5.
Несмотря на все усилия офицеров и сержантов Сил спецназначения удержать ситуацию, хаос охватил ОГ "Хаммер", разбросанную на пяти километрах западнее Кита. Некоторые грузовики все еще двигались, другие остановились, в то время как бойцы SF, все еще полагая, что по конвою Харримана нанесли удар минометы противника, обратились к своей собственной обороне и выслали бойцов AMF, чтобы организовать охранение вокруг колонны. Это было "очень запутанное время", вспоминал Макхейл, который был одним из тех, кто остановился. Гленн Томас уехал на своем пикапе с силами быстрого реагирования, но сопровождал другие машины лишь на расстояние, достаточное, чтобы убедиться, что они движутся в правильном направлении. Пока Томаса не было, Хаас велел Макхейлу переместиться в голову колонны и продолжить движение на юго-восток, к Гвадкале, скоплению руин менее чем в двух километрах к западу от Кита. Рубеж регулирования "Изумруд" проходил через Гвадкалу, и Макхейл должен был остановиться там и дождаться бомбардировки Кита. Не поняв, что Томас лишь сопроводит силы быстрого реагирования часть пути к конвою Харримана, а затем вернется, Макхейл понял приказ Хааса как то, что он – Макхейл – теперь старший колонны. Командир ODA-372 поступил, как было приказано: собрал полдюжины американских и афганских машин и энергично двинулся вперед. Но это лишь добавило путаницы, потому что, когда Томас вернулся к основной колонне и возобновил движение на юго-восток, он предполагал, что все еще находится в головном звене, и не осознавал, что впереди него было семь или восемь машин со своими. "Он думал, что он был впереди, а я считал, что впереди был я", вспоминал Макхейл. Первоначальный порядок движения оперативной группы "Хаммер" был уже давно отброшен. Макхейл приказал старшему минеру своей группы, сержанту первого класса Джеймсу Ван Антверпену, отстать от основной колонны и "продолжать подгонять машины вперед". По факту, Ван Антверпен оказался в середине конвоя, где на него наткнулся Гленн Томас, когда командир "Техаса-14" вновь присоединился к основной части ОГ "Хаммер". Элементы двух Команд "A" перемешались в передней части колонны. Обеспокоенный тем, что впереди могут быть не обозначенные минные поля, Макхейл поставил в голове один из бронированных Мерседесов "Техаса-14" и проехал через узкое ущелье к западу от Карвази, маленького кишлака примерно в двух километрах к западу от северной оконечности Кита. Было около 06:15, когда первые несколько машин из элемента Макхейла вышли из дефиле, все еще в двух с половиной километрах к северу от Гвадкалы, а остальная часть ОГ "Хаммер" растянулась на несколько тысяч метров позади них. Позади него Хаас посмотрел на часы и поздравил себя с тем, что они почти укладываются в график, несмотря на все катастрофы, обрушившиеся на его оперативную группу. Тойота Хааса проскочила через дефиле, а затем поднялась на какую-то близлежащую возвышенность. Подняв взгляд, Хаас осознал поражающие размеры Кита, чьи темные и угрожающие очертания вырисовывались перед ним. "Охренеть!" ахнул он. Впервые он полностью осознал, как проявляется доминирование этого скалистого массива над западными подходами к Шахикоту. Он взглянул на часы. Именно сейчас должна была начаться бомбардировка. Американцы и их афганские союзники обратили взоры к небу, ожидая начала обещанной пятидесятипятиминутной бомбардировки. Афганцы, нервничающие по поводу противника, которого они ожидали найти на Ките, придавали большое значение способности американцев по запросу обрушивать с небес смерть и разрушение. Американцы, со своей стороны, знали, что их умение умасливать своих союзников опирается на способность выполнять свои обещания. Обе