Эту была книга, к которой сложно составить вступление.

Большое спасибо.

Особенно за это: плюс за сленговые термины на языке оригинале в сносках, значительно облегчает восприятие и пополняет vocabulary.

8.

В течение недели, последовавшей за переездом в Кабул в первые дни года, Блейбер ежедневно встречался в "Ариане" с Джоном, заместителем начальника станции ЦРУ, и подполковником из ОГ "Кинжал" Крисом Хаасом, пользующимся большим уважением командиром 1-го батальона 5-й Группы Сил спецназначения. Тогда, 16 января, Джон впервые упомянул, что разведданные указывали на присутствие значительных сил противника в районе Шахикота.
Встреча стала поворотным моментом в войне. С середины декабря начальник станции – высокий, спокойный, интеллигентный и очень уверенный в себе сотрудник ЦРУ по имени Рич – говорил военным, что американским войскам следует сосредоточить свои поиски Аль-Каиды в районе Гардез-Хост. Рич был человеком, к советам которого военное руководство научилось прислушиваться. Руководитель операции в Алжире во время мятежа исламистов начала 90-х, в 1999 году он был назначен начальником "подразделения бен Ладена" ЦРУ. На этой должности он посетил полосу Афганистана, удерживаемую Ахмад Шахом Масудом. Вероятно, он знал о стране больше, чем кто-либо из американских официальных лиц, находившихся в Афганистане в начале 2002 года. Когда в том месяце у него побывал Эдвардс, заместитель командира CFLCC, Рич сказал ему, что ожидает "последнего сражения войны" в районе Гардеза-Хоста. Теперь, несколько недель спустя, ЦРУ сместило акцент с Гардеза-Хоста на Шахикот. С того момента, как Джон впервые произнес это слово на встрече в "Ариане", ЦРУ и AFO сделали построение разведывательной картины района Шахикота своим главным приоритетом.
В лице Рича и Джона у ЦРУ было двое самых умных американцев в Афганистане. Все военные, которым доводилось иметь дело с кем-либо из двух лучших сотрудников Агентства в Кабуле, уходили впечатленными. "Ни в одном разговоре, который у меня когда-либо был с (Ричем), он не оказывался неправ", говорил Эдвардс. "Он испытывал к Афганистану гораздо лучшие чувства, чем большинство людей, с которыми мне доводилось общаться. Большинство людей считали, что знают намного больше, чем это было на самом деле".

После получения разведданных о том, что силы Аль-Каиды и Талибана движутся в город Зермат, в восемнадцати километрах к юго-западу от Гардеза, "Техас-14" прибыла туда 16 января в сопровождении примерно трех сотен афганцев. Афганские силы состояли из 170 бойцов, возглавляемых двумя командирами, Кабиром и Зиабдуллой, сопровождавших "Техас-14" из Логара, 30 человек Зии в качестве личной охраны и 100 человек, предоставленных шурой Гардеза, по сути, представлявшей собой городской совет, состоявший из племенных старейшин. Американцы включали в себя людей Томаса и несколько оперативников ЦРУ. Однако когда они достигли Зермата, стало ясно, что силы противника уже предупреждены и стараются не попадаться на глаза. Вместо этого американские бойцы были встречены толпами любопытствующих. В исламской школе, или медресе, которую они считали базой противника, вместо них они обнаружили городских старейшин, ожидающих их у накрытого обеденного стола. В любом случае, эти события сделали американцев еще более подозрительными в отношении Зермата и его окрестностей. На следующий день они вновь двинулись по той же дороге, и люди Зии заметили в паре километров русский грузовик "КАМАЗ", направляющийся на восток в сторону Шахикота (о котором никто не говорил "Техасу-14", как о предмете интереса, несмотря на внимание, которое долина привлекала к себе в вышестоящих штабах). Люди Зии преследовали, но не смогли догнать машину. Однако по пути они захватили другой "КАМАЗ" и такси. При обыске грузовика была обнаружена сумка, полная инструкций по изготовления взрывных устройств, а также продукты питания и одежда, которая, по словам людей Зии, несомненно, была арабской.
Инцидент привлек внимание Гленна Томаса к Шахикоту. Он предпринял немедленные ответные действия. На следующий день еще одна колонна покинула "надежный дом" и направилась в Шахикот. Большая часть группы состояла из сотни афганских ополченцев, включая тридцать человек Зии и большой контингент шуры Гардеза. В американскую часть входили "Техас-14", несколько человек из ЦРУ, группу радиоразведки, и пара SEAL из Team 6, приданных подразделению AFO, теперь обустроившемуся в гардезском "надежном доме". Американцы намеревались проехать по дороге на Зермат, свернуть в сторону Шахикота, и разделить свои силы, когда они окажутся на подходе к огромной горбатой горе, обозначающей западный край долины. Половина отряда займет блокирующие позиции к югу от горы, в то время как остальные силы войдут в долину с севера.
Пока они двигались в сторону долины, группа радиоразведки перехватила несколько передач на арабском языке из Зермата, в которых описывался конвой и делались попытки выяснить, куда он движется. Затем план развалился. Войска шуры Гардеза оторвались и двинулись напрямую в долину, оставив американцев глотать пыль. Когда люди Томаса догнали их у южного входа в долину (а не северного, к которому должны были идти войска шуры), они сказали американцам, что несколько их машин уже въехали в долину, и один из их людей был захвачен. Затем "захваченный" человек внезапно появился, будучи, однако, все еще при своем оружии. Среди американцев росли подозрения. Томас отправил несколько бойцов шуры Гардеза в ближайший кишлак, чтобы выяснить, что происходит. Они пропали на несколько часов. Перед их возвращением американцы увидели, как женщина в бурке выходит из одного из кишлаков и забирается в горы. Затем маленький мальчик, весь в слезах, прошел мимо них, уводя верблюда, нагруженного домашней утварью, прочь из долины. Когда его спросили, почему он плачет, тот ответил, что люди в его кишлаке сказали, чтобы он уходил, потому что здесь будет большой бой. Люди Зии, которым американцы доверяли больше, чем любым другим афганцам, явно нервничали и раз за разом говорили Томасу, что им следует уехать до захода солнца. Тем временем они увидели белый фургон, который ездил взад-вперед между кишлаками в центре долины и горным хребтом, образующим восточную стену Шахикота.
Бойцы шуры вернулись с двумя местными жителями, заявившими, что в их кишлаке нет боевиков Аль-Каиды. Они пригласили американцев на чай. Томас и остальные не поверили им. Все чувства подсказывали, что они находятся в опасной ситуации. Когда солнце начало садиться, они решили вернуться в Гардез до наступления темноты. Возвращаясь к дороге на Зермат, они не могли не заметить, что бойцы шуры Гардеза, ранее утверждавшие, что совершенно незнакомы с Шахикотом, знали маршрут достаточно хорошо, чтобы провести колонну в наступающей темноте. По возвращении в "надежный дом", два старших заместителя Зии сказали Томасу, что, будучи в Шахикоте, они видели, как "чеченцы" устанавливают 12,7-мм крупнокалиберные пулеметы ДШК (называемые ими "дишка") и другое вооружение на возвышенности, под которой проходил маршрут, которым американцам пришлось бы ехать в Бабулькель. "Чеченцы" крикнули бойцам Зии, чтобы они "исполнили свой мусульманский долг", приведя американцев в явную ловушку. Люди Зии не намеревались предавать своих американских союзников, но и не хотели рассказывать Томасу об этом эпизоде, пока еще находились в долине. Они думали, что если войска шуры услышат, то могут напасть на американцев.
И вновь бойцы Зии доказали свою ценность. Вскоре после этого американцы убрали людей Кабира со сцены и поставили Зию во главе маленькой афганской армии, которую они собирали в Гардезе.

9.

К 20 января доклады из Гардеза в сочетании с анализом Суини убедили Малхолланда сделать Шахикот основным приоритетом "Кинжала". В то время как Суини сидел в SCIF, отслеживая "крысиные тропы" к югу и востоку от Гардеза, другие специалисты по планированию работали над сопоставлением остальных частей головоломки в Объединенном оперативном центре (Joint Operations Center – JOC) "Кинжала".
JOC "Кинжала", подобно его аналогу в ОГ-11, состоял из ряда соединенных между собой, оборудованных климат-контролем белых нейлоновых палаток, наполненных гулом безостановочной деятельности штабного персонала с вкраплениями резкой скороговорки радиосвязи. Обилие ноутбуков делало его похожим на высокотехнологичное стенографическое бюро. Вдоль стен выстроились стойки с аппаратурой связи, а столы были усыпаны картами и блокнотами, повсюду стояли кофемашины, вездесущие во всех военных оперативных центрах. В углах палаток стояли коробки, заполненные закусками из MRE – американских высококалорийных сухих пайков – которые голодные штабисты поглощали и днем и ночью.
Двое ключевых планировщиков Розенгарда были уорент-офицерами SF, служившими в группах, только что вернувшихся на К2 из района к северу от Гардеза. Один из уорентов анализировал район Шахикота, чтобы определить, где у Аль-Каиды могут находиться базы подготовки и материально-технического снабжения, и как вражеские боевики могут перемещаться между ними. Второй склонился над планировочным столом в другой палатке, используя свое знание ключевых личностей этой части Пактии, чтобы создать "людскую сеть", включающую не только вероятных лидеров или сторонников Талибана или Аль-Каиды, но и те фигуры, которые могут стать союзниками США.
К данному моменту Малхолланд, командир "Кинжала", решил, что разведданные оправдывают крупную операцию, нацеленную на Шахикот. Планирование продолжалось, но по-прежнему носило весьма разрозненный характер. Большая часть работы с конкретными деталями ограничивалась палаткой, которую группа планирования Розенгарда делила с приданными "Кинжалу" сотрудниками ЦРУ. Помимо Малхолланда, полковника ВВС Фрэнка Киснера (заместителя Малхолланда, также командовавшего базирующимися на К2 ганшипами АС-130 и МС-130), Розенгарда, Суини и двух уорентов, лишь несколько штабистов, которым было "положено знать", были осведомлены, что идет работа над чем-то крупным.

