Швед-медик «Стэн» на Украине, 2022

Небольшое уточнение от переводчика. Шведы постоянно используют термин «война», мне, по очевидным причинам, приходится его постоянно заменять на «боевые действия» (БД) или использовать официальную трактовку - СВО.

7 мая 2022, дата первого интервью

Один из шведов, поехавших в Украину в марте 2022 года, был в прошлом курсантом Офицерской программы. Он носит псевдоним «Неизвестный солдат» в честь романа финского писателя Вяйно Линны. Шведский военный блог связался с "Неизвестным солдатом» для беседы.

Вы прервали службу в Вооруженных Силах, чтобы уехать на Украину. Каковы были ваши мысли, прежде чем вы решились?

Перед отъездом я был кадетом в Карлсберге и находился в отпуске. Для меня единственный значимый вопрос заключался в том, будет ли мой отъезд законным, учитывая мою службу и учебу.

Это было незаконно, но мне согласились дать немедленное увольнение. Я невероятно благодарен за это.

Помимо практической части, вы заняли определенную моральную позицию. Можете ли вы рассказать нам о том, что вы думаете об этом?

После увольнения это был легкий и быстрый выбор. Я знал, что чувствую, и я знал, что это правильно. Я готовился более десяти лет, чтобы сражаться под сине-желтым знаменем против России. Просто это немного другой сине-желтый флаг, но битва — та же самая.

Как вы получили свою должность?

Когда я приехал в Украину, у меня было множество возможностей работы, как в вооруженных силах, так и в общественных организациях. Мне и товарищам, с которыми я прибыл, потребовалось некоторое время, чтобы осмотреться. Первоначальный план состоял в том, чтобы присоединиться к Украинскому Иностранному легиону вместе с большим отрядом шведских добровольцев. Но мы получили неоднозначную информацию о том, как работает сам Легион, поэтому мы решили рассмотреть все варианты. Многие из нас перед выездом из Швеции ушли в отставку, возможно, погубили свои будущие карьеры, и мы не хотели тратить свое время, охраняя что-то незначительное на западе Украины, находясь в полной безопасности.

В итоге, мы получили информацию об украинском военизированном добровольческом медицинском батальоне, где, как мы знали, наши медицинские навыки пригодятся. А самое главное, мы могли начать работу немедленно. В тот момент Россия находилась недалеко от Киева, и было неизвестно, как долго продлится операция. В итоге, мы записались. Я уже был фельдшером в Швеции и здесь также поступил фельдшером на перевязочный пункт батальона.

На Ближнем Востоке некоторые западные солдаты стали чуть ли не "талисманами" войны. Во многих случаях их подозревают в преувеличении собственных усилий. Видите ли вы аналогичные риски создания «ложных героев» здесь?

Когда мы приехали в начале марта, казалось, что большинство иностранцев будут работать именно в PR сфере или, по крайней мере, будут далеки от боевых действий. Но это быстро рухнуло, когда тренировочная база Легиона под Львовом подверглась ракетной атаке, многие погибли и еще больше дезертировали. Я не хотел быть PR-талисманом, а хотел работать, это было главной причиной того, что я тогда не пошел в Легион.

И да, есть много «ложных героев», в том числе швед, который широко фигурировал в СМИ под своим именем и изображением, и собирал пожертвования. Однако он покинул страну в связи с ракетной атакой, и больше его никто не видел. Такие люди почти заставили меня вообще ничего не писать о своем опыте в Интернете, но потребность в поддержке подразделения и желание привлечь внимание к конфликту взяли верх над моей гордостью. Я надеюсь, что избегу того, чтобы меня называли по имени в СМИ, поэтому для тех, кто знает, кто я, просьба не распространять информацию.

Как вас встретили украинцы?

По большому счету, украинцы очень благодарны. В принципе, все довольны тем, что мы хотим помочь, даже если некоторые считают нас очень странными за то, что мы добровольно подвергаем себя риску.

Что вы можете рассказать о вашем подразделении?

Я служу в украинской части. Она называется «Украинские госпитальеры» (*) и существует с 2014 года. Она полностью состоит из добровольцев, не призванных на службу, но желающих внести свой вклад в любом случае. Первоначально это подразделение было отделением скорой помощи, отмеченным Красным Крестом. Но после неоднократных обстрелов в начале 2014 года они были вынуждены стать военизированными формированиями и комбатантами.

Они полностью основаны на пожертвованиях, и никому не платят. Деньги на топливо и все наше оборудование пожертвованы. Единственное, что мы получаем от государства, это оружие. Однако мы работаем непосредственно под руководством их вооруженных сил. Иногда мы устраиваем свои батальонные медпункты с машинами скорой помощи, а иногда мы подчиняемся уже существующим организациям здравоохранения. Это зависит от того, как выглядят подразделение, которому мы придаемся.

Выезжаем на вахты по 4-6 недель на фронт, сейчас в основном за пределы Донбасса, потом 1-2 недели проводим "дома" в каком-нибудь крупном городе, отдыхая.

(*) Уточнение для читателей SIK.

Медицинский батальон Госпитальеры является частью Украинской добровольческой армии, образованной в 2015 году на базе подразделений Добровольческого украинского корпуса, сформированного по иниицативе Дмитрием Ярошем и его единомышленников из праворадикального движения «Правый сектор». Российский Верховный суд признает "Правый сектор" экстремистским, запретив его деятельность в России. Таким образом, швед служит в подразделении «Правого сектора». УДА=ДУК=ПС. Имейте это в виду.

Когда вы отправляетесь в зону БД, у вас часто возникают ожидания относительно того, какой должна быть окружающая среда, конфликт и подразделение. Иногда вы можете быть удивлены тем, насколько вы были неправы. Насколько хорошо вы разбирались, когда путешествовали?

Мне, наверное, повезло, так как я имею достаточно трезвую картину идущей операции и украинских частей. После более чем десяти лет службы в вооруженных силах Швеции я научился сдерживать свои эмоции и ожидать меньшего, чем многие молодые люди.

Однако большой неожиданностью стало то, как быстро БД стали чисто позиционными. Я-то думал, что Россия сможет дольше сохранять свою маневренность, и что фронт будет быстрее и непредсказуемее.

Какие впечатления у вас остались от российской армии? Каковы их сильные и слабые стороны?

Я только один раз видел врага в бою, в основном же попадал только под артудары. Но я несколько раз сталкивался с последствиями их бомбежек, и мне приходилось регулярно помогать после их атак.

В Швеции боятся русской артиллерии, и это действительно страшно, но против подготовленного (окопанного) противника эффект относительно низкий.

К примеру, русские атаковали резервный пехотный полк, которому я был придан как медик. Мы подверглись сначала артудару, а затем танковой атаке. Десять украинских военных погибли, 30-40 получили ранения.

Они действуют именно так, как мы ожидаем и как описано в справочнике по противнику — массированные бомбежки и артудары, за которыми следуют бронетанковые атаки. Проблема в том, что батарея реактивной артиллерии - слабое оружие против сидящего в подготовленной обороне противника. Поэтому, когда русские атакуют, часто их встречает сильный отпор противника в окопах и, в большинстве случаев, они не могут преодолеть это.

Эффект от авиаударов тоже меньше, чем я ожидал. Например, деревню, в которой я находился, бомбили два боевых самолета. В деревне стояло около двух рот и примерно столько же штатских. Погиб один солдат. Он просто стоял и курил, без защитной экипировки. Еще два человека получили легкие ранения. Учитывая стоимость авиабоеприпасов, это была очень дорогая атака с высоким риском для пилотов и невероятно низким эффектом.

Я предполагаю, что вы видите некоторые шведские новостные передачи. Есть ли что-то, по вашему мнению, что шведы не замечают, но что совершенно ясно тем, кто находится там?

Вы даже не представляете, насколько сильно украинская армия зависит от пожертвований и насколько помогает ваша помощь. Под этим я подразумеваю как поставки правительствами западных стран противотанковых, зенитных и артиллерийских средств, так и то, что присылают гражданские лица.

Частные лица и гражданские организации, как я упоминал ранее, руководят операциями всего моего батальона, и многие солдаты, даже в регулярной армии, например, получают медицинское оборудование исключительно из гражданских источников.

Если солдаты находятся в части, которая не получала пожертвований, у них вполне могут быть советские резиновые жгуты и аптечки времен холодной войны. Такие вещи совершенно бесполезны.

Какие самые важные уроки вы извлекли на данный момент?

Невероятно важный урок состоит в том, насколько жизненно важны национальная сплоченность и собственная психологическая война для защиты нации. Украина усердно работала над этим. Эта воля, я думаю, спасла их в начале операции, когда русские войска уже подходили к Киеву. Мы должны создать подобную внутреннюю культуру «мы против них» внутри Швеции. Сейчас у нас присутствует слишком большой плюрализм мнений и отсутствие жесткого единства, что делает нас слабыми перед внешними угрозами, и наш противник знает об этом.

Есть ли что-то, что мы должны изменить в своих Вооруженных Силах, исходя из того, что вы испытали?

Полевые госпитали должны быть защищены/замаскированы от бомбежек и артударов, большие отличительные красные кресты, видимые с воздуха, должны быть убраны, и мы должны полностью изменить то, как мы учим наших медиков действовать. Если мы не будем к этому готовы, многие наши медики умрут напрасно.

Вы уже некоторое время в Украине. Как боевые действия повлияли на вас как на человека?

Сейчас пока трудно понять, как это повлияло на меня. Но мне везет, что я долго работал как в Вооруженных силах, так и в гражданской службе экстренной помощи, и я чувствую, что это в значительной степени подготовило меня к тому, с чем я столкнулся здесь, как с точки зрения подготовки, так и с точки зрения психологии.

Я знаю, что делать, уверен в этом, и у меня нет проблем с видом раненых и мертвых. Это дает мне чувство уверенности в себе и, я думаю, смягчает психологические последствия участия в БД. Так что для всех, кто остался дома – наши тренировки работают! Если вы шведский солдат, вы, вероятно, готовы к бою.

Рано или поздно операция для вас закончится. Какие надежды вы возлагаете на собственное будущее?

Будущее? Будущее для меня, к сожалению, выглядит неопределенным. Большую часть своей взрослой жизни я провел в вооруженных силах, и я был в середине офицерской программы, когда решил уйти. Неизвестно, примут ли меня обратно в Вооруженные силы, хотя я очень на это надеюсь. Но если мне откажут, то тогда перейду в гражданскую систему здравоохранения.

некоторое время спустя…

15 июня 2022, второе интервью

Три дня, которые, казалось, были целью Путина, теперь приближаются к четырем месяцам. Любой, кто долго был в полевых условиях, знает, как это утомляет. Как ты и твои товарищи?

В моей группе сейчас четверо - я, "Йохан" (мой напарник-медик, тоже швед), солдат личной охраны, из США, и водитель-украинец.

Думаю, нас характеризует то, что все мы — волонтеры, мы хотим быть здесь и хотим работать.

Обычно, приезжаем «домой» в Киев примерно через месяц работы в полевых условиях. Как ни странно, отдых и бездействие более отрицательно сказываются на боевом духе, чем фактическое пребывание на фронте.

Но прямо сейчас нам нужно две недели отдыха вместо одной, потому что надо поехать в Краков и забрать медицинские «расходники», для замены потраченного во время предыдущей ротации.

У нас очень четкие цели пребывания здесь, и отдых в Киеве не входит в их число.

Похоже, русские пока не успокоились. Это означает, что некоторые их части находятся на фронте уже более 100 дней, а до этого находились в довольно спартанских полевых условиях на границе. Что вы можете сказать о этом?

Я хочу быть осторожным, обобщая, но я думаю, что мой опыт двух последних ротаций весьма красноречив.

У украинцев всегда есть хорошая разведка о российских войсках на другой стороне фронта, и нас, в основном, беспокоит только появление неиспользуемых ранее частей. Пока перед вами уже знакомое подразделение, вы можете быть спокойны. Вероятно, они не будут пытаться захватить какую-либо местность в значительной степени.

Какова интенсивность и темп боев на фронте? Есть ли в данный момент четкий фронт, как мы видим его на наших картах в Твиттере?

Несомненно, существует четкий и последовательный фронт. Он в значительной степени характеризуется артиллерийскими дуэлями, в которых вы пытаетесь вывести из строя тяжелые артиллерийские системы друг друга и пытаетесь измотать противника в целом, поражая его живую силу. В этих боях относительно мало кто получает ранения и погибает.

На определенных участках фронта вводятся новые русские части, которые вообще не участвовали в боях или не участвовали в боях со времен Киева, и затем они переходят в наступление.

Для нас, шведов, это очень медленное сражение, в котором большую часть работы выполняет тяжелая артиллерия, а местность захватывается только тогда, когда противник измотан или вынужден отступить. Регулярные атаки проводятся редко, предпочтение отдается меньшему риску.

Нужно объяснить, что с украинской стороны есть два типа подразделений – военнослужащие и резервисты.

Основную массу солдат составляют мобилизованные резервисты. Они прошли срочную военную службу до 2013 года и сражаются в основном с фиксированных боевых позиций и оборонительных систем или в ограниченных контратаках с использованием старых машин и систем вооружения. Они удерживают оборону или отступают с боями, чтобы выиграть время, если вынуждены к этому. Боевой темп резервистов полностью зависит от действий противника. Если противник атакует, как, например, в Донецком регионе, где я находился до этой ротации, интенсивность боев может быстро стать очень высокой, даже если сами украинские резервисты не ведут наступательных действий.

Второй тип — военнослужащие, контрактники, представляющие собой основные наступательные возможности Украины. Это относительно хорошо подготовленные подразделения, которые с 2014 года получают поддержку Запада в виде обучения по стандартам НАТО. Как правило, они проводят достаточно эффективные атаки. Во время моей последней ротации я сопровождал 92-ю механизированную бригаду в контрнаступлении восточнее Харькова. Они всегда атакуют и интенсивность боя выше, чем у резервистов. Если они не могут или не хотят захватывать местность перед собой, то их перебрасывают на другой участок фронта, где смогут атаковать.

Организация «Госпитальеров», в которой вы работаете, получила некоторую поддержку из Швеции. Можете ли вы рассказать нам, какой эффект имели частные пожертвования?

Я медик на фронте, у меня довольно узкое представление о финансах батальона, но в целом мы видим, что наше снаряжение становится все лучше и лучше.

Когда мы только приехали, это были чуть ли не самодельные стальные пластины для бронежилетов, теперь нам дают керамические пуленепробиваемые пластины, сделанные в Канаде. Мы также смогли начать замену старых советских касок на современные, и теперь у нас есть обувь, одежда и обмундирование практически для всех солдат. Шведы, несомненно, помогли в этом.

Что я могу видеть более ясно для себя, так это помощь, которую моя группа и я получили напрямую. Теперь мы можем оставаться на Украине до конца года, не беспокоясь о счетах и требованиях о взыскании долгов за наши дома в Швеции.

Мы также обновили свои средства индивидуальной защиты высококачественными жилетами и бронепластинами. На следующей ротации у нас будет оборудование для УЗИ, спутниковая связь и GPS-навигаторы, а также возможность заряжать электронику от солнечной энергии.

Вскоре появится солидное дополнение в виде военной машины скорой помощи, купленной на собранные пожертвования от шведской компании Dalarnas, представляющей батальон Хемверна провинции Даларна. Это полностью финансируется вами, шведами.

Опыт, который вы получаете от работы боевым медиком достаточно обширен. Какие травмы вы видите чаще всего?

Подавляющее большинство раненых подверглись артиллерийскому обстрелу с закрытых позиций. Осколочные ранения и сотрясения мозга являются типичной картиной.

Осколочные ранения обычно концентрируются на ногах, спине, нижней части спины и животе, с небольшим количеством ран выше. Наибольшие повреждения от первичных осколков чаще обнаруживаются на ногах.

Подбитые в бою машины наносят примерно такой же урон - осколочные раны и сотрясения мозга.

Более высокая доля ранений, вызванных стрелковым боем прямой наводкой и участием в активном бою, приходится на задействованные мотострелковые подразделения.

Огнестрельные повреждения встречаются в основном в разведывательных подразделениях, которые ведут постоянную работу.

В начале войны основное внимание русских частей уделялось маневрированию. Сейчас они перешли на артиллерийские удары. Как это влияет на цепочку здравоохранения?

Я не вижу принципиальной разницы в картине травм между этими двумя типами боевых действий. Даже в манёвренной войне и российская, и украинская стороны стараются подавить друг друга огневой мощью, и это приводит к одинаковым потерям, с той лишь разницей, что при атаках у нас потерь больше. Во время борьбы на истощение мы можем целыми днями просто сидеть и ждать потерь, но во время атак потери всегда будут.

Как украинские подразделения адаптировали свои боевые приемы и тактику к изменению тактики русских?

Как я уже упоминал ранее, это в основном одна и та же тактика. Большая разница только в интенсивности и в том, будет ли кто-то продвигаться за артиллерийским «валом», чтобы попытаться выбить выживших.

Единственная необходимая корректировка поведения частей — копать окопы поглубже и держаться, пока не прибудут украинские механизированные части, чтобы отбить противника.

До войны много говорили о крылатых ракетах. Им приписывались удивительные свойства. Насколько велика эта угроза сегодня и как вы с ней справляетесь?

Эффект ракетных атак в настоящее время довольно низок. Они немногочисленны для того, чтобы надежно вывести из строя всю логистику и инфраструктуру в тылу, а украинские силы сейчас слишком рассредоточены, чтобы стрелять по ним.

Однако, я опасался их воздействия в самом начале операции.

Невероятно большой эффект имели удары по пунктам мобилизации, и в таких случаях крылатые ракеты - идеальное оружие.

Логистически здравоохранение становится тяжелым бременем. Какие лекарства и гаджеты вам сейчас нужны больше?

Как упоминалось ранее, батальон полностью добровольный и основан на пожертвованиях, поэтому нам нужно все, что используется в системе TCCC (Tactical Combat Casualty Care). То есть жгуты/турникеты, давящие повязки, гемостатики, иглы для декомпрессии, ППИ и все, что нужно для внутривенного введения пострадавшему жидкости.

Однако самой большой потребностью в данный момент являются болеутоляющие средства. Особенно в форме кетамина. Мы идем на месячную ротацию, имея, к примеру, по десять доз на медика, а раненому человеку часто требуется две дозы, а иногда и больше. Как следствие, большинство травмированных людей полностью лишены обезболивания. Это очень плохо и опасно. Мы отчаянно ищем фармацевтические компании, готовые пожертвовать кетамин, и имеем все необходимые бумаги для законного оформления такой сделки.

Вы раньше были фельдшером в Вооруженных Силах. Есть ли какой-нибудь опыт, которым вы бы хотели поделиться с товарищами в Швеции?

Многим шведским солдатам придется пересмотреть, то как они носят свое снаряжение.

Бронежилеты с двумя пластинами (plate carriers) и другие способы минимизировать поверхность защитного снаряжения стали популярны как в Швеции, так и в Украине, и я понимаю, почему. Это и удобно, и круто выглядит. Однако это непрактично. Солдатам на фронте нужны и пуленепробиваемые пластины, и хорошая площадь покрытия из "мягкого" кевлара для защиты от осколков. Используйте «воротники» и «фартуки», входящие в комплект защиты тела. Попрактикуйтесь с ними сейчас и используйте это в ходе БД.

В противном случае вы умрете совершенно напрасно, это так просто сейчас.

Plate carriers могут быть хорошей идеей, когда вышибаешь двери в Афганистане, но против опытного противника с высокой артиллерийской огневой мощью это синоним серьезных травм и ран от осколков.

Также, перестаньте снимать шлем, без него вы умрете.

Всегда носите защитные очки, иначе ослепнете.

Требует ли это больших перемен для многих в Вооруженных Силах?

Офицеры должны заставить своих солдат носить надлежащее защитное снаряжение, даже если все они являются опытными людьми. Речь идет об их жизнях и боеспособности подразделения после первого же боевого контакта. Посмотрите, какие потери были в крупных войнах с массовым применением обычных систем вооружений, и покажите им эти цифры. Если они продолжат жаловаться — вы можете попросить их связаться со мной.

Солдаты, обращаюсь к вам — хватит лениться! Я знаю, как это бывает, я тоже был солдатом и потел в неудобных бронежилетах, но все, что вы делаете, потакая личному комфорту - это просто умрете, когда начнется война.

Должны ли ваши командиры обсуждать вашу смерть с вашими родителями только потому, что вам был неудобен бронежилет?

Президент Зеленский говорит, что каждый день погибает около сотни украинских солдат и примерно 500 ранены. Как долго, ты думаешь, ты сможешь продержаться?

Боевые действия — это своего рода соревнование материальных активов. В Украине сейчас больше добровольцев, чем оружия, и боевые действия в Донецке грозят стать борьбой на истощение.

Потери в живой силе не являются большой проблемой. У украинцев есть желание сражаться, но их промышленность в значительной степени разрушена Россией, и они не могут производить достаточно военной техники, чтобы противостоять такой большой стране, как Россия. Пока Запад вносит свой вклад, Украина может сражаться. Когда поставки прекратятся — будет очень тяжело.

Когда вы интенсивно работаете, ваши мысли сфокусированы. Но о чем вы беспокоитесь, когда отдыхаете?

Единственное, о чем я беспокоюсь, когда уезжаю, это о том, что люди могут погибнуть на фронте, потому что меня там нет.

Раньше я беспокоился о своих финансах и будущем, но денежный вопрос помогли решить финансовыми пожертвованиями, и в итоге мне просто пришлось отпустить свое будущее. Я понятия не имею, разрешат ли мне вернуться в армию, но сейчас я не могу на это повлиять. Посмотрю, что скажут, когда вернусь домой.

Теперь мне не о чем беспокоиться.

Несмотря на тяжесть работы, вам необходимо уметь находить отдушину в повседневной жизни. Какие у тебя есть радости на фронте?

Мы стараемся оставаться настолько активными, насколько это возможно.

При первой возможности, мы тренируемся с резиновыми лентами и скакалками, это мой совет для всех солдат в Швеции. Подобное снаряжение много места не занимает. В боевых действиях часто бывает тишина, и тогда легко облениться и позволить своему физическому уровню упасть.

Кроме того, мы стараемся проводить много времени на «холостой» тренировке с нашим оружием. Целясь в глухую стену и с пустыми магазинами можно поддерживать свое мастерство без каких-либо вложений в боеприпасы.

Как физическая подготовка, так и "холостая"тренировка в полевых условиях — это то, в чем мы должны совершенствоваться и к чему готовиться.

Я понимаю, что вы не хотите тратить на это много своего ограниченного времени в полевых условиях, но мы все равно должны постоянно заниматься, иначе наши способности будут падать во время продолжающегося военного конфликта из-за лени. Очень легко просто существовать, когда ты отдыхаешь в окопе, и очень опасно впадать в расхлябанность по умолчанию. Если такое состояние станет значением по умолчанию, изменить его будет очень сложно.

Кроме того, когда есть электричество мы смотрим сериалы. В противном случае читаем книги. Я сам начал книжную серию из 14 толстых книг, абсолютно идеальных для фронта.

Автор перевода SOLDATER I KRIG