стороны были крайне разочарованы. Как жалобная попытка демонстрации американской огневой мощи, единственный бомбардировщик В-1В пронесся в предрассветном небе, и в общей сложности шесть оранжевых взрывов расцвели вдоль гребня горы. И это было все. Широко разрекламированная "пятидесятипятиминутная" бомбардировка по факту длилась меньше минуты. Длина Кита составляла более шести километров, а максимальная ширина – два километра. ВВС сбросили менее одной бомбы на километр скалистого массива. Поначалу ни американцы, ни их афганские союзники не могли поверить, что они только что стали свидетелями всей бомбардировки. Когда разрывы первых бомб разразились вдоль гребня Кита, Зия Лодин подпрыгнул, воздев руки в универсальном жесте триумфа. "Все афганцы закричали: Вау!", вспоминал Хаас. Когда Зия закончил свой преждевременный победный танец, Хаас подозвал его и объяснил, что, как только бомбардировка закончится, примерно через час, они должны быть готовы двигаться вперед. Затем они вновь с нетерпением обернулись в сторону Кита. "И я ждал, и я ждал, и я ждал", говорил Хаас. Ничего не произошло. Где остальные бомбы? Макхейл задумался. Бомбы, разумеется, растворились в тумане недопонимания в дни, предшествовавшие операции. Опасения среди афганцев углубились. Зия Лодин, на чьи войска опирался план "Анаконды", повернулся к Хаасу и через переводчика сказал: "Где бомбы, которые вы нам обещали? Где самолеты?"
События вокруг авиаударов, которые должны были быть нанесены по долине перед часом "Ч", оставались окутанными тайной и через два года после операции. План предусматривал поражение тринадцати заранее запланированных целей бомбардировщиком B-1B, бомбардировщиком B-52 и двумя истребителями-бомбардировщиками F-15E "Страйк Игл" за час до часа "Ч". Некоторые из этих бомб были сброшены, как и планировалось, включая термобарическую бомбу, обрушившую пещерный комплекс, обнаруженный "Джулиет" двумя днями ранее, и JDAM-ы, сброшенные на Кит. Но другие – точное количество и местоположение задействованных объектов все еще обсуждается, но есть общее согласие, что они включали цели на юго-востоке долины – нет. За неспособностью сбросить эти бомбы лежат два фактора. Первый заключался в том, что у B-1B в бомбовом отсеке застряла бомба. Он запросил у Объединенного центра воздушных операций в Саудовской Аравии разрешение аварийно сбросить ее над районом цели, а затем в течение нескольких минут ожидал получения разрешения. Тем временем B-52, которому оставалось сбросить три бомбы (меньше, чем B-1B), ждал, пока B-1B завершит свой бомбовый удар. Прежде, чем CAOC смог ответить B-1B, на всех самолетах услышали то, что они интерпретировали как сигнал "отбоя" от разведывательной группы Сил спецопераций – предположительно, одной из команд AFO, так как они были единственными, находящимися в долине на тот момент – которая почувствовала, что бомбы падают слишком близко от их позиции. Об этом доложили экипажи одного из F-15E и B-52, но без какой-либо конкретики относительно позывного или местонахождения разведгруппы. Блейбер, следивший за радиопередачами всех трех групп, сказал, что ему ничего не известно о том, чтобы какая-либо из его команд отправляла такое сообщение. Возможно, что летные экипажи неверно истолковали радиопередачу с земли или даже услышали призывы к прекращению огня, адресованные "Мрачному-31" Блейбером и Гленном П. из Гардеза. (Майор Ричард Коу, оператор систем вооружения ведущего F-15E, признал, что то, что он слышал, могло быть требованием "Прекратить огонь!" из Гардеза.) Каков бы ни был источник сигнала "отбоя", результатом было то, что бомбы больше не падали до того, как в долине появились "Чинуки".