По мере того, как планировщики и аналитики "Кинжала" корпели над донесениями разведки, картами и спутниковыми фотографиями, они все лучше знакомились с Шахикотом, ранее бывшим для них лишь неопределенным местом к югу от Гардеза.
По факту в Шахикоте было две долины – Верхний Шахикот и Нижний Шахикот. Обе долины шли параллельно с юго-юго-запада на северо-северо-восток, разделенные горной грядой высотой более 9000 футов. У долины Верхний Шахикот, лежащей на востоке, было говорящее название. Она располагалась выше, а ее дно на картах выглядело узкой полосой земли шириной не более пары сотен метров, окаймленной скалистыми горными вершинами. Похоже, там никто не жил. Но в долине Нижний Шахикот – вскоре ставшей известной как собственно Шахикот – все было по другому. В зависимости от того, где мерить, она была около пяти миль (восемь километров) в длину и две с половиной мили (четыре километра) в ширину. Хребет стреловидных очертаний выдавался в южную часть долины, образуя юго-западный и юго-восточный проходы. Он стал известен как "Палец". На востоке долина была ограничена грядой, отделяющей ее от Верхнего Шахикота. На своем южном конце она достигала пика у горы Такур Гар, которая при высоте в 10469 футов возвышалась над долиной. Не менее внушительный ориентир обозначал западный край долины: горбатый горный хребет высотой почти 9000 футов, длиной более четырех миль и почти в милю шириной. Он назывался Тергуль Гар ("Гар" в переводе с пушту означает "гора"), но его характерные очертания побудили американских планировщиков назвать его "Китом" по имени аналогичного скального массива в Национальном учебном центре Армии в калифорнийской пустыне Мохаве.
В отличие от негостеприимной восточной соседки, долина Нижний Шахикот была достаточно приспособлена для человеческого проживания. Она была достаточно ровной, чтобы поддерживать существование хозяйств, и через нее протекало несколько ручьев. В результате в долине было четыре кишлака, каждый из которых насчитывал не более пары сотен жителей. На самом юге был Марзак, расположенный между Такур Гар и Пальцем. Крошечная деревушка Зерки Кале находилась к северу от кончика Пальца, примерно в 1000 метрах к юго-западу от Бабульхеля. Серханхель, самый большой кишлак, находился прямо в середине долины. Главный проход в Шахикот находился на юго-западе, между южным концом Кита и западной стороной Пальца. За ним лежали Зермат, примерно в девяти милях на запад-северо-запад, и Гардез, в восемнадцати милях к северу. Но для тех, кто желал их найти, существовали и другие выходы из Шахикота: направляясь на юг, мимо Марзака, решительный путешественник мог пробраться через седловины и перевалы, или направиться на восток, через ущелье с крутыми склонами, вдоль южного подножья Такур Гар. Было также несколько высокогорных перевалов, ведущих через восточный хребет в Верхний Шахикот, а также очевидный маршрут на северо-запад вокруг северного конца Кита. Наиболее логичными путями проникновения и выхода были те, что вели на запад вокруг Кита, но тот, кто в спешке направится в Пакистан, скорее всего, выберет именно те, что направлены на юг и восток.
После изучения разведданных, группа планирования Розенгарда пришла к выводу, что в Шахикоте имеется три типа людей: афганские мирные жители, не имеющие никакого желания сражаться, которые попытаются бежать из долины на запад, как только начнется стрельба; вражеские лидеры (никто не знал, какого ранга, но все на К2 и в Баграме надеялись, что в Шахикоте скрываются настоящие HVT), которые также будут пытаться ускользнуть, прячась среди некомбатантов или направляясь в Пакистан; и, наконец, закаленные бойцы, у которых может не быть иного выбора, кроме как остаться и прикрывать побег своих лидеров, прежде чем попытаться скрыться самим. Твердой оценки численности вражеских боевиков не было, однако на полученных с воздуха снимках было видно активное движение по маршруту, идущему из Серханхеля на восток через перевал в восточной части хребта. Предполагалось, что этот путь – не более чем козья тропа – будет выбран самыми старшими из находившихся в долине вражеских фигур, чтобы покинуть Шахикот в случае нападения. Розенгард решил, что ключ к операции лежал в том, чтобы принудить противника попытаться бежать по этому маршруту. Он назвал это "убеждением противника делать то, что он и так хочет сделать".
Несмотря на полученные в Тора-Бора доказательства того, что в пуштунских провинциях опора на афганских союзников была высокорисковой стратегией, Розенгард первоначально исследовал возможность проведения операции в Шахикоте, ориентируясь исключительно на дружественные афганские силы – в вихре сокращений, характеризовавших войну в Афганистане, они проходили как афганские вооруженные силы (Afghan military forces, или AMF) – с обычным дополнением в лице советников из Сил спецназначения. У Розенгарда и остального руководства "Кинжала" было две основные причины, по которым AMF все еще представлялись наиболее предпочтительным выбором.
Во-первых, согласно докладам из Гардеза предполагалось, что силы Аль-Каиды в Шахикоте смешаны с примерно тысячей местных афганских мирных жителей. Сюда входили жители кишлаков, а также люди, привезенные из близлежащих городов в качестве "подневольной прислуги" боевиков. При штурме Шахикота, полагали офицеры "Кинжала", будет важно иметь бойцов, которые смогут быстро отличить местных жителей с одной стороны, от арабов, узбеков и других иностранцев, которых американцы хотели бы уничтожить, с другой. Розенгард и прочие не верили, что кто-либо из американцев – даже из числа их собственных Сил спецназначения – будет способен произвести такое разделение. Альтернативной, по мнению офицеров "Кинжала", был риск устроить резню мирных жителей, что имело бы негативные стратегические последствия, перевешивающие любые полученные выгоды. Розенгард четко озвучивал свою обеспокоенность тем, что отправь они в Шахикот обычные американские силы, те захватят объекты, а затем выжившие после штурма гражданские скажут CNN: "Эти американцы пришли и убили мою сестру, и моего брата, и всех этих афганцев".
Вторая причина, по которой командование "Кинжала" считало жизненно важным использовать для штурма AMF, было желание дать афганцам ощущение "собственности" в отношении победы, которая, по мнению американцев, должна была последовать. Это было отсылкой к желанию США не выглядеть вторгающейся или оккупационной силой. "В конце концов, мы хотим, чтобы афганцы почувствовали ответственность за освобождение своей страны и участие в качестве партнера в (искоренении) убежища", которое создала себе Аль-Каида, говорил Розенгард. Отвечая на вопрос, осознает ли эту концепцию среднестатистический афганец в стране, столь раздробленной по этническому признаку, Розенгард на мгновение задумался, а затем ответил, что, по крайней мере, Зия понимает ее.

_________________
Amat Victoria Curam

>>> 12,7-мм крупнокалиберные пулеметы ДШК (называемые ими "дишка")

дишка или дашика? слышал о втором варианте

И "дишка", и "душка", и почти что "дашка" (скорее всего, та самая "дашика"). Кто как на слух воспринял, так и говорил...
В данном случае "pronounced "dishka"...

_________________
Amat Victoria Curam

В одном из переводов "Поколения убийц" ZU's наши переводчики обозвали "Зевсом" ))

_________________

Спасибо большое!

10.

Стратегические взгляды Миколашека, находящегося в своем кувейтском штабе, совпадали с, воззрениями Малхолланда и Розенгарда. С конца декабря генерал следил за донесениями разведки о перегруппировке Аль-Каиды в Шахикоте. Каждый день он проходил 300 метров от ангара, в котором находился его штаб, до разведывательного центра CFLCC, размещавшегося в кирпичном здании внутри другого ангара. Там он проводил час или больше, копаясь в мозгах аналитиков, корпевших над сырыми разведданными из Афганистана. Каждые пару дней будет появляться новое донесение агентурной разведки, указывающее на активность противника в долине и ее окрестностях. Марзак был первым кишлаком из появившихся в сводках, через несколько дней - Серханхель. Интерес Миколашека был задет. Это больше, чем хлебница(15), подумал он.
По мере накопления доказательств того, что силы Аль-Каиды объединяются в Шахикоте, генералы, руководившие войной в Афганистане, обдумывали свой следующий шаг. Для Миколашека восточный Афганистан был последним регионом страны, который не контролировался союзными силами. Оценки численности противника в районе Шахикота сильно различались. Долгое время парни из разведки предполагали, что численность боевиков Аль-Каиды в долине и вокруг нее, скорее всего, не превышает сотни. Эта цифра неуклонно росла, оценки колебались от пары сотен до нескольких тысяч. Миколашек и другие американские лидеры пришли к выводу, что их следующим шагом в ведении боевых действий должно стать привлечение значительных сил, чтобы сокрушить противника в Шахикоте.
Основываясь на полученных разведданных, Миколашек пришел к выводу, что вражеские боевики, собирающиеся в Шахикоте, являются членами Исламского движения Узбекистана (ИДУ). ИДУ была радикальной исламистской группировкой, которая на протяжении последнего десятилетия, воевала с авторитарным правительством Узбекистана с баз в соседнем Таджикистане. К 11 сентября ИДУ стала центральноазиатской франшизой Аль-Каиды. Значительное количество ее боевиков собралось в Афганистане, чтобы защитить бен Ладена в его борьбе против американцев. Собравшиеся в Шахикоте боевики ИДУ были выбиты из района Кундуза на севере Афганистана, а затем вновь бежали из Тора-Бора, предположил Миколашек. Не желая перебираться в Пакистан, поскольку их этническая принадлежность сделает их там слишком заметными, узбеки, вероятно, ждали своего времени в Шахикоте, прежде чем либо попытаться вернуться в Таджикистан, либо вновь атаковать американские войска и временное правительство в Кабуле, считал Миколашек. Он был полон решимости помешать им в осуществлении любой из этих попыток.

Решившись действовать против Аль-Каиды в Шахикоте, старшее американское командование затем должно было решить, когда и как атаковать, и какими силами. Несмотря на фиаско в Тора-Бора, Фрэнкс и Миколашек решили придерживаться формулы, принесшей им успех в борьбе с талибами: нетрадиционные методы вооруженной борьбы плюс авиация. "Мы придерживались наших руководящих принципов", говорил Миколашек. "Это (будет) нетрадиционная операция, и основными силами (будут) подразделения AMF". Тот факт, что по данным разведки противником в Шахикоте были не боевики-талибы из бывших крестьян, а закаленные партизаны Аль-Каиды и ИДУ, никоим образом не смог изменить мнение генералов.
Если это собиралась быть нетрадиционная операция, Миколашек должен был выбрать одну из двух объединенных оперативных групп специальных операций, находящихся под его командованием – "Кинжал" (оперативная группа нетрадиционных методов ведения войны Малхолланда) или "К-Бар" (оперативная группа прямых действий и специальной разведки Гарварда) – для проведения штурма. Это было не сложное решение. Группы Сил спецназначения Малхолланда неоднократно демонстрировали способность превращать афганское ополчение в эффективные боевые подразделения. Признанные мастера нетрадиционной войны в Афганистане, они уже работали над проблемой, поставленной Шахикотом. У разрозненных спецподразделений в "К-Бар" и в помине не было таких связей с афганскими силами, какие имелись у "Кинжала". Для них, специалистов в прямых действиях и специальной разведке, это не являлось их делом. Для Миколашека существовал лишь один вариант: пусть Малхолланд принимает мяч и бежит с ним(16).
По факту Малхолланд уже бежал с ним, но ему также довелось столкнуться с проблемами, пытаясь в центре пуштунских земель повторить успехи, достигнутые с Северным альянсом. Несмотря на свое название, "Восточный альянс", организованный группами "Кинжала" в других пуштунских провинциях, не был целостной организацией, а лишь сборищем не связанных между собой групп ополченцев, ни одна из которых не происходила из района Гардез – Шахикот. Для действий в Шахикоте "Восточный альянс" не подходил. "Кинжал" действовал в Пактии только с декабря, но еще до того, как стало ясно, что Шахикот потребует его внимания, Малхолланд хотел иметь в провинции силы, способные проводить операции. Там не существовало местных антиталибских сил, а для их вербовки и обучения потребуется время. Поскольку высшее командование с нетерпением ожидало действий, Малхолланд решил задействовать единственный имеющийся у него отряд: афганских бойцов "Техаса-14" под командованием Зии Лодина.
В Гардезе Гленн Томас и его Команда-А усердно трудились над тем, чтобы превратить бойцов Зии в эффективное боевое подразделение, но к началу февраля стало ясно, что им предстоит пройти долгий путь, прежде чем они будут готовы выступить против Аль-Каиды. Это не было хорошей новостью для Миколашека. Он хотел атаковать Шахикот как можно скорее и с нетерпением ждал, когда "Техас-14" завершит свою работу по подготовке Зии. "Попытки найти, набрать, обучить, экипировать и снабдить этих ребят заняли гораздо больше времени, чем нам хотелось бы", говорил Миколашек. "Если бы к началу февраля у нас в наличии имелось подразделение, мы бы, вероятно, пошли туда (в Шахикот) примерно в это время". Однако там была "существующая сила", доступная Миколашеку. К середине января на замену морским пехотинцам была развернута 3-я бригада 101-й воздушно-десантной дивизии. Хотя у бригады в Кандагаре находился лишь один из трех пехотных батальонов, еще один охранял аэродром в Якобабаде, в Пакистане, в то время как 1-й батальон 87-го пехотного 10-й Горной находился на К2. Таким образом, на театре в распоряжении американского командования имелось три батальона хорошо подготовленной легкой пехоты, пожелай они использовать их вместо сил Зии в качестве основного ресурса. Но одержимость CENTCOM минимизацией роли обычных американских подразделений означала, что этот вариант никогда не будет рассматриваться всерьез.
Тем не менее, CENTCOM, CFLCC и "Кинжал" извлекли из своих затруднений в Тора-Бора один важный урок: необходимость блокировать все пути отхода в Пакистан. Местность вокруг Шахикота была более благоприятной, чем в Тора-Бора, для обустройства блокирующих позиций вдоль "крысиных троп", ведущих в Пакистан. Американцы были полны решимости не дать своим врагам снова сбежать. "Чего мы не хотели... так это эффекта отсутствия заслона", говорил Миколашек. "Одним из уроков, извлеченных нами в Тора-Бора, была необходимость иметь блокирующие позиции".
Но кто займет эти позиции? Задним числом ответ кажется очевидным: американская пехота. Но генералам на тот момент это не было понятно. Если бы ЦРУ и Команды-А Малхолланда смогли набрать достаточное количество ополченцев, Миколашек, вероятно, "по умолчанию" вновь прибег к формуле "афганцы плюс спецназ". Но даже при том, что "Кинжал" набирал в районе Гардеза пуштунские силы количеством до роты, чтобы поддержать крошечное ополчение Зии, численность AMF все еще не была достаточной для проведения классической операции "молот и наковальня", которую штаб "Кинжала" предполагал в Шахикоте. Тем временем офицеры, стоящие выше и ниже в цепочке командования, продолжали анализировать разведывательную картину, по мере того, как она складывалась воедино подобно головоломке. Учитывая рост предполагаемой численности противника и отсутствие других войск для занятия желаемых блокирующих позиций, Малхолланд решил, что операция в Шахикоте предоставляет хорошую возможность впервые использовать обычные американские силы в крупномасштабных боевых действиях в Афганистане. Штаб Миколашека независимо пришел к тому же выводу. CENTCOM наконец-то вступил в дело в конце января. В ходе одной из бесчисленных телеконференций, посредством которых Фрэнкс и Миколашек управляли боевыми действиями, CENTCOM отдал приказ сосредоточить средства разведки и наблюдения, а также провести операции в районе Хост - Гардез с целью устранения очагов сопротивление Аль-Каиды. CENTCOM далее распорядился использовать для проведения этих операций комбинацию афганских сил, SF и обычных подразделений. "Это был первый случай, когда CENTCOM признал, что мы можем и должны использовать обычные силы для наступательных операций", сказал Эдвардс.
По мере того, как в Афганистане февраль катился на смену январю, в обсуждениях генералов и полковников в Макдилле, Кэмп-Доха и на К2 о подходе к проблемам в Пактии начало появляться странное слово с японским звучанием: Раккасан.

