с детонатором на растяжке. Когда на нас хлынула волна пробковых шлемов, мы с Баббой открыли огонь из М-79, а Сау и Хиеп принялись стрелять очередями из CAR-15. Из дыма осколочно-фугасных выстрелов М-79 появилось еще несколько СВА, и задели растяжку Клеймора Баббы. В этот самый момент прибыл первый ганшип Зеленых Шершней. Я бросил дымовую гранату и направил его на запад от нашей позиции. Через несколько секунд ганшип проревел перед нашим периметром, перемалывая ряды СВА, замедлив их на несколько секунд. Огневая мощь Зеленого Шершня была невероятной.
Наконец, слик Зеленых Шершней, который высаживал нас в район цели, прибыл на LZ, совсем рядом с нашей позицией, его левая дверь была обращена к нам, нос направлен на север или северо-запад. К счастью, ВВС добрались до нас менее чем за 10 минут. Неумолимые северовьетнамцы продолжали преследовать нас. Когда мы с Туаном выпустили в них еще по одному выстрелу из М-79, Бабба повел группу к Хьюи. Группу, подходящую к американскому вертолету, у нас всегда вел американец, чтобы избежать путаницы в отношении ее южновьетнамских членов. Я взорвал последний Клеймор, когда волна северовьетнамских солдат появилась перед ним. Этот последний Клеймор дал мне несколько драгоценных секунд, чтобы добраться до Хьюи.
На подходе к Хьюи Зеленых Шершней я дал сигнал "все чисто" и запрыгнул в него. Когда вертушка оторвалась от LZ, несколько СВА вырвались из леса, удивленные видом нашего слика и второго борта, прикрывающего его огнем. Их мгновенно пристрелили. Когда вертолет ВВС, в котором я находился, начала подниматься, солдат СВА, бегущий со всех ног, вылетел из редколесья на нашу LZ чуть левее бортстрелка в двери. Когда подошвы его ботинок зарылись в илистую почву в попытке затормозить движение вперед, из-под них полетели комья грязи. Он попытался направить смотрящий в небо ствол своего АК-47 на нашу вертушку.
Я помню, как комья грязи с его ботинок медленно полетели вверх, к лопастям винта, когда наши с бортстрелком очереди ударили его в грудь. Мне казалось, что я могу сосчитать пустые гильзы, летящие из М-60 бортстрелка. Когда пули попали в северовьетнамского солдата, его движение вперед внезапно остановилось, настолько внезапно, что он напомнил мне мультяшного персонажа, который бежит сломя голову, и чьи голова и ноги двигаются вперед, в то время как грудь и живот ударом пуль отбрасывает назад. Он даже не коснулся земли, когда пули снесли его назад в лес. Он исчез из виду, когда Хьюи быстро набирал скорость и высоту. Мы видели, как десятки солдат СВА стреляют по нам. На секунду показалось, что все их зеленые трассеры летят прямо в наш слик. В последний момент я бросил вниз, в сторону СВА гранату с белым фосфором, как последний смертоносный подарок с нашей стороны. Это было то, что я делал на предыдущих задачах в Лаосе. На короткий, мимолетный момент меня посетила мысль о правилах ведения боевых действий, запрещавших использование "Вилли Питера"(2), но я быстро отбросил ее, поскольку мы находились в глубине Камбоджи. Я больше не думал об этом.
Через несколько секунд Зеленые Шершни понеслись над самой землей на максимальной скорости обратно к площадке заброски, унося нас от верной смерти. Я проверил, не пострадал ли кто-нибудь из моих людей. Таких не было. Пока шестеро членов ST Айдахо сидели молча, я оглянулся и увидел, как бортстрелок, потрясая кулаком в воздухе, возбужденно говорит в микрофон, все еще наслаждаясь своим адреналином. ST Айдахо сидела тихо. Очень тихо. Мы побывали в нескольких шагах от очень мучительной смерти, и мы перебили несчетное количество солдат СВА – солдат, которые по-прежнему вызывали у нас бесконечное уважение. Я не испытывал удовольствия, убивая врага. Это был просто вопрос: мы или они.
Когда мы приземлились в Будопе, было около 14:00. Я сразу же пошел к персоналу Сил спецназначения, чтобы отправить Дрейку ситреп. Переданное ему сообщение было простым: вы были правы в своей оценке того, где находятся СВА.
Тем временем Бабба нашел для членов нашей группы холодную газировку и сигареты. Вскоре после этого Зеленые Шершни пригласили Баббу и меня присоединиться к ним в их столовой на обеде в честь Дня благодарения. Мы сказали, что обед должен быть за наш счет. Наше чудесное спасение из Камбоджи было отрезвляющим. Когда мы с Баббой шли на север, в расположение ВВС, он спросил, что случилось бы, задержись они еще на несколько минут. Я сказал, чтобы он даже не думал об этом, а вознес благодарность за ВВС дяди Сэма и те пятисекундные детонаторы на Клейморах. Боги разведки еще раз улыбнулись ST Айдахо.
В столовой ВВС, казалось, никто не возражал, что мы с Баббой были самыми грязными из парней, набивавших рты праздничной едой. Мы были голодны. Я обнаружил, что смакую аромат индейки, внезапно поняв, что ценю ее больше, чем в последние годы или часы, если на то пошло. Картофельное пюре и близко не стояло к маминому, но само то, что я был жив и мог насладиться едой, придало ему дополнительный аромат. В конце концов, мы с Баббой вывалились из столовой и отправились обратно в расположение SF, к палаткам и пыли. Один из тамошних парней сказал, что мы должны как можно скорее вернуться на FOB 6. Я подчинялся непосредственно подполковнику Дрейку.
"Дайте мне краткое описание произошедшего, чтобы я мог отправить его в Сайгон, затем мы можем воздать должное праздничному обеду в честь Дня благодарения, а после подготовить подробный рапорт", сказал Дрейк. "Выходит два праздничных обеда и одна задача. Неплохо для одного дня работы".
"С этим будет три обеда", засмеялся я. Мы с Баббой съели третий обед, убедившись, что Хиеп, Сау, Туан и Фуок тоже получили свою индейку. И вновь мы возблагодарили господа за Зеленых Шершней.
В пятницу после утренних тренировок и чистки оружия я отпустил всех в увольнение до утра в Сайгон, напомнив, что они должны вернуться на базу с первыми лучами солнца для выхода на следующую задачу. Бабба в очередной раз занялся припасами. Мы отправились в S-3, чтобы кратко ознакомиться с завтрашней задачей: захватом пленного в Камбодже. Для получения полезных разведданных нет ничего лучше живого человека, работавшего в Камбодже или проезжавшего через нее. В S-3 сказали, что в районе к северо-западу от нашей цели в День благодарения было несколько дорог, и это будут хорошие цели на субботу. После инструктажа Бабба вернулся в S-4, чтобы взять несколько мин для выведения из строя грузовика СВА и пару одноразовых реактивных гранатометов (LAW – Light Antitank Weapon).