Так как оперативная группа "Хаммер" застряла в песках к западу от Кита, а "Чинуки", несущие первую волну пехоты Раккасана, уже скользили над вершинами гор на пути к Шахикоту, Хагенбек столкнулся с критическим решением: следует ли ему прервать операцию? Если бы он это сделал, эффект внезапности был бы утерян, а пресса без сомнения представила бы этот эпизод как серьезную военную неудачу. Но если он продолжит десантно-штурмовые действия, то столкнется с риском, что его силы обеспечения высадятся в Шахикоте без основных сил, которые они должны поддерживать. Раккасаны могли занять свои блокирующие позиции, но без оперативной группы "Хаммер", вытесняющей противника на эти позиции, Раккасаны станут ничем иным, как неподвижными мишенями для вражеских артиллеристов. Но Хагенбека не беспокоили задержки в продвижении "Хаммера", которые он считал временными, и он полагал идею о развороте десантно-штурмовых сил, чтобы повторить попытку позже, нереальной. "Мы можем заставить их двигаться вновь", сказали командиры "Кинжала" в Баграме Хагенбеку и его штабу, обеспокоенным отсутствием прогресса у "Хаммера". "Полковник Малхолланд и полковник Розенгард были вполне уверены в том, что им удастся заставить силы Зии двигаться", сказал Бентли, старший офицер секции огневого поражения Хагенбека. "И то, что они не двигались, для них было таким же сюрпризом, как и для всех остальных". Однако руководство Горной в Баграме было полно решимости вывести Раккасан в Шахикот, даже если основные силы окажутся неспособны появиться на поле боя. "Мы не собирались ждать, пока Зия продиктует нам, каков должен быть наш план", сказал Белло.
Когда Баллард добрался до места инцидента с огнем по своим, то обнаружил машины и пострадавших в русле ручья, усеянном шестью рядами мин. Бойцы AMF укрылись среди камней и выглядели очень напуганными. Казенхайзер, сам страдающий от серьезных ран, все еще оказывал первую помощь Харриману. Уодсворт быстро ввел Балларда в курс случившегося. Уорент-офицер распорядился, чтобы LZ была размечена так, чтобы один из прибывших "Чинуков" ОГ "Раккасан" мог подобрать раненых после высадки пехоты и отвезти их обратно в Баграм. Предполагалось, что "Чинуки" уже прибывали, но Баллард пока не мог связаться с ними по радио.
Перелет вертолетов на юг к Шахикоту был сложным. Низкая облачность закрывала луну, а пелена тумана скрывала землю. Когда "Апачи" взлетели, до рассвета оставался почти час, поэтому пилоты использовали установленные на шлемах тепловизионные прицелы ночного видения, чтобы проникнуть сквозь дымку, когда они пролетали между заснеженными вершинами. На протяжении большей части полета Шено и Херли держались на высоте не менее 150 футов (45 м) над землей. Но через час, когда они приближались к Шахикоту, они попали в гряду облаков, заставившую их подняться над землей более чем на 500 футов (150 м) – намного выше, чем они обычно летели бы на подходе к зоне поражения. Позади них пилоты "Команды-2" в своей гонке к Шахикоту справлялись с туманом по-другому, предпочитая идти на бреющем. Три вертолета взмывали и виляли среди горных хребтов на скорости 125 миль в час (200 км/ч), иногда всего в паре дюжин футов над землей. Несколько раз машины "Команды-2" теряли визуальный контакт друг с другом. Приборы "Апачей" не были предназначены для легкого полета сквозь облачность, и пилоты обсуждали возможность повернуть обратно. Однако в глубине души они знали, что это не вариант. Их коллеги из "Команды-1" уже были над Шахикотом, выбрав другой маршрут. И, что еще важнее, груженые пехотой "Чинуки" впереди них избежали худшей погоды и приближались к Шахикоту. План предусматривал прибытие второго звена "Апачей" на позицию как раз в тот момент, когда войска 10-й Горной будут занимать свои блокирующие позиции. Если сейчас "Команда-2" повернет обратно, пехота высадится и двинется на свои позиции, оказавшись лишенной своих основных средств огневой поддержки. Вглядываясь во мрак, пилоты летели дальше.