15. Идиоматическое выражение, основывающееся на популярной еще с XIX века игре "20 вопросов", в ходе которой игроки, задавая наводящие вопросы, пытаются выяснить, что за предмет был загадан ведущим. В частности: "Это больше хлебницы?" (прим. перев.)
16. Имеется в виду один из двух способов продвижения мяча в американском футболе (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

А у нас нет какого-то аналога термину "Direct Action"?

_________________
XA2

У нас это входит в "Специальные действия войск (сил)" и, к сожалению, такого вот точного определения не имеет...

_________________
Amat Victoria Curam

Спасибо.

_________________
XA2

11.

В Кандагаре была холодная, свежая ночь, а телефон на столе Фрэнка Верчински в тесном офисе в пыльном здании терминала аэропорта настойчиво названивал. Командир бригады ответил. На линии был офицер ОГ "Кинжал" из Баграма. Его сообщение было кратким и конкретным. Требовалось присутствие Верчински на встрече, которая должна была состояться в Баграме через пару дней, для обсуждения предстоящей операции. Высокий, крепко сложенный пехотный полковник положил трубку и невидящим взглядом окинул скудно украшенное помещение. В стойке у стола были закреплены американский флаг и полковое знамя 187-го пехотного. На стене висели ковер, подаренный ему местным афганским командиром, и флаг 101-й воздушно-десантной дивизии, на котором была изображена голова белоголового орлана с распахнутым в крике оранжевым клювом на черном фоне. Там не было карт. У Верчински бывало слишком много посетителей, не имевших права видеть их. Все карты висели на стенах его тактического оперативного центра, всего в сорока футах отсюда. Предстоящая операция? подумал он. Ну что же, это интересно.

Жизнь Верчински была смутной с тех пор, как почти пять месяцев назад он при совершенно других обстоятельствах ответил на другой телефонный звонок. Утром 11 сентября он выходил из душа в своем доме после занятий физподготовкой со своими бойцами. Когда он поднял трубку, то услышал настойчивый голос друга семьи, Брюса Мейерса. "Ты уже смотрел телевизор?" спросил Мейерс. "Нет". "Включи его". Экран телевизора Верчински зажегся за несколько мгновений до того, как второй самолет ударил во Всемирный торговый центр. "Это невозможно", пробормотал все еще капающий водой на пол полковник, наблюдая, как оранжевый шар пламени вырывается из небоскреба. Когда просочились новости о самолете, ударившем по Пентагону, и еще одном, разбившемся при загадочных обстоятельствах в Пенсильвании, Верчински быстро пришло в голову, что кто-то напал на его страну. Соединенные Штаты были в состоянии войны. Верчински поспешно натянул форму – он жил всего в шести минутах от главных ворот Форт Кэмпбелла, и всегда заходил домой, чтобы принять душ после тренировки – затем запрыгнул в свой красный пикап Мазда, и рванул в расположение.
Когда он въезжал на парковку командного состава позади штаба 3-й бригады 101-й воздушно-десантной дивизии, личный состав его штаба уже переполняла нервная энергия. Отвечая на приветствия по пути в свой кабинет, полковник обнаружил, что всматривается во множество знакомых лиц. Он командовал более года, жил, ел и дышал делами бригады. Командование бригадой было чрезвычайно напряженным этапом офицерской карьеры. Да и как могло быть иначе, когда готовишь несколько тысяч мужчин и женщин к свирепости сухопутных сражений. Но у Верчински были превосходные подчиненные, на чью поддержку он мог рассчитывать. Он не мог выбрать себе командиров батальонов – Армия назначила на эти должности своих наиболее многообещающих подполковников – но он тщательно отобрал каждого из своих майоров, назначив надежных офицеров, на которых мог с уверенностью положиться, на важнейшие должности в бригадном и батальонных штабах. Он также унаследовал первоклассного бригадного старшего сержант-майора в лице Иуниасолуа Савуса: внушительный слиток самоанских мускулов, чей профессионализм был прекрасным примером для нижних чинов бригады.
В штабе бригады имелась дополнительная причина для шума и суеты, даже с учетом экстраординарных сцен, повторяющихся на экранах всех телевизоров в здании. Бригада готовилась встать на "черный цикл". Это значило, что в течение следующих шести или восьми недель она первой из трех пехотных бригад дивизии будет развернута где-либо, реши Пентагон отправить 101-ю на войну.
Верчински ощутил нахлынувшее волнение. Что за дело ему досталось. Это было назначение его мечты. В Армии было 320 пехотных полковников и лишь двадцать пять пехотных бригад, поэтому большинству полковников даже не доводилось командовать бригадой. Но Верчински командовал не просто какой-то бригадой. У него была одна из самых знаменитых бригад в Армии: 3-я бригада 101-й воздушно-десантной (воздушно-штурмовой) дивизии – Раккасаны.

101-я воздушно-десантная дивизия начала свое существование в 1942 году как планерное и парашютное подразделение. В приказе по части, дававшем жизнь 101-й, генерал-майор Уильям К. Ли, первый командир дивизии, говорил своим войскам, что, хотя у 101-й нет истории, у нее есть "свидание с судьбой". Фраза стала названием дивизионной песни, а также исполнила 101-ю чувством уникальности. "Позвольте мне обратить ваше внимание на тот факт, что наш знак – великий американский орел", сказал Ли. "Это подходящая эмблема для дивизии, которая сокрушит своих врагов, обрушиваясь на них подобно молнии с небес".
Известные как "Кричащие орлы", солдаты 101-й приступили к созданию своей собственной истории. Дивизия прыгала в Нормандии 6 июня 1944 года и участвовала в боевых действиях по всей Европе, прославившись отражением немецкой осады в Бастони во время битвы в Арденнах. 101-я была расформирована в конце Второй мировой войны, и не существовала в качестве боевого подразделения до 1956 года. Двенадцать лет спустя, будучи развернутой во Вьетнаме, 101-я из воздушно-десантной (т.е. парашютной) дивизии превратилась в аэромобильную (т.е. перебрасываемую вертолетами). В 1974 году Армия сменила обозначение дивизии с "аэромобильная" на более боевое "воздушно-штурмовая". Таким образом, она оставалась не только единственной воздушно-штурмовой дивизией Армии, но и уникальной среди вооруженных сил мира.
При правильном использовании 101-я воздушно-десантная (воздушно-штурмовая) дивизия была одной из самых мощных в мире. Ее 72 ударных вертолета AH-64 "Апач" и три батальона 105-мм гаубиц могли обрушить на противника сокрушительную огневую мощь. Но у 101-й был еще и обширный набор вертолетов – две бригады, или 234 борта, в сравнении с одной авиационной бригадой, или менее половины от этой численности, в любой другой дивизии – что делало ее уникальной. Вдобавок к трем батальонам "Апачей" в дивизии было три батальона транспортных вертолетов "Блэкхок" UH-60, плюс батальон "Чинуков" CH-47 для тяжелых перевозок. И это все было дополнением к трем великолепно подготовленным и оснащенным бригадам легкой пехоты. Комбинация из вертолетов и легкой пехоты давала возможность проведения воздушного штурма, используя шокирующий эффект от вертолетов, появляющихся над головами противника и высаживающих сотни бойцов в считанные минуты. Дивизия может единомоментно перебросить по воздуху в бой целую пехотную бригаду.
Но вертолеты, дававшие 101-й уникальную мобильность, были также ее самой большой уязвимостью. Распространение среди врагов Америки современных средств противовоздушной обороны представляло все большую угрозу для вертолетов. Даже ПЗРК(17) типа широко доступных SA-7(18) означали опасность для бортов дивизии. И, как продемонстрировали сомалийцы в Могадишо в 1993 году, граната реактивного гранатомета – одного из самых распространенных видов оружия Третьего мира – тоже могла сбить "Блэкхок". Между этими суровыми фактами и доктриной воздушного штурма существовало врожденное противоречие, все еще цепляющееся за шестидесятилетнее представление Ли о мстящих орлах, обрушивающихся с неба, чтобы сокрушить своих врагов.
В силу причуд запутанной армейской системы наименования ее боевых подразделений, дивизии и бригады редко имели ту же историю, что и составляющие их батальоны. Так было и в случае со 101-й. Бригада Верчински состояла из 1-го, 2-го и 3-го батальонов 187-го пехотного полка. Эти батальоны составляли 3-ю бригаду 101-й лишь с 1987 года, но их блестящая история восходила ко Второй мировой войне, когда 187-й пехотный полк участвовал во множестве сражений на Тихоокеанском театре военных действий в составе 11-й воздушно-десантной дивизии. Реорганизованный в 187-ю полковую боевую группу, он великолепно выступил в Корейской войне, совершив два эффектных боевых парашютных десантирования. К тому времени он получил свое необычное прозвище, находясь на оккупационной службе в Японии, где туземцы назвали подразделение Раккасан, что в примерном переводе означает "падающий зонт".
Доблестное прошлое, унаследованное Верчински, как командиром Раккасана, давало ему преимущество перед командирами менее знаменитых частей в воспитании духа подразделения. Участвовавшие в прошлых войнах ветераны Раккасана имели почти беспрепятственный доступ в расположение бригады и часто посещали ее, чтобы поделиться военными историями и мудростью со своими преемниками. "Они всегда бывали на мероприятиях, и солдаты постоянно слышали их рассказы, в том числе и о наследии Раккасана, будь то Вторая мировая война, или Корея с двумя боевых прыжками, или Высота Гамбургер во Вьетнаме", говорил Верчински. "И, конечно же, Буря в пустыне, с масштабной и глубокой воздушно-штурмовой операцией в долине реки Евфрат. Это все влияет на боевую мощь. Это просто определенным образом дает солдатам почувствовать себя частью такой сплоченной организации… Вы слышите, как парни все время говорят об этом, ну, знаете: "Мы продолжаем наследие Раккасана, мы должны поддерживать стандарты Раккасана и 101-й, Кричащих Орлов". Все это было для нас таким большим фактором повышения боеспособности. Мы знали, откуда происходим, мы знали, кто мы есть, и мы знали, за что мы сражаемся".
Командир 101-й, генерал-майор Дик Коди, чавкающий сигарой и жующий табак пилот "Апача", в 1991 году возглавлявший первую вертолетную атаку войны в Персидском заливе, желал быть уверен, что, если Пентагон призовет своих солдат к участию в начинающей разворачиваться войне, их не найдут неэффективными. Он провел в каждой из своих пехотных рот серию жестких боевых учений. Большая часть его 2-й бригады была развернута в Косово – в рамках одной из тех миротворческих миссий, которые продолжали пожирать боевую мощь Армии долгое время после того, как большинство американцев позабыли о них – и не вернутся до ноября, но две другие бригады решительно взялись за дело. Ни одна рота не была признана прошедшей квалификацию без успешного выполнения упражнения ночных боевых стрельб. Подготовка продолжалась в течение октября, ноября и декабря в условиях невыносимых холодов и влажности, но темп сохранялся неизменным.
В начале ноября Верчински потерял треть своей пехоты, когда 1-187 был направлен для охраны авиабазы в Якобабаде, Пакистан, где базировались американские самолеты, совершающие вылеты над Афганистаном. Батальону повезло, что он прошел подготовку в Кэмпбелле, поскольку в Пакистане возможности для тренировок были очень ограничены. Из-за политических ограничений они даже не могли стрелять на полигоне в Якобабаде.