На рассвете ST Айдахо была переправлена в Будоп для утреннего инструктажа. Зеленые Шершни недавно пролетали над районом цели, и им было известно о нескольких LZ, при высадке на которых мы окажемся менее чем в километре от дороги. В донесениях разведки сообщалось о перемещении крупных сил в районе цели, но без каких-либо подробностей. Поскольку Зеленые шершни так хорошо проявили себя в День благодарения, в выборе LZ мы доверились их мнению. И они вновь пообещали сделать несколько ложных посадок после того, как высадят нас.
Во второй раз подряд я был впечатлен скоростью и проворством Зеленых Шершней. Мы оказались на земле в мгновение ока. И вновь вертушки сделали несколько ложных высадок в стороне от района нашей цели. Я дал сигнал "группа окей" и мы двинулись к дороге, которую заметили Зеленые Шершни. В этот раз растительность, хоть и не такая густая, как в Лаосе, образовывала второй ярус, что делало ее немного плотнее, чем та, сквозь которую мы двигались на предыдущей задаче. Нам не нужно было выдерживать такой большой интервал между членами группы. Мы двигались 10 минут и сделали традиционный 10-минутный перерыв, чтобы прослушать, что нас окружает. Поскольку у нас было хорошее укрытие, а высадка прошла отлично, я велел группе двигаться дольше 10 минут. Никто не возражал. Высадка была идеальной: мы были на "индейской территории" и мы двигались.
Вскоре мы услышали первые грузовики, движущиеся с севера на юг. Мы подходили к дороге с особой осторожностью. Интервалы движения грузовиков на юг были неравномерными. Первые несколько услышанных нами машин были одиночными. Затем была группа из нескольких грузовиков. Фуок пошел вперед, чтобы осмотреть дорогу. Он сказал, что она широкая, и что растительность рядом с ней густая. Я вынул свою 35-мм камеру и вместе с Баббой и Фуоком двинулся к обочине. Растительность была такой густой, что я смог просунуть сквозь нее голову, поднести камеру к глазу и сделать несколько снимков грузовиков, движущихся в нашем направлении, не будучи замеченным их водителями или СВА. На протяжении следующего часа или около того мы двигались вдоль обочины в поисках наилучшего места для засады. В какой-то момент я наткнулся на участок растительности, которая была настолько редкой, что я мог без труда пройти сквозь нее и выйти на дорогу. Площадок для съезда на обочине не было. Идя на север, я наткнулся на дорожный знак с цифрой 33. Я задался вопросом, было ли это обозначением камбоджийского Шоссе №33, и не ведет ли оно к берегу, как 33-я дорога в Трентоне.
Бабба выбрал наилучшее место для засады и приготовился установить на дороге одну из наших мин. После нескольких фальстартов Бабба выбрался на дорогу и начал лихорадочно копать, в то время как остальная часть группы продолжала укрываться за растительностью. Мы услышали приближение еще одного грузовика, так что Бабба быстро прикрыл яму и вернулся к группе. Пока он пробирался сквозь кусты, я не мог поверить своим ушам. У услышанного мной грузовика был звук как у Шевроле 1946 или 1947 года. Когда я был ребенком, у моего отца был молоковоз Шевроле 1949 года выпуска, и я мог узнать Шеви по звуку, в какой бы точке земного шара не находился. Услышать его в Камбодже было еще одной странностью войны.
Когда Бабба сказал, что готов установить мину, мы устроили традиционную засаду с двумя Клейморами по центру. Сектора поражения располагались под углом, так, чтобы уничтожить всех, кроме одного человека в самом центре засады. В мертвой зоне находился кусок пластиковой взрывчатки C-4 такого размера, чтобы его силы хватило, чтобы вырубить человека. Затем группа установила Клейморы на северном и южном флангах, и еще один мы поставили позади себя для прикрытия с тыла. После того, как засада была подготовлена, по дороге проехало еще несколько грузовиков. Они везли бойцов СВА, но находившиеся в грузовиках, казалось, не подозревали о нашем присутствии. Это был поразительный контраст с Днем благодарения. Я велел Баббе установить мину, чтобы мы могли привести ее в действие с места засады. Он посмотрел на меня с широкой улыбкой на лице и спросил, на что я хочу потратить премию, которую мы получим за захват пленного. У SOG была политика, гласящая, что любая разведгруппа, взявшая живого пленного, получит пятидневный отпуск в любую точку мира и денежную премию в размере 100 долларов.
Пока Бабба закладывал мину, я связался с вертушкой управления Зеленых Шершней, чтобы сообщить им, что нам понадобится транспорт, и очень быстро. Я передал им кодовое слово, уведомляя, что мы собираемся попытаться взять пленного. Я был взволнован, ожидая ответа. Это была разведка в лучшем своем проявлении. У нас была идеальная высадка. Мы были глубоко на вражеской территории. И СВА не знали, что мы у них на заднем дворе. Это был классический сценарий засады. Джон Уэйн гордился бы таким. На какое-то мгновение я предался грезам об отпуске Гавайях, в Гонконге, или еще в какой-нибудь экзотике. Но у богов разведки были другие идеи.
Борт управления Зеленых Шершней подтвердил прием моего сообщения, но сообщил: "Отмена задачи. Возврат на точку высадки, как можно скорее". Я посмотрел на трубку, словно это была только что укусившая меня ямкоголовая гадюка. "Повторите последнюю передачу", сказал я недоверчиво.
"Отмена задачи. Возврат на LZ, как можно скорее для немедленной эвакуации". Я засомневался в его вменяемости. Я сказал, что через несколько минут у нас будет живой пленный. Я был в шоке. Я попросил его повторить еще раз, и он сказал: "Прямое указание генерала Абрамса. Вам приказано прервать выполнение задачи и как можно скорее вернуться на LZ". Парни из Сил спецназначения знали, что старый танкист ненавидит их, но тут неприязнь между родами войск зашла слишком далеко.
Когда я сказал группе снимать засаду, они посмотрели на меня так, словно я нажрался дерьмового мескалина вперемешку с камбоджийской красной марихуаной. Я велел Баббе заменить ручной взрыватель нажимным. Ну всех к лешему, я не собираюсь убирать эту мину с дороги. Группа неохотно двинулась обратно на LZ. Когда мы были примерно в 100 метрах от нее, Бабба захотел выстрелить из LAW по находившемуся в отделении дереву, чтобы попрактиковаться. Я сказал, чтобы он, когда закончит, заминировал использованную трубу, оставив СВА еще один смертоносный сюрприз.
Прибыли Зеленые Шершни, и у нас был один из немногих ничем не осложненных подборов, которым ST Айдахо могла порадоваться за время моего пребывания в ней. Я спросил у бортстрелка, что случилось. Пилот пытался сказать мне, но на борту было слишком шумно. Наконец, я надел шлем бортстрелка и поговорил с пилотом по внутренней связи. Он сказал, что камбоджийский принц Нородом Сианук подал правительству США официальную жалобу об использовании гранаты с белым фосфором в Камбодже в День благодарения. Это было явным нарушением договоренностей Госдепартамента о разрешении группам SOG работать в Камбодже. Когда мы вернулись на FOB 6, подполковник Дрейк отвел меня в сторону, чтобы спросить о гранате с белым фосфором. Я дал ему две версии событий. Не для протокола: я сделал это и не испытывал никаких сожалений. Я напомнил командиру, что ST Айдахо понесла бы серьезные потери, если бы Зеленые Шершни не отреагировали так быстро на наш запрос об эвакуации. Официальная версия: я ничего не знал о прискорбном и несвоевременном взрыве гранаты в прекрасной стране Камбодже, и мне искренне жаль, если в результате пострадала какая-либо растительность. Эта версия вошла в мой итоговый доклад, и это было последнее, что мы слышали о том инциденте.
Поскольку это была суббота, я дал всем увольнительные в Сайгон, но сказал, что следующая задача будет в воскресенье утром, и что я хочу, чтобы все как следует подготовились к выходу. Я также сказал, что хочу взять восемь человек, чтобы иметь дополнительную огневую мощь и дать молодняку опыт работы в поле.
Разведчики не отдыхают по воскресеньям, поэтому мы готовились отправиться на еще одну цель в AO Дэниел Бун. На сей раз наш выход был отложен на несколько часов, потому что другая разведгруппа с FOB 6 находилась в плотном контакте с противником, и Зеленые Шершни работали по СВА. Оно и к лучшему. После бурной субботней ночи в Сайгоне мы дремали на площадке заброски Будоп. На этот раз задачей была общая разведка местности в Камбодже, к северо-западу от площадки заброски. Если у нас будет возможность заполучить пленного, это станет нашим главным приоритетом. Мы также взяли оборудование для прослушивания на случай, если обнаружим какие-нибудь телефонные линии СВА. Поскольку инцидент с белым фосфором все еще оставался щекотливой политической темой, начальство настоятельно порекомендовало нам не взрывать грузовики и не устраивать каких-либо иных серьезных инцидентов.
Ближе к вечеру прибыли Зеленые Шершни. После краткого инструктажа мы согласились на высадку двумя вертолетами с ложными посадками, только на этот раз они будут происходить до того, как мы выпрыгнем из слика. И вновь высадка прошла безупречно. Мы были в лесной полосе и направлялись к району разведки. На этот раз мы действовали по учебнику, двигаясь 10 минут, а затем выжидая еще 10. Пока мы двигались, я поклялся, что никогда больше не поведу группу из восьми человек. Она была слишком громоздкой. Растительность в этом районе все еще заставляла меня немного нервничать, поскольку, хотя в некоторых местах у нее и был второй ярус, но все же видимость там была больше, к чему мы не привыкли. Младшие члены группы, которых я взял с собой, Чау, Сон и Кау, хорошо двигались в буше. Сон работал настолько хорошо, что Сау на некоторое время поставил его в голове, чтобы дать набраться опыта.
С приближением темноты мы принялись искать хорошее место для МНП. На равнинной местности поиск хорошего МНП был непредсказуемым делом. Обычно мы искали возвышенность, густую растительность или место вдали от троп. Наконец, мы нашли его, и Сау организовал периметр, смены охранения и проследил за установкой Клейморов. В одном месте, где растительность была редкой, Бабба выставил пару "отрывателей пальцев". Я не мог уснуть. Равнинная местность не давала мне покоя. Кроме того, я не мог поверить, насколько Зеленые Шершни были хороши в высадках. Это был третий раз, когда они доставляли нас на место без следопытов или собак. В Лаосе все было иначе.
Перед первыми лучами солнца вся группа проснулась и была начеку. Мы сняли Клейморы и готовились к выходу с МНП. После ночи, проведенной на земле в джунглях, я хотел отдохнуть в любом месте, где есть кровати, чистые простыни и прохладительные напитки. Поскольку я настоял на том, чтобы носить PRC-25, в моем рюкзаке не было места ни для чего, кроме самого необходимого. Ночью, когда я спал на земле, я делал это без надувного матраса или гамака. Единственным элементом комфорта был застегивающийся доверху на пуговицы свитер-пуловер армейского образца. Всякий раз, надевая его ночью, я беспокоился, что Чарли ударит по нам в тот самый момент, когда я натягиваю свитер через голову. Это было одно из немногих удобств, которые я позволял себе, и для которых находилось место в рюкзаке.
Вскоре после рассвета борт управления Зеленых Шершней прилетел на край нашей АО для рутинной проверки связи. Я быстро дал ему сигнал "группа окей" и приготовился увести группу с МНП. Однако экипаж вертушки управления велел мне завершить задачу. Возникла проблема, которую он не мог обсуждать по открытой связи: мы знали, что СВА прослушивают радиопередачи SOG в FM-диапазоне и имеет радиопеленгационное оборудование. Пилот борта управления сказал, чтобы мы нашли LZ и сообщили, когда будем готовы к эвакуации. После краткого обсуждения с Хиепом и Сау, Сон и Сау на несколько минут покинули группу, чтобы отыскать открытое место, которое они видели накануне вечером, когда мы подходили к нашему МНП. Они вернулись через несколько минут. Я связался с Зелеными Шершнями и сказал, что мы будем готовы к эвакуации через 10 минут. Поскольку в AO было очень тихо, я дал им азимут от точки нашей высадки и велел искать желтый дым. Через несколько минут Зеленые Шершни с ревом появились над новой LZ, подобрали нас и вернулись на базу.
Причина, по которой нас выдернули с задачи, на этот раз была связана с трагедией, произошедшей 30 ноября в зоне действий Прерия Файр. H-34 Кингби был сбит во время операции "Элдест Сон". Семь Зеленых Беретов с FOB 1 и FOB 4 были убиты, когда зенитный снаряд попал в Сикорский и воспламенил находящиеся на борту боеприпасы, в результате чего погибли все находившиеся на борту. Операции "Элдест Сон" были "сделками с быстрым заработком". Группы SOG брали захваченные у СВА патроны и минометные снаряды, которые специалисты по боеприпасам переделывали во взрывающиеся, и подбрасывали их к тропе Хо Ши Мина в Лаосе. Это была одна из психологических операций, проводившихся против СВА. Боеприпасы подкладывались вдоль троп в надежде, что северовьетнамские солдаты, движущиеся на юг, подберут их. Впоследствии, когда войска СВА попытаются использовать боеприпасы, они взрывались, убивая или раня солдат противника. Разведгруппы часто брали с собой несколько обойм или минометную мину "Элдест Сон", оставляя такие боеприпасы там, где их мог найти солдат СВА. Некоторые разведчики в шутку назвали их "медальными задачами". Эти шутки кончились 30 ноября.
Одним из погибших в том злополучном Кингби, был штаб-сержант Артур Э. Бейдер младший. Мне нравился Бейдер. В последнюю ночь на FOB 1 перед отправкой на FOB 6 я играл в покер, и он выиграл много денег. Чем дольше мы играли, тем больше был выигрыш Бейдера. И чем больше выигрывал Бейдер, тем мрачнее он становился. В какой-то момент я спросил его, что случилось: он выигрывал и был впереди на несколько сотен долларов. Однако он продолжал жаловаться, что не сможет потратить эти деньги. Он ответил, что у него было предчувствие, что он умрет, и что люди, которым суждено вот-вот умереть, часто выигрывают много денег. Денег, которые они никогда не потратят. Мы все пытались вывести его из его мрачного состояния, но безуспешно.
Бейдер был уникальным Зеленым Беретом. В промежутках между тремя сроками службы он умудрился заработать и промотать три состояния. Ему было за 30, но он продолжал наслаждаться службой в Силах спецназначения. Он свободно владел немецким и еще несколькими языками, и просто хотел выполнять поставленные перед ним задачи. Во время долгого перелета обратно в Фубай в моей голове продолжал звучать его разговор с нами за покерным столом в ту последнюю ночь. Теперь его не стало.

* * *
Более двух десятилетий спустя похоронный наряд доставил останки Бейдера домой, в Атлантик-Сити.

1. Мастер-сержант и сержант-майор соответственно (прим. перев.)
2. Обозначение боеприпасов (в частности ручных гранат), снаряженных белым фосфором. Происходит от обозначения первых букв двух слов названия (WP – White Phosphorous) согласно фонетическому алфавиту времен Второй мировой войны. В соответствии с ним буква "Даблью" (W) обозначалась "Уильям" или уменьшительно "Вилли" (William – Willie), а "Пи" (P) "Питер" (Peter). С 1 марта 1959 года обозначения сменились на "Виски" (Whiskey) и "Папа" (Papa) соответственно (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 08 апр 2021, 13:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 ноя 2012, 10:58
Сообщений: 1603
Команда: FEAR
>СВА больше не числились в нетях

к своему стыду, был вынужден гуглить последнее слова, ибо не знал его значения.

Спасибо за перевод!


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 09 апр 2021, 19:36 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Джон С. Мейер возвращается с тренировки на FOB 6 Хонгоктао вместе с южновьетнамскими членами группы (слева направо): Кау, Соном, Нгуеном Ван Сау, Нгуеном Конг Хиепом и Минем. В ноябре 1968 года ST Айдахо была на короткое время откомандирована на FOB 6, потому что в AO Дэниел Бун (Камбоджа) было разбито несколько разведгрупп. (Фото любезно предоставлено Джоном С. Мейером)

Изображение

Редкая фотография членов разведывательной группы с FOB 1 внутри H-34 Кингби 219-й эскадрильи Специальных операций ВВС Южного Вьетнама. Эта фотография была сделана 29 ноября, когда эта группа разведчиков вызвалась участвовать в операции "Элдест Сон" в Лаосе. Слева направо: Линн М. Блэк младший, Рик Ховард, Джон Э. Питерс, бортстрелок Кингби и Джон Макговерн. Обратите внимание на ноги пилота Kingbee справа и его второго пилота слева. Этой задаче был дан отбой, из-за плохой погоды, когда группа была на пути к цели. На следующий день на задачу вызвалась другая группа, и все они погибли, когда Кингби был сбит зенитным огнем на пути к цели. (Фото любезно предоставлено Джоном Э. Питерсом)

Изображение

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 12 апр 2021, 21:14 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Глава двенадцатая
АДСКИ ХОЛОДНО

В декабре 1968 года ST Айдахо была посажена в Кингби и доставлена на площадку заброски Куангчи, которая находилась к северу от FOB 1 и Хюе. Я ненавидел Куангчи. Все, что там было, это старые вонючие армейские палатки. Из-за постоянных взлетов-посадок вертолетов они всегда выглядели грязными, покрытыми песком и пылью. Само место находилось рядом со складом боеприпасов морской пехоты, кажется, их 3-й разведывательной роты. В то время как личные удобства были отстойными, когда нас забрасывали оттуда на цели в ДМЗ или Прерия Файр, перелет в район цели был короче, а это означало, что воздушные средства могли оставаться на месте намного дольше, чем когда мы вылетали с FOB 1. В этом заключалось определенное тактическое преимущество заброски из Куангчи.
Когда мы планировали стартовать с Куангчи, распорядок был таков: рано утром мы вылетали с FOB 1 на Кингби, затем группа отправлялась в вонючие палатки и ждала инструктажа перед задачей. Временные рамки между приземлением в Куангчи, прохождением инструктажа и фактическим вылетом на цель зависели от целого ряда взаимосвязанных элементов: хорошей или приемлемой погоды, наличия поддержки тактической авиации и вертолетов-ганшипов, и того, сколько других групп в данный момент находилось на земле. Если один из этих элементов выпадал, спайк тим проводила остаток дня в грязи в Куангчи, возвращаясь к комфорту и безопасности FOB 1 в конце дня. Иногда дополнительная задержка происходила в месте под названием Рокпайл(1), забытой богом базе огневой поддержки морской пехоты, где вертолеты могли приземлиться перед вылетом на цель.