На самом деле, погода уже посеяла хаос в планы авиации. Каким-то образом первые три "Чинука" с бойцами 2-187 опередили "Апачи", и уже поворачивали в долину. Два "Апача" "Команды-1" упорно шли за ними по пятам, но не могли догнать их вовремя. "Чинукам" придется обойтись без вызова "вишневый/ледяной"(6). Дым от авиаударов едва рассеялся, когда "Чинуки" устремились в долину. Три вертолета разошлись, каждый в сторону своей площадки приземления вдоль подножия восточного хребта. За штурвалом борта третьей десантной группы были старший уорент-офицер 3-го класса Лойд Блейн Андерсен и старший уорент-офицер 2-го класса Джефф Фихтер. Андерсен был более опытным и старшим по званию, но тем утром выступал в роли второго пилота. "Я сказал Фихтеру, что полечу с ним в тот день, потому что в мае у него должна была появиться маленькая девочка, и поэтому моей обязанностью было сохранить ему жизнь", сказал Андерсен. Примерно в пятидесяти милях к северу от Шахикота они и остальные "Чинуки" первой группы получили вызов от самолета дальнего радиолокационного обнаружения и управления ВВС E-3 (АВАКС), осуществлявшего контроль воздушного пространства в рамках "Анаконды". АВАКС с позывным "Боссман" хотел, чтобы на обратном пути они отклонились от маршрута, чтобы забрать раненых, находящихся в колонне Харримана, и доставить их в Баграм. Сейчас, когда они опустились на дно долины, чтобы расстаться со своим драгоценным грузом солдат, оба пилота мысленно уже вносили коррективы в план полета. В течение двух минут они вновь были в воздухе.
Задача медэвака вмешалась в полет "Апачей" "Команды-2". Вскоре должна была появиться вторая группа "Чинуков" с бойцами 1-87, занятие которыми блокирующих позиций должно было совпасть с прибытием "Команды-2". Но когда тройка "Апачей" "Команды-2" подошла к Шахикоту, они были вынуждены задержаться, чтобы позволить первой группе "Чинуков", только что высадившей силы 101-й отклониться полетного маршрута, чтобы приземлиться и подобрать раненых. Задержка привела к отставанию "Команды-2" от графика на несколько минут, но в остальном плохая новость вызвала у пилотов на удивление мало тревоги. "Добравшись туда, мы все еще не ожидали особого сопротивления", говорил Харди. "Приток адреналина был не слишком большим". К тому времени, как "Команда-2" добралась до исходной точки, погода немного улучшилась. Когда вторая группа "Чинуков" влетела в Шахикот, три "Апача" повернули на север и пристроились за ними. Ударные вертолеты встали в круг, когда три "Чинука" приземлились и без происшествий высадили свою пехоту. После того, как все пять "Апачей" оказались на позициях, каждая команда начала описывать круги в своей половине долины, используя Серханхель в качестве линии разграничения север-юг. Для "Команды-2", это означало летать по часовой стрелке, описывая овал около двух километра длиной и шириной один километр. Идея состояла в том, чтобы пехота и Серханхель постоянно находились под присмотром хотя бы одной из машин. Они спокойно летали по этой схеме в течение нескольких минут, наблюдая, как пехота группируется на земле. Ну вот, опять двадцать пять, ничего не происходит, подумал Шено. "А потом разверзся ад".
К моменту прибытия Шварца на место удара по колонне Харримана, все три "Чинука" первой группы пытались приземлиться на обозначенной посадочной площадке. Шварц приказал своему радисту (RTO) сержанту первого класса Эрику Наварро, чтобы тот вышел на связь и помог "Чинукам" приземлиться, а затем открыл дверь, чтобы выйти. Когда он сделал это, кто-то крикнул, чтобы он остерегался: русло ручья было заминировано. Взглянув вниз, Шварц увидел противопехотную мину прямо там, куда он собирался поставить ногу. Обойдя мину и вздохнув с облегчением, он осторожно подошел к месту, где несколько человек делали СЛР Харриману. Как только "Чинуки" приземлились, Шварц помог занести Харримана в ближайший вертолет, пилотируемый Андерсеном и Фихтером. Глядя на остекленевшие глаза и призрачную бледность Харримана, Баллард подумал, что для его коллеги из 372-й уже слишком поздно. Как только Харримана подняли на борт, Казенхайзер, Уодсворт и Нельсон забрались внутрь вместе с несколькими из наиболее тяжело раненых солдат AMF, у двоих из которых были осколочные ранения в голову. (Зиабдулла сказал Балларду, что все его раненые получили помощь, но это было не так. Некоторые были слишком испуганы, чтобы попасть в вертолеты, другие же, запрыгнувшие в "Чинук", не были ранены, а искали способ выйти из боя.) Четко осознавая, что жизнь их товарища висит на волоске, Фихтер и Андерсен не теряли времени на земле. К 06:47 они вновь были в воздухе, возвращаясь в Баграм. После того, как вертолеты взлетели, Баллард взялся за "стерилизацию" места, собирая все важные вещи – особенно криптографическое оборудование – и складывая его в свою машину. Но некоторое снаряжение не помещалось в оставшиеся грузовики, и его пришлось оставить. Примерно через пятнадцать минут после того, как "Чинук" Андерсена улетел, над головами бойцов, оставшихся на месте, просвистело полдюжины выстрелов, по-разному оцененных как РПГ, минометные мины или снаряды безоткатных орудий. Огонь, не причинивший вреда, вероятно, велся по "Апачам", летевшим примерно в полукилометре перед американскими и афганскими войсками, но он помог американцам сосредоточиться на стоящей перед ними задаче. Тем не менее, им потребовался почти час, чтобы подобрать все важное снаряжение и перевязать ходячих раненых AMF. Джон Б. и Айзек Х., сотрудники AFO, сопровождавшие силы быстрого реагирования, остались, чтобы устроить наблюдательный пункт на холме к северу от Гуппи. Зиабдулла двинул свои войска на юг, чтобы соединиться с Хаасом и основным конвоем к западу от Карвази, в то время как Шварц, Баллард и около двадцати бойцов Инженера остались на месте и заняли оборонительные позиции, ожидая, когда будут высланы афганские подкрепления для обеспечения безопасности наблюдательного пункта AFO. По прибытии Шварц двинул их вперед и сообщил их командиру, где расположить свои силы. Когда он ехал обратно к основной колонне, Шварц получил вызов от Балларда, сообщившего, что парни из AFO оставили в своей машине у подножья Гуппи кое-какое "необходимое снаряжение", и хотели, чтобы бойцы AMF привезли его. Майор вернулся к своей машине, закрепил снаряжение и велел паре бойцов AMF доставить его на наблюдательный пункт. Затем Шварц вернулся на оборонительные позиции, собрал все американские и афганские силы, и двинулся на соединение с Хаасом и основной группой.
На борту "Чинука" Андерсена Казенхайзер игнорировал собственные раны, пропитывающие его штаны кровью, и лихорадочно работал, пытаясь сохранить жизнь своего друга. Пол был скользким от крови, когда он опустился на колени над Харриманом. "Быстрее! Давайте быстрее!" отчаянно кричал он пилотам. Фихтер и Андерсен уже гнали вертолет как только могли, выжимая каждый узел скорости из дрожащего планера, когда афганский пейзаж, мелькая, проносился под ними. Они получили разрешение сломать строй, оставив два других "Чинука" позади, когда они неслись по прямой, направляясь обратно в Баграм, летя намного ниже, чем по пути туда. "Я не хотел тратить время на набор высоты", говорил Андерсен. "Нам было все равно, будем мы обстреляны или нет". В своих попытках доставить Харримана живым пилоты отбросили все предосторожности. "Мы решили выжать все, что удастся, и посмотреть, как машина справится", сказал Андерсон. Они смотрели, как индикатор воздушной скорости ползет со 130 узлов в час, минуя 140 150 160, затем 165, что примерно эквивалентно 190 милям в час (240, 260, 277, 296 и 305 км/ч соответственно). У Фихтера за плечами было более 1500 часов налета, а у Андерсена – 2600. Никто из них раньше не летал на вертолете так быстро. "Мы просто решили, что развалим его на куски, лишь бы доставить его туда", говорил Андерсен. Планер трясся так сильно, что на некоторых приборах они не могли разглядеть показания. "Мы вытряхивали из машины все потроха, чтобы вернуться", вспоминал Фихтер. Когда они с ревом пронеслись над Кабулом менее чем в 100 футах (30 м) над землей, два выпуклых блистера кабины отвалились и спланировали на землю. "Кто-то в Кабуле получил новую салатницу", сухо заметил Фихтер. Поскольку Казенхайзер был полностью занят, работая с Харриманом, бортмеханик, сержант Джонатан Гургель раздал одеяла и использовал содержимое аптечки вертолета, чтобы перевязать раны ходячих раненых, у некоторых из которых начался шок. Примерно в десяти милях от Баграма пилоты связались с диспетчерской вышкой и сообщили, что прибывают, имея на борту ургентного пострадавшего, которому проводится СЛР. Спустя всего тридцать минут после взлета Фихтер и Андерсен привели свой "Чинук", пронесшись над горами, окружающими аэродром Баграм на 170 узлах (315 км/ч). С Андерсеном за штурвалом они выдрали еще одну страницу из свода правил, использовав запрещенный маневр, называемый "Австралийским торможением", чтобы посадить машину на большой скорости. Андерсон едва замедлил вертолет, прежде чем внезапно накренить его набок, развернуть и едва ли не грохнуть его на землю движением, занявшим не более пары секунд. Небольшая колонна грузовых Хамви, служивших санитарными машинами элитным медицинским специалистам из 274-й передовой хирургической бригады, помчалась навстречу вертолету и немедленно выгрузила Харримана. Когда Хамви с Харриманом внутри умчался прочь, Казенхайзер, наконец освободившийся от своих медицинских обязанностей, повернулся к одному из членов экипажа "Чинука" и небрежно спросил: "Есть ли кровь у меня на ноге?" Она была. "Все бедра у него были в крови", рассказывал Андерсен, восхищенный способностью медика отринуть собственную боль, чтобы сосредоточиться на оказании помощи Харриману. После того, как раненые были выгружены, экипаж понял, сколько крови было на полу. Зная, что вскоре они должны будут лететь в Шахикот с еще одной группой Джо-пехотинцев(7), они начали забрасывать сидушки и пол грунтом, чтобы он впитал ее. "Когда берете на борт сорок три Джо, ничто не снизит моральный дух больше, чем кровь на полу и сиденьях", сказал Фихтер. Позже в тот день Андерсон подошел к бойцам Сил спецназначения и спросил, как дела у Харримана. Уорент-офицер сказал ему, что Харриман умер. Новость сильно ударила Андерсена и его товарищей по экипажу. Они пересмотрели свой полет, пытаясь понять, могли ли они сэкономить еще несколько секунд где-то на маршруте. Андерсен был настолько обеспокоен этими мыслями, что отправился к врачам передовой хирургической бригады в медицинский центр, развернутый ими в здании диспетчерской вышки. Они сказали ему, что Харриману было уже не помочь, и что несколько минут здесь или там ничего не изменили бы. Это было слабым утешением для экипажа. "Мы хотели сказать его жене, что сделали это так быстро, как могли", говорил Андерсон. "Не думаю, что какой-либо другой вертолет или другой экипаж мог бы сделать бы это быстрее… Мы просто хотели изменить ситуацию".
Потрепанное формирование Макхейла из семи или восьми машин, в том числе трех грузовиков "джинга", бронированного внедорожника, сержант-майора AFO Эла Я. на своем грузовике, пикапа Тойота AMF и Макхейла в его пикапе, продолжало двигаться на юг, к Гвадкале. (Когда Томас прошел через дефиле, полагая, что находился в голове колонны, и тут увидел впереди группу Макхейла, он растерялся, но не стал открывать огня.) Макхейл остановился и спешил бойцов в Гвадкале с намерением отправить грузовики обратно к основным силам, все еще находившимся севернее дефиле. Он должен был сделать это, потому что сломалось, перевернулось, застряло или было отправлено на север с силами быстрого реагирования столько грузовиков, что, несмотря на наличие у них на начало ночи трех запасных грузовиков, к настоящему моменту у оперативной группы "Хаммер" кончились машины. Так что к западу от Карвази было больше бойцов, чем могли вместить имеющиеся там транспортные средства. Постоянное сокращение числа грузовиков конвоя также вызвало полное нарушение системы отделений, взводов и рот, по которым "Команды "А" тщательно распределили 400 своих афганских союзников. Макхейлу это стало ясно в тот момент, когда он выбрался из своего грузовика в Гвадкале и наблюдал, как спешиваются афганцы. "Они смотрели друг на друга, не понимая, кто есть кто". Афганского "командира взвода", которого Макхейл назначил командовать тремя грузовиками AMF его передовых сил, нигде не было видно. "Стало очевидно, что их командование и управление потеряны", вспоминал Макхейл. Было уже светло, и боевикам Аль-Каиды на Ките была хорошо видна беспорядочно разбросанная колонна. Макхейл и другие бойцы SF указали на ближайшее вади и дали своим афганским коллегам знак укрыться там. Когда афганцы подошли, минометные расчеты Аль-Каиды, угнездившиеся среди скал Кита, отправили снаряды в полет. С оглушительным "бум!" первый из них упал среди одноэтажных саманных руин примерно в 200 метрах от колонны. Макхейл, впервые в жизни оказавшийся под минометным обстрелом, на мгновение задумался, что это не так громко, как он ожидал. Однако на пережевывание этой мысли у него не было времени, потому что через несколько секунд взорвалась еще одна мина, на этот раз метрах в 150 по другую сторону колонны. Когда минометчики взяли их машины в вилку, у афганцев не выдержали нервы. "Они начали разбегаться, как кошки", сказал Макхейл. Теперь в игру вступил разрушительный эффект беспорядочной погрузки личного состава, вызванной предшествовавшими авариями грузовиков. У оперативной группы "Хаммер", возможно, был бы шанс, если бы афганцы сохранили целостность подразделений, при которой каждый афганский взвод находился бы под командованием своего изначального командира. Но это был не тот случай. Афганские силы оказались безнадежно смешаны, и под воздействием непрекращающегося минометного огня они сломались. Макхейл тщетно искал афганского командира любого ранга, которого он бы знал. Но поскольку в колонне все настолько смешалось, а взвод Инженера – лучшие афганские бойцы – был отправлен с силами быстрого реагирования, командир ODA-372 не узнавал ни одного из афганцев вокруг него. К ужасу Макхейла, афганцы не просто убегали. Они бежали прямо к руинам, где упала первая мина, и которые минометные расчеты на Ките, очевидно, использовали как ориентир для пристрелки своих "труб". Макхейл подбежал к трем грузовикам AMF, но обнаружил, что их водители бросили их и забрали ключи с собой. Командир Команды "А" вместе со своим связистом, сержантом Биллом Гатри и американским переводчиком с пушту запрыгнул обратно в свой грузовик, а затем помчался за бегущими афганцами. Под дождем минометных мин он пытался сплотить афганцев и убедить их вернуться к грузовикам, чтобы они могли отойти, сохраняя порядок. Это была безнадежная затея. "На тот момент они в большинстве поддались инстинкту самосохранения", говорил Макхейл. Но хотя ведущийся огонь и напугал афганцев, он не был достаточно эффективен, чтобы нанести какие-либо потери. "Будь вы организованы, его можно было бы выдержать и продолжить маневр", сказал Макхейл. "Сложность в том, что вы просто не можете стоять там и продолжать воздействовать на тех парней, носящихся, как цыплята, по открытой долине, где за вами легко наблюдать". Макхейл быстро понял, что падающие мины, похоже, следуют за его грузовиком. Партизаны на Ките, очевидно, были более заинтересованы в уничтожении американцев, чем в убийстве их местных союзников, и им не понадобится много времени, чтобы пристреляться по нему. Когда мина упала достаточно близко, чтобы обсыпать его землей, он понял, что пришло время прокладывать путь к отступлению. Но тут члены оперативной группы "Хаммер" впервые "положили глаз" на своего врага. Штаб-сержант Кристофер Грумс из "Техаса-14", который до поступления в Силы спецопераций был минометчиком в регулярной армии, заметил облачка дыма от стреляющей по ним "трубы". Тем временем сержант майор Эл Я. и приданный ЦРУ медик SF укрывались в канаве и решили, что увидели наблюдателя минометчиков Аль-Каиды, высовывающегося из-за укрытия. Гатри и сержант первого класса Джон Саутворт (связист "Техаса-14") связались по радио с "Апачами", надеясь, что те смогут решить проблему. Услышав призывы о помощи, два "Апача" в северной части долины сорвались со своего кругового маршрута и полетели вдоль западной стороны Кита. Обнаружение миномета, опираясь на получаемые ими расплывчатые указания, казалось невыполнимой задачей. В тот час западная сторона Кита все еще скрывалась в тени. "Это было похоже на попытку разглядеть блох на собаке", говорил Херли. Но он был там, в вади у основания юго-западного склона Кита, с расчетом из восьми вражеских боевиков, одетых в традиционные афганские коричневые шапки пакули, с коричневыми шарфами на шеях. Совершив проход над позицией противника, чтобы идентифицировать ее, "Апачи" развернулись и начали заход. Шено шел ведущим, изо всех сил пытаясь удержать перекрестие на миномете, когда его вертолет приближался к цели со скоростью около 115 миль в час (185 км/ч). В 1000 метрах от "трубы" его левый указательный палец нажал на спуск, и висящие под короткими крыльями его машины блоки выплюнули пару осколочно-фугасных снарядов в сторону цели. Ракеты устремились вперед, из их двигателей тянулись короткие желтые языки пламени. Шено жал на спуск снова и снова, каждый раз выпуская еще по две ракеты, подводи их все ближе и ближе к минометному окопу. В 200 метрах от позиции противника он рванул рычаг управления и отвалил влево. Херли, летевший позади него в пяти диаметрах ротора, выпустил три ракеты, чтобы подавить противника правее цели Шено. Затем он также отвернул влево. Из тени вырвалось два потока трассеров, прошедших под носом машины Херли. Запомнив место, откуда они были выпущены, Шено и Херли развернулись и вновь направились к цели. Оба пилота вогнали ракеты туда, откуда они летели. В яблочко. Минометная позиция разлетелась в облаке пыли. Это, по крайней мере, убедило вражеских боевиков на западных склонах Кита укрыться на время, достаточное, чтобы Макхейл и его коллеги могли вернуться к своим машинам и начать отступление на север, к оборонительным позициям, занятым остальной частью колонны чуть южнее дефиле. Один из афганских водителей вернулся к своему грузовику, но большинство афганцев предпочли идти пешком, по одному или по двое. "В этом не было никакой организации", вспоминал Макхейл. Среди какофонии оглушительных разрывов мин, криков на двух языках и всплесков статики нескольких радиостанций уши Макхейла уловили еще один звук, распространяющийся над Китом со стороны долины Шахикот: стрельбу из автоматического оружия, множественную стрельбу.
(6) Имеется в виду т.н. "cherry/ice call": формат вызова для "дополнительной подготовки" площадки приземления. Если при подходе к LZ вертолеты с десантом обнаруживают на ней противника, она обозначается как "вишневая" (или "горячая"), и вызываются ударные вертолеты, чтобы "охладить" ее, доведя до кондиции "ледяной" (прим. перев.) (7) Джо (Joe) – на американском военном жаргоне обозначает солдата, пехотинца (прим. перев.)
_________________ Amat Victoria Curam
Последний раз редактировалось Den_Lis 31 дек 2019, 11:32, всего редактировалось 3 раз(а).
|