Пока Раккасаны, перенося мокрый снег и дождь, оттачивали свое мастерство в Кэмпбелле, генералы CENTCOM и CFLCC обсуждали, кто должен заменить морских пехотинцев в Кандагаре. CENTCOM первоначально планировал привлечь еще одну оперативную группу морпехов. Но Миколашек был настроен на то, чтобы на сей раз руководство взяла на себя Армия. "Было важно, чтобы морскую пехоту заменила Армия, потому что мы переходили к тому, что должна делать Армия: продолжительным сухопутным операциям", сказал Миколашек.
В начале декабря через Командование Сухопутных войск в Форт Макферсон, штат Джорджия поступило распоряжение штаба армии: готовить Раккасан. (Коди держал Раккасанов на "черном цикле" после 11-го сентября) Но для Кина, Миколашека и других армейских руководителей успех в убеждении Фрэнкса и остальных в необходимости развертывания бригады быстро превратился в случай "поосторожнее с желаниями".

Когда бригаду направляют на войну, в особенности, когда она развертывается отдельно от своей дивизии, она обычно отправляется в виде бригадной боевой группы (Brigade Combat Team, или BCT). Бригадная боевая группа состоит из собственно бригады – по сути, трех "маневренных" батальонов бригады (т.е. пехотных или бронетанковых, в зависимости от ее типа) и штаба бригады – плюс "куски" дивизии, которые обычно сопровождали бригаду. Эти куски были подразделениями дивизионного уровня, не входившими в состав бригады в ППД, но которые считались необходимыми, чтобы командир бригады мог воевать в соответствии с армейской доктриной, и всегда придавались ему командиром дивизии во время учений и боевых действий. В 101-й эти куски обычно включали в себя по батальону артиллерии, "Апачей" и "Блэкхоков", а также роту "Чинуков", батарею противовоздушной обороны, взвод военной полиции, подразделения инженеров, связистов и военной разведки. Командир бригады с его штабом, командиры и штабы пехотных батальонов и приданных "кусков" проходили подготовку вместе, и должны были вместе сражаться. Со всеми ее компонентами численность бригадной боевой группы 101-й составляла около 5000 человек – грозная организация. Но Фрэнкс желал, чтобы в Афганистане присутствовала не полная BCT 101-й, а лишь несколько ее частей. Теперь "потолок" по численности войск, которым CENTCOM позволял находиться на афганской земле, начал кусаться. Вместо того чтобы запросить 3-ю BCT, CENTCOM передал Коди и Верчински список частей группы, которые они должны были развернуть. Отсутствовало какое-либо упоминание об артиллерии или боевых вертолетах – двух наиболее мощных системах вооружения в арсенале Верчински. Предел численности войск BCT был установлен на уровне около 2200 человек, на что Миколашек неохотно согласился, полагая, что это его единственная надежда убедить CENTCOM и Объединенный штаб в Пентагоне согласиться на развертывание. Ограничение означало, что Верчински мог взять в Афганистан лишь один пехотный батальон.
Эта новость не устраивала ни Коди, ни Верчински, жизни солдат которых оказывались в опасности. Командир Раккасана отправил большую часть своей бригадной боевой группы в Объединенный учебный центр боеготовности (Joint Readiness Training Center – JRTC) в Луизиане, а затем провел еще один раунд интенсивной подготовки в Кэмпбелле. Он был хорошо знаком с сильными и слабыми сторонами своих командиров, штабных офицеров и бойцов. У них были доверие и единство, необходимые для сплоченности боевой организации. Теперь от Верчински требовали, чтобы, отправляясь на реальную войну, он разбил эту организацию на части. Это была единственная война, в которой сражались Соединенные Штаты, и это была единственная бригада, которую армия развертывала, чтобы принять участие в этой битве, однако ему было приказано оставить более половины своих сил дома. С точки зрения Верчински, Коди или полковников и генералов, находящихся выше в цепочке командования Армии, это было бессмысленно. "Командир бригады (и) командир дивизии в 101-й явно хотели предоставить больше войск", сказал Кин. "В штабе Армии мы задавали те же вопросы, потому что имело смысл отправить подразделение в полном составе". Верчински апеллировал. "Я сказал: как насчет остальной части бригадной боевой группы, в особенности артиллерии и остальной авиации – можем ли мы взять их?" вспоминал он. Командир дивизии полностью поддерживал его, порекомендовав развернуть BCT полностью. Пилот "Апача", Коди, был возмущен тем, что в списке пожеланий CENTCOM не было ни одного ударного вертолета. Он направил через Миколашека запрос в CENTCOM о развертывании хотя бы нескольких "Апачей". Он был отклонен. "Дик Коди сходил с ума, и мы были с ним согласны", говорил Эдвардс, еще один пилот-вертолетчик. "Мы все соглашались, что у нас должны быть ударные вертолеты – у морских пехотинцев они там были. Не было никаких сомнений относительно того, должны мы их иметь или нет". Дебаты все еще бушевали, когда в январе Раккасаны начали развертывание. Верчински покинул Кэмпбелл без своих "Апачей".
Фрэнкс также дал понять, что никакие запросы на артиллерию не будет приняты. И это опять же шло вразрез с пожеланиями едва ли не всех генералов между Верчински и CENTCOM. "Верчински запрашивал артиллерию себе в комплект? Да. Коди отстаивал идею отправки артиллерии? Да", говорил Эдвардс. Другим сторонником включения артиллерии в BCT Раккасан был генерал-майор Хэнк Стратман, артиллерийский офицер и заместитель генерала Миколашека по обеспечению. Эдвардс говорил: "Хэнк несколько раз очень смело высказывался по этому поводу: "Эдвардс, нам нужно ввести артиллерию". Мой ответ был: "Да, Хэнк, в идеальном мире мы, конечно же, так и сделаем. Но я не могу попасть туда".
Решение о развертывании бригадной боевой группы Верчински – оперативной группы "Раккасан" – в зоне боевых действий без артиллерии имело серьезные последствия. С девятнадцатого века армия отправляла свою пехоту в сражение как часть объединения родов войск, используя взаимодополняющие возможности настильного и навесного огня артиллерии, маневра и, когда она появилась в двадцатом веке, авиации, чтобы преподнести противнику подавляющий спектр смертельных угроз, предоставляя ему, как солдаты любили говорить, множество способов умереть. Армия редко, если вообще когда-либо стремилась действовать крупными силами легкой пехоты против противника, находящегося за пределами досягаемости своей артиллерии. Но американское командование в Афганистане уже исказило или нарушило столько правил, не испытав ответного эффекта, что оставление в тылу самого надежного источника огневой мощи Раккасана не казалось ошибочным. Нетрадиционная война "Кинжала" базировалась на использовании для огневой поддержки самолетов. Такой подход давал зрелищный эффект, когда доставляемые по воздуху высокоточные боеприпасы могли наводиться на цель солдатами Сил спецназначения, орудующими лазерными целеуказателями. (Военная несостоятельность талибов также оказалась кстати.) Генералы CFLCC и CENTCOM думали, что бомбардировщики смогут восполнить отсутствующую у ОГ "Раккасан" артиллерию. Но артиллерия обладала уникальными качествами. В отличие от самолетов, она могла оставаться на поле боя более часа или двух, и погода не влияла ни на ее доступность, ни на ее характеристики. Возможно, она – за исключением случаев использования очень дорогих специальных снарядов – и не обладала точностью "умных" бомб ВВС, но артиллерийская батарея могла заставить противника вжаться в землю, просто накидав рядом много снарядов, даже если они и не оторвут ему голову. Конечно, для CENTCOM еще одно преимущество ставки на авиацию было в том, что все самолеты, сбрасывавшие бомбы, вылетали с авиабаз за пределами Афганистана, поддерживая, таким образом, лимит численности войск Фрэнкса в Афганистане на низком уровне. Генералы направляли Верчински смешанные сообщения. С одной стороны, Миколашек говорил командиру бригады, что одной из его задач должна быть готовность к проведению "всего спектра операций" – все, от операций по поддержанию мира до полномасштабных общевойсковых боевых действий. С другой стороны, CENTCOM воспрещал Верчински доступ к тому, что исторически было самым смертоносным на поле боя: артиллерии. Трудно избежать вывода о том, что отдаваемые Верчински Фрэнксом и Миколашеком приказы на словах заявляли о необходимости быть готовыми ко "всему спектру операций", но не предоставляли ему должных средств для этого, и причиной было то, что высшее американское командование считало войну практически выигранной, а общевойсковые сражения просто отсутствующими в колоде.
Когда в начале января ОГ "Раккасан" была развернута в Кандагаре, в нее входили штаб Верчински, пехотный батальон, группа связи, позволяющая бригаде поддерживать связь в этой обширной, пустынной части света, усиленные группы инженеров и военной разведки, десять "Чинуков" с их экипажами и техперсоналом, восемь "Блэкхоков" (включая три, предназначенные для медицинской эвакуации) и несколько солдат обеспечения. Также Верчински получил батальон военной полиции для управления лагерем, строящемся в Кандагаре для размещения пленных из Талибана и Аль-Каиды. Комплект подразделений "был попыткой получить нужное количество сил для тех видов задач, которые мы предполагали", говорил Миколашек. "Наша философия заключалась в том, что это была нетрадиционная война, в которую мы собирались ввести обычные силы, и они собирались вести себя скорее как нетрадиционные силы, нежели обычные, потому что это было успешно до этого момента времени… Мы видели сильно истощенного, побежденного врага с какими-то очагами сопротивления где-то там". Эта точка зрения исходила от высших эшелонов Министерства обороны. "По мнению Рамсфелда, война в основном закончилась", говорил министр Армии Уайт. "Настрой был на то, что это будет конфликт низкой интенсивности против бегущего противника". (Рамсфелд уволил Уайта в апреле 2003 года после того, как у них возникли разногласия по гаубичной программе "Крусейдер", которую Рамсфелд свернул.)
Высокопоставленные американские офицеры также оправдывали решение лишить Раккасанов такой боевой мощи соображениями логистики. Аэродромы в Кандагаре и Баграме были заминированы во время гражданской войны в Афганистане, отмечали они, и их необходимо разминировать, чтобы там могли разместиться прибывающие подразделения. В начале 2002 года, до того, как все мины были обезврежены, пространство в Кандагаре было в цене. Кроме того, чем больше боевых подразделений будет в Кандагаре, тем больше подразделений обеспечения потребуется, чтобы кормить их, обслуживать их душевые и прачечные, и разбирать их почту. Столкнувшись с усеянными выбоинами и воронками взлетно-посадочными полосами в Кандагаре и Баграме и стратегическим воздушным мостом, скрипящим под тяжестью обеспечения даже относительно небольшого контингента в Афганистане, офицеры CENTCOM и Объединенного штаба стремились сохранять это число как можно более низким.
Они делали это под чрезвычайно пристальным наблюдением Рамсфелда, который взял на себя ответственность за то, чтобы ни один солдат не был направлен в Афганистан, если только министр обороны не посчитает его присутствие там абсолютно необходимым. "Рамсфелд сел за стол с мнением, что командиры небрежно относятся к использованию личного состава", говорил Уайт. Министр обороны решил лично проверять каждый запрос войск. Для офицеров, зависящих от его решений, это означало мучительное ожидание всякий раз, когда подавалась заявка. "Я наблюдал множество развертываний в своей жизни, (и) я никогда не видел столь болезненных развертываний, как это было в Афганистане", говорил Эдвардс. Обычно на удовлетворение запроса у Рамсфелда уходило две недели, а иногда и три. "Микроменеджмент" министра обороны вылился в то, что Уайт называли процессом "подсчета грошей" по каждому запросу на войска. Оперативная группа "Раккасан" и Фрэнк Верчински пали жертвами этого процесса.
По словам старшего офицера в Пентагоне, Фрэнкс действовал не по приказу Рамсфелда или кого-либо еще, устанавливая потолок численности войск. Но командующий CENTCOM решил свести к минимуму количество военнослужащих в Афганистане, зная, что его босс, министр обороны, тщательно изучает каждую заявку. Стремление сдержать численность Раккасана разделяли "службы", включая, по-видимому, некоторых старших чинов Армии, не желающих раскошелиться на большее количество сил для войны, которая, казалось, уже сворачивается, говорил старший офицер. Это нежелание и озабоченность Пентагона размером штата Раккасана, а также одержимость CENTCOM – отчасти основывающаяся на тоне, исходящем из офиса Рамсфелда – поддержанием низкой численности, все это были факторы в решении резко ограничить боевую мощь ОГ "Раккасан". "С Раккасаном, похоже, получилось несколько неудобно с обеих сторон", говорил старший офицер. "В этом оказались замазаны все". Но другой представитель Пентагона, участвовавший в телеконференциях с Рамсфелдом и Фрэнксом, сказал, что министр обороны оказал чрезвычайное давление на Фрэнкса, чтобы минимизировать количество обычных войск в Афганистане. "Ответственность идет по всей цепочке", сказал он.
Уайт охотнее других хотел разрешить ситуацию с Фрэнксом. "Томми сделал все, что мог, учитывая крайнюю несговорчивость парня, входящего в комнату, считая себя правым еще до того, как началось обсуждение", говорил Уайт. По мнению министра Армии, даже если бы Фрэнкс решительно высказался за развертывание большего количества обычных сил, с Рамсфелдом это ни к чему не привело бы.
Со времени произошедшей с начале 80-х революции в подготовке Армии одним из отправных правил большого пальца было "тренируйся, как сражаешься". Каким бы ни было обоснование этого решения, заставляя Верчински развернуть менее половины своей бригадной боевой группы, CENTCOM вырывал эту страницу из свода правил и разрывал ее на мелкие клочки.