В конце 1968 года ДМЗ стала горячим районом, когда штаб MACV-SOG получил несколько сообщений об увеличении масштабов переброски войск из Северного Вьетнама в Южный. Начальство хотело знать, не готовит ли СВА новое Новогоднее наступление. До ветеранов спайк тим доходили слухи о том, что в некоторых из ключевых подразделений СВА, действующих к северу от ДМЗ, а иногда и в самой ДМЗ, есть русские советники. Имелись также неподтвержденные сообщения о китайских солдатах, сражавшихся в ДМЗ бок обок с СВА. С политической точки зрения было общеизвестно, что русские и другие страны коммунистического блока поддерживают СВА и коммунистическое правительство Северного Вьетнама. Еще в 1963 году у спецслужб и агентов разведки были фотографии русских судов в гавани Хайфона недалеко от Ханоя, но китайская карта была на тот момент неизвестным фактором. Американские военные уже испытали ужас сражений с атакующими ордами китайцев 18 лет назад, во время Корейской войны.
К декабрю 1968 года мы также узнали, что там, в Соединенных Штатах у нас новый президент. Ричард М. Никсон убедительно победил своих оппонентов, и частью его платформы было обязательство сократить американское присутствие в Южном Вьетнаме. Как такое политическое обещание отразится на этой войне, еще предстояло выяснить, но если там были китайцы, мы хотели бы захватить одного из них, привезти с собой и выставить на всеобщее обозрение. Так что в облачный день в середине декабря ST Айдахо вылетела в Куангчи для проведения разведки района цели в ДМЗ, находившейся далеко на западе, на реке, которую мы называли рекой ДМЗ.
Несмотря на условия обитания, мне как Один-Ноль нравилось стартовать из Куангчи, потому что персонал на площадке заброски всегда усердно работал, чтобы перед вылетом дать нам как можно более подробную информацию, включавшую подробную карту с отметками, показывающими последние данные о расположении зенитных средств СВА в районе цели и на прилегающих территориях. Майор SF Билл Шелтон всегда уделял дополнительное внимание группам, готовящимся к заброске. Кроме того, туда был назначен мой старый приятель и бывший разведчик Рик Ховард, всегда помогавший нам разместиться с комфортом. По крайней мере, он добывал нам холодные газировку и пиво, и пересказывал все услышанные им донесения разведки, касающиеся нашей АО. В то декабрьское утро погода была слишком мерзкой для вылета на задачу, так что большинство членов ST Айдахо спало, скрючившись на грязных койках. Вскоре после полудня нам сказали, что, по словам Кови, погода над районом цели улучшается. Из-за плохих погодных условий у меня не было возможности провести визуальную разведку AO перед задачей. Я не любил пропускать VR. При правильном облете она давала Один-Ноль отличный шанс почувствовать район цели, найти основные ориентиры и лучше спланировать маршруты ухода и уклонения, а также точки сбора. Во второй половине дня у нас был инструктаж, на котором нам показали несколько новых отметок на карте AO, показывающих, как позиции 37-мм зенитных орудий СВА расползаются все дальше на юг, в ДМЗ. Основываясь на этих донесениях, пилоты Кингби заявили, что высадят нас, подойдя на бреющем прямо к цели вместо более знакомой нисходящей спирали, бывшей визитной карточкой Кингби на высадках.
Мы, наконец, погрузились в Кингби и вылетели из Куангчи. Мы пробыли в воздухе всего несколько минут, когда стало очевидно, что мы направляемся не в сторону АО, а к Рокпайлу. После того, как мы приземлились, пилоты Кингби сказали, что задержка вызвана тем, что один из ганшипов должен пополнить запас горючего. Вверх по холму от нас была открытая уборная. Хиеп сказал, что хочет воспользоваться ею, прежде чем отправляться в АО. Когда он направился к уборной, я увидел, что несколько молодых морских пехотинцев занервничали. Они никогда не видели вооруженного южновьетнамца в солнечных очках, увешанного осколочными гранатами М-26. Где-то в 1967 году, когда Хиеп находился на FOB 3 в Кхесани, ожидая вылета на цель, на него набросился морской пехотинец после того, как он приказал Хиепу подобрать лежащий на земле мусор, а тот отказался. Хиеп на чистом английском сказал морпеху, что собирать мусор – не его работа и, возможно, морпеху следует сделать его самому. Прежде чем кто-либо успел вмешаться, весивший более 200 фунтов (90 кг) морпех несколько раз ударил 105-фунтового (47,5 кг) Хиепа. Хиеп мог просто пристрелить его, но не сделал этого. Здесь, на Рокпайле, я велел Хиепу подождать секунду, пока я схожу поговорить с молодыми морпехами, чтобы избежать дальнейших неприятностей. Когда я подходил к морским пехотинцам, один из них дослал патрон в свою М-16. Когда затвор лязгнул в переднем положении, я быстро двинулся к ним. Я объяснил, что я американец в звании, более высоком, чем у любого из них, и что Хиеп и все находящиеся со мной вьетнамцы выполняют секретное задание. Я предупредил, чтобы они не направляли оружие в сторону вьетнамцев, потому что они лучше стреляют и вообще очень решительны. О чем-то побормотав между собой, они позволили Хиепу воспользоваться уборной. Вскоре после этого мы сели в Кингби и направились на цель в ДМЗ.
Погода по стандартам Южного Вьетнама была мрачной и холодной. Пока мы летели к цели, облака разошлись на время, достаточное, чтобы Кингби довезли ST Айдахо до LZ. Я был Один-Ноль, Линн Блэк Один-Один, а мой старый друг Рик Эстес был нашим Один-Два. Мы с Риком вместе проходили подготовку в Учебной группе и хотели сходить хотя бы на одну задачу вместе, в одной группе. Блэк, Хиеп и я были высажены первым Кингби. Мы двинулись в редколесье, когда заревел второй Кингби и высадил оставшуюся половину группы, включая Эстеса, назначенного на эту задачу пойнтменом Сона и Туана, нашего парня с M-79. Незадолго до выхода Сау, командир вьетнамской части группы, попросил краткосрочный отпуск, чтобы побыть со своей больной женой. Он усердно тренировал Сона в качестве пойнтмена, и мы согласились, что этот выход станет его дебютом в этой важнейшей роли. После того, как второй Кингби ушел с LZ, мы в течение нескольких минут поддерживали тишину, чтобы понять, есть ли какая-либо активность противника. Вместо ветеранов-наездников Кови, таких как Паук Паркс, Пэт Уоткинс или Дон Уолкен, у нас был молодой лейтенант, выполнявший одно из своих первых заданий. Он дважды выходил на связь, требуя подтвердить, что группа в порядке. Обычно мы выжидали не менее 10 минут, прежде чем передать Кови "группа окей". Поскольку мы были в ДМЗ, я решил, что нужно подождать чуть дольше.
Однако когда я огляделся, оказалось, что Сон находится в хвосте нашего рваного построения и сидит на земле, морщась от боли и расшнуровывая ботинок, вместо того, чтобы двигаться вперед, ко мне и Хиепу. Эстес дал понять, что Сон получил травму. Поскольку я был разочарован молодым и чересчур рьяным лейтенантом-наездником Кови, а также из-за того, что ДМЗ, как нам говорили, была очень горячей, мы с Блэком в первую очередь сосредоточили свое внимание на территории в непосредственной близости от нашей LZ. Когда вместо Сона к нам пошел Эстес, я взглянул на небо: небольшой просвет в облаках над нами, сквозь который пролетели вертушки, чтобы доставить нас на LZ, быстро затягивался. Я радировал наезднику Кови, что у нас проблемы и что нам может потребоваться эвакуация. Если бы в Цессне 0-2 были Паук, Уоткинс или Уолкен, они запросили бы подробности и приказали вертушкам вернуться на нашу LZ. Все они побывали на земле по ту сторону забора, все были Один-Ноль, так что они не подвергали сомнению решения командира на земле.
К сожалению, первый ответ молодого лейтенанта был иным: "На ваш запрос: отрицательно. Продолжайте выполнение задачи". Эстес сказал мне, что Сон растянул лодыжку. После того, как Эстес покинул вертушку, H-34 внезапно взмыл вверх на несколько футов, как раз в тот момент, когда Сон прыгнул. Он приземлился на камень и сильно подвернул лодыжку.
"Он травмирован, Тилт, и я не знаю, сможет ли он вообще двигаться, не говоря уже о том, чтобы идти в голове". Никто из нас не был медиком, но было ясно, что лодыжка Сына наверняка пострадала. Я сказал "храброму" молодому лейтенанту, за время, проведенное в стране, ни разу не бывавшему даже на тренировочном выходе, не говоря уже о задаче по ту сторону забора, что у меня возникла тактическая чрезвычайная ситуация и я хочу эвакуироваться как можно скорее. Его второй ответ был не лучше первого. Моя речь стала более горячей. В конце концов, он согласился отправить Кингби обратно "если они смогут найти вашу LZ."
Мне хотелось врезать этому сукину сыну, паркетному умнику с FOB. Пошел мелкий дождь. Вместо приближающихся Кингби на нашу LZ накатывались облака. Мы слышали, как вдалеке Цессна 0-2 ищет нас, но она была слишком высоко, чтобы разглядеть что-нибудь. Я был зол. Мне хотелось втащить прикладом своего CAR-15 прямо промеж свинячьих глаз этого лейтехи. Я представил, как он с гордостью доложил на базу о выводе группы, а когда та запросила тактическую эвакуацию, отрицал это. В то же время я подумал о том, как долго я говорил по радио с этим лейтенантом. Я спросил Блэка, есть ли у СВА пеленгаторы в этом районе. Он пожал плечами и взглянул на меня с видом: "Черт возьми, очень надеюсь, что нет". Молодой лейтенант еще несколько вызывал меня, сообщая, что ни он, ни пилот Кови не могут найти нашу LZ. Погода предопределила нашу судьбу: мы застряли на LZ с пойнтменом, который не мог идти.
"Мы облажались", сказал я, когда мы обследовали выглядящую пустынной ДМЗ. Мы сошлись на том, что нужно как можно скорее подняться на высоту, занять ее и организовать МНП. Интенсивность работы артиллерии Армии и Морской пехоты была такова, что там осталось стоять лишь несколько высоких деревьев. И лишь на совсем немногих из них была листва. Земля была настолько безжизненной, что мы не могли сказать, чем вызвано это масштабное опустошение: ударами авиации и артиллерии, или же свое дело сделал широко разрекламированный дефолиант "Эйджент Оринж"(2). Был и еще один вариант: у побережья находился американский линкор "Нью-Джерси", совершивший несколько огневых налетов по этому району. Какова бы ни была причина, ДМЗ была уродливым забытым богом местом, напоминающим Порк Чоп Хилл(3) и другие ужасные поля сражений Корейской войны. Было уныло и серо, и продолжал лить дождь. Я попросил Хиепа пойти в голове с Блэком позади него и вывести нас на небольшой гребень, который я видел, когда мы летели на LZ, а Туана и Эстеса – помочь Сону. Местность была очень открытой, и мы могли видеть далеко. Через несколько минут мы двинулись, набрав большие интервалы: Хиеп и Блэк далеко впереди меня, а я впереди Эстеса, Сона и Туана. Пока мы поднимались на холм, я снова задумался, не перехватили ли СВА какие-либо из моих передач. Мысль о том, что северовьетнамцы запеленгуют нашу позицию из-за чрезмерно долгого общения с долбаным новичком-лейтенантом, бесконечно раздражала меня.
Когда группа добралась до вершины холма, мы принялись устраивать МНП. Мы с Эстесом оказались рядом. "Извини, что втянул тебя в этот бардак, чувак", сказал я.
"Ну, я уже несколько месяцев пытался выбраться из центра связи", ответил он. "Уж лучше я буду на земле, чем там, хотя чашка горячего кофе и кусочек торта сейчас пришлись бы очень кстати".
Когда дождь усилился, наши улыбки быстро угасли. Вместо того чтобы ставить Клейморы или проводить какие-либо дополнительные проверки охранения, я сказала Эстесу, что хочу надеть свитер. И тут меня поразило: с тех пор, как в октябре я побывал на цели Эхо Четыре, я не брал ничего, кроме самого необходимого. Вместо двух или трех банок фруктов я брал лишь одну. Я сократил количество фляг, чтобы взять больше магазинов к моему CAR-15, выстрелов для M-79 и осколочных гранат. Последняя граната, последние пули, выпущенные во время эвакуации с цели Эхо Четыре, глубоко укоренились в моей психике. Но это был тот самый момент, когда я пожалел об отсутствии дождевика.
У меня не было ни спальных принадлежностей, ни подкладки для пончо, ни гамака. Единственной имевшейся у меня защитой от дождя была тонкая пластиковая куртка-дождевик с капюшоном, обрезанная по пояс. Из-за того, что она была такая короткая, когда я садился, вода, стекающая по моей спине, лилась прямо на голую поясницу. Ярко-желтый плащ-дождевик с капюшоном, который я носил, будучи дежурным в школе Джефферсона, был бы великолепен. Вместо этого единственным имевшимся у меня головным убором был зеленый шейный платок, которым я повязывал голову на задачах, поскольку он скрывал светлый цвет моих волос. В остальном все, что у меня было, это армейский свитер, с застегивающимся на пуговицах горлом и черные облегающие перчатки с тканевым верхом и кожаными ладонями.
Вместо того чтобы беспокоиться о безопасности, я снял рюкзак и вытащил свитер. Я попросил Эстеса подержать мое полевое снаряжение, пока снимал рубаху тропической формы и натягивал свитер. На несколько мгновений мне стало тепло и комфортно. Но к тому моменту, как я снова надел снаряжение, свитер был сырым. Через несколько минут я почувствовал себя совершенно несчастным, и облегчения не предвиделось. Погода была настолько плохой, что даже наш отважный тыловой лейтенант не мог летать. В сумерках ДМЗ выглядела более серой и унылой, чем когда-либо. Я долго простоял на ногах, избегая сидеть на раскисшей, кишащей пиявками земле. Это был лишь вопрос времени, когда дождь промочит мою задницу и пиявки вопьются в мою мокрую шкуру. Я лишь откладывал неизбежное.
Ситуация продолжала ухудшаться. Миновало несколько часов темноты, когда дождь начал ослабевать. Он не прекратился, но больше не лил как из ведра. Сквозь легкий дождик мы услышали безошибочно узнаваемый звук удара металла о металл из долины к западу от нашей позиции. Затем из каньона раздался еще один звук. Мое очко сжалось в ноль. Затем раздался еще один звук. Хиеп подобрался ко мне и сказал: "Туан говорит, боку Ви-Си, там, внизу. Боку". Готовились ли СВА ударить по нам?
К счастью, СВА продолжили движение на юг. Передвижение войск противника было необычно шумным, и они шли мимо нас в большом количестве. Если они ударят по нам, шансы будут не на нашей стороне. Поскольку нас высадили так поздно, у нас было мало времени для обсуждения маршрутов E&E (ухода и уклонения). Страх овладел моим разумом, пока я клял все, что пошло не так на этой убогой задаче, начиная с того, что нам достался новичок в качестве наездника Кови. Мне было интересно, знали ли они, что мы находились среди них. Я также беспокоился, что мы поставили недостаточно Клейморов на западной стороне периметра. Я проверил черную изоленту, которой был обмотан конец ствола CAR-15, чтобы убедиться, что она держится надежно, плотно, и предотвращает попадание в ствол воды и грязи. Я почувствовал, что меня колотит от холода и напряжения, а мои зубы начинают стучать. Я вспомнил старую строчку из мультфильма Багз Банни: "Что за мерзкое развитие событий!" К полуночи СВА прошли, но дождь усилился, а температура, казалось, болталась где-то возле 40 градусов (4,5°С). Когда Мунбим, ночной самолет управления, вышел в эфир для проверки связи, я просто нажал тангенту PRC-25. Я подумал: что ели сегодня эти парни из ВВС в своем комфортабельном, сухом, обогреваемом самолете – стейк или телятину? А чем запивали свой экзотический обед? Дорогим Каберне Совиньон или Дом Периньон?
Я сидел в темноте рядом с Эстесом, мы оба старались не стучать зубами. "Слушай", сказал я, "я знаю, что ты из Калифорнии, но чтобы выжить здесь нам понадобится тепло тел друг друга. Мне никогда в жизни не было так холодно. Так что не пытайся присунуть мне свою штуку". Эстес хотел знать, как кто-то из заполненного смогом Штата садов осмеливается клеветать на элитного воина из Золотого штата(4). После еще нескольких взаимных оскорблений мы договорились по очереди бодрствовать, неся охранение, пока другой будет спать. Я мысленно проверил свое тело, пытаясь понять, осталось ли на нем хоть одно сухое место. Таких не было.
К этому времени меня атаковали первые пиявки. Медики Сил спецназначения подчеркивали, что когда пиявка прикрепилась, бойцам необходимо противостоять соблазну оторвать ее. Как только пиявка схватилась, запустив зубы глубоко в кожу, она выпускала в кровь антикоагулянты, облегчая ее истечение. Если пиявку отрывали, оставив в ранке голову или зубы, место укуса обычно инфицировалось. Всякий раз, когда я чувствовал ее на своем теле, моей первой реакцией было крайнее отвращение, вплоть до рвотных позывов. Я изо всех сил сопротивлялся естественному желанию сорвать ее от своего тела и заставлял себя залезть в один из карманов брюк тропической формы и вытащить репеллент от насекомых. Сбрызнутая им пиявка ослабляла хватку и обычно отпадала. Затем у меня была возможность пощупать ее, чтобы увидеть, сколько крови она высосала из моего тела, прежде чем я разрезал ее на куски своим ножом Ка-Бар. После того, как я справлялся с первой пиявкой, мой разум всю ночь играл со мной злые шутки. Мне начинало казаться, что в мою плоть впились еще несколько штук. После серии ложных тревог я становился менее настороженным, хотя по-настоящему дело шло к крови. Мне мерещилось ощущение, отвратительное чувство того, что они ползают по моему телу. Но, если отбросить наваждения, к декабрю 1968 года от стычек с кровососами у меня вокруг талии, чуть выше линии пояса было множество круглых шрамов, находившихся на разных стадиях заживления.
На протяжении ночи дождь продолжался с той или иной интенсивностью. Мы снова услышали лязг металла о металл, когда все больше северовьетнамских войск с шумом двигались на юг. Было трудно поверить, что они не знают, что мы тут. Когда подошла моя очередь караулить, я помню, как сидел там, в грязи под дождем, чувствуя, как вода стекает по моей спине. Сняв перчатки – я всегда носил черные обтягивающие перчатки, чтобы защитить руки от веток кустов – я увидел, что кожа сморщились, как будто я слишком долго пробыл в бассейне. Мысленно я попытался прикинуть, насколько глубоко моя задница погрузилась в мокрую холодную грязь. Я вновь попытался найти сухое место, но безуспешно.
Опасаясь атаки СВА, вся группа проснулась еще до рассвета. В каньонах не было никакого движения, что насторожило меня еще больше. Спустя час темноты интенсивность нашей тревоги уменьшилась, но дождя – нет. Погода совершенно испортилась, исключая любую возможность вызвать удары авиации или артиллерии. Понимая, что мать-природа решила нашу судьбу, мы вернулись к попеременному несению охранения. Погода была настолько плохой, что у нас не было проверок связи с Кови. В какой-то момент во время дождя я взялся посмотреть, как дела у Туана, Хиепа и Сона. У них было дополнительные пончо и подкладка к нему, которые они набросили, чтобы остаться сухими под дождем. Лодыжка Сона выглядела хуже. Не было никаких шансов, что он сможет пройти хоть какое-то расстояние. В разное время на протяжении дня Блэк или Эстес выходили с МНП вместе с Туаном, чтобы произвести короткую рекогносцировку. К сумеркам Блэк и Туан хорошо освоились на местности. Со всех сторон мы были окружены каньонами. Предыдущей ночью северовьетнамские войска двигались по тем, что были к востоку и западу от нас. Когда на связь вышел самолет управления, я лишь нажал тангенту PRC-25. Поскольку я их слышал, то предположил, что и они приняли мой короткий сигнал. В любом случае они ничего не могли для нас сделать. Мы оставались запертыми погодой, и при перемещениях северовьетнамцев, не зная точного местонахождения нашего МНП, мы не могли бы чувствовать себя уверенно, вызывая артиллерию. Так, страдая, мы просидели там в общей сложности пять дней.
На пятый день погода, наконец, немного улучшилась, низкие облака начали рассеиваться. Новичок-наездник Кови пролетел над нашей позицией, сделав нескольких попыток добиться от меня ответа по PRC-25. Цессна 0-2 была так близко, что я не мог понять, почему он меня не слышит. Я поменял батареи. Я сказал ему, что хочу, чтобы нас эвакуировали как можно скорее: Сону все еще было худо, СВА перемещались вокруг нас каждую ночь, мы все устали, промокли и продрогли до мозга костей. Отважный лейтенант приказал нам продолжать выполнение задачи. Он сказал, что многие опасались, что с нами что-то случилось, поскольку последние три дня с нами не было связи. Я швырнул трубку. Через минуту или две 0-2 пролетел рядом с южным периметром нашего МНП. Когда самолет прошел мимо, я сделал два или три одиночных выстрела в воздух в сторону от него. Внезапно радио ожило.
"Мы под огнем противника! Мы под огнем противника!" Он спросил меня, слышал ли я выстрелы.
"Утвердительно", ответил я. Теперь в его голосе появилась нервозность.
"Мы под огнем противника, мы уходим отсюда", сказал лейтенант. Я еще раз напомнил ему, что мне нужна эвакуация и как можно быстрее. "Утвердительно", последовал его быстрый ответ. Он сказал, что вызовет "шустрил" и ганшипы морской пехоты, чтобы подавить огонь противника, прежде чем отправить Кингби. Я сказал ему, чтобы он первым делом прислал Кингби, и побыстрее, поскольку облачность опять сгущается, и что у нас закончились еда, чистая вода и всякое терпение. Если СВА ударят по нам, мы побеспокоимся об этом, когда они появятся непосредственно перед нами. Кроме того, напомнил я лейтенанту, на протяжении последних четырех дней северовьетнамцы явно не подозревали, что мы находимся здесь, на земле. Теперь, когда его самолет прожужжал над нашей позицией, это послужило предупреждением для всех СВА в радиусе мили, и они отправятся на поиски групп SOG.
Через десять минут мы услышали Кингби. Блэк и Туан пробежали по северо-западному склону и спустились с холма. Когда Кингби подошли к нашей LZ, они вернулись для эвакуации. Я посадил всю группу в вертушки, и мы покинули LZ, СВА сделали по нам всего несколько выстрелов. В сравнении с другими эвакуациями это была легкая прогулка. Блэк объяснил, что они с Туаном сбегали вниз, чтобы установить мины-ловушки на одной из троп и вокруг нее, в том числе заминировать стреляную трубу от LAW М-72, которую когда-то бросило там другое американское подразделение.
Когда мы вернулись на FOB 1, Блэк, Эстес и я шутили, что до этого нам никогда не было так мокро и так холодно в течение такого долгого времени. До отъезда во Вьетнам никто из нас и представить себе не мог, что столь печальное событие может произойти в Юго-Восточной Азии. Мы сошлись на том, что ни за что не смогли бы воевать в Корее, во время боев в которой температура опускалась до 30-43 градусов ниже нуля (-34,5ºС, -41,5ºС). Затем разговор зашел об отважном лейтенанте.
"Я собираюсь убить этого мелкого ушлепка", сказал Блэк.
"Даже в тайной войне существуют правила и предписания, запрещающие причинять вред офицерам", напомнил я ему.
"Ну тогда я хочу врезать и вырубить его", быстро ответил Блэк.
"Не убивай его", встрял Эстес, "это помешает тебе ходить на задачи с Тилтом". Он замолчал на секунду. "Будешь бить его, убедись, что нет свидетелей. Тогда это будут лишь его слова против твоих, и даже при том, что все будут знать, что это сделал ты, никто в лагере не поддержит его, потому что все здесь уважают тебя". Затем Эстес спросил меня, не просился ли храбрый лейтенант пойти на задачу с ST Айдахо. Я ответил, что да, так и было, и что я вежливо отклонил его просьбу присоединиться к группе. Эстес сказал, что, по его мнению, мне не стоит беспокоиться о том, что лейтенант когда-либо снова попросится выполнять задание с нашей группой. Позже, во время первоначального опроса, я сказал старшему NCO S-3, что я не хочу, чтобы этот лейтенант когда-либо еще был наездником Кови у моей группы. Я предположил, что отделу S-3 стоит рассмотреть вопрос о назначении его на менее ответственную работу, пока он не проведет какое-то время на земле в АО Прерия Файр.

1. Rockpile – Куча камней, часто с намеком на работу заключенных в каменоломне. Отсюда на сленге (преимущественно американском) обозначает тюрьму, а в переносно-юмористическим смысле – любое место, подразумевающее выполнение тяжелой, монотонной физической работы (прим. перев.)
2. Смесь дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения. Применялась для уничтожения лиственного покрова джунглей и облегчения обнаружения подразделений СВА и Вьетконга. Из-за особенностей производства в составе этого химиката было значительное количество диоксина – мутагена, вызывающего онкологические заболевания и генетические мутации у подвергающихся его воздействию людей и других живых существ. Справедливости ради следует заметить, что достоверно о его свойствах стало известно только к середине 70-х годов. До этого химикаты аналогичного состава достаточно широко использовались в сельском хозяйстве (в частности, в хлопководстве, для удаления листьев перед уборкой), лесной промышленности и т.п. областях (прим. перев.)
3. Высота "Свиная отбивная" (Pork Chop Hill) – примерно 300-метровой высоты холм к северу от Ёнчхона, где в апреле и июле 1953 года развернулось два крупных пехотных сражения (прим. перев.)
4. Официальное прозвище штата Калифорния (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 13 апр 2021, 14:51, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 13 апр 2021, 13:39 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Den_Lis писал(а):
Когда засов лязгнул в переднем положении, я быстро двинулся к ним.

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 90 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: Yandex [Bot] и гости: 8


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB