Текущее время: 28 мар 2024, 17:26


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 120 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 28 апр 2015, 17:13 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Небольшое уточнение по D-Day вообще, отчасти патфайндерам и конкретно – серии из пяти фотографий "патфайндеров" из вот этого поста: viewtopic.php?p=25946#p25946

На них никакие не патфайндеры, а члены "грязных тринадцати" (Filthy Thirteen): 1-й секции минеров-подрывников (1-st Demolition Section) штабной роты 506-го парашютного полка 101-й дивизии.
Ее командиром был сержант Джеймс Элберт "Джейк" Макнайс из Понка-Сити, Оклахома. Боевая раскраска и стрижка объясняется очень просто: в Джейке текла кровь индейцев племени чокто. Любопытно, что практически все остальные члены его подразделения были этническими поляками. Во время одной из совместных попоек, еще в Штатах, они провозгласили своего командира "почетным поляком". Прозвище "грязные тринадцать" они получили, находясь в Англии, когда в один прекрасный день решили следовать традициям отправляющихся на войну индейцев: не мыться и не стирать одежду до возвращения из похода. И если мыться и бриться хотя бы раз в неделю их все-таки удалось заставить, свою форму они так и не стирали до самой Нормандии…
Впоследствии они все-таки оказались в рядах патфайндеров. Но было это уже после операции "Маркет-Гарден", перед самой битвой за Арденны. Вместе с Джейком в патфайндеры подались все оставшиеся к тому времени в живых члены его секции. Они полагали, что, поскольку командование предполагает закончить войну к Рождеству, у них есть хороший шанс больше не участвовать в боевых действиях, а "просидеть до конца войны, занимаясь боевой подготовкой где-нибудь в Англии". Вместо этого они оказались в Бастони, где с помощью своих радиомаяков CRN-4 наводили транспортные самолеты, осуществляющие сброс грузов для окруженных подразделений 101-й дивизии. Причем в Бастонь они прыгали!
Макнайс закончил войну в чине Первого сержанта, с четырьмя боевыми прыжками (D-Day, "Маркет-Гарден", Бастонь и последний – в ходе Рейнской воздушно-десантной операции в качестве наблюдателя, прикрепленного к 17-й дивизии).

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 28 апр 2015, 18:27 

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:53
Сообщений: 326
Команда:
Цитата:
Личный состав совершенно свободно действовал ночью, более того, некоторые из них настаивали, что в темноте видят даже лучше, чем при дневном свете.


Вот это мне особенно нравится :)


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 03 май 2015, 19:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 28 апр 2015, 20:44
Сообщений: 12
Команда: нет
Здравствуйте, Лис. Спасибо, что решились на перевод замечательной книги. Если вам захочется, то буду понемногу высказывать в этой теме свои предложения. Только учтите, что я ни разу не переводчик.
Во вложении - экземпляр книги, который читал я.

- "Шобла братанов". По-моему чересчур смело, может быть "Ватага братьев"? Все-таки "шобла" - уголовное понятие, сомневаюсь, что Шекспир хотел, чтобы Генрих V разговаривал, как урка.
Тогда эпиграф будет звучать примерно так: "Отныне до скончания времен... сохранится память и о нас... ватаге братьев..."
- Посвящение: "Всем военнослужащим воздушно-десантных войск Армии США, 1941-1945, которые носят свое "Пурпурное сердце" не как украшение, но как знак принадлежности".
- "...сыновья Великих Равнин." В моем оригинале это "...sons of the Deep South" - "сыновья Дальнего Юга".
-


Вложения:
Ambrose_Stephen_BandofBrothers.pdf [2.84 MiB]
Скачиваний: 459
Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 май 2015, 09:53 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Раз есть что почитать, я наконец одолел сериал :) Вопрос - у роты "Е" в Арденнах в самом деле не было почти ничего из фортификационных сооружений, как показано в фильме? Ни траншей, ни землянок, только индивидуальные ячейки?

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 май 2015, 11:15 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Да. Они просто не успели отрыть ничего серьезнее, а потом не до того было.
В целом же копание окопов на двоих было стандартной для американской пехоты практикой.

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 май 2015, 11:26 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 28 апр 2015, 20:44
Сообщений: 12
Команда: нет
В книге упоминаются только "foxholes", обычно размером 6 на 2 на 3-4 фута для двух человек.
Можете погуглить easy company foxholes.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 май 2015, 14:47 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 04 май 2013, 21:23
Сообщений: 1731
Команда: нет
Bobbie E. Hamilton писал(а):
В целом же копание окопов на двоих было стандартной для американской пехоты практикой.


А как же опыт Первой мировой?

_________________
Изображение


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 05 май 2015, 15:24 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Линия фронта подвижная, интенсивность боев высокая, копать много и долго некогда.

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 11 май 2015, 17:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Catcher03 писал(а):
- "Шобла братанов". По-моему чересчур смело, может быть "Ватага братьев"? Все-таки "шобла" - уголовное понятие, сомневаюсь, что Шекспир хотел, чтобы Генрих V разговаривал, как урка.
Тогда эпиграф будет звучать примерно так: "Отныне до скончания времен... сохранится память и о нас... ватаге братьев..."
- Посвящение: "Всем военнослужащим воздушно-десантных войск Армии США, 1941-1945, которые носят свое "Пурпурное сердце" не как украшение, но как знак принадлежности".
- "...сыновья Великих Равнин." В моем оригинале это "...sons of the Deep South" - "сыновья Дальнего Юга".
-


Спасибо на добром слове.
- Насчет "ватаги" -- да, пожалуй, так будет действительно лучше. Впрочем, чисто исторически, "ватага" и "ватажники" для своего времени тоже понятия если и не прямо уголовные, то весьма и весьма к ним приближенные... ;о)
- Увы, в моей электронной версии посвящение отчего-то обрезано. Хотя я помню, что в бумажном варианте (который у меня "зачитали") оно было.
- Черт, а ведь действительно "Дальнего Юга"!.. Уж не помню, чем руководствовался, когда про Великие Равнины писал...

ЗЫ. Спасибо за качественную pdf-ку. Мне ее очень не хватало!

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 12 май 2015, 13:11 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 28 апр 2015, 20:44
Сообщений: 12
Команда: нет
"Как я пишу легко и мудро!
Как сочен звук у строк тугих!
Какая жалость, что наутро я перечитываю их!" - я иногда и в книгах на русском такое умудряюсь прочесть, что ой-ой-ой.

-« … парни из гор…» - «mountain men» - м.б. заменить на «горцы», а в примечании указать, что под этим понимаются выходцы из северо-западных штатов;
- «Они собрались вместе летом 1942 года, к тому времени война в Европе шла уже три года» - предлагаю «Когда летом 1942 года они собрались вместе, война в Европе шла уже в течение трех лет»;
- «… сегрегация» - м.б. уточнить, что именно расовая сегрегация;
- «Они считали себя особенными» - «They were special in their values» - кмк, здесь подразумевается, что «У них была необычная шкала ценностей», и дальше идет перечисление этих ценностей: «Особенно почитались/исключительно важными считались/большое значение придавалось…»;
- «…подразделение, в состав которого они могли бы войти и к которому могли бы относиться как к своей семье» «…an outfit with which they could identify, join, be a part of, relate to as a family» - предлагаю «подразделение, с которым они могли бы себя отождествить, к которому могли бы примкнуть, стать его частью и относиться, как к своей семье».


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 21 авг 2015, 10:53 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
Поступил приказ: атака начнется 06.00.
Уинтерс расположил свой бывший 1-й взвод, которым теперь командовал лейтенант Уэлш, на левой стороне дороги, непосредственно перед тем местом, где она делала изгиб и далее шла прямо. 2-й взвод находился справа, а 3-й в резерве. Люди залегли в канавах вдоль дороги, ожидая приказа. Немцы не обнаруживали своих позиций. Все было тихо.
В 06.00 Уинтерс приказал: "Вперед!". Уэлш вскочил и бросился бежать по дороге в направлении Т-образного перекрестка, до которого оставалось около 50 метров, его взвод последовал за ним. Немецкий пулемет открыл огонь прямо вдоль дороги. Он находился на прекрасной позиции и это был отличный момент, чтобы уничтожить всю роту.
Под огнем взвод разделился. Боец, шедший седьмым после Уэлша, остался в канаве. А вместе с ним и остальная часть взвода, почти тридцать человек. Они лежали ничком в канавах по обе стороны дороги, пытаясь как можно сильнее вжаться в землю.
Уинтерс выскочил на середину дороги и возбужденно заорал: "Вперед! Вперед!" Это ни к чему не привело, люди остались на месте, уткнувшись лицами в землю.
Уинтерс слышал, как подполковник Стрейер, лейтенанты Хестер и Никсон, и другие офицеры штаба батальона кричат ему сзади: "Заставь их двигаться, Уинтерс, заставь их двигаться!"
Уинтерс сбросил снаряжение, схватил свою М-1 и перебежал на левую сторону, "крича как безумный: "Вперед!" Он принялся пинать людей в задницы. Перебежав на другую сторону, он повторил приказ, продолжая отвешивать пинки.
"Я был одержим", вспоминал Уинтерс. "Таким меня еще никто не видел". Он перебежал на другую сторону, пулеметные пули свистели вокруг. В его голове крутилось: "Боже, ты благословил мою жизнь. Я прямо как заколдованный".
Он был охвачен отчаянием. Его лучший друг, Гарри Уэлш, был впереди, пытаясь справиться с этим пулеметом. Если я ничего не сделаю, подумал Уинтерс, он погибнет. В этом нет никаких сомнений.
Но люди не двигались, а лишь испуганно смотрели на него. Уинтерс вспоминал: "Никогда не забуду удивления и страха на лицах тех, кто смотрел на меня". Казалось, немецкий пулемет был нацелен прямо на него, представлявшего собой явную цель. "Пули свистели повсюду и рикошетили от дороги вокруг меня".
"Все замерли", вспоминал Строль. "Никто не мог пошевелиться. А Уинтерс встал посреди дороги и заорал: "Давайте! Вперед! Ну же!"
Это сделало свое дело. До сих пор никто в роте не видел, чтобы Уинтерс кричал. "Это было настолько нехарактерно для него", рассказывал Строль, "что мы бросились вперед, все как один".
Как сказал Уинтерс: "Тут дала себя знать дисциплина. Люди получили команду, и пошли вперед".
Пробегая мимо Уинтерса, сержант Тэлберт спросил: "В каком направлении двигаться на перекрестке?"
"Поворачивайте направо", приказал Уинтерс.
(В 1981 Тэлберт написал Уинтерсу: "Никогда не забуду, как вы стояли посреди той дороги. Вы наполнили меня воодушевлением. Все наши парни чувствовали то же самое".)
Тем временем Уэлш подавил пулемет. "Мы были совершенно одни", вспоминал он, "и я не мог понять, где, черт возьми, все остальные". Отвлекшись на бегающего взад-вперед Уинтерса, пулеметчик потерял из виду Уэлша и его шестерых человек. Уэлш швырнул несколько гранат, сопроводив из очередями из своего карабина. Его люди сделали то же самое. Пулемет замолчал.*
Остальная часть роты "Изи" бегом выдвинулась на перекресток и захватила его. Уинтерс отправил 1-й взвод налево, а 2-й направо, зачищать здания: человек,шедший первым, бросал гранаты в окна, в то время как второй стоял наготове у двери. Сразу после взрыва он пинком распахивал дверь, выискивая и добивая уцелевших.
Типпер и Либготт чистили дом. Едва Типпер вошел в дверь, "меня ударил локомотив, швырнув вглубь дома. Я ничего не слышал, не чувствовал боли, лишь как-то нетвердо держался на ногах, опираясь на мою М-1". Немецкий арьергард ввел в действие заранее пристрелянные минометы. Либготт схватил Типпера и помог ему сесть, после чего позвал медика и попытался уверить Типпера, что с ним все будет в порядке.
Подошел Уэлш и вколол Типперу морфий. Тот уверял его, что может двигаться. Его слова были полной бессмыслицей: он был серьезно ранен в голову, а обе ноги были перебиты. Уэлш и Либготт наполовину вытянули его на улицу, где "помню, как я лежал у стенки, а по всей улице гремели взрывы и осколки впивались в стену над моей головой". Уэлш отправил Типпера в медпункт, развернутый в сарае, примерно в двух десятках метров позади них.
Минометный обстрел продолжался, равно как и огонь снайперов. Липтон довел свой 3-й взвод до перекрестка и рванул направо. На улице прогремело несколько взрывов. Он прижался к стене и крикнул своим людям следовать за ним. Минометная мина разорвалась метрах в двух перед ним, осколки попали ему в левую щеку, правое запястье и правую ногу возле промежности. Его винтовка загремела по мостовой. Он упал наземь, коснулся левой рукой щеки и нащупал большую дыру, однако наибольшее беспокойство вызывала правая рука, поскольку кровь из нее лилась толчками. Сержант Тэлберт подскочил к нему и наложил на руку жгут.
Лишь тогда Липтон ощутил боль в промежности. Он сунул левую руку вниз, и она покрылась кровью.
"Тэлберт, возможно, у меня очень плохое ранение", сказал он. Тэлберт взял нож, разрезал штанину вдоль, взглянул и ответил: "У тебя все в порядке".
"Какое это было облегчение", вспоминал Липтон. Два осколка вошли в верхнюю часть его бедра, "не задев ничего важного".
Тэлберт взвалил Липтона на плечо и отнес его в медпункт. Медики вкололи Липтону морфий и перевязали его.
Маларки вспоминал, что "во время этого жуткого шквала огня я услышал, как кто-то читает "Богородице дево, радуйся". Я поднял глаза и увидел святого отца Джона Мэлони, идущего посреди улицы с четками в руках, чтобы дать последнее успокоение и отпустить грехи умирающим, лежащим на перекрестке". (Мэлони был награжден крестом за выдающиеся заслуги.)
В Уинтерса попала срикошетировавшая пуля, которая пробила ботинок и вошла ему в ногу. Он оставался в строю еще некоторое время, чтобы проверить наличие боеприпасов и обсудить с Уэлшем (который попытался было вынуть пулю с помощью ножа, но потом бросил это занятие) обустройство оборонительных позиций на случай контратаки.
К 07.00 подразделение закрепилось на своем участке. Тем временем рота F соединилась с 327-м полком. Карантан был захвачен. Подполковник Стрейер вступил в город, где встретился с командиром 3-го батальона 327-го. Они зашли в винный магазин и откупорили бутылку, чтобы выпить за победу.
Уинтерс отправился в батальонный медпункт. Там уже было десять человек из его роты, которым оказывали первую помощь. Доктор поковырялся в ноге Уинтерса пинцетом, вытащил пулю, очистил рану, присыпал ее стрептоцидом и забинтовал.
Уинтерс обошел раненых. Одним из них был рядовой Альберт Блай.
"Как дела, Блай? Что с тобой?"
"Я не вижу, сэр. Я ничего не вижу".
"Успокойся, расслабься. Ты получил обратный билет, скоро мы отправим тебя отсюда. Ты отправишься обратно в Англию. Все будет хорошо. Расслабься", сказал ему Уинтерс и двинулся дальше.
Блай принялся подыматься.
"Успокойся", сказал ему Уинтерс. "Не шевелись".
"Я вижу, я вижу, сэр! Я вас вижу!"
Блай встал и отправился обратно в роту. "Никогда не видел ничего подобного", рассказывал Уинтерс. "Он был настолько напуган, что для него померк белый свет. Жуть. Этот малый совершенно ничего не видел. Все, в чем он нуждался, это чтобы кто-нибудь немного поговорил с ним и успокоил его".
Немцы, несомненно, должны будут контратаковать. И они, совершенно точно, пойдут с юго-запада, вдоль дороги, по которой "Изи" вошла в город. Направление подхода диктовали условия местности: с того направления в сторону Карантана языком тянулась возвышенность. К северу, за железной дорогой, все было затоплено, такая же ситуация была и к югу от дороги. Генерал Тейлор решил продвинуться на несколько километров к западу и занять оборонительные позиции на возвышенности.
Уинтерс получил приказ. "Изи" должна будет находиться на правом фланге, рядом с железнодорожными путями. Он проверил наличие боеприпасов. Лео Бойл с кем-то еще из 1-го взвода нашли и "освободили"** фермерскую двухколесную тележку, загрузили ее боеприпасами и прикатили в находящийся на краю города сарай, служивший медпунктом. Едва Бойл собрался катить ее дальше вперед, как услышал крик: "Танк противника!"
"Я осторожно выглянул из дверного проема и в нескольких ярдах за изгородью увидел неясные очертания танковой башни. Прежде чем я успел отреагировать, пуля из танкового пулемета пробила мне левую ногу выше колена и швырнула наземь". Бойла погрузили на грузовик, возвращающийся на "Юта-бич", чтобы эвакуировать в Англию. По дороге "мы встретили капитана Собела, который на джипе вез припасы на передовую".
Выстрел из базуки заставил танк отступить. Уинтерс собрал роту, и они двинулись вдоль путей на юго-запад. Рота прошла 3 километра, не встретив сопротивления. Уинтерс приказал занять оборону за одной из живых изгородей.
Немцы были прямо перед ними, за следующей изгородью, и вели беспокоящий огонь. Стоило кому-нибудь пошевелиться, как огонь становился прицельным. Когда начало смеркаться, рота пополнила запасы пищи и боеприпасов, и принялась устраиваться на ночь. Уинтерс получил из батальона приказ атаковать в 05.30, с первыми лучами солнца.
Примерно в 00.30 13 июня немцы выслали патруль в промежуток между изгородями. Не бесшумно движущуюся разведгруппу, а пару отделений, по-видимому, пьяных, палящих из автоматов и орущих ругательства. "Это чертовски напугало нас", вспоминал Уинтерс, "в этом не было никакого смысла". Он опасался ночной атаки, но очень скоро немцы просто взяли и отошли.
Гордон со своим пулеметом, Сиск и Гат были на аванпосту, на правом фланге, возле самых железнодорожных путей. Гордон был "встревожен и довольно-таки напуган", поскольку у них было плохое укрытие, и он ощущал себя "практически голым". Сержант Тэлберт проверяя личный состав, решил, что они расположены слишком открыто, и отвел их обратно, на основные позиции.
Сержант Тэлберт всю ночь перемещался взад-вперед по позициям, меняя людей тут и там, чтобы они могли перехватить хоть несколько минут сна. Он приказал стрелкам примкнуть штыки. Ночь была прохладной, поэтому Тэлберт взял немецкую плащ-палатку и надел ее. Около 03.00 он пихнул стволом своего револьвера рядового Джорджа Смита, чтобы поднять того на службу. Смит находился в почти коматозном состоянии. Когда он, наконец, проснулся, то в бледном лунном свете увидел нависшую над ним фигуру в немецком пончо, подталкивающую его пистолетом.
Смит подскочил, схватил свою винтовку с примкнутым штыком и бросился на Тэлберта. Тот попытался остановить его, крича: "Смит, не надо, это я, Таб!" Но Смит продолжал делать выпады, пока наконец ему не удалось воткнуть штык в грудь Тэлберта. К счастью, он миновал легкие и сердце, но Тэлберт выбыл из строя. Его оттащили назад и отправили в находящийся в трех километрах медпункт.
К 05.30 рота Уинтерса была готова атаковать. В тот самый момент, когда он отдал приказ выдвигаться, полковник фон дер Хойдте поднял свой 6-й парашютный полк в контратаку. Обе стороны разразились артиллерийским, минометным, пулеметным и ружейным огнем, паля из всего, что у них было. Воцарился полнейший беспорядок. Огонь противника, уставшие до смерти люди, давно израсходовавшие весь свой адреналин, Тейлор, призывающий поторопиться, крики людей. В одном месте произошла перестрелка между "Изи" и еще одной ротой из 101-й. На левом фланге несколько прибывших на подмогу "Шерманов" открыли огонь по своим подразделениям. Хаос…
Оказавшись под плотным огнем, рота F, находящаяся на левом фланге "Изи", остановилась и отступила. (Ее командир был немедленно отстранен полковником Стрейером.) Из-за этого правый фланг роты D оказался оголен и она также отступила. Оставшаяся в одиночестве "Изи" была изолирована, ее правый фланг упирался в железную дорогу, а левый повис в воздухе.
"Изи" положилась на свое оружие. Гордон пристроил свой пулемет на створке ведущих в поле ворот (он потерял треногу в "День-Д"), и зажал гашетку. В десяти метрах перед ним взорвалась минометная мина. Гордон упал с осколками в плече и ноге. Эта же мина ранила Рода Строля. Тем не менее, они остались в строю, продолжая вести огонь. Уинтерс, Комптон, Уэлш и остальные офицеры носились взад-вперед вдоль линии обороны, подбадривая людей, уясняя положение дел и удостоверяясь, что делается все возможное, чтобы остановить немцев.
На левом фланге "Изи" сквозь изгородь начал проламываться немецкий танк – как раз там, где должна была находиться рота F. Уэлш приказал рядовому Джону Макграту взять базуку и идти с ним. Они выскочили на открытое место, присели, зарядили базуку, и Уэлш приказал Макграту стрелять. Ракета попала в башню, но отрикошетила. Танк развернул свою 88-миллиметровую пушку в сторону Уэлша и Макграта, и выстрелил. Снаряд просвистел у них над головами, пройдя на несколько футов выше. Стрелок танка не мог достаточно склонить орудие, потому что механик-водитель наехал на изгородь, чтобы проломить ее.
Уэлш принялся перезаряжать базуку. Макграт повторял раз за разом: "Лейтенант, вы же меня угробите, вы же меня угробите". Однако он остался на месте и аккуратно прицелился в танк, находящийся в верхней точке подъема. В момент выстрела огромная машина с торчащим ввысь орудием как раз собиралась перевалиться вперед, проломившись сквозь изгородь. Он попал как раз туда куда хотел: в слабо бронированное брюхо танка, и тот взорвался, выбросив огромное облако пламени, и загорелся.
Это был переломный момент боя. Механики-водители немецких танков, выстроившихся позади того, что подбил Макграт, дали задний ход и начали отступать. Тем временем командование батальона остановило отступление рот D и F, объединило их и продвинуло примерно на 150 метров вперед, отчасти ликвидировав разрыв на левом фланге.
Тем не менее, немцы продвигались. Они попробовали обойти с фланга по дальней (северной) стороне железнодорожных путей. Немного постреляв из миномета, Уинтерсу удалось остановить эту попытку. "Изи" держалась. Рота потеряла десятерых 12 июня при взятии Карантана, и еще девятерых 13 июня, обороняя его.
Гордон оставил позицию в поисках Уинтерса. Осколок пробил его голень, войдя с одной стороны и выйдя с другой, кровь текла и из осколочного ранения на его плече. Но его беспокоило не это, а фурункул, образовавшийся на ноге чуть выше ботинка. Боль была нестерпимой. Он сказал Уинтерсу, что ему надо вскрыть фурункул. Уинтерс сказал, чтобы тот ковылял в медпункт.
Медик бросил взгляд на этого человека, истекающего кровью из ноги и плеча, выглядящего, как любой другой, не спавший трое суток и только что вышедший из ожесточенного боя, и спросил: "Очень больно?"
"Ну, да", ответил Гордон, "но дело не в этом. Моя проблема – этот фурункул. Вскройте его". Медик вскрыл фурункул, а затем осмотрел остальные раны. Он сказал, что с плечом все будет в порядке, "но ранение в ногу тяжелое". Входное и выходное отверстия закрылись и нога Гордона начала синеть. "У тебя могут быть действительно большие проблемы с этим", сказал медик. "Тебя надо эвакуировать".
"Ни за что", запротестовал Гордон. "Я не доложил лейтенанту Уинтерсу".
"Я передам ему, не беспокойся об этом". После этого Гордон, наконец, согласился на эвакуацию.
В 16.30 на подмогу к "Изи" прибыли шестьдесят танков 2-й бронетанковой дивизии и свежая пехота из 29-й дивизии. Уинтерс вспоминал: "Как прекрасно было видеть эти танки, обрушившие на немцев огонь своих пулеметов .50 калибра, и прямо от наших позиций пошедшие бороздить занятые немцами изгороди, и этих свежих пехотинцев, идущих вперед вместе с танками".
"О, какой погром они учинили!" говорил Уэлш, восторженно потирая руки, вспоминая этот момент сорок семь лет спустя.

* В 1990 Уинтерс написал: "Позже, когда мы с майором Хестером вспоминали этот случай, он сделал замечание, заставившее меня гордиться действиями роты Е в тот день. Будучи оперативным офицером, Хестер имел возможность наблюдать за действиями другой роты, оказавшейся в подобной ситуации, застигнутой пулеметным огнем. Она не смогла двинуться с места и понесла большие потери. С другой стороны, рота Е пошла вперед и пулемет не смог причинить ей вреда".
** Сленговый термин, распространенный среди военнослужащих союзников, означающий заимствование для своих нужд инвентаря, предметов обихода, продуктов и т.п. у местных жителей (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 31 июл 2016, 19:59 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
В 23.00 "Изи" и остальную часть 506-го полка вывели в Карантан, в резерв дивизии. Офицеры определили личный состав на постой в уцелевших зданиях. Уинтерс нашел опустевшую гостиницу и разместился в ней. Прежде чем отойти ко сну, офицеры проверили личный состав. Вернувшись после обхода в отель, Уэлш сел на ступеньки и заснул прямо там. Уинтерс спал на простынях. Это был сон, который он никогда не забудет.
На следующий день, 14 июня, открылись парикмахерские, и люди выстроились в очереди на стрижку (они брали еду, выпивку и т.п. в брошенных магазинах и домах, однако платили за услуги). Уинтерс отправился в медпункт, чтобы уделить внимание ране на ноге, следующие пять дней он расслаблялся. Именно в этот период он оставил в дневнике записи о происшедшем с ним в "День-Д", приведенные в предыдущей главе. Ротой командовал Уэлш. Полковник Синк зашел, чтобы поблагодарить Уинтерса за проделанную "Изи" 13 июня работу, когда она держала правый фланг и предотвратила прорыв немцев, который, вполне вероятно, мог оказаться решающим в битве за Карантан. Синк также сказал, что представил Уинтерса к Почетной медали Конгресса за действия в Брекур-Манор в "День-Д". Уинтерс подумал, что это очень здорово, но больше беспокоился, как там относительно наград для его людей.
Что касается боев в Карантане, полковник Синк сказал репортеру Уолтеру Маккаллуму из Вашингтон Стар: "Под личным руководством лейтенанта Уинтерса была удержана ключевая позиция, а противник был отброшен назад минометным и пулеметным огнем. Там он проявил себя превосходным солдатом. Его личная храбрость и боевые навыки помогли занять решающую позицию, когда дело было действительно жарким".*
Рота заняла оборонительные позиции к югу от Карантана. На второй день этого сидения в неподвижности кто-то прошел вдоль изгороди, спрашивая Дона Маларки и Скипа Мака. Это был Фриц Нилэнд. Он нашел Мака и о чем-то переговорил с ним, а потом встретился с Маларки, но у него оставалось время лишь попрощаться: он летел домой.
Через несколько минут после отъезда Нилэнда, Мак подошел к Маларки.
"Его озорная ирландская улыбка сменилась хмурым взглядом". Он поинтересовался, рассказал ли Нилэнд Маларки, почему он отправился домой?
"Нет". Тогда Мак рассказал.
Днем раньше Нилэнд отправился в расположение 82-й дивизии, чтобы повидать своего брата Боба. Того, который рассказывал Маларки в Лондоне, что, если он захочет стать героем, немцы быстро позаботятся об этом, что привело Маларки к заключению, что Боб Нилэнд потерял самообладание. Там Фриц Нилэнд узнал, что его брат погиб в "День-Д". Взвод Боба был окружен, и он взялся за пулемет, подавляя немцев огнем, пока взвод не прорвался через окружение. Он израсходовал несколько коробок патронов, прежде чем был убит.
Затем Фриц Нилэнд проехал до позиций 4-й пехотной дивизии, чтобы увидеть второго брата, который был командиром взвода. Он также был убит в "День-Д" на "Юта-бич". К тому времени, когда Фриц вернулся в роту "Изи", его уже разыскивал отец Фрэнсис Сэмпсон с сообщением о том, что его третий брат, служивший пилотом в Бирме, погиб на той же неделе. Фриц остался единственным сыном в семье, и армейское руководство хотело как можно скорее убрать его из зоны боевых действий.
Мать Фрица получила все три телеграммы из военного ведомства в один день.
Отец Сэмпсон сопроводил Фрица на "Юту", где его ждал самолет до Лондона – первый этап на пути обратно в Штаты.
Рота окапывалась. Ни одна из сторон не предпринимала атак к югу от Карантана, однако с того момента, как обе стороны начали получать подкрепления в артиллерии и ином тяжелом вооружении – американцы с пляжа, а немцы из глубины территории – интенсивность огня была потрясающей.
Сидя в своих окопах, личный состав "Изи" не высовывался наружу, будучи готовым отразить любую атаку пехоты, однако стараясь не попадаться на глаза в дневное время. Лейтенант Никсон, офицер разведки батальона, хотел узнать численность немецкой пехоты, находящейся перед позициями "Изи". Уинтерс прошелся по позициям в поисках добровольцев, готовых ровно в полдень отправиться на вылазку. Никто не отозвался. Тогда он сказал Гварнери, что назначает его старшим патруля. Никсон проинструктировал Гварнери, дав ему карту, на которой были отмечены все живые изгороди и находящаяся почти в километре группа зданий фермы, где, похоже, размещался немецкий командный пункт.
Гварнери отправился вместе с рядовыми Блаем, Джозефом Лесневски из Эри, Пенсильвания, и еще двумя. Укрываясь за живыми изгородями, они двинулись вперед. Блай шел в голове. Он дошел до последней изгороди, ведущей к ферме, и тут немецкий снайпер пустил ему пулю в шею.
"Валим ко всем чертям отсюда!" заорал Гварнери. Когда патруль начал отходить, немцы открыли по нему огонь из автоматов. Когда они вернулись к позициям "Изи", пулеметы роты открыли ответный огонь.
Позже Маларки возглавил еще один патруль в новой попытке получить информацию о противнике. На этом выходе рядовой Шихи, шедший в голове, подобрался к изгороди. Маларки присоединился к нему, однако на подходе он наступил на ветку, сломав ее. В то же мгновение над изгородью появилась немецкая каска. Шихи разрядил свой "Томми" прямо в лицо немцу.
Увидев, что немцев много, Маларки приказал патрулю отходить бегом. Робу Бэйну, несшему рацию, было тяжело угнаться за ними. После того, как они благополучно вернулись назад, Бэйн так прокомментировал это: "Несомненно, патрули штука необходимая, но как по мне, это хороший способ оказаться с отстреленной задницей".
Следующий день прошел относительно тихо. На поле позади позиций роты пасся тучный нормандский скот. Окоп рядового Вудро Роббинса, пулеметчика из 1-го отделения, находился примерно в 15 футах от ячейки Кристенсена.
"Эй, Крис", позвал он, "давай-ка добудем немного мяса с этого поля!" Кристенсену не хотелось вылезать из окопа, однако, когда Роббинс подполз к корове и пристрелил ее, к нему присоединился Билл Хауэлл. Они разделали животину и вернулись с задней четвертью туши. Роббинс нарезал стейков на все отделение. Они пожарили мясо на разведенных в окопах кострах. Той же ночью Роббинс и Хауэлл подвесили остатки туши на дереве позади позиций. Они завернули ее в плащ-палатки – отделению понравилась идея в течение нескольких дней питаться говядиной вместо сухих пайков. На что они не рассчитывали, так это на то, что от непрерывного огня артиллерии повсюду будут летать осколки. Мясо оказалось нашпиговано ими. Во время следующих трапез личный состав отделений постоянно ранил десна кусками металла.
23 июня. Снайпер выстрелил в Кристенсена с расстояния 600 метров. Крис бросился за изгородь и крикнул Роббинсу, чтобы тот обработал место, откуда прилетела пуля. Роббинс выпустил пятьдесят патронов по дальним деревьям. "Я слышал нервное ворчание людей на позициях", вспоминал Кристенсен. "Напряжение нарастало всегда, когда посреди полной тишины пулемет давал такую длинную очередь". Издалека послышались звуки минометного огня: вумп, вумп, вумп, вумп. "Этот рвущий нервы звук означал, что в нашем направлении летит четыре минометных мины. Жуткая тревога ожидания. Непередаваемая. Подавляющая. Затем "бабах" – первая из них разорвалась не более чем в семи футах перед стволами Роббинса и Хауэлла".
Хауэлл выскочил из своей ячейки и бросился к окопу Кристенсена, когда вторая мина взорвалась почти в том же месте, что и первая, "настолько близко, что можно было почувствовать запах сгоревшей взрывчатки". Хауэлл спрыгнул в окоп Кристенсена. "Я оказался согнут пополам и не мог пошевелиться", рассказывал Крис, "из-за согнутого, стесненного положения мне было трудно дышать, однако я истерически расхохотался, увидав глаза Хауэлла, огромные, как чайные чашки. При каждом разрыве он бормотал что-то вроде: "Христа ради, ой, боже мой!" Из-за давления, оказываемого на меня этим довольно-таки крупным парнем, я внезапно оказался в состоянии паники: я начал задыхаться". К счастью, обстрел прекратился.
После двух недель, проведенных на оборонительных позициях, личный состав "Изи" вонял. Они не имели возможности принять ванну или душ, или побриться. У многих началась дизентерия. Все они пропитались потом. Их волосы спутались от грязи и пыли, усугубленных повышенным потоотделением, вызванным постоянно носимыми шлемами и имеющей противохимическую пропитку формой, которую они не снимали с 6 июня. Они были похожи на Вилли и Джо с карикатур Билла Молдина**.
29 июня на смену 101-й подошли подразделения 83-й пехотной дивизии. "Они выглядели такими чистенькими", вспоминал Кристенсен, "с полным комплектом людей в каждом подразделении. Даже краска на их шлемах выглядела, как будто их только что распаковали. Вид расхристанной, разномастной толпы, которую мы собой являли, был для них настоящим шоком".
Для "Изи" отвод с линии фронта хотя бы на несколько дней был подлинным избавлением. Мысли о том, чтобы проспать целую ночь, не будучи потревоженным стрельбой или отправленным в патруль, съесть что-нибудь горячее, спать на сухом, и, превыше всего, принять душ, были неописуемы.
"Изи" десантировалась в Нормандию 6 июня, имея 139 офицеров и солдат. 29 июня "Изи" была отведена с передовой, имея в строю 74 солдата и офицера. (В этой кампании среди всех полков 506-й понес самые тяжелые потери, в общей сложности 983 человека, то есть примерно 50 процентов). В "Изи" погибли лейтенанты Томас Михэн и Роберт Мэтьюс; сержанты Уильям Эванс, Элмер Мюррей, Мюррей Роберт, Ричард Оуэн и Карл Риггс; капралы Джерри Венцель, Ральф Вимер, и Хермин Коллинз; рядовые Серхио Мойя, Джон Миллер, Джеральд Снайдер, Уильям Макгонигэл, Эрнест Оутс, Элмер Телстэд, Джордж Эллиот и Томас Уоррен.
Для 101-й боевые действия в Карантане стали последними в нормандской кампании. Дивизия постепенно выводилась в полевой лагерь, расположенный к северу от "Юта-бич" с радио, телефонами, информационными стендами, нарядами, чисткой оружия, построениями на плацу и графиком учебных занятий. Это компенсировалось наличием душевых с горячей водой и почти неограниченных возможностей что-нибудь стырить.
В роте "Изи" мастером-вором стал рядовой Алтон Мор. Он нашел способ пробраться на главный склад, находящийся рядом с "Ютой". Из своего первого набега он вернулся, таща две картонные коробки консервов: одну с фруктовым ассорти, другую с ананасами. "Это было самое вкусное, что мы ели в своей жизни", вспоминал Гарри Уэлш, "и никогда в жизни мне не было так хреново. Мы не привыкли к такой еде". После этого Мор своими ежедневными экспедициями продолжал разнообразить их рацион.
К ним зашел генерал Тейлор, чтобы поблагодарить личный состав роты за то, как они держались, будучи на правом фланге в Карантане. Парни полюбопытствовали, что там по поводу данных перед "Днем-Д" обещаний: "Дайте мне три дня и ночи упорного боя, а потом свободны".
На церемонии награждения появился генерал Омар Брэдли. Стоя на поставленной посреди поля небольшой трибуне, он назвал одиннадцать человек, награжденных Крестами за выдающиеся заслуги, включая генерала Тейлора, отца Мэлони, и лейтенанта Уинтерса, зачитав их наградные листы. "Это был момент гордости", рассказывал Уинтерс. Он вспоминал, что после церемонии Брэдли приказал отставить строй и собраться вокруг него. "Тут есть какие-нибудь репортеры или корреспонденты?" спросил он. "Если есть, я не хочу, чтобы вы записывали это".
"Вот что я хочу сказать", продолжил он, "дела идут очень хорошо, и в данный момент, насколько я могу видеть, существует вероятность, что мы сможем оказаться в Берлине к Рождеству".
Уинтерс подумал: о боже, это может случиться до Рождества. Позволь мне оказаться дома на Рождество.
1 июля Уинтерс получил весть о его производстве в капитаны. 10 июля рота выдвинулась на "Юта-бич" для погрузки и отправки в Англию. "От вида этого пляжа", вспоминал Уинтерс, "с простирающейся во всех направлениях насколько хватало глаз армадой судов с реющими над ними американскими флагами, у меня на несколько секунд подкосились ноги и на глаза навернулись слезы".
Рядовой Мор совершил последний набег на один из огромных складов. Он пролез на площадку с техникой и спер мотоцикл с коляской. Он спрятал его за дюной, а потом спросил капитана Уинтерса, можно ли будет погрузить его на десантный корабль и отправить в Англию. "Как хочешь", ответил Уинтерс.
На следующий день, когда рота поднималась по аппарели огромного танкодесантного корабля, Мор повел мотоцикл по внутренней стороне дюны. Он договорился с Маларки, что тот даст ему сигнал о том, что все на борту и настало время выдвигаться. Маларки предупредил моряков. В должный момент, стоя на аппарели, он подал сигнал, и Мор с ревом перевалил через дюну и вкатился внутрь корабля.
На борту корабля капитан спросил Уэлша: "Лейтенант, что предпочитают ваши люди: цыпленка или стейк? Мороженое? Яйца?" Следуя в конвое, корабль прибыл в Саутгемптон ночью 12 июля. На следующее утро личный состав отправился на поезде (кроме поехавших на мотоцикле Мора и Маларки) в Олдборн. "Было так здорово вернуться обратно", вспоминал Уинтерс. "Все были так рады видеть нас. Мы были почти как дома".