В течение первых трех недель 2002 года солдаты оперативной группы "Раккасан" поцеловали на прощание своих любимых и поднялись на борт зафрахтованных авиалайнеров, перевезших их Германию, где они пересели на военно-транспортные самолеты для перелета в Кандагар. Позади они оставили страну, чьи раны еще кровоточили. Зафрахтованные самолеты пролетали над Нью-Йорком, и, по крайней мере, один из пилотов, сообщив управлению воздушным движением, что везет войска, направляющиеся в Афганистан, получил разрешение отклониться от предписанного маршрута, чтобы дать своим пассажирам шанс взглянуть вниз, на залитый светом прожекторов "Эпицентр"(19), где стоял Всемирный торговый центр. Это был мрачный момент, дающий каждому солдату понять, почему это развертывание отличается от тех, что были в Сомали, Гаити, Боснии, Косово или на Синае. Они отправлялись в Афганистан не как миротворцы, не как строители нации, а как защитники своей страны.

На расположенном в нескольких милях от города Кандагар на краю пустыни аэродроме, который должен был служить домом Раккасанов на протяжении следующих шести недель, стояли жестокие холода. По прибытии бойцы из Форт Кэмпбелла обнаружили, что операторы спецподразделений прибрали всю основную недвижимость – цепочку гаражей и прочих аэродромных сооружений, обслуживавших как авиабазу, так и гражданский аэропорт – а морская пехота захватила большую часть того, что осталось. Но морпехи уходили, и солдатские палатки "Джи-Пи медиум" (от General Purpose – общего назначения) цвета хаки, в которых сравнительно комфортно могло разместиться около дюжины бойцов, вскоре заменили крошечные индивидуальные палатки морпехов. Раккасаны быстро взяли на себя задачу обеспечения охраны периметра. Пехотинцы заполнили песком сотни мешков, обустраивая бункеры и сторожевые посты вдоль границ аэродрома на замену рудиментарным "временным огневым позициям", оставленным морпехами. Несколько взводов Раккасана избежали тяжелой работы в Кандагаре, когда вылетели на север для обеспечения охраны "надежного дома" пилотной группы в Хосте. Другие отправились в Завар-Хили, примерно в двадцати милях к юго-западу от Хоста, для проведения досмотра объектов (прочесывания обломков, оставшихся после ударов с воздуха по укрытиям противника). Но подавляющее большинство Раккасанов оставалось в Кандагаре. Они отбили несколько устроенных неизвестными боевиками мелких пробных нападений на аэродром, но в остальном вели унылую жизнь. Исключениями из этого правила были Верчински и его штаб. Они не только координировали стабильность развертывания оперативной группы, но и выполняли новую задачу, поставленную Миколашеком, назначившим Раккасанов силами быстрого реагирования для оперативных групп "К-Бар" и 64 (австралийской Специальной Авиационной Службы – ASAS). Это означало, что штаб должен был составлять план усиления или спасения коммандос всякий раз, когда Силы специальных операций отправлялись на задачу, что происходило по нескольку раз за ночь. В начале февраля темп стал настолько напряженным, что штаб Раккасана написал семнадцать планов за семьдесят два часа. "Батальонный и бригадный штабы буквально рвали на себе волосы", вспоминал подполковник Джим Ларсен, заместитель Верчински. "Мы имели дело с задачей, к которой никогда не готовились, с людьми, с которыми мы никогда не тренировались, сталкиваясь с неоднозначной угрозой в совершенно незнакомой обстановке. Это было хаотично. В первый месяц мы все ходили в состоянии недосыпа".
Но поскольку Раккасанам так и не пришлось выполнить ни одной из этих задач, они оставались открытыми для все более разочаровывающихся младших офицеров и нижних чинов Верчински. Каждую ночь пехотинцы наблюдали, как входящие в состав "К-Бар" SEAL и операторы Сил спецназначения вылетают на секретные задачи. Для Раккасанов, жаждущих действий после нескольких месяцев упорных тренировок и желающих поддержать свое гордое наследие, трястись от холода в песках Кандагара, наблюдая за кустами перекати-поля по ту сторону ограды периметра было вовсе не тем, на что они договаривались.

Пока Раккасаны осваивались в новой обстановке, Коди, Эдвардс и остальные продолжали свои попытки усилить оперативную группу. Верчински вновь запросил свою артиллерию, а также больше "Чинуков" и "Блэкхоков". Генералы, наконец, убедили Фрэнкса позволить одной роте "Апачей" – восьми ударным вертолетам, лишь трети батальона – присоединиться к ОГ "Раккасан" в Кандагаре. Они также получили разрешение на развертывание еще трех "Чинуков", хотя авария быстро сократила их общее число в оперативной группе до двенадцати. Но в части, касающейся войск, для ОГ "Раккасан" это было все. Коди так и не получил прямого ответа о том, кто помешал его командиру бригады взять с собой в зону боевых действий больше боевой мощи. Но в CFLCC ответ был ясен. Томми Фрэнкс "в глубине души, как и Рамсфелд, полагал, что армия слишком большая, слишком медлительная, слишком невосприимчивая, и хочет слишком многого", говорил Эдвардс. (Читатель может спросить, почему Фрэнкс, будучи, в конце концов, армейским генералом, да еще и артиллерийским офицером, принял так много решений, которые, по-видимому, принижали ценность Армии и артиллерии. В этом контексте стоит отметить, что по мнению армейского руководства, Фрэнкс считал, что обязан своим назначением на должность главы CENTCOM морской пехоте, и, в частности, генералу Энтони Зинни, своему предшественнику в CENTCOM. Если бы выбор был за командованием Армии, вероятно, командиром CENTCOM стал бы Джек Кин. "Это вызывало у Фрэнкса определенное недовольство тем, как ведутся дела в Армии", сказал генерал.)
Войска Верчински были также усилены прибытием в конце января – начале февраля боевой группы из 900 человек, сформированной из 3-го батальона Канадского полка легкой пехоты принцессы Патриции(20). Канадское подразделение было передано в распоряжение Верчински и включало в себя три пехотные роты и небольшую группу разведки. Верчински планировал, что канадцы возьмут на себя задачи по обеспечению безопасности в Кандагаре, освободив бойцов 101-й для действий в поле. Отвечая на звонок из Баграма, Верчински знал, что Раккасан и близко не подходит к своей обычной поражающей способности. Тем не менее, полковник считал, что имеет в распоряжении достаточно сил, чтобы провести "весь спектр" операций. После месяца сидения на сторожевых постах и однообразного патрулирования окрестностей Раккасаны были готовы заняться каким-нибудь делом. Когда он положил трубку, его сердце забилось чуть быстрее. Интересно, что за вызовы впереди. Звучит так, будто события набирают обороты, подумал он, и его охватило волнение. Время браться за работу.

17. Переносные зенитные ракетные комплексы (прим. перев.)
18. Советский переносной зенитно-ракетный комплекс 9К32 "Стрела-2", принятый на вооружение ВС СССР в 1968 году. В настоящее время считается устаревшим, однако до сих пор находится на вооружении целого ряда стран (прим. перев.)
19. Даже не знаю, как лучше. В принципе, если переводить, это именно "эпицентр". С другой стороны, "Граунд Зиро" – это нынче уже, вроде как, имя собственное (прим. перев.)
20. Один из трех пехотных полков регулярных сил Канадской Армии. Основан 10 августа 1914 года. Базируется в Эдмонтоне, провинция Альберта (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

Спасибо большое!
Любят американцы драматизму подпустить и словес навертеть.

12.

Появление сил Верчински вынудило Миколашека пересмотреть структуру командования и управления предстоящей операции. То, что начиналось как планирование довольно ограниченной задачи для "Кинжала" и бойцов Зии под командованием Малхолланда, выросло более чем вдвое. Более того, Малхолланд и Верчински имели одинаковые звания – полковника – и им нужен был кто-то, стоящий выше для принятия решений в случае разногласий. Миколашек понял, что ему нужно создать тактический штаб в Баграме для интеграции операторов спецподразделений и обычных сил. Малхолланд уже пришел к аналогичному выводу. В начале февраля он сидел в одном из ветхих зданий Баграма, обсуждая эволюционирующие планы Шахикота с Хаасом и Блейбером, который все еще базировался в "Ариане", но совершал частые поездки в Гардез, Хост и Баграм. Все трое офицеров были в гражданской одежде, и их совещание было столь же неформальным. Разговор зашел о том, кто должен командовать предстоящей операцией. "Вы и должны", сказал Блейбер Малхолланду, который носил свой приметный черно-белый арабский головной платок-куфию в виде шарфа. "И как же я получу эти средства?" ответил Малхолланд, говоря о более крупном штабе, который, по его мнению, должен был руководить столь сложной операцией. "Сэр, вам они не нужны", сказал Блейбер.
Блейбер считал, что Малхолланд, босс "Кинжала", должен командовать операцией, потому что он единственный из всех полковников и генералов в Баграме следил за операцией с самого ее начала, у него был самый большой опыт операций в Афганистане, и его войска вместе с Зией Лодином должны были наносить главный удар. Некоторые офицеры Сил спецопераций с большим опасением относились к тому, что командование и управление уходят из их рук. До сих пор Афганистан был их полем боя. Введение пехотной бригады и вышестоящего штаба от обычной Армии явно изменит характер войны. Для Блейбера, наиболее важной частью сражения будет поиск и изоляция противника в Шахикоте. Он знал, что группа оперативников ЦРУ, бойцов Сил спецназначения и операторов AFO в Гардезе может это сделать. Как только битва стала объединенной, тесная координация между союзными силами будет иметь жизненно важное значение. По словам Блейбера, поскольку сотрудники "Кинжала" Малхолланда работали со всеми ними и понимали, кто, что и зачем делает, именно Малхолланд был идеальным выбором для руководства операцией.
Блейбер приветствовал расширение роли обычных войск. Но другие спецназовцы опасалось, что приход "Большой Армии" задушит инициативу и навяжет косность, которой кампания до сей поры счастливо избегала. Малхолланд понимал эти опасения. Но в процессе наблюдения за разработкой операции в Шахикоте, командир "Кинжала" не мог не придти к выводу, что она слишком разрастается, чтобы его штаб мог справиться самостоятельно. Он уже делился разведданными о Шахикоте с Хагенбеком, командиром Горной. Теперь он продвигал переговоры на шаг дальше. Если Фрэнкс хочет штурмовать долину, сказал Малхолланд Хагенбеку, то численность противника и его предполагаемое размещение требовали наличия на месте штаба более высокого уровня. "Не хотите ли, чтобы я попросил генерала Фрэнкса взять на себя командование и управление этим?" спросил Малхолланд двухзвездного генерала(21). Ответ Хагенбека был столь же незамедлительным, сколь и предсказуемым: "Безусловно".
Получив одобрение Хагенбека, Малхолланд отправил его предложение вверх по цепочке командования. Оно встретило положительный отклик со стороны CENTCOM и CFLCC. Миколашек представил Хагенбеку обзор планируемой операции, но без всех подробностей, поскольку у Хагенбека не было допусков, необходимых для ознакомления с секретными разведданными. Для Хагенбека это не было столь обидно, как могло бы. Он служил в армии уже тридцать лет и привык не вчитываться сразу во все детали предстоящей операции. Что было действительно неприятно для него и его бойцов, так это то, что они два месяца провели, морозя ноги на К2, в то время как в паре сотен миль к югу их страна вела боевые действия. "Мы действительно грызли удила в нетерпении", говорил Хагенбек. "Мы думали, что оказались там под самый занавес войны в Афганистане, и так и не поучаствуем в деле. Так что, когда мы услышали, что где-то там есть сколько-то Аль-Каиды, мы хотели принять участие в сражении. Когда (Малхолланд) простер на нас это предложение, мы аж подпрыгнули от такого шанса". Но вначале Миколашек не сказал ничего, что указывало бы на намерение отправить штаб Хагенбека на юг. Штаб Горной продолжал планировать возвращение в Форт Драм. В течение нескольких дней эти планы были отложены. Во время телеконференции, которая состоялась 5 февраля, Миколашек дал Хагенбеку как можно более прямой намек на то, что его задачи вот-вот изменятся: "Начинайте думать о том, как произносится "Баграм".

Джим Ларсен, находившийся в Баграме для организации сил быстрого реагирования Раккасана, быстро шагал по 300-метровой грунтовке, отделяющей палатки Раккасана у взлетно-посадочной полосы от передовой оперативной базы "Кинжала" посреди военного городка. Снаружи здание AOB выглядело, как если бы когда-то это был кинотеатр для советских войск, расквартированных на базе. Но большая кухня и спальные помещения в его задней части предполагали, что на самом деле это была столовая. Теперь его занимала рота "В" 5-й Группы специального назначения, которая залатала крышу фанерой, чтобы сделать разрушенное здание пригодным для жилья. Рабочее помещение находилось в передней части здания. Это была комната, где проводились совещания, и она была полна людей, когда Ларсен вскарабкался по ступенькам, ведущим к входной двери, и пропал внутри.
Войдя, офицер Раккасана увидел сцену, которую нашел трудной для понимания. Около двадцати человек из состава "Кинжала" и, по крайней мере, один представитель ОГ "Боуи" обсуждали долину Шахикот. Большую часть бойцов "Кинжала", похоже, составляли нижние чины, но Ларсену было сложно судить, поскольку ни один из этих длинноволосых бородатых мужчин не носил форму, и все называли друг друга по именам. Но Ларсен не нашел в этом ничего необычного. Он начинал привыкать к тяжело вооруженным коммандос в бейсболках и джинсах. Что его удивило, так это то, что майор Перри Кларк, заместитель Розенгарда, направляет эту расхристанную группу – ни один из которых не был похож на пехотную версию солдата, не говоря уже о офицере – в соответствии с армейской версией наставления по процессу принятия решений. Это был скрупулезный – некоторые могли бы сказать, даже излишне детальный – процесс того, как в соответствии с армейской доктриной подразделения должны планировать операции. Это было то, чем гордились штабы Рейнджеров и других подразделений легкой пехоты, но не то, чего Ларсен ожидал от бойцов Сил спецназначения. Два года преподавая тактику в Командно-штабном колледже Армии, Ларсен знал толк в хорошей штабной работе. И сейчас он наблюдал ее.
Причина встречи была понятна. Миколашек приказал "Кинжалу" составить план действий в Шахикоте, ориентированный на Силы спецназначения и афганцев. Кларк руководил своим штабом на этапе "получения задачи", в ходе которого они анализировали поставленные цели, разведданные о противнике, имеющиеся в наличии силы, местность и время с целью выработки оперативной концепции, имевшей хорошие шансы на успех. Как только дискуссия перешла от того, что было известно о противнике, точно или предположительно, к вопросу о том, какие войска будут иметься в наличии, все взгляды обратились к Ларсену: каков будет вклад ОГ "Раккасан"? Почти два полных пехотных батальона, ответил он, при условии, если Верчински будет позволено вывести большую часть 1-187 из Якобабада. Ларсен назвал цифру в два батальона не только потому, что это было все, что могла выделить ОГ "Раккасан". Это казалось минимумом, необходимым для выполнения роли, предусмотренной для бойцов 101-й: запечатывания перевалов на восточной стороне долины. Ларсен подсчитал, что потребуется около роты (от 90 до 100 человек), чтобы полностью перекрыть каждый из проходов. "Как только дело доходит до математики, все это быстро превращается в двухбатальонную операцию", говорил он. Казалось, это удовлетворило Кларка и его коллег. Парни из "Кинжала" не уточнили, какой именно способ занятия пехотными силами своих блокирующих позиций является наиболее желательным, но для Ларсена был только один ответ – десантно-штурмовой, raison d'etre 101-й. "101-я прекрасно вписывалась во всю эту задачу", сказал он позже. Он был уверен, что "психологическое воздействие" от полных войск вертолетов, внезапно спускающихся с небес, расстроит ряды вражеских боевиков. Совещание продолжалось, но мысли Ларсена уже понеслись. Два батальона! Это означало воздушно-шурмовую операцию бригадного уровня, что происходило лишь однажды со времен Вьетнама. Но будет ли двух батальонов достаточно? Разведданные о численности противника в долине были неопределенными. Нам понадобится резерв, подумал Ларсен. Во время перерыва он бросился через дорогу к высокому серому зданию, в котором находился передовой командный пункт 1-87 пехотного 10-й Горной. Хотя большая часть этого батальона все еще находилась на К2, в конце ноября командир батальона, подполковник Пол ЛаКамера, перебросил роту "С" и небольшой командный элемент в Баграм, где его бойцы взяли на себя защиту периметра и другие охранные задачи, подобные тем, что они выполняли в Узбекистане.

Ларсен и ЛаКамера вместе служили во 2-м батальоне Рейнджеров в конце 1980-х, и Ларсен подумал, не захочет ли его приятель принять участие в действиях, обсуждавшихся по ту сторону дороги. По счастливой случайности, ЛаКамера находился на K2. Его оперативный офицер вызвал его по телефону. Полагая, что два батальона Раккасана должны суметь справиться с парой сотен вражеских боевиков, предположительно, находящихся в Шахикоте, Ларсен надеялся, что ЛаКамера сможет выделить взвод, который Раккасаны могли бы использовать в качестве резерва. Но ЛаКамера сказал Ларсену, что, вероятно, сможет отправить в бой роту. (На следующий день ЛаКамера заговорил о том, чтобы предоставить весь свой батальон.) Ларсен проделал обратный путь и просидел остаток совещания. В конце вечера Кларк пригласил его на другую встречу. Она должна была состояться на следующий день в надежном доме "Кинжала" в Кабуле, и Ларсена пригласили прокатиться с людьми из "Кинжала", собирающимися ехать на следующее утро. Но была одна загвоздка: ему пришлось бы надеть гражданскую одежду, чтобы не привлекать внимание по пути в столицу (как будто пара машин, полных хорошо вооруженных, американского вида молодых парней в штатском, могла проехать незамеченной местными жителями).
В багаже у Ларсена не было никакой гражданской одежды. Но вновь сработало старое рейнджерское товарищество. Бывший Рейнджер, откомандированный в ОГ "Боуи", одолжил Ларсену комплект гражданской одежды для этого путешествия. В сочетании с афганскими шапкой и шарфом, как-то добытыми для него другим штабным офицером Раккасана, гражданка сработала. В ближайшее время никто не примет Ларсена за афганца, но, по крайней мере, парни из "Кинжала" позволят ему ездить на своих пикапах.
На следующее утро колонна из двух машин, собралась возле AOB. Помимо Ларсена, в числе не входящих в состав "Кинжала" пассажиров были три штабных офицера CFLCC, специально прилетевших для участия в Кабульском совещании: подполковник Энди Нокс из отдела глубинных операций; подполковник Крейг Бишоп, координирующий деятельность подразделений спецопераций в оперативном отделе CFLCC; и коммандер Джим Мерклофф, офицер военной разведки. Ларсен взобрался на заднее сиденье бордового пикапа Тойота. Будучи заместителем командира роты Рейнджеров, он прыгал на аэродром Рио Гато во время вторжения в Панаму, а еще одна рейнджерская работа привела его в 1994 году на Гаити, но это был совсем другой уровень приключений. Оружие солдат, втиснутых в кабины двух грузовиков – М4 и 9-мм пистолеты для каждого из бойцов "Кинжала" – было заряжено. Никаких остановок, чтобы размяться или сходить в туалет не предполагалось. Полные бутылки с водой в грузовиках предназначались для питья, пустые – для выпитого. Поездка длилась около двух часов. Таращась по пути из окна, Ларсен был потрясен лунным ландшафтом равнины Шомали, ржавеющими остовами танков Т-55 и зениток ЗСУ в стороне от дороги, неразорвавшимися боеприпасами, лежащими на обочинах, как случайно сбитые проезжающими машинами дорожные конусы, и кладбищами, полными павших в боях, с черно-зелено-красными афганскими флагами, развевающимися на зимнем ветру над многими могилами. Шомали была северным подходом к Кабулу. Зеленые равнины служили полями сражений на протяжении последних двадцати трех лет, и это было заметно.
Тойоты остановились возле надежного дома в полдень. Ларсен, проведший последние несколько недель, трясясь от холода в пыльных палатках и питаясь MRE в Кандагаре, вошел в надежный дом, и открыл для себя, как живут другие люди. Оперативная группа "Кинжал" и ЦРУ были архитекторами триумфа над Талибаном, и для тех солдат Сил спецназначения, которым посчастливилось базироваться в Кабуле, роскошный "надежный дом", ранее служивший талибам пансионом, являл собой первые плоды победы. "Это был красивый особняк, четырехэтажный, каждый этаж где-то по 900 или 1000 квадратных футов. Просто удивительное место, и они жили в нем с собственным поваром", рассказывал завидующий посетитель. "Они жили хорошо". Ларсен был впечатлен не меньше. "Лучше всего там была еда", говорил он. "У них была настоящая еда, не такая как в Кандагаре или Баграме. Я имею в виду настоящие блюда – мясо, рис, хлеб и закуски с узнаваемыми названиями на обертках".
Ощущение прибытия в какую-то Шангри-ла(22) лишь слегка нарушал запах плесени, попавший в ноздри Ларсена, когда он спускался по лестнице в сырой подвал, где должна была состояться встреча. Несколькими днями ранее "Кинжал" и "Боуи" объявили, что проведут совещание, чтобы дать "Кинжалу" возможность представить свою концепцию операции по сокрушению сил противника в районе южнее Гардеза, известном как Шахикот, и выяснить, как лучше всего сочетать различные источники разведданных. Были приглашены представители "К-Бар", ЦРУ, оперативной группы 11, CFLCC, Коалиции и Объединенной оперативной группы по военно-гражданским операциям(23), и оперативной группы "Раккасан". Теперь в подвале толкалось около сорока пяти человек. В воздухе висело чувство ожидания. Эти люди не знали ничего, кроме победы в Афганистане, а теперь появилась возможность сделать огромный шаг к завершению уничтожения Аль-Каиды. Ларсен не знал большую часть присутствующих, а их гражданская одежда делала затруднительными даже предположения о том, в каких организациях они работали. Однако он заметил несколько знакомых лиц, в том числе Пита Блейбера и майора Марка О., руководившего из "Арианы" операциями AFO в северном Афганистане. Ларсен знал обоих с той поры, когда они служили в полку Рейнджеров, и был рад возобновить знакомства. "Было здорово вновь увидеть их лица, даже с бородами", говорил он. "Они были настоящими воинами – подлинными, до глубины души". Среди прочих там были Гэри Харрелл, о котором Ларсен отзывался как о "легенде"; коммандер Эд Уинтерс, SEAL, оперативный офицер ОГ-11; и Крис Хаас, председательствовавший на встрече.
Рич, начальник станции ЦРУ, начал с ознакомления собравшихся с последними данными разведки. Его шпионы сообщали о 200-250 вражеских боевиках в Шахикоте, единственном оставшемся сосредоточении Аль-Каиды в Афганистане. Он призвал к действиям. История показывала, что Аль-Каида и ее союзники не любили воевать зимой, предпочитая экономить силы для весенних наступлений. Его вывод был прямым: Мы должны вступить в бой с противником, атаковав этой зимой, заставляя его сражаться в условиях, к которым он не привык, когда перевалы менее проходимы. Опытный агент настаивал на начале действий 15 февраля, всего через неделю.
Старший аналитик разведки AFO, сержант первого класса Гленн П., изложил все, что было известно о Шахикоте. Гленн сообщил своей аудитории, что агентурная, радиоэлектронная и видовая разведка указывала на концентрацию в Шахикоте от 200 до 1000 боевиков Аль-Каиды, ИДУ и Талибана. Были также признаки того, что в долине или ее окрестностях находилась высокоценная цель. Брайан Суини, прилетевший с К2, представил подробный анализ того, как и почему противник собирается к югу от Гардеза. У него не было всех ответов, но он использовал дедуктивные рассуждения, чтобы заполнить пробелы, когда излагал свою теорию "крысиных троп". Когда он закончил, Блейбер сказал ему: "Это был один из лучших докладов, что я когда-либо слышал".
Сказанное Суини и Гленном П. дополняло друг друга. Их анализ основывался на предположении, что силы Аль-Каиды отходили из Тора-Бора двумя путями: один прямо в Пакистан, а другой на юго-запад в регион Гардез – Хост. Те, кто выбрал юго-западный маршрут, теперь устроились к югу от Гардеза в одном из самых защищенных районов Афганистана. К ним присоединились бойцы ИДУ, после развала режима талибов бежавшие на юг через Логар и Пактию. Близость Шахикота к Пакистану делала его еще более привлекательным убежищем для Аль-Каиды и ее союзников. Аналитики, представляющие другие ведомства, в том числе ЦРУ и Разведывательное управление министерства обороны, согласились с этим.
Затем Перри Кларк изложил концепцию "Кинжала" по штурму Шахикота. Это была та самая концепция, над которой на глазах у Ларсена бойцы "Кинжала" работали накануне вечером, включающая атаку с запада войсками Зии и их советниками из Сил спецназначения, и запечатывание Раккасаном путей отхода на юг и восток. Однако Кларк и Гленн Томас, командир группы "Техас-14", также находившийся в комнате, обдали холодной водой надежды Рича атаковать на следующей неделе. По их словам, силы Зии не будут готовы в течение еще десяти-пятнадцати дней. Предложение "Кинжала" было лишь концепцией. Никто, кроме "Кинжала", не утверждал его, и никакие другие силы не были официально задействованы. Харрелл испытывал разочарование отсутствием заинтересованности, которое он ощущал со стороны некоторых из присутствующих. Оперативная группа 11 в лице Уинтерса проявляла особую нерасположенность. Уинтерс заявил, что его организация рассмотрит вопрос об участии в операции, но не хочет участвовать в планировании, опасаясь, что это отвлечет их от охоты на высокоценные цели. "Кинжал" и "Боуи" хотели знать, кто будет стоять с ними, когда они будут работать, чтобы превратить это из изложенной в грязном кабульском подвале концепции в жестокую, кровавую реальность на высоте 9000 футов в Шахикоте. "Окей, кто идет?" громко спросил Харрелл, как будто собирал отряд пасси(24) во времена Дикого Запада, а не готовил почву для самой большой битвы, которую вели американские войска за целое поколение. Первым откликнулся Блейбер. "Мы в деле!" – громко и без колебаний сказал он. Почувствовав уверенность Блейбера, "все мы последовали его примеру", вспоминал Ларсен.
Энтузиазм Ларсена заставил понервничать некоторых из присутствующих операторов спецподразделений. Они забеспокоились, когда заместитель командира Раккасана встал и заявил им: "Ключом к успеху здесь являются десантно-штурмовые действия. На протяжении всей истории они вселяли страх в сердца противника". Ларсен позже говорил, что пытался повторить то, что вспомнилось ему из книги Тревора Дюпюи "Понимание поражения": что большинство поражений в бою было результатом того, что одна из сторон проявила невнимательность к перспективе маневра противника на своих флангах или в тылу. Но остальным эти слова с той же легкостью мог произнести призрак генерал-майора Ли, использовавший Ларсена в качестве медиума. Спустя шестьдесят лет после того, как Ли сформулировал это, офицеры дивизии все еще пребывали в плену его видения о том, что 101-я обрушивается на своих врагов "как молния с небес". Ларсен никоим образом не оправдывался за то, что является истинным приверженцем десантно-штурмовых действий, но остальные присутствующие, особенно представители Сил спецопераций, не были уверены в том, что они являются "ключом к успеху" в Шахикоте. После эскапады Ларсена "мы переглянулись в некотором беспокойстве", вспоминал один из присутствующих. "Охо-хо. Во что это мы ввязались?"

21. В отличие от привычной нам системы в американских вооруженных силах у генерал-майора не одна, а две звезды. Одну звезду носит бригадный генерал (прим. перев.)
22. Шангри-ла (Shangri La), в русской традиции Шамбала, вымышленная тибетская страна-утопия в романе Джеймса Хилтона "Потерянный горизонт" (1933). Часто используется для описания рая на земле, убежища от современной цивилизации (прим. перев.)
23. Специально организованное военное подразделение, включающее специалистов таким гражданским вопросам, как гуманитарная помощь, общественная безопасность и здравоохранение, методы управления и экономика (прим. перев.)
24. Добровольные помощники, набираемые шерифом из местных жителей, как правило, для решения какой-то конкретной разовой задачи – поиска особо опасного преступника, отражения предполагаемого нападения и т.п. (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

Chief of Station это разве не резидент?

_________________
XA2

Да. Равное как и "Station" -- это резидентура. А "cell" -- это разведпункт, а не ячейка. Просто хотелось привнести некоторый оттенок ихового колорита...

_________________
Amat Victoria Curam

Я бы написал "и это до сих пор/всё ещё было заметно". Так более гладко, ПМСМ.

_________________

Спасибо. Очень интересно. Жду продолжения!

13.

Поздним утром 10 февраля Верчински взобрался на борт "Блэкхока" в Кандагаре и вместе с майором Майклом Гиблером, своим оперативным офицером, и майором Деннисом Йейтсом, офицером огневой поддержки, совершил четырехчасовой перелет в Баграм.
Когда вертолет приземлился в Баграме в середине дня, его ждали Ларсен и подполковник Рон Коркран, командир 1-187. Они провели Верчински в палатку, в которой размещался их крошечный штаб. Пока Верчински разрывал коричневую пластиковую упаковку MRE, офицеры сгрудились вокруг ноутбука Ларсена. Под какофонию радиопереговоров внутри палатки и вертолетных двигателей всего в нескольких ярдах снаружи на взлетно-посадочной полосе, Ларсен провел краткий слайд-брифинг, просветив командира бригады относительно причин его вызова в Баграм (соображения безопасности помешали Ларсену изложить их своему командиру по телефону). "Это операция в месте под названием долина Шахикот", сказал Ларсен. "Они собираются использовать нас в качестве блокирующих сил на начальном этапе, в десантно-штурмовой операции, я полагаю. У меня нет полных сведений о том, куда мы должны будем отправиться (в долине) – очевидно, что это то, с чем мы должны разобраться. Это будет комбинация афганских сил с оперативной группой "Кинжал", оперативной группой "Раккасан", и даже, потенциально, некоторыми другими элементами". Верчински был взволнован. Наконец-то мы собираемся выполнять настоящую, полномасштабную задачу, подумал он. Но его энтузиазм сдерживался скептицизмом в отношении нахождения в долине крупных сил противника. "Столь многие из целей, которые были у нас с "К-Бар", оказывались холодными", пояснял позже Ларсен.
В тот вечер офицеры Раккасана пришли в AOB, чтобы послушать идеи "Кинжала" о том, как справиться с присутствием крупных сил противника, которое они, по всей видимости, зафиксировали к югу от Гардеза. Верчински сел на складной стул и огляделся. В комнате находилось порядка тридцати пяти человек, в том числе Малхолланд, Розенгард, Хаас и прочие офицеры из "Кинжала", а также Бишоп и Нокс из SFLCC, Блейбер и Рич, начальник кабульской станции ЦРУ. Краем глаза Верчински заметил вернувшегося с К2 ЛаКамеру, которого знал по полку Рейнджеров. Встреча следовала обычному порядку проведения оперативного совещания с поочередными выступлениями каждого из старших офицеров штаба "Кинжала". Начальник разведки оперативной группы, майор ВВС Барри Лейстер, обобщил разведданные, по результатам которых "Кинжал" сосредоточился на долине. Суини представил свой "крысиный" анализ. Затем на центр сцены вышел неудержимо цветистый Марк Розенгард, также недавно прибывший с К2. Одетый в таджикский наряд, включая плоскую шерстяную шапку-пакуль, с густыми черными волосами и усами, он был принят многими из собравшихся за афганца до тех пор, пока не открыл рот, и не разразился густым бостонским говором. Используя лазер на пистолете, чтобы указывать на карты и фотографии, приколотые к стендам за спиной, оперативный офицер "Кинжала" подробно изложил свою концепцию операции. Верчински, Гиблер и Йейтс впервые услышали то, что остальные в зале уже знали: что разведывательные источники выявили от 200 до 250 боевиков Аль-Каиды в Шахикоте, однако считалось, что боевики живут вместе со своими женщинами и детьми, и там также присутствуют другие гражданские лица, являющиеся местными жителями, не имеющими связей с Аль-Каидой. Это было стимулом для концепции Розенгарда, согласно которой люди Зии выявляют вражеских боевиков среди гражданского населения долины, прежде чем либо убить их, либо выдавить в сторону перевалов, блокированных Раккасанами. (Розенгард назвал идею привлечения сил, которые рассеяли бы вражеских боевиков, направив их к выходам из долины, "разбрызгиванием лужи".)
Слушая Розенгарда и глядя на карты, поверх которых уже были постелены листы прозрачной пленки, помеченные цветными стрелками и линиями, нарисованными фломастерами, Верчински понял, что команда Розенгарда уже вложила в планирование немало времени и усилий. После того, как Розенгард закончил, Малхолланд остановился на том, чего он надеялся достичь. К концу совещания офицеры Раккасана с нетерпением ожидали начала операции. "Это то, к чему мы готовились годами", сказал Ларсен.
Когда встреча близилась к концу, Крис Хаас и Рич оттащили Блейбера в сторонку, и порекомендовали сделать краткий доклад по Шахикоту, подчеркивая необходимость внезапности и недостатки использования "Чинуков". Когда Розенгард спросил, есть ли еще что-то, что им следовало бы обсудить, Блейбер шагнул вперед. Он сообщил аудитории обо всем, что его команды узнали о людях в этом районе, включая противника, и сказал, что если у кого-нибудь будут запросы о предоставлении какой-либо информации, дать ему знать, и AFO сделает все возможное, чтобы ответить на них. Затем он рассмотрел местность и окружающую обстановку и предупредил остальных, что использование вертолетов не отменяет необходимости в тактическом мастерстве. "Есть лишь два пути доступа в долину по воздуху, и мы должны предполагать, что оба будут прикрываться тяжелым вооружением", сказал он. "Помните, все наши враги на этой планете ожидают, что американские военные будут атаковать, используя вертушки, и этот враг ничем не будет отличаться. Время, которое понадобится вам, чтобы затормозить, сделать "подушку", зависнуть и приземлиться, сделает вас очень уязвимыми для его зенитного оружия".
По окончании брифинга Малхолланд и Верчински обсудили между собой операцию. Они никогда не служили вместе до расквартирования в Форт Кэмпбелле, но они и их жены познакомились друг с другом на социальных мероприятиях, и Верчински знал о высокой репутации Малхолланда в сообществе Сил спецопераций. "Я чувствовал себя очень комфортно с Джоном Малхолландом", говорил Верчински. По словам командира Раккасана, его разговор с Малхолландом был в духе взаимного доверия и поддержки.
Офицеры Раккасана вернулись обратно в палатку. Ларсен обнаружил отсутствие энтузиазма со стороны своего босса относительно роли, которую будет играть в операции батальон ЛаКамеры. Командир Раккасана – более известный под своим радиопозывным "Рэк 6" – имел на театре лишь два своих пехотных батальона, 1-187 и 2-187. Ограничения CENTCOM означали, что 3-187 все еще томился Форт Кэмпбелле. Казалось все более вероятным, что батальон ЛаКамеры заполнит пробел, возникший из-за отсутствия 3-187. "Рэк 6 не слишком заинтересовался этой идеей, потому что у нас в Кэмпбелле все еще был 3-187, и он действительно очень хотел, чтобы он участвовал в бою", говорил Ларсен. "То, что бригадная боевая группа находится не в полном составе, эмоционально изматывало его. Хотя Пол ЛаКамера и его главный сержант-майор, Фрэнк Грипп, были очень уважаемы в сообществе Рейнджеров, давними членами которого были полковник Верчински и я, и мы были убеждены, что 1-87 будет хорошо действовать в бою, Рэк 6 чувствовал бы себя на миллион долларов, если бы смог заполучить в Афганистан третий батальон Раккасанов".
Верчински, Гиблер и Йейтс вернулись в Кандагар на следующее утро. Теперь они знали задачу. В течение следующих нескольких дней они должны были разработать план действий Раккасанов, который они могли бы представить другим командам, участвующим в операции. Вернувшись в Кандагар, группа планирования Раккасана провела стандартную армейскую процедуру анализа, в ходе которой штаб должен был усвоить сведения о задаче, противнике, имеющихся силах, условиях местности, а также периоде времени, в течение которого должна быть выполнена поставленная задача. Верчински приказал своим планировщикам назначить "Апачам" передовой пункт боепитания и дозаправки вблизи Шахикота, чтобы максимизировать использования непосредственной авиаподдержки со стороны самолетов и обеспечить сохранение больших сил резерва для проведения последующих операций. "Мы полагали, что после нанесения мощного удара в долине Шахикот, другие вражеские элементы в тамошних окрестностях начнут движение, и мы хотели иметь возможность быстро атаковать их", говорил Ларсен. Верчински сказал, что следует уделить первоочередное внимание выбору максимально безопасных площадок приземления вертолетов для первоначальной высадки сил пехоты. Без хороших LZ десантно-штурмовые действия будут приглашением к катастрофе.

Тем временем Бишоп и Нокс остались в Баграме, как представители Миколашека при разработке планов по Шахикоту. Однажды вечером, через пару дней после большой встречи в кабульском "надежном доме", оба офицера сидели в штабе "Боуи" и говорили о том, заслуживает ли операция в Шахикоте собственного наименования, и если да, то каким оно должно быть. Они знали, что присвоение операции собственного имени может оказаться спорным. До сих пор указание, полученное ими, заключалось в том, что "для всех и всяческих операций существует лишь одно наименование – операция "Несокрушимая свобода": имя, данное американским правительством всей начавшейся после 11 сентября войне против Аль-Каиды и Талибана. Но дело обстояло так, что операция в Шахикоте становилась крупнейшим боевым эпизодом этой войны. Казалось, что она заслуживает собственного прозвища, поэтому они решили вставить имя в последнюю версию плана и посмотреть, сможет ли оно проскочить последующий раунд обсуждений. Наименование, использованное Ноксом, было "Операция Швак(25)", в стиле комиксов отсылающее к идее внезапного обрушивания подавляющих сил на противника. Позабавленный, Ларсен заметил, что, если эта операция удастся, она окажется на первых полосах по всему миру, так что, вероятно, ей понадобится более привлекательное имя, чем "Швак". Нокс и Бишоп вернулись к чертежной доске.
В план вносились и другие элементы. В дополнении к битве на окружение, задуманной Розенгардом, в ходе которой силы Зии будут атаковать с запада, в то время как Раккасаны перекроют пути отхода на востоке, шли разговоры об использовании других G-вождей и Команд-"A" для образования вокруг Шахикота более широкого периметра, чтобы захватить или уничтожить любых вражеских боевиков, сумевших ускользнуть из петли, затягиваемой Раккасанами и войсками Зии. Группы из состава ОГ "К-Бар" будут высажены для наблюдения за перевалами, ведущими в Пакистан. Концентрические круги, сдавливающие противника в Шахикоте, напомнили Ноксу и Бишопу змею, сокрушающую добычу в своих кольцах. Позже каждый из них – вполне вежливо – требовал отнести последовавшее предложение на свой счет, но не приходится сомневаться, что к концу разговора они определились с названием, по их мнению, идеально подходящем для операции: Анаконда.

14.

Гардезский "надежный дом" начинал переполняться, что иногда выливалось в некоторое напряжение. Планировалось, что Томас и его группа "Техас-14" должны вернуться домой, но поскольку до операции в Шахикоте оставалось всего несколько недель, им было приказано остаться на месте. Тем временем прибыла их замена, ODA-372 из 3-й Группы Сил спецназначения во главе с капитаном Мэтью Макхейлом. Для двух Команд-"A" и растущего контингента ЦРУ и AFO в самом доме просто-напросто не хватало места, поэтому Томас разместил новую команду в палатке во дворе. Первоначально ни одна из Команд-"А" не ощущала себя комфортно при новом раскладе. Группы Сил спецназначения предпочитают – и, разумеется, обучены – действовать самостоятельно, а не совместно с другими группами. "Это как переехать жить к брату", говорил Макхейл.

Условия были примитивными. "Стояла зима, и это выматывало. Снег и дождь шли практически каждый день", рассказывал один из жителей. "Место было грязным". В каждом из четырех углов комплекса находилась караульная башня, в которой имелось помещение, в которое можно было взобраться с земли по приставной лестнице. Операторы AFO использовали их в качестве спальных мест. В передней стене было две просторных комнаты, разделенных воротами, ведущими в комплекс. "Кинжал" и люди из AFO работали в одной из этих комнат, ЦРУ – в другой. Стены оперативного центра "Кинжала" и AFO были увешаны картами и аэрофотоснимками Шахикота, включая карту района от долины до Гардеза в масштабе 1:1000000, и другую карту Шахикота, на которой были отмечены все прошлые засечки электронной разведки. Верхний этаж был разделен на спальные помещения. Здесь не было сантехники. "Мы гадили в одну дыру", говорил один из обитателей. Пищу и воду регулярно сбрасывали с МС-130. Американцы закрепили листы прозрачного пластика в оконных проемах глинобитных стен. По ночам они пользовались свечами. У них был генератор, но необходимость экономии топлива означала, что им пользовались лишь для питания радиостанций. (Свечи также имели преимущество в том, что с ними в окнах не вырисовывались силуэты людей.)

Несмотря на спартанские условия жизни, солдаты "Кинжала" чувствовали, что добились хороших результатов в своей основной миссии: организации и обучении афганских бойцов. "Техас-14" заложил основы с Зией. Группа не участвовала вместе с Зией ни в каких боях, но они установили тесные связи с ним и его людьми. G-вождь был смелым и, по словам одного из операторов, "сообразительным и хитроумным в политическом плане". Заместителем Зии был его двоюродный брат, тридцатилетний боец по имени Расул. Почти шести футов ростом, стройный, одетый в коричневую кожаную куртку, он никогда не срывался, Расул был сдержанным человеком с почти женоподобными манерами. Но вскоре американские солдаты поняли, что он тоже "сверхсообразительный", и что им хорошо бы уделять внимание его словам.
Поскольку "Техас-14" был так хорошо связан с бойцами Зии, команде Макхейла могло быть трудно произвести впечатление на афганцев. Но случай, произошедший незадолго до их прибытия в Гардез, привел к решению. Подоплекой этого эпизода была борьба за власть между Пача Ханом Задраном, местным политическим лидером, и шурой Гардеза. Обе стороны сцепились в схватке, в ходе которой "надежный дом" оказался под перекрестным огнем. После того, как "Техас-14" направил часть войск Зии с требованием к обеим сторонам прекратить, шура Гардеза решила отобрать некоторое количество своих лучших бойцов для работы с американцами. Таким образом, за несколько дней до прибытия Макхейла к "Техасу-14" присоединилась новая рота пуштунских бойцов под командованием Хошейяра. Американские офицеры остановились на логичном разделении труда: группа Томаса продолжит работу с Зией и Расулом, в то время как группа Макхейла сосредоточилась на организации и подготовке сил Хошейяра.
Зия теперь был эквивалентом командира батальона, имея под собой две роты – Расула и Хошейяра. (Была также организована третья рота под командованием Зиабдуллы, пуштуна из Логара, сопровождавшего "Техас-14" в Гардез. Но американцы считали, Зиабдуллу и его людей менее надежными, чем остальные, и свели к минимуму их участие в штурме Шахикота.) Команды-"А" разбили каждую роту на взводы и отделения по американскому образцу, а затем провели церемонию вручения командирам отделений, взводов и рот знаков различия. Это были всего лишь небольшие серебристые пуговицы, купленные американцами на месте. Подобная практика лежала в основе подхода к нетрадиционной войне, который Силы спецназначения использовали для завоевания расположения сил местных ополченцев. "Вы считаете это банальной вещью, но они носили их на любой одежде", говорил солдат "Кинжала". "Если они снимали куртку, то отстегивали значок и цепляли его на следующий предмет верхней одежды. Для них это много значило. Они гордились своими званиями. Просто маленькая пуговица на булавке. Это давало им их статус в этой структуре".
Разумеется, в то время как серебряные пуговицы и взаимное уважение сыграли важную роль в завоевании сердец и умов афганских бойцов, денежные средства ЦРУ также помогали. Несмотря на то, что Силы спецназначения считались главными американскими специалистами по нетрадиционным методам вооруженной борьбы, по закону им было запрещено фактически передавать деньги или "летальную помощь" – оружие и боеприпасы – силам, которые они организовали и подготовили. Такое право имело лишь ЦРУ. В Гардезе это означало, что каждые несколько дней Ми-17, вертолет советской постройки, один из небольшого парка пилотируемого американскими военными пилотами и иностранцами-контрактниками, садился на дорогу рядом с "надежным домом", а "денежный парень" ЦРУ – вся его работа, казалась, заключалась в приеме и распределении наличности – выбегал из комплекса и запрыгивал на борт. Он возвращался с несколькими сумками, полными американской валюты, которые он передавал Зие и другим афганским командирам.
Как и большинство мужчин, выросших в афганской деревне, бойцы Зии прекрасно подходили для партизанской войны и уверенно обращались с огнестрельным оружием. Среди них было полно ветеранов войны с Советами. Но им не хватало дисциплины и понимания, необходимых для объединения минометного и пулеметного огня с пехотным маневром. Эти навыки понадобятся им в ходе предстоящей операции и у бойцов "Кинжала" было лишь несколько коротких недель, чтобы обучить их. Люди Хошейяра оказались совершенно сырыми новобранцами. Членам Команды-"A" приходилось идти по тонкой грани, избегая проявлять властность и приказывать Зие и его людям так, как если бы афганцы ничего не знали, с одной стороны, но и не покровительствовать им с другой. Короче говоря, от американских солдат требовалось относиться к афганцам с уважением. Один из бойцов "Кинжала" говорил, что им помогало отношение к бойцам Зии как к афганскому эквиваленту минитменов(26) времен Американской революции. "Они сражаются за свою страну, и вы будете организовать их, обращаться с ними как с солдатами, уважать их, вплоть до того, что вечером в палатках, когда вы начнете рассказывать о том, как воевать, вы будете слушать столько же, сколько говорить", рассказывал он. "Мы не говорили им: "Ты будешь воевать именно так", а "Давай-ка начертим это на земле" и "А как бы ты это сделал?"
Однако, несмотря на акцент на развитие взаимного доверия, бойцы "Кинжала" ни словом не обмолвились афганцам о плане штурма позиций Аль-Каиды в Шахикоте. Но афганцы могли понять, что что-то происходит. Американцы не стали бы давать им совершенно новое оружие и одежду просто ради удовольствия. Операторы Сил спецназначения говорили своим афганским партнерам, что все это делается в рамках подготовки к неким учениям "на севере". Но всякий раз, когда между бойцами "Кинжала" и афганцами заходил разговор об Аль-Каиде, афганцы отвечали просто: "Шахикот".

Присутствие ЦРУ в Гардезе к концу февраля выросло примерно до пятидесяти или двадцати человек, из которых, возможно, семь или восемь были "стрелками", а остальное составляли аналитики и технические специалисты. Их возглавлял подтянутый, приветливый мужчина ростом шесть футов со светлыми волосами и густой бородой. Ему было за пятьдесят, и он был одним из самых опытных сотрудников Отдела специальных действий. Насколько было известно солдатам в Гардезе, в отличие от многих других оперативников отдела, он не имел опыта службы в военных спецподразделениях, однако был ветераном многочисленных тайных операций, в том числе в Сомали и на Балканах, и часто работал с "Дельтой". "Его привлекли, потому что знали, что на месте событий им понадобится лучший лидер", сказал другой обитатель "надежного дома". Как и подобало человеку со столь серьезной репутацией дальновидного боевого лидера, этот тайный воин имел не один, а целых два боевых псевдонима. Для некоторых он был "Вольф", но большинству был известен лишь как "Спайдер".
Спайдер возглавил тщательно подобранную команду, уровень знаний которой отражал высокий приоритет, который Рич, начальник кабульской станции, уделял Шахикоту. "Они выступили своим первым составом", говорил Хаас. "Они привлекли самых сильных нападающих, самых опытных, доверенных, успешных парней из военизированного отдела".

25. Швак (Shwack) – достаточно многозначный жаргонизм, означающий, в частности, нечто вроде "замочить" кого-либо, а также выпить залпом подряд несколько порций крепкого алкоголя (или просто как следует хлебнуть из горла). И это, пожалуй, наиболее приличные значения этого слова, ибо одним из таковых является, например, энергичная мастурбация. Полагаю, теперь становится понятно, почему данное название не проканало… (прим. перев.)
25. Ополчение североамериканских колонистов. Появились в XVII веке для борьбы с индейцами, бандами и войсками других колониальных держав. Принимали участие в Войне за независимость США, на основе их формирований была создана Континентальная армия. Название происходит от способности ополченцев быстро (в течение минуты) собраться и выступить (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam

Эм-м-м...два последних абзаца совсем не причесаны, ПМСМ.

_________________