* Вашингтон Стар, 25 июня 1944.
** Билл Молдин (настоящее имя Уильям Генри "Билл" Молдин) – художник-карикатурист армейской газеты "Звезды и Полосы" (Stars and Stripes), прославившийся среди американских военнослужащих всех рангов серией комиксов, неизменными персонажами которых была парочка незадачливых солдат: Вилли и Джо (прим. перев)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 01 авг 2016, 06:36 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо огромное!


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 06 авг 2016, 00:06 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
7. "ЗАЛЕЧИВАЕМЫЕ РАНЫ И ОТМЕНЕННЫЕ ЗАДАНИЯ"

Олдборн
13 июля – 16 сентября 1944.

"Это был единственный раз из всех, что я видел, когда армия делала что-либо правильно", говорил Гордон Карсон. "Они посадили нас на корабли, доставившие нас в Саутгемптон, привезли в Олдборн, дали нам по два полных комплекта новенькой формы, выдали все причитающееся жалование – по 150 долларов, а то и больше, и предоставили семидневное увольнение. И в семь или восемь утра мы были на пути в Лондон".
От недели, проведенной в Лондоне, у парней из "Изи" мало что осталось в памяти. Американские парашютисты были первыми солдатами, вернувшимися в Англию из Нормандии. Газеты были переполнены описаниями их деяний. Все в городе хотели поставить им еду или выпивку – по крайней мере, в первый день или около того. Однако наши молодые герои переусердствовали. Они слишком много пили, перебили слишком много стекол, переломали слишком много стульев и затеяли слишком много драк с не парашютистами. Это была одна из самых диких недель в истории Лондона. Одна газета сравнила нанесенный ущерб с "Блицем"*. Ходила шутка, что расквартированные в Лондоне военные полицейские достойны награждения Президентской благодарностью подразделению** за "действия, превышающие представления о служебном долге" в течение той недели, что 101-я провела в городе.
В Лондон поехали не все. Гарри Уэлш отправился в Ирландию, повидать родственников. Уинтерс остался в Олдборне, чтобы предаться отдыху, размышлениям, и написать письма родителям погибших и раненых. Гордон и Липтон, оправившись от ран, поехали в Шотландию, посмотреть тамошние достопримечательности.
В госпитале эвакуированному из Нормандии Гордону сделали пересадку кожи, а потом загипсовали ногу от бедра до кончиков пальцев. В своей палате он был единственным раненым в бою; все остальные были больны, либо пострадали в результате несчастных случаев, произошедших в Англии. Таким образом, он "оказался объектом величайшего уважения; они трепетали передо мной". В палату трижды приходили офицеры, чтобы прикрепить "Пурпурное Сердце" на его подушку. "Я скромно опускал глаза и бормотал слова благодарности группке собравшихся поглазеть на героя". После чего он прятал медаль и ждал следующего раза.
После восьми недель, проведенных в госпитале он вернулся в роту Е. (Политикой воздушно-десантных частей было возвращать выздоровевших в свои роты; в пехоте же, когда раненый становился годен к несению службы, его направляли туда, где возникала необходимость. Первое, по мнению всех парашютистов, являлось одной из самых мудрых вещей предпринятых в десанте, в то время как второе, по всеобщему мнению, было одной из самых дурацких вещей, сделанных армией.)
Сержант Тэлберт вернулся в "Изи" одновременно с Гордоном. Поскольку его рана была нанесена штыком рядового Смита, а не немца, его лишили права на получение "Пурпурного Сердца". Гордон сказал, чтобы тот не волновался – он сможет поправить это, расставшись с одной из своих лишних ленточек. 3-й взвод собрался и провел для Тэлберта соответствующую церемонию. Гордон и Роджерс написали стихотворение, призванное увековечить Тэлберта, Смита, "и вставший промеж них штык". Называлось оно "Ночь Штыка"; к счастью для потомков, эта поэма не дошла до наших дней (или, по крайней мере, авторы не решились предоставить ее мне для включения в эту книгу). Возмущенный Тэлберт заявил: "Я мог бы шесть раз пристрелить этого мелкого ублюдка, пока он тянулся ко мне штыком, но решил, что в данный момент у нас нет лишних людей".
Некоторых раненых беспокоила перспектива на всю жизнь остаться инвалидами. Маларки понял это, когда сидел с Доном Муном в столовой, а мимо них проходил Липтон. "Привет, калека!" поприветствовал его Маларки. Липтон развернулся, схватил обоих за глотки, сдернул со стульев и заявил, что наваляет им: хоть поодиночке, хоть обоим сразу. Они побледнели и ответили, что лишь пошутили, не имея в виду ничего такого. Позже Липтон вернулся и, краснея, извинился за то, что вышел из себя – он боялся, что поврежденная рука останется такой навсегда, и это не позволит ему играть в футбол в колледже.
В основе "выпуска пара" в Лондоне и жалких попыток Гордона шутить лежало то, с чем пришлось столкнуться этим людям и предчувствие того, с чем им еще предстоит столкнуться.
В первую ночь после возвращения из Нормандии сержант Мартин обошел казармы 1-го взвода – половина людей, живших там с сентября 1943 до мая 1944, пропала. Он сказал Гварнери: "Господи Иисусе, Билл, от нашей казармы осталось лишь половина, а мы еще даже толком не начали воевать. Шансов выбраться из всего этого у нас как у китайцев***".
"Если мы потеряли полказармы в этой единственной чертовой мелкой заварушке в Нормандии", ответил Гварнери, "домой мы не вернемся, даже не надейся".
Они отправились на побывку в Шотландию, где сделали себе татуировки, решив что, черт возьми, "потеряв столько народу в одной-единственной операции, и имея всю войну впереди, почему бы и нет?"
Рядовой Дэвид Кенион Вебстер в день "Д" прыгал в составе штабной роты 2-го батальона, несколько дней спустя был ранен, эвакуирован в Англию, и прибыл в Олдборн до возвращения остальных. Он укрылся в тени барака Красного Креста, когда "поредевшая, изможденная колонна выживших прибыла в расположение", надеясь, что никто не взглянет ему в лицо и не спросит: "Где, черт возьми, ты был, Вебстер, когда краутники контратаковали ту сторону Карентана, рота F сдала позиции, и фланг роты Е оказался открыт?"
Невзирая на замешательство, Вебстер был очень рад, что его друзья возвращаются. "Ты знаешь всех в батальоне", писал он. "Если не по имени, то в лицо, и чувствуешь себя членом большой семьи. С этими людьми ты близок так, как ни с кем из гражданских".
Он подал рапорт о переводе обратно, в роту Е, поскольку в штабной роте большую часть времени был подносчиком боеприпасов и за все время в Нормандии лишь единожды стрелял из своего пулемета. "Я жаждал действия. Я хотел закончить войну, я хотел сражаться как стрелок в линейной роте". Его назначили в 1-й взвод.
Свою жизненную позицию Вебстер изложил в письме родителям: "Я живу на время, взятое взаймы. Не думаю, что переживу следующий прыжок. Если я не вернусь, попытайтесь не воспринимать это слишком тяжело. Мне жаль, что я не смог убедить вас относиться к смерти с той обыденностью, с какой мы делаем это здесь. В пылу битвы вы ожидаете потерь, вы предполагаете, что кто-то будет убит, и вас не удивляет, когда друг получает пулеметную очередь в лицо. Вы должны продвигаться дальше. Это не похоже на гражданскую жизнь, где внезапная смерть так неожиданна".
Когда его мать написала, выражая чрезвычайную озабоченность таким подходом (и свое беспокойство о его младшем брате, только что вступившем в ряды десантников), ответ Вебстера был резок: "Ты предпочитаешь, чтобы чей-то другой сын умирал в грязи? Ты хочешь, чтобы мы выиграли войну, но, похоже, не хочешь, чтобы твои сыновья участвовали в настоящем кровопролитии. Это странная и противоречивая позиция".
"Кто-то должен идти и убивать врагов. Кто-то должен оказаться в пехоте и парашютно-десантных подразделениях. Если бы вся страна приняла твою позицию, никто бы не сражался, все сидели бы в штабе. И что бы это была за страна?"
Липтон чувствовал, что, "когда люди оказываются в бою, ими овладевает неизбежность. Они находятся там и ничего не могут сделать, чтобы изменить это, так что они принимают это. Они быстро черствеют, становясь безразличными к виду смерти, трупов, разрушений, убийства и опасности. Вражеские трупы и раненые не оказывают на них никакого влияния. Свои раненые и тела убитых товарищей производят лишь краткое впечатление, в котором проскальзывает мимолетное чувство торжества или удовлетворения, что это случилось не с ними. ("Слава богу, это был он, а не я – ощущение, характерное для многих побывавших в бою солдат при виде павших товарищей; позже это может перерасти в чувство вины). Еще есть работа, которую нужно доделать, война, которую надо выиграть, и они думают лишь об этом".
Вернувшись с фронта, оказавшись в лагере на отдыхе, продолжал Липтон, "они начинают думать. Они вспоминают, как были ранены или убиты их друзья. Они вспоминают моменты, когда находились в нескольких дюймах или секундах от своей собственной смерти. Они находятся вдали от поля боя, смерть и разрушение больше не являются неизбежными – война может закончиться, а задания могут быть отменены. При размышлении об этом людей начинает беспокоить возвращение туда. Однако, как только они возвращаются в бой, эти сомнения и той нервозность исчезают. Возвращаются черствость, хладнокровие и спокойствие. Вновь появляется работа, которую необходимо сделать, возникает былая уверенность, возвращается боевое возбуждение, стремление превозмочь и победить охватывает вновь".
Если это кажется идеализированным, ничего не поделаешь. Это – то, как сражались в этой войне Липтон и многие другие в "Изи", в десанте и во всей американской армии – да и, в общем-то, в немецкой и Красной армиях тоже. Но умозаключения Липтона ни в коем случае не относятся ко всем солдатам. Во Второй Мировой войне сражались миллионы людей. Никто не может говорить от имени всех них. Однако понимание Липтоном сути эмоционального состояния солдата является руководством к пониманию того, как переносят войну.
Вернувшись из Нормандии, многие в "Изи" были опьянены борьбой с немцами и полностью уверены, что союзники выиграют войну. "Я надеюсь вскоре вернуться", писал Вебстер своим родителям, "поскольку я задолжал немцам немного пуль и столько гранат, сколько смогу бросить". Немцы резали глотки запутавшимся в стропах парашютистам, кололи их штыками, раздевали, стреляли в них, уничтожили пункт медицинской помощи. Из-за этих злодеяний, "мы не собираемся проявлять к ним милосердие". И в результате, "увидев тот береговой плацдарм, захватывающую дух панораму военной мощи, я знаю, что мы не можем проиграть. Что касается парашютистов, они жаждут крови. Я надеюсь вернуться в бой и убивать".
Были произведены повышения. Уэлша и Комптона произвели из вторых в первые лейтенанты. Полку требовались младшие офицеры для возмещения потерь: Уинтерс рекомендовал к боевому производству сержанта Джеймса Дила, который в Нормандии исполнял обязанности Первого сержанта роты. Полковник Синк одобрил это, так что Дил стал 2-м лейтенантом и был переведен в другую роту 506-го. Уинтерс двинул вверх Липтона, поставив его на должность Первого сержанта. Лео Бойл стал штаб-сержантом в штабе роты. Билл Гварнери также стал штаб-сержантом. Дон Маларки, Уоррен Мак, Пол Роджерс и Майк Рэнни скакнули из рядовых в сержанты (Рэнни был сержантом, но был разжалован в рядовые первого класса во время мятежа против Собела). Пэт Кристенсен, Уолтер Гордон, Джон Плеша и Лэвон Риз были произведены из рядовых в капралы.
Вебстер был честолюбивым романистом, страстным почитателем лучших образцов английской литературы, человеком из Гарварда, боевым ветераном, восхвалявшим и проклинавшим армию на основании собственных наблюдений и глубокого понимания. Его длинные письма домой содержат характеристики некоторых людей из роты "Изи" после ее боевого крещения. Рядовой Рой Кобб, который был ранен в самолете Гарри Уэлша над Нормандией и поэтому не прыгал, "был старым солдатом, имеющим около девяти лет службы за плечами. Его многогранная и красочная военная карьера к этому времени включала: 1. Высадку в Африке в рядах 1-й Бронетанковой дивизии; 2. Тягостный период, когда он заболел гепатитом и был эвакуирован в Америку на эсминце после того, как их транспорт был торпедирован; 3. Несколько месяцев обучения в парашютной школе; 4. Столь вовремя полученное ранение в ногу осколком зенитного снаряда над Нормандией. Высокий, худощавый, томимый жаждой, и неизменно добродушный".
Первое отделение 1-го взвода "возглавил малыш Джонни Мартин, превосходный солдат, первоклассный сачок и очень сообразительный, способный справиться с любой проблемой, возникни она в бою или гарнизонной жизни. У них всегда были снаряжение, еда и хорошие условия проживания".
Командиром второго отделения был "Бык" Рэндлмен, который постоянно ныл, но при этом "мог вдруг превратиться в строгого строевика, как я однажды прочувствовал на себе, когда он отправил меня к Первому сержанту за то, что я посмеялся над ним, когда он приказал мне снять шерстяную шапку в столовой. "Бык" слыл примерным сержантом среди офицеров, осуждавших легкомысленную позицию сержанта Мартина".
Командиром отделения Вебстера был сержант Роберт Рэдер. "Мне кажется, Рэдер не сачковал ни разу в жизни, он был идеальным гарнизонным солдатом: тем, кто знает все строевые команды и гордится четким исполнением приемов с оружием, нетерпим к людям, записанным в книгу заболевших, и ускользает от "ночных проблем"****.
Помощники командиров отделений, капралы Уильям Дукемен, Пэт Кристенсен и Дон Хублер, "обычно предоставляли заниматься делом "бак-сержантам"*****. Дукемен обладал совершенно фантастической способностью избегать "ночных проблем" и отправляться в Лондон каждые выходные". Кристенсен был помощником Рэндлмена, что Вебстер считал "простецким делом", поскольку Рэндлмен, как и Рэдер, был исключительно добросовестным. Кристенсен был "среднего роста и атлетического телосложения, с вьющимися золотыми волосами – единственным "очаровательным мальчиком" в роте Е. Хублер был его противоположностью во всех отношениях. Из всех встреченных мною людей он был единственным, кому на самом деле нравилось сражаться: он получал удовольствие от войны. Беспечный "золотозубый****** парень", вызывался добровольцем на любые вылазки в бою и все легкие работы в гарнизоне. Он был одним из лучших и самых любимых солдат в роте". По мнению Вебстера (а он, будучи в штабной секции роты, знал многих) члены 1-го взвода роты Е "были моложе и интеллигентнее, чем личный состав остальных рот. Впервые за все проведенное в армии время, к своему восхищению, он встретил людей, говорящих о поступлении в колледж после войны, таких как капрал Дукемен и сержанты Мак, Карсон и Маларки.
Все они были теми, кого Вебстер называл "нижними чинами новой армии". Им в среднем было по двадцати одному году. Они не знали уставы наизусть от корки до корки, их не интересовала "Книга, управляющая жизнями всего личного состава регулярной армии". Они вращались в обществе себе подобных, они не служили в Панаме на Гавайях или Филиппинах. "Они были солдатами с гражданки. Они были теми, кто спас Америку".
Также Вебстер был впечатлен некоторыми офицерами. Он описывал Уинтерса как "крупного, очень атлетичного человека, верящего в гимнастику в гарнизоне и агрессивность в бою". Уэлш теперь был заместителем Уинтерса, Вебстер описал его как "маленького, темноволосого, ленивого и сообразительного, единственного офицера во 2-м батальоне, который мог интересно и информативно провести лекцию о текущих событиях". По его мнению, всеобщим фаворитом был командир 2-го взвода, лейтенант Комптон, дружелюбный и приветливый человек. Он убедил группу, собирающуюся в колледж, что единственное место, куда стоит пойти учиться, это UCLA*******.
Первый взвод возглавлял лейтенант Томас Пикок, прибывший вместе с пополнением. Вебстер писал, что "он всегда подчинялся приказам, без вопросов, возражений и раздумий". По мнению Вебстера, Пикока "высоко оценивали вышестоящие офицеры, и от всей души недолюбливал личный состав. Он тоже был уставником". Когда взвод вернулся в Олдборн с десятичасового марша по пересеченной местности, Пикок заставил личный состав играть в бейсбол, потому что это значилось у него по распорядку. "Пикок верил в параграфы, он был на своем месте в Нормандии в качестве батальонного офицера-снабженца, но когда он оказался командиром взвода, его личный состав не мог даже смотреть на него".
Помощником Пикока был лейтенант Боб Брюэр. Очень молодой, превосходный спортсмен, Вебстер охарактеризовал его как "ребенка-переростка".
Летом 1944 года рота "Изи" была превосходно расквартирована. Для офицеров был выделен прекрасный кирпичный дом возле деревенской лужайки, позади него находились конюшни, которые были вычищены и использовались личным составом. Каждая из конюшен состояла из нескольких разделенных перегородками стойл, превращенных в кубрики, в каждом из которых поселилось по четыре человека, наслаждаясь комфортом, темнотой и приватностью. Там они могли спрятаться – так делали многие, когда вновь стали проводиться ночные учения. Так что Уинтерсу пришлось взять в привычку проверять кубрики, чтобы убедиться, что никто не спрятался, забравшись под койку, или стоя за висящей на крючках одеждой. Помимо мест для укрытия и маскировки в каждом кубрике была печка, большая, толстая, звуконепроницаемая дверь и высокий потолок. Размеры кубриков позволяли развесить форму и баулы, и еще оставалось место, чтобы сыграть в покер или кости.

* "Блиц" (также "Лондонский блиц", "Большой блиц") – бомбардировки Лондона немецкой авиацией в ходе Битвы за Британию. Продолжались в период с 7 сентября 1940 по 10 мая 1941 года. В ходе этих бомбардировок наносились удары и по другим крупным городам, военным и промышленным объектам. Однако началом операции именно массированные бомбардировки Лондона, продолжавшиеся в течение 57 ночей подряд. К маю 1941 года жертвами бомбардировок стали более 40000 мирных жителей. Почти половину из них составляли лондонцы. Бомбардировки Лондона сопровождались сильными разрушениями и пожарами. С лица земли были стерты целые кварталы, уничтожены исторические памятники. Больше всего пострадал восток британской столицы — Ист-Энд, где были расположены заводы и доки. В Берлине рассчитывали, что нанося удар по небогатому пролетарскому кварталу, удастся внести раскол в английское общество (прим. перев.)
** Президентская благодарность подразделению (Presidential Unit Citation – PUC) – награда, присваиваемая Президентом США подразделению за исключительный героизм, проявленный в ходе боевых действий в период, начиная с 7 декабря 1941 года (дата нападения на Перл-Харбор и вступления США во Вторую Мировую войну) (прим. перев.)
*** "Шанс китайца" (Chinaman's chance) – американское идиоматическое выражение, означающее минимальные, призрачные шансы на успех. Берет свое начало с середины XIX века, когда большое количество китайских рабочих было вывезено в США на строительство Первой Трансконтинентальной железной дороги. Их использовали на самых опасных работах. В частности, при проведении взрывных работ, они занимались закладкой зарядов, что было крайне опасным делом, поскольку в качестве ВВ использовался нитроглицерин (флегматизированный нитроглицерин, более известный как динамит, тогда еще не был изобретен). При этом китайцам платили вполовину меньше, чем мексиканцам, с них брали более высокие налоги, а шансы на получение американского гражданства для них также были весьма призрачны (прим. перев.)
**** "Night problem" – американское сленговое выражение, обозначающее тактические занятия, проводимые в ночное время
***** Buck Sergeant, сержант категории Е-5 (Sergeant, SGT), самое младшее из сержантских званий в Армии США (прим. перев.)
****** "Gold-toothed" – американское идиоматическое выражение, обозначающее человека, ведущего легкий, "шиковый" образ жизни, зачастую не чурающегося криминала. Традиция берет свое начало с середины XIX века от черных рабов, получивших свободу и считавших, что теперь они должны показать всем окружающим свой новый статус и "благосостояние", заключавшееся в том, какое количество золотых зубов они в состоянии купить. В дальнейшем, в основном в Новом Орлеане, эта мода распространилась среди игроков, бутлегеров, музыкантов и прочих, желающих показать, что они больше "не желают трудиться на белых". К 20-30 годам ХХ века это стало отличительной чертой представителей криминального мира: сутенеров, гангстеров, а в 60-70-е – и наркоторговцев (прим. перев.)
******* UCLA (University of California, Los Angeles) – Калифорнийский университет Лос-Анджелеса (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 08 авг 2016, 13:40 

Зарегистрирован: 25 янв 2015, 15:12
Сообщений: 539
Команда: Нет
Спасибо большое - и отдельно спасибо за примечания.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 08 авг 2016, 14:24 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 01 ноя 2012, 23:58
Сообщений: 2542
Откуда: Москва
Команда: ODA 577
Lis (G.S.) писал(а):
Днем раньше Нилэнд отправился в расположение 82-й дивизии, чтобы повидать своего брата Боба. Того, который рассказывал Маларки в Лондоне, что, если он захочет стать героем, немцы быстро позаботятся об этом, что привело Маларки к заключению, что Боб Нилэнд потерял самообладание. Там Фриц Нилэнд узнал, что его брат погиб в "День-Д". Взвод Боба был окружен, и он взялся за пулемет, подавляя немцев огнем, пока взвод не прорвался через окружение. Он израсходовал несколько коробок патронов, прежде чем был убит.
Затем Фриц Нилэнд проехал до позиций 4-й пехотной дивизии, чтобы увидеть второго брата, который был командиром взвода. Он также был убит в "День-Д" на "Юта-бич". К тому времени, когда Фриц вернулся в роту "Изи", его уже разыскивал отец Фрэнсис Сэмпсон с сообщением о том, что его третий брат, служивший пилотом в Бирме, погиб на той же неделе. Фриц остался единственным сыном в семье, и армейское руководство хотело как можно скорее убрать его из зоны боевых действий.
Мать Фрица получила все три телеграммы из военного ведомства в один день.
Отец Сэмпсон сопроводил Фрица на "Юту", где его ждал самолет до Лондона – первый этап на пути обратно в Штаты.


Однако, Амброз ошибался:

Цитата:
Frederick'Fritz'Niland of Tonawanda, NY was a Sgt in H/501 PIR. He was misdropped below Carentan on D-Day, but fought his way back to the 501 with his buddy Jack Breier. The 1943 photo above was made with Breier's camera. Although virtually every writer who tells the Niland family story manages to gaff-up the details, the basic facts are these; all three of Fritz's brothers, who were on active duty with the U.S. military, became casualties in less than three weeks. Oldest brother Eddie was on an Air Corps bomber, which was shot down in the C.B.I. on 16 May, 1944. His mother, Augusta, received the MIA telegram about Eddie on 8 June, 1944. Her other three sons were all participating in the Normandy invasion with the Army.

Robert, a.k.a. "Bob The Beast" Niland jumped near St Mere Eglise with D/505PIR, 82nd Airborne. Bob was killed in heavy fighting at Neuville au Plain on June 6th. Brother Preston was a lieutenant in the 22nd Infantry Regiment, 4th Division, and landed on Utah Beach. On 7 June, 1944, he was also killed in the area NW of Utah Beach. When Fritz returned from his misdrop circa 11 June, he rejoined H/501 and was decorated for grenading a German m.g nest at Hill 30 on 12 June. After learning that Fritz was probably the sole surviving son in his family, Fr. Francis Sampson, Catholic Chaplain of the 501, started paperwork to have Fritz sent back to safer duty in the U.S. The paperwork took quite a while to go through, and didn't come back approved until the end of the summer.

Изображение

Fritz was NOT pulled out of the front lines, as Ambrose asserts in his books. Fritz remained in Normandy with the 501 until they sailed back to England on an LST. The photo above was taken by Fritz's best buddy, Jack Breier in Southhampton, England in July, 1944. The troops had just debarked the LST and were loading on buses to ride back to their base camp at Lamborne, England. Cate, Fritz's daughter has verified that the trooper standing at left in the photo is Fritz Niland.


http://www.101airborneww2.com/bandofbrothers2.html

_________________
Изображение
While Navy SEALs act in the next movie, Delta works. (c) Anonymous US SF veteran
HWS - Custom Sewing Shop

Все, мною написанное, является только моим личным мнением и не претендует на истину в последней инстанции.


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 10 авг 2016, 16:01 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
В качестве развлечения бойцы слушали радио AFN*. Оно вещало с 07.00 до 23.00, передавая мешанину из шоу Боба Хоупа, ежечасовых выпусков новостей Би-Би-Си и свинговой музыки. Люди предпочитали его передачам Би-Би-Си, даже при том, что им приходилось мириться с призывами штаба союзнических войск в Европе поддерживать чистоту, правильно отдавать честь и постоянно повторяющимися пропагандистскими проповедями воздерживаться от драк: "Помните, парни, если вы ищете драки, дождитесь встречи с немцами!"
Когда им не нравились мелодия, передаваемые AFN, они могли переключиться на немецкое радио и слушать Аксис Салли** и лорда Хау-хау***. Эти пропагандисты ставили записи популярных мелодий, перемежая их сообщениями, которые были настолько топорны, что неизменно вызывали смех.
Помимо радио дважды в неделю показывали кино, обычно ковбойские триллеры, редко когда свежие. Иногда в расположение со своим шоу прибывала USO****, но обычно все большие звезды застревали в Лондоне.
Глен Миллер был исключением. Для Маларки "великая сенсация того лета" случилась 25 июля, когда он оказался одним из шести человек из роты, получивших билеты на концерт, который Миллер и его оркестр Военно-воздушных сил давали в Ньюбери. Сорок семь лет спустя Маларки смог вспомнить программу: Миллер начал с "Серенады лунного света" (по мнению Маларки, это была самая заставляющая задуматься песня из всех, когда-либо написанных), за ней последовала "В настроении".
По выходным, если они не выходили в район сосредоточения или не поднимались по тревоге, люди отправлялись в увольнения. Маларки и Мор вскакивали на мотоцикл и отправлялись на южное побережье – в Брайтон, Борнмут или Саутгемптон загорать и купаться. После возвращения из одной такой поездки они получили сообщение от капитана Собела. Он хотел, чтобы Маларки и Мор знали – он в курсе, что у них есть мотоцикл, и что он краденый, но он не собирается что-либо предпринимать по этому поводу, за исключением того, что собирается конфисковать его, когда рота вновь отправится в бой. Маларки решил, что такое относительно разумное отношение Собела было результатом его нежелания конфликтовать с капитаном Уинтерсом.
Что было отнюдь не так приятно, как условия расквартирования, радиопередачи или выходные, так это возобновление тренировок. "У меня сложилось впечатление, что нас решили наказать за то, что мы побывали в Нормандии", писал Вебстер. То была унылая череда строевых смотров, проверок, полевых выходов, "ночных проблем" и выездов на стрельбище.
Уинтерс тайком привез в Олдборн из Нормандии некоторое количество боеприпасов. Он использовал их, чтобы дать пополнению почувствовать реальные ощущения при атаке под прикрытием огня. Вне всякого сомнения, тут был определенный риск, как для личного состава, участвовавшего в занятиях, так и для самого Уинтерса, поскольку все это не было санкционировано, и если бы кто-либо был ранен, то вина была бы возложена на него. Но он чувствовал, что риск того стоил, поскольку на опыте, полученном 6 июня в Брекур Манор, знал, что ключ к успеху в атаке заключается в хорошо организованном огневом прикрытии и последующем продвижении непосредственно под ним. При правильном исполнении задача могла быть выполнена с наименьшими потерями.
Учебные занятия были необходимы, чтобы вновь прибывшее пополнение (к этому моменту почти половину роты составляли новички, только что прибывшие из Штатов после окончания парашютной школы) поняло, что такое стрельба боевыми патронами, и смогло влиться в ряды роты. Но, вольно или невольно, их ненавидели. И все же, в сравнении с тем, что они пережили, находясь в Олдборне в 1943 году, лето 1944 года было радостным. "Мы больше не были предметом придирок и мстительности со стороны Герберта Собела и сержанта Эванса", пояснял Маларки. "При Дике Уинтерсе справедливость и сочувствие заменили неразумность его предшественника. Командный дух в роте стал очень высок".
Моральный дух вырос также потому, что, невзирая на жесткую программу подготовки, "Изи" провела лето в Олдборне, а не Нормандии. "Я благодарю Бога и генерала Эйзенхауэра за то, что мы вернулись в Англию", писал Вебстер своим родителям, "каждый раз, когда задумываюсь о парнях на Тихом океане, живущих в джунглях и на бесплодных коралловых рифах, и пехотинцах во Франции, топающих вперед без музыки или каких-либо развлечений, пока их не ранят или убьют". Все находящиеся в Олдборне совершенно точно знали, что их партнеры по "Дню-Д", 4-я пехотная дивизия, все еще находится на линии фронта, неся потери, живя в окопах, питаясь сухим пайком, не имея возможности помыться. Повсеместно ходили всевозможные слухи. 10 августа дивизию с инспекцией посетил сам Эйзенхауэр. Это привело всех в уверенность, что следующий боевой прыжок последует незамедлительно, получившую подкрепление 12 августа, когда всем было выдано новое снаряжение.
Некоторые были уверены, что их ждет отправка на юг Тихого океана, другие думали, что в Индию, иные – в Берлин. Конечно, все эти слухи были нелепыми, но их подпитывал тот факт, что тем летом в дивизии были разработаны планы шестнадцати операций, которые отменялись одна за другой. Проблема состояла в том, что до самого конца июля линия фронта в Нормандии была почти статична, а потом 1-я армия Брэдли прорвалась в Сен-Ло, 3-я армия Паттона вырвалась в Нормандию, и американские сухопутные войска заняли предполагаемые районы десантирования, прежде чем парашютисты смогли завершить планирование и совершить прыжок.
17 августа "Изи" была поднята по тревоге и получила распоряжение на выброску в районе Шартра, чтобы, оседлав дороги, чтобы заблокировать подход подкреплений и подвоз снабжения немецких войск в Нормандии, и отрезать им пути отхода. Рота вместе с остальной частью батальона выдвинулась на автобусах в район сосредоточения, на аэродром Мембери, находящийся в окрестностях Олдборна. Их накормили стейками и яйцами, жареными цыплятами, белым хлебом, молоком, мороженым. Они проверили оружие и снаряжение, получили инструктаж и принялись обсуждать поставленные задачи.
Новички были взволнованы, напряжены, изнывали от нетерпения и возбуждения. Ветераны волновались. "Я даже не хочу думать о том, чтобы сделать это вновь", написал Вебстер в своем дневнике. Его больше всего беспокоила мысль о том, что он может быть убит под куполом, во время снижения беспомощно болтаясь в воздухе, или окажется застигнут висящим на дереве или телеграфном столбе и будет заколот штыком или застрелен, прежде чем сможет освободиться. Он обзавелся пистолетом .45 калибра, но он не шел ни в какое сравнение с находящимся на удалении пулеметом. Он чувствовал, что, если сможет пережить прыжок, то сможет принять все остальное каким бы оно ни было.
Общаясь с находящимися вокруг него на аэродроме подавленными ветеранами, он заметил, что "парни не были столь восторженными и стремящимися в дело, какими они были перед Нормандией. Больше никто не стремился в сражение".
Имелась некоторая надежда на то, что когда Паттон мчится по Франции, союзники наступают в Италии, Красная армия неуклонно продвигается на Восточном Фронте, а верховное командование Вермахта находится в суматохе после состоявшейся 20 июля попытки покушения на Гитлера, Германия могла рухнуть в любой момент. Большинство личного состава приветствовало бы такое развитие событий, но не Вебстер, который написал своим родителям: "Я не могу понять, почему Вы надеетесь на быстрый конец войны. Если мы не привнесем ужасы битвы в саму Германию, если мы не будем сражаться в их деревнях, взрывая их дома, взламывая их винные погреба, уничтожая их скотину ради пропитания, если мы не завалим их улицы жуткими разлагающимися телами немцев, как это было сделано во Франции, немцы будут готовиться к войне, не вкусив ее ужасов. Прежде чем все это безобразие закончится надлежащим образом, следует учинить разгром не территории самой Германии. Быстрая победа, внезапный крах, случись они сейчас, оставят сельскую местность относительно нетронутой и тамошние жители будут жаждать мести. Я, как и всякий другой, хочу, чтобы война закончилась как можно скорее, но я не хочу, чтобы зерна следующей войны остались нетронутыми".
"Днем-Д" для Шартра было 19 августа. Предполагалось, что это будет дневная выброска. В то утро все люди вокруг Мембери встали с рассветом. Многие из них провели прошедшую ночь практически без сна, мечась в поту на своих койках и воображая все, что только можно себе представить. Они одевались молча, держась мрачно и отстраненно. Никто не делал индейских стрижек. Не было криков: "Берегись, Гитлер! Мы идем!" Скорее это был вариант: "Мама, если ты когда-либо молились за меня, сделай это сейчас".
По радио передали радостную новость! Танки 3-й армии Паттона только что заняли зону высадки в Шартре! Прыжок был отменен! Люди вопили. Они прыгали от радости. Они смеялись. Они благословляли Джорджа Паттона и его танкистов. Они веселились и танцевали. В тот же день они вернулись в Олдборн.
В воскресное утро 28 августа в 506-м полку провели поминальную службу по товарищам, погибшим в Нормандии. Когда было объявлено, что личный состав должен будет пожертвовать своим воскресным утром, поднялись невероятные шум и стенания. Как выразился один из бойцов, он готов поминать павших в субботу утром или хоть весь день в понедельник, но будь он проклят, если будет тратить на это свое свободное время. Но это были всего лишь разговоры, солдат реализовал свое неотъемлемое право поворчать. Он надел парадную форму и присоединился к остальным.
Роту "Изи" доставили на автобусах в штаб полка, расположенный в поместье лорда Уиллса в Литтлкот, недалеко от Чилтон Фолиэт, где она присоединилась к остальным ротам, построенным на покрытом мягкой зеленой травой поле. Оркестр играл похоронный марш в таком медленном темпе, что все немедленно сбились с ноги, но когда полк построился, две тысячи молодых американских воинов, сплошным коричневым ковром заполнившие лужайку, величественный замок перед ними – это был впечатляющий вид.
Капеллан Макги произнес речь, сказав, что павшие были настоящими героями, что Америка действительно стоит того, чтобы умереть за нее, что их смерть не была напрасной и так далее. Собравшиеся были более впечатлены полковой молитвой, написанной лейтенантом Джеймсом Мортоном, и прочитанной капелланом: "Господь всемогущий, мы преклоняем колени перед Тобой и просим быть орудием ярости Твоей в поражении сил зла, несущих смерть, страдания и унижение людям на земле. … Будь с нами, Господи, когда мы прыгнем из наших самолетов в темную бездну и спустимся на парашютах в пучину вражьего огня. Дай нам железную волю и абсолютную храбрость, когда мы сбросим парашюты, чтобы обратить наше оружие для битвы. Легионы зла многочисленны, Отец наш, благослови наше оружие, дабы встретить и отразить их именем Твоим и во имени свободы и достоинства человека. … Пусть же наши враги, жившие от меча и насилия, в свою очередь погибнут от меча. Помоги нам служить Тебе благородно и быть скромными в победах наших".
Следующим был генерал Тейлор, но его речь была заглушена строем C-47, пролетавших над головами. Потом был зачитан список погибших и пропавших без вести. Казалось, он будет звучать бесконечно – их было 414, и каждое имя вызывало судорожный вздох среди выживших членов отделения, взвода и роты, к которым принадлежал солдат. Каждый раз, слыша знакомое имя, Вебстер думал "о его семье, оставшейся дома, которая уже никогда не будет полной". Чтение оборвалось на рядовом, чья фамилия начиналась на "зет". Полк покинул лужайку под мелодию "Вперед, христовы воины"*****.
101-я воздушно-десантная дивизия вошла в состав 1-й союзнической воздушно-десантной армии, включавшей в себя американские 17-ю, 82-ю и 101-ю дивизии (вместе, американские дивизии составляли XVIII воздушно-десантный корпус), польскую 1-ю парашютную бригаду и британские 1-е и 6-ю воздушно-десантные дивизии, а также 52-ю авиатранспортабельную пехотную (лоулендерскую) дивизию, состоящую из уроженцев Среднешотландской низменности. Командующим XVIII корпусом был генерал Мэтью Риджуэей. Воздушно-десантной армией командовал генерал Льюис Бреретон. Генерал Тейлор остался командиром 101-й дивизии, а генерал Джеймс Гэвин командовал 82-й.
Все эти генералы и их старшие подчиненные жаждали применить вверенную им армию в деле, но всякий раз, когда они готовили план, ставили задачу подчиненным, выводили их в районы сосредоточения и готовились начать погрузку, сухопутные войска занимали район выброски, и операция отменялась.
Это случилось вновь в конце августа. В полночь тридцатого числа Тейлор приказал ротам построиться. Личному составу приказали собрать снаряжение и в 08.00 выдвинуться в Мембери. На аэродроме, помимо всей прочей деятельности, был произведен обмен валюты: английские фунты поменяли на бельгийские франки. Так что цель стала известна личному составу еще до постановки задачи (офицеры финансовой службы обозвали тех, у кого не оказалось фунтовых банкнот, "упрямцами").
Зона выброски должна была находиться в Бельгии, неподалеку от Турне, граничащего с французским городом Лиллем. Задача состояла в том, чтобы открыть дорогу для британской 2-й армии в ее продвижении через канал Эско и далее в Бельгию. Затем последовало двое суток непрерывной постановки задач, лихорадочной подготовки и великолепной еды. Однако 1 сентября гвардейская бронетанковая дивизия 2-й британской армии захватила Турне и операция была отменена. Последовало такое же облегчение, как тогда, когда был отменен прыжок на Шартр. Однако для личного состава намерение верховного командования использовать парашютистов в деле было настолько очевидно, что во время обратной поездки на автобусах в Олдборн, они пришли к всеобщему выводу, что однажды они все-таки не вернутся с аэродрома.
Армии союзников продолжали прокатываться по Франции и Бельгии. Верховное командование воздушно-десантной армии проявляло все более отчаянное желание вступить в бой. У них были самые лучшие войска на европейском ТВД, лучшие командиры, высочайший моральный дух, исключительная мобильность, отличное снаряжение оборудование. Офицеры и личный состав были проверенными ветеранами, желающими получить еще один шанс показать, на что способны парашютисты в условиях современных боевых действий. В конце концов, воздушно-десантная армия была самым крупным неиспользованным ресурсом Эйзенхауэра. Он хотел сохранить динамику продолжающегося наступления, улучить момент, чтобы нанести решающий удар, прежде чем немцы смогут оправиться от своего шестинедельного отступления во Франции. Когда Монтгомери предложил использовать воздушно-десантную армию в сложной, дерзкой и опасной, но потенциально решающей операции по форсированию низовий Рейна, Эйзенхауэр, быстро согласился, к огромной радости командования воздушно-десантной армии.
Операция получила кодовое наименование "Маркет Гарден" (огород). Цель ее состояла в том, чтобы провести британскую 2-ю армию с идущей в авангарде гвардейской бронетанковой дивизией через Голландию и Рейн по маршруту Эйндховен – Сон – Вехель – Граве – Неймеген – Арнем. Британские танки должны будут двигаться на север по единственной дороге, по "ковру", проложенному американскими и британскими парашютистами, которые должны будут захватить и удерживать множество мостов, находящихся между точкой старта и Арнемом.
Британская 1-я воздушно-десантная дивизия, усиленная поляками, должна будет находиться на дальнем конце предполагаемого направления наступления, в Арнеме. 82-я дивизия должна будет захватить и удерживать Неймеген. Задачей 101-й будет высадка к северу от Эйндховена, с целью захвата города и одновременного продвижения через Сон к Вехелю и Граве, чтобы расчистить южный конец направления наступления. Задачей 2-го батальона 506-го парашютного полка было захватить неповрежденным мост через канал Вильгельмины в Соне, а затем присоединиться к 3-му батальону для штурма Эйндховена, после чего им предстояло удерживать город и находящиеся в нем мосты до подхода гвардейской бронетанковой дивизии.
Это был сложный, но блестящий план. Успех будет зависеть от почти посекундной точности исполнения, внезапности, тяжелых боев и удачи. Если все сработает, наградой будет выход британских бронетанковых подразделений на Северогерманскую низменность по ту сторону Рейна и прямая дорога на Берлин. Если операция провалится, ценой будет израсходование ресурсов воздушно-десантной армии, отказ от открытия порта Антверпена (для проведения операции "Маркет-Гарден" Эйзенхауэр был вынужден согласиться отложить выделение войск, необходимых для разблокирования этого порта), последующий кризис снабжения на всем европейском ТВД и затягивание боевых действий на зимний период 1944-45.
Помимо откладывания открытия Антверпена Эйзенхауэру пришлось остановить Паттона к востоку от Парижа, чтобы у британской 2-й армии было достаточно топлива для проведения "Маркет-Гарден". Короче говоря, операция была игрой в кости, в которой союзники поставили на кон все свои фишки.
14 сентября "Изи" погрузилась в автобусы и выдвинулась в район сосредоточения в Мембери. Пятнадцатого роте была поставлена задача. Она была убедительной. Людям сказали, что это будет величайшая в истории воздушно-десантная операция, проводимая тремя дивизиями. Десантирование будет проводиться в дневное время. В отличие от Нормандии, это станет для немцев неожиданностью. Зенитный огонь должен быть слабым, оказываемое на земле сопротивление на начальном этапе незначительным.
Ожидая начала в районе сосредоточения, личный состав принялся за азартные игры. Один из новичков, рядовой Сесил Пэйс, был фанатичным игроком. К огорчению ветеранов он выиграл тысячу долларов в кости.
Полковник Синк выступил перед полком с духоподъемной речью. "Вы встретитесь с британскими танками", говорил он, "некоторые из них будут "Шерманами", остальные – "Кромвелями". Не спутайте "Кромвели" с немецкими танками".
"Эти гвардейские дивизии – они хорошо экипированы. Лучше всех в британской армии. Вы не сможете вступить в их ряды, если у вас нет приставки "сэр" перед именем и родословной в ярд длиной. Но не насмехайтесь над ними. Они – хорошие бойцы".
"И еще вот что", продолжил он, потирая лицо. "Я не хочу видеть никого из вас носящимся по Голландии в вязаных шерстяных шапках. В Нормандии генерал Тейлор застал парня из 506-го в такой шапке, и задал мне из-за этого чертову трепку. Так что смотрите, я не хочу получить это вновь, да и вы, я думаю, тоже, так что если хотите носить такие шапки, держите их под шлемами. И не дайте генералу Тейлору поймать вас со снятым шлемом.
"Я знаю, парни, что вы можете сделать все как надо, так что не собираюсь говорить про бой. Вы были достаточно хорошим подразделением, чтобы получить Президентскую благодарность за Нормандию. Теперь вам, старикам, надо позаботиться о новичках, и у нас все будет в порядке".
Вебстер писал, что ему всегда доставляло удовольствие слушать Синка, потому что у него был разумный, реалистичный, юмористический подход к бою. Генерал Тейлор был его противоположностью – по мнению Вебстера, у Тейлора было "отталкивающе-оптимистичный подход заводилы-болельщика. Полковник Синк знал, что люди отнюдь не стремятся броситься в бой. А генерал Тейлор до конца войны упорствовал в заблуждении, что его парни жаждут убивать немцев. Мы предпочитали полковника Синка".
16 сентября рядовой Строль, находившийся в госпитале с 13 июня, получил у враче однодневную увольнительную. Он доехал автостопом до Олдборна, где столкнулся с капитаном Собелом, переправлявшим имущество в Мембери. Собел сообщил Стролю, что рота собирается в бой. Строль ответил, что хочет участвовать и попросим подбросить его до аэродрома.
Собел предупредил его: "Это будет считаться самовольной отлучкой". Строль ответил, что не видит большой проблемы в том, что он пойдет в бой со своей ротой, так что Собел сказал чтобы он залезал.
"Я сделал большую глупость", говорил Строль четыре десятилетия спустя. "Я был слаб как котенок". Но он не хотел, чтобы его товарищи шли в бой без него. Он экипировался и взобрался в C-47.
Попай Уинн, которого подстрелили в ягодицу во время уничтожения артиллерийской батареи в Брекур Манор 6 июня, был прооперирован и выздоравливал в больнице в Уэльсе, когда ему сказали, что, если он будет отсутствовать в своей роте более девяноста дней, после выздоровления его назначат в другое подразделение. Уинна это никак не устраивало. Он убедил сержанта, ответственного за выписку пациентов, отправить его в Олдборн, оформив справку об освобождении от тяжелых нагрузок. Он прибыл 1 сентября, выбросил бумаги и вернулся в 3-й взвод.
Он не до конца выздоровел. Весь полет в Голландию он простоял, поскольку ему было слишком больно сидеть. Но он был там, где хотел быть, отправившись в бой со своими друзьями из роты "Изи".

* AFN (Armed Forces Network) – радиовещательная сеть армии США, работавшая из Лондона, используя арендованные у Би-Би-Си студийные и вещательные мощности. Вещание началось с 4 июля 1943 года и первоначально включало около пяти часов идущих в записи шоу, предоставленных Би-Би-Си новостных сводок и спортивных новостей. Интересно, что первоначально Би-Би-Си, опасаясь борьбы за гражданскую аудиторию, пыталось наложить ограничения на вещание AFN как в части размещения и мощности передатчиков, так и требованиями включать в сетку вещания определенное количество программ британского производства. Однако, когда вскоре после "Дня-Д" AFN перенесла свою деятельность на континентальную Европу, все ограничения были сняты к радости гражданских слушателей на территории Великобритании, которым программы AFN очень нравились (прим. перев.)
** Аксис Салли – американка Милдред Гилларс, ведущая пропагандистских программ на Рейхсрадио. Была арестована американской контрразведкой 15 марта 1946 года. В ходе судебного процесса, начавшегося в январе 1949 года, была обвинена в государственной измене и агитационной деятельности против США. 10 марта 1949 года Гилларс была приговорена к 10 годам лишения свободы. Получив в 1959 году условно–досрочное освобождение, не воспользовалась им, и вышла из тюрьмы лишь в 1961 году. Оставшись в США, изучала иностранные языки, окончила университет, умерла в 1988 году в Огайо, где и была похоронена в могиле, содержащей лишь номер места захоронения (прим. перев.)
*** Lord Haw-haw – Уильям Брук Джойс, нацистский пропагандист, ведущий англоязычных передач германского радио, прозванный в Британии лорд Хау-хау (Гав-гав). Родился в семье смешанного происхождения (отец — католик-ирландец, мать — англичанка-протестантка). В1932 году вступил в Британский союз фашистов (British Union of Fascists) под предводительством О. Мосли. Занимался вопросами пропаганды. В конце августа 1939 года, будучи предупреждённым о возможном аресте, вместе с женой бежал в Германию. В 1940 году принял германское гражданство (до этого был гражданином США), стал ведущим англоязычной передачи на немецком радио "Говорит Германия" (Germany Calling). Передачи Джойса за его саркастические шутки пользовались определенной популярностью среди британцев, хотя их содержание не вызывало доверия. В 1945 г. схвачен британскими войсками. Казнен (повешен) британскими властями за измену (прим. перев.)
**** Объединённые организации обслуживания вооружённых сил (United Service Organizations, USO) – независимое объединение добровольных религиозных, благотворительных и других обществ по содействию вооружённым силам США. Принимает участие в организации досуга военнослужащих, прежде всего путём создания клубов. Финансируется за счёт частных пожертвований, имея 160 отделений в США и за рубежом. Её деятельность официально признана полезной Министерством обороны, устав одобрен Конгрессом США (прим. перев.)
***** Вперед, христовы воины (Onward Christian Soldiers) – английский церковный гимн XIX века, часто исполняемый на похоронах (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 14 авг 2016, 19:45 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
8. "АДСКИЙ ХАЙВЕЙ"

Голландия
17 сентября – 1 октября 1944.

Это был прекрасный день в конце лета, небо над северо-западной Европой было ярко-синим небом, царило полное безветрие. Десант союзников стал полной неожиданностью для немцев: ни один самолет Люфтваффе не атаковал воздушную армаду. Над Голландией их встретил слабый зенитный огонь, усилившийся за пять минут до точки выброски, но пилоты продолжали держать строй и не пытались уклоняться, как это случилось в Нормандии.
"Изи" была выброшена именно там, где предполагалось. Это же произошло практически со всеми ротами дивизии. Приземление было мягким, на недавно вспаханные поля, по воспоминаниям личного состава "Изи", самое мягкое из всех когда-либо испытанных. Вебстер писал родителям: "Это была одна из самых ровных площадок приземления, какую я когда-либо видел. Вообще, Голландия – одна большая, восхитительная зона выброски". Официальная история 101-й гласит, что это было "самое успешное десантирование из совершенных дивизией как в период обучения, так и в боевых условиях".*
Единственной проблемой, которую смог припомнить Уинтерс, заключалась в необходимости как можно быстрее покинуть площадку приземления, чтобы не попасть под валящееся сверху снаряжение и садящиеся планеры. "Снаряжение сыпалось дождем", говорил он: "Шлемы, оружие, всякие тюки и подсумки". Маларки вспоминал, как бежал по полю на пункт сбора (отмеченный дымовыми гранатами). Он услышал грохот над головой: два планера столкнулись и стремительно понеслись к земле. На земле они не встретили никакого противодействия со стороны немцев. Рота быстро собралась и выдвинулась к цели.
Ею был находящийся в городе Сон мост через канал Вильгельмины. Маршрут проходил по протянувшейся с севера на юг дороге, идущей из Эйндховена через Вехель и Неймеген в Арнем. Дорога была частично асфальтированной, частично покрыта брусчаткой, достаточно широкая, чтобы на ней могли легко разъехаться две легковушки, но грузовикам пришлось бы протискиваться мимо друг друга. Как большинство дорог в Голландии, она примерно на метр возвышалась над окрестными полями. Это значило, что любой, двигающийся по ней, будет выделяться на фоне горизонта.
Дорога имела ключевое значение для операции "Маркет-Гарден". Задача американских воздушно-десантных войск заключалась во взятии под контроль дороги и множества находящихся на ней мостов, чтобы открыть британскому XXX корпусу, возглавляемому гвардейской бронетанковой дивизией путь для прохода на Арнем и, таким образом, через нижнее течение Рейна.
"Изи" приземлилась примерно в 30 километрах за линией фронта, приблизительно в 15 километрах к северу от Эйндховена. Ближайшей задачей 506-го полка был Сон, последующей – Эйндховен, это означало, что изначально им необходимо продвигаться на юг. Полк начал выдвигаться. 1-й батальон двигался через поля, лежащие к западу от дороги, 2-й батальон шел по дороге, а 3-й был в резерве. Порядок выдвижения 2-го батальона был следующим: в голове шла рота D, затем рота Е, штаб батальона и позади всех рота F.
Колонна вошла в Сон. По обеим сторонам дороги вытянулись толпы местных жителей, как будто это был парад. В отличие от Нормандии, где французские крестьяне чаще всего не показывались на глаза, голландцы с ликованием приветствовали освободителей. Приходской священник Сона, Хуссен раздавал сигары. Оранжевые флаги, запрещенные немецкими оккупантами, свешивались изо всех окон. Люди угощали проходящих парашютистов яблоками и другими фруктами. Владельцы баров опустошали бочки и раздавали кружки с пивом. Офицерам было нелегко заставит людей продолжать движение.
Выйдя из Сона, менее чем в километре от моста, колонна была обстреляна немецким 88-миллиметровым орудием и пулеметом, ведущими огонь вдоль дороги. Потерь не было. Рота D укрылась справа от дороги, рота Е – слева. Они начали продвигаться вперед, ведя огонь из винтовок и минометов, заставив противника замолчать. Однако немцы сделали свое дело, задержав продвижение на время, достаточное для подготовки моста к взрыву.
Когда головной группе американцев оставалось 25 метров до моста, тот взорвался у них перед глазами. На них обрушился град из кусков дерева и камней. Уинтерс и идущий рядом Никсон бросились на землю, вокруг них дождем сыпались куски бревен и здоровенные камни. Уинтерс пробормотал про себя: "Что за ужасный способ погибнуть в бою!"
Полковник Синк приказал 2-му батальону открыть огонь на подавление, в то время как 1-й батальон отыщет способ переправиться через канал. Капрал Гордон Карсон из "Изи" заметил на противоположном берегу пару полузатопленных весельных лодок и решил действовать незамедлительно. Он разделся догола, совершил превосходный прыжок ласточкой в воду, переплыл на тот берег и пригнал лодку, которая, прежде чем затонуть, смогла довезти усевшееся в нее первое отделение почти до середины канала. Остальные члены 1-го батальона поступили практичнее: сняли ворота с соседнего сарая и с помощью сержанта Липтона, и нескольких парней из роты Е положили их на остатки мостовых свай. Немецкий арьергард, выполнив свою задачу, отошел. Приданные полку инженеры постарались улучшить получившийся пешеходный мост через канал, но он был настолько ненадежным, что мог выдержать лишь нескольких человек за раз. Чтобы переправиться, батальону потребовалось несколько часов.
Начало темнеть. Синк получил сообщение, что гвардейская бронетанковая дивизия остановлена 88-миллиметровыми орудиями в нескольких километрах к югу от Эйндховена, и он не знал, какими силами немцы обороняют город. Он приказал на ночь приостановить продвижение.
Командиры взводов выставили охранение. Свободные от службы устроились на ночлег в стогах сена, под дровяными навесами и во всех прочих местах, какие смогли отыскать. Рядовые Хублер и Вебстер из 2-го отделения (сержанта Рэдера) 1-го взвода обнаружили сельский дом. Голландский фермер поприветствовал их. Он провел их через сарай, уже занятый штабной ротой полка (чьим девизом было "Вы стреляете, мы обираем"), которую возмутило их появление. На кухне, где голландец дал им полдюжины "мейсонских банок"** с консервированным мясом, персиками и вишнями. Хублер дал ему несколько сигарет, а Вебстер вручил плитку шоколада из сухого пайка. Он жадно втянул дым – это была первая настоящая сигарета, которой он мог насладиться за пять лет. Шоколадку же он припас для своего малолетнего сына, который ни разу в жизни не пробовал шоколада. Вебстер тут же решил, что голландцы нравятся ему гораздо больше, чем англичане или французы.
Наутро марш возобновился. 2-й батальон следовал за 1-м по дороге, ведущей на юг. На окраине Эйндховена, города со стотысячным населением, стремительно выросшего на благодатной черноземной почве, полковник Синк развернул свой полк, отправив 2-й батальон налево. В результате "Изи" оказалась крайней на левом фланге. Уинтерс отдал приказ по радио: "Лейтенант Брюэр, высылайте разведку и стартуйте". Брюэр построил 1-й взвод тупым клином и выслал вперед дозорных, приказав двигаться быстро и не скучиваться. Взвод двинулся через густые сады и свежевспаханные поля в направлении построек на окраине города.
Они сделали лишь одну ошибку. Брюэр шел впереди, с планшеткой на боку и висящим на шее биноклем, безошибочно выдающими в нем офицера. Хуже того, он был хорошо за шесть футов ростом. Гордон подумал, что он выглядит как фельдмаршал на параде. Он был отличной мишенью.
Уинтерс заорал в рацию: "Вернись! Назад! Назад!" но Брюэр его не слышал. Он продолжал двигаться вперед. Вся рота, весь батальон могли видеть, что, вне всякого сомнения, должно будет произойти.
Раздался выстрел. Снайпер стрелял из одного из зданий. Брюэр рухнул, "как дерево, срубленное опытным лесорубом". Пуля попала в горло, чуть ниже челюсти. Гордон с парой бойцов бросился к нему, несмотря на приказ продолжать движение, оставляя заботу о раненых медикам. Они взглянули на лежащего перед ними Брюэра, из раны которого потоком лилась кровь.
"А, черт, оставьте его", сказал кто-то. "Он умирает, вот-вот умрет". Они пошли дальше, оставив Брюэра лежать на месте.
Он все слышал и запомнил все это, и, выздоровев, и вернувшись в роту, дал понять своим людям, что ничего не забыл.
После этого они встречали лишь слабое, разрозненное сопротивление, в основном со стороны отдельных стрелков. 506-й вошел в Эйндховен без осложнений. Голландцы вышли на улицы, чтобы приветствовать их. Многие из них говорили по-английски.
"Мы так рады видеть вас!" выкрикивали они. "Как здорово, что вы пришли! Мы ждали так долго!" Они выносили стулья, горячий чай, свежее молоко, яблоки, груши, персики. На всех домах появились так долго скрываемые оранжевые флаги, а на рукавах рубашек – оранжевые повязки. Овации были почти оглушающими: людям приходилось перекрикиваться, чтобы быть услышанными. "Это было самое искреннее проявление благодарности, какое кто-либо из нас мог видеть", писал Вебстер, "и нам это очень нравилось". На то, чтобы протолкаться через толпу и занять мосты через реку Доммель потребовалась большая часть дня. Однако это не имело значения – британские танкисты появились только под конец дня. Они быстро встали лагерем, развернули хозяйство и принялись готовить чай.
Уинтерс выставил охранение. Все свободные от службы присоединились к празднеству. Они позировали для фото, раздавали автографы (кое-кто подписывался "Монти", другие – "Эйзенхауэр"), выпивали по рюмке-другой коньяка, ели замечательные блюда из свежих овощей, жареной телятины с яблочным пюре и молоком. Местные продолжали бросаться на них, как будто они были кинозвездами. Уинтерс, вспоминая, качал головой: "Это было просто невероятно".
Рота провела ночь в наспех отрытых стрелковых ячейках в Тонгелре, пригороде на востоке Эйндховена. Утром 19 сентября Уинтерс получил приказ выдвинуться на восток, в Хелмонд, чтобы расширить Эйндховенский участок коридора и вступить в контакт с противником. "Изи" сопровождал эскадрон танков "Кромвель" из состава гусарского полка. Кое-кто из личного состава поехал на броне "Кромвелей". Танки, писал Вебстер, "когда мы тронулись, танки в своей обычной манере принялись кашлять, трещать, дребезжать и скрипеть".
Уинтерс форсированным маршем дошел до находящегося примерно в 5 километрах Нуенена, не встретив никакого сопротивления, лишь вновь приветствуемый голландцами, предлагающими еду и напитки. Вебстер отметил, что это деревня, в которой родился Винсент Ван Гог. "Кто это, черт возьми?" Спросил Рэдер.
После Нуенена пикник закончился. Немцы оправились от удивления взялись контратаковать. "Танки краутников! Танки краутников!" услышал Вебстер крик рядового Джека Мэтьюса.
"Господи Иисусе!" подумал Вебстер, когда вместе с остальными спрыгивал с "Кромвелей", чтобы нырнуть в канаву. Менее чем в четырех сотнях метров впереди первая машина из колонны немецких танков "скользила сквозь кусты как злобная бестия".
107-я панцербригада, размещавшаяся в Хелмонде, атаковала в западном направлении, в сторону Нуенена силами до пятидесяти танков – "больше, чем мы хоть когда-либо видели", вспоминал Уинтерс. Сержант Мартин заметил немецкий танк, почти полностью скрытый в живой изгороди на расстоянии около сотни метров. К этому месту приближался британский танк. Мартин подбежал к нему, вскарабкался на броню и сообщил командиру, что чуть дальше и правее находится немецкий танк. Английский танк продолжал двигаться. Мартин предостерег командира, что, если он продолжит движение, немецкий танк вскоре увидит его.
"Я не вижу его, старина", ответил командир, "а если я его не вижу, то не могу как следует выстрелить в него".
"Ты увидишь его чертовски скоро", крикнул Мартин, спрыгивая вниз и отбегая в сторону.
Немецкий танк выстрелил. Снаряд пробил броню британского танка, и из него вырвалось пламя. Экипаж принялся выскакивать из люков. Последним выбрался наводчик: у него не было ног. Танк, превратившийся в пылающий ад, продолжал ехать сам по себе, вынуждая Быка Рэндлмена двигаться в направлении противника, чтобы не попасть под него. Вперед вышел еще один английский танк. Он также был подбит. Всего немцы выбили четыре английских танка. Два оставшихся развернулись и двинулись обратно в Нуенен. Рота "Изи" отступила вместе с ними.
Сержант Роджерс был ранен. У него было сильное кровотечение. "Они слегка продырявили тебя, не так ли, Пол?" сказал Липтон. "Роджерс разразился чередой ругательств, длившейся целую минуту", вспоминал Липтон, "что было очень необычно для него".
Лейтенанта Бака Комптона ранило в ягодицы. Медик Юджин Роу принялся оказывать ему помощь. Маларки, рядовой Эд Хеффрон и еще пара бойцов бросились на помощь.
Когда Хеффрон добрался до него, Комптон поднял голову и простонал: "Она всегда говорила, что моя большая задница будет мешать".
Он оглянулся на пятерых бойцов, собравшихся возле него. "Валите", приказал Комптон. "Пусть обо мне позаботятся немцы".
Он был настолько здоровенным, а огонь таким плотным, что солдаты испытали мимолетное желание сделать это. Однако Маларки, Гварнери и Джо Той притащили снятую с одной из фермерских построек дверь и положили Комптона на нее лицом вниз. Потом они протащили его по придорожной канаве до одного из отступающих английских танков и погрузили его на кормовую плиту.
Пуля, поразившая Комптона, вошла в его правую ягодицу и вышла через левую. Липтон, глядя на это, не мог удержаться от смеха. "Ты единственный парень на моей памяти, в которого попала одна пуля и проделала четыре дырки", сказал он Комптону.
"Если бы я мог слезть с этого танка, я бы убил тебя", прорычал в ответ Комптон.
Еще несколько человек составили компанию Комптону на броне отходящих танков. Строль и Гордон находились на фланге. Стролю с минометом и Гордону с его пулеметом нужно было пересечь открытое место, чтобы присоединиться к остальным. Вес их оружия замедлял передвижение. Пули взбивали землю у них под ногами. От дороги их отделял трехфутовый деревянный забор. "Мы перепрыгнули через него как две лошади на скачках", говорил Строль. Оказавшись в безопасности на другой стороне, они задержались, чтобы отдышаться.
"Я никогда не смогу сделать это снова", сказал Строль.
"Я и сперва-то не думал, что у нас это получится ", ответил Гордон.
Они вновь бросились к танкам, догнали их, и Гордон вскарабкался на корму одного из них. Строль же окончательно выбился из сил. Он протянул руку, Гордон ухватил ее в тот самый момент, когда Строль вырубился. Гордон втащил его наверх и позаботился, чтобы тот не свалился.
Рэндлмен, шедший в голове, был ранен в плечо и оказался отрезанным от своего отделения. Он бросился в сарай. Следом за ним вбежал немецкий солдат. Рэндлмен убил его ударом штыка и забросал тело сеном. Затем он спрятался сам, зарывшись в сено.
Вернувшись в городок, он разбежались по домам, используя их как укрытия для перемещения и создания видимости ответного огня. "Изи" удалось задержать немцев, но она не могла заставить их отступить. Сержант Чак Грант был ранен, как и многие другие. Рядовой Роберт Ван Клинкен был убит очередью из пулемета при попытке выдвинуться вперед с базукой. Девятнадцатилетнего рядового Джеймса Миллера, прибывшего в составе пополнения, убило гранатой, разорвавшей ему поясницу.
Рядового Рэя Кобба трясло как в лихорадке. Вебстер слышал, как сержант Мартин успокаивал его "как мать ребенка, которому приснился страшный сон – все хорошо, Кобб, не волнуйся, мы туда больше не пойдем, расслабься, Кобб, успокойся".
Мартин подошел к "Кромвелю", укрывающемуся за домом. Он указал на церковный шпиль и попросил командира сбить его, потому что немцы пользовались им в качестве наблюдательного пункта.
"Мне очень жаль, старина, но мы не можем сделать этого", ответил командир. "У нас приказ не слишком повреждать собственность. Это дружественная страна, понимаешь ли?"
Немцы продолжали натиск. Их задачей было дойти до дороги, ведущей из Эйндховена в Неймеген – "адскому хайвэю", как ее прозвали в 101-й – и перерезать ее. Но они не могли пробиться через Нуенен.
Уинтерс решил отступить под покровом темноты, но прежде чем оставить позиции он хотел взять пленного для допроса. Он спросил, есть ли добровольцы на вылазку. Никто не отозвался. "Сержант Той", вызвал он. "Да, сэр, я здесь". "Мне необходимо еще двое добровольцев".
Той выбрал капрала Джеймса Кэмпбелла и одного из рядовых, и отправился выполнять задачу. Держа путь в сторону находящегося неподалеку леска, они постоянно натыкались на трупы англичан и американцев. По ним открыл огонь немецкий солдат. Той приказал своим людям оставаться на месте, а сам дополз до деревьев, обошел немца, подкрался к нему сзади и аккуратно ткнул штыком в спину. Тот предпочел не создавать Тою проблем. Толкая немца перед собой, Той выбрался из леса и доставил пленного по назначению.
Компания отступила в Тонгелре. Уинтерс заметил, что голландцы, приветствовавшие их с утра, закрывали ставни и снимали оранжевые флаги. Они выглядели унылыми и подавленными, ожидая, что немцы вновь займут Эйндховен. "Мы тоже чувствовали себя ужасно", отмечал Уинтерс. "Мы еле дотащились обратно".
Разместив и накормив личный состав, Уинтерс отправился в штаб батальона. Там он обнаружил подполковника Стрейера и его офицеров, находящихся в приподнятом настроении, со смехом уплетавших сытный ужин. Увидев Уинтерса, Стрейер обернулся и, широко улыбаясь, спросил: "Как все прошло сегодня, Уинтерс?"
Уинтерс сквозь зубы ответил: "За сегодня я потерял пятнадцать человек и получил чертовски сильную трепку". Все разговоры в комнате мгновенно оборвались.

* Леонард Раппорт и Артур Нортвуд мл. "Свидание с судьбой: история 101-й воздушно-десантной дивизии" (форт Кэмпбелл, Кентукки, Ассоциация ветеранов 101-й воздушно-десантной дивизии, 1948), стр. 269.
** "Мейсонская банка" (Mason jar) – стеклянная банка для консервирования с широким высоким горлышком и состоящей из двух частей закручивающейся жестяной крышкой. Была изобретена в 1858 году жителем Филадельфии Джоном Лэндисом Мейсоном. Она произвела настоящую революцию в домашнем хозяйстве, позволив консервировать овощи, фрукты и т.п. в домашних условиях, не прибегая к заморозке или засолке (прим. перев.)

_________________
Amat Victoria Curam


Последний раз редактировалось Den_Lis 14 окт 2016, 14:19, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 16 авг 2016, 17:46 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
В тот день "Изи" получила единственную передышку. Рота расположилась на ночлег в Тонгелре, и поэтому была скорее свидетелем, нежели жертвой совершенного семьюдесятью самолетами Люфтваффе налета на тыловые колонны англичан в Эйндховене. Поскольку союзники не имели в городе зенитных орудий, немцам удалось сбросить ярко-желтые ориентирно-сигнальные маркеры, а затем совершать заход за заходом, сбрасывая бомбы. Городу был нанесен серьезный урон. Погибло 227 жителей, более 800 были ранены.
На следующее утро Стрейер выдвинул в Нуенен две другие роты. Там они обнаружили готового держать оборону сержанта Рэндлмена.
Немецкие танки отошли на северо-запад, к Сону. Рота Е заняла оборонительные позиции на ближних подступах к Эйндховену и находилась на них двое суток.
Утром 11 сентября Уинтерс получил приказ грузить личный состав на грузовики. 506-й перебрасывали в Уден, на "адский хайвэй", чтобы защитить город от танковой атаки, которую, согласно предупреждению голландских подпольщиков, немцы должны были предпринять со стороны Хелмонда. Штабная рота полка с подполковником Чарльзом Чейзом (заместителем командира 506-го полка) в сопровождении "Изи" и трех английских танков составляла передовую группу. Грузовиков хватало лишь для сотни с небольшим человек из штабной роты и одного взвода из состава "Изи". В составе конвоя отправились Уинтерс, лейтенант Уэлш и капитан Никсон.
Грузовики проследовали через Вехель и, не встретив сопротивления, добрались до Удена. Уинтерс и Никсон поднялись колокольню, чтобы оглядеться. Когда они добрались до площадки с колоколами, первым, что они увидели, были немецкие танки, перерезавшие шоссе между Вехелем и Уденом. Потом Уинтерс заметил приближающийся к Удену. Он сбежал вниз по лестнице, собрал взвод и сказал: "Парни, радоваться особо нечему. Обстановка обычная: мы окружены". Он выдвинулся навстречу немецкому патрулю, и атаковал его, вынудив отступить. Полковник Чейз приказал Уинтерсу занять оборону. "Изи" с помощью штабной роты заняла опорные пункты на всех ведущих в Уден дорогах.
Уинтерс приказал сержанту Липтону брать всех, кто попадется, вне зависимости от подразделения, и отправлять на позиции. Липтон увидел, что мимо идут двое британских солдат. Он ухватил одного из них за плечо и приказал: "Вы оба, идете со мной".
Тот спокойно оглядел Липтона с головы до ног и ответил: "Сержант, это таким образом принято обращаться к офицерам в американской армии?" Липтон пригляделся повнимательнее, и обнаружил на полевой форме англичанина знаки различия майора. "Нет, сэр", ответил он, запинаясь. "Прошу прощения". Майор, уходя, ответил легкой улыбкой.
Немцы не двигались. Если бы они поняли, что в Удене находится менее 130 человек и лишь три танка, они, несомненно, захватили бы город. Однако решительная контратака Уинтерсом головного дозора убедила их, что Уден удерживают крупные силы. Безотносительно причины они перенесли основные усилия с Удена на Вехель.
Уинтерс и Никсон вновь поднялись на колокольню. Им был хорошо виден Вехель, находящийся в 6 километрах к югу. "Это было захватывающе", вспоминал Уинтерс, "сидеть в тылу у немцев, наблюдая приближающиеся к Вехелю танки, штурмующую его авиацию, ужасающую огневую мощь". Личный состав "Изи", оставшийся в Вехеле, вспоминают это как подлинный ад, самый мощный артобстрел, который им довелось пережить.
Это было отчаянное сражение, крупнейшее, в котором довелось участвовать 506-му полку. Кроме того, оно было жизненно важным. "Перекрытие противником дороги не означало простое пересечение им полоски асфальта", гласит история дивизии. "Эта дорога была запружена всевозможными британскими транспортными средствами. Те их них, что окажутся застигнутыми в этом месте, будут сожжены и уничтожены. Это значит, что дорога на всем протяжении окажется забитой транспортом, которому будет некуда двигаться. Для людей в Неймегене и Арнеме это будет подобно перерезанию артерии. Жизненно необходимые вещи – еда, боеприпасы, медикаменты, перестанут поступать на север"*.
Вебстер находился в Вехеле. Когда немецкая артиллерия начала обстрел, он нашел убежище в подвале с полудюжиной людей из "Изи" и несколькими гражданскими голландцами. "Мы оказались в очень угнетающей атмосфере", писал он, "слушая, как гражданские стонут, вопят и возносят молитвы".
Рядовой Дон Хублер вместе с 3-м отделении 1-го взвода укрылся в проеме ворот. Он решил слегка подшутить над рядовым Фаррисом Райсом, отлично сымитировав свист подлетающего снаряда. Райс распластался лицом вниз. Это рассмешило Хублера до колик: «Ха! Ха! Ха! Ха! Парень, в этот раз я точно подколол тебя!"
"Проклятье, Хублер, чтоб тебе поплохело!"
Бз-з-ззз-ю-ююю… БАМ! Прилетел настоящий снаряд. Хублер прекратил смеяться.
На завывающем мотором джипе прибыл полковник Синк и, выпрыгнув из него, принялся выкрикивать приказы направо и налево. Он поручил личному составу "Изи", а также рот D и F занять оборону и приказал стрелять во все, что движется.
Вебстер вместе с остальными выбрался из подвала и отправился в сад. Вместе с рядовым Доном Вайзманом они принялись яростно окапываться. Вырытая ими ячейка была 2 фута шириной, 6 футов длиной и 4 фута глубиной. Они хотели рыть глубже, но на дне начала скапливаться просачивающаяся вода.
Беспомощно сидеть под артобстрелом – настоящий ад, худшее, что может случиться в бою. Снаряды прилетали тройками.
"Мы с Вайзманом сидели по углам ячейки и ругались на чем свет стоит. Каждый раз, услышав подлетающий снаряд, мы закрывали глаза и скрючивались, пряча головы между ногами. Когда снаряд взрывался, мы глядели друг на друга и обменивались улыбками.
"Я чувствовал себя ужасно и готов был отдать ногу, лишь бы убраться из того места. Нас обдало запахом сгоревшей взрывчатки, когда облако тошнотворного дыма окутало нашу ячейку. Грязный кусок стали размером с квадратный дюйм приземлился на колени Вайзмана. Он улыбнулся.
"Еще три. Потом еще три, еще. Неудивительно, что тот бой вызвал у людей нервное истощение". Позже Вебстер писал своим родителям: "Артиллерия отнимает радость жизни".
Наступило некоторое затишье, во время которого снабженцам удалось раздать британские сухие пайки. Вебстер крикнул Хублеру, чтобы тот перекинул ему банку. Хублер устроил пикник, сидя с четырьмя товарищами на краю ячейки, смеясь и отпуская шутки. "Подойди и возьми", отозвался он. "88-миллиметровки взяли перерыв".
И туту прилетел снаряд. Хублер спрыгнул в свой окоп, а товарищи попадали на него сверху.
Личный состав провел ночь, сидя в ячейках. Шел моросящий дождь, воздух был промозглым. Они сидели, уткнувшись ногами в колени, набросив плащи на плечи, и пытались хоть как-то подремать.
В это время в Удене Уинтерс и Никсон потеряли свои места в первом ряду. Немецкий снайпер заметил их и огнем согнал с места. Он попал в колокол. Внезапно раздавшийся звон заставили офицеров буквально слететь вниз. "Вряд ли наши ноги коснулись ступеней больше трех-четырех раз", заявил Уинтерс.
Он расположил свой командный пункт в магазине, находящемся на перекрестке в южной части города. Проживавшие там владельцы, семейство Ван Оера, радушно приветствовали его, а затем спустились в подвал. Уинтерс приказал своим людям сдвинуть мебель и ковры к одной стене, занести внутрь пулеметы, боеприпасы, взрывчатку, бутылки с зажигательной смесью и приготовиться отразить любую атаку. Он планировал, если немцы будут наступать с танками, сбрасывать на них из окон второго этажа подрывные заряды и "коктейли Молотова" – противотанковая оборона в русском стиле.
Обустроив эту позицию, Уинтерс отправился на другой конец города, в его северо-западный угол. На левой стороне входящей в город дороги находилась усадьба, на другой стороне – таверна. Уинтерс приказал Уэлшу обустроить опорный пункт между этими двумя зданиями, при поддержке одного из британских танков. Он высказал пожелание, чтобы Уэлш расположил свой командный пункт в поместье.
Уинтерс проверил остальные опорные пункты, а затем в 22.00 вернулся на северо-западную окраину, чтобы окончить осмотр. Британский танк находился там, где и предполагалось, но ни в нем, ни возле него никого не было. Кроме того, на позициях не было никого из личного состава роты Е. Чрезвычайно встревоженный, Уинтерс добежал до усадьбы и постучал в дверь. Ему открыла девушка. Она не говорила по-английски, а он не знал голландского языка, однако ему как-то удалось объяснить ей, что он "хотел видеть солдат". Она провела его через прихожую и открыла дверь в большую, богато обставленную гостиную.
"То, что предстало перед моими глазами, лишило меня дара речи", вспоминал Уинтерс. "Прямо на полу, перед ярко пылающим камином сидела прелестная голландская девушка, делящая с английским лейтенантом ужин, состоящий из ветчины и яиц". Она улыбнулась Уинтерсу. Лейтенант повернул голову и спросил: "Мой танк все еще там?" Уинтерс взорвался. Лейтенант мгновенно исчез.
Уинтерс вернулся на улицу, чтобы найти Уэлша и его людей. "Где, черт возьми, может быть Гарри?" Он взглянул на таверну на противоположной стороне улицы и его вопрос решился сам собой. Он зашел внутрь и обнаружил Уэлша и его личный состав дрыхнущими в баре.
"Мы с Гарри обсудили сложившуюся ситуацию", впоследствии вежливо описывал это Уинтерс. "Убедившись, что наш опорный пункт будет действовать удовлетворяющим меня образом, и что этой ночью я смогу спать спокойно, не опасаясь прорыва, я убыл".
Немцы продолжали атаки на Вехель в течение ночи и на следующее утро. В конце концов британские самолеты и танки заставили их отступить. 506-й продолжил движение и достиг Удена днем 24 сентября. Личный состав роты "Изи", застигнутый в Вехеле, предполагал, что те, кто оказался отрезанными в Удене, были уничтожены. Находившиеся же в Удене, в свою очередь решили, что оставшаяся Вехеле часть роты погибла. Когда обе части объединились, они к обоюдному восторгу узнали, что рота благополучно пережила этот бой.
Рота готовилась провести ночь в Удене. Находившийся там с самого начала личный состав был удивлен, увидев, как их товарищи, пережившие артобстрел в Вехеле, выкопали ячейки четырехфутовой глубины: они зарылись в землю всего на 6 дюймов или около того, да так все и оставили. Офицеры разместились на постой в домах. Командир 1-го взвода лейтенант Пикок подошел к окопу Вебстера и приказал ему следовать за собой. Вебстер выбрался из ячейки, и они пошли к месту, где разместился Пикок, над винной лавкой на городской площади.
"Возьми эту метлу и подмети комнату", приказал Пикок.
"Да, сэр", ответил Вебстер, подумав про себя: "Ну что это за человек?" Он решил: "Лучше подохнуть от голода на гражданке как последнему бродяге, чем быть рядовым в армии".
Немцы потеряли Уден и Вехель, но вряд ли собирались сдаваться. Вечером 24 сентября они атаковали "адский хайвэй" с запада, к югу от Вехеля, и сумели вклиниться через него. Дорога вновь оказалась перерезана.
Ее необходимо было разблокировать. Несмотря на то, что к этому моменту в стратегическом плане операция "Маркет-Гарден" была проиграна (20 сентября немцы отбили мост в Арнеме у батальона полковника Джона Фроста из британской 1-й воздушно-десантной дивизии, сама дивизия была вынуждена перейти к обороне, а 22 сентября гвардейская бронетанковая дивизия была остановлена примерно в 5 километрах к югу от Арнема), было необходимо удерживать дорогу открытой. Находящиеся к северу от Вехеля подразделения включали в себя 101-ю дивизию в Удене и 82-ю в Неймегене, британскую 1-ю воздушно-десантную дивизию на северном берегу Нижнего Рейна под Арнемом, гвардейскую бронетанковую и 43-ю Уэссекскую дивизии, польский парашютный полк, и британские 4-й Дорсетский и 2-й полк Королевской конной гвардии – все между Неймегеном и Арнемом. Если 101-я не сможет восстановить контроль над дорогой и держать ее открытой, то, что уже стало крупным поражением, обернется полнейшей катастрофой.
Генерал Тейлор приказал полковнику Синку ликвидировать вклинение немцев к югу от Вехеля. 25 сентября в 00.30 Синк приказал своим батальонам приготовиться к выступлению. В 04.45 под проливным дождем 506-й начал выдвигаться из Удена на юг, к Вехелю. Порядок движения был следующим: 1-й батальон справа, 3-й батальон слева, 2-й батальон в резерве. Около 07.00 утомленные люди прошли через Вехель. В 08.30 1-й и 3-й батальоны начали атаку немецких позиций. Первоначально наступление развивалось успешно, но вскоре артиллерийско-минометный огонь немцев усилился. Свою долю снарядов и пулеметного огня добавили расположенные в откопанных вдоль дороги укрытиях немецкие танки – новейшие "Королевские тигры", вооруженные 88-миллиметровыми орудиями. Их поддерживал 6-й парашютный полк полковника фон дер Хойдте, заклятый враг "Изи" со времен Сент-Мари-дю-Мон и Карантана. Сосредоточение войск на узком фронте было убийственным. К полудню батальоны были вынуждены остановиться и окопаться.
Синк приказал подполковнику Стрейеру взять 2-й батальон и совершить "пробежку по краю"**, обойдя немцев по левому флангу. Их должны будут поддерживать "Шерманы" англичан. Вдоль левой (восточной) стороны дороги рос молодой сосновый лес, который обеспечит скрытность маневра. Рота Е шла в голове батальона.
Первое наступление роты Е в Голландии было направлено на юг, к Сону, а потом Эйндховену. Второе – на восток, на Нуенен. Третье – на север, в Уден. Теперь она наступала на запад, обойдя, таким образом, все стороны света. Так сражаются войска в окружении. И именно таким образом учили сражаться десантников.
Никсон присоединился к Уинтерсу, чтобы разведать местность. Они обнаружили идущую по краю леса тропу, достаточно твердую и надежную, чтобы по ней могли пройти танки. Все это было неплохо, но лес заканчивался в 350 метрах от шоссе, переходя в открытое пространство, не способное дать атакующим никакого укрытия.
Уинтерс выстроил роту: впереди головной дозор, за ними идут остальные, двумя колоннами, рассредоточившись, не скучиваясь. Они преодолели половину поля, когда немцы открыли огонь из пулемета. Все попадали на землю.
Гварнери и Маларки привели в действие свой 60-миллиметровый миномет. Гварнери выкрикивал направление и дальность, а Маларки стрелял. На тот момент он был единственным человеком в поле, не лежавшим, распластавшись на брюхе. Его первая же мина выбила немецкое пулеметное гнездо.
Уинтерс отдал приказ вступить в дело пулеметчикам. Расчеты нашли небольшую ложбинку, в которой установили свое оружие открыли огонь на подавление. Уинтерс заметил на противоположной стороне дороги вкопанный по башню "Королевский тигр", и приказал пулеметчикам держать его под огнем.
Повернувшись направо, Уинтерс обнаружил, что Никсон, широко улыбаясь, разглядывает свой шлем. Немецкая пулеметная пуля из первой очереди вошла в его переднюю часть и вышла сбоку под таким углом, что лишь оставила ожог у него на лбу. Она даже не порвала кожу.
Огонь немцев был слишком плотным, Уинтерс решил оттянуть роту обратно к лесу. Суть дела состояла в том, что пулеметчики должны будут продолжать вести огонь, пока стрелки отходят назад по полю. Стрелки же, дойдя до леса, откроют огонь, чтобы дать отойти пулеметчикам.
Когда Липтон оказался рядом с Уинтерсом на краю леса, тот сказал ему: "Им (пулеметчикам) понадобится больше боеприпасов. Подкиньте им что-нибудь". Липтон бросился к "Шерману" (все танки находились за деревьями, вне поля зрения немцев – к величайшему недовольству парней из "Изи"). На "Шерманах" стояли пулеметы .30-го калибра, того же, что и пулеметы роты "Изи". Липтон забрал у британцев четыре коробки с лентами. Две он дал сержанту Тэлберту, а еще две взял сам. Они добежали до стоящих посреди поля ведущих непрерывный огонь пулеметов, бросили коробки, развернулись и бросились бежать к краю поля со всей скоростью, на которую были способны. "Немцы были плохими стрелками", вспоминал Липтон. "Нам обоим удалось сделать это".
В тот самый момент, когда немцы начали обстреливать позиции пулеметчиков из минометов, стрелки "Изи" принялись за дело, и пулеметчики смогли отойти.
Уинтерс отбежал к танкам. Он вскарабкался на головную машину, "чтобы переговорить с командиром с глазу на глаз". Он обратил его внимание на то, что по ту сторону дороги в окопе стоит "Королевский тигр". "Если вы выдвинетесь на край леса и укроетесь за валом, то останетесь укрыты по самую башню и сможете стрелять по нему". Когда Уинтерс спустился вниз, этот танк и еще один, находившийся левее, завелись и поползли прямо сквозь лесопосадку, ломая молодые сосенки.
Когда первый танк добрался до дальнего края леса, то начал разворачиваться влево, чтобы занять позицию для стрельбы по "Тигру". Бам! "Тигр" уложил в него 88-миллиметровый снаряд. Он попал в ствол орудия и срикошетил от корпуса. По-видимому, немецкий командир стрелял вслепую, ориентируясь по верхушкам падающих деревьев.
Английский танк дал задний ход, но прежде чем он смог отступить, второй снаряд "Тигра" попал ему прямо в середину башни. Он пробил броню. Командиру наполовину оторвало руки. Он попытался выбраться из люка, опираясь обрубками, но в этот момент начал рваться боекомплект. Взрыв убил его и выбросил тело наружу. Остальные члены его экипажа погибли внутри. Танк горел весь день, до самого вечера, внутри периодически рвались боеприпасы.
"Тигр" повернул свою 88-миллиметровку в сторону второго танка, и первым же выстрелом подбил его.
Остаток дня и всю следующую ночь "Изи" провела под постоянным промозглым дождем, обстреливая шоссе из миномета. Штабная рота добавила огня, подтянув 81-миллиметровые минометы. Артиллерия из Вехеля также присоединилась, но с осторожностью, поскольку с юга на позиции немцев наступали подразделения 502-го парашютного полка.
Для роты это была долгая, скверная и опасная ночь, но у заместителя командира батальона по разведке, капитана Никсона, выдался прекрасный вечер. Он где-то отыскал бутылку шнапса и выпил ее в одиночку. Он знал, что у него есть прекрасное оправдание: та чуть не стоившая ему жизни ситуация днем, когда пуля прошла сквозь его шлем. Напившись в хлам, он провел ночь, смеясь и распевая песни, пока, наконец, не отрубился.
Ранним утром 26 сентября немцы оставили позиции. На рассвете 506-й, не встретив сопротивления, занял дорогу. В очередной раз американским десантникам удалось захватить территорию после жестокой перестрелки с немецкими парашютистами.
В тот же день под дождем полк двинулся маршем обратно в Уден. Рота "Изи", смертельно усталая, прибыла в него после наступления темноты. На следующий день личный состав получил почту – впервые с тех пор, как десять дней назад покинул Англию. Это усилило общее впечатление, что, по крайней мере для американцев, кампания в Голландии закончилась.
Это предположение, как оказалось, было неверным, однако правдой было то, что наступательная фаза операции закончилась. И провалилась.
Для "Изи", так же как для 101-й и 82-й дивизий, британских бронетанковых и пехотных подразделений, участвовавших в "Маркет-Гардене", это был удручающий опыт. Для британской 1-й воздушно-десантной дивизии это стало катастрофой. 17-го сентября она высадилась на северном берегу Нижнего Рейна, имея 10005 человек. 26 сентября удалось эвакуировать лишь 2163. Без малого восемь тысяч человек были убиты, ранены или попали в плен. Мало того, не было получено никакой стратегической или тактической выгоды, способной компенсировать такие потери. В распоряжении союзников оказался выступ, ведущий в никуда, который необходимо было оборонять. Это был узкий направленный на немецкие позиции "палец", с трех сторон окруженный превосходящими силами противника, в части снабжения зависящей от уязвимого "адского хайвэя".
Десятью днями ранее в лагере союзников царила эйфория. Было такое чувство, что еще одна операция, и война будет закончена. Немцы отступали с самого прорыва в Нормандии, с начала августа до самой середины сентября. Предполагалось, что их боевые подразделения потеряли сплоченность, они лишились бронетехники, у них закончились боеприпасы, их моральный дух пал. Как выяснилось, все эти предположения были одной из самых больших ошибок разведки за всю войну.
На самом деле, к середине сентября немцы далеко продвинулись в осуществлении того, что получило название "западного чуда". Они отвели свои подразделения в тыл, переоснастили и перевооружили их, доукомплектовали и оборудовали согласованные оборонительные рубежи. Наученный этим опытом, в марте 1945 Эйзенхауэр писал своей жене: "Я не собираюсь считать немцев, пока они не окажутся у нас в клетке, или не будут похоронены!"***
"Маркет-Гарден" был чрезвычайно рискованной операцией, которая потерпела неудачу. Она была предпринята за счет двух других предполагаемых наступательных операций, которые пришлось отложить, потому что Эйзенхауэр перераспределил все ресурсы в пользу "Маркет-Гардена". Первой была атака канадцами подступов к Антверпену, самому большому порту Европы, чрезвычайно важному для поддержки наступления союзников через Рейн. В конечном счете, порт Антверпена не был взят и не начал работу до конца 1944. Это означало, что на протяжении всей осени экспедиционным силам союзников**** пришлось сражаться, испытывая недостаток снабжения. Вторым отмененным наступлением было, что собиралась предпринять 3-я армия Паттона к югу от Арденн. Паттон полагал, что, если бы он получил то обеспечение, что было выделено Монти для "Маркет-Гардена", то смог бы еще осенью форсировать Рейн, за которым лежала открытая дорога на Берлин. Это кажется сомнительным, но мы никогда этого не узнаем, потому что не пытались.
До конца своей жизни, Эйзенхауэр настаивал, что "Маркет-Гарден" представлял собой риск, на который следовало пойти. В интервью, которые я брал у него между 1964 и 1969, мы бессчетное количество раз обсуждали эту операцию. Он всегда возвращался к следующему: первое правило в преследовании разбитого противника состоит в том, чтобы идти за ним, сохранять контакт, не прекращать натиск, используя любую возможность. Северный путь в Германию был кратчайшим, проходящим по местности, наиболее удобной для наступательных операций (как только будет пересечен Рейн). Эйзенхауэр чувствовал это, и, учитывая то, насколько близок был к успеху "Маркет-Гарден", для него было бы преступлением не попытаться.
Пока я не начал исследование истории роты "Изи", я был согласен с его заключениями. Теперь я засомневался. "Изи" была столь же хороша, как и любая другая рота в силах союзников. Она одерживала впечатляющие победы в Нормандии. Ее моральный дух был высок, состояние снаряжения на момент прыжка в Голландию – очень хорошим. В ней было хорошее соотношение ветеранов и новичков: опытных людей и "свежей крови". Ее офицеры были храбры, квалифицированы и решительны. Она имела выдающихся сержантов.
Несмотря на это, за первые десять дней, проведенных в Голландии, как сказал Стрейеру Уинтерс вечером после атаки на Нуенен, она получила чертовски сильную трепку. Ей не удалось захватить мост в Соне, она не смогла пробиться через Нуенен, двигаясь на Хелмонд, и впервые была вынуждена отступить. Она потерпела неудачу в продвижении на Уден и в начале атаки на вклинение немцев к югу от Вехеля.
У этих неудач было множество причин. Первой и главнейшей было то, что в каждом случае противостоящие роте немцы имели преимущество в живой силе и технике. Воздушно-десантные подразделения не имели артиллерии и достаточной численности личного состава, чтобы успешно атаковать немецкие бронетанковые части. Во-вторых, там были первоклассные немецкие подразделения, включая их элитный парашютный полк. Они не смогли победить людей из "Изи", однако, они сражались так же хорошо, как и американцы. В-третьих, плохое взаимодействие между британскими танкистами и американской пехотой. Ни рота "Изи", ни гвардейская бронетанковая дивизия не провели ни одной тренировки по совместным действиям. Этот недостаток оказался весьма болезненным для "Изи" в Нуенене, Удене, а потом и к югу от Вехеля. В Брекур Манор и Карантане, в Нормандии, "Изи" эффективно взаимодействовала с американскими танками. В Голландии совместные действия с британскими танками оказались неэффективными.
В более крупном масштабе проблема "Маркет-Гардена" состояла в том, что это было наступление на слишком узком фронте. Подобный карандашу прокол в сторону Рейна и за него оказался чрезвычайно уязвим для фланговых контрударов. Немцы распознали эту уязвимость и воспользовались ею в своих интересах, предприняв отчаянные контратаки на всем протяжении и нанося удары со всех сторон.
Оглядываясь назад, с мыслью о том, что силы несколько дивизий, состоящих из британских, американских и польских войск можно снабжать по одной единственной дороге, могли согласиться лишь полководцы, виновные в самонадеянности. "Изи" оказалась одной из примерно полутора сотен рот, которым пришлось заплатить за эту самонадеянность. 17 сентября она прыгала в Голландию, имея 154 офицера и нижних чина. Десять дней спустя их стало 132.

* Леонард Раппорт и Артур Нортвуд мл. "Свидание с судьбой: история 101-й воздушно-десантной дивизии" (форт Кэмпбелл, Кентукки, Ассоциация ветеранов 101-й воздушно-десантной дивизии, 1948), стр. 359
** Обманный маневр в американском футболе, при котором игрок с мячом обходит крайнего игрока линии защиты (прим. перев.)
*** Ред. Джона С.Д. Эйзенхауэра, "Письма Мейми" (Гарден-Сити, Нью-Йорк: Даблдей энд Ко., 1978), стр. 244.
**** Allied Expeditionary Force (AEF)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Stephen Ambroze: Band of Brothers
СообщениеДобавлено: 20 авг 2016, 22:35 
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 15 фев 2013, 21:29
Сообщений: 2075
Команда: нет
9. "ОСТРОВ"

Голландия.
2 октября – 25 ноября 1944.

Рота "Изи", как и все остальные части в американских воздушно-десантных дивизиях, была подготовлена как штурмовое легкопехотное подразделение с основным упором на быстроту передвижения, дерзкие маневры и огонь стрелкового оружия. В этом качестве она использовалась в Нормандии и в течение первых десяти дней в Голландии. Однако, с начала октября и почти до конца ноября 1944, ей придется участвовать в статичных, траншейных боевых действиях, более напоминающих Первую, нежели Вторую мировую войну.
Местом, в котором она сражалась, был "Остров" шириной в 5 километров, лежащий между Нижним Рейном на севере и рекой Ваал на юге. Города Арнем на Нижнем Рейне и Неймеген на Ваале обозначали восточную границу занимаемых 101-й позиций, городки Офеусден на Нижнем Рейне и Додеваард на Ваале – западную. Немцы удерживали территории к северу от Нижнего Рейна и к западу от линии Офеусден – Додеваард.
Остров представлял собой плоскую сельскую местность, лежащую ниже уровня моря. Вода сдерживалась дамбами высотой 7 метров и шириной, достаточной, чтобы по их верху проходили двухполосные дороги. Откосы иногда были крутыми, но чаще настолько пологими, что ширина дамб у основания составляла 200 или даже 300 футов. Местность во всех направлениях пересекали бесчисленные ирригационные канавы. На северном берегу Нижнего Рейна возвышались холмы, дававшие немцам явное преимущество в корректировке артиллерийского огня. По-видимому, они имели неограниченное количество боеприпасов (немецкий промышленный центр находился всего лишь в полусотне километров вверх по Рейну). Во всяком случае, их было достаточно, чтобы позволить себе стрелять из 88-миллиметровок по отдельным людям, появлявшимся на открытом месте. Все передвижения на Острове осуществлялись по ночам: при свете дня люди оставались в своих стрелковых ячейках, наблюдательных пунктах, зданиях и сараях. Осенняя погода в северо-западной Европе была, как обычно, отвратительна: холодная, с высокой влажностью, дождливая – подходящая декорация для фильма о Первой мировой войне.
На Острове находилось несколько полков британской артиллерии, осуществляющих огневую поддержку 101-й. Это значило, что бои на Острове представляли собой артиллерийские дуэли, в которых основной задачей пехоты было находиться в готовности отбить любую атаку немецких сухопутных войск и служить передовыми артиллерийскими наблюдателями. Каждую ночь высылались патрули для разведки и установления контакта с противником. Однако по большей части "Изи", как и остальные роты 101-й, сидела на месте и удерживала его, так же, как делали это их отцы в 1918. Неспособность человека что-либо поделать с артиллерийским огнем на всеобъемлющее, подавляющее чувство разочарования.
Но, разумеется, это не был 1918 год. Находясь на Острове, люди из "Изи" впервые увидели в действии реактивные самолеты. Они наблюдали следы от "Фау-2", первых в мире баллистических ракет среднего радиуса действия, когда они пролетали в вышине на своем пути к Лондону. Однако, как и солдаты, находившиеся на Западном Фронте в 1914-1917, они сражались без поддержки бронетехники, поскольку танки на Острове являлись слишком заметной целью.
Кормежка усиливала чувство того, что "Изи" попала в фильм о Первой мировой, а не в реальное сражение 1944 года. Рота получала пайки у англичан, и они были ужасны. Британские пайки "14-в-1"*, по словам капрала Гордона, "могли поддержать жизнь, но не моральный дух". Особой ненавистью пользовались отварная солонина и вязкий йоркширский пудинг, равно как и суп из бычьих хвостов, который характеризовали как "жир с плавающими в нем костями". Обычно люди бросали все содержимое пайков в один большой котел, добавляя туда все овощи, которые им удавалось раздобыть на полях, делая из всего этого некое подобие рагу. К счастью, вокруг было множество фруктов, главным образом яблок и груш. Коров, отчаянно нуждающихся в дойке, освобождали от содержимого их разбухшего вымени, что также помогало, однако не было ни капли кофе, а чай уже всем надоел. Хуже всего были английские сигареты. Капрал Род Бэйн описывал их как "чуть-чуть табака, безбожно разбавленного сеном". Лучше всего была ежедневно выдаваемая британцами порция рома. На втором месте стояла находка немецких пайков. Галеты из них были похожи на бетон, зато консервированное мясо и лимбургский сыр в тюбиках были вкусными и питательными.
Как и в случае с французскими деревнями по обе стороны позиций Западного Фронта в 1914-1918, все гражданские жители Острова были эвакуированы (а Голландия – самая плотно населенная страна на земле). Это дало людям почти неограниченные возможности для грабежа – возможности, которые они вскоре воспользовались. Вебстер писал: "Гражданские пребывают в неведении, ошибочно предполагая, что лишь немцы и русские лазают по ящикам, шкафам и курятникам, в то время как каждый "джи-ай", с которым я был знаком, имел привычку делать то же самое". Часы, украшения, мелкие (и крупные) предметы обстановки, и конечно, спиртные напитки быстро исчезли – по крайней мере те, что еще оставались, поскольку британцы обшарили местность первыми.
Больше всего Остров походил на Первую мировую войну своей застывшей линией фронта. "Изи" провела там, в ежедневных боях, почти два месяца. Она совершила почти сотню вылазок. Она отбивала атаки, истратила неимоверное количество боеприпасов, несла потери. Но когда ее, наконец, сменили, она передала заменяющему ее подразделению позиции, не переместившиеся ни на дюйм.
Рота прибыла на Остров 2 октября на грузовиках по величественному мосту в Неймегене (стоящему по сию пору), захваченному 82-й дивизией в 20:00 20 сентября. Миновав Ваал, грузовики провезли людей еще около 15 километров, миновав несколько дюжин замаскированных британских артиллерийских орудий, в деревню Зеттен.
Они прибыли ночью, чтобы сменить британскую 43-ю дивизию. 506-й полк занял позиции с линией фронта, которую ранее удерживала целая дивизия. Ее протяженность составляла более 6 миль. 2-й батальон 506-го находился на правом (восточном) фланге, а "Изи" – на самом краю, гранича справа с 501-м парашютным полком. Имея 130 человек, "Изи" должна была удерживать почти 3 километра фронта.
Британские солдаты встретили роту в Зеттене и сопроводили головное подразделение на его новые позиции. "Как оно тут?" спросил Вебстер.
"Чертовски хорошее место для отдыха, приятель", услышал он в ответ. Многочисленные воронки от 105 и 88-миллиметровых снарядов выглядели свежими, и Вебстер засомневался, что ему выпала большая удача. После трехчасового марша патруль достиг места назначения, группы зданий, угнездившихся возле огромной дамбы. По ту сторону находился Нижний Рейн, отделенный от дамбы плоским, сырым заливным лугом шириной около километра. Местность была усеяна трупами животных, выгоревшими зданиями, пустыми пулеметными лентами и патронными коробками. Это была нейтральная полоса.
Чтобы прикрыть назначенный ему участок фронта, Уинтерс разместил 2-й и 3-й взводы на позиции, вытянувшейся вдоль южной стороны дамбы, а 1-й взвод оставил в резерве. У него было недостаточно сил, чтобы должным образом обустроить оборону, так что он разместил аванпосты вдоль плотины, в точках, через которые, по его расчетам, с наибольшей вероятностью мог просочиться противник. Связь с аванпостами поддерживалась по радио, телефону и связными. Кроме того, он высылал на берег реки дозоры по три человека, которые должны были наблюдать за перемещения противника и служить передовыми артиллерийскими наблюдателями. Свой командный пункт он расположил в деревушке Рандвийк.
В 03.30 5 октября Уинтерс отправил сержанта Арта Юмена в дозор с приказом занять аванпост в здании возле ветряной мельницы на южном склоне дамбы. С Юменом были рядовые Джеймс Алли, Джо Лесневски, Джо Либготт и Род Строль. Здание находилось рядом с тянущейся с севера на юг дорогой, идущей от паромной переправы на севере к небольшой деревушке Нийбург на юге.
Когда патруль достиг дороги, Юмен приказал Лесневски подняться на дамбу и оглядеться. Взобравшись наверх и распластавшись на земле, как его учили, Лесневски заметил нечто неожиданное: очертания немецкого пулемета, установленного в том месте, где идущая от парома дорога пересекала дамбу. За ним он увидел едва различимого в темноте немца, готовящегося кинуть гранату-"колотушку" в патруль Юмена, находящийся у основания южного склона дамбы.
В тот же миг остальные члены патруля услышали голоса немцев, доносящиеся с северной стороны дамбы. Либготт, шедший замыкающим, крикнул: "Это ты, Юмен?"
Немец бросил гранату, едва Лесневски поднял тревогу. Остальные немцы тоже начали метать гранаты через дамбу. Лесневски получил осколок в шею. Алли швырнуло наземь взрывом, он получил тридцать два осколочных ранения в левый бок, лицо, шею и руку. Строль и Либготт получили несколько легких ранений, рация Строля была разбита.
Они столкнулись с целой ротой войск СС. В тот вечер они переправились через реку на пароме, и пыталось пробраться на юг, за дамбу, чтобы совершить налет в поддержку основного наступления 363-й фольксгренадерской дивизии на левый фланг 506-го в Офеусдене, которое должно было начаться с рассветом. Дозорные еще не знали этого, но еще одна рота СС уже пересекла дамбу и вырвалась на свободу позади позиций американцев. Хотя в дивизии еще не знали этого, атака на 1-й и 2-й батальоны 506-го представляла собой нечто большее, чем просто местная контратака: целью немцев было очистить всю территорию Острова от войск союзников.
После перестрелки с эсэсовцами патруль роты Е отступил. До КП Уинтерса был целый километр. "Давай, Алли", повторял Строль. "Нам надо уносить задницы отсюда".
"Я иду, я иду", отвечал, хромая, Алли.
В 04.20 Строль вернулся на КП, чтобы сообщить о прорыве немцев**. Уинтерс немедленно организовал группу, в которую вошли полутора отделения из резервного 1-го взвода плюс сержант Лео Бойл из штабной секции с рацией.
Сержант Тэлберт вбежал в сарай, где спали его люди. "Вставайте! Все на улицу!" кричал он. "Краутники прорвались! Проклятье, вылезайте же из коек". Вебстер и остальные стряхнули сон, похватали винтовки и выскочили наружу.
Уинтерс и его группа из пятнадцати человек быстро двигались вдоль южной стороны дамбы. Когда они приблизились к роте эсэсовцев, он увидел трассера, летящие в сторону юга. Для него эта стрельба выглядела бессмысленной, он знал, что в том направлении ничего нет, и предположил, что немцы оказались сбиты с толку и занервничали. Он решил остановить группу и отправиться на рекогносцировку.
Оставив группу под командованием сержанта Бойла, он вскарабкался на вершину дамбы. На другой (северной) стороне он увидел канаву метровой глубины, идущую параллельно дамбе. Она могла послужить хоть каким-то укрытием при подходе к дороге. Он вернулся к группе, приказал двоим оставаться на месте, прикрывая тыл и правый фланг, а остальных повел наверх, через дамбу к канаве на северной стороне. Затем группа осторожно двинулась вдоль канавы к дороге.
Оказавшись в 200 метрах от дороги, Уинтерс вновь остановил своих людей и двинулся вперед в одиночку, чтобы разведать обстановку. Когда он приблизился к дороге, возвышающейся примерно на метр над окружающей местностью, то услышал доносящиеся с другой стороны голоса. Взглянув направо, он увидел немецких солдат, стоящих на дамбе возле пулеметной позиции, чьи силуэты выделались на фоне ночного неба. Они были в длинных шинелях и характерных немецких стальных шлемах. Уинтерс был в 25 метров от них, в дренажной канаве. "Прямо как в фильме "На Западном Фронте без перемен", подумал он.
Он отполз обратно к группе, объяснил ситуацию и поставил задачу. "Мы должны подобраться туда безо всякого шума, держась пригнувшись, и быстро: укрывающая нас ночная темнота долго не продлится".
Двигаясь вдоль канавы, группа оказалась в 40 метров от пулемета на дамбе. Уинтерс подполз к каждому из своих людей и шепотом назначил цели: стрелков или членов пулеметного расчета. Уинтерс прошептал Кристенсену, чтобы тот установил свой пулемет .30-калибра и сконцентрировался на немецком MG 42. Позади Кристенсена сержант Мак и рядовой первого класса Алекс Пенкала устанавливали свой 60-миллиметровый миномет. Отступив назад, Уинтерс спокойным, негромким голосом, как на стрельбище, отдал приказ: "Готовься, целься, огонь!" Двенадцать винтовок рявкнули одновременно. Упали все семь немецких стрелков. Пулемет Кристенсена открыл огонь. Он стрелял трассерами и видел, что слишком высит, но когда он собрался взять пониже, Мак и Пенкала уложили мину прямо в немецкий пулемет. Сержант Бойл был "поражен, насколько мощным и точным был огонь, который мы обрушили на противника". Позже он говорил Липтону, что, по его мнению, это была лучшая стрельба, которую он когда-либо видел.
С дороги на всем протяжении от дамбы до парома был открыт беспорядочный ответный огонь. Уинтерс отвел группу примерно на 200 метров назад, к месту, где канава соединялась с еще одной, идущей перпендикулярно ей от дамбы до реки. Оказавшись за пределами эффективного огня немцев, он взял у Бойла рацию и вызвал лейтенанта Уэлша.
"Направьте сюда остаток 1-го взвода", приказал он, "и приданную роте Е пулеметную секцию из состава штабной роты".
Пока группа дожидалась подкреплений, сержант Уильям Дьюкмен встал, чтобы окрикнуть людей и приказать им рассредоточиться (Гордон Карсон, вспоминая тот случай, заметил, "Люди собрались на минуту"). Трое немцев, укрывшихся в проходившей под дорогой водопропускной трубе, выстрелили винтовочной гранатой. Дьюкмен резко вздохнул и рухнул ничком. Он был единственным погибшим: кусок стали пробил лопатку и вошел в сердце, убив его на месте. Оставшиеся в живых открыли огонь из винтовок по сидящим в трубе немцам и перебили их.
Ожидая подхода оставшейся части взвода, Уинтерс выбрался в поле между позициями, чтобы побыть одному и обдумать происходящее. Его беспокоили три вещи: противник был хорошо укрыт за надежной дорожной насыпью, в то время как его люди укрывались в мелкой канаве и не имели безопасных путей отхода; у противника была хорошая возможность обойти группу с правого фланга и застать ее на открытом месте; к югу от дамбы не было никого, кто мог бы помешать немцам безнаказанно двинуться по дороге и дойти до командного пункта 2-го батальона в Хеммене. Он решил, что в таких обстоятельствах у него нет иного выбора, кроме как атаковать. К этому времени окончательно рассвело.

* Так называемые "Compo Rations", британские полевые пайки для малочисленных подразделений, призванные заполнить нишу между индивидуальными сухими пайками и пищей, приготовляемой поварами в полевых кухнях. Выпускались в семи вариантах меню, упаковывались в ящики по 14 штук (прим. перев.)
** Когда летом 1990 года я брал совместное интервью у Строля и Уинтерса, разговор пошел следующим образом:
Эмброуз: Итак, Род вернулся и сказал вам: "У нас тут прорыв". Теперь давайте продолжим.
Уинтерс: Должен заметить, когда он вошел, было видно, что он из боя. Он задыхался, и едва взглянув на него, можно было понять: этот парень только что побывал лицом к лицу со смертью. Вне всякого сомнения.
Строль: Я выглядел не настолько плохо.
Уинтерс: Тебе нечего стыдиться этого. Ведь в тебя стреляли.
Строль: Он говорит, что я навалил в штаны. Со мной такого никогда не случалось (прим. автора)

_________________
Amat Victoria Curam


Вернуться наверх
Не в сети Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 120 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Theme created StylerBB.net
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB